Они выступили в путь, когда сумерки уже начали опускаться на эти необъятные лесные пространства. В очередной раз Грефу предстояла роль проводника и охранника в ночном лесу. Но, учитывая все обстоятельства, передвигаться в тёмное время суток для людей стало безопасней. Особенно, если делать это в компании оборотня. Так что никто из участников похода особо не волновался, в отличие от провожающих Тагона и Бугру родственников. Те хоть и старались скрывать обуревающие их чувства, но получалось это не очень. Хорошо, что хоть жёны не голосили.

Самого Грефа гораздо больше волновал не так сам ночной поход, как его результат. Вернее даже не результат, а его конечная цель, поскольку в способности Язимы договориться со своими соплеменниками он почему‑то перестал сомневаться. Правда, ему и самому было совершенно непонятно, откуда после отдыха у него появилась столь твердая уверенность. Но вот в отношении монстров, повиновавшихся только шаманам Волков, ничего подобного не наблюдалось. А устраивать с ними очередную схватку ему совершенно не хотелось по двум причинам. Во–первых, исходя из имеющегося опыта, он не был уверен, что сможет защитить своих спутников, а во–вторых, в предстоящем сражении с общим противником эти порождения магии шаманов будут очень кстати. И чем больше их смогут собрать Волки — тем больше шансов на успех. Тогда зачем уничтожать столь ценное оружие.

Был ещё один момент, из‑за которого Грефу хотелось избежать такого варианта развития событий. Он очень не хотел раньше времени проявлять свою истинную сущность. Конечно, от шаманов Волков долго эту тайну скрывать не удастся, но очень хотелось, чтобы раскрылась она уже тогда, когда будет принято решение по вопросу с общим врагом. Ну а тогда уже убийство жертвы, сумевшей сбежать с алтаря, отойдёт на второй план. Вот только каким образом это сделать, Греф пока не знал. Задача, похоже, логического решения не имела, а потому бывший землянин решил положиться на самое надежное в его прошлом мире понятие — на авось. С тем он и повёл свой маленький отряд.

Как и предполагалось, в самом пути ничего сложного для Грефа не оказалось. Он без труда вел своих подопечных по темному лесу, полагаясь на свои развитые чувства. Благодаря этому, отряду удавалось избегать встреч с ночными хищниками. Впрочем, действительно опасных животных глава отряда не заметил: очевидно, не только люди, но и звери знали об опасности со стороны остроухих пришельцев. Люди тоже двигались достаточно уверенно, благодаря выпитому перед выходом зелью: пока они отдыхали, шаман Ритор успел заварить кое–какие травы и заговорить их. Греф ещё с интересом посмотрел на отвар: в деревянных чашах ему мерещился хоровод ярко–голубых искр. Самому оборотню чудо–зелья предложено не было, из чего он сделал вывод, что сила напитка не так уж и велика — лишь бы ноги не поломать да голову не разбить. Что же, вполне логично было предположить, что под носом у смертельно–опасных врагов никто не будет без надобности затевать великую волшбу. Осторожность впитывалась в кровь этих людей с молоком матерей.

Тагон и Бугра действительно отлично знали местность. Греф, начавший вполне заслуженно гордиться своими способностями, был поражён той уверенностью, с какой воины указывали ему на нужные ориентиры. Да, приходилось периодически останавливаться и вкратце описывать им окружающую местность, но, тем не менее, их присутствие существенно облегчало поиски нужного места. Может быть, что с одной Язимой Греф и смог бы быстрее перемещаться, но в таком случае ему пришлось бы потратить куда больше времени впустую, пытаясь отыскать спрятавшийся отряд Волков. И ещё неизвестно, какой из вариантов был бы результативней.

Первые признаки присутствия чужого племени заметил всё же оборотень. Трудно сказать, услышал ли он перемещение «рукотворных монстров», или почувствовал их каким иным образом, но первый этап поисков был завершён. Теперь предстоял, наверное, самый трудный момент их похода — избежать схватки с «эксклюзивным оружием» Волков. Момент истины, если можно было так выразиться. Греф жестом дал команду остановиться и замереть. Воины послушались, но с одним дополнением — они тут же взяли оружие наизготовку. «Толку тут будет от вас, если что‑то пойдет не так. Только мешать будете», — подумал оборотень, но вслух ничего не сказал. Он и сам не знал, что делать.

Проблема разрешилась сама–собой, причём довольно неожиданным образом. Как только первая смертоносная тварь оказалась перед ними, вперед вышла Язима. Трое её спутником буквально опешили от неожиданности и не успели ничего предпринять. Безоружная женщина без тени сомнения направилась к злобно рычащему монстру, вытянув перед собой руку с амулетом. «Когда она и успела‑то снять его с шеи?» — мелькнуло в сознании Грефа, который приготовился трансформироваться и сейчас буквально силой удерживал себя в обличии человека. Тагон и Бугра только и могли, что крепче сжимать оружие и напряженно оглядываться по сторонам.

