ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Сганарель, Аминта, Лукреция, г-н Гийом, г-н Жос.

Сганарель. Жизнь — сложная штука, друзья мои! Я вправе повторить вслед за великим философом древности, что, у кого добра горы, у того и воры, и что скорби за бедой ходят чередой. Была у меня одна жена, да и та скончалась!

Г-н Гийом. А сколько же вам их надо?

Сганарель. Скончалась она, сударь мой, и столь чувствительна для меня эта потеря, что стоит только о ней вспомнить — и слезы градом. Правда, поведение покойной не весьма меня удовлетворяло, и частенько мы с ней бранились, ну да смерть все загладила. Мертвую я ее оплакиваю, а останься она жива — не миновать бы нам ссориться. Из всех детей, дарованных мне небом, оно сохранило в живых дочь, но в ней, увы, источник всех моих скорбей: я вижу, что она впала в глубокое уныние и снедаема ужасными душевными муками, и в то же время я не в состоянии помочь ее горю, даже не знаю причину, его породившую. Я близок к помешательству и, как никогда, нуждаюсь в добром совете. Вы — моя племянница, вы — соседка, а вы — кумовья мои и приятели. Прошу вас всех: посоветуйте, как мне быть?

Г-н Жос. Я полагаю, что нет для девицы большей отрады, нежели всякие безделушки и украшения. Я на вашем месте, не теряя ни одного дня, купил бы ей красивый убор из алмазов, либо рубинов, либо изумрудов.

Г-н Гийом. Будь я ее отцом, я поспешил бы приобрести роскошный гобелен с цветами или фигурами и повесил бы к ней в комнату, чтоб радовал ее взор и душу.

Аминта. А мне бы и в голову не пришло разводить подобные церемонии. Выдать бы ее не мешкая замуж за того человека, который, говорят, не так давно за нее сватался, да и дело с концом!

Лукреция. А по-моему, дочь ваша не создана для брака. Здоровья она слабого, сложения самого хрупкого. Подвергать ее, такую, как она есть, опасности рожать детей — значит отправить бедняжку прямиком на тот свет. Как хотите, а мирская жизнь — не для вашей дочери. Я вам советую поместить ее в монастырь, где она найдет развлечения, более соответствующие ее наклонностям.

Сганарель. Все эти советы, без сомнения, превосходны, однако, сдается мне, небескорыстны и хороши лишь для тех, кто их дает. Вы — золотых дел мастер, господин Жос, и от совета вашего отдает желаньем пристроить собственные изделия. Вы торгуете коврами, господин Гийом, и у вас вид человека, который не прочь расстаться с залежавшейся драпировкой. Тот, к кому вы питаете склонность, соседушка, неравнодушен, говорят, к моей дочери, и вы бы не огорчились, выйди она замуж за другого. Вам же, любезная моя племянница, я отвечу, что, как известно, я не намереваюсь выдавать свою дочь за кого бы то ни было — у меня есть на то свои причины. Боюсь, что совет ваш постричь ее в монахини исходит от женщины, готовой простереть свое милосердие на все мое наследство. Итак, милостивые мои государыни и государи, не посетуйте на то, что, отдавая должное превосходным вашим советам, я все же почту за благо не воспользоваться ни одним из них.

Аминта, Лукреция, г-н Гийом и г-н Жос уходят.

Сганарель (один). Вот они, нынешние-то советчики!

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Сганарель, Люсинда.

Сганарель (про себя). Ах, вот и доченька моя вышла немножко поразмяться! Не видит меня… Вздохнула… Подняла глазки к небу. Храни ее господь!.. (Громко.) Здравствуй, голубушка моя! Ну что? Как ты себя чувствуешь? Ужель по-прежнему печальна и грустна? И не хочешь мне сказать, что с тобой? Открой мне свое сердечко, бедняжечка моя, говори, ну говори же! Поведай свои думки милому своему папочке! Ну, смелее! Хочешь, я тебя поцелую? Подойди же! (Про себя.) Нет, ее состояние сведет меня с ума!.. (Громко.) Послушай! Неужели тебе хочется, чтобы я умер с горя? Неужели я не вправе узнать, отчего ты сохнешь и томишься? Откройся мне, и я обещаю, что горы сдвину для тебя. Поведай мне причину своей скорби, и заверяю тебя, клянусь тебе, что нет такой вещи, которой я не сделал бы ради твоего успокоения. Этим все сказано. Может, ты завидуешь нарядам какой-нибудь подружки и тебе захотелось сшить что-нибудь такое из модной материи?.. Нет? Или, может, убранство твоей комнаты заставляет желать лучшего и хорошенький шкафик с ярмарки Святого Лаврентия обрадовал бы тебя?.. Тоже нет. Может, тебе охота чему-нибудь поучиться? Давай приглашу учителя музыки, и он покажет тебе, как играть на клавесинах… Опять не то? Послушай: а не влюблена ли ты, часом, не захотелось ли тебе замуж?

Люсинда утвердительно кивает головой.

 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Те же и Лизетта.

