Как жизнь без весны

Вера, 27 лет, Смоленск

За завтраком в ресторане сделали объявление о предстоящей новогодней программе. Те постояльцы, которые хотели присутствовать на вечеринке, должны был заранее забронировать столик на вечер, доплатив какую-то символическую сумму за особое праздничное меню.

– Сплошное вымогательство! – возмутился глава того самого противного семейства соотечественников, за которым Вера с Мишкой наблюдали накануне. К несчастью, именно в это утро они оказались за одним столиком, и семейка успела уже изрядно заколебать их. Сынок, как обычно, нудно канючил, что не хочет есть, а папаша с жаром убеждал его, что «кушать надо, ведь всё включено». Что касается матери, то она опять вышла к завтраку на шпильках и в вечернем туалете, снисходительно поглядывая на Веру, одетую в джинсы с футболкой и совершенно не накрашенную.

– Почему же вымогательство? – вежливо осведомился Мишка, поскольку гневную тираду сосед по столу произнёс, словно ища у них поддержки. – Это нормально, что за праздник надо платить… Если вы не хотите в этом участвовать – никто же насильно не тянет, верно?

– Да какой там праздник, – фыркнул он презрительно. – Дурно танцующая арабка да какие-нибудь дешёвые фокусы – они это называют новогодней программой? Хотя, конечно, тому, кто в жизни не ел ничего слаще морковки, это и может показаться приличным шоу… Ребята, а вы сами-то откуда будете?

– Из Смоленска, – назвал Мишка новое место жительства, нарочно не упоминая их родной город – культурную столицу.

– Ну-у-у, Смоленск, – насмешливо протянул мужчина. – Мы-то с Москвы. Вам, провинциалам, наверное, и правда всё нравится.

– Ах, ну если «с Москвы»… – с преувеличенным уважением протянул Мишка.

– Кстати, дорогой, – обратилась к нему Вера, желая разрядить потенциально взрывоопасную обстановку, – а мы сами-то будем участвовать в программе, или встретим Новый год где-нибудь вне отеля, своими силами?

– Можно выбраться в город и поужинать там, – пожал плечами Мишка. – Полагаю, нам в любом случае нигде не предложат аутентичного российского винегрета или холодца с хреном. Поэтому какая разница?

– Вы собираетесь ужинать в городе? – округлив глаза, спросила мать семейства. – Советую вам лучше остаться в отеле. Тут хотя бы европейская кухня. Тунисскую жратву даже в рот взять нельзя…

Вера скептическим взором окинула её тарелку, где предсказуемо лежали одинокий листик салата, ломтик огурца и жалкое колечко ананаса.

– А вы пробовали много блюд тунисской кухни? – кротко осведомилась она. Собеседница махнула рукой:

– Я вообще не пробовала, и не собираюсь – и так знаю! Всё ужасно острое и несъедобное.

Вера и Мишка переглянулись. Они-то с удовольствием пробовали страну «на вкус», экспериментируя с самыми знаменитыми национальными блюдами, и за пару дней уже успели отведать множество блюд, как то: кускус с курицей и овощами (Вере, кстати, действительно не понравилось – ну, крупа и крупа); местный чебурек – брик с яйцом, отварным картофелем, тунцом и зеленью; тунисский омлет ожжа с помидорами; запечённую на гриле барабульку с острым соусом харисса… Нынче вечером они собирались замахнуться на знаменитое национальное кушанье таджин в глиняном горшочке, поскольку одно описание уже сводило с ума: сочное мясо на косточках, тушёное в собственном соку с картошкой, помидорами, баклажанами и пряными травами.

– А мне понравилось, – заметила Вера миролюбиво.

– Нет, – соседка возмущённо помотала головой, – Тунис – это отстой! Не страна, а сплошное недоразумение. Больше сюда ни ногой… Уж лучше в Турцию или в Египет.

– Прямо-таки отстой? – Мишка пожал плечами.

– А то нет? – вступился глава семейства. – Выпечка в отеле плохая, анимация позорная… Море грязное, да и купаться нельзя. Скукотища! В общем, Тунис мне тоже категорически не нравится.

– Очень смелые выводы о стране в целом. А вы видели Тунис за пределами отеля? – тонко поддела его Вера. – Ездили куда-нибудь на экскурсии – например, в пустыню Сахару?

– Да вот ещё, дорого же! – отмахнулся папаша. – К тому же, неохота общаться с этими жуткими местными. У нас в отеле хотя бы европейские морды, а выйдешь на улицу – кругом одни вонючие грязные арабы.

– И арабки, – вставила его супруга, видимо, желающая посудачить на эту тему. – Местные тётки все в паранджах – что там прятать, я не понимаю, страшилки несусветные – ни лица, ни фигуры. А мужики здешние на иностранок так и пялятся, так и пристают, только что не лапают…

– Понятно, – со вздохом подытожил Мишка. – Экскурсии вы не берёте – дорого. За пределы отеля не выходите – страшно. Местную еду не едите – невкусно. Короче, страна вам категорически не понравилась…

Не заметив сарказма в его голосе, они закивали. Вера с Мишкой снова незаметно переглянулись и встали из-за стола.

– Мы наелись, приятного вам аппетита, – попрощались они с этой семейкой и поспешно покинули ресторан.

Они собирались вернуться в свой номер, чтобы подготовиться к предстоящей поездке в пустыню, но их внезапно окликнул служащий на ресепшне.

– Ваша экскурсия откладывается на пару дней, – сказал он извиняющимся тоном. – Если хотите, деньги вам сейчас же вернут.

– А что случилось? – удивился Мишка. Служащий погрустнел:

– Автобус с иностранными гражданами разбился сегодня утром. Почти все погибли… Сами понимаете, обстановка сейчас напряжённая, туристам рекомендуют пока воздержаться от любых поездок. Хотя бы на несколько дней.

– Какой ужас, – Вера поёжилась, будто бы от холода. – Людей жалко…

Расстроенные, они поднялись к себе. Вера не брала с собой телефон на завтрак, и сейчас, бросив мимолётный взгляд на дисплей мобильного, внезапно встревожилась: он показывал восемь пропущенных вызовов.

– Антон звонил, – сказала она Мишке, бледнея на глазах.

– Что ему надо? – он недоуменно посмотрел на Веру. Она лишь беспомощно пожала плечами. Звонок от бывшего мужа, прекрасно знающего, что она сейчас в Тунисе, не предвещал ничего хорошего. Это означало либо то, что со Стёпиком что-то случилось, либо…

Не успела она додумать, как мобильный затрезвонил снова.

– Опять он… – испугалась Вера. Мишка ободряюще кивнул ей:

– Так ответь, не бойся. Он тебя не съест.

– Да, Антон, – осторожно отозвалась она.

– Вера? – заполошно выкрикнул бывший муж. – Вера, это ты?

– Я… – отозвалась она с огромным недоумением.

– Слава Богу! – в голосе её всегда такого сдержанного, исполненного чувства собственного достоинства супруга слышалось нескрываемое облегчение, граничащее с истерикой.

– А что случилось?

– Да я в новостях увидел… – бестолково и путано заговорил он, – авария… жертвы… автобус всмятку… Четыре русских туриста, из них двое – пара, мужчина и женщина… Я тебе звоню, звоню, а ты… – он задохнулся собственным отчаянием.

– Я завтракала, – объяснила Вера и недоверчиво переспросила: – То есть, ты подумал, что мы были среди тех погибших россиян?

– А что я ещё мог подумать, – выдохнул Антон. – Если бы ты знала, как мне было страшно… Ты как?

– Я нормально, спасибо. Со мной всё в полном порядке.

– Очень рад. Правда, прямо камень с души упал. Ты, наверное, в роуминге? – спохватился Антон.

– Ничего страшного, у меня льготный тариф на входящие, – великодушно ответила она.

– Я тебе попозже кину денег на счёт. Извини, что напугал…

– Да не стоит, – изумилась Вера. – Всё хорошо, правда.

– Вы когда возвращаетесь?

– Через неделю.

– Может, хочешь поговорить со Стёпкой? – вдруг спросил он. У Веры остановилось сердце.

– Конечно, хочу, – ответила она, боясь дышать, чтобы не спугнуть его.

– Сейчас я передам ему трубку…

Через секунду Вера уже разговаривала с сыном, которого не видела целую вечность.

– Мамочка, когда ты приедешь? – спросил её малыш.

– Очень скоро, родной мой. Я ужасно соскучилась… – проговорила Вера, стараясь, чтобы не дрожал голос.

– Как ты думаешь, Дед Мороз подарит мне на Новый год железную дорогу? – серьёзно спросил Стёпа. – Я написал ему письмо.

– Думаю, подарит. Это же его работа, – уверенно отозвалась она, зная, что Антон всегда очень ответственно подходит к выбору подарков.

– А ещё я загадал – поскорее с тобой увидеться…

– И это Дед Мороз исполнит, обещаю, – Вера сглотнула ком в горле. – С наступающим, мой маленький. Я тебя очень люблю.

– Я тоже люблю тебя, мамочка…

Трубку снова взял Антон.

– Вера, я… – начал он, а затем решительно закончил: – В общем, ты можешь приезжать, когда захочешь. Имею в виду, чтобы увидеться со Стёпиком. Я не возражаю.

Вера чуть не задохнулась от захлестнувшего её с ног до головы счастья, но всё ещё боясь поверить.

– Что с тобой? – спросила она недоверчиво. – И главное – какую цену мне придётся заплатить?

– Ох, Вера, – вздохнул он. – Ну, считай, что я просто принял ситуацию такой, какая она есть. Вот и всё. Играть в тирана больше не буду.

– Спасибо… – прошептала Вера, уже практически плача. – Спасибо… Спасибо…

Закончив разговор, Вера поняла, что силы её полностью оставили. Она уселась прямо на пол и разревелась в голос.

– Что с тобой, детка? – перепугался Мишка, кидаясь к ней. – Что он тебе наговорил?

Вера посмотрела на него и выговорила, хохоча сквозь слёзы:

– Всё отлично! Не иначе, новогоднее чудо… Или у Антона поехала крыша… Короче, я больше не персона нон-грата для Стёпика, могу приехать и повидаться с ним в любое время, когда только захочу!

– Шутишь? – не поверил он, но уже догадываясь по её сияющим глазам, что такими вещами шутить она бы не стала. Вера торжественно поклялась, прижав руку к сердцу:

– Чи-чи! Дунат-дунат!

– Ту матрац, – выдохнул Мишка с облегчением, и, усаживаясь на полу рядом, крепко-крепко её обнял.

Тяжела и неказиста жизнь эстрадного артиста

Алекс, 25 лет, Москва

Выспаться утром снова не удалось. Накануне Алекс поздно вернулся из ресторана «Милый дом», где имел не очень длительную, но довольно душевную беседу с Марининой мамой. Дома его встретил Олег, который, согласно их договорённости, не ложился спать и ждал его возвращения. Алекс буквально валился с ног, но отказать другу в душевной беседе не смог.

Допивая остатки гоанского рома, парни поведали друг другу о своих проблемах в личной жизни. Олег не высказывал сожалений по поводу разрыва с Марианной – скорее, наоборот. Однако его крайне беспокоило, что экс-подруга, похоже, не собиралась его так просто отпускать. Тому свидетельствовали и постоянные звонки на его мобильный, и якобы случайно «оставленные» в его квартире вещи, и её попытки приехать к нему – даже несмотря на все заверения, что его не будет дома.

– Не могу же я вечно мыкаться по квартирам друзей, прячась от неё, – досадовал Олег. – Но Марьяшка стала меня так раздражать, что вынести её даже кратковременно – выше моих сил. Уходя – уходи, правильно? А она сама заварила эту кашу.

– Мой дом – твой дом, – великодушно махнул рукой Алекс, которого уже повело – не столько от алкоголя, сколько от усталости. – Живи тут, сколько потребуется.

– Спасибо, дружище, но у меня же есть своё жилище. И я не хочу, чтобы из-за какой-то настырной бабёнки мне пришлось играть в шпиона, скрываться, врать и изворачиваться.

Чтобы разрядить обстановку, Алекс наугад выудил из груды компакт-дисков один и включил его. Из колонок полилась приятная песня, исполняемая нежным женским голосом.

– Круто поёт, – заметил Олег мимоходом, отвлекшись на мгновение от своих насущных проблем. – Кто это?

– Понятия не имею, – Алекс равнодушно пожал плечами и перевёл взгляд на коробочку.

– «Элен и ребята», – зачитал он название коллектива и громко фыркнул. Однако Олег неожиданно воодушевился.

– Дай-ка мне!

Алекс протянул ему коробочку, и друг жадно в неё вцепился.

– Это любительский диск, – заметил он тут же, – да и обложка примитивная, просто распечатка на компьютере. «Элен и ребята», состав: Елена Дольникова, вокал, тексты, музыка… Слушай, кто такая эта Дольникова, почему я о ней ничего не знаю?

– Ах, да! – Алекс хлопнул себя по лбу. – Вспомнил, точно! Это студенческий коллектив из провинции, то ли Саратов, то ли Саранск, хрен его знает. Уже забыл. Я там гастролировал, а они играли на разогреве. Эта же Дольникова мне диск и подарила.

