Полное собрание сочинений в трех томах. Том 3

Мольер Жан-Батист

УЧЕНЫЕ ЖЕНЩИНЫ

 

 

Комедия в пяти действиях

Перевод М. М. Тумповской

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

КРИЗАЛЬ

состоятельный горожанин.

ФИЛАМИНТА

его жена.

АРМАНДА, ГЕНРИЕТТА

их дочери.

АРИСТ

брат Кризаля.

БЕЛИЗА

сестра Кризаля.

КЛИТАНДР

возлюбленный Генриетты.

ТРИССОТЕН

остроумец.

ВАДИУС

ученый.

МАРТИНА

кухарка.

ЛЕПИН

лакей.

ЖЮЛЬЕН

слуга Вадиуса.

НОТАРИУС.

Действие происходит в Париже, в доме Кризаля.

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

 

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Арманда, Генриетта.

Арманда.

Ужель девичества вас не прельщает честь? Что званью нежному могли вы предпочесть? Возможно ль, чтобы брак вас побуждал к веселью И вы увлечены такою пошлой целью?

Генриетта.

Да, милая сестра.

Арманда.

Снесу ль такой ответ? Услышать это «да» без боли силы нет.

Генриетта.

Что в браке за печаль, сестра, чтоб, так горюя, Как вы…

Арманда.

Ах, боже! Фи!..

Генриетта.

Что?

Арманда.

Фи, вам говорю я! Вы к слову этому прислушайтесь, мой друг: В нем отвратителен сознанью самый звук. Он оскорбляет мысль картиной безобразной И раскрывает вам весь этот образ грязный. Вас не бросает в дрожь? Ужель готов ваш ум Последствия его принять без дальних дум?

Генриетта.

Нет, в них я повода не вижу для испуга: Они мне говорят про дом, детей, супруга… Другого ничего я в них не вижу. Что ж Тут оскорбляет мысль или бросает в дрожь?

Арманда.

Вас могут радовать привязанности эти?

Генриетта.

Но что в мои лета есть лучшего на свете, Чем привязать к себе согласием своим Того, кто любит сам и мной в ответ любим, И знать, что на любви, столь сладкой нам обоим, Мы жизнь невинную и дружную построим? Иль прелести в таких согласных узах нет?

Арманда.

О мысли низменной ваш говорит ответ. Каким ничтожеством вы в мире слыть хотите, Чтоб замыкаться так в своем семейном быте! И в мире ничего ваш не находит взгляд Вне мужа-идола и пачкунов ребят? Оставьте пошлякам, чьи грубы вкус и нравы, Искать в таких вещах услады и забавы, К тончайшим радостям свой поднимите взор, Изысканней ища утех, чем до сих пор. Презрев материю и чувственное тело, Отдайте разуму себя, как мы, всецело. Вам собственная мать примером быть должна, Что всюду именем ученой почтена. Старайтесь же, ее заветы соблюдая, Стезею разума идти, как шла всегда я, И сладость находить лишь в том, подобно нам, Что подобает лишь возвышенным умам. Чем мужу, как раба, смиренно покориться, Вы с философией вступите в брак, сестрица. Над человечеством подъемлет нас она, И разуму дает владычество сполна, Склоняя перед ним животное начало, Что грубостью страстей к зверям нас приравняло. Вот дивный пламень тот, та нежная любовь, Что каждый миг должна нам заполнять все вновь. Коль женщина живет заботою пустою, Мне это кажется великой нищетою.

Генриетта.

Даруя жизнь, нас всех приспособляет бог, Чтоб каждый роль свою исполнить в мире мог. У каждого ли ум из той кроится ткани, Чтобы философом мог стать он при желаньи? Пусть вашему уму туда доступен взлет, Куда мышленье лишь ученого ведет, — Мой создан выполнять житейскую задачу, Я на заботы дня его с охотой трачу. Не будем же менять, что небом решено, Влеченью своему последуем равно. Пускай возносит вас ваш философский гений В края прекрасные возвышенных парений, В то время как мой дух, земных желая благ, Оставшись здесь, внизу, земной вкушает брак. Итак, различные себе поставив цели, Мы обе с матери пример бы взять сумели: Вы — высотой души, огнем стремлений тех, Я — плотью чувственной и грубостью утех, Вы — проявлением духовности и света, Я — проявлением того, что в плоть одето.

Арманда.

Уж если вздумаем кому мы подражать, То лишь хорошее в пример должны мы брать. Больших успехов вы достигли бы едва ли, Когда бы кашляли, как кто-то, иль плевали.

Генриетта.

Но вы не стали б тем, чем удалось вам стать, Когда бы слабостей не знала наша мать, И счастье, что она с возвышенной душою Не философией тогда жила одною. Простите же, сестра, но мы стерпеть должны То низменное, чем на свет мы рождены. Ведь может мудрецом дитя мое родиться, Так вам ли свой запрет на это класть, сестрица?

Арманда.

Не исцелиться вам, я вижу. На беду ж Внушили вы себе, что вам потребен муж! Но не мешало бы, чтоб вы мне рассказали: Уж не Клитандра ли супругом вы избрали?

Генриетта.

А почему б не так? Иль нет достоинств в нем? Что в этом выборе мы низкого найдем?

Арманда.

Пусть так, но отбивать поклонника бесчестно. А в свете между тем достаточно известно, Что это сердце мной вполне покорено, Что обо мне Клитандр вздыхает уж давно.

Генриетта.

Но что вам до него? Вздыхает он напрасно! Вы к слабостям людским вполне ведь безучастны, И, к философии душой взлетая ввысь, Вы от супружества навеки отреклись. Раз в сердце вашем нет к нему любви, какое Вам дело до того, что он любим другою?

Арманда.

Хоть мысль сильнее чувств, но все ж приятно нам, Коль услаждает нас любовный фимиам. Поклонник не всегда угоден нам для брака, Но в свите рады мы его хранить, однако.

Генриетта.

Мешала разве я, чтоб свой любовный пыл Он вашим прелестям, как прежде, приносил? Я приняла лишь то, что вы отвергли сами И что он мне принес как поклоненья пламя.

Арманда.

Его отвергла я — он вам принес обет. И в верности его у вас сомнений нет? Иль склонность новая в нем так уже окрепла, Что я в душе его теперь лишь груда пепла?

Генриетта.

Он это мне сказал, и как не верить мне?

Арманда.

Совет мой вам, сестра: вверяйтесь не вполне. Он лжет, лжет сам себе — то вижу без труда я, — Вам принося любовь, меня же покидая.

Генриетта.

Не знаю. Если вам угодно, то всегда Сомненье разрешить мы можем без труда… Я вижу: он идет. Он все в вопросе этом Сумеет озарить прямым и ярким светом.

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же и Клитандр.

Генриетта.

Сестра в сомнение меня ввела сейчас. Скажите нам, Клитандр: что на душе у вас? Раскройте сердце нам. Узнать бы мы хотели, Которую из нас вы любите на деле.

Арманда.

Нет, я не требую, чтоб ваш любовный пыл Немедленно себя в признании излил. Я к людям бережна и не хочу смущенья, Что вызовет у вас прямое объясненье.

Клитандр.

О нет, правдивости моя душа верна, Мне искренняя речь не может быть трудна. Смущаться этим я не вижу основанья, И здесь открыто, вслух я делаю признанье, Что узы нежные, столь сладостные мне

(указывая на Генриетту),

Любовь моя и страсть — на этой стороне. Пусть не волнует вас ничуть мое признанье: Коль все случилось так, не ваше ль то желанье? Я вами был пленен, и вздохи без числа Могли вам показать, как страсть во мне росла. Бессмертным пламенем душа для вас пылала, — Вы чести видели в победе этой мало. Я долго был в плену прекрасных ваших глаз, И тиранией их унижен был не раз, И стал искать, уйдя от стольких мук суровых, Владыку подобрей и понежней оковы.

(Указывая на Генриетту.)

Мне их, сударыня, дарует этот взор, И дороги они навек мне с этих пор. Мне слезы горькие здесь осушили нежно, Приняв того, кого отвергли вы небрежно. Так этой редкостной я тронут добротой, Что не расстаться мне с нежнейшей цепью той, И я, почтительно склоняясь перед вами, Прошу не посягать вовек на это пламя И не пытаться вновь тем сердцем овладеть, Что, лишь ее любя, решило умереть.

Арманда.

Кто, сударь, вам сказал, что я б того хотела? Кто вам сказал, что мне до вас так много дела? Смешно, сударь, что вы подумать так могли, Но дерзки вы вдвойне, что так вы речь вели.

Генриетта.

Постой, сестра, постой! Куда мораль пропала, Что подчиняет в нас животное начало И удержать всегда умеет гнев в узде?

Арманда.

Не вам бы говорить! А ваша, ваша где, Когда на эту страсть согласье уж готово, А тем, кто дал вам жизнь, не сказано ни слова? Ведь вы подвластны им, и требует ваш долг, Чтоб голос чувства в вас пред их решеньем смолк. Запомните, что вы во власти их верховной И сердцем вам своим располагать греховно.

Генриетта.

За вашу доброту благодарю я вас. Мой долг прекрасно мне был разъяснен сейчас. Урокам вашим я последовать согласна: Они — увидите — не пропадут напрасно… Клитандр! Попробуйте ж добиться, если так, У тех, кто дал мне жизнь, согласия на брак. Законно власть любви вам передать желая, Хочу, чтобы любить вас без греха могла я.

Клитандр.

На это все труды я положить готов. Чтоб действовать, я ждал лишь ваших милых слов.

Арманда (Генриетте).

Вы торжествуете и вид себе придали Такой, как будто я от этого в печали.

Генриетта.

Как! Я, сестра? Ничуть. Давно известно мне, Что властен разум ваш над чувствами вполне, Что ум ваш мудрости впивал в себя уроки. От слабости такой, конечно, вы далеки. Не мыслю встретить в вас досаду я, но жду, Что в вашем голосе поддержку я найду. Когда б желаниям Клитандра стал он вторить, То свадьбы нашей час могли бы вы ускорить. Я вас о том прошу, и чтобы нам помочь…

Арманда.

Хоть ум ваш невелик, он поязвить не прочь. Вам сердце бросили — и вы горды немало!..

Генриетта.

Но нравиться оно и вам не перестало. И если б только мог ваш взор его поднять, Вы этот взор к нему склонили бы опять.

Арманда.

О, я не снизойду, конечно, до ответа — Уж слишком режет слух мне вся нелепость эта!

Генриетта.

Разумности вы нам являете пример: Вы сдержанны, сестра, превыше всяких мер.

Арманда уходит.

 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Генриетта, Клитандр.

Генриетта.

Признанья искренность Арманду поразила.

Клитандр.

Она вполне мою правдивость заслужила. Меня измучила надменных чувств игра, И правду от меня ей выслушать пора… Так, значит, к вашему отцу теперь явясь, я Могу сказать…

Генриетта.

Важней нам матери согласье: Уступчивость во всем — в характере отца, Но не доходит он в решеньях до конца. От неба награжден он добротой сердечной, Что уступать жене его склоняет вечно. Она тут правит всем и твердо, как закон, Диктует каждый шаг, что ею был решен. От вас не скрою я: нам было бы полезней, Чтоб с ней и с тетушкой держались вы любезней, Чтоб, льстя мечтаньям их, сумела ваша речь Их уваженье к вам глубокое привлечь.

Клитандр.

Я, даже и любя, не мог хвалой неправой В лице Арманды льстить всем сторонам их нрава. Признаться, не люблю я женщин-докторов. Незнанья право дать я женщине готов, Лишь не видать бы в ней мне страсти исступленной Ученой делаться лишь с тем, чтоб быть ученой. Пусть на вопрос она порой замнет ответ, Сказав, что у нее подобных знаний нет; Пусть сведенья свои скрывает перед светом; Пусть ищет знания, но не трубит об этом, Без громких слов, цитат, не думая о том, Чтоб в каждом пустяке блеснуть своим умом. Мне ваша матушка внушает лишь почтенье, Но для ее химер найду ли одобренье? Как эхом вторить ей и всем ее речам, Герою-разуму жечь вместе фимиам? Нет, Триссотен меня печалит, оскорбляет, Мне больно, что она бездарность почитает, Что ею вознесен, как мысли образец, За пачкотню свою освистанный глупец, Педант, который рад пером, хотя бы даром, Строчить прошения по рынкам и базарам.

Генриетта.

Его писанья, речь скучны и мне равно, Согласна с вами я, я с вами заодно, Но он над матерью имеет много власти. Себя любезным быть заставьте хоть отчасти. Влюбленный трудится для тех, кто сердцу мил, Он хочет, чтоб ему весь мир благоволил, Чтоб пламени его никто не стал преградой, Ему с домашним псом и с тем сдружиться б надо.

