ПРОЛОГ

«Я бы умерла за него». Нет, подождите-ка… нужно начать совсем не с этого. Я знаю.

Если бы все зависело от меня, я бы с удовольствием перенесла повествование на несколько недель вперед, чтобы предстать перед вами в более выгодном свете.

Потому что никто из нас не выглядит хорошо в трудные времена. Но именно эти времена показывают, кто мы такие на самом деле. Мы становимся сильнее – или трусливо прячемся. Мы выходим победителями, мы закаляемся во время невзгод или рассыпаемся отработанным шлаком.

Раньше я никогда не задумывалась о таких вещах, как трудные времена, испытания и невзгоды.

Мои дни были заполнены солнечным светом, походами по магазинам, работой за барной стойкой «Кирпичного» (впрочем, это всегда было скорее развлечением, чем работой, и именно поэтому мне так нравилась та жизнь) и размышлениями, как бы выпросить у мамы с папой новую машину. Мне было двадцать два, я все еще жила с родителями, надежно укрывшись в своем теплом мирке, и наслаждалась нехитрыми развлечениями Глубокого Юга. Я считала себя центром Вселенной.

А потом мою сестру Алину, которая училась в Дублине, жестоко убили, и мой мир изменился в мгновение ока. Мне пришлось опознавать ее тело, что само по себе было жутко, мне пришлось стать свидетелем того, как наша когда-то счастливая семья рассыпается на части. И с тех пор трудности не оставляли меня, пока я не узнала, что все, во что я верила раньше, было ложью.

Я узнала, что папа с мамой не были моими биологическими родителями, узнала, что они удочерили нас с сестрой. И несмотря на нашу привычку растягивать слова, мы не были южанками, мы принадлежали к древнему кельтскому роду ши-видящих, людей, которые способны увидеть Фейри – жуткую расу существ из другого мира, которые на протяжении тысяч лет тайно бродили среди людей, прикрываясь иллюзиями и ложью.

Эти уроки были несложными.

Сложные уроки ждали меня впереди, на заполненных крайком улицах Дублина, на Темпл Бар Дистрикт, где я увидела, как умирают люди, научилась убивать, встретила Иерихона Бэрронса, В'лейна и Гроссмейстера, где мне пришлось выйти на поле в качестве основного игрока и принять участие в смертельно опасной игре, ставка в которой – судьба всего мира.

Для тех из вас, кто только что присоединился ко мне, я представлюсь. Меня зовут МакКайла Лейн, сокращенно – Мак. Возможно, моя настоящая фамилия – О'Коннор, но я не знаю этого наверняка. Я одна из самых сильных ши-видящих, когда-либо рождавшихся на свет. Я не только могу видеть Фейри, я могу сражаться с ними, поскольку у меня есть одна из самых мощных реликвий – Копье Луина, Копье Судьбы. Им я могу убить даже бессмертного.

Но не стоит устраиваться поудобнее и расслабляться. В опасности не только мой мир, но и ваш. Все происходит прямо сейчас, когда вы сидите с книгой в руках, жуете вкусности и собираетесь немного развлечься, на время сбежав в очередную сказку. Знаете что? Это не сказка, и сбежать не удастся. Стены между миром людей и миром Фейри распутаются, и – мне очень неприятно вам об этом говорить – фейри мало похожи на фею Динь-Динь.

Если стены исчезнут полностью… ну, лучше надеяться, что этого не произойдет. На вашем месте я бы сейчас включила все лампы. Достала несколько фонариков. И проверила запас батареек.

Я приехала в Дублин ради того, чтобы узнать, кто убил мою сестру, и отомстить. Видите, как легко я сейчас об этом говорю? Я хочу отомстить. Отомстить с большой буквы «О». Отомстить, поломав гаду кости и пустив ему кровь. Много крови. Я хочу, чтобы убийца Алины умер, и, желательно, от моей руки. Несколько месяцев здесь – и годы воспитания пошли насмарку.

Когда я вышла из самолета, на котором прилетела из Ашфорда, штат Джорджия, и моя ножка с прекрасным педикюром коснулась земли Ирландии, я была на волосок от смерти. Я бы наверняка погибла, если бы не наткнулась на книжный магазин, принадлежащий Иерихону Бэрронсу. Кто он такой или что он такое, я не знаю до сих пор. Но он обладает знаниями, которые мне необходимы, а у меня есть то, что ему нужно, так что на какое-то время мы стали союзниками.

Мне некуда было возвращаться, и Бэрронс пригласил меня к себе, рассказал, кто я на самом деле, открыл мне глаза и помог выжить. Он не старался сделать обучение хоть сколько-нибудь приятным, но мне все равно, благодаря чему я выжила, главное – я выжила.

Я переехала в книжный магазин, поскольку там было безопаснее, чем в моей маленькой комнатке. От большинства моих врагов магазин защищен мощными заклинаниями. Он располагается на границе Темной Зоны. Так я называю район, заполненный Тенями – аморфными Невидимыми, которые охотятся в темноте и высасывают из людей жизнь.

Мы вместе с Бэрронсом сражались с монстрами. Он дважды спас мне жизнь. Мы вместе ощутили привкус опасной похоти. Он охотится за «Синсар Дабх» – книгой черной магии. Эту книгу миллион лет назад написал сам Король Невидимых. В ней спрятан ключ к обоим мирам: миру Фейри и миру людей. Мне нужна эта книга, поскольку Алина перед смертью попросила меня найти ее. К тому же я думаю, что в книге описан способ, как спасти нас всех.

Бэрронс говорит, что «Синсар Дабх» нужна ему, поскольку он коллекционер. Ага.

В'лейн – другое дело. Он принц Видимых, он Фейри, который убивает сексом, в чем можно довольно быстро убедиться.

Все Фейри делятся на два вида, противоположные друг другу. Есть две уникальные касты: Светлые, или Видимые, и Темные, Невидимые. Но не дайте этой ерунде с «темными» и «светлыми» обмануть вас. Обитатели обоих домов смертельно опасны. Видимые так боялись своих собратьев, что заключили их в тюрьму. Это произошло примерно семьсот тысяч лет тому назад. А если один Фейри боится другого, значит, его действительно стоит бояться.

У каждого двора Фейри есть свои реликвии – священные объекты, наделенные невероятной силой. У Видимых это копье (которое сейчас у меня), меч, камень и котел. У Невидимых – амулет (который был у меня, но теперь принадлежит Гроссмейстеру), шкатулка, Мерцающие Зеркала и небезызвестная книга. У всех реликвий есть свое предназначение. О некоторых я знаю, но многое мне еще не удалось выяснить.

В'лейн, как и Бэрронс, охотится за «Синсар Дабх» по приказу Эобил, Королевы Светлых. Книга нужна им, для того чтобы укрепить волшебные стены между миром Фейри и миром людей, не дать стереться границам реальности. Как и Бэрронс, принц Видимых спас мне жизнь. (И сопроводил это одним из сильнейших оргазмов в моей жизни.)

Гроссмейстер – убийца моей сестры, тот, кто соблазнил ее, использовал, а потом уничтожил. Он не совсем Фейри, но и не человек. Он открыл порталы между реальностями, привел в наш мир Невидимых – самых худших из Фейри – и обучил их правилам жизни. Он хотел, чтобы стены пали, хотел выпустить всех Невидимых из ледяной тюрьмы. И он тоже охотится за «Синсар Дабх», но я не знаю почему. Думаю, он хочет уничтожить ее, чтобы мы никогда не смогли восстановить стены.

И вот я подхожу к главному.

Всем троим – опасным и сильным – нужна я.

Потому что я могу не только видеть Фейри, я могу «чуять» их реликвии и Объекты Силы. Я могу чувствовать «Синсар Дабх», слышать, как бьется в темноте это сердце чистейшего зла.

Я могу охотиться за ней.

Я могу ее найти.

Папа сказал бы, что это делает меня главным игроком сезона.

Я всем нужна. Поэтому я и выживаю в мире, где смерть каждый день стучит в мою дверь.

Я видела такие вещи, от которых у вас мурашки пошли бы по коже. Я делала вещи, от которых сама покрывалась мурашками.

Но сейчас это не важно. Важно начать с нужной точки, а где она, эта точка?

Я перелистываю назад страницы, одну за другой, чтобы не рассматривать их слишком внимательно. Я возвращаюсь, проматывая моменты, которые стерлись из моей памяти, пропуская проклятый Хэллоуин и то, что сделал Бэрронс. Вот женщина, которую я убила. Вот миг, когда В'лейн пронзил мой язык. Пропускаю то, что я сделала с Джайном.

Вот оно.

Я приближаюсь к темной, влажной, сияющей улице.

А вот и я сама, красотка в розовом и золотом.

Я в Дублине. Уже вечер. Я иду по брусчатке мостовой Темпл Бар Дистрикт. Я жива и полна энергии. Ничто так не обостряет наслаждение жизнью, как смерть, подобравшаяся слишком близко.

В моих глазах пляшут искорки, моя походка легка и упруга. Я одета в ярко-розовое платье и любимые туфли на каблуках, и украшения подобраны в тон золотисто-розовому наряду. Я сделала прическу и позаботилась о макияже. Я иду на встречу с Кристианом МакКелтаром, таинственным симпатичным шотландцем, который был знаком с моей сестрой. И мне, для разнообразия, хорошо.

Ну хоть ненадолго.

Всего на несколько минут.

И вот я уже корчусь на мостовой, сжимая руками голову. Падаю на четвереньки. Я подошла к «Синсар Дабх» так близко, как никогда еще не подходила, и она вызвала у меня обычную реакцию: боль, слабость.

Я уже не была красоткой. Я превратилась в кучу мусора.

Я стояла на четвереньках на мостовой, которая воняла мочой и пивом. Я промерзла до костей. Мои волосы рассыпались, аметистовые заколки болтались у меня перед носом. Я плакала… Дрожащей рукой я убрала с лица упавшие пряди и с ужасом уставилась на то, что происходило прямо передо мной.

Я помню тот момент. Помню, кем была. И кем не была. Та сцена стоит у меня перед глазами, как стоп-кадр моей жизни. Я столько всего хотела бы сказать…

Подними голову, Мак. Соберись. Приближается шторм. Разве ты не слышишь в темном ветре грохота копыт? Разве не чувствуешь леденящего холода? Не ощущаешь в воздухе запаха специй и крови?

Беги, хотела бы я сказать. Прячься.

Но она – я – не послушалась бы.

Стоя на коленях, я смотрела, как эта… вещь… делает свое дело. И задыхалась от того, что теперь мне понятны скрытые мотивы…

Внезапно я все вспомнила и снова оказалась там, на мостовой…

 

1

Боль, Господи, какая боль! Казалось, что моя голова взорвется. Я схватилась за виски мокрыми, дурно пахнущими ладонями, надеясь, что череп не расколется на куски до того, как случится неотвратимое – я потеряю сознание.

