Матильда сидела на задних лапах и наблюдала за действиями хозяйки, перерывавшей гардероб. Сегодня на крысе была точная копия маленького черного платья от Коко Шанель. Классика необыкновенно подходила к ее умной треугольной морде.
– Ну чего смотришь? Тебе хорошо, ты уже при параде, а я... – Лиза застонала. Затем встряхнула сиреневые шортики с полоской белых игривых кружавчиков. – Я рядом с тобой как гадкий утенок в дурацких кедах!
– Лиза, мы сейчас уйдем без тебя, – донесся голос Стаси.
«Не терпится ей... – негодовала девочка, влезая в шорты, – думает, нужна ему, Каланча несчастная... Да он и не взглянет на нее, когда явлюсь я... вся такая... такая... В кедах, блин!»
Лиза надела белую маечку на тонких бретельках, прихватила солнечные очки, Матильду и вылезла из палатки. Крысу она тут же передала Максимке, сама же впереди всех, топча клубнику, полезла на холм.
– Надо же как спешит... – язвительно обронила Яна. – Можно подумать, тут неподалеку распродажа от кутюр.
На безоблачном небе сияло солнце, дождя не предвиделось. Трава успела высохнуть еще до обеда, когда все вернулись с раскопок. Погожий денек совместно с неумолкающими кузнечиками и чириканьем птиц как будто нашептывал: «Время для свершений. Время для побед!»
Парни обсуждали какую-то компьютерную программу, девчонки изредка перекидывались фразочками типа: «Ласточка полетела», «Ой, смотрите, гусеница», «Какая же все-таки клевая погодка».
Максимка как обычно плелся рядом, но глупыми вопросами не докучал, за что Лиза испытывала к нему нечто похожее на благодарность.
С ней поравнялась Вера.
– А что, их руководитель реально такой красивый?
Лиза напряглась.
– Как сказать...
«Он великолепен! Он вне конкуренции! У него потрясающие синие глаза и фигура греческого бога! Его улыбка затмит само солнце, а губы...» – вспыхнуло в ее мыслях, но произнесла она совсем другое:
– Ничего особенного. На вкус и цвет, знаешь ли...
Неожиданно ее плечо кто-то крепко стиснул.
– Эй! – возмутилась девочка, скидывая руку Стаси.
– Разговор есть, – как-то недобро прищурилась Каланча.
Они отстали от всех, и девица в своей любимой поучительной манере начала:
– Лиза, тебе не кажется, что ты ведешь себя неправильно?
– О чем ты?
Стася втянула щеки, помолчала с минуту и на одном дыхании выпалила:
– Думаешь, Вова не видит, как ты выеживаешься для Стаса?
Лиза пренебрежительно закатила глаза: «Как же эта дура достала меня со своим братом! Тоже мне, личный пиар-агент». И как можно беспечнее ответила:
– Я не Вовина собственность, о'кей? Может, хватит уже лезть не в свое дело?
Каланча оскорбилась, поджала тонкие губы и удалилась к Яне с Верой. Больше заговорить не пыталась.
«План... мой план... – напомнила себе Лиза. И тут же беззаботно улыбнулась: – Он мне больше не нужен! Теперь есть дела поинтереснее, чем строить из себя святошу и манипулировать кучкой доверчивых олухов!»
При входе в лагерь им оказали радушный прием: в брезент не заворачивали, ружья в головы не направляли, но на территории, кроме охраны, никого не оказалось.
– Все на стрельбах, – пояснил мальчик с ружьем, – я провожу.
Издалека в самом деле доносился грохот выстрелов. И вскоре ребята очутились на огромной поляне. Мальчишки и девчонки в одинаковых серых шортах и футболках стреляли по железным банкам, подвешенным на палках.
Стас щеголял в одних шортах, демонстрируя всем свои мускулы и идеальный загар.
Вера с Яной притихли, только переглядывались, как дурочки и делали большие глаза.
Стас подошел поздороваться. После обмена любезностями, предложил парням пострелять.
– Я тоже умею стрелять, – гордо заявила Яна, видимо, рассчитывая, что одного этого уже достаточно, чтобы клюнуть на ее непричесанные патлы и растянутую спортивную кофту.
Стас не заинтересовался. Зато он с любопытством посмотрел на Максимку, который, как маленькую куколку, держал в руках Матильду.
– Вы приручили подвальную крысу? – изумился он, делая к Максимке неуверенный шаг.
Матильда заметила молодого человека и кокетливо пригладила лапкой ухо.
– Крыса Лизина, – сообщил мальчик.
