Глава 18
Главная мудрость
– Девочки, идите под тент, – радостно размахивал руками Николай Анатольевич. – Вова, Никита, собираемся у костра. Будет объявление!
– Все сюда, давайте, ребята, давайте... – помогала ему Зинаида Григорьевна.
Лиза плюхнулась на свое место, обмахиваясь газетой, чтобы хоть немного охладить кожу – день выдался знойный, душный.
Руководитель взял дочку и посадил на плечо.
– Ну-ка, посмотрели все на героиню дня! – потребовал он.
Ребята без интереса уставились на перемазанную клубникой девчушку, а Яна спросила:
– Мы скоро купаться пойдем?
Из-за сильной жары с раскопок все вернулись раньше обычного, и по блестящим от пота лицам было понятно, что торчать у костра – последнее, чем ребятам хочется заняться.
Зинаида Григорьевна вынула из кармана шорт стеклянную бутылочку с приплюснутым горлышком и всем показала.
– Посмотрите, что нашла Машенька!
– И что это? – вежливо поинтересовалась Стася.
Лиза фыркнула.
– Дурацкая склянка. Я еще пнула ее под куст, когда мы приехали.
– Какая склянка! Да ты что! – возмутился Николай Анатольевич, опуская дочь на землю, и с осторожностью, с которой берут новорожденных, принял из рук жены стеклянную бутылочку. – Очень древняя вещь, разве вы не видите? Поглядите, ребята, какое горлышко необычное...
– Я сейчас спекусь, – проныл Миша. До склянки ему дела не было, он комкал в руках полотенце и с нетерпением поглядывал на часы.
– Так, – рассердилась Зинаида Григорьевна, – кому не интересно, тот свободен!
– Папа, – проскулила маленькая Маша, – ты обещал мне шоколадку. Когда дашь?
– Сейчас-сейчас, детка, потерпи...
Лиза поднялась и, продолжая обмахиваться газетой, пошла в сторону леска, желая укрыться от палящего солнца в тени.
– Лиза, куда ты? – опешила от такой наглости Зинаида Григорьевна.
Девочка нахмурилась.
– Но разве вы только что не сказали: кому не интересно...
Парни заржали.
– Ну иди-иди, – холодно кивнула руководительница.
Лиза полулегла на свое любимое дерево и закрыла глаза. Так она лежала около часа, погруженная в мечты о возвращении домой, в цивилизацию, пока не явился Максимка.
– Чего тебе? – не открывая глаз, грубо спросила Лиза.
Этого мальчишку она распознавала безошибочно, даже не глядя. По запаху чудом пережившего пожар крысиного шампуня, почти беззвучному дыханию и особому хрусту веток под ногами. Со вчерашнего вечера, после обмена любезностями под проливным дождем, она с ним не разговаривала. А тот, наоборот, с самого утра так и сяк пытался примириться.
– Там... – начал Максимка, но Лиза его перебила:
– Ты пришел мне рассказать, что найдена священная склянка? Миссия нашей тупой экспедиции завершена? Мы сейчас же едем домой?
– Нет.
– Тогда чеши отсюда, все остальные новости меня не интересуют.
– Там пришел Стас, – со вздохом сказал Максимка и повернулся, чтобы уйти.
Лиза распахнула глаза.
– Стой! А что он сказал?
– Тебя хочет увидеть.
Девочка резво вскочила с дерева, пригладила волосы, отряхнула с платья древесную пыль и, мимолетно глянув на Максимку, спросила:
– Как я тебе?
– Все очень хорошо, – смущенно покраснел мальчик, – ты такая...
Она отмахнулась и чуть ли не бегом устремилась на поляну, где ее ждал Стас.
Парень стоял неподалеку от костра и о чем-то разговаривал с детьми руководителей. Кроме них и Зинаиды Григорьевны, в лагере больше никого не осталось.
– Заблудился? – язвительно прищурилась Лиза.
Молодой человек широко улыбнулся и взял ее за руки.
– Погуляем?
– С чего бы это? – Она уверенно блефовала, зная наверняка, что просто так от своих планов Стас не откажется, раз уж пришел. Ей не хотелось лишать себя удовольствия слегка его помучить в отместку за вчерашнюю выходку.
– Сердишься, – догадался он, не выпуская ее руки и покачивая ими в разные стороны.
– А есть за что? – наигранно удивилась девочка.
– Думаю, нам нужно поговорить, – заявил Стас.