Монстр зарычал, потом шумно втянул воздух, словно принюхивался. Раз, другой, третий. Потом интенсивность его рычания снизилась до уровня ворчания. Греф подумал, что так выражают свое недовольство дворовые псы, когда их раздражают действия хозяев, но проявлять агрессию при этом нельзя. После этого Язима спокойно повернулась к нему спиной и зашагала обратно к своему спасителю и его соплеменникам.

Появившиеся чуть позже из тьмы ещё два монстра уже не выглядели агрессивными. Они тоже несколько раз шумно втянули воздух, после чего расположились в стороне от первого сородича. Они образовали почти правильный треугольник, в центре которого оказался Греф со спутниками. Твари явно приготовились сторожить их, словно получили условный сигнал от своих повелителей. Оставалось только ждать.

Ожидание, впрочем, не затянулось надолго. Послышались шаги нескольких человек, и возле первого монстра из тьмы появились фигуры вооружённых людей. Возглавлял эту процессию жилистый мужчина лет сорока, одетый в просторную хламиду из волчих шкур. На его голове возлежал довольно искусно сделанный шлем из волчьего же черепа и шкуры. Правда, Грефа несколько удивили размеры черепа: получалось, что волк был куда крупнее стандартного, если так можно выразиться. Обилие клыков на хламиде, а также ожерелье и браслеты из того же материала, на этом фоне выглядело уже просто мелочью. Дополняло облик незнакомца простое копье с широким наконечником, размеры которого в принципе позволяли наносить кроме колющих, также режущие и рубящие удары. Древко было отполировано частым употреблением. Впечатление этот человек производил довольно внушительное.

— Соплеменница пришла вместе с врагами, — вместо приветствия констатировал мужчина, оглядев окруженный монстрами крохотный отряд.

— Они спасли меня от Убийц, шаман, — заговорила Язима, — Здесь нет врагов. Сейчас нет.

— Сейчас Убийцы примирили наши племена — это правда. Но скоро они улетят, и вражда вернётся. Так было и будет, женщина.

— Было — да. Будет — может нет, — вмешался в разговор Греф, который решил не затягивать с главным вопросом, поскольку стало понятно, что к ним пришёл кто‑то действительно важный.

Шаман внимательно посмотрел на него.

— Я уже видел тебя. Ты изменился. Когда тебя привели в наш лагерь, ты был связан, но говорил свободно. Сейчас ты свободен, но слова даются нелегко.

Повисла тишина, прерываемая только громким сопением троих монстров да звуками предрассветного леса.

— Он спас меня от Убийц, шаман, — снова заговорила Язима, особо выделив первое слово.

— Быть по сему. Тогда сейчас ему нечего боятся. Он и воины уйдут живыми и свободными.

— Он хочет говорить с тобой и вождём. У него предложение, — женщина на мгновение замолчала, но потом поправилась, — У них предложение.

— Он будет говорить от имени всего племени Лесных Быков?

— Всего — нет. Часть. Говорить от воины и шаманы.

Снова повисла тишина.

— Они говорят правду? — обратился шаман к Тагору.

— Ни слова лжи, — ответил ему тот, а Бугра кивнул в подтверждение.

— Необычных вождей выбираю себе Быки в эти тяжёлые времена. Что же, скоро рассвет. Нам лучше укрыться от злых глаз с неба. Идите за нами.

После этого он повернулся и зашагал в темень, совершенно не заботясь, идут за ним остальные или нет.

Странная в итоге получилась процессия. Впереди всех уверенно шагал одетый в шкуры шаман. За ним следовали то ли гости, то ли пленники, окружённые со всех сторон воинами Волков. Ну а по бокам и позади на некотором расстоянии от людей передвигались притихшие смертоносные твари. Соплеменники Грефа всё же убрали оружие, положившись, по всей видимости, на волю Предков и своего временного вождя. Дескать, ты нас сюда завел — ты и выпутывайся, а сила тут уже ничего не решит. Оно и верно.

Язима, собранная и решительная, шагала рядом с Грефом. Казалось, что горечь утраты всех близких, которая ещё недавно буквально сжигала ей изнутри, сменилась чем‑то иным. И это новое не обещало убийцам её родных ничего, кроме как можно большего проблем. Во всяком случае, пока она держала соё обещание и по мере сил помогала людям чужого племени. Греф искренне надеялся, что так будет продолжаться и дальше. По крайней мере, это крайне необходимо до тех пор, пока он не сумеет найти общий язык с этим колоритным шаманом. А это, по всей видимости, обещало непростой задачей.

«Знатный дядька», — думал оборотень, — «Да ещё и себе на уме. Определённо говорит куда меньше, чем знает и понимает. И про мою вторую натуру только намекнул, так чтобы воины ничего не заподозрили. С таким надо держать ухо востро и быть готовым к любым неожиданностям. Только бы до драки не дошло — парней жалко. Да и мне дадут ли уйти — вопрос».

