— Я и не думала, что когда-нибудь смогу вновь увидеть драгоценности своей матери, — сказала Елизавета Никитична, взволнованно перебирая камни в шкатулке.

Мы собрались у нее: Федоров, Юлия Афанасьевна Давыдова и я.

— Во многом это заслуга Стефании, — Федоров сегодня решил быть джентльменом.

— Представляю, деточка, как тяжело вам пришлось, — благодарно кивнула старушка.

— Елизавета Никитична, мне не дает покоя письмо вашего отца. Неужели он действительно хотел вас отравить?

— У него были очень своеобразные понятия о чести и долге, который должен выполнить каждый человек, — после паузы сказала Калитина. — К смерти он также относился тоже весьма своеобразно. Я уверена, что именно он и отравил мою мать, а после чуть с ума не сошел от горя. Когда долгое время работаешь с ядами, то начинаешь воспринимать ее способ перейти из одного состояния в другое, из одного мира — в иной. Скорей всего, он действительно не хотел, чтобы я оставалась в России. Но уезжать я наотрез отказалась, именно поэтому и сбежала к Юле в Москву.

— Так что яд в шкатулке стоит воспринимать, как предупреждение: «не доставайся же ты никому»?

— Наверное. Но я его не осуждаю. После революции он очень изменился. Все его знакомые пребывали в уверенности, что власть большевиков установилась на краткий срок. И только после гибели царской семьи стало ясно — возврата к прошлому не будет. Он вначале очень хотел вернуться, а после мечтал уехать. А я отказывалась. У меня как раз был роман. Оставить мужа я не могла, да и не хотела. Как там говорится? Муж и жена — одна сатана. Пусть мы даже были и не венчаны.

— Но ведь если бы получили это письмо, то могли бы умереть! — воскликнула я.

— Но ведь не получила же! — грустно улыбнулась Калитина. — И, может быть, это был и не худший вариант, учитывая мою последующую жизнь. Пока мы живем, смерти нет, когда мы умираем — нет нас. К чему боятся? Отец постоянно играл с судьбой, у него в запасе было не менее двух сценариев развития последующих событий. К примеру, я могла получить это письмо, но не взять сокровища из тайника. Либо послать туда кого-нибудь другого…

Давыдова прервала нас:

— Все! О Калитине больше ни слова. Лучше расскажите, с чего началась эта история?

— Эта история началась со скромного сотрудника Эрмитажа, у которого существовал маленький секрет, — начал Федоров. — Коллекция драгоценных камней. Начало ей было положено еще во время войны. Не мне вам рассказывать, каким именно способом. Не так ли, Елизавета Никитична?

Больше бриллиантов Степан Меморин любил изумруды. Он с детства слышал историю про драгоценный кристалл, который, по слухам, принадлежал знаменитой Лукреции Борджиа. Говорили, что камень способен исполнять любые желания человека — власть, богатство, слава, любовь, для него нет ничего невозможного. Камень имел удивительную способность: он появлялся у своего нового владельца неожиданно, оставался с ним до смерти человека, а после на неопределенное время исчезал.

В жизни Меморина изумруд Лукреции возник случайно. Как-то раз к нему в музей зашел знакомый — ювелир Исаак Мендельсон. Меморин уже был в летах, он давно оставил мечту найти изумруд Лукреции и вдруг такая удача… Ювелир принес камень, который нужно было отправить за границу. Мендельсон уже дал свое заключение, но теперь требовалось удобоваримую легенду, с тем, чтобы на аукционе изумруд получил большую цену. Меморину достаточно было бросить взгляд на камень, чтобы узнать его. Легенда об изумруде Лукреции была известна любому ценителю смарагдов. Оставалось найти того, кто перевезет камень, а затем передаст его посреднику. Выбор пал на свежеиспеченного эмигранта Ивана Иванова.