– Ну раз ты так настаиваешь... – Лиза кивнула на руководительницу: – Сейчас, подожди, предупрежу.
Зинаида Григорьевна загорала возле пруда. И, когда девочка подошла, даже не посмотрела в ее сторону.
– Я пойду прогуляюсь.
– Нет, – прозвучал спокойный голос руководительницы.
– Это еще почему?
– Потому что ухажер слишком взрослый для тебя, – без всякого сочувствия пояснила Зинаида Григорьева.
– Я пойду! – задохнулась от ярости Лиза.
– Только если с тобой пойдет еще кто-нибудь из наших ребят... – Руководительница глянула на нее исподлобья. – Так, на всякий случай.
– Но сейчас день! Да что со мной может случится? Если вы так говорите из-за того, что я не захотела смотреть, как вы награждаете шоколадками своих детей, то... то... – Лиза гневно сжала кулаки. – Я пойду куда захочу!
– Одну я тебя не отпускаю, – грозно повторила Зинаида Григорьевна.
Лиза огляделась, нашла взглядом Максимку и заорала:
– Максим, иди сюда!
Руководительница улыбнулась.
– Умница. И не забудь вернуться за час до ужина. Тебе еще готовить!
Девочка, проходя мимо Максимки, погладила Матильду у него на руках и обронила:
– Пойдешь со мной.
Стас удивился при виде Максимки, но ничего не сказал, лишь крепко взял Лизу за руку.
Они вышли в поле, тогда парень обернулся и попросил:
– Максик, ты погуляй, хорошо? Нам с Лизой хочется побыть наедине.
– А вчера не хотелось? – неожиданно выпалил мальчик, вызывающе выпятив грудь под желтой футболкой.
Молодой человек засмеялся.
– Забавный пацанчик... – Наклонился к Лизе, по-хозяйски чмокнул ее в щеку и прибавил: – Так заботится о тебе.
– Держись от нас на расстоянии шагов двадцати, – приказала Лиза и милостиво улыбнулась Стасу: – Так о чем ты хотел со мной поговорить?
– Ах да...
Они немного отошли от Максимки, и парень проговорил:
– Я тут вчера подумал... Черт возьми, а почему бы и нет? Мы ведь взрослые люди... и мы нравимся друг другу...
Улыбка Лизы померкла. Не таких речей она ждала.
– В общем, – Стас подергал ее за руку, как будто хотел, чтобы спутница слушала внимательнее, – я не вижу препятствий для наших встреч.
«Еще бы руку и сердце предложил», – с нарастающим весельем подумала девочка.
Стас продолжал болтать что-то об ответственности, о поступках, за которые нужно отвечать, о важности принятого им решения. И все его слова казались Лизе ужасным бредом. Ее занимали совсем другие мысли.
«Скажу девчонкам, что он читал мне на память поэму о любви. А если спросят, что за поэма, скажу, не запомнила. В это они точно поверят. А еще наплету, что мы лежали на траве... нет, на надувном матрасе, и красавец Стас кормил меня клубникой. Полина с Эрикой просто выпадут в осадок!»
– Ли-иза... – позвал парень.
Она рассеянно посмотрела на него.
– Так да или нет?
– Да, – кивнула девочка.
Стас остановился. Лиза хотела спросить, почему они встали, но увидела, что парень стягивает с себя футболку, да так и застыла с открытым ртом. А тот бросил футболку на траву и повернулся к ней с вопросом:
– Так ты хочешь посидеть или нет?
– А-а, посидеть... – Лиза тихо посмеялась над своей бурной фантазией. – Конечно.
А когда он опустился рядом на траву, подумала: «Интересно, из каких соображений им в лагере запретили пользоваться дезодорантами? Похоже, чтобы сделать выживание окружающих практически невозможным».
– Ты чего морщишься? – удивился Стас. – Неудобно сидеть?
Лиза снисходительно хмыкнула, решив умолчать про дурной запах от него:
– Полагаешь, на земле возможно сидеть с удобствами?
Парень обнял ее за плечи.
– Посидим немножко...
«Красивый, хоть и потный. Скажу девчонкам, – решила Лиза, – что он как брутальный мужчина из фильмов про Дикий Запад. А еще, что у него была щетина и он изранил мои нежные губы. Эрика сразу тогда вспомнит рассказ из Соsmo, а я подтвержу, что у меня все так и было, как там. Полька офигеет. Она ведь думает, только у нее был брутальный красавец, а тут я со своим... Такой обломчик!»