Идти пришлось не очень долго. Примерно минут через пятнадцать деревья начали тесниться, образуя почти сплошной частокол стволов. В эти предрассветные часы под плотным сводом ветвей царила кромешная тьма. Впрочем, на скорость передвижения воинов племени Волка это обстоятельство почти не повлияло. Греф сделал вывод, что магические отвары, или ещё какие приёмы, позволяющие добиться эффекта «ночное видение», не были эксклюзивным изобретением шаманов его племени. Значит, часть знаний, касающихся магического аспекта жизни, то ли общие для всех племён, то ли вообще универсальные. То же ведь немаловажный вопрос. Если знания общие доя людских сообществ, то это свидетельство того, что в прошлом племена были куда дружнее. Или вообще племён не было, а существовал один народ. Греф быстренько прокрутил это мысль и отбросил — маловероятно. Скорее всего, народов было несколько. Всё же каннибалы–хиддим внешне немного отличались от Быков и Волков. Вроде, доказать или опровергнуть это предположение можно только проанализировав языки. По крайней мере, что‑то такое Греф помнил из прошлой жизни. Но у него нет ни соответствующих знаний в этой области, ни времени этим заниматься.

А вот если принципы магии универсальны для всех разумных в этом мире, то в таком случае остроухие выигрывают только за счёт большего количества накопленных знаний. И если это действительно так, то отставание людей в этой сфере нужно срочно сокращать. В идеале его нужно вообще ликвидировать, но это вряд ли получится сделать быстро.

Пока Греф размышлял над этими вопросами, их небольшой отряд достиг конечной цели своего похода. И здесь не обошлось без магических приёмов и «помощи духов леса». Ничем иным нельзя было объяснить полную незаметность стоянки почти сотни человек с расстояния нескольких шагов. И пусть костры были совсем крохотными, не увидеть в ночной тьме отблеска языков пламени на столь незначительной дистанции… Нет, тут однозначно чувствовалась работа шаманов. Причём не молодых одарённых, а уже опытных знатоков своего дела. «Дело мастера боится», — всплыла в сознании бывшего землянина поговорка. «Да», — подумал Греф, — «В любом, абсолютно любом деле нужен опыт. А кузнечное это ремесло или магия — нет никакой разницы».

Чужаков встретили настороженно — это читалось во взглядах. Однако никто из бодрствующих обитателей этого лесного убежища даже звука удивления не выдал, не говоря уже о вопросах идущему впереди шаману. Молчали и сопровождающие «гостей» воины. А вот монстры отстали и буквально растворились в густых тенях, словно им отдали какой‑то беззвучный приказ. Впрочем, им могли и раньше запретить появляться на стоянке. Греф это заметил в самый последний момент, да и только благодаря своим новым способностям. Тагор и Бугра, по всей видимости, даже и знали присутствии оборотней рядом с отрядом, настолько бесшумно те передвигались.

Шаман провёл Грефа и Язиму к одному из костров, жестом отослав всех остальных прочь. Тагор и Бугра вынуждены были довольствоваться обществом воинов племени Волка за другим костром, который, впрочем, находился не так уж и далеко. Это позволяло им и Грефу не терять друг–друга из вида. Словно по мановению волшебной палочки рядом с кострами материализовались несколько женщин с нехитрыми угощениями. Но задерживаться они не стали, и разложив пищу на примитивные столовые приборы, тут же упорхнули подальше от мужчин.

— Сегодня вы гости. Подкрепитесь после нелегкого пути, — пригласил Грефа шаман, и первым попробовал пищу.

То же самое происходило и за другим костром. Волки словно демонстрировали чужакам, что пища не отравлена. Голода Греф не чувствовал, но и обидеть хозяина отказом не решился. Он тоже оправил в рот несколько небольших кусочков запечённых кореньев и мяса. Тагор и Бугра проделали то же самое, подтверждая правильность принятого оборотнем решения. А вот Язима взялась за еду с явным аппетитом. Впрочем, если вспомнить, что она пару суток толком и не ела после пережитого потрясения, то ничего удивительного в этом не было. Организм требовал пищи, вот она и насыщалась.

Пока продолжалась эта необычная трапеза, шаман молчал. Воины за другим костром, правда, завели неспешную беседу в полголоса. Но разговор, по всей видимости, ни о чём серьёзном не вёлся и был всего лишь ещё одной данью вежливости. Тонкий слух позволил Грефу разобрать, что спрашивали его соплеменников об охоте и тому подобных вещах. Хозяин их «стола» сосредоточился на разглядывании чего‑то одному ему видимого в крохотных язычках пламени, которые плясали на прогоревших поленьях. Лишь изредка он не глядя протягивал руку в сторону пищи и брал очередной кусочек, ни разу при этом не ошибаясь и не промахиваясь.

— Как это произошло? — спросил шаман Язиму, когда та насытилась.

Вопрос был несколько расплывчатый. Непонятно было, что именно интересовало вопрошающего: гибель соплеменников, или же он спрашивал о спасении самой женщины. Но та начала рассказ именно с нападения Крылатых Убийц на лагерь её клана. Каким‑то отстранённым голосом почти один в один повторила она свой рассказ, который рассказывала Коргару. Единственное, что она опустила — это подробности своего спасения.

Рассказ Язимы был выслушан в полном молчании. Её ни разу не перебили и не задали ни одного дополнительного вопроса. Когда повествование женщины было окончено, шаман обратил свой взгляд на виновника этой встречи.

— У тебя ведь есть что сказать по поводу услышанного?

— Да. Но говорить о прошлом потом. Сейчас я хочу говорить о другом.

