Я затрудняюсь определить, сколько мне еще осталось жить. Я полагаю, с голоду тоже в одночасье не умирают. От радости тут не попрыгаешь. Особенно не с чего. Днями напролет созерцать, как ты медленно угасаешь, все с большим трудом выползая на водопой к источнику воды. И все это ради того, чтобы в один прекрасный день бесславно подохнуть в одиночку на пороге собственного сортира.

А ведь я был так недалек от цели! Я был настолько уверен, что моя злоба запросто переплюнет ее в весовой категории, что моя ненависть окажется жирнее ее. До такой степени я был убежден в этом, как будто отныне и навсегда где-то была предначертана победа всех Давидов над всеми Голиафами, что даже создал себе подставную семью, клан, свою мафию, которая с наступлением ночи собирается над шахматной доской решать мою партию. Команда белых состояла из Жака, волшебной горошины моей принцессы и меня самого. Черных — из Питера Пена и армии лилипутов. Маленькие и слабые должны побеждать всегда. Так я понимаю. Чего же логичнее, чем взять за образец лучшие из их маленьких побед! Ведь мы все братья по оружию, а оружие у нас одно — хитрость, потому и шахматные партии тянулись целую вечность. Когда король лилипутов посадил королеву к себе на закорки, чтобы переправить ее на другой конец поля, мы с моей командой тут же освистали этот ход в знак протеста. Теперь у нас, белых, будет целых два часа в запасе, чтобы переиграть все стратегии, применимые для выхода из безвыходного положения, в которое мы, как всегда, загоняем себя неверным ходом в начале игры из-за того, что горошина Жака частенько витает в облаках.