Весть о пропаже молодого столичного актёра взбудоражила всё местное население. Поисковые отряды были сформированы мгновенно – полицейские, военные, кинологи с собаками и волонтёры разбились на группы и принялись деловито и споро прочёсывать лес.

– Обращайте внимание на каждую мелочь! – инструктировал добровольцев начальник поискового отряда, записав их телефоны и присвоив каждому специальный номер. – Приглядывайтесь ко всему, что покажется вам странным или необычным. Это могут быть следы, зарубки на деревьях, пустые бутылки… да даже простой пакет или обрывок ткани, сгоревшая спичка или пепел от сигареты – важно абсолютно всё! Если обнаружите что-то подобное – сразу же останавливайтесь и передавайте координаты сюда, в штаб.

Увидев Белецкого, многие впали в блаженную оторопь и тут же позабыли о цели всеобщего сбора. Женщины едва не разорвали артиста на части в стремлении получить автограф и сделать селфи. Разумеется, всем тут же захотелось попасть с ним в одну поисковую группу.

– Это безобразие, – покачал головой руководитель поиска. – Они так и нам с вами работать не дадут, и сами не смогут…

Белецкий тоже явно не прыгал от радости в связи с повышенным внимания. Он лишь растерянно развёл руками.

– Ладно, давайте-ка вот что с вами сделаем… Не надо вам ходить по лесу с волонтёрами. Садитесь в один из вертолётов. Зрение у вас как, нормальное?

– Идеальное.

– Вот и прекрасно. Будете высматривать сверху вашего мальчишку. Вы его скорее узнаете, чем остальные… Ну и вообще, приглядывайтесь: нет ли внизу какого-то условного сигнала: к примеру, пламени костра, света фонарика или ещё чего подозрительного…

– Понял, – серьёзно отозвался Белецкий.

Узнав от Аси, что лесничий был замечен на съёмочной площадке в тот самый день, когда сломалось колесо у кибитки, Стас глубоко задумался.

– Я не верю в такие совпадения, – сказал он безапелляционно. – Это явно дело рук Ильи. Ему тут, по сути, вообще нечего было ошиваться. Следовательно, пришёл специально… с целью навредить. Да ещё и постарался никому не попасться на глаза. Счастье, что Димка его увидел и запомнил.

– Это значит, что все остальные происшествия, с огромной долей вероятности, тоже этот придурок-лесничий устроил? – нервно воскликнул режиссёр. – Получается, и гостиницу он поджёг, и камни в окна бросал… Всеми силами выживал нас отсюда.

– Но зачем? – непонимающе спросила Ася. – Что мы ему сделали, за что он нас так ненавидит?

– Он вообще странноватый тип, – сообщил Стас. – Я его с детства знаю, мы в одной школе учились. Про него тогда уже говорили, что парень с приветом. Была какая-то тёмная история с его сестрой, то ли её изнасиловали, то ли убили много лет назад, уже не помню. Вот он с тех пор и тронулся умом немного. А потом ушёл в лесники, стал жить затворником в тайге. Людей на дух не переваривает, только животных любит.

– И что теперь делать? – обеспокоенно спросил Вовочка-продюсер. – В полицию заявлять?

– Да они нас на смех поднимут, – покачал головой режиссёр. – Ни одного прямого доказательства, только свидетельство Асиного мужа, что он однажды видел этого ненормашу на съёмочной площадке. Мало ли, кто на площадке ежедневно отирается!

Стас решительно поднялся.

– Я к нему пойду. В лес.

– С ума сошёл? – ахнула Ася. – А если ещё и ты заблудишься? Да меня Нельсон убьёт за то, что мы тебя одного в тайгу отпустили!

Он сдержанно улыбнулся.

– Я же вырос в этих краях, в этой тайге. Мне каждая тропинка и кочка там знакомы. Где Илья обосновался, я тоже знаю. Уж как-нибудь не заблужусь, не переживай.

– Но что ты ему скажешь? Обвинение предъявишь? – с сомнением спросил продюсер. – Может, он и не сознается сходу, начнёт отпираться…

– Я не буду ничего ему предъявлять. – Стас пожал плечами. – Мы просто поговорим. Может быть, он сам мне во всём признается. А если даже это и не его рук дело… Что ж, как минимум, попрошу его помочь в поисках Андрея. Он ведь лес лучше нас всех, вместе взятых, знает. С его помощью мы куда быстрее справимся.

– Я с тобой, – быстро сказал Димка. Ася с испугом посмотрела на мужа.

– Господи, а ты-то куда? Зачем? В могилу меня свести хочешь?

– Для подстраховки, – сдержанно объяснил Димка. Стас взглянул на него с удивлённой благодарностью.

– Спасибо, конечно… Но ты реально думаешь, что он опасен?

– Пока я, честно сказать, вообще ничего не думаю, – вздохнул Димка. – Но если что… я всё-таки мастер спорта по карате.

Стас только сдержанно кивнул, принимая его предложение. Асе вдруг стало по-настоящему страшно.

– Димка, пожалуйста… – попросила она мужа в тревоге, – будьте там предельно осторожны. Ладно? Не хочу ещё и из-за тебя переживать, и так вся на нервах…

– Всё будет в порядке, – пообещал ей Стас. – Верну тебе его в целости и сохранности.

– Смотри, – нервно отозвалась Ася, – ты слово дал.

Вечер прошёл в испуганном напряжённом молчании. Ася и Аурика сидели в номере у Веры, но говорить ни одной из них не хотелось. Каждая была погружена в собственные невесёлые мысли.

Чувствуя в случившемся изрядную долю своей вины, Аурика даже с лица спала. Она больше не постила ежеминутно свежие фоточки в инстаграм и вообще присмирела. В её голове, как и у многих, птицей билась одна-единственная мысль: «Только бы был живой…»

Вера, помимо всеобщих переживаний за Андрея, была сейчас сосредоточена на своих личных проблемах. Около часа назад позвонил разгневанный муж и вопросил, правда ли то, что Катерина сообщила ему о Вериных отношениях с его сыном. Не зная, что доподлинно ему известно, Вера попыталась задавать наводящие вопросы, но диалог не клеился. Она даже не представляла, что Роман может так орать.

– Славка совсем не думает об экзаменах, завалит к чёртовой матери все ЕГЭ, у него только ты на уме! Ты, вообще, чем думала, когда заигрывала с мальчиком? Зачем давала ему надежду? Почему ничего мне не сказала?! – бушевал он.

– Я не… – пыталась было вклиниться Вера в этот поток обвинений, но Роман не давал ей и слова вставить. Она хотела сказать ему, что единственная её ошибка – то, что она сразу же не поделилась этим с мужем, когда только-только узнала о Славкиных чувствах к ней. Но, судя по всему, бывшая жёнушка отлично промыла Роману мозги на предмет того, что Вера – коварная растлительница и обольстительница. Он и слушать не желал никаких оправданий.

– Да перестань же ты! – закричала Вера, потеряв, наконец, терпение. – Я не могу и не хочу разговаривать в таком тоне. Сначала немного успокойся, а потом мы всё это обсудим. На холодную голову!

– Не уверен, что захочу с тобой это обсуждать, – сухо отозвался Роман. – Я вообще пока даже не представляю, как смогу с тобой разговаривать… Мне нужно подумать.

С этими словами муж отсоединился, и все последующие попытки Веры дозвониться оказывались безуспешными – Роман просто отключил телефон.

Вера старалась держать лицо на людях, но на душе было так плохо, что впору завыть с тоски. Хорошо ещё, что общее кислое выражение её физиономии посторонние легко могли списать на тревогу за Андрея. Тем более, что и за Андрея она тоже переживала… господи, сколько же всего навалилось, и всё в один и тот же день! Но главное, конечно – это найти парня. «Только бы был живой», – подумала она в смятении.

Асина же голова была полна мыслей о Димке и Стасе. Какой-то месяц назад она и в самых смелых фантазиях не могла себе вообразить такую ситуацию: чтобы её бывший муж и муж нынешний вдвоём отправились в лес. С одной стороны, их сближение не могло не радовать – наконец-то покончено с той ненавистью, которую Димка всегда питал к её бывшему. Конечно, она не рассчитывала на то, что парни затем, как в дурном сериале, вмиг станут друзьями – не разлей вода. Но как минимум, если они начнут нормально общаться – это уже хорошо. «Им ещё Белецкого в компанию не хватает, третьим!» – с истерическим смешком подумала она. Краем уха Ася слышала, что он отправился на поиски Андрея с добровольцами. Господи, сколько всем проблем, суеты и беспокойства из-за сумасбродного глупейшего поступка распсиховавшегося мальчишки… «Только бы был живой!» – торопливо проговорила она про себя, как заклинание.

Только бы был живой.

Илья увидел его, распростёршегося на мягком ягеле. Парень лежал лицом вниз, и было непонятно – то ли спит, то ли вообще умер.

Он бесшумно приблизился и склонился над телом. Несомненно, это был один из них – из приезжих московских киношников.

Волосы парня спутались, куртка и штаны были в пятнах свежей грязи. Похоже, он проблуждал здесь всю ночь. Интересно, каким ветром его принесло в тайгу? По грибы ходил? Городской идиот… В модных ботиночках, нарядный – словно на гулянку собрался.

Лесничий брезгливо пошевелил лежащего носком сапога. Тот слабо застонал и зашевелился. Значит, жив… Ну что ж, это его проблемы.

Парень попытался перекатится на бок, чтобы повернуться лицом к свету. Но, едва он оказался на спине, Илья крепко сжал в руках толстую суковатую палку и одним резким мощным ударом, не дрогнув, изо всех сил опустил её Андрею на ногу.

Переживать за исход событий, сидя в четырёх стенах, не имело абсолютно никакого смысла, поэтому Ася, вечно обуреваемая различными идеями и жаждой деятельности, предложила Вере с Аурикой немного пройтись. Юная актриса отказалась, сославшись на упадок моральных сил, и отправилась к себе в гостиницу, чтобы попытаться немного поспать, а вот Вера обрадованно ухватилась за это приглашение. Ей и самой хотелось развеяться – казённая обстановка номера невыносимо давила на психику, болезненно действуя на нервы, и так натянутые, как струна. Может быть, свежий воздух и красивая природа окажут благоприятный умиротворяющий эффект…

Однако, когда Ася уверенно взяла курс на ту часть деревни, которая негласно именовалась Цыгановкой, Вера всё-таки забеспокоилась.

– А куда мы идём? – спросила она в замешательстве. – Не в цыганский посёлок, надеюсь?