— Отойди к своим спутникам, женщина, — негромко, но властно приказал этот, по всей видимости, глава отряда.

Приказ был исполнен немедленно. Греф пожалел, что у него так и не появилось возможности задать Язиме хотя бы пару вопросов о личности собеседника. Та точно знала, кто их встретил — это было видно по её поведению. Но теперь оставалось надеяться только на свою интуицию и везение. «Если выкручусь в этот раз, то никогда более не оправлюсь на переговоры без предварительной подготовки. Предки, Боги, Стихии или кто там есть на верху — беру Вас в свидетели», — мысленно дал себе зарок Греф.

— Моё имя — Узгул, — назвался наконец человек в одежде из шкур.

— Греф, — оборотень слегка ударил себя по груди.

— Мы сейчас можем говорить — нас не услышат.

— Хорошо. Я говорить.

— Тебе стали плохо даваться слова, но ты сохранил разум. Прежде, чем мы обсудим предложение твоего племени, я хочу знать, что произошло с тобой в ту ночь на алтаре. Это важно.

— Ты знать, — Греф попытался использовать свою далёкую от совершенства речь, что бы уйти от ответа.

— На тебе ритуальные шрамы. И в моих глазах ты выглядишь не совсем человеком. Воины этого не видят, но мой взгляд простирается куда дальше. Я должен, — шаман сделал ударение на втором слове, — знать с кем веду разговор.

— Я — человек, — кратко ответил Греф.

— Хорошо. Тот ли ты человек, которого вели к алтарю?

— Ритуал изменить меня. Но я — человек.

— Много поколений шаманы нашего племени проводят ритуал превращения, помещая дух зверя в тела пленных. Эти создания защищают наших людей и нападают на вражеские поселения. Предания гласят, что только дважды ритуал был проведен неверно, и оба раза племя Волка было вынуждено сражаться с ужасными злобными созданиями. Они не знали ничего, кроме жажды крови и убивали всё на своём пути. Эти ошибки стоили жизней многих воинов и шаманов. Недавно такое случилось в третий раз, но пока всё обошлось малой кровью. И вот я, шаман Узгул, сижу за одним костром и разговариваю с существом, с которым, согласно преданиям, должен сражаться. И я должен знать, почему так случилось.

— Я не знать, что говорить. Спрашивай, шаман. Я отвечать.

— Хорошо. Ты не стал убивать всех воинов у алтаря. Почему?

— Я не хотеть убивать. Хотеть уходить. Они не пускать. Хотеть убить меня. Я не хотеть умирать. Я сражаться и уходить. Зачем убивать всех? Я уходить. Они не ходить за мной. Не нужно убивать. Зачем убивать?

Шаман внимательно смотрел в лицо оборотню, словно отыскивая в нем что‑то, невидимое обычным взглядом. Результат видимо его удовлетворил, поскольку он одобрительно кивнул головой, после того, как Греф замолчал.

— Хорошо. Я не увидел лжи в твоих словах. Нет её и в твоих мыслях. Ты не хочешь говорить о некоторых вещах, но у каждого есть секреты. Но ты не желаешь зла моим людям — я это вижу. Поэтому я готов выслушать тебя.

Греф мысленно вздохнул с облегчением. Собеседник попался непростой, но далеко не глупый. И главное — он не был похож на фанатика борьбы с другими племенами до победного конца. С таким вполне можно было попробовать договориться о совместных действиях против общего врага. Греф решил, что в данном случае лучшей дипломатией будет правда, а краткость — сестра таланта.

— Твои люди погибать. Их убивать Крылатые Убийцы. Они убивать людей всех племен. Они твой враг. Они мой враг. Они враг людей. Зачем нам сражаться с тобой? У нас есть враг. Я буду сражаться с врагом. Ты будешь сражаться? Я хочу, чтобы ты и я сражаться вместе. Наши воины должны сражаться вместе. Тогда мы победить. Я говорить. Что ты сказать мне?

Грефу таки удалось нарушить невозмутимость шамана Узгула. Глаза собеседника даже расширись от удивления. Ещё бы — не каждый день тебе враги предлагают тебе мир и союз против общего врага. Да ещё и против какого врага! Сама мысль направить своё оружие против Крылатых Убийц была для людей этого мира чем‑то запретным, крамольным и даже греховным. Особенно для шаманов, которым по долгу службы полагалось искоренять подобные мысли в головах своих соплеменников.

Угрул помолчал пару минут, прежде чем ответил Грефу.

— Предания не врут, — наконец заговорил он, — Каждый раз, когда ритуал превращения нарушался, проливалось много крови. Ты не стал убивать моих соплеменников сам — это правда. Но твои поступки грозят навлечь на нас гнев очень могущественного врага. Крылатые Убийцы за каждую каплю крови своих соплеменников проливали целые реки крови людей. Каждый из нас мечтал уничтожить всех Крылатых Убийц, но это невозможно сделать.

— Можно, — отрезал Греф, — Они тоже умирать. Их можно убивать.

— Ты… — Угрул даже задохнулся от волнения, — Ты убил?

— Да. Я убивать один из враг. Я спасть женщина. Он убивать ребёнка. Я убивать его.

