Аслана переполняли ненависть и стыд. Вчера, в офисе Куди Баргулова, расположенного на респектабельной Пятой авеню в Манхэттене, его два часа томили в приемной, не предложив даже чай, а после, когда он прошел в кабинет, указали в самый дальний угол, как собаке, не желая, видимо, чтобы он приблизился к начальственному столу, за которым в пухлом, вишневой кожи кресле сидел, вперив в него ястребиный непреклонный взор, грозный патрон, его дядя, два года назад соблаговоливший вытащить сюда, за океан, племянника из глухого чеченского села.

Дядя приехал в Америку в начале девяностых годов, когда маленькая республика, делая первые шаги по пути независимости, посылала в разные страны своих эмиссаров, должных наладить необходимые связи, адаптироваться в чуждой среде и – создать свои опорные точки, в итоге обязанные трансформироваться в посольства и представительства государства Ичкерия.

Не считая денег, упорно и взвешенно, эти первые орлы вили свои гнезда на чужбине, находили нужных людей, вникали в законы и нюансы зарубежной жизни, получали документы, обзаводились адвокатами и постигали трудные языки.

Общины росли и крепли. Основывались базы в Европе, в Америке, не говоря уже о Ближнем Востоке – Турции или же Иордании, где многие из родственников Аслана располагали не только широкими возможностями, но и вполне конкретной властью.

Аслан гордился своим народом. Выносливым, не боящимся никакого врага, сплоченным и – верным традициям. Его маленькое государство отстояло себя в битве с рыхлым российским чудищем, ныне – кисельной массой, каждодневно теряющей внутренние силы, стержни, да и сам смысл своего движения куда-либо.

Нет ничего невозможного – так утверждают муллы. Россия побеждена, чтобы там ни говорили. Даже если наступит затишье в войне, даже если российские нукеры станут заправилами в Чечне, это будет означать ту же победу, ибо формальная власть будет подчиняться вековым общинным обычаям предков, без которых она невозможна как таковая.

И Америка тоже узнает Чечню! Куда всяким итальянским и русским мафиям до сплоченного и бесстрашного чеченского братства! Оно еще покажет себя!

Но сейчас он, Аслан, не в почете у соплеменников. Он совершил ошибку: наспех сработав примитивную легенду о течи в бензобаках, недооценил этого делового русака. А тот же оказался подлым осведомителем, как выяснили московские ребята, сумевшие подкупить следователя.

Пропали большие деньги, их не вернешь, ответственность лежит на нем, Аслане, и придется держать ответ. Что же, он не боится и сделает все, что решит всесильный дядя.

– Слушай, ты… – процедил старший родственник сквозь зубы. – Эта кобра уползла. Вчера его хотели взять наши парни, но он их опять подставил в засаду. Где он – не знаю. Узнаешь ты. Поедешь к его шефу-американцу, поговоришь с ним… А потом полетишь в Россию. Кто с тобой эти «линкольны» в гараж ставил?

– Джамбик…

– Вот вместе русака и отыщете. Когда закончите работу и уши его мне на стол положишь, тогда думать будем, как с вами быть. Все.

– Но я же…

Дядя в гневе приподнялся из кресла.

– Запомни! – произнес с глухой яростью. – Есть три типа мужчин… Один – говорит и не делает. Другой – говорит и делает. Третий – делает и не говорит! Теперь думай: кто ты? И кем тебе надо стать!

Аслан почтительно поклонился.

– Да! – остановил его босс, когда он уже взялся за ручку двери. – Вот, прочти… – Протянул лист бумаги. – Чтобы знал, ради чего работаешь…

Аслан просмотрел ксерокопированный текст указа покойного президента Дудаева за номером 172 от 19.12. 1993 года.

В указе покойный глава республики постановлял, что сотрудники спецслужб, в том числе бывшие, за действия или бездействия, направленные на подрыв государственного строя Чечни, наказываются лишением свободы на пятнадцать лет или смертной казнью.

В примечании указывалось, что к сотрудникам спецслужб относятся лица, состоявшие или состоящие на службе органов государственной безопасности, в том числе в разведке и контрразведке.

– Указ никто не отменял, – прокомментировал дядя.

Аслан вновь почтительно кивнул, с трудом, правда, соображая, причем здесь указ, государственные интересы Чечни и личность какого-то стукача.

Но спорить не приходилось. Ему предлагалось проникнуться и преисполниться… И подобающей мимикой свое понимание государственной значимости доверенной ему миссии он с послушанием подтвердил.

На следующий день, получив установочную информацию, он вместе с толстым, круглолицым Джамбиком, сонно щурившим глаза, ехал в соседний штат Нью-Джерси, к одному из маленьких охраняемых поселков – оазису, в чьей тиши пребывали состоятельные, не признающие дешевой городской суеты американцы, отгороженные от мира гоняющихся за жалкими крохами смердов из асфальтово-каменных вавилонов заборами, вооруженной охраной и стенами своих роскошных вилл.

Да, это был иной мир… Чистого лесного воздуха, подстриженных лужаек и вечнозеленых кустарников, полей для гольфа, бассейнов с подогревом, теннисных кортов, дорогих изысканных ресторанчиков и вышколенной прислуги.