Справедливости ради, надо сказать, что ваш бывший муж, Стефания, не сразу согласился на эту авантюру. В конце концов, его прельстили даже не деньги, а сама история. Он, как ребенок, купился на известные имена. Стать хранителем камня — что может быть заманчивее для человека, который последний год безрезультатно искал сокровища на Невском проспекте? Думаю, в душе Иванов был неисправимым авантюристом. Его привлекало все таинственное и необычное. Незадолго до отъезда он записался в эзотерический кружок. Мистика, эзотерика, всевозможные аномальные явления тогда были на пике популярности. Иванов преследовал весьма практическую цель: он хотел научиться чувствовать золото. Именно там он и познакомился с Сергеем Сергеевым, уверенным в том, что у него особая миссия — миссия посвященного. Сергеев бредил орденом тамплиеров, чернокнижием и магической изумрудной скрижалью. Насколько я знаю, он даже хотел создать магический орден в самой России.

— Ерунда какая-то, — пробормотала Юлия Давыдова. — Откуда в этом поколении столько мракобесия?

— Юлия Афанасьевна, не забывайте, что расцвет мракобесия пришелся как раз на постперестроечное время. Нищета, развенчивание идеалов, разрушение все традиций и все на фоне мощного информационного потока. Немудрено, что большинство из нас растерялось. Эзотерика представлялась тогда лучшим выходом. Именно поэтому многие мечтали стать магами. Чародеями. Колдунами. Почему бы не манипулировать людьми, обстоятельствами, событиями с помощью магии и потусторонних сил? Сколько соблазном стразу открывается перед обычным комплексующим человеком! В душе Сергеев был очень слабым человеком, знающим все о своих комплексах. Уже потом стало известно, что у него то и дело возникали проблемы с женщинами, а уж о конфликтах на работе я и не говорю.

— А кем он работал?

— Официально? Вы будете удивлены, но он был хирургом. Надо сказать, неплохим хирургом. Только слишком нервным. Чуть что, он мгновенно выходил из себя. От вспышек гнева страдали все: больные, сослуживцы, нянечки и медсестры. Отсюда, кстати сказать, и кличка — Доктор Смерть.

— Гнев — плохая черта для врача, — пробормотала Елизавета Калитина.

— Вы точно подметили, Елизавета Никитична, — продолжил Федоров. — Сергеев был человеком с неустойчивой психикой. Он мечтал стать великим, будучи при этом маленьким человеком. Именно на этой почве они и сошлись с Ивановым, которого тоже можно было назвать маленьким человеком. Стефания Андреевна молчит, значит, согласна с этим утверждением. Но я продолжу. В день отъезда Иванов напоследок заходит в букинистический магазин, где покупает несколько старых открыток и писем. Оптом, по дешевке. Кто же знал, что одно из писем сыграет столь роковую роль в жизни сразу нескольких людей?!

В аэропорту Иванова провожают десятки друзей и знакомых, в том числе бывшая жена Иванова — Стефания, и Сергеев, решивший передать через приятеля письмо в Канаду. Иванов пытался вам рассказать об изумруде еще по пути в аэропорт, Стефания, но что-то его отвлекло. Сергееву он умудрился показать камень, а также бегло пересказать сочиненную Мемориным легенду. Сергеев, сообразивший, какую выгоду он может извлечь из камня, предложил Иванову продать изумруд. Но тут объявляют посадку, и разговор прерывается. На время.

Уже в Канаде Иванов связывается с Сергеевым. Переговоры идут полным ходом. Иванов готов продать камень, тем более, что посредника и не видать. Еще бы, Сергеев позаботился о том, чтобы его убрали. Однако в самый последний момент происходит нечто непредвиденное. Иванову на глаза попадается письмо Калитина. Он мгновенно решает переиграть ситуацию, оставить себе изумруд, вернуться в Россию и найти фамильные драгоценности. Иванов не задается вопросом, что он будет делать потом? Ему главное — найти. Он действует по вашему любимому принципу, Эфа: уткнемся — разберемся. Кажется, именно так вы любите повторять, Стефания Андреевна, когда не можете найти выход из ситуации.

Сергеев был в ярости. Мало того, что он потерял массу времени, денег, так еще и изумруд уплыл в последний момент. Он отправил несколько подручных в Канаду с тем, чтобы они разобрались с Ивановым, а после забрали изумруд Лукреции.