– Красивая? – заинтересовался Олег. Алекс виновато развёл руками:

– Клянусь, помню весьма приблизительно…

– Понятно. Значит, ничего особенного – ты бы запомнил, – вздохнул Олег, но тут же снова воодушевился:

– Да и чёрт с ней, с красотой-то! Голос какой великолепный, ты только послушай!

– Голос отличный, – согласился Алекс. – И песня вроде ничего.

В это время одна композиция закончилась, и полилась другая – не менее мелодичная и волнующая.

– Так она и песни ведь сама пишет, я правильно понимаю? – разволновался Олег.

– Ну да, раз там так написано… Да что с тобой? – удивился Алекс. – Ты прямо как принц из андерсеновской «Русалочки», который влюбился в голос незнакомки.

– Я и правда влюбился в её голос, но только в профессиональном смысле, балда, – отмахнулся Олег.

– Ты что, начал заниматься раскруткой юных певичек? – спросил Алекс недоумённо.

– Да нет же. У меня съёмки… Исторический сериал, сам знаешь. То, что поёт эта самая Дольникова – идеальный саундтрек к моей картине!

– Саундтрек? – Алекс присвистнул. – Уверен? Слишком это как-то… Опрометчиво.

– С ума сошёл? Да я переслушал уже тонны музыкального материала и забраковал их! Никакой опрометчивости, это именно то, что мне надо! Смотри-ка, тут на диске и контактные телефоны указаны. Я непременно позвоню этой самой Лене и предложу ей контракт!

Только заверения Алекса в том, что беспокоить незнакомую девушку – пусть даже с деловым предложением – в четыре часа утра не очень-то прилично, удержали Олега от немедленного звонка. Договорившись, что никуда эта Дольникова от них до завтра не денется, парни разбрелись по своим постелям: Алекс в спальне, а Олег в гостиной.

Эти несколько часов утреннего сна не принесли Алексу полного расслабления. Его мучили сумбурные обрывки каких-то сновидений, заставляя метаться по постели, то и дело просыпаясь. Едва же ему удалось покрепче задремать, как вломившийся в спальню Олег бесцеремонно нарушил сон друга, вытащив из-под его головы подушку.

– Ты что, спятил? – пробурчал Алекс недовольно, демонстративно отворачиваясь к стене. – У меня сегодня в кои-то веки выходной. Я хочу отоспаться.

– Позвонишь Дольниковой – и спи хоть до опупения, лодырь. А я не могу ждать, у меня сегодня ещё куча дел!

– Какой ещё Дол… А, ну да. Но с какой стати я должен ей звонить? – возмутился Алекс. – Тебе же это надо, номер есть – вперёд, зачем меня-то дёргать понапрасну…

– Неженка, и не дёрни его лишний раз, – фыркнул Олег. – Но я тут подумал, что звонить должен именно ты.

– Да почему же?

– Ну, согласись, неизвестный мужик, представившийся режиссёром, вызовет больше вопросов, чем уже знакомый этой певичке Алекс Воронков…

– Я хочу спать, – попытался было отбиться Алекс напоследок, но Олег был категоричен:

– Сначала позвони и договорись с ней о том, что она должна приехать в Москву! А то мне скоро убегать…

Слегка раздражённый, Алекс уселся на постели и набрал продиктованный другом номер.

– Что говорить-то? – спросил он уже более миролюбиво, настраиваясь на беседу с девушкой и автоматически включая своё привычное обаяние.

– Я тебе подскажу, – Олег махнул рукой и уселся рядом.

Закончив разговор к полному удовлетворению Олега, Алекс снова намылился было всхрапнуть, но назойливый друг опять растолкал его.

– Слушай, какой же ты до отвращения бодрый по утрам, – вздохнул Алекс со страдальческой гримасой. – Что на этот раз?

– Закрой за мной дверь, я ухожу! – пропел Олег хриплым цоевским голосом.

– Куда тебя несёт с ранья? – недовольно протянул Алекс.

– Да хочу навестить в больнице одну бабушку…

– У тебя есть бабушка?

– Да нет же, это не моя, она мне не родственница. Да и вообще мы с ней незнакомы.

– Тогда какого дьявола?

– Не ругайся. Отчего бы мне не помочь одинокой больной старушке?

– Так. Подожди, – Алес помотал головой. – Я не понимаю, это какая-то благотворительная акция? «Вспомним, как мы были тимуровцами» или что-то вроде того?

– Увы, должен тебя разочаровать – это мой собственный душевный порыв. Непонятный, к слову, даже мне самому… Ну всё, я умчался!

– Псих, – пробурчал Алекс, запирая за ним дверь.

Он вернулся в постель с твёрдым намерением поспать ещё немного, но в голову почему-то полезли незваные мысли о Марине. Алекс вспомнил, что ещё вчера утром она лежала здесь, рядом с ним, и казалось, что так будет продолжаться всегда.

«Интересно, передала ли уже Нюта дочке мой номер телефона?» – подумал он и покосился на часы. Скорее всего, пока нет. Нюта тоже, должно быть, вернулась домой поздно – она упоминала, что если ресторан заканчивает свою работу уж после закрытия метро, всех сотрудников развозит по домам служебная машина. Вероятно, когда Нюта приехала домой, Марина уже спала.

А утром? Что, если мать уходит на работу так рано, что даже не пересекается с дочкой по утрам?

«Не может быть, – заверил он себя. – Должны же они как-то общаться. Хотя бы изредка. Хотя, с таким-то графиком, да с новогодними банкетами, да с сотней порций оливье ежедневно…»

В приступе жалости ему внезапно захотелось сделать для отзывчивой поварихи что-нибудь приятное. Не корысти ради, а лишь для её удовольствия. Алекс размышлял недолго – подсознание услужливо подсунуло ему классную идею.

Не мешкая, он набрал номер Плющова. Фигурист откликнулся бодрым голосом – вероятно, в отличие от своего приятеля, он отлично выспался и был полон сил с раннего утра.

– Жорик, я хочу попросить тебя об огромном дружеском одолжении.

– Конечно, – откликнулся тот, впрочем, несколько озадаченно, поскольку прежде именно он просил Алекса об одолжениях, а не наоборот.

– Нужно отвезти букет цветов одной женщине. Сделаешь?

– Алекс, я для тебя на всё готов, приятель, но… почему именно я? Почему бы не доверить это дело курьеру? – спросил Жорик с недоумением. – Или там, в букете, будет ещё и бриллиантовое колье за сто тыщ баксов?

– Да нет, главная ценность этих цветов в том, что именно ты их доставишь.

– Не понял?

– Дама, которой цветы предназначены – твоя давняя фанатка. Да вспомни, ты вчера на моей кухне самолично автограф для неё писал!

– А, та самая милая девушка… Впрочем, автограф, кажется, был для её матери?

– Вот именно матери я и прошу тебя доставить букет.

– Ага, понятно – охмуряешь потенциальную тёщу? – подколол его Жорик.

– Иди ты, – фыркнул Алекс, но почему-то эта шутка показалась ему даже приятной. – Нет, серьёзно – сделаешь это для меня? Поверь, тебе это даже в удовольствие будет. Нюта – женщина душевная, тёплая…

– Да без проблем, какие вопросы, – легко согласился Жорик. – Отвезу, куда прикажешь, скажи только адрес.

День превратился в одно бесконечное тягомотное ожидание звонка. Марина не спешила объявляться, и Алекс не находил себе места, не зная, как толковать молчание: то ли как то, что Нюта ещё не передала дочери его номер, то ли как Маринино категорическое «нет»?

Он переживал, маялся, не мог себя заставить заняться ни одним делом, потому что всё валилось из рук. Когда время перевалило за полдень, он в буквальном смысле запаниковал: казалось, ещё вот-вот – и он потеряет Марину навсегда. «По ходу, я втюрился, – признался Алекс сам себе. – Влюбился». Раньше ему казалось, что он испугается этого слова, но теперь никакого страха не ощущал. Напротив – ему стало легче, что он обозначил своё чувство к Марине конкретным, честным словом. Медлить было нельзя, но что оставалось делать? Снова ехать в ресторан? Глупо, Марины там всё равно нет, а пробки в центре дикие, ещё застрянет в канун Нового года на улицах…

«Точно ведь! – вспомнил Алекс. – Сегодня тридцать первое декабря! А у меня в холодильнике мышь повесилась, и даже ёлки нет…»

Он тут же решил пройтись пешком до ближайшего супермаркета, закупиться жратвой и, возможно, приобрести хоть пару ёлочных веточек. Заодно и мозги проветрятся немного.

Алекс набросил куртку и спустился вниз. Открыв дверь подъезда, он сделал шаг вперёд и – нос к носу – столкнулся с… Мариной.

– Ты? – выговорил он, дурея от счастья.

– Я забыла у тебя свои перчатки, – сказала она без улыбки, строго глядя ему в лицо. Алекс с восторгом пожирал её глазами, осознавая, что соскучился за эти полтора суток просто нереально, и что она выглядит даже лучше, чем он её запомнил.

– Так и будешь молчать и улыбаться, как дурак? – усмехнулась она с иронией. Алекс опомнился.

– Прости меня, малыш, – выпалил он торопливо. – Я был дико неправ. Я – самая настоящая скотина.

– Ну что ж… Считай, что простила, – просто вздохнула Марина. – Миру мир.

Алекс несмело потянулся к ней, морально готовясь к самым различным вариантам развития событий: либо она влепит ему пощёчину, либо поощрит. Марина, к его радости, не отстранилась. Он с превеликим облегчением обнял её и крепко прижал к себе, вдыхая тонкий аромат её волос.

– Ты – самое чудесное чудо на свете, – прошептал он ей. – Правда-правда. Я чуть с ума не спятил, думая о том, что никогда тебя больше не увижу…

– Мама сказала мне, что ты и в самом деле переживаешь, – уютно уткнувшись носом в его грудь, отозвалась она. Алекс чуть отстранился и удивлённо взглянул на неё:

– То есть, она уже передала тебе мой телефон? Почему же ты сразу не позвонила, так долго молчала?

– Специально приехала без звонка, – беззаботно откликнулась она, – потому что загадала: если ты окажешься дома – значит, всё будет хорошо.

– А если бы ты меня не застала? – спросил он и сам испугался этой мысли.

– Если бы не застала… То и звонить бы не стала. Понимай, как хочешь. Такая вот женская логика, – хихикнула она.

– Какая же ты всё-таки ещё маленькая дурочка, – с нежностью проведя ладонью по её щеке, сказал он.

– А куда ты собрался? – спохватилась она вдруг. – Тебе нужно уходить?

– Да вот, вышел купить немного продуктов, праздник всё-таки, а у меня дома шаром покати… – сконфуженно объяснил он.

– Кстати, о празднике, – Марина приподняла пакет, который держала в руке, и показала Алексу. – Мама просила передать… Это её фирменные новогодние салатики.

– Ух ты, у меня будет самый настоящий Новый год! – возликовал Алекс, а затем, внезапно став серьёзным, спросил озабоченно:

– А ты? У тебя уже есть какие-то планы на новогоднюю ночь?

Марина пожала плечами.

– Ну, как сказать… Вообще-то я приглашена в компанию однокурсников, но пока ещё не решила, стоит идти или нет. Настроение не шибко тусовочное…

– А если я предложу в качестве альтернативы скучный вечер в моей компании?

– Неужели ты собирался встречать Новый год один дома? – не поверила Марина.

– Ну, я же тебе рассказывал… В последнее время у меня тоже не слишком-то тусовочное настроение, – признался Алекс. – К тому же, твоя компания мне предпочтительнее любой другой, – ввернул он комплимент.

– Хорошо, – легко и без всякого жеманства согласилась она. – Я не против.

– Ну, и чтобы два раза не вставать… – нервно произнёс Алекс, – скажи, есть ли у тебя загранпаспорт?

– Конечно, есть, а что?

– Послезавтра полетишь со мной в Доминикану?

– Послезавтра? – ахнула Марина. – Ты… ты сумасшедший, да? А как же виза? А билет на самолёт? Его ведь так просто не купишь.

– Там дают визы при въезде, это как раз вообще не проблема, – махнул он рукой. – А насчёт билетов… В бизнес-классе место точно должно быть. Но мы можем прямо сейчас подняться ко мне и забронировать тебе билет. При том условии, конечно, что ты скажешь «да».

Марина закусила нижнюю губу, размышляя.

– Надолго это? – спросила она наконец.

– Да на пару недель, всё равно же праздники, никто не работает и не учится… Или у тебя, может быть, сессия? – спохватился Алекс. Она отмахнулась:

– Сессия практически полностью закрыта, у меня «автоматы» по большинству экзаменов.

– Тогда что тебя останавливает? – удивился он. – Ты мне не доверяешь?

– Ну… Насколько можно доверять человеку, которого знаешь всего пару дней, – засмеялась Марина. – Однако, чего-чего, а чувства опасности ты мне не внушаешь.

– И на этом спасибо, – отозвался он растерянно, не зная, как это истолковать. Марина сжалилась:

– В общем, ладно! Если это не сиюминутная блажь, и ты действительно этого хочешь… правда, я до сих пор не могу понять, почему это для тебя так важно…

– Не надо анализировать, – Алекс снова притянул её к себе. – Просто… будь со мной. Всегда.

– Ты ненормальный, – выдохнула Марина. – Нет, серьёзно – ты абсолютно чокнутый. Но я согласна!