Лизетта. Ну вот, сударь, вы и побеседовали с дочкой. Удалось вам узнать причину ее тоски?

Сганарель. Нет. Негодница довела меня до белого каления.

Лизетта. Предоставьте дело мне, сударь, уж я у нее выпытаю!

Сганарель. Это ни к чему. Коли ей нравится унывать, пусть себе унывает — таково мое мнение.

Лизетта. Положитесь на меня, говорят вам! Возможно, мне она доверится охотнее… Ах, сударыня! Ужели вы так нам и не скажете, что на вас нашло, так и будете терзать всех нас? По-моему, это никуда не годится. Коли вам неловко объясняться с отцом, так уж мне-то можете открыться без всякого стеснения. Нет ли у вас какого неисполненного желания? Отец ваш не раз говорил, что ничего не пожалеет, лишь бы доставить вам удовольствие. Или он вам воли не дает, а вам охота погулять и поразвлечься?.. Гм! Может, кто обидел вас?.. Гм! А не завелась ли у вас какая-нибудь тайная привязанность и не вздыхаете ли вы по родительскому благословению?.. Ах вот оно что, вот в чем дело! Стоило из-за этого разводить такую канитель… Сударь! Тайна раскрыта: дочка ваша…

Сганарель. Прочь с глаз моих, неблагодарная девчонка! Не желаю я больше с тобой разговаривать и оставляю тебя с твоим упрямством!

Люсинда. Раз вы настаиваете, отец, на моем признании…

Сганарель. Да, теперь у нас дружба врозь.

Лизетта. Сударь! Ее печаль…

Сганарель. Негодница жаждет моей смерти!

Люсинда. Отец! Я готова…

Сганарель. Вот мне награда за то, что я вырастил тебя!

Лизетта. Но, сударь…

Сганарель. Она меня просто взбесила!

Люсинда. Но, отец…

Сганарель. Нет у меня больше к тебе никаких чувств!

Лизетта. Но…

Сганарель. Продувная бестия!

Люсинда. Но…

Сганарель. Неблагодарная!

Лизетта. Но…

Сганарель. Паршивка! Так и не соизволила сказать мне, что с ней!

Лизетта. Она замуж хочет!

Сганарель (притворяясь, что не слышит). Я от нее отказываюсь!

Лизетта. Замуж!

Сганарель. Ненавижу ее!

Лизетта. Замуж!

Сганарель. Она мне не дочь!

Лизетта. Замуж!

Сганарель. Чтоб я о ней больше не слышал!

Лизетта. Замуж!

Сганарель. Чтоб я о ней больше не слышал!

Лизетта. Замуж!

Сганарель. Чтоб я о ней больше не слышал!

Лизетта. Замуж! Замуж! Замуж!

Сганарель уходит.

 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Люсинда, Лизетта.

Лизетта. Верно говорят: нет хуже глухого, чем тот, кто не хочет слышать.

Люсинда. Ну что, Лизетта? Кто был прав? Выходит, напрасно таила я свои страдания? Стоило поговорить с отцом — и он, как видишь, все уладил?

Лизетта. Вот скверный человек, честное слово! С радостью насолила бы ему! Но как могло случиться, сударыня, что вы до этих пор скрывали от меня свой недуг?

Люсинда. Увы! Какую пользу принесла бы мне откровенность? Не лучше ли было мне молчать до самой смерти? Ужели ты думаешь, что, наизусть изучив отцовские причуды, я не предвидела всего, чему ты сейчас была свидетельницей? Отец, отказав человеку, сватавшему меня через посредство своего друга, убил в душе моей последние надежды.

Лизетта. Как! Вот в этого незнакомца, который искал вашей руки, вы и…

Люсинда. Возможно, девушке и не пристало говорить столь вольные речи, но все же должна тебе признаться: будь мне предоставлено право выбора, я выбрала бы только его. Пусть мы с ним и словом не обменялись и уста его не высказали страсти, которую он ко мне питает, однако, где бы он меня ни встретил, взоры его и поступки изъявляли такую нежность, а сватовство его показалось мне свидетельством приязни столь порядочного человека, что сердце мое не смогло остаться безучастным. Но ты сама видишь, как жестоко отец расправился с нашими чувствами…

Лизетта. Пора мне самой к этому руки приложить. Сколько бы я ни обижалась, что вы от меня секреты завели, я все равно помогу вам добиться своего, только бы у вас самой хватило решимости.

Люсинда. Да разве я осмелюсь противиться воле отца? Если он столь непреклонен…

Лизетта. Полноте, полноте! Зачем вы разрешаете помыкать собой, ровно несмышленыш? Лишь бы не погрешить против чести, а отцовские вожжи не грех и ослабить. Чего он от вас добивается? Разве вам не самая пора замуж? Он что, думает — вы каменная? Повторяю: я готова верой и правдой служить вашей любви и с этой минуты беру на себя все заботы о ней. Посмотрите: папашу вашего вокруг пальца обведу… Да вот и он. Идем! Предоставьте действовать мне.

Люсинда и Лизетта уходят.

