Сумерки приходят бескомпромиссные и темно-лиловые.

Танцор оказался таким, как я его себе и представляла. Он поэт, блистающий дерзкими словами. На днях написавший пьесу об убийственном времени, потому что оно пугает нас до усрачки, удерживает в прошлом, и заставляет нас проживать это каждый день. Раньше все это ездило на мне — это чертово время, но теперь она знает, и я говорю: Отлично, пора сбросить груз этой ноши.

Я беспокойно сдвинулась, глядя на КиСБ. Перед ним лимузин. Остановился несколько часов назад и никуда с тех пор не уезжал. Я не могла рассмотреть, кто из него выходил. Кто-то сменил вывеску. Я подумала, что это должно быть Мак и это насмешило меня, но я не могу смеяться доупаду как раньше. Потому тихо давлюсь смехом.

Не хочу, чтобы она попыталась меня убить.

И я не собираюсь вот так умирать.

Вот к чему это нас привело.

Угадайте, кто собирается кусаться.

Я наблюдаю за этим местом время от времени вот уже многие дни. Следя за слежкой. Все нервничают. Раздумывают, как получше перехитрить друг друга.

Книга каждый день меняет чокнутых. Превратила какого-то парня в смертника, направив его прямо в Честер. Много людей погибло, вызволяя его, взорвавшись вместе с ним. В аббатстве все стали параноиками. Думают, что они следующие. Никто не может отследить Книгу, потому что Мак исчезла.

Как и Бэрронс.

Без них мы влипли. Никто не может ощутить Книгу, и по этому, пока что она нас опережает. Танцор думает, что однажды она создаст ядерную бомбу. И тогда нам всем капец. Он говорит, что мы должны поймать ее и сделать это очень быстро.

Я наблюдаю, обхватив свои колени, расположившись на водонапорной башне. Никто даже не догадается посмотреть на такую высоту.

Меня исключили. Ро, не допустила меня и близко ни к одному действию. Кэт и Джо держали меня в курсе. Они не знают, что я убила Алину. Мак не знает, да и я сама только что узнала, что есть и третье пророчество. Что-то о зеркальных отражениях, сыновьях и дочерях и монстрах, которые были ими и не были. Джо еще не перевела, но она сильно забеспокоилась. Кажется, чем дольше Книга на свободе, тем сложнее ее поймать.

Я слышала как Ри-О, говорит чуваку с белыми волосами и причудливыми глазами, что Мак должна умереть. Но не раньше, чем Книга будет закрыта. Твою мать, это действительно хреново, что она приперлась в его клуб и попыталась его подорвать. Не стоит связываться с Ри-О.

Его люди на крыше магазина. Они забавно передвигаются.

Джо зависает на крыше через несколько зданий, с Кэт и ее верной маленькой группой ши-овец.

— Беееее, — прошептала я.

Они смотрят в бинокли. Никто не смотрит в мою сторону. Они видят только то, что ожидают увидеть. То, что она говорит им увидеть. Тупицы. Вытащите свои головы из задниц, — думаю я. И так воняет овечьим дерьмом.

Это точно.

Шотландцы на крыше пятиэтажки в Темной Зоне. У них тоже бинокли.

Моим глазам не нужна помощь, чтобы все видеть. Я перегружена, перенасыщена, супер — Д! Все-видящая, все-слышащая, все-превосходящая, все время.

Я чувствую запах В’лейна. Специи на ветру. Не знаю, где он. Но где-то рядом.

Пять дней, как Мак и Бэрронс исчезли. С той ночи, как они пытались поймать Книгу.

Ро, винит во всем Мак. Сначала она была рада, что Мак пропала. Говорила, что мы не нуждаемся в ней, и не желаем ее видеть. Но она пришла в себя, когда Книга стала разгуливать по Честеру. Прикиньте, она была там, когда Книга нанесла свой скромный визит, одев корсет из динамита, а Ро не любит ничего больше своей морщинистой задницы. Ха. Что-что, а без нее я уж точно могла обходиться.

Ри-О обвиняет Друидов. Говорит, что они, должно быть совершили где-то ошибку.

Шотландцы обвиняют Ри-О. Говорят, что злу не дано поймать зло.

Ри-О смеется и спрашивает: А Вы вообще кто нахер такие.