Лиза широко улыбаясь, выхватила у Максимки свой счастливый билет и, толкнув мальчика в сторону, бросила:
– Погуляй, Максим.
– Да я уже гуляю, – не двигаясь с места, промямлил тот.
Стас поднес руку к крысе, но в последний миг отдернул.
– Жу-уть! Как тебе удалось ее приручить?
Лиза похлопала свою любимицу пальчиком по голове и с чарующей улыбкой, сказала:
– Это было нетрудно. У меня талант... приручать.
Взгляд синих глаз оценивающе скользнул по ней.
– Пожалуй, – согласился молодой человек и приподнял ружье. – Хочешь пострелять?
– Да, – без раздумий согласилась она, принимая у него оружие и всовывая ему в руки Матильду.
Стас замер, позволяя крысе обнюхать свои руки.
– Она не кусается? – напряженно спросил он.
– Похвали ее платье, – посоветовала Лиза, – тогда она сразу растает.
– А-а-а... Да, платье блеск.
Матильда уставилась на него.
– Великолепное платье, – уже куда убедительнее повторил он.
Лиза подняла с земли жестяную банку и, поискав среди ребят Вову, жестом подозвала его. Когда парень подошел, протянула ему банку и махнула туда, где возвышались палки.
– Встань там и приподними банку. Я сейчас буду стрелять.
– Ага, нашла дурака! – Вова покачал головой. – Я все еще отлично помню пробку от шампуня.
– Стреляй, как все, хватит выпендриваться, – возмутилась Стася.
Неожиданно рядом очутился Максимка и взял банку.
– Я могу.
– Отлично! Иди туда.
Мальчик послушно пошел на другую сторону поляны, а Стас взмахнул рукой:
– Та-ак, никто не стреляет!
Пальба прекратилась, все уставились на Лизу. Девочка от всеобщего внимания приосанилась и не торопясь прижала к плечу приклад.
Все наблюдали за ней.
Максимка остановился, поднял руку с банкой, но Лиза посчитала, что этого мало, и приказала:
– Поставь банку себе на голову!
Мальчик замешкался, и она рассердилась:
– Ну, давай же!
– Не надо! – запротестовала Стася. – Лиза, зачем ты с ним так...
Лиза отмахнулась.
– Отстань!
Максимка поставил банку на голову, руки его безвольно упали вдоль тела.
Девочка прищурила один глаз, положила палец на спусковой крючок.
– Эй, а ты умеешь стрелять? – подозрительно поинтересовался Стас.
– Сейчас научусь, – пообещала она и... спустила курок.
В самый последний миг молодой человек резким ударом сбил ей прицел. Прогрохотал выстрел, пуля улетела в небеса.
Стас отнял у нее ружье.
– Глупо! – Голос его звучал жестко, а глаза излучали ярость. Он вручил ей Матильду и, обронив: «Сомневаюсь, что можно кого-то приручить жестокостью», пошел прочь.
Лиза ощутила, как к щекам бешено прилил жар. На нее смотрели с осуждением. Она отвернулась, сделав вид, будто ее заинтересовало, что происходит на другом конце поляны. Но там ничего не происходило. На месте, где стоял Максимка, валялась банка – мальчик ушел.
* * *
Красное солнце погружалось в розовую воду. Лиза в нежно зеленом платье сидела на теплой бетонной плите, удобно устроив локти на коленях, и любовалась кровавой рябью на воде.
Мысли ее блуждали вокруг одного и того же. Стася и Стас, Стас и Стася – от перемены мест слагаемых сумма, увы, не менялась. Соперница с лыжами вместо ног, с голосом школьной учительницы и в тряпках типа «да здравствует перестройка» изящно объехала ее на повороте. Уже два дня синеглазый красавец во всю демонстрировал свой интерес к Водонапорной Башне: подавал ручку, по-особенному улыбался, шутил, обнимал за отсутствие талии, шептал что-то на ушко. Каланча радовалась, только и жужжала о том, какой он распрекрасный – сильный, умный, взрослый, красивый, самый-самый. Ни на секунду не затыкалась.
Лиза досадливо скрипнула зубами. После случая с ружьем Стас на нее даже не смотрел. И постоянно искал повод, чтобы не находиться рядом, точно ему было противно.
Шевеление справа вырвало девочку из кольца мыслей. Раздался шлепок, и с белой тонкой ноги Максимки скатился убитый комар.
– Укусил, – негромко пожаловался мальчик, почесывая ногу.
Лиза покосилась на него и вздохнула. Он единственный, кто не осудил ее после тех стрельб. Хотя единственный, кто имел на это полное право.