Пока смерть не разлучит нас

Олег, 33 года, Москва

Подъезжая к клинической больнице номер пятнадцать, Олег заранее настраивался на длительный бой с персоналом. Ну, в самом деле, почему в палату к тяжело больной старушке должны пускать какого-то постороннего мужика?

Однако всё оказалось гораздо проще, чем он нарисовал в своём воображении. Пряча в карман накрахмаленного белого халата денежную купюру, медсестричка кивком головы указала ему на худенькую девушку, которая прощалась в холле со своими родственниками:

– Ритуля вас проводит, они с тётей Нюсей в одной палате лежат.

Рита улыбнулась ему чуть смущённо и пригласила следовать за ней. Она была молодая и очень симпатичная, с толстой золотистой косой, с длинными пушистыми ресницами, вот только лицо и губы с синюшным оттенком выдавали в ней сердечницу.

– Как хорошо, что вы приехали, – простодушно сказала она Олегу, пока они шли по длинному больничному коридору. – К тёте Нюсе ведь никто не приходит, ей так одиноко… Вы ей кто?

– Да, собственно, никто, – тоже смущаясь, объяснил Олег. – Можно сказать, случайный знакомый. Я для неё неотложку вызвал, только она, скорее всего, этого не помнит.

– Всё равно вы молодец, – улыбнулась Рита. – Сейчас все так равнодушны к чужому горю…

Видно было, что идти ей тяжело. Пока они поднялись с первого этажа на второй, Рита дважды остановилась на передышку, виновато глядя на Олега, будто бы извиняясь за свою немощность.

– А вы здесь надолго? – спросил Олег сочувственно. Девушка привычно пожала плечами.

– Обследования, обследования… Сначала должны были оперировать, но врачи боятся. Операция тяжелая, могу не выдержать. Да и специалистов, которые взялись бы за это, в Москве не так много, не хотят рисковать. Вот и держат пока здесь… Новый год буду встречать в больничной палате, – она хмыкнула, впрочем, не особо расстроенно, а, скорее, покорившись судьбе.

– А если за границей прооперировать? Там есть отличные кардиохирурги… – начал было Олег, но наткнулся на её насмешливый взгляд.

– Так это – за границей… – протянула она таким тоном, словно речь шла о Марсе, и Олег понял, что сморозил глупость. Это в его системе координат регулярные выезды за рубеж являлись чем-то привычным и даже необходимым. Многие же его соотечественники даже не имели загранпаспортов, потому что у них не было ни малейшего шанса ими когда-либо воспользоваться.

Тетя Нюся удивилась появлению Олега, но, выслушав его сбивчивые объяснения («пожилой мужчина сказал, что вам плохо, и я вызвал врачей»), обрадовалась.

– Спасибо тебе, сынок, – благодарно прошелестела она с кровати, и сухая морщинистая ладошка взметнулась к лицу, чтобы смахнуть слезинку.

– Я вам тут это… Гостинцы принёс, – забубнил Олег, смущённый и расстроганный. – Вам ведь можно фрукты? Виноград, бананы…

– Я уж и забыла, когда в последний раз такое ела, – улыбнулась старушка. – Зачем же так тратиться…

– Пустяки, – сконфуженно пробормотал он.

– Так ты говоришь, какой-то мужчина сказал, что мне плохо с сердцем? – спохватилась тётя Нюся. – Кто же это мог быть?

– Ну, такой с виду… Дедушка, – сбивчиво принялся объяснять Олег. – Постарше вас. Одет прилично вроде. Имени я не спросил…

Он не стал упоминать, что незнакомец назвался мужем тёти Нюси, чтобы не пугать её и не сбивать с толку. Но та всё равно задумалась.

– Странно как-то. У меня и среди соседей-то стариков нет, в основном молодёжь…

– Да неважно! – махнул рукой Олег. – Спасибо ему, что успел вовремя…

Он просидел у тёти Нюси ещё немного, и в процессе беседы она прониклась к нему такой симпатией, что даже отдала ключи от квартиры и попросила на досуге заехать, полить цветочки.

– А не боитесь доверять ключи первому встречному? – пошутил Олег.

– Чего бояться, – развеселилась она от души. – Красть у меня всё равно нечего…

– Когда же вас выписывают? – спросил Олег.

Старушка махнула рукой:

– Ох, неделю ещё точно продержат. Если раньше не помру.

– Тётя Нюся! – возмутилась Рита с соседней кровати.

– Что, детка? Я уже старая… Это когда молодые умирают – ненормально. А нам, старикам, нечего долго землю топтать.

– Я буду приезжать к вам каждый день, – твёрдо пообещал Олег. – Буду привозить горячую еду…

– Не надо, что ты, Бог с тобой, сынок! – всполошилась она. – Не возись ты со мной, не стоит… Нас в больнице хорошо кормят.

– Куда уж там, хорошо, – как бы невзначай ввернула Рита в сторонке. – Тёте Нюсе нужны витамины, свежий творог, фрукты…

– Перестань, Ритуля! – взмолилась старушка чуть ли не со слезами.

– Это вы перестаньте, – мягко прервал её Олег. – Мне это ничего не будет стоить, поверьте. Мне больше не о ком заботиться.

– Так ты не женат, сынок? – удивилась тетя Нюся.

– Нет.

– Странно. И ведь какой парень-то видный, – искренне удивилась она. – Правда ведь, Ритуля?

Девушка заполыхала огнем и пролепетала что-то неразборчивое. Олег засмеялся.

– Ладно, не будем обо мне. Сейчас я съезжу к вам в квартиру, полью цветы, проверю, всё ли там в порядке. А к вечеру вернусь. Привезу какой-нибудь вкусной диетической еды – праздник всё-таки. Спрошу у медсестры, что вам можно, а что нельзя. Рита, – повернулся он к девушке, – а вы хотели бы какой-нибудь подарок от Деда Мороза на Новый год?

– Спасибо вам, Олег, но я уже большая девочка, – насмешливо отозвалась она. – И я не верю в Деда Мороза. К тому же, меня регулярно навещают родители и друзья. Так что не беспокойтесь, без подарков я не останусь.

Выйдя из палаты, Олег, однако же, не направился сразу к выходу, а расспросил, где находится кабинет главврача. Снова мысленно приготовившись к препятствиям, он с такой же лёгкостью удостоился аудиенции, с какой проник в палату тёти Нюси.

Олег представился внучатым племянником старушки. Доктор – мужчина средних лет с умным, но измождённым лицом, кратко и доходчиво ввёл его в курс дела.

– Она скоро поправится, – уверенно подбодрил он. – Надлежащий уход, покой… Всё будет хорошо, не переживайте.

– Скажите, а та девушка… С ней в палате, ну… Рита, – смущаясь, как первоклассник, выговорил Олег. – Что с ней? Насколько это серьёзно?

Врач нахмурился.

– А почему вы интересуетесь?

– Нет-нет, это не праздное любопытство, – торопливо заверил Олег. – Я просто подумал… Может, как-то помочь? Ну, она сказала мне, что обследования затягиваются, и я предположил, что, возможно, резонно отправить её за границу?

– Вот сразу и «за границу», – немного обиженно отозвался врач. – У нас в стране тоже отличные специалисты.

– Тогда почему так тянете с операцией? – удивился Олег. Его собеседник устало вздохнул.

– Это Ритуля вам сказала, что мы тянем?.. Ну, впрочем, понятно, что ей ещё оставалось.

– Она что, соврала? Тогда в чём проблема?

– Деньги, мой дорогой юноша. Деньги, – усмехнулся врач. – Даже здесь, в России, на такую операцию требуется немаленькая сумма. Родные девушки сейчас пытаются их собрать, но на счету каждый день, и мы вынуждены постоянно держать девушку под наблюдением.

– Сколько нужно денег? – разволновался Олег, испугавшись страшной фразы «на счету каждый день».

– Вам-то это зачем?

Олег потер виски.

– Господи, да не подозревайте меня неизвестно в чём, я же помочь хочу… Действительно хочу. Сколько стоит операция?

– Триста тысяч, – коротко ответил доктор.

– Долларов? Евро?

– Рублей.

– Уф-ф… – Олег с облегчением перевёл дух. – Ну, считайте, они у вас уже есть.

– Не понял? – врач обескураженно уставился на него поверх очков.

– Что тут непонятного? Я готов оплатить операцию Риты.

Некоторое время прошло в молчании.

– Вам она кто? – выдавил из себя доктор наконец.

– Никто, – Олег вдруг почувствовал смертельную усталость от этих экивоков и реверансов. – Считайте, что я просто пожалел несчастную девушку, у которой вся жизнь впереди. Ну не должны, не должны молодые красивые девчонки так рано умирать! – заорал он. – Вы можете даже не ставить её родных в известность, кто дал эти деньги. Скажите, что помог какой-нибудь благотворительный фонд… Да наврите хоть что-нибудь! Только прооперируйте её как можно скорее!

– Успокойтесь, молодой человек, – главврач предостерегающе поднял руку. – Успокойтесь. Я вас прекрасно слышу. Я всё понял. Хорошо, коли вы не шутите, то будем готовить Ритулю к операции.

Выйдя из кабинета, Олег машинально кинул взгляд в сторону палаты тёти Нюси и Риты. Из неё как раз появился человек. Олег встретился с ним глазами и обомлел, признав незнакомца даже издали: это был тот самый старичок, который, представившись мужем тёти Нюси, попросил вызвать для неё скорую. Тот, по-видимому, тоже узнал Олега, потому что лицо его выразило целую гамму чувств, главным из которых было смущение. Олег кивнул ему, полагая, что тот остановится и подождёт, но старичок начал поспешно удаляться в сторону лестницы. Олег так удивился, что даже не сообразил сразу же рвануть за ним следом.

– Постойте, куда же вы? – растерянно проговорил он, но старичка уже и след простыл. Ещё через секунду, придя в себя, Олег, наконец, додумался кинуться вдогонку. Он был уверен, что настигнет пожилого человека без труда, но на лестнице никого не обнаружил, словно тот испарился. Предполагать, что старик преклонного возраста способен улепётывать от него, как заяц на охоте, было бы глупо, но не мог же тот провалиться сквозь землю?

Поколебавшись пару мгновений, Олег решительно развернулся и зашагал назад, в палату тёти Нюси.

– Это вы? – удивлённо протянула Рита, оторвавшись от журнала, который читала. – Так быстро вернулись?

Олег бросил торопливый взгляд в сторону тёти Нюсиной кровати. Старушка мирно спала, по-детски подложив ладонь под щёку, и на губах её играла славная умиротворённая улыбка.

– Что за мужчина сейчас заходил к вам в палату? – спросил он у Риты, понизив голос. – Кто это был?

Девушка взглянула на него недоумённо.

– Сюда никто не входил, – отозвалась она осторожно. Олег подумал, что ослышался.

– Да нет же, вот прямо сейчас! За минуту до моего появления! Такой пожилой мужчина…

Рита перекинула через плечо свою золотистую косу и удивлённо приподняла брови.

– Поверьте, Олег, у нас никого не было.

Ему показалось, что он сходит с ума.

– Да не может этого быть! – психанул он. – Я видел его собственными глазами! Вы, наверное, увлеклись чтением и не заметили…

– Не заметить, что в двухместной палате находится посторонний? – Рита обиженно передёрнула плечами. – Это невозможно. Я пока ещё в своём уме. Наверное, вам просто показалось.

Олег сбавил обороты.

– Но я же правда его видел. Он вышел от вас и спустился вниз по лестнице…

Вид его был настолько серьёзным и обескураженным, что Рита забеспокоилась.

– Вы уверены, что с вами всё в порядке?

– Намекаете, что это я не в своём уме? – растерянно откликнулся он. – Успокойтесь, всё под контролем… Извините за беспокойство.

Но она всё равно глядела испуганно, и Олег опомнился.

– Простите, Рита. Возможно, я и правда обознался. Или палаты перепутал. Не бойтесь, я не буйнопомешанный, и не сбежал из дурдома.

– Я знаю, что вы не псих, – улыбнулась она. – Вы – режиссёр Привалов.

– Узнали? – удивился он. – Вообще-то, я не такая уж медийная персона.

Она показала ему разворот журнала «Hello!», который держала в руках, и Олег увидел там фотографию, запечатлевшую его, в числе других гостей, на премьере клипа Алекса Воронкова.

– Да, это я, – он развёл руками, словно извиняясь за то, что оказался не обычным парнем из соседнего двора, а модным светским персонажем.

– Мне очень нравятся ваши фильмы, – искренне сказала Рита. – С нетерпением жду выхода исторического сериала. Буду смотреть обязательно! Если… – её взгляд затуманился. – Если, конечно, со здоровьем всё будет в порядке.

– Ритуля, – ласково произнес Олег, и ободряюще подмигнул ей. – Обещаю, что с вами и вашим здоровьем всё будет просто замечательно.

– Откуда вы можете знать? – усмехнулась она.

– Потому что я – так получилось – временно исполняю обязанности Деда Мороза, и «сбываю» все желания, – пошутил он.

– Спасибо на добром слове, – серьёзно откликнулась Рита. – Спасибо.