В’лейн злится на всех. Говорит, что мы все никчемные, ничтожные смертные.

Я давлюсь от смеха. Чуваки, я заслужила это. Я вздохнула, почти мечтательно. Думаю, у В’лейна есть похоть и на меня. Хочу спросить у Мак, что она…

Я открываю протеиновый батончик и жую его, хмурясь. О чем я думаю? Как будто я собираюсь спрашивать что-то у Мак? Я должна была найти тех подонков, которые убили Алину. Я должна была избавиться от них. Она никогда не должна была узнать. Я улыбаюсь, думая об их убийстве. Хмурюсь, думая, почему я не сделала этого раньше.

— Крайне возбуждена, ребенок?

Голос как лезвия. Я напрягаюсь и собираюсь перейти в режим стоп-кадра, но ублюдок поймал меня за руку и не отпускает.

— Отвали от меня! — Плююсь я крошками шоколада с арахисом, думая, кто же сейчас употребляет такие слова вроде этих? И я знаю кто, и он волнует меня намного больше, чем Книга. — Ри-О, — произношу я действительно холодно.

Он улыбается, как мне кажется, может улыбаться только Смерть, во все клыки с жесткими глазами, которые никогда ни на каплю не сдерживали…

Резко вдохнув, вместо того чтобы проглотить, я подавилась арахисом. Горло забито, мне нечем дышать, и начинаю бить себя кулаком по груди.

Он что разоделся для Хеллоуина? Так еще рановато.

Удары по моей грудной клетке не сработают, и я это знаю. Мне нужен метод Хаймлиха, но я не смогу сделать его сама, пока он держит меня, я не могу броситься на какой-нибудь выступ. Я использую свою суперсилу, чтобы выдернуть руку, чуть отрывая ее.

Он все еще держит меня. Никуда не уходит.

Он обхватил мое запястье длинными пальцами и изучает меня. Наблюдает за моим удушьем. Хладнокровный ублюдок. Наблюдает, как я исхожу пеной, и мои глаза становятся дикими. Я пускаю слюни! Чуваки, это не круто.

Я умру здесь, на водонапорной башне, подавившись протеиновым батончиком. Опрокинувшись через парапет, шлепнувшись на тротуар. У всех на виду.

Мега O’Мелли хрипит как Джо!

Только не так, твою мать.

Как раз в тот момент, когда у меня начинается головокружение, он хлопает меня кулаком по спине, и я выплевываю изжеванный кусок. Не могу дышать в течение минуты. Затем хриплю. Воздух никогда не был так сладок.

Он улыбается. Его зубы нормальные. Я уставилась на него. Игры разума? Я насмотрелась слишком много фильмов.

— Для тебя есть работенка.

— Э нет, так не пойдет, — говорю я прямо. Не собираюсь примыкать к его банде. Есть ощущения, что не доберешься, отступив назад. Ты просто падаешь. Пока не достигнешь низшей точки. Мой собственный осадок.

— Это не просьба, ребенок.

— Не работаю ни на кого, кто зовет меня ребенком.

— Отпусти ее.

Я скривилась. — Кто разослал приглашения на мою водонапорную башню? — злюсь я. Что случилось с маленькой частной жизнью?

Один из Келтаров подкрался из тени. Я видела его только на расстоянии. Не знаю, как кто-то из них мог подкрасться ко мне близко так незаметно. Меня это бесит. У меня есть суперчувства, а они подкрадываются ко мне.

Шотландец смеется. Но он больше не выглядит как другие Шотландцы. Он выглядит, как… я присвистнула и сочувственно качаю головой. Он становится Принцем Невидимых.

Они забывают обо мне. Занятые, глазением друг на друга. Ри-О скрещивает руки. Шотландец делает тоже самое.

Я пользуюсь моментом. Не собираюсь выяснять, что за работенка для меня у Ри-О. И не хочу знать. И если какой-то чувак, переметнувшийся на темную сторону думает, что он оплатит должок, играя для меня ангела-мстителя, то у меня для него есть сюрприз. Я не буду этого делать.

Мой билетик в ад и так уже прокомпостирован, сумки на борту, гудит паровой свисток.

Проблем у меня с этим нет. Я точно знаю, где стою.