«Вечно так: падальщики защищают свою жертву, ведь им самим нужно кого-то жрать. Если отнять у них пищу, жрать придется друг друга. А своих не хочется, на то они и свои». Девочка коршуном уставилась на жертву справа от себя и раздраженно спросила:
– А о чем ты думаешь? Ты вообще думаешь о чем-нибудь?
В ее представлении он мыслил не так, как прочие понятные каждому прямоходящие. У этого все было с налетом безумной странности.
– Конечно, – мягко улыбнулся Максимка, – о многом.
– Хм... О чем же?
– Ну-у, о многом... – повторил мальчик, опустив глаза. И вдруг придушенно сознался: – И о тебе, конечно, тоже.
– Обо мне? А что обо мне? – заинтересовалась Лиза, про себя воскликнув: «Какой глупец!»
Максимка встретил ее взгляд, сильно-сильно покраснел и прошептал:
– Ты грустная.
Они помолчали, и мальчик осторожно спросил:
– А ты?
– Что я? – рассеянно уточнила Лиза, вновь погружаясь в думы о Стасе, о его прекрасных синих глазах и всем остальном, не менее притягательном.
– Ну... ты про меня хоть чуточку думаешь? – Максимка смущенно запнулся.
У нее из горла вырвался смешок:
– Думаю ли я о тебе? Н-н-нет!
Он положил голову на коленки и продолжал смотреть на нее из-под пушистых ресниц.
Лиза вздрогнула от неожиданности, когда мальчик спросил:
– А почему?
«Почему... А правда, почему? – Она утомленно прикрыла глаза. – Это так же необъяснимо, как и абсолютно очевидно». Потом девочка окинула парнишку скучающим взглядом и брякнула:
– О чем ты вообще говоришь! У тебя даже волос на ногах нет!
Максимка изумленно открыл рот и растерянно стал разглядывать свои тонкие белые ножки.
– Но ведь когда-нибудь вырастут, Лиза! Не все так сразу!
Она скептически оглядела его гладкие лодыжки и насмешливо заявила:
– Вот тогда и вернемся к этой теме!
Мальчик вздохнул. Некоторое время задумчиво смотрел на реку, потом спросил:
– А ты хорошо учишься?
Лиза дернула плечом.
– По-разному. Смотря какая школа попадется.
– Что? – опешил он.
– В каждой школе свои порядки и учителя.
Максимка засмеялся.
– Ты так говоришь, как будто училась в очень многих школах.
Она улыбнулась.
– Если быть точной, я училась в шести школах.
– Почему? Вы часто переезжали?
– Нет, мы никогда не переезжали.
Мальчик удивленно посмотрел на нее.
– Тебя же не... – Максимка запнулся и смущенно потупил глаза. – Тебя же не выгоняли, правда?
Лиза фыркнула.
– Конечно, выгоняли! Из первой школы-гимназии меня выгнали в третьем классе.
– За что? – поразился Максимка.
– А просто потому, что я не захотела отчищать пол в коридоре от черных полос, которые оставили мои туфли. Директриса наорала на меня, а я пнула ведро с грязной водой, и та вылилась дуре на ноги. Вот родителей и попросили забрать документы.
– А потом?
– Потом... – Лиза прищурилась. – Потом была обычная школа. В ней я проучилась полгода, и в середине четвертого класса меня выгнали за потоп. – От воспоминаний о своей мечте про бассейны в школьных коридорах она засмеялась. – Я внушила одноклассникам, что было бы здорово не ходить по школе, а плавать на шкафах, как в Венеции по улицам на гондолах. Многим идея понравилась, и мы сломали краны во всех туалетах.
– С ума сойти! Ничего удивительного, что тебя выгнали. Но это только две школы. А остальные?
– Все школы в нашем районе мне отказали. Представляешь, про потоп написали в местной газете, даже фотку мою разместили! Затем родители заплатили большой взнос, и меня приняли в школу на другом конце города. Приходилось вставать в пять утра! – Лиза вздохнула. – Вообще-то нормальная была школа, но я проучилась в ней всего три месяца.
– И что ты там вытворила?
– Ничего особенного, – насупилась девочка, – лишь сказала учителю по музыке, что я разрешу ему поцеловать меня за пятерку в году.
– О-о-о! – протянул мальчик.
Лиза вспомнила, как проникновенно посмотрела в тот далекий день на музыканта – в точности как героиня одной мелодрамы по телику. Сказала ему про поцелуй и накрыла своей ладонью его руку… А тот, сумасшедший, так встрепенулся, что до перелома прищемил себе запястье крышкой от пианино.
