Коля купил два билета в пещеры за свой счет. Кукарский с Николаем двинулись за экскурсоводом и вскоре с группой туристов проникли в тёмную область. Бывалая женщина лет пятидесяти, ведущая экскурсантов, притормозила всех и включила локальный свет, пересчитала группу, словно школяров, и начала вводный курс. Инструктаж заключался в лёгкой страшилке, дескать, если вы задержитесь и потеряете впереди идущих, то самостоятельно вам отсюда не выбраться!

– А здесь ничего, – отметил Димка, наклонившись к новому старому товарищу.

– Странное дело, – с усмешкой отозвался Коля, – люди живут под боком у чудес, а чудес не замечают.

– Это ты о чём?

– Ну, о том, что ты никогда здесь не бывал, хотя живёшь в Перми вроде с рождения.

– Людям некогда ерундой заниматься, – чуть подумав, сказал Дмитрий. – Деньги надо зарабатывать.

– А для чего? Чем больше пашешь, тем меньше в этом смысл.

– Ладно. Ты зачем меня сюда привёл?

– Да ты посмотри, как красиво!

В этот момент группа сдвинулась и потянулась гуськом в первый грот.

– Слушай пока эту бабу, – шепнул оказавшийся за спиной Коля и тихонько тронул спутника за плечо. – Нужный нам грот будет третьим по счёту.

В хвосте возбуждённо болтающих зрителей они просеменили по каменистой горловине этакого воображаемого чудовища. По дороге Дима полюбовался свисающими сосульками и с усмешкой обнаружил их сходство с производящим детей органом. Когда открылась новая площадка с нишами, населёнными причудливыми скульптурами пещеры, обыватели рассеялись. Так распадаются солдаты, когда им поступает команда «Разойдись!»

Димка и Коля встали сбоку – у самого входа в грот. Бывалая начала свою размеренную речь. Уста её, впрочем, обронили в жуткую глушь пещеры интересные фразы. Но Кукарский всё-таки не дослушал и опять наклонился к Николаю.

– А что будет там, в третьем гроте? – нетерпеливо спросил он.

– Скоро узнаешь.

В тусклом свете ламп Дима уловил загадочную улыбку Герасименко.

В третьем гроте они отстали от группы. Коля дёрнул Диму за плечо, когда люди потянулись в очередной узкий проход.

– Все, здесь остаёмся! – громко шепнул он.

– Какого чёрта? – не выдержал Дмитрий. – Мы же потеряемся!

– Не бойся, не потеряемся! – Старый товарищ извлёк из кармана маленький фонарик на батарейках.

Тем временем звуки уходящих уже стихли, и пятно света за ними исчезло. На глаза навалилась кромешная темнота, и в ушах зазвенела тотальная тишина. Но вот Герасименко выдохнул, тихонько щёлкнул, и в глаза Димке ударил лучик желтого света.

– Э, да ты совсем скис! – усмехнулся Коля. – Ещё дрожишь, небось… Идём!

– Куда ты меня тянешь? – резко возмутился Кукарский.

– Вглубь грота.

– Но зачем?

– Сейчас узнаешь!

Коля уверенно повёл спотыкающегося напарника, тыча вперёд лучом фонарика, словно освещая морские глубины. Они остановились в самой заднице грота и, наконец, Коля заставил присесть.

– Надо немного подождать.

И выключил фонарик.

– Чего ждать? Зачем ты выключил свет?

Коля глубоко вздохнул.

И промолчал.

Дима не стал допытываться, покачал головой. Он теперь смотрел во все глаза, но ничего не видел. Густейшая чернота выедала зрачки. Мёртвая тишина давила на уши.

В голове у Димки всё смешалось: зачем нам это? Что за хрень? Да ведь так и сбрендить недолго! Не зря говорят, однако: хоть глаз выколи! Кукарский поймал себя на том, что его тело испытывает теперь мелкую дрожь. От страха ли, от ещё не ушедшего ли похмелья, либо от всего вместе, – в этом дать себе отчёт он не смог.