Теперь шаман даже побледнел.

— Помоги нам Предки! Ты обрёк нас всех на гибель! Надо немедленно уходить отсюда.

— Убегать? Дождь кончаться — Убийцы снова летать. Далеко ты убегать? Зачем убегать? Если Убийцы тебя находить и убивать — зачем убегать? Возьми оружие и сражайся. Лучше умереть воин, чем трус. Я буду сражаться. Мои соплеменники сражаться. Ты можешь бояться и убегать. Смерть найти тебя.

Теперь шаман Волков разозлился. Его глаза превратились в две щёлки, на скулах заиграли желваки, а кулаки сжались так, что костяшки побледнели.

— Ты обвиняешь меня в трусости? — едва ли не прошипел он, — Ни я, ни мои воины ещё никогда не бежали от врага, которого можно поразить копьём или стрелой. Сколько твоих соплеменников не вернулось из наших лесов? Тебе нужно сейчас напомнить об этом?

— Ты пугать меня? — усмехнулся Греф, намеренно продолжая злить собеседника, — Я сражаться с Убийцей, а ты бежать от него.

— Я не боюсь умереть, — чеканя каждое слово, отрезал Угрул, — Я готов сражаться даже с Убийцами. Но я должен думать не о себе. Я должен думать о племени. Ты же обрекаешь всех на смерть. Все, кто бросал вызов Крылатым Убийцам, ушли к Предкам. Теперь из‑за тебя стропа в Страну Предков уже протянулась к нашим селениям.

— Но ты ещё жив. Убей врага и спаси людей. Врага можно убить — я делать это. Убийца и его зверь умирать, и я брать его оружие. Ты ещё успеть уйти к Предкам. Покажи тропу к ним Убийцам — пусть они идти туда.

Повисла напряжённая тишина. Греф внимательно смотрел за каждым движением, каждым взглядом своего собеседника. Сейчас решалось, будут Волки сражаться вместе с его соплеменниками против общего врага, или же его замыслы так и останутся несбыточной мечтой. Ему удалось «прижать» шамана «к стене», но к сожалению у того все ещё оставался выбор. Теперь всё зависело от тог, решит ли Угрул ухватиться за последнюю надежду спастись бегством, или же действительно вспомнит о том, что воину больше подобает умереть в сражении. Нужно было подтолкнуть собеседника к нужному решению, и Греф решился озвучить свой последний аргумент.

— Убийц мало.

— Предки лишили тебя рассудка: если мы нападём на этих, то прилети ещё больше. Намного больше.

— Не прилетать. Там, — рука Грефа указала на юг, — случиться плохо. Убийцы сейчас иметь враг. Сильный враг. Их воины не прилетать. Я знаю.

— Что ты можешь знать? И откуда? Я тоже чувствовал, что что‑то случилось, но Предки так и не открыли мне эту тайну.

— Я знать, — Греф сжал амулет у себя на груди, — Скалы говорить мне. Я не знать что случиться. Но знать, что это плохо. Потом шаман говорить, что Духи Разрушения находить путь сюда.

— Шаман? — переспросил Угрул, — Кто из ваших шаманов может знать то, что не ведомо мне? Кого это Предки удостоили подобной чести?

— Мне говорить Слепой Буддар.

Снова на несколько секунд повисла тишина. Очевидно, что Слепой Буддар был известен и за пределами своего племени, поскольку недоверие на лице Угрула сменилась настороженностью.

— Я слышал об этом пророке вашего племени. Говорят, что его пророчествам следует доверять. Если он действительно говорил с тобой, то он где‑то недалеко. Это так?

— Нет. Слепой Буддар здесь нет. Он говорить со мной в Стране Теней.

— Страна Теней? Ты говоришь, что побывал в Стране Предков и вернулся оттуда? Это под силу не каждому шаману. Что ты видел?

— Лес. Густой туман. Туман светиться. Я слышать звери и птицы. Я идти и найти Слепого Буддара. Мы говорить. Потом он уходить. Я очень хотеть обратно и идти в туман. Проснуться здесь. Так было. Я не врать.

— Да, ты говоришь правду. И от этого я ещё больше боюсь за судьбу своих людей. Если Духи разрушения отыскали путь в наш мир то… Что же, тогда действительно, может быть, моим людям лучше умереть сейчас от рук Крылатых Убийц, чем дожить до тех дней, когда начнут умирать деревья.

— Ты говорить о смерть. Зачем?

— Тогда поговорим о живых. Что ты предлагаешь?

— Объединятся. Волки и Быки. Воины — вместе. Шаманы — вместе. Думать — вместе. Хорошо думать. Потом сражаться вместе. Крылатые Убийцы умирать. Мы жить. Говорить ты. Что сказать ты?

— Что я могу сказать? — Угрул был мрачен, как грозовая туча, — Ты уже все решил за нас. Ты не оставил нам выбора. Мы все уже и так мертвы. Когда кончиться дождь, сюда прилет много Крылатых Убийц. Они не успокоятся, пока не отыщут всех людей в этих лесах. Ты же знаешь, что они с нами сделают? Знаешь. Тогда о чём тут говорить? Нам в любом случае предстоит сражаться с ними. Раз уж есть такая возможность, то я согласен забрать с собой в Страну Предков столько Крылатых Убийц, сколько получиться. Но я всё равно не понимаю, как нам сражаться с этим врагом?