Лиза заметила, что к ним приближается Максимка и недовольно засопела.
– Ли-и-из, – поднимая руки с зажатой в ладонях крысой, завопил он, – а у Матильды не случится солнечный удар?
– Не случится!
Максимка подошел и собрался усесться рядом, но Стас воспротивился:
– Слышь, пацан, сказали же тебе, погуляй в сторонке.
Мальчик отошел и присел в траву так, что виднелась одна светлая макушка.
– Какой назойливый... – Стас оперся на локоть и взял в руки ладонь Лизы.
Девочка терпеливо дожидалась, пока парень вдоволь наиграется с ее пальцами и перейдет к чему-нибудь поинтереснее, но молодой человек не спешил. Ей не очень-то нравились его влажные прикосновения. Одно радовало: болтать брутальный красавец прекратил. Наверное, впервые за их знакомство он был занят исключительно ею.
Лиза подставила лицо солнцу, на самом деле надеясь, что парень наконец обратит внимание на ее губы и оставит в покое пальцы.
Не тут-то было.
– У тебя смешные пальчики, – пробормотал Стас, с видом доктора ощупывая фаланги.
– И как я раньше не замечала? – тихо зверея от его прикосновений, проворчала девочка.
То ли намеки дошли, то ли уже сам додумался – Стас жадно припал к ее губам. На один миг у нее сладостно замерло сердце, а в следующий мысли испортили все удовольствие: «Ну почему нельзя просто поцеловать? Зачем нужно наваливаться всей тушей?»
Лиза попыталась отстранить его руки, но он как будто не захотел этого замечать. Тогда она оборвала поцелуй и отвернулась, рассчитывая, что подобный жест лучше всяких слов. Стас не понял и принялся осыпать поцелуями ее лицо, шею...
Девочка уперлась ладонями ему в грудь, на что парень раздраженно поинтересовался:
– В чем дело?
– Достаточно, – холодно произнесла она.
– Кто так решил? – Стас снова поцеловал ее.
– Отпусти. – Лиза дернулась.
Молодой человек не внял ее требованию.
– Отпусти! – окончательно разозлившись, крикнула она.
– Эй, – он навис над ней, продолжая прижимать к земле, – какие могут быть возражения? Вспомни-ка, кто вчера явился ко мне посреди ночи! – Он отрывисто рассмеялся. – Кого ты из себя строишь?! Может, вообразила, мы будем в куклы играть?
– Пошел ты! – выплюнула она. – От тебя потом воняет!
«Глупец! Неужели думает, будто достаточно хорош для меня? Каменный век! Питерские молодые люди и то не такого высокого мнения о себе, как этот...»
Голос Стаса смягчился, но глаза по-прежнему смотрели жестко:
– Лиззи, ну что за детский сад? Ты же взрослая девушка... Или я ошибся?
«Ага, разбежался! Думает, сказал мне заветное слово «взрослая», и я, как дура, повелась. Пусть поищет тех, кому не терпится, чтобы какой-нибудь самодовольный болван называл их взрослыми. А со мной и так все отлично. Моя взрослость не поддается дешевым манипуляциям!»
– Отпусти ее! – неожиданно раздалось над ними. – Она же тебе сказала!
Стас повернул голову, сквозь зубы чертыхнулся и рыкнул:
– Где тебе было велено сидеть? Вот туда и вали!
Максимка не шелохнулся.
– Лиза ведь тебе сказала. Сейчас же отпусти, а то...
Он не договорил – Стас вскочил и врезал ему кулаком прямо по лицу, а затем схватил за грудки и отшвырнул, как тряпичную куклу.
Парень наклонился, и Лиза в ужасе закрыла лицо руками, но удара не последовало, Стас лишь выдернул из-под нее свою футболку. Несколько секунд он постоял над ней, пренебрежительно разглядывая, потом грубо бросил: «Соплячка», и пошел прочь.
А ей неожиданно вспомнились собственные наивные мысли о предложении руки и сердца. Жар прилил к щекам. Ничего подобного он не собирался ей предлагать и в помине! Все сводилось к галочке – очередной победе, которая была ему нужна. Он так долго отнекивался лишь для того, чтобы получить потом все разом, а представить это как одолжение, типа: «Ну ладно, девочка, уговорила». Игра закончилась со счетом ноль-ноль. Вот только сюрприз для него не удался. Стас раньше времени понял, что нужен ей точно так же, как она ему – для галочки. То есть проиграться и забыть.