– Да, – Лиза тоскливо прикрыла глаза, – и это стало своего рода билетом в школу-интернат при монастыре. Родители считали, что у меня сдвинуты понятия о морали и мне нужно обратиться с моей проблемой к господу.
Максимка смотрел на нее с неподдельным ужасом.
– И как, помогло? – без всякой надежды спросил он.
– Ага, помогло... Почти все лето я там проторчала. Ад – по-другому не назвать! Чего я только ни делала, чтобы свалить оттуда, но сестры-наставницы свято верили в меня. Наивные! – Лиза покачала головой. – Однажды во время завтрака я швырнула в распятие овсяную кашу, и через несколько дней за мной приехали родители. Настоятельница сказала им что-то вроде: «Мы будем молиться за нее».
– Господи... – с осуждением выдохнул Максимка.
Девочка покосилась на него.
– Ты не подумай, я не против бога, просто мне не хотелось торчать в монастыре. Кстати, после него меня без проблем взяли в школу неподалеку от дома. Весь шестой класс я там училась. Отличницей была!
– Молодец, – с каким-то непонятным облегчением похвалил Максимка.
– Но не все было так хорошо, – призналась Лиза. – Как только я пришла в ту школу, в меня влюбился восьмиклассник – сынок замдиректора.
– Ну конечно, – наморщил нос мальчик, – как же без этого.
Она не обратила внимания на скрытый упрек и продолжила:
– Вообще-то он мне не очень нравился, так себе парнишка, ничего выдающегося. Ходил за мной, делал, что скажу. Пожарную сигнализацию врубал, когда у меня сложные контроши были, в столовке покупал всякие булочки, лимонады, домой провожал. А потом признался в любви и все, болван, испортил. – Лиза презрительно скривилась. – Конечно, я его не любила! Так прямо и сказала, что он мне не пара. А он влез на подоконник в классе, дело весной было, и давай меня пугать, что прыгнет из окна. Девчонки испугались, просили его слезть. Он думал, и я его останавливать буду!
Максимка напряженно ждал продолжения, но Лиза специально молчала. Наконец он, не выдержав, спросил:
– А ты?
– А я сказала: «Прыгай, трус!» Он и прыгнул.
Лиза надолго задумалась, но мысли ее занимал вовсе не ухажер, прыгнувший по ее указке из окна, – думала она о другом мальчике. Эпизод с прыжком со второго этажа напомнил о случае, воспоминания о котором она похоронила много лет назад под могильной плитой.
Река с кровавым отблеском солнца потемнела, ветерок стих, и блестящая рябь улеглась.
– Лиза, – вывел ее из задумчивости писк Максимки, – а он погиб?
Девочка вздрогнула, уставилась на него и так пораженно смотрела, пока не поняла, о ком он говорит.
– Да что ты, какое погиб, жив-здоров. Ноги, правда, переломал. Второй этаж в той школе не очень высоко, просто неудачно упал.
– Но тебя за это выгнали, – подытожил Максимка.
– А то! Сын замдиректора ведь! В итоге два месяца в седьмом классе я занималась на домашнем обучении. Такая скука, ты бы знал! Поэтому я упросила родителей подыскать мне новую школу. Мама сходила в ту самую гимназию, мою первую школу, а там как раз сменилась директриса, и меня согласились взять до первого замечания. – Лиза поднялась. – Пошли в лагерь, темнеет уже.
– Замечаний не было? – мельтеша рядом с ней, уточнил Максимка.
Девочка весело улыбнулась.
– Там я познакомилась с Полинкой, моей теперешней подружкой. Но не прошло и месяца, как нас вместе выгнали за то, что мы сожгли журнал.
– Зачем вы это сделали?!
– Нам двойки поставили за поведение на алгебре. – Лиза беспечно отмахнулась. – Фигня, мне та гимназия никогда не нравилась. А Полинкины родители нашли нам другую – с гуманитарным уклоном.
– Ты сейчас в ней учишься? – подозрительно взглянул на нее мальчик.
– Ага, там мы с Полей нашли Эрику, и теперь все круто.
– Не боишься, что тебя снова...
– Нет, – оборвала она, – мне нравится моя школа, нас с подружками все устраивает. А чтоб учителя иногда закрывали глаза на наши выходки, родители платят щедрые взносы.
Максимка пораженно покачал головой.
– Теперь все ясно.
Что именно ему ясно, девочка спрашивать не стала.
Остаток пути до лагеря они возвращались молча. Лиза предвкушала встречу со Стасом, и ей было не до печальной муки в глазах плетущегося рядом мальчика.