Я перехожу в режим стоп-кадра.

* * *

Нет ночи. Нет дня. Нет времени.

Мы потеряны друг в друге.

Что-то со мной произошло, внизу, в том подвале. Я переродилась. Впервые в жизни я чувствую себя умиротворенной. Во мне больше нет противоречий. И я больше ничего не скрывала от самой себя.

Постоянный страх изматывает. Однажды я возьму верх над страхом.

Я Темный Король. Я Темный Король.

Повторяю я про себя, снова и снова.

Я примирилась с этим.

Я не знаю, как или почему, а может и не пойму никогда, но, по крайней мере, теперь я смогла увидеть свою темную часть.

Это действительно было единственным объяснением всего этого.

Даже смешно. Все это время я так беспокоилась о том, что вокруг меня происходит, а получилось, что самым большим плохишом из всех, была именно я.

Это темное гладкое озеро внутри меня было от него. Мое. Наше. Вот почему это всегда пугало меня. Каким-то образом мне удалось разделить себя и хранить его отдельно. Себя. Части меня не родились двадцать три года назад, если я вообще родилась.

Я не могу вспомнить ничего, из того, что смогло бы объяснить, откуда я взялась и что я такое. Но истина в моих воспоминаниях неоспорима.

Я стояла в лаборатории около миллиона лет назад. Я создавала реликвии, я любила Возлюбленную и это я породила Невидимых. Все это во мне.

Может, поэтому Бэрронс и я не можем устоять друг перед другом? Мы оба монстры.

— Ты действительно думаешь, что зло — это выбор? — спросила я.

— Да, все так. В любое время. В любой день.

— Я не спала с Дэрроком, но собиралась.

— Не имеет значения, — он двигался внутри меня. — Сейчас Я здесь.

— Я собиралась его соблазнить, чтобы узнать кратчайший путь, к обладанию Книгой. Потом разрушить мир и создать другой, чтобы вернуть тебя.

Он застыл. Я не могла видеть его лица. Он был сзади меня. Именно по этому, я и смогла это произнести. Не думаю, что осмелилась сказать бы ему это в лицо и видеть при этом свое отражение в его глазах.

Я не собиралась разрушать мир ради Алины. А я любила ее всю свою жизнь. Его же знала всего несколько месяцев.

— Возможно, пришлось бы напрячься для твоей первой попытки создания мира, — наконец сказал он.

Он пытался не рассмеяться. Я сказала ему, что собиралась обречь все человечество ради него, а он пытается не рассмеяться.

— Это была бы не первая моя попытка. Я профи. Ты был неправ. Я Темный Король, — сказала я ему.

Он снова начал двигаться. Через некоторое время он повернул меня к себе и поцеловал.

— Ты Мак, — сказал он, — А я Иерихон. И больше ничего не имеет значения. И никогда не имело. Ты находишься в таком месте, в котором ты вне правил для меня. Ты понимаешь это?

Я поняла.

Иерихон Бэрронс только что сказал, что любит меня.

* * *

— И какой же у нас план? — спросила я позже. — Когда мы захороним Книгу, как ты собираешься получить нужное заклинание?

— Невидимые, никогда не пили из котла. Все они помнят родной язык. Я заключил несколько сделок.

Я покачала головой, хмурясь на себя. Иногда я упускаю очевидные вещи.

— Но теперь у меня есть ты.

— Я буду в состоянии ее прочитать, — это было гадко. Теперь, по крайней мере, я знала, почему у меня была такая сильная негативная реакция на Синсар Дабх. Все мои грехи были пойманы в ловушку. И это чертовщина так просто не уйдет. Я пыталась сбежать от вины, и моя вина, обнаглев, начала свою собственную жизнь и к тому же стала еще и охотиться на меня.

Я поняла, почему она преследует меня. Когда-то она стала живой — разумной, но без ног, без крыльев, вообще без способа передвижения и ничего больше во всем ее существовании не нравилось ей, кроме меня а я очевидно презирала ее — и она, должна ненавидеть меня. А поскольку это была я, она слишком любила меня. Написав Книгу — я сделала ее одержимой мной. Она хотела причинить мне боль, а не убить.

Потому, что она жаждала моего внимания.

Теперь так много всего, сейчас имело для меня смысл, с тех пор как я приняла то, что я Король.