Из машины Аслан позвонил объекту домой. Тот снял трубку, пробормотал на просьбу подозвать мистера Джексона – «Wrong number…» – и Аслан, мрачно и удовлетворенно кивнув сам себе, притопил педаль акселератора, заставив «кадиллак» резко рвануться вперед.

Торопиться, впрочем, не следовало. По территории поселка безостановочно кружили машинки внутренней охраны, и их, явных чужаков, сразу же могли взять на заметку.

Перекусив в забегаловке, они, вольготно откинувшись на спинках сидений «кадиллака» и включив магнитолу, молча застыли, глядя в пространство и слушая заезженную пленку с чеченскими песнями.

Постепенно темнело, на видневшемся вдалеке ажурном мосту, перекинутом через реку, засверкали фары автомобилей, показались первые неясные крапины звезд, и воздух, тянувшийся в щель приоткрытого оконца, стал сырым и студеным.

– Пошли, – произнес Аслан, выключая магнитолу. – Кусачки возьми, не забудь.

– А ты проверь: стеклорез, отмычки… – Невозмутимый Джамбик, достав из потайной ниши пистолет, накрутил на ствол глушитель.

По лесной тропке они двинулись вдоль высокого сетчатого забора, увенчанного гирляндами металлической ленты с торчащими из нее бритвенными гарпунами лезвий.

– Вот, – сказал Джамбик, остановившись. – Тут у камеры мертвая зона, давай ползком…

Они поползли по ветхой прошлогодней листве – осклизло-мерзлой, липнущей к джинсам, податливо вминавшейся локтями в размокшую от стаявшего снега почву.

Аслан, не торопясь, защелкал кусачками, вырезая в сетке аккуратную прямоугольную прореху.

Неслышно скользя мимо зарослей причудливо подстриженного кустарника и туй, подобрались к дому.

Первоначально Аслан задумывал пролезть внутрь виллы, вырезав подвальное оконце, не защищенное сеткой. Стекло обклеивалось полосами липкой ленты с пропущенной под ними бечевкой и выдавливалось вовнутрь, бесшумно ложась на пол.

Однако тайного проникновения не понадобилось: входная дверь оказалась незапертой, и они без труда вошли в просторную прихожую, миновав которую, очутились в гостиной.

Жилище впечатляло ухоженным, любовно спланированным интерьером.

Широкий деревянный паркет красного дерева – навощенный, без пылинки… Антикварная мебель, люстры из горного хрусталя, рыцарские доспехи, плотно подогнанные дубовые панели, застилавшие стены…

В огромном велюровом кресле с резными подлокотниками, напротив приглушенно работавшего телевизора, стоявшего на тумбе мощного динамика, беспечно посапывал хозяин дома, уронив на колени ненатруженные руки, державшие пульт.

Снились ему, наверное, любимые доллары.

Аслан хищно улыбнулся, склонившись над бесповоротно и глупо утратившим бдительность обывателем.

Как он ненавидел и презирал его! Вообще всех этих холеных, зажравшихся индюков, выросших в кружевных манишечках, на свежей клубничке, севших в свой собственный «кадиллак» в каких-нибудь шестнадцать сопливых лет и не находя в данном факте ничего выдающегося.

А что ему, Аслану, подарили в шестнадцать лет? Наган. Настоящий наган. Подарил дядя. И как он ликовал от такого подарка! Ну что же… Каждому свое. А ему, Аслану, сетовать на судьбу не стоит: в конце концов, старый наган заменила мощная «беретта», которая сейчас у него в руке, он тоже ездит на «кадиллаке», тоже живет в этой поганой Америке, видевшейся раньше неким раем, недостижимой мечтой и легендой, и может без труда подвесить на красивой люстре этого жирного болвана, способного лишь заклинать, умолять и унижаться…

– Эй, ты! – Джамбик потряс спящего за плечо. – С добрым утром, мистер!

– А?!. – Хозяин оторопело моргал, не соображая, где именно пребывает – в яви или еще во сне? В нехорошем, даже страшном сне… Нет, это явь! Жуткая, ирреальная…

Здоровенный мужик, уронив пульт, затрясся всем телом, отвалив к груди массивную челюсть.

– Соломон, – утвердительно произнес Аслан.

– Да, я… Соломон…

– Не бойся, Соломон, – продолжил Аслан, с удовольствием закуривая. – Мы убьем тебя не сейчас, позже…

– То есть?.. – Собеседник вжимался в кресло, на глазах уменьшаясь в своих габаритах, как снеговик под ясным солнышком. – То есть… за что?!

– Конечно, если будет за что, – поправился Аслан. – Мы же не маньяки, мы разумные люди.

– Но я… Слушаю вас…

– Вопрос у нас один, – сказал Аслан. – Где этот твой… Игорь?

– Я понятия не имею…

– Это плохо, что не имеешь. За это, кстати, мы и можем убить.

– Но… подождите… сейчас… – Собеседник тряс головой, будто пытаясь справиться с наваждением. – Я… уехал из Москвы, потому что…

– Потому что испугался.

