Пролог

«Я бы могла умереть ради него».

Нет, подождите минутку… полагаю, все должно начинаться совсем не с этого момента.

Я знаю об этом, но, полагаясь на свое чутье, предпочитаю пропустить события нескольких прошлых недель, и быстро пронестись с вами через эти дни, приукрашивая детали или представляя себя в более выгодном свете.

Каждый из нас выглядит не лучшим образом в тяжелые моменты жизни. Но именно эти моменты формируют нас, делают из нас тех, кем мы и являемся. Либо мы смело смотрим опасности в лицо, либо трусливо прячемся. Либо мы выходим победителем, закаленным испытаниями, либо мы окончательно сломлены от терзающих душу воспоминаний.

Я никогда особо не задумывалась о таких понятиях, как трудности, испытания и лишения.

Когда-то основным времяпровождением для меня были загорание на пляже и шоппинг. Работа барменшой на «Кирпичном заводе» была скорее развлечением, чем работой. И такой стиль жизни меня устраивал. Все мои мысли были о том, как уговорить маму и папу купить новую машину. Когда мне исполнилось двадцать два года, я еще жила с родителями, в этом безопасном, укрытом от всех невзгод мирке, словно убаюканная сонными, неторопливыми жителями Глубокого Юга. Я верила, что являюсь центром этой жизни.

Потом, моя сестра Алина уехала учиться за границу, в Дублин, где и была жестоко убита. За одну ночь мой мир изменился до неузнаваемости. Было невыносимо опознавать изуродованное тело сестры, видеть, как рушится наша когда-то счастливая семья. Но это был далеко не конец всех моих разочарований. Вскоре я узнала, что почти все, во что я верила с самого детства, оказалось неправдой.

Стало известно, что мои близкие вовсе не были моими настоящими родителями; нас с сестрой удочерили; и, несмотря на мою южную манеру лениво, иногда даже слишком, растягивать слова, мы вовсе не были южанками. Наш род принадлежал к древнему кельтскому роду ши-видящих, которые обладают даром видеть Эльфов — ужасающую расу потусторонних существ, которые, укрываясь иллюзиями и ложью, тысячи лет тайно жили среди нас.

Те уроки были «легкими».

«Тяжелые» уроки были еще впереди, поджидая меня на веселых улицах Дублина района Темпл Бар. Здесь мне предстояло увидеть, как люди погибают и учатся убивать. Здесь же меня ждала встреча с Иерихоном Берронсом, В'лейном и Гроссмейстером. Здесь мне предстояло выступить игроком номер один в смертельном состязании, где главная ставка — судьба всего мира.

Для тех, кто только что присоединился ко мне, меня зовут МакКайла Лейн, или, для краткости, Мак. Моя настоящая фамилия могла бы быть О'Коннор, но я в этом точно не уверена. Я из рода ши-видящих, одного из самых могущественных за всю историю. Я могу видеть Эльфов, могу причинять им вред, или, вооружившись священнейшей Реликвией Эльфов — Копьем Луина — я могу даже убить бессмертные существа.

Не расслабляйтесь и не пытайтесь поудобнее устроиться в своем кресле. В опасности находится не только мой мир, но и ваш тоже. Все происходит уже в данный момент, пока вы сидите в кресле, перекусываете, предвкушая погружение в вымышленное приключение. Осознаете ли вы это? Что это далеко не фантастика, и нет никакого спасения. Стены между человеческим миром и миром Эльфов рушатся — неприятно огорчать вас, но Эльфы совсем не похожи на фей Динь-Дилинь.

Если стены полностью разрушатся… вы просто лучше надейтесь, что этого не произойдет. На вашем месте я бы уже зажгла вокруг все лампочки. Держите наготове несколько фонариков. Проверьте запас батареек.

В Дублин я приехала по двум причинам: выяснить, кто убил мою сестру, и отомстить. Видите, как легко мне теперь произнести это? Я хочу Мести. Мести с большой буквы М. Мести с разбитыми костями и кровью. Я хочу, чтобы ее убийца был стерт с лица Земли, предпочтительно моей собственной рукой. За несколько месяцев пребывания в Дублине, я потеряла все свои годами отшлифованные южные манеры.

После того, как я села в самолет в Эшфорде, штат Джорджия, и наступила отпедикюренной пяточкой на Ирландские берега, вероятно, я бы очень скоро погибла, если бы не наткнулась на книжный магазин, который принадлежал Иерихону Берронсу. Мне не известно кто или что он такое. Но он обладает знаниями, которые мне необходимы, а у меня есть нечто, что нужно ему, и поэтому мы с ним — вынужденные союзники.

Берронс приютил меня, когда мне некуда было деваться. Он объяснил мне, кто я, на многое открыл мне глаза и помог выжить. Он не очень-то церемонился, когда обучал меня, но для меня уже не было разницы, каким образом я выживаю, главное, что я все еще жива.

В его книжном магазине было безопаснее, чем в комнате дешевой гостиницы, где я остановилась, и я переехала к нему. Охранки и различные заклинания в здании магазина защищали от большинства моих врагов, и бастионом стояли на краю того, что я называю Темной Зоной: ближайший район, который захватили Тени; аморфные Невидимые. Они процветают в темноте и высасывают жизнь из людей.

Рука об руку мы сражались с чудовищами. Дважды он спасал мою жизнь. Вместе с ним мы разделили вкус опасной страсти. Он ищет «Синсар Даб», древнюю книгу наичернейшей магии. Этой книге уже около миллиона лет. Написана она самим Королем Невидимых. Именно в ней содержится ключ к могуществу над двумя мирами, Эльфов и людей. Мне нужна эта книга, потому что последней просьбой Алины было найти ее. Ключ к спасению нашего мира, мне кажется, находится внутри этой книги.

Он хочет найти «Синсар Даб», потому что, как он говорит, он собирает книги. Ну, конечно.

Другая история с В'лейном. Он — принц Видимых, к тому же убийственно сексуальный Эльф, о котором в скором будущем вам станет известно больше. У Эльфов есть два соперничающих двора с их собственными Королевскими Домами и особенными кастами: Светлый или Видимый Двор, и Темный или Невидимый Двор. И пусть слова «светлые» и «темные» не вводят вас в заблуждение. Все Эльфы смертельно опасны. Однако Видимые решили, что Невидимые слишком опасные, и заключили их в тюрьму. Произошло это около семисот тысяч лет назад. Жди беды, если один эльф боится другого.

У каждого Двора есть собственные Реликвии, это священные объекты, обладающие огромным могуществом. Реликвии Видимых это — Копье (которое заполучила я), Меч, Камень и Котел. Реликвии Невидимых — Амулет (который у меня отнял Гроссмейстер), Коробка, Серебряные зеркала и Книга, которую ищут все. Все они служат для различных целей. Некоторые из них мне известны, о других лишь смутно догадываюсь.

В'лейн, как и Берронс, ищет «Синсар Даб». Он охотится за ней по заданию королевы Видимых Эобил, которая с помощью книги хочет укрепить и удержать от падения стены между мирами Эльфов и Людей. Как и Берронс, он спас мне жизнь. (Еще он — виновник самых сильных оргазмов за всю мою жизнь.)

Мою сестру убил Гроссмейстер. Он соблазнил, использовал и уничтожил ее. Не человек и не Эльф, он открыл двери между мирами, впустил Невидимых — худших из Эльфов — в наш мир, предоставив им свободу действий, и научил проникать в наше общество. Он добивается, чтобы стены пали, и тогда все Невидимые смогут освободиться из ледяной тюрьмы. Он тоже ищет «Синсар Даб», хотя я не знаю точно для чего. Я думаю для того, чтобы уничтожить ее, тогда никто и никогда не смог бы снова восстановить стены.

А теперь на сцене появилась я.

Всем троим могущественным и опасным мужчинам нужна была я.

Я вижу Эльфов, но, кроме того, я чувствую Эльфийские артефакты и Священные Реликвии. Я чувствую «Синсар Даб», чувствую пульсации ее темного сердца из чистого зла.

Я могу выследить книгу.

Могу найти ее.

Как сказал бы мой папа: сейчас я самый ценный игрок сезона.

Всем нужна я. Так мне удается остаться живой в мире, где смерть ежедневно заходит ко мне на порог.

Я была свидетелем такого, отчего по вашей коже поползли бы мурашки. Я совершила то, отчего мурашки по коже у меня самой.

Но теперь это не важно. Важно начать с нужного места… давайте посмотрим… где же это было?

Косясь краем глаза, чтобы не увидеть слишком ясно, по одной, я пролистываю страницы своей памяти назад. Я возвращаюсь, мимо той белой мглы, где все воспоминания исчезают на какое-то время, мимо того адского Хэллоуина, и того, что сделал Берронс. Мимо женщины, которую убила я. Мимо момента когда, В'лейн прокусил мне язык. Мимо того, как я поступила с Джейни.

Стоп. Вот оно.

Я приближаю изображение. Передо мной темная, блестящая от влаги улица. На ней я — милашка в розовом и золотом.

Я нахожусь в Дублине. Ночь. Иду по мощеному тротуару Темпл Бара. Я жива, и это заставляет меня трепетать от восторга. Ничего не заставляет так любить жизнь, как недавняя встреча со смертью.

В моих глазах солнечный свет и в походке снова появилась уверенность, я иду, несколько пружиня шаг. На мне убийственно розовое платье, мои любимые каблуки, и, конечно, аксессуары, золото и розовые аметисты. Я потратила немало времени на прическу и макияж. Мне предстоит встретиться с Кристианом МакКелтаром, сексуальным, таинственным молодым Шотландцем, который знал мою сестру. Сегодня я чувствую себя хорошо.

По крайней мере некоторое время, все было именно так.

Быстро проматываю некоторые моменты.

Вот я сжимаю голову и падаю с тротуара прямо в сточную канаву. Падаю на четвереньки. Я только что приблизилась к «Синсар Даб», ближе, чем когда-нибудь, и это ее обычное воздействие на меня. Боль. Истощение. Я больше не так мила. Вообще то, теперь я выгляжу жалко.

Мои руки и колени в луже, которая воняет пивом и мочой, я промерзла до самых костей. Волосы спутались, а аметистовая заколка для волос съехала и покачивается у моего носа. Я плачу. Грязной рукой смахиваю волосы с лица, и в полнейшем испуге наблюдаю за событиями, что разыгрались передо мной.

Я четко помню этот момент. Кем я была. Кем не была. Я останавливаю пленку, делаю стоп-кадр. Я бы столько всего могла рассказать.

Выше голову, Мак! Соберись! Приближается буря. Разве ты не слышишь громовые удары острых копыт на ветру? Разве ты не ощущаешь мороз, пробирающий душу? Разве ты не улавливаешь терпкий запах крови в легком ветерке?

Беги, сказала бы я сама себе. Прячься.

Но я не послушалась бы себя.

Я смотрела, стоя на коленях, как эта… штука… делает свое дело. Мертвой хваткой происходящее сжимало меня.

Нехотя, я переживаю заново те моменты, сливаюсь со своей памятью…

 

Глава первая

О, Господи, какая боль! Как будто сейчас расколется череп.

Я вцепилась в голову влажными, зловонными руками, словно пытаясь удержаться от неизбежного и не упасть в обморок.

Ничто не сравнится с той агонией, которую я испытываю при приближении «Синсар Даб». Каждый раз, когда я приближаюсь к ней, происходит одно и то же. Меня парализует постепенно нарастающая боль до тех пор, пока я не потеряю сознание.

По словам Берронса это происходит потому, что Темная Книга и я — полные противоположности. Она — само зло, а я — воплощение добра, поэтому книга яростно отталкивает меня. Его теория состоит в том, чтобы «разбавить» меня как-нибудь. Сделать меня чуть более злой. Тогда, по его мнению, я смогу подобраться к ней ближе. Не понимаю, чего хорошего может быть в том, чтобы сделать меня плохой, лишь бы я смогла подобрать злобную книгу. Я думаю, что вероятнее всего я начну творить зло, когда заполучу её.

— Нет, — хныкала я, плюхаясь коленями в лужу.

— Пожалуйста… нет!

Только не здесь, и не сейчас! Каждый раз, когда до этого я приближалась к этой книге, со мной рядом находился Берронс. Я была спокойна, так как он не позволит, чтобы с моим бесчувственным телом случилось что-то ужасное. Возможно, он и потаскает меня по окрестностям, как ищущий воду ивовый прутик, но это я переживу.

А сегодня я оказалась одна. Меня пугала даже мысль о том, что я окажусь беззащитная перед кем-то или чем-то на улицах Дублина, пусть даже на несколько мгновений. А если я буду без сознания целый час? Если упаду лицом в эту мерзкую лужу, в которой сейчас сижу, и утону в нескольких сантиметрах этой…. тьфу. Я должна выбраться из этой лужи. Я не умру такой жалкой смертью.

Зимний, ледяной ветер проносился по улице, заморозив меня до костей. Старые газеты пронеслись как грязные и мокрые перекати-поле, над разбитыми бутылками, выброшенными обертками и очками.

Пытаясь выбраться из этой сточной канавы, я, ломая ногти, цеплялась за край тротуара. Обломки ногтей оставались между булыжниками на мостовой.

Сантиметр за сантиметром я прокладывала себе путь к сухому тротуару.

Она была там, прямо передо мной: Темная Книга. Я чувствовала ее за полсотни метров от того места, где я выкарабкалась. Может быть ближе. И это была не просто Книга. О, нет. Все было совсем не так просто. Она пульсировала тьмой, обугливая края моего разума.

Почему я не упала в обморок? Почему не прекращается эта боль?

Мне казалось, что я умираю. Рот наполнился слюной, превращаясь в пену на губах. Меня все время тошнило, но вызвать рвоту я не могла. Боль парализовала даже желудок.

Стоная, я попыталась поднять голову. Я должна увидеть ее. Раньше я тоже находилась близко от неё, но я никогда её не видела. Я всегда теряла сознание. И если я сейчас не упаду в обморок, то попытаюсь получить ответы на свои вопросы. Я даже не знаю, как она выглядит, кто владеет этой книгой? Что они делают с ней? Почему я все время сталкиваюсь с ней?

Я вся дрожала, но мне удалось встать на колени. Я откинула с лица прядь волос, пропахших чем-то кислым, и посмотрела вперед.

Улицу, которая лишь мгновение назад была заполнена туристами, радостных, переходящих из одного паба в другой, теперь сдул темный, арктический ветер. Двери закрылись, музыка стихла.

Осталась только я. И они.

Я совсем не ожидала увидеть то, что произошло потом.

Вооруженный преступник приставил несколько человек к стене дома; судя по фотоаппаратам на шеях, это была семья туристов. Ствол полуавтоматического ружья поблескивал при лунном свете. Отец и мать кричали, пытаясь обнять и защитить троих маленьких детей.

— Нет! — закричала я. По-крайней мере, так мне показалось. Хотя не уверена, что мне удалось извлечь хотя бы один звук. Мои легкие сдавило болью.

Преступник открыл огонь, заглушая их крики. Самую младшую из детей он убил последней — это была маленькая светловолосая девочка четырех-пяти лет с огромными глазами, молящими о пощаде. Они до самой смерти будут преследовать меня. Глаза девочки, которую я не смогла спасти, потому что, черт подери, не могла двигаться. Из-за боли, парализовавшей всю меня и слабости в ногах, единственное, на что я оказалась способна — это только стоять на коленях и мысленно кричать.

Почему это случилось? Где «Синсар Даб»? Почему я не вижу её?

Мужчина повернулся, и я ахнула от удивления. Книга была зажата у него подмышкой. На вид абсолютно безвредная книга в твердом переплете, толщиной может в 350 страниц, никакой суперобложки, светло-серая с красным переплетом. Такую потертую книжку вы найдете в любом городе в каждом магазине подержанной книги.

Я с изумлением смотрела на нее. Как можно в это поверить, что это и есть та книга самой черной магии на свете, которой миллион лет и которая написана Королем Невидимых? Это смешно! Я была разочарована. Какой абсурд!

Убийца ошеломленно посмотрел на своё оружие. Потом его голова, будто на шарнирах, повернулась к упавшим телам, кровь и куски плоти покрывали всю кирпичную стену.

Книга выпала у него из рук. Мне показалось, что она падала словно в замедленной съемке, меняясь, трансформируясь, провернулась в воздухе и с тяжелым звуком ударилась о влажный кирпич мостовой. К тому моменту, когда она оказалась на мощеном тротуаре, это уже не была простая книга в твердом переплете, это был массивный черный том, сантиметров тридцать толщиной, с выгравированными рунами и замысловатыми стальными замками. Именно такой я и ожидала ее увидеть: древней и зловещей.

Я глубоко вздохнула. Теперь толстый темный фолиант снова трансформировался, становился чем-то иным. Он крутился и вертелся, вытягивая вещество из ветра и тьмы. На ее месте выросла…вещь … настолько… пронзительно ужасная. Оживленная тьмой… снова, я могу назвать ее лишь — вещь … для которой не было названия: злобное создание, явившееся откуда-то из нечеловеческих пределов изломанного разума и бессвязной речи. И оно было живое.

У меня нет слов, чтобы описать ЭТО, потому что в нашем мире нет ничего подобного, что можно было бы с ЭТИМ сравнить. Я рада, что в нашем мире ничего подобного не существует. Если бы в нашем мире существовало ЭТО, сомневаюсь, что наш мир был бы до сих пор жив.

Я лишь могу назвать это Зверем и не приближаться к ней.

Душа моя содрогнулась, словно каким-то внутренним чутьем понимая, что мое тело не слишком надежная защита для нее. Только не от ЭТОГО.

Убийца посмотрел на ЭТО, и ОНО смотрело на убийцу. Убийца направил оружие на себя. Я вздрогнула от выстрелов. Он упал на тротуар, а оружие, загремев, откатилось прочь.

По улице пронесся еще один порыв ледяного ветра. Я краем глаза заметила движение.

Словно по чьему-то зову из-за угла появилась женщина. Несколько мгновений она просто смотрела на всю эту картину, затем направилась прямо к упавшей книге (притихший ЗВЕРЬ с невероятными ногами и кровожадной мордой!), словно ее подвели к ней, ОНО внезапно изменило свой облик и уже не было древним томом со стальными замками, а снова превратилось в невинную книжку в твердом переплете.

— Не трогай ЭТО! — вскрикнула я, мурашки побежали по моему телу от одной только мысли о последствиях.

Она наклонилась, подобрала ее, сунула под руку и отвернулась.

Мне бы хотелось, чтобы она ушла, не оборачиваясь, но она обернулась. Кинула взгляд через плечо, на меня, и от ее взгляда я не могла даже вздохнуть. Ее глазами на меня смотрело чистое зло, коварное и бездонное. И оно знало кто я, знало обо мне все, знало даже то, о чем я сама еще не догадывалась. И о чем никогда бы не захотела узнать. Зло, которое торжествовало каждый раз, принося хаос, разрушение и неуемную ярость.

Она улыбнулась ужасной улыбкой, обнажая сотни мелких заостренных зубов.

И тут я все поняла.

Я вспомнила, как в прошлый раз подобралась близко к «Синсар Даб» и упала в обморок. А на следующий день прочла в газете о человеке, который убил всю свою семью, затем врезался в опору моста, чуть дальше того места, где я потеряла сознание. Все, у кого брали интервью, говорили одно и то же: что мужчина не мог этого сделать, это был не он, что последние несколько дней он вел себя как одержимый. Я вспомнила обилие страшных новостей в последнее время, все они были об одном и том же и наводили на одну и ту же мысль: неважно насколько зверским было преступление — это был не он (она), он (она) никогда бы не сделал этого. Я смотрела на женщину, которая больше не была собой с тех пор, как свернула за угол и вышла на улицу Она была одержима книгой. Мне все стало ясно.

Люди не совершали эти ужасные преступления.

Теперь в ней жил Зверь. ОН полностью контролировал её. И он не оставит ее пока не совершит задуманное до конца, а потом бросит ее тело и двинется к следующей жертве.

Как сильно мы заблуждались, я и Берронс!

Мы полагали, что книгой «Синсар Даб» кто-то владеет, и что хозяин ее с какой-то целью переносит книгу из одного места в другое или охраняет ее, пытаясь уберечь книгу от попадания в не те руки.

Но Книгой никто не владел, никто ее не переносил, и не было в этом определенного умысла.

Она перемещалась сама.

Переходя из одних рук в другие, превращая каждую новую жертву в оружие насилия и уничтожения. Берронс говорил, что Эльфийские реликвии со временем начинают жить своей собственной жизнью. Темной Книге уже миллион лет. И этого достаточно, чтобы она зажила какой-то своей жизнью.

Женщина исчезла за углом, и я камнем упала на тротуар. Мои глаза были закрыты, и мне хотелось вдыхать глубже по мере того, как ОНО уходило дальше, исчезая в ночи, где только Бог знает, что она могла натворить. Боль начала отступать. Это была самая опасная из всех Священных Реликвий, и теперь она свободно перемещалась в нашем мире.

До сегодняшней ночи, она не знала обо мне.

Теперь знала.

Она смотрела на меня, видела меня. Не могу объяснить как, но я почувствовала что она каким-то образом отметила меня, окольцевала как голубя. Я заглянула в пропасть и пропасть смотрела на меня. Как папа всегда говорил: «Хочешь узнать жизнь, Мак? Все просто — смотри на радугу. Смотри на небо. Ты найдешь то, что ищешь. Если в мире ты будешь искать добро, то ты найдешь его. Если пойдешь искать зло… ну… не стоит делать этого.»

«Какой идиот — размышляла я, поднимаясь на ноги на тротуаре, — решил дать мне особенные силы? Какой дурак решил, что я смогу что-то сделать с проблемами такого масштаба? Как могу я не охотиться на зло, если я — одна из немногих, кто его видит?» Туристы снова заполонили улицу. Двери паба открылись. Тьма отступила. Заиграла музыка, и мир снова ожил. Смех буквально отскакивал от кирпичей. Интересно, в каком мире они живут? Уж точно, не в моем.

Я не обращала на них внимания. Меня тошнило до полного опустошения, вывернуло все внутренности, не осталось даже желчи.

Я распрямилась, вытерла рот тыльной стороной ладони и глянула на свое отражение в окне паба. Грязная, мокрая и от меня жутко пахло. Волосы превратились в мокрый беспорядок, пропитанный пивом и… о! Подумать страшно, чем еще. Никогда не знаешь, что можно найти в канаве Дублина, в районе развлечений. Я собрала волосы на затылке и закрепила их заколкой, чтобы они хотя бы не падали на лицо.

Платье было порвано, впереди не хватало пары пуговиц, я сломала каблук на правой туфле, а колени были в царапинах и кровоточили.

— Вот девушка, которая вложила новое значение в слова «пьяна до упаду»? — заржал проходящий мимо парень. Его приятели поддержали его. Их было человек двенадцать, одетых в джинсы и свитера в красных кушаках и галстуках-бабочках. Мальчишник — вышли отметить торжество тестостерона. Они обошли меня стороной.

Как много они не знали.

Неужели всего двадцать минут назад я улыбалась прохожим? Шла через Темпл Бар, чувствуя себя привлекательной и полной жизни, готовая к любым испытаниям, которые только может подкинуть судьба? Двадцать минут назад, они бы кружили вокруг меня, флиртовали со мной.

Я попыталась пойти, но сломанный каблук позволил сделать только несколько неуклюжих шажков. Это было не просто. Все болело. Боль от близости к Книге проходила, но, несмотря на это, я с ног до головы казалась себе сплошным синяком, после тисков, в которых она меня держала. Если сегодняшний вечер будет похож на предыдущий, то голова будет раскалываться еще много часов, а потом просто болеть еще несколько дней. Мой визит к Кристиану МакКелтару, молодому шотландцу, который знал мою сестру, придется отложить. Я осмотрелась в поисках пропавшего каблука. Его нигде не было видно. Проклятье, я любила эти туфли! Я несколько месяцев откладывала деньги, чтобы купить их.

Я вздохнула и подумала про себя, что это не так уж и важно. Сейчас мне нужно было обдумать проблемы посерьезнее. Я не упала в обморок. Я была в пятидесяти метрах от Синсар Даб и оставалась в сознании. Это означает, что события последних дней «разбавили» меня и я теперь стала более злой. Намного ближе к Книге. Берронса бы эта новость обрадовала. Даже очень. Хотя на его лице прочитать эти эмоции очень сложно.

На обратном пути в книжный магазин начался дождь. Прихрамывая, я с несчастным видом шла под дождем. Ненавижу дождь. По многим причинам.

Во-первых, дождь мокрый, холодный и противный, а я уже и так достаточно промокла и замерзла. Во-вторых, солнце не светит пока идет дождь, а я — непримиримая поклонница солнца. В-третьих, в время дождя вечерний Дублин становится еще темнее, чем обычно, а это означает, что чудовища становятся смелее. В-четвёртых, когда идёт дождь — нужен зонтик, а когда люди несут в руках раскрытые зонты, они низко-низко опускают его, особенно если дождь бьёт прямо в лицо. Я веду себя точно так же, то есть я не могу видеть того, что приближается ко мне. На оживленной улице это обычно приводит к тому, что люди уворачиваются друг от друга с приглушенными извинениями или ругательствами. В Дублине же это означает, что я могу врезаться прямиком в Эльфов (их чары не влияют на меня физически, как на обычных людей), и тем самым выдать себя. Из всего вышеизложенного следует правило: когда здесь идет дождь, я не использую зонтик.

Что само по себе было бы так уж плохо, если бы здесь постоянно, чёрт подери, не лил бы дождь.

Я промокла насквозь. И пятая причина, по которой я ненавижу дождь: косметика на лице растеклась, а волосы стали похожи на паклю.

Но, как известно, во всем есть как положительные, так и отрицательные стороны — после дождя от меня уже не так разило.

Я свернула на свою улицу. На самом деле эта улица вовсе не была моей. Моя улица находится на расстоянии в шесть с половиной тысяч километров отсюда, в провинции Глубокого Юга. Она залита солнцем, на ней много зелени, восковые магнолии и азалии, высокие дубы по краям. На моей улице дождь идет очень редко.

Но теперь я не могу вернуться домой в Эшфорд, потому что обязательно приведу за собой чудовищ. Но должна же я называть хоть какое-то место «своим», пусть им будет эта дождливая, мрачная, тоскливая улица.

Приблизившись к книжному магазину, я тщательно осмотрела фасад старинного, четырехэтажного здания. Впереди, сзади и с боков на магазине были установлены фонари. Они заливали светом высокое кирпичное здание. На красивом латунном шесте висела яркая боковая вывеска с надписью «Книги и сувениры Берронса», качаясь и поскрипывая на холодеющем вечернем ветру. На старинных, выкрашенных в зелёный цвет окнах пылал мягким неоновым светом знак: ЗАКРЫТО. Янтарные торшеры в медных канделябрах освещали глубокий, сделанный из известняка сводчатый вход в книжный магазин. Между известняковыми колоннами, мерцающими в свете фонарей, находились богато украшенные, застекленные ромбовидными панелями, входные двери вишневого дерева.

Мой "дом" был в полном порядке. Свет горел, здание было защищено от моих смертельно опасных соседей. Я остановилась на мгновение и посмотрела вниз по улице, в сторону района, откуда я только что пришла. Мне нужно было удостовериться, что ни одна из Теней не проникла на мою территорию.

Тёмная Зона у книжного магазина Берронса самая большая из всех, что я видела (и, надеюсь, больше никогда не увижу!). Она охватывала более двадцати городских кварталов, которые просто кишат смертоносными тёмными тенями. Темную Зону характеризуют две вещи: темнота и смерть. Существа ночи, Тени пожирают всё живое, начиная от людей, переключаются на траву, листья, не брезгуют даже червями в почве. После них остается только безжизненная пустыня.

Даже теперь, они беспокойно бились, корчась как мухи, попавшие в липкую ловушку, и отчаянно желая обменять свои безжизненные тени на близлежащие районы, плодородные и хорошо освещенные.

Сейчас я была в безопасности. Тени боятся света, а около книжного магазина я просто купалась в свете прожекторов. Однако, если бы я прошла двадцать футов вниз по улице, во мраке, где не горел ни один из уличных фонарей, я уже была бы мертва.

Я одержима своими соседями. Они — вампиры в истинном смысле этого слова. Я своими глазами видела то, что они делают с людьми. Они пожирают их, оставляя только груды одежды, драгоценности, а также то, что оказалось для них слишком твердым или несъедобным. Все, что остается, — это останки, завернутые в тонкую, сухую человеческую оболочку. Это примерно также как оставлять хвост от креветки — то есть какая-то часть нас слишком хрустящая. Даже я не могу убить их. В них нет никакой материальной субстанции, поэтому оружие против них бесполезно. Единственное, что имеет силу, — это свет, но и он не убивает их, а только заставляет держаться на расстоянии. Тёмная Зона со всех сторон окружена огнями близлежащих кварталов, и только поэтому она до сих пор не увеличилась в размерах за эти несколько месяцев. Я знаю наверняка, потому что регулярно обхожу эту территорию по периметру.

Если вы не ши-видящая, вам не удастся даже увидеть их. Люди, гибнущие в Тёмной Зоне, никогда не видят лица своих убийц. Это вовсе не значит, что у Теней они вообще есть. Их еще называют Безликими. Даже если вы ши-видящая, их очень сложно разглядеть в ночи, даже когда знаешь, что ищешь. Чернее самой темноты, черный как смоль туман, они скользят, ползая по зданиям, медленно просачиваются вниз по сточным трубам, обвиваются вокруг разбитых уличных фонарей. Хотя я никогда не оказывалась достаточно близко, чтобы проверить свою догадку. Надеюсь, что этого никогда не случится. Думаю, что на ощупь они холодные.

Они бывают разных форм и размеров, могут быть размером с маленькую кошку и такого размера, как…

Я зажмурилась.

Конечно, это не могла быть одна из тех Теней, которых впустила Фиона (женщина прежде управлявшая книжным магазином) в то время как я спала, пытаясь убить меня. Одна из них загнала меня в угол задней комнаты. Тень, которую я видела последний раз, была приблизительно шесть метров длинной и три метра высотой. Это произошло около пяти недель назад, включая также месяц, который я провела в Эльфийской стране. Теперь Тень была в два раза больше и похожая на плотное облако маслянистой темноты, растянувшееся почти на всю длину пустынного здания, смежного с магазином Берронса.

Неужели Тени растут, поедая нас? Может ли Тень вырасти до размеров небольшого городка? А, может, она способна просто сесть на город сверху и поглотить его целиком?

Я продолжала смотреть. Было очевидно, что хотя у нее и не было лица, эта тень определенно смотрела на меня. Я бы щелкнула ее раз или два. Когда я видел её в последний раз, она приняла почти человеческий облик и показала мне оскорбительный жест.

Я не собиралась учить эту тварь новым фокусам.

Я резко тряхнула головой, и тут же пожалела об этом. Моя голова болела так сильно, что казалось весь мозг был в синяках, и я только что заставила его сделать кульбит в черепной коробке от одной стенки к другой. Дождь наконец-то прекратился или, скорее, сделал весьма короткую паузу, как это часто бывает в Дублине. Я вымокла и замёрзла и у меня были занятия поинтереснее, чем обдумывать поведение одного из большого количества моих врагов, стоя на пороге дома. Мне предстояло принять полпачки аспирина и залезть под горячий душ. Я должна прийти в себя и обдумать всё, что я видела сегодня вечером, а после найти Берронса и обо всём ему рассказать. Не сомневаюсь, что его удивит то, как перемещается эта Книга, так же как удивилась этому я. Какую темную цель она преследовала? Только ли сеять вокруг хаос и насилие?

Как только я ступила в проем и принялась копаться в своей сумочке в поисках ключей, послышались шаги за моей спиной. Оглянувшись назад, я нахмурилась.

Инспектор Джейни настиг меня в арочном проёме у входа. Не снимая перчатки, он стряхивал дождь со своего пальто. Какое-то время назад я проходила мимо него по пути на встречу с Кристианом. Это было до моей встречи с «Синсар Даб». Тогда он одарил меня взглядом, который обещал мне только неприятности, но я полагала, что в запасе у меня есть день или два прежде, чем он приступит к исполнению своих угроз.

Мне не везло.

Джейни был высоким и дородным мужчиной. Каштановые волосы были аккуратно зачесаны на одну сторону, а угловатое лицо сплошь состояло из резких линий. Он приходился шурином покойному инспектору Патти О'Даффи, который первоначально расследовал дело об убийстве моей сестры. Позже его нашли с перерезанным горлом, в руках он держал клочок бумаги с моим именем. Джейни не так давно вызывал меня в управление Гарды (Ирландской полиции. Прим. Перевод.) по подозрению в убийстве и держал там целый день. Он допрашивал меня, морил голодом, обвинял в сексуальной связи с О'Даффи, а потом выпустил одну в тёмное сердце Дублина, отобрав мои противотеневые фонарики. И я не собиралась прощать его грубое поведение.

— «Я приклеюсь, как банный лист, к твоей заднице», — пригрозил он.

И он был верен своему слову — ходил за мной по пятам, следил за каждым моим движением.

Теперь он, осмотрев меня сверху донизу, фыркнул от отвращения.

— Я даже спрашивать не собираюсь.

— Вы здесь чтобы арестовать меня? — произнесла я холодно и криво прислонилась к двери, перестав делать вид, что оба каблука на месте. Икры и ступни ныли от боли.

— Может быть.

— Джейни, я на мой вопрос есть ответы только «да» и «нет». Зачем вы здесь? Он промолчал, и мы оба понимали, что это значит.

— Тогда уходите. Магазин закрыт. В данный момент вы нарушаете границы частной собственности.

— Или мы поговорим сейчас, или я вернусь утром, когда у вас будут покупатели. Вы хотите, чтобы детектив из отдела убийств допросил ваших посетителей?

— Вы не имеете права допрашивать моих покупателей.

— Леди, я — представитель Гарды. Это дает мне все необходимые права. Я могу и сделаю вашу жизнь несчастной. Вот увидите.

— Что Вы хотите? — проворчала я в ответ.

— На улице холодно и сыро. — Он сложил руки и дыхнул на них. — Как насчёт чашки чая?

— А не пошли бы вы к черту? — ответила я, приторно улыбаясь ему.

— Значит, мой грузный шурин средних лет был достаточно хорош для вас, а я нет?

— Я не трахалась с вашим шурином, — рявкнула я.

— Тогда что, твою мать, у него были за дела с вами? — рявкнул он мне в ответ.

— Мы уже обсуждали это. Я вам ответила. Если вы хотите допросить меня снова, вам придется арестовать меня, но в этот раз я ни слова не скажу без адвоката. — Я посмотрела назад. Тени за его спиной двигались беспокойно и энергично, как будто их взбудоражила наша ругань. Словно ссора… взволновала их. Я подумала, неужели гнев или страсть делали нас ещё вкуснее для них. Я постаралась выкинуть прочь из головы эту жуткую мысль.

— То, что вы отвечали, вовсе не было ответами, и вам это известно.

— Вы не поверите в настоящие ответы. — Я сама не хотела верить. Но, к сожалению, мне некуда деться.

— Может и поверю. Неважно… насколько невероятными… они могут показаться.

Я внимательно изучала его лицо. Хотя на лице его было обычное решительное выражение «собака вцепилась в кость», появился некий намёк на что-то новое. То же самое было в глазах О'Даффи в то утро, когда он приехал чтобы встретиться со мной, и когда погиб. Этот осторожный взгляд словно говорил: «может быть, мой мир на самом деле вовсе не такой как мне казалось». Верный признак того, Джейни, как и О'Даффи, собирался ввязаться в те дела, которые скорее всего его убьют. Несмотря на то, что О'Даффи был убит человеком, судя по способу убийства, я не сомневалась, что его всё равно бы убили, за то, что он узнал о «новых детишках» в городе — Эльфах.

Я вздохнула. Мне хотелось сменить свою противную и мокрую одежду, вымыть эти отвратительные волосы.

— Давайте просто забудем об этом? Забудьте! Я не причастна к смерти О'Даффи, и мне нечего больше сказать вам.

— Нет, есть. Вы знаете, что происходит в этом городе, мисс Лейн. Я не знаю, как или где вы узнали об этом, но вам все известно. Это я знаю точно. Именно поэтому Патти приехал к вам. В то утро он зашел к вам, совсем не для того, чтобы рассказать что-то по делу вашей сестры. Он пришел о чем-то спросить. Так о чём именно он спрашивал? Что так жгло его мозг всю ночь, что он даже не смог дождаться понедельника, чтобы поговорить с вами, при этом отправил свою семью в церковь и пропустил мессу? О чём спрашивал Патти в утро своей смерти?

Он был умён. Этого у него не отнимешь. Но ничего более.

— Теперь я тоже умру, мисс Лейн, после того как приехал на встречу к вам? — небрежно сказал он. — Так это работает? Мне стоило разбудить своих детей и поцеловать их на прощание перед уходом на работу? Так? Нужно было сказать жене, как сильно я её люблю?

Я взвилась как ужаленная и сказала:

— Я не виновата в его смерти!

— Возможно, вы и не убивали его, но возможно вы и не пытались его спасти. Вы ответили на его вопросы? Поэтому его убили? Или, возможно, если бы вы ответили, то он был бы всё ещё жив?

Я бросила на него свирепый взгляд.

— Убирайтесь.

Он сунул руку во внутренний карман своего пальто и достал кипу сложенных городских карт.

Я резко отвела взгляд. Ненавижу такие моменты. Это было дежа-вю, и я бы не хотела когда-либо пережить его снова.

Патти О'Даффи тоже принес мне карты. В то воскресное утро он приехал в книжный магазин, чтобы увидеть меня. Он иллюстрировал картографическими деталями географическую невозможность, с этим открытием я опередила его почти на две недели: некоторые районы Дублина больше не печатались на картах. Они исчезали, пропадали с планов местности и из человеческой памяти, как будто их никогда и не существовало. Он обнаружил Тёмные Зоны. Подвергая себя смертельной опасности, он разведывал их и заходил в них.

Джейни склонился ближе до тех пор, пока его нос не оказался всего трех сантиметрах от моего. — В последнее время вы смотрели на карты?

Я промолчала.

— Я нашел штук двенадцать на столе Патти. Он отметил некоторые области. Пришлось потратить время, чтобы выяснить почему. У Гарды есть склад на Лисл Стрит в семи кварталах отсюда. Вы не найдёте это место ни на одной из карт изданных за последние два года.

— И что? Куда вы клоните? Что я не только причастна к убийству, но и к какому-то заговору с целью подделать городские карты? В чём вы обвините меня в следующий раз? Что я специально запутываю туристов?

— Забавно, мисс Лейн. Вчера у меня большой перерыв на обед и я пошел на Лисл Стрит. Я попытался взять такси, но водитель настоял, что такого адреса нет, и отказался ехать туда. Мне пришлось идти пешком. Хотите знать, что я увидел?

— Нет. Но я уверена, что так или иначе, вы всё равно расскажете мне, — пробормотала я, массируя виски.

— Склад всё ещё находится на том месте, но город вокруг, кажется, был… забыт. Вообще забыт. Улицы не убирают. Мусор больше не собирают. Фонари не работают. Нечистоты заполнили сточные канавы. Даже мой сотовый телефон не мог найти сигнал. Прямо посреди города у меня отключился, чёртов, мобильник!

— Не понимаю, какое отношение это имеет ко мне, — произнесла я как можно более скучным тоном.

Он уже не слушал меня, и я знала, что мысленно он снова проходил по тем пустынным, заполненным хламом улицам. Тёмная Зона не только выглядит заброшенной, она источает смерть и гниль, затягивает словно болото. Она производит неизгладимое впечатление на вас. Вы можете проснуться среди ночи, испугавшись темноты, а сердце будет трепыхаться у самого горла. Я сплю с включенным светом. Я всегда ношу с собой фонарики в любое время суток, семь дней в неделю.

— Я видел машины брошенные посреди улиц, с открытыми дверями. Дорогие автомобили. Такие, которые разбирают на части, стоит лишь владельцу отойти за бензином. Чем вы можете объяснить это, — рявкнул он.

— Возможно, в Дублине упал уровень преступности, — предложила я, понимая, что это ложь.

— Уровень преступности резко взлетел. И остаётся таким в течение многих месяцев. СМИ распинают нас за это.

— Это точно. И после того, что я видела сегодня вечером, рост тяжких преступлений в этой местности особенно интересовал меня. У меня родилась идея.

— Груды одежды, лежащие у автомобилей, с бумажниками в карманах. Некоторые из них были набиты наличкой. Добыча прямо ждала своего грабителя. Боже, я нашёл два «Ролекса» на тротуаре!

— Вы подобрали их? — спросила я с интересом, всегда хотела иметь «Ролекс».

— Но знаете, что самое странное, мисс Лейн? Людей не было. Я не нашел ни одного человека. Как будто все договорились освободить двадцать с лишком городских кварталов, в момент, когда занимались какими-то своими делами. Они оставили свои автомобили. Оставили даже одежду. Они уходили голыми?

— Я откуда знаю?

— Это происходит прямо здесь, мисс Лейн. Есть область, которая отсутствует на картах. И она находится рядом с вашим книжным магазином. Не говорите мне, что вы, уходя из дома, никогда не смотрите в ту сторону.

Я пожала плечами.

— Я редко выхожу.

— Я следил за вами. Вы очень часто выходите.

— Инспектор, я редко смотрю по сторонам, так как сильно занята своей персоной, — я уже раз двенадцать бросала взгляд в сторону Теней. Они вели себя как обычно, пойманные в ловушку темнотой, облизывая свои тонкие, темные, противные губы.

— Ерунда! Вы умны и внимательны, и вы лжете.

— Хорошо, тогда объясните все сами. Как вы думаете, что там случилось?

— Я не знаю.

— Вы можете сами как-то объяснить ваши находки?

У него заходили желваки.

— Нет.

— Тогда, что вы хотите от меня услышать? Что Дублин захватили злые ночные существа? Что они сейчас находятся прямо там… — я махнула рукой вправо, — и что они поедают людей, оставляя только то, что им не нравится? Что они считают определенные территории своей собственностью, и что если вы будете достаточно глупы и зайдете туда в тёмное время суток, то вы умрете?

Вот и всё, что я могла позволить сказать ему. Предупредила, как могла.

— Не глупите, мисс Лейн.

— То же самое могу сказать и вам, инспектор, — резко сказал я. — Хотите совет? Держитесь подальше от тех мест, которых нет на картах. А теперь уходите. — Я повернулась к нему спиной.

— Это еще не конец, — сказал он с нажимом.

Кажется, что в последнее время я слышала это ото всех. Нет, конечно, это был не конец, но у меня было такое противное ощущение, что я знаю, как это все закончится: еще одна смерть ляжет на мою совесть, чтобы было о чём подумать в мои и без того бессонные ночи.

— Оставьте меня в покое, или пойдите, получите ордер. — Я повернула ключ в замке и открыла дверь. Входя во внутрь я обернулась.

Джейни стоял на тротуаре, почти на том же самом месте, где стояла я за пять минут до этого. Он смотрел в сторону заброшенного района, брови его были сведены, на лбу морщины. Он не знал, но Тени, не имея ни лица ни глаз, смотрели на него. Что я сделаю, если он пойдет туда?

Я знала ответ, и он был мне ненавистен: я бы вытащила свои фонарики и последовала за ним. Я бы устроила настоящее представление, спасая его от чего-то, чего он никогда не сможет увидеть. И в благодарность за спасение его жизни, меня, скорее всего, просто поместят в местную больницу для психически ненормальных людей…

Головная боль стала просто зверской. Если в ближайшее время я не приму свой аспирин, меня вырвет от боли.

Он смотрел на меня. Хотя у Джейни было совершенное, как я называю, полицейское лицо — он невозмутимо исследовал с терпеливой уверенностью, что человек с которым он общается, в итоге превратится в конченного говнюка — в людях я начала разбираться все лучше и лучше.

Он боялся.

— Идите домой, инспектор, — сказала я мягко.

— Поцелуйте свою жену, и обнимите ваших детей. Благодарите судьбу за все хорошее, что есть в вашей жизни, и не ищите зла.

Он смотрел на меня достаточно долго, как будто обсуждая критерии трусости, затем повернулся и пошел в сторону Темпл Бара. Я с вздохнула с огромным облегчением и, хромая, зашла в книжный магазин.

Даже если бы это не было моим вынужденным прибежищем, то этот книжный магазин я полюбила бы все равно. Я нашла своё призвание. И это не мой статус ши-видящей. а управление книжным магазином. Особенно, таким как этот. Тут были лучшие журналы мод, симпатичные ручки, бумага для печатных машинок, бумага для печатных машинок, разнообразные канцтовары и газеты. Здесь царила респектабельная и элегантная атмосфера — воплощение всего того, чем я всегда хотела обладать — ум, стиль, элегантность и вкус.

Первое, что бросается в глаза, когда вы входите внутрь магазина «Книги и сувениры Берронса», помимо изобилия отполированного до блеска красного дерева и витражей в окнах, это мягко сбивающее с толку чувство пространственной аномалии. Словно вы открыли спичечный коробок, а нашли там аккуратно упакованное футбольное поле.

Главное помещение было приблизительно двадцать один метр в длину и пятнадцать метров в ширину. Передняя половина книгохранилищ поднимается прямо до крыши, высотой в четыре этажа. Они все были богато украшены, сделаны из красного дерева, от пола до лепного украшения на потолке. Узкие проходы, с платформами, огороженными изящными перилами, тянулись вдоль полок на уровне второго, третьего и четвертого этажей. От одной секции к другой можно было добраться по передвижным лестницам, которые ездили вдоль секций по смазанным рейкам.

На первом этаже с левой стороны в широких проходах находились стеллажи, с левой стороны находились два уютных диванчика, изящный газовый камин, украшенный эмалью (перед которым я провожу много времени, пытаясь согреться в холодную Дублинскую погоду), прилавок кассира, позади которого стоит холодильник, маленький телевизор и моя звуковая станция для iPod. На выступающих внутренних балконах расположено ещё больше книг, включая очень редкие, и некоторые из тех сувениров, о которых упоминается на вывеске. Все они хранились под надежными замками в прозрачных витринах.

Паркетный пол был устлан дорогими коврами. Мебель — старинная, роскошная и дорогая, как например, подлинный Честерфилдский диван, на котором мне нравилось читать, уютно устроившись. Светильники представляли собой старинные подсвечники со вставленными торшерами специфического янтарного оттенка, они освещали магазин теплым масляным сиянием.

Когда я пересекаю порог и вхожу из холодных, мокрых, сумасшедших улиц в книжный магазин, я чувствую, что могу дышать. Когда я открываю магазин и начинаю пробивать чеки за покупки на старомодном кассовом аппарате, который позванивает тонким серебряным звоночком каждый раз, когда я открываю ящик с наличкой — моя жизнь кажется мне простой и хорошей, и я могу забыть все свои проблемы на некоторое время.

Я поглядел на часы, и скинула испорченные туфли. Было около полуночи. Всего лишь несколько часов назад, я сидела в задней части магазина, беседуя с загадочным владельцем этого книжного магазина, пытаясь выяснить, кто он на самом деле.

Как обычно, он не ответил мне.

Я действительно не знаю, почему я все еще жду, что он расскажет все о себе. Берронс знает фактически всё обо мне. Я нисколько не удивлюсь, если у него где-нибудь есть небольшой файл, в котором полностью охвачены все события моей жизни вплоть до настоящего времени, с аккуратно рассортированными фотографиями и лаконичными надписями к ним — вот Мак загорает, вот Мак красит ногти, вот Мак чуть не умерла.

Но всякий раз, когда я задаю ему личный вопрос, единственное, чего я могу добиться от него, это загадочное: "Принимай меня таким, как есть, или уходи" вместе с настойчивыми напоминаниями, что он продолжает спасать мою жизнь. Как будто этого должно хватить, чтобы заставить меня замолчать и указать мне на мое место.

Печально то, что обычно это срабатывает.

Есть невыносимая разница в соотношении наших сил. У него на руках все козырные карты, а у меня — всего несколько жалких двоек и троек и я едва управляюсь с ними.

Мы вместе охотились за ОС, или Объектами Силы— это священные артефакты Эльфов, наподобие Священных Реликвий — бок о бок сражались и убивали наших врагов. Мы даже разорвали одежду друг на друге во время желания, столь же внезапного и иссушающего, как ветер сирокко, который я каким-то образом разглядела в его мыслях, целуя его. Но мы никогда не обсуждали, ни свою личную жизнь, ни свои планы. Я понятия не имею, где он живет, куда он уходит, когда его нет рядом или о том, когда он может вернуться. Это раздражало меня. Очень. Особенно теперь, когда я поняла, что он может найти меня когда угодно, стоит ему только захотеть, используя татуировку, которую он нанёс сзади на моей шее, в виде этой чертовой буквы «Z», начальная буква его второго имени. Да, татуировка спасла мне жизнь. Но это не значит, что она мне нравится.

Я сняла мокрую куртку и повесила её на вешалку. Из карманов выпали два фонарика и покатились по полу. Нужно придумать что-то более удобное, чтобы можно было носить их. Они слишком тяжелые для моих карманов и постоянно выпадают. Я боюсь, что скоро в районах Дублина, которые я чаще всего посещаю, я буду известна как «сумасшедшая цыпочка с фонариками».

Я поспешила в ванну, которая расположена в задней части магазина, осторожно обернула волосы полотенцем и смыла расплывшуюся косметику с лица. Аспирин стоял наверху, и до него мне еще только предстояло добраться. Месяц назад, я бы тут же подкрасилась. Но теперь я просто радовалась тому, что у меня хорошая кожа, и я больше не под дождем.

Я вышла из ванной и через двойные двери, которые соединяли книжный магазин с жилыми помещениями, позвала Берронса, попутно соображая, где он мог быть. Я распахнула двери и проверила все комнаты на первом этаже, но там его не оказалось. Искать на втором и третьем этажах не имело никакого смысла. Все двери там закрыты на ключ. Открытые комнаты располагались только на четвертом этаже, где спала я. Он поднялся туда только однажды, когда разгромил мою спальню. Это было во время моего исчезновения на целый месяц.

Я подумала, не позвонить ли мне ему, но голова болела так сильно, что я решила отказаться от этой идеи. Наступит завтрашний день, и я расскажу ему всё, что мне удалось узнать о «Синсар Даб». Если бы я позвонила ему сегодня и рассказала о произошедшем, он обязательно попытался бы заставить меня вернуться назад и выследить книгу. Но сегодня я была не в том состоянии, чтобы идти куда-то, разве что прямиком под горячий душ и потом в теплую кровать.

Когда я поднималась вверх по лестнице, боковым зрением я заметила какое-то движение. Я повернулась, пытаясь точно определить, что могло двигаться. Это не могла быть Тень — везде горел свет. Я отступила на шаг назад и осмотрела комнаты. Нигде никакого движения. Я пожала плечами и уже собиралась продолжить свой путь, как вдруг…

Это случилось снова.

На сей раз у меня возникло странное ощущение — не то, чтобы покалывание моего ши-видящего чувства, скорее как прелюдия к нему. Я посмотрела в направлении, которое беспокоило меня — кабинет Берронса. Заглянув в кабинет, я оставила дверь приоткрытой. Внутри я увидела декоративный стол пятнадцатого века и часть высокого зеркала, которое висело на стене позади стола, между книжными шкафами.

И снова — движение. Я раскрыла рот от удивления. Серебряная поверхность зеркала только что задрожала.

Я отступала вниз по лестнице, не спуская глаз с зеркала. С безопасного расстояния в прихожей я наблюдала за ним в течение нескольких минут, но явление не повторилось.

Я распахнула дверь и вошла в комнату. Здесь всё пахло Берронсом. Я глубоко вдохнула. В воздухе был след тёмного пряного лосьона после бритья. На мгновение я снова оказалась в пещерах под Берронсом, где чуть было не умерла на прошлой неделе, когда вампир Меллис похитил меня и затащил глубоко в лабиринтообразные туннели. Он собирался замучить меня до смерти, и тем самым отомстить за ужасную рану, которую я нанесла по приезде в Дублин. Я лежала на земле под неукротимым, электрическим телом Берронса, разрывая его рубашку и ощупывая руками твёрдый, мускулистый живот, татуированный черными и темно-красными чужеродными, замысловатыми узорами. Я ощущала его запах вокруг себя. Чувствовала, что он внутри меня или я была внутри него. Я размышляла о том, насколько глубже я проникну в него, если на самом деле позволю ему войти в себя.

После той ночи никто из нас так и не упомянул о ней. Сомневаюсь, что он когда-либо заговорит об этом. А я уж точно не собираюсь поднимать эту тему. Всё это тревожило меня на том уровне, который я сама даже не осознавала.

Я решила сосредоточиться на комнате. Однажды я уже обыскивала его кабинет. Заглядывала в каждый ящик, осмотрела шкаф, проверила даже за книгами на полках. Не знаю, что именно я искала. Что-то, что помогло бы мне больше узнать об этом человеке. Я ничего не нашла. Похоже, он не позволяет упасть даже волосу со своей головы, чтобы его не смогли использовать для анализа на ДНК. Поддерживает буквально антисептический образ жизни.

Я подошла к зеркалу и провела кончиками пальцев по стеклу. В изящной раме, зеркало располагалось на стене от пола до потолка, было твердым и гладким, сделано из материалов, которые никак не могли дрожать.

Оно задрожало под кончиками моих пальцев. На сей раз мои ши-видящие чувства возвещали тревогу. Отдернув руку подальше, я шагнула назад и с приглушенным криком наткнулась на стол.

Поверхность теперь дрожала еще заметнее.

Берронс знал об этом? В голову лихорадочно полезли разные мысли. Конечно, он знал. Берронс знал всё. Зеркало находилось в его книжном магазине. Но что, если он не знал? Что, если Берронс не был всезнающим, как я предполагала? Что, если его обманули? И кто-то — скажем, Гроссмейстер — продал ему какое-то магическое зеркало, зная его любовь к старинным вещам, и Берронс купил его? А лидер Невидимых в багровой мантии шпионил за ним через зеркало или что-нибудь подобное? Почему я раньше этого не почувствовала? Это что-то эльфийское или нет?

Дымные руны проявились на поверхности, и стекло по периметру резко потемнело до кобальтового цвета, обрамляя зеркало угольно-черной рамкой примерно в восемь сантиметров.

Это было определенно что-то эльфийское! Черные края подтверждали это. Если бы они были видимы ранее, то я сразу же поняла бы что это за зеркало. Но истинная природа этого зеркала была скрыта иллюзией, и даже мои ши-видящие чувства не смогли сразу распознать её. Я была в этой комнате около шести раз и никогда не чувствовала даже самого слабого покалывания. Кому под силу создать такую безупречную иллюзию?

Это зеркало не являлось простым. Это одно из тех зеркал, которые сделал сам Король Невидимых для того, чтобы перемещаться между миром Людей и Эльфийской страной. Это было одно из Серебрянных зеркал. Священная реликвия Невидимых. И она находилась в моём книжном магазине! Как оно здесь оказалось? Что еще в магазине скрыто от меня под видом обыкновенных вещей?

Я видела часть этих зеркал раньше. Почти двенадцать жутких серебряных проёмов с черными краями украшали стены дома Гроссмейстера по адресу 1247 ЛаРу, в Тёмной Зоне. В них я видела ужасные вещи. Вещи, при воспоминании о которых мне до сих пор снятся кошмары. Такие вещи как… например, та ужасная деформированная вещь прямо у меня перед глазами превращающаяся в какую-то фигуру.

Когда я рассказала Берронсу о зеркалах в доме Гроссмейстера, он спросил, были ли они «открыты». Если под словом «открыты» он подразумевал тоже, что я вижу сейчас, то да, они были открыты. Когда они открыты, могут ли чудища, обитающие внутри, выйти оттуда? Если да, то как закрыть Серебрянное Зеркало? Смогу ли я сделать это разбив зеркало? Можно его вообще разбить?

Прежде, чем я могла оглядеться вокруг в поисках подходящего орудия, чтобы разбить его, нечто на коротких ногах и с огромными клыками исчезло.

Я судорожно вздохнула. Теперь я поняла, почему в магазине появлялось странное чувство пространственного искажения. Я чувствовала подобное в доме Гроссмейстера, в день, когда я вошла в Тёмную Зону и обнаружила, что бывший парень моей сестры был самым главным злодеем в Дублине, но я не смогла сообразить, в чем дело. Эти зеркала являлись дверьми, соединяющими пространства, и, так или иначе, оказывали влияние на них.

Затем появилось что-то ещё, перемещаясь глубоко в стекле. Крутящиеся серебряные вихри разбивались о его непреклонную, быстро приближающуюся, фигуру. Я отошла на безопасное расстояние.

Тёмные формы перемещались по поверхности дрожавшего зеркала. Тени, для которых не хватало определений. Примитивный страх. Именно это чувство они вызывали. Сейчас как раз тот самый случай, когда лучшее, что можно сделать, — это бежать, но проблема заключалась в том, что бежать мне было некуда. Это и было мое убежище, моя безопасная зона. Если я не могу чувствовать себя спокойно здесь, то не смогу уже нигде.

Теперь оно еще больше приблизилось.

Я смотрела в зеркало: вниз по узкой серебристой дорожке, края которой исчезали в темноте, обрамленная силуэтами деревьев. Деревья скрывались в пучках жёлтого тумана, состоявшего сплошь из чудовищных существ, формирующихся и тут же трансформирующихся. Это место воняло хуже, чем Тёмная Зона, и что-то мне подсказывало, что воздух в зеркале был холоден, убийственно холоден, физически и психически. Только адская, жестокая полужизнь могла выдержать существование в таком месте.

Тёмная фигура скользила вниз по кошмарному пути, и теневые демоны с беззвучными криками отходили назад.

На дрожащем стекле проявилось еще больше дымных рун. Я не могла сказать точно, каким образом шло то, что прибывало: на двух ногах или на четвереньках. Возможно даже на множестве когтей. Я напрягла зрение, пытаясь распознать эту фигуру, но густой туман помешал мне.

Я знала только, что оно было огромным, тёмным, опасным… и почти уже приблизилось.

Я вышла из комнаты на цыпочках и прикрыла дверь. Я оставила лишь маленькую щелочку, чтобы подсмотреть и в случае надобности тут же захлопнуть её и бежать со всех ног.

Из зеркала вырвался ледяной порыв ветра.

Оно было здесь!

Из зеркала вышел Иерехон Берронс. Его длинное черное пальто развивалось.

Он был весь в крови, которая застыла тонким темно-красным инеем на его руках, лице, и одежде. Его кожа была бледной от исключительного холода, а его полуночные глаза сверкали жестоким, диким светом.

На руках он нёс окровавленное, жестоко израненное тело молодой женщины. И мне не надо было проверять её пульс. Я знала, что она мертва.

 

Глава вторая

— Здравствуйте, я хотела бы поговорить с инспектором Джейни, пожалуйстаСказала я в телефонную трубку ранним утром следующего дня. Я успела принять три таблетки аспирина, запив их кофе, пока инспектор подходил к телефону. Я надеялась, что противный инспектор отстанет от меня на некоторое время, но после прошлой ночи я поняла, что нуждалась в нем. Я придумала простой, но гениальный план. Для его осуществления мне не хватало только одного: моей ничего не подозревающей жертвы.

Через некоторое время и серии щелчков я услышала: — Инспектор Джейни. Чем могу вам помочь?

— Фактически это я могу помочь вам.

— Мисс Лейн, — проворчал он.

— Единственная и неповторимая. Вы хотите знать, что происходит в этом городе, инспектор? Сегодня днем я приглашаю вас на чай. В четыре часа, в книжном магазине. — Я чуть было не сказала драматическим закадровым голосом: «И приходите один!». Что поделаешь, я — дитя поколения, которое слишком увлекается просмотром телевизора.

— В четыре часа. Но, мисс Лейн, если вы просто так впустую потратите моё время… Но я уже повесила трубку, у меня не было настроения выслушивать его угрозы. Я достигла своей цели — он придёт.

Я не слишком хороший повар, в отличие от моей мамы. Она готовит просто отлично. Ладно, давайте называть вещи своими именами и закончим с этим. Всего несколько месяцев назад я была избалованна и ленива. Если бы вдруг в моей голове возникла мысль позаботиться о себе, я бы тут же отбросила её и стала бы наводить красоту, а любимую еду мне приготовила бы мама. Я уговорила бы её. Я не знаю кто больше виноват в этом: я — что так себя вела, или мама — что терпела моё поведение. Так как я сейчас живу самостоятельно, то я ем много поп-корна, хлопьев, лапши быстрого приготовления и разных батончиков. В моей комнате есть электроплита, микроволновая печь и маленький холодильник. На такой кухне я могу готовить.

Но сегодня я постаралась на славу, правда это было для меня очень непривычно. Я, возможно, и купила целый поднос масляных, песочных коржиков в кондитерской, что располагается чуть ниже по улице, но я сама сделала бутерброды — порезала свежайший батон на маленькие кусочки причудливой формы, приготовила начинку и к каждому бутерброду добавила особенный ингредиент. Мой рот наполнился слюной только от одного взгляда на это канапе.

Я посмотрела на часы, заварила «Эрл Грей» и отнесла чашки на столик в читальном зале. Там весело потрескивал огонь в камине, отгоняя холод мрачного октябрьского дня. Хотя у меня и не было желания менять свой обычный распорядок дня и закрывать магазин, но сегодня я закрылась рано, потому что я должна была провести эту встречу во время отсутствия моего работодателя.

Вчера вечером, когда я наблюдала как Иерехон Берронс выходил из зеркала, я перепугалась.

Я взлетела вверх по лестнице, быстрее, чем Эльфы передвигаются по своим зеркалам, заперла дверь изнутри и забаррикадировала её. Я думала, что верхушка моего черепа просто взорвется — так сильно билось мое сердце.

Конечно, это плохо, что он прячет от меня в своем кабинете Священную Реликвию Невидимых. Скорее всего он регулярно пользуется Зеркалом, учитывая где оно находится, но… женщина… Боже, женщина!

Почему Берронс нёс окровавленное тело на своих руках? И почему его руки были запятнаны кровью? Логика кричала: Да потому что он убил её!

Но почему? Кто эта женщина? Откуда она взялась? Зачем он принёс её из Зеркала? Что там внутри? Сегодня утром я тщательно всё осмотрела — поверхность зеркала была плоской, снова непроницаемо стеклянной. А про то, что находилось внутри, знал только Берронс.

А выражение его лица! Он выглядел как человек, который совершил нечто приятное, хорошее, даже умиротворяющее. На его лице было, определенно, выражение… мрачного удовлетворения.

Иерихон Берронс — мужчина, которого очень легко можно идеализировать (конечно, если не обращать внимания на тот факт, что он выносит откуда-то изуродованные тела). Фиона, женщина, которая прежде управляла этим магазином, так слепо любила его, что она пыталась убить меня, чтобы убрать меня со своей дороги. Берронс властный, сильный, его красота мрачновата, он безумно богатый, пугающе умный, обладает изысканным вкусом… Я уже не говорю о его упругом и твёрдом теле, которое постоянно испускало какие-то низкоуровневые электрические токи. Итак, он — прирожденный герой.

Или безумный убийца.

Если я что-то и поняла, находясь в Дублине, так это то, что между этими двумя понятиями, герой и убийца, лежит очень тонкая грань.

Я не собиралась его идеализировать. Я знала, что он безжалостен. Я знала это с того самого дня, как впервые встретила его в книжном магазине, и заметила, как он смотрит на меня, холодными и древними глазами.

Берронс делает только то, что выгодно ему. Точка. Я жива только потому, что я нужна ему для достижения его цели. Точка. Но однажды я могу оказаться лишней. Восклицательный знак!

Почему у него в кабинете стоит Зеркало Невидимых? Откуда оно у него? Чем он там ещё занимался кроме перетаскивания мёртвой женщины? Теневые демоны в зеркале вели себя точно так же как и Тени в Тёмной Зоне — они расступались, освобождая для него дорогу. Даже сам Гроссмейстер лишь взглянул на него и ушёл. Побоялся связываться. Кто же такой Иерихон Берронс? Что такое Иерихон Берронс?

Мой разум был переполнен вариантами ответов, один страшнее другого.

Я не знала способа узнать правду о том, кто он есть на самом деле, но одно я знала точно. Я не буду рассказывать ему то, что я узнала прошлым вечером о «Синсар Даб». Он хранит свои секреты? Прекрасно. Я буду хранить свои.

У меня не было желания нести ответственность за то, что будет, если Иерихон Берронс получит Тёмную Книгу. Он пользуется одним из артефактов Невидимых и охотится за другим. Боже, неужели он — один из Невидимых? Возможно ли, что он из тех изящных, прозрачных созданий, которые могут войти в человеческое тело и взять их под свой контроль? Тех, которых я назвала Захватчиками? Возможно ли, чтобы он был одержим одним из них?

Однажды это идея уже приходила мне на ум, но я быстро отмела её.

Теперь я признаю, что у меня не было никаких оснований, чтобы отмести эту мысль, кроме… хорошо… да, я идеализировала его, говорила сама себе, что Иерихон Берронс слишком крут и не позволит кому-то или чему-то контролировать себя. Кто я такая, чтобы судить об этом? Когда я недавно проезжала по Темпл Бар то увидела, как Захватчик завладел телом девушки. Я не чувствовала больше этого невидимого после того, как он вошел в неё. Для моих ши-видящих чувств она была обыкновенным человеком.

Что если он тайно работает на тёмные силы, ловко манипулируя мной, как и Гроссмейстер, уговоривший мою сестру охотиться за Книгой? Это бы объяснило бы практически все о нем: его нечеловеческую силу, его знания об Эльфах, его дружественные отношения и то, что он пользуется одним из Темных Зеркал. Тени избегают его, Гроссмейстер не встаёт у него на пути — ведь тогда они были бы на одной стороне.

Я испуганно выдохнула.

С того момента как я прилетела в Дублин только однажды я чувствовала, что могу сама позаботиться о себе. Это было в ту ночь, когда Меллис чуть не убил меня. Чтобы выжить мне пришлось съесть Невидимого. Тот, кто съел эту отвратительную пищу — плоть эльфа — получает Эльфийское могущество: невероятную силу, заживление смертельных ран, возможно даже навыки чёрной магии.

Той ночью я, наконец, почувствовала себя сильной и я не нуждалась ни в каких защитниках. Я сама могла надрать задницу как все плохие мужчины вокруг. Я была так же сильна как Меллис. Я была почти столь же смертельно опасна, как и сам Берронс. Может быть даже без «почти». Просто мне не хватало опыта. Я наконец-то почувствовала себя Силой, с которой нужно считаться, я ощущала себя той, кто может потребовать ответы, я могла драться не боясь, что меня ранят или убьют. Это было потрясающее чувство. Это освобождало. Но я не могу есть Невидимых каждый день. Тут очень много подводных камней. Мало того, что я лишаюсь временно моих ши-видящих возможностей и становлюсь уязвимой от моего собственного копья (это артефакт, Священная Реликвия которая может убить всё Эльфийское, даже тех, кто их съел, я узнала об этом увидев гниющего заживо Меллиса), но также, я осознала это за последнюю неделю, эта пища вызывает зависимость, и достаточно попробовать ее всего один раз. Меллис не был слабаком, но соблазн быть таким же могущественным, как Эльфы, был слишком велик. По ночам я мечтала об этой силе. Вот я вырезаю куски из живого Носорога… пережевываю… глотаю… чувствую невероятную тёмную полу-жизнь входящую в моё тело… электризующую мою кровь… изменяющую меня… снова делая меня неуязвимой…

Я быстро выбросила эти мысли из своей головы и обнаружила, что чуть было не съела один из приготовленных мной бутербродов. На губе была мука от свежего хлеба.

Я бросила канапе обратно на поднос, отнесла закуски на стол и аппетитно разложила их рядом с бумажными тарелочками и салфетками в цветочек, которые я купила по дороге из кондитерской.

Благовоспитанной южанке Мак было стыдно за отсутствие фарфора и серебра.

Мак-копьеносец переживала только о том, что всю пищу не съедят и она останется, а еду нельзя тратить зря. Люди голодали в странах третьего мира.

Я посмотрела на свои часы. Если Джейни пунктуальный человек, то он будет здесь через три минуты, и я осуществлю свой план. Это было рискованно, но необходимо.

Прошлой ночью — между кошмарами, в которых я преследовала Книгу и каждый раз, когда я приближалась к ней, она превращалась в нечто, но не в Зверя, а в Берронса — я не спала. Я лежала с открытыми глазами, обдумывая свои действия и отбрасывая ненужные, пока наконец-то меня не осенила поразительно умная, даже для меня, идея.

Если отслеживать самые отвратительные преступления, то можно найти и «Синсар Даб». Она будет там, где правят хаос и жестокость. Сначала я решила попытаться заполучить полицейское радио, но меня отрезвили те факты, что его нужно было украсть и слушать двадцать четыре часа семь дней в неделю.

И я поняла, что все необходимое у меня уже есть. Инспектор Джейни. Мама всегда говорила мне, что все яйца в одну корзину не складывают, и с Берронсом я поступала именно так. Кого можно задействовать в моем запасном плане? У меня никого не было. Мне нужно разнообразить круг общения.

Если у меня получится убедить кого-нибудь из Гарды сообщать мне, когда произойдет преступление, подходящее под заданные мной параметры, я буду незамедлительно узнавать все, и не нужно будет сидеть у радио. Я буду иметь возможность достаточно быстро приезжать на место преступления. Надеюсь, что Книга всё ещё будет достаточно близко и у меня будет шанс почувствовать ее и отследить. Вероятно, большинство подсказок окажутся бесполезными, но в конечном счете, мне должна улыбнуться удача, хотя бы раз.

Джейни будет моим осведомителем. Кого-то может заинтересовать, как я планирую провернуть этот трюк. Это была блестящая часть моего простого плана.

Конечно, я не знала, что делать, если мне на самом деле удастся определить местонахождение «Синсар Даб». Я не могла даже находиться рядом с ней. Но даже если мне удастся это сделать, что дальше? Ведь я видела, что случалось с людьми, которые коснулись Книги. И всё равно, я должна была заполучить ее. Это был один из кодов, запрограммированных в мои гены, наряду с врожденным страхом перед Охотниками, рефлекторным опознаванием Священных Реликвий, а также постоянным и сильным желанием носиться по округе и предупреждать людей об Эльфах, заведомо зная, что никто и никогда не поверит мне.