– Здесь время стоит, – вдруг произнёс Коля, и эхо пугающе отозвалось где-то на камнях. – Если будешь так долго сидеть, потеряешь ощущение времени и пространства.

– Блин, похоже на то.

– Но нам это не грозит, – успокоил Коля. – Мы сейчас пойдём наружу.

– Ну и как мы отсюда выберемся? – с нервной усмешкой осведомился Дмитрий.

– Всё, пойдём, – спокойно ответил Герасименко и включил фонарик. – Теперь мы в том времени, в котором я покинул это место.

– То есть как это? – спросил Дима, радостно поднимаясь за освещенной рукой товарища.

– В этом гроте время стоит, – назидательно повторил Коля. – Оно начинает двигаться, лишь когда сюда ступает нога человека. Сейчас мы попали в тысяча девятьсот восемьдесят третий год.

Дима остановился. Дрожь неожиданно прошла. Он какое-то время прокручивал в голове цифры, произнесённые спутником.

– Ты что, идиот? – наконец родил Дмитрий. – Какой, нафиг, восемьдесят третий?

Маленькая радость от скорого освобождения сразу прошла. Кукарский почувствовал, как у него внутри прокатилась волна. Сначала этот чёртов Колян заставил отстать от группы, нагнав страху, затем ещё вынудил сидеть в глубоком ничто, а теперь вот ещё и сводит с ума идиотскими фразами!

– Понятно, – спокойно ответил Коля. – Не веришь. Этого и следовало ожидать.

– Слушай, хватит придуриваться, – примирительно сказал Дима. – Давай лучше догоним группу и покончим со всем этим!

– Идём! – Коля кивнул и резко двинулся вперед.

Какое-то время Дима молчал и просто двигался вслед за ним, вслед за широкой спиной Коли с облачком света, похожим на нимб святого с иконы. Затем не выдержал:

– Ну что, долго ещё? Скоро мы группу догоним?

– Скоро, – бросил Коля.

Дальше шли они долго, бесконечно долго, как показалось Диме. Мимо новых гротов, иных – со стоячими озерками воды. По дороге никто не проронил ни слова. Но вот вдруг очертания пещеры начали проясняться и, наконец, перед ними открылся выход на улицу.

– Фу-у-у! Слава богу! – весело выдохнул Дима.

Коля промолчал.

Они выбрались на открытую площадку над подножием горы.

– Это выход, – сипло пояснил Коля. – Он и в наше время находится не там, где вход.

Поначалу, пока спускались с горы, никаких изменений Дмитрий не замечал. Всё так же, как и было по приезду. Разве что… разве что птицы пели как-то по-другому, да сосны казались ниже, да и солнце светило иначе, как-то по-осеннему, что ли. А людей пока не наблюдалось. Собственно, это и побеспокоило его в первую очередь: куда делись экскурсанты? Но, скорее всего, очередная группа просто пока не вышла. Впрочем, нет, с запозданием Дима заметил ещё одно.

Домик с кассой поменял вид, внешне оскудел как-то, что ли. А у главных ворот в заповедник исчез бревенчатый дом с кафе. А чуть поодаль гостиничный комплекс и автостоянка превратились в огороженную стройку.

Голова у Димы закружилась. Он, было, открыл рот, но не смог выдавить из себя ни слова. Мысли смешались: неужели серьёзно в прошлое попали? Или это какая-то необычайная галлюцинация?!

Коля шёл чуть впереди и, храня загадочное молчание, время от времени оглядывался на спутника. В лице Герасименко проскальзывала едва заметная усмешка. Такое выражение дарит залу, быть может, фокусник после очередного номера своего выступления.

На автобусную остановку они вышли знакомой тропой – минуя строящуюся гостиницу, к дороге, и потом через дорогу к остановке. И здесь уж Дима не открыл для себя ничего нового. И даже автобус, казалось, пришёл тот же самый – серый «Пазик», но в приличном, правда, состоянии. Однако стоило только забраться внутрь… Первое же, что бросилось в глаза Кукарскому, основательно выбило у него пол из-под ног.