Добираясь до дома тёти Нюси, Олег то и дело озирался по сторонам, словно надеясь вновь увидеть где-нибудь того загадочного старичка. Он ломал себе голову, строя различные догадки, кто бы это мог быть и, главное, к чему он всё это затеял, но ни одна из них не казалась ему логичной и достоверной.

Когда Олег вошёл в подъезд, то вспомнил о дотошной соседке тёти Нюси, которой пообещал небольшую роль в своём сериале. «Как бы она не заметила моё присутствие и не устроила допрос с пристрастием», – подумал он обеспокоенно. Но, на его счастье, на лестничной площадке он никого не встретил. Судя по аппетитным запахам, витавшим по подъезду, было совершенно очевидно, что все соседи вовсю занимались предпраздничными приготовлениями.

Открыв квартиру и войдя внутрь, он сразу же выхватил взглядом самое главное – большую фотографию в рамочке на стене. Несколько секунд Олег тупо пялился на неё, не веря своим глазам и ожидая, что морок вот-вот развеется и всё встанет на свои места.

На фото был изображён тот самый старичок, встречи с которым он так искал. Уголок фотографии был наискосок перечёркнут чёрной траурной полоской.

Через пять минут Олег уже звонил Алексу и взволнованно орал в трубку:

– Это её муж, ты понимаешь? Её покойный муж! Которого уже пять лет нет в живых! Это его я встретил возле дома позавчера, именно он попросил меня вызвать для жены скорую помощь, а сегодня я видел его, выходящего из палаты тёти Нюси! Он УМЕР, можешь ты себе это представить? Умер, но всё ещё здесь! По крайней мере, я его видел уже дважды…

– Так, Олежка, успокойся, – голос Алекса казался не на шутку встревоженным. – Всему должно быть какое-то логическое, разумное объяснение. Не спеши делать смелых выводов… Возможно, ты просто перепутал, и это был не он?

– Не держи меня за идиота! – возмутился друг. – Я видел его совершенно отчётливо, как… Как реального человека.

– То есть, – осторожно уточнил Алекс, – ты настаиваешь на том, что встретился с призраком?

– У тебя есть какая-то альтернативная версия? – иронически осведомился Олег. Алекс подумал немного и неуверенно предположил:

– Ну… Брат-близнец?

– Чушь! – фыркнул Олег. – Ещё скажи, что их разлучили в детстве, и единственным опознавательным знаком стали одинаковые родинки на левой ягодице.

– Я охотнее поверю в эту индийскую версию, чем в то, что дух умершего вернулся на землю, чтобы спасти свою жену. Скорее уж, наоборот – он должен быть рад, что она умрёт и они скоро встретятся. К чему эти сложности с вызовом неотложки, посещениями в больнице, дабы убедиться, что с ней всё в порядке? – он усмехнулся.

– Ты не понимаешь, – вздохнул Олег. – Это и есть любовь. Самая бескорыстная. Самая настоящая… Которая сильнее смерти.

Он вспомнил, как старичок плакал, рассказывая о своей Нюсе, и как твердил, что хочет одного – лишь бы она пожила ещё немножко.

– Я не верю, что ты говоришь мне такие дикие вещи, – отозвался Алекс, весьма растерянный. – Средневековье какое-то, ей-богу!

– Послушай, дружище… Мы многого не знаем об этом мире, и об устройстве вещей. Иногда самое нереальное, самое неправдоподобное объяснение является единственно верным, – осторожно подбирая слова, начал Олег. – Я не берусь утверждать, что всё именно так, как мне кажется. Но если это и правда то самое, из разряда тех чудес, в которые взрослым уже стыдно и неловко верить… То я счастлив, что это со мной случилось.

– Счастлив? Почему? – Алекс безмерно удивился. – И тебе нисколечко не страшно?

– А чего мне бояться, если я уже убедился, что старичок желает своей жене только здравия и долгих лет жизни, – уверенно ответил Олег. – Лёха, если это действительно возможно… Если муж действительно может так любить свою жену… То, чёрт возьми, мне в этой жизни уже ничего не страшно. Значит, всё на этом свете имеет свой смысл. И это здорово.

Тазик оливье

Нюта, 40 лет, Москва

Суматошные утро и полдень тридцать первого декабря, слава Богу, остались позади. Нюта накормила завтраком группу иностранных туристов, подала ланч очередной группе иностранных туристов – и до вечернего новогоднего банкета можно было вздохнуть свободно. У неё всё было готово – салаты и фрукты нарезаны, разве что горячие блюда осталось поставить на плиту и в духовку, да картошку на гарнир сварить, но это ближе к делу.

– Справитесь тут без меня пару часов сами, Тонюсь? – спросила она официантку. – Хочу съездить на кладбище.

Это стало новогодней традицией с тех самых пор, как несколько лет назад неожиданно отыскалась заброшенная могила её далёкого предка-ресторатора. Как бы занята Нюта в эту пору ни была, как бы дико ни загружена, но тридцать первого декабря она обязательно выкраивала пару часов, чтобы навестить прапрадеда.

Уже полностью одетая, она совсем было собиралась выскочить из ресторана, но один из официантов остановил её буквально в дверях:

– Нюта, тут тебя спрашивают…

Удивлённо обернувшись, она увидела перед собой незнакомого мужчину. Вернее, он показался ей незнакомым лишь с первого взгляда. Секунду спустя она уже ошеломлённо ахнула: напротив неё стоял фигурист Георгий Плющов собственной персоной!

– Это… Это вы? – произнесла она наконец, заикаясь.

– Извините за непрошенное вторжение, – несколько смущённо выговорил он, теребя в руках роскошный розовый букет. – Мой друг Алексей Воронков просил передать вам эти цветы.

Понятнее от этого не стало – наоборот, Нюта ещё больше запуталась.

– Воронков? Цветы – мне? Просил передать – вас?!

Плющов выглядел растерянным и смешным и, похоже, сам маялся от возложенной на него ответственной миссии.

– Алекс сказал, что хочет сделать вам приятное… – промямлил он.

– Вот глупый мальчишка! – она в сердцах всплеснула руками. – Видимо, он решил, что раз я ваша давняя поклонница, то…

– О поклоннице речи не шло, – галантно прижал руку к сердцу Жорик. – Алекс просто упомянул, что если цветы вручу именно я, это будет для вас сюрпризом…

– Да уж, сюрприз – не то слово, – пробурчала Нюта, впрочем, уже оттаивая от вида кумира во плоти. – Мне, право, ужасно неловко, что этот балбес заставил вас служить ему на посылках. Но спасибо вам огромное, чего уж там!

Жорик с видимым облегчением передал ей букет и принялся сконфуженно озираться по сторонам, размышляя, как бы теперь половчее смыться. Нюта исподтишка рассматривала знаменитого фигуриста, опытным женским взглядом отмечая признаки заброшенности и неухоженности: он был, конечно, обут-одет, но становилось совершенно понятно, что ни одна прекрасная дама в данный момент не скрашивала его быт. Добротное, но старенькое пальто, шарф в катышках… «Небось, и жрёт что попало…» – подумала она в приступе жалости, а вслух очень бодрым тоном спросила:

– Не желаете ли отобедать, Георгий? Я чувствую себя почти виноватой за то, что ваш друг заставил вас гонять по всему городу, как простого курьера.

– Ну что вы, для меня эта обязанность стала даже приятной, – ещё больше смутившись, забормотал Жорик. – Однако… У вас тут витают такие аппетитные ароматы, что мне сложно отказаться от столь заманчивого предложения.

– Раздевайтесь, присаживайтесь, – Нюта рывком стянула с себя куртку, решив, что прапрадед подождёт. – Тонечка! – громко позвала она официантку. – Тащи всё, что от ланча осталось.

Через несколько минут Жорик уже сидел за столом и уплетал борщ. Наблюдая за ним, Нюта чуть не плакала – до того он выглядел изголодавшимся, словно уже сто лет не пробовал горячего. Впрочем, несмотря на то, что фигурист ел торопливо, с большим аппетитом, его манеры всё-таки отличались изысканностью. «Худющий… Один нос торчит… – думала она с состраданием, – поди, живёт на магазинных пельменях да на быстрорастворимой лапше».

– Ну как, вкусно? – спросила она его, как мать – дитятю. Жорик возвёл очи к потолку и издал какой-то нечленораздельный стон, выражая свой неумеренный восторг.

– Это не борщ, – заявил он наконец. – Это – симфония!

– А вы его ещё сметанкой забелите, – заботливо посоветовала Нюта.

– Портить такой борщ – сметаной? Ну уж нет, увольте, – засмеялся Жорик. – Я хочу чувствовать его настоящий вкус…

Затем принесли второе, и фигурист воздал ему должное с не меньшим аппетитом, продолжая сыпать комплиментами:

– Божественная еда! Я словно вернулся в детство, когда бабушка потчевала меня всякими домашними вкусностями… Повар, который у вас работает – настоящий мастер!

– Ну, собственно, повар – это я, – зардевшись, призналась Нюта. Жорик воззрился на неё с таким изумлённым восхищением, словно увидел перед собой живую богиню.

– Сударыня, у меня нет слов! – воскликнул он пафосно и поцеловал ей руку. Наблюдавшие эту сцену работники захихикали, но Нюте не было до них дела – она находилась на седьмом небе от счастья.

– Теперь уже я чувствую себя в долгу перед вами, – признался он, покончив с трапезой. – Букет не идёт ни в какое сравнение с вашими кулинарными шедеврами. В свою очередь, интересуюсь – чем я могу вас отблагодарить?

– Да ну, ерунда какая, – смутилась она.

– Нет уж, позвольте! – настаивал он. – Мне кажется, когда мы встретились, вы как раз собирались куда-то уходить. Если это по-прежнему в планах – с удовольствием вас подброшу. Я на машине.

– О, а вот это очень кстати! – обрадовалась Нюта. – Если вас это не затруднит – довезите меня до Введенского кладбища!

– С превеликим удовольствием! – поклонился Жорик.

На кладбище было безлюдно и оттого ещё более тихо, чем обычно. Только воронье карканье изредка нарушало это абсолютное печальное безмолвие. Однако, пробираясь вместе с Жориком к могиле предка (фигурист любезно вызвался сопровождать её), на одной из аллей они столкнулись с человеком, которого Жорик немедленно узнал.

– Олег? – удивлённо спросил он. – А ты что тут делаешь?

Приятель, по всей видимости, был обескуражен не меньше.

– То же самое хотел бы спросить у тебя…

– Ах да, познакомьтесь, – спохватился Жорик. – Это мой друг, Олег Привалов, замечательный режиссёр. А это – Нюта, талантливейший повар.

– Очень приятно, – отозвался Олег, всё ещё немного недоумённо.

– Взаимно, – откликнулась Нюта. – Не удивляйтесь, это Георгий вызвался проводить меня на кладбище. У меня здесь прапрадедушка похоронен. А у вас тут тоже близкие?

– Не совсем, – уклонился от ответа Олег. – Так… отнёс цветочки на могилу одного старичка. Мы не были лично знакомы, но я им… Искренне восхищаюсь. Вот и решил отдать, так сказать, дань памяти.

Ни Жорик, ни Нюта ничегошеньки не поняли из этого пространного объяснения, но, впрочем, им не было до этого никакого дела. Поздравив друг друга с наступающим, они вежливо распрощались.

Когда они приблизились к могиле Нютиного предка, Жорик, деликатно кашлянув, сказал, что подождёт в сторонке. Нюта оценила его чуткость и наградила фигуриста взглядом, исполненным благодарности.

Жорик отошёл. Нюта осталась с могилой один на один.

– С наступающим, дедуля, – сказала она и поставила прямо в снег поллитровую баночку. – Мой тебе подарок, собственноручно и с любовью приготовленный оливье. Это, конечно, не тот салат, к которому ты привык… – она хихикнула. – Но клянусь, что когда-нибудь сделаю настоящий оливье по твоему рецепту! Приятного аппетита.

Пора было спешить обратно на работу. Уже уходя, Нюта обернулась и бросила последний взгляд на надгробие:

ЛЮСЬЕНЪ ОЛИВЬЕ

Скончался 14 ноября 1883 г.

Жилъ 45 летъ.

От друзей и знакомыхъ

Элен и ребята

Лена, 20 лет, Самара

Дождь то затихал, то усиливался, и не прекратился даже к утру. От снега не осталось и следа, город за одну ночь стал серым, грязным и безрадостным – никакого намёка на новогодний праздник. В восемь часов Ленке позвонила на мобильный староста курса и сообщила, что экзамен у Пронина переносится на два часа дня. Ленка лежала одна в холодной комнате полупустого общежития, куталась в одеяло и не торопилась вставать. Куда спешить? Всё равно её нигде не ждут, да никто о ней даже не вспомнит…

Она сообразила, что, скорее всего, запланированное накануне Алей катание на лыжах отменится из-за погоды. Но даже эта мысль не принесла ей никакого морального удовлетворения. «Надеюсь, у Али хватит ума не напрашиваться встречать Новый год с нами… – мельком подумала она. – Впрочем, даже если она присоединиться к нашей компании… Мне, в сущности, наплевать».

Зазвонил мобильный. Номер был ей незнаком. И голос, который раздался в трубке, она поначалу тоже не узнала.

– Вы – Лена Дольникова? Доброе утро, и с наступающим. Я вас не разбудил?

