Когда Николай звонил Кукарскому и договаривался насчёт нового путешествия во времени, под майским солнцем он приближался к своему подъезду. Рука держала телефон около уха, а на локте раскачивался пакет с двумя фотоаппаратами. Два «Зенита Е» ему удалось приобрести по весьма сходной цене, один через сайт «Авито» за двести пятьдесят рублей, второй – у знакомого дедули-алкаша за сто рублей. Итого: триста пятьдесят современных рублей – сущая мелочь!
Николай и вправду решил сменить орудие для съёмок – цифровую камеру мобильника на милую сердцу плёночную технику. Ведь руки всё чаще чесались взяться за старое. Всё чаще припоминал он, как мальчишкой старательно заправлял отснятую на простенькой «Смене-8М» плёнку в круглый чёрный бачок для проявления. И проделывал это, между прочим, в тёмной ванной с выключенным светом, где сначала хоть глаз выколи, а потом уж и кое-какие очертания – то тут, то там.
Припоминал и то, как вывешивал закреплённые плёнки с помощью прищепок на бельевой верёвке, и как уже при включённом свете просматривал на них кадры, силясь различить детали, понять, удался ли тот или иной снимок. И, наконец, как начиналось таинство печати фотографий.
Для этого волшебного процесса, похожего на колдовство, у маленького Кольки имелся фотоувеличитель «Юность», нынче бесследно канувший в небытиё (на свалку?). Устанавливался он на стиральную машину, как на столик. Плёнка заправлялась при свете красного фонарика в специальную железку, и там продвигалась под лампой увеличителя, прикрытой красным фильтром. А на его, увеличителя, доске-основании кадры плёнки впервые и откровенно превращались в фотографии – особенно при удалении красного фильтра. Знай только – подкладывай листы фотобумаги из упаковочного конверта, да щёлкай фильтром, да отсчитывай задуманное число секунд!
А затем ещё опускай преображённые листы в кювету с проявителем. И наблюдай при свете красного фонарика за тем, как постепенно, секунда за секундой, появляются очертания снимка, проявляются лица, окрестности, дома, как магическим образом рождается настоящая фотография…
Жаль только, всю эту технику – увеличитель и бачок – тоже надо теперь выискивать, выспрашивать или покупать…
Ну а второй «Зенит» не грех и продать, решил Коля. Ведь этот аппарат не чета его давней «Смене 8М»! Ведь в Совке один новый «Зенит» стоит почти целую зарплату советского инженера! А тамошние деньги нынче требовались на карманные расходы. Причём, теперь, между прочим, в расчёте на двух человек. Короче говоря, если здесь Коля потратил, в сущности, копейки, то в прошлом должен был заработать гораздо больше.
Отключив телефон после разговора, Герасименко огляделся по сторонам. Мимо продефилировали красивые девицы в коротких юбочках и вроде бы улыбнулись Коле. «Блин, Люба, как же там моя Люба?» – подумалось ему, и сердце тихонько сжалось.
«Долго, видать, она того мента держала, что он так и не присоединился к кагэбэшнику Кирычу! А то бы от двоих я точно не ушёл. Ай молодец, Любаша! Ну, ничего, завтра найду её, всё объясню, она поймёт, любит ведь, очень любит!»
Да и Коля теперь любил её ещё больше. А спроси кто знающий всю подноготную, неужели не ходил ты здесь, в две тысячи тринадцатом, мимо её окон, Коленька, неужели не заводили сами ноги тебя к её дому? И ответил бы он, что да, завели один раз, прошёл с нытьём в груди, поднял голову, посмотрел на окна, да только ничего в них не привиделось, иные тёмные шторы и никакого колыхания. А больше Коля и не совался, всё из-за того же чёртового принципа невмешательства.
Проскользнув в свой подъезд, Коля взбежал вверх по ступенькам до первой площадки. «Кстати, эти гады в пещере, кто они? – вдруг всплыло в голове. – До сих пор ведь никаких версий. Интересно, пистолет у них боевой был или травматика? Что если опять поджидать будут? Справится ли моя игрушка? И паспорт, паспорт, немедленно по прибытии выкрасть у кого-нибудь! Да фотку переклеить – только и всего. Стало быть, надо фотки заранее приготовить».
В квартире Коля сразу принялся рыться в альбомах, в поисках старой чёрно-белой фотографии три на четыре. К счастью, вскоре нашёл. И сразу набрал Дмитрия – заставил его сделать то же самое. Дима сказал, что забрал машину и часам к семи подъедет.
