— С возвращением! — сказал молоденький врач и коснулся моего лба. — Вы там что-нибудь видели?

— Там это где?

— По ту сторону смерти.

Подумав, он с любопытством уточнил.

— Вы первый случай в моей практике, я имею в виду случай клинической смерти. Потому и спрашиваю, есть ли там что-нибудь интересное?

— Свет. Тоннель. Тени. Ангел.

— И все? — разочарованно спросил он.

— Все.

— Так об этом еще Моуди писал, — нелогично укорил меня врач. — Неужели нельзя было по сторонам посмотреть?

— Мне вернуться? — холодно спросила я.

Медработник испугался:

— Ну, что вы, мы и так вас с того света с трудом вытащили, отдыхайте.

Первым делом после его ухода я ощупала собственное тело. Руки, ноги на месте, голова пока соображает. Могло быть хуже. Грудь сдавила повязка, на которой проступили капельки крови. Я прислушалась к собственным ощущениям — боль медленно отступала, но дышать по-прежнему неудобно.

На прикроватной тумбочке лежало зеркало. Пора взглянуть на себя, любимую. Свет, мой зеркальце, скажи, кто на свете… Какой кошмар! Все-таки мужчины в массе своей грубые неотесанные мужланы. Испортить такую красоту! На правой щеке тонкий запекшийся след, под левым глазом очередной фингал. Любопытно, когда его мне умудрились поставить? Неужели после смерти? Если так и дальше пойдет, то вскоре мне потребуется пластический хирург со стажем.

Из коридора раздался женский визг:

— Мама!

Хм, это не мама. Это мои родственники пришли навестить бедную девушку, пережившую клиническую смерть. Причем в компании крокодила и жабы.

Обеспокоенные домашние ворвались в палату, сметая по пути медсестер, пациентов и врачей.

— Живая! — с облегчением констатировал дядя Фима мое плачевное положение. — Гип-гип, ура!

Хлопнули пробки от шампанского, золотой напиток приятно зашипел в одноразовых стаканчиках.

— Больным нельзя! — дед ласково, но твердо отвел мою руку. — Когда организм напичкан лекарствами, алкоголя нельзя, ни-ни!

Ласковые мучители осушили по стаканчику и стали изучать мой синяк под глазом.

— Знатный цвет получился, — отметил Фима тоном профессионала. — Били аккуратно, но больно. Дня четыре будет держаться.

— Ладно, тебе, над девочкой издеваться, она и так чуть копытца не отбросила, — Соня от души приложилась к бутылке. — Эх, хорошо пошло! Следующую открывайте.

— Не многовато ли? — подала голос уставшая Клара.

— Так ведь стресс снимаем, — стала оправдываться Соня, — Пока она тут на койке лежала, мы в приемном покое нервничали. Я на целый килограмм похудела.

— А я на полтора, — пискнула Ольга.

— Уволь от подробностей! — поморщилась Соня. — Твои личные проблемы никого не волнуют.

И они снова уставились на меня. Я гладила мурлыкающего Гену, лежащего у меня на животе. Жбан уютно устроился в декольте ночной рубашки.

— Ближе к делу, — Клара бесцеремонно встряхнула крокодила за хвост. — Мы тебе его принесли не случайно. Вот, гляди, — из кармана бабушкиной кофты появилась сложенная газета: — Сенсация! «Австралийские ученые разработали методику создания заместителя человеческой крови, в основе которого лежат… гены крокодила».

— То есть Гену вы принесли сюда для опытов? — уточнила я, аккуратно освобождая зеленый хвост из цепких бабушкиных рук.

— Не отвлекайся. Дело серьезное, — не поняла шутки Клара. — Продолжаю. «Столь необычный выбор „источника генов“ был сделан генетиками из Института ядерной науки и техники Австралии не случайно. Дело в том, что гемоглобин крокодила, в отличие от гемоглобина человека, можно вводить прямо в кровь (попытка переливания раствора человеческого гемоглобина приведет к нарушению функций почек). Кроме того, способность гемоглобина крокодила связывать кислород выше, чем у гемоглобина человека». Вот!