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Сганарель один.

Сганарель. Иной раз недурно и глухим прикинуться, чтобы не слышать того, что само в уши лезет. Мудро я поступил, не ответив на изъявление желания, раз я не намерен его исполнять. Нет на свете большего тиранства, чем нелепый обычай замужества, он словно нарочно придуман для того, чтобы поработить отцов. В сколь унизительное и смешное положение попадаешь, когда, с неимоверным трудом нажив состояние, с великой нежностью и тщанием воспитав дочь, ты вынужден лишить себя и того и другой, сунув их в руки первого встречного! Нет-нет, наплевать мне на этот обычай. Я хочу сохранить и свое добро и свое дитя для себя одного.

 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Сганарель, Лизетта.

Лизетта (будто бы не видя Сганареля). О горе! О несчастье! О бедный господин Сганарель! Где же мне найти тебя?

Сганарель. О чем это она?

Лизетта. О злополучный отец! Что с тобой станется, когда ты узнаешь эту новость?

Сганарель. Что еще за новость?

Лизетта. Несчастная моя барышня!

Сганарель. Я погиб!

Лизетта. Ах!

Сганарель. Лизетта!

Лизетта. Что за напасть!

Сганарель. Лизетта!

Лизетта. Вот беда!

Сганарель. Лизетта!

Лизетта. О злая доля!

Сганарель. Лизетта!

Лизетта. Ах, это вы, сударь!

Сганарель. Что такое?

Лизетта. Сударь!..

Сганарель. Что случилось?

Лизетта. Ваша дочь…

Сганарель. Ай-ай-ай!

Лизетта. Да не плачьте так — вы меня рассмешите!

Сганарель. Ну говори же скорей!

Лизетта. Дочь ваша, потеряв голову от тех слов, что вы ей изволили сказать, и от ярости, в которую она вас привела, побежала наверх, в свою комнату, и в полном отчаянье распахнула окно, то, что смотрит на реку…

Сганарель. Ну и…

Лизетта. Тут она возвела очи к небу и воскликнула: «Нет, я не в состоянии пережить гнев отца, и, коль скоро он отказался от своей дочери, ей остается умереть…»

Сганарель. Она бросилась в окно?..

Лизетта. Нет, сударь… Тихонечко прикрыв его, она села на кровать и принялась так горько плакать!.. Вдруг личико ее побледнело, глазки закатились, сердечко замерло… Еле-еле я успела ее подхватить…

Сганарель. Дитя мое!

Лизетта. Тормошила я ее, тормошила и наконец привела в чувство. Однако время от времени ее опять схватывает. Чует мое сердце, не дотянуть ей до вечера!

Сганарель. Шампань! Шампань! Шампань! Беги за лекарями! Живо! Чем больше приведешь, тем лучше — каши маслом не испортишь… Ах, дочь моя! Несчастная моя дочь!

Первый балетный выход

Шампань , танцуя, стучится в дверь к четырем врачам. Врачи , танцуя, с разными церемониями направляются в дом Сганареля.

 

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Сганарель, Лизетта.

Лизетта. На что вам, сударь, сразу четыре лекаря? И одного хватит, чтоб убить человека.

Сганарель. Замолчи! Четыре совета лучше, нежели один.

Лизетта. Или дочь ваша не сумеет отправиться на тот свет без помощи этих господ?

Сганарель. Как будто лекари убивают людей!

Лизетта. А то нет? Я знавала одного человека, который преотлично доказывал, почему не следует говорить: «Такой-то скончался от лихорадки и воспаления в легких», а надо: «Помер от четырех лекарей и двух аптекарей».

Сганарель. Ну-ну! Не смей оскорблять этих господ!

Лизетта. Вот ей-богу, сударь! Взять, к примеру, нашего кота, что свалился с крыши на мостовую. Целых три дня он не ел, не пил и пошевелить не мог ни задней, ни передней лапкой — и что же? Взял да очухался. А почему, спрашивается? Да потому, что, на его счастье, еще не развелись коты-лекари, не то песенка его была бы спета. Уж они бы его доконали своими клистирами да кровопусканиями!

Сганарель. Да замолчишь ты наконец? Видали нахалку?.. Ах, вот и они!

Лизетта. Держитесь! Сейчас они вам напустят туману по-латыни!

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же, г-н Томес, г-н Дефонандрес, г-н Макротон и г-н Баис.

Сганарель. Я вас слушаю, господа.

Г-н Томес. Внимательно осмотрев больную, мы определили, что она полна нечистых элементов. Тут, однако, нужно не дивиться…

Сганарель. Как! Она не девица?

Г-н Томес. Я хочу сказать: нет ничего удивительного в том, что в теле ее содержится множество нечистых веществ и застойных жидкостей.

Сганарель. Ах вот оно что!

Г-н Томес. Но мы сейчас посовещаемся.

Сганарель. Подайте кресла! Живо!

Лизетта (г-ну Томесу). Как сударь, и вы здесь?

Сганарель. Откуда ты знаешь доктора?

Лизетта. Я видела его намедни у подруги вашей племянницы.