Увы, клетка опустела. Вы не знаете, Стефания, но некоторое время Иванову приходилось скрываться от Сергеева. Когда же совсем прижало, он вернулся в Россию. Думаю, что ваш бывший муж рассчитывал за два-три дня отыскать фамильные драгоценности и исчезнуть. Но вот незадача: только на месте он сообразил, что точного месторасположения тайника в письме как раз нет. О существовании прямых наследников Никиты Калитина он не знал.

Дальше — хуже. Начились угрозы по телефону, за Ивановым велась слежка. И тут по счастливому стечению обстоятельств он встречается с Мемориным. Как бы случайно. Но мы знаем, что любая случайность — запланирована не только судьбой, но и окружающими нас людьми. Конечно, эта встреча была подстроена. Тем же самым Сергеевым, решившим убить двух зайцев: отомстить обидчику и вернуть изумруд. Как бы там ни было, Меморин обещает помочь бывшему знакомому. Кажется, для него нет ничего невозможного. И он отправляется к Елизавете Никитичне. С тортиком, конфетами и заранее подготовленной версией. Он рассчитывает увидеть выжившую из ума старушку, у которой не за горами столетний юбилей, но… Кто знал, что он уже раньше сталкивался с Елизаветой Калитиной. Причем не раз. Елизавета Никитична также узнает Меморина и наотрез отказывается разговаривать с ним.

Время, однако, поджимает. Нервы у Сергеева не выдерживают. Через Меморина он назначает встречу вашему бывшему мужу и выбирает маленькую станцию «Горы». Дескать, у Меморина там дача, так что можно будет совместить приятное с полезным.

Иванов отправляется на встречу, но вместо Меморина его ждет Сергеев, потерявший над собой контроль. Точный удар, и вашего бывшего мужа больше нет в живых, Стефания. Однако беглый обыск показывает, что вожделенного камня при убитом нет. Веселая компания собирается обыскать дом, где остановился Иванов. Но не тут-то было: получив сообщение о смерти бывшего мужа, вернулась Стефания.

Сергеев уверен: кольцо у бывшей жены. Но вот как его добыть? И он начинает отправлять Стефании Андреевне угрожающие письма, за подписью Доктор Смерть. Однако дамочка попалась не промах: она не только не боится угроз, но и начинает собственное расследование. Причем действует стремительно и непредсказуемо. Первым делом Стефания отправляется в Эрмитаж. Разумеется, Сергеев и компания решают, что она ищет Меморина. Перепуганному Семену в приказном порядке дают понять: девицу надо остановить, во что бы то ни стало. А как ее остановить? Засунуть в саркофаг? Завести в служебное помещение и придушить? Силенок у Меморина на это не хватило. Единственное, что он смог сделать, так это под благовидным предлогом вручить Стефании визитку ювелира.

Расчет был прост: во время беседы с ювелиром они отравят искательницу приключений и выкинут тело где-нибудь в парке. Все почти так и вышло, только вот организм Стефании Андреевны оказался намного сильнее, она выкарабкалась. А когда ее рассказу никто не поверил, она чисто по-женски закусила удила и ринулась в очередной виток расследования. Меня тогда смутила сумочка Эфы, измазанная кровью ювелира. Уже потом я узнал, что в машине Иаков Еремеевич порезался. Меморину пришла в голову мысль подставить Стефанию.

Невероятно, но Эфе все-таки удалось вычислить Меморина. Узнав его адрес, она отправилась к нему домой. Где и нашла труп Мендельсона.

— В последнее время мне очень везло на мужские трупы, — пробормотала я.

— В последнее время вам вообще везло, — отрезал Федоров. — Знаете, согласно исследованиям, женщины обладают более широким периферийным зрением, чем мужчины. У некоторых дам оно достигает ста восьмидесяти градусов. Вам дано разглядеть, что творится по сторонам, а также что происходит сверху, снизу. Все это одновременно, и не поворачивая головы. А вот мужчины видят только то, что расположено прямо перед ними. Может, поэтому женская интуиция намного острее, чем мужская. Я это к тому говорю, что интуитивно вы каждый раз умудрялись оказаться на шаг впереди официального расследования. И, невзирая на опасность, словно кошка, всегда приземлялись на четыре лапы.