– Э-э-э… М-м-м… Кхм… А кто это?

– Я Алекс Воронков, помните такого? Вы с группой выступали на разогреве у меня на концерте.

Ленка подскочила на кровати.

– Ой… Да! Конечно же, помню, Алекс, здрасьте! И вас с наступающим!

– Лен, времени у меня в обрез, поэтому сразу к делу. Помните, вы подарили мне свой диск?

Ещё бы она не помнила!

– Так вот, вчера я дал его послушать своему другу…

– Продюсеру? – затаив дыхание, тихо спросила Ленка.

– Нет, не продюсеру, – слышно было по голосу, что Алекс улыбается. – Он режиссёр, и как раз сейчас занят съёмками масштабного телепроекта, сериала о жизни Древней Руси. Это будет бомба!

«А при чём тут я?» – подумала Ленка, но Алекс продолжил:

– Он пришёл в восторг от ваших песен и от вашего голоса. Сказал, что это – совершенно в духе его фильма, этакий старинный, славянский, но не русско-народно-хороводный колорит. И теперь вот загорелся желанием записать с вами целый полноценный саундтрек!

Несколько мгновений Ленка переваривала эту новость, а певец продолжал:

– Вы же сами сочиняете стихи и музыку, я правильно понял?

– Да, сама…

– Чудесно! Это существенно облегчает задачу.

– Какую задачу?

– Лена, вы должны приехать в Москву на запись. Само собой, с вами заключат официальный договор, и вам заплатят. Поверьте, это очень хорошие деньги! А после фильма, я уверен, вы прославитесь на всю страну!

– Что я должна сделать? – Ленка уже собрала мысли в кучу и сейчас сосредоточилась только на одном – как бы не завизжать от радости.

– Как можно скорее оказаться в Москве, – засмеялся Алекс. – Когда вы сможете приехать?

– У меня сессия… Последний экзамен через три недели, – расстроенно пробормотала Ленка.

– Так, подождите секундочку, я уточню… Хорошо, а в начале февраля постараетесь? – моментально отреагировал Алекс.

– Разумеется! А ребята? – вспомнила она вдруг. – Я ведь должна подъехать не одна, а с музыкантами?

– Увы, должен вас огорчить. Музыканты они весьма посредственные… Нет, не поймите превратно – для студенческой группы это вполне ничего себе, но на профессиональный уровень парни не тянут. А вот ваш голос, ваша музыка и тексты – это то самое, что нам нужно. Надеюсь, вы не станете отказываться из чувства солидарности со своими друзьями? – насторожился он. Ленка заверила его, что не станет. – Отлично. У вас определился мой номер? Когда закончите сдавать свои экзамены, позвоните мне, и мы обсудим детали по поводу точной даты вашего приезда и места встречи. Только обязательно позвоните!

– Я позвоню, – заверила Ленка, сияя от радости. – Не сомневайтесь!

Закончив разговор, Ленка некоторое время попрыгала на кровати от переизбытка эмоций, не веря своему счастью. Внезапно ожил и забубнил селектор:

– Семьсот двадцать вторая, к вам пришли, спуститесь…

Ленка замерла. Кого это ещё принесла нелёгкая? Неужели Ромку? Этого только не хватало, а у неё было такое отличное настроение…

Она накинула халат прямо на ночную рубашку, помчалась к умывальнику и торопливо почистила зубы, а затем ополоснула лицо ледяной водой.

«Скажу ему, чтобы не приходил ко мне больше жрать, – думала она решительно, спускаясь по лестнице. – Что ему тут, в самом деле – бесплатная столовая?.. Пусть к Але обедать ходит, она не обеднеет».

Увидев, кто её дожидается внизу, она настолько растерялась, что даже не признала его сразу.

Это был Костя.

С его волос капала вода, штанины снизу промокли насквозь практически до колен, но всё-таки при виде Ленки он улыбнулся посиневшими от холода губами. В руках у него был пакет, от которого за версту пахло чем-то сдобным и вкусным. Ленка почувствовала, как желудок её сжался в голодном спазме.

– Я принёс тебе пиццу из соседской пиццерии, – поднимая пакет кверху, сообщил Костя. – Свежая, только что из духовки. Давай поедим, а?

– Ты же говорил, что у тебя консультация сегодня, – пробормотала Ленка, с изумлением глядя на него.

– Да к чёрту консультацию, – сказал он и притянул её к себе. Они обнялись на мгновение, но в тот же миг Ленка отпрянула:

– Ты же совсем вымок! Ну-ка, быстро поднимайся – буду тебя сушить и переодевать!

– Вообще-то я не просто так пришёл, – Костя вдруг посерьёзнел.

– А что случилось? – насторожилась Ленка.

– Хотел спросить… У меня – совершенно случайно – есть два билета на «Мельницу». В марте концерт. Пойдём?

Идеальный брак

Татьяна, 27 лет, Санкт-Петербург

Татьяна уже начала жалеть, что пришла. Ей сейчас было совсем не до посиделок с бывшими одноклассниками, хотя обычно она с радостью посещала эти ежегодные встречи. Но какая уж тут радость, когда на душе скребут кошки, и мысли твои – совсем о других вещах?

Больше всего она боялась расспросов об Артёме. Она не была особо близка ни с кем из своих однокашников, но все знали, что она давно и счастливо замужем за старшим братом ещё одной их соученицы – Веры Гришиной. К счастью, её золовка не присутствовала на сегодняшней встрече, так как отбыла в Тунис с новым возлюбленным. Скрыть от неё, что Артём изменял ей и ушёл из дома, Татьяна бы не смогла. Зато, в силу Вериного отсутствия, любопытные одноклассники забросали Татьяну вопросами о новом романе золовки – правда ли, что та оставила мужа и сына ради любовника?

– Ребята, честное слово, я ничего толком не знаю, – отбивалась Татьяна от любителей жареных подробностей. – Мы вообще с Верой никогда особо не дружили. Да, у неё теперь другая семья, это не флирт, там всё серьёзно… А об остальном я не в курсе, клянусь!

– Правда, Верка же у нас всегда была закадычной подружкой Юльки Князевой, – вспомнил кто-то. – Та наверняка больше посвящена. Вот Юлька придёт – мы всё и разузнаем.

Татьяне было неприятно это копание в чужом белье. Она на мгновение представила, что вот так же, с жадным непристойным любопытством, одноклассники станут перемывать косточки ей самой: «Слыхали? От Тимохиной-то муж ушёл к другой! Вот тебе и идеальная семья… А как она нос постоянно задирала, помните? Мол, изменяют только подлецы…»

Однако спасение пришло, откуда не ждали – к компании присоединился приехавший из-за границы Андрей Лазарев, её первая любовь. Андрей уже несколько лет жил в Канаде, где, по доносившимся до неё изредка слухам, вёл успешный бизнес и был благополучно женат. На встречах одноклассников он никогда раньше не бывал, его никто не видел все десять лет после окончания школы, поэтому появление героя вызвало восторженную реакцию. Андрея приветствовали бурными рукопожатиями, объятиями и поцелуями.

Лазарев выглядел блестяще – ни дать ни взять, настоящий иностранец. Когда первые волны восхищения схлынули, бывшие однокашники засопели, подтянув наметившиеся пивные животы, а прекрасная половина их класса взволновалась, зарумянилась и принялась поправлять причёски. Возможно, потому, что Татьяна была заинтересована в Андрее меньше всех, он и сел в итоге рядом с ней.

– Здравствуй, Танич, – сказал он, припомнив, как её называли в школе. – Ты отлично выглядишь. Я тебя даже не сразу узнал.

– Привет, Андрей, – отозвалась она, мимоходом отметив, как спокойно и буднично отреагировало её сердце на человека, в которого она была влюблена все школьные годы. – Ты тоже молодцом, просто цветёшь. Судя по всему, жизнь прекрасна?

– Не будем обо мне, это жуткая скучища, – он подмигнул ей и галантно подал бокал с шампанским. – Давай лучше о твоей жизни? Уверен, она куда более интересна и захватывающа.

Татьяна залпом выпила шампанское и, взглянув ему прямо в глаза, негромко ответила:

– Да уж, так захватывает, как в кино. Домохозяйка с маленьким ребёнком, любительница мыльных опер и глянцевых журналов… Которой, к тому же, изменяет муж, – последняя фраза вырвалась у Татьяны неожиданно даже для неё самой, и в ту же секунду горло сжало болезненным спазмом. Очевидно, она слишком долго сдерживалась, вместо того чтобы выплакать-выкричать свою боль, и сейчас она непрошено прорвалась наружу.

К её величайшей благодарности, Андрей не начал сразу же охать, ахать, сочувствовать и утешать. Напротив, в его лице не дрогнул ни один мускул.

– Выпьем? – предложил он невозмутимо, наполнив для неё ещё один бокал. Коротко всхлипнув, Татьяна с благодарностью приняла его и снова залпом осушила.

– Вот это правильно, – тихо одобрил Андрей. – Хоть отпустит немного.

Через полчаса Татьяна была уже совершенно пьяна и беззаботна, как ангел. Она смеялась чистым детским смехом, несла вздор, даже немного кокетничала с Андреем, который оставался совершенно невозмутимым и серьёзно выслушивал все её откровения.

– Знаешь, – хихикая, призналась Татьяна, – я ведь была по уши влюблена в тебя с первого по десятый классы!

– Не может быть! – не поверил он. – Как же тебе удалось скрывать ото всех? Я даже не догадывался…

– Да разве ты замечал хоть что-то, что не было связано с дамой твоего сердца – Князевой? – поддела его она. – Кроме неё, тебя никто не интересовал…

– Твоя правда, – взгляд Андрея заметно погрустнел, и от Татьяны это не укрылось.

– Ты расстроен, что Юлька сегодня не пришла? – спросила она понятливо. Тот покачал головой.

– Да нет… Если только немного раздосадован. Когда ещё получится так всем собраться?

– Ты к ней до сих пор что-то испытываешь?

– А что я могу испытывать? – он невесело усмехнулся. – Что было, то прошло. Да и было всё в прошлой жизни. Мы сейчас – совсем другие люди.

– Странно, – вздохнула Татьяна. – Вы казались такими неразлучными, что никто и не сомневался в вашей свадьбе сразу после выпускного.

– Свадьба состоялась, только с другим, – мрачно ответил Андрей. Татьяна вздохнула сочувственно.

– Невозможно простить измену, – сказала она, выражая больше собственные мысли по этому поводу. Андрей покачал головой.

– Ну, зачем же так категорично… Измена измене рознь.

– Никогда не думала, что когда-нибудь всерьёз задумаюсь над этим вопросом, – призналась она, горько улыбнувшись. – Всегда смеялась над подобными рассуждениями и была свято уверена, что кого-кого, а меня это не коснётся.

Андрей неопределённо хмыкнул в знак солидарности.

– А ты… – Татьяна посмотрела ему в глаза. – Ты простил бы измену любимой женщине?

– Это зависело бы от того, – медленно проговорил он, осторожно подбирая и взвешивая слова, – как она сама смотрит на наши отношения. Если для неё это серьёзный роман, если её чувства ко мне уже не те, что раньше… Наверное, я смирился бы и отпустил.

– А если бы она уверяла, что не хотела тебя ранить, что семья для неё по-прежнему важна и ценна, и что эта… интрижка не затронула её сердца?

Андрей понимающе улыбнулся.

– Ты сейчас о своём муже говоришь, так?

Она смутилась.

– Ну в общем…

– Я понял, – Андрей ободряюще похлопал её по плечу. – Танич, если он дорожит вашим браком, то… Обязательно надо дать ему шанс всё исправить.

– Думаешь?

– Ты сама-то любишь его? – спросил он прямо. Татьяна добросовестно задумалась.

– Сначала не сомневалась, что убить готова. Его поступок был мне омерзителен, я чувствовала брезгливость и отвращение. Но потом… Не могу себе представить жизни без Артёма, вот просто не могу, мне сразу делается страшно. Он – мой единственный мужчина, мы приросли друг к другу, мы словно части одного тела… Я не знаю, как это – быть без него, – она улыбнулась жалко и беспомощно.

– Тогда прости и прими обратно, – решительно заключил Андрей. – Тут и думать нечего. Вы оба любите друг друга и маетесь от этой ситуации. Думаю, впредь твой супруг не станет допускать подобных ошибок.

Одноклассники уже стали обращать на них внимание и беззлобно подшучивать:

– Эй, Лазарев, мы вам тут не мешаем, не? Воркуют, понимаешь ли, чисто голубки, и никакого внимания остальной компании!

– Отвалите, – добродушно отмахнулся Андрей, – я почти уже соблазнил Тимохину, ещё пять минут – и она скажет мне «да»!

Одноклассники радостно заржали, оценив шутку – все были в курсе, как Татьяна гордится своей крепкой семьёй. Однако всё же отстали, к большой радости обоих.

– Ты знаешь, – подвинувшись поближе к Андрею, чтобы их не подслушивали, сказала она, – я ведь, после того, как муж ушёл, так много поняла о себе и о наших отношениях… Я тоже отчасти виновата. Да нет, я виновата практически во всём.

– Интересный поворот… – озадаченно пробормотал Андрей и налил себе ещё выпить.

– Я совершенно распустилась после рождения дочки, – призналась Татьяна.