Ничто не сравнится с агонией, которая следует за появлением «Синсар Дабх». Каждый раз, когда я приближаюсь к ней, происходит одно и то же: я замираю от боли, которая нарастает и нарастает, пока я не отключусь.

Бэрронс говорит, это происходит оттого, что Темная Книга является моей противоположностью. В ней столько зла, а во мне столько добра, что «Синсар Дабх» отчаянно сопротивляется. Теория Бэрронса заключается в том, что меня нужно как-нибудь «разбавить», сделать немножко злее, для того чтобы я смогла приблизиться к ней. Я не вижу ничего хорошего в том, чтобы ради возможности завладеть злобной книгой самой стать злой. Думаю, что в этом случае я буду использовать ее для темных дел.

– Нет, – всхлипнула я, чувствуя, как мои колени разбиваются о брусчатку. – Пожалуйста… Нет!

Не здесь, не сейчас! Раньше каждый раз, когда я приближалась к книге, рядом со мной был Бэрронс и мне было легче от осознания того, что с моим бесчувственным телом не произойдет ничего ужасного – он не позволит. Да, он мог носить меня по округе, как человек, ищущий воду, носит лозу, но с этим я готова была смириться. Однако сегодня я была одна. И меня до безумия пугала мысль о том, что я, пусть даже всего на несколько секунд, окажусь во власти кого угодно и чего угодно, шагающего по улицам Дублина. А что, если я отключусь на час? Что, если я упаду лицом на грязную брусчатку и утону в этих нескольких сантиметрах жидкой… ой, фу!

Мне нужно подняться с мостовой. Моя смерть не будет такой жалкой.

Порыв ледяного ветра промчался по улице, засвистел между домами, и я промерзла до костей. Старые газеты заметались на ветру, словно грязные промокшие птицы, кружащие над разбитыми бутылками, обертками и стаканами. Я упала в канаву, заскребла пальцами по брусчатке, попадая в щели между булыжниками и не обращая внимания на то, что ломаются ногти.

Сантиметр за сантиметром я перетаскивала себя на более сухое место.

Она была прямо передо мной. Темная Книга. Я могла чувствовать ее, метрах в пятидесяти от того места, где беспомощно скребла ногтями по мостовой. А может, и ближе. И это была не просто книга. О нет. Это было нечто куда более сложное. Она была пульсирующей тьмой, от которой, казалось, мой мозг обугливался по краям.

Ну почему я не теряю сознание?

Почему эта боль не прекращается.

Я чувствовала, что умираю. Мой рот наполнился слюной, на губах выступила пена. Меня отчаянно тошнило, но рвоты не было: даже мой желудок окаменел от боли.

Застонав, я попыталась поднять голову. Мне нужно было взглянуть на книгу. Я и раньше подбиралась к ней близко, но ни разу не видела. Я всегда теряла сознание. И раз уж мне не удается отключиться, я могу хотя бы попытаться получить ответы на интересующие меня вопросы. Мне ведь даже неизвестно, как выглядит «Синсар Дабх». И кто ее владелец? Что он с ней делает? И почему я по-прежнему ни на волосок не могу к ней приблизиться?

Меня била дрожь, но я заставила себя встать на колени, отбросила с лица прядь плохо пахнущих грязных волос и посмотрела вперед.

Улицу, которая еще мгновение назад была заполнена туристами, беззаботно фланирующими от одного паба к другому, теперь словно вымело темным ледяным ветром. Двери захлопнулись, музыка стихла.

Осталась только я.

И они.

Открывшаяся передо мной картина была совсем не такой, как я ожидала.

Несколько человек – семья туристов, судя по камерам, болтавшимся на шеях, – пятились к стене от вооруженного пистолетом незнакомца. Дуло оружия мерцало в лунном свете. Отец кричал, мать вопила, пытаясь закрыть руками троих маленьких детей.

– Нет! – вскрикнула я.

То есть я думаю, что вскрикнула. Но не уверена, что мне удалось издать хотя бы звук. Мои легкие свело от боли.

Бандит начал стрелять, и пули, слившиеся в очередь, заглушили крики его жертв. Последней он убил самую младшую – крошечную белокурую девочку лет четырех или пяти, с огромными глазами, в которых застыла мольба. Ее взгляд будет преследовать меня до самой смерти – взгляд девочки, которую я не смогла спасти, потому что была не в силах пошевелиться. Парализованная сжимавшей мое тело болью, я могла лишь стоять на коленях и мысленно кричать.

Почему это происходит? Где «Синсар Дабх»? Почему я ее не вижу?

Мужчина повернулся, и я судорожно выдохнула.

«Синсар Дабх» была зажата у него под мышкой.

Совершенно безобидный твердый переплет, объемом около трехсот пятидесяти страниц, никакой суперобложки, темно-серый цвет, красный корешок. Таких книг полным-полно в любом книжном магазине любого города.

У меня отвисла челюсть. И что, я должна поверить, что вот это и есть книга черной магии, книга, которой миллион лет, книга, написанная самим Королем Невидимых? Предполагается, что это смешно? Невероятно. И абсурдно…

Стрелок с ошеломленным видом разглядывал свое оружие. Потом его голова медленно повернулась в сторону упавших тел. Кирпичная стена была забрызгана кровью и кусочками костей.

Книга выпала из-под его руки. Она опускалась на землю, словно в замедленной съемке, меняясь, трансформируясь по мере приближения к мокрым булыжникам мостовой. К тому времени как «Синсар Дабх» с тяжелым глухим стуком коснулась тротуара, она уже не была обычной книгой в твердом переплете – она превратилась в массивный черный том, чуть ли не тридцати сантиметров толщиной, покрытый рунами, окантованный металлом и закрытый на замысловатый замок. Именно такой я и ожидала ее увидеть: древней и зловещей.

Я втянула в себя еще один глоток воздуха.

А черный том продолжал трансформироваться, превращаясь в нечто совершенно иное. Он вращался и пульсировал, истекая тьмой и ледяным ветром.

И вот на месте книги поднялось… нечто… невероятно темное и злобное. Странное, наполненное жуткой энергией… И снова я не могу подобрать слова, чтобы назвать это нечто. Оно существовало за гранью форм и определений: это злобное создание родилось в безлюдных пустошах, где царило искаженное сознание кого-то малопредставимого.

И это нечто жило.

Я не нахожу слов для описания, поскольку в нашем мире нет ничего, что можно было бы сравнить с… этим. И я рада, что в нашем мире нет ничего подобного, поскольку, если бы появилось нечто сравнимое с этой… сущностью, сомневаюсь, что мир людей продолжал бы существовать.

Так что, вместо того чтобы описывать «Синсар Дабх», я назову ее Тварью, и покончим с этим.

Моя душа дрожала, словно тело не способно было защитить ее от холодного влияния. Только не от этого.

Стрелок посмотрел на Тварь, Тварь посмотрела на него. Рука с пистолетом медленно поднялась к его виску. Я вздрогнула от звука новых выстрелов. Стрелявший свалился на брусчатку, его пистолет откатился в сторону.

Еще один порыв ледяного ветра пронесся по улице, и боковым зрением я заметила какое-то движение.

Из-за угла, словно идя на зов, появилась женщина. Несколько мгновений она бесстрастно смотрела на сцену убийства а затем шагнула прямо к упавшей книге (затаившейся Твари с жуткими конечностями и окровавленной мордой!), которая утратила древний вид и чудовищную форму и снова притворилась обычным томиком в твердом переплете.

– Не трогайте! – завопила я, чувствуя, как кожа покрывается мурашками от одной мысли о том, что может случиться.

Женщина остановилась, подняла книгу, зажала ее под мышкой и отвернулась.

Хотела бы я сказать, что она ушла не оборачиваясь, однако это не так. Женщина посмотрела на меня через плечо, посмотрела прямо на меня, и выражение ее лица заставило меня подавиться воздухом, который мне все же удалось вдохнуть.

Из ее глаз на меня глядело чистое зло, бездна коварства и враждебности. Она знала меня, понимала то, чего я даже не подозревала в себе и никогда не хотела бы этого выяснить. Зло отмечало каждый миг своего существования, сея вокруг хаос, разрушение и ненависть.

Женщина улыбнулась отвратительной улыбкой, открывшей сотни крошечных острых зубов.

Я вспомнила о том, как в прошлый раз подобралась к «Синсар Дабх» и потеряла сознание, а на следующий день прочитала в новостях о человеке, который убил всю свою семью, а потом бросился в реку в нескольких кварталах от того места, где мне стало плохо. Все опрошенные говорили одно и то же: он не мог этого сделать, это был не он, последние несколько дней он вел себя как одержимый. В моем сознании пронесся поток однотипных газетных заголовков, в которых звучали те же сентиментальные слова, несмотря на жестокость совершенных убийств, – это не он/не она, он/она никогда бы этого не сделали. И вот я смотрела на женщину, которая больше не была той, кем казалась, той, кем была, когда свернула на эту улицу. Эта женщина стала одержимой. И я поняла.

Все те ужасные убийства совершали не люди.

Сейчас в этой женщине сидела Тварь, и именно Тварь всем заправляла. Она будет руководить этой женщиной до тех пор, пока не закончит запланированное дело, а потом уничтожит свою носительницу и вцепится в следующую жертву.

Мы так ошибались, и Бэрронс, и я!

Мы думали, что «Синсар Дабх» принадлежит кому-то определенному, и что у этого кого-то есть план, и что этот кто-то перемещает книгу с места на место не просто так: он либо использует ее для достижения своих целей, либо охраняет, пытаясь держать подальше от чужих рук.

Но «Синсар Дабх» вовсе не принадлежала кому-то, кто имел бы план действий, определенный или нет, и ее вовсе не перемещали.

Она двигалась сама.

Она сама переходила из рук в руки, превращая каждую из своих жертв в жестокое разрушительное оружие. Бэрронс когда-то сказал мне, что реликвии Фейри со временем становятся похожи на живых существ и у них появляется собственная воля. Темная книга существовала миллион лет. То есть бездну времени. И она определенно походила на живое существо.

Женщина исчезла за углом, а я камнем свалилась на мостовую. Закрыв глаза, я попыталась отдышаться. По мере того как она удалялась от меня, уходя в ночь с бог знает какой целью, охватившая меня боль начала стихать.

Это была самая опасная из всех созданных Фейри реликвий – и она свободно разгуливала по нашему миру.

Становилось жутко при мысли о том, что до сегодняшнего вечера «Синсар Дабх» не знала о моем существовании.

А теперь узнала.