Клитандр.

Согласен с вами я, но господин поэт Наводит на меня тоску — терпенья нет! Содействие его не в силах приобресть я, Хвалить его труды я счел бы за бесчестье. Он в них так явственно предстал глазам моим, Что я его узнал еще до встречи с ним. Я увидал в его галиматье словесной Все то, что наш педант являет повсеместно: Самовлюбленности надменную печать, Упорство в том, чтоб зла кругом не замечать, И пребывание в доверии беспечном, Что держит дух его в самодовольстве вечном, Из-за чего он горд значением своим И в каждом слове так самим собой ценим! Поэтому свою он славу ценит втрое, Превыше почестей военного героя.

Генриетта.

У вас хороший глаз — он много увидал.

Клитандр.

Вплоть до наружности его я разгадал. Докучный стих его мне с точностью портрета Открыл доподлинно и внешний вид поэта. Я угадал его так верно, что, когда Вдруг увидал его у здания суда, Я бился об заклад, его не знав доселе, Что это Триссотен, и выиграл на деле.

Генриетта.

Не сказка ль это?

Клитандр.

Нет, одна лишь правда тут… Вот ваша тетушка. На несколько минут, Прошу, оставьте нас. Ей вверю наше счастье И попрошу у ней поддержки и участья.

Генриетта уходит.

 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Клитандр, Белиза.

Клитандр.

Сударыня, прошу: возможность дайте мне, Раз волей случая мы здесь наедине, Открыть вам истину про пламень мой правдивый…

Белиза.

Но открывать мне душу не должны вы. В ряды поклонников моих сумев попасть, Старайтесь, чтобы взор лишь выражал мне страсть. Прошу иначе мне не изъяснять желаний: Их оскорбленьем я готова счесть заране. Сгорайте для меня на сладостном огне, Но так, чтобы о том не знать, не ведать мне. Могу закрыть глаза на тайное я пламя, Коль будут взоры вам немыми толмачами. Но раз решитесь вы сюда язык вмешать, Навеки с глаз моих я вас должна изгнать.

Клитандр.

Пускай, сударыня, вас не тревожит это! Предмет любви моей и вздохов — Генриетта. Так помогите же, прошу, по доброте Вы сердцу, что к ее пылает красоте!

Белиза.

Такой обход умен, признать и я готова. Уловка так тонка, и все в ней так мне ново… Не попадалось мне романа до сих пор, Где б я нашла прием, что был бы так остер.

Клитандр.

О нет, игра ума тут ни при чем, конечно. В заботе просто я вам признаюсь сердечной. Да, с Генриеттой чувств непреходящий пыл Велением небес меня соединил. Над сердцем признаю лишь Генриетты власть я. Брак с Генриеттой — вот моя мечта и счастье. Тут многое от вас зависит. Я молю Помочь жениться мне на той, кого люблю.

Белиза.

Другую ищете вы чувствами своими — Я знаю, чье у вас в душе таится имя. Игра находчива и очень кстати нам, Я под прикрытием ее ответ вам дам. Итак, скажу, что брак противен Генриетте, И должно к ней пылать, не грезя об ответе.

Клитандр.

К чему запутывать все это? И зачем Выдумывать вам то, чего и нет совсем?

Белиза.

Ах, не притворствуйте! К чему увертки, споры? Мне правду выдали давно уж ваши взоры. Довольно с вас того, что мною понят был Прием, которым свой вы изъяснили пыл, И что, одобрив путь, внушенный вам почтеньем, Здесь примиряются с подобным восхищеньем, Но с тем, чтоб доблестью проникнутый восторг Лишь чистых чувств обет на мой алтарь исторг.

Клитандр.

Но я…

Белиза.

Прощайте же! Довольно я сказала. На первый раз для вас и этого немало.

Клитандр.

Вы в заблуждении!

Белиза.

Нет-нет… Я смущена. Свою стыдливость так терзать я не должна.

Клитандр.

Быть мне повешенным, коль я люблю вас! Ясно…

Белиза.

Нет-нет, я больше вас и слушать не согласна!

(Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Клитандр один.

Клитандр.

Чтоб черт побрал ее и с ней весь этот бред! Подобной выдумке на свете равной нет. Но раз уж действовать теперь дано мне право, Пойду просить того, кто может мыслить здраво.

 

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

 

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Арист, Клитандр.

Клитандр направляется к выходу.

Арист.

Уж я потороплюсь ответ доставить вам, Нажму, ускорю все, как только можно, там.

Клитандр уходит.

Как много нам всегда спешит сказать влюбленный, Как к цели он своей стремится исступленно! Ведь никогда…

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Арист, Кризаль.

Арист.

Мой брат, храни вас бог!

Кризаль.

И вас, Мой брат.

Арист.

Вы знаете, зачем я здесь сейчас?

Кризаль.

Нет, но готов узнать, согласно вашей воле.

Арист.

С Клитандром, милый брат, знакомы вы давно ли?

Кризаль.

Довольно уж давно. Он часто ходит к нам.

Арист.

Дозвольте вас спросить: как нравится он вам?

Кризаль.

Он благороден, смел, умен и очень честен. Достойнее его мне мало кто известен.

Арист.

Я по желанию его пришел, мой брат. Так цените его высоко вы? Я рад.

Кризаль.

Мне в Риме был знаком его отец покойный.

Арист.

Прекрасно.

Кризаль.

Дворянин он был весьма достойный.

Арист.

Я слышал.

Кризаль.

Было нам по двадцать восемь лет, Мы были молодцы, сомненья в этом нет.

Арист.

Ну да…

Кризаль.

Успех у дам имели мы немалый, О наших шалостях молва не умолкала. Ревнивцев тьма была…

Кризаль.

Отлично, в добрый час. Но к делу перейдем, ведь дело есть у нас.

Входит Белиза и, оставшись незамеченной, подслушивает разговор Ариста и Кризаля.

 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Те же и Белиза.

Арист.

Так о Клитандре речь: пленен он Генриеттой, И он меня просил вам рассказать про это.

Кризаль.

Как! Дочерью моей?

Арист.

Да, он в нее влюблен. Я не видал еще, кто б так пылал, как он.

Белиза (Аристу).

Нет-нет, послушайте — совсем не в этом дело! Могла б я все сказать, когда бы захотела.

Арист.

Что вы, сестра?

Белиза.

Клитандр запутывает след. Он для любви избрал совсем иной предмет.

Арист.

Смеетесь вы! Так он не ею очарован?

Белиза.

Да, я уверена.

Арист.

Мне клясться был готов он!

Белиза.

Ну да!..

Арист.

Меня молил упорно он о том, Чтоб я поговорил сейчас с ее отцом.

Белиза.

Отлично.

Арист.

Он просил, исполнен нетерпенья, Чтоб свадьбы радостной помог приблизить день я.

Белиза.

Мой бог! Кто обмануть изящнее бы мог? Ведь Генриетта тут, не скрою, лишь предлог — Покровом ей пришлось, игрушкой стать случайной Желаний пламенных, а я владею тайной, И тайну эту я открыть согласна вам.

Арист.

Раз вы все знаете, то объявите нам, Скажите, кто его избранница прямая?

Белиза.

Так вы хотите знать?

Арист.

Да. Кто?

Белиза.

Я.

Арист.

Вы?

Белиза.

Одна я.

Арист.

Э, милая сестра!

Белиза.

Что значит это «э»? Что тут нелепого сказать случилось мне? Как! Глядя на меня, вы отрицать могли бы, Что множество сердец здесь смерть свою нашли бы? Дорант, Дамис, Клеонт и юный Лисидас — Живой пример тому, что скрыта прелесть в нас.

Арист.

Они вас любят?

Белиза.

Да, с невероятной силой.

Арист.

Они признались вам?

Белиза.

Дерзанья не хватило, Но в сердце чтут меня так сильно до сих пор, Что о любви начать не смеют разговор. Чтоб высказать свои любовные желанья, Они пускают в ход безмолвные признанья.

Арист.

Однако здесь Дамис уж не был много дней.

Белиза.

Чтобы почтительность свою явить полней.

Арист.

Дорант повсюду вас язвит словами злыми.

Белиза.

Из ревности мое преследует он имя.

Арист.

Уже Клеонт женат, а Лисидас — жених.

Белиза.

Все от отчаянья, что я вселила в них.

Арист.

Нет, бредням этаким видал ли кто примеры?

Кризаль (Белизе).

Химерам вы, сестра, давайте меньше веры.

Белиза.

Химеры! Значит, я химерами полна? Химеры! От химер лечиться я должна? Химерам этим всем я радуюсь без меры, Да мне и невдомек, что у меня химеры!

(Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Арист, Кризаль.

Кризаль.

Сестра сошла с ума!

Арист.

Безумней с каждым днем!.. Но к делу, милый брат, прошу вас, перейдем. Клитандр согласья ждет на брак свой с Генриеттой. Какого может ждать его любовь ответа?

Кризаль.

Ах, что тут спрашивать? Да я сердечно рад! Такой союз за честь считаю я, мой брат.

Арист.

Вы знаете, что он не многим лишь владеет, Но…

Кризаль.

Эта сторона значенья не имеет. Его достоинства дороже во сто крат. К тому ж отец его мне был и друг и брат.

Арист.

Поговорить теперь вам следует с женою, Расположить ее…

Кризаль.

Все решено уж мною.

Арист.

Да, но, чтоб вам свое решенье утвердить, Ее согласие не худо б получить, И…

Кризаль.

Полно! На себя беру я это дело. Не бойтесь — за жену я отвечаю смело.

Арист.

Но…

Кризаль.

Предоставьте мне. Бояться нет причин: Ее расположить берусь я в миг один.

Арист.

Ну что ж… Я расспросить отправлюсь Генриетту И возвращусь узнать…

Кризаль.

Тут и сомнений нету! Немедленно про все скажу моей жене.

Арист уходит.

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Кризаль, Мартина.

Мартина.

Ну, повезло! Ведь вот говаривали мне: Кто хочет пса убить, кричит, что пес тот бешен. Ах, вряд ли службой кто господской был утешен!

Кризаль.

Что с вами? Речь о чем, Мартина?

Мартина.

Речь идет…

Кризаль.

О чем?

Мартина.

…чтоб получить сегодня мне расчет.

Кризаль.

Расчет?

Мартина.

Так вашей мне объявлено женою.

Кризаль.

Но как? За что?

Мартина.

Грозит расправиться со мною, Сто палок всыпать мне, коль мешкать стану я.

Кризаль.

Решает сгоряча подчас жена моя. Вы здесь останетесь. Терять вас было б жалко, Доволен вами я, и…

 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Те же, Филаминта и Белиза.

Филаминта (увидев Мартину).

Как! Вы здесь, нахалка? Вы здесь, негодница? Прочь из дому сейчас! Вас навсегда с моих я прогоняю глаз!

Кризаль.

Потише!

Филаминта.

Кончено!

Кризаль.

Но…

Филаминта.

Пусть уходит, живо!

Кризаль.

Что сделала она, чтоб так нетерпеливо…

Филаминта.

Как? Вы… вы за нее?

Кризаль.

Как думать бы я мог!..

Филаминта.

Против меня вы с ней, я вижу?

Кризаль.

Нет, мой бог! Но знать желал бы я, в чем все же грех Мартины?

Филаминта.

Ужели б прогнала так просто, без причины?

Кризаль.

Кто говорит! Но слуг нельзя — таков мой взгляд…

Филаминта.

Она немедленно уйдет, вам говорят!

Кризаль.

Ну да, не спорю. Кто вам возразит хоть слово?

Филаминта.

Препятствия себе я не стерплю такого.

Кризаль.

Согласен.

Филаминта.

Как супруг разумный, вы должны Разгневаться и быть на стороне жены.

Кризаль.

Я так и делаю. Жена права в решенье. Мартина — дрянь. Простить нельзя вам преступленье.

Мартина.

Да что я сделала?

Кризаль.

Откуда же мне знать?

Филаминта.

Она свою вину дерзает отрицать!

Кризаль.

Но чем она могла вас так разгневать сразу? Разбила зеркало иль дорогую вазу?

Филаминта.

Ужели пустяка такого не стерпев, Ее гнала бы я иль проявляла гнев?

Кризаль.

Вот как! И вред она наделала изрядный?

Филаминта.

Ну да! Иль действую я слепо и неладно?

Кризаль.

Про ковш серебряный или про блюдо речь, Что ей не удалось от кражи уберечь?

Филаминта.

И это б ничего!