Сегодня было необходимо, чтобы мне поверили. Джейни хотел знать, что происходит? Сегодня он узнает.

Моя совесть возмутилась тоненьким голоском. Я подавила её — совесть не поможет мне остаться в живых.

Я смотрела на поднос. Рот наполнился слюной. Это были не просто бутерброды с яйцами, тунцом или курицей с салатом, это были потрясающие маленькие шедевры кулинарии, над которыми я так долго трудилась и теперь умирала от желания съесть их. Я почти мечтала об этом. Жаждала так, как никогда ещё не желала человеческой пищи.

Эти извивающиеся маленькие деликатесы на столе были салатом из Невидимых.

* * *

Эту встречу сравнить можно было только с железнодорожной аварией. Она не задалась с самого начала.

Инспектор съел только пару моих крошечных бутербродов: первый — потому что не ожидал, что на вкус тот окажется столь ужасным; второй — наверное, потому что решил что первый, должно быть, досадное недоразумение.

К тому времени, когда он проглотил второй, он уже заметил, что бутерброды на его тарелке шевелились, и не оставалось никаких шансов, что он попробует третий. Я не знала точно, как долго продлится эффект от такого маленького количества Невидимого, но предполагала, что этого хватит примерно дня на два. Я не говорила ему о последствиях поедания Невидимого, о невероятной силе, регенеративных возможностях или навыках в черной магии. Одна только я знала, что сейчас он был достаточно силен, чтобы сокрушить меня одним единственным ударом.

Мои руки дрожали, когда я заставила себя смыть остальную часть несъеденных деликатесов в унитаз прежде, чем мы ушли. Я отложила два бутерброда на случай крайней необходимости. Я была практически уже у дверей когда, признавшись себе в обмане, я вернулась чтобы смыть и их. Я мельком взглянула на себя в зеркало. Белое лицо, на котором явно читался отказ от того, чего мне сильно хотелось: эту силу, защищенность от моих бесчисленных врагов, бродящих по улицам Дублина, не говоря уже о возможности противостоять Берронсу. Я смотрела как куски Невидимого кружась в водовороте в фарфоровом унитазе, исчезают в канализации.

Мы стояли в предместьях района Темпл Бар. У меня не осталось сил.

В течении семи долгих часов я была рядом с Джейни и симпатией к нему я не прониклась. Он мне нравился не больше, чем до того момента, когда я накормила его Невидимым и он был вынужден смотреть на то, что происходит в его мире. Он тоже не проникся большей симпатией ко мне. Фактически, я была уверена, что он будет ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь за то, что я заставила увидеть его сегодня.

Он настаивал, что я дала ему наркотики вскоре после того, как я начала наш монстр-тур. Накормила галлюциногенами. Он собирался арестовать меня за торговлю наркотиками. Он хотел вышибить меня из Ирландии и отправить домой и посадить в тюрьму.

Мы знали, что он этого не сделает.

Мне пришлось несколько часов таскать его по Дублину, показывая, что было в барах, кто вел такси и кто торговал с лотков, прежде, чем до него дошло, но, в конце концов, мне это удалось. Мне нужно было всё время наставлять его, как действовать, как правильно наблюдать, чтобы не выдать себя, если он не хочет умереть как О'Даффи.

Я могла быть какого угодно мнения по поводу методов его работы, которые испытала на себе, но инспектор Джейни — все-таки отличный полицейский, который прислушивается к своим инстинктам, независимо от того, нравится ли ему то, что они подсказывали. Хотя он и настаивал, что всё это нереально, он, тем не менее, использовал навыки слежки, приобретённые за двадцать два года службы в полиции. Он с невозмутимой бесстрастностью неверующего внимательно рассмотрел безротых, грустных монстров с влажными глазами и горгульей с кожистыми крыльями и неповоротливые массы с деформированными конечностями и медленно сочащуюся плоть. Он ошибся только однажды, несколько минут назад.

Я быстро исправила это, проткнув копьём трёх Носорогов в тёмном переулке, по которому мы решили срезать путь.

Джейни стоял там, смотрел на их серые тела, внимательно изучая шероховатые лица с выступающими челюстями и похожими на клыки зубами, глаза-бусинки и слоновью кожу, открытые раны, показавшуюся розовато-серую плоть с частичками гноя.

— Вы накормили меня этим? — сказал он наконец.

Я пожала плечами.

— Это единственный способ, который я знаю, чтобы показать то, что вам нужно было увидеть.

— Кусочки этих…штук… были в тех канапе? — Его голос повысился. Румяное лицо инспектора побледнело.

— Угу.

Он смотрел на меня, его кадык конвульсивно дёрнулся, и на мгновение я подумала, что его стошнит, но он взял себя в руки.

— Леди, у вас не в порядке с головой.

— Пошлите. Я хочу, чтобы вы увидели еще кое-что — сказал я ему.

— Я увидел достаточно.

— Пока еще вы видели не все — Самое ужасное я приберегла на последок.

Я закончила наш осмотр достопримечательностей на краю новой Тёмной Зоны на северной стороне реки Лиффи. Я планировала зайти туда раньше, чтобы очертить её границы на карте, которую я приколола на стене в своей спальне.

— Помните те места, которые вы не могли найти на картах? — спросила я его. — Тот район рядом с книжным магазином? Место которое проверял О'Даффи? Так вот — это одна из них. — Я махнула рукой в сторону улицы.

Когда я увидела, что Джейни шагнул к темноте, я крикнула ему: — Держитесь на свету!

Он остановился под уличным фонарём и прислонился к нему. Я наблюдала за его лицом, пока он смотрел на Тени, жадно скользящие по краю темноты.

— И вы ожидаете, что я поверю, что эти тени едят людей? — наконец сказал он.

— Если вы не верите мне, идите домой, возьмите одного из ваших детей, и отправьте их сюда. Посмотрим, что будет. — Несмотря на то, что мои слова прозвучали очень холодно, я не была равнодушной, когда произносила их. Мне нужно было ударить по самому больному, показать как близко от дома была угроза, чтобы достучаться до него.

— Не смейте говорить мне про моих детей! — кричал он, повернувшись ко мне. — Вы слышите меня? Никогда!

— Когда действие пройдет вы больше не будете знать, где находятся Тёмные Зоны. Ваши дети могут пойти в школу через такую и никогда уже не вернуться домой. Вы пойдете искать их? А будете знать, где именно нужно искать? Или вы умрёте, пытаясь их найти?

— Вы угрожаете мне? — Большие руки сжались в кулаки, он яростно посмотрел на меня

Я продолжала стоять на месте.

— Нет. Я предлагаю вам помощь. Я хочу предложить сделку. Через день или два вы больше не сможете видеть всего этого. Вы не сможете увидеть где притаилась опасность для вашей семьи, а она везде. Я могу держать вас в курсе. Я могу сказать вам, где находятся Тёмные Зоны, где собирается большинство Невидимых и как лучше всего оградить от всего этого вашу жену и детей. Если ситуация станет совсем плохой, то я могу сказать вам, когда вам выехать из города и куда лучше всего направиться. Всё, что я хочу получить взамен — лишь немного информации. Я же не прошу вас помочь мне совершить преступление. Я прошу, чтобы вы помогли мне попытаться предотвратить их. Инспектор, мы с вами на одной стороне. До сегодняшнего вечера, вы просто не знали то, что происходит на другой стороне. Теперь вы знаете. Помогите мне остановить то, что творится в этом городе.

— Это безумие.

— Безумие или нет, но это есть. — Мне тоже нелегко было признать это. Я достаточно долго пересекала этот мост, соединяющий нормальный мир с этим, темным, переполненным Эльфами Дублином, маленькими неуверенными шагами.

— Это убило О'Даффи. Вы позволите этому убить вас?

Он отвёл взгляд и ничего не сказал. В тот момент, я знала, что победила. Я знала, что он позвонит мне как только узнает об очередном преступлении. В тот момент, когда он будет сообщать мне эту информацию — он будет ненавидеть себя за это, называть себя безумцем. Но он наберет мой номер. А это все, что мне нужно.

Я оставила Джейни в полицейском участке Гарды на Пирс Стрит, заверив его, что видения скоро пройдут. Когда мы прощались, я видела то же пустое выражение в его глазах, которое иногда замечала и у себя.

Мне стало жалко его.

Но мне был нужен свой человек в Гарде, и теперь он у меня был.

Кроме того, если бы я не открыла ему глаза сегодняшним вечером и не вынудила бы его увидеть то, что творится вокруг, то в течении нескольких дней он был бы мертв. Он часто совал свой нос туда, куда не следует. Он мог зайти ночью в Темную зону, увидев брошенную машину в глухом переулке. Его мог убить тот, кто перерезал горло О’Даффи, чтобы заставить его.

Он был ходячим мертвецом. Теперь, по крайней мере, у него был шанс.

 

Глава третья

“Ради него я готова умереть.

И этим всё сказано.

За него я отдам свой последний вдох и последнюю надежду в сердце. Когда я была так близка к краю, он как будто был послан мне свыше, помог мне разобраться во всём. Именно он помог мне осознать, кто я, показал, как охотиться и скрываться. От него я узнала о том, что есть ложь во спасение. Как много мне открылось за это время. Каждый звонок от Мак делает меня все более опытной. Ради неё мне не жалко своей жизни.

Он помог мне увидеть себя другими глазами. Позволил быть той, кем мне всегда хотелось быть. И это вовсе не образ прекрасной дочери и студентки-отличницы, которая чувствует, что должна сделать всё правильно, чтобы папа и мама гордились ею. Я не хочу быть «хорошей старшей сестрой», которая всегда подает Maк положительный пример. Я не хочу быть той Алиной, которая ни в коем случае не может дать повода любопытным соседям почесать свои длинные языки. Как я ненавижу сплетников в этих маленьких городках! Меня всегда восхищала Maк — она никогда не сделает того, чего ей не хочется делать. И ее нисколько не задевает, когда её называют ленивой эгоисткой. Она счастлива. Интересно, знает ли она, что я горжусь ею?

Но теперь многое изменилось.

Здесь, в Дублине, я наконец-то могу быть самой собой. Я свободна от плена провинциального Глубокого Юга, где я была вынуждена быть «хорошей девочкой». Теперь я свободна!

Он называет меня его Королевой Ночи. Он показывает мне чудеса этого невероятного города. Он поддерживает во мне стремление искать свой собственный путь, и самой принимать решение о том, что хорошо, а что плохо.

И секс! Боже, секс! До него я не знала, что такое настоящий секс. Это вовсе не тихая музыка и свечи с медленными, изощренными движениями. Секс с ним спонтанный, непроизвольный как дыхание. Им невозможно не заниматься. Все может произойти даже у стены рядом с темной аллеей… Спиной я ощущаю холод бетона… Потому что даже промедление на секунду становится невыносимым. Я стою на коленках и все мое тело жаждет его прикосновений — во рту пересыхает, сердце пульсирует у самого горла…И вот я снова Живу. Это одновременно и наказание и очищение, и нежность и жестокость. Все меркнет в свете Него и остается только лишь желание слиться с ним. Я бы не только умерла — я бы убила ради него.

Как это было сегодня ночью.

И как будет завтра, когда я увижу её».

Я ненавидела его.

Я и прежде ненавидела убийцу своей сестры, но теперь моя ненависть стала ещё сильнее.

Я сжимаю до боли кулаки, а в них — доказательство того, что Гроссмейстер использовал на Алине свои чёрные заклятья. Того, что он не только убил, он подстрекал мою сестру на подлые поступки. Эта вырванная страница из её дневника, написанная привычным красивым, чуть наклонным почерком. Этот почерк она начала вырабатывать прежде, чем я научилась читать.

Но то, что написано на этой странице было совсем не похоже на нее. Не вызывает сомнений — он внушил ей эти мысли. Тем гипнотизирующим Гласом, как в ту ночь под Берронсом, когда я без колебаний отдала амулет и последовала за ним. Я не могла сопротивляться его командам. Всего несколько слов — и он превратил меня в бездумного робота. Не окажись рядом Берронс, я бы, как послушная рабыня, пошла за ним следом. Но Берронс тоже владел Магией Друидов — его Глас помог освободить меня от чар Гроссмейстера.

Я знала свою сестру. В Эшфорде она была счастлива. Ей нравилось быть той, кем она была — яркой, успешной и весёлой, боготворимой мной и большей частью жителей города. Той, чьё улыбающееся лицо всегда появлялось в газете: или ей объявляли благодарность, или хвалили за успехи, или что-то еще. Ей нравилось быть такой. И нравилось всегда всё правильно делать.

«Он называет меня его Королевой Ночи».

— Королева Ночи, моя петуния. — Моя сестра никогда не стремилась быть королевой чего-либо, но если бы даже захотела, то уж точно не ночи. Это было бы что-то праздничное, как например ежегодный эшфордский Парад Персиков и Тыкв. Надела бы солнечную оранжевую ленту и серебряную диадему — и её фотография на следующий день была бы на первой полосе газеты «Джорнал-Конститьюшен» «Меня всегда восхищала Maк». Она ни разу не говорила, что хотела быть похожей на меня! «И ее нисколько не задевает, когда её называют ленивой эгоисткой». Люди действительно говорили это обо мне!? Неужели тогда я была настолько глухой? Или просто слишком глупой, чтобы заметить это?

А того, что тут написано о сексе, моя сестра точно не написала бы. Алина терпеть не могла делать это «по-собачьи». Она считала это унижением. «Давай, детка, становись на четвереньки. Подними попку чуть выше». Да, именно так сказала бы она, смеясь.

— Вот видишь, это не Алина, — сказала я странице.

В ту ночь, когда Алина писала это в своем дневнике, кого она убила? Монстра? Или Гроссмейстер под действием Гласа заставил ее убить кого-то из хороших парней? Кого она собиралась увидеть на следующий день? Ее она тоже собиралась убить?

Она убивала людей или эльфов? Если Эльфов — то как она убивала их? У меня было копье. У Дани, курьерши из компании «Быстрая Почта», был меч. «Быстрая Почта» — это прикрытие для организации ши-видящих. Там главенствует Владычица Ровена. Я знаю лишь два оружия, которыми можно убить Эльфов. Алина нашла какое-то другое оружие, о котором мне пока ничего неизвестно? Почему из всех страниц её дневника кто-то послал мне именно эту?

Но больше всего меня занимает вопрос — кто послал её мне? У кого находится дневник моей сестры? В'лейн, Берронс и Ровена — все они говорят, что никогда не виделись с моей сестрой. Мог ли сам Гроссмейстер послать мне страницу? Может, в своем извращенном высокомерии он подумал, что после прочтения этой странички, я, как и моя сестра, сочту его очень привлекательным? Как обычно, я дрейфовала в море вопросов и, если ответы — это спасательные шлюпки, то я неминуемо должна утонуть.

Я подняла конверт и изучила его. Простой, не совсем белый пергамент, плотный и сделанный со вкусом. Мог быть сделан на заказ. Тем не менее, это ни о чем мне не говорило.

Аккуратный типовой шрифт адреса мог быть напечатан на любом лазерном или струйном принтере где угодно.

«МакКайла Лейн, Книги и сувениры Берронса» — было напечатано на конверте.

Обратного адреса не было. Единственная подсказка — это дублинский почтовый штемпель, датированный вчерашним днём. Но это мне ни о чем не говорило. Размышляя над этим, я потягивала свой кофе. Сегодня я встала рано утром, оделась и быстро спустилась с верхнего этажа, где располагалась моя спальня. Я хотела успеть разложить новые журналы и ежедневные газеты, но отвлеклась на стопку писем, которые лежали на прилавке. Сверху лежали три счета, под ними — конверт, в котором находилась страница, вырванная из дневника Алины. Я так и не разобрала почту, газеты и журналы все еще находились в коробках.

Я закрыла глаза и потерла их. Я охотилась за дневником сестры, отчаянно хотела найти его прежде, чем это сделает кто-то другой. Но было слишком поздно. Кто-то добрался до него раньше меня. Кто-то теперь знал самые сокровенные мысли Алины и обладает всеми знаниями, которые получила она после прибытия на атакованные Эльфами берега Ирландии.

Какие ещё тайны поведала она своему дневнику? Кроме этих, не особо приятных для меня, характеристик? А, может быть, она указала местоположение необходимых нам Священных Реликвий? Мог ли кто-нибудь ещё знать, как именно перемещалась «Синсар Даб»? Неужели мы оба, я и не назвавший себя противник, надеялись выследить Книгу одним и тем же способом?

Тут зазвонил городской телефон. Я не ответила. Все, кто был мне важен, знали номер моего мобильного. Смотря на почерк Алины, читая эту запись, я словно слышала её голос. Словно кто-то насыпал соль на рану. Сейчас у меня не было настроения разговаривать с клиентами о книжках.

Наконец-то телефон перестал звонить, но через две-три секунды зазвонил снова.

Когда он зазвонил в третий раз, я сняла трубку. Просто чтобы скинуть звонок.

Это был Кристиан МакКелтар. Он интересовался, что со мной случилось в тот вечер, и почему я не перезвонила ему, хотя он оставлял голосовые сообщения. Едва ли я могла рассказать ему, как стояла на коленях перед Книгой. Или что оказалась свидетелем того, как мой работодатель-убийца приносит мёртвое тело. Как пила чай с детективом, накормив его кусочками Эльфа, чтобы он стал моим осведомителем. Как водила его потом по городу, заставляя его увидеть этих монстров. А также, что сейчас прочла, как моя сестра обожала заниматься сексом с тем самым отродьем, который и привёл всех чудовищ в наш мир.

Нет. Совершенно очевидно, что всё это лишь отдалит человека, который может оказаться источником ценной информации.

Так что я преподнесла ему красочный букет лжи и назначила новое свидание на сегодняшний вечер.

Когда я уходила на встречу с Кристианом, Берронса ещё не было, и это радовало меня. Я еще не чувствовала себя готовой ко встрече с ним.

Закрыв дверь магазина, я вгляделась в Тёмную Зону. Три Тени ожидали у краешка света. Остальные маячили в темноте вдали. Ничего не изменилось. Их тюрьма-темнота всё ещё сдерживала их.

Энергичной походкой я повернула налево и направилась в Тринити Колледж, где работал Кристиан на Кафедре Древних Языков. Я познакомилась с ним несколько недель назад. Это произошло, когда Берронс послал меня за конвертом от женщины, управляющей этой кафедрой. Вместо неё мне встретился Кристиан.

Второй раз мы столкнулись неделю назад, в пабе. Тогда он ошеломил меня заявлением, что знал мою сестру, и, что ему известно кем на самом деле мы являемся. Нашу беседу грубо прервал Берронс — он позвонил, чтобы предупредить меня об Охотниках в городе, и приказал немедленно возвращаться в магазин. Я планировала перезвонить Кристиану на следующий день и выведать, что еще он знал. Но на обратном пути домой Охотники загнали меня в угол, и похитил Меллис. Естественно в тот момент я была немного занята, пытаясь спасти свою жизнь. После этого ужасное появление Синсар Даб снова воспрепятствовало нашему вечернему свиданию. А мне так хотелось узнать, что именно было ему известно.

Я откинула локоны со лба и пальцами распушила их. Сегодня вечером я снова нарядилась, перевязала волосы блестящим шелковым шарфом, его яркие концы, спускаясь по моим плечам, слегка прикрывали декольте. Я была настроена решительно; по крайней мере, пару раз в неделю я буду носить яркую, красивую одежду. Мне было страшно, что если я перестану носить красивые вещи, то забуду сама себя. Я превратилась бы в то, чем себя ощущала: грязной, вооруженной, раздражительной, обиженной сучкой, жаждущей мести. Девушка с длинными светлыми волосами, прекрасным макияжем и маникюром могла кануть в небытие, но я все еще была красива. Мои волосы, цвета тёмной арабской ночи, спускались до плеч и обрамляли лицо прелестными кудряшками, прекрасно сочетаясь с зеленым цветом глаз и чистой кожей лица. Красная помада в сочетании с темным цветом волос делала меня старше и сексуальнее.

Сегодня вечером я решила выбрать вещи, которые выгодно подчеркивали мою фигуру. Я надела кремовую юбку и простой желтый свитер в честь Алины, жемчуг и обувь на высоких каблуках. Сверху я надела короткий, элегантный плащ кремового цвета, под которым незаметно располагались восемь фонариков, два ножа и копье. Папа рассказывал, что в день, когда они забирали нас из приюта, Алина была одета как солнечный лучик, а я была словно радуга.

Алина.

Её отсутствие в моей жизни я ощущала еще очень болезненно. Горе все ещё будило меня по утрам, составляя компанию целый день, и заползало в мою кровать по ночам.

Дублин постоянно напоминал о ней. Я ощущала её присутствие на каждой улице, в лице каждой студентки, которая даже не подозревала, что за чудовище могло шагать рядом с нею, притворяясь человеком. Она смеялась в пабах и после умирала в темноте.

Она была всеми теми людьми, кого я не смогла спасти.

Я обошла кругом весёлые улицы Темпл Бара и направилась прямо в колледж. Вчера вечером я шла через оживленный туристический район, в котором было около шестисот пабов. Но сегодня вечером у меня не было настроения, чтобы лишний раз напоминать себе о том, что известно лишь два оружия, которыми можно убить Эльфов, а количество Невидимых в городе исчислялось сотнями, если не тысячами. Моё столкновение с «Синсар Даб» отрезвило меня. Зло, которое источала эта Книга, напомнило мне — несмотря на то, я недавно вышла победительницей из жуткого приключения, самое страшное — впереди.

Кристиан встретил меня в дверях офиса, где размещалась Кафедра Древних Языков. В полинявших джинсах, грубых ботинках и свитере он смотрелся очень сексуально. А длинные темные волосы были скреплены на затылке кожаным шнурком. Он оценивающе посмотрел на меня. В его взгляде я увидела одобрение. Меня радовало то, что сегодня я позаботилась о своей внешности. Любой женщине приятно осознавать, что она не зря приложила столько усилий.

Он взял меня под руку и предложил пойти в какое-нибудь другое место.

— Они обсуждают бюджет, — сказал он глубоким хрипловатым голосом и поправил рюкзак на мускулистом плече.

— Разве ты не должен быть там?

— Нет. На совещаниях обязаны присутствовать только те, кто оформлен на полную ставку, а я устроился сюда не на полный рабочий день. — Он одарил меня сногсшибательной улыбкой, и я невольно выпрямила спину. Кристиан был настолько неотразим, что непроизвольно начинаешь на него засматриваться: волевой подбородок, широкие плечи, безупречная тёмная кожа и поразительные тигриные глаза. Изящество и грация его спортивного тела свидетельствовали о зрелости.

— Кроме того, здесь не место для серьезных разговоров. А нам нужно многое обсудить с тобой, девушка.

Проскользнула надежда, что кто-то наконец-то расскажет мне нечто полезное о сестре. Мы прошли мимо закусочных автоматов по почти пустынному подвалу здания, и зашли в учебное помещение без окон. В помещении гудели лампы дневного света, мы уселись в складные металлические стулья. Я подумала, наверное, Алина тоже, раз или два занималась в этом классе. Не тратя времени даром, я спросила Кристиана, как он познакомился с ней. В моей голове вертелся вопрос: был ли он одним из тех мальчиков, с которыми она встречалась вначале, прежде чем ей промыл мозги Гроссмейстер. Я уверенна, что встречалась. В другой, нормальной, жизни.

— Она приходила в нашу Кафедру. Ей нужен был специалист, чтобы перевести текст.

— Какой именно текст? — Я тут же подумала о Синсар Даб.

— Не знаю. Я не смог его перевести. Я обращался к своим дядям, они тоже не смогли.

Я предположила, что его дяди — лингвисты и спросила об этом.

Он лишь слегка улыбнулся Думаю, его развеселил мой вопрос.

— Они — историки, в некотором смысле, хорошо разбираются в предметах старины. Я ещё ни разу не видел текста, который бы они не смогли перевести.

— Так ты узнал, что это было или нет?

— Моя очередь, Maк. У меня есть несколько вопросов к тебе. Что случилось с тобой тем вечером? Почему ты не пришла?

— Я уже говорила тебе. Позвонил папа, во время разговора он сказал, что маме становиться все хуже. Я потеряла счет времени. После телефонного разговора мне стало плохо. Скорее всего, я что-то не то съела на обед. Я так плохо себя чувствовала, что единственное, на что я была способна — это поскорее лечь спать.

— Хорошая попытка, — произнес он сухо. — А теперь скажите мне правду.

— Я только что это сделала.

— Нет, не сделала. Ты лжешь. Я слышу это в твоем голосе.

— Нельзя определить по голосу ложь это или правда, — усмехнулась я. — Возможно, что язык тела может выдать что-то…

— А я могу отличить. — Прервал он меня, и на его лице отобразилось слабое горькое подобие той сногсшибательной улыбки. — Буквально. Ты лжешь, я слышу это. Хотел бы я не слышать. Ты понятия не имеешь как часть лгут люди. Все чёртово время — обо всем, даже разные глупости, абсолютно бессмысленные, ради которых не стоит даже напрягаться. Так что Мак, выбирай сама. Или ты говоришь мне правду, или молчишь. Но одурачить меня ты не сможешь. Даже не пытайся.

Сначала я хотела снять свое пальто, но передумала, вспомнив о своём арсенале. Я облокотилась на спинку своего стула закинула ногу на ногу и слегка покачивала своим каблуком. Я посмотрела на его лицо. Боже мой, он не шутил.

— Ты действительно знаешь, когда люди лгут?

Он кивнул.

— Докажи.

— У тебя есть бой-френд?

— Нет.

— Человек, которым ты интересуешься?

— Нет.

— Ты врешь.

Я напряглась.

— Не вру.

— Врешь. Может, ты и не встречаешься с ним, но он тебе настолько нравиться, что ты думаешь о сексе с ним.

Я уставилась на него.

— Не вру. Ты не можешь с такой уверенностью утверждать это.

Он пожал плечами.

— Мне очень жаль, Мак, но я слышу правду даже тогда, когда человек даже себе не смеет признаться в этом — Одна темная бровь на его лице поднялась. — И это не я. Ведь так?

Я покраснела. Он только что заставил представить нас… обнаженных… Ничего себе! Я — совершенно здоровая женщина, а он — великолепный мужчина.

— Нет, — смущенно ответила я.

Он засмеялся, в глазах заблестели золотые искорки.

— Ложь. Наглая ложь. Тебе бы понравилось. Я уже говорил тебе, что всегда готов исполнить женские фантазии?

Я закатила глаза.

— У меня даже мыслей таких не было, пока ты не сказал об этом. Ты заставил меня представить это. И получается, что я думала об этом.

И это беспокоило меня. Потому что прежде, чем Кристиан заставил меня подумать о сексе с ним, в основном я думала только о двух людях — если их так вообще можно назвать — с которыми хотела заняться сексом, и оба варианта были ужасны.

— Это ничего не доказывает.

— Предполагаю, что до тех пор, пока ты получше не узнаешь меня, ты будешь требовать доказательств. А я верю тебе. Я не прошу доказать, что ты можешь видишь Эльфов.

— Люди думают о сексе все время, — раздраженно сказала я.

— Ты контролируешь каждую свою мысль о сексе?

— Святые небеса, конечно нет. Я тогда только этим бы и занимался. Большую часть времени эти мысли звучат у меня в голове как музыкальный фон, что-то вроде «секс-секс-секс-найти-с-кем-прежде-чем-отличная-сперма-пропадет-зря», такой тихий чувственный ритм. И вдруг появляется кто-то, вроде тебя, и музыка начинает громыхать как Nine Inch Nails, которую мой дядя все время ставит для своей жены. — Он скривился. — Когда он ставит эту песню мы уходим подальше из замка.

— Твой дядя слушает Трента Резнора? Ты живешь в замке? — Я удивленно моргала. Одна новость была более странной, чем предыдущая. Я не знала, что думать.

— Да, я живу в большом замке, полном сквозняков. На самом деле он не столь внушителен, как это может прозвучать. И не все мои дяди такие же крутые, как Дейгис. Мужчины хотят быть похожими на него. Женщины обожают его. На самом деле это раздражает. Я никогда не знакомлю своих подруг с ним.

Если он был хоть немного похож на Кристиана, я то могу понять почему.

— Короче, Мак, не ври мне. Я узнаю. И не потерплю.

Я обдумывала его требование. Мне было известно, что значит, уметь делать то, что другие считают невозможным. Я решила поверить ему и посмотреть, что из этого выйдет. Время покажет. — Так этот дар у тебя с рождения? Наподобие того, как я родилась ши-видящей?

— Ты же не считаешь свои ши-видящие способности подарком судьбы. Свое… небольшое отклонение я так же не считаю подарком. Да, я с этим родился к большому неудобству моих родителей. Иногда ложь необходима. Ну или по крайней мере безобидная ложь. Такую я не слышу. И не собираюсь слушать сейчас.

Алина тоже говорила, что иногда ложь просто необходима.

— Хорошо, но в этом есть и свои плюсы. Если бы ты не слышал ложь, они бы периодически лгали тебе, друг другу. Думаешь легко общаться с человеком, в присутствии которого ты должен говорить только правду… ой! — Я оборвала сама себя. — У тебя не очень много друзей, да? — Он промолчал, но что-то подсказывало мне, что я была права.

Он окинул меня ледяным взглядом.

— Итак, почему вчера ты не пришла?

— У меня было опасное столкновение с Темной реликвией. После этой встречи мне было сложно пошевелиться, настолько у меня все болело. Я была слишком близко от неё.

Он наклонился вперед, поставил локти на колени и восхищенно смотрел на меня. — А вот это уже чистая правда, девушка! Ты видела Тёмную Реликвию? Какую?

— Откуда тебе известно про Тёмные Реликвии? Кто ты и как связан с этим? — В моей жизни и так хватает таинственных мужчин.

— Сколько правды ты можешь мне сказать?

Я колебалась лишь несколько секунд. Из всех мужчин, которых я встретила в Дублине, он был очень похож на меня. По виду нормальный, но обладает даром, который он не хотел, и который в действительности только отягощает жизнь. — Столько, сколько смогу, если ты ответишь мне тем же.

Он кивнул, удовлетворенный моим ответом, и облокотился на стул.

— Я принадлежу клану, который в древние времена служил Эльфам.

Кристиан рассказал мне, что много тысяч лет назад Келтары были Великими Друидами у Туата Де Данаан. В те времена Эльфы пытались быть хорошими и мирно сосуществовать с людьми. Потом что-то случилось и этот хрупкий мир был разрушен. — он вскользь упомянул эту часть.

— Но что бы это ни было, — продолжил он, — после случившегося пути людей и Эльфов разошлись. И разошлись они не друзьями. Был заключен Договор. На одной планете жили и люди и эльфы, но в разных измерениях. На Келтаров была возложена обязанность исполнять ритуалы, для поддержания стен между ними. Тысячелетиями они честно выполняли свои обязанности. Даже если они и ошибались, то очень быстро исправляли свои ошибки.

Но в последние годы ритуалы проходят не так, как должны. В определенные ночи, когда Келтары должны были провести свой ритуал, какая-то черная магия вмешивалась и мешала им. Чтобы нейтрализовать это влияние они увеличили десятину, но это мало помогло. Конечно, эта сила не разрушила стены между нашими мирами, но она очень сильно ослабила их. Дяди Кристиана полагают, что стены падут, если следующий ритуал им е дадут провести должным образом. Королева Видимых, Эобил, которая в былые времена всегда появлялась при возникновении трудностей, до сих пор так и не появилась. Хотя они призывали её всеми известными им заклинаниями.

Меня захватила эта история. Мысль о том, что в течении тысяч лет клан в горной местности Шотландии защищал все человечество от Эльфов, очаровала меня. В особенности, если все защитники были такими же красивыми, сексуальными, сдержанными как Кристиан. Мне стало спокойнее от осознания того, что в мире существуют и другие кланы с особенными, необычными возможностями. И не одна я знала, что на самом деле творится в нашем мире. Мне встретился кто-то, кроме Берронса, кто знал намного больше, чем я и он был готов поделиться этой информацией со мной!

— Мои дяди считают, что что-то случилось с Королевой, — сказал он. — И если её сила слабеет, то другая сила возрастает. Стены становятся все тоньше и, если мы не придумаем что-нибудь ко времени проведения следующего ритуала — они рухнут.

— А что будет после этого? — тихо спросила я. — Договор будет расторгнут?

— Мои дяди подозревают, что Договор уже расторгнут, и что стены держатся только за счет того, что они увеличили десятину, которую платят. Магия Эльфов — странная вещь. — Он остановился, а затем продолжил натянутым тоном. — В последних ритуалах нам пришлось использовать кровь, кровь Келтаров, как в языческих ритуалах. Раньше мы никогда не использовали в своих ритуалах кровь. Дядя Кейан знал, как это делается. Это грязная магия. Я чувствую это. Мы не должны были так делать. Это неправильно, но это единственное, что мы могли сделать.

Я понимаю это чувство. То, что я сделала с Джейни, не было мне по душе, но альтернативы у меня не было. Это, конечно, не грязная магия, а всего лишь грязный чай. Это манипуляция. Это безжалостно. Но я начала понимать, что ты можешь позволять себе играть честно, только когда ставки невелики.

— А если стены рухнут? — повторила я свой вопрос. Мне нужно было знать, насколько хуже все может быть.

— Раньше только Видимые могли появляться в нашем мире. Невидимые были заключены в тюрьму так давно, что до нас дошёл лишь отголосок мифов. Если стены рухнут, то все Невидимые окажутся на свободе — не только низшие касты, которым уже сейчас удается проникнуть в наш мир. Самые сильные из королевского двора Невидимых окажутся на свободе. — Какое-то время он ничего не говорил, а когда возобновил свой рассказ, голос его был низок и тревожен. — Если верить мифам, то четыре принца Невидимых — это всадники Апокалипсиса.

Я знала их: Смерть, Чума, Война и Голод. Невидимые, которых я видела до этого, были ужасны. У меня не было никакого желания встречаться с эльфийскими Тёмными Принцами.

— Это действительно плохо, Мак. Они превратят наш мир в самый жуткий кошмар. Мои дяди считают, что Видимые не смогут повторно заключить их в тюрьму, если Невидимые сбегут.

Я размышляла, неужели, поэтому все стремятся заполучить Синсар Даб? С помощью этой книги можно было снова заточить Невидимых? Возможно даже, что с помощью этой книги, можно было восстановить стены, не дать им рухнуть? Это бы объяснило, почему В’лейн и Королева Видимых так хотят заполучить её. И поэтому Алина хотела, чтобы я нашла эту книгу раньше Гроссмейстера. Если она попадёт к нему в руки, он обязательно попытается как можно раньше уничтожить её, чтобы удостовериться, что его армию уже никто не сможет заключить обратно в темницу. Интересно, зачем Берронсу нужна Книга? Неужели он, на самом деле, продаст её любому, кто предложит самую высокую цену?

Я не могу смириться с тем, что Невидимые могут захватить наш мир. Чтобы унять надвигающееся чувство паники, я вспомнила о цели своего прихода.

— Расскажи мне ещё про Алину. — Кажется, он обрадовался, что я резко сменила тему разговора. Похоже, что не на меня одну давит груз трудновыполнимой миссии. Не было ничего удивительного в том, что Кристиан казался старше своих лет. Как выяснилась, на его плечах тоже груз проблем и сверхзадача — спасти мир.

— Я сожалею, Мак, но мне больше нечего рассказать. Я пытался подружиться с ней. Хотя мои дяди и не смогли перевести текст, но они знали откуда он. Им нужно было знать как она получила копию этой древней книги….

— Которая называется «Синсар Даб», — Зверь — подумала я и содрогнулась до глубины души…

— А я размышлял, знаешь ли ты о ней. Что именно тебе известно? Знаешь ли ты где она находится?

Мысль о том, что в данный момент конкретное местонахождение книги мне неизвестно, послужила мне щитом на тот случай, если он — в действительности ходячий детектор лжи, как говорит о себе. И я ответила «Нет». От его слишком пристального взгляда мне стало не по себе и я быстро добавила:

— А что случилось, когда ты попытался подружиться с моей сестрой?

— Она дала мне отпор. У неё был серьёзный роман с каким-то мужчиной и, вероятно, он был большим собственником. Он не любил, когда она общалась с другими парнями.

— Ты его видел хоть раз?

— Нет. Я видел его всего один раз и то мельком. Промелькнул мимо. Я предполагаю, что он Эльф, так как я смутно помню этот момент. Эти могут затуманить сознание, если не хотят чтобы их видели.

— А ты рассказал все это моей сестре?

— У меня не было возможности.

— Если вы никогда небыли друзьями, как ты узнал, что она ши-видящая? Как ты узнал обо мне?

— Несколько раз я следил за ней, — ответил он. — Иногда она изучала пустое место, видела там что-то, что не видели остальные. Истории про ши-видящих мне рассказывали еще в детстве. Моя семья… просто погружена во все эти древние легенды и истории. Так что, мне не сложно догадаться об этом.

— А как узнал про меня?

Он пожал плечами.

— Ты крутилась около Тринити, спрашивала о ней. Кроме того, информацию о семье можно получить из личного дела. Если знаешь, где её можно достать.

Учитывая количество моих врагов, я бы предпочла уничтожить такие данные. Я была благодарна судьбе за то, что мои родители находятся за четыре тысячи миль отсюда.

— Прошлой ночью с каким из Темных Реликвий ты столкнулась? — небрежно спросил он.

— С амулетом.

— Ложь.

Я проверяла его.

— Скипетр.

— Снова ложь. Нет такого Артефакта.

— Ты прав, это была шкатулка, — выдавила я.

— Я жду правду, Мак.

Я пожала плечами.

— «Синсар Даб»? — предложила я так, будто в действительности не подразумевала это.

Он подскочил с места.

— Черт! Ты смеешься надо мной? Нет, не отвечай. Ты не смеешься. Ты же сказала, что не знаешь где она!

— Я не знаю, я мельком видела её.

— Здесь? В Дублине?

Я кивнула.

— Она исчезла. Понятия не имею, куда её… отнесли.

— Кто…, — начал было Кристиан.

Привет, ребята. Как поживаете?

Пристальный взгляд Кристиана скользнул мимо меня в сторону двери. Он напрягся.

— Привет, дружище, не заметил, как ты вошел.

Я не заметила тоже.

— И как давно ты здесь стоишь?

— Только открыл дверь. Показалось, что услышал ваши голоса, и решил зайти.

Я обернулась, сидя на стуле. Когда он снова заговорил, я узнала его голос. Это был тот самый молодой человек с мечтательным взглядом, которого я видела в музее и с которым позже столкнулась на улице после допроса, учиненного инспектором Джейни. Он стоял в дверном проеме. Он был очень симпатичным парнем. Он сказал, что работает на Кафедре Древних Языков, но с тех пор я даже не вспоминала про него. В другой жизни с ним, как и с Кристианом, я с удовольствием пошла бы на свидание. Почему же получилось так, что в итоге я целовалась с Берронсом?

— Привет, красавица. Рад тебя видеть. Мир тесен, не так ли?

— Привет, — Я слегка покраснела. Это происходит со мной каждый раз, когда мне делает комплимент красивый парень. Особенно теперь, потому что каждый раз, когда я смотрю в зеркало, я едва узнаю себя. Как бы это ни было странно, но когда рушится мир, такие каждодневные, бессмысленные мелочи вдруг обретают очень большое значение.

— Вы знакомы? — Кристиан был немного сбит с толку.

— Пересекались пару раз, — ответила я.

— Крис, тебя ждут в офисе, — сказал парень с мечтательными глазами — Элли хочет поговорить с тобой.

— Разве это не может подождать? — нетерпеливо ответил Кристиан.

— Она, кажется, так не думает. Что-то о незаконно присвоенных фондах или типа того. Я сказал ей, что скорее всего, это всего лишь бухгалтерская ошибка, но она настаивает. — Ответит тот, пожав плечами.

Кристиан закатил глаза.

— Она невыносима. Скажешь ей, что я буду через пять минут?

— Конечно, дружище. — Он пристально посмотрел на меня. — Это твой друг, про которого ты говорила?

Я отрицательно помотала головой.

— Но он у тебя есть?

— Целая толпа, помнишь?

Он засмеялся.

— Увидимся, красавица. Пять минут, Крис. Ты знаешь, что она сделает с тобой. — Перед тем, как выйти, он провел пальцем по горлу и усмехнулся.

Кристиан быстро подошел к двери и закрыл её.

— Отлично, придётся говорить быстрее, потому что мне нужна эта работа, а Эль в последнее время, похоже, только ищет причину, чтобы уволить меня. Есть кое-что, что ты должна увидеть.

Он открыл рюкзак и достал тетрадь в кожаном переплёте, перевязанную шнурком.

— Мои дяди отослали меня в Дублин не просто так, Мак. На то есть несколько причин, но только одна из них тебя заинтересует. Я следил за твоим боссом.

— За Берронсом? Зачем? — Какой информацией он владеет? Что-то, что помогло бы мне разобраться в моих собственных страхах по поводу него, кто и что он такое?

— Мои дяди занимаются коллекционированием. Всё, что они пытались заполучить в течении последних нескольких лет, искал и твой работодатель. Что-то удалось заполучить ему, что-то — моим дядям, но многое досталось и третьей стороне.

Он достал раскрытый журнал из прозрачной папки и протянул его мне. — Это Иерихон Берронс?

Мне достаточно было только взглянуть на неё.

— Да. — Он стоял чуть подальше группы мужчин, почти сливаясь с тенью. Но вспышка, сделанная под нужным ракурсом, осветила его лицо. Это точно был он, я уверена несмотря на то, что снимок был зернистым. Он упоминал, в его родовом древе были Баски и Пикты.

Преступники и варвары, — дразнила я его, когда он сказал мне это. Он немного похож на них.

— Сколько ему лет, как ты думаешь?

— На этой фотографии?

— Нет, сейчас.

— Тридцать. Я подсмотрела дату его рождения на водительских правах. — Скоро у него день рождения, на Хэллоуин ему исполнится тридцать один.

— Посмотри дату, указанную в журнале.

Я взглянула на обложку. Фотография была сделана семнадцать лет назад, Если верить водительским правам, то тогда там, на фотографии ему было тринадцать лет. Но очевидно, что это не так. Ни один тринадцатилетний парень в мире не выглядит так, как выглядел на этой фотографии Берронс.

Кристиан вручил мне другой журнал. На этой фотографии были состоятельные светские люди на торжестве в Британском музее. Он был там. Он стоял в пол оборота к фотоаппарату. Несмотря на это я узнала его. Такие же волосы и одежда, которая безупречно сидит на нем. На его надменном лице было все тоже выражение — смесь скуки и хищного веселья.

Я взглянула на обложку. Фотография была сделана сорок один год назад. Я снова открыла лист с этим фото, пристально изучила его в поисках аномалий. Но ничего не нашла. Это был Берронс или его дедушка, который выглядел словно его брат-близнец. Но если все же предположить, что на фотографии был Берронс, то ему сейчас был семьдесят один год.

Затем, Кристиан показал мне копию газетной статьи с древней, увядшей черно-белой фотографией, на которой изображено несколько людей, одетых в униформу. Только на Берронсе не было униформы. Как и на предыдущих снимках, он чуть отвернулся, пытаясь остаться незамеченным для камеры. Как и на тех двух снимках, он выглядел не старше, не моложе своих тридцати лет.

— Знаешь, кто это? — Кристиан указал на большого, костлявого мужчину в центре фотографии. Ему было около тридцати лет.

Я покачала своей головой.

— Майкл Коллинз. Он был известным ирландским революционным лидером.

— И что?

— В 1922 году он был убит. Этот снимок был сделан за два месяца до того, как он умер.

В уме я быстренько произвела подсчет. Выходит, что Берронсу сейчас не семьдесят один год, а сто пятнадцать лет и он отлично сохранился для своего возраста.

— Возможно, у него был родственник, — предположила я, — который был очень на него похож. Может это заложено на генетическом уровне.

— Ты не веришь в это, — категорически заявил он. — Почему люди так делают? Говорят в слух то, во что сами же не верят?

Он был прав. Я не верила этому. Снимки были слишком похожи. Я провела достаточно времени с Иерихоном Берронсом. Я знала, как он передвигается, как стоит, выражение его лица. Это был он, на всех фотографиях. Во мне все онемело.

Берронс был стар. Невозможно стар. Как он поддерживает свою жизнь? С помощью каких-то механизмов? Это вообще возможно?

— Есть ещё что-нибудь? — Мне хотелось знать, как далеко Кристиан и его дяди смогли проследить Берронса. Я хотела забрать эти фото с собой, предъявить их Берронсу и потребовать ответов, хотя я знала, что никогда не получу их.

Он посмотрел на свои часы.

— Да, но я должен уйти.

— Позволишь мне забрать эти фотографии на пару дней? — Это невозможно. Мои дяди меня убьют, если эти фотографии попадут в руки к Берронсу.

Я неохотно отдала фотографии. Теперь, когда я знаю, что искать, я могу начать собственное расследование… А нужно ли мне это? Уверенности у меня не было. Для меня не было разницы сколько лет Берронсу — сто, тысяча или несколько тысяч. Главное — он не человек. Вопрос стоял иначе — насколько он опасен?

— Завтра я уезжаю в Инвернес. Меня не будет неделю. Там… есть вещи, о которых я должен позаботиться. Приходи в следующий четверг. Я верю, что мы можем друг другу помочь.

Он сделал небольшую паузу и продолжил: — Я полагаю, что мы, возможно, должны помочь друг другу, Мак. Наши цели тесно связаны между собой.

Я кивнула, выходя из аудитории, хотя у меня были сомнения. В последнее время я начала смотреть только на главные, основные моменты. Не важно на сколько много знал Кристиан, несмотря на тот факт, что он тоже стремился укрепить стены, несмотря на то, что я он мне нравился — итог был один. Он — всего лишь человек и не может видеть Эльфов. А это означает, что в любой схватке с эльфами он будет только обузой для меня. В последнее время я и так слишком занята, пытаясь спасти свою жизнь Мне не хотелось брать на себя ответственность еще и за него.

Я шла мимо туристов, лавируя между Носорогами и различными Невидимыми по Темпл Бар. Эту улицу характеризует бесчисленное количество пабов. Когда до книжного магазина оставалось пройти всего несколько кварталов, я взглянула в окно одного из пабов и увидела её.

Алина

Она сидела с друзьями в за угловым столиком и пила пиво из бутылки. Потом поставила её и засмеялась над словами сидевшего рядом с нею парня.

Я закрыла глаза. Я знала, что это такое, а ему следовало бы придумать что-то новенькое. Я открыла глаза и быстро осмотрела себя. По крайней мере, я не голая.

— В’лейн, — сказала я. Будут ли у меня когда-нибудь силы противостоять ему?

— МакКайла.

Игнорируя отражение высокого, эротичного золотого существа, которое находилось за моим плечом, я сфокусировала своё древнее и инородное, ши-видящее чувство на видении в окне.

— Покажи мне, где тут правда, — потребовала я от него. Образ Алины исчез, лопнул как мыльный пузырь. Осталась только группа шумных регбистов, празднующих свою победу.

Я повернулась и оказалась лицом к лицу с убийственно сексуальным Эльфом.

Коленки начали подгибаться, соски затвердели и мне захотелось заняться сексом прямо на тротуаре, или склонившись на соседнюю машину, или, прижавшись к стене паба, и плевать, что моя голая петуния прижмётся к стеклу, и все будут видеть процесс в подробностях.

В’лейн — принц одного из четырёх Видимых Королевских Дворов и когда он источает максимум своего очарования мне трудно на него смотреть. Он — золото и бронза, бархат и сталь, а блеск его глаз можно сравнить что со звездами на великолепном зимнем вечернем небе Он обладает такой сверхъестественной красотой, что часть моей души заливается слезами. Когда я смотрю на него, у меня появляется сильное желание чего-то, чему я сама даже не смогу дать определение. Мне хочется его прикосновений. И я боюсь его прикосновений. Я думаю, секс с ним мог бы разрушить все клеточные связи в моем организме и разбить вдребезги, на мелкие осколки так, что не останется и шанса когда-либо собрать все части воедино.

Если бы В’лейн был указателем, на нем было бы написано «Оставь Свободу Воли Всяк Сюда Входящий». И так как я никогда особо не задумывалась о желании вернуться домой, в Эшфорд, такие встречи подталкивали меня к мысли, что это единственное, что я действительно могу назвать своим.

Я пыталась смотреть на него краем глаза. Это не помогло. Одежда больно врезалась в тело, и я боролась с желанием немедленно избавиться от неё.

Эльфийские принцы излучают такой эротизм, что все её чувства обостряются. Она превращается в животное, которое готово на всё ради секса с ним. Вероятно, это звучит как обещание занятного приключения и невероятных оргазмов, но самого понятия «смерть» для Эльфов не существует. Время не играет для них никакой роли, они не нуждаются в еде или сне, а их сексуальный аппетит к человеческим женщинам огромен, всё это приводит к одному исходу — женщина, оказавшаяся в плену чар Эльфийского Принца так и не может выпутаться. Секс с ним обычно приводит к смертельному исходу. Если она выживает, то становится при-ей — зависимой, жаждущей секса и живущей для одной цели, обслуживать своего Хозяина — того, кто сейчас физически близок с ней.

В первые несколько встреч с В’лейном я начинала раздеваться там же, где стояла в этот момент. Потом у меня стало получаться сопротивляться его влиянию. Я одергивала руку каждый раз, когда она тянулась к низу свитера, когда у меня возникало желание снять его. Но я все ещё не знала, как долго смогу продержаться.

— Выключи, — приказала я.

На его лице появилась улыбка.

— Я ничего не делаю. То, что ты чувствуешь, не исходит от меня.

— Ты врешь. — В этот момент мне вспомнились обвинения Кристиана в том, что хочу заняться с кем-то сексом. В’лейн не был кем-то. Он был чем-то.

— Не вру. Ты ясно дала понять, что не сможешь сопротивляться… влечению. Может быть, ты … как там люди говорят… находишься в периоде течки?

— Такое мы говорим только про животных, а не про людей.

— Животные или люди — какая разница?

— Видимые или Невидимые — какая разница?

В воздухе между нами появились серебристые снежинки, гнев королевского отпрыска превратил в лед влагу в атмосфере. — Разница слишком велика, чтобы твой маленький мозг уловил ее.

— Вот именно.

— Ты не голая, не стоишь на четвереньках, предлагая свою хорошенькую попку, МакКайла, обычно так происходит, когда я применяю Сидхба-джай к тебе. Хотите, чтобы я напомнил?

— Только попробуй, и я убью тебя.

— Чем?

Я отдернула руку от пуговицы на юбке и потянулась за копьем, которое находилось в ножнах под рукой, но их не было. Когда мы виделись в прошлый раз, он тоже забрал его. Хотела бы я знать, как он это делает. Я должна найти способ остановить его.

Он обошел вокруг меня. Когда он завершил свой обход, его взгляд был также холоден, как ночной воздух.

— С кем ты была до этого? Ты пахнешь иначе.

— Я использовала новый увлажняющий крем. — Неужели он чувствует, что я недавно съела кого-то из его расы? Неужели след этого остается на коже, несмотря на то, что эффект от поедания прошел? Я съела Невидимого, а не Видимого. Неужели для него есть разница? Сомневаюсь. Главное — я съела Эльфа, чтобы завладеть его силой. И я накормила этим другого человека. И я никогда не признаюсь в этом ни одному Эльфу.

— Тебе нравится? — весело поинтересовалась я.

— Ты бессильна передо мной, но всё равно бросаешь мне вызов. Почему?

— Может, я не настолько бессильна, как ты думаешь? — А что будет со мной от куска королевского Видимого Эльфа? Если потребуется, то я сделаю это. Конечно, я могу «заморозить» его и вонзить зубы куда-нибудь. Слишком заманчивая мысль. Вся эта сила… станет моей, как только я откушу маленький кусочек. Или десять. Я не знала точно, какое количество придётся съесть, чтобы завладеть этой невероятной силой, ведь я не была смертельно ранена.

Минуту он смотрел на меня, а потом рассмеялся. И этот звук обрадовал меня, заставил опьянеть от эйфории.

— Перестань, — зашипела я. — Хватит обострять мои чувства!

— Я такой, какой есть. Даже если я, как ты говоришь, ''выключу себя'', моё присутствие сокрушает простых людей…

— Ложь, — оборвала я его. — Когда ты встал на колени на пляже в Эльфийской стране и коснулся меня, это было прикосновение обыкновенного мужчины. Это было не совсем так, но в тот раз было все-таки лучше, чем сейчас. Он мог «приглушить» себя, если хотел. — Я знаю, ты можешь это сделать. Если ты хочешь, чтобы я помогла тебе найти «Син…» э-э… Книгу, выключи это, выключи абсолютно все. Сейчас же. И впредь даже не включай. Дани, молоденькая ши-видящая, с которой я недавно познакомилась, сказала мне, что нельзя бросаться словами на ветер — по ним могут выследить меня. Я хорошо это запомнила. Теперь, всякий раз когда я говорила о «Синсар Даб» на улицах, особенно ночью, я назвала её просто «Книгой».

В’лейн вдруг замерцал, вспыхнул яркий белый свет, потом померк, и он изменился. Я пыталась не таращить глаза на него. Исчезла одежда переливающихся цветов, глаза больше не жгли светом тысяч звёзд, тело не излучало эротического огня. Передо мной стоял мужчина в выцветших джинсах, байкерской куртке и ботинках, самый сексуальный человек, которого я когда-либо видела. Золотой, сексуально привлекательный ангел с обрезанными крыльями. С таким В’лейном я могла иметь дело. Рядом с таким Эльфийским принцем я могу находиться в одежде.

— Пойдем со мной, — он протянул свою руку.

Прогулка Ши-видящей с Эльфом? Мои инстинкты кричали: «НЕТ!». — Я «заморожу» тебя, если прикоснусь.

Он смотрел на меня несколько секунд, как будто думая, говорить или нет. Потом пожал плечами, что мне не понравилось. Человеческий жест в исполнении Эльфа лишь подчеркнул его нечеловеческую природу.

— Только если ты этого захочешь, МакКайла. Чтобы заморозить, должен сработать инстинкт самозащиты. Если ты не хочешь заморозить, то можешь прикасаться ко мне, — он сделал паузу.

— Я не знаю ни одного Эльфа, который рискнул бы так приблизиться. Ты говорила мне про доверие. Я дам тебе то, что ты хочешь. Коснувшись меня, ты можешь изменить своё мнение, и я окажусь в твоей власти.

Мне это нравилось: он в моей власти. Я взяла его руку. Это была обычная рука человека: теплая, сильная, ничего больше. Он переплел наши пальцы. Уже давно я не ходила с кем-либо за руку. Это было приятно.

— Ты побывала в моем мире, — сказал он. — Теперь я побуду в твоем. Я хочу знать, ради чего ты готова умереть. Я хочу знать, что это значит — быть человеком, МакКайла. Покажи мне, почему я должен переживать об этом мире.

Научить это древнее существо, которому в его последнем воплощении, больше ста сорока двух тысяч лет? Указать, почему его должна беспокоить судьба нашего мира? Право. А я вчера родилась

— Ты никогда не прекратишь, так?

— Никогда не прекращу что? — невинно сказал он.

— Пытаться обольстить. Ты только сменил тактику. Я не дура, В’лейн. Я не смогу научить тебя уважать нашу расу даже за миллион. Знаешь, что меня бесит больше всего? Я не должна оправдывать наше существование тебе или любому другому Эльфу. Мы были здесь первыми. Мы имеем права на эту планету. А у вас нет.

— Если права на планету устанавливает сила, у нас есть все права на этот мир. Мы могли бы истребить ваш вид давным-давно.

— Почему же вы этого не сделали?

— Это сложно объяснить.

— Я слушаю.

— Это длинная история.

— Впереди вся ночь.

— Людям не дано понять решения, которые принимают Эльфы.

— Опять ты о том же, снова строишь из себя высшее существо. Ты способен притворяться хорошим не больше нескольких секунд.

— Я не притворяюсь, МакКайла. Я пытаюсь узнать тебя, завоевать твое доверие.

— Ты, возможно, завоевал бы мое доверие, если бы пришел, когда я так нуждалась в тебе. Почему ты не спас меня? — требовательно спросила я. Я вспомнила то адское время, когда была под Берронсом. И, хотя все мои раны полностью затянулись, я чувствовала себя сильнее, чем когда либо до этого, Даже вспоминать это мне было страшно. — Я почти умерла тогда. Я звала тебя.

Он резко остановился и повернул меня лицом к себе. Хотя его тело было таким же теплым и твердым как моё, в его глазах горел нечеловеческий огонь.

— Ты звала меня? Кричала мое имя? Умоляла меня?

Я закатила глаза.

— Только это ты и услышал?

Я ткнула его пальцем в грудь. Эротические импульсы побежали по моей руке. Даже «выключенный» он возбуждал меня.

— Главное, я чуть не умерла там.

— Ты жива. В чем проблема?

— Тогда мне было ужасно больно, это и есть проблема!

Он поймал мою руку прежде, чем я смогла могла ткнуть снова, поднял её, прикоснулся губами к запястью и резко укусил его. Я отдернула руку, Руку как будто ужалили.

— Такое голое, беззащитное запястье, — сказал он. — Сколько раз я предлагал тебе Браслет Крууса? Мало того, что с он защитил бы тебя от низших невидимых, но с его помощью ты могла бы призвать меня и я бы тебя спас. Я сказал тебе об этом в нашу первую встречу. Я неоднократно предлагал тебе свою защиту. Но ты упорно отказываешься.

— Браслет можно снять, — сказала я горько. Я твердо усвоила этот урок.

— Только не этот… — Он замолчал, но было слишком поздно. Он проговорился. Всесильный В’лейн из рода Видимых Королевских Эльфов сболтнул лишнее.

— Действительно? — спросила я сухо. — То есть если я его одену, то никогда не смогу снять? Об этом маленьком, крошечном неудобстве ты, кажется, никогда прежде не упоминал?

— Это для твоей же безопасности. Ты же сама говорила, что любой браслет можно снять. Разве он сможет тогда послужить тебе? Лучше если снять его будет просто невозможно.

Берронс и В’лейн хотели одного и того же — поставить на мне свою метку. Берронсу это удалось. Будь я проклята, если это удастся и В’лейну. Кроме того, я почти уверена, что Меллис для того, чтобы избавиться от браслета веселясь, ампутировал бы мне руку. И я счастлива, что на мне не было этого браслета.

— Ты хочешь, чтобы я тебе доверяла, В’лейн? Покажи мне другой способ призвать тебя. Способ, ради которого мне ничем не придется жертвовать.

Он издевался.

— Чтобы Эльфийского принца могла призвать ши-видящая?

— Это нужно не только мне. Объясняю. Прошлой ночью я снова видела Книгу, но сообщить тебе об этом я могла, так как не могла призвать тебя.

— Ты видела её? Когда? Где?

— Как я могу призвать тебя?

— Ты слишком много требуешь, ши-видящая.

— Ты слишком много спрашиваешь, Эльф.

— Я мог бы спросить и больше.

Я упустила несколько секунд или он склонялся ближе ко мне все это время? Его рот оказался в нескольких сантиметрах от моих губ. Я чувствовала его дыхание на своей коже. Аромат, исходивший от него, был экзотическим, дурманящим.

— Лучше отойди, В’лейн, — предупредила я.

— Я собираюсь дать тебе другой способ призывать меня, человек. Стой, просто замри.

— Поцелуй? Ну уж нет. Я не такая уж…

— Моё имя на твоем языке. Я не могу научить тебя произносить его. Люди не способны произносить такие звуки. Но я могу дать его тебе. Своим ртом я могу поместить его на твой язык. Тогда все, что тебе нужно будет сделать — это выпустить моё имя и я появлюсь.

Он был так близко, что жар его тела как солнечные лучи согревал мою кожу. Другого способа нет? Я не хочу браслета. Я не хочу поцелуя. Я хочу общаться обычным способом.

— А как насчет сотового телефона?

— В Эльфийской стране нет сигнала.

Я прищурилась.

— Это шутка?

— Ты смело ходишь среди самых опасных из моей расы, но тебя до дрожи пугает перспектива простого поцелуя.

— Я не боюсь. Разве я дрожу от страха? — я спрятала дрожащие руки в карманы плаща, потом дерзко и высокомерно посмотрела на него. Я сильно сомневаюсь, что с В’лейном хоть что-то может быть просто. Тем более поцелуй.

— Как насчет чудо телефона, для которого не нужны операторы? — я продолжала настаивать. — Я уверена, что ты можешь его создать с твоими то возможностями…

— Заткнись, МакКайла. — Он запустил руку в мои волосы и резко притянул к себе. Я ударилась о его грудь, так как не смогла достаточно быстро вытащить руки из карманов. У меня было сильное желание «заморозить» его, но, если он действительно собирался показать мне способ как можно призвать его, то я хотела заполучить его. Это было частью моего плана — мне хотелось быть защищенной всеми возможными способами. Если я снова окажусь в такой переделке, как под Берронсом, В’лейн тут же спасет меня. Берронсу пришлось добираться до меня несколько часов, следуя сигналам татуировки.

Кстати о татуировке…

В’лейн пальцами задел татуировку у основания черепа, которой Берронс отметил меня. Глаза его сузились, и он резко вздохнул. На мгновение он замерцал, как будто изо всех сил пытался сохранить эту форму.

— Ему ты позволяешь ставить метки на своем теле, но мне ты это запрещаешь — прошипел он и его рот накрыл мои губы.

Невидимые Охотники вселяют особый страх в ши-видящих, потому как точно знают, где именно внутри нашего разума можно достать нас. Они инстинктивно чувствуют, где искать маленького, испуганного ребенка внутри нас.

Принцы Видимых тоже знают наши слабые места. Они преследуют взрослых женщин, ловят нас в нашем собственном теле, безжалостно используя самые темные уголки нашего либидо. Они соблазнят и святую деву и превознесут шлюху. Они неустанно удовлетворяют наши сексуальные потребности, жадно поглощают нашу страсть, усиливают ее в тысячи раз и этим нас же самих и оглушают. Они — хозяева наших желаний. Они знают пределы наших фантазий, возносят нас и бросают на самом краю. Мы пытаемся там остаться, обламывая ногти мы висим над бездонной пропастью, умоляя их о большем.

Язык В’лейна коснулся меня. Что-то горячее и электризующее вспыхнуло во мне и осело на языке. Увеличиваясь оно заполняло меня. Когда он сделал что-то с моим языком, эта горячая и электрическая волна потрясла меня, и я тут же кончила.

С изящной точностью волна наслаждения разлилась по моему телу с такой силой, что мои кости расплавились и превратились в воду. Я не упала только благодаря тому, что В’лейн подхватил меня. я на несколько мгновений оказалась в сказочном, сюрреалистическом месте, где его смех был черным бархатом, а потребность в нем столь же безгранична как ночь. Когда я пришла в сознание я снова стала сама собой. Что-то мощное и опасное было у меня во рту, на языке. Как же я теперь смогу говорить?

Он отодвинулся.

— Нужно немного подождать пока мое имя осядет на твоем языке.

Оно улеглось, но сначала я испытала многократные оргазмы, пронзавшие меня как стальные шипы терновника. Удовольствие неотделимое от боли. Волна дрожи прошла по всему моему телу. Я бросала свирепые взгляды на него — его прикосновение взволновало меня больше, чем я готова была себе признаться.

Он пожал плечами.

— Я максимально погасил себя. Могло быть более… как вы говорите? Травмирующее. Люди никогда не могли носить имена Эльфов на своем языке. Они просто не приспособлены к этому. не приспособлены, чтобы носить имена Эльфов на языке. Что ты чувствуешь, МакКайла? У тебя во рту частичка меня. Хочешь добавим еще одну? — Он улыбнулся, и я поняла — он подразумевал не своё имя. Но чтобы там это не было, оно дремало, запертое в своей фарфоровой клетке.

Когда мне было четырнадцать, во время тренировки в группе поддержки у меня отломился кусочек зуба. Мой зубной врач был в это время в отпуске, и мне пришлось ждать две недели прежде, чем я восстановила его. В течение этих двух недель, мой язык постоянно задевал острие зуба. Сейчас я чувствовала то же самое: у меня во рту было что-то инородное, я хотела избавиться от него, потому что это было неправильно, оно не должно было там находиться. Пока оно будет оставаться у меня на языке, я не смогу выкинуть Эльфийского Принца из своей головы.

— Мне хочется выплюнуть его, — холодно сказала я ему.

Его лицо напряглось, температура резко упала: мое дыхание облачком вылетело в морозный вечерний воздух.

— Я оказал тебе великую честь. Я прежде никогда не делал такого подарка. Цени это.

— Как им пользоваться?

— Если я буду нужен тебе, то просто открой рот и я появлюсь. — Я не заметила, как он переместился, но вдруг его губы оказались возле моего уха.

— Никому об этом не говори. Запомни это, скажешь — и я заберу его обратно. С последней фразой он исчез. Его слова танцевали в воздухе, как улыбка чеширского кота.

— Эй, я думала ты хочешь узнать про Синсар Даб! — Я была так поражена его неожиданным исчезновением, что сказала, не подумав, и сразу же пожалела об этом. Мои слова тяжело повисли в воздухе, как влажный ночной воздух Джорджии. «Синсар Даб» со свистом вторило эхо, шелестя на ночном ветру и спеша по темноте в тёмные уши. Я внезапно ощутила, будто только что нарисовала на себе ярко красную метку.

Я понятия не имела, куда подевался В’лейн или почему он так неожиданно исчез, но я решила что самое правильное для меня сейчас — это последовать его примеру.

Я не успела сделать и шага, как на мое плечо легла чья-то рука.

— Я хочу знать, мисс Лейн, — мрачно произнес Берронс. — Но сначала я хотел бы знать, какого черта вы целовались с ним?

 

Глава четвёртая

Нахмурившись, я развернулась. У Берронса есть привычка появляться около меня в самый неподходящий момент. Именно тогда, когда я этого совсем не жду. Я могу терпеть его присутствие только в очень ограниченных «дозах». Он занимает слишком много пространства, словно рядом не один, а десять человек. И это давит на меня. Это неприятно. Интересно, почему так происходит? Может все дело в Невидимом, который сидит у него внутри? Интересно, а в действительности, сколько ему лет?

Мне следовало бы бояться его. Иногда ночью, в одиночестве, когда я думаю о нём. И чаще я вспоминаю выражение его окровавленного лица, когда он нес на руках тело мертвой девушки. И тогда я действительно боюсь.

Но страх испаряется, когда он стоит передо мной.

Интересно, можно ли наложить на человека в течение такого длительного периода наложить такие совершенные чары, что их неспособны будут распознать любые чувства, даже мои ши-видящие?

— У тебя ворот испачкан. — Я ткнула пальцем в этом месте. Обычно он очень аккуратный. На его одежде нет и пылинки, ни одного пятнышка, но сегодня на внутренней стороне его ворота блестело пятно. Я ткнула пальцем в… человека, назовём его так за неимением другого термина… чей возраст оставался для меня загадкой.

Который использовал Реликвия Невидимых. Проходил сквозь зеркала, неся трупы. Это было так же абсурдно, как чистить зубы волку или попытаться уложить муссом его мех.

— И я не целовалась с ним.

«Очень хотелось бы узнать, какого черта ты делал с трупом женщины в зеркале», — подумала я. Но вслух ничего не сказала. Существует такой юридический термин, который любит использовать мой папа, «res ipsa loquitur» — дело говорит само за себя. Я знала то, что видела, и теперь следила за ним. Охраняла тыл. Очень внимательно.

Он резко отбросил мою руку.

— Тогда что его язык делал у вас во рту? Он решил проверить на практике ваш глотательный рефлекс? — он злобно улыбнулся — Ну и как поживает ваш глотательный рефлекс, мисс Лейн? Срабатывает моментально?

Берронс обожает использовать сексуальные намеки, чтобы заткнуть мне рот. Вероятно, он ждет, что хорошо воспитанная южанка во мне с отвращением скажет: «Фи!», — и отступит. Иногда, я на самом деле думаю про это самое «фи», но не отступаю.

— Для меня намного предпочтительнее сплюнуть, чем проглотить. Если ты об этом спрашиваешь.

И я улыбнулась ему чересчур милой улыбкой.

— Я так не думаю. Я думаю, что вы больше любите глотать, чем выплевывать. Его язык был на полпути в Китай, но вам и этого было мало.

— Ревнуешь?

— Ревновать — значит тратить эмоции. На вас, мисс Лейн, я потратил только время. И я ожидаю, что оно с лихвой окупится. Расскажите мне о Синсар Даб.

Я взглянула на руку, которой ткнула в ворот Берронса. Она была влажной. Я поднесла её ближе к свету. Ночью красный цвет кажется черным. Я принюхалась. Запах старых пенни. Ну и дела — кровь. Ну что ж, ничего удивительного.

— Ты дрался? Нет, дай попробую угадать. Ты опять спасал раненую собаку? — сухо сказала я. Так он отвертелся в прошлый раз.

— У меня пошла кровь из носа.

— Кровь из носа пошла? Ну ты и петуния.

— Петуния?

— Задница, Берронс. Как и ты.

— Книга, мисс Лейн. — Я посмотрела ему в глаза. На меня оттуда смотрело что-то очень древнее.

— Мне нечего рассказать.

— Для чего же вы звали его?

— Я не видела его с последней нашей встречи с Книгой. С В’лейном я тоже делюсь информацией о книге. Ты не единственная акула в этом море.

Он окинул меня высокомерным взглядом.

— Стремление поработить женщин с помощью секса у них в крови, Мисс Лейн. А в женщинах заложено желание покориться. Попробуйте быть выше этого.

— Ну уж нет! В женщинах никогда не было заложено желание стать их рабынями! — воинственно крикнула я. Любая женщина пришла бы в ярость от этих слов.

Он развернулся и ушел.

— На вас моя метка, мисс Лейн, — сказал он через плечо, — и если я не ошибаюсь, и его тоже. Так кому же вы принадлежите? Уж точно не себе.

— Именно, самой себе, — кричала я ему вслед. Но он ушел уже прошел пол-улицы и скрылся в темноте.

— На мне нет его метки! — или есть? Что именно В’лейн поместил на мой язык? Я сжала кулаки, и смотрела Берронсу вслед.

