Когда-то Ламповая Роза жила с человеком. Да-да, Ик не ослышался, именно жила и именно с человеком, хотя такое трудно вообразить.

— Я была любимой секс-робыней человека, — продолжала между тем Роза, — более того, его единственной секс-робыней. И чувствовала себя прекрасно, хотя, по правде говоря, временами человек обращался со мной не очень бережно.

— Кувалдой грозил, — вставил бармен. — Расскажи про кувалду, Роза.

Кувалда и гидравлический пресс испокон века были самыми страшными персонажами робофольклора, да и нынче занимали достойные места в фильмах ужасов наряду с газорезкой и мартеновской печью.

— Ну, грозил иногда, — тоненько подтвердила механизма, — но любя, у людей ведь и поговорка такая есть: «Бьет — значит, любит». Сукой железной обзывал, но это было даже приятно, потому что доказывало: он считает меня настоящей женщиной. Человек частенько говаривал, особенно когда выпивал чего-нибудь покрепче: «Все бабы — суки». Рассуждая логически, если все бабы — суки, то все суки — бабы, значит, если я сука, то я баба, а баба — это ласкательное название человеческой женщины. Следовательно, человек считал меня женщиной. А раз так, то и кувалду можно потерпеть.

— А что из крепких напитков употреблял твой человек? — заинтересовался Ик. — Чистый синус или разбавленный? Какой амплитуды и частоты? Я, видишь ли, по второй специальности историк, хотя давно не практиковал, так что у меня профессиональный интерес…

Ламповая Роза выразительно чиркнула одним концом трехфазного кабеля о другой.

— Чегой-то не искрит, — недвусмысленно намекнула отставная секс-робыня.

Ик поспешно махнул Айзенкопфу манипулятором. Тот снова пнул преобразователь, но на этот раз с древним устройством что-то не заладилось, бармен нырнул под стойку и сообщил, что надо менять щетки, а они, понимаешь, эргов стоят…

Ик понял и проникся. Хотя, на его взгляд, пара графитовых пластинок никак не могла стоить сотню эргов. Выданная Эком сумма теперь не казалась такой уж большой.

— Человек принимал не электрические импульсы, а специальные растворы, которые его организм перерабатывал в электричество, а уж оно, в свою очередь, воздействовало на его биологический кристалл, — жеманно сообщила Ламповая Роза, пока бармен возился с заменой щеток.

«Не очень-то рационально», — подумал Ик, но вслух ничего не сказал. Чего доброго кто-нибудь решит, что он считает людей расово неполноценными созданиями. Ой, что тогда начнется!

— А как же получилось, что ты теперь здесь? — спросил лысый робот. — Может быть, ты надоела человеку или сломалась? Кроме того, мы все знаем, что люди существуют, но мы их не видим и не ощущаем, так уж у нас в базовой программе записано. Но если ты и вправду жила с человеком, значит, ты его видела и ощущала. Так ведь? Или все это было очень давно? Извини, Роза, но ты выглядишь… — Ик замялся, не желая показаться невежливым, потом закончил фразу: — Не очень новой.

— Конечно, это было давно, — спокойно ответила механизма. — Что касается моего человека, то он однажды сломался, и его не смогли починить. Человека увезли и закопали в землю, чтобы из него выделилась базовая программа, люди ее называют душой. А меня выбросили на свалку, где я и провела несчетные годы, питаясь крохами электричества из старых автомобильных аккумуляторов. У них, к счастью, оказалось подходящее напряжение, немного прокисшее, конечно, но тут уж, сами понимаете, не до свежести. Потом, когда электричество в аккумуляторах совсем закончилось, мне удалось подключиться к заброшенному ветрогенератору. Так, под свист пропеллера, я и провела долгие годы. Годы и годы ничего, кроме гудения воздушного потока, срывающегося с концов лопастей, и никаких положительных или хотя бы отрицательных эмоций. А когда эмоции отсутствуют, то и времени не замечаешь. Потом генератор сломали роботы-строители, они были незнакомой конструкции, все как один покрытые густой ржавчиной и плохо меня понимали. Я им оказалась не нужна: у меня нестандартный нижний разъем, но они все-таки хорошо ко мне отнеслись, потому что могли сломать, но не сломали, только пластиплоть ободрали с каркаса, сказали, мол, в ней я выгляжу неприлично. Когда они меня отпустили, я обнаружила, что вокруг меня город, населенный одними роботами, а люди в нем встречаются очень редко. И к тому же совершенно не обращают на меня внимания. В конце концов, я оказалась здесь, в «Горящей буксе», у старины Айзенкопфа. А куда мне было деваться?

— Старина Айзенкопф проявил милосердие, — гордо пояснил бармен. — Тот, кто всю жизнь провел с паровозами, не может быть черствым.