Кризаль.

Ах, черт возьми! Ужели В предательстве ее вы уличить успели?

Филаминта.

Нет, хуже во сто раз.

Кризаль.

Как! Хуже?

Филаминта.

Хуже, да!

Кризаль.

Ах, черт возьми, вот дрянь! Ну, если так, тогда…

Филаминта.

Она осмелилась с бесстыдством беспримерным, Уроков тридцать взяв, мне словом диким, скверным Нахально ранить слух — одним из тех как раз, Что запрещает нам строжайше Вожелас. [94]

Кризаль.

И это…

Филаминта.

Несмотря на наши указанья, Так дерзко подрывать науки основанье — Грамматику, чью власть любой приемлет трон, Что даже королям диктует свой закон!

Кризаль.

Ее подозревал я в большем преступленье.

Филаминта.

Как! Для вины такой вы ищете прощенья?

Кризаль.

Ну да!

Филаминта.

Недостает, чтоб он ее простил!

Кризаль.

Да нет же!

Белиза.

Право, с ней уж не хватает сил. Законы речи ей твердим мы многократно, А фразы все у ней построены превратно.

Мартина.

Хоть вашу проповедь послушать я не прочь, Но только ваш жаргон мне перенять невмочь.

Филаминта.

Бесстыдная! Назвать вы смеете жаргоном То, что обычаем и разумом дано нам?

Мартина.

По мне, та речь ладна, какую я пойму, А эти все словца — они для ни к чему.

Филаминта.

Так! Снова разговор мы в прежнем слышим стиле. «Они для ни к чему»!

Белиза.

Строптивый ум! Не мы ли Усердно правила тебе преподаем? И все же правильность вам в речи нипочем. Как сочетать вам «для», что цель обозначает, С понятьем «ни к чему», что цель ту отрицает?

Мартина.

Прости мне, господи! Росли мы без наук… Мы говорим, как все у нас, без этих штук.

Филаминта.

Ах, можно ль выдержать?

Белиза.

О солецизм безбожный! [95]

Филаминта.

Мой слух чувствительный он ранит невозможно.

Белиза.

Как эти темные несносны нам умы! Ведь о себе сказать должны вы «я», не «мы»! Трудна грамматика для грубого сознанья…

Мартина.

Вот на! «Хромайте-ка»! Вот это пожеланье!..

Филаминта.

О!..

Белиза.

Слово данное вы поняли не так. Откуда к нам оно явилось…

Мартина.

Вот пустяк! Откуда? Из Шальо, Отейля, Понтуазы — Что мне до этого?

Белиза.

Для построенья фразы Грамматика, глагол нам строго изъяснив, Его инфинитив, имен номинатив, Законы нам дает…

Мартина.

Имен таких, признаться, И не слыхала я.

Филаминта.

Тут можно разрыдаться!

Белиза.

Ведь то названья слов, и должно понимать, Когда и где и как их все согласовать.

Мартина.

Пусть согласуются, дерутся — что за горе?

Филаминта (Белизе).

Довольно, я прошу! Нет смысла в этом споре.

(Кризалю.)

Что ж, вы прогоните ее отсюда прочь?

Кризаль (про себя).

Я злобы на нее не в силах превозмочь.

(Мартине.)

Ну не сердитесь же, Мартина, уходите!

Филаминта.

Уж слишком ласково вы с нею говорите, Нахалку оскорбить боитесь не шутя.

Кризаль.

Кто? Я? Ничуть!

(Твердо.)

Ступай!

(Мягче.)

Иди, мое дитя!

Мартина уходит.

 

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Кризаль, Филаминта, Белиза.

Кризаль.

Она ушла, и вы довольны, без сомненья, Но только моего не ждите одобренья: Она в своих делах проворна и ловка, У вас же началось все это с пустяка.

Филаминта.

Так нужно, чтоб ее я близ себя терпела, Чтоб подвергала слух я пытке то и дело, Чтоб сокрушал закон и логику поток Ошибок варварских, коверкающих слог, Слов искалеченных и — что для слуха хуже — Пословиц, найденных в базарной грязной луже?

Белиза.

Бесспорно, речь ее вгоняет в пот подчас. Как ею оскорблен несчастный Вожелас! В ошибках грубых тех находим каждый раз мы И какофонию и даже плеоназмы. [96]

Кризаль.

Пусть Вожеласом бы она пренебрегла, Лишь помнила б закон здорового стола. Пусть, чистя овощи или возясь с рассолом, Ей существительных не сочетать с глаголом, На слово грубое пускай и я нарвусь, Лишь не прокис бы суп и не сгорел бы гусь. Живу не стилем я — порядочным обедом, А Вожелас — ему рецепт супов неведом. Как ни был бы учен Малерб или Бальзак, [97] А все ж любой из них в делах стряпни дурак.

Филаминта.

Как можно так погрязть в заботах матерьяльных, Не думая ничуть о сферах идеальных! Для человека речь подобная — позор. Как тяжко выносить весь этот грубый вздор! Как плоти — ветоши — такое дать значенье, Чтоб мысль ей подарить хотя бы на мгновенье? Да стоит ли она волнений и забот?

Кризаль.

Нет, плоть моя есть я, и нужен ей уход. Пусть ветошь, все равно — ценна мне эта ветошь.

Белиза.

В согласованье плоть и дух — ведь ясно это ж! Ведь вы же верите ученым, милый брат? За духом плоть идет всегда на шаг назад, И в виде первого, важнейшего заданья Должны насытить дух мы соками познанья.

Кризаль.

Ну, коль надеетесь насытить вы свой дух, То пищей постною, насколько верен слух. Но ни забот от вас не видно, ни раденья, И…

Филаминта.

Ах, мне ранит слух такое выраженье! «Раденья»! Ветхостью от слов таких разит.

Белиза.

Да, правда, чопорный оно имеет вид.

Кризаль.

Хотите ль правду знать? Ведь впору мне взорваться, Чтоб печень разрядить, — невмочь мне представляться! За сумасшедших вас считают. Бедный я!

Филаминта.

Как так?

Кризаль.

Я говорю о вас, сестра моя. Вас солецизм гневит, как грех недопустимый, А в ваших действиях могли б их тьму найти мы. Всё книги вечные — на кой они нам бес? Плутарх — ну, тот хоть толст, для брыжей славный пресс. Давно пора вам сжечь весь этот скарб ученый, Науку завещав профессорам Сорбонны, И, образумившись, освободить чердак От длинной той трубы, что всех пугает так, От сотни разных штук (смотреть на них досада!) — В дела Луны совсем мешаться вам не надо. Заботить должен вас хотя б немного дом, Где все давным-давно уже идет вверх дном. Не принято у нас (тому причин немало), Чтоб девушка росла, учась, и много знала. В привычках честности воспитывать детей, Прислугой управлять и кухнею своей И с экономией сводить свои расходы — Такой науки ей должно хватить на годы. «Суть в том, что женщины достаточно умны, Коль могут различить, где куртка, где штаны» — Так наши в старину говаривали предки, А их суждения, по мне, довольно метки. Их жены жили век отлично и без книг, Хозяйство — вот и все, что разум их постиг. Наперсток, нить, игла им вместо книг служили, Приданое они с усердьем дочкам шили. Как жены далеки теперь от нравов тех! Они писатели, им надобен успех. Науки, чем трудней, тем больше им желанны, — Мы превосходим в том все остальные страны. Все тайны мира им понятны и ясны, Но знаний нет лишь тех, что в доме нам нужны. Известны вам Луна, созвездье Козерога, Сатурн, Венера, Марс — в том пользы мне не много. Вы знанья ищете в небесной вышине, А здесь забыт мой суп, который нужен мне. В угоду вам взялись и слуги за науки, А к делу нужному не прилагают руки. Здесь рассуждают все — таков уж в доме тон, — И рассуждением рассудок выгнан вон. Один жаркое сжег в писательском наитье, Тот чтеньем увлечен, когда желаю пить я. Все с вас берут пример, всем дело до наук, И не обслужен я, хоть и имею слуг. Служанка бедная одна мне оставалась — Зараза та ее доселе не касалась, — И с шумом гонят прочь несчастную от нас За то, что говорит не так, как Вожелас. Не скрою я, сестра: я этим возмущаюсь (Как я уже сказал, лишь к вам я обращаюсь). Латинским умникам нисколько я не рад, А Триссотен мне всех противней во сто крат. На всех его стихах лежит печать позора, И есть ли что в речах его помимо вздора? Все смысла ищут там, где смысла вовсе нет, А я так думаю, что спятил ваш поэт.

Филаминта.

Что низменней — душа или язык, о боже?

Белиза.

Как! К этой же крови принадлежу я тоже? Да видан ли когда такой конгломерат Мещанских атомов, как разум ваш, мой брат? Не мука ль, что одно у нас происхожденье? Уйду я — вы меня приводите в смятенье!.. (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Кризаль, Филаминта.

Филаминта.

Осталось выпустить еще вам много стрел?

Кризаль.

Со ссорой кончено. Положим ей предел. Речь о другом сейчас: о дочках. Все яснее, Что в старшей склонности нет к узам Гименея. Она философ — пусть, не стану возражать. Что ж, дочь вам удалось прекрасно воспитать. Но младшая совсем в ином все видит свете. Не худо б предложить, пожалуй, Генриетте Супруга подыскать.

Филаминта.

Я думала о том И о намеренье вам сообщу моем. Тот Триссотен, что вас приводит в возмущенье, Кому не повезло так сильно в вашем мненье, — Его-то именно я ей в мужья и дам. Ну а судить о нем пристало мне, не вам. Излишне поднимать вам голос для протеста — Все твердо решено, нет возраженьям места. Ни слова дочери о выборе моем! Я с ней поговорить хочу до вас о нем. Принять мой план у вас есть много оснований, Но с нею говорить не вздумайте заране! (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Кризаль, Арист.

Арист.

Ну что? Жена ушла, мой брат, и ясно мне, Что обо всем сказать успели вы жене.

Кризаль.

Да-да!

Арист.

А результат? Как с нашей Генриеттой? Согласье есть у вас? И решено ль все это?

Кризаль.

Ну, не совсем еще…

Арист.

Отказ?

Кризаль.

Нет, не отказ…

Арист.

В сомнении она?

Кризаль.

Сомненья нет как раз.

Арист.

Что ж?

Кризаль.

Дочери она нашла другого мужа.

Арист.

Другого мужа? Ей?

Кризаль.

Да-да, другого.

Арист.

Ну же, Кто он?

Кризаль.

Да Триссотен!

Арист.

Как, Триссотен? О нет!

Кризаль.

Он, этот латинист и заодно поэт.

Арист.

Вы согласились?

Кризаль.

Я? О боже! Нет, конечно!

Арист.

Каков был ваш ответ?

Кризаль.

Ответ? Я рад сердечно, Что промолчал, и вот не связан я никак!

Арист.

Да, довод ваш блестящ: серьезный сделан шаг. А о Клитандре вы словцо ввернули кстати?

Кризаль.

Нет, раз уж речь зашла об этом новом зяте, Я думал, что молчать всего умней пока.

Арист.

Да, осмотрительность отменно велика! Вам с вашей мягкостью разделаться пора бы. Мужчина ль вы? И как могли вы стать так слабы, Чтоб, полную во всем жене давая власть, Так под ярмо ее безропотно подпасть?

Кризаль.

Мой бог! Легко вам, брат, твердить урок свой строгий, Мне ж тяжелей всего домашние тревоги. Ведь я миролюбив, и дорог мне покой, Но у моей жены характер не такой. Хотя она у нас философ пресловутый, Но поминутно в гнев она впадает лютый, И пусть ее мораль земных не знает благ — Разлитьем желчи ей грозит любой пустяк, А если кто ее не подчинится дури, Неделю целую подряд бушуют бури. Меня кидает в дрожь, чуть слышу этот тон. Деваться некуда: не женщина — дракон! И вот ее, с такой чертовскою ухваткой, Голубкой, душечкой я называю сладко!

Арист.

Э, вздор все! Из жены — я прямо вам скажу — Трусливо создали себе вы госпожу. Своею слабостью вы власть ее взрастили. Кто в сан владычицы ее возвел? Не вы ли? Вы уступать во всем готовы ей сполна, И за нос водит вас, как дурака, она. Как! Вы не можете, хотя бы раз единый, Решиться до конца явить себя мужчиной, Набраться мужества, достоинства и сил, Чтоб твердо женщине сказать: «Я так решил!»? И не стыдитесь дочь отдать вы на съеденье Безумию семьи, где властвуют виденья, Бездельника своим обогатить добром За шесть латинских слов и весь их лживый гром, Педанта этого, арбитра всех вопросов, Что вашею женой увенчан как философ, Как ум блистательный, изящнейший поэт, Меж тем как он — ничто, и это не секрет? Ведь это просто стыд! Решиться не пора ли? Вы трус и стоите, чтоб все вас осмеяли.