Я поняла, почему Зеркала всегда были так агрессивны, пропуская меня внутрь и обратно. Проклятие Крууса, в реальности наложенное другими принцами, чувствовало меня и пыталось не пропустить. Само собой я знала дорогу по черной крепости и аду Невидимых. Это был мой дом. Каждый мой шаг был инстинктивным, потому что я гуляла этим ледяным путем миллионы раз, посылая приветствие скалам, оплакивая жестокое обращение с моими сыновьями и дочерьми. Я поняла, почему воспоминания возлюбленной разыгрывались перед моими глазами, потому что в моей голове был Король. Теперь понятно, почему я была способна открыть двери в королевскую крепость.

Я могла быть Королем, по крайней мере, я была «хорошим» Королем. Предпочитаю думать о себе, как о Короле Светлых, потому что он уничтожил все свое зло. Одержимый маньяк, который проводил эксперименты над всем и вся для достижения своих целей, был там — в Книжном обличие, а не во мне — это немалое утешение. Я хотела избавиться от этого зла — сделав свой выбор, как сказал Бэрронс — пытаясь уничтожить темную часть себя с самого начала.

Бэрронс снова заговорил. Я и забыла, что мы разговаривали.

— Я надеюсь, что ты сможешь ее прочесть. Это все упростит. Осталось только выяснить, как ее захватить с тремя камнями и без Друидов. Будь я проклят, если позволю этим недотраханным ублюдкам снова присутствовать при этом.

Я посмотрела на серебряную с золотом цепь, на камень расположенный в богато украшенной золотой оправе. А нужны ли мне камни или Друиды вообще, чтобы поймать мою книгу, или я смогу на нее охотиться с помощью амулета? Я конечно, подходила под определение «обитала» или «обладала». Я была Королем Фейри внутри женского человеческого тела.

Я задалась вопросом, каким образом возлюбленная потеряла амулет. Тот, кто взял его у нее, предал меня? Кто-то похитил ее, сфальсифицировал смерть, а затем просто отдал на суд Светлых, в то время как я, обезумев от горя, занимался исправлением своих же грехов?

Она никогда бы не отдала его добровольно, но вот он здесь, в мире людей. Если кто-то пришел к ней за ним, она скорее разрушила бы его, чем позволила попасть ему в плохие руки, терпеливо просеивая ключи к разгадке, оставляя ей шансы что в один прекрасный день, я бы вспомнила и мы бы сбежали от того, что было сделано нами и снова были бы вместе? Очень хреново — я не хотела быть с ней.

Она всегда ненавидела иллюзию. Когда она высадила сады, присоединив их к Белому Дворцу — она сделала это по старинке. Двор Фейри все ровно исчез бы в небытие, даже если бы Эльфы вернулись в него, то все ровно не сумели бы поддерживать его. Белый Дворец был создан по-иному и выдержит испытания временем, с ними или без них.

Как она стала Королевой Светлых? Кто похитил ее, похоронил в могиле изо льда, и оставил медленно умирать в тюрьме Темных? Какая игра на кону, какие цели преследовались? Я знала терпение бессмертных. Кто выжидал среди Эльфов, в предвкушение удачного момента, окончательного дня расплаты?

Выбор времени должен был быть безупречным.

Все Светлые и Темные принцессы должны быть мертвы и Королева убита именно в определенный момент, когда не будет никаких претендентов на престол матриархальной власти, чтобы однажды, кто бы это ни был, слился или приобрел все знания Книги.

Вся власть Королевы Светлых и Короля Темных вложенная в единый сосуд.

Я вздрогнула. Этому никогда нельзя позволить случиться. Кого-то с такой силой, мощью остановить было бы невозможно. Никем и ничем. Он или она был бы непобедимым, неконтролируемым, неубиваемым. Одним словом: Бог. Или Сатана, с превосходным домашним двором. Мы были бы все обречены.

Они верили мне мертвому? Дорожили? Были безразличны? Думали, что я буду стоять в стороне и позволю этому случиться? Действительно ли за случившееся был ответственен какой-то неизвестный враг, благодаря которому, в настоящее время — я была смертной и сбитой с толку?

Моя сила и магия Королевы. Кто стоял за этим? Один из Темных Принцев?

