— С почтальонами всегда так. — Что вы этим хотите сказать? Ничего особенного, сказал я. Вообще, пожалуйста, поменьше обращайте внимания на то, что я говорю. Она сказала: хотите выпить что-нибудь? Я вас приглашаю к себе. Я сказал: да. Она сказала: идите за мной. Я ничего не ответил. Я пошел за ней. Ее квартира была практически пуста. Как квартира человека, который не рассчитывает оставаться в ней надолго, тем более навсегда. Она вынула бутылку водки из холодильника и сказала: я часто вижу, как вы бегаете. Вы живете где-то рядом? Я сказал: да. Она поцеловала меня. На свете так немного людей, способных вас чем-нибудь удивить, что, когда вы встречаете такого человека, вы проводите ночь с ним. И на следующее утро тоже остаетесь. И на следующий день тоже. И вы приводите его к себе в выходной и знакомите со своими родителями. И женитесь на нем.

Мы занимались любовью всю ночь, и я никогда в жизни больше не видел более красивого рассвета, чем в то утро, когда свет падал на ее усталое лицо. На следующей неделе она переехала ко мне. Это было то, что по ходу дела принято называть любовью с первого взгляда. Это было то, что задним числом принято называть самой большой глупостью в жизни.

Мы жили любовью и чистой водой. Сначала любовь, а потом литры и литры воды. Кроме шуток, я открывал для себя жизнь тогда. Ее кожа, такая нежная, давала ответ на все вопросы, которые я себе задавал до сих пор. Божественная линия ее затылка объясняла мне происхождение религиозных войн, переселение народов, кубизм. Ее таз объяснял мне шедевры мировой литературы и секрет производства карамели. Ее ноги — страдания изгнанного народа, борьбу за власть и муссон. Ямочки над ее ягодицами рассказывали историю Адама и Евы и брошенных собак, которые пробегают тысячи километров, но возвращаются обратно домой. Эта девушка заменила мне всех женщин. И всех мужчин. Она заменила мне все человечество целиком. Вы знаете, что такое заниматься любовью со всем человечеством? Вы представляете себе впечатление? Забавное, нелепое ощущение, уверяю я вас. Чтобы почувствовать себя всемогущим, надо не намного больше. Надо немногим больше, чтобы почувствовать себя Богом. И тогда… да, на такой девушке женятся непременно. Бардак. Ну разве можно было вообразить в тот момент, что эта девушка — никакие не все женщины мира, ни все мужчины, а всего лишь худшие женщины и худшие из мужчин, которых когда-либо носила Земля? Ее кожа была мягче, чем песок на пляжах, где высадились союзники осенью 44-го. Изгибы ее тела стали новой физической картой мира. Ее лобок стал горой Олимп. Она как раз изучала географию в университете и веселилась от души, когда я сравнивал ее пространство между ног с Суэцким каналом.