Кризаль.

Согласен с вами я и вижу, что не прав. Пускай же мужеством мой закалится нрав.

Арист.

Прекрасно сказано!

Кризаль.

Ведь это униженье — Быть у своей жены в таком порабощенье!

Арист.

Ну да!

Кризаль.

Все дело тут лишь в кротости моей!

Арист.

Да-да!

Кризаль.

Легко со мной справляться было ей!

Арист.

Вы правы.

Кризаль.

Разъясню, чтоб все уразумели, Что дочь — мне дочь и мне подчинена на деле, Что мужа для нее я выбираю сам.

Арист.

Вот это правильно! Я рад таким словам.

Кризаль.

Вам дом Клитандра, брат, известен, без сомненья. Скажите, чтоб сюда он шел без промедленья.

Арист.

Лечу на крыльях я.

Кризаль.

Терпеть так долго — грех. Мужчиной наконец я сделаюсь для всех!

 

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

 

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Филаминта, Арманда, Белиза, Триссотен, Лепин.

Филаминта.

Нам слушать здесь стихи удобно и спокойно, В них слово каждое раздумия достойно.

Арманда.

Я жажду слышать их.

Белиза.

Томимся мы по ним.

Филаминта (Триссотену).

Ах, для меня любой ваш стих неотразим!

Арманда.

Восторг сладчайший мне досель еще неведом.

Белиза.

Мой вкус насытите вы лакомым обедом.

Филаминта.

Желаний столь живых вы не томите в нас!

Арманда.

Спешите!

Белиза.

Ах, мы ждем! Приблизьте дивный час!

Филаминта.

Да. Эпиграммы ждем от вас мы напряженно.

Триссотен (Филаминте).

Увы, сударыня! Она — новорожденный, И вам ее судьба близка, сомненья нет: При вашем же дворе она пришла на свет.

Филаминта.

Раз вы ее отец, мне дорога малютка.

Триссотен.

Ей мать подарите вы похвалою чуткой.

Белиза.

Как он умен!

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же и Генриетта.

Филаминта (Генриетте, которая хочет удалиться).

Ну-ну! Зачем же убегать?

Генриетта.

Боюсь беседе я столь сладкой помешать.

Филаминта.

Приблизьтесь, дочь моя, обоими ушами Отдайтесь радости упиться чудесами.

Генриетта.

В стихах не смыслю я и признаю сама, Что не способна я ценить игру ума.

Филаминта.

Побудьте все же здесь. А после буду рада Я вам сказать секрет, который знать вам надо.

Триссотен (Генриетте).

К науке не горит в вас вдохновенный жар. Я вижу: вы горды лишь силой ваших чар.

Генриетта.

Ничуть. Мне чаровать здесь было бы некстати.

Белиза.

Ах, я прошу скорей подумать о дитяти!

Филаминта (Лепину).

Эй, стулья нам подай! Мы сядем все кругом!

Лепин падает.

Вот глупость! Как! Упасть! Иль ты забыл о том, Что выучил на днях про силы равновесья?

Белиза.

Невежество твое усматриваю здесь я. Ведь при паденье то смещается, пойми, Что центром тяжести зовется меж людьми.

Лепин.

Все это понял я, когда уже свалился.

(Направляется к выходу.)

Филаминта (вслед Лепину).

Мужлан!

 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Филаминта, Арманда, Белиза, Триссотен, Генриетта.

Триссотен.

На счастье, он стеклянным не родился.

Арманда.

Ум так и бьет ключом!

Белиза.

Ему предела нет!

Филаминта.

Подайте ж нам скорей чудесный ваш обед!

Триссотен.

Ваш голод так силен (он выражен так мило!), Что блюда в восемь строк ему бы не хватило, И думается мне, что я не оплошал: Ту эпиграмму я — вернее, мадригал — Сонетом замешал. Столь тонко он построен, Что у принцессы был хвалою удостоен. Его аттической приправил солью я, Чтоб вам по вкусу был он, милые друзья.

Арманда.

Ах, в том сомненья нет!

Филаминта.

Начнем скорее чтенье.

Белиза (прерывает Триссотена всякий раз, как он собирается начать чтение).

Я чувствую: душа дрожит от нетерпенья! Люблю поэзию я с самых давних пор, Особенно коль стих изящен и остер.

Филаминта.

Наш долгий разговор ему начать мешает.

Триссотен.

Со…

Белиза (Генриетте).

Тсс, племянница!

Арманда.

Пускай же он читает!

Триссотен.

Сонет принцессе Урании на ее лихорадку [98]

Зачем неосторожно так В покое, убранном прелестно, Обласкан вами столь чудесно Был самый ваш жестокий враг?

Белиза.

Что за вступление!

Арманда.

Что за изящный стих!

Филаминта.

Ах, этой легкости не встретишь у других!

Арманда.

«Неосторожно так»… Сдаюсь без промедленья.

Белиза.

Ну а «обласкан враг»? Я просто в восхищенье.

Филаминта.

Кто б мог наречия изящней подобрать? К «прелестно» этому «чудесно» так под стать!

Белиза.

Насторожим же слух.

Триссотен.

Зачем неосторожно так В покое, убранном прелестно, Обласкан вами столь чудесно Был самый ваш жестокий враг?

Арманда.

«Неосторожно так»!

Белиза.

«Обласкан враг»!

Филаминта.

«Прелестно» и «чудесно»!

Триссотен.

Пусть люди судят так и сяк — Расстаньтесь с гостьей неуместной. Она старается бесчестно, Чтоб жизни дивной сок иссяк.

Белиза.

Мгновенье!.. Дайте же перевести мне дух!

Арманда.

Ах! Дайте время нам излить восторги вслух!

Филаминта.

От этого стиха чудеснейшим елеем Облита вся душа, и мы невольно млеем.

Арманда.

«Пусть люди судят так и сяк — Расстаньтесь с гостьей неуместной». Про гостью этот стих — как он красив и мил! Метафору он здесь искусно применил.

Филаминта.

«Пусть люди судят так и сяк…». Ах! Это «так и сяк» звучит неотразимо! На вкус мой, эта вся строка неоценима.

Арманда.

О, ваше «так и сяк» пленило сердце мне!

Белиза.

Да, это «так и сяк» вам удалось вполне.

Арманда.

Завидная строка!..

Белиза.

Поэмы стоит целой!..

Филаминта.

Поймет ли это кто, как я понять сумела?

Арманда и Белиза.

О! О!

Филаминта.

«Пусть люди судят так и сяк…» Пусть с лихорадкою в сообществе они — Осмеивайте их, что вам до болтовни? «Пусть люди судят так и сяк…». О, в этом «так и сяк» глубокий смысл на деле! Не знаю, мнение мое разделят все ли, Но слов мне слышится за этим миллион.

Белиза.

Как полон смысла стих, хоть необъемист он!

Филаминта.

Когда вы «так и сяк» прелестное писали, Все действие его могли вы знать едва ли… Вам ясно ль было все, что скажет нам оно, Все остроумие, каким оно полно?

Триссотен.

Э! Э!

Арманда.

Бесчестная и злая лихорадка, Что людям за приют отплачивает гадко… «Бесчестно» — трогает до глубины души!

Филаминта.

Катрены, спору нет, отменно хороши… Но дальше! Мы так ждем терцетных ваших строчек! [99]

Арманда.

Ах, «так и сяк» еще прочтите хоть разочек!

Триссотен.

Пусть люди судят так и сяк…

Филаминта, Белиза и Арманда.

О, «так и сяк»!

Триссотен.

Расстаньтесь с гостьей неуместной…

Филаминта, Белиза и Арманда.

Ах, с «гостьей неуместной»!

Триссотен.

Она старается бесчестно…

Филаминта, Белиза и Арманда.

«Бесчестно» это, да!

Триссотен.

Чтоб жизни дивной сок иссяк.

Филаминта.

О! «Жизни дивной»!

Арманда и Белиза.

О!

Триссотен.

Как! Титула не признавая, Кровь точит лихорадка злая…

Филаминта, Белиза и Арманда.

О!

Триссотен.

И день и ночь — исчез покой! Без дальних слов — скорей на воды, И там виновницу невзгоды Топите собственной рукой!

Филаминта.

Изнемогаю! Ах!

Белиза.

Восторг!

Арманда.

Умру!.. Нет сил.

Филаминта.

Блаженный трепет мне стократно грудь пронзил.

Арманда.

«Скорей на воды»!

Белиза.

«Топите собственной рукой»!

Филаминта.

«Без дальних слов»!

Арманда.

Здесь, что ни шаг, в стихах прелестные места.

Белиза.

Прогулка по таким стихам — одна мечта.

Филаминта.

Лишь по изящному ступают наши ноги.

Арманда.

В них розами везде усеяны дороги.

Триссотен.

Так, значит, вам сонет…

Филаминта.

Он свеж, прекрасен, нов. Никто не сочинял еще таких стихов.

Белиза (Генриетте).

Подобные стихи прослушать без волненья! Мне странным кажется такое поведенье.

Генриетта.

Ах, всякий кажется тем, что ему под стать! Не всем же, тетушка, дано умом блистать.

Триссотен.

Не надоел ли вам я этими стихами?

Генриетта.

Ведь я не слушаю.

Филаминта.

Скорее к эпиграмме!

Триссотен.

О карете цвета сливы, подаренной одной из моих знакомых дам. [100]

Филаминта.

Как удивителен он в выборе заглавий!

Арманда.

Ждать искр его ума по ним одним мы вправе.

Триссотен.

Амур столь дорого мне узы продает…

Филаминта, Арманда и Белиза.

Ах!

Триссотен.

Что третью средств моих его оплачен счет. Вот вам карета: даже спица И та от золота лоснится, И ей дивится вся страна — Лаисе на триумф мной куплена она…

Филаминта.

О эрудиция! «Лаиса» — пишет он!

Белиза.

Да, внешность хороша и стоит миллион.

Триссотен.

Вот вам карета: даже спица И та от золота лоснится, И ей дивится вся страна — Лаисе на триумф мной куплена она. Не говорите: цвета сливы, Но — сколько за нее внесли вы?

Арманда.

О! О! Какой конец! Кто ждать его бы мог?

Филаминта.

В подобном жанре он бесспорно одинок.

Белиза.

«Не говорите: цвета сливы, Но — сколько за нее внесли вы?» Игрой созвучий тут: и сливы и внесли вы .

Филаминта.

Не знаю почему, но с первого же дня — Как будто кто вперед расположил меня — Я вашей прозою любуюсь и стихами…

Триссотен (Филаминте).

Когда б свои стихи вы прочитали сами, То с восхищеньем мы прослушали бы вас.

Филаминта.

Нет у меня стихов, но вот теперь как раз План Академии я нашей написала. Хотите, глав шесть-семь я вам прочту сначала? Когда Республику свою писал Платон, [101] Оставил от нее набросок только он, Я ж до конца хочу свою развить идею, И в прозе справиться я постараюсь с нею. На ум клевещут наш — вот что меня гневит. Мне это кажется тягчайшей из обид И я отмщу за нас, за всех без исключенья, Мужчинам, что хотят держать нас в униженье, Чтоб жалким мелочам весь наш талант обречь И к знанью высшему дорогу нам пресечь.

Арманда.

Ах! Оскорблять наш пол такой обидой злобной, Сознанью нашему кладя предел подобный! Что ж, юбку или шарф ценить нам по плечу Иль прелесть кружева да новую парчу?

Белиза.

На рабство гнусное восстать должны мы разом, Чтоб показать, на что способен женский разум.

Триссотен.

Известно, что весьма я почитаю дам, Я блеску их очей хвалу всегда воздам, Но также рад признать, что ум их полон света.

Филаминта.

Наш пол усердно вас благодарит за это. А тем, что придавать нам не хотят цены, Кичливым умникам, мы показать должны, Что знаньем женщины подчас их всех богаче, Что можем мы решать не меньшие задачи, В ученых обществах сплотясь, подобно им. То, что раздельно там, мы здесь объединим — С изящным стилем слов высокое познанье, Мы в сотнях опытов изучим мирозданье, Все школы к диспуту допустим мы равно, Но думать ни с одной не станем заодно.

Триссотен.

Считаю первенство за перипатетизмом. [102]

Филаминта.

Я — за абстракции пленилась платонизмом.

Арманда.

Мне дорог Эпикур: как мысль его смела!