Она смотрела на меня, видела меня. Я не могу этого объяснить, но я чувствовала, как книга непонятным образом пометила меня, словно птицу окольцевала. Я смотрела в бездну, и бездна взглянула на меня. Все вышло так, как говорил мне папа: «Хочешь узнать, что такое жизнь, Мак? Все просто. Продолжай смотреть на радугу, детка. Смотри на небо. Мы все получаем то, чего ждем. И если ты ждешь от мира добра, ты найдешь его. Но если ты ищешь зло… в общем, лучше не надо».

Какой идиот, ворчала я, заставляя себя подняться с мостовой, наделил меня особыми силами? Какой дурак решил, что я могу что-то сделать с проблемами такого масштаба? И как я могу не охотиться на зло, раз уж я одна из тех немногих, кто может его видеть?

Улицу снова заполонили туристы. Двери пабов распахнулись. Тьма отхлынула. Опять заиграла музыка и мир пришел в движение. От мостовой эхом отражался смех. Мне на секунду стало интересно, в каком мире живут они. Точно не в моем.

Меня стошнило. Я совершенно не думала о том, что могу попасться кому-то на глаза. Меня выворачивало до тех пор, пока желудок полностью не опустел. После чего меня еще несколько минут рвало желчью.

Я заставила себя подняться на ноги, вытерла рот тыльной стороной ладони и уставилась на свое отражение в витрине паба. Я была грязной, мокрой, и от меня дурно пахло. Мои волосы превратились в паклю, пропитанную грязью, пивом и… его производными. Я не могла заставить себя не думать об этих самых производных. Никогда нельзя с точностью сказать, какая дрянь течет по дублинским канавам в выходной день. Я сдернула заколку, собрала пряди на затылке и заколола их так, чтобы ни одна из них не касалась моего лица.

Мое платье было безнадежно испорчено, спереди не хватало двух пуговиц, я умудрилась сломать каблук на правой туфле, а колени покрылись сеткой кровавых царапин.

– Я вижу, девушка решила нам продемонстрировать, что означает выражение «напиться до упаду», а? – со сдавленным смешком произнес один из прохожих.

Его товарищи загоготали. Их было около десятка, все одеты в джинсы и свитера, поверх которых виднелись красные шарфы или галстуки-бабочки. Холостяцкая вечеринка, праздник тестостерона. Они обошли меня, сделав широкую дугу.

Эти люди понятия не имели о том, что тут только что произошло.

Неужели всего двадцать минут назад я улыбалась, шагая по Темпл Бар Дистрикт, чувствуя себя энергичной, привлекательной, готовой ко всему, что этот мир может мне предложить? Двадцать минут назад они окружили бы меня и стали заигрывать.

Я сделала несколько неуверенных шагов, пытаясь идти так, словно под правой пяткой не было зазора в восемь сантиметров (память о погибшем каблуке). Это было непросто. У меня все болело. И хотя боль от соседства с книгой продолжала стихать, я чувствовала себя избитой и с ног до головы покрытой синяками от соприкосновения с ее силой. Если последствия сегодняшней встречи с «Синсар Дабх» будут такими же, как после предыдущей, то мне обеспечены несколько часов шума в висках и несколько дней головной боли. Свидание с Кристианом МакКелтаром, молодым шотландцем, который знал мою сестру, определенно откладывалось. Я оглянулась в поисках потерянного каблука. Его нигде не было. Я. любила эти туфли, черт бы все подрал. Я несколько месяцев копила на них деньги!

Глубоко вздохнув, я посоветовала себе смириться. На данный момент у меня полно более важных проблем.

Я не отключилась.

Я была в пятидесяти метрах от «Синсар Дабх» и все время оставалась в сознании.

Бэрронс будет доволен. Он будет просто светиться от радости, если, конечно, его строгое холодное лицо способно на это. Обычно оно больше всего походило на работу умелого скульптора, который решил передать жестокость и дикость незапамятных времен. И поведение Бэрронса соответствовало его облику.

Судя по всему, события последних дней все же «разбавили» меня и теперь я стала больше похожа на книгу. Я стала злой.

Пока я шагала обратно к магазину, начался дождь. Мне пришлось хромать под ледяными струями. Я ненавижу дождь. По многим причинам.

Во-первых, он мокрый, холодный и мерзкий, а я и без того промокла и продрогла до костей. Во-вторых, когда идет дождь, не светит солнце. Я же – исключительно солнцелюбивое существо. В-третьих, ночной Дублин во время дождя становится еще темнее, чем обычно, отчего монстры радостно наглеют. В-четвертых, от дождя следует прятаться под зонтом, а прячущийся от дождя человек автоматически старается опустить зонт пониже, особенно если капли, как сейчас, бьют прямо в лицо. И я не исключение. А в таком положении не видно, кто идет тебе навстречу. Если на людной улице столкновение с встречным закончится бормотанием извинений или приглушенными проклятиями, то в Дублине, в моем случае, я могу натолкнуться на Фейри (ведь меня, в отличие от нормальных людей, их чары не отпугивают) и выдать себя. Мораль сей басни: когда в Дублине идет дождь, я просто не осмеливаюсь открывать зонт.

И вроде бы ничего страшного, если бы не одна маленькая деталь: здесь, мать его, все время дождит.

А значит, я все время промокаю, что приводит нас к пятому пункту, почему я особенно не люблю дождь: мой макияж течет, а прическа начинает напоминать любовно пожеванную коровой копну сена.

И все же у каждой темной тучи есть серебристая кайма и в плохом есть светлые моменты: после такого принудительного душа я хотя бы перестала невыносимо вонять.

Я свернула на свою улицу. Нет, не совсем на свою, конечно.

Моя улица находится в четырех тысячах миль отсюда, на старом добром провинциальном Глубоком Юге. Это солнечная, буйно цветущая улочка, окаймленная восколистными магнолиями, великолепными азалиями и могучими дубами. И на моей улочке не идет непрерывно дождь.

Но я не могу сейчас отправиться домой, я слишком боюсь привести в родной Ашфорд монстров, которые могут за мной увязаться. И раз уж мне нужно называть какую-нибудь улицу своей, пусть это будет мрачная мокрая улица Дублина.

Подходя к магазину, я внимательно рассматривала старомодный фасад нашего четырехэтажного дома. Внешние прожектора на фронтоне, по бокам и позади здания обрамляли магазин плотным коконом света. Яркая жестяная вывеска «Книги и сувениры Бэрронса» висела перпендикулярно дому, раскачиваясь на латунном шесте от усилившегося к ночи ветра. Стилизованные под старину окна в зеленых рамах тускло подмигивали неоновым знаком «Закрыто». Янтарный свет декоративных фонарей, висящих в нишах на вмурованных канделябрах, падал на крытый известняковый портик у главного входа в магазин. Богато украшенные мозаикой двери из красной вишни мерцали отблесками этого света между двух колонн.

С моим «домом» все было в порядке. Освещение надежно защищало магазин от смертоносных соседей. Я остановилась и несколько секунд смотрела в сторону заброшенного района на другой стороне улицы, желая убедиться, что Тени не пытаются пролезть на мою территорию.

Темная Зона, граничащая с «Книгами и сувенирами Бэрронса», была самым большим из тех районов, что мне до сих пор приходилось видеть. (И очень надеюсь, что более крупная дрянь мне в этой жизни не встретится!) Она охватывала более двадцати городских кварталов, когда-то жилых, а теперь заполненных черными Тенями. Темную Зону лучше всего характеризуют две вещи: смерть и темнота. Создания ночи, Тени поглощают все живое, от людей до травы, листьев и даже дождевых червяков, роющихся в земле, и оставляют за собой мертвую пустыню.

Даже сейчас они неустанно двигаются, дергаются, как мухи на липучке, в отчаянной надежде сменить опустевший квартал на живые, хорошо освещенные улицы по соседству.

На данный момент я в безопасности. Тени не переносят света, а возле магазина я просто купалась в ярком освещении. Однако стоит мне подойти на двадцать метров ближе к темному участку под разбитыми фонарями, и я мертва.

Мои соседи не выходят у меня из головы. Они вампиры в самом прямом смысле этого слова. Я видела, что они делают с людьми. Они высасывают человека, оставляя только кучку одежды, украшений и других неодушевленных предметов. А еще в этой кучке остается небольшой, похожий на бумагу кусочек, в который превращаются те части человеческого тела, которые Теням не по вкусу. Это все равно что оставлять на тарелке хитиновый хвостик креветки: слишком твердый и невкусный. И даже я не могу убить Теней. Они не материальны, поэтому любое оружие против них бессильно. Единственное, что может спасти от них, – свет, но свет их не убивает, просто заставляет держаться на расстоянии. Темная Зона, со всех сторон окруженная хорошо освещенными кварталами, уже несколько месяцев не меняла своих размеров. Я знаю наверняка, я регулярно проверяла ее периметр.

Если вы не ши-видящий, вы даже не заметите Теней. Люди, которые погибали в Темной Зоне, никогда не видели своих убийц в лицо. Не то чтобы у Теней вообще было лицо… Бесформенность – их второе имя. А если вы ши-видящий, вам все равно трудно будет отличить Тени от ночной темноты, в которой они прячутся, – даже если вы знаете, что ищете. Они чуть темнее темноты, словно чернильный туман, скользят и плывут, переползают через здания, стекают по водосточным трубам, обвиваются вокруг разбитых фонарей. И хотя я никогда не подбиралась к ним настолько близко, чтобы проверить свою догадку, и всей душой надеюсь, что не буду приближаться и дальше, но думаю, что они холодные.

Встречаются Тени самых различных форм и размеров, начиная с мелких, как кошки, заканчивая огромными, словно…

Я моргнула.

Нет, это точно была не та Тень, что охотилась за мной в гостиной, в ночь, когда Фиона, женщина, раньше управлявшая магазином, попыталась меня убить и впустила в дом орды Теней, пока я спала! Последний раз я видела большую Тень приблизительно пять недель тому назад, если учитывать месяц, проведенный в мире Фейри, и она была около шести метров длиной и три метра высотой. Эта же была вдвое больше, неясная туча чернильной темноты, расплывшаяся практически по всему фасаду опустевшего дома по соседству с магазином Бэрронса.

Они что, растут, поедая нас? Может ли одна из них дорасти до размера небольшого города? Способна ли Тень, например, опуститься на город и проглотить его целиком?

Я смотрела. И хотя утвари не было ничего, что напоминало бы лицо, я уверена, что Тень таращилась на меня в ответ. Я бы показала ей на пальцах, что я про нее думаю. Но когда я видела ее в прошлый раз, Тень напоминала человеческий силуэт и показала мне средний палец в ответ.

Я не собиралась учить ее новым фокусам.

