Похороны были помпезны и многолюдны. Нагромождения венков, караваны лимузинов, гроб, похожий на лежащий плашмя комод, столпотворение черных изысканных костюмов и платьев, холеные лица хозяев жизни с подобающими случаю гримасами печали, верзилы-гвардейцы, застывшие с карабинами…

Абу без труда смешался с этой толпой. Камера, встроенная в букет с цветами, безотрывно фиксировала участвующих в скорбном действе персонажей.

То и дело он нажимал кнопку телефона, отмечая того или иного абонента, откликавшегося на его вызов. Из списка номеров, скопированных им из телефона директора, ему удалось выявить более десятка присутствующих здесь людей.

Как он уяснил, особенно частыми были контакты покойного с неким Праттом, оказавшимся на поверку респектабельным пожилым господином лет шестидесяти: лысоватым, слегка сутулым, с одутловатым лицом и злым испытующим взором. Абу отчего-то казалось, что этот американец являлся наиболее близким другом и сподвижником директора, и наверняка посвящен во многие тайны, а уж в тех, ныне давних сентябрьских событиях, несомненно сыграл существенную роль. А может, кто знает, именно он избавился от сотоварища, ведь взаимоотношения приносящих здесь соболезнования лиц, в чем Абу ни на йоту не сомневался, были лицемерны и враждебны, несмотря на выражения взаимных симпатий и всяческие учтивые ужимки. И, конечно же, в толпе присутствовали покровители убийц. Однако, так или иначе, но олицетворением всеобщего американского зла в сознании Абу являлся Пратт, к которому, при первом же взгляде на него, возникла стойкая неприязнь.

Отзвучал прощальный салют, мягко упали горячие гильзы на траву, припорошенную влажной землей, потянулись к своим роскошным автомобилям отдавшие последний долг, и примеру их последовал Абу, примечая, как сутулая фигура подходит к большому черному «Мерседесу», чью дверь уже распахнул шофер.

Охраны с Праттом не было. И это открытие заставило Абу поехать вслед за соратником главного врага, оказавшегося теперь в вечном одиночестве, ставшего частью земли и деревьев.

Навыки слежки, усвоенные им в школе разведки, в который раз пригодились: он незаметно, но неуклонно двигался за «Мерседесом», подъехавшим к огромному участку, обнесенному каменным массивным забором. За его карнизом, увитым лианами отцветшего хмеля, виднелась вилла с белеющими колоннами парадного входа.

«Мерседес» минул кованые ворота, автоматически распахнувшиеся перед ним, Абу же проехал по дороге дальше, свернув на боковую улочку. Здесь, впритык друг к другу теснились одинаковые, словно из-под штампа, скромные дома средних американцев. Остановив машину в тени разлапистого дерева джошуа, он задумался о своих дальнейших действиях.

Первым делом следовало найти ближайший мотель, переодеться, перекусить, а затем исследовать подходы к вилле.

Ворота перед «Мерседесом», возможно, раскрыл некий оператор, и в этом случае прилегающая территория должна была просматриваться камерами. Периметр участка, вполне вероятно, опутывали лучи датчиков.

Технические средства охраны, впрочем, не смущали его: он был научен, как выявлять и обходить их. Предмет, именуемый «Способы побега из мест заключения и проникновений на спецобъекты», он знал во многих тонкостях, увлеченно и даже с долей некого романтизма представляя ухищрения беглецов при изучении пухлого ведомственного фолианта с изобилием фотографий, схем и рисунков.

Сняв номер в мотеле и, утолив голод в придорожной забегаловке, он дождался начала сумерек, а затем вновь неторопливо объехал окружавший виллу забор, из десятка созревших решений выбирая оптимальное.

Канализационный люк, располагавшийся возле угла ограждения и скрытый от посторонних глаз парой громоздких мусорных контейнеров, несомненно соединялся через систему коммуникаций с подземельем виллы.

Пробил поздний вечерний час.

Сдвинув монтировкой чугунную плиту, открывающую путь в лаз, Абу посветил в него фонарем, обнаружив внизу, у подножия мокрой заржавленной лесенки, уходящей к дну колодца, черную нору технического коридора.

Задвинув за собой плиту, спустился вниз. Двинулся под сырыми кирпичными сводами, стараясь не угодить в журчащую в сливном желобе зловонную водицу. Путь ему преградила сваренная из арматуры дверца со сломанным навесным замком, а за ней, в конце коридора, под самым его потолком, в проеме вентиляционной решетки, мутно расплывалось пятно света, лившегося то ли из окон виллы, то ли от уличных фонарей.

У него не было никакого четкого плана, помимо изучения подходов к дому. Его поступками руководило наитие, однако именно оно заставило его выбраться наружу, на газон, густо обсаженный кустами туи и роз, а после, примерившись, одним рывком переместиться к приоткрытому полуподвальному оконцу.

Подняв вверх его раму, он втиснулся в узкий металлический створ, а затем медленно опустился вниз, оказавшись в техническом помещении, заполненным переплетением труб и всякого рода громоздких агрегатов, мерно гудевших в спокойной уютной темени.