Я вспомнила свой полет с третьего этажа и вздрогнула. По-кошачьи. Инстинктивно. Интуитивно.

— Но как изумруд оказался у Мендельсона? — спросила Давыдова.

— Очень просто, — усмехнулся Федор Федорович, — он взял его у Стефании.

— У меня?

— Да, дело в том, что изумруд все время находился у вас. В сумке.

— Как это? Я об этом даже не знала.

— Если бы вы об этом знали, что история развивалась бы совсем по иному сценарию. Ваш бывший муж, перед тем, как отправиться на станцию в Горы, бросил кольцо в одну из сумок. Насколько помню, в прихожей их висит огромное количество. Не меньше тридцати.

— Двадцать восемь с половиной, — уточнила я.

— Почему с половиной? — заинтересовалась Юлия Афанасьевна.

— Потому что одна порвалась и требует ремонта.

— В любом случае, — продолжил Федоров, — Иванов положил кольцо в самую объемную сумку. Вы ж, вернувшись из поездки, взяли именно эту сумку, даже не удосужившись перетряхнуть ее содержимое.

— А зачем перетряхивать? — удивилась я.

— Действительно, зачем? Если на это уйдут года, — беззлобно огрызнулся Федоров. — Когда вас выгружали в парке, Мендельсон не погнушался перерыть ваш дамский саквояж. И нашел изумруд Лукреции.

— Так просто?

— Так просто. Однако этим он подписал себе смертный приговор. Потому что на следующий день похвастался о своей находке Меморину. Тот, мучимый ревностью и злобой, оставил в известность своего босса. Раздраженный Сергеев убил ювелира, однако камень бесследно исчез.

— Странно, что он его не нашел, — удивилась я. — Изумруд лежал в кармане брюк, завернутый в бумажку.

— Видать, у камушка действительно был свой характер, — задумчиво проговорила Давыдова. — Сам выбирал себе владельца.

— Сергеев никак не мог успокоится. Ему постоянно мешала Стефания. Еще до печального инцидента с Мендельсоном он запускает в игру своего подручного Непараду якобы для институтской проверки. Может быть, камень она спрятала на работе? От парня требовалось всего ничего: тщательный обыск. После чего он бы тихо мирно подписал бумаги (не имеющие никакой силы) и исчез. Однако Стефания Андреевна постоянно ищет приключения на свою рыжую голову. Зачем-то она предлагает Непараде взятку. Не трудно догадаться, что от открывшихся финансовых возможностей у парня закружилась голова. И как следствие, возник собственный интерес к игре. К тому же Стефания понравилась ему как женщина. Тут я с ним полностью солидарен.

Немудрено, что рано или поздно Сергееву пришлось выйти на авансцену самому. На мой взгляд, он избрал весьма любопытный способ: решив стать вашим женихом, Стефания. Он прошел собеседование у ваших родственников, очаровав Клару и Соню. Про Ольгу я уже и не говорю. Ее, кажется, может очаровать любой симпатичный мужчина старше тридцати лет, холостой и имеющий высокий доход. Узнав, что у Сергеева в доме живет белая крокодилица, ваши родственники предложили оригинальный вариант знакомства: прийти на свидание вместе с животным. Мол, перед этим вы не устоите. Вы и не устояли, — горько отметил Федоров. — Пустили незнакомого человека в дом и выложили ему всю историю. Представляете, как он забавлялся, слушая ваш рассказ о докторе Смерть? Плюс он убедился, что изумруд находится в ваших руках. За вами установили слежку. После того, как вы побывали у Елизаветы Никитичны, всплыла история о фамильных бриллиантах. Сергеев захотел всего сразу. В общем, они следили за каждым вашим шагом, Стефания.

— Они?