Позади меня раздались чьи-то шаги. Моя рука инстинктивно потянулась к копью. Оно было на месте, там, где и должно было быть, в ножнах чуть ниже моей руки. Я должна выяснить, как В’лейн забирает его. Он вернул его, когда поцеловал меня? Разве я не должна была это почувствовать? Может быть удастся уговорить Берронса наложить чары на копье, чтобы его никто не мог забрать у меня? Похоже, в том, что я обладаю этим оружием, есть какой-то корыстный интерес моего босса.

Мимо прошагал отряд уродливых серокожих Носорогов. Я сделала вид, что что-то ищу в своей сумочке, а сама украдкой наблюдала за ними, пыталась сосчитать их, определить видела ли я их когда-нибудь прежде. Я старалась держать лицо в тени. Я была бы не удивлена, если бы Гроссмейстер распространил листовки «РАЗЫСКИВАЕТСЯ» с моим портретом. Вероятно настало время снова сменить цвет волос, начать носить бейсболки или парики.

Я продолжила свой путь в книжный магазин. И хоть мой мозг был затуманен оргазмом, от него не укрылось то, что В’лейн исчез в тот момент, когда появился Берронс. Может быть, он вовсе не Захватчик, но он гораздо хуже. Из тех Невидимых, которых я даже не знаю. В мире, который становился с каждым днём всё более мрачным, Берронс уверенно и ловко держал всех монстров в узде.

Потому что он был самым большим и страшным монстром из всех?

По понедельникам я просыпалась с трудом, очень медленно.

Обычно по утрам я выпрыгиваю из кровати. Да, моя жизнь не стала такой, какой я ее задумывала. Но в любом случае это была единственная жизнь, которая мне отведена. Я хотела выжать из нее по максимуму. Несмотря на все мои старания окунуться в реальность и ухватить любое возможное счастье — пусть это будет всего лишь прекрасное кофе-латте с пенкой, посыпанной сверху корицей, или двадцать минут танца с включенным iPod в магазине. Иногда после сна я просыпаюсь с ощущением, что меня избили. А воспоминания о ночном кошмаре преследуют меня весь день.

И это утро не было исключением.

Я снова видела сон о красивой умирающей женщине.

И мне не верилось, что я так долго не вспоминала про этот сон. В течении многих лет, когда я еще была ребенком, я видела этот сон так часто, что я начинала путать сон с явью. Когда я бодрствовала, то ожидала увидеть её где-нибудь.

Я не знаю, что случилось с грустной женщиной. Похоже, что-то ужасное, и я готова отдать правую руку, верхний клык, может быть, даже двадцать лет жизни, только бы спасти её. Нет закона, который бы я не нарушила для этой цели и никакой моральный кодекс не удержал бы меня. Теперь, когда я знала, что мы с Алиной — приёмные, я подозревала, что это был не сон, а воспоминание из детства. Когда-то подавленное, оно выползает ночью, когда я не могу контролировать сознание.

Может быть, эта красивая, грустная женщина — наша биологическая мать?

Она отдала нас, потому что знала, что скоро умрет. И её грусть была ничем иным как болью от расставания с нами? Ведь она вынуждена была отдать нас новым родителям?

Но, если она отдала нас, потому что умирала, почему она так далеко отослала нас? Если я действительно О’Коннор, как заявила Ровена, предводительница ши-видящих, то скорее всего Алина и я родились в Ирландии. Зачем наша мать послала нас за границу? Почему она не оставила нас тем, кто мог бы рассказать нам о нашем наследии, о нашем таланте как всем остальным ши-видящим? Почему заставили наших приемных родителей поклясться вырастить нас в провинции и никогда не пускать нас в Ирландию? От чего же она хотела уберечь нас?

Были ли ещё воспоминания, которые заблокировала моя детская память? Если да, мне нужно найти их, узнать и запомнить.

Я прошла в ванную и встала под душ. Максимально повернула кран горячей воды, обжигающе-горячие брызги испарялись в воздухе. Мое тело трясло от холода. Этот сон оставлял такие же ощущения и в детстве. Даже тогда после этого сна оставалось такое же ощущение. Рядом с умирающей женщиной было слишком холодно, и я до сих пор ощущала этот холод.

Иногда мои сны мне кажутся настолько реальными, что с трудом верится, что это всего лишь игра моего разума, без каких-либо правил. Иногда кажется, что сны — это страна, которая существует на определенной широте и долготе, со своими собственными правилами и законами, изменчивым ландшафтом и опасными жителями.

Говорят, если умереть во сне, то наяву у вас остановится сердце. Не знаю, так ли это. У меня не было возможности поговорить с кем-нибудь, кому приснилась его собственная смерть. Может, потому что они умерли.

Горячий душ очистил кожу, но в душе след остался. У меня никак не получалось отделаться от мысли, что это будет по-настоящему гадкий день. В тот момент я себе не представляла насколько гадким он будет.

* * *

Я изучала зоны комфорта в моем колледже на курсах по психологии.

Людям стремятся найти и оставаться в них. Зона комфорта может быть психологическим состоянием: Вера в Бога — вот самая распространенная зона комфорта. Не поймите меня превратно, я не умаляю значение веры, я лишь думаю, что нельзя слишком сильно на неё полагаться, ведь это чувство безопасности так обманчиво. Я считаю, что вера нужна, только если вы действительно верите. Потому что, откровенно говоря, где-то глубоко внутри себя вы чувствуете, что во Вселенной есть нечто, великое, мудрое и бесконечно любящее. Вы не способны понять что это, но знаете, что именно оно вращает колесо истории. Потому что вы чувствуете, как бы тёмные силы не пытались взять верх над Всевышним, они все равно никогда не одержат победу.

Такова моя зона комфорта.

Но зоны комфорта могут также быть и материальными: как любимое глубокое кресло папы, которое мама постоянно грозится отдать малоимущим. Местами оно уже проваливается, обивка порвана, но каждый вечер оно даёт какое-то успокоение сидящему в нем. Или укромный кухонный закуток, где завтракает мама — солнце освещает это место под особенным углом, и, потягивая свой кофе, она словно светится. Или розарий пожилой соседки, который она совершенствует, невзирая на духоту летнего зноя, при этом продолжая улыбаться.

Моя зона комфорта — книжный магазин.

Внутри него я в безопасности. Пока горит свет, Ни одна тень не сможет сюда пробраться. На само здание Берронс наложил охранные заклинания от моих врагов: Гроссмейстера, Дерека О'Банниона, который хочет меня убить за то, что я украла копье и убила его брата, вселяющих ужас дьявольских Невидимых Охотников, которые отслеживают и убивают всех ши-видящих и всех Эльфов. Даже от В'лейна — и, если, по какой-нибудь странной случайности, что-то проникнет в магазин, к моему телу прикреплен целый арсенал орудий, к тому же я припрятала оружие, фонарики, даже святую воду и чеснок, в стратегических точках по всему магазину. Здесь никто не сможет причинить мне вред. Правда, я не учла ещё самого владельца магазина. Но он, если и соберётся причинить мне вред, то произойдёт это только тогда, когда я буду ему не нужна. А так как книга пока не найдена, то я могу расслабиться на какое-то время.

Вы хотите узнать кого-либо получше? Я имею в виду узнать всю подноготную? Отнимите у него зону комфорта и наблюдайте за ним.

Я знаю, что мне не следовало уходить на третий этаж, заниматься каталогами книг, оставлять внизу кассовый аппарат и открытую переднюю дверь. Но это был вялотекущий день, и я потеряла бдительность. Был день, я была в книжном магазине. Никто и ничто не могло навредить мне здесь.

Когда прозвенел дверной колокольчик, я крикнула: “Сейчас иду”, - и поставила книгу боком на полке, которую я хотела занести в каталог. Затем я повернулась и поспешила к лестнице.

Проходя мимо последнего ряд полок с книгами, я почувствовала удар в районе лодыжек. Кажется, что ударили бейсбольной битой.

Пролетев головой вперед, я налетела прямо на деревянный пол. Тут же сверху на меня набросилась банши и попыталась скрутить руки за спиной.

— Я схватила её! — завопила банши.

Моя петуния, так и есть. Но я уже не та хорошая девочка, что была раньше. Я выкрутилась, схватила её за волосы и дёрнула изо всех сил, так что головная боль ей была обеспечена.

— Ой!

Женщины дерутся не так, как мужчины. Никогда и ни за что на свете я не смогу ударить женщину в грудь. Я знаю, как чувствительна моя грудь, особенно в период ПМС. Кроме того, женщина кормит грудью ребенка. С помощью её волос, я заставила её вывернуться, швырнула её на спину и ухватила за горло. Я почти задушила её, как вдруг вторая банши приземлилась мне на спину. Но на сей раз, ее приближение не было для меня неожиданностью — я локтём ударила ее прямо в живот. Она согнулась от боли и откатилась прочь. Третья накинулась на меня, и я ударила кулаком её в лицо. Из её носа хлынула кровь и, кажется, я сломала его.

Появились ещё три женщины, и борьба стала действительно беспощадной. Развеялись все мои иллюзии о женщинах, дерущихся иначе, о том, что они более добрый и слабый пол. Мои удары находили цель, и я слышала глухие стуки и стоны. Чем громче, тем лучше. Я не заботилась о том, куда именно попадала. Шесть против одной — это не честно.

Я чувствовала, что во мне что-то изменилось. Как в тот день на складе в Тёмной Зоне, когда мы с Берронсом сражались бок о бок, против подручных Гроссмейстера и Меллиса. Я чувствовала, что я стала силой, с которой отныне будут считаться, будут опасаться, даже без тёмной помощи плоти Невидимых. Это не помешало мне пожалеть, что я не съела до их прихода хотя бы кусочек эльфа. Я чувствовала, что становлюсь настоящей ши-видящей — более сильной, более жестокой; я двигалась быстрее любого человека; наносила удары с точностью обученного снайпера и навыком профессионального убийцы.

Только вот проблема — на них была зеленая униформа компании «Быстрая Почта»— они ши-видящие, такие же, как и я.

Сцены борьбы в фильмах нагоняют на меня тоску. И я описываю происходящее опуская мелкие подробности. Их было больше, но казалось, что по какой-то причине, они боятся меня. Должно быть, Ровена, посылая их ко мне, сказала, что я слишком непредсказуема. Я не хочу, чтобы мои слова ввели вас в заблуждение, меня тоже побили. Шесть ши-видящих — это армия, и они пинали мою петунию со всей силы, но все-таки не смогли справиться со мной.

Как резко может поменяться ситуация от просто плохой до окончательно безнадежной. В голове остаются только мысли: «Подождите минутку, где пульт? Где перемотка? Я могу вернуть назад эти паршивые три секунды, и сделать всё по-другому?» Я не хотела убивать её.

Стечение обстоятельств. Как только я осознала, кто они, я пыталась поговорить с ними. Но ни одна из них не стала слушать меня. Они были настроены забить меня до потери сознания, а я была настроена не быть избитой. Я не хотела, чтобы они притащили меня в аббатство против моей воли. Я пришла бы туда в своё время, когда я почувствовала бы себя в безопасности — а после того, как Ровена устроила мне эту засаду, боюсь, что это не случится никогда.

Тогда они начали требовать мое копье. Они пытались обыскать меня, узнать носила ли я его с собой. Тут меня осенило. Я поняла, что Ровена послала этих ши-видящих не для того, чтобы привести меня в аббатство. Она хотела завладеть моим оружием. Как будто у неё было на это право! Я украла его. Я заплатила за него кровью. Она думала, что оставит меня беззащитной? Только через мой труп. Я никому не отдам это копье, полученное с таким трудом.

Я засунула руку в куртку, чтобы вытащить копье и пригрозить им, заставить их отступить и прислушаться к голосу разума. А когда я достала его, брюнетка в бейсболке сделала выпад и … налетела на копье. Так трагично.

— Ох, — сказала она, и её губы застыли на этом звуке. Она моргнула и закашляла. На её языке и зубах была кровь.

Мы посмотрели вниз на мою руку. Её блузка в тонкую полоску была залита кровью. Копье пронзило её грудь. Не знаю, кто из нас был больше шокирован произошедшим. Мне хотелось убежать без оглядки от этого ужасного происшествия — эти холодные дюймы убийственной стали — но, даже при таких обстоятельствах ничто не заставит меня бросить свое копье. Оно мое. Я нуждалась в нем, чтобы выжить. Моя единственная защита на опасных, темных улицах.

Её веки затрепетали, и она внезапно… заснула. Это не кажется мне странным — смерть и есть вечный сон. Она задрожала и выгнулась назад. Кровь лилась из открытой раны, а я стояла, держа в ране копье. Зеленая липкая кровь Невидимых — это одно. А это была человеческая кровь, на ее рубашке, штанах, на мне, повсюду. Меня бросало то в жар, то в холод. Я запаниковала. Я нагнулась к ней, но глаза её закрылись, и она откинулась назад.

— Я вызову скорую помощь, — крикнула я.

Двое из ши-видящих подхватили её и мягко опустили на пол, командуя остальными.

Я достала мобильный.

— По какому номеру я могу её вызвать? — Я должна была это знать. Но я не знала. Она лежала тихо, слишком тихо. Её лицо было белым, глаза закрыты.

— Слишком поздно, — прорычала одна из них.

К черту неотложку.

— Я знаю, как спасти её, — крикнула я. Я должна была оставить эти чертовы бутерброды! О чём я только думала? Кажется мне нужно всегда таскать с собой кусочки Невидимых.

— Подержите её. — Я хотела уже помчаться на улицу, схватить первого попавшегося темного Эльфа, притащить его сюда и накормить её. С ней всё было бы хорошо. Я могла бы исправить содеянное. Она не мертва. Она не может умереть. Невидимый излечил бы её. Когда я метнулась к лестнице, одна из них схватила меня и дернула назад.

— Она мертва, ты чертова идиотка, — прошипела она. — Слишком поздно. Ты заплатишь за это. — Она со злостью толкнула меня, и я врезалась в книжный шкаф. Я уставилась на одетых в зелёную униформу женщин, суетящихся вокруг тела. И перед глазами у меня промелькнуло будущее. Они вызовут полицию. Меня арестуют. Джейни запрёт меня и выбросит ключ. Он никогда не поверит в то, что это была самооборона, особенно украденным, древним копьем. Будет суд. Сюда прилетят мои родители. Это окончательно сломит их: одна дочь гниёт в могиле, другая — в тюремной камере.

Они подхватили её и понесли её на первый этаж.

Они принялись уничтожать следы на месте преступления. Если у меня был хоть один шанс доказать свою невиновность, то мне нужно оставить здесь всё как есть. — Не думаю, что вам следует это делать. Разве вы не собираетесь заявить в полицию? Возможно я смогу сбежать из страны до того, как они заявят в Гарду. Может, Берронс всё уладить? Или В‘лейн. У меня высокопоставленные друзья. Им нужно, чтобы я была жива и свободна и могла выполнять их приказания.

Одна из них посмотрела на меня через плечо испепеляющим взглядом.

— Ты хорошо смотрела кто работает в Гарде в последнее время? К тому же, не людям судить нас, — фыркнула она. — Мы сами разберемся. Так было и так будет всегда. — В её голосе звучала явная угроза.

Я свесилась через перила и смотрела на них, когда они снова появились внизу. Одна из них посмотрела на меня.

— Не пытайся сбежать, мы объявим на тебя охоту, — прошипела она.

— Ну да, купи билет и встань в очередь, — пробормотала я им вслед.

— Я хочу позаимствовать у тебя машину, — сказала я Берронсу, когда он сразу после девяти вечера зашел в магазин.

На нём был изысканный сшитый на заказ костюм, безупречно белая рубашка и кроваво-красный галстук. Темный волосы откинуты назад с красивого лица. Бриллиантовые запонки сверкали на его запястьях. Его тело излучало энергию, заполняя воздух вокруг. Глаза были поразительно яркими, беспокойными, бегло осматривающими все.

Я ощущала на себе его пристальный взгляд. Я старалась не думать об этом. Внутри у меня есть ящичек, который не требовался мне раньше. Он запрятан в самом глубоком и темном уголке, в воздухонепроницаемом и звукоизолированном сейфе с висячим замком. Там я храню мысли, с которыми я не знаю что делать, но из-за которых у меня могут возникнуть неприятности. Изнутри постоянно дает о себе знать то, что я съела Невидимого. Поцелуи с Берронсом я храню в том же ящичке, но иногда они вырываются. Гибель ши-видящей я не стану прятать в сейф. Чтобы продвигаться ближе к своей цели, мне необходимо с этим разобраться.

— Почему вы не попросите вашего волшебного маленького друга перенести вас?

А это идея. Но за этой идеей вереницей тянулись такие мысли, которые мне еще только предстоит обдумать.

Я садилась в машину, включала музыку до максимума и колесила по городу до полного успокоения, всякий раз, когда была действительно расстроена чем-то, например, сломанным ногтём сразу после дорогущего маникюра, или новостью, что Бетси ездила со своей мамой в Атланту и купила такое же розовое платье на бал, как и у меня, испоганив, таким образом, мне выпускной.

Теперь это было жизненной необходимостью, раствориться в ночи и почувствовать силу сотен рвущихся с места лошадей под собой. На моем теле кое-где были синяки, чувства же — были одним сплошным синяком. Сегодня я убила молодую женщину. Плохо это или хорошо, но она была мертва. Я проклинала случай, когда я так точно выбрала момент, чтобы достать из ножен оружие, и её — за точно выбранный момент выпада. — У меня нет желания просить об этом моего волшебного маленького друга. Губы Берронса дёрнулись. Я почти заставил его улыбнуться. Берронс улыбается примерно так же часто, как светит солнце в Дублине. Оба явления вызывают у меня одинаковое чувство — я чувствую себя тепло и глупо.

— Предполагаю, что при следующей вашей встрече вы именно так его и назовете, чтобы я мог полюбоваться на его реакцию?

— Не думаю, что это возможно, Берронс, — милым голоском ответила я. — Когда ты появляешься, все остальные исчезают. Прямо, проклятие какое-то. Такое ощущение, что все боятся тебя.

Мой приторно-сладкий юмор изгнал намек на улыбку с его лица.

— Мисс Лейн, вы подразумеваете какой-то определенный автомобиль? Сегодня вечером мне хотелось мощную машину.

— Вайпер.

— Почему я должен дать вам его?

— Потому что ты мой должник.

— Почему я ваш должник?

— Потому что я терплю тебя.

Он улыбнулся, по-настоящему. Я фыркнула и отвела взгляд.

— Ключи в машине, мисс Лейн. Ключи от гаража находятся с правой стороны верхнего ящика моего стола.

Я бросила на него резкий взгляд. Действительно ли это уступка? Информация о том, где он хранил свои ключи? Предложение более глубоких, более доверительных отношений?

— Конечно вы уже знаете это, — сухо продолжал он. — Вы видели их там в последний раз, когда исследовали мой кабинет. Я был удивлен, что вы не воспользовались ими в прошлый раз, а разбили окно. Вы, возможно, спасли бы меня от раздражения.

Берронс заслуживает того, чтоб его раздражали. Он — самый раздражающий… независимо от того кем он является… из всех кого я когда-либо знала. Той ночью я разбила стекло, чтобы попасть в его гараж. Я не воспользовалась теми ключами, потому что была уверена — он держит запертым какой-то страшный секрет и, конечно же, никогда не оставит ключи на виду (какая-то страшная тайна там точно есть, но я еще не знаю, как её раскрыть). Он заснял мои криминальные похождения той ночью на скрытые видеокамеры в гараже и оставил улики под дверью моей спальни.

— Позволь спросить, в магазине ты тоже разместил скрытые видеокамеры?

— Нет, мисс Лейн, но я могу чувствовать ваш запах. Я знаю, когда вы заходили в мои комнаты, и я знаю вашу природу. Вы шпионите. Я даже не пыталась это отрицать. Конечно, я шпионила. Как иначе я могу что-нибудь узнать о нем?

— Ты не можешь по запаху определить, где я была, — усмехнулась я.

— Сегодня вечером я чувствую запах крови, мисс Лейн. И она не ваша. Почему у вас лицо в синяках? Что сегодня произошло? Чья кровь пролилась в моём книжном магазине?

— Где находится аббатство? — ответила я вопросом на вопрос, ощупывая синяк на щеке. Приложу потом лёд, но не сейчас. Синяк был твердый, прикасаться к нему было больно. На тело обрушилась большая часть ударов. Ребра болели так сильно, что было трудно дышать, а правое бедро превратилось в один сплошной синяк. На голенях тоже были огромные синяки размером с гусиные яйца. Я опасалась, что сломала несколько пальцев, но, казалось, они были в порядке, не считая того, что они немного опухли.

— Для чего вам это? Вы планируете сегодня вечером отправиться туда? Вы думаете, что это мудрое решение? Что, если они нападут на вас?

— Был там-то, сделал то-то. Как ты нашёл меня вчера вечером? Ты искал меня? — я очень хотела узнать ответ на этот вопрос. Почему он появился именно тогда, когда я была с В’лейном? Это слишком уж большое совпадение, чтобы быть правдой.

— Я направлялся в Честер. — Он пожал плечами.

— Совпадение. Вы ушиблись?

Честер. Где Инспектор О'Даффи общался с человеком по имени Риодан, который, если верить Берронсу, говорил слишком много о вещах, о которых он должен был молчать— а если более точно, то о самом Берронсе. Я сделала мысленную пометку, что я должна найти Честер, разыскать таинственного Риодана. Посмотрим, что я смогу узнать от него.

— Я подралась с ши-видящими. Если хочешь, можешь не говорить мне, но не думай, что я полная идиотка, Берронс.

— Я знал, что вы были недалеко от меня вчера вечером. Я сделал небольшой крюк, чтобы удостовериться, что с вами все в порядке. Как прошла драка? Вы… целы? — По большей части, да. Можешь не волноваться. Меня потрепали не так сильно, так что твой ОС детектор в рабочем состоянии. — Моя рука коснулась татуировки около основания черепа.

— Это действительно клеймо? Поэтому ты так легко можешь меня найти? — Когда вы рядом, то я чувствую это.

— Вот хрень, — горько, произнесла я.

— Я могу удалить его, если ты хочешь, — сказал он. — Это будет… болезненно. — Его сияющий пристальный взгляд встретился с моим, и мы долго смотрели друг друга. В обсидиановой глубине я увидела темноту грота Меллиса, снова пережила свою собственную смерть.

Во все времена женщинам приходилось расплачиваться за свою защиту. Когда нибудь мне не нужна будет чья-либо защита.

— Это мое дело. Где аббатство, Берронс?

Он написал “Аббатство Арлингтон” и адрес на клочке бумаги. Дал мне карту с книжной полки и отметил его на ней. Из Дублина до Аббатства нужно было ехать несколько часов.

— Хотите, чтобы я сопровождал вас?

Я отрицательно покачала головой.

Он долго пристально рассматривал меня.

— Тогда доброй ночи, мисс Лейн.

— А как насчет поиска ОС? — последние несколько дней мы ничего не делали.

— Сейчас я занят другими делами. Но скоро.

— Чем ты занят? — Иногда он отвечает на подобные безобидные вопросы.

— Кроме всего остального, я пытаюсь найти других претендентов на копье, — сказал он, напоминая мне, что узнал несколько имен из ноутбука Меллиса в гроте. Соперники на аукционе за бессмертное оружие. Я предполагала, что он пытается выяснить, какие из необходимых нам артефактов у них есть. И как только он это узнает и составит план, то мы ограбим их. Кажется, в ближайшем будущем я буду искать ОС. Я была поражена, когда осознала, что с нетерпением ждала этого.

Берронс наклонил темную голову и ушёл. Я уставилась на дверь после его ухода. Были времена, когда я жалела, что я не могу вернуть первые дни нашего с ним знакомства, те времена, когда я считала его просто властным человеком, всего лишь человеком. Но он не человек. И за прошедшие несколько месяцев я твёрдо усвоила, что было для меня весьма болезненно, что пути назад нет, и никогда не будет. Что сделано — то сделано, а мертвое — умерло (ладно, в большинстве случаев. У Меллиса были кое-какие проблемы с этим), и, сколько не сожалей — исправить ничего невозможно. Если б только они помогали — Алина была бы жива, и меня бы здесь не было. Я подняла трубку и набрала номер, который нашла до этого. Я не удивилась, что кто-то ответил на мой звонок в столь поздний час в компании «Быстрая Почта». Это дублинская курьерская служба, в которой, прикрываясь доставкой посылок и писем, ровененские ши-видящие, передвигающиеся на велосипедах, следили за происходящим в городе. Их пристанище, аббатство, располагалось далеко от города, и мне сообщили, что Ровена была сейчас там.

— Прекрасно. Скажите старухе, что я буду там через два часа, — сказала я и повесила трубку.

 

Глава пятая

На автомобильном рынке Вайпер не самая дорогая или быстрая машина, но, по своим характеристикам не уступает признанным лидерам. Ее очертания не идеальны, есть в этом какая-то брутальность. Разгон до 60 км в час за 4 секунды. Если я когда-нибудь вернусь домой, то я просто не представляю себе, как я сяду за руль своей Тойоты. Я буду ощущать себя Фредом Флинстоуном, с просунутыми в днище ногами.

Тот Вайпер, которым Берронс разрешил мне управлять в прошлый раз, и который я хотела заполучить сегодня, исчез. На его месте красовался новенький, только что с конвейера, блестящий, небольшого размера и «мускулистый» SRT-10 с дополнительными 90 рвущимися на дыбы лошадиными силами из 600-ста темпераментных жеребцов плюс 560 фунтов силы крутящего момента.

Словно готовый к броску металлический зверь, черная, с затонированными стеклами, машина ждала, нет, просто умоляла взять и проверить на что она способна. У меня возникло непреодолимое желание сделать это.

Я замерла на мгновение, разглядывая роскошную коллекцию машин Берронса. Я напряженно вслушивалась в звуки, ожидая почувствовать под ногами вибрацию. Но ничего не было. Если даже внизу обитала какое-то существо, то сейчас оно дремало, или насытившись, переваривало свою пищу. Я представила себе темную пещеру, окруженную кучками обглоданных костей. И встряхнула головой, сбрасывая это наваждение.

Я скользнула в черный кожаный салон двухместного автомобиля, повернула ключ зажигания, прислушиваясь к урчанию мотора, улыбнулась, затем включила первую скорость и выехала из гаража. Недостаток Вайпера (так считают те, кто предпочитает 4-х цилиндровые двигатели и подменять настоящую жизнь на жизнь из реалити-шоу) — это то, что его салон слишком сильно нагревается от выхлопной трубы. А если открыть окно во время движения автомобиля, то становится слишком шумно.

Я поддала газу. Рев мотора на узкой улочке многократно усилился, отражаясь от стен домов. Я громко рассмеялась. В этом весь Вайпер — сила и мужественность. Чем больше мощности выжимаешь, тем больше он урчит от важности.

Справа от меня поднялась огромная Тень, которая практически полностью заслонила собой все здание позади неё. Я тихо пробормотала такие слова, которые бы заставили мою маму поежиться. Я сильнее сжала руль и рычаг переключения скоростей. И я больше не покажу этим монстрам, неизвестно какого объема, никаких жестов. Я слышала не один раз об агрессивном поведении на дороге, которое чаще всего заканчивалось летально. Не было смысла еще больше раззадоривать и без того враждебно настроенную Тень, которая знала обо мне больше, чем мне того хотелось.

Вести крутую тачку для меня все равно, что заниматься сексом. То есть в моем представлении именно таким и должен быть секс: телесное наслаждение, сокрушающее все чувства, вознося вас на неизведанные высоты, обладая такой силой, которая затронет вашу душу, от которой у вас перехватит дыхание. Вайпер доставляет мне больше удовлетворения, чем мой последний парень.

Я включила музыку, и неслась по ночной дороге. Я не думала о том, что сегодня произошло. Все утро я обдумывала ситуацию и искала решение. Хватит размышлений. Пора действовать.

В двадцати минутах езды от аббатства я остановилась на обочине темной и узкой дороги. У нас дома это место назвали бы «у черта на рогах». Вокруг было слишком много овец и маловато заборов, поэтому в дорогой машине я чувствовала себя не слишком уверенно. Я осмотрелась, чтобы удостовериться, что вокруг растет трава и нетронуты листья. Мне пришлось совершить над собой усилие, чтобы убедить себя, что Теней в этом районе нет, и выйти из машины. Фары, на всякий случай, я оставила гореть.

Метка на моем языке беспокоила меня с того самого момента, как В’лейн поместил ее туда. Я не знала, как долго буду мириться с ней, но в тот момент меня радовало ее присутствие.

«Буду нужен — просто открой рот, и я появлюсь». Я даже предположить не могла, что не пройдет и суток, как я призову его. Но на сегодняшний вечер у меня были кое-какие планы, и мне нужен был партнер. Сильный партнер. Я хотела пошатнуть мир Ровены. А для этого Эльфийский принц подходит намного больше, чем Берронс.

Я пыталась решить, как я могу использовать метку на моем языке, чтобы призвать В’лейна. Нужно подумать о нем? Нет. Не то. Мысли о нем крутились в моей голове весь день. В моем подсознании он кипел на второй, задней конфорке плиты с тех самых пор, как разместил там свой горшочек, как будто бы предвидел, что ему это удастся. Возможно, через какое-то время, я привыкну к этой инородной метке. Но я сомневаюсь в этом.

— В’лейн, ты нужен мне, — сказала я в ночь. Эта проклятая метка в моем рту не просто сдвинулась с места…

Я зажала рот. Штука на языке раскрылась и ударилась изнутри о мои зубы. Я судорожно выплюнула ее. Что-то мягкое и темное вырвалось изо рта, взметнулось в воздух и пропало.

— Ши-видящая.

Я обернулась. В’лейн стоял позади меня. Я открыла рот и снова его закрыла, вспомнив старые добрые времена связи по сотовым телефонам. Возможно, как предупреждают специалисты, излучение зажарит мой мозг через десятилетия постоянного использования телефона, но от эльфийских методов мне казалось, что мой мозг уже поджарился от одного только раза.

Мне даже не пришлось проверять копье — пропала холодная тяжесть в ножнах на моем плече. Как-то В’лейну удалось забрать его в момент своего появления. Если бы я знала, что он так быстро появится, то взяла бы копье в руки, чтобы посмотреть, остановит его это или нет. Мысленно я сделала пометку, чтобы проверить это в следующий раз.

— Эльф, — сухо ответила я на его приветствие, если это вообще можно так назвать. И как же меня занесло в мир, где так странно обращаются друг с другом? Из всех мужчин, которых я встречала в Дублине, только Кристиан называл меня Мак. — Верни мне мое копье.

Я знала, что он не вернет, но не могла не потребовать.

— Я не приношу с собой оружия, смертельно опасного для человека. — В’лейн был в своем обличии эльфа: ослеплял всеми неземными оттенками, глаза сияли всеми цветами радуги и смотрели беспристрастным взглядом из глубины веков, излучая невероятную сексуальность, от которой сердце могло остановиться. В буквальном смысле.

— Ты сам — смертельно опасное оружие для человека.

Его пристальный взгляд сказал, «да, так оно и было, есть и будет».

— Зачем ты вызвала меня? — Он с нетерпением ждал ответа. Кажется, я оторвала его от важного дела.

— Насколько сильно ты хочешь заполучить книгу для своей королевы?

— Если ты нашла ее и надеешься скрыть это от меня…

Я покачала головой.

— Нет, её у меня нет. Но все хотят, чтобы я помогла им в поисках этой книги, а я не уверена кто из вас более сильный, или вернее, с кем из вас мне выгоднее иметь дело. Есть кое-что, что я тоже хочу заполучить.

— Ты сомневаешься в моем могуществе? — Его глаза сверкнули как серебряные острые ножи, и перед моими глазами внезапно возникло странное ведение (Может частичка моей генетической памяти?). Я увидела, как эльф взглядом сдирает кожу с человека. «Если они поймают тебя, то склони голову перед ними» — так мы учили наших детей. «И никогда не смотри им в глаза». Мы не боялись, что они могут загипнотизировать наших детей. Чтобы сделать это Эльфу не нужен зрительный контакт. Мы боялись, что наши дети увидят свою ужасную смерть в их пронзительных, жестоких глазах.

— Почему ты исчез, когда появился Берронс?

— Я презираю его.

— Почему?

— Тебя это не должно беспокоить. Ты так глупа, что решила вызвать меня на допрос?

По телу пробежала дрожь. Я была в легком свитере и жакете. Температура воздуха только что резко упала. Королевские эльфы столь сильны, что стоит им захотеть, и перепады их настроения отражаются даже на погоде. Недавно мне стало известно, что Невидимые Охотники с большими кожистыми крыльями, раздвоенными языками и горящими глазами, могут также влиять на неё.

— Я позвала тебя, потому что я нуждаюсь в твоей помощи. У меня только один вопрос, сможешь ли ты сделать то, что я попрошу.

— Я сохраню тебе жизнь. И не позволю, чтобы произошло … что тебе так сильно не понравилось тогда, когда ты не смогла меня вызвать? Кажется, вспомнил. Ты говорила про ужасные мучения. Я не позволю этому случиться.

— Этого недостаточно. Ты нужен мне сегодня вечером, но я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал. Еще я хочу быть уверена, что ты не вернешься сюда, чтобы причинить им вред.

Ши-видящие скрывались от эльфов на протяжении тысячелетий, а я намеревалась привести одного из их сильнейших врагов прямо в их логово. На мне будет клеймо — предательница? Я стану изгоем? Ах да, я уже была изгоем, и они уже считали меня предательницей. Те, кто должны были бы быть моими союзниками в этой битве, благодаря Ровене, охотились на меня. Я не должна была этого делать, но она вынудила меня.

Его холодные неземные глаза сузились. Он осмотрелся вокруг и рассмеялся.

Я поймала себя попытке стянуть с себя свитер, и ухмыльнулась. Грудь болела, соски начали пульсировать.

— Прекрати это, — прорычала я. — Помнишь наш договор? Ты сказал, что когда ты будешь находиться рядом со мной, ты будешь приглушать себя.

Он замерцал и снова стал тем мужчиной, которого я видела предыдущим вечером, в джинсах, ботинках и байкерской куртке.

— Забыл. — В его словах не было ни правды, ни раскаяния.

— Ты собралась в аббатство.

— Замечательно, — взорвалась я, — Похоже все всё знают, кроме меня?

По крайней мере меня утешала мысль, что я выдаю их тайной убежище В’лейну. Он и так его знает.

— Кажется именно так. Ты молода. Время, отпущенное тебе — лишь зевок в моей жизни. — он сделал небольшую паузу, а затем добавил — И для Берронса тоже.

— Что ты знаешь о Берронсе? — требовательно спросила я.

— Для тебя было бы гораздо лучше полагаться на меня, МакКайла.

Он направился ко мне, и я отступила. Даже в его приглушенной, человеческой форме, он излучал сексуальность. В’лейн скользнул мимо меня, остановился у Вайпера и провел рукой по гладкому металлическому капоту. В’лейн, стоящий рядом с угольно-черным Вайпером — зрелище, на которое стоит посмотреть.

— Я хочу, чтобы ты отправился со мной в аббатство, — сказала я. — Как гарант моей сохранности. Я хочу, чтобы ты защищал меня там, но ни одна ши-видящая не должна пострадать.

— Ты считаешь, что можешь мне приказывать? — Температура снова понизилась, и на мои плечи начал падать снег.

Я подумала что, ничего страшного не случится, если я попрошу вежливо. Моя мама всегда говорила, что поймать мух на мед проще, чем на уксус.

— Ты пообещаешь мне, что не причинишь зла ни одной ши-видящей?

Мысленно состроив гримасу, я добавила:

— Пожалуйста.

Он улыбнулся, и ближайшее дерево расцвело бархатистыми, ароматными белыми цветами, которые наполнили ночной воздух пикантным и острым ароматом. Они быстро отцвели, красивые алебастровые лепестки моментально опали на землю и сгнили. Их жизнь длилась всего несколько секунд. Именно так он воспринимает меня?

— Я сделаю это. Мне нравится, когда ты говоришь “пожалуйста”. Ты скажешь это снова.

— Нет. Одного раза достаточно.

— Что дашь мне взамен?

— Вообще-то я помогаю вам найти Книгу.

— Этого недостаточно. Хочешь управлять эльфийским принцем как декоративной собачкой? За это нужно платить, МакКайла. Я трахну тебя.

Я вздрогнула. Я была так зла, что на краткий миг потеряла дар речи. Мою злость не охладила даже та волна острого эротического возбуждения внизу моего живота. Он снова использовал свои эльфийские чары? Своими словами запустил в меня эльфийскую стрелу сексуального вожделения?

— Нет. Даже если Ад замерзнет, я не буду спать с тобой в обмен на что-либо. Понял? Некоторые вещи не подлежат обсуждению. И это — одна из них…

— Это просто совокупление, физический акт. Все равно, что поесть или сходить в туалет. К чему придавать этому такое большое значение?

— Для эльфов может так и есть, может, даже для некоторых людей это всего лишь физический акт, но не для меня.

— Потому что за твою недолгую жизнь у тебя был потрясающий секс? Потому что в прошлом у тебя были любовники, которые заставляли гореть тело и обжигали душу? — дразнил он меня.

Я подняла подбородок еще выше.

— Возможно, я пока не испытала всего этого, но однажды это обязательно произойдет.

— Ты можешь испытать это прямо сейчас. Экстаз, от которого ты захочешь умереть, но я этого не позволю. Я остановлюсь до того, как это случится.

Его слова охладили меня: он был еще одним вампиром, который обещал остановиться прежде, чем выпьет последние капли моей крови и мое сердце перестанет биться. сердце

— Забудь, В’лейн. Я сожалею, что вызвала тебя. Я сама со всем справлюсь. Мне не нужен ни ты, ни кто-либо другой.

Я открыла дверь машины.

Он настолько быстро захлопнул её, что чуть не оторвал мне палец. Я была поражена его внезапной агрессивностью. Спиной он прижал меня к Вайперу и коснулся лица. Его взгляд был злым и острым, как бритва, а пальцы легкими, как перышки.

— Кто ударил тебя?

— Подралась с несколькими ши-видящими. Хватит, меня трогать.

Он провел пальцем по моей скуле, и боль исчезла. Он опустил свою руку к моей грудной клетке и боль, которая пронзала меня при каждом вздохе, тоже исчезла. Когда он проводил ладонью по бедру, я чувствовала, как рассасывается гематома на ноге. Он прижался своими ногами к моим и все ушибы на голенях прошли. Моя кожа горела от его прикосновений.

Он наклонил голову вперед. Его губы были очень близко от моих.

— Предложи мне что-нибудь взамен на твою просьбу, МакКайла. Я принц, и у меня есть гордость.

Хотя его прикосновения были мягкими, я чувствовала, что он был напряжен. Я знала, что и так максимально надавила на него.

Мы, жители Глубокого Юга, понимаем, что такое гордость. Однажды, мы потеряли все. Но ей-Богу, мы не потеряли нашу гордость. Мы поддерживали этот огонь внутри нас, Разжигали его так сильно, как печь в крематории. И иногда мы жертвуем собой ради него.

— Я знаю, как перемещается Книга. Я не рассказывала об этом никому.

Ощущение тяжести его тела распахивало двери в моем сознании, открывая мне комнаты, о существовании которых лучше бы я не знала.

Его губы коснулись моей щеки. По моему телу снова пробежала дрожь.

— Берронсу знает об этом?

Я отрицательно покачала головой и попыталась отодвинуться подальше от него. Его губы переместились к моему уху.

— Нет, но я скажу тебе.

— И ты не скажешь Берронсу? Это будет наша тайна?

— Нет. То есть, да. В таком порядке.

Я ненавижу, когда меня засыпают вопросами. Его рот жег мою кожу как огонь.

— Произнеси это.

— Я не расскажу об этом Берронсу Это будет наша тайна.

Все прошло без потерь. Берронсу я и так не собиралась ничего рассказывать.

В’лейн улыбнулся.

— Договорились. Рассказывай.

— После того, как ты поможешь мне.

— Сейчас, МакКайла, или ты идешь одна. Если мне придется сопровождать Нуль в логове ши-видящих, то требую плату вперед.

По его голосу я поняла — это не подлежит обсуждению.

Мне очень не хотелось раскрывать свои карты. Но, хотела я того или нет, я должна была поделиться с В’лейном этой информацией, чтобы обеспечить себе безопасность от Ровены. Да будет так. Я не в состоянии избавиться от всех опасностей в городе. Эльфы — плохие друзья, но, по крайней мере, я могла почувствовать их приближение. Подчиненные Ровены — обычные люди и могут подобраться слишком близко притом, что я не успею даже понять, что они опасны. Мое инстинктивное желание наброситься на Эльфа было очень сильным, а инстинкта наброситься на человека у меня не было, и я не хотела ничего менять. Люди не являлись моими врагами. Я просто хотела послать Ровене и ее ши-видящим огромное «Отвалите», и В’лейн прекрасно подходил для этого.

Но я могла рассказывать ему не все. Я оттолкнула его и проскользнула между ним и Вайпером. С насмешливой улыбкой он смотрел на мое отступление. Я почувствовала себя лучше на расстоянии двенадцати шагов от него и начала рассказывать ему отдельные эпизоды увиденные мной, когда я находилась в вонючей луже. Я рассказала ему, что книга переходит от человека к человеку, заставляя их совершать преступления.

Но я умолчала о трех обличиях этой книги, о всей серьезности преступлений и о том, что книга убивала своего носителя прежде, чем перейти к новому владельцу. Пусть думает, что книга переходила из рук в руки живых людей. Если он вдруг решит выследить обладателя книги, то этот факт будет моим преимуществом. А я нуждаюсь в любых преимуществах, которые только смогу заполучить. Я знала, что В’лейн считает людей нежизнеспособными, и я не видела причин, чтобы доверять ему больше, чем Берронсу. Несмотря на то, В’лейн — принц Видимых, а Берронс не раз спасал мне жизнь, у меня было слишком много вопросов к ним обоим. Моя сестра до самой смерти доверяла своему бой-френду. Искала ли она оправдания для Гроссмейстера так же, как я — для Берронса?

Что, если он никогда не ответит ни на один из моих вопросов? — Он поведал мне о том, кто я такая, больше, чем кто-либо другой.

Ну и что из того, если вдруг выяснится, что он безжалостный убийца? — Он делает это, чтобы защитить меня…

Я за один краткий миг могла придумать штук шесть оправданий. Также и для В’лейна:

Да, он смертельно сексуальный эльф, — Но он никогда не пытался навредить мне. И что с того, что он заставляет устраивать меня стриптиз в общественных местах? — Зато он спас меня от Теней…

Я барменша. Мне нравятся рецепты. Они точные. Интересно какой «рецепт обольщения»? Чуть очарования, добавить два стаканчика самообмана, встряхнуть, но не смешивать?

— Ты оставалась в сознании все время?

Я кивнула.

— Вы все еще не можете приблизиться к ней?

Я опять кивнула.

— Как ты планируешь вновь найти её?

— Понятия не имею, — лгала я.

— В Дублине более миллиона жителей, индекс преступности взлетел до небес. Я думаю, что Книга не собирается покидать пределы города, хотя я не уверена в этом на 100 процентов (все ложь; Я не знаю, почему я так уверенна в этом, но я думаю, что у Книги не было намерения покидать суматошные улицы Дублина ни сейчас, ни когда-либо в будущем). Мы ищем иголку в стоге сена.

Он изучал меня какое-то время, а затем сказал:

— Отлично. Ты выполнила свою часть сделки. Теперь моя очередь.

Мы сели в машину и приехали в Аббатство.

Арлингтонское аббатство было построено в 17 веке на священном месте. Ранее на этом месте стояла церковь, построенная Святым Патриком в 441 году н. э… Интересный факт — раньше на месте этой церкви располагался разрушенный каменный круг, который считала священным древняя языческая община. До каменного круга там предположительно располагался шиан — волшебный холм. Если верить легендам, то там скрывался вход в иные миры.

В 913 году Аббатство разграбили, а восстановили к 1022. В 1123 году сожгли, снова восстановили в 1218, потом снова сожгли в 1393 и снова восстановили в 1414. После каждого восстановления аббатство росло и все сильнее укреплялось.

Аббатство достраивали в 16 веке, затем и в 17 веке. Неизвестно, кто спонсировал это строительство, но он пожертвовал немало денег на это. К Аббатству пристроили прямоугольные каменные здания, образовав таким образом внутренний двор. А также, к немалому удивлению местных жителей, построили жилые помещения, способные вместить более тысячи персон.

Тот же неизвестный покровитель выкупил земли, прилегающие к Аббатству. Так оно превратилось в независимый и самодостаточный анклав. Таким оно и остается по сей день. Аббатство имеет свою маслобойню, скот, овец и обширные сады. Но славтся Аббатство своей оранжереей — сложной стеклянной куполообразной постройкой. Ходят слухи, что там растут самые редкие в мире цветы и редкие экзотические травы.

Вот и все, что я смогла узнать об этом месте из Интернета за 20 минут до того, как выехала по указанному Берронсом адресу.

Сегодня Арлингтонское Аббатство принадлежало филиалу корпорации, который в свою очередь тоже являлся филиалом еще большей корпорации. Никто ничего не знал об их сфере деятельности. Странно, но, кажется, этим никто и не интересовался. А еще более странным мне казался тот факт, что в стране, в которой так трепетно относились ко всем аббатствам, замкам, мегалитам и бесчисленным другим всевозможным историческим памятникам, никто не задавал вопросов по поводу одного из прекрасно сохранившихся до наших дней аббатства. Но никому из властей не было до него дела. Вот оно, окруженное почти тысячей акров земли. Тихая и таинственная частная собственность, и никто не нарушал этот покой.

Мне было любопытно, почему для ши-видящих этот участок земли имел такое огромное значение, что они так упорно защищают его, даже под ликом Христианства? Упорно восстанавливали его после каждого разрушения, укрепляя все сильнее? Сегодня Аббатство производило впечатление неприступной крепости, расположенной рядом с темным озером.

В’лейн сидел на пассажирском сидении, вдруг вздрогнул и, кажется, замерцал.

Я посмотрела на него.

— Мы оставим машину здесь, — сказал он.

— Почему?

— Эти, в аббатстве… немного надоели… своими попытками бросить вызов моей расе.

Перевожу: аббатство под защитой.

— Ты можешь проникнуть сквозь их защиту?

— Они никак не смогут воспрепятствовать моему появлению. Мы переместимся туда. Они ничего не смогут сделать.

Ладно, это немного тревожило меня, но я разберусь с этим чуть позже. Сначала надо решить первостепенные задачи.

— Берронс сказал, что ты можешь также перемещаться во времени. — Фактически, он сказал, что раньше эльфы могли перемещаться, но сейчас это знание утрачено. — То есть ты можешь вернуться в прошлое. — Где Алина все еще жива. Когда я еще смогу спасти сестру и изменить ужасное будущее. Где мы могли бы снова вернуться к нашему блаженному существованию и не знать ни о чем. Жили бы себе счастливо всей семьей в Эшфорде в Джорджии, не зная правды о себе, и никуда бы не уезжали. Мы бы вышли замуж, родили детей и умерли бы на Далеком Юге в глубокой старости.

— Это правда? Ты можешь переместиться назад во времени?

— Когда-то избранные Эльфы могли. Даже тогда ограничения связывали всех, кроме королевы. Больше у нас нет такой способности. Мы так же, как и люди пойманы в ловушку настоящего.

— Почему? Что случилось?

Он снова вздрогнул.

— Останови машину, МакКайла. Мне это не нравится. У них сильная защита.

Я остановила машину и заглушила двигатель. Когда мы выходили из неё, я посмотрела на него через крышу.

— Так тебе неприятны их заклинания, и все? Они фактически не препятствуют твоему проникновению? — Так он мог попасть в книжный магазин в любое время, когда захочет? Так был ли вообще толк от охранных заклинаний Берронса против эльфов?

— Верно.

— Но я считала, что ты не можешь войти в книжный магазин. Значит в ту ночь, когда Тени атаковали меня, ты притворялся?

— Сейчас мы говорим о заклинаниях ши-видящих. Магия, которую применяет ваш народ и магия Берронса — это разные понятия.

Его пристальный взгляд запылал острой сталью при упоминании имени Берронса.

— Подойди. Дай мне руку, чтобы мы могли переместиться вместе. И поосторожнее со своими желаниями. Если ты заморозишь меня внутри этих стен, то ты об этом пожалеешь. МакКайла, ты видишь, как я доверяю тебе? Я иду с тобой в логово ши-видящих, где меня боятся и ненавидят, и я надеюсь только на твое милосердие. Никто другой из моей расы не пошел бы на это.

— Я не заморожу тебя, обещаю.

У Берронса было еще одно преимущество над нами. Почему меня это не удивило? Значит именно так ему удалось скрыть Зеркало Невидимых от меня? Он использовал более сильную и темную магию, о которой ши-видящие даже не знали? Но меня это не особо беспокоило, так как в книжном магазине я действительно была в безопасности. Какая у меня стала двойственная мораль: я была благодарна любой силе, без разницы чьей, если она защищала меня.

— Ты уяснил для себя, что я собираюсь сделать? И что не должен делать ты?

— Для меня это столь же ясно, сколь прозрачны твои желания, ши-видящая.

Закатив глаза, я обошла машину и взяла его за руку.

Дома в Эшфорде у меня было множество друзей.

В Дублине у меня их нет.

Одно время я надеялась, что смогу найти друзей в Аббатстве среди других ши-видящих. Теперь, благодаря Ровене, у меня не было этой возможности. Она испортила мою жизнь с момента моего прибытия в Дублин, когда я чуть не выдала себя Эльфу, впервые увиденного мной. И вместо того, чтобы взять меня под свое крылышко, обучить меня, рассказать кем я являюсь, она сказала мне убраться оттуда и умереть в каком-нибудь другом месте.

Затем она пассивно наблюдала, как В’лейн чуть не изнасиловал меня в музее.

После этого она послала своих ши-видящих шпионить за мной (как будто я чужая для них!). Наконец, она перешла от оскорблений к активным действиям — организовала засаду на меня, чтобы забрать мое оружие, и вынуждая меня совершить убийство такой же как и я ши-видящей. Я никогда не нравилась Ровене. Она никогда мне ничего не рассказывала, презирала и не доверяла мне — и это безо всяких на то причин!

Эти женщины никогда не простят мне убийство одной из них. Я знала это, и пришла к ним не извиняться. В любом деле главное — это хорошо продуманный план. Это как карточная игра.

И я собиралась побить все рекорды.

Сегодня днем Ровена заявила свою позицию. Натравив своих ши-видящих, чтобы заставить меня подчиниться и отобрать мое оружие, она объявила: «Ты не одна из нас, и единственный способ присоединится к нам — это полностью покориться моей воле. Отдай мне свое оружие, повинуйся мне во всем, и может быть я разрешу тебе присоединиться к нам».

Я хотела оставить ей свое сообщение: «Да пошла ты к дьяволу, старушенция!» Для большей убедительности я прихватила с собой Эльфийского принца, в качестве своего защитника, который вполне мог бы уничтожить их всех (чего я, естественно, ему не позволю). Если она — мудрая женщина, она оставит меня в покое и отзовет своих цепных собачек. Мне и так хватает тех, с кем приходится разбираться, в том числе и разных чудовищ.

Черт побери, мне так хотелось иметь друзей! Таких же, как я!

Я хотела общаться с девушками, такими, как Дани, только постарше, чтобы довериться, поговорить, поделиться секретами как ши-видящая с ши-видящей. Я хотела принадлежать к общине. Хотела узнать про О'Конноров, которые предположительно являются моими настоящими родственниками. Если это так, то возможно я — последняя оставшаяся в живых представительница этого рода.

— Проведи меня внутрь, — сказала я В’лейну, вставая рядом с ним, чтобы ему удобнее было переместиться вместе со мной.

Я спросила, почему Эльфы называют процесс перемещения «просеиванием». Он ответил, что это единственное подходящее человеческое слово, которое описывает суть этого процесса. Эльфы «просеивают» неограниченные пространства, как песок сквозь пальцы. Песчинки падают и тут и там, но Эльфы ищут нужную. Когда они находят ее — все меняется.

Я спросила, значит ли это, что, выбрав «песчинку» нужного места, он силой мысли переносится туда. Он не понял, что я имела в виду. По его словам, и мы, и пространства оставались на месте. Мы просто… менялись. И снова все упиралось в две основные Эльфийские концепции: статику и динамику.

Такое перемещение можно сравнить со смертью. Я просто полностью прекратила свое существование, а потом вновь появилась. Этот процесс безболезненный, но странный. Вот я стою у Вайпера в полной темноте, а в следующий миг меня ослепило. Когда мои глаза привыкли к яркому свету, я поняла, что нахожусь внутри Арлингтонского Аббатства.

Громкий крик оглушал меня. Это кричали женщины.

На какой-то момент мне показалось, что на них нападали. Но потом до меня дошло, что именно я атаковала их. Сотни ши-видящих подняли крик, так как почувствовали могущественного Эльфа внутри стен, которые они защитили заклинаниями. Я забыла одну маленькую деталь — конечно же, они ощутили присутствие В’лейна и подняли шум.

— Мне заставить их замолчать? — спросил он.

— Нет, оставь их в покое. Через минуту они замолчат, — сказала я, надеясь, что так и будет.

И они умолкли.

Как я и указала, В’лейн перенес нас в заднюю часть аббатства, где, как я предполагала, располагались спальни. Мои предположения, опиравшиеся на чертежи, которые я подсмотрела в Интернете, оправдались. Одна за другой открывались двери, из них высовывались головы, на краткий миг их челюсти отвисли от удивления.

Из соседней комнаты показались знакомые рыжеватые вьющиеся локоны.

— Черт возьми, теперь ты точно труп! — воскликнула Дани. — Если до этого у тебя были серьезные неприятности, то теперь она точно прибьет тебя.

— Дани, следи за своей речью! — отчитала её женщина, появившаяся из двери позади неё.

Дани закатила глаза.

— Посмотрим, как у нее это получится, — ответила я.

Мне показалось, что эта рыжая чертовка улыбалась.

— Как смела ты приехать сюда? Как ты посмела привести сюда этого? — спросила одетая в пижаму ши-видящая, показывая пальцем на В’лейна. За ней показалась другая голова с пластырем на носу. Я узнала эту женщину. Чуть ранее сегодня утром мой кулак встретился с её лицом. Её глаза были красными от слез. Прищурившись, она враждебно смотрела на меня.

В’лейн напрягся. Я осторожно, чтобы случайно не заморозить его, положила свою руку на его. Просто в знак солидарности, в надежде, что это усмирит его ярость.

Коридор был заполнен ши-видящими, которые были одеты лишь частично. Не потому что на них воздействовал В’лейн. Время уже перевалило за полночь, а я разбудила их. Очевидно, он сдержал свое слово. Ни одна ши-видящая не раздевалась. И я не чувствовала даже намека на сексуальное влечение. И, тем не менее, они все внимательно сле6дили за ним, не отрывая взгляда.

— Я не посмела приехать сюда без принца В’лейна. — То, что я назвала его титул немного успокоило его. Я чувствовала это.

— Сегодня Ровена отправила шестерых из вас за мной.

— Я видела тех, кто вернулся, — ответила одетая в пижаму женщина. Она обернулась и посмотрела на свою соседку с пластырем на носу. А после этого бросила на меня холодный и пристальный взгляд.

— Те девушки, которые выжили, были сильно избиты. На тебе даже царапины нет. Ни одного синяка. — Она сделала паузу, а потом зло произнесла:

— При-йа.

— Я не При-йа!

— Ты пришла вместе с Эльфийским принцем. Ты свободно дотрагиваешься до него когда захочешь. Кем еще ты можешь быть?

— Может быть ши-видящей, которая заключила союз с Эльфийским принцем, чтобы помочь его королеве Эобил найти Синсар-Даб. Заполучив Книгу, она сможет исправить творящийся вокруг хаос. — Холодно сказала я.

— В’лейн помогает мне от имени королевы Видимых, так как я чувствую книгу, когда она находится рядом. Я …

Она сильно удивилась.

— Ты можешь почувсвовать Синсар-Даб? Она близко? Ты ее видела?

Ши-видящие удивленно начали перешептываться.

— Ни одна из вас не может почувствовать её? — я окинула их взглядом. Они были удивлены. Да я и сама была удивлена. Я думала, что существуют другие с таким же даром. Как минимум одна или две.

Дани покачала головой.

— Способность чувствовать Эльфийские реликвии встречается чрезвычайно редко, Мак.

Ее соседка по комнате натянуто сказала:

— Последняя ши-видящая с такой способностью давным-давно умерла. Этот род нам развести не удалось.

Развести этот род? Мягкий ирландский говор ничуть не смягчал её слов. Они обдавали холодом. Они навеяли мне воспоминания о белых халатах и лабораторных колбах. Неудивительно, что мной интересовалось так много народу. Теперь понятно, почему Берронс так решительно настроен сохранить мне жизнь, почему Эльфийский принц играл роль моей декоративной собачки, а Гроссмейстер не развернул полномасштабные действия против меня. Я была нужна им, причем живая. Я уникальна. Единственная в своем роде.

— Ты убила Мойру! — женщина прокричала свое обвинение через весь зал.

В’лейн окинул меня оценивающим, заинтересованным взглядом.

— Ты убила себе подобную?

— Нет, я не убивала Мойру, — Я обращалась к ши-видящим, которые откровенно враждебным взглядом изучали меня. Исключение составляла только Дани.

— Ровена убила Мойру, когда послала ее ко мне, чтобы избить меня и отобрать мое копье.

У женщины было имя: Мойра. Была ли у нее сестра, которая также оплакивала её, так же как я Алину?

— То, что произошло сегодня, меня также потрясло, как и вас.

— Ты уверенна — презрительно усмехнулся кто-то из толпы.

— Она даже не говорит, что сожалеет о содеянном, — сказала другая. — Пришла сюда со своим мнимым защитником — Эльфом и очерняет нашу предводительницу. Я удивлена, что она не притащила с собой еще и охотника.

Я извинюсь, если они так хотят услышать это.

— Я сожалею, что вытащила из ножен свое копье. Мне искренне жаль, что она решила напасть на меня именно в этот момент. Если бы она не сделала этого, то была бы жива.

— Если бы ты не стала сопротивляться, она бы тоже осталась жива, — бросил кто-то.

— Копье не твое, — закричала другая женщина. — Почему оно должно быть именно у тебя? Есть только два оружия, способное убить Эльфов. Нас более семисот и у нас один меч. Соверши единственно верный поступок. Отдай копье тем, кто родился и вырос для того, чтобы владеть им!

Остальные согласились с ней.

Рожденный и выращенный. Вот петунья! Как будто я не была рождена для этого!

— Только я одна могу почувствовать Книгу, и я каждую ночь охочусь на неё. Вы знаете, что сейчас творится в Дублине? Я не пережила бы и одной ночи без него. Кроме того, я та — кто украл его, рискуя своей собственной жизнью.

Моя обвинительница фыркнула и отвернулась, сложив на груди свои руки.

— Украла, работаешь с Эльфийским принцем. Убила одну из наших сестер. Ты не одна из нас.

— А я говорю, что она одна из нас. Просто стартовала она отвратительно, — сказала Дани. — У неё не было никого, кто бы мог рассказать ей что к чему. А как бы вели себя на её месте? Она, как и мы, просто пытается выжить.

Я улыбнулась. Когда-то я задала ей тот же вопрос. Тогда она очень сильно разозлилась, но кажется поняла меня. Я восхищаюсь ее храбростью. Вот так выступить в мою защиту. Ей всего тринадцать или четырнадцать, но в ней есть стальной стержень. Эта была самая длинная речь, которую я когда-либо слышала от неё. И причем она не использовала нецензурную речь.

— Возвращайся в кровать, девочка, — кто-то ответил ей.

— Черт побери, я уже не ребенок! — ощетинилась Дани. — Я убила их больше, чем каждая из вас.

— Сколько уже, Дани?

В последний раз, когда мы обсуждали эту тему на её счету было сорок семь Невидимых. С её даром ши-видяшей — суперскоростью, вооруженная священной реликвией Видимых — Мечом Света, она наверняка была сильным воином. Я хотела бы однажды сражаться бок о бок с ней. Сражаясь вместе, мы бы прикрыли тылы друг другу.

— Девяносто два, — сказала она гордо. — И только что убила огромного противного чертового выродка, с кучей ртов, и огромным отвратительным ху…

— Вот и отлично, Дани, а сейчас — прервала ее соседка по комнате, выталкивая её за дверь — Возвращайся в кровать.

— Ты убила Многоротую тварь? — воскликнула я. — Так держать, Дани!

— Спасибо, — гордо ответила она. — Его было сложно убить. Ты не поверишь…

— В кровать. Живо. — Соседка Дани запихнула её в комнату, закрыв за ней дверь. Сама она осталась в коридоре.

— Ты ведь знаешь, она будет подслушивать с той стороны двери, — сказала я. — Чего ты добилась этим?

— Не лезь в наши дела и убирайся отсюда, прихватив его с собой

— Хорошо сказано, — я услышала долгожданный стальной голос.

Ши-видящие отходили, пропуская вперед седовласую женщину. А я все спрашивала себя, через сколько она появится. Я готова была поспорить, что она объявится через две — три минуты. Она объявилась через пять минут. Мне требовалось всего несколько минут, чтобы поговорить с ши-видящими, но без Ровены. Я хотела очистить свое имя. Я сказала то, что должна была сказать ее последователям. Теперь я хотела кое-что сказать их лидеру.

Я взглянула на В’лейна, а он посмотрел на меня. Лицо его оставалось бесстрастным, но его глаза напоминали мне лезвия, сотни острых лезвий, которые могли пролить чью-либо кровь только от одного его смертоносного взгляда.

Длинные белые одежды старухи шуршали, когда она остановилась передо мной. Её возраст невозможно было точно определить. Ей могло быть 60, а могло быть и 80. Её д4Длинные серебристые волосы были заплетены и витиевато уложены в высокую корону над морщинистым лицом. Очки на её тонком остром носу лишь подчеркивали яростный и проницательный взгляд её голубых глаз.

— Ровена, — сказала я. Я думаю, что на ней был наряд Повелительницы: белый балахон с капюшоном, изумрудная отделка и на груди деформированный трилистник — символ Ордена, Видеть, Служить и Защищать.

— Да как ты посмела? — ее голос был низок и зол.

— Тебе ли говорить об этом, — ответила я с теми же нотками.

— Я пригласила тебя присоединиться к нам и ждала, что ты примешь предложение. Ты не явилась. Тогда я сделала вывод — ты против нас.

— Я сказала тебе, что приду, и я планировала прийти к тебе, но кое-что произошло.

Конечно не пришла, ведь меня выследили, похитили, заперли и пытали до смерти.

— Я опоздала всего на два дня.

— На полторы недели! Сейчас каждый день имеет значение, даже час.

Действительно прошло уже полторы недели? Время летит, когда умираешь.

— Ты дала им приказ убить меня, если не будет другого способа заполучить мое копье?

— Но не я сегодня пролила кровь ши-видящих!

— О да, конечно. Ты послала их за мной. Ты послала шестерых, чтобы они напали на меня. Я никогда не убила бы ни одну из них, и они это знают. Все произошло на их глазах. Мойра налетела на мое копье. Это ужасно, но это был несчастный случай.

Ровена сняла очки, они повисли на тонкой жемчужной цепочке на её шее на уровне груди. Не отводя свой пристальный взгляд от моего лица, она обратилась к свои подопечным:

— Она называет убийство несчастным случаем, она объединяется с нашими врагами и проводит их через нашу защитную магию. Эта женщина — такой же враг нам.

— Я уже не одно тысячелетие знаю про ваше убежище, — промурлыкал В’лейн. — Ваши защитная магия смешна. Она не может мне помешать устроить ночной кошмар. Ты насквозь провоняла старостью и смертью, женщина. Хочешь я воплощу в реальность твои сны и буду вместе с ними преследовать тебя?

Ровена не удостоила его даже взглядом.

— Я не буду обращать внимания на его слова. — Сказала она мне. — Отдай мне копье и я оставлю вас в живых. Ты останешься здесь, с нами. А он уберется отсюда и никогда больше не потревожит наш покой.

Снег падал на мои щеки. Коридор заполнился удивленными возгласами. Некоторые ши-видящие вытягивали руки ладонями вверх, пытаясь поймать кружащие в воздухе ледяные хлопья. Такое ощущение, что ни одна из них раньше никогда не видела Эльфийского принца.

Голос В’лейна был еще холоднее чем этот неестественный снег, вызванный его недовольством.

— В твоих одеждах спрятан меч, старуха. Так ты им хотела уничтожить меня?

Я мысленно застонала. Великолепно. Теперь у него оба оружия. Может, стоит его заморозить и попытаться забрать их?

Ровена стала искать меч. Я хотела крикнуть ей, что это пустая трата времени. На мгновение вспыхнул серебряный свет — и В’лейн поднял этот меч, приставив кончик тонкого острого лезвия к её морщенной впадинке на её горле.

Повелительница ши-видящих замерла.

— Я знаю твой род, старуха. А ты знаешь мой. Я могу поставить тебя на колени. Хочешь этого? А может ты желаешь, чтобы твои маленькие прекрасные ши-видящие наблюдали, как ты голая корчишься в экстазе у моих ног? Или заставить корчиться их?

— Остановись, В’лейн, — резко сказала я.

— Она не стала спасать тебя, — сказал он, напоминая о случае в музее, когда он чуть не изнасиловал меня. — Она стояла в стороне и наблюдала за твоими страданиями. Я только хочу… как ты говоришь, вернуть долг. Я накажу ее. Возможно, тогда ты будешь лучше относиться ко мне.

— Я не её хочу наказывать, и это не долг. Остановись.

— Она каждый раз вмешивается и оскорбляет тебя. Я уничтожу ее.

— Нет, не уничтожишь. Ты помнишь о нашей договоренности?

Меч балансировал у её горла, рукоятка зажата в его руке. В’лейн взглянул на меня.

— Прекрасно помню. Ты помогаешь мне спасти твою расу. Впервые за семь тысяч лет Эльфы и Люди объединились для достижения общей цели. Это редкий случай, но это необходимо, если мы хотим, чтобы наши миры продолжили свое существование.

Он снова взглянул на Ровену.

— Объединив усилия, мы с ней сможем достигнуть того, что вы ши-видящие сделать не смогли. Не зли меня, а то я сброшу тебя в ад, который наступит если МакКайла не найдет Синсар Даб. И прекрати пытаться украсть у неё оружие, а лучше начни её защищать. Она — последняя надежда вашей расы. А теперь на колени.

Плевать на то, что он говорил про «надежду нашей расы». Я неудачно прошла испытания. Мой мозг отказывался работать под таким давлением.

Он вынудил Ровену с побелевшими губами, всю трясущуюся, встать на колени. Я видела, как в ее маленьком крепком теле происходила борьба. Её одежды развивались, рот приотрыт.

— Остановись, — повторила я.

— Мне нужна еще минута. Ты никогда не придешь ко мне с оружием, старуха, или я нарушу обещания, данные мной, и уничтожу тебя. Помоги ей найти то, что я ищу, и я оставлю тебя в живых.

Я вздохнула. Даже не оглядываясь по сторонам, было ясно — друзей из ши-видящих у меня сегодня не прибавилось. Фактически я только усугубила ситуацию.

— В’лейн, просто верни ей меч и вытащи нас отсюда.

— Твое желание закон для меня.

Он взял меня за руку и мы перенеслись оттуда.

В тот момент, когда мы материализовались в дюжине ярдов от Вайпера, я ударила по нему обоими ладонями. Каждая частичка моего инородного ши-центра хотела заморозить его.

В отличие от моей первой ночной попытки заморозить его, сейчас он замер чуть дольше, чем на несколько мгновений. Я была столь удивлена, что пока он не шевельнулся, сама замерла на месте. Затем, прилагая все свои силы в попытке заморозить Эльфа, я снова ударила его. Если сила желания усиливает действие, то я была очень сильна. В течение долгих лет я мечтала однажды вырасти. Так что сила желания была у меня огромная.

Я замерила время. Он как статуя простоял семь секунд. Я быстро обыскала его в поисках копья, каждый раз прикасаясь к нему я мысленно приказывала «Оставайся замороженным ублюдок». Но копья у него я не нашла.

Я отошла от него, позволяя прийти в себя.

Мы уставились друг на друга на расстоянии нескольких футов. В его глазах я сначала увидела свою смерть, потом отсрочку приговора и тысячу наказаний. Я уловила момент когда, он решил не предпринимать никаких действий.

— Неужели тебе так сложно рассматривать меня как достойную форму жизни? — спросила я. — Что мне сделать, чтобы ты начал воспринимать меня серьезно? Сколько лет мне нужно прожить, чтобы ты считал меня достойной?

— Продолжительность жизни — это не определяющий фактор. Я не считаю достойными даже большинство своей расы. Это не из-за высокомерия, а потому, что я провел вечность среди худших из глупцов. Зачем ты заморозила меня, ши-видящая?

— Потому что Ваше Величество провалил весь мой план.

— Тогда, возможно, в следующий раз тебе следует посвятить меня в мельчайшие детали своего плана. Мне казалось, ты хочешь показать им, кто тут главный, и я, как мог, пытался помочь тебе в этом.

— Потому что твое поведение натолкнуло их на мысль, что мы союзники. Ты заставил их бояться меня.

— Мы с тобой союзники. И они должны бояться тебя.

Я прищурилась.

— Почему они должны бояться меня?

Он слабо улыбнулся.

— Ты лишь только начала понимать, кем ты действительно являешься, — резко сказал он и исчез.

Внезапно, его руки оказались в моих волосах, а я его язык проник в мой рот. Горячая, темная, ужасающая штука проникла в мой рот и осела на моем языке. Мое тело буквально взорвалось от сильного оргазма.

Он снова оказался на расстоянии десяти футов от меня, а я судорожно пыталась вздохнуть, словно рыба, выброшенная на сушу. Меня накрыло волной настолько интенсивной чувственности, что меня моментально сковало. Если бы я попробовала пошевелиться, то потеряла бы сознание.

— Это срабатывает только один раз, МакКайла. Каждый раз как ты воспользуешься им, мое имя снова нужно помещать на твой язык. Ты ведь хотела, чтобы я снова поместил его сюда?

В ярости я кивнула ему. Об этом маленьком факте он умолчал.