Он попытался галантно возразить: – Нет, ты в прекрасной форме! – но она только махнула рукой:

– Да я не о том… Имею в виду, что совершенно перестала отдавать свою любовь в браке, только брала. Артём слышал от меня одни жалобы и претензии. Я вечно была всем недовольна. В конце концов, ему надоело играть в одни ворота, о чём он мне прямо и заявил, – она быстро опустила голову, чтобы скрыть заблестевшие от слёз глаза.

– А почему так, Танич? – спросил Андрей. – Тебе муж стал неинтересен?

– Да нет же! – воскликнула она обиженно. – Я очень, очень его люблю. Просто… Впала в какую-то послеродовую апатию, да так и забыла из неё выйти. А что, это было очень удобно – находиться в позиции вечной жертвы, не утруждая себя даже тем, чтобы приготовить хотя бы раз нормальный обед.

– Знаешь, на Западе тебя вообще не поняли бы, – покачал головой Андрей. – Идеи феминизма цветут там буйным цветом. Никому даже в голову не может прийти мысль, что муж изменяет жене только потому, что она плохо готовит.

– Опять ты меня не понял, я не о том, – Татьяна с досадой поморщилась. – Речь идёт не о тарелке наваристого борща каждый день. Моя проблема была в том, что я остановилась в своём развитии, и даже, пожалуй, начала деградировать. Я стала очень примитивной, как амёба. Классическая тупая домохозяйка. У меня даже хобби нет, я ничем не увлекаюсь, мне ничего не интересно…

– Как – нет хобби? – искренне удивился Андрей. – А фотография?

Татьяна непонимающе захлопала ресницами.

– Я мельком видел на одноклассниках твои альбомы, там было очень много красивых пейзажей и городских видов… Это не ты снимала?

– Фото мои, – отозвалась Татьяна. – Но в них нет ничего особенного, это не хобби…

– То есть, ты хочешь сказать, – произнёс Андрей скептически, – что ты нигде этому не училась, нигде не занималась?

– Но это в самом деле так! – горячо заверила его Татьяна. – Фотографирую как попало… Ничего не смыслю в теории, да и на практике не преуспела.

– А вот и неправда! – запротестовал он. – Отличные фотки! И у тебя есть, как это называется – чувство кадра, а оно дорогого стоит. Может, тебе всерьёз этим заняться?

– Даже не знаю, – засмущалась она. – Никогда об этом не думала.

– А ты подумай, подумай, – дружески посоветовал Андрей. – Лично я в тебя верю!

– Спасибо тебе, Андрюша, – она взглянула на него с признательностью. – Сегодня ты прямо-таки вселил в меня уверенность. А то, знаешь… Ещё пару часов назад хотелось повеситься.

– Ну-ну-ну, – он ласково потрепал её по щеке. – Вешаться не стоит. Если твой подлец-муж не одумается, я сам на тебе женюсь, ей-богу!

Татьяна звонко расхохоталась.

– А что, я серьёзно, – невозмутимо продолжал Андрей. – Ты вполне в моём вкусе, да и я, судя по всему, вполне в твоём…

Она не успела придумать достойный остроумный ответ, потому что завибрировал её телефон. Увидев, кто звонит, она испытала одновременно ужас и восторг – это был её муж!

– Д-да, – ответила она, запинаясь.

– Здравствуй, Танюша, – сказал Артём, и голос его был таким ласковым, таким родным, таким знакомым до малейшей интонации, что у неё перехватило горло и сжалось сердце.

– Здравствуй, Тёма, – отозвалась она.

– С наступающим тебя и Лину… – слышно было, что он нервничает, но всеми силами старается держать себя в руках. – Мне вас очень не хватает. Особенно сегодня.

– Мне тоже без тебя плохо, – решив быть откровенной и не набивать себе цену, призналась Татьяна.

– Прости меня… – не справившись с волнением в голосе, он перешёл на шёпот. – Если бы можно было вернуть время назад, я… никогда бы такого не допустил. Ты и дочка – самое дорогое, что есть у меня в жизни.

– Ты знаешь… – задумчиво произнесла она, – если бы можно было вернуть время, я тоже не допустила бы того, чтобы ты увлёкся кем-то ещё. Это – мои ошибки, моя вина…

– Ты тут ни при чём! – воскликнул Артём. – Я вчера наговорил тебе, конечно, много лишнего сгоряча, но это не снимает с меня ответственности за произошедшее. Я виноват перед тобой и перед Линой…

– И всё-таки спасибо тебе, – перебила Татьяна. – Спасибо за то, что заставил меня задуматься о тех вещах, которые мне раньше даже в голову не приходили. Да, ты причинил мне боль, это правда… Но я теперь могу тебя где-то понять…

– …И простить? – докончил он еле слышно. Татьяна выдержала паузу.

– Я тебя уже простила, – сказала она наконец. – Я же люблю тебя. Могло ли быть иначе?

– Где ты сейчас, дома? Я могу приехать? – робко спросил он.

– Я на встрече одноклассников, – отозвалась Татьяна. – Но, если хочешь, можешь забрать меня отсюда, и мы вместе поедем домой – встречать Новый год. Я жду…

После бала

Андрей, 27 лет, Ванкувер

Юлька не пришла. «Значит, так тому и быть. Не судьба!» – философски подумал Андрей, убеждая себя, что ничуть не расстроился. В общем-то, ему было довольно весело, особенно после нескольких бокалов отличного вина, которые он позволил себе выпить – благо, что был не за рулем.

– Скажите мне, какому идиоту пришло в голову устраивать встречи тридцать первого декабря? – смеясь, спросил он у Тимохиной. – Ведь в канун Нового года у всех обычно и так забот полон рот. К тому же это семейный праздник. Как ваши супруги обычно отпускают вас на эти посиделки, не возражают?

– Мы специально собираемся днём, – охотно объяснила Таня, с аппетитом уплетая маринованного тунца под спаржей: после звонка мужа к ней вернулось не только отличное настроение, но и аппетит. – И пообщаться успеваем, и близость праздника удерживает сильную половину нашего класса от того, чтобы напиться вдрызг – всем надо домой, Новый год встречать. К тому же практика показывает, что в обычный будний или выходной день собрать нас вместе значительно сложнее – у всех сразу оказывается миллион неотложных дел.

Первый шок от встречи с бывшими соучениками уже прошёл, и Андрей вновь узнавал в них хорошо знакомых ему некогда людей. А в первые минуты, ей-богу, даже испугался немножко, потому что многие выглядели чуть ли не в два раза старше, чем он. Особенно это касалось некоторых бывших одноклассниц – выйдя замуж и обзаведясь детишками, они расплылись и стали настоящими матронами. «Домашний образ жизни?» – грустно подумал Андрей. Он вспомнил свою бывшую жену. Элисон была старше его на три года, но казалась девчонкой, носилась в джинсах и футболке, практически не красилась, волосы собирала на затылке в «pony tale» – конский хвост, а на робкие разговоры Андрея о детях испуганно отмахивалась: «Оу, май Го-о-о-од! Эндрю, ар ю крейзи?! Какие дети, я ещё так молода, не раньше, чем в тридцать пять лет!»

Тимохина, конечно, была красоткой – разительный контраст с пухлой девочкой, какой Андрей её помнил по школе. Они премило беседовали как о всякой ерунде, так и о серьёзных вещах, он утешал её в связи с предательством мужа, стараясь не вспоминать о предательстве Юльки, и в какой-то момент ему даже показалось, что из ресторана они с Тимохиной уедут вместе. Сомнений в том, что она согласится, у Андрея не было, она очень переживала из-за семейных проблем и хотела бы забыться. Но нужно ли было это ему самому? Ну, секс на одну ночь, а что потом? Они не любят друг друга, он уедет обратно в Канаду, она останется здесь… И самое-то главное – даже одноразовый секс не избавит обоих от сосущей тоски в сердце. Поэтому он даже обрадовался, когда Татьяне позвонил муж с извинениями.

«Интересно, потолстела ли Юлька после родов, – размышлял Андрей, поглядывая на бывших одноклассниц. Ему хотелось верить, что нет. – Даже не знаю, кто у неё родился – мальчик или девочка? Да может, у неё уже и не один ребёнок. Времени-то прошло… Десять лет». Он понял, что не выдержал бы встречи с располневшей и обрюзгшей первой любовью, и ещё раз порадовался про себя, что она не пришла. Зато она навсегда останется в его памяти тоненькой, хрупкой, зеленоглазой…

Он поднял глаза и едва не поперхнулся вином, потому что прямо перед собой увидел Юльку. Тоненькую, хрупкую и зеленоглазую – такую же, какой она была в его воспоминаниях. Он сморгнул, решив поначалу, что у него начались галлюцинации (да и выпил-то вроде не так много), но Юлька не исчезла. Продолжала стоять рядом и спокойно улыбаться.

– Князева! – заорал Стас Наумов весело. – Опаздываешь!

– Извините, задержалась на работе, номер сдавала, – она бросила сумку на стул рядом с Андреем и взглянула на него искоса:

– Я могу здесь сесть?

– Ну конечно! – он лихорадочно вскочил, подвинул ей стул, делая много лишних суетливых движений, подождал, пока она усядется за столик, и только затем опустился с ней рядом, чувствуя себя застигнутым врасплох.

– Князева у нас деловая колбаса! – с гордостью начал поддатенький Стас, словно хвастаясь ею перед Андреем. – Шеф-редактор глянцевого журнала, номер один в России! Видишь, даже по выходным и праздникам пашет.

– Ай, замолчи, болтун, – беззлобно перебила его Юлька и засмеялась. – Лучше скажите-ка мне, товарищи, что вы тут такое вкусненькое едите?

– Мы ещё и пьём! – весело подхватила Тимохина. – Что будешь, Юль? Вино, шампанское? Может, коктейльчик какой? Здесь готовят потрясающий новогодний коктейль «Снегурочка», очень рекомендую!

– Я за рулём, – отказалась Юлька, – так что пить не буду, да и не любитель я этого дела… А вот есть хочу – просто умираю, за весь день только бутерброд с сыром и перехватила в редакции… – она полистала меню и обратилась к подскочившему расторопному официанту:

– Мне, пожалуйста, рыбу-гриль с лимонным кремом.

До Андрея, наконец, дошло, что это не глюк – живая, настоящая Юлька сидит сейчас рядом с ним (он чувствовал боком её тепло), смеется и что-то живо рассказывает. На Андрея она больше не смотрела, словно он был ей интересен лишь в плане свободного стула; она затеяла увлечённый разговор с Тимохиной. Ему стало обидно – неужели же он совсем ничего для неё не значит? А как же десять лет школьной дружбы? И тем не менее, он жадно любовался ею – да, она всё-таки слегка изменилась, стала ещё красивее, стильнее, изысканнее… И всё же до отчаяния была похожа на саму себя.

Заметив его пристальный взгляд, Юлька повернулась и посмотрела ему в глаза.

– Что, Андрюш? – ласково спросила она, приподняв красиво очерченные брови. Это знакомое обращение «Андрюш», произнесённое её голосом, резануло его как ножом. Он непроизвольно поморщился, как от сильной боли, а затем виновато улыбнулся ей в ответ:

– Да вот, просто… Соскучился. Давно тебя не видел…

– Десять лет, – спокойно кивнула Юлька.

– А я так хорошо всё помню, будто это было вчера, – глухо пробормотал он, надеясь, что она не расслышит, и кляня себя за то, что говорит ужасные пошлости – как в сентиментальном кино. Слава Богу, хоть голос не дрогнул, иначе впору было бы сгореть со стыда. Юлька серьёзно взглянула ему в лицо и кивнула:

– Я тоже.

– Как ты живёшь? – спросил он.

– Хорошо, – она едва заметно улыбнулась. – Я хорошо живу, грех жаловаться. А ты?

Он пожал плечами:

– Да и я вроде нормально…

Идиотский какой-то получался разговор. Словно два чужака тщетно пытались найти общую тему, но им просто не о чём было говорить.

– Мама умерла два месяца назад, – вдруг зачем-то сказал он. – Рак…

Юлька ахнула:

– Да ты что? Тётя Люба? Господи, какой ужас, соболезную, Андрюша…

Ему было приятно слышать это – он видел, что Юльке по-настоящему жаль, её сочувствие было искренним.

– Ты потому и прилетел в Россию? – помолчав, спросила она.

– Да-а-а… – протянул он неопределённо. – Правда, у меня ещё месяц отпуска. Осталось уладить кое-какие юридические формальности.

– Понимаю, – она кивнула. Оба замолчали надолго, но теперь в этом молчании не было неловкости. Андрей продолжал исподтишка рассматривать её, словно стараясь запомнить лицо до мельчайшей чёрточки. Это образ он будет хранить в сердце следующие десять лет… А может, и больше. Кто знает – увидятся ли они ещё когда-нибудь? Нет, он всё-таки напрасно выпил столько вина – в голову лезут какие-то слезливо-сопливые романтические бредни. Подумать только – «будет хранить образ в сердце», ужас, ужас!

– Ты ходишь на все встречи одноклассников? – спросил он просто для того, чтобы что-то сказать. Юлька кивнула:

– С тех пор, как мы завели эту новогоднюю традицию, – регулярно хожу. Приятно видеть всех снова вместе, словно и не было этих послешкольных лет. Иллюзия остановившегося времени. И, чем чаще видишься – тем меньше замечаешь произошедшие с другими перемены, они не так в глаза бросаются… – добавила она.