— Сергеев, Непарада и Меморин. Причем Сергеев был уверен, что его подручные продолжают работать на него, в то время как Меморин и Непарада давно разыгрывали собственные карты. И первое время, надо сказать, разыгрывали довольно успешно. Так, именно Непарада обнаружил перстень в самодельной картине на стене, чего, скажем, не удалось Сергееву, одурманенному чувством собственной значимости. Меморин тем временем методично обстукивал усадьбу Калитиных, надеясь найти бриллианты первым.

Надо сказать, что вы, Стефания, постоянно раздражали Сергеева. Не такой, по его мнению, должна быть женщина. Место женщины на кухне или в постели. Вы же постоянно во все вмешивались, путали карты, к тому же успешно прошли тренинг по стервологии. Сергеев считал, что вы его вспомнили и потому водите за нос. От вас надо было избавляться поскорее. Именно за этим он приехал к вам несколько дней назад, намереваясь убить после ужина. Пока вы рассуждали об эзотерике, в дом пробрался Непарада и благополучно отыскал изумруд. Теперь представьте ярость Сергеева, когда он дотащил ваше бесчувственное тело до дома (снотворное, Стефания Андреевна в сочетании с алкоголем, творит настоящие чудеса — бьет наповал) и начал обыскивать дом. Опять ничего! На беду Непарада оставил в прихожей зажигалку, которую ему подарил босс на день рождения. Сергееву не составило большого труда увязать причину со следствием. А уж когда на следующий Непарада сообщил о сокровищах в усадьбе Калитиных, Сергеев впал в настоящую истерику. Что ж он за посвященный, если любое его действие дает такой нулевой эффект?

Ну а дальнейший ход событий вам известен.

— В сундучке действительно был яд? — тихо спросила Елизавета Никитична.

— Да. За все время он нисколько не потерял свою силу. Поверьте, смерть Сергеева была очень мучительной.

— А что будет с Мемориным? — я украдкой бросила взгляд на Елизавету Никитичну.

— Меморин сядет. С учетом его возраста, это будет пожизненное заключение. Помимо всего прочего, выяснилось, что он на протяжении многих лет переправлял произведения искусства за рубеж. Кстати, именно на этой почве они и сошлись с Сергеевым.

— Знаете, — сказала вдруг Юлия Афанасьевна. — А ведь для многих камень стал проверкой на нравственность, сколь ни высокопарно это звучит. Если у человека в душе была хоть малейшая червоточинка, он мгновенно ее чувствовал. И делал все, чтобы человек попала под его власть.

— Не верю я в ваши эзотерические штучки, — ответил Федоров. — В основе всего — жадность. Именно жадность и приводит к преступлению. Каждый человек делает свой выбор. Другое дело, каким будут мотивы. Если бы Иванов отдал камень, то он не поставил бы под угрозу жизни своих близких. Если бы Мендельсон не попытался бы отравить Стефанию, то и сам бы остался в живых. Если бы Непарада не украл, то не лежал бы сейчас в морге. Да и судьба Сергеева сложилась бы иначе, не поверь он в собственную исключительность.

— Значит, он не был посвященным?

— Он был шарлатаном, поверившим, что он гений. Почувствуйте разницу.

— Вы не верите в изумруд Лукреции? — спросила я Федорова.

— Нет. Обычный изумруд, которому придумали красивую легенду. Легенды, как известно, способны на многое, даже на то, чтобы вести на смерть.

— Почему же он тогда рассыпался в прах?

— Вам показалось, Стефания Андреевна, — мягко сказал Федоров. — в доме было темно, вы напуганы. Наверное, в суете камень выпал из оправы и затерялся. А истории о нравственной нечистоплотности, которую терпеть не могут изумруды — байки. Равно как и то, что когда-то этот изумруд принадлежал Лукреции Борджиа.