– Да… Я вообще не хочу иметь с ним дело!

– Правильно рассуждаешь, – внезапно подал голос Джамбик.

– Конечно! Он – жулик! Не отдал мне деньги за машины, вообще…

– Ну, это ваши разборки, – сказал Аслан. – Хотя… мы тебе, если хочешь, поможем. Хочешь?

– Э-э-э…

– Все, поможем! – Аслан хлопнул жертву по безвольному жирному плечу. – Но и ты помоги! – добавил внушительно. – А то видишь, как получается? Тебя он обманул, нас очень обманул, разве прощать будем плохому человеку?

– Да-да, вы, безусловно, правы…

– Правы? – Аслан прошелся по комнате. – Хорошо говоришь! – Качнул головой. – Очень хорошо говоришь, боди! Но видишь, какая у нас с тобой беда случилась: скрылся наш враг…

– К-куда?

– А вот давай подумаем куда. Кого из родственников его знаешь, из друзей, а?

– У него отец… Э-э…

– Женщина есть, да?

– Это я не в курсе… Честно! Он никогда…

– Не делился с тобой, да? – Аслан захохотал. – Ни женщинами не делился, не деньгами… Плохой какой парень, слышишь!

– Друзей, да, кое-кого знаю, – торопливо заговорил Соломон. – У меня есть телефоны… Можно взять записную книжку?

– Бери! – согласился великодушно Аслан.

– Вот… Северцев Олег, потом вот – Митя… Авторучку взять можно? Я вам все запишу…

– Пиши. А… он тебе не звонил?

– Нет, что вы, я бы вам сразу же… сказал…

– Так. – Аслан помрачнел. – Вот что, Соломон, – произнес раздумчиво. – Ты в Союзе жил, про Чечню знаешь?

– Я все понимаю…

– Не все! – оборвал Аслан грубо. – И слушай сюда!

– Да, извините, конечно…

– Вот так! – Он выдержал зловещую паузу. – Мы, – продолжил, отделяя слово от слова, – его найдем. Где бы он ни был. Что бы это ни стоило. Деньги потратить – потратим! Кровь пролить – прольем! Понял?

– Очень… верно.

– Вот. И ты у нас на прицеле. Теперь. У тебя определитель номера есть?

– Только местный, в Штатах…

– Ясно. – Аслан кивнул Джамбику, вытащившему из сумки, висевшей на плече, компактную картонную коробку. – Вот тебе определитель. Штука дорогая. Определяет коды всех стран. Сейчас же подключишь его в сеть.

– Несомненно…

– И вот еще… – Достав из кармана карточку, Аслан сунул ее в деревянные пальцы американца. – Телефоны нашей фирмы. Одной из наших фирм, – поправился значительно. – Разговор запишешь, привезешь нам кассету. И определитель привезешь. Все понял?!

На лице Соломона проступило некоторое облегчение, спешно, впрочем, замаскированное подобающей моменту удрученностью.

– А теперь, – произнес Аслан, напрасно пытаясь встретиться взглядом с опущенными долу глазами собеседника, – теперь я тебе объясню, за что мы тебя убивать будем.

– Но я же…

– Молчи! Я говорю! Убивать мы тебя будем, если финтить начнешь! Мы все равно узнаем, звонил он тебе или нет. И еще. Узнаем, каких его дружков или родственников, тебе известных, от нас скрыл!

– Если я что-то вспомню…

– Да, – благосклонно согласился Аслан. – Если что-то вспомнишь, звони. Сразу звони! День, ночь – плевать!

– Все, что в моих силах, поверьте!

– А будешь нормальным человеком, мы тебе помогать будем, – подыграл Джамбик. – Скажешь, кому голову резать, все сделаем…

– Я весьма признателен, господа…

– Гуд бай. – Аслан с наслаждением затушил каблуком о сверкающий паркет окурок. Сунул за пояс «беретту».

Выйдя на лесную тропу, бандиты, удовлетворенные импровизацией, многозначительно переглянулись.

Смакования и обсуждения подробностей они избегали – дурной тон. Это русаки любят. Пока их – хвастливых, опьяневших от грошовых удач, не посадят в дерьмо по уши.

Однако настроение у Аслана заметно поднялось. И даже предстоящая тягостная поездка в Россию не виделась наказанием.

Ничего, в России тоже неплохо! Девок полно, земляков, менты – продажные, не то, что здесь…

Так, видимо, рассуждал и Джамбик, шагавший впереди и выпевавший себе под нос веселый национальный мотивчик.

Впрочем, благостное свое состояние партнеры через минуту утратили: на том месте, где стоял «кадиллак», валялись лишь осколки от разбитого бокового оконца.

Машину угнали.

– С-суки! – просвистел через выбитый зуб Джамбик. – Говорили, приличный район, никакой преступности… Хуже Нью-Йорка, слушай! Вот почему за сеткой они живут!

– А чего сетка? – огрызнулся Аслан. – Спасает она, что ли? Э, бежим к вахте, звоним ментам! Как отсюда выбираться теперь? Надо было у придурка его тачку забрать…

– Точно! В залог за определитель!