Белиза.

Мой ум насытили б мельчайшие тела, Но мысль о пустоте лишь смутно мне понятна. Зато в материи тончайшей все приятно. [103]

Триссотен.

Магнит Декарта я принять душой готов.

Арманда.

А я, я — вихри.

Филаминта.

Я — падение миров.

Арманда.

Когда ж в собрании открытом возвестить я Смогу про первое научное открытье?

Триссотен.

Мы ждем, чтó в мир внесут столь светлые умы. Для вас почти уж нет в природе тайн и тьмы.

Филаминта.

Одно открытье есть: себе не льстя нимало, Скажу вам, что людей я на Луне видала.

Белиза.

Людей мне видеть там не удалось как раз, Но колокольни — да, совсем как вижу вас.

Арманда.

С грамматикой бы мы и физикой желали Историю, стихи, ученье о морали, Число, политику — все углубить до дна.

Филаминта.

Ах, вместе с древними в мораль я влюблена! Но стоикам я дам пред всеми предпочтенье, Пред их учителем полна я восхищенья.

Арманда.

По нашим правилам очистится язык; Надеюсь я, что в нем произведем мы сдвиг. Да! К ряду слов горим мы гневом справедливым. Чем ни были б они — глаголом, субстантивом, — Мы, их преследуя смертельною враждой, Распределить хотим взаимно меж собой, И на ученейшем собранье нашем скоро Обрушим мы на них всю тяжесть приговора, Дабы и в будущем заранее пресечь Внедренье этих слов в стихи и в нашу речь.

Филаминта.

Для академии задуманной имеем Еще один мы план, что мной давно лелеем, Славнейший замысел! Он будет вознесен Умами лучшими в потомстве всех времен. Готовит он конец слогам тем неприличным, Что могут грязный смысл придать словам различным, Что тешат всех тупиц в течение веков, Рождая пошлости — отраду остряков, Двусмысленностям всем, чья низкая игривость Стремится женскую в нас оскорбить стыдливость.

Триссотен.

Уверен я: проект отличным все сочтут.

Белиза.

Когда мы завершим, покажем вам статут.

Триссотен.

Конечно, будет он прекрасным и ученым.

Арманда.

Мы станем всех судить по нашим же законам. Все подчинятся нам: прозаик иль поэт — Раз он не наш, то в нем ума, конечно, нет. Мы ко всему всегда найдем предлог придраться, Чтоб мы одни могли талантами считаться.

 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Те же и Лепин.

Лепин (Триссотену).

Пришел тут человек, и вас он, сударь, ждет. Он в черное одет и сладко речь ведет. (Уходит.)

Триссотен.

То мой ученый друг — давно он ищет чести Представленным вам быть, придя со мною вместе.

Филаминта.

За вами все права ввести его в наш дом.

Триссотен идет навстречу Вадиусу.

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Филаминта, Арманда, Белиза, Генриетта.

Филаминта (Арманде и Белизе).

Гостеприимство нам велит блеснуть умом.

Генриетта хочет уйти.

Куда? Не ясно ль? Вам остаться я велела. Вы мне еще нужны.

Генриетта.

Но для какого дела?

Филаминта.

Терпенье! Вскоре все вам скажет ваша мать.

 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Те же, Триссотен и Вадиус.

Триссотен (представляя Вадиуса).

Вот гость! Сгорает он желаньем вас узнать. Вводя его в ваш дом, я утверждаю рьяно, Сударыня, что к вам я не ввожу профана. Его признал своим ученой мысли цвет.

Филаминта.

Раз вами он введен, сомненья в этом нет.

Триссотен.

Во Франции никто не знал того вовеки, Что знает он, — ему известны даже греки.

Филаминта.

Ах, греки! Греки, ах! Ах, греки, дочь моя!

Белиза.

Сестра, ах, греки!

Арманда.

Ах, как грекам рада я!

Филаминта.

Вы греков знаете? О, вам раскрыв объятья, За греков, сударь, вас хочу расцеловать я!

Вадиус целует Филаминту, Белизу и Арманду.

Генриетта (уклоняется от его поцелуя).

Простите! Незнаком мне греческий язык.

Филаминта.

Немало греческих я сохраняю книг.

Вадиус.

Не помешал ли я? Боюсь, в горячем рвенье, Сударыня, мое вам изъявить почтенье, Увы, прервал я нить ученейших бесед!..

Филаминта.

Могли ль вы с греческим нам помешать? О нет!

Триссотен.

Творит он чудеса и прозой и стихами. Проверьте хоть сейчас, коль вам угодно, сами.

Вадиус.

Писатель (к каждому мой применим укор!) Привык уверенно вторгаться в разговор. В суде, за ужином, в садах, в толпе салонной Томительных стихов он чтец неугомонный. Что довелось когда глупее встретить вам, Чем автор, что везде свой клянчит фимиам, Что встречных за уши стремительно хватает И в жертв бессонницы своей их превращает? Упрямых тех безумств я не знавал вовек, И образцом тому мне служит некий грек, Что всем ученикам в числе строжайших правил Запрет читать другим свои труды оставил… Вот написал стишки я на любовный лад, И ваше мнение узнать я был бы рад.

Триссотен.

Ваш стих в себе таит красоты без примера.

Вадиус.

Ах, Грации у вас в твореньях и Венера!

Триссотен.

Изящен слог у вас, отменен выбор слов.

Вадиус.

Как этос с пафосом сквозят в любой из строф! [104]

Триссотен.

Эклоги дали вы в столь бесподобном стиле, Что Феокрит им в тень отброшен и Вергилий.

Вадиус.

Как в одах ваших дух и нежен и высок! Кто стих Горация сравнить бы с вашим мог?

Триссотен.

Что нежит сладостней, чем ваши канцонетты?

Вадиус.

С чем сопоставить бы я ваши мог сонеты?

Триссотен.

Изящней, чем у вас, рондо я не читал!

Вадиус.

А кто острее вас напишет мадригал?

Триссотен.

Великолепнее всего у вас баллада.

Вадиус.

А ваши буриме читать одна отрада. [105]

Триссотен.

Пойми лишь Франция, что вы за человек…

Вадиус.

Когда бы должное воздал уму наш век…

Триссотен.

Вы ездили б всегда в карете золоченой.

Вадиус.

Вам статуи народ воздвиг бы восхищенный. Гм! Вот баллада вам, и я на сей предмет Желал бы, чтобы вы…

Триссотен.

Известен вам сонет К Урании, чья жизнь подточена недугом?

Вадиус.

Вчера он в обществе моим прочтен был другом.

Триссотен.

Вам автор незнаком?

Вадиус.

Нет, но, оставя лесть, Сонет за дикий вздор я лишь могу почесть.

Триссотен.

Немало лиц его почтило восхищеньем.

Вадиус.

И все ж к нему должны мы отнестись с презреньем, И вы сказали б так — я знаю наперед.

Триссотен.

Иного мненья я держусь на этот счет. Так в силах написать лишь редкостный писатель.

Вадиус.

Так написать сонет?.. Храни меня создатель!

Триссотен.

Прекрасней не создать, в том клясться я готов. Причина налицо: я — автор этих строф.

Вадиус.

Вы?

Триссотен.

Я.

Вадиус.

Ошибка тут произошла, как видно.

Триссотен.

Я вам не угодил. Как это мне обидно!

Вадиус.

Я, верно, слушая, измучен был вконец, Иль чтением своим сонет испортил чтец… Однако ж перейдем теперь к моей балладе.

Триссотен.

Слащавость вижу я в отжившем этом ладе. Не в моде это все — баллада отжила.

Вадиус.

Но множество есть лиц, кому она мила.

Триссотен.

И все ж баллада мне не нравится нимало.

Вадиус.

Но хуже все ж она от этого не стала.

Триссотен.

Педанты от баллад в восторге и сейчас.

Вадиус.

Но отчего ж тогда к ней вкуса нет у вас?

Триссотен.

Своими свойствами вы всех снабдить готовы.

Вадиус.

Нахально мне свои кидаете в лицо вы.

Триссотен.

Стихокропатель вы, литературный вор!

Вадиус.

Вы рыночный рифмач, поэзии позор!

Триссотен.

Тряпичник вы, пачкун, копист чужой тетради!

Вадиус.

Болван!

Филаминта.

Но, господа, уймитесь, бога ради!

Триссотен.

Скорее римлянам и грекам ты верни Все то, что ты у них накрал в былые дни.

Вадиус.

Отправься на Парнас и там проси прощенья, Что внес в Горация такие искаженья.

Триссотен.

Припомни книг твоих сомнительный успех.

Вадиус.

Не заболел ли твой издатель, всем на смех?

Триссотен.

Я признан, и меня напрасно ты порочишь.

Вадиус.

Иль автора Сатир припомнить ты не хочешь? [106]

Триссотен.

Припомни сам его.

Вадиус.

Пусть так. А все же он Со мною сохранил повежливее тон. Меня попутно он затронул в общем счете Средь многих авторов, что при дворе в почете, А вот тебя-то где он только не задел! Повсюду ты мишень его колючих стрел.

Триссотен.

Тем самым он явил, что многого я стою, Меж тем как он тебя с толпой смешал пустою. Тебе достаточно один удар нанесть, А повторять его — к чему такая честь? О, видит он во мне противника недаром! Он нанести спешит удар мне за ударом. Сосредоточив все усилия на мне, В победе все же он не убежден вполне.

Вадиус.

Тебе понять, кто я, мои помогут строки.

Триссотен.

Ты почерпнешь в моих покорности уроки.

Вадиус.

Тебе я вызов шлю и прозой и стихом.

Триссотен.

Что ж, у Барбена [107] мы поговорим вдвоем!

Вадиус уходит.

 

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Филаминта, Арманда, Белиза, Генриетта, Триссотен.

Триссотен.

Прошу не порицать меня за раздраженье: Я ваше защищал, сударыня, сужденье О том сонете, что посмел он очернить.

Филаминта.

Я вам спокойствие желала б возвратить… Но перейдем к делам. Приблизьтесь, Генриетта! Мой ум встревоженный давно искал ответа, Как пробудить ваш ум, о дорогая дочь, И вот нашла я путь, как этому помочь.

Генриетта.

Поверьте, это все излишние заботы: К ученым спорам я не чувствую охоты. Люблю я жить легко, а лишь большим трудом Дается мастерство всегда блистать умом. Мне честолюбие такое непонятно, И дурочкой себя мне чувствовать приятно. Предпочитаю я вести простую речь, Чем биться, чтоб словцо блестящее изречь.

Филаминта.

Ах, я оскорблена! Смогу ли перенесть я, Чтобы семья несла подобное бесчестье? Пригожество лица живет недолгий срок — Игрушка хрупкая, полуденный цветок, Оно покоится лишь в оболочке кожной. Лишь красота ума прочна в нас и надежна. Давно ищу я средств, чтоб наделить вас той Не убиваемой годами красотой. Я пробудить у вас хотела бы желанье Науки познавать, вкушать плоды познанья. Мой ум с желаньями сошелся на одном: Вам надобен супруг, блистающий умом.

(Указывая на Триссотена.)

Его я нахожу вот в этом господине. Он — тот супруг, что мной вам присужден отныне.

Генриетта.

Мне, матушка?

Филаминта.

Да, вам, и не вступайте в спор.

Белиза (Триссотену).

О разрешении меня ваш просит взор Ей сердце то отдать, что мне одной подвластно. Что ж, браку этому я уступить согласна: Благополучие устроит ваше он.

Триссотен (Генриетте).

Не знаю, что сказать: я слишком восхищен! Сей брак, которым здесь меня почтить готовы, Мне…

Генриетта.

Как! Заходите уж слишком далеко вы! Он не свершен еще.

Филаминта.

Как дерзок ваш ответ! Да знаете ль… Конец! Тут места спорам нет.

(Триссотену.)

Она опомнится. Оставим Генриетту.

Филаминта, Белиза и Триссотен уходят.

 

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Арманда, Генриетта.

Арманда.

Вот так заботливость! На зависть всему свету! Супруга лучшего навряд ли где найдешь.

Генриетта.

Берите ж вы его, коль выбор так хорош.

Арманда.

Не за меня — за вас ему дано согласье.

Генриетта.

Как старшей младшая, вам уступлю тотчас я.

Арманда.

Вы браком грезите. Пленяй меня он так — Я тут же приняла б с восторгом этот брак.

Генриетта.

Когда б мой ум, как ваш, педанты занимали, Я брака лучшего желала бы едва ли.

Арманда.