Максимка поднялся и, пошатываясь, подошел к ней. Из его разбитого носа в две струи текла алая кровь. Она блестела на солнце, струилась по губам, подбородку и капала на желтую футболку.
– Ты позволила лишнее! – срывающимся голосом, вскричал Максимка. Взгляд его устремился на ее обнаженные ноги.
– Кто тут заговорил, моя добродетель? – Лиза одернула задранный подол и поднялась. Она решительно зашагала в сторону лагеря, на ходу поправляя перекошенное платье.
«Хорошо, коза-руководительница заставила взять с собой этого зануду. Вряд ли в чистом поле можно кого-то испугать милицией...»
Максимка с разбитым носом и зажатой под мышкой Матильдой плелся за ней.
Не прошли и десяти шагов, как мальчик заявил:
– Сразу стоило догадаться, что за это Стас. Еще когда он про дела амурные сказал... Что же ты...
– Все было под контролем! – зло оборвала Лиза, но голос предательски задрожал.
– Видел я, видел твой контроль, – хлюпнул окровавленным носом Максимка. – Ты только и делаешь, что обманываешь постоянно!
– Отвяжись, – не сбавляя шага, посоветовала девочка.
Максимка даже не подумал отвязываться.
– Если бы у меня была такая «Книга мудростей», как у тебя, знаешь, что бы я в нее записал?
– Не знаю. И знать не хочу.
– Не-ет, я тебе скажу! – настырно бежал за ней мальчик.
– Ну конечно, куда же мне деться с чистого поля.
– Я бы написал, да еще подчеркнул несколько раз, – точно не слыша ее, крикнул он. – «Только трусы живут во лжи»!
Лиза резко остановилась и с кривой усмешкой зааплодировала.
– О, и это мне говорит самый смелый человек на земле! Браво!
Максимка размазал рукой кровь по лицу и быстро-быстро, точно боялся, что она перебьет, зачастил:
– Я раньше думал, ты смелая. Не боишься сказать человеку в глаза все, что думаешь. Не боишься противостоять целой куче недовольных тобой людей. Можешь за себя постоять. А ты, оказывается, самая настоящая трусиха! И боишься какой-то ерунды! И живешь по правилам, придуманным кем-то плохим!
– Твой кто-то плохой – я сама, глупец ты! – не выдержала Лиза.
Они как враги встали друг перед другом.
– Это не так! – упрямо возразил Максимка. – Ничего ты не придумала, начиталась всяких глупостей в журналах для взрослых женщин, насмотрелась непонятно каких фильмов. Ты знаешь столько всего гадкого, чего тебе знать и не нужно, а элементарных вещей не понимаешь. Что же твой брат, совсем на тебя внимания не обращает? Почему он тебе не говорит, как неправильно ты себя ведешь? Или ему дела нет, как с тобой может поступить один из таких Стасов?!
– Нет у меня никакого брата! – взвизгнула Лиза, гневно сжимая кулаки.
Мальчик растерянно заморгал.
– Что, и тут обманула?
– Не обманула. – Голос ее дрогнул. – И вообще, тебе-то какое дело? Чего ты вечно лезешь?
Максимка снова хлюпнул носом.
– А мне большое дело! Даже очень! Мне важно, что с тобой! А ты всегда обманываешь! Хоть раз правду сказать слабо?
Лиза шагнула к нему и сильно толкнула, глаза ее бешено горели.
– Ничего мне не слабо! Правду хочешь? Нет у меня брата. Был да сплыл. Он учился в седьмом, а я в третьем. Однажды просто не вернулся из школы, и все. Через неделю его выловили из реки. Доволен?
Солнце скрылось за рваным серо-белым облаком, на поле сразу стало темнее. Разметав светлые волосы ребят, налетел ветер.
Максимка сжался то ли от страха, то ли от холода, окровавленные губы зашевелись, он что-то пытался сказать, но Лиза ему не дала, крикнув:
– Ты же хотел правду!
– Его убили? – прошептал мальчик и сделал шаг назад, как будто убийца стоял перед ним.
Девочка заметила это и хрипло рассмеялась.