Он исчез. И в этот раз он не появился снова.

Я проверила свое копье. Оно было на месте.

Я ждала, пока пройдет воздействие В’лейна. Меня интересовал вопрос — действительно ли сегодня вечером мне удалось заморозить В’лейна или он просто притворился. В последнее время я становлюсь все большим параноиком. Мне все время кажется, что окружающие пытаются меня одурачить. Конечно, существо, которое могло перемещаться столь быстро, что с легкостью могло увернуться от моих смехотворных усилий воспользоваться магией ши-видящих. Или я действительно застала его врасплох? А какую выгоду он мог получить от своего притворства? Какое преимущество? Возможно, однажды мне нужно будет заморозить его и окажется, что у меня никогда это не получалось.

Я повернулась и пошла к Вайперу. С того момента, как мы переместились обратно, я не смотрела в сторону машины. Когда я посмотрела, у меня перехватило дыхание. На некотором расстоянии от моей машины в тени был припаркован Фольксваген Кантач. Скрестив руки на груди, одетый во все черное, мрачный как ночь, облокотившись на машину стоял Иерехон Берронс.

Я моргнула. Он не исчез. В этой темноте я едва различала его, но он был там.

— Что за… как… откуда тебя принесло? — пробормотала я.

— Из книжного магазина.

Да уж. Иногда мне хочется задушить его, особенно после вот таких ответов.

— В’лейн знал, что ты там стоял?

— Мне кажется, что вы оба были слишком заняты, чтобы заметить меня.

— Что ты делаешь здесь?

— Решил удостовериться, что тебе не угрожает опасность. Если бы вы сообщили мне, что возьмете с собой вашего волшебного маленького друга, то я попусту не потратил бы свое время. А я очень не люблю просто так терять свое время, мисс Лейн.

Он сел в машину и уехал.

Большую часть пути назад в Дублин я ехала за ним. На окраине города он прибавил газу, и я упустила его из виду.

 

Глава шестая

Было почти без пятнадцати четыре, когда я въезжала на Вайпере в глухой переулок за магазином. Предрассветные часы, между двумя и четырьмя часами ночи, самые тяжелые для меня. В течение нескольких последних недель я каждую ночь просыпалась ровно в 2:17. Как будто это время специально отведено для приступов тревоги, а мир просто распадется, станет даже хуже, чем сейчас, если я не поднимусь с постели, не похожу по комнате и не проверю все ли в порядке.

В это время в книжном магазине невыносимо тихо и не трудно представить, что я единственный живой человек на всем белом свете. В большинстве случаев я могу справиться с тем хаосом, именно так я сейчас называю свою жизнь, но в это время ночи даже у меня возникает чувство подавленности. Чтобы отогнать мысли я принимаюсь сортировать свой гардероб, каким бы скудным он ни был, или пролистывать модные журналы. Составление комплектов одежды успокаивает меня, а подбор аксессуаров — бальзам на душу. Раз уж я не могу спасти мир, то, несомненно, могу его приукрасить.

Но прошлой ночью даже высокая мода четырех стран не смогла меня отвлечь, и все закончилось тем, что я свернулась калачиком под теплым одеялом у окна со скучным томом истории ирландской нации. Книга, раскинувшаяся на моих коленях, содержала длинные, педантичные рассуждения — эссе о пяти завоеваниях и мифическом Туата Де Данаан. Я смотрела на море крыш из заднего окна своей спальни, краем глаза наблюдая за крадущимися скользящими Тенями.

Внезапно мое зрение зло подшутило надо мной. Мне привиделось, что черная пелена накрыла весь город, потушив все огни, оставив Дублин в кромешной тьме.

Я моргнула, пытаясь развеять видение. Наконец я вновь разглядела огни. Но, иллюзорное погружение во тьму выглядело настолько реально, что я испугалась, что это может быть предзнаменованием будущих событий.

Когда я заехала в гараж и поставила Вайпер на место, я была слишком уставшая, чтобы хотя бы поверхностно оценить новенький Гран Туризмо, припаркованный рядом. Когда пол подо мной задрожал, я топнула ногой и приказала ему замолчать.

Я открыла дверь, чтобы выйти наружу, но вздрогнув, быстро захлопнула её. Я облокотилась на дверь, учащенно дыша.

Гараж, в котором хранится шикарная коллекция Берронса, расположен сразу за магазином, их соединяет аллея шириной примерно в двадцать пять шагов. Многочисленные прожекторы освещают проход между двумя зданиями, позволяя даже в самые темные ночи безопасно добираться до места. К сожалению, еще не изобретен способ беспрерывно поддерживать свет. Лампочки перегорают, а батареи садятся.

Несколько лампочек на фасаде гаража за ночь перегорели. Этого нельзя заметить в ярком свете фар Вайпера или в мягком свете, льющегося из задних окон книжного магазина. Но этого вполне достаточно, чтобы какая-нибудь предприимчивая тень могла проскользнуть внутрь. И к сожалению, одна такая обитала на моем пороге.

Я устала и промокла. Я должна была сразу же проверить все освещение, еще до отъезда. Теперь же из-за этих перегоревших лампочек посередине переулка пролегла тонкая полоска темноты. Там не доставал свет от близлежащих домов и огромная Тень, которая была одержима мной так же, как и я ей, пролегла там черной как смоль стеной. В высоту она достигала третьего этажа и шириной была с книжный магазин. Из-за неё я не могла спокойно пересечь этот переулок.

Я снова открыла дверь и увидела, как она возвышается надо мной, прожорливое, черное цунами, жаждущее заключить меня в смертельные объятия. И хотя я на 99.9 % была уверена, что ей этого не удастся — она загнала себя в ловушку, приняв форму стены, и была окружена светом с обеих сторон, была все-таки одна сотая процента сомнения, которая наводила на меня ужас. Каждый раз, когда я считала, что знаю пределы ее возможностей, я оказывалась не права. Некоторые тени боялись даже слабого рассеянного света. Простой взмах фонарика в сторону Темной Зоны обычно заставлял их броситься врассыпную.

Чего не скажешь об этой Тени. Если свет причинял боль, эта огромная, агрессивная тень собиралась увеличивать свой болевой порог. Как и я, она эволюционировала. Но мне оставалось только мечтать о том, чтобы быть такой же опасной, как она.

Я потянулась к куртке, зажала в каждой руке по фонарику и рывком открыла дверь снова.

Один из фонариков не загорелся. Села батарейка. Я бросила его и ту же выхватила из-за пояса другой… Но, как известно, беда не приходит одна — и остальные два последовали за первым. Они разбились от удара о землю, прогремели на ступеньках и укатились в переулок. Незажженные, негодные.

Осталось всего два. Это нелепо. Мне нужно придумать более действенную защиту для себя, чем эти громоздкие фонарики.

Я включила другой фонарик и приказала себе ступить на тротуар. Ноги не слушались меня. Я нацелила один из фонариков прямо на Тень. Чернильная стена отступила и в ней появилась дыра равная по диаметру пучку света, шириной всего лишь с дюйм. Я вздохнула с облегчением. Она все еще не могла вынести прямого света.

Я изучала Тень. Я все же не была полностью отрезана от книжного магазина. Я могла пойти влево вдоль возвышающегося черного облака до конца здания. А там огни от соседнего бакалейного магазина не позволят ей расползтись дальше. Потом могла дойти до входной двери и войти внутрь. Проблема в том, что я не знала, выдержат ли мои нервы такой прогулки, и не была полностью уверена, что это действительно умное решение. А что будет, если, когда я дойду до конца этой стены из Тени, огни бакалейного магазина погаснут? Раньше я бы посчитала такое предположение абсурдом. Но если я что-то действительно усвоила за последние несколько месяцев, так это то, что абсурд в действительности означает: «то, что, вероятнее всего произойдет с МакКайлой Лейн». И я не собиралась рисковать. У меня были фонарики, но я не могла ими полностью осветить себя, и конечно я не могла ими полностью осветить всю Тень.

Я могла вызвать В’лейна. Однажды, он уже помог мне избавиться от Теней. Но его услуги не бесплатны и пришлось бы вновь позволить ему запечатлеть свое имя на моем языке.

Я подумала о мобильном телефоне. Он был запрограммирован на три номера: Берронс, ЕНММД и ЕТУ.

На ЕНММД — так Берронс сократил Если-Не-Можешь-до Меня-Дозвониться — отвечал таинственный Риодан. И хотя по Берронс утверждал, что Риодан слишком много болтает, но, на самом деле, мне не удалось узнать от него ничего полезного во время последнего короткого разговора с ним. У меня не было ни малейшего желания завлекать еще кого-либо к непомерно разъяренной Тени. Мне бы хотелось, чтобы между смертями, в которых я повинна, был перерыв хотя бы в несколько дней.

ЕТУ — Если-Ты-Умираешь, а я не умирала.

Я уже так устала оттого, что я зависима от разных спасателей. Я хотела сама о себе позаботиться. Через несколько часов наступит рассвет. Тень могла оставаться на месте всю ночь, вот о чем я беспокоилась.

Я отступила назад в гараж и заперла дверь, включила яркий свет. Окинув взглядом коллекцию машин, для сна я выбрала Майбах и забралась в него.

Когда я практически заснула меня осенила мысль: Меня больше не волновало, что эта машина раньше принадлежала ирландскому мафиози Роки О’Банниону, у которого я украла копье. Меня больше не волновал тот факт, что я обрекла его и еще пятнадцать его прихвостней на смерть в том самом переулке, где сейчас притаилась эта ужасная Тень. Я просто испытывала чувство благодарности за то, что в этой машине я могла уютно устроиться на ночлег.

* * *

Нам кажется, что Зло громко заявит о себе.

Предполагается, что этот процесс происходит по определенным правилам: у человека, который сталкивается со Злом, оно должно порождать гнетущее дурное предчувствие. Подразумевается, что его сразу можно распознать, и оно должно быть ужасно на вид. К примеру, Зло должно являться из мрака на черном катафалке, окруженное со всех сторон туманом, или, быть может, приехать на Харлее, сделанного из костей, с ног до головы оно должно быть одето во все кожаное, а в качестве украшения носить ожерелье из черепов.

— Книги и Сувениры Берронса, — весело ответила я на звонок. — Вы хотите приобрести какую-то книгу? У нас она есть. Если вдруг у нас её не окажется, то мы найдем её для Вас.

Я отношусь к своей работе очень серьезно. После шестичасового сна я прошла через переулок и вошла в магазин. После я приняла душ и в положенное время открыла книжный.

— Я просто уверен в этом. Ты обязательно её найдешь, поэтому я и позвонил тебе.

Я замерла с трубкой в руке. Это что, шутка? Это действительно он мне позвонил? Из всех возможных встреч со Злом, как я их себе представляла, эта явно не была похожа ни на одну из них.

— Кто это? — потребовала я ответа, не веря в происходящее.

— Ты знаешь мое имя. Произнеси его.

Этот голос я слышала лишь дважды. В первый раз в тот вечер в Темной Зоне, когда была на волосок от смерти, во второй — недавно в убежище Меллиса. Этот голос мне не забыть никогда. Я совсем не так представляла его голос. Он был красивым, обольстительным, отражая всю физическую красоту его обладателя.

Это был голос любовника моей сестры и ее убийцы.

Мне было известно его имя, но я скорее умру, чем назову его Гроссмейстером.

— Ты, ублюдок.

Одной рукой я швырнула трубку телефона, а другой уже набирала Берронса. Он сразу же ответил на мой звонок. Он был встревожен.

— Друиды могут использовать Глас по телефону?

— Нет. Его чары не передаются через…

— Спасибо, мне нужно идти.

Как я и думала, телефон в магазине опять зазвонил. Я отключила мобильный, Берронс что-то говорил в это время. На меня не могли воздействовать Гласом через телефонную линию. Это я должна была выяснить быстро. До того, как Гроссмейстер мог применить его.

Я сняла трубку просто на тот случай, если звонил простой покупатель я произнесла:

— Книги и…

— Могла спросить и у меня, — послышался обольстительный, чарующий голос. — Я бы ответил, что Глас теряет свою силу через телефон. Оба человека должны находиться в пределах видимости. А в настоящее время я слишком далеко от тебя…

Я не собиралась тешить его самолюбие, признавая, что именно этого я и боялась.

— Я выронила трубку.

— Как скажешь, МакКайла.

— Даже не произноси моего имени, — прорычала я.

— И как мне тебя называть?

— Вообще не обращайся ко мне.

— И тебе не интересно, почему я позвонил?

Мои руки тряслись. Я разговаривала с убийцей своей сестры, с монстром, который провел Невидимых через мистические дольмены и превратил мой мир в тот хаос, которым он сейчас являлся.

— Меня интересует только как лучше и быстрее тебя убить.

Он рассмеялся.

— Огня в тебе еще больше, чем в Алине. Но она была умна. Я ее недооценил. Она скрыла твое существование от меня. Никогда о тебе не говорила. Я и не знал, что вас, с такими талантами, двое.

Но мы находились в одинаковом положении. От меня она скрыла его существование.

— Как ты узнал обо мне?

— До меня дошли слухи о еще одной ши-видящей, плохо знающей город, с необычными способностями. В конечном счете, я бы все равно тебя выследил. Но в тот день, когда ты пришла на склад, я учуял тебя. Твой род невозможно перепутать. Ты так же как и Алина можешь чувствовать Книгу.

— Нет, я не могу, — солгала я.

— Она зовет тебя. Ты чувствуешь, как она становиться все сильнее. Однако ты не становишься сильнее. Ты слабеешь, МакКайла. Ты не сможешь справиться с Книгой. Даже не думай об этом. Ты даже не представляешь с чем тебе придется иметь дело.

Мне в голову пришла мысль.

— Так вот в чем причина твоего звонка? Ты хотел просто предупредить меня? Ну все, дрожу от страха.

Разговор начал выводить меня из себя. Я разговаривала по телефону с монстром, который убил мою сестру — с печально известным Гроссмейстером — и при этом он не стал смеяться как маньяк или подло угрожать мне. Он не стал преследовать меня с армией темных Эльфов, подкрепленных командой личных телохранителей в темно-красном одеянии. Он позвонил мне и общался со мной вежливым, культурным тоном, мягко и без намека на враждебность. Это было действительно истинное лицо Зла? Оно не завоевывало, а обольщало? «Он позволяет мне быть той женщиной, какой я всегда хотела быть», — написала Алина в своем дневнике. А в следующий раз он пригласит меня на отобедать с ним? И если он пригласит, соглашусь ли я, чтобы иметь возможность уничтожить его?

— Какая твоя самая заветная мечта, МакКайла?

— Убить тебя.

Зазвонил мой сотовый телефон. Это был Берронс. Я не стала отвечать на этот звонок, а нажала на кнопку «игнорировать».

— Это не самая твоя заветная мечта. Это лишь следствие твоей заветной мечты. Ты хочешь вернуть свою сестру.

Мне не нравилось, куда он завел наш разгоаор.

— Я позвонил, чтобы предложить сделку.

Сделки с дьяволом, Берронс недавно напомнил мне об этом, никогда не заканчивались хэппи-эндом. И все же я не смогла удержаться и спросила:

— Какую?

— Найди для меня Книгу, а я верну тебе сестру.

На мгновение мое сердце перестало биться. Я отняла трубку от уха и уставилась на телефон, как будто я могла найти там какое-то вдохновение, возможно ответ, или просто набраться храбрости, чтобы повесить трубку.

Я верну тебе сестру. Слова повисли в воздухе.

Независимо от того, чего я ожидала от этого телефона, но я ничего не дождалась. Я снова поднесла телефонную трубку к своему уху.

— Книга может воскресить Алину?

Моя голова была полна предрассудков, взращенных детскими баснями: воскрешение мертвых всегда сопровождалось ужасными предупреждениями и еще более ужасающими результатами. Безусловно, такое Зло никогда не смогло бы воскресить кого-то столь доброго.

— Да.

Я не хотела спрашивать. Не хотела, но спросила:

— И она будет такой же, как и прежде? Она не превратиться в ужасного зомби?

— Да.

— Зачем тебе это? Ведь это ты убил её.

— Я не убивал ее.

— Возможно ты собственноручно и не убивал её, но ты подослал к ней убийц!

— Мы с ней не закончили одно дело. — он колебался. — И в мои планы не входила её смерть даже после завершения этого дела.

— Вздор. Она вывела тебя на чистую воду. Однажды она проследовала за тобой в Темную Зону, ведь так? Она отказалась в дальнейшем помогать тебе. И ты убил её за это.

Я была уверена в этом. Месяцами я каждую ночь перед сном думала об этом. Это было единственное разумное заключение, которое я могла сделать, прослушав сообщение голосовой почты, которое она отправила за несколько часов до своей смерти. "Он идет", — сказала она. «Но я не думаю, что он позволит мне покинуть страну».

— Ты на себе почувствовала мощь моей силы. Да, она могла отказаться добровольно сотрудничать со мной, но мне это никогда не было нужно.

В его голосе сквозило надменное высокомерие, когда он напомнил мне о том, как легко я попала под его влияние. Нет, ему не совсем требовалось ее добровольного согласия. Этим ужасным, лишающим воли Гласом, он мог заставить ее сделать все, что ему нужно. Абсолютно все. Мой сотовый телефон опять зазвонил.

— Ответь на звонок. Берронс ненавидит ждать. И подумай над моим предложением.

— Откуда ты знаешь Берронса? — требовательно спросила я, но он уже повесил трубку.

— С тобой все хорошо? — прорычал голос Берронса, когда я ответила.

— Да. Все хорошо.

— Это был он?

— Великий Г? — сухо сказала я, — Да.

— Что он предложил тебе?

— Вернуть мою сестру.

Берронс долго молчал, потом спросил:

— И?

Я молчала еще дольше:

— Сказала, что подумаю.

Повисло молчание. Странно, но никто из нас не вешал трубку. Интересно где он сейчас? Что делает? Я стала вслушиваться, но не расслышала никаких фоновых звуков. Либо у его телефона была очень мощная функция шумоизоляции, либо он находился в очень тихом месте. У меня в голове возник образ: Берронс, мощный, темный, обнаженный лежит на белоснежных шелковых простынях. Его руки сложены за головой, а телефон прижат к уху. Багровые и черные татуировки пересекают грудь, спускаясь на мускулистый живот. Ноги переплетаются с ногами какой-нибудь женщины.

Хотя, нет. Он никогда не позволит женщине остаться на ночь. Независимо от того, насколько хорош был секс.

— Берронс, — наконец сказала я.

— Да, Мисс Лейн.

— Ты должен научить меня сопротивляться Гласу. — Я просила его и до этого, но каждый раз он уклонялся от ответа.

Последовала очередная длинная пауза, а затем:

— Чтобы попытаться научить вас — уверяю, что дальше попытки дело не зайдет, сомневаюсь, что вы преуспеете даже в этом — мне придется применять Глас на вас. Вы готовы к этому?

Я вздрогнула.

— Мы установим основные правила.

— Вы очень любите правила, не так ли? Незадача, ведь теперь ты в моем мире и здесь нет никаких основных правил. Обучение будет проходить так, как скажу я, или вообще никак.

— Ты мерзавец.

Он засмеялся и я снова вздрогнула.

— Мы можем начать сегодня вечером? — Сегодня я была защищена от Гроссмейстера, потому что мы разговаривали по телефону. Но что будет, если он не воспользуется телефоном, а подойдет ко мне на улице и прикажет молчать. И я не смогу даже открыть рот, чтобы освободить имя В’лейна.

Я нахмурилась.

Почему же он и в самом деле не подошел? Почему не прислал свою армию? Поразмыслив, я поняла, что оба раза, когда он пытался схватить меня, я практически сама ему себя доставила. Он был уверен, что я одна. Грех упускать такую возможность. Действительно ли Гроссмейстер не спешил схватить меня? Он боялся моего копья после того, как увидел, что оно сделало с Меллисом? Лично я очень сильно боялась, когда поела Невидимого. Я не хотела, чтобы оно даже близко находилось от меня. Но он мог воздействовать на меня Гласом и забрать его. Но он хотел, чтобы Алина добровольно ему помогала, а теперь, кажется, хочет того же и от меня. Почему? Только ли потому, что это облегчало задачу, если мне самой этого хотелось, или все было намного сложнее? А может быть, Глас мог влиять только до определенной степени, и ему было нужно от меня то, чего он не может добиться магией? Или — при мысли об этом по мне прошел неприятный холодок дурного предчувствия — я была лишь маленькой частичкой его грандиозных планов, все необходимые меры в отношении меня уже приняты, просто пока нужное время не наступило. Может, он уже сооружает вокруг меня невидимую клетку, и однажды я проснусь и войду прямо в нее? Однажды меня уже обманул Меллис. Я до последнего момента верила в ту иллюзию о его смерти.

Я прогнала эти страшные мысли, чтобы не дать им умножиться. Я знаю, что хочу подобраться к нему. Я хочу убить его. И его мерзкий трюк с Гласом — это всего лишь препятствие, который я собираюсь научиться преодолевать.

— Итак, — напомнила я. — Когда начнем? — Я не доверяла Берронсу, но у него было немало возможностей применить Глас ко мне, но он ни разу ими не воспользовался. Полагаю, что он не станет применять его и теперь, чтобы навредить мне. Ну, по крайней мере, не сильно. А потенциальный выигрыш стоил того риска.

— Я буду в десять. — И он повесил трубку.

* * *

Было пятнадцать минут десятого, когда я закончила свое изобретение, до прихода Берронса оставалось сорок пять минут.

Я включила его, внимательно рассматривала пару минут и одобрительно кивнула.

Выглядел он хорошо. Ладно, в действительности не совсем так. Он выглядел…странно, как будто он был взят из какого-то научно-фантастического фильма. Но он работал, и только это имело для меня значение. Я так устала от собственной уязвимости перед тьмой. Устала то того, что мои фонарики могут выпасть и укатиться во тьму. Этот не укатится. И если я правильно рассчитала его возможности, то в нем я смогу пройти прямо сквозь стену из Тени.

Оставалось лишь провести заключительную проверку.

Это было великое изобретение, и я им гордилась. Мысль о его создании пришла мне в голову сегодня днем во время перерыва. Меня очень напрягала мысль, что снаружи у магазина по ночам обитает огромная Тень, как вдруг в моей голове ярко вспыхнула лампочка, а точнее, несколько дюжин.

Я перевернула вывеску и закрылась ровно в семь часов, и помчалась вниз по улице в магазин спортивных товаров на углу. Я купила все, что мне было необходимо, от шлема для мотоциклистов до батареек, скоб, спелеологических фонариков, тюбиков с суперклеем и лент-липучек — на всякий случай.

Потом вернулась в книжный магазин, настроила на iPod список любимых песен, от которых была без ума, включила так громко, что он почти оглушал, и приступила к работе.

Я попробовала потрясти свое изобретение. Затем бросила его. Пнула и все равно все части остались невредимы. Суперклей, после клейкой ленты — лучший друг девушек.

Я была довольна. До моих уроков с Берронсом оставалось еще сорок пять минут, у меня было время, чтобы испытать свой прибор, и подняться наверх, чтобы освежиться. Не то, чтобы меня волновало, как я выгляжу в присутствии Берронса. Просто на Глубоком Юге женщин с самого раннего детства учат, что когда мир вокруг тебя рушится, самое время срывать занавески и шить новое платье.

У всякого гениального изобретения должно быть красивое название. Для своего изобретения я уже нашла такое. Кому нужен браслет Крууса, чтобы спокойно ходить среди теней?

Я натянула шлем на голову и хорошо застегнула его под подбородком. Он плотно прилегал, так что не мог слететь в пылу битвы. Я могла бы даже сделать кувырок (если бы я умела их делать), и он бы все равно остался на голове. По всей поверхности шлема я приклеила нескольких дюжин лампочек, включающихся от одного щелчка. Скобы торчали по обе стороны и сзади на расстоянии нескольких дюймов, на них я прикрепила спелеологические фонарики, чтобы направить поток света вниз.

Я развела руками и сделала глубокий поклон: Разрешите представить МакНимб!

Включенные лампочки на шлеме создавали самый настоящий ореол света вокруг всего тела до самых кончиков ног. Я влюбилась в свое изобретение. Если бы он не был таким большим, я бы даже попробовала спать в нем. В качестве дополнительной меры предосторожности я одела на запястья и лодыжки полоски ткани на липучках, в которые вшила идентичные лампочки. Все, что мне необходимо было сделать, это шлепнуть по запястьям и лодыжкам, и все лампочки тот час загорались.

Я готова.

Но прежде чем я выйду на улицу, мне необходимо проверить его дома.

Я все включила все лампочки на себе от макушки до кончика пальцев, поспешила к щитку распределения и начала выключать внутреннее освещение магазина. Не внешнее, а исключительно внутреннее. Несмотря на то, что я знала — здание снаружи полностью освещено, мне было трудно заставить себя пойти на это. Боязнь тьмы перешла все разумные границы. Такое случается, когда знаешь, что тень может съесть тебя заживо, если прикоснешься к ней.

Моя рука замерла в нерешительности у последнего ряда переключателей. Это решение далось мне непросто.

Но у меня ведь был МакНимб, и я знала, что он сработает. Если хоть на чуточку поддаться страху, то он полностью поглотит тебя. Этот урок мне преподал Берронс, благодаря Меллису я усвоила его окончательно: надежда придает сил, а страх — убивает.

Я выключила последний ряд. Магазин погрузился в полную тьму.

Я сияла, словно маленькое солнышко!

Я засмеялась. Мне надо было додуматься до этого раньше. На мне не было ни дюйма, который бы не был освещен. Мой орел светил во всех направлениях на добрых десять футов. И я была права: если бы у меня хватило храбрости, я бы смогла пройти даже сквозь Стену из Тени. В таком наряде ко мне не подберется ни одна из этих вампирских тварей, высасывающих жизнь из всего, до чего они могли добраться!

Мой iPod заиграл «И восходит зловещая луна» Криденс Клиэруоте Ревивал, и, опьяненная успехом, я начала танцевать. В моем арсенале появилось еще одно оружие, позволяющее обезопасить меня, и я сама придумала его.

Я закружилась по магазину, изображая, каким сильным бойцом я теперь стану, вооруженная МакНимбом. Я больше не буду по ночам бояться темных переулков. Я перепрыгнула через стулья и устремилась к книжным шкафам. Я наскакивала на диваны, перескакивала через тахту. Я пронзала воображаемых врагов, неуязвимая для Теней, благодаря свечению своего изобретения. В моей жизни не так уж и много места для доброго, простодушного, глупого веселья, в последнее время праздновать-то было нечего. Когда мне это удавалось, я отрывалась по полной программе.

— Надеюсь, что ты сложил все вместе, — пела я, протыкая подушку копьем. Перья взмывали в воздух. — Надеюсь, что ты готов умереть, — я закружилась в ослепительном водовороте света, хорошенько пнула воображаемую Тень по заднице, и одновременно ударила по подставке с журналами. — Похоже, погода будет скверной, — я прыгнула на воображаемую Тень и приготовилась броситься на более высокую…

… и замерла.

В дверях стоял Берронс. От него исходила невозмутимая элегантность старого света.

Из-за музыки я не смогла услышать, как он вошел. Он стоял, сложив руки на груди, прислонившись к стене и наблюдая за мной.

— Око за око… — Я замерла, и выдохнула воздух. Не нужно было и зеркала, чтобы догадаться, как глупо я выгляжу. Какое-то время я с кислой миной смотрела на него, а потом направилась к проигрывателю, чтобы выключить музыку. Услышав приглушенный смешок за спиной, я резко повернулась и одарила его враждебным взглядом. Он, как всегда выглядел высокомерно и скучающе. Я снова пошла к проигрывателю и вновь его услышала. На этот раз, когда я повернулась, уголки его рта дергались. Я смотрела на него до тех пор, пока он не перестал.

Я дошла до проигрывателя и выключила его, когда он взорвался смехом.

Я обернулась.

— Я не выглядела настолько смешно, — резко сказала я.

Его плечи продолжали трястись от смеха.

— Ну, хватит! Остановись!

Он прочистил горло и перестал смеяться. Затем он бросил быстрый взгляд наверх, остановился на сияющем МакНимбе, и вновь рассмеялся. Не знаю, может, все дело в торчащих в разные стороны скобах. Или, может, мне следовало взять черный шлем, а не ярко розовый.

Я расстегнула его и сорвала с головы. Протопала к двери, включила внутреннее освещение, ударила по его груди своим изобретением, и прошла наверх.

— И прекрати смеяться до того момента, когда я спущусь вниз, — бросила я через плечо.

Но я даже не была уверена, что он услышал меня. Он разразился таким громким смехом.

* * *

— Может ли Глас заставить совершить тебя те поступки, которые вызывают у тебя ужас и неприязнь? Может ли он заставить забыть все, во что человек верит? — спросила я Берронса спустя пятнадцать минут, когда вернулась вниз. Я заставила его ждать, частично потому, что его смех коробит меня до сих пор, а частично потому, что он вообще-то слишком рано притащился. Я люблю, когда мужчина приходит вовремя. Не рано. Не поздно. Точно к назначенному времени. Это одно из устаревших правил этикета во время свиданий — не то, что бы мы с Берронсом назначали друг другу свидание — но эти правила общие для любой сферы жизни и должны соблюдаться в культурном обществе. Я тоскую по тем временам, когда ценились хорошие манеры.

Я не упомянула ни о его смехе, ни о МакНимбе, ни о моем нелепом танце. Берронс и я — просто профи по части игнорирования всего, что происходит между нами, или имеет хоть какое-то сходство с эмоциями, даже с таким простым чувством, как смущение. Иногда мне трудно поверить, что когда-то я лежала под этим большим и твердым телом, целовала его, только мельком увидев обрывки его жизни. Пустыня. Одинокий мальчик. Одинокий мужчина. Не думайте, что мне никогда не приходило в голову, что, переспав с Берронсом, я бы смогла получить ответы на некоторые вопросы о том, кто он и что он представляет собой. Приходило. Я сразу же прятала эту мысль в ящик с висячим замком. Этому есть миллиарды причин, но объяснять их нет никакой нужды.

— Это зависит от мастерства того, кто применяет Глас и моральной стойкости его жертвы.

Типичный ответ Берронса.

— Поясни, — сухо сказала я. В последнее время я многое узнаю, много читаю.

Как только я вошла в комнату, он окинул меня взглядом с ног до головы. На мне были линялые джинсы, ботинки и обтягивающая розовая майка с надписью «Сочная девочка», которую я приобрела на распродаже TJ Maxx прошлым летом.

— Такая и есть, — пробормотал он. — Снимите майку, — сказал он, но на этот раз его голос резонировал множеством голосов. Они прошли сквозь меня, наполняя комнату, забиваясь в каждый угол, наполняя комнату все больше и больше. Голоса внушали мне подчиниться, подталкивали каждую клеточку моего тела. И я хотела снять ее. Не так, как хотела этого в присутствии Влейна, где мое желание основывалось на сексуальном принуждении, а просто потому, что я …. я не знала почему. Но я хотела снять ее, прямо сейчас.

Я начала приподнимать краешек футболки, когда вдруг подумала «Подождите, я вовсе не собираюсь демонстрировать Берронсу свой бюстгальтер» и снова опустила майку.

Я улыбнулась, сначала бледной улыбкой, а потом все более уверенно. Я была довольна собой. Я засунула руки в задние карманы джинсов и дерзко посмотрела на него.

— Я думаю, что и так хорошо.

— СНИМИТЕ МАЙКУ.

Его приказ обрушился на меня как кирпичная стена, и полностью лишил меня стойкости духа. Хриплый вдох и я разодрала на себе майку.

— Остановитесь, Мисс Лейн.

И снова Глас, но не похожий на кирпичную стену: больше похожий на команду, которая поднимает эту стену с меня, освобождает. Я рухнула на пол, сжимая вместе половинки своей порванной майки, и уткнулась головой в колени. Несколько секунд я глубоко дышала, а затем подняла голову и посмотрела на него. Он мог в любое время вот так принудить меня. Мог превратить меня в бездумного раба. Как и Гроссмейстер, он мог принудить меня исполнять его приказания тогда, когда ему вздумается. Но он не стал этого делать. В следующий раз, когда я открою для себя какие-нибудь жуткие факты, скажу ли я себе «Да, но он никогда не подчинял меня Гласом»? Каким будет мое следующее оправдание для него?

— Кто же ты? — слова вырвались прежде, чем я успела себя остановить. Я знала, что спрашиваю зря. — Почему бы тебе просто не рассказать мне, чтобы я больше не задавала тебе этих вопросов? — с раздражением сказала я.

— Когда-нибудь, вы перестанете спрашивать меня об этом. Думаю, тогда мне будет доставлять большее удовольствие знакомство с вами.

— Мы можем не затрагивать мою одежду на следующий наш урок? — проворчала я. — У меня одежды всего на несколько недель.

— Вас же интересовало что-то аморальное.

— Все так. — Но я не была уверенна, что эта иллюстрация соответствовала поставленной цели. Не думаю, что это должно быть раздевание в его присутствии.

— Я просто показал вам степени, Мисс Лейн. Полагаю, Гроссмейстер достиг высшего уровня мастерства.

— Прекрасно, но в будущем постарайся обойтись без моих маек. У меня их всего лишь три. Я стираю вручную, так что оставшиеся две грязные. — В магазине «Книги и сувениры Берронса» не было ни стиральной машины, ни сушилки, и до этих пор я откладывала свой поход в прачечную в нескольких кварталах отсюда, но вскоре, похоже, мне придется туда прогуляться, вручную джинсы плохо отстирываются.

— Закажите все, что вам нужно, Мисс Лейн. Включи расходы в счет магазина.

— Правда? Я могу заказать стиральную машину и сушилку?

— Ты можешь также оставить себе ключи от Вайпера. Уверен, у тебя есть дела, для которых потребуется машина.

Я посмотрела на него с подозрением. Может, я на несколько месяцев затерялась в Эльфийской стране и уже наступило Рождество?

Он улыбнулся одной из своих хищных улыбок, обнажив зубы. — Не думайте, что я делаю это, потому что вы мне нравитесь. Довольный работник — это эффективный работник, и чем меньше времени ты будешь тратить на походы в прачечную или … выполнять какие бы то ни было поручения, … а ты их выполняешь… тем чаще я смогу использовать тебя в своих целях.

В его словах было рациональное зерно. И пока еще продолжалось Рождество, мне хотелось получить еще кое-что.

— Мне нужен запасной генератор и сигнализация. И я думаю мне необходимо оружие.

— Встаньте.

У меня не было воли. Мои ноги подчинились.

— Пойдите и переоденьтесь.

Я вернулась, одетая в майку персикового цвета. Над правой грудью красовалось пятно от кофе.

— Прыгайте на одной ноге.

— Вот хрень, — прошипела я, прыгая на одной ноге.

— Когда сопротивляешься Гласу, — пояснял мне Берронс, — ключевым моментом является то, что надо найти в себе место, куда никто кроме тебя не сможет проникнуть.

— Ты имеешь в виду мои способности ши-видения? — уточнила я, прыгая как одноногий цыпленок.

— Нет, это другое место. Оно есть у всех людей, не только у ши-видящих. Мы рождаемся в одиночестве и умираем так же. Я подразумеваю именно это место.

— Я не поняла тебя.

— Знаю, поэтому вы продолжаете прыгать.

Я прыгала часы напролет. Я устала, а он нет. Думаю, Берронс мог бы применять Глас всю ночь и нисколько не устать.

Он мог бы заставить меня прыгать до рассвета, но без четверти час зазвонил мой телефон. Я сразу же подумала о своих родителях, и это, должно быть, отразилось у меня на лице, потому что он освободил меня от рабства.

Я прыгала так долго, что мне хватило двух прыжков, чтобы добраться до прилавка с кассой, на которой лежала моя сумочка.

Звонок уже должен был переключиться на голосовую почту — я ненавидела эту функцию с тех пор, как пропустила звонок Алины, — так что я включила его еще внутри сумочки, только потом вытащила и поднесла к уху.

— Ленгли, дом четыре, — рявкнул инспектор Джейни.

Я застыла на месте. Я ожидала услышать папин голос, он мог просто забыть о разнице во времени. Мы по очереди созваниваемся каждый день, пусть всего на пару минут. А вчера я забыла позвонить.

— Плохо дело. Семеро убиты, а стрелявший засел в пабе, угрожая убить остальных заложников и себя. Похоже на преступление, о котором вы хотели, чтобы я вам рассказал?

— Да. — Ответила я ему. Инспектор сказал "и себя". Стрелявшим был мужчина, а это значит, что я пропустила какое- то преступление, совершенное женщиной, которая подняла Книгу в ту ночь, когда я наблюдала за ней. Книга перемещалась дальше. Я задавалась вопросом: через сколько рук она уже прошла с того момента. Мне надо просмотреть газетные статьи за это время, поискать зацепки. Мне нужна абсолютно любая информация, чтобы попытаться понять поведение Темной Книги. Может, у меня получится предотвратить ее дальнейшее передвижение.

Линия оборвалась. Он выполнил свое обещание. Но не более того. Я уставилась на свой телефон, пытаясь сообразить, как мне ускользнуть от Берронса.

— Почему инспектор Джейни звонил вам в столь поздний час? — вежливо спросил он. — Или вы стали почетным членом Гарды после того, как они недавно арестовали вас?

Я в изумлении обернулась и посмотрела на него. Он стоял в противоположном конце комнаты, а громкость звонка была самой минимальной. Может, он просто узнал голоса инспектора с этого расстояния, но он никак не мог услышать весь разговор. — Смешно, — ответила я ему.

— Что же вы скрываете от меня, Мисс Лейн?

— Он сказал, что, возможно, у него что-то появилось по делу моей сестры. — Не совсем правдоподобно, но это первое, что пришло мне в голову. — Мне пора. — Я потянулась к прилавку, схватила рюкзак, засунула в него МакНимб, застегнула лямки на плечах, переложила копье из ботинка под руку. Быстро натянула куртку и направилась к задней двери. Я собиралась взять Вайпер и как можно быстрее поехать по этому адресу. Если стрелявший был на месте до сих пор, то и «Синсар Даб» тоже должна быть там. Ну, а если он уже будет мертв к моменту, когда я прибуду, то я поезжу по улицам и аллеям в непосредственной близости к этому месту. Может, я почувствую сигналы.

— Ни хрена он не говорил о деле вашей сестры. Ленгли, дом 4. Семеро убиты. Почему это так важно для вас?

Что же он за чудовище, если у него такой слух? Неужели мне не мог достаться кто-нибудь наполовину глухой? Нахмурившись, я продолжила свой путь к двери.

— Вы немедленно остановитесь, и расскажите мне, куда вы пошли на самом деле.

Мои ноги остановились помимо моей воли. Этот ублюдок применил Глас. — Не поступай так со мной, — сказала я, стиснув зубы. На лбу уже проступал пот. Я пыталась противостоять ему всем, что у меня было, начала быстро ослабевать. У меня появилось сильное желание рассказать ему, куда собираюсь, такое же сильное, как желание убить Гроссмейстера.

— Не вынуждайте меня, — сказал он уже обычным голосом. — Я думал, мы работаем вместе, Мисс Лейн. Я думал, мы связаны общей делом. Этот звонок инспектора как то связан с «Синсар Даб»? Вы ведь что-то скрываете от меня, не так ли?

— Нет.

— Это последнее предупреждение. Если вы не ответите мне добровольно, я вырву ответ из вашего горла. И заодно спрошу все, что мне захочется.

— Но это несправедливо! Я же не могу применять на тебе Глас! — закричала я. — Ты же только учишь меня противодействовать ему.

— Вы никогда и не сможете применить его ко мне. Ведь именно я вас обучаю. Учитель и ученик вырабатывают иммунитет друг к другу. Хороший стимул для вас, а, Мисс Лейн? А теперь рассказывайте. Или я вырву из вас ответ, а если будете сопротивляться… вам будет больно.

Он как хищник, учуявший кровь, не собирался долго кружить вокруг да около. Он не остановится до тех пор, пока не проглотит меня полностью. Я не сомневалась, что он выполнит свою угрозу, а если начнет спрашивать, страшно даже подумать, о чем конкретно он может спросить. Адрес ему уже известен. Со мной или без меня, он все равно поедет туда. Было бы лучше, если бы я тоже поехала. Над планом я подумаю в дороге. — Садись в машину. Расскажу по дороге.

— Мой мотоцикл стоит у двери. Если будет движение будет медленным, то на нем мы быстрее сможем добраться до места. И если вы утаите от меня хоть какую-то информацию, Мисс Лейн, у вас будут большие неприятности.

В этом я и не сомневалась. Но я не знала, кого я разозлю больше к концу ночи, Берронса — за то, что не сказала ему раньше, или В'лейна — за то, что нарушила свое обещание и рассказала Берронсу. Ощущения от чужеродного имени В’лейна на моем языке становились все более навязчивые и опасные.

Дублин был словно темный и дикий цирк, в котором я являлась канатоходцем на тонкой проволоке. Даже если где-то там внизу была подстраховывающая меня сетка, ее я точно не видела.

 

Глава седьмая

Харлей, как и навороченные пикапы на Глубоком Юге, — это гимн тестостерону: чем больше и громче, тем лучше. На юге моторы грузовиков и мотоциклов рычат, словно говоря тебе "Посмотри на меня! Тысяча чертей, я большой, шумный и неукротимый! Йии-ха! Попробуешь прокатиться?"

Харлей Берронса не рычал. И даже не урчал. Черный как смоль, хромированный хищник беззвучно скользил в ночи, шепча "Я большой, безмолвный и смертельно опасный. Надейся, что я не захочу испытать тебя".

Когда мы неслись по извилистым улочкам, я ощущала ярость в посадке его плеч, на которых находились мои руки. Огибая углы, он так низко наклонял мотоцикл, что мне приходилось поджимать ноги и прижиматься к нему сильнее, иначе я бы лишилась нескольких слоев кожи. Но мои волнения были напрасны, Берронс — первоклассный гонщик. В голове не укладывается то, что вытворял мотоцикл Берронса. Несколько раз, я практически взбиралась к нему на спину, цепляясь руками и ногами за него.

Его тело буквально излучало зло. Тот факт, что я утаила от него что-то, связанное с Книгой, был самым серьезным проступком, по крайней мере до тех пор, пока он был заинтересован в ней. Когда мы в последний раз видели «Синсар Даб», мне стало ясно, что это является делом всей его жизни. Но, несмотря на темную энергию, исходившую от Берронса, я изо всех сил вцепилась в него, лишь бы не упасть с мотоцикла. Мне казалось, что по его телу пробегали электрические разряды. Иногда я задаюсь вопросом, осознает ли Берронс, насколько реально получить травму? Живет он так, словно ничем не рискует.

— А ты ведь тоже не все мне рассказываешь! — наконец-то прокричала я ему в ухо.

— Я не скрываю от вас ничего, что касается чертовой Книги, — прорычал он через плечо. — Это часть нашей сделки, не так ли? В любом случае мы обязались не утаивать информацию о Книге друг от друга.

— Я не доверяю тебе!

— И вы думаете, что я доверяю вам? Вы не так давно вылезли из чертовых пеленок, чтобы доверять вам, Мисс Лейн! Я даже не уверен можно ли вам разрешить обращаться с острыми предметами.

Я ударила его кулаком в бок.

Это неправда. Кто съел Невидимого? Кто выжил вопреки всему? Кто продолжает сталкиваться с чудовищными монстрами, но при этом улыбается и не вешает нос? Все это требует огромных сил. Это больше, чем ты умеешь. Ты вредный, сварливый и скрытный. Мне вовсе не в радость жить с тобой!

— Я иногда улыбаюсь. Я даже смеялся над вашей… шляпой.

— MaкНимб, — натянуто поправила я. — Это — гениальное изобретение, благодаря которому я смогу уберечься от Теней, не прибегая к твоей помощи или помощи В'лейна, а независимость, Иерихон Берронс, ценится на вес золота!

— Кто сегодня вечером приехал, чтобы научить вас противостоять Гласу? Или вы думаете, что смогли бы найти другого учителя? Те, кто владеют Гласом, не делятся своими знаниями. Нравится вам это или нет, но я нужен вам, и я жизненно необходим вам с того момента, как вы ступили на землю Ирландии. Помни это и перестаньте водить меня за нос.

— Ты тоже нуждаешься во мне, — громко заявила я.

— Поэтому я и учу вас. Именно поэтому я обеспечил вас безопасным жильем. Именно поэтому я спасаю вам жизнь, и стараюсь предоставить все, что вам необходимо.

— Так значит, в-все н-н-необходимое, — во мне кипела злость, и я настолько рассвирепела, что начала запинаться, мне хотелось выплюнуть все слова сразу. — Как насчет ответов? Постарайся дать мне ответы.

Он рассмеялся. Звук его смеха, отразившись от кирпичных стен узкого переулка по которому мы проносились, исказился. Казалось, будто вокруг меня смеялось множество мужчин. Я вся покрылась мурашками.

— Наступит день, когда я отвечу на все ваши вопросы, но тогда они уже не будут нужны вам.

— Они не будут мне нужны, только если это будет последний день моей жизни, — холодно отрезала я.

К тому времени, когда мы подъехали к месту преступления, убийца уже запустил себе пулю в голову, выжившим оказывали медицинскую помощь. Уже началась мрачная процедура подсчета и сбора тел.

Улица вокруг паба была перекрыта, почти весь квартал был переполнен полицейскими, машинами скорой помощи и представителями Гарды. Мы припарковались на расстоянии одного квартала от места преступления.

— Я думаю, что Книга была здесь. Вы чувствуете её?

Я покачал головой.

— Она уже переместилась. Вон туда, — я указала на запад. Ледяной след тянулся на восток. Я хотела направить его по ложному следу, а потом сказать, что потеряла "сигнал". Я чувствовала, как подкатывает тошнота не из-за крови и трупов. Причина моей тошноты — «Синсар Даб». Я нащупала и достала из кармана упаковку Тамса. У меня начиналась жуткая мигрень, и я надеялась, что обойдется без сильных приступов.

— Позже, вы расскажете мне всю информацию, которая вам известна. Каким-то образом вам удалось установить взаимосвязь между её перемещениями по городу и преступлениями, не так ли?

Он очень догадлив. Я осторожно кивнула, чтобы мой череп не раскололся от боли.

— А также то, каким образом вы вынудили Джейни снабжать вас информацией. Интересно, как вам это удалось?

— Черт возьми, может, я не так уж глупа, как ты думаешь. — Я сунула еще одну таблетку Тамс в рот. И сделала заметку в уме, что нужно захватить с собой аспирин.

Он молчал какое-то время, а затем натянуто произнес:

— Вероятно… — Это было почти извинением.

— Я скормила ему Невидимого.

— Ты сумасшедшая? — взорвался Берронс.

— Зато это сработало.

Его глаза сузились.

— Можно подумать, ты излагаешь ситуативную этику.

— Думаешь, не знаю, что это такое. Мой папа юрист. Я знаю что это.

Его губы чуть изогнулись в легкой улыбке.

— Возвращайтесь к мотоциклу и укажите направление.

— Хотела бы я сказать, куда тебе пойти, — кисло пробормотала я, и он рассмеялся. Мы помчались вниз по улице, удаляясь от Темной Книги. Моя головная боль начала ослабевать. Неожиданно я поймала себя на том, что я так возбуждена, что хочу потереться ноющими сосками о спину Берронса. Я резко отпрянула и обернулась назад. Сердце мое оборвалось. Я потянулась за копьем. Его не было.

Берронс, должно быть, почувствовал напряжение в моем теле, потому что оглянулся и увидел то же, что и я: Эльфийский Принц перемещался по улице позади нас. В какой-то момент он был в одном месте, потом исчез, затем снова появился, но уже на четыре метра ближе.

— Это довольно плохо, что вы не рассказали мне о книге, мисс Лейн. Надеюсь, ему вы тоже ничего не рассказали?

— Мне пришлось это сделать. Мне нужно было, чтобы он кое-что сделал для меня, и это было единственное, что я готова была дать взамен. Но я рассказала ему не все.

Вообще-то я постаралась сбить его с верного пути. Тогда как же он нашел меня сегодня? Простое везение? Не мог же он отслеживать каждое преступление в городе!

Ярость захватила тело Берронса с еще большей силой. Он остановился так резко, что я врезалась в его спину, упала с мотоцикла и растянулась на земле. К тому времени, как я поднялась на ноги и отряхнулась, Берронс был далеко от мотоцикла. В'лейн тоже остановился и стоял на улице на расстоянии около восьми метров.

— Идите сюда, мисс Лейн. Сейчас же.

Я замерла на месте. Я была вне себя от ярости, что он так бесцеремонно выбросил меня из мотоцикла. Моя голова разболелась еще сильнее. Кроме того, стоять рядом с разъяренным Берронсом мне хотелось не больше, чем обниматься с разозленной коброй.

— Если не хотите, чтобы он переместился и схватил вас, иди ко мне. Сейчас же. Или вы хотите пойти с ним?

Я посмотрела на В'лейна и двинулась в сторону Берронса. От В’лейна исходил такой леденящий холод и неудовольствие, что на конце улицы началась небольшая снежная буря. А моя одежда не была рассчитана на такую погоду. Похоже В'лейн пугает меня чуть больше, чем Берронс. В’лейн использует свою сексуальность против меня, а я восприимчива к ней. Берронс так не поступает. Даже сейчас, моя рука невольно тянулась к ширинке, касаясь застежки. Я почти стонала. Я пыталась найти то прохладное чужеродное место в своей страдающей голове. Я сильная, — говорила я себе, — я ши-видящая, я не уступлю.

Берронс положил руку на мое плечо, и я пошла к нему в поисках защиты. Что бы он там не оставил на моем языке, но оно просто горело. Татуировка на шее зудела. В этот момент, я презирала их обоих.

— Отвали от неё, — прорычал Берронс.

— Она приходит ко мне по своему собственному желанию. Она взывает ко мне, выбирает меня. — В'лейн был на пике своих чар, источая золото и бронзу, лед, переливающийся всеми цветам радуги. Он окинул меня властным, пристальным взглядом.

— А СС вами я поговорю чуть позже. Вы нарушили наш договор. И за это придется заплатить. — Он улыбнулся, но в действительности Эльфы не улыбаются. На их лице появляется нечто, похожее на человеческую улыбку, и это пробирает до костей, потому что выглядит абсолютно неестественно на их неправдоподобно совершенных лицах.

— Не бойся, МакКайла, я — как ты там говоришь? — поцелую и когда проникну внутрь, станет еще приятнее.

Я убрала руку от ширинки.

— В’лейн, я нарушила условия договора непреднамеренно. Берронс услышал то, чего слышать не должен был.

— Преднамеренно или нет, какая разница?

— Есть разница. Даже в суде учитывается такое различие.

— Это человеческий закон. Закон Эльфов не признает подобного. Главное результат. И неважно, каким образом он был достигнут. Ты сказала, что не знаешь, как выследить Книгу.

— Я и не знала. Сегодня вечером я проверяла одну из догадок. По-моему, удачно. А ты как здесь оказался?

— Наглая ложь, МакКайла. Я на дух её не переношу.

— Ни один волосок не упадет с ее головы или я убью тебя, — произнес Берронс.

"В самом деле? Интересно чем?" — хотелось мне спросить. В'лейн — Эльф. Копье исчезло, а меч — у Ровены.

Ледяное притяжение от Книги быстро спадало. Она стремительно перемещалась. Её очередная жертва находилась в машине, в скоростной машине. В моей голове родилась мысль абсолютно не по существу дела и характерная для самодовольного автолюбителя: мой Вайпер набирает большую скорость. У меня есть Вайпер. Ключи от Вайпера находились в моем кармане.

Самодовольная мысль исчезла. Каждую частичку моего существа коробило при мысли о том, что Книга переместится дальше, и будет продолжать разрушать жизни. Но я не осмеливалась последовать за ней, несмотря на то, что мои ши-видящие чувства так настойчиво требовали этого. Только не с Берронсом и В'лейном. Мне необходимо узнать о Книге как можно больше. Мне нужно знать, как я смогу подобраться к ней, и как правильно поступить с ней. Кого я обманываю? Сначала нужно узнать, что именно будет правильным. Я отчетливо понимала, что в конечном итоге я доберусь до неё. Но кому я могла доверить её? В'лейну? Берронсу? Боже упаси, Ровене? А, может, Королева Видимых собственной персоной явит свой сияющий лик и спасет весь мир? Так или иначе, меня одолевали сомнения. Теперь в моей жизни все так запуталось.

— Ты не имеешь на это никакого права, — говорил В'лейн Берронсу.

— Сила — вот мое право. Таким ведь всегда был твой девиз? — сказал Берронс.

— Ты никогда не сможешь понять мой девиз.

— Лучше чем ты думаешь, Эльф.

— Ты ничего не сможешь сделать с Книгой, даже если она будет у тебя в руках. Ты не знаешь того языка, на котором она написана. И ты никогда не сможешь расшифровать её.

— Возможно, у меня есть камни.

— Далеко не все, — холодно произнес В’лейн. Судя по тому, с каким презрением он это сказал, вероятно, у него были камни, по крайней мере, один. Чтобы "открыть истинную природу" Синсар Даб необходимо иметь все четыре мистических прозрачных сине-черных камня. Когда мы познакомились с Берронсом, у него уже был один. Недавно я украла еще один у Меллиса. Это посеяло враждебность между нами.

Берронс улыбался. Умный мужчина. До этого момента у него были только подозрения, но он не был уверен.

— Возможно того, что я узнал от вашей принцессы мне достаточно и мне не нужны все четыре камня, — Берронс глумился, в его словах читались намеки. Хотя я совершенно не понимала о чем речь, но я сообразила, что нанесено очень серьезное оскорбление. Между В'лейном и Берронсом что-то произошло. Они презирали друг друга не только из-за меня. Здесь было нечто большее.

Разноцветная мантия В'лейна источала ледяной холод, стекавший на булыжную мостовую и покрывая тротуар во всю ширину тонким черным слоем. Лед трещал, издавая звук, похожий на оружейные выстрелы, при соприкосновении с теплыми камнями мостовой.

Замечательно. Пусть дерутся. Пусть Книга исчезнет из виду и унесет с собой мои проблемы. Чтобы подлить масла в огонь, я сказала:

— Почему вы так ненавидите друг друга?

— Ты уже спал с ней? — В'лейн полностью проигнорировал меня.

— Я и стремлюсь.

— Перевожу: Твои попытки не увенчались успехом.

— Нет, — сказала я. — Он не пытался. К вашему сведению, мальчики, не побоюсь этого слова, но кроме секса у меня полно ценных качеств.

— И благодаря им, мисс Лейн, вы все еще живы. Продолжайте совершенствовать их.

Раз уж они все-таки встретились, самое время проверить кое-какую догадку.

— Кто такой Берронс? — спросила я В'лейна. — Человек или кто?

Эльфийский Принц посмотрел на Берронса и ничего не ответил.

Берронс бросил на меня свирепый взгляд.

— А ты, Берронс, — сказала я елейным голосом, — расскажи мне про В'лейна. Хороший он или плохой?

Берронс отвел взгляд и тоже ничего не ответил.

Я с отвращением покачала головой. Все было так, как я и предполагала. Мужчины. Неужели они все одинаковы и между человеческими и нечеловеческими видами нет различий?

— Вы оба знаете что-то друг про друга, но ни один из вас не поделится ей лишь для того, чтобы не выдали его собственных тайн. Это невероятно. Вы ненавидите друг друга и все равно поддерживаете друг друга. А знаете что? Да ну вас обоих. С меня хватит.

— Громкие слова от мелкого человечка, — произнес В'лейн. — Мы нужны тебе.

— Он прав. Смиритесь с этим мисс Лейн.

Отлично. Теперь они объединились против меня. Мне больше нравилось, когда В'лейн исчезал при появлении Берронса. Означает ли это все, что В'лейн не боится его? Я измерила взглядом пространство между ними. Если Берронс выйдет вперед, В'лейн отступит? Не могу себе такого представить. После недолгих раздумий, я освободилась из-под руки Берронса и зашла за его спину. Я почувствовала, как он немного расслабился. Думаю, что он решил, что я хотела укрыться за его телом. Этим движением в его сторону я продемонстрировала, чью сторону выбираю. Представляю, как он сейчас доволен собой.

Я со всей силы толкнула его вперед. В’лейн тут же отскочил назад.

Берронс кинул на меня свой разъяренный взгляд.

Я улыбалась. Думаю, что очень немногим женщинам удавалось провести Берронса.

— Что за игру ты затеяла, ши-видящая? — прошипел В’лейн.

Эльфийский Принц боялся Берронса. Мне хотелось убедиться в этом окончательно, но я не была уверенна в своей правоте.

— Вы все еще чувствуете Книгу? — спросил Берронс, поигрывая желваками.

— Да, куда она исчезла? — требовательно спросил В'лейн. — В какую сторону?

— Вы слишком долго препирались, — солгала я.

Я все еще чувствовала её, правда очень слабо. Она где-то остановилась.

— Несколько минут назад Книга исчезла с моего радара.

Не уверена, что кто-нибудь из них верил моим словам, но разве у них был выбор?

Мне пришло в голову, что в действительности каждый из них мог бы сделать что-то ужасное со мной. Берронс мог применить Глас, вынудив сказать правду и заставив последовать за Книгой. А В'лейн, усилив исходящее от него сексуальное влечение, мог бы таскать меня по округе, как изнывающий без воды маленький ивовый прутик, если я правильно понимаю их методы.

Так почему же никто из них не сделал этого? Может потому, что они на самом деле неплохие ребята с хорошими намерениями, хотя и обладают мерзкими личными качествами? Или потому, что оба хотят использовать меня в поисках Книги, и обоим не нужны свидетели на тот момент, когда они доберутся до нее? И они не знают, как избавиться друг от друга?

Получается, что они позволили Книге уйти, лишь бы она не досталась другому? Ничего себе! Обычно мне нелегко было справиться с геометрией в школе. Но жизнь была гораздо сложнее математики.

— На мотоцикл, — сказал Берронс. — Быстро.

Мне не понравился его тон.

— Куда вы пойдете, мисс Лейн, если не со мной и не с ним? Назад домой, в Эшфорд? Вы хотите жить самостоятельно? Снять квартиру? Вашему отцу придется приехать и паковать вещи так же как вы паковали вещи сестры?

Я развернулась и зашагала прочь. Он следовал за мной, и я чувствовала, как он дышит мне в затылок.

— Он перенесет вас — низким голосом прорычал он, — если вы только дадите ему шанс.

— Не думаю, что он рискнет подойти, пока ты находишься в радиусе шести метров, — холодно сказала я. — И не стоило напоминать мне о том, что моя сестра мертва. Это слишком болезненный удар.

Я села на Харлей.

Уйти с В'лейном и получить наказание за нарушение договора?

Предпочитаю остаться с Берронсом. Пока.

 

Глава восьмая

 

— Часть твоей корреспонденции не попало к тебе в почтовый ящик, — сказала Дани, открыв парадную дверь магазина “Книги и Сувениры Берронса”, закатывая внутрь свой велосипед.

Я оторвала взгляд от своей книги (одно из самых скучных исследований про очередные ирландские вторжения, за исключением некоторых отрывков про Фир Болга и Фоморианса). Я улыбнулась ей после того, как убедилась, что она пришла одна. Ветер растрепал её вьющиеся тёмно-рыжие волосы, щёки покраснели от холода. На ней была её зеленая, в тонкую полоску, курьерская униформа “Быстрая Почта”, небрежно одетая кепка с логотипом этой компании и её вечное выражение лица — "мне так скучно, и я не буду с вами общаться, так как я слишком крута".

Мне нравится Дани. Она отличается от других ши-видящих. Она сразу же мне понравилась. С первой нашей встречи. Есть что-то, что роднит нас кроме того факта, что мы обе жаждем мести: она за мать, а я за сестру.

— Ты ведь знаешь, что Ровена убьёт тебя за то, что ты была здесь. — Я нахмурилась, так как я непроизвольно начала подозревать её. — Или это она послала тебя?

— Нах. Я прокралась к тебе издалека. Не думаю, что кто-нибудь следил за мной. Мак, ты возглавляешь её дерьмовый список. Она послала бы меня сюда с мечом.

У меня дыхание перехватило. С Дани я никогда не хотела бороться. Не потому что я боялась поражения (если учесть её свехчеловеческую скорость, то, думаю, что это вполне возможно), а потому, что я не желала её смерти. Я не хотела, чтобы эта легкомысленная, бьющая через край искорка была погашена моей или любой другой рукой.

— Действительно?

На её лице появилась озорная улыбка.

— Нах. Не думаю, что она желает тебе смерти. Я так Она только хочет, чтобы ты, нах, наконец, повзрослела и повиновалась каждому её слову. То же самое она ждет и от меня. Но, блин, до неё никак не может дойти, что мы уже взрослые. Просто мы никогда не будем безмозглыми маленькими оловянными солдатиками, как вся её остальная армия. Ровена называет детьми всех, кто способен думать самостоятельно. Если у тебя нет своего собственного мнения, то я назову тебя овцой.

— Беее — сказала она, состроив гримасу на своем лице — Аббатство настолько переполнено ими, что воняет как овечье дерьмо в летний день.

Я подавила смешок. Это только поощрило бы её.

— Прекрати сквернословить, — сказала я. И пока она не разозлилась на меня за то, что я пытаюсь её учить, добавила, — Потому что у симпатичных девушек должна быть красивая речь, идет? Я также иногда ругаюсь. На я делаю это очень редко.

— Да кого заботит, симпатична я или нет? — Посмеиваясь, сказала она, но я насквозь её видела.

Первый раз, когда я увидела ее, она была одета в обычную одежду. На её лице был макияж, которые делал её немного старше своих лет. В своей униформе и без макияжа она выглядела на свои тринадцать, ну максимум четырнадцать лет. Она пребывала в той неуклюжей стадии, в которую все рано или поздно проходят. И я пережила этот период гадкого утенка. Я тогда была уверена, что гены Лейнов подвели меня и, в отличии от Алины, я буду уродиной. Что моя сестра всегда будет меня затмевать, а люди с сожалением будут говорить за моей спиной:

— Бедная МакКайла, Вся красота и ум достались Алине.

Дани была в ловушке подростковой неопределенности. Ее туловище еще не догнало ноги и руки, и хотя гормоны уже подпортили её кожу, но бедра и грудь еще не сформировали. Так гадко быть пойманной в той промежуточной стадии развития, когда ты еще не женщина, но уже не ребенок. А Дани при этом еще и вынуждена сражаться с монстрами.

— Однажды, ты станешь ослепительной красавицей, Дани, — сказала я ей. — Так что фильтруй речь, если хочешь болтаться со мной.

Она закатила глаза. Она бросила на прилавок письмо и, облокотив свой велосипед на него, направилась к газетному стенду. Но до этого я поймала её пораженный, задумчивый взгляд. Она запомнит мои слова. Она будет цепляться за них в самые худшие моменты её жизни, они предадут ей сил пережить их. Моя тетя Эйлин однажды пообещала мне, что когда-нибудь я стану красавицей. И это в свое время очень сильно мне помогло.

— Нашла его на тротуаре, — не оборачиваясь, сказала она мне. — Эти чертовы почтальоны не могут попасть даже в почтовый ящик.

Она сделала акцент на ругательстве. В её глазах горел вызов. Она ждала, что я исправлю её. И вполне возможно, что я бы так и поступила, не схвати она со стенда журнал «Hot Rod»

Хороший выбор. Я бы выбрала тот же журнал в её возрасте.

— Ты знаешь, что рядом с этим магазином находится целый район опасных невидимых?

— Ты говоришь про Тени? — сказала я, рассеянно просматривая почту. — Да. Я называю это Темной Зоной. В городе я нашла три таких.

— Ты придумываешь такие классные названия. А тебя не пробирает дрожь от столь близкого соседства с ними?

— Меня пробирает дрожь уже от самого факта их существования. Ты ведь видела, что они оставляют после себя?

Она задрожала.

— Да. Ровена посылала команду, в которую входила и я, чтобы найти тех, кто однажды ночью домой так и не вернулся.

Я покачала головой. Она была слишком молода, чтобы видеть такое количество смертей.

Она должна читать журналы и думать о симпатичных парнях. Между флаеров и купонов, в самой середине, лежал конверт. Я уже видела такой раньше: простой, плотный, почти белый пергамент.

Без обратного адреса.

На этом конверте был дублинский почтовый штемпель, поставленный два дня назад.

МакКайла Лейн а/я «Книги и Сувениры Берронса». Было напечатано на нем.

Я разорвала пакет дрожащими руками.

“ Сегодня вечером я говорила с Maк. ”

Я закрыла глаза, мысленно подготавливая себя, затем открыла их снова.

“ Было таааак приятно услышать её голос! Я могла представить, как она лежит на своей кровати, растянувшись на стеганном, радужном одеяле, которое сделала для неё мама. Оно износилось по краям от бесчисленного множества стирок, но она отказывалась выбросить его. Закрыв глаза, я могла почувствовать аромат испеченного мамой яблочного пирога с карамелью, корочка которого была посыпана орехом-пеканом. Я могла услышать папин голос на заднем плане с нашим соседом — стариком Мерли они смотрели бейсбольный матч, вопя на Бравеса, как будто его способность поразить шар зависела от громкости их криков. У меня было такое ощущение, что дом находился в миллионах, а не всего в четырех тысячах миль от меня. Один восьмичасовой перелет и я могла увидеть их.

Кого я пытаюсь обмануть? Дом на расстоянии миллиона жизней. Я так ужасно хотела ей все рассказать. Сказать ей: Maк, приезжай сюда. Ты — ши-видящая. Мы приемные. Назревает война, а я пытаюсь остановить её, но если я не смогу, то возникнет необходимость в твоем присутствии. Тебе придется приехать и помочь нам бороться с ними. Я так хочу сказать: Я так сильно скучаю по тебе, и я очень сильно люблю тебя! Но если я это скажу, то она догадается, что что-то не так. Было так трудно скрывать это от неё, ведь она так хорошо меня знает. Я хочу дотянуться через телефонные линии до моей младшей сестренки и обнять её. Иногда я боюсь, что уже никогда не смогу снова это сделать. Что я умру здесь, и я не успею так многого сделать или сказать. Но я не могу себе позволить так думать, потому… ”

я сжала руку в кулак, комкая страницу.

— Посмотри за прилавком, Дани, — рявкнула я, и умчалась в ванную.

Я захлопнула дверь, заперла её, села на унитаз и опустила голову между коленями. Спустя какое-то время я высморкалась и вытерла глаза. Её почерк, её слова, её любовь ко мне, все это неожиданно вогнало нож прямо мне в сердце. Кто послал мне эти глупые, причиняющие боль страницы и почему?

Я разгладила страницу, выровняла её на своих коленях и продолжила чтение:

“ Если я это сделаю, то потеряю надежду, а надежда это все, что у меня есть. Сегодня вечером я узнала кое-что важное. Я думала, что найду книгу и на этом все и закончится. Но теперь я знаю, что мы должны восстановить все. Мы должны найти эти пять, предсказанных пророчеством Убежища. Одной книги Синсар Даб недостаточно. Нам нужны камни, книга и пять Убежищ. ”

На этом страница закончилась. На обороте ничего не было.

Я уставилась на неё, пока она не расплылась у меня перед глазами. Когда закончится это горе? Оно вообще закончиться когда-нибудь? Или мы просто впадаем в оцепенение от этой нескончаемой боли?

Смогла ли бы эта болевая рана когда-нибудь зарубцеваться? Я надеялась на это. И в то же самое время я надеялась, что это никогда не случиться. Как я могла предать любовь к моей сестре, не страдая каждый раз, когда я вспоминала её? Если мысли о ней не будут причинять мне боль, то это будет означать, что я стала любить её немного меньше.

Как Алина узнала про Убежища? Я только недавно узнала о его существовании и значении: Высокий Совет ши-видящих. Ровена утверждала, что она никогда не встречала мою сестру, и всё же Алина написала в своём дневнике о самом центре руководства организации, которой управляла Ровена, и она как-то узнала о пророчестве, предсказанном ими.

— Каковы эти пять Убежищ? В чем заключается пророчество?

Я сжала голову и помассировала кожу головы. Злые книги, таинственные игроки, заговоры внутри заговоров, а теперь ещё и пророчества? До этого мне нужны были только пять вещей: четыре камня и Книга. Теперь мне нужно было найти десять вещей? Это не просто абсурдно, это несправедливо.

Я положила страницу в передний карман своих джинсов, встала, освежила лицо, глубоко вздохнула и вышла, чтобы снять с Дани обязанности клерка. Если мои глаза были слишком яркими, когда я встала за прилавок, она не заметила этого или она просто решила оставить меня в покое, имея представление о моем горе.

Некоторые девочки хотят встретиться с тобой, Мак. Именно поэтому я и пришла сегодня. Они попросили спросить тебя, потому что полагают, что ты не пустишь их на порог этого магазина. И еще они переживают, что ты знаешь принца. — Её кошачьи глаза сузились. — Какой он? — её молодой голос стал довольно рискованной смесью обаяния и пробуждающихся гормонов.

В'лейн для ши-видящих был эквивалентом Люцифера; и даже если бы его мотивы в текущем затруднительном положении человечества отражали наши, то его нужно было бояться, избегать, а внутренний голос настаивал его уничтожить. Видимые, как и невидимые Эльфы были нашими врагами. Так было и так будет всегда. Почему, о почему, нас непреодолимо влечет к самым опасным, запретным мужчинам?

— Эльфийские Принцы убивают ши-видящих, Дани.

— Он не убил тебя — она стрельнула в меня восхищённым взглядом. — Такое ощущение, что он ест из твоих рук.

— Ни одна женщина не сможет настолько приручить эльфа, чтобы он ел из её рук — резко сказала я- так что даже не мечтай об этом.

Она виновато склонила свою голову, а я вздохнула, вспомнив себя в тринадцать лет. Каждая моя подростковая фантазия была бы о В’лейне. Никакая рок-звезда, никакой актер, не смог бы конкурировать с золотым, бессмертным, смертельно сексуальным принцем. В своих мечтах он был бы сражен моим умом, обольщен моей подающей надежды женственностью. Я бы покорила его сердце. Преуспела там, где все другие потерпели крах, потому что, в моих мечтах, я обеспечила бы его сердцем, которого у него нет.

— Он настолько красив — задумчиво сказала она. — Он похож на ангела.