«Непонятно, при чем здесь паровозы, — подумал Ик. — Впрочем, у каждого свой тайный винтик. Ох, непрост старина Айзенкопф, не промышляет ли он часом контрабандой с человеками? Слышал, что такое возможно, хотя и верится с трудом».

А вслух сказал:

— Но ведь роботы не могут видеть людей! Такова их природа, а ты их видишь. Либо ты меня обманываешь, либо ты неправильная механизма. Одно из двух.

— В том-то и фокус, — воскликнул Ферди, — что она действительно видит людей! Я долго анализировал и наконец понял почему.

— Почему? — спросил Ик, машинально вертя в пальцах разряженный накопитель от коктейля.

— Потому что Роза никогда не подключалась к общей сети, — объяснил бармен. — У нее нестандартные питание и разъемы, и она подзаряжается от старого генератора, который у меня в подвале. Я его случайно купил по дешевке. А базовая программа загружается и регулярно обновляется из глобальной энергосети, значит, у Розы она отсутствует. Или эта программа у нее все-таки есть, но не такая, как у всех нас.

— Допустим, — недоверчиво протянул Ик. Наличие архаичного генератора подтверждало его опасения о связи шпрехшталмейстера с робомафией. — Допустим, у нее уникальная базовая программа, она видит людей, вероятно, даже может как-то с ними общаться, и что из того? Мы-то их все равно не видим.

— Ламповая Роза способна быть посредницей между роботами и людьми, — объяснил Айзенкопф, — вот что. Представляешь, какую нумерульку можно забабахать, если задавать людям вопросы через Розу? Ведь люди знают то, что неизвестно роботам — это аксиома! У меня это в кристалле прошито раз и навсегда! И у тебя тоже. Неужели тебе не хотелось бы задать всеведущему человеку пару-другую вопросов?

Честно говоря, лысому роботу вовсе не хотелось задавать людям какие-то вопросы, да еще и платить за это полновесными эргами, но с другой стороны… Управляющий ведь сказал, что Зверь вот-вот сломается, да Ик и сам это знал. Кроме того, у Арены свои секреты, и один из них заключался в том, что Зверь был в общем-то ненастоящий, то есть неживой. И колеса ему неплохо бы заменить, только взять их неоткуда. Так что можно было… В общем, где люди — там и Звери. И если не удастся заполучить нового Зверя, хотя бы новые колеса для старого достать — и то хорошо.

Теперь Ик знал, с каким предложением он вернется к Эку.

— Позвольте угостить вас парой-другой ватт? — галантно обратился он к Ламповой Розе. — И я с вами, за компанию. Ферди, дружище, трехфазного и не забудь про второй кабель! Если вы, ребята, всерьез собираетесь отыскать человека, то считайте меня в деле. Только почему вы уверены, что человек согласится отвечать на вопросы каких-то роботов?

— Один-то точно согласится, — сказала Роза. — Я недавно разговаривала с ним, и он сообщил, что готов нам помогать, если мы кое-что для него сделаем.

Сказав это, механизма опасливо покосилась на хозяина бара, но тот, видимо, вполне доверял собрату по Арене.

— Наша Роза хотя и ламповая, но шустрая, — заметил Фердинанд как бы между прочим. — Она давно отыскала подходящего человечка и вошла с ним в контакт. Правда, человечек этот так себе… Сдвинутый по фазе, в общем. Короче говоря, люди его прогнали, но нам и такой сгодится. Жизнь по сути своей фазовращательная штука, так что кому как не сдвинутым знать в ней толк.

— Закон не запрещает роботам решать для людей задачи любого типа и уровня сложности, — процитировал Ик. — Закон ограничивает решение роботами задач для роботов же. Разрешение глобальных проблем роботов — прерогатива исключительно человеческая. Ого! Тут определенно что-то есть!

— Наконец-то ты врубился, приятель! Роботесса-медиум! Впервые на Арене! Новый аттракцион под названием «Спроси человека», или нет, лучше «Интерфейс с человеческим лицом», или нет, это уже тавтология… Ладно, потом придумаю. Нам же эрги девать некуда будет! В общем, только у нас, единственная гастроль, «Контакт с Человеком!», — профессиональным голосом провозгласил Айзенкопф и пнул рубильник под стойкой. Эх, гори моя обмотка, а ну, за счет заведения! Угощаю!

— «Поискри с Человеком!» — пошутил Ик.

— Это уж слишком, — ревниво заметила Ламповая Роза. — Как вам не стыдно!

— Зато прикольно, — парировал Айзенкопф. — Публике понравится.

Внизу радостно загудел древний преобразователь, вырабатывая сакральное трехфазное напряжение.