— Собирать воины и шаманы. Собирать такой твой зверь, — Греф неопределённо указал рукой на окружающий лагерь лес, но собеседник его понял и утвердительно кивнул головой, — Ждать здесь. Я приходить завтра. Мы говорить. Мы думать, решать, а потом ходить и убивать врага.

— Значит, — уточнил Угрул, — ты хочешь сражаться с Убийцами через два или три дня?

— День. Два. Три — много. Дождь кончаться — Убийцы летать. Плохо. Нет. Нужно сражаться в дождь.

— Хорошо. Я отправлю женщин и детей в другие лагеря и соберу здесь воинов, шаманов и оборотней. Соберу всех, кого смогу. Мы будем ждать тебя. Тогда и обсудим, как будем атаковать врага.

— Хорошо. Сейчас я уходить. Возвращаться завтра. Тогда ты говорить и уже не отказаться от своих слов.

— Я уже сказал свое слово. И я буду сражаться с Убийцами рядом с тобой, даже если мне придется делать это одному.

— Я верить тебе.

Греф встал, давая понять, что разговор окончен. Тагор и Бугра немедленно последовали его примеру. К удивлению Грефа, Язима не осталась с соплеменниками, а присоединилась к их крохотному отряду. Ургул, впрочем, на такое её поведение никак не прореагировал. Всё в том же порядке воины Волков проводили гостей к месту первой встречи, где и распрощались. Оборотней на этот раз поблизости не было.

Вскоре должно было взойти солнце, так что Греф, не теряя ни минуты, повёл своих спутников к убежищу отряда Коргара.

— Мы хоть не зря рисковали? — уже на ходу спросил оборотня Тагор.

— Они соглашаться. Завтра я приходить к ним, а потом мы вместе сражаться с Убийцами. Так говорить шаман Угрул.

— Да помогут нам Предки, — мрачно прокомментировал услышанную информацию Бугра, и Тагор кивнул ему головой в знак согласия.

Было видно, что эта новость словно подвела какую‑то невидимую черту в сознании соплеменников Грефа. Лица стали мрачными и решительными одновременно. В их эмоция отчётливо прослеживалась решимость и какая‑то обречённость. В отличие от воинов, Язима ни словом, ни жестом не выразила своих эмоций по поводу услышанных новостей. Однако Греф явственно ощущал то злое и радостное одновременно удовлетворение, которое охватило женщину после его слов. И кроме этого удовлетворения он ощущал нечто вроде восхищения по отношению к собственной персоне.

— Мы делать великое дело. Вместе. Теперь спешить, — решительно подвёл Греф черту возможным расспросам.

Вскоре небо начало сереть. Опять заморосил дождик, почти прекратившийся ночью. Где‑то вдалеке ударил раскат грома. Погода днём явно обещала снова удерживать остроухих чужаков на земле, и это радовало.

Греф остановился. Кто знает, сколько ещё продержится дождь? В любом случае времени немного. А ведь помимо договорённости о союзе с Волками, пускай пока и временном, надо было решить ещё одну не менее важную проблему. И лучше всего, если он займется этим сейчас и в одиночку.

— Идти к Коргару, — приказал он Тагору, — Я приходить потом. Один.

— Что я ему должен сказать?

— Я говорить с шаман Угрул. Он — сильный шаман. Он сражаться вместе с нами. Я думать — другие Волки слушать его и тоже сражаться.

— Это я знаю. Что я скажу ему о твоём отсутствие? Куда ты уходишь?

— Я ходить туда, — рука указала в сторону сгущающихся туч, — Враг там. Надо смотреть на лагерь Убийц. Надо думать, как их убивать. Потом я приходить и говорить Коргару. Потом мы думать. Идите — скоро светло.

Дожидаться, когда воины скроются за деревьями, Греф на этот раз не стал. Время таиться уже миновало. В считанные мгновения его тело изменилось, обретя самую подходящую для задуманного дела форму. Все три спутника оборотня испуганно отпрянули, когда на месте мужчины возникла смертельно–опасная зверюга — смесь человека и зверя, покрытая белым мехом. Оборотень легонько рыкнул на напряжённо застывших воинов, приводя их в чувство, после чего в несколько громадных прыжков исчез среди деревьев.

— О, Предки, помогите ему и нам, — пробормотал Тагор, после чего скомандовал спутникам, — Пошли. У нас впереди ещё много шагов, а времени мало.

Он возглавил крохотную колону. Язима шагала следом за ним. Замыкал это шествие Бугра, старательно прислушивающийся к звукам леса.

Греф в полной мере воспользовался всеми преимуществами своей монстроподобной формы. Со всей доступной скоростью, где по земле, а где и по деревьям, он двигался в сторону периодически вспыхивающих молний и следующих за этим ударов грома. Именно там располагался лагерь Крылатых Убийц, которых Стихия Воздуха удерживала на земле.

