Я благополучно сел на поезд. До отправления оставалось пять минут. При слабом свете я разглядел своих соседей по купе. Долговязая дама средних лет с блондинистым пробором, молодой человек с плеером и тучная пенсионерка в очках. Я закинул сумку на свою верхнюю полку. Вспомнил про ручку с кодом, нащупал ее в кармане. Даже вытащил на свет и покрутил в руке.

Вот теперь все в порядке, радостно сказал я себе, моя миссия выполнена! Смешно даже подумать: я помог спасти мир от третьей мировой войны! Может, меня теперь еще запишут в учебники истории? Впрочем, рано радоваться, тут же одернул я себя. Надо еще добраться до Сибирска. Тогда уж точно все будет "о`кэй". Я убрал ручку на место.

Запоздав на пару минут от расписания, поезд медленно отчалил. Свет в вагоне стал ярче. Слишком накрашенная проводница проверила билеты и стала навязывать постельное белье. Я, как и все остальные, взял белье, хотя это казалось совершенно ни к чему. Поезд прибывал в Москву в три часа ночи (или утра?). Ложиться спать не было смысла.

За окном уже потемнело. Я провожал окрестности Петербурга с чувством досадной утраты. Долговязая женщина откопала в своей сумке потрепанный детектив Донцовой в мягкой цветастой обложке; парень с плеером откинул голову, упершись макушкой в стенку, и закрыл глаза. Пенсионерка достала кроссворд.

— Молодой человек, можно у вас ручку попросить на полчасика? — прощебетала она.

"Ну, как же ты, бабушка, — возмутился я про себя, — кроссворд взяла, а ручку — нет?"

— У меня вроде нету, — бросил вслух.

— Так вы же недавно доставали, — она пристально поглядела на меня поверх очков.

Черт, как не хотелось доверять ей такую бесценную для человечества ручку! Но деваться было некуда. Я наигранно спохватился:

— Ах, да, извините.

Снова достал ручку и, скрипя сердце, протянул ей. Бабушка покачала головой.

В следующие минуты я с беспокойством наблюдал за ее рукой, старательно выписывающей буквы отгаданных слов. Но пенсионерка, как и подобает почтенным людям, оказалась пунктуальной. Через полчаса она вернула мне ручку. И я быстренько затолкал золотистый тайник кода в карман рубашки.

Где-то к полуночи я все-таки заснул, сидя на нижней полке. Но к двум меня разбудили: пассажиры уже собирались.

Ночная столица появилась за окнами задолго до прибытия. Она была на редкость безлюдной, но кое-где внушительно яркой от ночных огней. Впрочем, эти картины были мне смутно знакомы — в Москве я бывал уже несколько раз.

Точно по расписанию мы прибыли на Ленинградский вокзал.

На Ленинградском вокзале людей было немало, но все они выглядели вялыми и сонными. Я не стал здесь задерживаться, сразу направился на Казанский вокзал. Неспешно пересек пустынную площадь трех вокзалов. Попутно покурил сигарету и высмотрел знакомые черты пейзажа. На Казанском вокзале, где скучали такие же сонные ожидающие, я перво-наперво нашел кассу и спросил билет на ближайший поезд до Сибирска. (Очереди в кассу не было.)

Мне повезло. Имелось одно единственное боковое место в плацкарте на поезд, который отправлялся через два часа. Заполучив билет, я отошел в уголок, достал телефон и позвонил, как и было условлено, Семену. В Сибирске из-за разницы во времени наступало уже раннее утро. Семен ответил почти сразу, видно с нетерпением ждал моего звонка. У него был слегка тревожный, но все-таки бодрый, несмотря на рассветный час, голос. Я быстро сообщил, что звоню уже из Москвы, что взял билет до Сибирска на такой-то поезд в такой-то вагон. Семен явно остался доволен. Естественно, пообещал встретить. На этом разговор был окончен.

Убрав телефон, я нашел свободное местечко в зале, сел и стал ждать. Очень хотелось спать. Глаза непослушно слипались. Но я боялся пропустить свой поезд. Поэтому долго сидеть не стал, вышел на улицу, покурил; сходил в платный туалет и сполоснул лицо. Снова присел, через пять минут повторил экзекуцию, и так — несколько раз. В последний час я все-таки отключился, но во мне сработал внутренний будильник, который всегда помогает, если очень этого хочешь. Таким образом, когда объявили поезд, я без лишних проблем погрузился в нужный вагон.

Пассажиры в вагоне еще спали. Я постелил на своей верхней боковой, залез туда и со спокойной душой, наконец, провалился в сон.

Я постарался проспать как можно дольше, спрыгнул на пол только после полудня. Спокойно навел туалет, разглядел своих соседей. Впрочем, вскоре они почти все вышли на своих станциях, а сели другие, потом и те тоже сменились. Так что описывать соседей, думаю, не стоит.

Да и вообще первый день в этом поезде я провел в вагоне-ресторане. Прикинув, сколько у меня осталось денег, я решил, что можно устроить себе царский обед по случаю удачного завершения дела и отметить успешное выполнение миссии принятием алкоголя. Одним словом, я решил напиться. А скрытым мотивом, пожалуй, было желание хорошо расслабиться после всего пережитого.