— Ну и что?

— То, что мы решили не делать тебе переливание обычной крови, — усмехнулся Фима. — Пусть Генка донором послужит. Каждый день жрет, спит и плавает, больше от него никакой пользы.

— От Жбана, надо полгать, тоже должна быть польза? — словно почувствовав, что речь зашла о нем, жабеныш, перекатываясь, забрался под одеяло: мол, не трогайте меня, если и я вас не трогаю.

— Твоя ирония неуместна, — дед откашлялся и достал свой газетный листок. — Где это я читал? А. вот! Слушай: «Во многих странах с жарким климатом, где водятся крупные земноводные, их мясо употребляют в пищу». Нет, не то. Ага! «Вполне съедобны и европейские лягушки, однако вследствие той огромной пользы, которую они приносят (так же, как жабы и другие земноводные), их нужно всячески охранять».

— Охранять, а не на опыты пускать!

— Не перебивай! Лежи и слушай! Кто-нибудь, подлейте дедушке шампусика! Итак, на чем мы остановились… «Земноводные уничтожают вредителей сельскохозяйственных культур, а также переносчиков и распространителей различных болезней человека и домашних животных (мух, комаров и др.). Лягушек очень широко используют в научных лабораториях для постановки опытов по медицине и биологии. Именно они оказались первыми позвоночными животными, которые в марте 1961 г. были подняты на советском космическом корабле и благополучно вернулись обратно». Поняла теперь всю важность земноводных?! То-то же. «Лягушек, жаб и тритонов используют в научных и учебных лабораториях всего мира в качестве подопытных животных для экспериментов по медицине и биологии. Учеными сконструирована электронная модель лягушачьего глаза — ретинатрон, различающая контур движущихся объектов. Ретинатроны вместе с радиолокаторами используются на аэродромах для обеспечения безопасности полетов авиалайнеров». Опять не то, авиалайнеры сейчас не к месту. Наконец-то: «Жабы и лягушки — великолепный материал для заживления ран. Правда, в силу бытовой неграмотности лягушка иногда вызывает у людей отвращение. Самое распространенное на этот счет мнение: прикоснувшись к ней, вы заработаете бородавку. Но не стоит забывать, что есть ведь и другие народные поверья. Издавна лягушку специально клали в молоко, чтобы оно сохраняло холод и не кисло. В русских народных сказках это неприглядное земноводное в итоге превращается в красивую и трудолюбивую царевну. В медицине же именно на лягушках и собаках ставится большинство научных экспериментов». Опять двадцать пять, покоя им не дают эти научные эксперименты. «Кроме того, в восточной мифологии лягушка едва ли не обожествлена. В христианстве же она вообще сравнивается с образом Христа, а коварная и злобная жаба — с дьяволом».

— Пафос в чем?

— Пафос в том, что жаба способна заживлять раны, — терпеливо объяснила мне Соня. — Положи ее себе на фингал и постарайся расслабиться.

Разве может больная, беспомощная женщина, побывавшая в самом сердце ада, сопротивляться силе и ловкости пятерых здоровых родственников?! После долгих пререканий ошалелого Жбана водрузили мне на лицо. Он недовольно квакнул и укоризненно уставился на меня своими выпученными глазками.

В этот момент открылась дверь в палату, и на пороге появился оперуполномоченный Федоров. Не один. С бутылкой шампанского и букетом цветов. Завидев серо-зеленый нарост на левой щеке обожаемой женщины, он выронил игристое и горько заплакал.

Ситуация усугубила Соня:

— Видишь, Эфа, любовь настоящего мужчины не знает границ. Федор Федорович — настоящий мужчина и полюбит тебя всякую… Не так ли, Федор Федорович?

В ответ раздался горький всхлип.

«У-у, как все запущено», — сказал Королев, наблюдая за стартом Юрия Гагарина.