В том, что странные капризы погоды связаны именно с действиями Стихий, Греф уже не сомневался ни капли. Ещё до сегодняшнего ночного похода он всё обдумал и выстроил одну логическую цепочку. События, происходящие на далёком юге, странные капризы погоды в здешних местах, совпавшие во времени с прилётом Крылатых Убийц, и даже предстоящее сражение с ними переплетались, словно нити одной верёвки. Точнее сказать, это было всего лишь несколько звеньев цепочки событий, происходящих в этом мире, и замыслы существ, которые формировали её, пока ещё были недоступны пониманию человеческого разума. Одно Греф осознал наверняка — он чем‑то важен для сородичей приютившей его скалы. И важность эта связанна именно с его нежеланием мирится со сложившейся ситуацией относительно человеческих сообществ. Почему‑то именно результат противостояния людей и остроухих должен был разрешить какую‑то проблему этого мира, а Стихий, судя по всему, явно устраивало поражение последних. Очень похоже на то, что люди сами того не ведая приобрели очень могущественных союзников. И Греф собирался в полной мере воспользоваться этим шансом. Другой такой возможности для воплощения его замыслов может и не представиться.

Однако одного лишения возможности Крылатых Убийц передвигаться по воздуху для победы в предстоящем сражении было всё же недостаточно. Греф уже примерно представлял себе и возможности шаманов людей, и темнокожих магов Крылатых Убийц. Если сравнить то, что он успел узнать, то результат складывался явно не в пользу людей. Кроме того воины остроухих были отлично обучены и вооружены. Так что добиться победы можно было либо очень большим перевесом в численности, либо надо было хитрить, искать слабые стороны обороны противника и придумывать неожиданные ходы.

Дождь то крепчал, то слабел по мере того, как Греф приближался к намеченной цели. Временами налетали самые настоящие шквалы, которые заставляли даже оборотня прятаться в первом попавшемся на глаза укрытии. Порывы ветра несли большое количество сломанных веток и сопровождались самыми настоящими водопадами дождя с небес. Светлый мех быстро промок, измазался в грязи и превратился в нечто совершенно неопределённого цвета. «По крайней мере, меня теперь куда труднее заметить», — утешил себя Греф.

Лагерь остроухих расположился одной из лесных полян. На этот раз это был пологий участок берега небольшого лесного озера, по какой‑то причине лишённый деревьев. Чужакам пришлось приспосабливаться к условиям местности — лагерь был растянут вдоль берега, а от того жилища офицеров–магов уже не были защищены палатками рядовых бойцов. Скорее всего, Крылатые Убийцы выбрали это место в спешке и в надежде на то, что дождь скоро прекратится. Теперь же для поддержания относительного комфорта, а главное для защиты от дождя своих летающих животных, магам приходилось удерживать над поляной некий защитный купол. Греф отчётливо рассмотрел то магическое творение: благодаря не желающему прекращаться дождю, купол был доступен даже простому человеческому глазу. Оборотень же видел слабое сияние, об которое разбивались капли воды. Разглядел, а если точнее, то почувствовал он также и слабо светящиеся линии по периметру лагеря. А главное — заметил отсутствие этих линий со стороны озера.

«Схалтурили подлецы», — злобно обрадовался Греф этому открытию, ощущая, как в его сознании зарождается пока ещё смутный план атаки, — «Схалтурили или поленились. Нам это не важно. За такое грех не наказать. А я грешить не стану, да и другим не дам. Не имею права».

Но если маги допустили промах в своей работе, то охрана свое дело знала отлично. Караулы были выставлены по всему периметру, в том числе и на песчаном берегу водоёма. Это несколько понизило градус ликования Грефа. Следовало хорошенько подумать над тем, каким образом нейтрализовать охрану. Убить? А как? Вряд ли получится убить одновременно несколько хорошо подготовленных и экипированных воинов, которые отлично знают своё дело. Но нейтрализовать их хотя бы на время необходимо.

Пристроившись в развилке одного из могучих стволов и прижавшись к мокрой коре, Греф замер и стал наблюдать за жизнью лагеря. Лишь благодаря непогоде ему удалось приблизиться к противнику так близко в светлое время суток и занять такой удобный наблюдательный пункт. Правда, пришлось старательно не обращать внимания на стекающие по мокрому меху струйки воды и на пронизывающие порывы ветра, но всё имеет свою цену. А сейчас была важна каждая мелочь из распорядка жизни этого временного пристанища врага. Любая пропущенная им деталь грозила обернуться не только большой кровью, но и полным провалом задуманного. А ошибиться он не имел права. Случись сейчас поражение — и планы изменить жизнь людей в этом мире можно спокойно хоронить. Ну, по крайней мере, ему так точно. И что тогда? Как поведут себя Стихии? Не говоря уже о возможной мести со стороны Крылатых Убийц и призрачной угрозы от Духов Разрушения. А ведь Угрул к сообщению об этих непонятных Духах отнёсся очень серьёзно. Нет, ошибаться сейчас было никак нельзя. Потому и всматривался оборотень сквозь завесу дождя в жизнь лагеря, игнорируя сырость и холод.