Наискосок от двери, у окна, противоположного входу, висел примечательный аппарат в виде короба, серебрящегося металлическим корпусом, со стеклянной сущностью наверху. И в этой головной поверхности, в этой прозрачной крыше, на её потолке – виднелась канавка с прорезью, та самая – для монет. Сбоку же металлического корпуса торчала грубая чёрная ручка в виде сплющенного цилиндра – для вращения. А из передней части корпуса, из паза с надписью «билет», высовывался маленький зубчатый срез билетной ленты.

В Кукарском сразу же всплыло что-то такое, давнее, необычайно давнее и сладкое, вызывающее тепло в груди! Он вспомнил всё: и эту чёртову машинку с «крутилкой», и стыдливую свою зажатость пионера при нечестном бросании в прорезь трёх копеек вместо пяти, и гордость свою за честное бросание пяти копеек.

О, билетные автобусные кассы! О, величие советской автоматики! Ведь это же вы висели у окна в каждом «Пазе» и «Лиазе»! Ведь это же вы таили в себе рулоны маленьких билетиков! Ведь это же вы являлись проверкой на честность для всех советских граждан! И это за вами пристально наблюдали сидящие рядом неравнодушные бабушки! Господи, сколько ж воды утекло с тех пор! А повесь такую сейчас в современном автобусе – так ни один ведь не бросит монетку, пока не появится контролёр!

Тем временем Коля равнодушно подошёл к аппарату, залихватски подкинул с ладони два советских пятака и накормил через прорезь механического билетёра. С помощью чёрной «крутилки» Коля вытравил из его жерла два билетика и спокойно уселся у окна.

На второй остановке появились первые пассажиры.

Одеты они оказались как-то странно, так сейчас не одевались, и говорили меж собой совсем о странных вещах!

Бабушка с повязанным на голове платком и в платье в горошек вполголоса вещала своим товаркам, облачённым в старомодные балахоны:

– Вот щас Андропов-то им покажет, ястретте! Как поприжимает все жульё-то, ой как поприжимает!

Кукарский переглянулся с Колей, сидящим у окна.

– Ну что, Димон, теперь ты не считаешь меня идиотом? – дружелюбно улыбнулся Коля густо-серыми глазами.

Дима нахмурился, помотал головой.

Мысли, образно говоря, превратились в гоголь-моголь. «Значит, он не сумасшедший?! Значит, это не галлюцинация?! Значит, здесь правда тысяча девятьсот восемьдесят третий год! Но как такое может быть?! Как такое вообще возможно?! Да нет же, нет! Это просто какая-то реконструкция! А Коля тщательно скрывает от меня, что здесь, в Кунгуре, сегодня день реконструкторов прошлого СССР!»

Эта спасительная мысль на короткое время успокоила Диму, но от неё, к сожалению, пришлось отказаться буквально спустя пару секунд, когда он достал мобильник и обнаружил полное отсутствие сотовых сетей – на обеих сим-картах. Дмитрий убрал телефон обратно в карман и покачал головой.

Кукарский за свою подошедшую к половине жизнь никогда не верил в сверхъестественное, в инопланетян и барабашек, а уж тем паче, в возможность перемещаться во времени. Всякие там байки из бульварных газетёнок про творящиеся кое-где чудеса неизменно вызывали в нём ухмылку, свойственную по жизни думающему человеку.

Тем труднее оказалось для Димы постичь и принять происходящее, как данность. Но неумолимые факты говорили сами за себя. Однако к Диме снова пришёл страх, страх из-за присутствия непознанного, в которое его, Дмитрия Кукарского, ввергли против воли.

– Да не переживай ты так! – Коля заметил состояние товарища. – Я поначалу тоже чуть было с ума не сошёл.