– Не насильственная смерть, так нам сказали. – Взгляд ее остекленел. – Мой дорогой брат учил меня быть сильной, никому не давать себя в обиду, а сам возвращался из школы с синяками, в порванной одежде – и врал, что неудачно упал. Я ему верила. Мама, папа – все верили. – Глядя на переминающегося с ноги на ногу мальчика, Лиза приподняла изящные брови. – А как не верить, ведь он был таким хорошим, таким добрым и искренним! Никому и в голову не приходило, что в школе его избивают, отнимают деньги, угрожают. Он ведь после этого возвращался домой, шутил, смеялся, вел себя так, словно жизнь прекрасна... – Девочка ткнула Максимку пальцем в грудь. – Андрей был когда-то таким, как ты, ангел чертов! И меняться не захотел, не смог, а жаловаться близким стыдился. Он просто, когда не осталось больше сил улыбаться, пошел после школы и утопился. Не стал бороться, сбежал от всех проблем. А мне всегда внушал, что таких слабаков несчастных – тех, над кем смеются, кого колотят, считают не от мира сего, – можно только презирать. И просил об одном: не тратить на них время. Использовать, если нужно, но не издеваться, не унижать, не гнобить их день за днем, как делают те, кто хочет казаться обычными, в меру хорошими людьми. Он научил меня выбирать достойных противников и не размениваться на мелочи.
– Лиза, я... – Максимка шагнул к ней, как будто хотел обнять, но девочка отшатнулась.
– Давай мне Матильду! – потребовала она, протягивая руку к крысе.
Максимка крепче прижал животное к себе.
– Ей не хочется к тебе! Ты сейчас злая.
– Хочется! Отдавай, Матильда моя!
Лиза схватила крысу, потянула к себе и тут произошло немыслимое – Матильда укусила ее за палец. Несильно, лишь чуть-чуть прикусила, но девочка сразу же отдернула руку.
– Предательница! – прошипела она.
И в этот момент ей захотелось плакать. Внутри возникло давно забытое чувство опустошенности, словно огромный воздушный шар болезненно провернулся в животе и лопнул. Осталась пустота, столь ощутимая, что свело желудок.
– Матильда не хотела, – испуганно выдохнул Максимка, – она...
Лиза не слушала. Сорвалась с места и кинулась прочь. Ей еще никогда не приходилось так быстро ходить по полю, да еще на каблуках...
Мальчик кричал что-то вслед, но она не обернулась. А когда сбежала с холма в лагерь, закрылась в палатке и рухнула на постель.
* * *
Лиза открыла глаза. В окно палатки проникал солнечный свет, ветерок приятно ласкал лицо, а в воздухе витал свежий, сладкий аромат клубники. Это было самое прекрасное утро, которое она видела с тех пор, как покинула родной город. От костра не доносились голоса, крики и смех ребят. Девочка проспала шестнадцать часов и впервые за долгое время по-настоящему выспалась. Чувство опустошенности, от которого еще вчера сжималось сердце, исчезло. Все встало на свои места. Девочка блаженно улыбнулась и только тут заметила, что не одна.
Рядом, поджав под себя ноги, сидел Максимка. В руке он держал белую пластмассовую тарелку со спелой клубникой. Матильда у него на плече, жадно обхватив лапками большую ягоду, впивалась зубами в красную мякоть. Крыса ела с таким удовольствием, что у Лизы рот наполнился слюной и она схватила с тарелки самую большую и красную клубничину.
– Доброе утро, – сказал Максимка. Поставил тарелку с ягодами к ней поближе и, заливаясь краской, произнес: – Извини, что наговорил тебе вчера всяких гадостей. Я... мне очень жаль.
Девочка с наслаждением сжевала сладкую ягоду и посмотрела на него. Мальчик тоже пристально смотрел прямо ей в глаза. В очередной клетчатой рубашечке, шортах с Микки-Маусом, идеально причесанный, чистенький и аккуратный. Портил его ангельскую внешность только синяк на переносице.
«Какие у него голубые глаза», – подумала Лиза и сама себе удивилась, когда поняла, что вот так внимательно смотрит на мальчика впервые.
– Ешь еще клубнику, – предложил он, – я самую хорошую собрал и как следует помыл, поэтому не бойся.
Лиза взяла ягоду и усмехнулась.
– Ох уж мне профессор по чужим страхам.
Максимка смутился и, опустив голову, тихо спросил:
– Ты очень любила его, да?
Девочка сосредоточенно пережевывала ягоду и не отвечала. А когда проглотила, произнесла:
– Он любил меня намного сильнее, чем я его. Правда, я потом это поняла. Не сразу. – Она коротко рассмеялась. – Андрей выполнял все мои прихоти. Родители его ругали, говорили: «Эгоистку растишь». А он все равно мне во всем потакал, начиная от мелочей и заканчивая чем-то серьезным. Как-то пони из зоопарка украл. Просто потому, что мне так захотелось. Он говорил: «Все твои мечты должны сбываться, и не важно, что грозит тем, кто будет их осуществлять. Просто не думай об этом». Говорил, чтобы никогда никого не жалела, просил и его не жалеть.