– Именно туда, – невозмутимо кивнула Ася. – Хочу повидать там одну свою знакомую.

Вера даже остановилась, сомневаясь, не ослышалась ли она.

– Ты с ума сошла? Какую ещё знакомую? Мы тут всем чужие, в конце концов, мне просто страшно туда идти! Это же цыгане…

– Ты говоришь «цыгане» таким тоном, словно речь идёт, как минимум, об инопланетных пришельцах, к тому же весьма кровожадных и агрессивно настроенных, – произнесла Ася укоризненно. – Ау, опомнись! Они такие же люди, как мы с тобой. Ты сама играешь одну из них в фильме – или забыла?

– То фильм, а то – реальность… – покачала головой Вера. – Нет, я с места не сдвинусь, пока ты мне не объяснишь, с чего тебе вдруг приспичило. Что – вернее, кого – ты хочешь там найти?

– Да я тебе рассказывала, – отозвалась Ася. – Помнишь ту странную женщину, которая сказала, что у меня есть десятилетний сын?

– И?..

– Ну так вот, по сути, она оказалась права. Тогда я ещё ничего не знала о Никитке, не могла предвидеть нашей встречи и даже не предполагала, что захочу усыновить его. Всё получилось так… спонтанно. Но, когда эта цыганка увидела затем нас с ним вместе – она ничуть не выглядела удивлённой. Она знала, понимаешь? – Асины глаза взволнованно блестели. – И даже возраст Никитки угадала совершенно точно: ему и правда десять.

– То есть, ты хочешь сказать, что она обладает даром ясновидения? – осенило Веру.

– Что-то типа того, я не разбираюсь в этом, – Ася пожала плечами.

– Но зачем мы идём туда сейчас? Хочешь найти её и поблагодарить? – Вера всё ещё не понимала, продолжая колебаться. Ася усмехнулась.

– А сама не догадываешься? Если она умеет видеть то, что другим не дано… быть может, она подскажет нам, где сейчас находится Андрей и всё ли с ним в порядке.

– Господи, – Вера даже прикрыла рот рукой, – а мне это и в голову не пришло! Но как ты собираешься её искать? Ты знаешь её имя?

– В этом и проблема, – вздохнула Ася, – понятия не имею. Но будем уповать на то, что все деревенские жители должны знать друг друга. А уж цыгане – и подавно, с их-то системой ценностей, культом единства и сплочённого общества!

Над цыганским посёлком гремела музыка. Впрочем, это было уже привычным явлением – неизменные хиты из болливудских фильмов, оглушительно транслирующиеся на всю округу. Удивляло не это, а другое: складывалось впечатление, что посёлок абсолютно пуст, несмотря на какофонию. Ни одного человека на улице или во дворах, точно вымерли все. Пару раз Вера с Асей пытались стучаться в ворота первых попавшихся домов – им никто не открыл. Совершенно очевидно было, что хозяев нет дома.

– Тебе это не кажется странным? – спросила Вера, невольно поёжившись. – Куда подевались все люди?

Ася тоже стало не по себе, но она старалась бодриться.

– В любом случае, предлагаю идти в ту сторону, откуда музыка играет.

Они зашагали в заданном направлении, время от времени поглядывая вокруг, но по-прежнему не замечая ни души.

– Может, все сидят по домам и смотрят очередной эпизод какого-нибудь любимого сериала? – неуверенно предположила Вера. – Ну, не чума же их выкосила в одночасье, в самом деле…

Ася только вздохнула в ответ: ей это тоже не нравилось. В свете всех произошедших ранее событий в каждой мелочи им теперь виделось дурное предзнаменование.

Когда они заметили на другом конце улицы одинокую фигурку, то обрадовались так, будто целую вечность не видели живых людей. Они закричали и замахали руками, делая знаки незнакомцу, чтобы он остановился.

Это оказался парнишка – совсем ещё пацан, бойкий кудрявый цыганский подросток с хитрыми чёрными глазами.

– Послушай, мальчик, – в тревоге спросила его Ася, – а куда у вас люди подевались? Где… где вообще – все?

– Так на свадьбе гуляют, – неопределённо махнув рукой куда-то в сторону, сообщил цыганёнок, сверкнув белыми зубами. – Дядя Миро младшую дочь замуж выдаёт.

– Что, целый посёлок на свадьбе? – иронично уточнила Вера, но мальчишка не понял иронии, передёрнув плечами: мол, конечно, целый посёлок, а как же ещё!

– Нам нужно повидать одну женщину, – сказала Ася, – но мы не знаем, как её зовут. Она точно из ваших. Может, сообразишь по описанию? Лет ей, наверное, около шестидесяти, а может быть и больше, но выглядит очень хорошо. Такая стройная, моложавая, губы красит в очень яркий красный цвет. А, ещё зубы у неё золотые! – припомнила она. Цыганёнок фыркнул и посмотрел на Асю, как на дурочку.

– Да у нас все старухи губы красным красят, а золотые зубы у каждой второй! – похоже, возраст «шестьдесят лет» был для него синонимом безнадёжной дряхлой старости.

Ася приуныла.

– Что же нам делать? Как теперь её искать?

Конечно, у неё была фотография этой самой цыганки, сделанная в первый съёмочный день и бережно перенесённая из камеры в ноутбук. Но Ася побоялась явиться в Цыгановку с ноутом, а заранее распечатать фото не догадалась…

– Да пойдёмте на свадьбу со мной! Там наверняка вашу знакомую и найдёте, – предложил мальчишка. Ася и Вера переглянулись, немного смущённые.

– Это же, наверное, неудобно… мы совершенно посторонние люди на вашем празднике.

– Чепуха! – отмахнулся цыганёнок. – Рома – народ гостеприимный, все только рады будут.

Пока он вёл их до того дома, где игралась свадьба, Ася по своей журналистской привычке расспрашивала о том, как вообще это происходит у цыган – все эти брачные традиции и обряды. Мальчишка с охотой посвящал её в тонкости цыганских бракосочетаний.

– Обычно о таком важном деле, как свадьба, у нас родители заранее договариваются. Лет в десять-одиннадцать. А сама свадьба, конечно, попозже играется.

– Вот оно как, – удивилась Ася. – Стало быть, и у тебя невеста уже есть?

– Пока нет, – с искренним сожалением вздохнул он. – Нравится мне одна девчонка, но мой отец не хочет с её семьёй родниться. Ну ничего, ещё несколько лет подожду и выкраду её!

– Как это – выкрадешь? – Ася с Верой даже оторопели.

– Да это тоже обычай такой… Если девушка согласна, то побег – лучший выход. Тайно поженимся и вернёмся, и родителям потом ничего не останется, кроме как смириться и благословить!

– А если девушка не согласна? – с опаской поинтересовалась Ася. Цыганёнок взглянул на неё с неодобрением.

– Вы что! Это не по-цыгански. За такое у нас и убить могут – если узнают, что невеста не по своей воле пошла. Кстати, дочку дяди Миро – ну, ту, которая сейчас замуж выходит – три раза похищать пытались. Уж больно красивая. Но её подруги отбили…

Далее он поведал, что цыганская невеста обязана иметь богатое приданое, поскольку после свадьбы она уходит в дом к мужу, и всё необходимое для новой жизни у неё должно быть с собой. Живут обычно с родителями жениха, и молодая невестка поначалу фактически исполняет обязанности служанки. Она раньше всех встаёт и позже всех ложится, делая всю домашнюю работу под строгим надзором свекрови. С особой гордостью мальчишка рассказал, что цыганская женщина никогда не перечит мужу, отцу или брату, не встревает в мужские разговоры и вообще молчит, пока к ней не обратятся. Цыганки уважают мужчин, ухаживают за ними, холят и лелеют, но самое главное – берегут честь семьи.

– Никогда вы не услышите, чтобы наши женщины позорили мужей при посторонних или указывали, что они должны делать, – хвастливо разглагольствовал он. – Если срочно надо – пойдёт и сама сделает. Если муж не принёс в дом денег – никогда не упрекнёт его в этом, сама найдёт способ заработать.

– Ну, зашибись! – прокомментировала Ася с искренним возмущением. – Много же нахлебников у вас, наверное, среди мужчин – при таком-то раскладе… А что, удобная позиция: я мужик, поэтому дура-баба не имеет права меня ни в чём упрекать, ибо я царь и бог.

– Неправда, – обиделся он. – Мы, мужчины, чувствуем свою ответственность за семью, жену, детей и родственников. В нас это с малых лет вдалбливают! У цыган и разводов никогда не бывает, между прочим. В отличие от русских…

«Мужчине» на вид было не более тринадцати лет, однако зрелость его рассуждений невольно вызывала, помимо улыбки, ещё и искреннее уважение.

Накрытые столы, ломившиеся от всевозможных яств, стояли прямо во дворе, напротив богатого каменного дома – очевидно, принадлежащего родителям жениха. В распахнутые окна первого этажа были выставлены динамики, из которых продолжала грохотать индийская музыка.

Несмотря на то, что на свадьбу действительно собрался целый посёлок в полном составе, появление Аси и Веры не прошло незамеченным. Как только они появились во дворе, все взоры немедленно устремились в их сторону. Особенно подозрительно косились цыгане на Асю – слишком уж чужеродно смотрелась она, яркая красивая блондинка, среди всех этих черноглазых и темноволосых людей. Вера ещё могла, худо-бедно, сойти за свою… Какой-то старик сразу же воскликнул, завидев её:

– Ту со романы? – но Вера, не понимая, лишь растерянно улыбнулась.

Сопровождающий их мальчик громко крикнул что-то по цыгански, объясняя это неожиданное явление. Женщины тут же засуетились, освобождая Асе с Верой места рядышком с ними. Немного смущаясь, незваные гостьи присели. Им моментально подали чистые тарелки.

– Кушайте, кушайте, красавицы, – ласково пропела молодая цыганка, чьи волосы покрывал роскошный золотисто-изумрудный платок, из чего можно было сделать вывод, что она уже замужем. По внешнему виду женщин вообще легко определялся их семейный статус: замужние покрывали головы цветными косынками и платками и носили традиционные наряды, в то время как свободные девушки щеголяли пышными распущенными волосами или замысловатыми причёсками, а из одежды на некоторых были даже брючные костюмы.

Ася обратила внимание, что мужчины и женщины сидят отдельно друг от друга, за разными столами. Небольшой столик для молодожёнов был установлен в центре, но в данный момент пустовал.

– Где же жених с невестой? – спросила она у цыганки в изумрудном платке.