— Вы материалист, Федор Федорович, — сказала вдруг Калитина. — Не подумайте, что я хочу вас обидеть, но… Иногда стоит смотреть на вещи с иной точки зрения. Изумруд Лукреции выполнил свое предназначение и исчез. Человек, который когда-то стал причиной смерти моих детей, наказан. Причем не вами… Что есть тюремное заключение, когда можно нанять хорошего адвоката? Он наказан иначе. Всю жизнь он мечтал обладать этим камнем. Желание превратилось в идею фикс. И в тот момент, когда он надел камень на палец, изумруд рассыпался, не признав нового владельца. В этом суть наказания. Все преступления были совершены зря. С этой мыслью он будет просыпаться каждое утро. С этой мыслью он будет засыпать. Ради камня он потерял все: возможность иметь семью, работу, репутацию, наконец, он потерял мечту.

— Вам просто нравятся красивые истории, — пробормотал Федоров.

— Мне просто нравится справедливость, — усмехнулась Калитина. — Пожалуй, впервые в жизни я по-настоящему в нее поверила. Причиненное зло всегда возвращается. Закон бумеранга.

Мы вышли из дома Калитиной в полном молчании. Молча подошли к моей машине:

— Может быть, к нам, Федор Федорович?

— Не сердитесь, Стефания, но нет. Я, пожалуй, теперь у вас буду редко бывать. Если, конечно, вы опять не попадете в какую-нибудь историю. Талант у вас налицо — криминальный.

— Почему будете редко бывать? Вы обиделись?

— Дело не в этом, — сказал он, покраснев. — Я вдруг понял, что вы мне очень нравитесь. Так нравитесь, что… Но я не готов сейчас жениться. Ни на вас, ни на Ольге.

— Но я не прошу вас жениться, ни на мне, ни на Ольге! — возмущенно парировала я. — Я просто приглашаю вас на чашечку кофе.

— Я не хочу кофе.

— Что же вы хотите?

— Вас.

— И что же вам мешает?

— Вы.

Он повернулся и пошел прочь. Пойму ли я когда-нибудь мужскую логику? Мы давно могли бы стать любовниками, если бы не Федоров, его рефлексии и комплексы. Я давно бы ему сказала все напрямик, если бы не он. Именно он мне и мешает сказать обо всем напрямик. А как было бы здорово: никаких обязательств и нормальная сексуальная жизнь с нормальным сексуальным мужчиной. Из-за какой-то ерунды он лишил нас обоих счастья. Хотя если вдуматься, не такая уж это и ерунда — я.

Вечером я с упоением рыдала на груди у Клары:

— Бабуля, ну, почему так происходит в жизни? Почему у меня нет простого женского счастья?

— А как ты его сама понимаешь, это простое, женское счастье?

— Ну… Об этом еще в песне поется: «Был бы милый рядом!». Как раз милого-то у меня и нет. И не предвидится…

— Зря ты так. У нас как раз на той половине жених подходящий сидит. Из Баку сегодня прилетел. Готов хоть сейчас под венец.

— Красивый? — шмыгнула я носом.

— М-м, красивый, — после паузы подтвердила бабуля. — Если в шляпе, то очень красивый.

— Молодой?

— Почти.

— Холостой.

— Вроде бы.

— Родственников много?

— Дай-ка, вспомню. Мама, папа, шестеро братьев, семь сестер — из них три замужних и с детьми, невесты братьев, женихи сестер, мужья сестер. Эфа, ты опять плачешь?

— Я рыдаю! Сама подумай! Что с нами будет, если он со мной разведется и за границу укатит.

— Ой нет! — охнула бабушка. — Этот жених не для тебя. Не для него мы эту ягодку растили (она нежно погладила меня по голове). Сама посуди: на лицо — полный урод, по возрасту тебе в отцы годится и был женат. Два, нет, три раза.

Я опять зарыдала, что ж за судьба у меня такая, если даже простой парень из Баку мне не подходит? Обидно, да? Может, и мне анкету по блату заполнить: «Симпатичная рыжая ищет симпатичного мужчину (не рыжего) для удовлетворения своих вредных привычек». Так только где такого мужчину найдешь? Ведь вредных привычек у меня огромное количество.