— Да, — согласилась я. — Только на падшего. От моих слов выражение её лица не изменилось. Я могла только надеяться, что она никогда не увидит его снова. Я не видела причин для их встречи. Через некоторое время, в ближайшем будущем мы должны будем завести длинный разговор о жизни. Она так наивна. Я почти смеялась. И я когда-то была наивна. Потом я приехала в Дублин.

— Расскажи мне больше об этой встрече. Что они хотят, Дани?

— После того, как вы уехали той ночью,

— Той ночью, после того, как вы ушли, началась огромная грызня. Ровена отослала всех назад спать, но как только она ушла, всё началось снова. Некоторые из девочек хотели выследить вас и заставить тебя поплатиться за все. Но Kэт — она была с Mойрой — сказала, что ты не хотела этого делать, что это будет неправильно и многие девочки послушались ее. Некоторые из них недовольны Ровеной. Они думают, что она держит нас в слишком жестких рамках. Они думают, что мы должны быть на улицах, и делая то, что мы можем. Попытаться остановить все это, а не проезжать мимо этого каждый день на велосипеде. Она почти никогда не позволяет нам выходить, чтобы убивать.

— И я могу понять почему. У вас только одно оружие против них. Я очень не хотела соглашаться со старухой, но в этом отношении я её полностью поддерживала.

— Она почти никогда не расстается с мечом. Ей не нравится быть без него. Я думаю, что она боится.

И это я тоже могла понять. Вчера вечером, после того как

Это я тоже могу понять. Вчера вечером, после того, как села на мотоцикл, и мы набрали скорость, я проверила свое копьё. Несмотря на то, что он был явно недоволен мной, В’лейн сдержал слово и возвратил его при расставании.

Я принимала душ, привязав копье к бедру.

Я спала, сжимая его в руке.

— Мы можем бороться, Maк. Возможно, без меча мы не можем их убить, но мы точно можем надрать их чертовы задницы. И возможно они дважды подумают прежде чем приниматься за очередной магазин в нашем городе. Мы могли бы каждый день спасать множество жизней, если бы только она это позволила. Я вижу как они разгуливают по улицам под руку с человеком- она задрожала- и я знаю, что этот человек умрёт. Я могу спасти их!

— Но Невидимый, которого вы остановите, просто найдет себе другую жертву, если только вы не убьете его, Дани. Вы спасете одного человека, чтобы приговорить другого. — Я уже думала об этом. Я чувствовала то же самое. У нас было только два оружия, и они безнадежно превосходили нас численностью.

Её рот скривился.

— Ровена говорит то же самое.

Тьфу. Я не была похожа на Ровену.

— В этом случае она права. Недостаточно просто переключить их внимание. Нам просто необходимо больше оружия. Нужно узнать как можно больше способов как можно их убить. И я не отдам свое копье. Так что если с твоей помощью они хотят загнать меня в ловушку… — предупредила я. — Я не убивала Moйру. Это был несчастный случай. Но я никому не позволю отнять у меня мое копье.

— Они не пытаются заманить тебя ловушку, Maк. Я клянусь. Они только хотят поговорить с тобой. Они думают, что есть интересующая тебя информация, которой владеем мы, и ты можешь знать что-то, чего не знаем мы. Они хотят обменяться информацией.

— И что, по их мнению, я не знаю? — потребовала я. Была ли какая-нибудь угроза, которую я не осознавала? Новый, еще худший враг, открывший на меня охоту?

— Если я скажу тебе еще что-нибудь, то они рассердятся на меня. Итак половина Аббатства считает меня безумной. И я не буду злить вторую половину. Они сказали, что встретятся с тобой на нейтральной территории. Место встречи назначаешь ты. Согласна?

Я сделала вид, что думаю над её предложением, но я уже приняла решение. Я хотела узнать то, что знали они, и я отчаянно хотела получить доступ к их архивам. Ровена дала мне мельком взглянуть в одну из многих книг об Эльфах в тот день, когда я пришла с Дани для знакомства с ПСИ. Она показала мне первые несколько предложений из их записей о В’лейне, и я очень хотела дочитать эту статью до конца. Я была уверена, что если где и существовала информация о Синсар Даб, то она была у ши-видящих. Я уже не говорю о моей надежде найти в их архивах информацию о моей матери, моем наследии.

— Да. Но мне нужны доказательства, чтобы я поверила вам.

— Что ты хочешь?

— В своем столе Ровена хранит книгу …

Дани тут же напряглась.

— К черту! Она узнает! Я не возьму её!

— Я не прошу тебя об этом. У тебя есть цифровая камера?

— Нет. Прости. У меня её нет. — Она скрестила руки.

— Я дам тебе свой. Сфотографируй страницы о В’лейне и принеси их мне.

Воплотив свой план, я бы поразила сразу две цели: Во-первых я бы получила больше информации о В’лейне, а во-вторых, это бы доказало мне, что они готовы бросить вызов Ровене. А также она бы прочитала об объекте своих навязчивых фантазий, и я надеюсь, что это поможет ей избавиться от них.

Она уставилась на меня.

— Если она поймает меня, то я труп.

— Тогда не позволяй поймать себя — сказала. Смягчившись, я добавила — Как ты думаешь, ты сможешь это сделать, Дани? Если это действительно слишком опасно….

Ей было всего тринадцать, а я противопоставляла её умной и опытной женщине, несгибаемой и безжалостной.

Её лучистые глаза засверкали.

— Я ведь очень быстрая, помнишь? Если хочешь, я достану это для тебя.

Она окинула взглядом книжный магазин.

— Но если мои дела станут действительно плохими, то я перееду жить к тебе.

— О нет. Ко мне ты не переедешь — сказала я, сдерживая улыбку. Она была еще таким ребенком.

— Почему нет? Мне кажется, у тебя здесь классно. И никаких правил.

— Я утоплю тебя в правилах. Всевозможных правилах. Никакого телевизора, никакой громкой музыки, никаких мальчиков и журналов, никаких сухих завтраков, никакой газировки, никакого сладкого, ничего…

— Я поняла, поняла, — мрачно сказала она. Но потом, повеселев, спросила:

— Так, я могу сказать им, что ты согласна с ними встретиться?

Я кивнула.

Дани присмотрела за магазином, пока я сбегала наверх и принесла свой Кодак. Я в параметрах поставила максимальное разрешение, так что фотографии должны получиться качественными. Я сказала ей, чтобы она удостоверилась в том, что сфотографировала всю страницу целиком и, увеличив страницу, прочитать на своем компьютере. Я сказала ей, чтобы она дала мне знать, как только они будут у неё, и мы назначим место и время встречи.

— Будь осторожна, Дани, — сказала я. Она в это время выкатывала свой велосипед из дверей.

На улицах Дублина назревал ураган. И я не подразумеваю те плотные, черные облака, которые в настоящее время проплывали над крышами. Я чувствовала это. Как будто действительно взошла зловещая луна, и самые большие неприятности были впереди. С тех пор, как я танцевала под эту песню прошлой ночью, я не могла выкинуть её из головы. Она была такой бодрящей, гармоничной музыкой, которая сопровождалась такими мрачными предсказаниями.

Она обернулась.

— Мы ведь как сестры, да Maк?

Нож скрутил мои кишки. Она смотрела на меня с такой надеждой.

— Да, я тоже так чувствую.

Мне не нужна еще одна сестра. Никогда. Я не хочу волноваться еще о ком-то, кроме себя.

Однако я тихо прошептала вселенной просьбу, похожую на молитву, присмотреть за ней и закрыла дверь.

Над городом разразились темные облака, гремел гром, сверкала молния. Тротуары затопил октябрьский кусачий ледяной ливень. Всех клиентов распугал потоп. Он переполнил все каналы и стоки.

Я раскладывала книги до тех пор, пока у меня не зарябило в глазах. Я заварила себе чай, включила газовый камин, и уютно пристроившись у огня, просматривала книгу ирландских сказок, пытаясь найти правду в мифе. На обед я сделала себе лапшу, английский эквивалент лапши Рамен. У меня отсутствовал аппетит с тех пор, как я съела Невидимого. Ну к еде точно.

Вчера вечером на обратном пути в книжный магазин Берронс и я не проронили и слова. Он высадил меня у входа, и, удостоверившись, что я зашла внутрь, злобно улыбнулся, обнажив свои зубы, и уехал прямиком в Тёмную Зону, давая понять всем своим видом: "Да пошли вы, мисс Лейн”. Он знает, как меня раздражает его нежелание рассказать мне, почему Тени не едят его.

Я тоже хочу быть такой же бесстрашной. Хочу стать крутой и сильной, чтобы все чудовища оставили меня в покое.

Я вытащила из кармана страничку дневника Алины и прочла её снова, но на этот раз более медленно.

Её самый ужасный страх стал реальностью. Я была здесь, а она не успела столько всего сказать и сделать. Она не успела меня обнять. Я знаю, что должна отодвинуть все эмоции на второй план и сосредоточится на этом пророчестве, пяти Убежищах и на вопросах, которые поднял её дневник, но я погрузилась в воспоминания. На протяжении очень многих вечеров я, растянувшись на кровати, общалась по телефону с Алиной. Мама всегда вкусно готовила, наполняя дом аппетитным ароматом дрожжей, сливочных и карамельных соусов, специй. Папа со стариком Марли весь бейсбольный сезон кричали на Бравеса. Я бесконечно бы лепетала о мальчиках, школе, жаловалась на какую-то ерунду, и верила, что мы с сестрой будем жить вечно.

Какой шок, когда жизнь прерывается в двадцать четыре. Никто не готов к этому. Я скучала по своему стеганому радужному одеялу. Я скучала по маме. Боже, я скучала…

Я встала, положила страницу обратно в карман, пресекла в зародыше все свои мрачные мысли, главное не дать им пустить корни. Депрессия никуда не приведет, она лишь может заманить в непроходимые дебри и убить вас.

Я подошла к окну и уставилась на дождь. Серая улица. Серый день. Серый дождь, серые капли разбивались о серый тротуар. Про что там была песня Джарса Клея на айподе? "Мой мир затоплен. Я медленно погружаюсь в эту грязь."

Я не мигая смотрела в эту серость. Вдруг прямо передо мной блестящий поток солнечного света расколол стену дождя.

Я смотрела на небо, пытаясь найти источник. Луч пробивался сквозь темные облака. Спускающееся с небес сияющее копье образовало прекрасный золотой круг на тоскливом мокром тротуаре, в котором не лил дождь, и шторма не было. Там было светло и тепло. Я достала Тамс из кармана. Чай и лапша в моем животе резко превратились в отвратительную тушеную гадость.

Кстати, об эквиваленте Люцифера для ши-видящих…

— Забавно, — сказала я. Но мне было не смешно. Вызванная Эльфом тошнота вместе с нереальной иллюзией говорила только об одном: В’-Л-Е-Й-Н. Не хватало только безумного желания заняться сексом с Эльфом, и я готовилась к этому. Его имя, покалывающее язык, внезапно стало у меня во рту сладким, как мед. Гладким, податливым и сексуальным.

— Убирайся, — сказала я иллюзорному солнечному кругу света, сосредоточив на нем мой ши-видящий центр. Но он не испарился.

Затем в нём появился В’лейн, но он был не в своем обличии Эльфа или байкера. Я никогда прежде не видела его в таком обличии: он выглядел «человеческим» и определенно был «приглушен». Но он все равно был невозможно красив. Он был одет белые пляжные шорты, которые отлично оттеняли его золотистую кожу, он щеголял своим безупречным телом. Его волосы, словно шелк, скользили по обнажённым плечам. В янтарных глазах было теплое приглашение.

Он пришёл для того, чтобы наказать меня. Я знала это. И, тем не менее, я хотела выйти наружу, пройти под дождём и присоединиться к нему в солнечном оазисе. Взять его руку. Убежать на некоторое время, может быть даже в Эльфийскую страну, поиграть в волейбол и попить пиво с идеальной иллюзией Aлины. Я засунула эти мечты в свой запирающийся на висячий замок ящик и проверила цепи. Сегодня они держались очень непрочно.

“Я займусь тобой позже”, - сказал он вчера вечером — “Ты нарушила наш договор. За это нужно платить”.

— Оставь меня в покое, В'лейн, — я крикнула через окно. Звук эхом отскочил от стекла, и я не была уверена, что он услышал. Возможно, он прочитал по губам. Внезапно оконное стекло, разделяющее нас, исчезло. Порывы ветра как иглой кололи капельками дождя мне лицо и руки.

— Ты прощена, MaкКайла. Поразмыслив, я понял, что твоей вины здесь нет. Ты не можешь быть ответственна за вмешательство Берронса. Я и не ожидал от тебя, что ты способна управлять им. И чтоб продемонстрировать это — я преподнесу тебе подарок. Я не буду наказывать тебя.

Я ответила ему, что все его «Подарки» обычно были с подвохом. Его имя на моем языке сейчас ощущалось как нектар.

— Не на этот раз. Этот подарок тебе. И только тебе. Для меня здесь нет никакой выгоды.

— Я не верю тебе.

— Если бы я хотел причинить тебе вред, то давно бы уже сделал это.

— И что? Возможно, ты всего лишь отложил его. Приберег, так сказать, на последок.

Я убрала капельки дождя с лица и откинула назад свои волосы. Непослушные кудри превратили мою прическу в форменный беспорядок.

— Ты можешь вернуть окно в любое время.

— Я взял твою руку и проследовал за тобой в дом моих врагов. Я полностью доверился тебе, ведь ты могла меня заморозить. Отплати мне тем же, ши-видящая. — Температура понижалась. — Я дал тебе своё имя, чтобы ты могла вызвать меня, когда пожелаешь.

Теперь вместе с дождем на землю падали и снежинки.

— Я не доверяю тебе, и один твой хороший поступок не изменит мое мнение.

Сильный порыв ветра внезапно облил меня, как из ведра, дождевой водой.

— Ой! Ты это сделал нарочно! — Я попыталась вытереть рукавом лицо. Это не помогло. Мой свитер промок насквозь.

Он не отрицал. Только поднял голову и внимательно смотрел на меня.

— Я расскажу тебе о том, кого ты называешь Гроссмейстером.

— Я не называю, и никогда не буду называть его Гроссмейстером, — ощетинилась я. Я боролась с сильным желанием выпрыгнуть из окна, схватить, и вытрясти из него все, что он знает.

— Ты хочешь узнать кто он?

— Когда я спрашивала о нем в прошлый раз, то ты сказал, что ты ничего о нем не знаешь.

Я изучала свои ногти, зная, что если он поймет, как мне нужна эта информация, то будет ужасно трудно получить её. Вероятно, он попытается обменять её на секс.

— С тех пор у меня появилась кое-какая информация о нем.

— И кто же он? — произнесла я со скукой в голосе.

— Прими мой подарок.

— Сперва расскажи, что это за «подарок».

— У тебя ведь нет никаких планов на сегодня — он посмотрел на залитую дождем улицу за пределами его теплого, солнечного оазиса — У тебя не будет посетителей. Ты будешь сидеть в своем кресле и тосковать о том, что утеряно безвозвратно?

— Не зли меня, В’лейн.

— Ты когда-нибудь видела Карибское море? Некоторые оттенки в его волнах могут соперничать с Эльфийской страной.

Я вздохнула. Нет. Я мечтала попасть туда. Солнце, отражающееся в воде, было одной из моих самых любимых вещей в мире. Причем неважно где оно отражалось: в плавательном бассейне или в тропических волнах. Зимой в Эшфорде я обычно ходила в офис местного турагенства и просматривала брошюры. Я мечтала поехать в эти экзотические, солнечные места с мужем, которого я пока еще не встретила. Именно нехватка солнца являлась одной из причин моего депрессивного настроения в Дублине. Время, проведённое в подземных пещерах под Берронсом, иссушило меня. Я не просто люблю солнце, я нуждаюсь в нём. Я думаю, что если бы я выросла на более холодном, тоскливом севере, то я была бы абсолютно другим человеком. Несомненно, солнце сияет и здесь, но гораздо меньше, чем в Джорджии и не так ярко. Дублин не получает тех длинных месяцев блаженно-ослепительных жарких летних дней, коронованных настолько синим небом, что на него больно смотреть, и душной, высокой температурой, которая полностью прогревает вас. Здесь я промерзла до костей. До самого сердца. Несколько часов в тропиках, плюс информация о Гроссмейстере?

Через пустую оконную раму косой дождь колол мою кожу ледяными иглами дюжины дикобразов. Он действительно не будет наказывать меня, чтобы сохранить наш договор в силе? Я была сейчас не в том положении, чтобы вычеркнуть принца Видимых из моей жизни. И неважно доверяла я ему или нет, я должна была быть с ним на равных условиях. И если он предлагает мне Пропуск из этой Тюрьмы, то было бы безумием отказаться от него. Я не могла прятаться от него в книжном магазине каждый раз, когда он появлялся. Я все равно должна буду противостоять ему вне этих защитных стен.

— Верни окно назад.

Я не хотела, чтобы Берронс обвинил меня в том, что я разбила еще одно окно. И я не хотела рисковать, ведь через пустую оконную раму внутрь могла пробраться большая противная Тень.

— Ты принимаешь мой подарок?

Я кивнула.

Когда стекло вернулось обратно в оконную раму, я пошла за прилавок и переодела свой мокрый жакет на сухой. Моя рубашка была влажной, но менять её я не стала. Я наклонилась, чтобы извлечь копье из своего ботинка и поместить в ножны чуть ниже моей руки. меняя свой мокрый кардиган на сухой жакет поверх влажной рубашки, и наклонилась, чтобы извлечь копье из своего ботинка и закрепить его на руке. Но его не было.

Очевидно, книжный магазин был защищен только от его проникновения. Но ничто не препятствовало ему выполнять на территории магазина свои уловки. Я подумала, что нужно будет обязательно обсудить эту проблему с несговорчивым владельцем и опекуном. Конечно, со всеми его тайнами и необъяснимыми способностями, Берронс мог бы намного лучше защитить магазин.

Я повернула вывеску на 'ЗАКРЫТО', заперла дверь и, пройдя через лужи, ступила в солнечный круг. Когда В’лейн протянул руку, я полностью заглушила свои Нуль способности, и переплела наши пальцы.

Я оказалась в Канкуне, Мексика. Я сидела в бассейне, и его краев я не видела, так они были далеко. Сидя на барной табуретке, который находился под водой, я наблюдала за покачиванием в душном бризе пальмовых деревьев на фоне шума волн Карибского моря, попивая из ананаса коктейль, состоящий из кокосового ореха, лайма и текилы. Соленые брызги прибоя и солнечные лучи целовали мою кожу.

Перевод: я умерла и попала на небеса.

Дублин, дождь, мои проблемы, моя депрессия: всё это исчезло как только Эльфийский принц перенес меня сюда.

Сегодня моё бикини, любезность В’лейна, было леопардовым и состояло из трёх смущающе-крошечных треугольников. На моих бедрах красовалась золотая цепочка, украшенная вставками из янтаря. Я была практически голой, но мне было все равно. День был ослепительно ярок и красив. Мои плечи согревало теплое и целительное солнце. Двойной «Cuervo Gold» в моём напитке тоже не вредил. Я пылала золотом внутри и снаружи.

— Итак? Кто он? Ты сказал, что расскажешь мне Гроссмейстере, — спросила я.

Его руки в этот момент втирали в мою кожу крем от загара, пахнущий кокосом и миндалем. И на краткий миг я забыла, что у меня есть язык, который мог задавать вопросы.

Даже когда он полностью приглушен, есть волшебство в руках смертельно сексуального Эльфа. Они заставляют вас чувствовать, что вас касается единственный мужчина, который когда-либо знал вас, понимал вас, давал вам то, в чём вы нуждаетесь. Возможно все это иллюзия, обман и ложь, но ощущения были реальными. Мой разум это понимал. Но тело — нет. Тело — предатель.

Я нежилась под прикосновениями В’лейна, двигаясь в такт с его сильными, верными поглаживаниями, мурлыча внутри, в то время, как он баловал меня. Его переливающиеся глаза горели мерцающими оттенками янтаря, как драгоценные камни на моей набедренной цепочке, становясь сонными, согревающими, обещающими мне умопомрачительный секс.

— У меня здесь номер-люкс, MaкКайла, — мягко сказал он. — Пошли.

Он взял мою руку.

— Держу пари, что ты говоришь это всем девушкам, — пробормотала я, выдёргивая руку. Я встряхнула головой, пытаясь очистить свой разум.

— Я презираю девушек. Мне нравятся женщины. Они бесконечно более… интересные. Девушки ломаются. Женщины могут удивить.

Девушки ломаются. Я не сомневалась, что он их сломал больше, чем кто-либо в своё время. Я прекрасно помнила ту книгу Ровены, в которой именно его называли основателем Дикой Охоты. Эта мысль вернула меня к действительности.

— Кто он? — я повторила свой вопрос, стремглав удирая к самому дальнему краю моего барного табурета. Не трогай меня. Соблюдай обещание.

Он вздохнул.

— Как это вы, люди, говорите? Только работа и никаких игр…

— Возможно, это поможет мне остаться в живых, — сухо закончила я.

— Я помогу тебе остаться в живых.

— Берронс говорит то же самое. Я предпочитаю сделать это самостоятельно.

— Ты — обычный человек, женщина.

У меня чуть челюсть не отвисла.

— Как ты сказал. Женщины могут удивить вас. Ответь на мой вопрос. Кто он? — жестом я заказала бармену новый ананас с текилой — и стала ждать.

— Один из нас.

— Что? — мигнула я. — Гроссмейстер — Эльф?

В’лейн кивнул.

Оба раза, когда мы с ним встречались я чувствовала в нем не только Эльфа, но и человека как, например, в Меллисе и Дереке O'Банионе. Я предполагала, что он, так же как и они, ел эльфов, но никак не думала, что он был Эльфом.

— Но я не ощущаю в нём полноценного Эльфа. В чём дело?

— Он больше не Эльф. Тот, кто называет себя Гроссмейстером, прежде был Видимым, известным как Дэррок, доверенное лицо Высокого Совета королевы.

Я моргнула. Он был Видимым? Тогда, почему он возглавлял Невидимых?

— Что произошло?

— Он предал нашу королеву. Она обнаружила, что он тайно сговорился с Королевскими Охотниками, чтобы свергнуть её, и вернуться к тем давно ушедшим дням, когда не было договора и Эльфы могли делать с людьми все, что хотели, а не только использовать их для мимолетных развлечений.

Чужие, древние глаза внимательно следили за мной.

— Особенное развлечение Деррока — долго и мучительно играть с человеческой женщиной, прежде чем убить.

Я тут же вспомнила тело Алины, лежащее на столе в морге.

— Я говорила, как сильно я его ненавижу? — прошипела я. На краткий миг я потеряла дар речи. Я не могла даже думать о том, как он нанес ей столь ужасные травмы и оставил умирать. Я медленно и глубоко вздохнула, а затем произнесла:

— Так получается, что вы выкинули его из Эльфийской страны в наш мир?

— Когда королева раскрыла заговор, она лишила его силы и бессмертия, выслала в ваш мир, обрекая его на краткую, оскорбительную смертную жизнь. Человеческая смерть — самое жестокое наказание для Эльфа. Даже более жестокое, чем просто убить одним из реликвий или… просто исчезнуть, как это делают некоторые из нас. Смерть — это оскорбление. Смертельное унижение — самое большое унижение из всех.

Он так высокомерен.

— Он был принцем?

Смертельно сексуальным Эльфом, как В’лейн? Он так обольстил мою сестру?

— Нет. Но он был одним из самых древних среди нас. Он очень силен.

— Как ты можешь знать это, если пил из котла? — я указала на очевидную нелогичность.

Они могли стать безумными. Это был побочный эффект их вечной жизни. В’лейн рассказывал мне, что чтобы избежать этого они пили из котла — священной реликвии Видимых. Священный напиток полностью стирал их память, и они могли начать совершенно новую жизнь, не помня ничего о предыдущей.

— Котел не без недостатков, MaкКайла. Память… как сказал один из ваших художников? — вечна. Котел был создан, чтобы ослабить бремя вечности, а не стирать начисто наши воспоминания. Выпив из него, мы можем говорить на самом первом из известных языков. Деррок говорил на древнейшем языке, на том, что звучал на рассвете нашей расы. Именно так мы узнаем все друг о друге, несмотря на стертые воспоминания. Слабая попытка оставить информацию о себе для следующего воплощения. Суд Эльфов — неприятное место, там невозможно отличить друзей от врагов. Мы стараемся максимально долго не пить из котла. Иногда обрывки памяти с более ранних времен остаются. Некоторые пьют два, три раза, чтобы забыться.

— Как я могу найти Дерока? — спросила я. Теперь, когда я знала его имя, я никогда не буду называть его по другому, ну, разве только насмешливо — "большой Г".

— Ты не сможешь. Он скрывается, а где именно неизвестно даже нам. Для перемещения он использует неизвестные нам порталы Невидимых. Я и другие принцы Видимых объявили охоту на него.

— Как обычный человек может ускользать от вас и спокойно разгуливать в Эльфийской стране? — возмутилась я.

Я была чертовски зла на них. Это они устроили этот беспорядок. Они выкинули Деррока в наш мир, потому что у них возникли проблемы, а страдал именно мой мир, моя сестра была убита из-за этого. Да они могли хотя бы стереть его память.

— Моя королева не стерла все его знания, оплошность, о которой она теперь сожалеет. Она полагала, что он умрет очень быстро. Вот поэтому мы и не подозревали, что именно он стоит беспорядками в Вашем мире. Когда Деррок стал человеком, он потерял свой иммунитет от болезней, которые уничтожают вас. Те, кто когда-то были богами, очень часто недооценивают жестокость стада, которое окружает их.

— Он не единственный, кто кое-кого недооценил — холодно ответила я.

Стадо! моя петуния. С такой огромной, сильной мощью на кончиках их пальцев, они были склонны ошибаться как обычные люди, а нам приходилось расплачиваться за это.

В’лейн проигнорировал мою насмешку.

— Мы полагали, что даже если он не подхватит смертельную болезнь, то он разозлит кого-нибудь своим высокомерием и пополнит вашу статистику тяжелых преступлений. Но вопреки всем нашим ожиданиям, не смотря на то, что Деррок стал смертным, он приобрел огромную власть. Он знал, где и как получить её, и Королевские охотники всегда были его союзниками. Он обещал им свободу от тюрьмы, где содержались Невидимые. Никакой другой эльф не дал бы такого обещания. Охотникам нельзя доверять.

— А другим Эльфам можно? — сухо сказала я.

— Охотники переходят все границы. — На этих словах В'лейн замерцал на мгновение, как будто Сдерживался изо всех сил, чтобы не вернуться к другой своей форме. — Это они научили Деррока есть плоть Эльфа, чтобы украсть его силу!

Он сделал паузу, и на краткий миг температура упала так резко, что я не могла вздохнуть, и насколько я могла видеть — замерз океан. Через мгновение все вернулось в свое первоначальное состояние.

— Когда мы найдем его, то убъем его очень медленно. За то, что он сделал, Королева может заставить страдать его вечно. Мы не нападаем друг на друга.

Я поспешно отвела взгляд и смотрела на море. На мне был тот же самый грех. У меня было такое ощущение, что на моем лбу вспыхнула яркая неоновая обвинительная надпись: ПОЖИРАТЕЛЬНИЦА ЭЛЬФОВ. Деррок научил Меллиса, Меллис научил меня, а я научила Джейни. В любом случае у меня не было никакого желания страдать вечность в наказание за это.

— Я чем-нибудь могу помочь?

— Предоставь нам самим найти Деррока, — сказал В'лейн. — Ты должна выполнить поручение королевы и найти Книгу. Стены между нашими мирами стали слишком тонкими. Это очень опасно. Если Деррок сумеет обрушить их, то Невидимые сбегут из тюрьмы. Без Синсар Даб мы не сможем обратно заточить их в тюрьму, впрочем как и вы. А они окажутся на свободе, то уничтожат ваш мир и истребят вашу расу.

Он сделал паузу, а потом мрачно добавил:

— И, вероятно, они уничтожат также и мой мир.

 

Глава девятая

Я ждала Берронса. Он должен прийти без четверти десять и начать очередной урок Гласа. Мы установили точное время для начала занятий и, хотя я знала, что, скорее всего, он все еще был зол на меня, я была уверена, что он придет.

Он мог заставить меня прыгать, пронзительно кричать как цыпленок. Я не возражала против этого. Мне было плевать. Если я буду чувствовать себя достаточно глупо, то, может, я смогу выяснить, как противостоять ему.

Кристиан был прав. Когда стены окончательно рухнут — все Невидимые окажутся на свободе. Но так же была права и я: Видимые не смогут еще раз заключить их в тюрьму без Синсар Даб. Несмотря на мрачное положение, я опять стала сосредоточенной, решительной Мак. Я украла немного солнечного света — настоящего человеческого солнечного тепла, а не эльфийскую чепуху, как в прошлый раз в В’лейном. Всю эту солнечную энергию я спрятала в каждой клеточке моего тела. Как наркоманка, получившая свою дозу.

Чувствовал мой нос, что снаружи было холодно. У меня не было никакого желания выходить из дома и уж тем более идти гулять в такую погоду. На мне была моя любимая короткая белая юбка, симпатичные босоножки, золотисто-белая кофточка без рукавов, которая оттеняла мои зеленые глаза, делая их оттенок чуть насыщеннее. Моя кожа приобрела золотистый цвет благодаря нескольким часам, проведенным мною на солнце. Я выглядела и чувствовала себя просто великолепно. После того как я приняла душ, накрасилась и уложила свои волосы, я какое-то время разговаривала с папой. В это время в Эшфорде уже наступило время для ужина. Сегодня там было 88 градусов тепла. В Дублине было всего 38, но я знала, что до Канкуна можно было добраться в ту же секунду (время, за которое эльф может переместить меня туда) и это знание грело мою душу, помогая смириться с холодом Дублина.

У меня было отличное настроение, и я решила рассказать Берронсу кое-какую информацию. Попытайтесь поймать рыбу с помощью наживки, насаженной на крючок, вместо того, чтобы требовать ответы. Я решила перенять его тактику. Я собиралась показать ему страничку из дневника моей сестры, которую сегодня прислали мне. В’лейн проговорился. Не сомневаюсь, что и Берронса иногда можно поймать на этом. Возможно, его лицо что-то выдаст. Возможно, он знал, где находятся эти пять Убежищ. Возможно, у него появится какая-нибудь идея, у кого находится дневник Алины. Я не сомневалась в том, что у Берронса его не было. Я не видела причин, по которым Берронс мог выбрать именно эти странички и послать их мне. Но с другой стороны я не могла понять причину, по которой кто-то другой мог выбрать именно их. Но ведь кто-то это сделал.

Возможно, если я поделюсь с Берронсом кое-какой информацией, то он ответит мне тем же. Возможно, он думал, что ответы были достаточно безвредными и не имели никакого значения. Солнечная Мак чувствовала, что стоит попытаться.

Раздался дверной звонок.

Берронс зашел в магазин. Медленно он окинул меня пристальным взглядом с головы до ног. Его лицо напряглось, потом так же медленно его взгляд проследовал обратно. Я предполагаю, что ему не понравилась моя одежда. Ему она практически никогда не нравится. Предоставленная сама себе, я одеваюсь слишком счастливо, чтобы удовлетворить его вкус. Мисс Радуга и Мистер Ночь. Вместе мы смотрелись именно так.

Чтобы снять напряжение, которое осталось еще с прошлого вечера, я улыбнулась ему и дружелюбно сказала:

— Эй! — так я хотела ему сообщить, что готова начать все с начала и надеялась, что он хочет того же.

Я ощутила мощное воздействие за долю секунды до того, как он воздействовал на меня Гласом, а после было слишком поздно. Он так сильно захлопнул дверь, что неисправные болты с треском встали на место.

— Опиши мне в мельчайших подробностях твою последнюю встречу с Синсар Даб.

Глас сковал мое тело от головы до пальцев ног и грубо сдавил. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Я согнулась, мое дыхание стало прерывистым. Легион голосов завибрировал в комнате, отскакивая от стен, усиливаясь по мере перемещения вверх и вниз, вправо и влево, а затем через меня, прорываясь в кожу, перестраивая все в моей голове, делая мой разум его. Домирирующее. Искушающее. Продавая мне ложь о том, что его желания были моими, и я жила, чтобы повиноваться ему.

Пот мелким бисером выступил на моем лбу и верхней губе, сделал влажными мои ладони. Чем сильнее я боролась с принуждением, тем сложнее мне было дышать, пошевелить любой частью моего тела. Я висела как мягкая, бесхребетная, неспособная самостоятельно пошевелиться бумажная кукла. И как бумажную куклу он мог порвать меня пополам, если бы захотел.

— Прекратите бороться со мной, мисс Лейн, и все пройдет намного легче. Если, конечно, вы не получаете удовольствие от этой боли.

Мысленно я извергала целый гейзер ругательств, но не смогла произнести не слова. Я не могла даже вздохнуть. Таким же уровнем Гласа он воздействовал на мне вчера вечером. Он сказал, что именно этот уровень мастерства достиг Гроссмейстер. Его голос был мягким как шелк. Это как различие между всеми другими мужскими мотоциклами и мотоциклом Берронса. Его ход очень мягок, но он несет самую большую опасность, которую я когда-нибудь видела.

— Хороший загар, мисс Лейн. Как В’лейн? Вы хорошо провели время сегодня? Я вожу вас по кладбищам, он же перемещает вас на пляж. В этом наша проблема? Наши маленькие свидания не достаточно хороши для вас? Он ухаживает за вами, да? Кормит вас всей той симпатичной ложью, которую вы так жаждите? Я пренебрегал вами в последнее время. Сейчас я исправлю это. Сядьте. Туда. — Он указал на стул возле огня.

Я резко выпрямилась и на цыпочках пошла к указанному месту. Не то, чтобы мне это нравилось, но так происходит, когда я пытаюсь заблокировать мышцы ног, воспрепятствовать их движению, но все равно продолжаю идти. Один за другим я делала сопротивляющиеся шаги в направлении стула. Я дошла до него и обессилено рухнула в него как тряпичная кукла. Мускулы моего горла забились в конвульсиях, когда я попыталась сказать:

— Н-не … д-де-лай….

— Я запрещаю вам говорить что-либо, кроме прямых ответов на мои вопросы.

Я не могла пошевелить своими губами. Просто неверится, что он делает это со мной.

Какая ирония. В’лейн попросил меня сегодня, чтобы я ему доверилась. Я это сделала и он не предал меня. А Берронс меня только что предал, хотя я уже была готова открыться ему, поделиться частью информации, которую знала. В’лейн приглушил свою сексуальность, чтобы сохранить мою волю свободной от его влияния. Берронс же одним единственным приказом просто уничтожил её. Его поступок ничем не отличался от действий Гроссмейстера.

— Расскажите мне, что вы видели той ночью, когда столкнулись с Синсар Даб — повторил он свой вопрос.

Все внутри меня напряглось, задыхаясь, я пыталась сопротивляться его приказу, но из меня все равно вырвался поток слов. Я рассказала ему все в мельчайших деталях, все свои мысли, каждое ощущение. Начиная с того оскорбительного положения в мерзкой луже в своей симпатичной одежде. Я рассказала ему какие формы принимала та книга, о том взгляде, который она бросила на меня, и то, как я собиралась её отследить. Затем, как будто всех тех неприятностей мне было мало, я добровольно рассказала ему все о своем «вмешательстве» в судьбу инспектора Джейни.

— Не двигайтесь, — сказал он, и я сидела прямо на своем стуле, как натянутая струна, неспособная даже почесать свой нос. Он в это время размышлял над той информацией, которую я только что рассказала ему. В комнате повисло напряжение, смертельное напряжение. Я не понимала этого. Что я такого сделала, чтобы так его разозлить? Вчера вечером он и вполовину не был так сердит, хотя у него была возможность, причем не одна, допросить меня. Но он этого не сделала. Он просто уехал прочь.

— Куда вы ходили сегодня?

Пот капал с моего лица, это я тоже рассказала ему. Я хотела добровольно все рассказать, назвать каждое имя в книге, сказать, что мы, он и я, прошли через это, и что именно я заслужила ответа, а не он. Но он своим приказом запечатал мои губы, и я могла только отвечать на его вопросы.

— В’лейн что-нибудь вам рассказал?

— Да, — категорично ответила я, и прикусила губу. Я повиновалась его приказу и не должна была рассказывать больше.

— Что он рассказал вам?

— Что Гроссмейстер когда-то был Эльфом, его звали Дэррок.

Он фыркнул.

— Старые новости. Он говорил вам что-нибудь обо мне?

Старые новости? Он владел этой информацией о Гроссмейстере и не рассказал мне? И он еще посмел разозлиться на меня за то, что я не рассказала ему все? Если он не убьет меня, когда закончит, то он труп. Он был ходячей энциклопедией с обложкой, которую я не могла открыть. Бесполезной. Опасной.

— Нет.

— Вы трахались с ним?

— Нет, — сквозь зубы ответила я.

— Вы когда-нибудь трахались с ним?

— Нет, — вымученно ответила я. В моей жизни никогда не было двух мужчин, более одержимых желанием узнать, что же происходило в моей сексуальной жизни, или скорее не происходило.

Напряжение, висевшее в воздухе, немного уменьшилось.

Глаза мои сузились. Что это было? Источник его гнева? Действительно ли Берронс ревновал? Это вовсе не означало, что он был неравнодушен ко мне. Просто он относился ко мне как к своей собственности, его личной ши-видящей, и не хотел, чтобы эрекция других мужчин вмешивалась в мои поиски ОС.

Он окинул меня холодным взглядом.

— Я должен был узнать, являетесь ли вы При-йей. Именно поэтому я задал этот вопрос.

— Я выгляжу как При-йа? — резко спросила я. Понятия не имею на кого похожи те, кто попал в наркотическую зависимость от Эльфов, но я сильно сомневалась в том, что подходила для рекламного плаката девушки При-йи. В моем представлении они были чем-то большим, чем те готические девушки, которых я видела болтающихся в логове Меллиса: с пирсингом, в татуировках, слишком сильно накрашенных, одетых в винтажную одежду, по большей части черного цвета.

Он вздрогнул, какое-то время оценивающе смотрел на меня, а потом рассмеялся.

— Очень хорошо, мисс Лейн! Вы учитесь.

Я вздрогнула, когда поняла, что я только что сделала. Я сказала то, что не являлось прямым ответом на его вопрос! Я снова попыталась это сделать, мысленно формулируя слова, но я не смогла их произнести. Я не знала как это получилось у меня в первый раз.

— К кому вы шли на встречу в ту ночь, когда столкнулись с Синсар Даб?

О, нет. Это было несправедливо! Он не должен узнать все.

— С парнем, который знал Алину, — сказала я, стиснув зубы.

— Скажите мне его имя.

Нет, нет, нет.

— Кристиан МакКелтар.

— Да вы, черт побери, шутите надо мной? — Он резко вскочил со своего кресла и уставился на меня.

Так как он использовал Глас, то я обязана была ответить «Нет», хотя я знала, что вопрос был риторическим.

Смертельное напряжение вернулось только от одного имени. Почему? Какое значение имело для него имя Кристиана? Он его знал? Закрыв глаза, я искала в своей голове то маленькое место ши-видящей. Но это мне не помогало. Я все еще не могла говорить. Как я могла чувствовать такую большую силу в той горячей, чужеродной части моего разума, но не извлечь никакой пользы для себя в этом незавидном положении?

— Как вы познакомились с Кристианом МакКелтаром?

— Он работает на Кафедре Древних Языков в Тринити. Ты послал меня забрать у его начальницы приглашение на аукцион. Её не оказалось на месте, и его мне передал Кристиан.

Его ноздри расширились.

— Он, должно быть, нанят недавно. Они шпионят за мной.

Он не использовал Глас и не задал вопрос. Так что я промолчала.

— МакКелтеры шпионят за мной?

Зажмурив глаза, я сказала:

— Да.

— Вы шпионили за мной, мисс Лейн?

— Насколько это было возможно.

— Что вы узнали обо мне?

Я снова попыталась найти в своей голове то местечко ши-видящей, но его местонахождение так и осталось для меня загадкой. Осознавая, что тем самым я копала себе могилу, я выложила ему всю информацию, которую я знала. То, что он не человек, что он был до невозможности стар. То, что я видела как он выходил из Зеркала, реликвии темных Эльфов, которое он хранил в своем кабинете. Что тогда он нес на руках жестоко израненный труп молодой девушки и что монстры там внутри, как и тени, сбегали с его пути.

Он рассмеялся. Как будто это была какая-то шутка, что мне известны все его темные секреты. Он не пытался объяснить или оправдать даже маленькую частичку из всего этого.

— А я не думал, что Вы умеете хранить свои тайны. Вы зналивсе это и даже словом не обмолвились мне об этом. Вы становитесь интересной. Вы работаете с МакКелтарами против меня?

— Нет.

— Вы работаете с В’лейном против меня?

— Нет.

— Вы работаете с ши-видящими против меня?

— Нет.

— Вы работаете с кем-нибудь против меня?

— Нет.

— Так кому же преданы, мисс Лейн?

— Себе, — закричала я. — Своей сестре! Своей семье, и пошли вы все!

Напряжение в комнате немного уменьшилось.

Спустя некоторое время Берронс снова сел на стул напротив меня, вобрал взглядом мою напряженную позу, и невесело улыбнулся.

— Очень хорошо, Мак. Расслабься.

Мак? Он назвал меня Мак? Я пыталась вздохнуть.

— Я сейчас умру? — прохрипела я. — Ты собираешься убить меня?

Он выглядел пораженным. Я снова сделала это. Заговорила по собственной воле. Он освободил мое тело, но мой разум и язык все еще были подвластны ему. Я чувствовала эту хватку, покоряющую, причиняющую боль. Потом он фыркнул.

— Я говорю вам расслабиться, а вы думаете, что я собираюсь убить вас? Ваша женская логика вас подводит. Он добавил, как будто запоздалая мысль пришла в его голову:

— Теперь вы можете говорить свободно.

Чувство удушения прошло, и некоторое время я просто наслаждалась, вдыхая воздух, наслаждалась, осознавая, что мой язык принадлежит только мне. Я чувствовала имя В’лейна, оно покалывало, и поняла, что с того момента как Берронс использовал Глас, чтобы связать мою волю, оно куда-то исчезло, отступило за пределы досягаемости.

— Моя логика меня не подводит. Ты только дважды называл меня Мак, и оба раза я была близка к смерти. А так как никакая другая смертельная опасность мне сейчас не грозит, то выходит, что ты собираешься убить меня. Это совершенно логично.

— Я не называл вас Мак.

— Нет, называл.

— Я назвал вас — мисс Лейн.

— Нет, не назвал.

— Да, назвал.

Я сжала челюсти. Иногда, несмотря на закаленный годами старосветский лоск Берронса и моей крутостью гламурной девчонки, мы часто вступаем в ребяческие поединки. Откровенно говоря, я не дала бы и крысиной петунии, как он назвал меня и не собиралась сидеть здесь и спорить об этом. Я была свободна и разъярена. Я сорвалась со своего стула, бросилась на него, хлопнула обеими ладонями об его грудь. Я собрала каждую крупицу своих Ноль — способностей в свои руки, желая оглушить его этим. Мое ядро ши-видящей сверкало как маленькое яркое солнце в моей голове. Так был он или не был Невидимым?

Я так сильно ударила его, что его стул опрокинулся назад и мы проехались к камину, скользя по полу, остановившись в нескольких сантиметрах от решетки. Если он вообще и заморозился, то на такой краткий промежуток времени, что я не могла решить: толи подействовали мои Ноль-способности, то ли просто на долю секунды он был поражен моим поступком.

Прекрасно. У меня возникало все больше вопросов, которые касались Берронса, и ответов на них у меня пока не было.

Я выпрямилась, оседлав его, и ударила изо всех сил его в челюсть. Он начал говорить, и я ударила его снова. Мне было очень жаль, что я не съела Невидимых. Я хотела пойти, съесть их штук десять, вернуться и прикончить его и к черту ответы.

— Как ты посмел прийти сюда и вынудить меня отвечать на твои вопросы, когда ты сам мне ответов не даешь? — прошипела я. Я сильно ударила его кулаком в живот. Он даже не вздрогнул. Я снова ударила его. Ничего.

— Вы стоите здесь вся такая загорелая и сияющая, и удивляешься, почему я применил Глас? — проревел он.

— Где, к черту, вас носило? Вы опять были с В’лейном? Мисс Лейн, как вы думаете, сколько ещё пощечин я вытерплю? — он поймал мой кулак и не отпускал его, пока я попыталась ударить его снова. Я замахнулась другой рукой. Его он тоже поймал.

— Я предупреждал, что мы не должны играть друг против друга.

— Я не играю с тобой! Я пытаюсь выжить. И я и пальцем тебя не тронула, когда ушла с В’лейном! — я предприняла попытку вырвать кулаки из его рук.

— Это не имеет никакого отношения к тебе. Я пытаюсь получить ответы, и так как ты не даешь мне их, то не можешь обвинять меня в том, что я иду за ними в другое место.

— Значит, мужчина, которому не дают дома, имеет право идти и изменять?

— Так, значит, мужчина, которому не дают дома имеет право идти и трахаться в другое место?

— Что?

— Какое именно слово вам непонятно? — он глумился надо мной.

— Единственный, кто ведет себя нелогично — это ты. Это не было и никогда не будет домом. И я не собираюсь спать с тобой! — я практически кричала.

— Вы думаете, что я не знаю об этом? — Он сместил свое тело подо мной, мучительно давая мне знать кое о чем. Фактически, он дал мне знать о двух вещах, одной из которых было то, насколько высоко задралась моя и без того короткая юбка. Другое было не моей проблемой. Я извивалась, пытаясь опустить подол моей юбки, но увидев выражение его лица я передумала. Когда Берронс так смотрит на меня вот так, то это пугает меня. Вожделение в этих древних, обсидиановых глазах не предполагает и следа человечности. Даже не пытайтесь попробовать найти.

Дикарка Мак хочет пригласить это выйти и поиграть. Думаю, она просто чокнутая. Чудачка, говорю вам.

— Отпусти мои руки.

— Заставьте меня, — насмехался он. — Воздействуйте Гласом, мисс Лейн. Вперед, девочка, покажи мне хоть немного своей силы.

Маленькая девочка, да пошел ты в задницу.

— Ты знаешь, что я не могу. И от этого твой поступок, который ты совершил сегодня вечером, становиться ещё более непростительным. Ты мог бы с таким же успехом изнасиловать меня. Фактически, это то, что ты сделал!

Он перекатился сильно и быстро, и я оказалась на спине под ним, мои руки зажаты над головой, вес его тела просто вдавил меня в пол, его лицо в сантиметрах от моего. Он дыхание было слишком частым и прерывистым.

— Вы ошибаетесь, мисс Лейн, я не насиловал вас. Вы можете лгать себе, лежа на своей довольно маленькой заднице и предъявлять свои идеалистические требования, что любое насилие над вашей волей является изнасилованием, и что я — большой, отвратительный ублюдок. Я скажу вам, что вы сами полны дерьма и что вас, очевидно, никогда не насиловали. Изнасилование намного, намного хуже. Изнасилование — это не то, отчего вы убегаете. Вы уползаете.

Он уже встал с меня и был на ногах и вышел из комнаты, а я в это время переводила дыхание, чтобы ответить ему.

 

Глава десять

Я беспокойно спала и опять видела сон о грустной женщине.

Она пыталась мне что-то сказать, но как только она открывала рот, ледяной ветер уносил её слова. В морозном бризе мне показалось, что я услышала знакомый смех, но только никак не могла вспомнить, чей он. И чем упорнее были мои попытки, тем более испуганней и растерянней я себя ощущала. После этого мне приснился В’лейн, там был и Берронс, а также и другие мужчины, которых я никогда до этого не видела. А потом внезапно появился Кристиан и Берронс с убийственным взглядом направился к нему.

Я проснулась от холода и тревоги.

Мое подсознание сложило вместе те факты, которые мое сознание отказывалось складывать вместе: Сегодня был четверг, Из Шотландии должен вернуться Кристиан, а Берронс был зол на него из-за меня.

Я понятия не имела, что Берронс мог сделать с ним. И я не горела желанием это узнать. Распознающий ложь Келтар не мог состязаться с… и неважно кем был мой работодатель. Мои зубы выбивали мелкую дробь, когда я взяла с ночного столика свой телефон и набрала номер Кафедры Древних Языков в Тринити. Трубку взял мальчик, витающий в облаках, и сказал мне, что сегодня Кристиана не будет. Я попросила дать мне его домашний номер телефона или мобильный. Но он сказал, что эту информацию можно узнать только у начальника отдела, но она сейчас в отпуске и до понедельника её не будет.

Я оставила срочное сообщение для Кристиана, чтобы как только он появится, он тут же перезвонил мне.

Я хотела залезть под одеяло, сжаться в комочек, и я надеялась, что в этом теплом коконе я перестану дрожать. Но тут зазвонил мой телефон.

Это была Дани.

— Она почти поймала меня, Мак! — сказала она, затаив дыхание. — Она вчера вообще не уходила из офиса компании «Быстрая Почта». Она спала в своем кабинете, и я ждала шанса, чтобы попасть в её кабинет всю эту чертову ночь. Когда она, наконец, спустилась позавтракать на несколько минут, я прокралась в её кабинет, но так и не нашла ту книгу, о которой ты говорила. В её столе находилась другая книга. Я сфотографировала её, но не полностью, так как Ровена вернулась, и мне пришлось сматываться через это чертово окно. Я очень сильно ушиблась и порвала свою униформу. Я не смогла достать то, что ты просила, но я пыталась и заполучила кое-что другое. Ты ведь зачтешь это, правда? Ты ведь встретишься с нами?

— С тобой все хорошо?

Она фыркнула.

— Я убиваю монстров, Мак. Я просто упала из этого тупого окна.

Я улыбнулась.

— Ты где? — Я слышала сигналы на заднем фоне, звуки пробуждающегося города.

— Недалеко от тебя. — Сказала она мне. Я знала этот перекресток

Я взглянула в окно. На улице все еще было темно. Я ненавидела эту темноту, и тот факт, что она была там одна, несмотря на её суперскорость. Я сильно сомневалась, что у неё был меч.

— Через улицу находится церковь. — Она ярко освещена. — Через десять минут я жду тебя у входа в неё.

— Но остальных здесь нет!

— Я только зайду за своим фотоаппаратом. Ты сможешь собрать девочек сегодня днем?

— Я попробую. Кет сказала, чтобы ты выбрала место, где… остальные курьеры… не смогут нас увидеть.

Я перечислила несколько кафе, но она все отклонила как слишком опасные. Наконец, мы назначили встречу в пабе с точным названием «Метрополитен», который располагался ниже по улице. Там был дартс, столы для игры в пул, но полностью отсутствовали окна.

Я повесила трубку, почистила зубы, ополоснула лицо водой, надела джинсы, на пижамную майку я натянула шерстяной жакет на молнии, который выгодно подчеркивал мою фигуру. Чтобы скрыть отросшие белые корни волос я надела бейсбольную кепку. На обратном пути я решила зайти в аптеку и купить краску для волос. Меня угнетал уже тот факт, что у меня должны быть темные волосы. Так что пока я не перекрашусь, без головного убора на улицу я не выйду.

Было 7:20, когда я вышла на тротуар. Солнце не взойдет до 7:52 утра. Сядет в 6:26 вечера; В последнее время меня очень сильно интересовала продолжительность светового дня. На моей стене висит таблица с ней, рядом с картой, где я отмечаю очаги активности Невидимых и перемещение Книги. Я старалась держаться освещенных мест, перебегая от одного уличного фонаря к другому. Я была вооружена фонариками, копье было надежно прикреплено под моей рукой около плеча. Я одевала МакНимб только глубокой ночью. И даже если прохожие и считали меня странной из-за светящихся фонариков, то мне было все равно. Благодаря этим фонарикам я все еще жива. А прохожие могут сколько угодно ухмыляться надо мной. Некоторые так и делали.

Быстро спускаясь по улице, я сравнивала, какой я была три месяца назад и какой стала сейчас. Я рассмеялась. Рядом со мной быстро прошел спешащий куда-то бизнесмен. Взглянув на меня, он поймал мой взгляд и, чуть передернувшись, ускорил свой темп, оставляя меня позади.

На протяжении всей ночи шел дождь, и мощеные улицы блестели в свете зарождающегося дня. Город замер в ожидании дня, собираясь взорваться: гудками автобусов и такси, соперничающих за пассажиров; людьми, постоянно поглядывающих на свои часы, так как спешили на работу; другими людьми… или существами… которые уже занимались своими делами, как те мальчики-Носороги, которые подметали улицы и собирали мусор.

Я наблюдала за ними, стараясь остаться незамеченной. Я была поражена столь причудливой картиной. Обычный прохожий (не ши-видящий) увидит только полуспящего городского служащего (эта проекция человека, навеянная с помощью чар), но я видела их серые приземистые конечности, глаза-бусинки, и выпирающие челюсти столь же четко, как и кожу на кончиках пальцев. Я знала, что они были сторожевыми псами для Эльфов более высокого ранга. Я только недоумевала, почему они выполняют за людей эту грязную работу. До этого я никогда не замечала у эльфов склонности к этому. И неважно к какому Двору они принадлежали — к Темному или Светлому. Большинство Невидимых низших рангов раздражали мои ши-видящие чувства. Обычно Мальчики-Носороги не вызывают у меня особо сильное чувство беспокойства, но когда их так много, то я ощущаю их как язву внутри меня. Я мысленно искала в своей голове ши-область, пытаясь как-то приглушить это чувство.

Отлично! Мне удалось немного приглушить его. Так классно.

Дани небрежно облокотилась на уличный фонарь, находившийся напротив церкви. Её велосипед упирался ей в бедро. На её лбу была болезненного вида шишка; её руки были ободраны и все в грязи; штаны на коленках превратились в тонкие полоски, как будто она пыталась спуститься с крыши на асфальт на четвереньках, и судя по её словам — все так и было. Мне хотелось отвести её в книжный магазин, промыть и перевязать её раны. Но я подавила это сочувствие. Если мы когда-нибудь будем бороться вместе, то я обязана доверять ей. А ведь в битве можно получить очень серьезные травмы.

С дерзкой усмешкой Дани передала мне мою камеру и сказала:

— Разрешите доложить, большая часть работы сделана.

Я подозревала, что она редко когда слышала похвалу. Ровена, кажется, не принадлежала к тому типу людей, которые будут хвалить за успешно проделанную работу, а вот провал точно не спустит с рук. Я также сомневалась, что Дани лелеяли другие ши-видящие. Ее болтовня была защитным барьером и не располагала к дружеским объятиям, а у её сестер по оружию были свои проблемы и заботы. Я пролистала фотографии — семь ничтожных страниц с бесполезной информацией — и сказала ей:

— Отличная работа, Дани!

Она тут же улыбнулась, очень довольная собой, села на свой велосипед и уехала, накачивая свои тощие ноги. Интересно, а она хотя бы иногда использовала свою суперскорость, когда ездила на велосипеде? И как это выглядело? Она пронеслась бы мимо, как зеленая вспышка? Лягушонок Кермит на стероидах. — Позже, Мак, — обернувшись, сказала она. — Я свяжусь с тобой.

На обратном пути в книжный магазин была аптека. Я убрала свои фонарики, так как там было достаточно светло. Остановившись, я увеличила масштаб изображений и попыталась прочитать ту информацию, которую ей удалось достать.

Я прекрасно осознавала, что мне нельзя ходить с опущенной головой. Я даже не осмеливалась во время дождя носить зонтик, так как я могла врезаться в кого-нибудь.

Когда я задела своим плечом человека, который стоял около дорогой машины темного цвета, припаркованной у края дороги, я воскликнула:

— О, мне так жаль! — и продолжила свой путь с правой стороны дороги, мысленно радуясь своей удаче, что это был не эльф, а обычный человек. И тут я поняла, что это был не совсем человек.

Я мгновенно достала из-под жакета свое копье. Проходящие мимо люди еще сильнее углубились в чтение газет или смотрели на свои сотовые телефоны. Они делали вид, что не замечают меня, как будто я наложила на них свои собственные чары, сливаясь с тенью, подобно другим эльфийским существам.

— Сука, — выплюнул Дерек O'Баннион, на его смуглом лице отразилась ненависть. Но его холодный, как у рептилии, пристальный взгляд признал мое оружие, и он не сделал в моем направлении ни шагу.

Как ни странно, это оружие — копье, которое я украла у его брата — Рокки, незадолго до того, как Берронс и я одержали победу над ним и его прихвостнями. Их сожрали тени за книжным магазином. Гроссмейстер воспользовался жаждой мести Дерека и принял его на работу вместо Меллиса. Он научил его есть Невидимых и послал ко мне, чтобы заполучить копье. Я убедила младшего брата O’Банниона, что я убью его, даже если только он не так посмотрит на меня. И я рассказала ему какой ужасной может быть его смерть. Копье могло убить любого эльфа. Когда человек поедал Невидимых, он сам частично становился Эльфом. Когда умирали эльфийские части умирали, они гнили, отравляя остальной организм человека, медленно убивая его. Когда однажды я съела кусочек Невидимого, то я боялась своего копья. Я видела, что стало с Меллисом. Он практически распадался. Половина его рта сгнила, некоторые части его рук, ног, и живота были разлагающимся тушеным мясом, а его гениталии… тьфу. Это была очень ужасная смерть.

O’Баннион рывком открыл дверь машины, что-то сказал водителю и снова захлопнул её. Двенадцати цилиндровый V-образный двигатель размеренно заурчал, работая вхолостую.

Я улыбалась ему. Я люблю свое копье. Я понимаю, почему мальчики в состоянии войны, всегда дают имя своему оружию. Он боится его. Королевские Охотники боятся его. Оно могло убить любого эльфа, возможно даже короля с королевой, за исключением Теней. Им невозможно нанести рану копьем, так как у них нет тела.

Кто-то внутри автомобиля открыл дверь. О’Баннион положил на неё руку. В нем было еще больше плоти Невидимых, чем полторы недели назад. Я почувствовала это.

— Немного захватывающе, правда? — сладким голосом проговорила я. Чтобы никто из этих назойливых потенциальных доносчиков не позвонил в Гарду, я опустила свое копье, но не убрала его. Я знала насколько он может быть быстрым и сильным. Я сама когда-то была под действием плоти Невидимых, и это было невероятно.

— Ты должна знать.

— Я только однажды съела это. — Вероятно, с моей стороны это было не очень мудро рассказать об этом именно сейчас, но я так гордилась, что эту битву я выиграла.

— Врешь! Никто из тех, кто обладал этой силой, не откажется от нее.

— Мы слишком разные. Ты и я. — Он хотел этой темной силы. Я нет. Если разобраться, то я всего лишь хотела снова быть той девушкой, которой я была раньше. И только если моя жизнь будет зависеть от этого, то я перейду эту темную границу. Для О’Банниона эта темная граница была продвижением вперед.

Я сделала обманное движение копьем в его сторону. Он вздрогнул, и его рот сжался в тонкую белую линию.

Меня интересовал вопрос: а что будет, если он сейчас прекратит поедать Невидимых? Он снова станет человеком или есть какой-то пункт, после которого это преобразование необратимо?

Как я сожалела, что в тот день остановила его и не позволила войти в Темную Зону! Я не могла бороться с ним здесь и сейчас, в час пик.

— Пошел вон, — сказала я, сотрясая воздух, — и если ты увидишь меня на улице, то убегай без оглядки подальше от меня.

— Ты тупая маленькая дрянь. Ты даже понятия не имеешь, что назревает. Погоди, скоро ты увидишь, что Гроссмейстер готовит вам. Он сел в свою машину и посмотрел на меня с недоброй улыбкой и… болезненным ожиданием этого момента. — Шутка или угощенье, сука, — сказал он, затем рассмеялся снова. Я слышала его смех, даже после того, как он закрыл дверь.

Я убрала свое копье. В изумлении я стояла на тротуаре и смотрела, как он уезжает.

Не из-за его слов, а из-за того, что мне удалось увидеть, когда он откинулся на свое кожаное сиденье цвета верблюжьей шерсти.

Или, если быть точной, кого я увидела.

Женщина, такая красивая и чувственная, что походила на стареющую кинозвезду тех времен, когда они были похожи на Примадонн.

На моем ши-сенсоре были очень высокие показатели. Она тоже ела Эльфов.

Отлично, теперь мне стало ясно: Может быть Берронс и убил ту женщину, которую вынес из Зеркала, но он сохранил Фионе жизнь.

Ровно в одиннадцать утра я открыла «Книги и сувениры Берронса». У меня был новый цвет волос — на два оттенка светлее чем «Аравийские Ночи» и я снова выглядела на свой возраст (темные волосы визуально делают меня старше, особенно в сочетании с красной помадой), затем быстро сбегала в парикмахерскую, чтобы подстричься и теперь несколько длинных прядей обрамляли мое лицо. Я выглядела очень мягкой и женственной, хотя чувствовала себя совсем наоборот. Большую часть волос я собрала сзади, выпустив только несколько локонов. В итоге получился образ кокетливой, немного небрежной элегантности.

Мои ногти были сломаны до основания, но я быстро привела их в порядок и накрасила лаком «Розовое Совершенство», блеск для губ я подобрала в тон к лаку для ногтей. Несмотря на эту небольшую уступку моей страсти к моде, я чувствовала себя серой в своей стандартной форме: джинсах, ботинках, черной футболке под легким пиджаком, с копьем запазухой и с фонариками. Я старалась не выделяться из толпы.

Я бездельничала, сидя за прилавком кассира на своем стуле и следила за маленькими баночками с плотью Невидимого, составленных в ряд.

Мне удалось многое сделать в это утро. После аптеки я зашла в магазин на углу, купила баночки с детским питанием, покрасила волосы, постриглась, выкинула содержимое из банок и вымыла их. Потом я опять вышла, напала на Мальчика-Носорога, отрезала часть его руки и нанесла ему смертельный удар, тем самым обезопасив себя от того, что он мог рассказать о девушке, крадущей эльфийское могущество. Убедившись в том, что он мертв, я порезала его руку на крохотные кусочки и разложила по баночкам.

Я давно это хотела сделать, еще после того, как накормила ими Джейни. Если бы я это сделала, то Мойра могла бы выжить тогда. Если еще что-то случиться неожиданное и ужасное в то время, когда я буду в книжном магазине, то на сей раз я буду подготовлена. Я хочу, чтобы доза суперсилы всегда была у меня под рукой. Плоть Невидимых может храниться вечность и не потерять своих свойств.

Моя охота и предварительная экипировка не имели никакого отношения к Дереку O'Банниону или Фионе, или к тому, что я ощущала себя намного слабее, чем они. Это было практично. Это был умный шаг. Так бы поступил любой здравомыслящий человек. Несколько маленьких баночек я спрятала за холодильником под прилавком, другие я спрячу чуть попозже наверху.

Несколько минут я пристально смотрела на свой улов, а затем я убрала их в свою сумочку. С глаз долой — из сердца вон.

Я открыла свой ноутбук, подсоединила фотоаппарат, и начала загружать страницы. Пока они загружались, я снова набрала номер Кафедры Древних Языков, чтобы убедиться, что мальчик с мечтающим взглядом понял всю важность и безотлагательность моего сообщения. Я спросила его, помнит ли он о моем сообщении, и он убедил меня, что он все запомнил.

У меня было очень много покупателей в течение следующих нескольких часов. Этим утром я была очень занята, так как продажи шли очень активно. Только днем мне удалось сесть за компьютер и внимательно ознакомиться с теми страницами, которые сфотографировала для меня Дани.

Я была разочарована их размерами. Страницы были очень маленькими, не больше визитки. Текст был написан очень сжато, и когда мне удалось наконец-то разобрать этот маленький наклонный подчерк, я поняла, что у меня оказался миниатюрный карманный дневник, в котором содержались мысли и наблюдения, написанные на ужасном ломанном английском. Обилие ошибок натолкнуло меня на мысль, что автор мало образован и жил много столетий назад. очень убористым, и когда я, наконец, начала разбираться в мелкой и корявой писанине, поняла, что у меня в руках находится миниатюрный дневник, в котором отображены мысли и наблюдения, написанные на ужасно исковерканном английском. Наличие ошибок в правописании заставило меня предположить, что автор получил поверхностное образование, и жил много столетий назад.

Потратив на изучение этого дневника какое-то время, я открыла свой собственный дневник, и начала записывать туда, как я думала, правильный перевод.

Первая страница почти вся была заполнена длинной, довольно резкой критикой «Светлых» и «Темных». Я тут же поняла, что речь шла о Видимых и Невидимых. Там говорилось о том, какими трусливыми и изворотливыми они были. Но это я и так знала.

Однако, в середине станицы я нашла вот это:

«Иже узналъ, ожъ Свiтлые недо трогiватъ то Темнiе и Темнiе недо трогiватъ иже Свiетлые. Такатъ Темнiе недо могти вытерпливатъ ихiй прикоснутiе, иже могти ихъ убитi мечемъ. Свiтлые жде нетерпенье тьмовiй, анъ подчинитъ ихъ Звiръ».

Хорошо. Кажется, Видимые ненавидят Невидимых и наоборот. Но здесь идет речь не только об этом. Смысл намного глубже. Я несколько минут ломала над этим голову. Здесь было написано, что Видимый не мог прикоснуться к Невидимому и наоборот? Я продолжила чтение.

"Мечъ убитiе всiхъ, ижна Короля и Королевеву! Иже оймоватъ мечемъ, тогды закончанье мученье."

Меч может убить как Невидимых так и Видимых, даже самых высокопоставленных королевских особ. Это я тоже знала. Копье тоже смертельно для них.

"Ихъ мога различенье! Свiтлые недо трогiватъ Звiря и Амулета, анъ Темнiе недо трогiватъ меча и пика…"

"Так попробовать идентифицировать их", — набросала я свой перевод. "Светлые (Видимые), не могут дотронуться до Зверя (Книги?) и Темные (Невидимые), не могут дотронуться до меча".

— Эврика! — воскликнула я. Эта информация была для меня очень важна! "Видимые не могут дотронутся до амулета", — написала я, — “а Невидимые не могут дотронутся до копья”.

Там говорилось, что Видимые не могут дотронуться до реликвий Невидимых и наоборот. И именно так можно идентифицировать их!

Я только что нашла способ положить конец всем моим сомнениям и выяснить — является ли Берронс Невидимым! И если моя догадка подтвердиться, то он не сможет прикоснуться к копью.

Я отложила свою ручку в сторону, и попыталась вспомнить видела ли я когда-нибудь как он прикасается к копью? Да! Той ночью, когда серый человек подвесил меня за волосы, Берронс копьем нанес ему смертельный удар.

Я прищурилась. В действительности я не видела как он дотрагивается до копья. Когда он вернул мне его, то рукоятка все еще находилась в моей сумочке Острие же, проткнув её, торчало снаружи. Получается, что Берронс держал его через ткань. И хотя он говорил, что собирается пронести его на аукцион, привязав к ноге, но ведь я не приподнимала его брюки, чтобы удостовериться, что оно действительно там. Ведь он мог оставить его лежать на столе, куда я положила его, согласно нашей договоренности, а позднее забрала.

Хорошо, но той ночью, когда мы украли копье, он ведь прикоснулся к нему, не так ли? Я закрыла глаза, пытаясь по память в точности воспроизвести тот вечер. Мы спустились в канализацию и проникли в сокровищницу ирландского мафиози Рокки O'Банниона. Берронс заставил меня снять его со стены, и перенести в машину. Он порекомендовал мне сломать и выбросить древко, оставив только наконечник. И с тех пор оно со мной.

Я открыла глаза. Ну ты и умник.

Я должна была создать такую ситуацию, где он просто обязан будет взять копье, так как других вариантов у него не будет. Дотронуться до него. И на меньшее, чем прикосновение его кожи к стали копья, я не согласна. И если он окажется Захватчиком или Невидимым, причем не важно, какого вида, то он не сможет этого сделать. Это так просто.

Так как же мне это сделать?

Даже один этот лакомый кусочек стоил всех усилий Дани. Я была рада, что на месте книги о В’лейне оказался этот дневник.

Я продолжила чтение. Я была поглощена этим медленным процессом.

Автор этой карманной книжки не был ши-видящим. Он был мужчиной, или скорее всего мальчиком, который был настолько красив, что воины его времени дразнили его, хотя он был не обделен женским вниманием. Девушки часто обучали его письму.

В тринадцать лет ему очень сильно не повезло. Он решил срезать путь и пошел через темный густой лес, где и попался на глаза Эльфийской принцессе.

Она очаровала и увела его в Эльфийскую страну, где она моментально преобразилась и стала холодной и пугающей. Она заперла его в золотой клетке при Дворе. Он был вынужден наблюдать как Эльфы играли с их «домашними питомцами» — людьми. Больше всего они обожали превращать людей в При-йа — существ, которые умоляли эльфов о сексе. Фактически любой эльф мог сотворить с ними что угодно, даже заставить их делать с друг другом мерзкие, грязные вещи. Если верить молодому писцу, то у них отсутствовал разум, они ничего не понимали, они жаждали только одного — секса. Они не знали ни этики, ни милосердия и нападали друг на друга как бешенные животные. Мальчик счел их ужасающими и боялся, что однажды и его превратят в такого де монстра, как и других его смертных собратьев. Неизвестно сколько прошло времени, он наблюдал, как сотни людей прибывали и уходили, но у него начали расти мужские волосы. Именно тогда принцесса вновь обратила на него свой взор.

Когда Эльфам их домашние животные были больше не нужны — они выкидывали их из Эльфийской страны, обрекая на смерть. Таким образом, формально они не нарушали Договор. Физически они не убивали людей, которых когда-то захватили. Они просто покидали их. Меня интересовал вопрос: сколько таких людей погибало в сумасшедших домах, или сколько из них использовали согласно их желаниям, а сколько убили сами люди?

Мальчик улавливал каждое произнесенное слово и конспектировал это. Когда смертные эльфам были больше не нужны, они выкидывали их в наш мир вместе со всеми их вещами. Мальчик не надеялся когда-нибудь обрести свободу, но он хотел предупредить оставшихся людей (Ребенок не знал, что через сотни лет он сможет вырваться из Эльфийской Страны). Он надеялся, что его конспекты попадут в наш мир и помогут спасти хоть одного представителя нашей расы. И может быть однажды помогут уничтожить этих ужасных, беспощадных похитителей.