Я содрогнулась и тут же пожалела об этом. Моя голова болела так, словно все внутри было покрыто синяками, а от резкого движения мне показалось, что бедный мой мозг стукнулся о внутренние стенки черепа. И хотя дождь наконец прекратился – или, скорее всего, просто решил немного передохнуть, как часто случалось в Дублине, – я все равно уже промокла и замерзла. У меня было чем заняться помимо игры в гляделки с многочисленными врагами. Например, выпить полбутылочки аспирина и встать под обжигающе горячий душ. И прочистить мозги, разложив по полочкам все события сегодняшней ночи, а потом найти Бэрронса и рассказать ему о том, что случилось. Не сомневаюсь, его не меньше, чем меня, ошеломит способ, с помощью которого книга передвигается по городу. Интересно, какой у нее план? Вряд ли ей достаточно спонтанного хаоса и насилия.

Когда я зашла под портик и начала рыться в сумочке в поисках ключей, за моей спиной раздались шаги. Обернувшись, я нахмурилась.

Под портик, стряхивая воду с плаща затянутой в перчатку рукой, шагнул инспектор Джайн. Я уже видела его сегодня, идя на встречу с Кристианом МакКелтаром, но это случилось до того, как я наткнулась на «Синсар Дабх». Инспектор наградил меня взглядом, не обещающим ничего хорошего, но я считала, что у меня будет еще пара дней до того, как он появится и решит привести свои планы в исполнение.

Не повезло.

Высокий рост, плотно сбитое тело, каштановые волосы, зачесанные на косой пробор, резкие и грубые черты лица. Джайн – тесть погибшего инспектора Патти О'Даффи, того, кто начинал расследование по делу моей сестры, а чуть позже был найден с перерезанным горлом и клочком бумаги в руке. На клочке бумаги было написано мое имя. В результате инспектор Джайн затащил меня в участок Гарды и весь день допрашивал – меня подозревали в убийстве. Он сыпал вопросами, не давая мне даже поесть, обвинил в любовной связи с О'Даффи, а потом вышвырнул прямо в темное сердце Дублина. У меня не было при себе фонариков, способных отпугнуть Тени, и мне пришлось в одиночку добираться до дома. Я не собиралась прощать Джайну жестокое обращение.

«Я буду следить за вами, мисс Лейн, – сказал он мне. – Считайте, что у вас вырос хвост».

И доказал, что не бросает слов на ветер. Джайн преследовал меня, следил за каждым моим шагом.

А теперь он оглядел меня с ног до головы и фыркнул от отвращения.

– Даже спрашивать не буду.

– Вы пришли арестовать меня? – холодно спросила я.

Я все еще пыталась сделать вид, что оба каблука на месте, поэтому прислонилась к двери. Икры и ступни болели.

– Может быть.

– На этот вопрос, инспектор, можно ответить только «да» или «нет». Попытайтесь еще раз.

Он ничего не сказал, и мы оба знали, что это значит.

– Тогда уходите. Магазин закрыт. Это превращает его в частную собственность. А вы пытаетесь в нее вторгнуться.

– Либо мы поговорим сейчас, либо я вернусь сюда утром, когда к вам придут покупатели. Хотите, чтобы инспектор полиции бродил поблизости и допрашивал ваших клиентов?

– У вас нет права допрашивать нашу клиентуру.

– Я из Гарды, леди. Это дает мне все необходимые права. Я могу, и я сделаю вашу жизнь кошмаром. Хотите проверить?

– Что вам нужно?! – прорычала я.

– Здесь холодно и сыро. – Джайн подышал на сложенные лодочкой ладони. – Как насчет чашки чаю?

– А как насчет отвалить от меня? – сверкнула я саркастической усмешкой.

– Что, мой располневший и постаревший зять был достаточно хорош для вас, а я не дотягиваю?

– Я не спала с вашим зятем, – огрызнулась я.

– Тогда что за хрень привела его к вам? – рыкнул Джайн в ответ.

– Через это мы уже проходили. И я вам все сказала. Если снова хотите меня допросить, вам придется арестовать меня, но в этот раз я ни слова не скажу без адвоката. – Я взглянула через его плечо.

Тени двигались беспрестанно, решительно, словно наша ссора чем-то привлекала их. Похоже, наш спор каким-то образом их… возбудил. Я подумала о том, могут ли злость и другие отрицательные эмоции делать нас более вкусными, и тут же выбросила из головы эту жуткую мысль.

– Ваши ответы на самом деле вовсе не ответы, и вы это знаете.

– Вы не хотите услышать настоящие ответы. – Я тоже не хотела знать настоящие ответы. К сожалению, я завязла в них по горлышко.

– А может, и хочу. Как бы ни было трудно… в них поверить.

Я внимательно посмотрела на него. На лице инспектора застыло привычное выражение – он напоминал вцепившуюся в кость собаку. Однако сегодня появился маленький штришок, которого я раньше не замечала. Таким же взглядом смотрел на меня О'Даффи в утро накануне своей смерти. В глазах Джайна читалось то же опасение: «А вдруг мой мир вовсе не таков, каким я привык его считать?» Предзнаменование того, что Джайн, как и О'Даффи, начнет копаться в материях, которые вполне способны его убить. И пусть способ убийства О'Даффи был вполне человеческим, причина не вызывала сомнений: инспектор что-то узнал о новых жителях этого города – о Фейри.

Я вздохнула. Как же мне хотелось сменить свою грязную промокшую одежду. И помыть отвратительный комок, в который превратились волосы.

– Просто забудьте об этом, хорошо? Просто забудьте. Я никоим образом не причастна к убийству О'Даффи, и мне больше нечего вам сказать.

– Вам есть что сказать. Вам хорошо известно, что происходит в этом городе, мисс Лейн. Не знаю, как и что вас с этим связывает, но я уверен, что вы в курсе происходящего. Именно поэтому Патти к вам помчался. В то утро он приехал не рассказывать вам об убийстве вашей сестры. Он приехал расспрашивать вас о чем-то. О чем? Что могло настолько проесть ему мозги, чтобы он, не дожидаясь понедельника, поехал к вам, отправив свою семью слушать мессу? О чем вас спрашивал Патти в то утро, перед самой смертью?

А Джайн умен. В этом я не могла ему отказать. Но только в этом.

– И я тоже умру, мисс Лейн? Потому что пришел повидать вас? – грубо спросил инспектор. – Именно так это и работает? И мне следует разбудить детей, чтобы поцеловать их на прощанье, поскольку я не доживу до утра? И сказать жене, как сильно я люблю ее?

Эти слова обожгли меня, и я ответила:

– Я не виновата в смерти вашего зятя!

– Возможно, вы его и не убивали, но все же вы его не спасли. Вы не ответили на его вопросы? Он из-за этого погиб? А если бы ответили, он остался бы жив?

Я уставилась на Джайна.

– Уходите.

Он достал из внутреннего кармана плаща стопку сложенных карт.

Я резко отвела взгляд, заранее ненавидя то, что произойдет. Это было дежавю, мне не хотелось этого больше всего на свете.

Патти О'Даффи тоже приносил мне карты. В то воскресное утро, когда он приехал в книжный магазин, чтобы встретиться со мной, он указал мне на феномен, который раскопал в этих картах. То же открытие ошеломило меня на две недели раньше – Дублин больше не соответствовал тому, что изображено на картах. Части города исчезали, стирались из человеческой памяти, словно их никогда не существовало. Инспектор обнаружил Темные Зоны. И он исследовал их, заходил в них, шагая буквально в дюйме от смерти.

Джайн наклонился ко мне, и между нашими носами осталась всего пара сантиметров.

– Вы не интересовались ими в последнее время?

Я не ответила.

– В столе Патти я нашел около дюжины карт. Он отметил на них некоторые районы. Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, почему он их отметил. У Гарды должен быть склад на Лизл-стрит, в семи кварталах отсюда. Но его нет ни на одной карте, изданной за последние два года.

– И что? Что вы хотите сказать? Что я, вдобавок к убийству, занимаюсь еще и подделкой карт? А в следующий раз вы обвините меня в том, что этими картами я наношу вред третьей стороне и все потерявшиеся туристы – на моей совести?

– Забавно, мисс Лейн. Вчера во время обеденного перерыва я отправился на Лизл-стрит. Но когда я попытался взять такси, таксист уверил меня, что такого адреса не существует, и отказался туда ехать. Пришлось идти пешком. Хотите услышать, что я там увидел?

– Нет. Но уверена, что все равно услышу, – пробормотала я, массируя виски.

– Склад все еще там, однако город вокруг него кажется… мертвым. Я имею в виду – полностью мертвым. Улицы там не убирают. Мусор не вывозят. Фонари не горят. Канализалионные отверстия забиты грязью. Мой мобильный не ловил сигнал. Прямо в центре чертова города не было связи!

– Я не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне. – Я попыталась вложить в свой тон побольше скуки.

Но инспектор меня не слышал, и я знала, что мысленно он продолжает идти по замусоренным улицам. Темная Зона не просто выглядела заброшенной, она источала смерть и разложение, оставляя какое-то липкое чувство. Она накладывала на людей несмываемую метку. Именно эта метка заставит вас просыпаться среди ночи, чувствуя, как сердце колотится в горле от дикого ужаса перед темнотой. Я всегда сплю при включенном свете. И не расстаюсь с фонариками.

– Я нашел брошенные посреди улицы машины, дверцы которых были распахнуты. Дорогие машины. Из тех, что растащат по частям, прежде чем владелец вернется с канистрой бензина. Объясните это! – рявкнул Джайн.

– Может, уровень преступности в Дублине пошел на убыль? – предположила я, прекрасно зная, что это ложь.

– Преступность у нас растет как на дрожжах. И уже несколько месяцев пресса трубит об этом, поливая нас грязью.

Несомненно. А после того, что я сегодня видела, локальный рост количества убийств, совершенных с особой жестокостью, заинтересовал меня еще больше. У меня появилась идея.

– Рядом с автомобилями валялись стопки одежды, из карманов торчали бумажники. Некоторые из них были набиты наличными, которые так и ждали, чтобы их украли. Господи, да я нашел два «Ролекса» прямо на мостовой!

– Вы их подобрали? – живо поинтересовалась я. Всегда хотела «Ролекс».

– А знаете, что самое странное, мисс Лейн? Там не было людей. Ни одного человека. Словно все одновременно решили покинуть эти двадцать с чем-то кварталов, бросив на полпути все свои дела и не взяв с собой ни единой вещи – ни машины, ни одежды. Они что, голыми оттуда ушли?

– Мне-то откуда знать?

– Это случилось прямо здесь, мисс Лейн. Район, которого не хватает на картах, начинается за вашим магазином. И не говорите мне, что, выходя на улицу, вы ни разу не взглянули в ту сторону.

Я пожала плечами.

– Я редко выхожу.