– А в спальне, хорошая моя, – отозвалась она, игриво ей подмигивая. – Первая брачная ночь у них. Вот ждём, когда молодая свою честь и невинность докажет!

Ася и Вера, на мгновение потеряв дар речи, просто молча переглянулись. Наблюдая за их реакцией, цыганка звонко рассмеялась.

– А как вы хотели! Девушка должна блюсти целомудрие до свадьбы. Если честь не подтвердится – то и свадьба отменяется. Вон, гляньте-ка, – она подтолкнула Асю в бок, глазами указывая на пожилого цыгана с седыми усами, который не веселился вместе со всеми, а сидел, напряжённо уставившись в одну точку перед собой, и машинально крутил в руке рюмку водки, но не подносил её к губам. – Отец невесты как переживает – дочка-то у него слишком красивая! Много про неё болтали да сплетничали, но он поклялся, что девушка она честная… Вот и поглядим, – она хихикнула.

– Я читала об этом обычае, когда к роли готовилась, – негромко сказала Вера на ухо Асе. – Он называется «вынос чести». Не дай бог новобрачная окажется не девственницей – это страшный позор, от которого семье невесты никогда не отмыться. Остальных дочерей уже никто не возьмёт замуж, да и скорее всего, всему семейству придётся переехать куда-нибудь подальше, в другой город.

– Дичь какая-то, – Асю аж передёрнуло. – Одно дело – старинная традиция. Но… двадцать первый век на дворе!!!

Вдруг музыка стихла. Все гости, перестав галдеть, разом подняли головы и уставились в окно второго этажа, задёрнутое шторами. Занавеска заколыхалась, отодвигаясь, и кто-то распахнул изнутри рамы. В оконном проёме показался молодой цыган – смуглокожий красавчик, на щеках которого алел румянец стыда и гордости. В руках он держал какую-то скомканную тряпку.

Все затаили дыхание, жадно ловя каждое его движение. Юноша одним рывком встряхнул и развернул тряпку – это оказалась белоснежная простыня, на которой молчаливым свидетельством чести темнели характерные пятна. Веру даже слегка замутило от такого зрелища.

Все зашумели разом, засвистели, заулюлюкали, затопали, захлопали и повскакивали с мест, гвалт поднялся невообразимый. Ася быстро взглянула в сторону отца невесты – с его лица моментально сошла меловая бледность. Он в изнеможении прикрыл глаза, но затем, справившись с секундной слабостью, залпом осушил свою рюмку и на радостях шарахнул её оземь, а потом вскочил и пустился в пляс, не скрывая своего счастья и облегчения.

Из дома вышли три женщины, которые несли на подносе ту самую окровавленную простыню. Теперь она была усыпана лепестками цветов и красными ленточками. Женщины принялись вручать эти ленты гостям, что-то приговаривая при этом по-цыгански.

– Что происходит? – поинтересовалась у Веры совершенно шокированная этим зрелищем Ася. Вера пожала плечами.

– Да кто их разберёт. Возможно, благодарят родственников невесты за её порядочность и поздравляют родственников жениха…

Свадьба продолжалась своим чередом, и вскоре к гостям спустилась и сама счастливая невеста, переодевшаяся из белого платья – в красное. Это действительно была девушка редкой красоты, точно свежий, благоухающий, только что распустившийся бутон. Заплетённые в косы тяжёлые волосы цыганочки были убраны под красную же косынку. С этого момента она не имела права показываться с непокрытой головой ни перед кем, кроме мужа.

– Ну, где тут твоя знакомая? – явно тяготясь присутствием на свадьбе, прошептала Вера. Да Асе и самой было не до веселья. Несмотря на обильное угощение и радушие хозяев, им обеим кусок не лез в горло, не говоря уж о выпивке.

Ася принялась пристально обводить взглядом лица всех женщин подряд. В глазах рябило от ярких платков, пёстрых платьев, разноцветных бус, браслетов и густо накрашенных губ. Она уже не была уверена в том, что сможет узнать свою загадочную собеседницу. Когда Ася совсем было собралась впасть в отчаяние и признать собственное поражение (может, этой тётки вообще нет на свадьбе?!), она наконец-то увидела её. Та сидела за столом напротив и спокойно, с еле заметной усмешкой, рассматривала Асино лицо, не предпринимая ни малейшей попытки окликнуть, поздороваться или ещё как-то заявить о себе.

У Аси вырвался вздох облегчения.

– Вот она! – она дёрнула Веру за руку. – Именно её мы и ищем…

Она приветливо помахала цыганке и приподнялась, чтобы вылезти из-за стола. Сделать это было не так-то легко – с одной стороны к ней тесно привалилась цыганка в изумрудном платке, а с другой – Вера.

Заметив Асино движение, цыганка-гадалка еле заметно нахмурилась, сдвинув брови, и чуть-чуть качнула головой, а затем осторожно указала глазами на выход, давая понять, что лучше поговорить за воротами, без свидетелей. Ася тихонько кивнула, давая понять, что поняла и согласна.

– Уходим отсюда, – шепнула она Вере одними губами. Та не стала задавать лишних вопросов. Улыбаясь и раскланиваясь с остальными, они под шумок начали пробираться к выходу.

Андрей не сразу признался себе самому, что сбился с пути, заблудившись в тайге.

После скандала в ресторане, когда мужчины приволокли его в виде бесчувственного куля в номер и бросили на кровать, думая, что теперь он проспит до самого утра, Андрей вдруг решил, что ему необходимо вернуться в Москву. В сердце всё ещё бушевала пьяная обида, поэтому в горячке он тут же принялся складывать вещи. «Уеду домой – и чёрт с вами всеми, выкручивайтесь без меня сами, как знаете!» – бессвязно и мстительно думал Андрей в лихорадочном запале, бестолково кидая в небольшой заплечный рюкзак паспорт, кошелёк и телефон с зарядным устройством. Времени собирать чемодан не было, да и плевать он сейчас хотел на оставшиеся шмотки – после того, как его прилюдно унизили и оскорбили, казалось немыслимым задержаться в этом месте хотя бы на полчаса дольше.

Он запер дверь номера на ключ и, думая, что остался совершенно незамеченным, не слишком твёрдой, но торопливой походкой двинулся прочь – подальше от гостиницы, от этой паршивой деревушки и проклятых съёмок, которые высосали ему всю душу и разбили сердце.

Как выйти на трассу, Андрей не помнил, но пока просто наугад брёл по берегу извивающейся речной ленты, думая, что таким способом рано или поздно выберется на дорогу. Ему наверняка удастся остановить какую-нибудь машину или автобус, и его подбросят прямо в Архангельск. Там уже можно будет купить билет на самолёт до Москвы – и гуд бай!..

Вдоль берега Мезени махровой тёмно-зелёной каймой вытянулся лес, который со стороны казался не таким уж густым и устрашающим – скорее, сказочным, уютным и манящим. Андрей почему-то решил, что если срезать путь через перелесок, то можно быстрее оказаться на проезжей части. Ни секунды не колеблясь, он свернул в тайгу. А чего ему было бояться? Ночами же светло, как днём…

Однако, чем дольше он шёл, тем гуще обступали его деревья и тем темнее становилось вокруг. Даже белая ночь не спасала – тут и при солнечном свете, должно быть, царили вечные полумрак и сырость из-за густых и высоких крон вековых кедров и елей.

Он шёл, и шёл, и шёл… Ноги его то проваливались в мягкий мох, то спотыкались о корни и сучья, а то вдруг начинали хлюпать по жидкой грязи, всякий раз заставляя холодеть и останавливаться: не в болото ли он угодил?

Андрей не знал точно, сколько времени прошло, но понял, что конца и края этой дремучей тайге не видно. Тогда он бестолково повернул обратно, но, конечно же, уже не мог вспомнить точного направления своего движения и засомневался: действительно ли он возвращается назад? Правильно ли идёт? Быть может, стоит забирать чуть левее или, наоборот, правее? Лес везде одинаковый, и не разберёшь толком, где Андрей уже проходил, а где нет…

От усталости и испуга хмель постепенно рассеивался. Парень остановился, чтобы отдышаться, и схватился за мобильный телефон, ещё не веря, не осознавая до конца, что сам загнал себя в ловушку.

Сигнала сети не было. Умом Андрей понимал, что заблудился, но сердце отказывалось в это верить. Один среди тайги, без связи, воды и еды… Паршиво, если не сказать – дерьмово. Он испугался и снова принялся торопливо продираться сквозь лес: почему-то оставаться на месте и бездействовать казалось ему самым страшным в данной ситуации.

Всю ночь Андрей шёл, практически не останавливаясь, потому что непрерывное движение отвлекало его от тревожных и тоскливых мыслей. Сто раз он пожалел о том, что ни черта не помнит из уроков географии в школе. Там ведь, кажется, была такая тема – как сориентироваться в лесу без компаса. Андрей помнил только, что замшелая сторона дерева указывает на север, но понятия не имел, как применить это знание на практике. Он даже не представлял, в какой стороне находится Романовка. Откуда он пришёл? С севера? С юга?..

Надежда периодически сменялась отчаянием, отчаянье – злостью, злость – паникой, и тогда парень принимался метаться по лесу, не разбирая дороги, царапая лицо и руки о ветки и понапрасну растрачивая стремительно убывающие силы. Кричать и звать на помощь он почему-то не додумался.

В конце концов, к утру Андрей совершенно обессилел. Повалился на землю, как подкошенный, и тут же заснул.

Резкая боль в ноге моментально выдернула его из тревожного сна. Андрей хрипло вскрикнул, ещё не успев ничего толком понять и не соображая, что случилось. Происходящее сначала показалось ему продолжением ночного кошмара. Но сон мгновенно слетел, а боль – дикая, адская – осталась. Она всё длилась и длилась, пульсируя чуть ниже колена и эхом отдаваясь во всей ноге. И в этот самый момент возвышающийся над ним человек – Андрей не мог разглядеть его лица из-за бьющего прямо в глаза солнца – нанёс ещё один удар. Боль в ноге взорвалась с удесятерённой силой, рассыпавшись на миллионы осколков. Андрей потерял сознание.

Выслушав Асину просьбу о помощи в поисках пропавшего актёра, цыганка покачала головой.

– Ты меня с кем-то путаешь, милая. Я не экстрасенс, как это модно у вас говорить. Определять, где в данный момент находится незнакомый человек, я не умею.