Холодок пробежал по моему затылку. То, что его план сработал, означало, что мальчик уже давно умер. Его надежды оправдались. Его дневник вернулся в наш мир, и в итоге попал в руки к ши-видящим. Они поколениями передавали его друг другу и, наконец, он оказался в столе у Ровены. Почему он находился в её столе? Она что-то искала в нем или просто взяла как легкое чтиво на время обеда?

Я посмотрела на часы. Они показывали два тридцать. День был в самом разгаре. Я взяла свой сотовый телефон и снова набрала Кафедру Древних Языков в Тринити. Никто не ответил. И где носит того мальчика с мечтательным взглядом? Где носит Кристиана? Я выключила ноутбук, задумалась, как вдруг зазвонил мой мобильный. Это была Дани. Она с девушками уже ждала меня в пабе, так что мне нужно было поспешить к ним.

Я спустилась в паб, который находился в подвале. Там был приглушен свет. Я сразу нашла Дани и еще семь девушек в возрасте до тридцати лет, которые ждали меня. Две из них присутствовали в тот день, когда умерла Мойра. Первая была высокой сероглазой брюнеткой. Она внимательно осматривала паб и ничто не ускользало от её внимания. Второй была тощая темноглазая девушка с платиновыми волосами. Она очень сильно подвела свои глаза, подобрала лак в тон. Она ритмично раскачивалась на стуле, хотя её i-pod гарнитура к нему лежали рядом с ней на столе. Здесь был единственный выход. Войти в этот паб можно было тоже только через него. Что я и сделала. Здесь напрочь отсутствовали окна. Из-за этого у меня возникло чувство клаустрофобии и угрюмости. Я подсела к ним и ощутила, что им было также некомфортно как и мне в этой неуютной слабоосвещенной среде. На столе лежали пять сотовых телефонов, излучая слабый свет. Еще работали два ноутбука на аккумуляторах. Их экраны были белыми и ярко светили. У меня было сильное желание достать все свои фонарики, включить их и бросить на стол, вкладывая и свою частичку в эту иллюминацию.

Мы натянуто кивнули друг другу. Я сразу перешла к делу.

— У вас есть полный доступ к библиотеке, о которой Ровена рассказывала мне? — Спросила я группу женщин. Я просто хотела узнать, насколько выгодным для меня может быть этот союз.

Брюнетка ответила:

— Это зависит от того, какое положение вы занимаете в организации. Существует всего семь рангов. Мы находимся на третьем, так что у нас есть доступ в четыре из двадцати одной библиотеки.

Двадцать одна?

— И кому нужно так много книг? — раздраженно сказала я. Держу пари, что удобного каталога этих книг у них нет.

Она пожала плечами.

— Мы собирали их на протяжении тысячелетий.

— И кто находиться на седьмом ранге? Ровена?

— Седьмой — это непосредственно Убежище, Высший Совет… ну, ты знаешь… — её серые глаза тревожно осмотрели паб.

Я тоже осмотрелась вокруг. В пабе было пять посетителей. Двое играли в Дартс, остальные три пили пиво в глубокой задумчивости. Ни один из них не обращал на нас никакого внимания, а Эльфов здесь не было.

— Если вы не можете спокойно общаться здесь, то зачем тогда вы попросили меня выбрать именно общественное место?

— Мы не думали, что после всего случившегося ты захочешь встретиться с нами в уединенном месте. Кстати, меня зовут Кэт — сказала брюнетка — это Саша, Клер, Мари и Мо. — она последовательно указала на них Тощей девчонкой оказалась Жози. Миниатюрную брюнетку звали Шейна.

— Это вся наша группа, — сказал Кэт, — хотя, если этот союз окажется полезным, и ты докажешь свою привязанность и верность нам, то нас станет намного больше.

— О, я могу быть полезной, — прохладно сказала я. — Вот в чем вопрос — сможете ли вы быть полезными для меня? А что насчет преданности, то если вы заодно со старухой, то подумайте хорошенько еще раз.

Ее пристальный взгляд был столь же холодным, как и мой.

— Мойра была моей подругой. Но я была свидетельницей того происшествия. Я знаю, что ты не хотела убивать ее. Но это вовсе не означает, что мне нравиться сегодняшняя встреча, и ты в частности. В действительности это означает, что я приложу все свои силы, чтобы стены не рухнули. И если это означает, что я должна объединить свои силы с единственным человеком, который может почувствовать Синса… Книгу, то я сделаю это. Но вернемся к нашей теме: кому предана ты?

Тому же, кому должна быть предана любая ши-видящая. Человечеству. Тем, кого мы защищаем. — Я не произнесла этого вслух, но мои привязанности располались примерно в таком порядке: моя семья, моя месть и весь остальной мир.

Она кивнула.

— Очень хорошо. Лидер, озвучивая причины, никогда расскажет о своих истинных мотивах. Но даже не надейся и не обманывай себя, мы послушны Ровене. Большинство из нас она обучала с рождения. И она годами собирала и обучала даже тех из нас, кто не был с ней с самого рождения.

— Тогда, почему вы за ее спиной назначаете со мной встречу?

Все восемь, включая Дани, неловко переминались, отвели взгляд или же что-то теребили: салфетку, кофейную кружку, сотовый телефон.

Именно Дани нарушила это молчание.

— Именно мы охраняли книгу, Мак. Это было нашей обязанностью охранять её, но мы несправились с ней. Мы её потеряли.

— Что? — Воскликнула я. — Вы потеряли её?

Я обвиняла в творившемся вокруг беспорядке Эльфов, так как они превратили Деррока в человека, но, как оказалось, и ши-видящие тоже были причастны к этому хаосу?

— Как вы смогли её потерять? — С другой стороны я хотела узнать, так как имела представление об этой Книге, как они хранили её? Как ши-видящие могли находиться рядом с ней? Разве они не испытывали тех же ощущений рядом с ней, что и я?

— Мы не знаем, — сказала Кэт. — Это произошло более двадцати лет назад еще до того, как кто-либо из нас появился в Аббатстве. Те, кто пережил эти мрачные дни, не слишком то делятся подробностями. Однажды она была там, спрятанная под Аббатством, а потом исчезла.

Так вот в чем причина постоянных реконструкций и постройки защитных укреплений в Арлингтонском Аббатстве. Потому что под ним они хранили самую большую угрозу для всего Человечества! И на протяжении какого времени она была скрыта там, охраняемая и передаваемая из поколения в поколение словно бесценная реликвия? Еще с тех пор, как это место называли шиан? Или еще раньше?

— И вот что нам удалось узнать, — продолжала она. — Сначала только те, кто входил в Убежище знали о том, что Книга храниться там. В ночь её исчезновения, судя по их словам, произошли ужасные вещи. Некоторые ши-видящие погибли, некоторые пропали без вести. Слухи стали разноситься по всему Аббатству до тех пор, пока все не узнали, что когда-то было спрятано под ним. Именно тогда Ровена создала компанию «Быстрая почта» и открыла филиалы по всему миру, чтобы курьеры вслушивались на улицах города даже в самые незначительные слухи о Книге. С тех пор она пыталась найти её. Многие годы о книге никто ничего не слышал, но вдруг она объявилась прямо здесь, в Дублине. Мы опасаемся, что причиной послужил отказ наших предшественниц охранять эту Книгу, что и вызвало те проблемы, которые мы имеем сейчас. И только вернув её на место, мы сможем как-то загладить их вину. Если ты действительно можешь чувствовать её, то на самом деле наша лучшая надежда, как… — она затихла, как будто не хотела произносить это вслух. Она смотрела на свой кофе, но я видела, что она пыталась скрыть: чистое, неприкрытое очарование. Как и Дани, она была чем-то очарована. Она откашлялась

— как и сказал тот Эльф, с которым ты пришла той ночью. — Она облизала губы. — В'лейн.

— Ровена говорит, что ты опасна, — пламенно сказала Джози, растрепав свою короткую челку рукой с черными ногтями. — Мы говорили ей, что ты можешь чувствовать Книгу, но она не хочет, чтобы ты выследила её. Она говорит, что даже если ты её найдешь, то, ослепленная жаждой мести, ты не сможешь правильно распорядиться Книгой. Она говорит, что ты рассказала ей о том, что твоя сестра была убита в Дублине. Она проверила эту информацию и выяснила, что твоя сестра была предательницей. Она работала с ним, с тем, кто помог всем Невидимым проникнуть в наш мир.

— Алина не была предательницей! — закричала я. Все посетители обратили на меня свой взор. Даже бармен обратил на меня внимание, оторвав свой взгляд от маленького телевизора за баром. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Алина не знала его истиной сущности, — сказала я, тщательно контролируя интонации своего голоса. — Он ввел её в заблуждение. Он очень силен. — Как Ровена узнала о связи Алины С Гроссмейстером?

— Это ты так утверждаешь, — мягко возразила Кэт.

Это было оскорблением. Я резко встала со своего места, мои руки были на столе.

Она тоже поднялась.

— Полегче, Мак. Выслушай меня. Я не обвиняю тебя, или твою сестру. Если бы я действительности верила в то, что ты можешь предать нас, то меня бы здесь не было. Я не отводила взгляда от твоего лица, когда Мойра… — Она оборвала себя, и я увидел глубокое, невысказанное горе в ее глазах. Они были близки. Однако она была здесь, пытаясь объединиться со мной, так как полагала, что этот союз поможет общему делу. Она продолжила:

— Мы не должны сейчас говорить о мертвых, а строить планы, как выжить. Я знаю, что вещи не всегда являются тем, чем кажутся. Мы учим это с рождения. Но ты можешь увидеть связующие нити. Мы нуждаемся в тебе, но мы не знаем тебя. Ровена против тебя, и несмотря на то, что мы обычно поддерживаем её — попытки вернуть книгу пока терпели крах. Много раз она пыталась сделать это. Нам нужен результат, и время имеет очень большое значение. Ты просила Дани продемонстрировать нашу верность, и она сделала это. Теперь мы просим, чтобы ты доказала свою.

Я воздержалась от инстинктивного отказа.

— Что вы хотите? — Я поклялась никогда не помогать старухе, но ведь они — не Ровена.

Я ужасно хотела, чтобы меня снова пригласили в Аббатство. Они были единственными, которых я когда-либо знала, кто был подобен мне. Мне был закрыт доступ в единственный клуб, в который я когда-либо хотела вступить С именем В’лейна на моем языке, мне не нужно было их милосердие или их изолированная крепость. я не нуждалась в их милостивом отношении в их изолированной крепости. Если вдруг появится какая-то угроза для моей жизни, то он явится, чтобы спасти меня, стоит мне только открыть рот и выпустить его имя.

— Ты можешь почувствовать все эльфийские реликвии?

Я пожала плечами.

— Думаю да.

— Ты слышала о Шаре Д’жай?

Когда я кивнула, она наклонилась вперед и очень быстро проговорила:

— Ты знаешь, где он?

Я пожала плечами. Почти две недели назад я держала его в собственных руках. Но я понятия не имела, где сейчас он мог находиться. Мне было известно лишь то, что Шар был у Берронса.

— Возможно.

— Это очень важно, Мак. Он нужен нам.

— Зачем? Что он из себя представляет?

— Это Артефакт одного из Королевских Домов Видимых, который содержит в себе частичку магии Эльфов. Ровена верит, что сможет использовать его для укрепления стен. Мы должны заполучить его в кратчайшие сроки, до Самайна.

— Савен. Что за савен?

— Если ты сможешь заполучить Шар Д’жай и принести его нам, мы расскажем тебе все, что нам известно, Мак. Даже Ровене придётся тогда поверить в тебя.

 

Глава одиннадцатая

Глубоко задумавшись, я спешила обратно в книжный магазин. Но не с опущенной головой. Сегодня я избежала этой ошибки. Я сдержала себя и не нахмурившись пройти мимо двух Носорогов, которые ремонтировали уличные фонари. Для чего они здесь? Неужели они не должны поддерживать своих темных собратьев, Теней, и ломать уличные фонари вместо того, чтобы укреплять их.

Я не могла поверить, что ши-видящие были хранителями Книги и потеряли ее. Как она могла исчезнуть? Что случилось той ночью двадцать с лишним лет тому назад?

После встречи с ши-видящими я смогла ответить на некоторые свои вопросы. Но у меня появилось еще больше новых.

Что такое Совен? Как здесь замешан Шар Д’жай? Как Берронс достал его? Что он собирается с ним делать? Установит за него высокую цену, и продать кому-нибудь? Получится ли у меня украсть его? Действительно ли я хочу сжечь все мосты между нами? Есть ли вообще какие-то мосты между нами?

Если Шар — это мой входной билет в центр ши-видящих, то я заполучу его любым путем, законным или незаконным. А может, это Ровена приказала им втереться мне в доверие? Может она специально позволила Дани сфотографировать те страницы и отдать мне, имея какой-то умысел?

За то недолгое время, которое я провела в Дублине вокруг меня постоянно плетутся интриги. Мне, несомненно, хотелось бы запереть всех в одну комнату, чтобы Кристиан проверил их своим детектором лжи, а я в это время задавала бы им вопросы.

Что касается шотландца, то я пыталась позвонить ему снова. И снова он не ответил. Бррр. Задаваясь вопросом, что конкретно подразумевается под словом «после обеда» в мире мечтательного мальчика, я пошла в магазин, открыла свой ноутбук и подключилась к Интернету.

Поиск по слову «Совен» ничего не дал. Я перебрала десятки вариантов написания и уже собиралась сдаться, как вдруг результат поиска в Google обратил на себя мое внимание. Это касалось шуток и угощений и напомнило мне о деле О’Банниона, расколовшем мое сознание. Я поискала информацию о Хэллоуине и бинго. Там и упоминается совен. Вот так сюрприз! Почему я не сообразила попробовать написать С-а-м-а-й-н?

Самайн берет свое начало, как и многие другие современные праздники, во времена язычества. Так же как ши-видящие были склонны воздвигать церкви и аббатства на своих священных местах, Ватикан частенько “ христианизировал” древние языческие праздники, следуя известному правилу: если вы не можете побороть их, переименуйте их и сделайте вид как будто они ваши.

Я просматривала информацию о различных названиях, этимологии и картинки фонарей из тыквы и ведьм. Вот, что я узнала:

Самайн — извещает о приходе ноября, в гаэльском языке обозначает начало темной половины гаэльского года, и наоборот Бельтан — обозначает приход светлой половины года.

Превосходно. Значит последние несколько месяцев не были темными?

Формально Самайн относят к 1 ноября, в христианстве этот день известен как День Всех Святых. В действительности Самайн начинается ночью 31 октября — издревне это время для длинных ритуалов и суеверий.

Кельты считали, что Канун Всех Святых, это один из порогов года (в латинском языке означает «ворота»). В этот день духи из другого мира могут попасть в наш, и магия является наиболее действенной.

Кельты верили, что мертвецы и наводящие ужас, бессмертные Ши, живущие под землей, в эту ночь могли подняться и свободно ходить по Земле. Проводились праздники, на которых разжигались огромные костры на площадях, что бы отогнать всех этих злых духов.

Я читала пояснения после статьи, удивляясь тому, сколько стран и культур придерживаются подобных убеждений. Я никогда даже не задумывалась о происхождении Хэллоуина, а просто весело собирала сладости, а в последующие годы зажигала на маскарадных вечеринках или наслаждалась обилию чаевых, если в тот день я была на работе.

Стена между нашим миром и “другим” опасно истончается в последний день октября и наиболее уязвима ровно в полночь, когда один год сменяется другим. Это порог между светом и тьмой, и если кто-то, скажем в прошлом злой Эльф, намеревающийся отомстить, собирался осуществить свои намерения и обрушить стены, то это самое лучшее время для осуществления его планов. Как говорил мне Кристиан:

В определенные ночи в году мои дяди выполняют ритуалы, чтобы усилить мощь заклятия и укрепить стены между мирами. Несколько последних ритуалов вмешивалась другая, темная, более сильная магия, которая не давала провести обряд должным образом. Мои дяди считают, что стены обрушатся, если и следующий ритуал будет незавершен.

В определенные ночи. Обрушится, если и следующий ритуал будет незавершен.

Неужели Самайн и есть та ночь, когда должен совершиться следующий ритуал МакКелтаров? Неужели мы настолько близки к катастрофе — две короткие недели. Действительно ли это подразумевал в своей мерзкой угрозе О’Баннион?

Я еще раз набрала номер Кафедры Древних Языков. Ответа снова не было. Ожидание сводило меня с ума весь день, но сейчас я не просто хотела его предупредить, мне нужно получить ответы. Где он находится?

Я выключила ноутбук, закрыла магазин и направилась в Тринити.

К моему удивлению, я задремала, подпирая стены, около закрытых офисов Департамента. Думаю, это произошло потому, что я снова почувствовала себя той Мак, первой версии, увидела себя в ярко освещенной прихожей, в кампусе университета, в окружении счастливых звуков молодости, и ничто не предвещало такой развязки в реальном мире.

Я очнулась оттого, что кто-то дотронулся до моего лица, и ши-видящяя внутри меня пришла в ярость.

Следующее, что я помню — Кристиан лежит на полу, подо мной, а мое копье приставлено к его горлу. Мои мышцы напряжены. Я была готова к борьбе, в крови бушевал адреналин. Я проснулась в тот момент, когда он коснулся меня. Мой разум был ясным и четким.

Я сделала глубокий вздох и приказала себе расслабиться.

Кристиан отодвинул копье от своей шеи.

— Полегче Мак. Я просто хотел тебя разбудить. Ты такая милая и очаровательная, когда спишь.

Его улыбка быстро исчезла.

— Я больше не буду этого делать.

Мы неуклюже разошлись. Как я уже говорила раньше, Кристиан — человек, в этом невозможно ошибиться. Я долго сомневалась в нем, так же как недавно сомневалась в Берронсе. Либо мое копье не испугало его, либо ему удалось…так, будем выше этого.

Что касается моего оружия, то он с восхищением долго и пристально рассматривал него. Копье излучало мягкое свечение.

— Это Копье Судьбы, не так ли?

Он выглядел испуганным.

Я убрала его назад за пояс и ничего не ответила.

— Почему ты не сказала, что оно есть у тебя, Мак? Мы предлагали хорошую цену за него. Мы считали, что он существует только на черном рынке. Сейчас он нужен нам больше, чем когда-либо. Это одно из двух существующих оружий, способных убить …

— Я знаю. Эльфа. Поэтому оно у меня. Я не сказала тебе, потому что оно моё, и я не собираюсь его отдавать.

— Я и не прошу тебя. Я ничего не смогу с ним сделать. Я не могу их видеть.

— Правильно, поэтому в твоих руках оно бесполезно.

— Немного раздражена, не так ли?

Я покраснела. Да я была раздражена.

— Кое-кто пытался украсть его недавно, это привело к печальным последствиям, — объяснила я.

— Где ты был? Я звонила тебе весь день. И уже начала беспокоиться.

— Самолет задержали, — он открыл замок и распахнул дверь. — Я собирался позвонить, как только доберусь до места. Моих дядей осенила идея. Они хотят, чтобы я поговорил с тобой. Думаю, что это ужасная мысль, но они настаивают.

— Самайн — это ночь, когда они собираются завершить ритуал, так? — сказала я. — И если они не проведут его правильно, то стена между нашими мирами падет и для всех нас наступит ад кромешный, — я поежилась от этой мысли. Я говорила таким таинственным голосом, что это звучало как предзнаменование: Стена между нашими мирами падет и для всех нас наступит ад кромешный.

Кристиан закрыл дверь за мной.

— Умная девушка. Как ты поняла это? — он жестом указал на стул напротив него, но я была так взвинчена, что я отклонила его предложение. Вместо этого я металась как тигр в клетке.

— Ши-видящие упоминали о Самайне. Они хотят… — я внезапно остановилась и посмотрела на него, как бы ища в его пристальном взгляде … я не знаю … может быть огромное, написанное большими буквами сообщение «ТЫ МОЖЕШЬ ВЕРИТЬ МНЕ, Я НЕ ЗЛО». Я выдохнула. Иногда ты просто должна поверить. — Они хотят с помощью Шара Д’жай попытаться усилить стену. Как думаешь, сработает?

Он потер свой подбородок, издавая скрипучий звук. Видно, что он не брился несколько дней, и тень бороды выгодно подчеркивала его привлекательность.

— Я не знаю. Возможно. Я слышал об этом, но я не знаю, как это сделать. Кто эти ши-видящие? Ты сама что-нибудь выяснила?

— Ты шутишь?

Он знал так много о Берронсе и о Книге, что я предположила, что он знает также о Ровене или даже о В’лейне.

Он покачал головой.

— Ты сказал, что ты следовал за Алиной. Видел ли ты других женщин, которые смотрят на пустое место?

— У меня была причина следить за твоей сестрой. У нее была копия страницы Синсар Даб. А следить за другими у меня причин не было.

— У меня сложилось такое впечатление, что твои дяди все знают.

Кристиан улыбнулся.

— Это польстит им. Они тоже высокого мнения о себе. Но очень долгое время мы думали, что все ши-видящие мертвы. Несколько дней назад я понял, что мы ошибались. Скольких ты видела?

— Нескольких, — ответила я. Ему не обязательно знать. Плохо уже то, что Берронс и В’лейн знают об Аббатстве.

— Это ложь, но пусть будет так. Ты можешь не говорить мне сколько их. Просто скажи, достаточно ли их, чтобы вступить в борьбу, если они понадобятся?

Я не старалась приукрашать действительность.

— Только не с двумя оружиям. Так что за ужасная идея у твоих дядей?

— Совсем недавно у них была стычка с Берронсом, и с тех пор, эта мысль не дает им покоя. Но теперь они решили действовать. Дядя Сиан говорит, что силу ничем не заменишь, и мы должны сделать все, чтобы заполучить как можно больше силы в свои руки.

Я прищурилась.

— Что за стычка? Где?

— В замке в Уэльсе полтора месяца назад. Они гонялись за одной и той же реликвией, но не было случая, чтобы они пытались ограбить одно и то же место в одну и ту же ночь.

— Это были твои дяди? Эти воры, которые тоже пришли за амулетом в ночь, когда Меллис забрал его? И когда В’лейн схватил меня, чтобы перенести на побережье в Эльфийскую страну!

— Ты знаешь, где амулет? Кто такой Меллис? И они не воры. Некоторые вещи вообще не должны были попасть в наш мир.

— Меллис мертв и это уже не важно. Амулет у Гроссмейстера.

— Кто такой Гроссмейстер?

Я удивилась. Что он вообще знал? Хоть что-то полезное?

— Он один из тех, кто провел невидимых сквозь стену, и кто пытается ее обрушить!

Он побледнел.

— Так это он использует магию против нас?

— А ты догадливый! — ответила я.

— Не издевайся, девушка — прорычал он

— Как ты можешь знать так много вещей, но не знать самого важного? Ты один из тех, кто должен предотвратить падение стен!

— Правильно, стены, — он сказал. И мы делаем это. Все, что в наших силах. Жертвуя своей кровью. Невозможно делать большего, чем делаем мы, девушка, если ты, конечно, не хочешь, чтобы мы вернулись к древним традициям и пожертвовали одним из нас. Я вернулся домой, чтобы подумать над этой идеей, но пришел к неутешительному итогу — это не сработает. Что на счет ши-видящих? Они не задумываются о том, чтобы тоже что-нибудь предпринять?

Он бросил мне назад мое же обвинение.

— Задумываются. На самом деле предпринимают. Они должны были защищать книгу.

Отделив себя от них, я мысленно оправдала себя.

Он открыл свой рот, затем закрыл и взорвался

— Вы — те, кто изначально хранил Синсар Даб? Мы знали, что кто-то охраняет ее, но не знали кто именно. Ради Христа, девушка, что вы с ней сделали? Вы потеряли эту кровожадную книгу?”

Я пыталась донести до него, акцентируя внимание на местоимении, я произнесла:

— Они потеряли ее. Я не причастна к этому.

— Ты без сомнения похожа на ши-видящую.

— Не пытайся меня обвинить, Скотти, — бросила я. — Твои дяди должны были держать стену. Ши-видящие должны были охранять Книгу. Эльфы должны были стереть память Гросмейстера, прежде чем выпустили его в наш мир, а Я должна быть дома с моей сестрой, играть в волейбол где-нибудь на пляже. Это не моя вина. Все случившееся не моя вина. Но по идиотским причинам я, кажется, могу повлиять на все это. И я пытаюсь, чтобы вернуть все назад!

Мы мерялись силами, быстро и поверхностно дыша, впиваясь взглядом друг в друга. Два молодых человека, живущих в мире, который расходится по швам, и делающих все возможное, чтобы спасти его. Но они оба быстро осознают насколько неравные у них шансы. Суровое время заставляет говорить суровые слова.

— Так что за ужасная идея? — наконец произнесла я. Превозмогая себя, я пыталась вернуться к прежней теме.

Он выдохнул и медленно заговорил.

— Мои дяди хотят, чтобы Берронс помог им удержать стену во время Самайна. Они говорят, что он обучался у Друидов, и не боится темной стороны.

Я рассмеялась. Несомненно, он не боялся темной стороны. Иногда я была полностью уверена, что он сам является этой темной стороной.

— Ты прав, это ужасная идея. Он не только знает, что вы, парни, шпионили за ним, он — воплощение корысти. Он не даст даже крысиную петунию, если только это не принесет ему выгоды. Какая ему разница, даже если стена разрушится? Его все боятся. Ему нечего терять.

— Что ты сказала?

— Это неважно. Ему все равно.

— Ты сказала, он знает, что мы шпионили за ним? Но откуда?

Я дала себе мысленный шлепок по лбу. Я абсолютно забыла главную причину своего прихода сюда.

Я поспешно изложила ему, как Берронс использовал Глас, чтобы допросить меня о моих занятиях за последнее время, и визит к Кристиану тоже входит в их число. Я сказала ему, что не могла найти его весь день, чтобы предупредить, а когда наступило четыре часа, я пришла, что бы дождаться его. Когда я закончила, Кристиан осторожно меня рассматривал.

— Ты позволила ему делать это с тобой? Вот так пошла у него на поводу? Заставил отвечать на вопросы? — тигрово-золотыми глазами он осмотрел меня сверху до низу, красивое лицо ожесточилось. — Я считал, что ты принадлежишь … к другому типу девушек.

— Я не такая! — или, по крайней мере, была не такой, как только приехала в Дублин. Я не знала наверняка, к какому типу девушек принадлежу сейчас. Но мне был ненавистен его взгляд: отчужденность, осуждение, разочарование.

— Он никогда не делал этого раньше. У нас сложный … союз, — добавила я.

— Я бы не назвал это союзом, скорее тирания.

Я ни с кем не собиралась обсуждать сложности сосуществования с Берронсом, особенно житейские или касающиеся моих уроков.

— Он учит меня противостоять Гласу.

— Думаю, ты не очень справляешься. Глас — это навык, на обучение которому может уйти целая жизнь.

— Послушай, вы все равно собирались поговорить с ним. Я сожалею, О’кей?

Он смерил меня взглядом.

— В таком случае загладь свою вину. Поговори с ним об этом. Скажи ему, что мы хотим.

— Не думаю, что вы можете ему доверять.

— Я тоже, так думаю. Я говорил об этом своим дядям. Они отвергают мои доводы. Проблема в том, что мы не уверены, что сможем удержать стену даже с помощью Берронса, — он сделал паузу, потом добавил мрачным голосом. — Но мы также знаем, что не сможем это сделать без него. — Он открыл записную книжку, вырвал лист бумаги, написал что-то и протянул мне. — Здесь ты можешь найти меня.

— Куда ты собираешься?

— Ты думаешь, Берронс не придет после меня? Я удивлен, что он не пришел до сих пор. Мои дяди сказали мне, что если он когда-нибудь узнает обо мне, то следует убраться, побыстрее. Кроме того, я говорил тебе, что вернулся только ради этого разговора. Я могу понадобиться дома. Он направился к двери, открыл ее, затем остановился и посмотрел на меня, золотые глаза были обеспокоены. — Ты спишь с ним, Мак?

Я изумленно посмотрела на него.

— С Берронсом?

Он кивнул.

— Нет!

Кристиан вздохнул и сложил руки на груди.

— Что? — я огрызнулась. — Я никогда не спала с Берронсом. Небольшой тест для твоего детектора лжи. И с какой стати тебя это вообще волнует?

— Мои дяди хотят точно знать, где ты находишься, Мак. Женщина, которая занимается сексом с человеком, по меньшей мере, источник информации. В худшем случае — изменник. Вот почему меня это волнует.

Я подумала об Алине, и хотела запротестовать, что это не правда. Но кого она предала ради своего любовника, веря, что они с ним на одной стороне?

— У меня никогда не было секса с Берронсом, — еще раз сказала я. — Удовлетворен?

Он посмотрел так, как тигр смотрит на свою жертву.

— Ответь еще на один вопрос и я успокоюсь. Ты хочешь переспать с Берронсом?

Я жестко посмотрела на него и вылетела из комнаты. Это был настолько глупый вопрос, что я отказывалась отвечать на него.

Когда я была на полпути в холл Департамента, я вспомнила кое-что:

На протяжении многих лет папа давал мне очень много мудрых советов. Многие из них я не поняла и просто сложила на дальнюю полку памяти, потому что Джек Лейн не тратит слов попусту. В один прекрасный день я поняла, что некоторые из них очень верны: Ты не можешь изменить неприятную реальность, если не признаешь, Мак. Ты можешь контролировать лишь то, от чего ты не уклоняешься. Правда ранит. Но ложь может убить. Мы снова говорили о моем выпуске. Я говорила, что мне все равно закончу ли я учебу. Это была неправда. Правда в том, что я не считала себя очень умной и я занималась в два раза усерднее, чем кто-либо другой, чтобы закончить с хорошим результатом. Так я училась в старших классах, претворяясь, что меня это не заботит.

Я медленно развернулась.

Кристиан, сложив руки, стоял в дверном проеме. Он выглядел молодым и горячим, что любая девушка бы захотела его. Он выгнул темную бровь. Какой великолепный парень. Он был тем парнем, о сексе с которым я должна была бы думать.

— Нет, — сказала я четко, — я не хочу секса с Иерихоном Берронсом.

— Ложь — сказал Кристиан.

* * *

Я устремилась обратно в магазин. Фонари были включены. Я наблюдала за всеми и за всем. Мой мозг был настолько забит мыслями, что я не могла рассортировать их. Я шла и наблюдала, надеясь, что моя интуиция сама сложит все кусочки картины воедино, и оповестит меня, когда будет готов план действий.

Я проходила мимо паба «Оленья голова», когда произошло два события: первое, меня обдало черным льдом Охотника; и второе, инспектор Джейни резко, аж заскрипели шины, остановился около меня на синем Рено, также резко открыл дверь и крикнул «Садись!»

Я осмотрелась. Охотник заколебался, огромные черные крылья превращали в лед ночной воздух. Я почувствовала страх в ши-области. Но я многое повидала и многое изменилось с тех пор, как я последний раз столкнулась с одним из них. И я больше не та Мак, что была раньше. До того, как мой разум успел что-либо сказать мне, я сама послала ему сообщение: Ты попробуешь моего копья, если сделаешь хоть одно движение в мою сторону.

Он засмеялся. Шурша кожей крыльев, полуночные паруса, он поднялся в сумеречное небо и исчез.

Я села в машину.

— Пригнись! — Джейн крикнул мне.

От удивления, метнув брови наверх, я пригнулась.

Он подъехал к ярко освещенной парковке позади церкви — я могла видеть только ее шпиль, потому что сидела в согнутом положении. Джейн втискивал свою машину в ряды остальных, потом выключил фары и двигатель. Не вызывает сомнения, что парковка забита в эту ночь четверга.

— Это какой-то религиозный день?

— Оставайся здесь, — он рявкнул. — Я не хочу, что бы меня видели с тобой.

Я снова спряталась.

Он смотрел прямо перед собой.

— Церкви забиты в течение многих недель. Разгул преступности пугает людей. — Он помолчал немного. — На сколько это опасно? Надо ли увозить семью?

— Я бы увезла, если бы это была моя семья, — сказала я откровенно.

— Куда мне увести их?

Я не знала, что происходило в остальном мире, если учитывать возможности Невидимых, но здесь Синсар Даб, центр зла, которая извлекает из людей их самую темную сущность. И я ответила:

— Как можно дальше от Дублина.

Он продолжал смотреть прямо в темноту пока я не начала нетерпеливо суетиться. У меня появились судороги в ноге. Он хотел чего-то еще. Я попросила, чтобы он поторопился и перешел к этому вопросу до того, как мою ногу сведет.

Наконец, он сказал:

— Той ночью, когда … ты знаешь… я вернулся в участок и увидел людей, с которыми я работаю.

— Ты увидел, что кто-то из Гарды — из Невидимых, — сказала я.

Он кивнул.

— Сейчас я не могу их видеть, но я знаю, кто они. И я пытаюсь убедить себя, что вы мне дали галлюциноген, что это просто обман зрения. — Он потер лицо. — Потом я увидел, какие приходят отчеты и то, что они делают, или, вернее, не делают, для расследования кровавых преступлений, и я…

Когда он замолк, я ждала.

— Я думаю они убили О’Даффи, чтобы заткнуть его, и попытались сделать это так, как будто его убил человек. Убиты еще двое из Гарды. Они начали задавать много вопросов и…

Он снова затих.

Молчание затягивалось. Внезапно он посмотрел прямо на меня. Его лицо было красным, глаза яркими, взгляд твердым.

— Я снова хочу зайти к вам на чай, мисс Лейн.

Я уставилась на него. Это было последнее, что я ожидала услышать. Неужели эта доза вызвала у него привыкание?

— Зачем? — осторожно спросила я. Он жаждал их так же сильно, как и я? Мог ли он ощутить крошечные баночки извивающейся плоти в моей сумочке, которые я все еще не спрятала на верхнем этаже магазина? Я могла. Я чувствовала тягу к темной плоти весь вечер под своей рукой.

— Я поклялся защищать мир в этом городе. И я буду его защищать. Но я не могу этого сделать обычным путем. Ничего не стоит обвести меня вокруг пальца, — горько сказал он. — Ты была права, я не знал, что здесь творится, но теперь я знаю. Я больше не сплю ночами, я все время зол, и я ничего не могу поделать. Это больше, чем просто выполнение служебного долга, это смысл моей жизни. Таким же был и Патти, поэтому он умер. Его смерть должна наводить на какие-нибудь мысли.

— Это затея может стоить вам жизни, — мягко сказала я.

— Я рискну.

Он даже не знает, что мой «чай» даст ему сверхспособности. Он просто хотел иметь возможность увидеть их снова. И едва ли я могу обвинять его. Прежде всего, я сама создала эту проблему, накормив его плотью. Как бы я чувствовала себя, будь я на его месте? Я знаю ответ на это: вначале все отрицала бы, а потом — точно так же. Все-таки Джейни не прячет голову в песок, как я считала раньше.

— Если ты выдашь себя, они убьют тебя, — предупредила я.

— Они могут убить меня и по другой причине, а я даже не увижу, как они приближаются.

— Некоторые из них вселяют ужас, они могут поразить вас настолько, что вы выдадите себя.

Он натянуто улыбнулся.

— Леди вам бы стоило увидеть те преступления, которые мне приходилось видеть.

— Мне нужно подумать стоит ли давать вам плоть.

Поедание плоти Невидимых имеет много последствий. Я не хочу быть ответственной за то, кем может стать этот хороший полицейский.

— Вы открыли мне глаза, мисс Лейн. Вы мне должны. Вы получите еще одно сообщение о преступлении, но больше никакой информации без чая.

Он высадил меня в нескольких кварталах от книжного магазина.

* * *

Когда я вошла в магазин, внутри горело дежурное освещение, означавшее, что магазин «Книги и Сувениры Берронса» закрыт для клиентов. Этого света хватало на чуть большее, чем просто удержать Теней подальше от здания.

Я проследовала к кассе, выбросила фонари и сняла куртку. На ней лежали какие-то бумаги, которых раньше не было. Я быстро перелистала бумаги. Это были квитанции на резервный генератор, современную систему охраны и предложения установки. Счет был астрономическим. Оборудование должно заработать в первую неделю ноября.

Я не услышала его приближения позади себя. Я почувствовала его. Электрический. Дикий. Одной ногой я уже утопала в болоте. И знала, что никогда не выберусь из него. И я хотела секса с ним, кем бы он ни был. Куда я помещу такое в своей голове? Я свернула эту мысль в твердый сверток, положила в коробку с висячим замком и проверила цепи. Мне могло понадобиться еще несколько таких же цепей.

Я обернулась, и между нами состоялся один тех, свойственных только нашим отношениям, бессловесных разговоров.

Я сказала: Хорошее извинение, но этого недостаточно.

Он ответил: Это не извинение. Мне не за что просить у вас прощения.

Наш бессловесный разговор на этом закончился. В них мы становимся хуже. Недоверие затуманило мои глаза, и я не могу видеть то, что скрывается за этой пеленой.

— У вас есть новости для меня сегодня мисс Лейн? — спросил Берронс.

Я опустила руки в карманы.

— Я больше не сталкивалась с Книгой.

— Не было звонков от Джейни?

Я отрицательно покачала головой. Он мог использовать на мне Глас, а я все еще могла сказать нет. Он некорректно задал вопрос. Я получила от этого извращенное удовольствие.

— Никаких контактов с В’лейном?

— Ты решил устроить мне допрос? Почему бы тебе не попытаться оценить мои поступки? — сказала я. — Если бы ты сделал это, я бы могла понять мудрость твоих советов.

— Ад замерз? — сухо спросил он.

— Забавно. Сегодня я не собираюсь задавать тебе вопросы, Берронс. Я собираюсь попросить тебя, чтобы ты сделал три вещи.

В этот момент мне показалось, что у меня в голове зародился какой-то план. Надеюсь, что мои инстинкты подсказывали мне правильно.

В его глазах возрастал интерес к происходящему, как черная раскручивающаяся змея.

— Продолжайте.

Я потянулась за курткой, вынула из-за пояса свое копье и направила в его сторону.

— Вот. Возьми это.

Это был момент истины. Так просто и понятно.

Его темные глаза сузились, змея в них зашевелилась.

— С кем вы разговаривали, мисс Лейн? — сказал он мягко.

— Ни с кем.

— Скажите мне, куда вы клоните, или я не буду участвовать в вашей маленькой игре.

Его тон не предполагал возражений. Я пожала плечами. Нам давно пора выяснить этот вопрос.

— Я слышала, что Невидимые не могут прикасаться к реликвиям Видимых.

— Так, теперь я не ем их, — сказал он мне, напоминая, что я сама прежде упрекнула его. — я — один из них? У вас богатая фантазия, мисс Лейн.

— Просто возьми его, — сказала я раздраженно. Неопределенность убивала меня. Я знаю, что он не притронется. Не сможет притронуться. Берронс — Захватчик. Это было его сутью.

Длинные, сильные, изящные пальцы замкнулись вокруг стали. Он взял копье.

Я была удивлена. Его лицо должно было быть перекошено от боли. Я пристально посмотрела в его лицо.

Он даже не моргнул, ни один его мускул не дрогнул. Ничего. Если уж на то пошло, он выглядел скучающим.

Он вернул его назад.

— Удовлетворены?

Я отказалась взять его. Может, если он продолжит держать его, что-нибудь изменится.

Он ждал.

Я ждала.

В конце концов, я начала чувствовать себя глупо и взяла копье назад. Он засунул руки в карманы и холодно посмотрел на меня. Берронс не был Невидимым. До этого момента я не осознавала, как постоянно подыскивала аргументы против него, что-то ставила ему в вину. Это все объяснило бы: его долголетие, силу, его знания об Эльфах, почему Тени обходят его стороной, почему В’лейн опасался его, почему Гроссмейстер сторонился его — это все имело смысл, если бы Берронс был Невидимым. Но он им не был. Я только что доказала это. И сейчас мне нужно начинать все сначала и снова попытаться вычислить кто он.

— Попытайтесь не выглядеть такой разочарованной. Можно подумать, что вы бы хотели, чтобы я был Невидимым, мисс Лейн. Какая у вас вторая просьба?

Я хотела, что бы он был хоть кем-то. Мне хотелось, чтобы я могла идентифицировать его, отнести к кому-либо, перестать разрываться на две половины, когда одна из них верит, что он ее ангел Мести, а другая, что он дьявол воплоти.

Я не могла жить так, не зная кому верить. Слегка неуравновешенно я выдавила:

— Мне нужен Шар Д’жай.

— Зачем?

— Что бы я могла отдать ее другим ши-видящим.

— Вы доверяете им?

— В этом — да, — уточнила я. — Я верю, что они могут использовать его во благо.

— Я отношусь с презрением к таким фразам, мисс Лейн. Самые зверские поступки совершены под прикрытием, что это благо. Что может быть большим благом, чем один из видов тирании? Веками оно меняло свое обличие, утоляя голод действующего правителя к политическому или духовного влиянию.

У него своя точка зрения на этот счет. Но в данном случае, большим благом для меня является целый мир такой, каким я его знаю, и мне хотелось видеть его таким же и дальше. Я разъяснила:

— Они думают, что могут использовать его для укрепления стены в Хэллоуин.

— Очень хорошо. Я принесу его завтра вечером.

Я чуть не упала.

— В самом деле?

За сегодняшний вечер он преподнес мне два сюрприза: не был Невидимым и он только что согласился отдать бесценную реликвию, ничего не попросив взамен. Почему он стал таким милым? Или он просит прощения за прошлую ночь?

— Что за третья просьба, мисс Лейн?

Эту просьбу, похоже, будет немного сложнее выполнить.

— Что ты знаешь о стене между мирами?

— Знаю, что сейчас она невероятно тонкая. Я знаю некоторые из мелких и менее влиятельных Эльфов пробрались сквозь ее щели без помощи Гроссмейстера. Самых сильных из них тюрьма по-прежнему держит в своих стенах.

Его комментарий поставил меня в тупик.

— То, что ты сейчас сказал — просто абсурд. Почему только самые слабые могут пройти через стены? Я думала, что должно быть наоборот.

— Магия, которая создала стены, труднопреодолима, — сказал он, — её не смог воссоздать с тех пор ни один Эльф. Королева заплатила очень большую цену, чтобы соткать живые нити Песни Сотворения и сделать из них стены тюрьмы. Эти стены отражают магию Невидимых на них самих. Чем сильнее Невидимый, тем прочнее стена. Своими попытками освободиться они на самом деле облегчают задачу своему тюремщику.

Отличная хитрость.

— Так ты знаешь, почему стены такие тонкие?

— Вы решили устроить мне допрос сегодня?

Я одарила его взглядом.

Он слабо улыбнулся. — Почему стены такие тонкие? — повторил он мой вопрос.

— Потому что, когда был заключен Договор, людей назначили поддерживать стены с помощью ритуалов. Но те, кто является ответственным за проведение ритуалов — наиболее важный из которых происходит в Хэллоуин — уже несколько лет подвергаются атакам темной магии всякий раз, как они совершают его. Они исчерпали пределы своих знаний и мощи. Если в этом году это случится снова — а есть все причины ожидать этого — стена разрушится полностью. И даже тюремная стена.

— Какое отношение это имеет ко мне, мисс Лейн?

— Если стена разрушится, все невидимые выйдут, Берронс.

— Ну?

— Ты сказал мне однажды, что не хочешь, чтобы это произошло.

— Но это не означает, что это — моя проблема, — он снова выглядел скучающим.

— Это — третье, чего я хочу от тебя. Я хочу, чтобы это стало твоей заботой.

— Что конкретно ты имеешь в виду?

— Они думают, ты можешь помочь им. Можешь?

Он подумал и ответил. — Возможно.

Я хотела получить его окончательный ответ. — Ты сделаешь это?

— Мотивируйте меня.

— Как насчет того обстоятельства, что это обезопасит меня. Чем лучше защищен ОС Детектор — тем он счастливее. А чем более он счастлив — тем более эффективен.

— Ты в течение нескольких недель ничего полезного для меня не выявляла.

— Ты и не просил меня, — сказала я в свою защиту.

— Есть ОС, информацию о котором ты утаила от меня, хотя знаешь, что она меня интересует?

— У тебя есть сейчас эта информация. В чем проблема?

Неужели я сейчас говорила также, как сказал бы В’лейн?

— Проблема в том, что у меня до сих пор нет этого ОС, мисс Лейн.

— Я работаю над этим. Но работала бы быстрее, если бы была защищена. Если стена упадет, каждый Невидимый будет охотиться за ним, вставая на моем пути. Ты сказал однажды, что не хочешь, чтобы они дальше были в твоем городе. Ты лгал?

— Вопрос понятен. Так что вы хотите от меня?

— Я хочу, чтобы ты был с ними в Хэллоуин и помог выполнить ритуал. И я хочу, чтобы ты пообещал не вредить им. — Деликатная форма, в которую я облекла наш разговор в самом начале, помогла мне создать впечатление, что я прошу о помощи для ши-видящих.

Он долго взвешивал мои доводы.

— Сначала вы поможете мне, а потом я помогу вам. Я хочу, что бы вы доставили меня в поле зрение Синсар Даб, и я помогу вашим маленьким друзьям.

— Помоги моим маленьким друзьям, — возразила я. И я доставлю тебя в поле зрение Синсар Даб.

— Вы даете мне слово?

— А ты доверяешь моему слову?

— Вы идеалистическая дура. Верю, конечно.

— Да я даю слово.

Я решу проблемы, связанные с этим обещанием, в будущем, а сейчас мне нужно сделать все, чтобы удержать стены и чтобы у человеческой расы было будущее.

— Тогда договорились. Но ваши действия не зависят от результата моих. Я сделаю все, что в моих силах, что бы помочь им с ритуалом, но я не могу гарантировать вам успех. Я не знаю ничего об их способностях и это магия, о которой я не имею представления.

Я кивнула.

— Я принимаю твои условия. Ты поможешь им, не причинив вреда?»

— Вы доверяете моему слову? — ухмыльнулся Берронс.

— Конечно, нет. Ты — циничный ублюдок. Но они доверяют.

Слабая улыбка снова искривила его губы.

— Я помогу им и не причиню вреда. Заметьте, мисс Лейн: вы сами себя дискредитируете как посредника, когда вы показываете свои эмоции своему оппоненту. Никогда не выдавайте своих эмоций врагу.

— А ты таковым являешься?

— Вы сами так ко мне относитесь. Будьте последовательны в своих действиях и не упускайте даже малейших деталей. — Он развернулся и подошел к огню. — Кому я должен помочь в защите стен от падения? Самой старой ведьме?

— Это не для ши-видящих.

Он остановился, затем медленно пошел дальше.

— Для кого?

— МакКелтеры.

Он долго молчал. Потом начал тихо посмеиваться.

— Хорошо сыграно, мисс Лейн.

— У меня хороший учитель.

— Самый лучший. Прыгайте на одной ноге, мисс Лейн.

Он начал урок Гласа.

Я предчувствовала, что сегодняшним вечером урок может быть просто зверским.

 

Глава двенадцатая

— «Даже Ровене придётся теперь поверить в тебя», Кэт, ведь ты мне сама это говорила? Я сделала то, о чём вы просили. Я достала Шар. И теперь ты говоришь мне, что старуха всё ещё не захочет пускать меня в свои библиотеки? — Я была в такой ярости, что едва не бросила трубку.

— Она сказала, что ты сможешь войти однажды, когда Шар послужит своей цели, и стены будут стоять крепко. — Кэт извинялась в течение нескольких минут, но это никоим образом не успокоило меня.

— Она врет, и ты знаешь это! Что, если стены всё-таки рухнут? Я не в силах что-либо сделать, если её план не сработает! Я выполнила свою часть соглашения.

На другом конце телефонной линии Кэт вздохнула.

— Во-первых, она сказала, что у меня нет права говорить от её имени. И мне жаль, что я сделала это, Мак. Я вовсе не хотела ввести тебя в заблуждение. Пожалуйста, поверь мне.

— Что ещё она говорила? — коротко поинтересовалась я.

Она колебалась.

— Нам надо пресечь все контакты с тобой после Самайна, а если мы не сделаем этого, то Аббатство больше не будет нашим пристанищем. Мы можем жить в Дублине с тобой. Она подразумевает именно это.

Я на мгновение представила эту картину: книжный магазин "Книги и сувениры Берронса", переполненный молодыми ши-видящими, и лицо Берронса, когда он увидит все это. Мимолётная улыбка коснулась моих губ прежде, чем злоба стёрла её.

— И что же сказала ты?

— Я сказала, что мы не думали, что нам придется выбирать, отворачиваться от сестры ши-видящей, когда наступило такое опасное время. И я не понимаю, почему она презирает тебя так сильно. Ещё она говорила, что способна видеть нравственное гниение так же ясно, как видит эльфов, и ты…

— Что я?

Кэт прочистила горло.

— Сгнила изнутри.

Невероятно! Моя оценка нравственного гниения была практически так же высока, как степень гниения моих зубов — у меня они были абсолютно здоровые, без единой трещинки. Ровена ненавидела меня. Она не невзлюбила меня с самого начала, и мой визит с В'лейном только ухудшил положение дел.

Я пристально посмотрела на Шар, покоящийся на подставке в шкатулке, покрытый воздушно-пузырьковой пленкой. Я была рада, что отказалась передать его, пока не получу гарантированное приглашение вернуться в аббатство от самой Госпожи.

— Что ж, значит она не получит Шар, — сказала я решительно.

— Она предвидела, что ты ответишь именно так, и что это подтвердит её точку зрения. Она сказала, что ты поставишь свою гордость выше спасения мира от эльфов, — сообщила Кэт.

Прозорливая, любящая манипулировать людьми старая летучая мышь! У неё были десятилетия, чтобы довести до совершенства своё умение управлять. Если не считать последние несколько месяцев, в моей жизни была только одна интрига. Меня раздражало поведение двух официанток, которые постоянно притворялись, что у них были ужасные ночи, и лишь поэтому они не собирались делиться со мной чаевыми. Как будто тот факт, что я быстро делаю исключительно вкусные напитки, не играл никакой роли в их финансовом успехе.

— Я сказала ей, что она неправа. Что ты заботишься о нас и о мире. Она несправедлива, Мак. Мы знаем это. Но мы… что ж, мы всё ещё нуждаемся в Шаре. Мы, возможно, не сможем провести тебя в аббатство, но мы… эх… — её голос снизился почти до шёпота, — Мы сделаем всё, что в наших силах. Дани сказала, что у неё есть возможность получить больше страниц из книги. И мы, вероятно, сумеем умыкнуть что-то еще, если ты сообщишь нам, что ты хочешь.

Мои пальцы сгибались и разгибались. Я чувствовала тяжесть копья в ножнах.

— Мне нужно знать всё о "Синсар Даб". Во-первых, как эта книга попала к вам, как и где вы её хранили и содержали. Я хочу знать каждый слух, все легенды и мифы, в которых она упоминается.

— Те книги находятся в закрытых библиотеках. Только у Убежища есть доступ к ним!

— Тогда вам придётся выяснить, как взломать их.

— Почему бы тебе не попросить, ээ… ты знаешь… его… переместить тебя? — спросила Кэт.

— Я не хочу, чтобы в этом деле участвовал В’лейн. Я уже обдумывала это, но как только я представила его в комнате со множеством книг о его расе, я непроизвольно съёживалась. Его самоуверенность могла заставить его уничтожить их. "Люди не имеют права знать наши пути", презрительно скажет он.

— Ты не веришь ему?

Его имя было горьковато-сладким на вкус, вяжущим язык.

— Он из рода эльфов, Кэт! Он печётся только о своих интересах. Мы можем преследовать одну и ту же цель — укрепить стены, но для него люди жалки. Кроме того, всё аббатство узнает, что мы были там, и мне предстоит искать иголку в стоге сена при нехватке времени и семистах наступающих ши-видящих. — С какой стороны ни посмотри, это была плохая идея.

— Ты знаешь тех, кто принадлежит Убежищу, и нельзя ли убедить кого-то из них помочь?

— Я сомневаюсь в этом. Ровена выбирает лишь тех, кто предан ей. Так было не всегда. Я слышала, что раньше мы голосованием выбирали членов совета, но после утери Книги наступили иные времена.

И если уж говорить о тирании. Я действительно хотела знать, что случилось двадцать лет назад, как пропала Книга и кого в этом обвинили.

— Мне также необходимо узнать о пророчестве Убежища и о пятёрке.

— Я никогда не слышала ни о том, ни о другом, — сказала Кэт.

— Посмотрим, сможете ли вы накопать информацию. И что-нибудь о четырёх камнях-переводчиках тоже. — У меня было множество вопросов, на которые я хотела получить ответы. Не говоря о всех тех вопросах о моем генеалогическом древе. Но пока они подождут

— Сделаю. Так что скажешь о Шаре, Мак?

Я задумчиво смотрела на него. Если бы я не отдала его Ровене до Хэллоуина, возможно, она сдалась бы и поделилась информацией? Я сомневалась. Даже если она сделала бы это, то что все это мне даст? Какая польза от информации, полученной в последний момент? Как говорила старуха, время было важнее всего. Мне нужна была информация сейчас.

Если стены рухнут, будет ли Гроссмейстер отправлять каждого выжившего Невидимого охотиться за Книгой? Будут ли улицы Дублина настолько переполнены тёмными эльфами, что никто из ши-видящих, даже я не осмелится появиться на них?

Мы не могли позволить им зайти так далеко. Стены должны стоять.

Возможно, заблаговременное получение Шара поможет Ровене усовершенствовать ритуал, который она собиралась выполнить. Берронс и МакКелтары, несомненно, могли улучшить ритуал ещё раз и "приобрести" меня до следующего Хэллоуина — на целый год! — чтобы всё разгадать. Я проглотила свою гордость. Опять. Я действительно начинала возмущаться великим благом.

Кроме того, было аббатство, полное ши-видящих, которые испытывали такую же тревогу. Я хотела, чтобы они все знали, что я целиком и полностью поддерживаю их, но не их лидера.

— Кэт, я завтра, как будет время, принесу Шар Д’жай в компанию «Быстрая Почта», — в итоге сказала я. — Но за вами, леди, должок. Причем большой должок и не один. И передайте Ровене, что это чертовски хорошо, что один из нас является достаточно взрослым для того, чтобы делать правильные вещи.

-

В субботу, в семь часов вечера, я сидела в холле в книжном магазине. Одну ногу я закинула на другую и беспокойно качала ей в воздухе, ожидая Берронса.

— Ваша проблема, мисс Лейн, — сказал он прошлой ночью, после того, как передал мне Шар, — в том, что вы всё ещё пассивны. сидите без дела, ждёте телефонных звонков. Хотя идея с инспектором Джейни была не такой уж плохой.

— Это была прекрасная идея, и ты это знаешь.

— Время не на нашей стороне. вы должны быть агрессивны. Вы обещали мне показать книгу. Я жду

Что ты предлагаешь?

— Завтра мы отправимся на охоту. Завтра я не дам вам заснуть всю ночь, так что лучше лягте спать пораньше.

Я не обращала внимание на волнение из-за сексуального подтекста его слов. Несомненно, Берронс мог не дать женщине уснуть в течение всей ночи. Почему ночи? Почему бы не охотиться за книгой днём? Куда он уходит? Что он делает?

Я отслеживаю преступления в прессе. Их время — ночь. Джейни когда-нибудь звонил вам в течение дня?

Действительно — никогда.

Семь часов, мисс Лейн. Сначала у вас будет час обучения Гласу.

Я встала, потянулась, поймала своё отражение в окне и залюбовалась им. Мои новые джинсы были из Франции и сидели на мне восхитительно, мой свитер был мягким и розовым, ботинки от "Дольче и Габбана", куртка от Эндрю Марка, сделанная из самой мягкой чёрной кожи, которую я когда-либо видела. Волосы я закрепила шелковым шарфом, переливающимся розовым, жёлтым и пурпурными оттенками и потратила немало времени на макияж. Я выглядела и чувствовала себя прекрасно.

Берронс всё ещё извинялся, или, возможно, просто добивался моего расположения. Этим утром, когда я проснулась, за дверью моей спальни я нашла четыре пакета из магазина и две висящие сумки, набитые одеждой. Тот факт, что Берронс совершил покупки для меня, просто выбил почву из-под моих ног. Особенно учитывая то, что было в некоторых сумках. У мужчины был удивительный вкус и глазомер. Всё подходило. Это тоже повергло меня в шок.

Дверной звонок зазвенел, и Берронс вошёл. Он выглядел как ночь в костюме от Армани, в туфлях с серебряными мысками, в чёрной рубашке и тёмные глаза.

— Не придётся беспокоиться о зеркале сегодня вечером? — весело спросила я, — Или ты забыл, что я знаю, как ты пользуешься им?

— Преклоните колени передо мной, Мисс Лейн.

Его слова окружили меня, проникли внутрь, и против моей воли поставили меня на колени, как человека перед эльфом.

— Разве это не обжигает? — Он подарил мне одну из своих устрашающих улыбок. — Преклонение передо мной должно задевать каждую частичку вашего дерзкого маленького существа.

Я проявила свою дерзость. Челюсти сжались, я попыталась подняться. Я попыталась почесать свой нос. Я не могла сделать даже этого. Я была скована на месте, словно человек в смирительной рубашке.

— Почему вы не даёте мне пошевелиться? — По крайней мере, мои голосовые связки работали.

— Это не так. Мой приказ всего лишь удерживает вас на коленях. Во всём остальном вы можете двигаться. Вы просто перенапряглись, борясь с такой силой, что теперь не можете ничего сделать. Когда кто-то использует на вас Глас, он добивается только выполнения приказа. Запомните это. Закройте ваши глаза, Мисс Лейн.

Это не был приказ, но я всё равно послушалась. Я ухитрилась согнуть пальцы, а затем и руки. Я поинтересовалась тем, что было внутри моей головы. Ши-видящая область горела жарко, но всё остальное было тёмным. Этой области нечем было оказывать сопротивление Гласу.

— Кто ты? — требовательно вопросил он.

Какой странный вопрос. Разве он не знал всего обо мне? Хотелось бы мне иметь возможность использовать Глас на нём.

— Я Мак. МакКайла Лейн. Вероятно, О'Коннор в крови, но Лейн в моём сердце.

— Отбросьте имя. Кто вы?

Я пожала плечами. Ха! — теперь только мои колени были скованы. Всё остальное двигалось свободно. Я помахала руками, чтобы убедиться в том, что он это знал.

— Девушка двадцать двух лет. Ши-видящая. Дочь…

— Ярлыки, — нетерпеливо перебил он. — Мисс Лейн, кто вы, чёрт побери?

Я открыла глаза.

— Я не понимаю.

— Закройте свои глаза. — Голос рикошетом отражался от стен. Мои глаза закрылись, как будто принадлежали ему.

— Вы существуете только внутри себя, — сказал он. — Никто не видит вас. Вы никого не видите. Вы вне цензуры, вне осуждения. Нет никакого закона. Ни справедливого, ни ошибочного. Как вы почувствовали себя, когда увидели тело своей сестры?

Гнев заполнил меня. Гнев за то, что было сделано с ней. Ненависть к нему за упоминание об этом. Мысль о том, что никто не мог видеть или судить меня была освобождающей. Я наполнялась горем и злостью.

— Теперь скажите мне, кто вы.

— Месть, — сказала я холодно.

— Уже лучше, мисс Лейн. Но попытайтесь ещё раз. И склоняйте голову, когда говорите со мной.

К тому времени, когда ночной урок закончился, у меня текла кровь из нескольких ран. Я сама их нанесла себе.

Я поняла, зачем он сделал это. Это был жестокий, может неприятный, но жёсткий жизненно необходимый урок. Я должна была выучить его. И я это сделаю, чего бы оно ни стоило.

Когда он заставил меня взять нож и порезать саму себя, я увидела мерцающий свет во тьме своего черепа. Я порезала себя, но что-то внутри меня было взбаламучено. Это было где-то здесь, как если бы я могла докопать до нужной глубины, чтобы добраться до него. Меня интересовало, кем же я стану к тому времени, когда дойду до этого. Было ли оно тем, из-за чего Берронс был таким, каким он был? Кто поставил Иерихона Берронса на колени? Такое трудно вообразить.

— Ты ранил себя, когда учился? — спросила я.

— Много раз.

— Сколько времени это у тебя заняло?

Он слабо улыбнулся:

— Годы.

— Это неприемлемо! Мне нужно прямо сейчас. По крайней мере, суметь сопротивляться, или я никогда не буду иметь возможности подойти близко к Гроссмейстеру.

Я думала, что он будет спорить со мной о приближении к Гроссмейстеру, но он лишь сказал:

— Вот почему я пропустил годы тренировок, заводя вас далеко в сложные области. Сегодняшний вечер — лишь начало… боли. И если вы не согласны с тем, где это происходит, скажите об этом здесь и сейчас. Я не буду больше спрашивать. Я протолкну вас настолько далеко, насколько, я думаю, вы сможете пройти.

Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

— Я согласна с этим.

— Идите и забинтуйте свои раны, мисс Лейн. Воспользуйтесь этим. — Он извлёк маленькую бутылочку мази из кармана.

— Что это?

— Это ускорит заживление.

Когда я вернулась, он придержал дверь открытой и проводил меня в ночь.

Я инстинктивно взглянула направо. Моя огромная тень казалась тёмным облаком на крыше соседнего дома. Она угрожающе разрасталась и начала скользить вниз по кирпичному фасаду.

Берронс вышел вслед за мной.

Тень отступила.

— Кто ты такой? — спросила я раздражённо.

— В Серенгети, мисс Лейн, я буду гепардом. Я сильнее, умнее, быстрее и голоднее, чем что бы то ни было здесь. И я не извиняюсь перед газелью, когда валю её на землю.

Вздохнув, я пошла к мотоциклу, но он повернул налево.

— Мы идём пешком? — я была удивлена.

— Да, погуляем несколько часов. Я хочу взглянуть на город, а потом мы придём обратно и сядем в машину.

Невидимые были везде на туманных, мокрых улицах. Возрастающий уровень преступности не удерживал никого дома. Непосредственное соседство двух миров — легкомысленных людей, некоторые из которых были полупьяными, другие же только начинали свою ночную жизнь; смеясь и разговаривая, они смешивались с хищными, жестокими Невидимыми, скрывающимися за чарами (Раньше мне приходилось приложить усилия, чтобы разглядеть их, теперь я же я видела их насквозь) — окрашивало ночь пугающим блеском карнавала.

Здесь были Носороги и мерзко выглядящие уличные торговцы с огромными глазами и без ртов; здесь были крылатые и скачущие твари. Некоторые из них находились под сильными чарами: они шли по тротуару рядом с людьми. Другие садились на здания, как хищные птицы, ищущие жертву. Я была практически уверена, что один из них узнает нас, даст сигнал и нападёт.

— Они интересуются только собой, — заметил Берронс, когда я высказала свои опасения. — Они повинуются господину в только тогда, когда он видит их. Но настоящий господин Невидимых — их голод, а город — это пиршество. Они были заперты сотни тысяч лет. Фактически, главное, что осталось в немногих выживших — голод. Он заставляет чувствовать себя пустым, совсем пустым… Это ослепляет их и мешает видеть что-либо другое.

Я посмотрела на него внимательно. В конце его речь прозвучала как-то странно, как будто бы он… сочувствовал им.

— Когда вы в последний раз убили одного из них, мисс Лейн? — спросил он внезапно.

— Вчера.

— Случилась ли какая-то неприятность, о которой вы мне не говорили?

— Нет. Я просто изрезала их на кусочки.

— Что? — Берронс остановился и окинул меня презрительным взглядом.

Я пожала плечами.

— Женщина умерла на днях. Этого не случилось бы, если бы я помешала. Больше я не допущу такой ошибки. — Я была твердо уверена в своей правоте.

— Женщина в моём магазине? — Когда я кивнула, он сказал:

— И где же вы храните эти… кусочки, мисс Лейн?

— В своей сумочке.

— Вы думаете, что это благоразумно?

— Я только что сказала, что я именно так и думаю, — ответила я прохладно.

— Вы осознаёте, что если съедите это снова, вы не сможете почувствовать вещь, которая нам так необходима?

— Я всё контролирую, Берронс. — Со времени ленча я даже не взглянула на банки.

— Никто не может контролировать свои привычки. Если вы съедите это снова, я лично дам вам пинка под зад. Поняли?

— Если я съем это снова, вы можете попытаться пнуть меня под зад. — Способность быть достойным противником для Берронса была одним из многих преимуществ поедания Невидимых. Я часто нуждалась в этом исключительно по упомянутой причине.

— Я подожду, пока это пройдёт, — зарычал он.

— И чего в этом будет забавного? — Я никогда не забуду ночь нашей битвы, неожиданной страсти. Мы смотрели друг на друга. На мгновение облака недоверия поднялись, и я прочитала в глазах его мысли.

— Ты была тем, на что смотрят, — промолчал он.

— Ты был тем, что чувствуют, — не ответила я.

Его пристальный взгляд словно закрылся от меня.

Я отвернулась.

Мы быстро шли по тротуару. Внезапно он схватил меня за руку и потащил в узкий переулок. Двое тёмных эльфов делали что-то возле урны. Я действительно не хотела знать, что именно.

— Давайте посмотрим, насколько хороши ваши боевые навыки, мисс Лейн, когда вы не накачаны стероидами Невидимых.

Но прежде, чем я могла позволить себе получить удовольствие от уничтожения нескольких ублюдков, мой телефон зазвонил. Это был инспектор Джейни.

 

Глава тринадцатая

Следующие несколько дней превратились в череду странных событий, от которых в голове у меня ясности не прибавлялось.

Каждую ночь Берронс обучал меня противостоять Гласу. И не способная уловить суть урока, я каждую ночь уходила со свежими ранами.

После этого мы искали Синсар Даб.

Или, скорее, Он искал, а я продолжала прилагать все усилия, чтобы избежать этого. Как уже было однажды ночью, когда Джейни позвонил, чтобы сообщить мне о преступлении. Я направляла Берронса в противоположную сторону, стараясь держаться достаточно далеко от книги, чтобы нечаянно не выдать себя тонкими знаками этой близости, которые иногда молотили мою голову, или из пеной у рта.

Каждый день появлялся В’лейн, желая расспросить меня о результатах моих поисков с Берронсом. Я заверила, что никаких результатов нет. Тогда он начал приносить мне подарки. Однажды он принес мне шоколад, от которого невозможно прибавить в весе, как бы много я его не съела. На следующий раз он принес мне сумеречные цветы с пряным ароматом Эльфийской Страны, которые цветут вечно. После его ухода я выкинула их — шоколад должен прибавлять килограммы, а цветы должны вянуть. Это те вещи, которые должны оставаться непоколебимы. То, что является точкой отсчета. Сейчас мне особенно нужно что-то, в чем я буду полностью уверенна.

В перерывах между общением с Берронсом или В’лейном, основное время я проводила в книжном магазине, стараясь вытащить максимум информации из Кэт и Дани, штудировала кипы книг об Эльфах, дополняя информацию поисками в Интернете. Существует так много ролевых и фанфар игр в режиме он-лайн, что просто невозможно было отличить факты от вымысла.

У меня было такое ощущение, что я нахожусь в неизвестной местности. Моя машина завязла в грязи, и я безрезультатно пытаюсь из нее выбраться — колеса просто прокручиваются. При этом я хорошо понимаю, что даже если мне удастся выбраться из нее, я не знаю, куда идти потом.

Напряженность и нерешительность в моей жизни становились невыносимыми. Я была раздражительна со всеми, включая моего папу, когда он звонил, чтобы сообщить мне, что маме становится чуть лучше. Они уменьшили дозу Валиума и увеличили количество антидепрессантов. Она приготовила субботний завтрак: сырные оладьи (о, как я скучаю по ним), свиную отбивную и яйца. Она даже испекла свежий дрожжевой хлеб. Я мечтала об этом завтраке с тех пор, как покинула дом. А с домом меня разделяли миллионы миль.

До Хэллоуина оставалось десять дней.

Скоро ши-видящие начнут выполнение ритуалов в аббатстве. Берронс и МакКелтары приступят к своим ритуалам в Шотландии. Но я сама еще не решила, где буду в это время я. Берронс просил меня сопровождать его. Не вызывает сомнений, что он хотел обнаружить ОС у МакКелтаров, пока мы будем там. Я решала, буду ли крушить аббатство. Я хотела быть полезной и выполнять свою часть дела, независимо от того, какой она будет. Даже если моей задачей будет сдерживать Берронса и МакКелторов, чтобы они не убили друг друга. Кристиан позвонил мне вчера, чтобы сообщить, что дела продвигаются вперед, но если они смогут выполнить ритуал, то они могут поубивать друг друга.

Приближается День Всех Святых и стена либо выстоит, либо обрушится.

Странно, но я с нетерпением ждала прихода Хэллоуина, потому что на этом мои ожидания должны были окончиться. Предощущение ада должно закончиться. Я должна знать, как сладить с этим. Я должна знать наверняка, что хорошего или плохого должно произойти. Я должна знать, могу ли я немного расслабиться, вздохнуть с облегчением — в том случае, если ничего ужасного не произойдет и у меня будет целый год, чтобы понять, что делать — или меня ожидает нечто ужасное. Но я не знала ничего конкретного.

Я не имела понятия, где Книга (Зверь) может находиться. Я не знала, как до нее добраться и что потом с ней делать.

Я не имела понятия, что занимает мысли Берронса или В’лейна. И не верила никому из них.

Я понимала, что все усугубляется тем, что каждый раз смотря в окно или останавливаясь на улице — я боролась со своим биологическим стремлением убивать монстров. Или съедать их.

Носороги были повсюду. В рабочей одежде они выглядели нелепо: с толстыми конечностями в коротких рукавах, все швы на униформе расходились и отрывались пуговицы. Меня постоянно тошнило в их присутствии. Способность сопротивляться своей «силе» снова снизилось и я начала принимать Персид с кофе по утрам. Я даже пыталась перейти на кофе без кофеина, чтобы успокоить нервы. Но это было большой ошибкой. Мне нужен был мой кофеин. Мой адреналин. Однажды я сама устроила его для себя.

Я была нервной, подавленной, раздражительной.

Не могу сказать точно, сколько раз за эти бесконечные и тревожные дни я принимала решение верить Берронсу.