Г-н Томес. Кстати, как чувствует себя ее кучер?

Лизетта. Как нельзя лучше: он помер.

Г-н Томес. Помер?

Лизетта. Помер.

Г-н Томес. Быть не может!

Лизетта. Не знаю, может ли, но так оно и есть.

Г-н Томес. А я вам говорю, что не мог он помереть!

Лизетта. А я вам говорю, что помер и похоронен!

Г-н Томес. Вы заблуждаетесь!

Лизетта. Своими глазами видела.

Г-н Томес. Да нет, так не бывает! Гиппократ говорит, что подобные болезни приходят к своему завершению лишь на четырнадцатые или на двадцать первые сутки, больной же занемог всего шесть дней тому назад.

Лизетта. Пусть Гиппократ говорит себе что хочет, а только кучер помер.

Сганарель. Молчать, спорщица! И ступай отсюда!

Лизетта уходит.

Сганарель. Господа! Умоляю вас провести консилиум по всем правилам. Хоть и не принято платить вперед, но, чтобы не позабыть и к этому больше не возвращаться, вот вам…

Сганарель дает врачам деньги — каждый принимает их на свой манер — и уходит.

 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Г-н Томес, г-н Дефонандрес, г-н Макротон и г-н Баис усаживаются и откашливаются.

Г-н Дефонандрес. Париж — огромный город. Коли у тебя обширная практика, волей-неволей приходится преодолевать порядочные расстояния.

Г-н Томес. Должен признаться, что мул мой замечательно с этим справляется. Куда он только не возит меня каждый день — трудно даже вообразить!

Г-н Дефонандрес. А у меня прекрасная верховая лошадь, неутомимая.

Г-н Томес. Знаете, куда меня возил сегодня мой мул? Сперва он доставил меня к Арсеналу; от Арсенала — в конец Сен-Жерменского предместья; из Сен-Жерменского предместья — на Болотную площадь; от Болотной площади — к Воротам Сент-Оноре; от Ворот Сент-Оноре — в предместье Сен-Жак; из предместья Сен-Жак — к Воротам Ришелье; от Ворот Ришелье — сюда. А отсюда мне еще предстоит заехать на Королевскую площадь.

Г-н Дефонандрес. И моя лошадка пробежала нынче не менее долгий путь. Кроме того, мне пришлось навестить больного еще и в Рюэле.

Г-н Томес. Да, кстати, чью сторону изволили вы принять в споре между доктором Теофрастом и доктором Артемием? История эта вызвала разногласия между членами нашей корпорации.

Г-н Дефонандрес. Я за Артемия.

Г-н Томес. Я тоже. Не в том суть, что диагноз его, оказавшийся, как известно, роковым для больного, уступает куда более совершенному определению Теофраста, а в том, что Теофраст при данных обстоятельствах допустил ошибку, опровергая мнение старшего собрата. Что вы на это скажете?

Г-н Дефонандрес. Вы совершенно правы. Как бы ни складывались обстоятельства, формальности соблюдать нужно.

Г-н Томес. Вообще я в этих вопросах чрезвычайно требователен, особенно когда приходится иметь дело с чужими. Не так давно нас пригласили на консилиум — троих наших и одного лекаря-провинциала, — так я сорвал эту затею: я не допускаю никаких высказываний не по правилам. Домашние в это время делали что могли, так как болезнь развивалась бурно, однако я твердо стоял на своем, и больной пришлось мужественно испустить дух в самый разгар дискуссии.

Г-н Дефонандрес. Правильно вы поступили. Надо учить людей жить, надо уметь ставить их на место.

Г-н Томес. Покойник — всего лишь покойник, и неприятностей от него никаких, в то время как любое нарушение формальностей наносит ущерб всему медицинскому сословию.

 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Те же и Сганарель.

Сганарель. Господа! Состояние моей дочери ухудшается. Будьте столь добры, скажите скорее, на чем вы порешили?

Г-н Томес (г-ну Дефонандресу). Прошу вас, сударь!

Г-н Дефонандрес. Нет, сударь, говорите вы, сделайте милость.

Г-н Томес. Да вы шутите!

Г-н Дефонандрес. Высказываться первым я не берусь.

Г-н Томес. Сударь!

Г-н Дефонандрес. Сударь!

Сганарель. Ради бога, господа, поменьше церемоний, время-то не ждет!

Все четыре лекаря говорят одновременно.

Г-н Томес. Болезнь вашей дочери…

Г-н Дефонандрес. Общее мнение врачей…

Г-н Макротон. Посовещавшись, как следует быть…

Г-н Баис. Дабы рассудить со всей…

Сганарель. Не все сразу, господа, умоляю!

Г-н Томес. Мы обсудили состояние вашей дочери, сударь. Мое заключение — недуг ее вызван чрезмерным жаром в крови, поэтому я предписываю отворить больной кровь, и чем скорее, тем лучше.

Г-н Дефонандрес. А я утверждаю, что болезнь ее — это загнивание соков, причина коего — в переполнении желудка, из чего заключаю, что тут следует применить рвотное.