– Тебя тут все ждали в связи с Гришиной, – вспомнил он. – Говорили, что вы очень дружны… Хотели расспросить о её семейных делах.

– Не дождутся! – фыркнула Юлька. – Я не сплетничаю о своей лучшей подруге.

– Там действительно есть, что обсудить? – удивился Андрей. – Уж такая роковая история?

– Ну хорошо, – она подвинулась к нему поближе, и у него сладко заныло в груди, – тебе скажу. Но только тебе. Ты не станешь ставить диагнозов, и вообще – скоро уедешь…

– Мне можно рассказать всё, как священнику на исповеди, – неуклюже пошутил Андрей, пытаясь юмором, как конфеткой, заесть горечь слов «ты скоро уедешь».

– Вера влюбилась, – сказала Юлька просто. – Нет, не так – она полюбила по-настоящему. Её сын Степан был тогда совсем малышом, и они с мужем не хотели ранить мальчика. На протяжении четырёх лет она забирала ребёнка из детского сада после работы, приходила домой, готовила ужин, кормила мужа и сына, укладывала ребёнка спать, потом садилась в машину и ехала к любимому. А утром возвращалась, кормила ребёнка завтраком и вела в сад… Степан считал, что в его семье всё, как раньше. Целых четыре года! – Юлька помолчала. – Когда я представляю себе, как она, уложив спать сына, снимала ночную рубашку, одевалась и уезжала в ночь – у меня ком в горле… Вера говорит, что не могла иначе, ей просто снесло голову.

– А сейчас? – спросил Андрей. Юлька вздохнула.

– Сейчас все точки над «ё» расставлены. Степан ходит в школу, Вера занимается официальным оформлением развода. Её муж – известный питерский адвокат Антон Головин, и, конечно, он старается сделать всё возможное, чтобы она трижды пожалела о своём поступке. Он просто… Очень сильно её любит, – Юлька отвернулась.

– Любовь оправдывает всё? – грустно спросил Андрей. Она посмотрела ему в глаза и тихо ответила:

– Я не знаю, Андрюша… Видит Бог – я не знаю.

Юлька засобиралась домой так же неожиданно и быстро, как появилась.

– Князева! Обижаешь! Ещё часок со старыми однокашниками! Когда ещё так все вместе соберёмся? – рычал неугомонный Наумов, но она была непреклонна:

– Ребят, с вами чудесно, но мне правда пора. На работе сегодня вымоталась, а ведь мне ещё на кухне плясать, на новогодний стол метать, семью кормить… Стасинька, а тебе, кстати, уже хватит пить, – заметила она мимоходом. – Ну, всё, пока… Меня ждут!

Она улыбнулась напоследок, небрежно махнула ладошкой и упорхнула. Андрей даже не успел опомниться. Была она – и нет её. Сердце сжалось, и он уже знал, что скоро придёт боль – сильная, нестерпимая… Да, он всё ещё любил её, это он понял совершенно ясно. Но у неё другая семья, и ему придётся жить с этой мыслью дальше…

– Ну ты даёшь, старик! – он опомнился от того, что Наумов с силой похлопывал его по плечу. – Что ж ты её упустил? Это ж Князева! Забыл, что ли? А я думал, у вас в школе всё было серьёзно… Даже провожать не поехал даму сердца, эх ты!

– Она же на машине, – растерянно пробормотал Андрей, не понимая, чего от него хотят. – К тому же, боюсь, её мужу мои провожания явно не понравились бы…

– Какой муж, ты что?! – Стас радостно заржал. – У кого? У Князевой?

– А что? – совершенно сбитый с толку, переспросил Андрей. – У неё же был муж…

– Был – да сплыл! Муж объелся груш! – Стас продолжал хохотать; он действительно порядком перебрал. Андрей встряхнул его за руку, очень взволнованный:

– Погоди… Скажи мне толком, Юлька сейчас замужем?

– Да нет же, я тебе и говорю толком – нет! Они с Некрасовым и двух лет вместе не прожили, разошлись… Он уже давно из Питера в Москву перебрался, у него там новая жена. А Юлька так и живёт с дочкой и родителями, там же, в старой квартире. Она после развода за образование взялась, поступила в СПбГУ на заочное…

Дальше Андрей дослушивать не стал. Он кинул на стол деньги – на оплату счёта – и, крикнув всем напоследок:

– Ребята, приятно было повидаться, мне пора! – рванул вон из ресторана.

Одноклассники некоторое время ошеломлённо переглядывались, и один лишь только Наумов хитро подмигнул собравшей компании:

– Ну, я думаю, что за этих двух можно не волноваться. Так выпьем же, друзья, за любовь?

Он отлично помнил адрес Юлькиных родителей – как-никак, десять лет бегал к ней в гости. На двери угрожающе поблескивал кодовый замок, но, к счастью, из подъезда как раз выходил мужчина с собакой – он и пропустил Андрея внутрь. Он взлетел по ступенькам на третий этаж и остановился перед дверью квартиры. Уже не стараясь усмирить своё захлёбывающееся от волнения сердце, Андрей надавил на кнопку звонка.

Дверь открыла худенькая, как цыплёнок, девочка с косичками и в очках. На секунду Андрею показалось, что он сходит с ума – словно сама Юлька образца десятилетней давности стояла перед ним. Опомнившись, он сообразил – это Юлькина дочка.

– Вы к кому? – деловито спросила девочка. – Если к бабушке с дедушкой, то они ещё не вернулись из магазина. А если к маме, то она плачет в ванной.

– Я к маме, – он улыбнулся дрожащими губами. – Можно мне к ней, пожалуйста?

Юлька сидела на бортике ванны и прижимала к лицу мокрое полотенце, смачивая лоб и виски. Глаза у неё были покрасневшие и заплаканные. Она вскинула их на ворвавшегося в ванную комнату Андрея и вздрогнула. Миг – и он уже стиснул её в объятиях так крепко, что она вскрикнула.

– Какого чёрта… – выдохнул он, – какого чёрта ты не сказала мне, что разведена?

– А как я могла сказать? – выкрикнула она затравленно. – Я так обрадовалась и испугалась, когда узнала, что ты будешь на встрече! До последнего не знала, приду или нет. Было страшно… Ты бы подумал, что я примчалась туда из-за тебя… Ну, в смысле… Стасик сказал мне по телефону, что ты развёлся, а я не хочу, чтобы ты думал, будто я преследовала какие-то корыстные цели… Мне просто хотелось тебя увидеть… – забормотала она торопливо и неразборчиво.

– А ты правда примчалась из-за меня? – он пристально взглянул ей в лицо. Юлька вспыхнула и уткнулась ему в грудь.

– Конечно, из-за тебя, дурак… Из-за кого же ещё? Я, может, этого десять лет ждала…

– А я – двадцать, – Андрей нежно приподнял её лицо за подбородок. – С первого сентября нашего первого класса…

Её глаза вспыхнули, как факелы. Он требовательно спросил, не выпуская её лицо:

– Отвечай сейчас же, честно и откровенно, как прокурору… Любишь меня?

– Я люблю тебя, Андрюшка, голова – два ушка… – нежно произнесла Юлька.

– Ты поедешь со мной в Канаду?

– С тобой – хоть на край света… – выдохнула она.

– Дикие люди! – послышался насмешливый голос Юлькиной дочери, возникшей в дверях ванной. – То ревут, то целуются…

Андрей и Юлька смущённо отпрянули друг от друга. Юлька, покраснев, представила:

– Это Оля, дочка… А это дядя Андрей. Между прочим, Ольга, это неприлично – врываться без стука в ванную комнату…

– А я вас знаю, – спокойно сказала девочка, обращаясь к Андрею. – Вы с мамой в одном классе учились, она рассказывала. У нас и фотографии ваши есть. Вы почти не изменились. Только потолстели немножко.

Юлька ахнула и ещё багровее покраснела. Но замечание дочери сделать она не успела – Андрей уже присел перед Олей на корточки и подмигнул ей.

– В общем, так, Олюшка, – сказал он заговорщически. – Я делаю твоей маме предложение и увожу вас обеих в Канаду. Как ты на это смотришь?

– А-а-а, класс! – завопила девочка и подпрыгнула на месте.

– А с английским у тебя как? – строго спросил Андрей. – Do you speak English?

– Yes, of course! – счастливо заорала она.

А я люблю женатого…

Ирочка, 26 лет, Санкт-Петербург

Утро тридцать первого декабря началось с генеральной уборки. Не то чтобы квартира заросла грязью – Ирочка всегда содержала её в чистоте, сказывалась тёткина выучка. Но ей необходимо было так занять себя физически, чтобы не осталось времени на моральные страдания. К тому же казалось очень символичным затеять уборку в преддверии Нового года – нужно было избавиться от мусора и старого хлама, чтобы с чистого листа начать другую жизнь.

Она отдраила кухню, ванную и туалет до зеркального блеска, затем выскочила на балкон проверить, хорошо ли застыл холодец, который она сварила накануне, а потом, быстренько ополоснувшись под душем, с не меньшим пылом и рвением принялась за новогодний стол. Ей хотелось устроить для самой себя настоящее пиршество – чтобы и салаты, и горячее, и десерт… Включив для фона телевизор, дабы он способствовал праздничному настроению, Ирочка начала крошить на разделочной доске холодные и скользкие варёные яйца.

– «Никого не будет в доме, – неслось из телевизора; Женя Лукашин вовсю окучивал свою невесту Галю, играя для неё на гитаре, – кроме сумерек. Один зимний день в сквозном проёме незадёрнутых гардин…»

Ирочка старательно подпевала, мурлыкая себе под нос, и вообще всячески делала вид перед собой, что ей наплевать на расставание с Артёмом. Она уже удалила возлюбленного из друзей в контакте и внесла его телефонный номер в чёрный список, хотя прекрасно понимала, что он едва ли явится с повинной. Он свой выбор уже сделал…

Резкие запахи маринада, селёдки, свежих огурцов и колбасы действовали на Ирочку успокаивающе. Повеяло счастливым детством: вот так же, бывало, они втроём – тётка, Ирочка и сестра Нина – строгали новогодние оливье и мимозы, и тётка учила их уму-разуму: ингредиенты в салате ни в коем случае не должны быть порезаны слишком крупно, это отдаёт провинцией, но и чересчур мельчить тоже не стоит, иначе будет похоже, что этот салат уже ели раньше. Ирочке, как самой младшей, доверяли лишь очистить яйца от скорлупы, но она всё равно весь день толклась вместе с остальными на кухне, охваченная волшебным настроением – ожиданием чуда… Тётка великодушно позволяла ей слизать с ложки остатки крема для торта, а ещё было особенно приятно и захватывающе стянуть под шумок со стола кусочек копчёной колбасы, ломтик сыра или хрустящий огурчик.

Нина в предновогодний период особенно сильно тосковала по родителям, для Ирочки же мама с папой с каждым днём становились всё более и более расплывчатыми очертаниями, от которых веяло теплом и заботой – но и только. Всё-таки, она была ещё слишком мала…

Сестра уже позвонила ей сегодня, в очередной раз предлагая приехать к ним на Новый год и напирая на то, что будут только свои да пара близких друзей, но Ирочка вежливо отказалась. Ей невыносима была мысль, что придётся выдержать застолье в кругу до отвращения счастливых семей и детишек, где она со своим одиночеством будет у всех как кость в горле.

– Давай пересечёмся на нейтральной территории, – сдалась Нина. – Сегодня днём я встречаюсь с девчонками на Фонтанке – ненадолго, на пару часиков. Подъезжай, а? Я хотя бы вручу подарки, которые дети для тебя приготовили.

– Отлично! – обрадовалась Ирочка. – У меня для вас всех тоже новогодние подарочки припасены, вот и обменяемся.

Когда с салатами было покончено, Ирочка осознала, что завершающим штрихом в создании новогоднего настроения должна стать настоящая, живая ёлка. Она не наряжала ёлку с тех самых пор, как тётка скончалась, но сегодня чувствовала, что ей необходимо это сделать. Тем более, и игрушки были великолепные – тёткино наследство: старинные, красивые и изысканные, они хранились в кладовке в двух обувных коробках, проложенные комьями слежавшейся пожелтевшей ваты. Маленькая Ирочка как-то по неосторожности разбила хрупкую стеклянную даму в пышном платье, присевшую в реверансе перед невидимым кавалером, и страшно испугалась, думая, что её будут ругать. Тётка со смехом утешала рыдающую навзрыд племянницу, приговаривая: «Это всего лишь игрушка!», но Ирочка больше никогда в жизни не разбила ни единого тёткиного новогоднего украшения.

На ёлочном базаре ей сразу же повезло: уже при входе попалась замечательная ёлочка, небольшая, пушистенькая, ладненькая. Правда, ехать с ней в метро было ужасно неудобно, Ирочка всё время боялась кого-нибудь уколоть. Однако настроение у неё не испортилось – напротив, сердце было наполнено предвкушением праздника.

Она уже подходила к своему подъезду, когда её окликнул мужской голос.

На свете был только один человек, чьего появления она боялась как огня и столь же сильно ждала. Но это был не его голос. Ирочка обернулась и увидела Антона Головина, адвоката, с которым познакомилась вчера.