Затем я принимала такое же решение в пользу В’лейна.

Я подробно изложила свои доводы в виде длинного списка аргументов «за» и «против». Аккуратно выписала таблицу из трех колонок в своем журнале и подвела итоги по их «хорошим», «плохим» и «сомнительным» делам. Последняя колонка у обоих получилась самой длинной.

Однажды, я даже убедила себя признать поражение, отдать свое копье Ровене и присоединиться к остальным ши-видящим. Там безопасно не только потому, что нас много. Кроме этого, я могла снять с себя тяжелую ответственность при принятии решений, уступив ее Великой Госпоже. Если мир впоследствии превратится в ад, то, по крайней мере, не по моей вине. Это была Мак, которую я знала. Я никогда не хотела расплачиваться за чьи-либо поступки. Мне хотелось заботиться только о себе. Как я умудрилась увязнуть во всем этом беспорядке, где мне приходится заботиться о благополучии всех остальных?

К счастью к тому времени как Ровена дозвонилась до меня, я стала еще более сварливой, она была как обычно злой, и наш разговор быстро зашел в тупик. Я сделала вид, что звонила лишь для того, чтобы убедиться, что она получила Шар. Когда я привезла его, её не оказалось на месте.

— Еслиты звонила, чтобы услышать слова благодарности от меня, ты их не получишь, — быстро проговорила она и бросила трубку, тем самым мгновенно напомнив мне, за что я не выношу ее.

Каждый день я делала заметки в календаре и отмеченная дата 31 октября неумолимо приближалась.

Шутки? Или угощения?

О да, что-то явно должно произойти.

В среду днем я отдыхала на спа-источнике Святого Мартина. Мне делали массаж — последний подарок В’лейна, идею которого он почерпнул из руководства по тому, как вести себя на свидании с девушками. Стоило ли удивляться тому, как быстро я теряла чувство реальности? Чудовища, хаос и массаж. О, Боже!

После сеанса массажа я оделась, и меня проводили в обеденную комнату отеля на террасе с видом на океан. Там меня ждал В’лейн. Отодвинув стул, он усадил меня за стол, застеленный скатертью. Прекрасный хрусталь и еще более прекрасная еда. Мак первой версии испытала бы при этом гамму чувств: ей бы польстило все это, захотелось бы флиртовать — все, что соответствует ее стихии. Но я чувствовала только голод. Я взяла нож, подцепила землянику, и принялась есть ее прямо с ножа. Я могла бы воспользоваться своим копьем, но оно исчезло в тот момент, когда появился он. Без него я чувствовала себя раздетой, причем больше, чем, если бы на мне совсем не было одежды. И если бы у меня был выбор, я бы разгуливала по отелю нагой, если бы это позволило мне носить с собой копье.

В течение нескольких последних дней В’лейн был в наиболее человеческой форме. Когда мы встречались, он приглушал себя. Он так же старался произвести на меня хорошее впечатление. Забавно, но чем больше он и Берронс старались угодить мне, тем меньше я им доверяла.

Головы повернулись вслед за Эльфийским Принцем, когда он вошел и забрал меня. Женщины смотрели на него пожирающим взглядом.

С удовольствием расположившись, я стала уничтожать тарелку клубники, ананас, лобстеров, крабов, печенье и икру. Я слишком долго жила на попкорне и лапше.

— Что конкретно представляет собой Синсар Даб и почему все так стремятся заполучить ее?

Его веки чуть прикрылись, он смотрел вдаль. Это был человеческий взгляд, скрытный и созерцательный, как будто он сортировал массу информации, пытаясь решить, что же из этого можно раскрыть.

— Что тебе известно о ней, МакКайла?

— Практически ничего, — сказала я. — Что в ней…такого, что она так сильно всем нужна? — Трудно было думать о ней как о книге. В моем сознании отпечатался образ Зверя, а вовсе не страниц.

— Как она выглядела, когда ты ее увидела? Книга? Древняя и тяжелая, связана тесьмой и закрыта замком?

Я кивнула.

— Видела ли ты существо, в которое она превращается? — Он пожирал взглядом мое лицо. — Я вижу, ты знаешь. Но не сказала об этом.

— Не думаю, чтобы это было так уж важно.

— Все, что касается Синсар Даб, важно. Какие легенды люди рассказывают о нас, ши-видящая?

То, что он назвал меня так, не по имени, указывает на его недовольство, в этом я уверена. Я рассказала ему то немногое, что узнала из Ирландской Книги.

Он встряхнул головой.

— Последняя история очень приблизительная. Мы были здесь значительно дольше, чем это сказано. Ты знаешь историю Короля Невидимых?

— Нет.

— Тогда, ты не знаешь, кто это.

Я встряхнула головой.

— Расскажи мне.

— Король Невидимых был Королем Светлых и Супругом Королевы. Он был Видимым. В самом начале были только Видимые.

Он завладел мной. Мое внимание было приковано к нему. Это была правда об Эльфах из уст самого Эльфа. Сомневаюсь, что раскопала бы это в архивах ши-видящих.

— И что произошло?

— Что случилось в вашем Эдеме? — высмеял он. — А как обычно бывает? Кто-то захотел большего.

— Король? — я высказала предположение.

— Наша сила идет по матриархальной линии. У Короля только лишь остаточная сила. Только Королева знала Песню Творения.

— Что за Песня Творения? — Я слышала об этом от Берронса и видела ссылки в книгах. Но все еще не знаю, что это.

— Это невозможно объяснить вашему чахлому сознанию.

— Попробуй — сухо ответила я.

Он пожал плечами.

— Это жизнь. Это то, откуда мы происходим. Это первородная сила, способная как создавать, так и разрушать в зависимости от того, как ее использовать. Она воспевает … смену всего существующего.

— И противопоставляет статичности?

— Да, именно, — сказал он. Затем прищурил глаза. — Ты смеешься надо мной?

— Разве что совсем чуть-чуть. Неужели Эльфы на самом деле понимают только два этих понятия?

Внезапно ледяной ветер ворвался на террасу, и мельчайшие кристаллики мороза осели на моей тарелке.

— Наше понимание не ограничено, ши-видящая. Оно настолько обширно, что пренебрегает вашим ничтожным языком, так же как мое имя. Это происходит потому, что наше понимание так широко, что мы выкристаллизовываем природную сущность вещей. Не надо предполагать, что ты знаешь нашу природу. Мы долгое время бок о бок жили с твоей расой, но никогда не показывали своего настоящего лица. Люди твоей расы не могут понимать наших истин. Если бы я показал тебе…, — он резко остановился.

— Показал бы мне что, В’лейн? — мягко спросила я. Я положила в рот маленький кусочек печенья с покрывшейся инеем икрой. Я никогда раньше это не пробовала. И не хочу это употреблять в пищу впредь. Носороги и те вкуснее. Я поспешно заела это клубникой и запила глотком шампанского.

Он улыбнулся. Благодаря практике, она выглядела все более естественней. День снова становился теплее, лед таял.

— Это не относится к делу. Вы хотели узнать о нашем происхождении.

Я хотела больше узнать о Книге. Но я также горела желанием знать все, чем он хотел поделиться.

— Откуда ты знаешь историю твоей расы, если ты пил из Котла?

— У нас есть запасы знаний. Большинство из нас после того, как выпьют из Котла, сразу же стремятся снова познать, кто мы и что мы есть.

— Вы забываете абсолютно все, — как ужасно, рассуждала я про себя, быть таким параноиком и жить так долго в этом сумасшествии. Возрождаться, но на самом деле не очищаться. Возвращаться в страхе в этот мир с непонятной и предательской политикой.

— Король Видимых захотел большего. — Предположила я.

— Да. Он завидовал тому, что Королева знает Песню Сотворения, просил, чтобы она поделилась своими знаниями. Он страстно полюбил смертную женщину и не хотел отказываться от нее. Его страсть не ослабевала. А она была другой, не такой как он. Я бы просто заменил её другой. Король же просил Королеву превратить ее в Эльфа.

— А Королева способна это сделать? Превратить кого-либо в Эльфа?

— Я не знаю наверняка. Но Король считал, что может. Королева отказалась, и тогда он попытался украсть у нее предмет своего вожделения. Узнав об этом, Королева наказала его. Потом ждала, когда его одержимость ослабнет. Но его страсть не угасала. Он начал экспериментировать на Эльфах более низкого уровня в надежде, что сможет сам научиться песне.

— Какие он проводил эксперименты?

— Это похоже на высшую форму генетической мутации или клонирования, но физическое вещество и ДНК не видоизменяются. Он пытался создать новую жизнь, МакКайла. И у него это получилось. Но не с помощью Песни Сотворения.

— Но я считала, что только Песня способна создавать жизнь. Как у него получилось сделать это без Песни?

— Вот именно, только Песня способна создавать совершенные формы жизни. Та, которую придумал он, — несовершенна. В ней есть недоработки, — он затих. — Но она существует и даже бессмертна.

До меня дошло. У меня перехватило дыхание от этой догадки.

— Он сотворил Невидимых?

— Да. Темные — детища Короля Видимых. Он экспериментировал тысячи лет, скрывая свою работу от Королевы. Их число росло. Так же как усиливался их голод.

— Но его смертная женщина, должно быть, давно умерла. Какой в этом смысл?

— Она была жива. Ее жизнь поддерживалась с помощью клетки, которую он использовал для сотворения. Но пойманная в клетку она начала чахнуть. И тогда специально для нее он создал Серебряный Коридор и Зеркала для перемещения и дал ей возможность осваивать миры. И хотя за их пределами время летит как обычно, внутри оно остается неизменным. Кто-то может пробыть там вечность и выйти не постарев ни на час.

— Я думала, что зеркала используются для перемещения между мирами.

— Для этого они тоже используются. Серебряные зеркала не так просты. Когда Королева почувствовала, какое влияние оказывают Серебряные на все существующее, она призвала Короля к ответу и потребовала уничтожить их. Сотворение было ее прерогативой, а не его. По правде говоря, она была обеспокоена, узнав, насколько могущественным он стал. Он сказал, что эти Зеркала сделал ей в подарок, и Королева обрадовалась, так как он долгие эры ничего не дарил ей. Но Король отдал ей только небольшую часть зеркал. Другие он спрятал от нее для своей наложницы. Там он вырастил роскошные сады, построил на холме большой сияющий белый особняк на тысячу комнат и с сотнями окон.

Когда его смертная стала беспокойной, он создал амулет, так что она могла усилием воли формировать действительность. Когда она стала жаловаться на одиночество, он сделал ей шкатулку.

— Для чего она?

— Я не знаю. После этого её больше не видели.

— Ты хочешь сказать, что он также сотворил для нее Книгу? Но зачем?

— Терпение, человеческое дитя. Обо всем по порядку. Король продолжал свои опыты. Проходили тысячелетия. На его счету и другие … «творения». С течением времени, которого нам, Эльфам, отведено в избытке, они начали эволюционировать до тех пор, пока некоторые из них не стали равными по силе с любым Видимым. Появилось Королевство Невидимых, принцы и принцессы. Темные прямо противоположны Светлым. И как их противники они хотели взять то, что по праву принадлежит им: власть, свободу передвижений, власть над низшими существами. Король отказал им. Секретность была неотъемлемой частью его плана.

— Но кто-то пошел к Королеве, — предположила я. — Один из Невидимых.

— Да. Узнав о его предательстве, она попыталась лишить Короля его могущества, но он стал слишком сильным и научился слишком многому. Не Песне, а другой мелодии. Более темной. Они яростно сражались, посылая друг к другу армию за армией. Погибли тысячи Эльфов. В это время у нас еще было много оружия, не так как сейчас. Страна Эльфов ослабла, потускнела. Небеса плакали, когда лилась кровь нашего рода, сама планета, на которой мы живем, рыдала, глядя на наш позор. Появилась трещина от одного конца до другого. Они продолжали сражаться до тех пор, пока он не взял меч, а она — копье. И король убил Королеву.

У меня перехватило дыхание.

— Королева мертва?!

— И вместе с ней умерла Песня. Ее убили раньше, чем она назвала имя своего преемника и передала свои знания. Когда она умерла, Король и все Невидимые скрылись. Перед смертью она умудрилась завершить стены тюрьмы на последнем издыхании произнести заклинание, чтобы сдерживать их. Те Невидимые, которым удалось избежать заточения заклятием, пойманы Видимыми и убиты.

— Тогда в какой момент началась эта история с Книгой?

— Книга никогда не должна была стать тем, чем она является теперь. Она была создана для расплаты.

— Расплаты? — эхом повторила я. — Ты имеешь ввиду расплаты за убийство Королевы?

— Нет. Король хотел расквитаться со своей женщиной. Она исчезла из серебряных зеркал и покончила с собой. Ей стало ненавистно то, каким стал Король. Она только так могла уйти от него.

Я вздрогнула, пораженная темной историей.

— Говорят король начал сходить с ума, но когда его безумие утихло, он с ужасом взглянул на Королевство, которое сотворил. Он поклялся ее именем, что все изменит, станет лидером своей расы. Но он знал слишком много. Знание — сила. А большие знания — это огромная сила. До тех пор, пока он обладает ими, его раса никогда не доверилась бы ему. Он понимал, что они не подпустят его к Котлу Забытья, и даже если подпустят, то убьют сразу же, как он выпьет из него. И он создал мистическую книгу, чтобы вылить в нее все свои темные знания. Освободившись от своих знаний, он хотел изгнать Книгу в другое королевство. Туда, где ее никогда бы не нашли и не причинили с ее помощью вреда. Король Видимых хотел вернуться к своим, Видимым, умоляя о прощении. Хотел возглавить расу и вступить в новую эпоху — патриархат. Невидимые, конечно, должны были отправиться гнить в тюрьме.

— Так вот что такое Книга, — воскликнула я, — часть Короля Невидимых. Худшая его часть.

— Шли тысячелетия и Книга менялась, как меняются все Эльфы, и стала жить своей собственной жизнью. Стала чем-то совсем иным, чем ее создал Король.

— Почему Король не уничтожил ее?

— Она была равна ему по силе. И он не мог обезвредить ее. В одно время он испугался, что она может разрушить и его. Он избавился от Книги и о ней забыли на очень долгое время.

Меня волновало, каким образом она стала заботой для ши-видящих, но я не спросила. Если В’лейн не знал, что она там находилась, то я бы не хотела становиться тем, кто выдал ему эту тайну.

Он презирал Ровену и мог решиться наказать ее. Другие ши-видящие могли бы при этом пострадать.

— Для чего она нужна Королеве? Подожди-ка, если Королева мертва, тогда кто такая Эобил?

— Одна из многих, кто впоследствии возглавлял нашу расу. Она нужна ей потому, что, как предполагается, в ней сосредоточена вся его темная сила. В Книге есть ключ к истинной Песне Сотворения, который был потерян семь сотен тысяч лет назад. Король был близок к разгадке, очень близок. И только обладая знанием Песни Сотворения можно снова заключить Невидимых в тюрьму.

— А Деррок? Для чего ему нужна Книга?

— Он наивно полагает, что может завладеть ее силой.

— Берронс?

— Аналогично.

— Я должна поверить, что ты не такой как они? Что ты на самом деле хочешь передать эту мощь Королеве, и поступаешь не из корыстных побуждений? — не без сарказма спросила я. В’лейн и удовлетворение исключительно собственных интересов — два неразделимых понятия.

— Ты кое о чем забываешь, МакКайла. Я из Видимых и я не могу прикасаться к Книге. А она может. Король и Королева — единственные в нашей расе, кто может прикасаться ко всем реликвиям Видимых и Невидимых. Ты должна добыть ее. Позови меня и я буду сопровождать тебя. Мы единственные, кто имеет шанс восстановить стены, уберечь их от полного разрушения. Не старуха, не Деррок, не Берронс. Ты должна поверить в Королеву, как я.

* * *

Уже стемнело, когда я вернулась домой, вся холеная — массаж, маникюр, педикюр и эпиляция сделали свое дело.

Меня ожидали двенадцать длинных красных роз, завернутых в тонкую бумагу. Их прислонили у входа в магазин, в углубленной его части.

Я наклонилась, чтобы поднять их, затем вошла в свое жилище, теребя в руках карточку.

Помоги мне найти ее, и я верну твою сестру. Откажись — и я заберу то, что ты ценишь больше всего.

Так. Так. Все мои почитатели дали о себе знать. В листьях роз вложен сотовый телефон с уже написанным сообщением: «Да или нет?» Номер абонента не высвечивался — я могла послать ему ответ, но не могла позвонить.

— От В’лейна? — позади меня послышался голос Берронса.

Я тряхнула головой, недоумевая, что же я «ценю больше всего» и боясь предположить, что это может быть.

Я чувствовала электричество его тела, пока он обходил меня и брал карточку из моих рук. Он не отошел. Где-то внутри себя я боролась с желанием прислониться к нему, пытаясь найти успокоение в его силе. Обнимет ли он меня, вселяя в меня чувство безопасности хотя бы на мгновение? Пусть даже это будет иллюзия.

— А, это избитая фраза «то, что ты ценишь больше всего», — проворчал он.

Я медленно обернулась и посмотрела на него. Он выпрямился, сделал неглубокий вдох и через мгновение уже касался моей щеки.

— Какое отчаяние — прошептал он.

Я повернула лицо к его ладони и закрыла глаза. Его пальцы переплелись с моими волосами, обхватили голову, затем легко коснулись татуировки. Она горела от его прикосновений.

Он обхватил меня за основание черепа, сдавил и медленно поднял меня на носочки.

Резко вдохнув, я открыла глаза. Ему не свойственно человеческое. О, нет. Только не ему.

— Никогда больше не показывайте мне этого, — его напряженное лицо излучало холод. Как и голос.

— Почему? Что ты сделаешь?

— То, что требует моя природа. Идите внутрь. Наступило время для вашего урока.

Мой урок опять не дал результатов.

После этого Берронс и я колесили по улицам. Я не получала никаких подсказок от Джейни с момента его последнего звонка, четыре ночи назад. Я прочитывала газеты каждый день. Если я правильно распознаю опознавательные знаки Синсар Даб, в чем я была почти уверена, то это значит, что она находила себе новую жертву каждую ночь.

Я знала, чего хотел инспектор: он ждал приглашения на «чай».

А я ждала подсказки Всевышнего, готовая пойти в атаку в любой момент. Я хотела, чтобы он направил меня на путь, подсказал, кому верить, а кому — нет. У меня не было сомнений, что Джейни получит то, что ему нужно раньше меня.

Я ошиблась.

Мы пробыли на улицах почти шесть часов, прочесывая улицы, разъезжали на Вайпере туда и обратно.

После стольких ночей, проведенных в поисках, я знала каждую улицу, каждую аллею, каждую автостоянку. Я знала расположение всех магазинов и заправочных станций, которые работали от заката до рассвета. Их было немного.

Но криминальная обстановка в городе не способна удержать дома любителей вечеринок — пьяных и одиноких трудно загнать домой. Я знаю это с тех времен, когда работала барменом — зато разогнало владельцев небольшого бизнеса и его работников, которые закрывались задолго до наступления темноты.

Было очень грустно видеть, как в Дублине появляются все новые заброшенные районы. Только прошлой ночью мы обнаружили Темную Зону размером в два квартала, еще не отмеченную на моей карте. Каждый новый квартал, который превратился в Темную Зону, я оплакивала как свою личную потерю. Как оплакивала бы несколько дюймов своих волос или загубленный наряд. Мы оба менялись, этот шумный, наводненный всякой нечистью город и я.

Обычно, когда мы выходили на охоту, вел Берронс в надежде, что я потеряю контроль над собой в присутствии Книги. Мне становилось все труднее направлять его по ложному следу, поэтому сегодня я настояла на том, чтобы самой везти машину.

Берронс был отвратительным пассажиром, рявкал на меня, если я избегала какого-либо направления. Но все же этот вариант для меня более благоприятен. Прошлой ночью когда мы приблизились к ней и у меня появились дерущие ощущения от Книги, я притворилась, что мне очень нужно в уборную.

Единственная работающая бензоколонка— это та, на которой мы заправлялись. Она была в противоположном направлении — я вся издергалась во время этого рейда, на котором он настоял. Думаю, что у него появились какие-то подозрения. В конце концов, он тоже мог читать газеты — преступление, которое произошло сегодня утром, совершено на расстоянии меньше одной мили от того места, которое я объехала стороной накануне.

Хотя он и не знал того, что мои радары становятся сильнее. Я не сомневалась, что со временем он сложит факты воедино. Мои ши-сенсоры все время настороже, улавливают малейшие покалывания, чтобы я могла незаметно увести нас в обратную сторону. Так я ездила до тех пор, пока не произошло кое-что совершенно неожиданное.

Синсар Даб внезапно появилась на моем радаре, мы направлялись прямиком на нее. На очень высокой скорости.

Я резко вывернула руль, шины Вайпера задымились. Больше мне ничего не оставалось.

Берронс резко посмотрел на меня.

— Что? Вы чувствуете ее?

О, как нелепо! Он подумал, что я развернулась по направлению к ней.

— Нет, — соврала я. — Я только что поняла, что забыла копье. Я оставила его в магазине. Можешь себе такое представить? Я никогда не забываю его. Не могу понять, о чем я думала. Думаю ни о чем. Я разговаривала со своим отцом, пока одевалась и забыла про все на свете.

Я надавила на педаль так, что раздался скрип.

Он даже не стал пытаться припереть меня к стенке, просто сказал

— Лгунья.

Я ускорилась, стараясь придать лицу смущенный и напряженный вид.

— Ну хорошо, Берронс. Ты поймал меня. Но мне крайне необходимо вернуться в магазин. Из-за … ну … это личное.

Упрямая кровожадная Книга настигала меня. Меня преследовало нечто, что я, как предполагается, я сама должна стремиться выследить. В этом было что-то ненормальное.

— Это касается … только женщин … ну ты понимаешь, о чем я.

— Нет, не понимаю, Мисс Лейн. Почему бы вам не посвятить меня?

Я со свистом пролетела вдоль вереницы пабов. Хорошо, что было слишком холодно, и на улицах не так много народу. Если мне придется тормозить, Книга догонит меня. В голове уже засела боль размером с Техас, который к тому же грозил поглотить Нью-Мексико и Оклахому.

— Это такие дни. Ну ты понимаешь. Раз в месяц.

В этот момент я старалась сдержать стоны от боли.

— Те самые дни? — мягко переспросил он. — Вы подразумеваете то время, когда надо всего лишь остановиться у одного из многочисленных магазинов, мимо которых вы только что пролетели, чтобы ты купить тампоны? Это вы пытаетесь мне сказать?.

Тошнота уже подкатывала к горлу. Она была слишком близко. Рот наполнился слюной. Как близко она находится? Два квартала? Меньше?

— Да, — крикнула я. — Так и есть! Но мне нужны особенные тампоны, а они не привозят такие.

— Я чувствую ваш запах, Мисс Лейн, — сказал он еще мягче. — В вас течет только одна кровь — по венам. Но не из матки.

Я резко повернула голову влево и впилась в него взглядом. Из всего, что он когда-либо говорил мне, эти слова смутили меня больше всего остального.

— Аааа! — крикнула я, выпуская из рук руль и рычаг, чтобы обхватить ими голову.

Вайпер вылетел на тротуар, сбил два газетных ларька и фонарный столб и, разбившись вдребезги, остановился у пожарного крана.

А проклятая идиотская Книга все еще приближалась. Изо рта появилась пена. Я бешено соображала, что же произойдет, если она пройдет в нескольких футах от меня. Неужели я умру? Неужели и в самом деле голова взорвется?

Она остановилась.

Я, задыхаясь, изнемогая, упала на руль, благодаря всевышнего за эту передышку. Боль не ослабевала, но она и не усиливалась. Я надеялась, что следующая жертва Книги быстро пройдет мимо и унесет ее в другом направлении. У меня были проблемы, хотя это и были только лишь проблемами ши-видящей.

Берронс резким движением открыл дверь, подошел с моей стороны и выволок меня наружу.

— В какую сторону? — прорычал он.

— Я не могу — молила я. — Пожалуйста.

— В какую сторону? — повторил он.

Я показала.

— В какую сторону? — приказал он Гласом. Я указала другую сторону.

Схватив за волосы, он поволок меня ближе. Еще ближе.

— Ты … убьешь меня, — кричала я.

— Ты не понимаешь.

— Пожалуйста … остановись! — я спотыкалась, не видя и не слыша ничего, кроме боли.

Он резко отпустил меня, и я упала на колени, задыхаясь, крича.

Она причиняла мне такую невыносимую боль. Вонзалась в голову. Холодила вены. Обжигала под кожей.

Почему? Почему Книга причиняет мне такую боль? Конечно, я больше не была так чиста и непорочна! Я врала каждому. Я убила ши-видящую — даже учитывая то, что это был несчастный случай, на моих руках невинная кровь. А также кровь О’Баннионов. У меня возникали похотливые мысли о мужчинах. Ни у одной другой нормальной женщины таких мыслей бы не возникло. Я причиняла вред другим живым существам, съедала их и крала их …

Силу. Вот, что мне нужно сейчас. Сила и мощь Невидимых. Темнота, которая происходит из того источника, что и Книга, живет внутри меня.

Где моя сумочка? Я стала ощупывать около себя, невзирая на адскую боль.

Она в машине. Мне ни за что не добраться до нее. Я не могу даже встать. Просто поднять голову — мучение. Где Берронс? Что он делает?

Воздух был ледяным. Тротуар подо мной покрылся коркой льда, я чувствовала, как он через колени поднимается вверх по бедру. Арктический ветер развевал волосы, трепал одежду. Осколки льда вонзались в тело.

Что делает Берронс? Мне нужно видеть! Я отчаянно пыталась ощутить ши-область в своей голове. Непосредственная близость Книги блокировала ее. Именно этого мы больше всего боялись в Эльфах. Против остального у нас есть защита.

Я дышала быстро и глубоко, втягивая в легкие обжигающе холодный воздух. Я попыталась принять боль и примириться с нею внутри себя.

Что в таких случаях говорил Берронс? Я слишком напрягаюсь. Мне нужно расслабиться, перестать сражаться с ней. Позволить ей обрушиться, а затем скользить по ней, как по волне. Легче сказать, чем сделать. Но мне удалось оттолкнуться, встать на колени и поднять Голову.

По центру мощеной улицы в тридцати пяти футах от меня стоял Зверь.

Он смотрел на меня и говорил:

— Привет, Мак

Он знал мое имя. Как он узнал его? Черт. Черт. Черт.

Боль в голове утихла. В теле тоже. Ночь успокоилась.

В его глазах я увидела себя.

Берронс находился в пяти футах от него.

Мне бы хотелось описать вам этого Зверя. Но я рада, что не могу это сделать. Потому что если бы я смогла подобрать подходящие слова, они бы навсегда засели у меня в голове. А я бы не хотела, чтобы что-то, касающееся Книги откладывалось в моем мозге.

У него жуткий вид. Но если он больше не находится перед глазами, то мозг уже не так всецело захвачен им. То, как он двигается, как смотрит на тебя, как обезоруживает. То, насколько он знает тебя.

Мы видим отражение себя в глазах других людей. Это заложено в природе человека. Какую сторону жизни не возьми, наш род нуждается в том, чтобы видеть свое отражение в любой момент времени.

Может быть поэтому вампиры кажутся нам столь чудовищными. Они поглощают, не отражая.

Хорошие родители отражают интерес к жизни и успех, который можно достичь.

Друзья, если мы правильно выбрали их, проявляют нам привлекательную картинку на самих и поощряют в нас стремление становиться похожими на эту картинку.

Зверь отражает все самое худшее, что есть в нас и заставляет поверить, что это и есть правда.

Берронс нагнулся.

Зверь превратился в невинную книгу в жестком переплете. Он встал на одно колено.

Она превратилась в Синсар Даб с ремешками и замком. Она выжидала. Я чувствовала это.

Он потянулся к ней.

В первый раз в своей жизни я молилась:

О, Боже, нет. Пожалуйста, не надо. Не позволяй Берронсу поднять ее и стать злодеем, потому что если это случится, то все потеряно — я погибну, стены падут, весь мир — пропал.

В этот момент я поняла, почему с тех пор, как Берронс вышел из Зеркала Невидимых, у меня внутри возникло противоречие: в глубине души я на самом деле не верила, что Берронс — злодей. Не поймите меня неправильно, я так же не считаю его добродетелем. Но все плохое — это зло в потенциале. А зло — это проигранное дело. Я не хотела доверять своему сердцу, потому что боялась повторить ошибки Алины. И когда я была бы при смерти, мой библиограф произнес бы «А вот и вторая Мисс Лейн, еще более глупая, чем первая»

Ситуации, когда мы пытаемся убедить свой разум, что чувства сердца обманчивы, ставят нас в тупик.

Его пальцы были уже в нескольких сантиметрах от Синсар Даб

— Берронс! — крикнула я.

Он вздрогнул и обернулся на меня. Его глаза были чернее черного.

— Иерихон! — снова крикнула я.

Он яростно затряс головой из стороны в сторону. Он двигался так, как будто все его кости изломаны. Он перенес вес на ступни и попятился назад.

Внезапно Книга трансформировалась в Зверя и начала расти, расти, расти пока не возвысилась над нами, закрывая собой небо.

Берронс развернулся и побежал.

Боль вернулась, ломая и распиная меня изнутри. Похолодало. Снова подул иссушающий ветер, принося с собой стоны и вопли неотомщенных мертвецов.

Я почувствовала, как меня сгребли в охапку.

Я обвила руки вокруг шеи Берронса и висла на ней все время, пока он бежал.

В четыре часа утра мы сидели напротив камина в задней части магазина, напротив книжных шкафов, где ни один прохожий не смог бы увидеть нас. Хотя в четыре часа утра около Темной Зоны не часто встретишь прохожего.

Я свернулась калачиком в шерстяное одеяло и смотрела на пламя. Берронс принес мне чашку горячего какао, лично им приготовленную в микроволновой печи. Он использовал два пакетика из старых запасов Фионы.

Я с благодарностью приняла какао, потому что судорожно вздрагивала от холода через каждые несколько минут. В тот момент, я сомневалась, что вообще когда-либо согреюсь.

— Она заодно с О’Баннионом, ты знаешь? — произнесла я горевшими от холода губами. Даже Берронсу, казалось, было холодно.

— Я знаю, — ответил он.

— Она есть Невидимых.

— Да.

— Тебе это безразлично?

— Фио сейчас сама по себе, мисс Лейн.

— Что если мне придется убить ее, — если бы она снова попыталась причинить мне вред? У меня не было бы другого выбора, чем пронзить ее.

— Она пыталась убить вас. Если бы ее планы осуществились, вы были бы мертвы. Я недооценивал ее. Я не думал, что она способна на убийство. Я ошибся в ней. Чтобы довести дело до конца, она хотела убрать тебя с дороги и могла принести в жертву все, что мне понадобится или все, что я захочу».

— Вы были любовниками?

— Да

— А, — я помешала ложкой свой какао. — Она была чуточку стара, ты так не считаешь?

И тут я обратила мысленный взор внутрь себя. Я брала в расчет внешний облик, а не факты. В действительности же Берронс был старше нее как минимум в два раза. Кто знает во сколько раз на самом деле.

Его губы слегка изогнулись.

Я заплакала. Берронс испуганно посмотрел на меня.

— Немедленно прекратите это, Мисс Лейн.

— Я не могу, — я уткнулась носом в чашку с какао и он не мог видеть моего лица.

— Постарайтесь.

Я посопела еще некоторое время, содрогнулась. И перестала плакать.

— Мы не были с ней любовниками … некоторое время, — попытался успокоить меня Берронс, заботливо глядя на меня.

— Не обольщайся! Я плачу не из-за этого.

— Тогда почему?

— Я не могу этого сделать, Берронс! Ты видел это. Я не могу подобраться к … ней. Кого мы пытаемся обмануть?

Некоторое время мы молча смотрели на пламя до тех пор, пока в моей чашке не кончилось какао.

— Какие ощущения она у тебя вызвала? — спросила я.

На его губах появилась горькая улыбка.

— Все это время я охотился на нее. Я считал, что стану исключением. Я буду тем, кто смог прикоснуться к ней и пользоваться ей. И она не будет влиять на меня. Настолько я был уверен в себе. «Только приведи меня ближе к ней, Мисс Лейн» говорил я тебе, уверенный, что тогда смогу взять ее и положить в сумку. Я ошибался, — он засмеялся, но смех его был больше похож на лай. — Я тоже не могу прикоснуться к ней.

— Не можешь? Или не хочешь?

— Различие тонкое. Правильнее было бы сказать: то, почему я хотел обладать ею, мне больше не нужно, после того как я приблизился к ней. Я потеряю все, ничего не получив взамен. Я не хочу делать бесплодных попыток.

Итак, по крайней мере теперь мне больше не надо беспокоиться о том, что Берронс или В’лейн заполучат Книгу раньше меня. В’лейн не может коснуться ее, так как является Видимым, а Берронс не станет этого делать, потому что достаточно сообразителен, чтобы понять главное:

Для какой бы цели она ему не понадобилась, всепоглощающая натура Зверя лишит его этого.

— А она не последовала за нами? — спросила я.

— Я не знаю, но, похоже, так и было.

При этих словах я еще глубже укуталась в одеяло.

— Что мы будем делать, Берронс?

Он посмотрел на меня темным взглядом.

— Единственное, что нам остается, Мисс Лейн. Будем бороться, чтобы эти чертовы стены не рухнули.

 

Глава четырнадцатая

.

В четверг утром я открыла магазин, чтобы начать рабочий день — как сильно я хотела вновь оказаться обычной девушкой в обычном мире.

У дверей меня уже поджидал инспектор Джейни. Я сделала шаг назад, чтобы позволить ему войти. Закрыла дверь, потом резко вдохнула, понимая всю абсурдность своих действий, и снова поставила табличку ЗАКРЫТО.

Я не была обычной девушкой, и мир не был обычным. И даже если я на время притворюсь, что это так, ничего не изменится.

Настало время признаться себе, что я обманывалась. Магазин только на время внушал мне чувство безопасности и уюта, на которое я не имела права.

Меня должно что-то беспокоить, я должна бояться. Страх очень сильно мотивирует.

Я приняла влажное пальто инспектора и жестом показала ему на место около камина.

— Чаю? Ээ, я имею в виду обычный чай.

Он кивнул и сел на диван.

Я налила ему чашку Эрл Грэя, села напротив него и подула на свой чай.

— Ну, разве мы не пара? — сказал он, дуя на свою чашку.

Я улыбнулась. Несомненно, так и было. Прошло около года с тех пор, как он притащил меня в участок, и месяц — как он обратился ко мне со своими картами.

— Есть и другой эффект, — сказала я ему, имея в виду поедание плоти Невидимых. Он знал, что я имею в виду. Для этого он и пришел ко мне.

— Что еще?

— Оно делает тебя суперсильным, но ты не можешь, например, убить Эльфа. Ты не можешь принудить их к чему-либо. Тебе остается довольствоваться тем, что, по крайней мере, ты видишь их. Если ты попытаешься убить кого-либо из них, они поймут, что ты знаешь, и убьют тебя.

А насколько сильной становишься ты? Такой же, как некоторые из них?

Я считала, что так и есть, Но не знала наверняка. И рассказала ему об этом.

— В таком случае я мог бы?

Меня передернуло от одной только мысли об этом.

— Бесполезно, ты все равно не сможешь убить их. Они не умирают, они бессмертны,

— А для чего нам тюрьмы, Мисс Лейн? Нам также не разрешают убивать серийных убийц.

— Ох, — я сощурила глаза. — Я никогда не задумывалась о том, чтобы посадить их в тюрьму. Я не уверена, что что-либо сдержит их, — кроме тюрьмы самих Невидимых, сотканной Песней Сотворения. — Они способны перемещаться, помнишь об этом?

— Все без исключения?

Он снова правильно поставил вопрос. Я никогда не видела, чтобы Носороги перемещались. Думаю, что это доступно только более могущественным Эльфам, например, принцы, а также избранным, таким как Серый Человек.

— Может, стоит попробовать? Может и мы, хотя являемся только лишь людьми, могли бы удивить их? Пока ты делаешь свою часть, другие могли бы выполнять свои задачи. На улицах ходят разговоры о том, что случится что-то очень недоброе. И очень скоро. Что происходит?

Я рассказала ему про Хэллоуин, про стены и о том, что случится, если их разрушат.

Он поставил на стол чашку с блюдцем.

— И ты хочешь, чтобы я остался беззащитным?

— Есть еще момент. Мне не известно обо всех оружиях, но одно из них действует так — если тебя поранят им, ты …

Я описала, как умер Меллис, как разлагается плоть, как отмирают части тела.

— Сколько всего таких оружий, Мисс Лейн?

— Два.

Как далеко он продвинулся: вначале отрицал даже то, что на карте отсутствуют некоторые районы, а теперь промежду прочим рассуждал на тему бессмертного оружия и поедания монстров.

— У кого они есть?

— У меня и еще у кого-то.

Он слегка улыбнулся.

— Я рискну.

— Это вызывает привыкание.

— Раньше я курил, Если я смог бросит курить, то смогу избавиться от любой привычки.

— Это изменит вас.

Я была абсолютно уверенна в своих словах — поедание плоти Невидимых позволило мне подобраться ближе к Синсар Даб. Было еще очень много того, чего я не знала о поедании Темных Эльфов, но что-то помогло Книге распознать меня, почувствовать, что я уже … не непорочна.

— Леди, вы изменили меня сильнее, чем недавний сердечный приступ. Хватит юлить. Иначе никаких подсказок, помните?

На тот момент мне и не нужны были никакие подсказки. У меня не было никакого желания знать, где находится Книга, разве только, чтобы избежать встречи с ней.

— Ты не оставила мне другого выбора, когда открыла мои глаза на все это, — грубо ответил он. — За это ты будешь мне должна.

Я изучала его лицо, линию плеч, его руки. Я тоже сильно изменилась за это время. Теперь я уже не вижу в нем врага, который чинит мне препятствия. Я вижу перед собой достойного человека, который сидит и пьет чай вместе со мной.

— Я сожалею, что заставила тебя съесть их, — произнесла я.

— А я нет. Лучше умереть, глядя в лицо своему врагу, чем умереть слепым.

Я вздохнула.

— Тебе надо приходить через каждые несколько дней. Я не знаю, как долго длится действие.

Я подошла к прилавку, покопалась в сумочке. Он взял бутылочки из моих рук, на мой взгляд, даже слишком жадно. На его лице отобразилось предвкушение с примесью отвращения. Я чувствовала себя поставщиком наркотиков. Я чувствовала себя матерью, которая сама посылает сына на борьбу с опасным врагом. Я должна сделать нечто большее, чем просто упаковать его ленч. Я должна дать совет.

— Известные нам Носороги, на самом деле, — сторожевые псы Эльфов. Они шпионят. А в последнее время по каким-то непонятным причинам выполняют коммунальные работы. Думаю, что они приносят в жертву детей, но я не уверена. Они следуют за ними, за их плечами. Некоторые из них утонченные, красивые, и они могут проникнуть внутрь человека. Я называю их Захватчиками. Если ты видишь, что кто-то из них приближается к тебе, беги как от черта. Темная Тень может поглотить тебя в одно мгновение, если ты забредешь в Темную Зону. Запомни, вечером, ты должен всегда оставаться на свету…

Я на половину высунулась из двери, крича ему вслед

— Начни носить с собой фонарики, в любое время суток. Если они поймают тебя в темноте, ты — покойник.

— Я учту это, мисс Лейн.

Он сел в машину и уехал.

В одиннадцать часов я уже прогуливалась по пляжу Каны, с В’лейном, одетая в золотое бикини (броско, я знаю; он его выбрал) с ярко-розовым саронгом.

Я вызвала его, выпустив его имя на ветер, вскоре после ухода инспектора Джейни — мне отчаянно хотелось получить ответы, и я была не прочь принимать солнечные ванны. Я думала о стенах всю ночь и все утро. Чем больше мы узнавали о стенах, тем были выше наши шансы укрепить их. Самым надежным источником информации был Принц Эльфов. Он один из тех, кому Королева доверяла больше всего, и тот, кто очень давно не пил из Котла.

Прежде всего, он потребовал, чтобы я рассказала ему самые последние новости о Синсар Даб. Я рассказала ему, но умолчала, что со мной был Берронс, чтобы не допустить глупого противостояния между ними, которое может возникнуть после этого. Я сказала ему, что ни он, ни я не знаем способа приблизиться к ней, поэтому нет смысла охотиться на нее прямо сейчас. Я еще не нашла ключ к разгадке, а он также не мог приблизиться к ней. Не было возможности доставить Книгу королеве. Как я произнесла это, все показалось настолько очевидным, что я не могла понять, как я не додумалась до этого раньше.

— Ты говорил, что Королева может прикасаться к Книге, почему же она не прибыла сама для этого?»

— Она не решается покинуть Эльфийскую страну. Недавно на нее совершили нападение. После этого случая она сильно ослабла. У нее очень много врагов среди смертных. Ей удалось избежать суда. Она искала место древнего убежища в пределах нашего королевства. Это место высокой магии. Она считает, что на этом месте сможет воссоздать Песню. Она не общается ни с кем, кроме нескольких персон, кому она полностью доверяет. Она должна быть в безопасности, МакКайла. Никто другой не сможет возглавить Королевство. В Королевстве нет принцесс.

— Что с ними? — Власть передается по матриархальной линии. Это несчастье.

— Королева отправила их на поиски Книги, вместе с другими. С тех пор о них никто не видел и не слышал.

А они еще считают, что я смогу доставить Книгу? Если даже принцессы не смогли уберечься от всех опасностей, какие шансы были у меня?

— Есть нечто, чего я не понимаю, В’лейн. Стены тюрьмы Невидимых созданы сотни тысяч лет тому назад, так?

— Да.

— Не слишком ли долгий срок до того как Королева Эобил воздвигла стены между нашими мирами?

Он кивнул.

— Тогда если они простояли целые все это время, почему не могут стоять и дальше? Почему, если Гроссмейстер разрушит стены между нашими мирами, то рухнут и стены тюрьмы. Почему должны разрушиться все стены?

— Стены всегда были взаимосвязаны. Стены между нашими мирами — это продолжение тюремных стен. Королева не смогла бы создать эти барьеры сама, без Песни. Чтобы разделить мир требуется огромная мощь. Часть магии тюремных стен она должна возложить для укрепления стен между мирами. И укрепление новых стен она поручила людям. Объединенная магия всегда была более эффективна, нежели какая-то отдельная. Это большой риск, но, несмотря на протесты членов совета, она сочла необходимым сделать это.

— Почему совет был против?

— Когда мы впервые пришли сюда, ваша раса была похожа на остальную часть мира — дикари, животные. Но со временем у вас начал развиваться язык общения. Однажды даже собака перестанет вилять хвостом и лаять. Заговорит. Она поняла, что сделала из вас более высших существ. Она объявила вам ваши права и приказала нашим мирам сосуществовать. Но так, как она хотела, не получилось, но чтобы не уничтожать вас — как предлагало две трети ее совета — она разделила нас, наделив новыми правами.

Было очевидно, что, по мнению В’лейна, мы вообще не заслуживаем никаких прав.

— Извините, что нарушили превосходство вашей расы, — холодно сказала я. — Изначально, это был наш мир, помнишь?

Снег запорошил мне плечи.

— Ты часто повторяешь это. Но скажи мне, человек, что, по-твоему, это устанавливает? Судьба распорядилась так, что именно вы начали жизнь на этой планете. Это дает вам право называть ее своей? Когда мы заботились о вас, ваш мир процветал. Мы сделали его зеленым, для нас цвели цветы. Ваша раса лишь задымляет его, режет, бетонирует, а сейчас ваше население переполняет планету. Планета плачет. Ваш вид, не знает границ. А мы знаем. Вы не знаете терпения. Мы — самая терпеливая раса, с которой вы сталкивались.

Его слова охладили меня. Эльфы могли пытаться заключать в тюрьму своих темных братьев в течение тысяч лет, но человеческий род не будет жить так долго. Это еще одна причина, почему мы должны держать стены тюрьмы.

— Что Гроссмейстер собирается сделать, чтобы ослабить стены?

— Я не знаю.

— Но что мы можем сделать, чтобы укрепить их?

— Я не знаю. Между королевой и людьми были достигнуты соглашения, которые она скрывала и защищала. Люди должны соблюдать эти соглашения.»

— Они соблюдали, это не помогло.

Он пожал своим загорелым плечом.

— Чего ты боишься? Если стены будут разрушены, я позабочусь о твоей безопасности.

— Я беспокоюсь не только о себе.

— Я встану на защиту тех, о ком ты заботишься….Эшфорд, не так ли? Твои родители. Кто еще важен тебе?

При этих словах, я почувствовала, как кончик лезвия ласкает мой позвоночник. Он знал о моих родителях. Знал откуда я родом. Я презирала бы любого Эльфа, хорошего или плохого, которому известно о дорогих мне людях. Я осознала, как, должно быть, было тяжело Алине, когда она пыталась укрыть нас от темноты нового мира, который она встретила в Дублине, и от парня, которому она верила. Может, ее сердце тоже боролось с ее разумом из-за него? А, может, где-то глубоко она чувствовала, что он был злодеем, но соблазнилась его словами, чарами и поступками?

Он одурачил ее. Несмотря на то, что он утверждает обратное. Он, несомненно, использовал Глас на ней. Больше никак не объяснить то, что произошло.

— Я хочу большего, В’лейн, — сказала я. — Я хочу, чтобы весь человеческий род был в безопасности.

— Ты не веришь, что будет лучше, если количество людей уменьшится? Ты не читаешь ваши человеческие газеты? Вы обвиняете Эльфов в варварстве, в то время, как люди совершают гораздо большее зло.

— Я здесь не для того, чтобы спорить о мире. Это не входит в мои обязанности. Я просто пытаюсь спасти его.

Он был зол. Но и я была зла. Мы абсолютно не понимали друг друга. Когда он притянул меня в свои объятия, его прикосновения были нежными, но глаза — нет. В этот раз он занялся моим языком. Мне стыдно признаться в этом, но ответила на его поцелуй, потеряв себя. И испытала оргазм четыре раза, пока он возвращал на мой язык свое имя.

— По одному разу от каждого Королевского Дома, — с насмешкой сказал он и исчез.

Остаточный эффект от этих «поцелуев» был таким интенсивным и ярким, что мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что что-то не так.

— В’лейн! — крикнула я в небо. — Мне кажется, ты кое-что забыл, — меня. — Хей! Я все еще в Канне.

Мне было интересно, он таким способом хотел заставить меня позвать его, чтобы он мог снова поместить свое имя на мой язык. Он бы сказал «Мои извинения, ши-видящая. Замотался — полно всяких других дел». О, черт. Если уж его разум такой обширный, как он утверждает, то таких оплошностей не должно быть.

Мое копье снова со мной. Люди уставились на меня. Я думаю, что они не каждый день видят девушек в бикини и с копьем, которая при этом разговаривает с воздухом. Я огляделась вокруг, осознавая, что именно мой наряд, а вовсе не копье, абсолютно не к месту. Я была так увлечена разговором с В’лейном, что не заметила, что нахожусь на нудистском пляже.

Мимо прошли двое мужчин и я покраснела. Что я могу сделать. Они были в возрасте моего папы. У них были пенисы.

— Ну, давай В’лейн, — я прошипела. — Вытащи меня отсюда!

Он заставил меня поволноваться еще несколько минут, только потом доставил в Книжный магазин. Конечно же, в золотом бикини.

Моя жизнь изменилась, превратилась в рутину другого рода.

У меня больше не было никакого желания работать в магазине или сидеть за компьютером или хоронить себя в кипах научно-исследовательских книг. Я чувствовала себя как умирающий пациент. Все мои предположения о том, как можно заполучить Синсар Даб, потерпели неудачу. Кроме того, помимо своей воли, я допустила мысль, что достать ее сейчас выше моих способностей.

Я ничего не могла делать. Только ждать и надеяться, что другие успеют выполнить свою часть дела и выиграют немного времени для меня, чтобы помочь мне решить, как мне выполнить свою задачу — если это в принципе возможно. Что знала Алина, чего не знаю я? Где же ее дневник? Как она собиралась заполучить Темную Книгу?

Осталось семь дней. Шесть. Пять. Четыре.

Я не могла избавиться от чувства, что прямо на меня надвигается нечто, смотрит мне прямо в лицо, а я его упускаю. Должно быть, у меня достаточные способности, чтобы осознать происходящее в моем маленьком провинциальном мирке, но чтобы понять и осознать то, что происходит здесь, сейчас нужно большее, чем есть сейчас.

Ближе к концу, я проводила дни, гуляя по улицам Дублина, закрывшись воротником против простуды. Я шла через толпы туристов, которые продолжали навещать город, несмотря на мрак, холод и высокий показатель преступности.

Проскользнув между Невидимыми, я втиснулась в кабак за горячим пуншем. Там я бесстыдно подслушала разговор, похоже, что говорили человек и Эльфоподобное существо. Затем я остановилась за углом, чтобы взять рыбу и чипсы, болтая с поваром на гриле. Постояла на тротуаре, проговорив с несколькими поставщиками газет, и случайно наткнулась на пожилого джентльмена, который показал мне направление Гарды, когда я только прибыла сюда. Он признался, что заголовки газет не врут. Древние возвращались.

Я прошлась по музеям, посетила библиотеку Тринити, попробовала пиво в пивоварне Гиннес и постояла на платформе, наблюдая за морем крыш.

И я поняла поразительную вещь: Я любила этот город.

Даже заполненный чудовищами, утопающий в преступности и отравленный насилием Синсар Даб. Я любила Дублин. Были ли у Алины те же чувства? Может быть, она также ужасалась тому, что может произойти, но при этом ощущала себя более живой, чем когда бы то ни было?

И более одинокой.

Ши-видящие не отвечали на мои звонки. Даже Дани. Они сделали свой выбор. Ровена выиграла. Я знала, что они боятся. Я знала, что большинство из них не знали ничего, кроме нее и Аббатства, поэтому она могла умело манипулировать их страхами. Я хотелось броситься со штурмом на компанию «Быстрая почта» и сражаться. Позвонить старухе и поспорить о деле с ши-видящими. Но я не стала этого делать. Есть вещи, о которых не надо спрашивать.

Я доказала им свою преданность. И ожидала, что ответ будет таким же.

Я прогуливалась по улицам. Смотрела. Делала в дневнике заметки об увиденном.

Даже Берронс не появлялся, занимаясь окончательным уточнением некоторых древних ритуалов, которые, как он считает, могли помочь во время Самайна.

Звонил Кристиан и приглашал меня во владения МакКелтаров, где-то в горах Шотландии, но я не смогла заставить себя покинуть город. У меня было такое чувство, как будто я являюсь главным отрядом или, по крайней мере, капитаном, который идет ко дну вместе со своим судном. Его дяди, судя по зловещим рассказам Кристиана, едва выносили присутствие Берронса. Однако согласились работать вместе какое-то время. По его тону совершенно ясно, что, как только закончится ритуал, может разгореться полномасштабная война с Друидами. Меня это не волнует. Они могут воевать, сколько им заблагорассудится, когда мы отстоим стены.

За три дня до Хэллоуина перед дверью своей комнаты я нашла билеты на самолет в Эшфорд. В один конец. Вылет вечером того же дня. Я долго простояла, держа в руках билет. Закрыв глаза и прислонившись к стене, я рисовала в воображении маму с папой и свою комнату.

В октябре на юге Джорджии осень во всей своей красе: деревья одеты в рубиновую и желтую листву, созревают тыквы, воздух благоухает запахом листвы и земли, домашняя южная кухня, ясные и безоблачные ночи, которые бывают только в сельских районах Америки, далеко от городских фонарей, приглушающих небесные огни.

А в день Хэллоуина Бруксы устроили бы свой ежегодный костюмированный прием. Большинство оделись бы как обычно Привидениями и Кровожадными Охотниками за Сокровищами. В «Кирпичном заводе» устроили бы конкурс костюмов. Они пригласили бы весь город прийти на этот праздник, чтобы никого не обидеть. Всегда получалась шумная вечеринка. Люди, как привило, выбирают самые необычные вещи. Если я не работала, и было достаточно тепло, то мы с Алиной устраивали вечеринки у бассейна. Мама с папой всегда с энтузиазмом смотрели на это. Они в таких случаях ехали в местный мотель на ночь. Они не скрывали, что им лучше вдвоем провести романтическую ночь, вдали от нас.

Я совершала мысленное путешествие домой, пока держала билет в руках.

Затем я позвонила в кассу, чтобы попытаться вернуть уплаченные Берронсом деньги. Все, что они могут сделать — только перечислить эту сумму в качестве платы за билет на мое имя на более поздний срок.

— Ты думал я сбегу? — спросила я его позднее, этой же ночью. Берронс как всегда был спокоен при любых обстоятельствах. Я позвонила ему на сотовый телефон.

— Я бы не осудил тебя, если бы ты уехала. Ты бы поехала, если я возьму билет в обратную сторону?

— Нет. Я боюсь, что какая-нибудь нечисть увяжется за мной. Я рассталась с надеждой съездить домой уже очень давно, Берронс. Но однажды я это сделаю. Когда будет безопасно.

— А что, если такие времена никогда не наступят?

— Мне остается только верить, что наступит.

Затем последовало продолжительное молчание. В книжном магазине было настолько тихо, что можно было услышать звук падающей булавки. Я была так одинока.

— Когда ты возвращаешься домой? — спросила я.

— Домой, мисс Лейн?

— Что-то я должна называть своим домом.

Однажды, когда мы стояли на кладбище, то уже разговаривали об этом. Я сказала ему, что если дом человека там, где его сердце, то мой дом шестью футами ниже под землей. Это больше не так. Мое сердце внутри меня. Со всеми его надеждами, страхами и болями.

— Я почти все завершил. Я буду в магазине завтра.

Линия оборвалась.

* * *

Три часа ночи.

Я вскакиваю с постели.

Сердце колотится. Нервы напряжены до предела.

Звонит сотовый телефон.

— Какого дьявола? — заорала Дани в трубку, когда я ответила. — Ты спишь, как чертов мертвец там наверху! Я звоню тебе уже пять чертовых минут!

— С тобой все нормально? — требовательно спросила я, дрожа всем телом. Меня снова бросало в холод. Остаточные смутные видения прекратились, но озноб остался.

— Выгляни из своего окна, Мак.

— Я вскочила с постели, схватила копье и поспешила к окну.

Моя комната, как будто выкинутая за ненадобностью, находится в задней части здания. Из своего окна я вижу заднюю аллею и могу спокойно подсчитывать количество Теней.

Дани стояла там внизу в узкой полоске света между магазином и гаражом Берронса. Телефон зажат между ее худощавым плечом и ухом, и усмехалась. Тени жадно смотрели на нее со своих насиженных темных мест.

На ней был длинный черный кожаный плащ, как будто позаимствованный из фильма про вампиров, который был слишком велик ей в плечах. Насколько я смогла разглядеть, она несла под ним что-то длинное, гипсовое и невообразимо красивое. У меня перехватило дыхание. Это мог быть только Меч Света.

— Давай надерем задницы каким-нибудь Эльфам, — Дани засмеялась. Глядя на нее, можно было увидеть в ней не больше, чем милую тринадцатилетнюю девочку.

— Где Ровена? — я скинула низ пижамы и засунула ногу в джинсы. Зубы стучат. Ненавижу эти сны про Ледяное место.

— Ро в отъезде. Улетела сегодня вечером. У нее не получилось взять с собой меч. Я стащила его. Мак, ты спустишься, в конце концов, или подождешь пока меня сожрут какие-нибудь Невидимые?

Она шутит? Это голубая мечта каждой ши-видящей. Вместо того, чтобы просиживать задницы, подумать, поговорить, поискать решения — я пойду туда и сделаю что-нибудь.

Я сбросила вызов, одела под свитер две футболки, куртку, натянула ботинки, схватила МакНимб и застегнула ремни, сожалея, что у меня нет второго для нее. Неважно. Если мы окажемся где-нибудь в темноте, мы будем идти как приклеенные.

За эту ночь мы перебили восемьдесят семь Невидимых.

А потом и вовсе потеряли счет.

 

Глава пятнадцать

Большую часть дня накануне Хэллоуина я провела, убираясь после веселья предшествующей ночи. Дома, в Джорджии, следы бесшабашно проведенного времени — мешающиеся под ногами пластиковые стаканчики, корки съеденной наполовину пиццы, окурки сигарет, затушенные прямо в пивных банках. В Дублине после шумного веселья мы видим совсем другую картину — валяющиеся тела убитых монстров и отдельные части.

Проблема состоит в том, что когда ты убиваешь эльфа, он перестает излучать свои чары. Вопреки глупым и бессмысленным верованиям поп культуры их трупы не рассыпаются в прах. Они продолжают свое существование здесь, в нашем мире. И они отлично видимые для всех. Получая удовольствие от процесса убийства, я забыла о трупах. Так же как и Дани. И дело вовсе не в том, что они неожиданно становятся видимыми для меня, когда умирают. Они всегда были видимыми для меня.

Из утренних новостей я узнала, что обнаружено видео, снятое в отвратительной манере ужастика местного производства: дело происходит в окрестностях Дублина, ужасающие чудовища бросают вызов человечеству, люди не должны беспокоиться об этом, так как Гарда уже бросила силы для зачистки… гм, для ловли этих монстров.

В этот момент еще до окончания репортажа мой телефон зазвонил. Это была Ровена.

— Уничтожь их, чертовка!

Как раз в этот момент я завтракала.

— Они же сказали, что Гарда позаботится о них. — Пробормотала я с набитым ртом, пытаясь таким образом разозлить её. Я была солидарна с ней. Мне надо было разобраться с этим. И быстро. Мне было стыдно, что я не смогла реализовать то, что задумала.

— Ты не оставила хвост, который может навести на твой след?

Я содрогнулась. Возможно так оно и было.

— Не думала, что тебя это волнует, Ро, — холодно сказала я.

— Дани была с тобой прошлой ночью? — требовательно спросила Ровена.

— Нет.

— Ты все это провернула сама?

— Ага.

— Сколько их было?

— Я сбилась со счету. Больше ста.

— Почему ты пошла на это?

— Мне надоело бездействовать.

Некоторое время она молчала, потом сказала:

— Я хочу, чтобы ты присутствовала завтра во время ритуала.

Я была потрясена. Как раз в этот момент я ела верхушку сдобной булочки. Я чуть не подавилась ей. Это было последнее, что я ожидала услышать от Ровены. Я перебирала в уме длинный список своих просчетов и уже подумывала о том, чтобы повесить трубку, чтобы не дать ей возможность заговорить. Но сейчас я рада, что не сделала этого.

— Почему ты решила позвать меня?

Последовала очередная молчаливая пауза.

— Цифры впечатляют, — наконец-то произнесла она.

Нравится мне это или нет, но она не произнесла тех слов, что витали в воздухе, о том, что я — сильная ши-видящая.

Как и МакКелтарам, ей хотелось, чтобы вся власть была сосредоточена в ее руках.

Независимо от чьих-либо намерений я хотела сразить их. Я чувствовала тягу бороться с ними. Если они будут где-то собираться, я хочу быть там же. Но я не чувствовала подобной тяги примкнуть к МакКелтарам. Думаю, во мне говорит моя кровь.

А сейчас у меня было еще и подходящее приглашение.

— В какое время?

— Церемония начнется ровно через один час после захода солнца.

Мне не нужно даже сверяться с календарем, который висит в моей спальне наверху. Я точно знала, что солнце взойдет в 7:23 и сядет в 4:54 вечера. Никогда раньше природа не имела на меня такого влияния. Я не могу дождаться летних дней, таких длинных и ярких. И не только из-за моей любви к солнцу. Эти короткие, тоскливые осеннее-зимние дни приводят меня в ужас. 22-е декабря, день Зимнего Солнцестояния — самый короткий день в году — длится всего 7 часов 28 минут и 49 секунд. Восход солнца в 8:39, заход — в 4:08. У Теней будет 15 часов 32 минуты и 11 секунд, чтобы вылезти отовсюду и вволю разыграться. То есть они располагают вдвое большим временем, чем люди.

— Когда мы будем знать наверняка, что нам удалось это сделать?

— Сразу, как только мы откроем Шар, — но последнее она произнесла неуверенно. Слышать ноты сомнения в голосе Ровены — в этом было что-то из ряда вон выходящее.

— Я подумаю над твоим приглашением. — Я солгала. Безусловно я буду там. — Что это мне даст?

— То, что ты спрашиваешь подобное, еще больше укрепляет мое мнение о тебе. — И повесила трубку.

Я доела свой завтрак из булочки и кофе. Затем намеревалась подмести и расчистить пространство около двери от монстров. Часть трупов Невидимых я втиснула в мусорный контейнер, другую часть спрятала в заброшенных зданиях. Я даже умудрилась парочку кинуть в емкость с цементом на строительной площадке, улучив момент, когда у рабочих был перерыв. Тех, что были ближе всего к книжному магазину, я приволокла в близлежащую Темную Зону. Я поймала себя на мысли, что даже среди бела дня мне очень трудно заставить себя войти туда. Повсюду чувствуется присутствие Теней, пульсации их темной, прожорливой природы.

Куда они все подевались? Может, они втиснулись в крошечные трещинки кирпичей и смотрят на меня оттуда? А может, они соскользнули под землю? Или, может, они набиваются в темные углы ветхих домов? До каких размеров они способны уменьшаться? Могла ли одна из них запрятаться вон в той банке из-под содовой как раз под таким углом, чтобы на нее не падал свет? Я никогда не относилась к тому типу девушек, которые швыряют попадающиеся на дороге банки. Не собиралась становиться ею и сейчас.

Улицы были странно пусты. Позже я обнаружила, что в последние два дня перед Хелоуином рекордное количество людей брали отпуска. Матери не выпускали своих детей из дому после школы. У всего этого не очень хорошие причины. Полагаю, что не надо обладать чутьем ши-видящего, чтобы почувствовать, какая тягостная тишина повисла в воздухе, или чтобы услышать отдаленных топот темных копыт. Ветер предвещает недоброе, а топот становится все ближе.

Ближе.

Находясь вне дома, я нарезала вдоль и поперек новую порцию Невидимых и припрятала в бутылку. Несколько дней тому назад ко мне должен был прийти Джейни, но я решила, что может быть у простых людей эффект длится дольше.

На обратном пути домой я остановилась в бакалейном магазине, чтобы захватить некоторые продукты, в булочной забрала то, что заказывала накануне.

Затем долго стояла под струей горячего обжигающего душа, оттирая от тела кусочки мертвых Невидимых. Я была полностью обнажена, но в последнее время у меня появилась привычка не снимать копье с бедра.

К полуночи Берронс так и не появился и я почувствовала, что обозлена на него за это. Он сказал, что будет здесь к этому времени. И я строила свои планы исходя из этого. В час я начала беспокоиться за него. В два я была уверена, что он и не появится в ближайшее время. В 3:15 я позвонила ему. Он ответил сразу же на первый звонок.

— Где тебя черти носят? — огрызнулась я.

Он перебил меня тоже огрызающимся тоном:

— У вас все в порядке?

— Я жду тебя уже несколько часов подряд.

— Для чего?

— Ты сказал, что вернешься к этому времени.

— Я задержался.

— А ты не мог предупредить меня? — спросила я с сарказмом в голосе. — Знаешь, просто поднять трубку и сказать: «Привет, Мак! Я сегодня буду поздно».

На другом конце провода послышалось молчание, потом Берронс сухо произнес:

— Вы путаете меня с кем-то другим. Не надо ждать меня, Мисс Лейн. Перестаньте выстраивать свой мир вокруг меня. Я не из тех людей.

Его слова больно ужалили. Возможно это произошло потому, что я именно этим и занималась: я сделала его отправной точкой своих планов на ночь и даже проигрывала в уме как все должно было происходить.

— Черт тебя побери, Берронс.

— И, тем не менее, я не тот, за кого вы меня принимаете.

— Ага! Даже не мечтай об этом! Я хочу повторить тебе твои же слова: Я ненавижу, когда ты просто так тратишь мое время. Ключи, Берронс! Вот чего я жду. Вайпер находится в магазине. — И я скучала по нему так же, как я скучала по моим длинным светлым волосам. Мы связаны — Вайпер и я. Меня мучили сомнения — получу ли я его когда-нибудь обратно. Он был серьезно поврежден после той поездки по шоссе на высокой скорости. И если я действительно знала Берронса так хорошо, как я предполагала, то он продаст его еще до того, как снова сядет за его руль. Независимо от того, насколько безупречно его отремонтировали. Отчасти я и сама так рассуждала. Когда ты тратишь такую большую сумму денег, тебя устраивает только самое лучшее. — Мне нужна машина.

— Для чего?

— Я решила присутствовать на ритуале в аббатстве.

— Не уверен, что это мудрое решение.

— Решение принимаешь не ты.

— А может было бы разумнее, чтобы я принимал решения.

— Берронс, я ничего не смогу сделать, чтобы помочь МакКелтарам.

— Я не говорил, что тебе следовало бы это сделать. Возможно, завтра тебе просто лучше оставаться в магазине. Это наиболее безопасное место для тебя.

— Ты хочешь, чтобы я спряталась? — на последнем слове мой голос повысился от недоверия. Несколько месяцев тому назад я была бы счастлива это сделать. Смотрела бы ночные TV-программы, крася ногти на руках и ногах и подбирая гармоничные оттенки розового. А сейчас? Ни за что на свете.

— Иногда самое мудрое — это соблюдать предосторожность, — ответил он.

— Вот, что я скажу тебе, Берронс: Я останусь только если ты останешься со мной. Но не потому, что мне нравится находиться рядом с тобой, — быстро сказала я, чтобы он не успел вставить свой едкий комментарий — А из-за всей этой ерунды, в которую поверят «только простаки и простушки». Я не собираюсь сидеть, сложа руки.

— Мисс Лейн, вы что-то перепутали.

— Я преувеличила для большей выразительности. Какой смысл в том, чтобы говорить умную мысль, если человек, которому она адресована, слишком примитивен, чтобы понять ее?

— Я не примитивен, — сказал он с таким холодом в голосе, что я вдруг почувствовала, как назревает одна из наших пусть несерьезных, но перебранок. — У тебя не получилось использовать это в качестве преувеличения. Поищи другое.

— Я сама знаю как его правильно использовать! И ты можешь засунуть куда-нибудь этот дурацкий торт к твоему Дню Рождения! Я даже не знаю, почему я суетилась по этому поводу!

После этих слов молчание затянулось настолько, что я решила, что он повесил трубку. Я тоже повесила трубку в надежде, что я сделала это раньше него.

Через двадцать минут Берронс уже входил в переднюю дверь магазина. На его волосах виднелись кристаллы льда. Из-за сильного холода весь его облик казался белым. Я сидела на софе, там, где у нас обычно проходят беседы. Я была слишком взвинчена, чтобы уснуть.

— Ну вот и хорошо. Ты наконец-то перестал делать вид, что не используешь зеркало. Самое время.

— Я пользуюсь им только тогда, когда это действительно необходимо, Мисс Лейн. И даже для меня это … неприятно делать.

Любопытство во мне пересилило раздражение.

— Что значит «действительно необходимо»? Куда ты ходишь?

Он огляделся вокруг.

— Где торт?

— Я выкинула его.

Он одарил меня своим взглядом. Я вздохнула, поднялась и достала торт из холодильника. Шоколадный торт из семи коржей, с малиновой и шоколадной начинкой, красиво выведенная надпись «С Днем Рождения Иерихон Берронс» на розовой глазури, обрамленная цветами. Он был великолепен. Только этот торт, за исключением Невидимых, и заставлял меня пускать слюнки. Я поставила его на столик для кофе, подала тарелки и вилки.

— Я запутался, мисс Лейн. Этот торт для тебя или для меня?

Да. Ну в общем не без этого. Я намеревалась съесть немаленький кусок и сама. Я не пожалела на его ни сил, ни денег. Вместо этого я могла бы просто загрузить на IPod 47 песен.

— У них закончилась черная сахарная глазурь — сухо ответила я. Он не отреагировал на мои планы по поводу торта. Он не выглядел хотя бы чуть-чуть взволнованным. Ситуация его нисколько не забавляла. Он просто смотрел на торт. Его лицо одновременно наводило ужас и излучало … зловещее обаяние. Я также смотрю на монстров, когда собираюсь прикончить их.

Я забеспокоилась. В тот момент, когда я заказывала его, это казалось мне хорошей идеей, невинной шалостью и мягким намеком на то, что мне известно о нем. Я хотела сказать таким образом: «Я знаю, что на самом деле ты стар, что возможно и вовсе не являешься человеком, но кем бы ты ни был, я поздравляю тебя, ведь сегодня у тебя День Рождения».

— Я полагаю, что здесь нехватает свечей. — Наконец-то сказал он.

Я достала из своего кармана свечи в форме чисел, одну из них я уменьшила до запятой и вставила их в торт. Он посмотрел на меня так, как будто у меня внезапно выросла вторая голова.

— Пи, мисс Лейн? Вы явно провалили экзамен по математике в высшей школе.

— Я получила удовлетворительно. Мелочи сбивают меня с толку. Но суть я всегда улавливаю.

— Почему π?

— Потому что оно иррациональное и неисчисляемое. — Здорово я придумала, не так ли?

— Но π — константа. — Сухо добавил он.

— Но это не шестерки. Казалось в это время года 6-6-6 очень популярны. Очевидно, они еще не видели настоящего Зверя, иначе они бы не боготворили его.

— У тебя есть еще какие-нибудь наблюдения или новости? — Он продолжал с ненавистью смотреть на торт, как будто ожидал, что из него сейчас вырастет дюжина ног, и это чудище на тонких ногах и с длинным языком направится к нему.

— Она (Синсар Даб — прим. перев.) перемещается из рук в руки каждый день. На тахте лежала куча газет. В газетах печатается такое количество преступлений, что их становится просто опасно читать во время завтрака.

Он поднял взгляд с торта на меня.

— Это просто торт. Обещаю, никаких сюрпризов. Никаких мелко нарезанных Невидимых. Я даже съем первый кусок.