Г-н Томес. Мое мнение — что рвотное ее погубит.

Г-н Дефонандрес. А мое — что кровопускание ее убьет.

Г-н Томес. Хорош ученый!

Г-н Дефонандрес. Да, хорош. Я вам сто очков вперед дам в любой отрасли знаний.

Г-н Томес. Припомните господина, которого вы только что прикончили.

Г-н Дефонандрес. А вы припомните даму, которую третьего дня отправили на тот свет.

Г-н Томес (Сганарелю). Я вам выразил свое мнение.

Г-н Дефонандрес. Я вам изложил свою мысль.

Г-н Томес. Ежели вы сейчас же не пустите кровь своей дочери, она погибла. (Уходит.)

Г-н Дефонандрес. Ежели вы ей пустите кровь, она не проживет и пятнадцати минут. (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Г-н Макротон, г-н Баис, Сганарель.

Сганарель. Кому из них верить? На что решиться, когда мнения столь противоречивы?.. Господа! Заклинаю вас, направьте мой ум, скажите беспристрастно: что именно, как вы полагаете, может принести облегчение больной?

Г-н Макротон (растягивая слова). В э-тих во-про-сах, су-дарь мой, сле-ду-ет дей-ство-вать ос-мот-ри-тель-но, а не, так ска-зать, на-о-бум, тем бо-ле-е что о-шиб-ки, ко-то-ры-е ты спо-со-бен до-пус-тить, мо-гут, по сви-де-тель-ству у-чи-те-ля на-ше-го Гип-по-кра-та, и-меть па-губ-ны-е по-след-стви-я.

Г-н Баис (скороговоркой). И правда, действия свои надлежит взвешивать, ибо речь тут идет не о детских забавах: ведь, однажды оступившись, выровняться нелегко, равно как и исправить допущенный промах — experimentum periculosum. Вот почему необходимо прежде всего основательно взвесить все данные, исследовать физические свойства больного, изучить первопричины недуга, а также изыскать целебные средства.

Сганарель. Один тащится как черепаха, другой летит на почтовых!

Г-н Макротон. Но вер-нем-ся к де-лу, су-дарь мой! Я на-шел, что дочь ва-ша стра-да-ет хро-ни-чес-кой бо-лез-нью, от ко-ей мо-жет за-хи-реть, е-же-ли ей не бу-дет о-ка-за-на по-мощь, и-бо бес-спор-ны-е приз-на-ки у-ка-зы-ва-ют на при-сут-стви-е в ее ор-га-низ-ме не-ко-ей чер-ной и ед-кой суб-стан-ци-и, ще-ко-чу-щей моз-го-вы-е о-бо-лоч-ки, ка-ко-ва-я суб-стан-ци-я, по-гре-чес-ки и-ме-ну-е-ма-я ат-мос, по-рож-де-на гни-лост-ной, вяз-кой и не-раст-во-ри-мой жид-кость-ю, о-бра-зу-ю-щей-ся в под-же-лу-доч-ной об-лас-ти.

Г-н Баис. Так как данная жидкость застарелого происхождения, то она запеклась и приобрела злокачественную способность испаряться в направлении мозга.

Г-н Макротон. Да-бы у-ка-зан-ную жид-кость из-влечь, изъ-ять, из-гнать, ис-торг-нуть и из-верг-нуть, тре-бу-ет-ся при-ме-не-ни-е мощ-но-го сла-би-тель-но-го, ка-ко-во-е ле-че-ни-е мож-но пред-ва-рить при-ме-не-ни-ем про-чи-ща-ю-щих, мяг-ча-щих и ус-по-ка-и-ва-ю-щих клиз-мо-чек, а так же вве-де-ни-ем мик-стур, ос-ве-жа-ю-щих си-ро-пов и от-ва-ров.

Г-н Баис. Впоследствии можно будет перейти и к слабительным и к кровопусканиям, каковые при надобности придется повторять.

Г-н Макротон. При всем том дочь ва-ша не обя-за-тель-но вы-жи-вет, но вы хоть бу-де-те знать, что при-ня-ли кое-ка-кие ме-ры, и об-ре-те-те уте-ше-ние в том, что скон-ча-лась о-на по всем пра-ви-лам.

Г-н Баис. Ибо лучше умереть по всем правилам, нежели выздороветь против правил.

Г-н Макротон. Мы вы-ра-зи-ли вам сво-е не-пред-взя-то-е мне-ни-е.

Г-н Баис. Мы были с вами откровенны, как с родным братом.

Сганарель (г-ну Макротону). Пре-мно-го вам бла-го-да-рен. (Г-ну Баису.) Бесконечно вам обязан за ваши труды.

Г-н Макротон и г-н Баис уходят.

 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Сганарель один.

Сганарель. Теперь уж я совсем растерялся… Однако, черт побери, меня осенила мысль: а что если я схожу, куплю дочке орвиетану и полечу ее сам? Ведь орвиетан исцелил немало больных!

 

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Сганарель, аптекарь.