Максимка заерзал.
– Он тебя предупредил, что собирается… – мальчик сильно покраснел, – собирается…
– Ты хочешь знать, предупредил ли он меня, что собирается себя убить? – охотно помогла ему Лиза.
Максимка несмело кивнул.
Девочка взяла еще одну клубничину и, подперев рукой голову, заговорила:
– За три недели до смерти он привел меня на крышу шестнадцатиэтажного дома и сказал, что, если я пожелаю, он прыгнет. – Лиза задумчиво покусала нижнюю губу и со вздохом прошептала: – И прыгнул бы, ему ведь не хотелось жить. Он разочаровался в людях, понял-таки, кто решает, что по-настоящему, а что не очень… Все понял, меня научил, но сам перестроиться и начать с чистого листа не сумел. И ему было невыносимо стыдно за свою слабость, стыдно, что он не такой, каким его видели мы, его семья.
Ее взгляд скользил по палатке, пока не остановился на Матильде.
– Тогда, на крыше, он хотел подготовить меня к тому, что мои мечты вскоре будут исполнять другие люди. Кто-то, кто не любит меня так же сильно, как он, или вовсе не любит, кого придется заставлять... «Хочешь, я прыгну вниз?» – спросил он. – Лиза болезненно поморщилась. – Мне это показалось забавным, думала, мы играем, смеялась. А он подошел к самому краю крыши и сказал: «У человека бесконечное множество желаний. Никогда не стыдись своих, даже если они кажутся тебе ужасными. Порой люди хотят страшных вещей».
– А ты что? – выдохнул Максимка.
– Я испугалась за него, накричала. И запретила ходить на крышу. Если бы я только знала... – Лиза холодно улыбнулась. – Следовало запретить ему не на крышу ходить, а оставлять меня. Лучше бы я хоть раз сказала, как сильно его люблю! Я могла бы убедить его, что мне не важно, какой он – слабый или сильный... Ведь в то время мне было действительно все равно.
– Ты не смогла его простить? – Максимка взволнованно посмотрел на Лизу.
– Не думаю, что ему нужно мое прощение.
– Почему?
– Потому что сам научил меня не прощать бездумно, а делать выводы. Ему не нужно прощение, ему нужно, чтобы я была счастлива с той верой, которая у меня есть. Потому что с ней можно жить, а не выживать. – Лиза грустно улыбнулась и спросила: – Помнишь, ты спрашивал, что я сделаю первым делом, когда вернусь домой?
– Ага, – немного растерянно кивнул Максимка.
– Я приеду и сразу же позвоню своей подружке Полинке.
– Соскучилась, – понимающе протянул мальчик.
Лиза задумчиво рассматривала его и молчала. Видела, что ему неловко от такого внимания, но все равно продолжала разглядывать. С первого дня, когда увидела его на вокзале, она знала – им не нужно общаться. Стоило бежать от него без оглядки, как только мальчишка впервые с ней заговорил. Ни одно сокровище на свете не стоило боли от воспоминаний, которые безжалостно разбередил этот ангел.
– Полинка должна мне из Парижа привести один жутко модный шарфик, – наконец обронила девочка.
Максимка по-прежнему смотрел заинтересованно и тогда она прибавила:
– Я очень хочу этот шарф. Он единственный в своем роде! Все девчонки в школе сдохнут от зависти! Понимаешь?
Мальчик не понимал. Она и сама не знала, чего пыталась добиться своей откровенностью, одно поняла – ничего не добилась.
– Здорово, – без всякого осуждения произнес Максимка. – Наверное, очень красивый шарф.
Ей хотелось смеяться: громко, звонко – до изнеможения. Пока переполнявшее, как веселящий газ, чувство розовым дымом не выветрится из головы. Она многого не знала, не ценила, воспринимала как должное. Считала свою жизнь абсолютно обычной, даже не подозревала, что однажды можно проснуться и понять самую главную для себя мудрость...
Лиза быстро вытащила из-под матраса блокнот, раскрыла его и размашисто написала: «Если единственная твоя мечта – шарфик из Парижа, жизнь прекрасна».
– Скоро домой, – точно прочитав ее мысли, пробормотал Максимка.
Лиза беззаботно рассмеялась.