– Я слежу за вами. Вы постоянно выходите.

– Я вполне самодостаточный человек, инспектор. И редко смотрю по сторонам.

С этими словами я в десятый раз уставилась ему за спину. Тени вели себя как обычно: прятались в темноте, облизывали тонкие черные грязные губы.

– Чушь собачья! Я вас допрашивал. Вы умны и наблюдательны, и вы лжете.

– Ладно, тогда объясните сами. Как вы думаете, что там произошло?

– Я не знаю.

– Можете придумать что-нибудь, объясняющее ваши находки?

На лице инспектора заходили желваки.

– Нет.

– Тогда что вы хотите от меня услышать? Что злые создания ночи просочились в Дублин? Что они прямо вон там, – я махнула рукой вправо, – пожирают людей, оставляя только те части, которые им не нравятся? Что они захватили определенные районы города и что вы погибнете, если вам хватит глупости сунуться туда пешком или на машине после наступления темноты?

Это было самое откровенное предупреждение, которое я могла сделать.

– Не говорите глупостей, мисс Лейн.

– Вы тоже, инспектор, – огрызнулась я. – Хотите совет? Держитесь подальше от мест, которые нельзя найти на картах. А сейчас уходите.

– Это еще не все, – сурово ответил он.

Похоже, в последнее время мне суждено слышать эти слова от всех и каждого. Нет, это точно еще не все, но у меня появилось отвратительное предчувствие того, чем это самое «все» закончится: еще одной смертью, которая будет на моей совести. Еще одним штришком к моим бессонным ночам.

– Либо оставьте меня в покое, либо отправляйтесь за ордером на арест.

Я сунула ключ в замочную скважину и открыла дверь. После чего обернулась.

Джайн стоял на мостовой, практически на том же месте, где пять минут тому назад стояла я, и смотрел на заброшенный район: брови нахмурены, лоб избороздили морщины. Он не знал этого, но Тени на свой безликий безглазый манер «смотрели» на него в ответ. И что мне делать, если он решит пойти к ним?

Я знала ответ, и он мне не нравился: мне придется включить фонарики и отправиться следом. Забавный выйдет спектакль, когда я начну метаться вокруг Джайна, пытаясь защитить его от тварей, которых он не видит и никогда не сможет увидеть. Возможно, в финале спектакля меня упекут в местную психушку в награду за труды.

Головная боль усилилась. Если я в ближайшие минуты не доберусь до аспирина, боль опять взовьется до тошнотворных небес.

Инспектор посмотрел на меня. И хотя он преуспел в изображении крутого копа – хладнокровная наблюдательность пополам со спокойной уверенностью в том, что любой, с кем ему придется иметь дело, окажется в дураках, – мои успехи в изучении психологии явно превзошли его умение носить маску.

Джайн был напуган.

– Идите домой, инспектор, – мягко сказала я. – Поцелуйте жену, обнимите детей. Отправляйтесь за благословением в церковь. И не ищите проблем на свою голову.

Он ответил мне долгим взглядом, словно решая, не соответствует ли его поступок личным критериям трусости. А потом повернулся и зашагал прочь по Темпл Бар Дистрикт.

Вздохнув с облегчением, я похромала в магазин.

Я любила бы «Книги и сувениры Бэрронса», даже если бы магазин не был моим единственным и таким необходимым убежищем. Я нашла свое призвание – нет, вовсе не раскрывая талант ши-видящей, а управляя магазином, особенно книжным, в котором продаются модные журналы, прекрасные ручки, лучшие канцелярские наборы и ежедневники… И это не считая изысканной, элегантной атмосферы магазина. Он просто излучал все то, чего я страстно желала для себя самой: ум, стиль, блеск, изысканный вкус.

Когда вы заходите в «Книги и сувениры Бэрронса», первое, что производит на вас впечатление (не считая, конечно же, богатого блеска мебели из красного дерева и сияния стрельчатых окон), – это мгновенная потеря ориентации в пространстве, как если бы вы открыли спичечный коробок, а внутри обнаружили аккуратно упакованное футбольное поле.

Главное помещение около двадцати метров в длину и пятнадцати в ширину. Потолок поднимается к самой крыше, на высоту четырех этажей. Вдоль стен от пола до потолка расположены книжные стеллажи из красного дерева. На второй, третий и четвертый этажи можно попасть по узеньким дорожкам, огороженным изящными перилами. Есть также лесенки, скользящие по хорошо смазанным рельсам, – с их помощью можно добраться до всех секций стеллажа на втором этаже.

А еще на первом этаже стоят отдельные книжные шкафы, слева от них расположены два диванчика, обрамляющие элегантно украшенный газовый камин (у которого я провела немало времени, оттаивая после прогулок в мерзкую дублинскую погоду). Справа находится стойка кассира, за ней – небольшой холодильник, телевизор и мои колонки для плеера. На балкончиках верхних этажей множество книг, в том числе и очень редких, а упомянутые в названии сувениры спрятаны в стеклянных шкафах.

Полы из твердых пород дерева устланы дорогими коврами. Мебель, роскошная и дорогая, принадлежала когда-то Старому Свету. Таким же был и мой любимый диван «Честерфилд», на котором я привыкла сворачиваться в клубочек с интересной книгой в руках. Античные канделябры и встроенные светильники, выдержанные в янтарных тонах, заливают все вокруг теплым ярким светом.

Переступая границу, отделяющую холодные, мокрые, безумные улицы от тихого уютного магазина, я чувствую, что снова могу дышать. Когда в начале нового рабочего дня я открываю магазин и начинаю отсчитывать сдачу на старомодном кассовом аппарате, который позвякивает крошечным серебряным колокольчиком всякий раз, когда я открываю ящик, моя жизнь становится простой и приятной и я могу на время позабыть обо всех проблемах.

Взглянув на часы, я сбросила изувеченные туфли. Уже почти полночь. Всего несколько часов назад я сидела в дальнем конце зала и пыталась выяснить у загадочного владельца магазина, кем он на самом деле является.

Как обычно, он мне не ответил.

И я не знаю, почему это так меня беспокоит. Бэрронс знает обо мне практически все. Я не удивлюсь, если выяснится, что где-то у него есть небольшое досье, в котором моя жизнь подробно расписана и проиллюстрирована фотографиями с язвительными подписями: «Мак загорает», «Мак красит ногти», «Мак чуть не погибла».

Но когда бы я ни задавала ему вопросы личного характера, я получала в ответ одно и то же: «Либо принимайте меня таким, какой я есть, либо отправляйтесь вон» – в комплекте с чертовым напоминанием, что он регулярно спасает мне жизнь. Как будто этого достаточно, чтобы заткнуть мне рот и поставить меня на место.

Впрочем, как ни грустно, обычно этого достаточно.

Наши возможности разделяет огромнейшая пропасть. На руках у Бэрронса все козыри, а я с трудом обхожусь двойками и тройками, которые сдала мне жизнь.

Мы можем вместе охотиться на ОС, или Объекты Силы – священные предметы Фейри, их реликвии. Можем драться плечом к плечу, убивая наших общих врагов. Можем иногда срывать друг с друга одежду в порыве внезапно нахлынувшей похоти – так случилось в тот раз, когда во время поцелуя мне удалось проникнуть в его сознание. Но мы никогда не делимся планами и не рассказываем друг другу о своей личной жизни. Я понятия не имею, где живет Бэрронс, куда и зачем он уходит и когда в следующий раз появится поблизости. Это меня раздражает. Очень раздражает. Особенно сейчас, когда я знаю, что меня он может найти в любой момент, стоит ему лишь захотеть, – при помощи татуировки, которую он сделал у меня на затылке, увековечив свое второе имя, которое начинается на букву «Z». Да, этот знак спас мне жизнь. Но от этого чертова штука не стала мне больше нравиться.

Я сняла мокрую куртку и повесила ее на место. Два фонарика со стуком упали на пол и раскатились в разные стороны. Нужно придумать другой способ носить их при себе. Фонарики были слишком большими для моих карманов и довольно часто выпадали. Боюсь, что в тех районах Дублина, где мне приходится бывать, ко мне скоро приклеится кличка «дурочка с фонариками».

Поспешив в ванную, которая находилась в задней части дома, я подсушила волосы и осторожно вытерла потекшую косметику. Со второго этажа ко мне взывала бутылочка с аспирином. Еще месяц назад я мгновенно занялась бы восстановлением макияжа. Сейчас же я просто радовалась тому, что у меня хорошая кожа и что мне удалось выбраться из-под дождя.

Я вышла из ванной и прошла через двустворчатые двери, соединяющие магазин с жилой частью дома. Я звала Бэрронса, размышляя, не остался ли он тут на ночь. Пытаясь его найти, я открывала двери всех комнат на первом этаже, однако Бэрронса там не оказалось. Искать его на верхних этажах было бессмысленно – он всегда запирал комнаты на ключ. Открытыми оставались только двери на четвертом этаже, где я спала. Бэрронс ко мне не заходил, за единственным исключением – тогда я исчезла на месяц и он явился разгромить мою спальню.

Я почти решилась позвонить ему на мобильный, но голова болела так сильно, что на эту идею пришлось наложить вето. Сообщить ему все, что я узнала о «Синсар Дабх», можно будет и завтра. Я хорошо его изучила: стоит мне позвонить Бэрронсу с такими новостями, и он тут же потащит меня обратно и заставит искать книгу. А кроме как под горячий душ и в теплую постель, я сейчас никуда отправляться не собиралась.

Поднимаясь по лестнице, я засекла боковым зрением какое-то непонятное движение и повернулась, пытаясь определить его источник. Это не могла быть Тень, слишком ярко светили лампы. Спустившись на одну ступеньку, я посмотрела на комнаты, мимо которых шла, и ничего не заметила. Пожав плечами, я шагнула вперед.

И снова уловила движение.

На этот раз меня охватило странное чувство. Способности ши-видящей не то чтобы сделали стойку, но отчетливо повели носом. Я взглянула в том направлении, которое мне чем-то не понравилось: ага, там находился кабинет Бэрронса.

Осторожно заглянув в него, я оставила дверь приоткрытой. С порога мне были видны изящный стол пятнадцатого века и часть высокого зеркала, занимающего почти всю стену между двумя книжными шкафами.

Это произошло снова, и я вскрикнула. Серебристая поверхность зеркала начала мерцать.

Я попятилась к лестнице, не сводя с зеркала глаз. Несколько минут я стояла в коридоре и наблюдала за ним с безопасного расстояния. Но с зеркалом ничего не происходило.