– Но… – Ася беспомощно сжала руки перед грудью. – Со мной же вы сразу всё угадали, хотя мы не были с вами знакомы… Вы сказали, что у меня есть сын, и я действительно вскоре решила заняться усыновлением ребёнка из детского дома… Ведь как-то вы это предвидели?

Цыганка снова задумчиво покачала головой.

– Будущее я не предсказываю. Мне доступно настоящее – говорю то, что прямо сейчас вижу. Тот мальчик уже был в твоей судьбе написан, я это точно понимала. Я ведь человека по его лицу, по глазам читаю…

– Эх, – с досадой произнесла Вера, – надо было хотя бы фотографию Андрея захватить!

Она тоже выглядела ужасно расстроенной, как будто искренне верила в то, что вмешательство цыганки волшебным образом разрулит неприятную ситуацию и проблема решится сама собой.

– Незачем думать да гадать, – сверкнув чёрными глазами, рассердилась вдруг цыганка. – Чему быть, того не миновать! С преступления всё началось, преступлением и закончится, – бросила она напоследок, собираясь уйти.

– Какое преступление? – Ася почувствовала, что покрывается мурашками. – Что вы имеете в виду?

– Сама поймёшь, когда время придёт, – цыганка поджала губы. Похоже, настойчивость этих столичных штучек начала её утомлять. – А ты, красотка, лучше о муже своём подумай. Мало ты о нём заботишься, мало бережёшь… Смотри, как бы не пожалеть потом. Ой, хась явэла… – пробормотала она будто бы себе самой.

Ася ощутила, как ледяные щупальца обхватывают и сжимают её сердце.

– Димка? – переспросила она в страхе. – Вы что-то знаете о нём? С ним… может случиться что-то плохое? – губы её затряслись. Вера решительно схватила подругу за руку и потянула за собой.

– Ну, хватит! – сказала она гневно. – Пойдём отсюда, Ася. Не видишь, что ли – она над нами просто издевается. Ни слова по делу не говорит, только пугает… всё это глупости. Чушь собачья! Раз не может нам помочь – так бы и сказала, чем голову зря морочить…

– Хочешь слово по делу? – цыганка саркастически улыбнулась. – Дочка у тебя будет, хорошая моя. Красавица-дочка… и очень скоро.

Эффект, который произвели на Веру эти её слова, невозможно было описать. С лица актрисы схлынула кровь, и она шумно принялась глотать ртом воздух, чтобы не задохнуться. Тут уже рассердилась и Ася. Она знала про Верины проблемы, знала о том, что та давно мечтает стать матерью, поэтому «пророчество» наглой цыганки было для неё, должно быть, ножом в сердце.

– И правда – пойдём, Вер, – произнесла она, не удостоив гадалку даже презрительным взглядом.

– Яв састы баxталы и сари тыри фамилия тэ явэл баxталы! – продолжая смотреть на Веру, внятно произнесла цыганка, а затем, повернувшись, спокойно направилась обратно – к свадебным столам и гулянию.

Вера всё ещё была сама не своя. В её широко раскрытых глазах застыли недоверие и ужас.

– Зря я это затеяла. Прости… – в искреннем раскаянии произнесла Ася и, пытаясь избавиться от витающего в воздухе напряжения, нервно пошутила:

– Похоже, нашими руками местные активно решают проблему расформирования детского дома. Одного мальчика я усыновляю, другую девочку, глядишь, и ты себе присмотришь… видимо, именно на это цыганка и надеялась.

– Нет, – медленно выговорила Вера. – Дело не в этом.

– А в чём же?

– Я беременна, – тихо сказала она.

Когда Андрей пришёл в себя, его мучителя уже не было рядом.

Он попытался пошевелиться, но тут же взвыл от страшной боли в покалеченной ноге. Малейшее движение причиняло невыносимые страдания. Боль, казалось, пронзает всю ногу насквозь – от бедра до кончиков пальцев. Кое-как приподнявшись на локте и стараясь не шевелить повреждённой конечностью, Андрей с опаской посмотрел в ту сторону. Ему казалось, что он может увидеть сейчас всё, что угодно, вплоть до окровавленного обрубка. Слава богу, нога оказалась на месте, однако выглядела неестественно вывернутой, из чего можно было сделать неутешительный вывод о переломе. А может быть, и не единственном.

– Да что за… твою мать!!! – выкрикнул он в бессильной ярости, чувствуя, как внутри закипают дурацкие мальчишеские слёзы. Всё происходящее походило на дурной сон: он потерялся в тайге, какой-то придурок сломал ему ногу, телефон сдох, да и сам Андрей, похоже, скоро сдохнет от жажды, голода и холода… если, конечно, до этого на него не нападёт какой-нибудь праздношатающийся медведь. Отличный квест на выживание, ничего не скажешь! Ну просто Леонардо, растуды его в качель, ДиКаприо – в своей знаменитой оскароносной роли.

Несколько раз он предпринимал попытки осторожно ползти, но тут же со стоном бросал эту затею: боль в ноге, в обычное время равномерно-тупая и ноющая, сразу же становилась острой, отдаваясь резкими пульсирующими толчками. Иногда ему казалось, что его заживо режут пилой. Нет, с места ему не сдвинуться – это как пить дать.

Кое-как ему удалось сесть, почти не тревожа больную ногу и не опираясь на неё. Закусив губу, Андрей привалился спиной к шершавому стволу ближайшего дерева и осторожно отвернул вверх штанину. То, что он увидел, не добавило ему оптимизма: огромный багровый отёк развеивал последние робкие сомнения относительно перелома. Опухшая нога походила сейчас на бревно. Единственной хорошей новостью, если вообще уместно было говорить о хорошем в данной ситуации, условно можно было посчитать то, что ниоткуда не торчали осколки костей – и, значит, Андрей отделался закрытым переломом.

Ужасно хотелось пить. Он проклинал себя последними словами за то, что, кидая всякую ненужную ерунду в свой рюкзак во время сборов, не додумался положить туда простую бутылку воды. Зато, конечно, зарядник для мобильника – ну очень важная и необходимая вещь для него сейчас, ага… Идиот! Андрей с досадой отбросил бесполезный рюкзак в кусты.

Затем он сорвал несколько травинок и сжевал их влажные стебли, старясь хоть немного утолить жажду. Приходилось постоянно отмахиваться от зудящей мошкары и комаров. Конечно, боль от их укусов была ничтожно мала по сравнению с болью в сломанной ноге, но всё равно доставляла массу неудобств. Долго он так не протянет, это ясно… но что же делать? Что, чёрт возьми, ему делать?!

Он вдруг вспомнил строчки из прочитанного недавно стихотворения: «Если ты потерялся в лесу, то кричи…» Как и все актёры, Андрей знал много стихов и часто цитировал их в подходящих жизненных ситуациях. Правда, до того естественного шика, с которым это делал Белецкий, ему было пока далеко. Он громко, надрывно расхохотался, проговаривая вслух так кстати всплывшие в памяти строчки:

Собственный голос казался ему чужим. Похоже, у него начиналась истерика. Последние строки он уже не говорил – а действительно кричал, орал изо всех сил, как безумный:

Он затрясся в очередном приступе болезненно-сумасшедшего хохота и, забывшись, потревожил сломанную ногу. Она мгновенно отозвалась вспышкой острейшей боли, и Андрей, не прекращая полусмеяться-полурыдать, повалился на землю. Смех перешёл в крупную дрожь – его буквально колотило то ли от холода, то ли от шока. Андрей не мог поверить, что всё, всё, всё – это конец. Так не бывает! Двадцатилетние парни не умирают, заблудившись в тайге. Бред! У него всё впереди, у него столько планов на эту грёбаную жизнь…

Внезапно внимание Андрея привлёк равномерный гул в отдалении. Едва уловимый поначалу, он становился всё отчётливее и громче. Несомненно, это был звук летящего вертолёта.

«Господи! – осенило Андрея догадкой. – Это же за мной! Это меня, меня ищут! Ну а как иначе?!»

Он даже рассмеялся вслух от невероятного чувства облегчения. Какой же он дурак! Разумеется, его будут разыскивать, как он не подумал об этом? Человек – не букашка, он не может вот так бесследно пропасть, чтобы никто о нём даже не забеспокоился.

Вертолёт неуклонно приближался – его уже можно было разглядеть в вышине. Он медленно кружил над лесом, и рокот его мотора был для Андрея сладчайшей музыкой. Там, внутри, были люди, которые беспокоились о нём… которым небезразлично, будет он жить или нет. А он будет, будет! Непременно будет!

Вертолёт завис над кронами елей, и тут Андрей вдруг запоздало сообразил, что сверху его может быть просто не видно. Он лежал под деревом, скрытый густыми ветвями, и, скорее всего, оставался незамеченным для пилота. У него перехватило дыхание от этого страшного прозрения.

– Я тут!! Ту-у-ут!!! Я здесь!!! Сюда-а-а!!!!!!!!! – заорал он, срывая голос – так, что в горле запершило. – Ну пожалуйста-а-а-а!!! Я внизу!!!

Вертолёт, повисев ещё немного сверху, медленно двинулся дальше.

Андрею показалось, что он сходит с ума. Не может быть! Так просто не должно быть! Спасение – вот оно, так близко, только руку протяни!

Он лихорадочно замахал руками, уже не обращая внимания на боль в ноге. Он кричал, и плакал, и звал изо всех сил – его просто не видели. У него даже не было ничего подходящего, чтобы подать сигнал… Яркий рюкзак мог послужить визуальной приманкой, но Андрей сам закинул его в кусты и сейчас просто не мог до него дотянуться.

Вертолёт неумолимо удалялся от этого места.

– Куда же вы, люди! Суки!!! Я же здесь! Не оставляйте меня-а-а!!! – продолжал надрываться Андрей, но его, разумеется, никто не мог услышать.

Гул мотора постепенно затих, и скоро живую тишину тайги не нарушал ни один посторонний звук. Андрей лежал на земле и плакал – захлёбываясь, подвывая, выворачивая себя наизнанку и понимая, что снова остался совершенно один. Ещё несколько минут он чувствовал, что рядом друзья, спасение… а теперь его снова швырнуло в воронку одиночества, отчаяния и безысходности.

Он плакал до полного опустошения и изнеможения, а затем снова провалился в пограничное состояние между обмороком и тяжёлым сном.

Ещё накануне Вера и сама не была уверена в том, что беременна.