Сганарель. Господин аптекарь! Отпустите мне пузыречек орвиетану — я вам хорошо заплачу.

Аптекарь (поет).

Сганарель. Я верю вам, сударь, что всем золотом мира не оплатить вашего лекарства, однако прошу вас все же принять вот эту монету в тридцать су.

Аптекарь (поет).

Второй балетный выход

Шуты, арлекины и помощники аптекаря исполняют веселый танец.

 

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Г-н Филерен, г-н Томес, г-н Дефонандрес.

Г-н Филерен. И не совестно вам, господа, выказывать безрассудство не по возрасту и ссориться, подобно юным вертопрахам? Или вы не видите, какой вред причиняет нам во мнении окружающих подобная грызня? Не достаточно ли поводов для раздумий предоставляют ученым расхождения и разногласия между древними нашими наставниками и авторами нынешних медицинских трудов, чтобы еще и людям несведущим мы сами, своими спорами да раздорами, доказывали, что наше искусство — шарлатанство? Я не в состоянии постичь вредоносную тактику некоторых своих собратьев. Признаться, все эти пререкания начали серьезно подрывать доверие к нам, и коли мы вовремя не образумимся, то сами подрубим сук, на котором сидим. Поймите: я пекусь не о собственной выгоде — дела мои, слава богу, устроены; коли гром грянет, так не на мою голову; мертвые не воскресают, а сбережения помогут мне обойтись без живых. Но не в одних деньгах дело — все эти склоки бросают тень на медицину. Уж коли провидение в течение стольких веков ниспосылает нам благодать человеческого легковерия, то не отпугивать людей должны мы своим сумасбродством, а с величайшей деликатностью извлекать выгоду из их недомыслия. Как вам известно, не одни мы пытаемся наживаться на слабостях наших ближних — в этом совершенствуется почти весь род людской; каждый из нас норовит из этого извлечь свою выгоду. Льстецы, например, стараясь извлечь ее из любви, питаемой иными к похвалам, курят неверный свой фимиам человеческому тщеславию; как мы знаем, овладев искусством лицемерия, легко сколотить себе немалое состояние. Алхимики стремятся воспользоваться притягательной силой богатства, суля златые горы тем, кто развешивает уши на их посулы. Составители гороскопов при помощи обманных своих предсказаний наживаются на суетности и честолюбии некоторых скудоумцев. Но основная слабость человека — это привязанность его к жизни, и мы, врачи, пользуясь этим, забиваем людям головы напыщенной своей галиматьей и строим собственное благополучие на уважении, которое страх смерти внушает им к нашей профессии. Не посрамим же достоинства, в которое возвело нас чужое слабодушие, и обретем согласие перед лицом больного, дабы приписать благополучное течение болезни себе, а собственные упущения — природе. Итак, повторяю: не будем опрометчиво разрушать отрадные заблуждения, благодаря которым столь многие из нас зарабатывают себе на пропитание.

Г-н Томес. Все, что вы говорите, — справедливо. Но не так-то легко сдержаться, когда кровь ударила тебе в голову.

Г-н Филерен. Итак, господа, не пора ли покончить с раздорами и пойти на мировую?

Г-н Дефонандрес. Согласен. Пусть только он не вмешивается в мое рвотное, и я закрою глаза на любое его предписание.

Г-н Филерен. Золотые слова! Можно ли надеяться, что вы образумились?

Г-н Дефонандрес. Безусловно.

Г-н Филерен. Пожмите же друг другу руки. Прощайте! В следующий раз будьте осмотрительней. (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Г-н Томес, г-н Дефонандрес, Лизетта.

Лизетта. Что же это вы, господа, сидите и в ус себе не дуете, покуда там ущемляют медицину?

Г-н Томес. Что случилось? В чем дело?

Лизетта. А в том, что какой-то нахал позволил себе заняться врачеванием и только что, не спросясь вашего на то соизволения, убил человека, проткнув его насквозь шпагой!

Г-н Томес. Смейтесь, смейтесь до поры до времени, все равно и вам наших рук не миновать.

Лизетта. Разрешаю вам убить меня, если только я обращусь к вам за помощью.

Г-н Томес и г-н Дефонандрес уходят.

 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Лизетта, Клитандр, переодетый врачом.

Клитандр. Что скажешь, Лизетта? Нравится тебе мой наряд? Как, по-твоему, сумею я обвести старика вокруг пальца? Хорош у меня вид?

Лизетта. Лучше быть не может! Я никак дождаться вас не могла. У меня натура чувствительная: стоит мне только приметить, что двое влюбленных вздыхают друг по дружке, как я уже охвачена нежным к ним состраданием и горю желанием облегчить их муки. Во что бы то ни стало я хочу вызволить Люсинду из рабства и вверить ее вам. Недаром вы мне понравились с первого взгляда. Я в людях разбираюсь и вижу, что барышня моя не могла сделать лучшего выбора. Мы с ней — любовь способна на самые смелые поступки! — затеяли тут одно дело; бог даст, оно у нас выгорит. У нас уже все подготовлено; человек, которого нам предстоит провести, умом не блещет. А коли затея наша сорвется, мы найдем еще тысячу ходов, чтобы добиться своего. Подождите немножко, я сейчас за вами приду.