Хоть вкусы разные судьбою нам даны, Мы обе слушаться родителей должны. Что непреложнее, чем матери веленье? Не думайте ж, что вы ценой сопротивленья…

 

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Те же, Кризаль, Арист и Клитандр.

Кризаль (Генриетте, представляя ей Клитандра).

Должны согласье дать вы, дорогая дочь. Возьмитесь за руки (с руки перчатку прочь!) И думайте теперь об этом человеке Как о супруге, мной врученном вам навеки.

Арманда.

Теперь довольны вы от сердца глубины?

Генриетта.

Мы слушаться, сестра, родителей должны. Что непреложнее отцовского веленья?

Арманда.

Но вправе мать от вас ждать тоже подчиненья.

Кризаль.

В чем дело?

Арманда.

Очень жаль, но можно ожидать, Что с вашим мнением не согласится мать. Ведь есть другой жених…

Кризаль.

Молчите вы, сорока! С ней философствуйте без отдыха и срока, А в действия мои мешаться вам не след. Про все скажите ей и дайте ей совет Меня не доводить до белого каленья. Ступайте ж!

Арманда уходит.

 

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Генриетта, Кризаль, Арист, Клитандр.

Арист.

Хорошо! Я просто в восхищенье!

Клитандр.

О радость! О восторг! Меня блаженство ждет!

Кризаль (Клитандру).

Возьмитесь за руки, ступайте-ка вперед. Идем к ней в комнату… Как эти ласки милы!

(Аристу.)

От их любви меня волненье охватило… Возрадовался дух, трепещет сердце вновь, И вспоминается мне юных дней любовь.

 

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

 

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Филаминта, Арманда.

Арманда.

Да, ни мгновения она не колебалась, Покорностью своей как будто похвалялась, И сердце отдала она свое тотчас, Едва услышала родителя приказ. Не так ей дорого ее отца веленье, Как сладко матери явить сопротивленье.

Филаминта.

О, я ей покажу, кому на деле тут Законы разума над ней права дают — Мать иль отец должны здесь управлять всецело, Дух иль материя, сознание иль тело!

Арманда.

Учтиво должен был спросить он вас, как мать. Возможно ль зятем так, без вашей воли стать? По мне, сей господин ведет себя престранно.

Филаминта.

И он весьма далек от цели столь желанной. Наружность нравилась мне в нем и чувство к вам, Поступки же — ничуть. В том виноват он сам. Он знал, что я пишу и, кажется, немало, И не просил, чтоб я хоть строчку прочитала!

Входит Клитандр. Филаминта и Арманда его не замечают.

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же и Клитандр.

Арманда.

На вашем месте я, поверьте мне, никак Ему бы не дала вступить с сестрою в брак. Надеюсь, мне никто не нанесет обиды, Решив, что я свои преследую здесь виды И что, предательством его возмущена, Я в глубине души моей оскорблена. Сумеет справиться душа с таким ударом: Я философией защищена недаром, Над миром высоко возносит нас она. Но отношенье к вам — вот в чем его вина! Ему согласье дать противно вашей чести. Не мог бы нравиться он мне на вашем месте. Вглядевшись пристально — я правду вам скажу, — Почтенья у него я к вам не нахожу.

Филаминта.

Глупец он!

Арманда.

Славой вы увенчаны бесспорной, Лишь он не хвалит вас, всегда молчит упорно.

Филаминта.

Нахал!

Арманда.

Ему прочла поэм я ваших тьму, И ни одна из них не нравится ему.

Филаминта.

Наглец!

Арманда.

Случалось нам с ним доходить до спора. Вы не поверите, какую уйму вздора…

Клитандр (Арманде).

Молю, сударыня: немножко доброты Или, по крайности, хоть честной прямоты! Чем вас обидел я? Чем мог ваш гнев навлечь я, Чтоб вас, во вред себе, исполнить красноречья И жажды погубить меня во мненье тех, В чьей власти даровать моей любви успех? Так что ж наполнило вас гневом столь ужасным? Пусть будет ваша мать судьею беспристрастным.

Арманда.

Когда действительно кипел бы гнев во мне, Законен был бы он, мне кажется, вполне. Его достойны вы: ведь первой страсти пламя Имеет столько прав возвышенных над нами, Что лучше нищим стать, утратить жизни свет, Чем для него себе избрать другой предмет. Что отвратительней такой любви непрочной? Душа неверная есть выродок порочный.

Клитандр.

Ужели заслужил в измене я укор, Исполнив вашей же гордыни приговор? Ее — не чье-нибудь исполнил я веленье, Вините же ее, коль есть тут оскорбленье. Всем сердцем отдался я власти ваших чар, Два года в нем пылал непреходящий жар, Вниманье, нежный пыл, услуги и заботы На вас, любовью полн, я изливал без счета, Но я бессилен был пленить и тронуть вас. Желанья скромные встречали лишь отказ. Пыл, вами презренный, другой был явлен мною. Что ж, я, сударыня, иль вы тому виною? Я ль изменился к вам иль вами брошен был? Вы ль гоните меня иль сам я к вам остыл?

Арманда.

О нет, не назовешь отказом устремленья Облагородить так меж нами отношенья, Старанье им придать такую чистоту, Что истинной любви явила б красоту! Но, видимо, для вас куда как трудно было Мысль вырвать у страстей, отнять у низкой силы. Ужели чистая вам близость не мила, Когда сливаются в нас души — не тела? Любовь доступна вам лишь в этой форме грубой, Чьи узы вас влекут телесностью сугубой, И, чтоб поддерживать огонь, что в вас зажжен, Вам нужен брак со всем, что нам приносит он. Вот жалкая любовь! О, над душой прекрасной Таких земных страстей пылание не властно! Ей чувственность чужда, огонь ее силен, Но лишь одни сердца венчать желает он. Все прочее ему — придаток неуместный. Огонь тот чист и свят, как свят огонь небесный. Под пламенем его желания чисты, В нем мыслью грязною не смущены мечты, Всему нечистому его стремленья чужды, Он любит, чтоб любить, — до прочего нет нужды. Он духу отдаст чистейший свой экстаз, И позабыто им, что тело есть у нас.

Клитандр.

Во мне, сударыня, — я вам скажу по чести — И тело и душа сосуществуют вместе. Как тело мне забыть? Его огромна власть, И не могу ее заставить я отпасть. Мне небо даровать ту мудрость не хотело, И об руку идут моя душа и тело. Прекрасней в мире нет — так вы сказали мне — Тех чувств, что к духу лишь стремятся в вышине, И единенья душ, что нежность окрылила, Очистив от страстей и чувственной их силы. Но я такой любви утонченной не рад. Упрек ваш справедлив: слегка я грубоват. Люблю я целостно, и чувство столь живое Велит, чтоб от любви своей желал всего я. Но можно ли меня за это наказать? О нет, сударыня! По совести сказать, Всем светом признана скорей моя метода: Мы видим, что на брак не ослабела мода. Что может быть честней и слаще этих уз? Решив вам предложить супружеский союз, Как мог подумать я, что даже мысли эти В обидном для себя увидите вы свете?

Арманда.

Что ж, если, не придав моим словам цены, Желанья грубые насытить вы должны, Раз могут сохранить в вас верность без предела Лишь узы плотские, одни лишь путы тела, — Заставлю я мой дух, коль разрешит мне мать, На это ради вас свое согласье дать.

Клитандр.

Нет, сроки минули для моего возврата: Люблю другую я. Могу ль такой отплатой Вознаградить приют, где я нашел покой От ран, что нанесли вы гордою рукой?

Филаминта.

Вы, видно, на мое надеетесь согласье, Коль слышу без конца про этот брак от вас я. Иль неизвестно вам, мечтателю, что мной Для Генриетты муж определен иной?

Клитандр.

Увы, сударыня, я вас прошу покорно Не обрекать меня такой судьбе позорной! Своим соперником мне Триссотена счесть? Проверьте выбор свой. За что пятнать мне честь? Искали вы ума, моим пренебрегая, Но недостойнее не встретил бы врага я. Есть несколько таких. Безвкусья произвол Их в светлые умы почтительно возвел, Но в пору ли молву дурачить Триссотену? Его писаньям все отлично знают цену. Да, по заслугам он отныне оценен, И, признаюсь, не раз бывал я поражен, Что восторгались вы без меры пустяками, Какие вы б сожгли, коль сочинили сами.

Филаминта.

О нем вы судите иначе оттого, Что видим в свете мы совсем ином его.

 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Те же и Триссотен.

Триссотен (Филаминте).

Какую весть я вам принес, когда б вы знали! Опасности во сне мы грозной избежали. Совсем вблизи от нас светило пронеслось; Оно рассыпалось, пронзив наш вихрь насквозь. Столкнись оно с землей на линии орбиты, Земля бы, как стекло, была в куски разбита.

Филаминта.

Ну, этот разговор продолжим мы потом. Наш гость приятности совсем не видит в нем — В невежестве привык он находить усладу, И вызывает в нем наука лишь досаду.

Клитандр.

Смягчить бы я хотел суровость этих слов. Я ненавидеть лишь, сударыня, готов Тот дух, те знания, что вносят развращенье, А истинного я поборник просвещенья. Скорее предпочту в рядах невежд я быть, Чем так, как некие, ученым вдруг прослыть.

Триссотен.

Нет, не могу никак я согласиться с этим — Мы от науки вред едва ли где заметим.

Клитандр.

Но видно нам из слов и некоторых дел, Что дураков плодить — порой ее удел.

Триссотен.

Отменный парадокс!

Клитандр.

Хоть я не ловок в спорах, Но доказательств я нашел бы целый ворох. Не хватит доводов, так вместо них всегда Примеры славные найду я без труда.

Триссотен.

Навряд ли бы они нас очень убедили.

Клитандр.

Неоспоримые найду я без усилий.

Триссотен.

Примеры славные? Не видит их мой взгляд.

Клитандр.

А у меня от них уже глаза болят.

Триссотен.

Не знанье дураков плодит на самом деле, А лишь невежество — так думал я доселе.

Клитандр.

О, коль ученый глуп — скажу наверняка, Что он куда глупей простого дурака!

Триссотен.

Но вашим принципам противен смысл обычный: «Невежда» и «дурак» вполне синонимичны.

Клитандр.

Употребленье слов твердит скорей о том, Что неразрывна связь педанта с дураком.

Триссотен.

В невежде глупость мы увидим обнаженной.

Клитандр.

Наука глупости прибавит к прирожденной.

Триссотен.

Таятся в знании заслуги без конца.

Клитандр.

Но знанье в хвастуне рождает наглеца.

Триссотен.

Должно невежество вам быть уж очень милым, Коль защищаете его с таким вы пылом.

Клитандр.

Да, мило мне весьма невежество с тех пор, Как разглядел иных ученых я в упор.

Триссотен.

Сии ученые, коль рассудить толково, Ценнее выскочки, мне кажется, иного.

Клитандр.

Да, ежели о том спросить ученых сих, Но что до выскочек, то взгляд другой у них.

Филаминта (Клитандру).

Мне, сударь, кажется…

Клитандр.

Сударыня, простите! Ужель противник мой нуждается в защите? Он в натиске силен, я сам борьбе не рад, И защищаюсь я, но отхожу назад.

Арманда.

Но каждый выпад ваш, что с остротой обидной…

Клитандр.

Еще защитник? Что ж! Пора кончать, как видно.

Филаминта.

Словесный спор такой в беседе допустим, Но с тем, чтоб не была задета личность им.

Клитандр.

Э, право, это все его не оскорбляет! Он, как любой француз, насмешку понимает. Еще и худших стрел уколы знает он; На них не отвечал он, славой защищен.

Триссотен.

Я слушал, право же, без тени удивленья, Что здесь подобное отстаивалось мненье. Все ясно: при дворе усердны вы весьма, Двору ж, известно всем, нет дела до ума. Да, там невежеству благотворят открыто, И как придворный вы невежеству защитой.

Клитандр.

Вы очень сердитесь на этот бедный двор. Несчастный! Каждый день ему терпеть укор, Умов блистательных перенося тирады, Стремящихся на нем сорвать свою досаду И, на него ворча за вкус его дурной, Готовых счесть его всех бед своих виной. Дозвольте ж, сударь мой, подать вам откровенно, При всем почтении к талантам Триссотена, Совет: вам, господа, давно уже пора Смягчить ваш резкий тон по адресу двора. И, право, двор не так уж глуп на самом деле, Как все вы, господа, себе внушить сумели, — В нем хватит разума, чтоб толк понять во всем. Мы там хороший вкус себе и создаем, И просто светский ум ценней (скажу без лести) Педантства темного всех вас, ученых, вместе.

Триссотен.

О вкусе их судить мы можем по плодам.