Она не слишком-то доверяла врачам, которые великодушно оставляли ей один-единственный шанс из миллиона. Ей казалось, что они просто умело используют эту зацепку, чтобы манипулировать её чувствами и заставлять растягивать процесс до бесконечности. Она покупала дорогущие лекарства, послушно проходила – цикл за циклом – очередной курс медицинской помощи, но в глубине души давно перестала надеяться на чудо, выполняя всё это больше для очистки совести.

И всё-таки чудо произошло.

Впервые робкая, неуверенная догадка осенила её в тот момент, когда она перестала брать верхние ноты. Вера и сама замечала, как с некоторых пор изменился на слух её голос – он внезапно стал более низким, более насыщенным. Во время разговора с Асей в ресторане, когда Вера посетовала на то, что простудилась, ей внезапно вспомнился свой театр. Она часто наблюдала, как забеременевшие коллеги начинали испытывать затруднения с исполнением своих привычных арий. Вера прекрасно знала, что гормональные изменения во время беременности заметно влияют на голосовые связки. Речевой голос часто понижается на три-четыре, а вокальный – на один или два тона.

Нет, разумеется, это не значило, что Вера совершенно разучилась петь – просто теперь она вынуждена была прикладывать куда больше усилий для того, чтобы воспроизводить те же звуки, что и раньше, в таком же высоком качестве. Прежде это было для неё естественно и легко, а теперь приходилось усерднее и активнее работать над своим вокалом…

– Помнишь наш разговор на свадьбе? – спросила Вера у Аси. – Тогда я была уверена, что просто сорвала голос или застудила связки. И только потом сообразила взглянуть на календарь… Оказывается, у меня уже неделя задержки, – смущённо призналась она. – С этим бешеным графиком съёмок совсем всё из головы вылетело.

– Поздравляю! – Ася обняла её. – Это потрясающая новость!

Как всегда, весть о чужой беременности отозвалась в её груди привычной лёгкой болью… но негатива и зависти, что удивительно, она не чувствовала. Ася внимательно прислушалась к своим ощущениям – нет, она была совершенно искренне счастлива за Веру.

– Я так боюсь, если бы ты знала, – призналась Вера. – Это дико страшно – сначала потерять надежду, а затем почувствовать, что…

– Так чего же тут бояться? – удивилась Ася. – Наоборот, нужно радоваться, наслаждаться новыми ощущениями!

Вера покачала головой.

– Мне тридцать восемь лет. Страшно рожать в таком возрасте…

– Глупости! – пристыдила её Ася. – А ещё в Америке жила… у вас же там, насколько мне известно, особа лет тридцати пяти вовсю ещё считается девушкой на выданье.

– Так-то оно так, но… – Вера махнула рукой и засмеялась. – А вообще, ты права! Самое ужасное, что в этой глуши не то что найти хорошего гинеколога – даже тест на беременность невозможно купить! Так что придётся мне подождать до возвращения в Москву. Неделя всего осталась… Но, веришь… – она положила руку себе на живот и улыбнулась. – Я и так это знаю. Чувствую… И почему-то уверена, что будет девочка.

– Так значит, цыганка снова оказалась права? – усмехнулась Ася. – А что Роман, ты ему уже рассказала?

Вера помрачнела.

– Мы недавно поссорились. Пока ещё у меня не было возможности ему сообщить. В свете всего произошедшего… ох, надеюсь, он не обвинит меня в том, что ребёнок не от него.

Асино лицо вытянулось в недоумении.

– Всё настолько плохо?

Верины глаза затуманились тревогой, но она тут же взяла себя в руки.

– Не хочу сейчас об этом думать. Надеюсь, всё постепенно нормализуется… само собой. Для меня сейчас важнее другое – чтобы моя девочка росла и развивалась нормально.

– Правильный настрой, – Ася ободряюще обняла её за плечи. – Всё обязательно будет хорошо.

Первым человеком, которого они встретили, вернувшись из экзотического цыганского посёлка в привычную Романовку, был ресторатор Василий Егорович. Он мчался им навстречу с крайне пришибленным видом, и Ася с Верой поначалу даже испугались, не случилось ли очередной беды – настолько их всех вымотали дурные вести последних дней.

Однако ресторатор спешил не по их душу. Он и вовсе пронёсся бы мимо, если бы Ася его не окликнула.

– Что-то стряслось, Василий Егорыч? – поинтересовалась она, глядя, какое растерянное и расстроенное у него лицо.

– Стряслось! – отозвался он несколько раздражённым тоном. – Маринка моя пропала. Несколько часов не могу её нигде найти, и телефон вне зоны доступа.

– Да вернётся, – попыталась подбодрить его Ася. – Дело молодое…

– Дело молодое?! – ресторатор глянул на неё чуть ли не с ненавистью. – Что бы вы понимали, москвичи… Это ведь всё из-за вас, из-за вашего проклятого кино она совсем сбрендила! С катушек слетела… Сохла по этому вашему Андрею, совсем стыд потеряла, и он тоже – хорош гусь…

– Андрей-то тут при чём? – заступилась за парня Вера. – Он ей, по-моему, никаких надежд не давал и даже не заигрывал. А сейчас, должно быть, вы и сами в курсе, что он блуждает где-то в тайге, его изо всех сил ищут… Не стыдно в такой ситуации наезжать на парнишку? Надо молиться, чтобы его нашли живым и здоровым, а не плевать ядом.

– Да знаю я, что его ищут, – он расстроенно махнул рукой. – Потому и переживаю. Думается мне, Маринка тоже пошла его разыскивать… Очень в её стиле. Натура такая – вся в мать!

– Но это легко проверить, – успокоила его Ася. – Все добровольцы записаны, вы можете осведомиться у начальника поискового штаба, есть ли среди них имя вашей дочери.

– Уже проверил! Конечно же, её среди волонтёров нет! – нервно отозвался Василий Егорович. – Я уверен, что она сама пошла в тайгу, никого не спросив и не предупредив! Как же – ведь надо спасать своего прынца, чтоб его… – видимо, он хотел выматериться, но сдержался при дамах.

Ася с Верой ахнули. Не хватало им ещё одного заблудившегося в тайге, на свою голову…

– То есть, Марина сейчас может быть в опасности?

Ресторатор, выпустив пар, немного поостыл.

– Вообще-то, она у меня девка неглупая. Башковитая. Напролом в лес не попрётся, будет с умом действовать. Она тайгу хорошо знает. Понимает, как не заблудиться, какие следы и зацепки на всякий случай оставить. Так что… надеюсь, с ней-то сейчас всё хорошо. Но она ж упрямая. Пока парня вашего не отыщет – ни за что домой не вернётся!

– Ну значит, отыщет – и вместе вернутся, – придав голосу как можно больше оптимизма, произнесла Вера. – Или спасатели их ещё раньше найдут.

– Принесла же вас нелёгкая со своим фильмом… – буркнул Василий Егорович – впрочем, уже совсем миролюбиво. Воспользовавшись переменой в его настроении, Ася не преминула задать давно мучающий её вопрос.

– Скажите, а вот тот лесничий… Илья. Мне показалось, вы его очень хорошо знаете. Не в курсе, случайно… просто в порядке предположения… мог ли он, чисто теоретически, совершать все те пакости, которые постоянно сопровождают нашу съёмочную группу? Я имею в виду пожар, разбитые окна, испорченный инвентарь на площадке… и так далее, – заканчивая свою фразу, она была готова к тому, что ресторатор сейчас рассмеётся ей в лицо и покрутит пальцем у виска, но он неожиданно серьёзно ответил:

– Конечно, мог. Я почти уверен, что именно он всё это и делал. Вот только доказать это будет трудно. Он осторожный, сволочь…

Ася и Вера потеряли дар речи.

– И вы так спокойно об этом сейчас говорите? – возмутилась Ася. – По-вашему, это всё невинные шалости?

– Не думаю, что он всерьёз намеревался причинить вред кому-то из вас, – отозвался ресторатор мрачно. – Тот же пожар… Илья организовал поджог в тот момент, когда все отправились на шашлыки. Наверняка он прекрасно знал об этом.

– Конечно, знал, – усмехнулась Ася язвительно. – Он наблюдал за нами с противоположного берега. Пока мы веселились и угощались жареным мясом, он спокойно успел переплыть реку и добраться до гостиницы…

– Вот именно. Скорее всего, его целью было простое запугивание.

– Но… зачем? Почему?! – спросила Вера. – Где и когда мы успели перейти ему дорогу?

– Не конкретно вы, – вздохнул ресторатор. – Этой истории сто лет в обед. Давным-давно в наши края уже приезжали столичные киношники. Тоже что-то историческое снимали – о местном купечестве. Илюхе тогда было четырнадцать лет, а сестре его восемнадцать. Ну, кто-то из актёров на неё и польстился. Девка видная была, стройная, красивая… Заманил в лес, уболтал, мозги запудрил… а потом изнасиловал. Она и помешалась с тех пор.

– В смысле?

– С ума сошла, – пояснил Василий Егорович. – Её затем, помнится, в посёлок Талаги отправили – психушка у нас там. Что с ней сейчас, никто и не знает. Может, давно померла… Актёришка тот от суда отмазался, заплатил кому-то… Так и замяли дело. Да и что с сумасшедшей взять? Она же давать показания не может. Даже заявление писать не стали… А вот Илюха с той поры замкнулся. Людей сторонится, лес ему – что дом родной.

– Всё это, конечно, ужасно печально, – осторожно подбирая слова, сказала Ася. – Но вопрос остаётся неизменным – при чём тут мы?

– А сама не догадываешься? Ему теперь любые московские артисты – что кость в горле. Ненавидит он вас всех. Просто за то, что вы есть. Что приехали на его родную землю. Оскверняете её. Не ждёт от вас ничего хорошего…

– Всё ясно, – подытожила Ася. – Сестра сошла с ума, но братец тоже с большим приветом… Надеюсь, если этот ваш Илья встретит в лесу нашего Андрея, у него хватит мозгов не сводить счёты с бедным пацаном.

Ресторатор отвёл взгляд.

– А вот в этом я не уверен…

– Что?! – воскликнули хором Ася и Вера.

– Лес – его территория. Только там он чувствует себя в своей тарелке. Всё там играется исключительно по его правилам. Чужаков в своём доме он не терпит…

– Боже, – Ася сжала ладонями виски, – только этого нам ещё и не хватало.

Она торопливо достала телефон и принялась звонить Димке, чтобы предупредить об опасности. Кто же мог подумать, что лесник не просто чуточку странноват, а полностью неадекватен…

– Недоступно, – сказала она с волнением и тут же набрала номер Стаса. Его аппарат тоже оказался вне зоны действия сети. Беспокоить звонком Нелю она не решилась. Да и что подруга могла знать об этом? Должно быть, она вообще не в курсе, что её муж ушёл в тайгу… Незачем тревожить её понапрасну.