Клитандр отходит в глубину сцены.

 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Те же и Сганарель.

Лизетта. Какая удача, сударь, какая удача!

Сганарель. Что случилось?

Лизетта. Радуйтесь и веселитесь.

Сганарель. С какой это стати?

Лизетта. Радуйтесь и веселитесь, говорят вам!

Сганарель. Скажи сначала, в чем дело, может, я тогда и развеселюсь.

Лизетта. Нет, я хочу, чтоб вы сперва развеселились, чтоб вы спели, чтоб вы сплясали!

Сганарель. Как тебе поверить?

Лизетта. Уж поверьте на слово!

Сганарель. Так и быть… Тра-ла-ла, тра-ла-ла!.. Ну, черт побери?

Лизетта. Сударь! Дочь ваша, можно сказать, поправилась!

Сганарель. Дочь моя поправилась?

Лизетта. Да-да! Я привела вам лекаря, но уж на этот раз самого что ни на есть настоящего. Он истинный чудодей и всех прочих докторов за пояс заткнет.

Сганарель. Где же он?

Лизетта. Сейчас приведу.

Сганарель. Посмотрим, ловчее ли он остальных.

Лизетта (подводит к Сганарелю Клитандра). Вот он!

Сганарель. Да у этого лекаря и бороды-то не больше, чем у младенца!

Лизетта. Ученость не измеряется длиной бороды, сила лекаря не в подбородке.

Сганарель. Говорят, сударь, у вас есть замечательные средства, чтобы вызвать стул?

Клитандр. Мои средства, сударь, иные, чем у остальных врачей. Те предписывают рвотные, кровопускания, клистиры и порошки, я же исцеляю при помощи слов, звуков, знаков, талисманов и астрологических колец.

Лизетта (Сганарелю). Ну? Что я вам говорила?

Сганарель. Да, это, без сомнения, великий человек.

Лизетта. Сударь! Дочь ваша совсем одета, сидит в креслах. Привести ее?

Сганарель. Что ж, приведи!

Лизетта уходит.

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Клитандр, Сганарель.

Клитандр (щупая Сганарелю пульс). Ваша дочь опасно больна.

Сганарель. И вы об этом узнали на расстоянии?

Клитандр. Да, по взаимосвязи отцовского и дочернего организмов.

 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Те же, Люсинда и Лизетта.

Лизетта. Вот вам кресло, господин лекарь, садитесь поближе к ней. А вы, сударь, оставьте-ка их одних.

Сганарель. Это еще зачем? Никуда я не пойду.

Лизетта. Шутить изволите? Как не удалиться, если лекарь обязан расспросить больную о таких вещах, которые мужчине слушать негоже?

Сганарель и Лизетта отходят в сторону.

Клитандр. Ах сударыня, я так счастлив вас видеть, что растерял все слова, не знаю, с чего и начать… Покуда я беседовал с вами лишь при помощи глаз, я сгорал от желания высказать вам очень многое. Теперь же, обретя возможность говорить как мне хочется, я растерян… Восторг лишил меня дара речи.

Люсинда. В этом же могу признаться и я. Мне, как и вам, радость не дает слова вымолвить.

Клитандр. Ах, сударыня, как я был бы рад, если бы вы действительно испытывали те же чувства, что и я, если бы мне было дано судить о вашей душе по моей собственной! Но скажите: могу ли я хотя бы надеяться, что именно вам обязан столь удачной уловкой, благодаря которой я наслаждаюсь вашим обществом?

Люсинда. Вы обязаны мне если не самым замыслом, то по крайней мере тем, что я с великой охотой одобрила его.

Сганарель (Лизетте). Очень уж он к ней льнет!

Лизетта (Сганарелю). Потому что обследует ее физиономию, черты и выражения.

Клитандр (Люсинде). Проявите ли вы постоянство в своем расположении ко мне?

Люсинда. А вы? Будете ли вы постоянны в своих намерениях?

Клитандр. До гробовой доски! Самое мое заветное желание — стать вашим супругом, и я докажу вам это своими поступками.

Сганарель (Клитандру). Ну как? Больная наша, сдается мне, немного повеселела?

Клитандр. Это потому, что я уже подверг ее воздействию одного из средств, предписываемых мне искусством врачевания. Поскольку дух оказывает значительное влияние на плоть и именно в нем зачастую причина многих болезней, я придерживаюсь обычая исцелять недуги духовные прежде, нежели телесные. Изучив взоры больной, черты ее лица, линии обеих рук, я с помощью знаний, дарованных мне небесами, определил, что болезнь ее — душевная и происходит она от разнузданного воображения, от порочного стремления выйти замуж. Я, например, и представить себе не могу ничего сумасброднее и нелепее, чем это самое тяготение к браку.

Сганарель. Вот это искусник!

Клитандр. Всю свою жизнь я испытывал и буду испытывать глубочайшее отвращение к женитьбе.