Возможно, все это время, это был Дэррок, и Книга сорвала этот план как виноградину, оказавшийся его головой. Возможно, Дэррок только использовал в своих интересах чью-то хитрость, пользуясь покровительством, если можно так выразиться, более умного и опасного противника.

Я отрицательно покачала головой. Магия не пошла бы к нему, и он это знал. Есть Эльфов было недостаточно. Наследником магии Эльфов должен быть Эльф.

Придя ненадолго в сознание, Возлюбленная рассказала, что тот, кто заточил ее, был принцем Эльфов, которого она никогда не видела ранее, и он назвал себя Круус.

Если верить В’лейну, он привел Крууса к настоящей Королеве Видимых, и она убила его (вот сука) прямо на моих глазах.

У меня сохранились те воспоминания?

Я стала искать их внутри.

Я сжала голову, когда воспоминания ворвались в меня. Круус умирал нелегко и не безболезненно. Он рвал и метал, и в конечном счете был просто противен. Отрицал, что он выдал меня Королеве. Я стыдилась его смерти.

Но, кто же тогда фальсифицировал смерть моей возлюбленной?

Каким образом меня предали?

Предательство.

Где же разгадка?

«ТОЛЬКО ОТ ЕГО СОБСТВЕННОГО СОЗДАТЕЛЯ ОНО ПАДЁТ» — говорилось в пророчестве.

Каков был умысел Книги, ограниченной в своем внешним видом? Как его обойти и выполнить цели?

Ее действительность была иллюзией. Она обманывала людей, заставляя их видеть то, что они так хотели.

Поэтому Темный дворецкий, который, возможно, был одним из моих друзей, если бы у меня было время разобраться в своих воспоминаниях, дал мне карту Таро, намекая мне насчет амулета.

«Амулет может обмануть даже меня».

Именно по этой причине я беспокоилась о том, что отдала его возлюбленной. Что за ненормальная любовь, что за опасение в доверии.

Книга была только моей тенью.

Я была реальным существом, Королем, создавшим Книгу.

И я обладала амулетом, способным создавать иллюзии, которые могут нас обмануть.

Все просто. В конкурсе силы воли я была бы гарантированным победителем.

У меня кружилась голова от волнения. В моих выводах была доля истины. Все стрелки указывали на север. Я знала, что нужно сделать. Сегодня я могла раз и навсегда уложить Книгу. Не уложить ее спать с подсматривающим глазом, как сказано в первом пророчестве, а разгромить монстра. Уничтожить его.

После того, как я получу заклинание уничтожения для Бэрронса. Ирония: Я бы обратила против Книги все мои заклинания, чтобы избавиться от нее, а теперь мне от нее нужно только одно.

Однажды так и будет, я откопаю предателя, убью его или ее, восстановлю возлюбленную в статусе Светлой Королевы (потому что уверена, что не хочу ее, к тому же она все ровно ничего не помнит), где она нарастит силу, достаточную чтобы снова править. Я хотела уйти, оставляя Фейри с их ничтожными планами.

Я вернусь в Дублин и стану просто — Мак.

И для меня это случится не достаточно скоро.

— Думаю, я знаю, что делать, Иерихон.

* * *

— Чего бы ты пожелала, будь ты Книгой, а она королем? — Позже спросил меня Бэрронс.

— Я думала, что ты не веришь, будто я Король.

— Не важно во что верю — я. Книга, кажется верит.

— К’варк тоже в это верит, — напомнила я. Потом парень с мечтательными глазами. Когда я спросила его, «была ли я Темным Королем», он ответил, — «не больше чем я». Он одна из моих частей?

— Оставь кризис личности на потом. Не отвлекайся.

— Я думаю, что она хочет быть принятой, оправданной — как блудный сын и все. Она хочет, чтобы я приняла ее с распростертыми объятиями, чтобы сказала, что была неправа и стала бы с ней одним целым.

— Я тоже так думаю.

— Меня немного беспокоит та часть, где говорится: Когда монстр внутри будет побежден, тогда будет побежден и монстр снаружи. Что за монстр внутри?

— Понятия не имею.

— Ты всегда все знаешь.