Дмитрий принялся машинально разглядывать редкие тёмные волосы на лысеющей голове Коли.

– А потом привык, – после паузы добавил новый старый товарищ. – Тут очень прикольно. Представляешь, я себе даже женщину здесь завёл!

Дима снова покачал головой.

– Но… но как ты вообще попал сюда… сам… вначале? – медленно спросил Кукарский. – Откуда ты узнал, что надо посидеть в гроте?

– Да ниоткуда! – Коля отвернулся к окну, где уже зачастили неизменные, вечные частные домики. – Я по жизни экспериментатор. Я никогда не жил по всеобщим правилам. Я всегда всё делал не так, как другие. Именно это привело меня сюда.

– Слушай, можно не умничать! – недовольно отрезал Дима. – Выражайся яснее.

– Хорошо. – Коля снова повернулся к однокашнику. – Я был на экскурсии и остался в гроте из любопытства. Я знал, что группы ходят через равные промежутки времени. И полагал, что, в крайнем случае, просто дождусь следующую. Но я был в пещере уже третий раз – уж очень она меня привлекала – и запомнил путь к выходу.

– И что? – вставил Дима, потеребив нос.

– У меня имелся с собой фонарик. Я посидел в гроте, сполна нахлебавшись острых ощущений. А затем попёрся к выходу. Но когда вышел, когда поехал в Пермь, вдруг понял, что время другое. Вот так всё и закрутилось…

* * *

Они выбрались из автобуса на небольшой площади и двинулись мимо железнодорожного вокзала к находящемуся рядом зданию автовокзала. Строения, по сути, не изменились. Правда, напрочь отсутствовал трехэтажный торговый центр. Да, и конечно же пестрел лозунг:

СЛАВА КПСС!

У входа в маленький автобусный вокзальчик Коля приостановился. Кукарский заметил в нём некую оторопь. Коля теперь стоял у настенной доски и тщательно изучал фотографии искомых милицией людей.

Дима пригляделся к снимкам. В центре красовался фоторобот человека, отдаленно похожего на Герасименко. Довольно паршивый фоторобот, неизвестно как сделанный. Впрочем, редкие волосы были переданы точно, да и глазки Колины озорные тоже себе неплохо вышли.

Под карикатурной рожей Герасименко крупными буквами размещалось печатное откровение.

«Разыскивается особо опасный преступник, занимающийся валютными махинациями. Может представляться именем Николай. Приметы: рост 175 см, среднего телосложения, волосы русые, редкие, с залысинами, зачесаны вбок, глаза серые…» И так далее.

– Видал? – с виноватой улыбкой обернулся Коля к товарищу.

– Н-да, – протянул Кукарский. – Похоже, ты тут уже прилично наследил! И как только умудрился, не поведаешь?

– Пойдём! – Оглядываясь по сторонам, точно матёрый преступник, Коля взял спутника под руку и потянул в сторону. – По дороге расскажу.

– Разве мы не поедем на автобусе в город? – Дима оглянулся назад.

– Ты же видишь, это опасно для меня. Не помнишь разве, что советские люди – стукач на стукачке? Лучше доберёмся до Перми на такси. Таксисты надёжнее.

Они прошли несколько метров по пустому месту, на котором отсутствовал тот самый торговый центр, завернули за угол неприметного домишки и присели на лавочку. Николай достал из-за пазухи фляжку.

– Ну что, я вижу, тебе до сих пор не по себе? – слегка улыбнулся он. – На-ка, выпей для успокоения. Теперь уже можно и поддать.

– Что это? – удивился Кукарский.

– Настойка домашняя, в дорогу с собой прихватил. – Коля повёл плечом.

Менеджер «Мастерка» не стал отказываться: он принял фляжку и сделал два или три жадных глотка, хотя настойка показалась приторно сладкой и чересчур крепкой.