Открыв дверь пошире, я вошла в комнату. В ней пахло Бэрронсом. Я глубоко вдохнула. В воздухе явно ощущался темный пряный аромат его лосьона после бритья, и на секунду я словно вернулась в пещеры под Бурреном, в которых чуть не погибла всего неделю назад. Тогда вампир Мэллис решил отомстить мне за жуткое ранение, которое я нанесла ему вскоре после моего приезда в Дублин, и затащил меня в лабиринт подземных туннелей, намереваясь замучить до смерти. Неделю назад я лежала на каменном полу, придавленная телом Бэрронса, излучающим дикую энергию. Расстегнув на нем рубашку, я скользила ладонями по его мускулистому животу, глядя на черно-пурпурные татуировки, которые сплетались в странный запутанный узор. Его запах буквально окутывал меня. Я чувствовала себя так, словно он уже был внутри меня или же я была в нем. И думала о том, как глубоко я смогу в него проникнуть, если он проникнет в меня.

Мы с ним ни разу не говорили о той ночи. И сомневаюсь, что он когда-нибудь начнет этот разговор. Я точно не собираюсь поднимать эту тему. Она беспокоит меня на подсознательном уровне, который я даже не пытаюсь понять.

Я сфокусировала внимание на комнате. Этот кабинет я однажды уже осматривала. Копалась во всех ящиках, заглядывала в шкаф, даже рылась на книжных полках, пытаясь найти неизвестно что – хоть какой-нибудь секрет этого странного человека. И ничего не обнаружила. Бэрронс вел почти стерильное существование. Сомневаюсь, что он позволит себе потерять волосок, который потом смогут использовать для экспертизы ДНК.

Я подошла к зеркалу и провела кончиками пальцев по его поверхности. Изящно оформленное, это зеркало тянулось от пола до самого потолка. Оно было твердым и гладким и никак не могло дрожать, посылая блики.

И тут оно задрожало прямо под моими пальцами. На этот раз мои чувства ши-видящей завопили об опасности. Отдернув руку, я со сдавленным криком отскочила и врезалась спиной в стол.

Теперь поверхность зеркала дрожала непрерывно. Знает ли об этом Бэрронс? Мои мысли неслись вскачь. Бэрронс знает все. Зеркало находится в его магазине. Но что, если он не знает? Что, если Бэрронс не такой всезнайка, как я о нем думаю? Что, если его обманули, и кто-то – ну, например, тот же Гроссмейстер – подбросил ему заколдованное зеркало, зная, что Бэрронс охотится за антикварными вещами?.. А Бэрронс купил это зеркало, и теперь обожающий красные мантии повелитель Невидимых шпионит за ним через стекло или делает еще что-то в этом роде. Почему я раньше его не почувствовала? Принадлежит эта штука Фейри или нет?

На поверхности зеркала начали всплывать дымные руны, края потемнели почти до угольного цвета, обрамляя зеркало в семь сантиметров полнейшей черноты.

Эту штуку определенно создали Фейри! Черные края выдали их. Я не знала, чем именно она являлась, но истинная природа этого стекла пряталась под иллюзией, которую не смог пробить даже мой дар ши-видящей. Я бывала в этой комнате десятки раз и никогда не ощущала дискомфорта. Кто мог создать настолько идеальную иллюзию?

Этот предмет не был обычным зеркалом. Это было одно из тех зеркал, которые сделал сам Король Невидимых для путешествий между миром Фейри и миром людей. Оно являлось частью реликвии Невидимых, которая называлась Мерцающими Зеркалами, и оно было в моем магазине. Что оно тут делает? И что еще может быть спрятано в этом магазине, находясь при этом на самом видном месте?

Чуть раньше я видела еще одну часть этой реликвии. Почти десяток странных серебристых зеркал с черной окантовкой висели в доме Гроссмейстера, на 1247 Ла Ру в Темной Зоне. И в них перемещались жуткие вещи. Вещи, которые до сих пор приходят ко мне в кошмарах. Вещи, похожие на… ну, на вот эту вот жутко деформированную штуку, которая сейчас прямо у меня на глазах обретала форму.

Когда я рассказала Бэрронсу о зеркалах в доме Гроссмейстера, он спросил, были ли они «открыты». Если он имел в виду вот такое положение вещей, то – да, они были открыты. Интересно, когда зеркало «открыто», может ли жуткая тварь, скрывающаяся в нем, выйти наружу? Если да, то как «закрыть» Мерцающее Зеркало? «Закроется» ли оно, если его просто разбить? И вообще, можно ли его разбить? Но не успела я оглянуться в поисках подходящего тяжелого предмета, как тварь с недоразвитыми конечностями и огромными зубами исчезла.

Я судорожно выдохнула. Теперь понятно, почему в «Книгах и сувенирах Бэрронса» человек перестает ориентироваться в пространстве. Такое же чувство я испытала в доме Гроссмейстера в тот день, когда отправилась в Темную Зону и выяснила, что бывший парень моей сестры оказался главным гадом Дублина. Наконец я сложила два и два. Зеркала, которые на самом деле являлись порталами между мирами, каким-то образом искажали окружающее их пространство.

Сейчас из зеркала двигалось что-то другое, с невероятной скоростью рассекая серебристую глубину. Я отступила на безопасное расстояние.

Темные края трепетали в такт движению странного существа, демоны вились под поверхностью, разевая пасти в беззвучном крике.

И снова по зеркальной глади поплыли дымные руны. Я не могла определить, движется это существо на двух ногах или скачет на четырех. Возможно, оно перебирало десятками членистых клешней. Я напрягала глаза, пытаясь определить форму пришельца, однако густой туман скрывал от меня детали.

Я знала лишь, что он большой, темный, опасный… и что он уже почти здесь.

Выйдя на цыпочках из комнаты, я прикрыла дверь, оставив лишь небольшую щель – так, чтобы можно было и подсмотреть, и вовремя захлопнуть дверь, убегая отсюда к чертовой бабушке.

Из зеркала вырвался поток ледяного воздуха.

Он был здесь!

Из зеркальной глубины, окутанный развевающимся плащом, в комнату шагнул Иерихон Бэрронс.

Он был с ног до головы заляпан кровью, которая пурпурной изморозью покрывала его руки, лицо и одежду. От невероятного холода его лицо было бледнее обычного, а темные глаза сияли нечеловеческим, адским светом.

Он нес на руках жутко искалеченное, покрытое кровью тело девушки.

И мне не нужно было проверять ее пульс, чтобы понять, что она мертва.

 

2

– Соедините меня с инспектором Джайном, пожалуйста. – С этих слов, сказанных в телефонную трубку, началось утро следующего дня.

Ожидая соединения, я проглотила три таблетки аспирина и запила их кофе.

Раньше я надеялась, что с невыносимым инспектором мы распрощались – хотя бы ненадолго, – но после событий вчерашней ночи поняла, что он мне нужен. И я разработала план, простой и гениальный, для исполнения которого не хватало лишь одного: моей ничего не подозревающей жертвы. Через пару минут я наконец услышала в трубке:

– Инспектор Джайн у аппарата. Чем я могу вам помочь?

– Вообще-то это я могу вам помочь.

– Мисс Лейн, – сухо отметил он.

– Собственной персоной. Вы хотели узнать, что происходит в этом городе, инспектор? Приглашаю вас сегодня на чай. В четыре часа. В магазин. – Я поймала себя на том, что мне очень хочется добавить мрачным голосом: и приходите один. М-да, я принадлежу к поколению, которое слишком много смотрит телевизор.

– В четыре меня устраивает, но, мисс Лейн, если вы впустую тратите мое время…

Я повесила трубку, не имея ни малейшего желания выслушивать угрозы. Я добилась, чего хотела: он придет сюда.

Я не очень хорошо готовлю. Моя мама – вот кто настоящий ас кулинарии, и, если уж называть вещи своими именами, я этим бессовестно пользовалась. Еще несколько месяцев назад я была настолько ленивой и избалованной, что стоило мне только подумать о еде и о том, что неплохо бы что-нибудь приготовить, как я просто отбрасывала эту мысль и начинала бродить вокруг мамы на мягких лапках, выпрашивая любимые лакомства. Не уверена в том, чья вина больше: моя, потому что я слишком ленивая, или мамина, потому что она мне потакала.

С тех пор как я была предоставлена сама себе, мое меню состояло в основном из попкорна, мюслей, лапши быстрого приготовления и готовых закусок. В моей комнате стояли небольшая электроплитка, микроволновка и крошечный холодильник. Это как раз тот кухонный минимум, с которым я знаю, как управляться.

Но сегодня мне пришлось надеть поварской колпак, узкий и жесткий от долгого пребывания без дела. И пускай песочное печенье я купила в кондитерском магазине на соседней улице, но крошечные сэндвичи были целиком и полностью моей заслугой. Я сама нарезала свежайший хлеб, снимала с него корочку и выравнивала края, а главное – сама готовила начинку по лично составленному рецепту и аккуратно раскладывала ее между тоненькими ломтиками хлеба. Рот наполнялся слюной от одного взгляда на эти сэндвичи.

Посмотрев на часы, я залила кипятком «Эрл Грей» и отнесла заварочный чайник на маленький столик в зону отдыха, к ярко пылавшему камину, который пытался примирить меня с октябрьской погодой.

Я закрыла магазин пораньше не для того, чтобы разнообразить жизнь или потерять клиентов. Я специально назначила это время для встречи, чтобы быть уверенной: моего работодателя не будет в магазине.

Последней каплей и оглушительным сигналом тревоги стало для меня появление Иерихона Бэрронса, ступившего в комнату из зеркала.

Я мчалась по лестнице быстрее телепортирующегося Фейри. Когда я закрыла и забаррикадировала дверь, мое сердце колотилось так сильно, что я начала опасаться, не взорвется ли череп от давления.

С меня хватило бы и того, что Бэрронс держал в магазине одну из реликвий Невидимых, прятал ее от меня и, судя по тому, что зеркало висело в его кабинете, частенько ею пользовался. Но девушка… Господи, девушка!

Почему на его окровавленных руках оказалось ее окровавленное же тело? Логика вопила: тьфу, да потому что он ее и убил!

Но почему? Кем была эта девушка? Откуда она появилась? Почему он вынес ее из Серебряного Коридора? Что находится внутри этого зеркала? Утром я осмотрела его, но оно снова было плоским непроницаемым стеклом, и о том, что под ним скрывалось, знал только Бэрронс.

А выражение его лица! Он выглядел как человек, только что совершивший нечто, доставившее ему если не удовольствие, то, по крайней мере, некоторое удовлетворение. На его лице читалось нечто вроде… мрачной радости.

Иерихон Бэрронс – это человек, которого совсем не трудно идеализировать (если не обращать внимания на милые детали вроде растерзанных трупов, которые он носит на руках). Фиона, женщина, работавшая в магазине до моего прихода, была так в него влюблена, что попыталась убить меня, чтобы убрать с дороги. Бэрронс был могущественным, невероятно красивым, возмутительно богатым и пугающе умным. А еще он обладал великолепным вкусом, не говоря уже о мускулистом теле, которое излучало какую-то непонятную, но непрерывную энергию. Подводим итог: он обладал всеми качествами героя.