Так я сидел в вагоне-ресторане, ел и пил водку в одиночку. Все время щупал в нагрудном кармане ручку с кодом, боясь по пьяному делу как-нибудь потерять ее. Но вместе с тем смутно понимал, что если ее не доставать, то никуда она и не денется. После двухсот грамм ко мне пришло ощущение полного отрешения и душевной невесомости. Жизнь показалась необычайно прекрасной, а заснеженные деревушки, мелькающие за окном, — удивительно милыми и живописными. Я добавил еще и пошел спать…

На следующий день я неотрывно читал бульварную газету, которую купил на одной из станций. Обедать не стал — аппетита с похмелья не было. В восемь часов вечера поезд приблизился к Сибирску. С радостным волнением я глядел в окно. Появились освещенные фонарями знакомые до боли в душе родные окрестности…

Как только я спрыгнул с подножки вагона, сразу в небольшой кучке шумных встречающих выхватил глазами Семена. Было тепло и слякотно. Милый сердцу серый вокзал тихонько плакал — из-за мокрого снега на его стенах были сырые разводы.

Семен, чуть улыбаясь, протянул мне руку. Он был в своей дежурной "аляске" с накинутым на голову капюшоном.

— Ну что, с прибытием!

Я с наслаждением вдохнул полной грудью воздух Сибирска.

— Привет, — односложно отозвался я.

Мы молча скользнули в подземный переход, вышли в помещение вокзала и, не сговариваясь, проследовали в маленький закуток — то самое кафе, где когда-то перед моим отъездом мы обменялись телефонами. (Чудилось, что это было так давно!)

Здесь из посетителей были только бомж с бегающими глазами, который допивал бутылку крепкого пива, да женщина с маленьким мальчиком, которые пили чай. Семен взял у хмурой барменши две чашки кофе и два пирожных. Я занял столик.

Когда Семен присоединился ко мне, я молча достал ручку с кодом и положил на стол.

— Вот, — выдохнул я, — принимайте.

Зеленоватые глаза его округлились, он аккуратно взял ручку и стал рассматривать.

— Что ж, ваша миссия выполнена, — с некоторым пафосом резюмировал он, сделав движение бровями.

И убрал ручку за пазуху:

— Ну, рассказывайте.

— А что рассказывать? — вздохнул я. — За эти дни столько всего произошло. Целую повесть написать можно… Что было до того, как я получил код, вы приблизительно знаете, — я сообщал вам по телефонной связи. А после…

И я рассказал историю, происшедшую на Московском вокзале. Про нудного милиционера, резидента и супермена Сергея. Семен покачивал головой и делал удивленные глаза.

— Не знаю только, каким образом Сергею удалось транспортировать этого резидента, спящего, в наручниках, — заключил я.

— Я, надеюсь, тут у него не было проблем, — предположил Семен. — В наше время вряд ли кто полезет интересоваться, зачем это человека в наручниках ведут или тащат. Как говорится, моя хата с краю — ничего не знаю. И потом. Я так и не сказал вам главного. Думаю, теперь как раз не помешает просветить вас. Это касается временного канала.

Дело в том, что окон несколько. Ну, посредством которых наши потомки проникают в свое прошлое. Окна расположены, — поистине, в этом какой-то знак, — в наиболее известных исторических местах Петербурга. Есть окно и в районе Московского вокзала.

Я слегка улыбнулся.

— Как-то слишком фантастично получается, что ли, — отметил я.

— И тем не менее. На самом деле все объясняется географическим расположением Петербурга. Ну, там, магнитные поля, относительная близость к полярному кругу и все такое. Я не буду вам объяснять научными терминами, вы вряд ли поймете. И это не оттого, что я принижаю ваши интеллектуальные способности. Даже я, ученый, до сих пор сам не до конца все понимаю. Ведь они, эти климы, сергеи, не просто, скажем, проговаривают заклинание и идут сквозь стену. Это же не колдовство. Они пользуются каким-то прибором, тайна которого нам не известна. Поэтому-то, кстати, сами мы попасть к ним не можем.

— Печально, — сказал я.

— Что печально? Что не можем попасть? А мне кажется, в этом нет ничего обидного. Посудите сами, зачем нам знать о будущем? Ну, вот вы, захотели бы вы попасть в будущее? Узнать о судьбе своих потомков? О дате своей смерти?

Я задумался. Я ощутил себя в такой ситуации, как будто меня искушает настоящая гадалка.

— Нет, — твердо сказал я.

Посидев еще минут пять (я буднично поделился своими впечатлениями от Петербурга), мы покинули скромную забегаловку и вышли с вокзала. Странно, но на улице теперь невообразимо валил снег. Белая пелена застилала все вокруг. Словно мы попали в туман. И виднелись лишь первые метры впереди.

— А что будет теперь? — спросил я, когда мы сквозь снежную завесу стали пробираться к автобусной остановке.

— В смысле? — спросил Семен.

— Вы введете код матери этого… правителя и будете ждать сообщений из будущего?

— Все верно.

— А как будем мы с вами? — немного погодя, поинтересовался я.

Семен остановился. Я увидел сквозь снег, как блеснули его зеленые глаза.

— Я буду держать вас в курсе дел, — пообещал он и пошел вперед.

Так мы вышли на остановку. Автобусов не было. И вдруг снег прекратился, так же неожиданно, как наверно начался, пока мы сидели в кафе.

Я поглядел на знакомые привокзальные дома с многочисленными желтыми и черными квадратиками.

Там, за окнами, живут люди, подумалось мне, столько разных семей, судеб, забот. И я теперь буду жить как они. И все будет по-прежнему. Но только… Придется носить в себе эту тайну. Надеюсь, она не станет мучить меня. Она будет окрылять.