— А я кофе принес, — раздался знакомый голос у дверей. — Но чувствую, что пришел не вовремя. Да?

— Что вы, Федор Федорович, — засуетилась бабушка. — Вы всегда вовремя. Проходите, пожалуйста. Эфочка сейчас умоется и присоединится к вам. А я пойду. Дел у меня невпроворот. Сейчас еще невеста из Липецка приедет, надо ее будет свести с горячим парнем из Баку. Глядишь, что-нибудь путное из этой затеи и получится.

— Я подумал, что выпить чашечку кофе — не такая уж и плохая идея. — Вот. Купил. Принес. Твой любимый сорт.

— Молодец, — похвалила я гостя. — Принес? Свари.

— А ты.

— А я пока поплачу. Раз уж начала. Не люблю бросать дело на полдороге.

ЭПИЛОГ

С той поры прошло полтора месяца. К всеобщему удивлению я до сих пор не попала ни в одну подозрительную историю. Родственники считают, что в этом целиком заслуга Феди. Дескать, он как цербер караулит меня днем и ночью, поэтому я и веду примерный образ жизни. Ну, и пусть себя считают! А мы с Федоровым как-нибудь сами разберемся, кто из нас кого караулит. И кто из нас кому цербер.

Ольга очень переживала, когда узнала, что жена ее первого мужа опять увела у нее мужика. Прямо из-под носа. Но потом успокоилась. Я ведь, в конце концов, еще не вышла за него замуж. Значит, Федоров по-прежнему является вожделенным объектом для свободной матримониальной охоты. К тому же и свадебное платье пока не вышло из моды.

Брачное агентство «Гименей отдыхает!» находится на пике своей популярности. Пятьдесят пар, сто пар, находящихся на пути к загсу — и это лишь начало. Немудрено, что днем и ночью нас осаждают женихи и невесты. Подозреваю, что Клара не оставила тайно мечты удачно выдать меня замуж. Правда, с появлением в моей жизни постоянного и ревнивого любовника, задачка стала намного сложнее. Но мои родичи не ищут легких путей.

Соня прославилась после того, как снялась в кулинарной передаче: «Сколько можно есть?». Представляя пирожки с фаршем Мендельсона, она ненавязчиво отрекламировала и брачную контору. Любопытно, что после съемок этой передачи было заключено несколько браков. Даже ведущий не стал исключением: отведав пирожок, он в тот же вечер признался в любви редактору кулинарного шоу. Соня была почетным гостем у них на свадьбе. Так что не знаю: может, действительно, фарш Мендельсона является сильным приворотным средством?

Близнецы пошли в школу. Уже на третий день нам позвонила учительница и вызвала родителей на «очень серьезный разговор». Выяснилось, что детишки отказались читать сказку про Колобка, а с упоением стали рассказывать одноклассникам основные принципы бальзамирования тел фараонов в Древнем Египте. Пришлось провести с подрастающим поколением вразумительную беседу, благо теперь они бывают на моей половине дома намного чаще. Причина — Федоров и его друзья. Пацаны помладше с восторгом слушают разговоры пацанов постарше о том, как «их служба и опасна, и трудна».

Елизавета Никитична Калитина умерла в конце августа, завещав найденные драгоценности мне. Однако с некоторых пор я стала недолюбливать ювелирные украшения, золото и бриллианты. Про изумруды и вовсе молчу. Но как бы там ни было, отказываться от такого наследства не стану. Хотя бы в память о Елизавете Калитиной. Тем более, что рисковала из-за него головой.

Что касается Меморина, то сейчас он ждет суда. В любом случае его судьбе не позавидуешь. Когда лишаешься своей мечты, становится незачем жить.