Или маньяка-убийцы.

Если я чему и научилась в Дублине, так это тому, что между двумя упомянутыми выше понятиями порой слабо прослеживается разница.

Я не собиралась идеализировать Бэрронса. Я знала, что он беспощаден. Знала с первой нашей встречи, с того момента, когда в этом же магазине он впервые посмотрел на меня своими холодными глазами. Бэрронс делает исключительно то, что служит его интересам. Точка. Спасение моей жизни служит интересам Бэрронса. Точка. Но однажды это может измениться. Восклицательный знак!

Почему в его кабинете висит зеркало Невидимых? Куда он отправляется при помощи этой реликвии? Что он там делает, кроме того что таскает на руках мертвых девушек?

Темные демоны в зеркале вели себя точно так же, как Тени в Темной Зоне, когда Бэрронс проходил по ней: быстро убирались с его пути, образуя широкий коридор. Сам Гроссмейстер, стоило ему взглянуть на Бэрронса, повернулся и ушел прочь.

Так кто такой Бэрронс? Что он такое? Предположения, одно хуже другого, роились в моей голове.

Я понятия не имела, кто он такой, знала лишь, кем он не является. Он не являлся тем, кому я стану рассказывать все, что узнала о «Синсар Дабх» прошлой ночью. Он хранит свои секреты? Прекрасно, а я буду хранить свои.

У меня не было ни малейшего желания сводить Иерихона Бэрронса и Темную Книгу в одной точке пространства и времени. Он пользовался одной реликвией Невидимых и охотился за второй. Ха, а может, он сам стал кем-то вроде Невидимого? Или один из тех изящных полупрозрачных Фейри, которые могут просочиться в человеческое тело и взять его под контроль (таких Фейри я называла Захватчиками), вселился в Иерихона Бэрронса?

Я уже думала об этом раньше, но быстро выбросила эту мысль из головы. И теперь должна отметить, что никаких причин для отрицания этой версии у меня нет, а раньше… ну… раньше я сама идеализировала Бэрронса, убедила себя, что он слишком силен для того, чтобы кто-то или что-то подчинило его своей воле. Ну и кто я такая, чтобы считать свои убеждения истиной? Не так давно на Темпл Бар Дистрикт я видела, как Захватчик проник в тело молодой женщины.

В тот момент, когда он скрылся в ней полностью, я перестала ощущать присутствие Невидимого. Для моего чутья ши-видящей это существо стало человеком.

Что, если Бэрронс тайно работает на силы зла, используя меня для охоты за книгой, точно так же как Гроссмейстер использовал мою сестру? Это объяснило бы почти все, что мне известно об Иерихоне Бэрронсе: и его нечеловеческую силу, и знание Фейри, и сходство с владельцем зеркал, и то, как его избегают Тени, и то, что Гроссмейстер над ним не властен, – в конце концов, они играли на одной стороне.

Я разочарованно выдохнула.

С тех пор как я приехала в Дублин, я лишь раз почувствовала, что могу постоять за себя. Это было в ту ночь, когда Мэллис чуть не убил меня и мне пришлось есть плоть Невидимого, чтобы выжить. Отвратительное, как и сам Невидимый, мясо даровало тому, кто его ел, часть могущества Фейри: делало человека невероятно сильным, исцеляло смертельные раны и даже наделяло способностями к темным искусствам.

В ту ночь я наконец почувствовала себя на гребне волны, в ту ночь мне не нужны были защитники. Я сама, без помощи мужчин могла надрать задницу любому злодею. Я была такой же сильной, как Мэллис. И почти такой же смертоносной, как Бэрронс, а может, и такой же, просто мне не хватало опыта. Я наконец ощутила себя существом, с которым нельзя не считаться, я превратилась в ту, которая может требовать ответы на свои вопросы и добиваться своего без постоянного страха быть покалеченной или убитой.

Я испытывала дикую радость. Это была настоящая свобода. Но я не могла есть Невидимых каждый день. У их мяса было слишком много побочных эффектов. Оно не только временно лишало меня способностей ши-видящей и делало уязвимой для моего же копья (реликвия уничтожала все, что имело отношение к Фейри, даже то, во что превратились переваренные кусочки их плоти; в этом я убедилась на практике, глядя на разлагающегося Мэллиса). На прошлой неделе я поняла, что мясо Невидимых вызывает привыкание и даже один-единственный раз может привести к зависимости. Мэллис не был слабым. Но тяга к могуществу Фейри была сильнее. Я вспоминала о той ночи. О том, как отрезаю кусочки от еще живого Носорога… жую… глотаю… и чувствую, как невероятная, темная, живая плоть наполняет силой мое тело… как несется по крови электричество… как изменяет меня… снова делая неуязвимой…

Я резко оборвала эти мысли и поняла, что держу крошечный сэндвич у самого рта. К моей губе прилипла крошка свежего хлеба.

Бросив сэндвич на поднос, я отнесла закуски на столик, расставила их между одноразовыми тарелками и салфетками, которые купила по пути домой из кондитерского магазина. И попыталась придать столику как можно более привлекательный вид.

Воспитанная южанка Мак сокрушалась по поводу отсутствия фарфора и серебра.

Мак, которая любила колоть копьем, думала лишь о том, что все не будет съедено, а выбрасывать остатки слишком расточительно. В странах третьего мира люди вообще голодают.

Я взглянула на часы. Если Джайн пунктуален, то он появится здесь через три минуты и мой план начнет действовать. Это было рискованно, но необходимо.

Прошлой ночью – в промежутках между кошмарами, в которых я гонялась за Темной Книгой, но, стоило мне к ней подобраться, она сразу превращалась, и почему-то не в Тварь, а в Бэрронса, – я лежала без сна, сортировала и отбрасывала разные идеи и в конце концов придумала выход из положения, который даже меня поразил своей простотой.

Проще всего найти «Синсар Дабх», отслеживая самые жестокие убийства. Ее можно отыскать там, где царят хаос и насилие. Сначала я решила наложить лапу на полицейскую рацию, но отбросила эту идею, поскольку понятия не имела, как и где эту рацию украсть, и не особо радовалась перспективе круглосуточно, изо дня в день прослушивать уйму сообщений.

Тогда-то я и поняла, что у меня уже есть тот, кто мне нужен: инспектор Джайн.

Мама всегда советовала мне не класть все яйца в одну корзину, а ведь именно так я и поступила в случае с Бэрронсом. На кого еще я могла рассчитывать? Да ни на кого. Это нужно было исправить.

Если мне удастся привлечь на свою сторону кого-то из Гарды и этот кто-то станет звонить мне всякий раз, сообщая о преступлении, которое подходит по всем параметрам, я получу полную свободу действий и без рации. Я смогу рвануться к месту преступления, в надежде что книга еще не успела далеко уйти, мой дар ши-видящей сможет ее засечь, и мне удастся ее выследить. Даже если многие попытки окажутся безрезультатными, должно же мне хоть раз повезти?

Джайн станет моим информатором. Вам, наверное, интересно, как я собираюсь совершить такой гигантский скачок в отношениях полицейский – гражданское лицо? В этом-то как раз и заключается гениальная часть моего простого плана.

Конечно же, я понятия не имела, что буду делать, если мне все же удастся найти «Синсар Дабх». Я видела, что происходит с людьми, которые прикоснулись к книге. И все же я должна ее найти. Охота за Темной Книгой была прописана в моих генах точно так же, как подсознательный страх перед Охотниками, «коленный рефлекс» на присутствие их реликвий и постоянное желание предупреждать людей о близости Фейри, хоть я прекрасно сознавала, что мне никто не поверит.

Сегодня мне необходимо, чтобы мне поверили. А Джайн хочет знать, что происходит.

И я ему это покажу.

Тоненький голосок моей совести слабо протестовал. Но я его заглушила. Совесть не поможет мне остаться в живых.

Я взглянула на поднос. Рот наполнился слюной. В этих сэндвичах не было обычных ингредиентов, не было яиц и тунца. В моих маленьких произведениях искусства, которые так и просились в рот, была совсем иная начинка. И я мечтала ее попробовать. Никакая другая еда не казалась мне такой аппетитной.

В этих крошечных сэндвичах, между листьями салата, дрожало мясо Невидимых.

Инспектору Джайну придется взглянуть на этот город широко открытыми глазами.

Все произошло со скоростью идущего под откос поезда.

Инспектор съел всего два моих сэндвича: первый потому, что не ожидал такого отвратительного вкуса, а второй, скорее всего, желая убедиться, что не ошибся с первым.

К тому времени как Джайн проглотил второй сэндвич, он уже заметил, как остальные движутся по тарелке, и поэтому шансов впихнуть в него третий бутерброд у меня не осталось. Я не была уверена в том, как долго продлится эффект от таких маленьких кусочков мяса Невидимого, но пару суток могла гарантировать. Я не стала говорить инспектору ни о сверхсилах, ни о способностях к ускоренной регенерации и черной магии, которые он приобрел в результате чаепития. Достаточно было и того, что он мог убить меня одним-единственным ударом.

Когда я выбрасывала в унитаз несъеденные остатки сэндвичей, у меня тряслись руки. На всякий случай я оставила пару кусочков, но обругала себя на полпути в комнату, вернулась и отправила их вслед за остальными. Краем глаза я заметила свое отражение в зеркале – побледневшее от дикого напряжения лицо человека, отказывающего себе в самом желанном. Я избавлялась от невероятной силы, от способности противостоять многочисленным врагам, которые ожидали меня на улицах Дублина, не говоря уже о возможности справиться с Бэрронсом. Я оперлась о край унитаза, глядя, как кусочки мяса кружатся в прозрачном водовороте фарфоровой чаши и исчезают из виду.

К тому времени когда мы остановились в конце Темпл Бар Дистрикт, я чувствовала себя полностью опустошенной.

Я провела с Джайном долгие семь часов и могла сказать лишь одно: инспектор до принудительно скормленных кусочков Невидимого и инспектор после того, как я заставила его увидеть, что в действительности происходит в нашем мире, не нравились мне одинаково сильно.

Причем Джайн отвечал мне взаимностью. Кстати, я почти уверена, что он до конца своей жизни будет ненавидеть меня за то, с чем ему пришлось столкнуться этой ночью.

Вскоре после начала нашей экскурсии по миру чудовищ инспектор начал вопить, что я подсунула ему наркотик. Накормила его галлюциногенами. И он вышвырнет меня из Ирландии прямо в американскую тюрьму.

Но мы оба знали, что он этого не сделает.