– Здравствуй, Ира, – весело поприветствовал её он. – Тебе очень идёт эта ёлка.

– Спасибо, – она смутилась. – Вот… готовлюсь к празднику. А вы даже сегодня на работе?

– Уже собирался уезжать. С утра нужно было кое-какие бумаги разобрать… Да давай же сюда своё дерево, я помогу тебе дотащить его до квартиры! – он отобрал у неё ёлку. Ирочка не успела и слова сказать – а он уже решительно шагнул в подъезд.

– Проходите, проходите, – суетливо забегая вперёд него в прихожую и широко распахивая дверь в комнату, позвала она. – Несите её сюда…

Антон не только затащил ёлочку в квартиру – он даже великодушно помог установить её посреди комнаты, закрепив ствол на специальной крестовине.

– Если надо, могу ещё и нарядить, – разохотился Антон, – тем более, что очень хочется горячего чаю. Да, я сейчас внаглую напрашиваюсь, но в офисе что-то замёрз, а до дома ещё доехать надо.

– Ой! – всполошилась Ирочка, всплеснув руками. – Ну конечно же! О чём речь! Я с удовольствием напою вас чаем, и покормить даже могу! Простите меня, я совершенно забыла о правилах хорошего тона…

– Покормить? – оживился он. – Это было бы замечательно, но не стоит напрягаться. Дай мне какой-нибудь бутерброд, и я буду совершенно счастлив!

– Зачем же бутерброд, если у меня полный холодильник еды! Вон сколько всего наготовила…

Ирочка торопливо скинула пальто, чтобы бежать на кухню, и не сразу сообразила, почему Антон смотрит на неё несколько ошарашенно. Только потом до неё дошло, и она побагровела от стыда: спонтанно решив ехать за ёлкой, Ирочка не стала утруждать себя переодеванием. Она просто натянула джинсы, оставшись сверху в старой и потрёпанной пижаме, в которой до этого занималась уборкой и готовкой.

– Ой! – вскричала она. – Простите… Я сейчас… – и бросилась в ванную, чтобы переодеться.

Возвращаясь в комнату, она думала, что умрёт от неловкости, но Антон проявил себя настоящим джентльменом: он тут же рассказал ей историю о том, как его бывшая жена однажды пришла на свидание, тоже забыв снять пижаму – причём, она накрасилась и сделала причёску.

– Она вела себя молодцом, – смеясь, рассказывал Антон, – даже глазом не моргнула, когда я привёл её в кафе и заставил раздеться. Вера гордо прошествовала за столик, игнорируя удивлённые взгляды, и я окончательно решил, что непременно женюсь на этой девушке.

Неловкость замялась, и Ирочка пригласила Антона за стол, где он воздал должное салатам и холодцу с хреном и горчичкой.

– Мне, право, неловко тебя объедать, – виновато выговорил он, продолжая уплетать за обе щёки, – но это всё так умопомрачительно вкусно, что я не могу оторваться.

– Ешьте, сколько влезет, – она ободряюще улыбнулась ему, – я всё равно готовила лишь для себя одной, мне некого больше угощать. Жаль, что пока не успела с горячим…

– Объедение! – с этими словами Антон положил на свою тарелку ещё порцию крабового салата.

– Да вы просто давно не ели домашнего, – заметила Ирочка. – Вот вам всё так и нравится…

– Ко мне приходит женщина два раза в неделю, убирает и готовит, – отозвался он. – Но её кулинарные творения не идут ни в какое сравнение с твоими. Кстати, тебе давно пора перейти со мной на «ты», а то я чувствую себя седобородым старцем.

– А с сыночком кто сидит, пока вас… тебя нет дома? Тоже эта женщина?

– Нет, он с бабушкой – то есть, с моей мамой. Правда, я подумываю о том, чтобы подыскать ему настоящую няню. У мамы – годы, проблемы со здоровьем… Она устаёт, Стёпка ведь такой непоседа.

Когда Антон рассказывал о сыне, лицо его озарялось счастливой и гордой улыбкой. Ирочка невольно залюбовалась им – даже морщинки, весёлыми лучиками разбегающиеся от уголков его синих глаз, не портили тонкое благородное лицо: было очевидно, что они не возрастные, а просто от того, что их обладатель часто улыбается.

– Спасибо тебе большое, обогрела, напоила, накормила, – вставая из-за стола, сказал Антон. – Однако пора и честь знать.

Ирочке было жаль, что он уходит. Но ей тоже пора было собираться на встречу с сестрой.

– Знаешь… – сказал он ей, уже стоя в дверях. – С моей стороны это, конечно, дикая бесцеремонность, но… Если вдруг твои планы на новогоднюю ночь изменятся… Всегда буду рад пригласить тебя к нам со Степаном в гости.

– Спасибо вам… тебе, Антон, – смутилась она. – Я подумаю.

При входе в ресторан Ирочку чуть не сшиб с ног молодой человек. Он так стремительно вылетел из зала, что не успел заметить ничего и никого вокруг себя. Она вскрикнула, пошатнулась и едва не рухнула на пол, но вовремя ухватилась за лацканы его пиджака. Незнакомец опомнился и поддержал её, не давая упасть.

– Простите… Простите меня! – выговорил он в самом искреннем раскаянии. – Вы не ушиблись? Я – медведь неуклюжий, мне так жаль…

– Да всё в порядке, – выговорила она, приходя в себя. – Ничего страшного не случилось.

– Понимаете, я бежал за девушкой, которую люблю, – зачем-то принялся объяснять он. – Мы не виделись с ней десять лет, и всё это время я был уверен, что она замужем. И вот только что волшебным образом на встрече одноклассников выяснилось, что она свободна… Я так боялся снова упустить её, что… – он обезоруживающе улыбнулся. Ирочка невольно улыбнулась в ответ. Молодой человек выглядел несколько инородно, словно чужеземец, хотя разговаривал без акцента – но слишком уж белозубая улыбка, безупречный костюм, стильная стрижка и западный лоск делали его похожим на героя какого-нибудь американского сериала про Уолл-стрит. Надо же, какой романтик – десять лет любил свою одноклассницу… Как в кино. Впрочем, это было чужое кино. Чужая история. Чужое счастье. Чужая печаль…

– Бегите за своей любимой, – великодушно разрешила она. – И больше не отпускайте её. Со мной всё хорошо, правда.

Он благодарно улыбнулся ей и пулей выскочил за дверь, а Ирочка, сдав своё пальто в гардероб, вошла в зал ресторана, чтобы встретиться с сестрой. Та завидела её издали и помахала рукой, призывая к своему столику. Помимо Нины, там сидело ещё две её подруги – они росли в одном дворе и дружили с детства, Ирочке они тоже были хорошо знакомы. Правда, её никогда не принимали в свою компанию – для девчонок она вечно оставалась докучливой младшей сестрой их подружки, которая постоянно мешала, подслушивая сплетни о мальчишках, учителях и одноклассниках.

– Здравствуй, Ирочка, – весело поприветствовала её Соня. – Тысячу лет не виделись! Отлично выглядишь, такая взрослая стала… Уже окончила институт?

– Ещё четыре года назад, – засмеялась она. – Мне двадцать шесть лет, между прочим.

– А-а-а-а! – застонала Соня шутливо. – Не напоминай мне о моём возрасте! Ужас! Если тебе уже двадцать шесть, то я вообще практически пенсионерка…

Перебрасываясь ироничными замечаниями с сестрой и её подругами, Ирочка присела за их столик.

– Я ненадолго, – сразу же предупредила она. – Хотя, пожалуй, выпью какой-нибудь коктейль… – слова замерли у неё на губах, и она так и не докончила фразу. То, что она увидела в противоположном конце зала, заставило её испытать самый настоящий шок. Там гуляла большая компания, и среди них Ирочка безошибочно узнала Татьяну. Жену Артёма.

Они, конечно, никогда не встречались вживую – этого ещё не хватало. Но Ирочка изучила её фотографии вдоль и поперёк, до каждой чёрточки, и сейчас не сомневалась ни секунды, что это была именно она. Тем более, что Татьяна была очень яркой и эффектной дамой – такую сложно было забыть.

Ирочка знала, что жена Артёма нигде не работает. Стало быть, её спутники едва ли были коллегами. «Может быть, встреча одноклассников?» – предположила она, и неожиданно вспомнила парня, чуть не сбившего её с ног при входе. Точно! Он тоже упоминал одноклассников! Однако, отметила Ирочка, Татьяна не особо-то предаётся печали в связи с уходом мужа – хохочет, что-то живо рассказывает, глаза её сияют… Обычно обманутые жёны так себя не ведут. Может, помирились уже?

И вдруг – внезапно, но совершенно отчётливо – Ирочка осознала, что это её не касается. Это тоже было другое кино, чужие проблемы, ссоры и примирения. Она могла думать об Артёме с Татьяной совершенно отстранённо и даже сочувственно, и это открытие поразило её. «Я что – свободна?» – не веря, спросила Ирочка саму себя. Сердце билось размеренно и ровно, и ей действительно было совершенно наплевать на то, что отныне будет происходить в той семье. Это её просто не касалось…

Ей стало легко и весело. Отказавшись от коктейля, Ирочка торопливо обменялась с сестрой подарками и поспешила распрощаться. Ей не терпелось окунуться в новую жизнь с этим волнующим ощущением независимости от чего и кого-либо.

Направившись к дверям, она увидела, что в зал входит Артём. Это её почему-то совершенно не удивило. Бывший возлюбленный искал кого-то, и Ирочка прекрасно знала, что этот «кто-то» – не она. Это не огорчило её. Она смотрела ему в лицо смело и спокойно. Не было в её взгляде ни обид, ни претензий, ни мольбы, ни обожания.

Артём тоже заметил её, и в первую секунду его лицо выразило испуг. «Что ты здесь делаешь? – кричали его глаза. – Ты встречалась с моей женой? Что ты ей наговорила?»

Ирочка улыбнулась ему и слегка покачала головой. Не бойся, милый, говорил её взгляд. Я здесь не по твою душу. Я тебя не выдам.

Обернувшись к столику, за которым осталась её сестра, она демонстративно помахала Нине рукой. Затем вновь повернулась к Артёму и молча прошла мимо него, как будто мимо абсолютно чужого человека. Прошла в свою собственную – другую – жизнь…

Выйдя из ресторана, она пошарила в сумочке и вытащила визитку, а через секунду уже набирала номер.

– Алло, Антон? – спросила она. – Добрый день ещё раз. Это Ира… Да-да, та самая. Послушай… Если твоё приглашение приехать на Новый год к вам с сыном ещё в силе, то я сделаю это с радостью. И, кстати, привезу с собой приготовленные мною салаты… Раз уж они тебе так понравились.

Мамский коктейль

Соня, 30 лет, Санкт-Петербург

Традиционная встреча в ресторане на Фонтанке состоялась, несмотря ни на что. На этом, как ни странно, настояла Катя. Выписавшись из больницы утром, она сразу же заявила, что хочет посидеть с подругами в любимом месте и выпить любимого коктейля. Это словно было символом хоть какой-то стабильности в их женском кружке; надёжное подружкино плечо было верным залогом того, что не всё ещё потеряно.

Они сидели на мягких кожаных диванчиках за своим любимым столом – возле большого, во всю стену, окна, и любовались вечерней, празднично украшенной набережной, смакуя неизменную «Снегурочку». Мело по-новогоднему, как по заказу.

Нина, как всегда, излучала уют, спокойствие и доброжелательность. Дома её ждали муж и дети, а также ёлка и праздничный стол: традиционные салаты она приготовила заблаговременно, по рецептам покойной тётки, оставалось только поставить в духовку горячее. Даже Катя тихо сияла, с воодушевлением рассказывая о предстоящей поездке вдвоём с мужем в Прагу – похоже, она возлагала на год грядущий большие надежды и мечты о пока ещё не сбывшемся.

Соня переводила взгляд с одной подруги на другую и мысленно благодарила судьбу за то, что они у неё есть. Сама она – в красивой новой тунике изумрудного цвета, с уложенными волосами – ничего не хотела загадывать наперёд, потому что была безгранично счастлива настоящим.

К Сониному удивлению, Сашка безропотно отпустил её на целый вечер, полностью приняв на себя вечернюю вахту по сидению с сыном. Праздничную готовку целиком взяла на себя свекровь – сама предложила. Сашка только взял с жены обещание, что она вернётся часам к девяти, чтобы всем вместе сесть за новогодний стол.

Перед уходом Соня нацедила для Женьки молока в бутылочку и взяла с супруга обещание, что он сразу же, немедленно ей позвонит, если что-то пойдёт не так. Теперь же, несмотря на всю прелесть девичника, она не могла не признаться самой себе в том, что борется с искушением позвонить домой первой и узнать, как там её малыш… Но она пересилила себя. Раз её мужчины не звонят – значит, справляются без неё. И хотя теперь она знает, что это душевное спокойствие обманчиво, и вполне возможно, что сегодня она попивает вкусный коктейль, а завтра снова будет психовать от усталости – пусть, пусть!

Всё ещё будет, думала Соня, улыбаясь. И плохое, и хорошее. От перестановки слагаемых сумма не меняется. И сумма эта – есть жизнь…

Конец