Из спасительного забытья Андрея вытащило бесцеремонное похлопывание по щекам. С трудом выплывая из рваного, вязкого сна, он тут же почувствовал возвращение мучительной боли и пожалел, что зачем-то в принципе проснулся.

– Андрей! Ну Андрей же! – зазвенело у него над ухом. После тишины тайги это показалось ему таким громким и чужеродно-непривычным звуком, что он чуть не оглох. Он с трудом разлепил веки и невнятно что-то замычал, окончательно пробуждаясь.

Перед ним на корточках сидела Марина, официанточка из местного ресторана. Глаза её сияли чистым, незамутнённым счастьем.

– Живой! Слава богу, живой! – воскликнула она, улыбаясь. И тут Андрей вспомнил всё, что предшествовало этой ночи. Его всё-таки нашли!.. Он дёрнулся, порываясь податься навстречу Марине, но тут же застонал.

– Что с тобой? – перепугалась она.

– Ногу сломал… – отозвался он, не вдаваясь в подробности – это потом, всё потом… Главное – он больше не один в этой чёртовой тайге!

– Дай-ка посмотрю, – деловито заявила она. Он инстинктивно отшатнулся, когда Марина подалась к его ноге, чтобы засучить штанину и взглянуть, но она сделала успокаивающий жест:

– Не бойся, я в этом разбираюсь. Больно тебе не сделаю. По крайней мере, больше, чем у тебя болит сейчас.

Она деловито и действительно аккуратно осмотрела его ногу.

– Ссадин почти нет, – констатировала она преувеличенно приподнятым тоном, – но всё равно нужно обработать. И шину следует наложить… Хорошо, что я догадалась обезболивающее с собой прихватить. Как чувствовала… Давно тебя угораздило?

Андрей напряг память, пытаясь сориентироваться во времени.

– Наверное, больше суток… сейчас что – утро, день, вечер?

– Утро. Тебя только вчера к вечеру хватились. То есть, ты уже две ночи в лесу провёл…

– Но где все? – спросил он, пока она открывала свой рюкзак, доставала лекарство и деловито раскладывала на коленях кусок чистой материи. – С кем ты сюда пришла?

– А никого нет, – отозвалась она беззаботно. – Я одна тебя искать отправилась. То, что ты идти не можешь, конечно, паршиво… Значит, придётся нам тут куковать вдвоём и ждать, когда волонтёры нас всё-таки найдут, – по её тону непохоже было, что она сильно расстроена.

Андрей потерял дар речи.

– Но… зачем ты в одиночку в тайгу потащилась?

– Так за тобой, глупый, – она вскинула на него удивлённо распахнутые глаза, недоумевая от такого вопроса. – Как я могла сидеть сложа руки, если ты в беде? Ты же мне сразу понравился…

Андрей не знал, смеяться ему или плакать от такого признания. И главное – как это всё было неуместно сейчас, в данной ситуации! К тому же, он был ужасно разочарован тем, что чудесного спасения не произошло. Нет, конечно, хорошо, что он больше не один. Но надежда на то, что их вызволят из лесного плена немедленно, тут же растаяла, едва забрезжив…

– Как же ты тут, бедолага? – Марина покачала головой, осторожно накладывая на больную ногу фиксирующую повязку, чтобы обеспечить полную неподвижность переломанным костям.

Андрей не знал, что отвечать на этот вопрос, и просто облизнул иссохшиеся, растрескавшиеся губы.

– Пить ужасно хочется… – признался он. Марина всплеснула руками.

– Вот я дура! Надо было сразу тебе предложить… – она полезла в рюкзак и – о чудо! – извлекла оттуда бутылку питьевой воды. У Андрея сжалось спазмом горло, когда он это увидел.

– Держи, – она торопливо протянула ему бутылку. Он принялся жадно пить, захлёбываясь, проливая драгоценные капли на подбородок и кашляя, и ему казалось, что он никогда не напьётся. Бутылка опустела в считанные секунды.

– Извини, – смутился он, – ничего не осталось…

– Ерунда, – махнула она рукой. – Тут неподалёку ручей есть, который в Мезень впадает. Вода там чистая-чистая! Сбегаю и наберу. Ты ведь и есть, наверное, хочешь? – догадалась она. Он только кивнул. Марина снова пошарила в своём волшебном рюкзаке и извлекла оттуда кусок пирога, завёрнутый в газету.

Пока он ел, Марина сидела, подперев ладонями щёки, и смотрела на него с умилением, как на божество. Андрею вновь стало неловко от такого откровенного любования.

– Что смотришь? – не выдержал он, наконец. Она улыбнулась.

– Смешной ты. Такой… рафинированный городской мальчик. Совсем на наших, деревенских, не похож. Наверное, поэтому я в тебя и влюбилась.

– Ох, как у вас всё просто, – смущаясь, пробормотал он. – Увидела несколько раз – и уже влюбилась.

Марина неожиданно разобиделась.

– Зато у вас, москвичей, всё легко – трахаетесь-трахаетесь друг с другом, спите вповалку, как скот, а определиться всё никак не можете – то ли любовь это у вас, то ли просто со скуки, от нечего делать… А у нас если полюбят – так уж на всю жизнь. Но вам, столичным мажорам, этого не понять…

– Я не москвич, – сказал он тихо. – Я из Казани в Щепку поступать приехал…

– Прости меня, – опомнилась Марина. – Я же знаю, что ты не такой. Ты очень хороший…

Вера этой наивной девочки в его исключительность, её трогательное обожание и робкая нежность, с которой она заглядывала ему в лицо, заставили глаза Андрея увлажниться. Он быстро заморгал – не хватало ещё разреветься при ней, стыда не оберёшься…

– Хорошо, но что нам теперь делать? – спросил он у Марины. – Терпеливо и молча сидеть и ждать, пока нас не найдут?

– Я на деревьях зарубки оставляла, – сообщила она. – И для себя – чтобы не заблудиться, и для поисковых групп, если они вдруг пойдут по моему следу. Надеюсь, что вскоре кто-нибудь их тех, кто прочёсывает лес, обратит на это внимание. А ещё нужно костёр развести, чтобы нас и сверху тоже заметно было. Правда, прямо здесь нельзя – лес загореться может. Нужно отойти немного подальше, к ручью или реке… Я потом схожу.

При мысли о том, что Марина снова может покинуть его, пусть даже ненадолго, Андрею стало жутко. Ни за что на свете он не хотел больше оставаться в лесу один-одинёшенек… Похоже, Марина заметила и поняла обуревавшие его эмоции.

– Ты не бойся, милый, – сказала она, нежно проведя рукой по его спутавшимся волосам, пытаясь их пригладить. – Я тебя не брошу. Никогда не брошу.

У Андрея снова защипало в носу.

– Мне… в туалет надо, – сказал он с нарочитой грубостью. – Отойди на пару минут куда-нибудь, отвернись…

– Давай, я тебе помогу! – с готовностью подхватилась Марина. Он не удержался и фыркнул.

– Что поможешь? Штаны снять?

Она покраснела – сама чуть ли не до слёз.

– Извини…

– Это ты извини, – смутился и он тоже. – На самом деле, я правда справлюсь. Да и лекарство твоё подействовало, уже не так сильно болит…

– Хорошо, – кивнула она серьёзно. – Я пока сбегаю к ручью воды набрать. Если что – зови!

После обеда – уже во второй раз за это странное северное лето – выпал снег. Он был не слишком-то обильным и густым, однако сразу же заметно похолодало. Димка со Стасом слегка подмёрзли, ожидая возвращения Ильи в свою избушку.

Они караулили его с ночи. Лесничий как в воду канул. Ну, допустим, у него могут быть какие-то свои дела в лесу или за его пределами… но должен же он хотя бы ночевать дома? Однако Илья так и не вернулся.

Димка переживал за то, что сеть здесь не ловила, и Ася, должно быть, ужасно волнуется. Стас хотя бы успел отзвониться жене перед тем, как войти в лес, и предупредить, что останется на ночь в Романовке, так что она не должна была о нём сильно беспокоиться. Но время шло, день постепенно клонился к закату… Они и так провели тут больше полусуток!

В попытках согреться они прохаживались возле домика туда-сюда. Дверь, как назло, была заперта на большой амбарный замок.

– Не по-нашему это, не по-людски, – проворчал Стас. – Мезенские никогда дверей не запирают… Что ему там прятать, что скрывать? Золото-бриллианты? Оружие? Расчленённые трупы убитых браконьеров?

Он хотел просто пошутить, но из-за усталости и холода Димка даже не улыбнулся фразе про браконьеров. Он был откровенно зол на этого загадочного и непредсказуемого Илью, которого непонятно где черти носили со вчерашнего вечера.

Стас в очередной раз прильнул к единственному окошку дома лесника. Ничего невозможно было разглядеть из-за плотной занавески. Ясно было только одно – внутри темно и тихо.

– Вообще-то, есть охота, – со вздохом признался Димка. – Скоро, чувствую, начну жевать шишки и листья. Может, ну его в пень – вернёмся? Тем более, в Романовке тоже может быть нужна наша помощь. Кто знает, нашли того парнишку или ещё нет…

Стас помрачнел.

– Надеюсь всё-таки, что уже нашли. Иначе я ему не завидую…

Они оба молча перевели взгляд на белое снежное покрывало. Каждый думал об одном и том же. Леса Андрей не знает, может выбиться из сил и просто замёрзнуть…

– Ладно, чёрт с ним, с Ильёй, – согласился Стас. – Пора возвращаться. Надеюсь, у нас ещё будет возможность поговорить по душам с этим блудным товарищем… Может, он с добровольцами сейчас лес прочёсывает, помогает в поисках, а мы у его дома торчим, как два дебила.

И тут тишину прорезал истошный женский крик. Такой, что кровь застыла в жилах. Димка и Стас – здоровые, взрослые мужики – даже подскочили на месте от испуга и неожиданности. Женщина продолжала кричать, то ли призывая на помощь, то ли просто воплем выражая рвущиеся наружу страдания. Совершенно очевидно, что ей было плохо. Очень, очень плохо! Ни Стас, ни Димка до сего момента никогда не слышали, чтобы люди могли так страшно, так дико кричать – как будто с них живьём сдирали кожу.

Димка опомнился первым.