Далее Коля вкратце рассказал свою историю: о том, как обменял собранные по сусекам советские купюры на доллары, и как убегал от советских ментов на «копейке», и как угнанная машина слетела в кювет из-за простреленной покрышки, и как менты обманом поймали Колю в лесочке.

– Ну и вот, – говорил Коля. – Один скрутил сзади и зовёт лейтенанта. Подходит ко мне этот лейтенант вплотную, харя молодая, но противная…

Дима живо вообразил картину происходящего.

И дальше в рассказе Герасименко всё пошло по предугаданному Димой сценарию.

– Ну что, добегался? – спросил лейтенант с презрением во взгляде.

Он наверняка решил, что перед ним стоит матёрый преступник. Только вот лицо незнакомое совершенно, никаких сводок и фотороботов не напоминало.

– Документики есть? – поинтересовался летёха, ощупывая пленённого.

– Есть, паспорт, – улыбнулся Коля в предчувствии приятной развязки.

И офицер уже доставал из широких штанин Герасименко красную книжечку. Но, конечно же, не «серпастый» и «молоткастый», а прихваченный Колей на всякий случай обычный российский.

Понятно, удивлению милиционера, раскрывшего ксиву и пробежавшего зелёными глазками по буквам, предела не было. В очах его, в раскрытой кривозубой пасти, в телесном оцепенении – во всём этом ощущалась безмерность удивления. Ещё бы! «Представь, – говорил Коля Дмитрию, – ты мент в нашем времени и тебе вдруг предъявляют паспорт середины двадцать первого века какой-нибудь Русь-автономии. Какова твоя реакция? Ну вот…»

Помощник лейтенанта замешкался, отпустил Колю и наклонился к паспорту, съедаемый жадным любопытством. И оба милиционера даже не вымолвили хоть слово – а Коля, не будь дураком, поднял руки и просто стукнул их висками, да так, что искры промелькнули бы, будь их виски кремниевыми!

Пока же оба взвыли (паспорт выпал), принялись упоённо тереть себе шишки ладошками, Коля ловко выхватил пистолет у лейтенанта и заорал:

– Руки вверх, придурки!

Милиционеры из прошлого нехотя потянули пальцы к небу. Коля снял с пояса у второго наручники и без лишних движений сцепил ментов друг с другом.

– Сели на землю! – скомандовал Герасименко.

Они, едва приходя в себя, невольно опустились на траву. Коля садистски пнул каждого в живот (менты снова взвыли), затем подобрал паспорт, доллары и побежал. На их «Уазике» добрался до пещеры, тут же махнул домой, из застоя советского в путинский. И был таков.

– Н-да, – протянул Дмитрий, выслушав историю. – Ну ты и герой! Прямо Чак Норрис какой-то! А где тот пистолет?

– Я оставил пушку в их «Уазике», – тихо ответил товарищ, осмотревшись кругом (никого не наблюдалось). – Пускай подавятся. Я ж не дурак – лишние проблемы себе наживать! Видишь, и так ищут, не хватало ещё прямых улик.

– Слушай, а зачем ты вообще рубли на доллары поменял? – осведомился Дима, поёрзав на лавочке. – Ты что, для этого сюда путешествуешь?

– Да нет. Отнюдь! Понимаешь, я тут чувствую себя, как в раю. – Коля показал рукой на окрестности. – Наслаждаюсь, так сказать, здешней атмосферой! Балдею от процесса. А доллары – это так, хотел одним махом решить материальные проблемы.

– Ну, понятно. Так и как ты будешь теперь выкручиваться? – с какой-то ненормальной усмешкой спросил Кукарский.

– А, как-нибудь! – Коля махнул рукой и следующим движением достал из-за пазухи полиэтиленовый комочек.

Комочек оказался завернутыми в кулёк клеящимися усами. Их Николай тут же поспешил приделать к своему лицу.

– Ну что, теперь непохож? – спросил Герасименко, повернувшись к спутнику.

– Так, пожалуй, лучше, – улыбнулся Дима.

И они отправились на стоянку такси.