Сганарель. Вот великий медик!

Клитандр. Но так как фантазиям больных необходимо потакать, а у дочери вашей я нашел помрачение рассудка, грозящее опасными последствиями, коли ей не будет оказана немедленная помощь, я сыграл на ее слабой струнке и объявил, что пришел просить у вас ее руки. Выражение ее лица тотчас же изменилось, на щеках заиграл румянец, глаза оживились. Если вам будет угодно в течение нескольких дней поддерживать больную в этом заблуждении, то она спасена.

Сганарель. Ну что ж, согласен!

Клитандр. Впоследствии мы применим другие средства, дабы полностью избавить ее от этой блажи.

Сганарель. Отлично, лучше не придумаешь… Послушай, дочка: вот этот господин желает на тебе жениться, и я ему дал свое согласие.

Люсинда. Отец! Возможно ли…

Сганарель. Да, дитя мое.

Люсинда. Неужели правда…

Сганарель. Да-да!

Люсинда (Клитандру). Вы в самом деле имеете намерение стать моим супругом?

Клитандр. Да, сударыня!

Люсинда. И отец мой одобряет это?

Сганарель. Одобряет, дочка.

Люсинда. Ах, как же я буду счастлива, если все это сбудется!

Клитандр. Можете не сомневаться, сударыня. Не первый день я люблю вас и горю желанием назвать вас своей. Только за этим я сюда и пришел. И если вы позволите мне назвать вещи своими именами, то знайте: и облачение мое и врачебное мое звание — все это лишь предлоги, которыми я воспользовался, дабы проникнуть к вам и добиться своего.

Люсинда. Я вам признательна от всей души за эти проявления истинной любви.

Сганарель. Ах, безумная! Ах, безумная! Ах, безумная!

Люсинда. Итак, отец, вы действительно решили выдать меня за этого господина?

Сганарель. Ну конечно! Дай руку… И вы, сударь, дайте свою для виду.

Клитандр. Однако, сударь…

Сганарель (давясь от смеха). Ничего, ничего! Это чтобы… чтобы ей успокоить… дух!

Клитандр. Примите, сударыня, в залог моей верности вот это кольцо. (Сганарелю.) Это кольцо астрологическое, исцеляющее от помрачения рассудка.

Люсинда. Надо и брачный договор составить, чтобы все было, как полагается.

Клитандр. Я только об этом и мечтаю. (Сганарелю.) Сейчас позову своего помощника, который у меня рецепты пишет, а ей скажу, что это нотариус.

Сганарель. Отлично.

Клитандр. Эй, позовите нотариуса! Я его привел.

Люсинда. Как! Вы и об этом позаботились?

Клитандр. Позаботился, сударыня.

Люсинда. Вот хорошо!

Сганарель. Ах, безумная! Ах, безумная!

 

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Те же и нотариус.

Клитандр шепчется с нотариусом.

Сганарель (нотариусу). Ну вот, сударь, придется вам составить брачный договор на этих двух лиц. Пишите… (Люсинде.) Вот уже и контракт составляют. (Нотариусу.) Я даю за ней двадцать тысяч экю приданого. Записали?

Люсинда. Ах, как я вам признательна, отец!

Нотариус. Готово. Остается только поставить подписи.

Сганарель. Быстро мы с этим разделались!

Клитандр. Только чтоб не было…

Сганарель. Что вы, что вы, не беспокойтесь, разве я не знаю? (Нотариусу.) Дайте ему перо. (Люсинде.) Подписывайся, подписывайся! А я потом!

Люсинда. Нет-нет, мне нужен настоящий документ!

Сганарель. Будь по-твоему. (Подписывается.) Ну что, довольна?

Люсинда. Больше, чем вы можете вообразить.

Сганарель. Вот и славно, вот и славно.

Клитандр. А ведь я позаботился не только о нотариусе — я пригласил еще и певцов и музыкантов, чтоб повеселить и украсить наш праздник. Позовите их сюда! Я вожу этих людей с собой в дома своих пациентов и каждый божий день пользуюсь их услугами, чтобы вносить гармонию в расстроенные души.

 

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Те же, Комедия, Балет, Музыка, Игры, Утехи и Забавы.

Комедия, Балет, Музыка (вместе).

Комедия.

Все трое вместе.

Пока они поют, а Игры, Утехи и Забавы танцуют, Клитандр уводит Люсинду.

 

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Те же, без Клитандра и Люсинды.

Сганарель. Презабавный способ лечения! А где же дочка и лекарь?

Лизетта. Ушли доигрывать свадьбу.

Сганарель. То есть как — свадьбу?

Лизетта. Ничего не поделаешь, сударь мой, попалась птичка в сеть. То, что вы приняли за шутку, — истинная правда.

Сганарель. Ах, черт побери! (Хочет бежать за Люсиндой и Клитандром, но танцующие преграждают ему путь.) Пустите меня! Пустите, говорю! (Те продолжают удерживать его.) Да что же это такое! (Танцующие пытаются заставить его танцевать.) Пропасти на вас нет!