– Это там! – крикнул он, бросаясь в сторону домика лесничего. Стас поспешил ему на подмогу. Конечно, сломать огромный тяжёлый замок они не смогли бы даже совместными усилиями, однако саму дверь – не слишком крепкую, деревянную – можно было выбить без особого труда.

Через пару минут натужно затрещали старые доски. Димка и Стас, не сговариваясь, доламывали их уже практически руками, расчищая себе путь внутрь. Оказавшись в доме, они принялись лихорадочно оглядываться по сторонам. Женский крик к тому моменту уже стих, и ничего больше не напоминало об этом странном явлении. Жилище лесника было спокойно и безлюдно. Никого. Ни единой души. Ни звука.

– Да что за хрень творится! – выругался Димка в сердцах. – Я сейчас и в самом деле поверю, что мы с тобой просто спятили… Но, блин, ты ведь тоже это слышал?!

Стас не ответил. Он пристально смотрел на ковровую дорожку, устилающую полы в единственной комнате. Димка проследил за направлением его взгляда.

– Подпол, – быстро произнёс Стас, отшвырнув дорожку ногой. Под ней обнаружился квадратный люк, который – совершенно очевидно – вёл в подвальное помещение. Он был крепко-накрепко заперт.

– Эй! – заорал Стас и с силой пнул крышку люка. – Есть там кто живой?

Что тут началось!.. Внутри забесновались, заметались, завыли, запричитали и завизжали. Поначалу даже непонятно было, одна женщина кричит или несколько. Да и женщина ли, прости господи?.. Но медлить было нельзя.

– Вот, держи, – Димка протянул Стасу топор, обнаруженный в сенях.

– Послушайте, немедленно отойдите в сторону! – обратился Стас к загадочной обитательнице подземелья, стараясь перекричать её стенания. – Я начинаю рубить, это может быть опасно для вас.

Крышка люка оказалась толстой, добротной, и поддалась не сразу. Однако Стас, умело орудуя топором, всё же справился с ней. Взору открылся проход, такой узкий и тёмный, что невозможно было ничего разглядеть в этой кромешной тьме.

– Кем бы она ни была… это бесчеловечно – держать её взаперти в темноте и оставлять на целые сутки одну, – сказал Димка Стасу, невольно сжимая кулаки.

– Наш Илюша, оказывается, тот ещё подпольный маньячина… – отозвался Стас, с осторожностью вглядываясь в зияющую чёрную дыру, откуда теперь не доносилось ни звука. Женщина затаилась и притихла – то ли в страхе, то ли в готовности… к чему? К прыжку? Нападению? Удару? Страшновато было нырять в эту слепую бездну, даже не представляя, что тебя там ожидает.

– У тебя нет фонарика, случайно? – поинтересовался Стас у Димки. Тот протянул мобильник:

– В телефоне есть. Держи. Или, хочешь – я первый пойду?

– Да ладно тебе, – хмыкнул Стас. – Не съест же она нас с тобой, в самом деле.

Спустившись по деревянной лестнице вниз, они упёрлись ногами в утоптанный земляной пол. Холодище здесь стоял – как в погребе. По сути своей, это и был погреб… Воняло, впрочем, тоже изрядно. Тонкий бледный луч фонарика запрыгал по стенам подпола – Стас медленно рассматривал обстановку вокруг. Где же таинственная незнакомка? Удалось разглядеть лишь простую деревянную кровать, на которой, очевидно, и спала пленница. Но куда подевалась она сама?

– Под кроватью, – сказал Димка еле слышно. – Больше ей прятаться просто негде.

Стас осторожно нагнулся и направил луч фонарика под кровать. Там тут же тоненько заскулили. Когда свет ударил женщине в лицо, она вскрикнула, но слава богу, не стала вновь так жутко выть и визжать, как делала это раньше. Стас в изумлении и шоке рассматривал несчастную – длинные спутанные космы, испуганное лицо, приоткрывшийся в шоке рот…

– Не бойтесь, – сказал он негромко, стараясь не напугать бедолагу ещё больше. – Никто не причинит вам вреда. Пожалуйста, вылезайте оттуда. Вам нужно на свет, на волю.

– Оставь её в покое и сам вылезай, – загремел вдруг над люком мужской голос. – И не вздумай рыпаться. Никаких лишних телодвижений!

– Илья? – Стас поднял голову.

– Без разговоров! – рявкнул тот. – Я повторять не стану. Марш оттуда! Я жду.

Похоже, лесничий и не подозревал, что в подполе, помимо Стаса, находится ещё и Димка. Тот незаметно прикоснулся к его руке, давая понять, что так даже лучше. Не надо выдавать его присутствие, можно использовать эту ситуацию себе на пользу…

– Спокойнее, Илюха, – бодро отозвался Стас. – Какие проблемы? Я уже иду. Тем более, я и сам хотел с тобой поговорить…

– Поговорить он хотел, – передразнил лесничий ехидно. – Давай, пошевеливайся.

Стас поднялся по ступенькам… и упёрся взглядом в ствол ружья, направленный прямо ему в грудь.

Они лежали, тесно прижавшись друг другу и пытаясь согреться.

– У нас часто так бывает… – стуча зубами, произнесла Марина. Изо рта её при этих словах вырвалось облачко пара. – В смысле, снег летом… Не переживай, он совсем скоро растает.

– Если мы прежде сами копыта не отбросим, – мрачно пошутил Андрей. Настроение было преотвратное. Спасать их что-то никто не торопился. Нога разболелась с новой силой, а обезболивающее у Марины закончилось. А тут ещё этот треклятый снег!.. Они разговаривали только ради того, чтобы хоть чем-то занять себя. На самом деле, обоим было не до светских бесед.

– Сейчас бы в баньку жарко натопленную… – произнесла Марина мечтательно.

– Никогда не понимал баню. Чего хорошего? – тоже стуча зубами, отозвался Андрей. – Вот ванна или хотя бы просто горячий душ – другое дело.

– Ты просто никогда не парился по всем правилам, – наставительно произнесла она. – В сельской местности к русской бане особое отношение. Это же целый ритуал! У нас обычно топят по субботам. У каждого хозяина свои банные секреты, поэтому, чтобы не угореть, топить свою баню не доверяют никому… Это как праздник, честное слово! Прибирается весь дом, после протопки баня тщательно моется: лавки, тазы, полок и даже стены… А, напарившись вволю, все непременно садятся пить чай или прохладный морс. Вкуснотища!.. И в теле такая лёгкость, аж звенишь.

– Уговорила, – заплетающимся языком отозвался Андрей; несмотря на холод, глаза у него закрывались сами собой, и он незаметно уплывал в царство Морфея. – Если выберемся отсюда живыми – обязательно пойду в баню.

– Конечно же, выберемся! – Маринка горячо обцеловала любимое лицо. – Нас совсем-совсем скоро найдут…

– Расскажи ещё про баню, – попросил Андрей слабым голосом. – Может, хоть чуть-чуть теплее станет…

– Ммм… – послушно задумалась Марина. – А вот что я в этой бане с детства ненавидела – так это мыть голову. У меня всегда были очень длинные волосы, и мама уверяла, что промыть их можно только ужасно горячей водой. Специально для этих целей отливала в ковшик крутой кипяток. Когда она полоскала мне волосы, я, конечно же, дёргалась и периодически ошпаривалась…

Андрей протянул руку и легонько провёл пальцами по её светло-русой косе.

– У тебя красивые волосы… – сказал он еле слышно. – Ты вообще очень красивая. Девочка с севера… – и улыбнулся посиневшими от холода губами. Видя, что его неумолимо клонит в сон, Марина торопливо затараторила что попало – лишь бы не молчать.

– А однажды к нам пришла помыться старуха-соседка. У неё не было своей бани. Увидела нас с мамой, чистеньких, распаренных… и как давай реветь!

– Почему? – спросил Андрей.

– Говорит: «Я когда замуж выходила, у меня и то такого платья не было, как вы из бани выходите». А мама тогда действительно надела мне какое-то нарядное, яркое платьице…

Глаза Андрея медленно закрылись. Марина торопливо дунула ему в лицо.

– Не спи, Андрюш, не надо сейчас спать! Ну хочешь… хочешь – ещё что-нибудь про баню расскажу? – спросила она умоляющим тоном.

– Мне скоро можно будет диссертацию по баням защищать… – с трудом выговорил он, едва ворочая языком.

– Ты… ты… «Калину красную» смотрел? – выпалила она вдруг. Андрей удивился такому переходу.

– Конечно, смотрел… А что?

– Помнишь там момент, когда Петро просит Егора поддать горячей воды, и тот вместо каменки выливает кипяток прямо ему на спину? Так вот, этого не может быть. Это недоработка Шукшина.

Андрей невольно засмеялся – настолько серьёзно и даже осуждающе она это сказала.

– Почему не может?

– Деревенский житель никогда так не сделает. А Егор ведь был из деревни…

– Я бы сейчас тоже не отказался от кипяточка на спину, – со вздохом произнёс Андрей. – Может, ну их к лешему – эти правила? Давай прямо здесь огонь разведём…

– Нельзя, Андрюша, – Марина чуть не плакала. – Пожар может начаться…

– Да какой пожар, от снега всё сырое…

Она знала, что он ужасно боится оставаться один, поэтому предложила:

– А хочешь, я на берегу разожгу костёр, а потом попробую тебя туда притащить?

– Как – на ручках? – усмехнулся он невесело.

– Не знаю пока… Может, настил из еловых веток сделать? Поволоку тебя за собой, как на санях…

– Не вытащишь ты меня, – серьёзно сказал Андрей. – Только надорвёшься…

Он ещё немного помолчал, раздумывая, а затем всё-таки решился:

– Ты всё же иди к ручью, Мариш. Разведи сигнальный огонь. Надо, чтобы его сразу заметили… если, конечно, нас кто-нибудь до сих пор ещё ищет, – горько добавил он.

– Ну конечно, ищут! – воскликнула она убеждённо. – А как иначе! Но… если я уйду, как же ты? Это займёт немного времени… Может быть, около часа.

– Я буду ждать, – твёрдо сказал Андрей.

– Нет, – Марина в испуге покачала головой, – я не могу тебя бросить.

– Иди, пожалуйста, – повторил он настойчиво. – Что толку, если оба зря погибнем? А так хоть будет шанс на спасение…

Марина стянула с себя тёплую куртку и заботливо укрыла Андрея, подоткнув его со всех сторон, как ребёнка – одеялом.

– Зачем? – смутился он. – Замёрзнешь…

– Да я на бегу согреюсь, – она махнула рукой. – Тебе нужнее.