— Не в этот раз. Это твой монстр. Никто не может знать монстра другого человека достаточно хорошо, чтобы засадить его в клетку. Только ты сама можешь это сделать.

— Подумай, — потребовала я.

Он слегка улыбнулся. Он находил забавным, когда я кидала его же словечки обратно.

— Если ты Темный Король — обрати внимание на слово «если», в чем я по-прежнему сомневаюсь — то можно предположить что у тебя есть склонность к злу. Когда Синсар Дабх будет у тебя в руках, она мысленно внушит, что тебе не терпится сделать то, что она хочет. Вместо того чтобы заблокировать ее ты можешь сделать выбор и отказаться от человеческой формы и восстановить себя в прежней славе — забрать у нее все заклинания обратно и стать снова Темным Королем.

Никогда. Но я научилась, никогда не говорить никогда.

— Что, если я и есть он?

— Я буду звать тебя обратно. Но я не думаю, что ты — Король.

Тогда какое объяснение еще было бы возможным? Бритва Оккама, критерий моего отца для убеждения, и я соглашалась с собственной логикой. Но с Бэрронсом, зовущим меня обратно и моей решимостью жить нормальной жизнью, я смогу это сделать. Я знала, что могу. Все чего я только хотела, было здесь в человеческом мире. Не в ледяной тюрьме, рядом с бледной серебристой женщиной, пойманной бесконечной политикой двора.

— Я больше обеспокоен тем, чем может быть твой внутренний монстр, если ты не Король. Какие будут идеи?

Я покачала головой. Не важно. Ему сложно принять то, кем я была, но он не знал всего, и не было времени для объяснений. Каждый день, каждый час, что Синсар Дабх была на свободе, бродя по улицам Дублина, умирало все больше людей. У меня не было никаких иллюзий о том, почему она продолжала приходить в Честер. Она хотела отнять моих родных. Хотела стереть все, что я любила, оставляя только себя и меня. Как будто этим могла вынудить меня любить ее. Заставить меня идти навстречу ее темноте, вернуться назад в мое тело, как прежде. Теперь я думаю, что Риодан был прав: она пыталась заставить меня «беситься». Книга предполагает, что если она достаточно проймет меня, разозлит и причинит боль, я забуду о мире, и останется только власть. Тогда было бы удобно появиться и сказать: вот я, возьми меня, используй свои силы, делай все, что хочешь.

Я резко вдохнула. Именно в таком настроении я была, когда думала, что Бэрронс мертв. Преследуя Книгу, готовая ее подобрать, слиться с ней и уничтожить весь мир. Считая, что в состоянии ее контролировать.

Но теперь я на стороже. Я испытала горе однажды. И у меня в руке был кротчайший путь Дэррока. Ключ к управлению всем этим. Я не собиралась беситься. Бэрронс был жив. Мои родители в порядке. Я даже не соблазнилась бы.

Мне вдруг не терпится с этим покончить. Прежде чем случиться что-то еще.

— Я должен быть уверен, что ты можешь использовать амулет.

— Как?

— Обмани меня, — сказал он категорично, — И убеди меня в этом.

Я сжала амулет в руке и закрыла глаза. Тогда, в гроте Мэллиса, он не был готов мне открыться. Он хотел и ждал чего-то, что, как я тогда подумала — была десятина, как будто, я должна была пролить кровь для него или что-то подобное.

Теперь я знала, все было гораздо проще. Он вспыхивал сине-черным блеском по той же причине что и камни, потому что узнал меня.

Проблемой было то, что я не признавала себя.

Теперь я признавала.

«Я — твой король. Ты принадлежишь мне. Ты будешь слушаться меня во всем».

Я ахнула от удовольствия, когда он вспыхнул в моем кулаке ярче, чем когда-либо горел у Дэррока.

Я осмотрела спальню. Я вспомнила подвал, где я была При-ей. Я никогда не забуду деталей.

Я воссоздала их для нас, вплоть до последних деталей: фотки мои и Алины, красные шелковые простыни, душ в углу, светящаяся рождественская елка, меховые наручники на кровати. Какое-то время это было самое счастливое и простое место, которое я когда-либо знала.

— Это точно не стимул, чтобы вытащить меня из постели.

— Мы должны спасти мир, — напомнила я.

Он потянулся ко мне. — Мир может подождать. Я — нет.