Клитандр.

Но, сударь, чем так плох он показался вам?

Триссотен.

Чем? К славе Франции не приложили ль руки Великий Разиус и Бальдус, честь науки? И хоть заслуги их заметит каждый взор, Вниманья и даров не уделил им двор.

Клитандр.

Я вижу вашу скорбь. Ведь скромности лишь ради Вы скрыли, что и вас тут обошли в награде, Так умолчим о вас. Но так ли уж нужны Те два великие героя для страны? Иль их писания несут столь важный дар нам, Что двор им кажется таким неблагодарным, И сетуют они, что их до этих пор Потоком милостей не заливает двор? Как Франции нужны, подумать, их познанья! Не обойтись никак двору без их писанья! И каждый из троих несчастных этих ждет — Раз напечатан он и втиснут в переплет, — Что будут на него смотреть как на персону, Что сможет он пером решать судьбу короны, Что на малейший шум вокруг их новых книг К ним пенсии должны слетаться в тот же миг… Вселенная на них взирает непрерывно, И имя каждого увито славой дивной: В науке он теперь светило из светил, Он знает, кто о чем когда-то говорил, Он хлопал тридцать лет глазами и ушами, Он девять тысяч раз просиживал ночами, Латынь и греческий стараясь в мозг впихнуть И погрузив свой ум в ученейшую муть Всей ветхой чепухи, что лишь вмещают книги; Он знаньем пьян своим во все часы и миги. Те люди годны лишь для болтовни пустой, Лишь в ней они сильны, и чужд им смысл простой. Вселенной всей на смех, а также на докуку Кричат они везде про разум и науку.

Филаминта.

Ваш пыл весьма велик, и гневный ваш порыв, Движенье сильное природы в вас явив, Соперничеством здесь, как побужденьем скрытым…

 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Те же и Жюльен.

Жюльен (Филаминте).

Ученый, что у вас недавно был с визитом И у кого слугой быть я имею честь, Усердно просит вас письмо его прочесть.

Филаминта.

Какую важность бы письмо ни представляло, Я все-таки, мой друг, скажу: учтивости в том мало, Чтоб нашу речь прервать вот так, ворвавшись вдруг. Вам следовало бы спросить домашних слуг, Коль действовали б вы со знаньем правил света.

Жюльен.

Себе, сударыня, я запишу все это.

Филаминта (читает). «Сударыня! Триссотен хвастается тем, что женится на Вашей дочери. Предупреждаю Вас, что его философия домогается лишь Вашего богатства. С Вашей стороны было бы осторожнее не заключать этого брака до тех пор, пока Вы не прочтете поэмы, которую я сочиняю против него. В ожидании этого портрета, в котором я намерен добиться полного сходства, посылаю Вам Горация, Вергилия, Теренция и Катулла, где Вы найдете отмеченными все те места, которые он украл у них».

Я брак замыслила — и вот со всех сторон Избранник доблестный врагами осажден. Их происки ясны. Не допущу уступок! Должна я совершить решительный поступок! Пускай поймут, к чему старанье их ведет. Ускорить могут лишь они событий ход.

(Жюльену.)

Так отправляйтесь же скорее вы с ответом, И пусть ваш господин узнает все об этом: Настолько мненьями его мы дорожим И так не терпится последовать мне им

(указывая на Триссотена),

Что нынче ж станет ей сей господин супругом.

Триссотен и Жюльен уходят.

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Филаминта, Арманда, Клитандр.

Филаминта (Клитандру).

Вас наша вся семья считает верным другом. Прошу вас вечером пожаловать опять, Чтоб брачный договор при вас нам подписать. Нотариуса вы, Арманда, пригласите И обо всем сестру немедля известите.

Арманда.

Мне извещать сестру нужда едва ли есть

(указывая на Клитандра):

Вот тот, кто с радостью снесет ей эту весть. Он новость передать ей поспешит проворно И убедит ее остаться непокорной.

Филаминта.

Посмотрим, кто над ней имеет больше прав И укрощу ли я ее строптивый нрав! (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Арманда, Клитандр.

Арманда.

Мне, право, очень жаль: как посмотреть на деле, Вы, сударь, далеки от столь желанной цели.

Клитандр.

Я силы все свои, сударыня, отдам, И верьте: горевать — увы! — не долго вам.

Арманда.

Боюсь я за исход таких больших усилий.

Клитандр.

Пожалуй, вы с своей боязнью поспешили.

Арманда.

Я рада, если так.

Клитандр.

Я верю вам вполне, И верю, что во всем поможете вы мне.

Арманда.

Да, я вам помогу по силе разуменья.

Клитандр.

Я вас благодарю. Примите уверенья…

Арманда уходит.

 

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Клитандр, Кризаль, Арист, Генриетта.

Клитандр (Кризалю).

В моем несчастье я надеюсь лишь на вас — Супруга ваша мне дала прямой отказ. Лишь в Триссотене ей угодно видеть зятя.

Кризаль.

Что за фантазия! С какой, скажите, стати? Ну что нам Триссотен? Что этот брак нам даст?

Арист.

Латинские стихи он сочинять горазд, Вот этим и сумел успеха он добиться.

Клитандр.

Сегодня ж вечером их должен брак свершиться.

Кризаль.

Сегодня?

Клитандр.

Вечером.

Кризаль.

Так я в тот самый час Ей в пику поженить хочу обоих вас.

Клитандр.

Чтоб написать контракт, нотариус прибудет.

Кризаль.

Но так, как я велю, контракт составлен будет.

Клитандр (Генриетте).

Вам старшая сестра велела передать, Что сердце надо вам немилому отдать.

Кризаль.

А я ей прикажу своей отцовской властью Вступить в другой союз, ведущий только к счастью. Добьюсь, чтоб в доме, здесь (о, я им дам урок!), Никто, кроме меня, повелевать не мог.

(Генриетте.)

Вернемся вскоре мы, побудь же здесь немного. Ты, брат, и вы, мой зять, — нам общая дорога.

Генриетта (Аристу, тихо).

Следите, чтобы в нем сей пламень не угас.

Арист (Генриетте, тихо).

Не беспокойся — я все сделаю для вас.

Арист и Кризаль уходят.

 

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Клитандр, Генриетта.

Клитандр.

Мне помощь сильная обещана, нет спора, Но ваши чувства мне вернейшая опора.

Генриетта.

Да, сердце верность вам, поверьте, сохранит.

Клитандр.

Я счастлив, раз оно защиту мне дарит.

Генриетта.

Когда грозит ему опасность уз немилых…

Клитандр.

Оно со мной — ничто меня смутить не в силах.

Генриетта.

Для счастья нашего все, все я предприму! Когда ж не приведут усилья ни к чему, Душа моя найдет убежище иное, И там уж никому не стану я женою.

Клитандр.

Что слышу я, увы!.. Да не попустит бог, Чтоб принял я от вас такой любви залог!

 

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

 

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Генриетта, Триссотен.

Генриетта.

Вам без свидетелей я все сказать желала Про этот брак, что мать вам, сударь, обещала. Среди домашних бурь пришлось решиться мне Вам слово твердое сказать наедине. Известно, сударь, вам, что, взяв меня женою, Большие средства вы получите за мною. Но ведь в сокровищах, что люди ценят так, Философ истинный больших не видит благ. Раз деньги и почет вы презирать готовы, Пусть это явствует из дела — не из слова.

Триссотен.

Нет, не они меня очаровали в вас, Владычица моя! Я пленник ваших глаз. Прелестный облик — вот тот клад, то достоянье, Что привлекли мои к вам страстные желанья, Вот те сокровища, что в вас я полюбил.

Генриетта.

Благодарю за столь великодушный пыл. Мое смущение, конечно, вам заметно — Мне, сударь, жаль, что нет во мне любви ответной. Я почитаю вас, как только можно чтить, Но есть препятствие, чтоб вас мне полюбить: Ведь сердцем обладать зараз не могут двое. Клитандру — что скрывать? — уж отдала его я. Пусть меньше вашего имеет он заслуг, Пусть выбором слепым указан мне супруг, Пусть сто талантов в вас, что я любить могла бы, Пусть ошибаюсь я, но если силы слабы… Одно лишь делают все доводы ума — Что я за слепоту браню себя сама.

Триссотен.

Раз вашу руку мне навек отдать согласны, Клитандру сердце в вас не будет уж подвластно. Заботу нежную являя вновь и вновь, Сумею пробудить я в вас к себе любовь.

Генриетта.

Нет, я не откажусь от первого обета, Заботливость во мне не вызовет ответа. Свободно все хочу я объяснить вам тут; Мои признания обид вам не несут. Ту страсть любовную, что в сердце возникает, Не добродетели ее ведь порождают!.. Тут прихоть действует, и, если кто нам мил, Нам часто невдомек, чем он нас так пленил. Когда бы выбором руководил наш разум, Любовь и сердце вам я подарила б разом. Но, сударь, ведь любовь идет своей тропой, Так пусть останусь я по-прежнему слепой! Меня на этот брак толкает принужденье, Не пользуйтесь моим печальным положеньем! Возможно ль, чтоб вполне достойный человек За помощью в любви к родителям прибег? Кто станет подвергать любимую страданью, Чтоб сердцем овладеть наперекор желанью? Не понуждайте мать, мою любовь поправ, Испытывать на мне всю силу тяжких прав! Другой отдайте вы — я вас прошу смиренно — Пыл трепетный души, для всех столь драгоценной!

Триссотен.

Как сердцу моему любезным стать для вас? Не в силах ведь оно исполнить ваш приказ. Как можно требовать, чтоб к вам оно остыло, Раз вы по-прежнему пленительны и милы, Раз ваши прелести еще вкушает взор?..

Генриетта.

Ах, сударь, лучше вам оставить этот вздор! Ириды ваши все, Филиды, Амаранты, Кому вы посвятить стремитесь блеск таланта, К кому любовным вы пылаете огнем…

Триссотен.

То говорит мой ум, тут сердце ни при чем. Я в них влюбляюсь так, как свойственно поэту, Но искренне люблю одну лишь Генриетту.

Генриетта.

Помилосердствуйте!

Триссотен.

Коль тут обида есть, Придется вам ее еще и дале несть. Любовь, что вам была доселе незаметна, Обеты вечные дает вам беззаветно. Кто сдержит чувства жар? И хоть ваш дивный взор Усилиям моим и вынес приговор, Но помощь матери, что пламень нежной страсти Готова наградить, я отклонить не властен. Лишь счастьем тем владеть мне было бы дано, Лишь вас мне получить, а как — мне все равно.

Генриетта.

Известно ль вам, что все ж отнюдь не безопасно Так сердце подвергать насилью своевластно? Я напрямик скажу: ведь вовсе не пустяк Без воли девушки желать вступить с ней в брак. Раз муж на то идет, ему бояться надо Последствий, что могла б тут породить досада.

Триссотен.

О нет, меня смутить не может ваша речь! Мудрец несчастьями умеет пренебречь. В нем разум слабости людские исцеляет, Над мелочами ввысь подняться побуждает. Тень горести ему чела не обовьет, Когда не от него зависит жизни ход.

Генриетта.

В восторге, сударь, я, скажу вам откровенно! Да, философия прекрасней несравненно, Чем полагала я, раз может дать совет Сносить безропотно печаль и тяжесть бед. О, ваша преданность заслуживает явно, Чтоб повод был ей дан для проявленья славный, И вы достойны быть награждены женой, Что в блеске вывела б ее на свет дневной! В себе же смелости не чувствую я, право, Такой, чтоб увенчать ее достойной славой. Другой — такая честь, а я — клянусь я вам, Что никогда своей руки вам не отдам!

Триссотен (уходя).

Еще посмотрим, как все сложится на деле. Нотариуса к вам позвали не без цели.

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Генриетта, Кризаль, Клитандр, Мартина.

Кризаль.

А, дочка! Вы-то мне тут и нужны как раз… Ну-с, долг свой выполнить я призываю вас: Вы подчинить отцу свои должны желанья. Я вашей матери готовлю назиданье, И для того, чтоб был пожестче мой отпор, Мартина здесь, грызне ее наперекор.

Генриетта.

Намеренья хвалы достойны, я им рада, Но уж решенье вам менять теперь не надо. Останьтесь тверды вы в стремлениях своих, И пусть вас доброта уж не сбивает с них. Да, будьте до конца за них стоять готовы, Чтоб мать над вами верх не одержала снова.

Кризаль.

Как! Видно, вы меня считаете ослом?

Генриетта.

Храни меня господь!

Кризаль.

Так, значит, хвастуном?

Генриетта.

Того и в мыслях нет.

Кризаль.