Заварив чайку, Коля включил ноутбук. В «Одноклассниках» он заглянул на страницу тётки из Ижевска. Та самая тётя Таня, которая не успела попрощаться с матерью, умершей в восемьдесят третьем. Телеграмму отправили вовремя, а тёти Тани дома не было, пропадала на югах с новым хахалем.
Совершая один из первых визитов в Союз, Коля знал, что до смерти бабушки ещё неделя (и четыре дня до инсульта), и что тётя Таня ещё не уехала из дома, и послал телеграмму с почты, где работала Люба (собственно, в день знакомства с ненаглядной).
Настало время проверить, подействовал ли фокус.
Пару недель назад, вернувшись после того визита, Коля послал сообщение родственнице, с которой лет пять не виделся, через сервис «Одноклассников».
«Привет, тётя Таня! Как дела? Что-то я запамятовал: когда бабушка померла, ты приезжала на похороны? Просто мамы уже нет в живых, спросить не у кого, а я биографию всех наших семейств составляю, так, от нечего делать. Пиши, жду ответа! (Мама присылала тебе телеграмму за неделю до смерти бабушки.)»
Поскольку тётки в тот момент на сайте не было, Коля выключил ноутбук и забыл. А теперь вот вспомнил. Когда Герасименко посмотрел личные сообщения, он с лёгким трепетом обнаружил ответ от тётки.
«Привет, дорогой! Странно, зачем это тебе биографии составлять? Видимо, совсем делать нечего, а? Где хоть сейчас работаешь?
Ой, мою больную тему ты задел! На похороны я не приезжала и до сих пор об этом жалею. Никакой телеграммы за неделю до смерти мамы я не получала. Наверно, не дошла. Была, правда, телеграмма за день до смерти, но я в тот момент отдыхала на юге, и никак бы не успела, даже если бы её прочла.
Пиши, если что, пока!»
Коля вздохнул. Стало быть, его телеграмма, отправленная через Любу, не дошла, а та старая, когда-то отправленная матерью, дошла – но последний факт и так давно известен. Стало быть, такую, казалось бы, мелочь в прошлом поменять не удалось.
«Стоит ли после этого задумываться об экспериментах? – спросил себя Коля – Да ведь я и не собирался, – тут же сказал он себе. – Так, поиграл разок и хватит! Нечего нарушать принципы, которые сразу в уме прописал!
Пусть вон Димка экспериментирует. Сейчас приедет, спросим, что там у него вышло с той девчонкой».
Димка прибыл в половине восьмого. В руке у него оказался нагруженный цветастый пакет с брендом известного гипермаркета. С торжественным видом, пройдя в комнату, Кукарский достал из ноши две толстеньких книги явно советского издания: «Три мушкетёра» и «Граф Монте-Кристо». Томики хорошо сохранились, даже обложки не потёрлись.
– Ух ты, классно! – искренне восхитился Коля. – То, что надо. Где покупали?
– Родители привезли из отпуска по Средней Азии. Мне лет пять тогда было.
– Молодец, Димон! Наше пропитание в Совке ты уже обеспечил! – Герасименко взял книги и принялся с интересом листать – сначала «Мушкетёров», а потом «Графа».
– Жалко вообще-то, – посетовал Дима. – Хотел дочке подарить, передать, так сказать, по наследству семейную реликвию.
– Да брось ты! – Коля отложил книги в сторону. – Она всё равно Дюма читать не будет. Их же кроме «Ютуба» ничего не интересует. Я вот «Зениты» вообще скупил – современные деньги потратил, немного, правда, но всё же. Зато один себе оставлю, уж как я в детстве мечтал о таком агрегате!
Герасименко откопал один фотоаппарат и протянул Диме. Дмитрий аккуратно его принял, с видом знатока покрутил объектив.
– Чёрт возьми, превосходная техника! Выдержка, экспозиция, не объектив, а телескоп! – понимающе отметил Кукарский. – Ты тоже в детстве фотографией занимался? (Я вот только один раз пробовал, а потом бросил.)
– Нашёл чего спросить. Пять лет! Пять лет я снимал, печатал, проявлял и закреплял на самом беспонтовом оборудовании! Бедные родители купили мне всё самое простенькое, без изысков. Я мечтал о навороченном «Зените», а довольствовался убогой «Сменой Восемь М». Я мечтал о чудесной «Упе» в чемоданчике с прибамбасами, а пользовался примитивным фотоувеличителем «Юность», состоящим из трёх крупных деталей!