Накануне начала учебного года, ко мне в институт нагрянула проверка. И тут я во второй раз задумалась о том, не сменить ли мне работу. Все эти заседания ученых советов, кафедр, утверждения учебных планов и программ мне порядком надоели. А если я каждый раз буду давать проверяющей комиссии конфетные взятки, то и вовсе разорюсь. Недавно повстречала свою старую знакомую, и она пригласила меня на работу в рекламное агентство. Я подумала, а почему бы и нет: голова у меня варит, с креативом тоже все в порядке, в рекламных процессах разбираюсь. Так в чем же дело? Тем более, как вспомню о сессиях и лекциях, жить не хочется. Родственники, правда, возражают: в их понимании менеджер по креативу ничто в сравнении с деканом факультета культурных отношений. Федоров тоже возражает: но уже из-за соображений ревности. В рекламном агентстве больше свободных мужчин, способных оценить мои природные качества.

В глубине души я уже приняла решение: заявление об уходе по собственному желанию уже лежит в моей сумочке. Сумочек, кстати сказать, у меня уже тридцать. И я не собираюсь останавливаться на достигнутом. Последнюю вчера подарил Федя, еще перед тем, как мы серьезно поссорились.

В общем, жизнь вошла, наконец, в спокойную колею. Никаких эксцессов и неприятных событий. Даже семейный завтрак стал походить на идиллию. Вот сегодня, к примеру, мы с Федоровым пришли позавтракать к любимым родственникам:

— Федор Федорович, вам кофейку налить?

— Да, спасибо, Клара Михайловна. Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, прекрасно.

— Как продвигается бизнес, Карл Иванович?

— Спасибо, Феденька, он процветает.

— Федя, у меня к тебе вопрос!

— Слушаю тебя, Фима.

— Ты когда на Эфе женишься?

Ну, разве можно так, без предупреждения?! А ведь так все хорошо шло. Ольга мгновенно побледнела. Близнецы перестали размазывать манную кашу по тарелке и уставились на дядю Федю. Клара комкает салфетку, Соня нервно жует морковку, Карл не может раскурить трубку. Одним мы с Федоровым спокойны. Потому что как раз накануне обсуждали этот вопрос. В процессе вспыхнувшего скандала.

— Точную дату назвать не могу, — говорит, наконец, Федоров. — Потому что перед этим мне нужно расторгнуть свой третий брак. Не очень удачный, надо сказать.

Немая сцена. Все смотрят сначала на меня, потом на Ольгу, потом на детей.

— Так вы женаты? — изумлению семейства нет предела.

— Да, я женат, — спокойно сообщает Федоров.

— Эфа об этом знала?

— Узнала вчера, когда моя третья жена появилась на пороге ее дома.

— Зачем?

— Чтоб попортить нервы, разумеется, — пожимает плечами Федоров. — Ей это удалось. Эфа весь вечер на меня дулась. Мы даже поссорились.

— Но вы хоть договорились о разводе? — спрашивает Фима, заваривший всю эту кашу.

— Нет, она отказывается пока на развод. Стефания с ней даже в кафе отправилась — убеждать. Но, кажется. Не убедила. Не так ли, Эфа?

— Так, — мрачно сообщаю я, вспомнив федоровскую мегеру. Одновременно я решаю, как бы так ненароком сообщить родне о смене своей работы. Лучше сказать, пока они пребывают в растерянности. По опыту знаю, что в этом случае ни Клара, ни Фима, ни Соня мне не станут возражать. Тем более в рекламном агентстве платят намного больше. Я уже открываю рот, как в этот момент раздается телефонный звонок. Соня несколько минут разговаривает по телефону, потом возвращается. Почему-то очень бледная и испуганная:

— Федор Федорович… Федя… Там это… вашу жену убили. Вчера, вечером. Возле кафе. Сейчас они за Эфой приедут.

— А причем тут Эфа? — спрашивает Федоров, никак не отреагировав на известие о смерти супруги.

— Так это… — запинается Соня. — Они ее в убийстве подозревают. Типично женское убийство говорят. Сто свидетелей видели Стефанию и жертву.

Федоров с укором смотрит на меня:

— Прямо так и сто? И что ты за человек, вечно во что-нибудь криминальное вляпаешься.

Возразить нечего. Действительно опять вляпалась. А, значит, придется расхлебывать.

— Не волнуйся, милый, — говорю я своему нежному и внимательному любовнику. — Я решу проблему сама! Вот увидишь.