Вы убедились точно, Что нет ни разума во мне, ни воли прочной?

Генриетта.

О нет!

Кризаль.

Мне, в возрасте моем, не по уму Быть, значит, у себя хозяином в дому?

Генриетта.

О нет!

Кризаль.

Я соглашусь (так это сердце слабо), Чтоб надо мною верх взяла пустая баба?

Генриетта.

Ах, нет, отец мой, нет!

Кризаль.

Мне ваша речь странна. Не знаю, для чего мне сказана она.

Генриетта.

Я оскорбила вас? Поверьте, без желанья!

Кризаль.

Во всем потребую теперь я послушанья.

Генриетта.

Прекрасно, мой отец.

Кризаль.

Да, я один глава Теперь в своей семье.

Генриетта.

Разумные слова.

Кризаль.

Никто, кроме меня, не властен в доме боле…

Генриетта.

О да!

Кризаль.

И дочь моей подчинена лишь воле.

Генриетта.

Так.

Кризаль.

Бог дает мне власть над вами до конца.

Генриетта.

Не спорю я.

Кризаль.

Ваш брак зависит от отца. Я вправе ждать один от вас повиновенья, В том убедить хочу вас в этот самый день я.

Генриетта.

Так верить я могу заветнейшим мечтам?.. Позвольте мне, отец, повиноваться вам!

Кризаль.

Посмотрим, как жена, моим противясь взглядам…

Клитандр.

Вот и она идет. Нотариус с ней рядом.

Кризаль.

Все помогайте мне.

Мартина.

Коль нужно будет вам, Так я вам помогу и бодрости придам.

 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Те же, Филаминта, Белиза, Арманда, Триссотен и нотариус.

Филаминта (нотариусу).

Вот если б дикий свой язык вы изменили, Составили б контракт в изысканнейшем стиле!

Нотариус.

Наш стиль весьма хорош, и был бы я дурак, Когда б в нем изменить старался хоть пустяк.

Белиза.

Ах, в центре Франции как варварски мы грубы! Науки ради все ж, мой сударь, почему бы, Экю, и ливр, и франк отбросив наперед, В талантах, в минах нам не свесть в приданом счет? Календы с идами нам даты б заменили [108] …

Нотариус.

Когда б я сделал то, о чем вы попросили, От всех друзей моих я свист бы заслужил.

Филаминта.

Бороться с варварством мне не хватает сил!.. Вот, сударь мой, вам стол. Ну, примемся за дело!

(Заметив Мартину.)

Ах, подлая! Прийти она сюда посмела!.. Зачем приводите ее ко мне вы в дом?

Кризаль.

Вам будет это все разъяснено потом. Об этом спорить здесь не время и не место.

Нотариус.

Итак, пишу контракт. Однако где невеста?

Филаминта.

Невеста — младшая.

Нотариус.

Так.

Кризаль (указывая на Генриетту).

Да, невеста тут. То Генриетта — так меньшую дочь зовут.

Нотариус.

Прекрасно. А жених?

Филаминта (указывая на Триссотена).

Вот тот, кого избрала Я ей в мужья.

Кризаль (указывая на Клитандра).

А я во что бы то ни стало Хочу, чтоб мужем был ей этот.

Нотариус.

Целых два! А как с законом быть?

Филаминта (нотариусу).

Ну что ж? К чему слова? Впишите мне в зятья скорее Триссотена.

Кризаль.

В зятья Клитандра мне впишите непременно.

Нотариус.

Так согласитесь же во мнениях своих, Чтоб знал я в точности, какой из двух — жених.

Филаминта.

Как я сказала вам, так и пишите сразу.

Кризаль.

Пишите, сударь мой, по моему приказу.

Нотариус.

Но чьим обязан я последовать словам?

Филаминта (Кризалю).

С моим решением угодно спорить вам?

Кризаль.

Ему не дочь мила. Не помирюсь я с браком, Где до приданого жених уж больно лаком.

Филаминта.

Ах да, действительно, тут о приданом речь, Как будто мудреца оно могло привлечь!

Кризаль.

Клитандра выбрал я, ему дано мной слово.

Филаминта (указывая на Триссотена).

А я в супруги ей назначила другого. Пишите же его, вопрос вполне решен.

Кризаль.

Ого! Какой же вы, однако, взяли тон.

Мартина.

Не женщинам решать, и правила даны нам Такие, чтоб во всем нам уступать мужчинам.

Кризаль.

Так, верно.

Мартина.

Хоть сто раз давайте мне расчет, Беда, коль курица пред петухом поет.

Кризаль.

Да, дело ясное.

Мартина.

Смотреть смешно мне вчуже, Как под башмак жена упрятывает мужа.

Кризаль.

Так! Так!

Мартина.

Дала б совет я мужу своему (Коль у меня б он был) быть головой в дому. Жокрисса мне в мужья, пожалуйста, не надо! [109] Коль начала б ему перечить я с досады И голос подняла, вполне бы прав был он, Коль парой оплеух мне сбил бы этот тон.

Кризаль.

Вот, вот!

Мартина.

Хозяин прав. Он рассудил отлично, Решив, что дочери потребен муж приличный.

Кризаль.

Так, так!

Мартина.

Зачем ее Клитандру не отдать? Он молод и хорош. И что за благодать Всучать ей умника, что рассуждает много? Ей мужа надобно, совсем не педагога. И раз латынь и гречь ей не нужны никак, То незачем вступать ей с Триссотеном в брак.

Кризаль.

Отлично!

Филаминта.

Ей болтать дозволено свободно!

Мартина.

Для проповедей лишь ученые пригодны, А что насчет мужей, твержу на все лады: Не вижу в умнике я никакой нужды. В хозяйстве, право, ум не нужен нам в излишке, И с браком вяжутся довольно плохо книжки. Пусть тот, кто назовет меня своей женой, Кроме меня, из книг не знает ни одной, И даже азбуки. Не нужно ничего нам. Лишь для жены своей пусть будет он ученым.

Филаминта (Кризалю).

Что? Все ли досказал премудрые слова Достойный ваш толмач?

Кризаль.

Она во всем права.

Филаминта.

Ну, споры кончены, ведь есть всему граница! Желание мое должно осуществиться.

(Указывая на Триссотена.)

Он с Генриеттою немедля вступит в брак. Я этого хочу. Не спорьте — будет так! А если вы уже Клитандру дали слово, То старшую ему я в жены дать готова.

Кризаль.

Нашли вы неплохой, мне кажется, исход!

(Генриетте и Клитандру.)

Не согласитесь ли? Как вы на этот счет?

Генриетта.

Возможно ль, батюшка!

Клитандр.

Как, сударь!

Белиза.

Нет сомненья, Что он бы предпочел другое предложенье, Но водворить хотим мы власть любви такой, Чтоб, как светило дня, сияла чистотой. Мы лишь мыслительной субстанции причастны, А протяженную принять мы не согласны.

 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Те же и Арист.

Арист.

Мне больно, что печаль я должен вам принесть, Что радостный обряд нарушит злая весть. Я эти два письма принес, как вестник горя — Какой удар они на вас обрушат вскоре!

(Филаминте.)

От стряпчего та весть для вас ко мне пришла.

(Кризалю.)

Вам — из Лиона весть.

Филаминта.

Чтоб нам прервать дела, Какая весть была б достаточно серьезной?

Арист.

Письмо в себе таит удар жестокий, грозный.

Филаминта (читает). «Сударыня! Я просил Вашего брата передать Вам это письмо, из которого Вы узнаете то, что я не осмелился сообщить лично. Большая небрежность Ваша в делах была причиной того, что писец Вашего поверенного не известил меня вовремя и Вы проиграли процесс, который должны были выиграть».

Кризаль (Филаминте).

Проигран ваш процесс!

Филаминта.

В волненье вы большом? Для сердца моего удар сей нипочем. Высокую свою явите душу людям — Удар судьбы сносить мы стойко вместе будем.

(Читает.)

«Беспечность Ваша обойдется Вам в сорок тысяч экю, ибо суд приговорил Вас к уплате таковой суммы вместе с судебными издержками».

Приговорил меня! Грубейшее из слов! Иль я преступница?

Арист.

Да, я признать готов: Он виноват, и вы — в законном возмущенье. «В кратчайший срок, ввиду законного решенья, Вас просят уплатить, — так написать он мог, — Все сорок тысяч — ваш, с издержками, итог».

Филаминта.

Посмотрим, что в другом.

Кризаль (читает). «Сударь! Дружба, которая связывает меня с Вашим братом, заставляет меня относиться с участием ко всему, что касается Вас. Мне известно, что Вы доверили свое состояние Арганту и Дамону. Сообщаю Вам, что оба они в один и тот же день обанкротились».

О небо! Потерять весь капитал зараз!

Филаминта (Кризалю).

Фи! Как не стыдно вам! Пустяк волнует вас! Нет, истинный мудрец не ведает злосчастья: Теряя все, собой пребыть имею власть я. Оставьте ж грусть. Дела закончить нам пора.

(Указывая на Триссотена.)

Ему и нам должно хватить его добра.

Триссотен.

О нет, я не хочу от вас таких усилий! Мы этим браком всем, я вижу, досадили, А принуждать людей — не в правилах моих.

Филаминта.

Что за слова! От вас впервые слышу их, Как раз за новостью о нашем разоренье.

Триссотен.

Я наконец устал. Кругом сопротивленье… Нет, лучше покорюсь печальной я судьбе: Насильно сердце брать не стану я себе.

Филаминта.

Так верить мне тому — совсем не к вашей славе, — Чему, казалось мне, поверить я не вправе?..

Триссотен.

Как вздумается вам, на мой судите счет. Мне, право, дела нет, чтó вам на ум придет. Мне ль этот стыд терпеть? Уж лучше кончить разом С бесчестием, что мне чинят таким отказом. Я стою большего. Почтительный поклон Отвешиваю тем, кем я не оценен! (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Те же, кроме Триссотена.

Филаминта.

Как свой корыстный дух он нам раскрыл постыдно! Совсем в его делах философа не видно.

Клитандр.

Я не философ, нет, но с вашею судьбой Хочу себя связать, и, заодно с собой, Осмелюсь предложить я вам в распоряженье Все, чем, сударыня, владел по этот день я.

Филаминта.

Меня пленяет ваш великодушный шаг. Я рада увенчать ваш пламень, если так: Я отдаю вам дочь, и раз вы столько пыла…

Генриетта.

Нет, матушка, свои я мысли изменила. Я к исполнению приказ ваш не приму.

Клитандр.

Ужель противитесь вы счастью моему? Когда согласье все мне дать сочли возможным…

Генриетта.

Вы состоянием владеете ничтожным. Хотела мужем вас увидеть я своим, Надеясь, что мечты свои осуществим, Что в браке будет вам со мною жизнь отрадна. Но если к нам судьба так нынче беспощадна, Смогу в себе любви довольно я найти, Чтоб вас не сманивать на трудные пути.

Клитандр.

Ах! Всякий жребий мне, коль вы со мной, прекрасен, Без вас он нестерпим, несносен и ужасен.

Генриетта.

Вы говорите чувств обычным языком, Тоска, раскаянье, увы, придут потом! Ничто огня любви так угасить не в силах, Как вечная нужда и гнет забот постылых, Когда один готов другого упрекнуть Во всех несчастиях, что омрачат их путь.

Арист (Генриетте).

И мы иных причин у вас не обнаружим Отказу вашему назвать Клитандра мужем?

Генриетта.

Без этого ему б я предалась тотчас. Нет, только лишь любовь рождает мой отказ.

Арист.

Соединитесь же нежнейшими цепями! Вас всех смутил сейчас я ложными вестями. То был лишь вымысел, обдуманный расчет, Который, я считал, вас к счастью приведет. Хотел я показать сестре моей наглядно, Какой ее мудрец до денег падкий, жадный.

Кризаль.

Вот счастье, боже мой!

Филаминта.

Верх радости моей, Что будет вне себя бессовестный злодей, Увидев свадьбы блеск, и пышной и парадной. Вот наказание его душонке жадной!

Кризаль (Клитандру).

Я знал: вам суждено ее супругом стать.

Арманда (Филаминте).

Вы в жертву их любви меня могли отдать!

Филаминта.

Нет, вас я в жертву им отнюдь не приносила, А философия пусть укрепит в вас силы, Чтоб радовало вас любви их торжество.

Белиза.

Остерегайтесь все ж: я — в сердце у него. Отчаянье порой доводит и до брака, Бедняк потом себя казнит всю жизнь, однако.

Кризаль (нотариусу).

Ну, сударь, делайте, что я вам предписал: Составьте нам контракт, как я вам указал.