– Да-да, – улыбаясь, покивал Дима и вернул фотоаппарат. – Советские супер-гаджеты стоили нереальных денег… Для школьника.
– И для родителей тоже… Кстати, ты фотку на паспорт нашёл? – спохватился Николай, засовывая «Зенит Е» в чёрный пакет.
Кукарский достал из-за пазухи маленький глянцевый листок.
– Нет, в фотошопе накроил, сделал чёрно-белой и распечатал на фотобумаге. Так что не отличишь!
Коля взял снимок и удовлетворенно кивнул – на небольшом формате аккуратно расположились аж шесть маленьких портретиков Кукарского.
– Ну всё, осталось раздобыть паспорта! – заключил Коля и положил снимок на книжки Дюма.
– И ещё бы оружие не помешало, – заметил Дмитрий, присаживаясь на диван. – Хотя бы газовый баллончик. А то всякие бандиты да менты…
– Насчёт этого я уже позаботился. – Герасименко сделал самодовольный жест рукой, мол, будь спокоен!
– Вот как? – удивился Дима и тут же добавил полушутя: – Ты раздобыл газовый баллончик?
– Обижаешь!
Герасименко с загадочным видом удалился в туалет. Послышалось, как брякнула крышка унитазного бачка. И когда Коля вернулся, в его руке уже чернел маленький самодельный револьвер. Дмитрий осторожно взял протянутую игрушку и повертел в руках.
– Хм, что за фигня? Где откопал?
– Купил. У одного знакомого токаря-частника. Он как-то хвастался по пьяни, что сварганил настоящий револьвер. Правда, уговаривать пришлось долго, но… Короче, почти всё воскресенье убил я на это дело. Пришлось сильно пожалеть, что тогда в Союзе не забрал себе пистолет ментов!
– Да чёрт с ним… А патронов много? – деловито осведомился Кукарский.
– Нам хватит, – туманно заявил товарищ, отобрал револьвер и спрятал в ворох лежащей на стуле одежды.
– Ладно, будем надеяться, что те парни не появятся больше, – со вздохом сказал Дима. – Слишком мала вероятность.
Было у него в кармане ещё кое-что для путешествия, и он теперь это щупал, и думал: показать – не показать, однако так и не решился.
– Как знать, как знать, – задумчиво протянул Коля, а секунду помолчав, вдруг спросил: – Кстати, что там с твоей Леркой? Ходил к ней, проверял?
Дмитрий обрадовался вопросу и красноречиво описал свою встречу с подругой детства.
В конце рассказа Герасименко причмокнул.
– Н-да, тенденция, однако.
– В каком смысле? – спросил Дима, вглядываясь в густо-серые глаза бывшего однокашника.
И тогда Коля сознался, как прошёл его собственный эксперимент с телеграммой.
– Вон оно что, – протянул Дима, – а сам говорил, типа, я в таких играх не участвую!
– Да я в самом начале только попробовал немножко и сразу бросил, – глупо сказал Коля и почему-то недовольно глянул на румяное лицо Кукарского.
– Ладно. Эти итоги ещё ни о чем не говорят, – задумчиво произнес Дмитрий. – Я попробую сделать кое-что покруче.
– Слушай, давай так… – Коля придвинулся к товарищу (теперь они оба сидели на диване). – Прежде чем попадём туда, проработаем все детали. Ты делишься своими планами, а я своими.
– Согласен, только давай перекусим. У тебя есть чего пожрать?
– Ах да! Ты ж не ужинал, наверно. Да и я, в общем-то, тоже. – Николай стал оглядываться по углам, как будто что-то ища.
– Я на работе задержался, даже домой не заскочил, – согласился Кукарский.
И они удалились на кухню, где хозяин обратился за выручкой к доброму другу холодильнику. А Дмитрий вдруг вспомнил их общее с Колей прошлое и спросил, присев на табурет:
– Давно ты один живёшь? У тебя вроде какая-то баба была, когда мы на заводе работали.
– Была да сплыла, – поморщившись, ответил Коля. – Никто тут долго не задерживался. Современные женщины меня не прельщают. У них, мягко говоря, ужасные характеры, испорченные временем. Вот Люба – это да! Там, в СССР, я наконец-таки нашёл именно то, что искал!
Дмитрий ухмыльнулся.
– Кстати, насчёт Любы, – живее сказал Николай, подливая масла на шипящую сковороду. – Давай обсудим первый вопрос…
Так, за ужином они и обговорили все детали. А потом Кукарский уехал спать к себе, чтобы бодрым вернуться к семи утра.