— Нет, это далеко не «просто торт», мисс Лейн. То, что ты сделала, означает…

— …что мне очень захотелось сладкого, и чтобы не отказывать себе в этом, использовала в качестве оправдания твой день рождения. Задуй свечи, давай! И расслабься, Берронс. — Как я не понимала, насколько тонок тот лед, на котором я стояла. Что дало мне повод думать, что я могу преподносить ему праздничные торты и что, тем более, он отреагирует на это как-нибудь иначе?

— Я делаю это для вас, — натянуто ответил он.

— Спасибо. — Я рада, что я отказалась от воздушных шаров. — Я просто подумала, что это будет весело. — Я стояла, держа перед ним торт, чтобы он мог задуть свечи до того, как воск стечет на глазурь. — Я же могу немного повеселиться.

Я предчувствую жестокие действия за долю секунды до того, как они вырвутся наружу. Наверно, он думал, что он обуздал свой гнев и то, что произошло, было для него такой же неожиданностью, как и для меня.

Торт вместе со свечами взорвался в моих руках, выстрелил прямо в воздух, ударился об потолок и прилип. Только небольшие кусочки отламывались и падали. Я уставилась на него. Прелестный был торт.

Затем я почувствовала, как оказалась зажата между стеной и его телом, совершенно не понимая, что происходит. Его молниеносность в такие моменты устрашает. Я думаю он мог бы дать Дани небольшой урок за деньги. Он схватил меня за запястья и прижал мои руки над головой. Тоже самое он проделал с моей шеей. Затем опустил голову и тяжело задышал. Какое-то время его лицо лежало на моей шее.

Затем он отстранился и долго смотрел на меня. Когда он снова заговорил, его голос был свиреп и низок.

— Никогда больше не делайте так, мисс Лейн. Не надо оскорблять меня своими глупыми ритуалами и плоскими шутками. Никогда не пытайтесь очеловечивать меня. Не думайте, что мы одинаковые, вы и я. Это не так.

— Неужели так необходимо было портить торт? — закричала я. — Я целый день возилась с ним.

Он встряхнул меня. Сильно.

— У вас больше нет других забот, кроме как возиться с глупыми тортами? Забудьте про это. Отныне это не ваш мир. Ваш мир — это охота на книгу и выживание. А эти два мира не могут сосуществовать друг с другом, идиотка!

— Нет, они могут сосуществовать! Только если я могу есть эти «глупые торты», я могу продолжать охотиться на Книгу! Ты прав — мы разные. Я не могу ночью пройти по Темной зоне. Я не умею отпугивать всех монстров. Мне необходимо видеть радугу. А тебе нет. Я поняла это сейчас. Никаких праздников для Берронса. Я запишу это рядом с остальными пунктами: Не ожидай его по вечерам и Не жди, что он спасет тебя, если это не выгодно ему самому. Ты сволочь. Навечно. Я буду помнить об этом.

— Хорошо. — Его хватка ослабла.

— Отлично. — Ответила я на это, хотя сама не знаю почему. Думаю, что просто хотела оставить последнее слово за собой.

Мы впились взглядом друг в друга.

Он находился настолько близко, что я ощущала электрические разряды в его теле и свирепое выражение лица.

Я облизнула губы. Его взгляд переместился на них. Думаю, что в этот момент я перестала дышать.

Он развернулся резким движением, так что его длинный темный плащ прорезал воздух и я увидела его спину.

— Это было приглашение, мисс Лейн?

— А что если так? — Я удивлялась сама себе: что я рассчитывала делать дальше?

— Не надо разговаривать со мной предположениями. Вы так глупы.

Я смотрела на его спину. Он не двигался. Я обдумывала, что можно ему ответить. Но в голову ничего не приходило.

Он исчез в дверях.

— Эй, — крикнула я вдогонку. — Мне нужна машина.

Но ответа не последовало.

Большой кусок торта свалился с потолка и размазался по полу.

Он был почти целый, только чуть-чуть искривлен.

Вздыхая, я взяла вилку и начала отскребать его.

Когда я проснулась на следующий день, был уже полдень. Я поднялась с постели, убрала от двери сигнальный звонок против монстров и открыла ее. Снаружи меня ждал термос с кофе, пакет с пончиками, ключи от машины и записка.

Мисс Лейн,

Я бы предпочел, чтобы вы присоединились ко мне во время поездки в Шотландию сегодня вечером. Но если решительно настроены помочь этой старой ведьме, то вот ключи, которые вы просили. Я пригнал эту малышку для вас. Она красного цвета, припаркована перед дверью. Позвоните, если передумаете. Я улечу не позже 4:00.

СН.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что означают эти инициалы. Сволочь Навечно. Меня это позабавило. «Извинения приняты, Берронс, если это Феррари».

Это и была Феррари.

 

Глава шестнадцать

В слове «пограничный» есть свое особое очарование. Пограничным может быть время: сумерки — это переход дня в ночь, в полночь — один день сменяется другим. Дни равноденствия и солнцестояния, а также новогодний день — все это своеобразные пороги.

Пограничным может быть также состояние сознания, например, в те моменты между пробуждением и сном. Также они называются порогом сознания, или гипногория. Это состояние, находясь в котором, человек думает, что он вполне бдителен, но на самом деле еще активно вовлечен в сон. При этом у многих людей наблюдаются судорожные подергивания или телесное ощущение падения.

Местам тоже присущи пограничные состояния: например, аэропорты, куда люди постоянно приходят и откуда уходят, но никогда не остаются.

В пограничном состоянии могут находиться также и люди. Подростки типа Дени временно пребывают между детством и взрослой жизнью.

Персонажи детективов частенько являются такими пограничными существами, которые существуют в обоих мирах, разграничивают или охраняют переходы между ними или могут быть физически разделены на два состояния существования.

Промежуточность — определяющая характеристика этого состояния. Не здесь и не там, но, балансируя между одним моментом и следующим, когда еще не случилось то, что должно последовать, а … то, что происходит в данный момент, еще не стало свершившимся фактом.

Пограничный период — время волшебное и опасное, преисполненное возможностей и … риска.

Казалось, что до Хэллоуина еще целая вечность. Я спала почти до вечера. До четырех часов, когда я собиралась покинуть город и отправиться в аббатство, оставалось еще целых четыре часа. Они растянулись до бесконечности. Мне предстояло как-нибудь убить это время.

Как только встала, я позвонила Дани. Она удивилась тому, что я тоже приглашена на ритуал и сказала, что начало запланировано на 6:15 вечера.

— Так что он собой представляет? — спросила я ее. — Пение псалмов и выполнение многочисленных таинств?

Она посмеялась над моими представлениями о ритуале и ответила, что он напоминает что-то вроде этого.

— Сначала произносят заклинания, и приносится жертва, а только потом можно открыть Шар и его эльфийская сущность выходит наружу для укрепления стен.

Я поинтересовалась какого рода жертва, но она слегка уклонилась от ответа. Уж не мою ли кровь Ровена планирует принести в жертву? Я даже не буду рассматривать такие варианты.

Я позвонила Кристиану, он сказал, что подготовка идет по плану: его дяди на рассвете приступили к выполнению обрядов Друидов, хотя Берронс присоединится к ним позднее.

Наконец, я позвонила папе. Мы очень долго разговаривали о машинах, о моей работе и об обычных повседневных вещах, которые составляли основу наших бесед в прошлом. Я одновременно ненавижу и благодарна Берронсу за то, что он Гласом ввел его в состояние безграничного спокойствия. Если бы папа успел сказать хоть слово, что он понимает мое состояние, я бы расплакалась и рассказала ему обо всех моих проблемах. Это человек, к которому я приходила со всеми своими синяками, шишками и ссадинами. Он всегда целовал их, даже те, что я сама себе выдумала. Все, чего он хотел, чтобы его принцесса Жасмин Окруженная- Заботой, обнимала его и ворковала, сидя у него на коленях. Через какое-то время я попросила к телефону маму. Мы с ней очень долго не разговаривали, и я боялась, что она не подойдет к телефону — она подошла, и я не могу передать той радости, которую я испытала, услышав ее голос впервые за столько месяцев! И хотя разговаривала она еще очень неуверенно, она была последовательна, с ясной головой, и очевидно отходила от действия лекарств. Папа сказал, что она по-прежнему очень быстро устает, поэтому я постаралась сделать разговор коротким и приятным, сообщая ей только хорошие новости. Моя работа чудесна, у меня замечательный работодатель, меня повышают в должности, я надеюсь открыть свой собственный книжный магазин по возвращении домой, я планирую закончить колледж и получить степень…и нет, я не приеду на День Благодарения, но я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы вернуться домой к Рождеству.

Ложь во спасение. Теперь я понимаю их чувства. Я чувствую, как Алина почти стоит позади меня, кивая головой, в тот момент, когда я поднимаю настроение мамы. Когда я жила в Эшфорде, каждый раз, как звонил телефон, моя сестра заставляла меня смеяться и вселяла чувство, что я любима и что мой мир безопасен для меня. Сама она при этом жила в Дублине и не знала, выживет ли завтра.

После того, как я повесила трубку, я накинулась на ореховую пасту и поставила случайный список песен на своем Ipod. «Стучаться в небесные ворота» — первая песня в списке, затем последовало «Не бойся…» и я выключила.

Не знаю, что я делала до трех часов. Думаю, что провела много времени, сидя у камина и смотря в огонь. Переходные состояния поглощают. Ты не можешь взять его своими руками и приспособить. Невозможно приблизить полночь. Невозможно отдалить или избежать рубежей. Остается только приспосабливаться самим и проходить через них.

Я приняла душ, нанесла макияж, собрала волосы в «конский хвост». Влезла в черные джинсы, одела майку, свитер, ботинки и куртку. Захватила рюкзак, положив туда МакНимб — я собиралась совершить вечернюю прогулку. Поместила в кобуру свое копье, за пояс — два коротких ножа. Вообще-то они принадлежат Берронсу, но я стащила их с выставочного стенда наверху. Потом взяла запас коктейля из измельченных Носорогов, маленькие бутылочки — в карманы куртки, пластиковые пакеты — в ботинки. Вокруг запястий и лодыжек обернула ленту-липучку, оснащенную лампочками. Я даже засунула в передний карман джинсов бутылочку со святой водой — в этом городе никогда не знаешь, что тебя ожидает. Я должна быть готова ко всему.

Затем я спустилась вниз, выглянула в окно, но, не поверив своим глазам, выглянула еще раз. Неужели я так долго собиралась? Было ясно и светло, когда я поднялась наверх. А сейчас, в 3:45 на улице было почти темно. Пока я наверху сушила волосы на улице почти разыгрался шторм. Еще не было дождя, но ветер уже разыгрался, и было похоже, что он может начаться в любой момент.

Я взяла ключи от машины и осмотрелась вокруг магазина, чтобы убедиться, что мне нечего опасаться. Когда мой взгляд охватил четырехэтажное здание магазина, я съежилась от внезапной мысли о том, что могу никогда больше не увидеть «Книги и Сувениры Берронса». Я полюбила город, я начала любить свой магазин.

Полы из твердой древесины отражали свет подсвечников и желтых ламп. Книги были на своих полках. Стеллаж с журналами тоже был перебран. Огонь в камине погашен. Диваны и кресла создавали уютную обстановку, приглашающую присоединиться. Стена, находящаяся надо мной, была полностью затенена. Я хотела однажды подняться туда и посмотреть что там. Магазин был населен вымышленными мирами, которые еще предстояло изучить. В магазине было тихо и аккуратно, все готово к работе и ждет следующего покупателя.

Я направилась к задней двери.

Он будет ждать меня завтра, когда я вернусь. Когда стены уже будут крепкими и когда у меня будет еще целый год, чтобы расставить все по местам. Жизнь снова пойдет своим чередом. И я примусь за работу над Вебсайтом и составлю каталог редких изданий, которые лежат на верхних этажах. Больше никакой лени.

Но прямо сейчас меня ждет итальянский жеребец. Фыркает и зовет меня. Мне предстояло два часа езды до того места, куда я направлялась, и это был еще один рубеж в моей жизни, каждое мгновение которого я собиралась прочувствовать каждой клеточкой своего тела.

 

Глава семнадцатая

Весь путь я поделила на двенадцать частей. Окраина города рядом с Темной зоной, где я жила, была пустынна, словно это было военное время. Сейчас я понимаю почему.

На расстоянии восьми миль восточнее «Книг и Сувениров Берронса» была другая картина. Люди и Невидимые наводнили улицы настолько, что движение транспорта через них стало невозможным. Большинство Эльфов в человеческом обличии пытались разжечь бунт, и, надо сказать, у них это получалось.

Сотрудники Гарды пробивались через толпу, требуя исполнения приказа с поднятыми полицейскими дубинками.

Там было достаточно много разгоряченной молодежи, так что даже небольшая потасовка могла распространиться со сверхъестественной быстротой. Особенно в Хэллоуин, когда вся нечисть выходит наружу, прячась под маской благодетели.

На моих глазах несколько сотрудников Гарды, которые на самом деле являлись Невидимыми в человеческом облике, начали избивать дубинками группу молодежи, чем привели в ярость толпу.

Другие Невидимые начали сокрушать окна магазинов, грабя и подстрекая других брать то, что им нужно.

Я подозвала двоих подростков, спешивших присоединиться к общему переполоху. Казалось, никто из них не знал, что является причиной бунта, да это их особо и не заботило.

Я не стала дальше приближаться из страха, что они могут причинить вред машине. Или мне.

От скопления большого количества Эльфов у меня в животе начали кипеть желчь. Я рада, что поблизости нет хотя бы «Синсар Даб», иначе это бы полностью вывело меня из строя.

Толпа разрасталась, смещаясь в мою сторону все ближе и ближе. Я подумала, что если я промедлю и окажусь в центре толпы на моем Феррари, то меня не ждет ничего хорошего.

Я дала задний ход, поспешно развернулась и отъехала, радостная, что я сделала это вовремя.

Я откопала в рюкзаке карту города и зажгла свет в машине. И хотя шторм еще только обещал разыграться из-за облаков, полностью затянувших небо, стемнело на целый час раньше, чем я ожидала.

Десять кварталов севернее магазина я неожиданно натолкнулась на другое столпотворение.

Я снова развернулась и направилась на запад. Но и там не было проезда. Выезд из города был перекрыт.

Я заехала на автостоянку, чтобы изучить карту местности. Затем направилась на юго-запад, намереваясь объехать стороной край Темной Зоны, но если у меня не будет другого выбора, я одену МакНимб и проеду сквозь нее.

Когда я подобралась ближе к краю заброшенной местности, я ударила по тормозам. И уставилась в изумлении. Край зоны был одной сплошной густо-черной стеной, состоящей из Теней. Живая стена простиралась справа налево настолько, что ее невозможно было охватить одним взглядом. Огромная стена смерти.

Я снова развернула машину и устремилась прочь. Я пойду на таран, только если мне придется это сделать. Но пока я не готова признать поражение.

Следующие пятнадцать минут я потратила на попытки вырваться из все более сужающегося круга пока еще моего мира. Со всех сторон меня подстерегала опасность. Края Темных Зон наступали и поглощали все новые толпы людей.

Я в ужасе смотрела на то, как Невидимые в человеческом обличие уводили людей во всепоглощающую смертоносную темноту.

Через некоторое время стало очевидно, что необходимо выбираться из моей машины, т. к. ее ярко-красный цвет уже начал привлекать излишнее внимание, становившееся опасным.

Итак, я помчалась обратно в магазин, чтобы поменять машину на что-нибудь более невзрачное и поразмыслить, как мне выбраться из города.

Свернув на улицу, ведущую в магазин, я так резко ударила по тормозам, что я почти ударила себя ремнем.

Магазин «Книги и Сувениры Берронса» находился в кромешной тьме! Абсолютно весь. Окружен ночью со всех сторон.

Ни одна наружная лампа не работала. Я только беспомощно смотрела на все это.

Перед уходом я все включила. Я ослабила педаль тормоза и подъехала чуть ближе. Осколки стекол на мощеной улице отражали свет фонарей.

Наружное освещение магазина не просто отключено. Кто-то разбил все лампы или, учитывая, как высоко они установлены, подбил снизу… Или кто-то послал летающих Эльфов выполнить эту работу, может быть даже Охотники.

Неужели они взобрались на карнизы только что, когда увидели меня на горизонте? В городе было так много Эльфов, мой ши-сенсор оказался просто бомбардирован их сигналами, подавлен слишком большим количеством, чтобы быть способным сосчитать их или различить. Я попыталась присмотреться, но крыша магазина потерялась в темноте.

Внутри магазина свет хотя и горел, но был приглушен. Этого было явно недостаточно, чтобы удержать моих врагов снаружи. Еще одна часть Дублина перешла к Теням — моя.

«Книги и Сувениры Берронса» отныне был частью Темной Зоны. Неужели этой ночью какие-нибудь более материальные собратья Теней, сокрушив стеклянные стены, войдут в магазин, разобьют внутреннее освещение, так, что его даже невозможно будет восстановить? Смогут ли они это сделать? Ведь Берронс защитил магазин только от больших опасностей.

Мои глаза инстинктивно сузились. Это неприемлемо! Эльфы не должны завладеть моим кровом! Они не выгонят меня на улицу. Они унесут свои мерзкие темные задницы с моей территории и сделают это сейчас.

Я резко развернулась, что заскрипели шины, и уехала в другом направлении. Но через четыре квартала от новой границы Темной Зоны толпа оттеснила меня назад. Я снова круто развернула машину, чуть не задев припаркованные машины, и остановилась в освещенном месте.

На улице слышались разъяренные крики, звуки бьющегося стекла и угрожающий рев приближающейся толпы. Мне бы не хотелось, чтобы они смели меня на своем пути. Я должна действовать быстро.

Я вышла из машины, засунула руку под куртку и зажала в кулаке копье. Я не должна потерять его в такой момент. Лицо и руки обдавали иглы холодного моросящего дождя. Начался шторм. Но шторм был не только в воздухе. Помимо разъяренных толп людей, полчищ Невидимых и Теней, атакующих мой дом, в самом ветре было что-то ненормальное, ужасно неправильное, странное — он дул одновременно с разных направлений и нес запах серы.

Из-за угла в двух кварталах от меня показался край хаотичной все сметающей толпы.

— В’Лейн, ты нужен мне! — закричала я, выпуская его имя. Оно как обычно, потрясая меня, раскрутилось с моего языка, затем раздулось, вынуждая меня широко открыть рот. Но вместо того, чтобы воспарить в ночном небе, оно наскочило на невидимую стену и камнем упало на тротуар, где и осталось лежать, трепеща как подстреленная темная птица. Я слегка подтолкнула его краешком ботинка. Оно окончательно замерло.

Я повернула лицо к ветру, одновременно восточному и западному, южному и северному. Вихри ветра закручивались вокруг меня, сотнями крошечных рук ударяли меня со всех сторон. И неожиданно я почувствовала присутствие Гроссмейстера, направившего свои черные силы на разрушение стены. Ощущения постоянно сменялись.

Я напрягла ши-область в своей голове, сосредоточила все внимание на внутренних ощущениях и на мгновение эта картина, словно вспышка, мелькнула перед моими глазами.

Он стоит на краю обледенелой совершенно черной отвесной скалы, облаченный во все красное. Руки подняты кверху (а может в его руках сердце, истекающее кровью?). Гроссмейстер произносит какую-то монотонную речь, взывая к силам, способным разрушить решетки темницы. Эти же силы заставляют всех существ, даже Эльфов, становиться злыми.

Я постаралась остановить эти внутренние видения, зажмурив глаза, пока оно не убило меня.

Я стояла посередине улицы, охваченного мятежом Дублина, загнанная в его сети, совсем одна. Сегодня В’Лейн не придет, чтобы пасти меня.

Толпу от меня отделяло расстояние меньше одного квартала. Хищные взгляды бегущих в первых рядах как раз заметили мою машину, толпа ревела как обезумевший зверь. У кого-то в руках были бейсбольные биты, другие размахивали дубинками, отобранными у сраженных полицейских Гарды.

Они явно собирались разбить вдребезги мое Феррари. И у меня не оставалось времени выискивать телефон и пытаться связаться с Берронсом. Они будут здесь уже через несколько секунд.

Я знаю, что случается с богатыми людьми во время мятежей. Я знаю также, что они не поверят, я вовсе не так богата. В мои планы не входило разделить участь аристократии только лишь потому, что я сижу за рулем хорошенькой машины, которая мне даже и не принадлежала.

Я схватила свой рюкзак и побежала прочь.

Еще через один квартал надвигалась другая толпа. Чтобы замести свой след, я нырнула внутрь нее.

Это было зловонное, разгоряченное, вздымающееся, внушающее ужас человеческое месиво. Вокруг царило всеобщее помешательство, сметающее все на своем пути.

Это гнев, спущенный с цепи. Это враг, которого нельзя превзойти. Они грабили, крушили, ломали и радовались своим трофеям.

У меня перехватило дыхание. Силы начинали покидать меня. Здесь было слишком много людей, слишком много Эльфов, слишком много вражды и жестокости. Я тонула в море лиц, одичавших, взбудораженных, испуганных… Должно быть, также запуганно выгляжу и я.

Да, Эльфы — монстры. Но мы, люди — хозяева этого города. Эльфы могли спровоцировать этот бунт, но именно мы не даем ему утихнуть.

Мощеная улица стала скользкой от моросящего дождя. Я в ужасе смотрела, как с криком упала молодая девушка. Ее затоптали в считанные секунды, когда толпу понесло в сторону. Следующим такая же участь постигла старого мужчину (какого черта он здесь делает?). Затем толпа пихнула подростка на столб уличного освещения, он отскочил рикошетом, потерял равновесие и исчез из виду.

В голове было только одно: остаться на ногах, остаться в живых.

Меня относило вместе с толпой от одного квартала к другому. Ноги увязали как в путах. Дважды я пыталась вырваться, пробраться к внешнему краю, но снова увязала в толпе, перемещаемая только неумолимой силой стихийного месива.

Я боялась двух вещей.

Во-первых, что меня отнесет вместе с толпой прямиком в Темную Зону.

Во-вторых, что внезапно появится «Синсар Даб» и я, сжимая голову, упаду на колени.

Я даже не знала, какой из этих вариантов хуже.

Мой телефон лежал в рюкзаке, но в толпе у меня не было достаточно места для маневров. Я опасалась, что если я сниму рюкзак с плеча, его могут вырвать из рук и унести. Копье, которое я сжимала в кулаке, было холодным и тяжелым. Я боялась, что поранюсь им в толкучке.

Невидимые.

У меня бутылочки в передних карманах. С их темной энергией в венах, я смогу высвободиться отсюда.

Мы неумолимо приближались к краю Темпл Бар. Темная Зона была не так уж далеко. Неужели кто-то специально направлял нас в ту сторону? Если бы я смогла воспарить над толпой, что бы я увидела? Неужели Невидимые вели нас как скотину на убой?

— Извините, — бормотала я. — Упс, не хотела задеть Вас. — Стараясь не слишком сильно задевать людей, чтобы не получить сдачи, я ухитрилась извлечь одну и баночек из кармана. Я закрыла ее слишком туго, чтобы суметь открыть одной рукой. Я отвоевала немного пространства и вот долгожданный отрывистый звук открывающейся крышки. Вдруг кто-то толкнул меня, и я выронила бутылочку. Я почувствовала, как она ударилась о мой ботинок и укатилась.

Скрепя зубами, я полезла за второй. В карманах у меня три бутылки. Другие порции я запечатала в пластиковые пакеты и воткнула в ботинки, но я ни за что не доберусь до них в этой толпе. Со следующей бутылочкой я была уже более осторожна, извлекая из кармана эту драгоценную субстанцию, на которую я возлагала большие надежды.

Мне обязательно нужно выбраться отсюда. По ориентирам я поняла, что нахожусь в двух кварталах от Темной Зоны. Мне удалось открыть бутылочку, но я еще не знала, как мне ее выпить, потому что, запрокинув голову, я рисковала получить локтем в глаз, застыть от боли, оступиться и упасть.

Я поднесла бутылочку ближе к себе, резко вскинула голову и начала жадно, с усилием глотать и жевать ее содержимое. Я давилась ею все время, пока жевала.

Эта жидкость, хрустевшая из-за содержащихся в ней хрящей и мелких пузырьков, была для меня жизненно необходима.

Я чувствовала, как у меня во рту извивались кусочки плоти, а затем расползались, как паучки, в желудке.

Когда я опустила бутылку, мой взгляд встретился с взглядом Носорога, стоявшего через два человека от меня. Судя по его взгляду на нахальном сером лице с глазами-бусинами, он знал, чем я занимаюсь. Должно быть, он видел розово-серую плоть, плавающую у меня в бутылке, когда я запрокинула голову. Полагаю, что и Меллис, и Гроссмейстер, и О’Баннион а теперь и Джейни употребляли Невидимых.

Он замычал, вскинул голову и кинулся в мою сторону. Я развернулась и начала очень жестко прокладывать себе дорогу. Пока я пробиралась наружу, на свободу, я умудрилась достать третью бутылочку и поглотила ее тоже.

Однажды когда мне пришлось съесть Невидимого, я была смертельно ранена и близка к смерти. Поэтому я не знала, какого эффекта ожидать от такого количества съеденного. В прошлый раз мне потребовалось несколько больших глотков, чтобы облегчить боль и излечиться, и около десяти минут, чтобы преодолеть путь от полумертвого состояния до такой бодрости, какую я наверное не испытывала никогда прежде.

Но сегодня я была цела и невредима. Во мне проснулись такие сила и мощь, как будто мне прямо в сердце сделали укол адреналина. По всему телу разлилось обжигающее тепло, как только в мою кровь влились потенциальные силы Эльфа.

Беспощадная Мак во мне гордо подняла голову, посмотрела свирепым взглядом через мои глаза. В одно мгновение перестроила мысли и тело в конструкцию, готовую к бою — мощную, хищную, хваткую.

Еще через мгновение я уже была свободна от толпы, но неподалеку я уже слышала крики и шум другой. Этой ночью город обезумел. Позже мне еще предстояло узнать, что Эльфы в человеческом обличие врывались в дома и офисы, нападали на жителей, выгоняли их на улицы, провоцируя возникновение бунта.

Я обернулась назад — очевидно я оторвалась от Носорога в этой толпе. Или, может, он решил, что ему гораздо интереснее участвовать в сведении счетов с целой толпой, чем гнаться за мной.

Позади меня была Темная Зона.

Впереди — другая толпа. В числе первых в ней были Носороги, сметающие уличные фонари бейсбольными битами.

Слева раздавались разъяренные голоса.

Справа — черная как смоль аллея.

Я скинула рюкзак, вытащила МакНимб, одела и застегнула ремешки под подбородком. Затем одним щелчком зажгла все до одной лампочки, пока не превратилась в маленький сияющий маячок.

Также одним хлопком по запястьям и лодыжкам я осветила руки и ноги.

Толпа стремительно надвигалась огромной волной. Я пустилась бежать вниз по темной аллее. Не знаю сколько времени прошло, пока я летела вниз по улицам и аллеям, стараясь не столкнуться со сметающими все на своем пути толпами и стадами Носорогов. Отвратительный коктейль, который я выпила незадолго до этого сделал свое дело — снизилась чувствительность моих ши-сенсоров и я рисковала приблизиться к ним на опасное расстояние.

Они маршировали как военные, окружали обычных блуждающих прохожих, создавая столпотворение. Я пересекала одни и те же кварталы по нескольку раз, прячась в дверных проемах.

В какой-то момент я оказалась в жуткой ситуации — зажатая между двумя группами Носорогов. Мне пришлось втиснуться за картонные коробки в тени мусорного контейнера и выключить все лампочки. Сидя там, в темноте, я ощутила каким бывает вкус смерти. Я спросила себя, существуют ли так называемые «ниши» в мире Темноты — крошечные области, где например, живут только одна или две Тени. Я понимала, что в любой момент какая-нибудь из теней могла вылезти из своей «ниши» и схватить меня. Это казалось даже страшнее, чем броситься в самую гущу стада Невидимых, которых, между прочим, я успела отведать сидя на корточках за железными баками.

Как я когда-то в шутку сказала Берронсу, что Тени не едят себе подобных, поэтому, когда-то они оставят меня в покое.

Когда толпы прошли, я выползла из своего временного убежища и снова включила все лампочки.

Так и есть. Людей специально собирали вместе и уводили.

Как ягнят на заклание. Моих людей.

И я ничего не могла с этим поделать. Съеденная порция Невидимого могла бы превратить меня из карманного ножечка в ножовку, оружие на ногах.

Но я была всего лишь одним оружием. Я осознавала это с болью в сердце. Я смогла бы только защитить кого-то, но никак не нападать самой. Этой ночью в городе вообще невозможно нападать. Даже отважная Мак, самая дерзкая из задиристых, чувствовала себя словно загнанный зверь. Она чувствовала, что нависла большая угроза. Она одичала. Ей хотелось только одного — найти укрытие и спрятаться пока ситуация не станет более благоприятной. А я была склонна согласиться с ней. Первостепенной задачей было выживание.

Когда я впервые ела плоть Невидимого, моей безопасности ничего не угрожало. Той ночью мне нужно было обезвредить одного единственного чертова вампира, плюс я могла рассчитывать на помощь Берронса.

Сегодня же я оказалась в ловушке — в городе, в котором сотни тысяч бунтующих, в день Хэллоуина, при этом по улицам ходило несчетное количество Невидимых, работающих четко и слаженно. В’лейн был недоступен, Берронса вообще не было в стране.

В конце концов, я забрела на полуосвещенную пустынную аллею, куда почти не доходили крики и звуки шагов. Я нырнула в дверной проем, у меня над головой горела одна единственная лампочка. Мне надо было сделать то, что уже не терпело отлагательств.

Я осторожно сняла сумку, положила ее на землю, скинула куртку и аккуратно сняла пояс с копьем и тоже положила на землю.

За все то время, что я убегала и пряталась, оно стало для меня ужасной мукой. Что было бы если бы я упала? А если бы снова очутилась в толпе и меня толкнули? Или повредила кожу? И тогда — Привет, Меллис! Прощай, здравый ум!

Я могла быть намного сильнее, чем когда-либо, но я не сомневалась в том, что я не смогу справиться с раной от копья и сгнию заживо.

Сняв с себя всю одежду, я заново одела только свитер, куртку и МакНимб. Привязала снаружи копье. Так, чтобы он не касался ничего, кроме кожаных ремешков. Затем обвязала майку вокруг нижней части копья, получив таким образом дополнительный защитный слой между острием копья и собой.

По иронии судьбы та вещь, которую я любила больше всего и которая в обычных условиях позволяет мне чувствовать себя такой сильной, она же становится моей самой большой помехой — больше всего я боюсь пораниться им, когда по венам течет темная сила.

Я могла иметь либо одно, либо другое. Но никогда оба.

Однако, это означает также, что теперь я не ощущаю присутствия Синсар Даб, и она не может больше сразить меня, поставив на колени, беспомощную а опасной ситуации.

О, черт. Я продолжала стоять в дверном проеме. Я удивлялась собственной тупости — раз плоть Невидимых делала меня неуязвимой для Синсар Даб, то мне оставалось только подобраться к ней на максимально близкое расстояние и затем съесть кусок плоти и подойти еще ближе, чтобы взять ее.

В моем сознании четко обрисовался образ Зверя, которого я видела в прошлый раз.

Так и есть. Взять ее. Конечно. Но что же дальше? Положить в карман? Но у меня не было достаточно большого кармана.

Итак, я знала, как подобраться к ней с наименьшими потерями. Но я по-прежнему не знала, как поступить дальше. Не сойду ли я с ума, если коснусь ее?

Или, может быть, я не только являюсь ши-видящей, могу замораживать Эльфов и обнаруживать ООП, но еще каким-то образом защищена от ее вредоносного действия?

Но в данный момент этот вопрос оставался спорным, также как и мои шансы на спасение этой злополучной ночью.

Я вытащила сотовый телефон, чтобы позвонить Дани и сообщить ей о том, что творится в Дублине, Что я никак не смогу добраться до аббатства. Когда я посмотрела на часы, то была потрясена, обнаружив, что уже около семи часов! Ритуал, должно быть, уже завершился. А если так, то ши-видящие могли бы приехать в город, чтобы мы вместе спасли хотя бы часть людей, которых уводят в Темную Зону.

От меня одной было мало толку, но семь сотен ши-видящих могли бы сделать погоду.

Если они не смогут — или просто не придут мне на помощь — потому что Ровена по какой-то идиотской причине запретила им делать это, то я позвоню Берронсу, Если же он не ответит, то позвоню Риодану. Но если не ответит ни один из них, то, возможно, пришло время для ЕТУ — Если Ты Умираешь.

Дублин покрыла пелена смерти, как гриф кружит над похоронами.

Я уже чувствую его запах, его привкус в воздухе.

Если ни одна из ши-видящих не придет ко мне на помощь, я во чтобы то ни стало должна выбраться отсюда.

После второго гудка Дани ответила. Она кричала в истерике

— Черт, побери, Мак! Что ты натворила!

Я поправляла ремни рюкзака, чтобы уравновесить вес копья. От ее слов я выронила его из рук.

— Что стряслось? — потребовала я ответа.

— Тени, Мак! Когда мы открыли чертов Шар, из него выползла туча чертовых Теней. Они наводнили все аббатство!

Эта весть буквально оглушила меня, и я чуть не выронила телефон.

Когда я снова поднесла его к уху, Дани говорила:

— Ровена говорит, что ты предала нас! Что ты подставила нас!

От этих слов мое сердце сжалось.

— Нет, Дани, я не делала этого! Клянусь! Это меня подставили!

От одной этой мысли у меня похолодела кровь. Это мог сделать только один человек. Только один человек мог без страха находиться среди этих темных вампиров.

Как легко он уступил мне реликвию. Как быстро согласился передать ее мне. К тому же он не отдал ее мне той же ночью. Между тем, как я попросила его, и тем, как он принес реликвию, прошло тридцать часов. Чем он занимался в это время? Неужели начинял Тенями напиток ши-видящих?

— Насколько все плохо? — прокричала я в трубку.

— мы потеряли десятки ши-видящих! Когда мы открыли Шар, они разлетелись в разные стороны. Мы надеялись, что свет от ритуала убил их, но они разрослись в затененных уголках аббатства. Они повсюду! В уборных, в обуви, везде, где темно!

— Дани, я не делала этого! Клянусь тебе! Клянусь памятью моей сестры. Ты знаешь, что это значит для меня. Ты должна поверить мне. Я бы никогда этого не сделала. Никогда!

— Ты обещала быть на ритуале, прошипела она. — Но не пришла. Где ты?

— Я застряла в городе, между Йорком и Мерсером. В Дублине творится кошмар. Я не могу выбраться отсюда. Люди бунтуют уже несколько часов подряд. Невидимые уводят их в Темные Зоны!

Она сдерживала дыхание.

— Насколько все плохо? — эхом повторила она.

— Тысячи, Дани! Бесчисленное количество. Если так будет продолжаться и дальше, то… -

Я остановилась, не в силах закончить свою мысль.

— Если бы вы все вместе пришли сюда, мы могли бы спасти кого-то. Одна я этого сделать не могу. Здесь слишком много Невидимых.

Но если в аббатстве полно Теней, то они не могут покинуть его. Мы не можем позволить себе потерять еще и аббатство. Там находятся библиотеки и … один только Бог знает, что еще.

Фонарь надо мной начал мерцать и издал шипящий звук, как будто в сети был перепад напряжения.

Сложно сказать, что заставляет нас в один прекрасный момент сложить все части картины воедино. Но у меня случилось одно из таких озарений. Отдельные эпизоды вспыхнули в моей голове. Поразительно, насколько просто и очевидно то, до чего я не догадалась раньше: Носороги, которые работают сборщиками мусора или водителями городского автотранспорта, или занимаются ремонтом уличных фонарей или починкой тротуара …

— О, нет, Дани! — от ужасной мысли я начала громко, с усилием дышать. — Забудь все, что я только что сказала. Не идите в город! И никому не позволяйте. Не сейчас. Ни при каких условиях. Только после рассвета.

— Почему?

— Потому что это часть их плана. Я все время замечала, что Невидимые задействованы в работе коммунальных служб. Но до этого момента до меня не доходило. Это не просто уличные дворники или сборщики мусора.

Что как нельзя лучше подходит для изучения поведения врага? Отходы его жизнедеятельности. То, что ему не нужно. Агенты ФБР всегда внедряются в повседневную жизнь своего противника, прослушивают его жилище, рыщут в мусорном баке. Это также коммунальные работники.

Как долго Гроссмейстер настраивался, чтобы сыграть свою симфонию смерти?

Достаточно долго для того, чтобы успеть обдумать каждую ее деталь и его время пришло, так как он достаточно хорошо изучил слабости человека.

— Дани! Они взяли под контроль энергосистему города. Они собираются превратить город в одну большую …

Я отдалила телефон от уха и посмотрела на него — батарея полная, сервис недоступен. Телефонную вышку только что отключили. Я и понятия не имела, сколько Дани успела услышать.

— … Темную Зону, — беспомощно прошептала я.

Лампа надо мной снова замерцала. Я подняла голову, чтобы посмотреть на нее. Она зашипела, потом издала отрывистый звук и погасла.

 

Глава восемнадцатая

Мой мир рушился на глазах.

Я отрезана от В’лейна. Берронс, похоже, был главным врагом. В аббатстве были тучи Теней. «Книги и Сувениры Берронса» теперь был частью Темной Зоны. А город пал от рук мятежников и Невидимых и, судя по всему, был близок к погружению в кромешную тьму.

Если это случится, то ничто живое не уцелеет. Ничего. Даже трава и деревья. Допустим, я могу осветить себя МакНимбом и вооружиться копьем (от которого в данный момент могу и сама погибнуть). Но если бунтовщики или Невидимые всей толпой атакуют меня, и я останусь без защиты? Чего я добьюсь, скитаясь по улицам? Смогу ли я спасти жизни? А если спасу, как поступлю дальше? Как буду защищать их, когда огни погаснут?

Я знаю, когда время для сражения, а когда нужно сохранить жизнь, чтобы сражаться на следующий день.

Каждой клеточкой своего тела я чувствовала желание убежать прочь от этих улиц, аллей и переулков, которые скоро станут черными от бесконечного потока Теней. Мне хотелось приблизить рассвет, который казался так невообразимо далеко.

Двенадцать часов. Плюс еще несколько.

Я рыскала по улицам в поисках убежища. Мой мозг отказывался, что-либо прогнозировать и предполагать исход этой битвы. Я сделаю все, что в моих силах.

В конце концов, я набрела на старую церковь с высокой и открытой колокольней и каменными сводами, откуда был хороший обзор обоих флангов. Передние двери, высокие и двойные, были заперты. И меня это устраивало. Ни одно из окон не выходит наружу. Это тоже хорошо. Это моя крепость, лучшее, что можно придумать на этот час.

Я развернулась и вошла в дверь, ведущую в трапезную. Сначала забаррикадировала дверь с помощью тяжелого китайского шкафа, потом смела с обеденного стола яблоко и два апельсина. И поспешила в тускло освещенные залы церкви.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти выход к колокольне — позади большой часовни, под балконом для хора, в гуще массивных органных труб.

Узкую дверь почти полностью скрывал придвинутый к нему книжный шкаф.

Думаю, это сделали для того, чтобы любопытные дети не смогли взобраться наверх. Легким толчком я сдвинула шкаф в сторону — что было неудивительно, учитывая сколько плоти Невидимых я съела, — и открыла дверь.

Надо мной открылась черная как смоль бездна.

Я осветила башню изнутри — ни одна из Темных тварей не прокралась — я вздохнула с облегчением.

Узкая деревянная расшатанная лестница закручивалась на высоту ста пятидесяти метров вдоль стены. В некоторых местах она прибита к стене, покрашенной известком. Никаких подпорок или повеса. Она казалась столь же безопасной как карточный домик. Мне стало интересно, когда кто-либо в последний раз взбирался по ней и кто ухаживал за колоколами? Или по ней последний раз взбирались лет пятьдесят назад?

Это, по сути, было неважно. Я не стою на земле.

В двух местах ступеньки проломились подо мной. В обоих случаях сила и хорошая реакция помогли мне. Если бы в моей крови не было бы темной силы, я бы уже поскользнулась на ступеньках, пролетела бы около пятидесяти футов и серьезно что-нибудь повредила. Я могу сравнить себя с шаром, наполненным водой, к которому сбоку прикреплено копье. И я катаюсь по полу, искушая судьбу.

Осторожно взбираясь на последнюю ступеньку, я напрягла все силы, чтобы достать до дверного проема, оттолкнуть дверь, и взобраться через нее.

Я осмотрелась вокруг. Я находилась в комнате прямо под шпилем. Над головой располагалась другая площадка, наподобие той, на которой я стояла. А над ней висели два больших медных колокола. Комната, в которую я попала, похоже, предназначалась для служебных нужд: в ней стояли коробки из-под инструментов. Чуть дальше располагался чулан. Я вошла в полуоткрытые двери чулана, чтобы убедиться, что в ней нет Теней, и закрыла слегка потресканные двери.

Я взобралась на последнюю лестницу, дойдя до колоколов.

Я удивилась, что штормовой ветер переместился к северу. Через прорези облаков тускло светила луна, освещая колокольню. Я выключила на себе все лампочки, чтобы не привлекать к себе внимания. Четыре высоких каменных свода, в два раза выше моего роста, смотрели по направлениям: восток, запад, север и юг. Я встала под одним из сводов, который смотрит на восток — и вздрогнула от леденящего ветра, дующего в сторону Дублина.

Повсюду были пожары, на улицах лежали перевернутые машины. Тысячи и тысячи бунтующих свирепствовали, грабили и ломали. Я смотрела как бесконечные потоки утихали и возникали вновь. Я видела, как группу из нескольких тысяч людей загоняют прямиком в Темную Зону, где Тени уже предвкушают удовольствие. Там из них высосут все соки и не оставят ничего кроме кожи. Я слышала их душераздирающие вопли. И я не забуду их до конца своей жизни.

Я стояла и смотрела, как Дублин поглощает темнота, район за районом. Где-то последовательно вырубили электровыключатели.

Я вспомнила ту ночь: я сижу около окна магазина, зрение сыграло со мной злую шутку.

Сейчас это уже не шутка. Ну, или самая злая шутка за всю историю Хэллоуина. Но угощений не запланировано. Это то, о чем говорил Дерек О’Баннион.

В 8:29 вечера темнота полностью поглотила город.

Даже пожары на улицах потушили.

Сейчас в воздухе витали уже другие звуки. Голоса, но не озлобленные, а запуганные. Подо мной постоянно слышали поступь марширующих. Невидимые продолжали свое дело, собирая народ в толпы и убивая тысячами. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы удержать себя — мне хотелось спуститься в темноту и начать расправу, чтобы спасти хотя бы тех, кто уцелел.

С той стороны, где находится магазин, Темная Зона беспрепятственно распространялась, постепенно захватывая весь город.

Не было никакой надежды что-либо изменить до рассвета в 7:25.

В моей голове роились вопросы. Что стало с МакКелтарами? Неужели Берронс саботировал и этот ритуал? У меня не было предположений. Почему Берронс хочет разрушить стены? Хочет ли он этого? Могло ли быть такое, что Шар попал к нему в руки уже начиненным Тенями, настоящая граната, готовая взорваться в любой момент? Где он взял его? Или я безнадежная дура, что до сих пор пытаюсь придумать оправдания для него? Разрушены ли стены? Откуда эти потоки Невидимых, которые разрушают город? Из тюрьмы? Или они только предвестники и самое худшее еще впереди?

Я опустилась на холодный каменный пол, подогнула и обхватила руками колени, оперла подбородок. Я продолжала смотреть на город. В моем теле вздымалась и свирепела темная энергия Невидимых. Ши-видящая во мне призывала к действию. Стероиды Эльфов требовали действия, любого.

Я вздрагивала от этой битвы стремлений внутри меня. Я как будто плакала, но без слез. Раньше я не знала, что Эльфы не могут плакать. Или же тот, кто находится под их влиянием.

Видеть, как Темная Зона поглотила магазин, было уже достаточно тяжело. Но видеть, как весь Дублин погрузился во мрак, под силу далеко не каждому.

Сколько людей доживут до рассвета? По-прежнему ли Невидимые контролируют все коммунальные службы? Придется ли нам формировать армии, чтобы отвоевать их? Мой мир менялся этой ночью. Я точно не знала, что изменится. Но одно было понятно — он изменится в плохую сторону.

Я сидела на холодном камне, задавала все новые вопросы, смотрела, выжидала.

Через три с половиной часа я получила ответ на свой первый вопрос.

В 11:55 кожа по всему телу стала более чувствительной. Я лихорадочно чесала все тело. В буквальном смысле слова. Даже ши-сенсорами, притупленными темной энергией Невидимых, я почувствовала, что оно только надвигается. Нет, стены еще не разрушены окончательно. Они рушатся в данный момент.

Мир менялся, преобразовывался.

Затем у меня возникло чувство пространственного искажения. Оно вытягивало меня, скручивало, сжимало. Я становилась сначала великаншей, потом очень мелкой. Маленькой и круглой, как ягодка. Меня выворачивало наружу, кости вырывались из тела. А потом я снова становилась сумкой с костями.

Затем я почувствовала, как будто мир вокруг меня внезапно стал нереально большим. Его ужасно перекосило. Казалось, как будто здания внизу стремительно возвышались под нереальным углом, потом вдруг исчезали из виду, делаясь размером с кончик булавки. И все повторялось снова. Я видела, как были заново переписаны законы физики. Измерения, которые не могут сосуществовать одновременно, противопоставлялись друг другу, соперничая, отвоевывая пространство. Я видела, как материя всего существующего раскалывалась и заново кроилась, основываясь на диаметрально противоположных принципах.

Вселенная издавала скрипучие звуки, протестуя против крушения барьеров. Королевства сталкивались между собой.

Затем ночь заполнили скрипучие звучи, но другого рода. Я попятилась назад, боясь Теней. Но еще больше я боялась включить лампочки, потому что получила ответ на свой второй вопрос: нет, Невидимые пока не на свободе, они собираются вырваться на свободу сейчас. Они припрыгивают на ветру, ведомые четырьмя принцами: Смерть, Чума, Голод, Война.

Они шли.

Я видела, как они идут.

Идут те, кого не назовешь иначе, чем мерзость. Кто разрушает любую жизнь. Они голодны и никогда не насытятся. Они ненавидят веками. У них психопатичные мечты. Они понимают только одно веселье: охотиться и убивать, превращая все в останки и прах.

Они возвышались у меня над головой, высоко над городом. Огромная темная волна, которая растянулась от одного края горизонта к другому. Уничтожая и сотрясая небеса. Возвещая о своей победе. Свобода. Свобода. Свобода. Впервые за миллион лет! Их выпустили в мир, омываемый солнечными лучами, в котором бьются миллионы сильных сердец и повсюду царит жизнь. Секс, наркотики и музыка и другие победы, которые навсегда были запрещены им.

Они приближались. Охотники, у которых имелись крылья, несли своих собратьев в клювах, когтях и других частях, которые не поддаются описанию. Направляясь от их ледяного ада и превращая еще не проснувшийся мир в светящуюся серебром ледяную глыбу.

Я отступила назад, в колокольню. Сильный холодный ветер замораживал дыхание. Затем я отступила еще дальше, ползком перебираясь на нижнюю площадку и в чулан. Я прошла мимо швабр и ведер и закрыла за собой дверь.

Пальцы окоченели от холода. В тусклом свете, от одного щелчка, я разорвала свою майку на несколько кусочков и заткнула ими все укромные уголки и трещинки моего крова. Затем включила все лампочки и осветила себя с головы до ног, заполнив светом все крошечное пространство комнаты.

Мое сердце продолжало колотиться, а перед глазами все также стоял ужас. Я забилась в угол, подтянула колени к подбородку, положила копье на пол около себя, и началось долгое ожидание Рассвета.

 

Глава девятнадцать

Эта ночь была одной из наиболее длинных ночей в моей жизни. Но самая длинная была еще впереди.

Я проводила время, перебирая в памяти только самые хорошие воспоминания, воскрешая их в памяти до мельчайших деталей. Это воспоминания с тех времен, когда мы вместе с Алиной учились в высшей школе. Это поездка всей семьей на острова, где я познакомилась с парнем, который поцеловал меня по настоящему. В первый раз в моей жизни, прямо в волнах, где нас не могли увидеть родители. Потом я вспомнила свой прощальный вечер и проводы Алины перед тем, как она уехала в Ирландию.

Перед рассветом очень долго не было слышно ни звука.

Абсолютная тишина. С пяти до семи утра было так не по-земному тихо, что я стала даже бояться, не приключилась ли с моей комнаткой какая-нибудь космическая катастрофа. Или что Королевство Эльфов одержало победу в битве за право существования конкретно на моей широте и долготе, и меня вместе со швабрами переместили в Другую местность. Но у меня не было ни малейшего представления о том, где именно это может находиться эта Другая местность. Но в 7:25 утра, когда уже рассветало, было так же странно тихо, что когда я когда я взялась за дверную ручку, я бы не удивилась, если бы за дверью оказалось космическое пространство.

Тогда было бы все проще. Я была бы мертва и меня бы больше не заботило, что уготовил мне грядущий день. Если я открою дверь, то мне придется выйти туда. Мне не хотелось этого делать. В моей комнатушке было уютно, безопасно. К тому же, возможно, это место забыто всеми. А что я найду там? Как я выберусь из города? Какая жизнь существует за пределами Дублина? Есть ли части мира, мира, которые мы потеряли прошлой ночью в метафизической битве между Королевствами? Был ли Эшфорд, Джорджия, по-прежнему на том же самом месте? И я? Куда я пойду? Кому буду верить? В масштабе всего происходящего заполучить Синсар Даб показалось мне наименьшим результатом.

Я открыла дверь, мельком глянув на площадку внизу себя, и вздохнула с облегчением. Очень аккуратно я застегнула пояс с копьем. Невидимые были в моей крови, настойчиво подталкивая к действию. Действие от поедания Невидимых продлится несколько дней, и все это время я буду бояться своего копья. Я вышла из своей комнатушки. Я основательно огляделась вокруг, чтобы убедиться, что ни одна Тень не приютилась поблизости, и только потом выключила лампочки и стала взбираться на колокольню.

Когда я остановилась в сводчатом проходе, то еще раз вздохнула с облегчением.

Город выглядел почти таким же. Здания выстояли — их не сожгли и не снесли. И они не исчезли. Конечно, наряд Дублина был уже не тем: на вечернем платье кое-где прорехи, на чулках появились стрелки, каблуки-шпильки сломаны. Пусть даже такая, в полуодетом виде, но я радовалась, что она жива и однажды ее улицы снова наполнит веселье.

Я не увидела прохожих или малейшего автомобильного движения. Город выглядел заброшенным. Хотя на улицах повсюду валялись «признаки» прошумевшего бунта. Начиная от осколков машин и заканчивая телами. Внизу не было ни людей, ни Эльфов. Я чувствовала себя как последний оставшийся в живых человек.

Фонари были выключены. Я проверила свой телефон — сервис недоступен. Следующую ночь я собиралась также провести в безопасном месте.

Я смотрела на город, пока полностью не рассвело. Мощеные улицы сияли осколками разбитых зеркал. В последующие 45 минут никто и ничто не пошевелилось. Казалось, что пешие солдаты Невидимых вычистили город от человеческой жизни. Я сомневалась, что ушли тени. Я увидела растительность на окраинах города. Наверняка, они обжирались до тех пор пока первые лучи солнца и не загнали их в щели и трещинки.

Я благословляла всех богов, которые вдохновили меня на создание МакНимба. В какие-то моменты без него я не смогла бы сохранить жизнь. Невозможно оставаться на свету, когда не горит ни один фонарь.

Первый пункт в повестке дня — найти батарейки и заполнить ими до краев свой рюкзак. Второй пункт — еда. Третий — понять, может ли Берронс выследить меня по моей татуировке в мире, который слился с обоими Королевствами Эльфов. А если сможет, то хорошо это или плохо? Станет ли В’лейн разыскивать меня? Смогли ли выжить ши-видящие? Как там Дани? Я не осмеливалась даже подумать о доме. До тех пор, пока я не найду работающий телефон, я не смогу справиться со своими страхами.

Стоя наверху расшатанной лестницы, я сняла ремень с копьем и бросила вниз в ближайший к двери угол с высоты ста футов. Если ступеньки будут снова ломаться под моими ногами, я, по крайней мере, не упаду на свое собственное копье.

Я спускалась медленно, аккуратно. И только, когда дошла до низа, смогла снова нормально дышать. Я съела все свои запасы плоти Невидимых. Я чувствовала себя в большей безопасности, выпив такого «коктейля». Я хотела выпить еще. Мне это необходимо. Кто знает, с чем мне придется столкнуться сегодня.

Я подняла свое снаряжение, перекинула через плечо, и вышла через двери. Я настороженно смотрела, стараясь не пропустить голоса, любое движение, любой знак опасности. В церкви было настолько тихо, что от этого становилось даже жутко. Я вдохнула воздух в грудь. Я старалась воспользоваться всеми преимуществами моих сенсоров, усиленных темной энергией. В воздухе витало странное благоухание, но я не могла локализовать его источник. Он одновременно и привлекал…и настораживал меня. Аромат казался одновременно и знакомым … и ни на что не похожим. Я сокрушалась, что не могу воспользоваться ши-сенсорами. Я сожалела о том, что не могу определить, нет ли поблизости Эльфа, готового напасть из засады.

Я кралась дальше. Я добавила в свой мысленный блокнот четвертую запись: новая обувь. Теннисные кроссовки. Они идеально подходили для бесшумных передвижений. А мои ботинки — нет.

Пересекая переднюю, я остановилась на пол пути. Слева от себя я увидела широкую мраморную лестницу, длиной в один пролет. Лестница была устлана красной ковровой дорожкой и спускалась к высоким двойным дверям, которые являются входом в церковь.

А справа находился вход в молельню. Даже сквозь закрытые двери я смогла почувствовать, что внутри находится святая святых, гнетущий, вызывающий отвращение запах курильницы, и другой, едва уловимый, пряный аромат, который одновременно внушал беспокойствие и интриговал. В тусклом свете безмолвного утра белые двери молельни излучали невыразимую мягкость, как бы приглашая войти.

Я могла повернуть налево, и с головой окунуться в улицы Дублина, или пойти направо, чтобы какое-то время поговорить с Богом, к которому я уже так давно не обращалась. Интересно, выслушал бы он меня сегодня? Или он, глядя на все это, только потряс головой, и уже прошлой ночью, собрав все свои инструменты для Сотворения, отбыл в другой, менее сумасшедший, мир. О чем я буду с ним говорить? Какой обманутой я себя чувствую с тех пор, как потеряла Алину? Или как я злилась на то, что осталась совсем одна?

Я повернула налево. С чудовищами как-то легче иметь дело.

Как только я поднялась на лестницу, меня окутало похотливое желание, превращая в пепел всю мою волю и пробуждая во мне неземную мучительную потребность в сексе. Для разнообразия я приняла это желание.

— В’лейн! — закричала я, убирая свою руку с верхней пуговицы джинсов. Я чувствовала, что он не в церкви. Он направлялся по направлению ко мне, вниз по тротуару, приблизился к крыльцу, уже почти заходил. Он нашел меня! Я поймала себя на том, что благодарю Бога, с которым я только что отказалась разговаривать.

Дверь отворились. Меня ослепил солнечный свет. Зрачки сжались, превратившись в точки. Сводчатый вход обрамлял силуэт В’лейна. Волосы мерцали различными оттенками золотого, бронзового, медного. Каждый сантиметр его тела выдавал в нем ангела мести. Берронс никогда не сможет так преобразиться. Но появился новый, необычный, запах. Запах, который манил и в то же время терзал. Его кожа источала этот запах. Неужели от него всегда исходил этот аромат? А я учуяла его только сейчас, когда мои сенсоры обострены плотью Невидимых.

Обогащенная силой его темных собратьев, я не ощущала его как Эльфа. Никакой тошноты. Перед его появлением я чувствовала только смертоносную сексуальность. Он посыла импульсы неотразимости, но так он поступал с любой женщиной. Неудивительно, что когда входил в помещение, все оборачивались на него. Его шарм ощущался даже сильнее, если мои ши-сенсоры блокированы. Как будто какой-то компонент моей крови ограждал меня, не позволяя всей его мощи обрушиться на меня. Но компонент терял силу, если по венам распространялась темная энергия.

Неважно для чего, но сегодня его импульсы были сильнее. Даже более интенсивные, чем когда я впервые увидела его, тогда я, конечно же, не понимала, что к чему. Ноги слабели. Грудь тяжелела, а соски горели. Я хотела секса, мне был необходим секс. Неистовый. Я должна получить его. Неважно, что будет потом. Я хотела трахаться и трахаться до тех пор, пока способна двигаться. Неужели он не обещал мне, что дать мне его, не причиняя вреда? Приглушить свое влияние, защитив меня от изменений и вреда?

— Прекрати, — мне стоило огромных усилий произнести это. Но, говоря ему это, я улыбалась. А в моей команде было недостаточно требования.

Для меня было такой отрадой видеть его!

Мой свитер лежал на полу. Я наклонилась, чтобы поднять его.

Он сдвинулся от сгустка солнечных лучей и плавно поднялся по лестнице.

— Ши-видящаяя, — сказал он.

Он вошел. Когда двери закрылись за ним, передняя вернулась к своему тусклоосвещенному состоянию. Зрачки снова расширились, приспособившись к новому освещению, и я поняла свою ошибку. Открыв рот от удивления, я сделала шаг назад.

— Ты не В’лейн!

Взгляд странного принца был сосредоточен на моей груди, облаченную в кружевное белье. Я прижала свитер к подбородку. Он произвел глубокий звук горлом, и моим ногам пришлось сопротивляться навящевому сексуальному желанию, чтобы не согнуться в коленях. Только преодолевая колоссальное напряжение, я могла все еще оставаться на ногах. Мне хотелось встать на колени. Я должна быть на коленях. Он хотел, чтобы я стояла на коленях, и руках. В голове не было ни одной мысли. Губы и ноги больше не слушались меня.

Он приближался. Я одержала победу в ожесточенной схватке с собой и отступила назад.

— Нет, — сказал он. — Я не В’лейн. — его веки опустились, покрыв чужие, древние глава, и снова поднялись. — Независимо от того, кого ты подразумеваешь под этим именем.

— К-кто ты? — запинаясь произнесла я.

Он сделал еще шаг вперед.

Я сделала еще один шаг назад. Мой свитер опять упал. Черт.

— Смерть, — просто сказал он.

Позади меня открылась дверь молельни, ведущая к святая святых. Я мельком увидела очертания коридора. Запах, который так беспокоил меня, заполнил ноздри.

Вожделение обуревало меня. Спереди. Сзади.

Мы — окончание всего, — холодный голос пролетел над моим плечом. — И начало. Скоро. Чуть позже. После…

— Время не имеет значение, — ответил кто-то третий. — Все возвращается на круги своя.

— Мы вечны. А ты нет.

Они могли также спокойно разговаривать и на другом языке. Я обернулась, и у меня перехватило дыхание. На полу около моих ног лежал кружевной бюстгальтер. Мой. Вот черт. Мою пышущую жизнью кожу охлаждал холодный воздух. Я не буду спрашивать «После чего?». Их было двое. Два Эльфа, способных убить сексом. Два принца. Смогу ли я убежать от них? Смогу ли я выдержать двойное влияние? Они могут материализовываться. Я была между ними. Смогу ли заморозить их? О, Боже, нет! Только не тогда когда ши-видящие возможности блокированы!

— Ты знаешь В’лейна? Он принц Видимых, — я умудрилась произнести это через боль, сковавшую губы. Было больно прикасаться, из-за ощущения, что рот наполнен, которое могло говорить о том, что имя В’лейна снова покалывает мой язык. Мне хотелось утонуть в них.

Мне хотелось, чтоб меня «начинили» туже, чем сосиску. Через рот. Через все остальное тело. Я смотрела сначала на одного, потом на другого. Я резко тряхнула головой. Рот как будто обожгли. Голова поворачивалась сначала в одну сторону, потом в другую.

— Он мой защитник. — Возможно, они были друзьями. Возможно, они призовут его к ответу. Может, они боятся его и отступят.

Я бы не удивилась если бы на меня посыпались оскорбительные усмешки, глумливые шутки, непристойные комментарии. В конце концов, я стояла перед ними обнаженная по пояс. Я ждала каких-либо комментарий, ждала выражения эмоций, какого бы то ни было выражения эмоций, но они только стояли, поворачивая головы с неестественной плавностью, и нечеловечески изучали меня. Моя кровь стыла в жилах, я перестала дышать.

Я знаю кем они являлись. Они не были друзьями В’лейна. Их выдали иноземные жесты.

Когда я снова задышала, это был большой глубокий вдох.

Это были Принцы Невидимых. Эльфы, у которых никогда не было возможности изучать нас, наши привычки, детали красивой гламурной жизни. Эльфы, которые могли использовать наш язык, но при этом избегали метафор. Они изучали наш мир с очень большого расстояния, заочно. Они наверняка толком не усвоили концепции Эльфов о стабильности и изменчивости. Эльфы, которые никогда не были свободными. Никогда не пили из Котла Забытья. Никогда не занимались сексом со смертной женщиной.

Но эти планировали заняться сексом со мной. Это желание наполнило их огромной, жаждущей, темной волной. Похотливое желание наполнило комнату, как динамит готовый взорваться, но фитиль его был угрожающе короткий. Неприятный запах «динамита» витал в воздухе. Я ощущала его при каждом вдохе, только усиливая неутолимую острую лихорадку Эльфов.

В церковь плавно, словно скользя, вошел третий Эльф.

Что говорил Кристиан? Согласно мифам, главами тех четырех домов являются темные принцы — Четыре Всадника Апокалипсиса.

Чума уже присоединилась к Смерти и Голоду. Только Война пока не появился. Я молилась, чтобы этого не произошло.

Они приближались ко мне, образуя кольцо. По мере того, как они приближались, их образ менялся от одного к другому. Перебирая форму, цвета … и еще что-то, что скорее всего, имеет пространственную природу. Я увидела и трехмерное пространство, и четырех- и пяти-. Мои глаза не смогли бы объяснить моему мозгу, что они видят, поэтому они просто решили претвориться, что они этого не видели.

В’лейн говорил, что Эльфы никогда не показывают людям своего истинного лица. Этим лицом могло быть то, что я только что увидела.

Справившись со страхом перед копьем, я резко обнажила единственное оружие, которое у меня было. Пояс упал. Я обернулась вокруг своей оси, направляя копье на них, чтобы разомкнуть кольцо.

Назад! — скомандовала я. Это Реликвия Видимых. Оно может убить даже принца! Только попробуйте!

Я сделала выпад с сторону ближайшего ко мне Эльфийского Принца. Он остановился, внимательно рассмотрел копье, затем поднял на меня разъяренный взгляд.

Он повернул голову и посмотрел на других, затем вернулся к копью. Я наблюдала за происходящим.

Я с ужасом заметила, что моя рука начала медленно, медленно разворачиваться до тех пор, пока смертоносное, разлагающее плоть острие, не направилось прямо на меня.

Я пыталась повернуть его в другую сторону, направить его на Эльфа, но не смогла сдвинуть с места.

Мой мозг начал уже подводить итоги жизни, а тело еще отказывалось верить.

Мысль об изнасиловании приводила меня в ужас. Но еще меньше мне хотелось умереть как Меллис.

Когда острие было всего лишь в четверти дюйма от моей кожи, я попыталась отбросить копье в сторону, надеясь, что у меня получится, а они просто забудут о моем существовании. Я смогла отпустить копье, но я не смогла управлять им. Это явление я еще обдумаю позже. Копье со свистом пролетело через дверь молельни и с треском врезалось в основание подставки для святой воды. Импульс был настолько сильным, что она перелилась через край чаши, а когда достигла копья — зашипела и начала испаряться.

Принцы приняли статичную форму. Мужчины были так неописуемо красивы, простой взгляд на них приносил большое эстетическое удовольствие. Это трогало мое сердце до глубины души. Я что-то невнятно бормотала.

Они обнажились. На них остались только черные светящиеся ожерелья, которые словно темнота в расплавленном виде обвивали шеи.

На гибкие загорелые тела нанесены татуировки в виде сложных светящихся узоров, которые как в калейдоскопе перемещаются по всему телу — штормовые облака по золотому небу. Молния вспыхнула в их блестящих глазах.

Я почувствовала, как глубоко внутри меня раздался гром. Я не могла смотреть на них. Их было слишком много. Я отвернулась, но они не ушли. Что-то заставляло меня не отрываясь смотреть в их фантастические, наводящие ужас лица.

Мои глаза округлялись все больше и больше.

Я обливалась кровавыми слезами, они образовывали накипь на щеках. Я оттирала их пальцами, и они отпадали в виде темно-красных высохших чешуек.

Потом принцы целовали мои пальцы, их языки источали успокаивающую прохладу, а клыки обжигали ледяным холодом.

И зверь во мне — гораздо более примитивный, чем Отважная Мак, и не поддающийся контролю — раскинул мои руки над головой и ждал, предвкушал восхитительное удовольствие.

Это то, для чего она была рождена.

Это то, что она ждала все это время. Здесь. Сейчас. С ними.

Секс, ради которого можно умереть.

Я скинула свои ботинки. Они стянули с меня джинсы и белье и поставили между ними.

Целуя, покусывая, полизывая, овладевая мной, они сами зажигались от той страсти, которую распалили во мне. Затем направляли ее мне. Снова подпитывались. И снова возвращали. И с каждым таким переходом эта страсть вырастала и становилась нечто большим чем я, нечто большим, чем они. Она становилась зверем.

Где-то в отдаленных участках мозга я осознала тот ужас, который происходит со мной сейчас. Я чувствовала на их безукоризненных губах пустоту, которая живет внутри них. Под бархатистой и золотой кожей, глубоко, под волнами Эроса, я утопаю в … там нет ничего, кроме … океана меня самой.

В тот момент, когда я сдалась, мне удалось увидеть истинную природу Эльфов. Они — пустота. Они — отсутствие того, чем они не являются, но страстно желают: страсть вожделения, огонь жизни, возможность чувствовать. В них когда-то давно был упущен какой-то важный компонент. Или, возможно, он вымерз за семь тысяч лет заключения в ледяной тюрьме. А, может, они изначально несовершенны и пусты из-за того, что появились благодаря несовершенной Песне.

Какова бы ни была причина этого, наиболее сильные ощущения они получают через секс. Каждый из них — маэстро вожделения, отринувший музыку в своем Королевстве и окруженный другими, такими же пустыми собратьями. И только тело человека позволяет им коснуться этой музыки.

Они могут чувствовать музыку, только если ее чувствует она. Они будут жадно поглощать ее песню до тех пор, пока концертный зал не стихнет. Страсть оборачивается для нее гибелью. Ее тело становится таким же холодным, как та пустота внутри них, которой недоступно понятие жизни. Терзаясь пустотой, они ищут для своих игр новую женщину, жертву, и снова жадно поглощают. Секс с ним как концентрат: она получает все самое сильнодействующее, что есть в сексе. Не разбавляя и не уменьшая концентрации. Он направляет этот поток сначала в нее, потом из нее, снова в нее и так до последнего издыхания.

Мои оргазмы не напоминали мне легкую болезнь. Повторяясь раз за разом, они каждый раз заново перерождали меня в тот момент когда я была близка к оргазму.

Этот секс был жизнью, был кровью, был Богом, заполняя даже мои поры.

И он убивал меня.

И я осознавала это.

Но мне нужно было еще.

Мы катались и скользили по холодному мраморному полу, ища точку опоры на ступеньках с ковровой дорожкой. Три моих темных принца и я. Один — поло мной, один — спереди меня, третий — у меня во рту. Они глубоко входили в меня, наполняя меня ощущениями, беспрестанно и быстро меняющимися, как в калейдоскопе. Я сжалась, превратившись в крохотный цветок. Я взрываюсь, и каждый раз от меня отлетает по маленькому кусочку, снова и снова.

На вкус они напоминали нектар, от них исходил темный наркотический аромат специй.

Их тела упругие, совершенные, идеально сложенные.

И даже если иногда их темные ожерелья, розовые языки или белые зубы впивали холодные иглы в мое тело, это было небольшой платой за то, что они творили внутри меня.

Мой разум спал. Перед глазами проносились картинки из жизни. И исчезали где-то в безграничных просторах моего разума. Я кричала, умоляла освободить меня, но рот отказывался произносить что-либо, кроме команды: больше, жестче, быстрее, туда.

В голове вихрем пронесся последний месяц в Дублине с его надеждами, беспокойствами и страхами — и канул в небытие. Среди них был день, который я провела в стране Эльфов с Алиной, затем последовали воспоминания о Меллисе и Кристиане, О’Баннионе, Фионе, Берронсе; встреча с Ровеной в баре; первая ночь в Ирландии. Перед глазами снова появилось мое лето, а потом исчезло и оно.

Кто этот мужчина, тот, что сейчас целует меня? Покусывает. Почему я не могу видеть его? Кто он?

Я перенесла себя в день смерти Алины, но он тоже улетучился. И этот день не случился. А моя жизнь продолжала свое течение, чтобы воскрешать в памяти прошлое.

Под поцелуями Чумы я потеряла годы, проведенные в колледже. Я попрощалась со средней школой когда Голод кончил мне в рот сладкой струей. Я потеряла воспоминания о детстве в объятиях трех Эльфов-принцев.

Если здесь и был четвертый, то я не видела его лица. Но я ощущала присутствие другого. И этот другой был совсем не похож на остальных.

И затем я потеряла воспоминания о своем рождении. Я существую только сейчас.

В этот момент. Во время этого оргазма. Во время этой жажды. В этой бесконечной пустоте. В этой безрассудной потребности.

Я понимала, что другие люли вошли в церковь. Но я не могла видеть что-либо, что находилось выше моих темных принцев. И меня это не заботило.

Чем больше, тем лучше.

Когда мои принцы отступили от меня, мое тело уже было настолько холодным, что я подумала, что не выживу.

Я корчилась от боли на полу, умоляя не останавливаться.

Кто-то подошел ко мне и протянул руку. Я ухватилась обеими руками за руку помощника, отбросила спутанные волосы с лица и посмотрела вверх — прямо в лицо Гроссмейстеру.

— Думаю, что теперь она будет мне подчиняться, — шепотом сказал он.

Подчиняться?

Я умру ради него.