Он нащупал рукоятку входной двери, повернул ее, различив в образовавшейся щели стену отделанного мрамором коридора, устланного нежным ковровым покрытием. Приглушенный свет мерцал в бронзовых канделябрах, извилистые тени от хрустальных подвесок тянулись к сводчатому потолку.

Где-то скрипнула дальняя дверь, послышались приближающиеся шаги. Мимо замершего за дверной щелью Абу уверенно прошагал низкорослый крепкий парень в джинсах и в свитере, дойдя до конца коридора, поднялся вверх по лестнице, словно вырезанной из глыбы зеленого камня, и смутно донеслись слова:

− Вам прислали пакет…

− Хорошо, положите сюда…

− Ваша спальня готова, Мэри все прибрала.

− Я еще поработаю с бумагами.

− Мистер Пратт, вы не против, если мы с Джозефом пойдем в биллиардную?

− Идите куда угодно, хоть в центр композиции статуи Давида, только не отвлекайте меня от дел.

Это наверняка был охранник. Когда его шаги отзвучали, растаяв в глубине дома, Абу двинулся к лестнице пройденным им путем.

Лестница привела в небольшой холл, где на малахитовых постаментах высились у стрельчатой готической двери манекены в рыцарских латах с копьями.

Он растворил тяжелую резную дверь, и очутился в кабинете, мгновенно наткнувшись на колючий встревоженный взор Пратта.

Тот стоял возле стойки с телевизором, держа в руках пластиковый футляр с диском.

В следующую секунду лицо хозяина дома исказили возмущение и страх, но Абу осторожно погрозил ему пистолетом, а затем недвусмысленно указал на кресло рядом с сервировочным столиком.

− Кто вы? − донесся оторопелый вопрос.

− Я тот, кто участвовал в событиях одиннадцатого, − сказал Абу. − Мелкий исполнитель ваших грандиозных планов.

− Я ничего не понимаю… Как вы попали сюда? Вам нужны деньги? Пожалуйста, вот сейф, он открыт… Там сорок тысяч, это хороший куш, берите…

− Я пришел не за деньгами, − сказал Абу. − Мне нужно другое, ваш ответ: кто именно принимал решение по акции одиннадцатого?

− Кто? − Собеседник повел головой, словно разминая шею, а затем презрительно усмехнулся. − У вас что, личные счеты к данной ситуации? Тогда вы пришли не к тому, с кем их следует сводить. Кто принимал решение… Да его принимала сама американская история. Ее логика и целесообразность. Но никак не я. На столе лежит моя карточка. Ознакомьтесь с ней. Я всего лишь бизнесмен.

− А чтобы на это сказал ваш покойный друг Уильям?

− Мой друг Уильям − всего лишь функционер. Техническая фигура. И, кстати, в детали его служебных дел я никогда не был посвящен.

− Но все же кто-то принимал это решение?

− Я повторяю: решение приняла жизнь. А формы решения и схемы − вопросы глубоко второстепенные. Как и всякого рода сценаристы, их разрабатывающие. Ваша месть, если вы руководствуетесь ею, безадресна. А уж я-то здесь совершенно… Впрочем, какого черта мне приходится перед вами оправдываться?! − Голос Пратта повысился, и Абу угрожающе приставил пистолет к его виску.

− Тише…

Пратт дернулся, уклоняясь от болезненно вжатого в кожу металла, взмахнул рукой, пытаясь ударить Абу по запястью, и тот непроизвольно нажал спуск.

Глушитель погасил звук выстрела, лишь щелкнул, передернувшись, затвор, и упала на пол сбитая пулей с полки серванта шкатулка. Крапины крови испещрили книжный стеллаж.

Досадливо качнув головой, Абу свинтил со ствола глушитель, бумажной салфеткой обтер оружие и, зафиксировав на нем отпечатки пальцев убитого, положил пистолет на ковер, возле безвольно свисающей к полу руки.

В открытом сейфе действительно обнаружились деньги.

Стремительно отшагав коридором, он вновь очутился в темноте среди труб, подтянувшись, с трудом протиснулся в оконце, закрыв его за собой, а спустя считанные минуты уже брел к люку подземным коридором.

Он пытался разобраться и в себе, и в тех словах, что произнес Пратт. Да, он не лгал, сама логика Америки вела ее к тому, что произошло в том уже давнем сентябре, и что наверняка потрясет и ее, и весь мир в самом ближайшем будущем. Но разве это говорит о том, что нет виноватых, и неправедность этой страны − бесспорная данность?

Нет, он убил виновного, того, кто стоял у большого руля, и не был склонен отклоняться от курса, кем бы таковой не предписывался.

История не безлика, как уверял его этот американец. Она состоит из миллионов лиц. И у каждого своя миссия и ошибки, за которые надо платить и отвечать.

А миссия Абу − призывать к ответу. И он приступил к ее исполнению.