Он сглотнул ком в горле. Неприятно сосало под ложечкой при мысли, что он снова остаётся совершенно один, беспомощный и жалкий… Марина словно прочитала его мысли. Она вообще чувствовала его с полувзгляда, полунамёка, полудвижения.

– Я вернусь за тобой, – она наклонилась и коротко поцеловала его в губы. – Я обязательно вернусь. Только дождись.

Белецкий положил бинокль на приборную панель и вздохнул. Андрей как сквозь землю провалился. Оставалось только надеяться, что парень не утонул в реке или не увяз в болоте. Но… двое суток прошло. И до сих пор никаких результатов, никаких вестей…

Съёмки, разумеется, отложили. И не только потому, что без участия Андрея некоторые сцены были невозможны. Просто состояние тревоги и страха не отпускало членов съёмочной группы ни на секунду. Какая уж работа…

Поиски продолжались и днём, и ночью. А тут ещё СМИ разнесли эту историю по всему свету… Как ни пытались киношники скрывать правду от ушлых журналистов, чтобы не раздувать скандал, в конце концов кто-то из местных всё-таки проболтался. И началось… Больше всего, конечно, было жаль несчастную мать Андрея – узнав, что с сыном случилась беда, она собралась немедленно приехать. Насилу режиссёр убедил её подождать ещё хотя бы день. Все из последних сил надеялись, что за это время пропавший артист точно будет найден. Живым или… нет, конечно – только живым. Все старательно избегали мыслей о самом плохом.

– Ну что, – обратился молоденький вертолётчик к Белецкому, – возвращаемся на базу? Всё уже облетели, проверили…

– Подождите, – он развернул карту местности и ткнул в неё пальцем. – Давайте ещё вот этот квадрат осмотрим.

– Ребята здесь уже пролетали вчера. Всё чисто… Что, не доверяете нашим пилотам? – прищурился паренёк.

– Доверяю, – отозвался Белецкий, – но за сутки всё могло измениться. Даже уставший и голодный человек может пройти много километров пешком.

– Сегодня матч «Россия – Испания», – засопел вертолётчик. Он, как и многие в эти дни, был увлечён чемпионатом мира по футболу и торопился домой, к телевизору и пиву. – Хотя бы на второй тайм успеть…

– Один круг сделаем – и назад, – твёрдо пообещал Белецкий.

Вертолёт двинулся в заданном направлении. Это было неподалёку от того места, где в реку Мезень впадал один из многочисленных ручьёв.

Белецкий снова поднёс бинокль к глазам.

Маленький огонёк костра на берегу он разглядел сразу. Увидел – и даже не поверил поначалу в такую удачу, боясь спугнуть её.

– Есть! – быстро сказал он пилоту. – Там костёр внизу. Андрея рядом пока не вижу, но… кто-то ведь должен был разжечь огонь!

– Может, охотники или рыбаки… – проворчал пилот, однако послушно начал снижение. В этот момент к костру выскочила маленькая фигурка и замельтешила, запрыгала, замахала руками… Но – вот чёрт! – это был явно не Андрей. Какая-то девчонка.

С трудом подавив приступ острого разочарования, Белецкий попытался рассмотреть её лицо в бинокль. Ба! Да это же Марина, дочка ресторатора! Она-то здесь откуда взялась, с досадой подумал артист. Но в любом случае – хорошо, что они её нашли. Может, она тоже заблудилась…

Вертолёт плавно снижался, выискивая наиболее удобное местечко для посадки на берегу. Марина продолжала подскакивать на месте, как заведённая – похоже, она была ужасно рада их видеть. Сколько времени провела она в лесу? Как тут оказалась? Почему так легко одета?..

Едва они приземлились, Марина кинулась к Белецкому, вцепилась в него мёртвой хваткой и заревела от счастья.

– Что ты здесь делаешь, девочка? – спрашивал он растерянно. – Потерялась? Отец твой, наверное, с ума сходит…

– Андрей тут! – выговорила она сквозь слёзы, всхлипывая и шмыгая носом. – Я его нашла!

Белецкий побледнел.

– Он… в порядке?

– Да, да! – закивала она, улыбаясь. – Просто идти сам не может, у него нога сломана. Он здесь, не очень далеко! Я покажу…

Завидев Белецкого, Андрей тоже не смог удержаться от слёз. Это было глупо, стыдно, не по-мужски, но он не мог остановиться – рыдания его чуть не задушили.

– Ну, тихо, тихо, – приговаривал взволнованный Белецкий, обнимая парнишку и прижимая его растрёпанную голову к своей груди, пока тот ревел, не в силах выговорить ни слова. – Всё уже хорошо, Андрюха. Это просто шок…

Вместе с пилотом они осторожно, стараясь не причинить парню боли, перенесли его в вертолёт. Пилот тут же надел наушники и вышел в эфир, чтобы сообщить – пропажа нашлась.

– Живой! – радостно проинформировал он остальных. – Так всем и передайте. Немного пострадал, правда. Нога сломана… Врач нужен, да. Ждите, мы сейчас же вылетаем!.. Что?! – закричал вдруг он, меняясь в лице. Все перепугались. Господи, ну что ещё могло произойти за это время?..

Пилот снял наушники и обвёл всех бессмысленным взором.

– Пенальти, – выдохнул он чуть слышно, а потом набрал в лёгкие побольше воздуха и оглушительно заорал:

– Четыре-три в нашу пользу! Акинфеев красавчик!!!

– Что, вот так возьмёшь – и просто застрелишь меня? – спросил Стас как можно спокойнее, не отводя взгляда от обезумевшего лица Ильи. – Мы же с тобой столько лет знакомы. Я, вроде, не чужой. Не посторонний.

– А чем ты лучше? – прорычал лесник. – Тоже связался с этими киношниками, чёрт бы их побрал… Как же я вас всех ненавижу!

– Кого – всех? – Стас изо всех сил тянул время, заговаривая ему зубы.

– Всех, кто природу губит. Кто чувствует себя хозяином жизни, думая, что раз явился из города – всё ему позволено. Лес засрали, деревья вырубают, зверей убивают, рыбу глушат… Как городской турист приедет – так обязательно после него гора мусора, и презервативы ещё использованные, – его губы искривила брезгливая гримаса. – Погрязли в разврате и собственном свинстве. Скольких наших деревенских девок городские сволочи перепортили?

– Поэтому ты сестрицу свою в подвале все эти годы прятал? – спросил его Стас язвительно. – Чтобы сделать её жизнь лучше, да? Изолировал бедняжку от общества, как зверя в клетке держал…

– Не трогай мою сестру! – крикнул Илья, трясясь от гнева. – Ни слова о ней слышать от тебя не желаю. Сам знаю, что для неё хорошо, а что плохо. На кой ляд ты припёрся, спаситель, только испортил всё… Ну, сам виноват. Обходил бы мой дом десятой дорогой – глядишь, и живым бы остался, – он вскинул ружьё и снова направил его на Стаса.

– Ты в своём уме, Илюха? – спросил его тот. – Тебя же посадят. Кто о твоей сестре тогда позаботится? У неё ведь никого нет, кроме тебя…

– Заткнись! – проревел он, наливаясь яростью. Его руки, сжимающие ружьё, дрожали. – Заткнись, заткнись!!!

В этот миг Димка тенью метнулся из подпола к Илье и бесшумно прыгнул ему на спину, захватом спереди опуская его руки с ружьём вниз. Лесничий растерялся на миг, но очень быстро сориентировался – откуда только силы и сноровка взялись! Вывернувшись из Димкиных недружеских объятий, он попытался оттолкнуть его и одновременно высвободить руки, всё ещё крепко сжимающие ружьё. Сцепившись, они вдвоём упали на пол. Сестра Ильи, заслышав шум наверху, привычно запричитала и завыла из своего подвала. Стас тем временем схватил топор и примеривался, чтобы стукнуть Илью обухом и обезоружить.

А через секунду прогремел выстрел.

Он эхом прокатился по тайге, вспугнув птиц и зверей, а затем наступила абсолютная тишина. Даже сестра Ильи замерла в страхе и больше не издавала ни звука.

– Димка!.. – закричал Стас, бросаясь к двум распластанным фигурам, по инерции всё ещё крепко стискивающим друг друга.

На деревянном полу медленно расплывалась лужица крови.

– Папа, папа! Папа-а-а!!! – раздался истошный вопль среди ночи.

Неля подскочила на кровати, как ошпаренная, не сразу сообразив, что происходит. Она решила, что у неё начались слуховые галлюцинации.

Очевидно, Матвей увидел какой-то дурной сон. Он захлёбывался плачем, трясся от страха и громко кричал, широко разевая ротик:

– Па-а-апа-а-а!!!

Она бросилась к его кроватке, спотыкаясь и чуть не падая на бегу, и сама тряслась, будто в лихорадке.

– Что ты сказал, сынок? – выговорила она, не веря своим ушам.

– Папа, папа, папа! – продолжал без остановки кричать малыш. Он никак не мог успокоиться – даже после того, как Неля усадила его на колени, крепко прижала к себе и обняла. Её колотила крупная дрожь, а по щекам непрерывным ручьём бежали слёзы. Дикая радость от того, что сын наконец-то заговорил, смешивалась с животным страхом за мужа.

Она схватила Матвея на руки и бросилась с ним к своей кровати, где под подушкой остался лежать мобильный телефон. Однако при попытке набрать номер Стаса она услышала лишь бесстрастное: «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Звонок раздался около шести часов утра.

Ася, не сомкнувшая глаз всю ночь, тут же схватилась за телефон в надежде, что это звонит Димка, от которого не было ни слуху, ни духу уже бог знает сколько времени. Однако номер оказался ей незнаком.

– Анастасия Безрукова? – услышала она в трубке мужской голос.

– Да, а кто это? – быстро спросила она.

– Я по поводу вашего мужа звоню. Ведь Дмитрий Лосев – ваш супруг, правильно?

– Да, да, это мой муж! Где он, что с ним? – закричала Ася, стискивая трубку так, что побелели пальцы. Ей казалось, что сердце сейчас пробьёт грудную клетку. – Что с ним случилось?! Да не тяните же, мать вашу!..

– Вы только не волнуйтесь, – осторожно сказал голос. – Постарайтесь взять себя в руки…

Что он говорил дальше – она уже не слышала. Пальцы её вдруг ослабли, разжимаясь и роняя телефон, а затем, потеряв сознание, Ася и сама рухнула на пол.