Только ближе к полудню Греф наконец счёл, что увидел достаточно, после чего аккуратно покинул свой пост. Смутные догадки и предположения наконец‑то начали приобретать черты более–менее осмысленного плана. Для окончательного принятия решения требовалось уточнить ещё несколько моментов, но уже сейчас оборотень не сомневался в реальности задуманного. Он знал, как можно уничтожить этот отряд Крылатых Убийц. Он нашёл слабые места в организации охраны их лагеря.

Однако теперь мысль заработала на перспективу, начиная искать ответы на не менее вопрос: «А что будет потом, после сражения?» Вне всяких сомнений, дальше и самому Грефу, и всем тем, кто решит его поддержать, предстояла борьба. У людей этого мира пока не существовало необходимого термина, но ему он был известен — политика. В том числе и война. И начинать готовиться к предстоящей войне требовалось немедленно. Уже сейчас Греф был готов с уверенность назвать двух врагов — Крылатые Убийцы и Духи Разрушения. И для успешных сражений с ними одной храбрости воинов людских племён недостаточно. Надеяться на постоянную помощь со стороны Стихий? Нет, он не был настолько наивен. Без сомнений, эти могущественные и загадочные сущности преследовали свою, одним только им и известную цель. Какую именно? Об этом можно было догадываться, хотя на данный момент у него не было ни малейшего предположения в каком именно направлении нужно строить свои догадки. И Греф не был уверен, что их замыслы предусматривали право людей на достойное существование. Скорее даже на оборот. В лучшем случае, сородичам его памятной собеседницы было наплевать на судьбу человечества этого мира. А в худшем? Ведь вполне возможен вариант, что их цель — это мир без всех этих суетливых и непредсказуемых смертных рас. Ведь они не нуждаются в поклонении им и обожествлении — они сами по себе. Об этом ему сказали прямым текстом. Так что после периода помощи вполне может наступить период если не противодействия, то, как минимум, забвения. Как поговаривали в его прошлой жизни: «Мавр сделал свое дело — мавр может удалиться». И хорошо, если в роли мавра окажется только он один. А если эту роль распишут на всё человечество? Лишённые и поддержки и не успевшие подготовиться племена будут обречены. Те же Крылатые Убийцы, движимые местью, пройдутся по всех этих лесах, без особых проблем вырезая разрозненные людские поселения на корню. Если сумеют разобраться со своими собственными проблемами. А о возможностях Духов Разрушения нет даже малейшего представления. Во всяком случае, они ничуть не слабее остроухих, если верить словам шаманов.

Кое–какие мысли по поводу того, как подготовиться к решению предстоящих проблем у Грефа возникли уже сейчас. Но пока его намерения совпадают с замыслами этих могущественных существ, пусть всё идет своим чередом. А сейчас было необходимо удостовериться в том, что в окрестных лесах имеется в наличии ключ к победе над этим отрядом Крылатых Убийц. Этот ключ требовалось отыскать, и только потом отправляться в лагерь Коргара для изложения и подробного обсуждения возникшего в его голове плана. А потом ещё предстояла повторная встреча с Волками. И только после неё можно будет разработать и утвердить окончательный вариант сценария грядущего сражения. Первого за огромную череду веков сражения между людьми и остроухими, в котором именно люди будут выступать в роли атакующей стороны, а их противники — жертвами.

Оборотень мотался по мокрым лесам и рощам почти до самого вечера. И только когда прячущееся за серыми дождевыми облаками солнце начало приближаться к горизонту, он помчался в сторону пещерного убежища. Теперь он было полностью готов к общению с вождями воинов и шаманами. Он был готов утверждать, что они могут уничтожить, и уничтожат, этот отряд Крылатых Убийц. Даже если Волки не поддержат их, а шаман Угрул откажется от своего слова, его соплеменники вполне могут справиться с этой задачей и сами. Большей кровью — это да. Но они справятся. Греф в этом не сомневался. Хотя всё же лучше, что бы крови людей пролилось как можно меньше.

Дорога к лагерю Коргара показалась Грефу почти прогулкой. Благодаря вмешательству Стихий самые опасные противники были вынуждены покинуть небо, а на земле он не опасался никого. По мере удаления от лагеря остроухих постепенно утихал и дождь, хотя так и не прекратился полностью. Но даже такое улучшение погоды позволило оборотню отыскать и убить молодого оленя. В пещерах скоро должно было прибавиться едоков, но охотиться людям пока было весьма затруднительно. Безусловно у отряда были запасы пищи, и голодать никому бы не пришлось, но… Впереди ещё было совет, на котором предстояло отстоять свои предложения. И Греф отчётливо понимал, что сейчас даже такая деталь, как забота о пропитании, повышала уровень доверия к нему и его словам. Нет, он притащил бы в пещеры тушу и в том случае, если бы соплеменники и не согласились поддержать его — ему это не составляло никаких проблем. Но сейчас такое проявление заботы о племени с его стороны выглядело и воспринималось совсем по–другому.

«Политика. Проклятая политика — она существует даже в этом мире. Ну что же, раз без и здесь неё никуда, то придётся мне заниматься и этим дерьмом», — подумал Греф и взвалил ещё дрожащую тушу себе на плечо.