«Все дело в кедах, – размышляла она. – Или, может, ему нравятся высокие девушки? Каблуки, вот что мне нужно! И хватит наблюдать со стороны, пора действовать! Он должен понять, что Стася рядом со мной – курит тростник!»
Когда почти спустились с холма, Лиза резко замерла и молниеносно присела на корточки в высокую траву. Максимка последовал ее примеру, встревожено спросив:
– Что такое?
Девочка поднесла палец к губам.
У костра сидела вся компания, а на бревне, привалившись к дереву, расположился Стас. В черных шортах и синей майке, он выглядывал из-за плеча Каланчи, которая держала в руках блокнот и громко читала:
– А вот еще послушайте: «Земля круглая – потому что дура».
– Думаю, всем понятно, кто у нас самая настоящая Земля, – громче всех засмеялась Яна.
Глаза Максимки расширились.
– Что это? – одними губами спросил он.
– Мой блокнот, – спокойно ответила Лиза.
Мальчик встрепенулся.
– Но они не должны! Не имеют права!
А Лиза рассердилась:
– Когда же ты уяснишь, черт возьми, что никто не поступает, как должен!
Стася прокашлялась:
– Вот еще. Кстати, два дня назад было: «Справедливость придумали те, кто не принял в своей жизни ни одного справедливого решения».
Смеха не последовало.
Лиза глянула на Максимку и посоветовала:
– Запоминай, пока я добрая.
– А вот поинтереснее, – пролистывая блокнот, воскликнула Стася. – «Парни это своего рода коровы – если вовремя не подоить, их самомнение лопнет, как переполненное вымя».
Засмеялись только девчонки, а Миша скривился:
– Хорошенького же она мнения о всех нас!
Стас чему-то улыбнулся.
Каланча продолжила:
– А вот вчерашнее: «В обществе людей, которые не отличают Dolc&Gabbana от Miss Sixty, остается лишь думать о птичках».
– А я вам говорила, – гордо вскинула голову Яна, – она лицемерка до кончиков своих ухоженных ногтей!
Лиза пренебрежительно закатила глаза.
– Открытие... – И заметив, что Максимка неотрывно смотрит на нее, спросила: – Чего тебе?
– Ты лицемерка, – наконец с дрожью прошептал он.
Лиза вскинула брови.
– Ну и что?
Мальчик крепко обнял свои колени.
– Да ничего... просто.
Тем временем Вера подкинула ветку в костер и предложила:
– Почитай еще.
Максимка засопел.
– Почему ты их не остановишь?
– Мне все равно, – не глядя на него, проворчала Лиза.
– Как бы не так! – воскликнул он, и не успела она и рта раскрыть, как мальчик вскочил и сбежал с горы.
Под тентом повисла тишина, а потом раздался звонкий голос Максимки:
– Как вам не стыдно! Это же личное!
Волей-неволей Лизе тоже пришлось выйти из укрытия. Досада, удивление, смущение на лицах ребят доставили ей истинное удовольствие. Они неловко переглядывались, не решаясь заговорить, только Стас остался невозмутим. Он жевал травинку, на губах его играла полуулыбка, а взгляд не блуждал, как у провинившегося ребенка.
«Волосы растрепались, – с досадой поняла Лиза, глядя через дымную поволоку в синие глаза. – Каков же наглец, даже не смутится...»
– Мы все знаем! – Яна агрессивно выдвинула вперед челюсть.
– Да, – подтявкнул ее аппендикс. – Можешь больше не прикидываться нашей подругой.
«Допехало наконец. Долго же соображали». Лиза вспомнила одну фразу, написанную задолго до поездки в Тулу и знакомства с ребятами.
– Страница тридцать пять, мне кажется, вы еще недостаточно узнали о себе, – усмехнулась она.
Стася приняла ее игру и, раскрыв блокнот на нужной странице, прочла: «Мелкие пакостники – вид особо трусливых людей, скрывающих гнилые помыслы за благовидными речами. Истреблению вид не подлежит. Проживает в норах. Охотится... – Каланча подняла глаза от блокнота и тихо закончила: – Ха, это падальщики».
В гробовой тишине Лиза забрала у нее блокнот и, покосившись на синеглазого негодяя, как будто только сейчас его заметила, воскликнула:
– О-о, Стас, какая приятная неожиданность! Как поживаешь?
Молодой человек засмеялся – происходящее его явно забавляло. Он окинул ее оценивающим взглядом и, подмигнув, весело произнес:
– Лиза, отличное платье!