Долгие часы ушли на то, чтобы провести его по Дублину, показывая, кто сидит в барах, водит такси и катит тележки с сувенирами, прежде чем инспектор смог поверить своим глазам. Но мне это удалось. Хотя и пришлось все время подсказывать ему, как себя вести, как не выдать нас ни взглядом, ни жестом, если, конечно, он не хочет закончить свою жизнь так же, как О'Даффи.

Несмотря на то что я думала об инспекторе Джайне, он оказался прекрасным полицейским с отличной реакцией на звуковые сигналы, независимо от того, нравится ему услышанное или нет. И хотя он все время настаивал на том, что увиденное нереально, он не зря учился сохранять спокойствие на протяжении двадцати двух лет работы в полиции. Поэтому всех встречных безротых монстров с грустными влажными глазами, всех горгулий с перепончатыми крыльями и всех бесформенных тварей с изломанными конечностями и разлагающейся плотью инспектор награждал бесстрастным взглядом прожженного скептика.

Он выдал себя только раз, всего несколько минут назад.

Я быстро заморозила и проткнула копьем трех Носорогов, встретившихся нам в темной аллее, через которую мы решили срезать путь.

Джайн стоял, глядя на их серые тела с короткими конечностями, изучая бугристые лица с выступающими челюстями и плоскими зубами, крошечные глазки и слоновью шкуру, открытые раны, в которых розовато-серая плоть сочилась гноем из крошечных нарывов.

– И вы накормили меня этим?

Я пожала плечами.

– Это единственный известный мне способ открыть вам глаза.

– И части этих… существ… были в тех маленьких сэндвичах? – Он повысил голос, красноватое лицо побледнело.

– Ага.

Инспектор посмотрел на меня, и я заметила, как судорожно задвигался его кадык. Мне даже показалось, что Джайна сейчас стошнит, но он справился с собой.

– Леди, вы серьезно больны.

– Да ладно вам. Я хочу показать еще кое-что, – ответила я.

– Я уже достаточно видел.

– Нет, недостаточно. Еще недостаточно. – Напоследок я припасла самое худшее.

Нашу экскурсию я вполне сознательно закончила на границе с Темной Зоной, начинающейся на северном берегу реки Лиффи. Мне хотелось снова исследовать этот район и нанести новую границу на карту города, которая теперь висела на стене моей спальни.

– Помните места, которые вы не могли найти на карте? – спросила я. – И район возле магазина? Ту часть города, которую исследовал О'Даффи? Вот чем она является на самом деле. – Я махнула рукой в сторону Темной Зоны.

Джайн шагнул вперед, к темному участку, и я рявкнула:

– Не выходите за границу света!

Он остановился под фонарем и привалился к фонарному столбу. Я наблюдала за его лицом, а инспектор смотрел на Тени, агрессивно клубящиеся на границе света и тьмы.

– И вы думаете, я поверю в то, что эти тени едят людей? – недоверчиво произнес он наконец.

– Если вы мне не верите, отправляйтесь домой, возьмите кого-нибудь из ваших детей и отведите его в эту темноту. Посмотрите, что будет. – Я вовсе не была такой циничной, какой хотела казаться, но иначе я бы до него не достучалась.

Нужно было попасть по болевой точке инспектора, показать ему угрозу, от которой он не сможет уклониться.

– Не смейте больше говорить о моих детях! – заорал Джайн, поворачиваясь ко мне. – Слышите?! Не смейте этого делать!

– Когда действие мяса закончится, – сказала я, – вы больше не будете знать, где находятся Темные Зоны. Ваши дети могут отправиться в школу по одной из них и больше никогда не вернутся. Вы ведь будете искать то, что от них осталось? И поймете, где надо искать? Или погибнете, пытаясь это сделать?

– Вы мне угрожаете? – Сжав кулаки, инспектор приблизился ко мне.

Я не двинулась с места.

– Нет. Я предлагаю вам помощь. Через день, плюс-минус несколько часов, вы больше не будете видеть того, что видите сейчас. И не сможете различить, откуда исходит угроза вашей семье, а угрожать ей может что угодно. Я могу делиться с вами информацией. Могу рассказывать вам, где проходят границы Темных Зон, где собирается большинство Невидимых и как лучше всего уберечь от опасности вашу жену и детей. Если дела пойдут совсем уж плохо, я скажу вам, когда нужно уехать из города и куда именно следует отправиться. В обмен я прошу всего лишь немного информации. Вам не нужно совершать преступления. Я прошу вас помочь мне предотвратить их. Мы с вами играем на одной стороне, инспектор. Просто до этой ночи вы понятия не имели, против кого мы с вами играем. Теперь вы знаете. Помогите мне остановить то, что происходит с этим городом.

– Это безумие.

– Безумие или нет, это реальность. – У меня тоже были проблемы, когда я пыталась смириться с реальностью. По мосту, соединяющему обычный мир и зараженный Фейри Дублин, мое сознание передвигалось медленно и с трудом. – Они убили О'Даффи. Вы позволите им убить еще и вас?

Он отвернулся и не ответил. И в тот же миг я поняла, что выиграла. Я знала, что Джайн позвонит мне, как только услышит по рации о новом преступлении. Он будет ненавидеть себя за это, повторять себе, что сошел с ума, но он позвонит мне, а большего от него и не требуется.

Я оставила Джайна у полицейского участка на Пирс-стрит, еще раз заверив, что его новые способности скоро исчезнут. Когда мы прощались, я заметила в его глазах пустоту, которую так часто видела, глядя на себя в зеркало.

Мне было жаль его.

Но мне был нужен кто-то из Гарды, и теперь этот кто-то у меня был.

К тому же если бы я не открыла Джайну глаза этой ночью и не заставила его увидеть, что происходит на самом деле, его смерть была бы вопросом нескольких дней. Он слишком часто совал свой нос куда не следует. Инспектор Джайн мог заметить на окраине брошенный автомобиль и зайти в Темную Зону после наступления темноты, или же ему мог встретиться тот, кто перерезал горло О'Даффи, – исход был бы аналогичным.

Джайн был потенциальной жертвой.

Но теперь у него, по крайней мере, появился шанс выжить.

 

3

«Я бы умерла за него. Что еще тут можно добавить? Я отдала бы последний вздох и все свои надежды, лишь бы он жил. Когда я думала, что сошла с ума, он пришел ко мне и вернул моему миру смысл. Он помог мне понять, кто я такая, показал, как охотиться и как прятаться. Он объяснил, что такое необходимая ложь. О ней я в последнее время узнала слишком много. Мне приходится практиковаться в этом умении каждый раз, когда мне звонит Мак. За нее я тоже готова умереть.

Он заставил меня взглянуть на себя по-новому. Позволил мне стать той женщиной, которой я всегда мечтала быть. Не идеальной дочерью и прилежной студенткой, делающей все возможное, чтобы папа и мама ею гордились, не замечательной старшей сестрой, которая всегда служила для Мак примером и не давала болтливым соседям повода перемывать наши косточки. Как же я ненавижу сплетников из маленьких городов! Я всегда хотела быть похожей на Мак. Она никогда не делает того, что ей не нравится. И если люди называют ее ленивой и эгоистичной, ей все равно. Она просто счастлива. Интересно, знает ли она, как я горжусь ею?

Но теперь все иначе.

Здесь, в Дублине, с ним, я могу быть кем угодно, стоит мне лишь захотеть. Нет больше маленького городка на Глубоком Юге, в который я попала, как в ловушку, и в котором вынуждена была стать хорошей девочкой. Я свободна!

Он называет меня своей Королевой Ночи. Показывает чудеса этого великолепного города. Дает мне силы выбирать собственный путь, самой решать, что хорошо, а что плохо. И секс, господи, секс! До него я понятия не имела, что это такое! Это не мягкая музыка и не полумрак, не плавные размеренные движения по взаимному согласию.

Он непроизволен, как дыхание, и незаменим как воздух. Я прислоняюсь к стене на какой-то темной улочке или падаю спиной на холодный бетонный пол, поскольку больше ни секунды не могу вытерпеть без него. И когда я стою на четвереньках, когда во рту у меня пересохло, а сердце колотится в горле, я жду лишь того момента, когда он коснется меня и я снова оживу. Он может быть проклятием и благословением, нежным или жестоким. Весь мир отступает в сторону, и ничто не имеет значения, кроме него – во мне. Я бы не просто умерла за него – я бы убила за него. Как сделала сегодня. И когда завтра я встречусь с ней…»

Я ненавидела его.

О, я ненавидела убийцу моей сестры и раньше, но теперь я ненавидела его еще сильнее.

Сейчас в моей руке, стиснутой так, что побелели костяшки, находилось доказательство того, что Гроссмейстер использовал свой темный дар, чтобы подчинить Алину и превратить ее в ту, кем она не являлась… а потом убить. Я держала страницу из ее дневника, исписанную прекрасным аккуратным почерком, который моя сестра начала совершенствовать, когда я еще не умела читать.

Страница была настолько не похожа на записи Алины, что не оставалось сомнений: он промыл ей мозги, использовал Глас, так же как со мной в ту ночь под Бурреном. Тогда, в подземной пещере, Гроссмейстер потребовал отдать ему амулет и пойти за ним, а я не смогла ни сопротивляться, ни отказать ему. При помощи нескольких слов он превратил меня в безмозглый автомат. И если бы не Бэрронс, я бы потащилась за Гроссмейстером, как безвольная рабыня. Однако Бэрронс тоже умел пользоваться силой Гласа друидов и смог спасти меня от заклятия.

Я знала свою сестру. Она была счастлива в Ашфорде. Ей нравилось быть собой: яркой, успешной, веселой. Ее обожали все, начиная с меня и заканчивая остальными жителями нашего городка, ее улыбающееся лицо не сходило с газетных страниц со статьями о той или иной награде. Она все и всегда делала правильно.

«Он зовет меня своей Королевой Ночи».

– Королевой Ночи. Моя ты петуния! – Моя сестра никогда не хотела быть королевой чего бы то ни было. А если бы и захотела, то уж точно не стала бы королевой ночи. Она стала бы королевой чего-то яркого и радостного, такого как ежегодный ашфордский Парад персика и тыквы. Она повязала бы волосы ярко-оранжевой лентой и надела серебряную корону, а на следующий день красовалась бы на страницах «Джорнал конститьюшн».

«Я всегда хотела быть похожей на Мак». Она ни разу не сказала, что хотела бы быть похожей на меня! «Если люди называют ее ленивой и эгоистичной, ей все равно». Неужели обо мне и вправду такое говорили, а я была глухой или просто слишком тупой, чтобы это заметить?

То, что она писала о сексе, было абсолютно не похоже на мою сестру. Алина терпеть не могла собачью позу. Она считала ее унизительной.

«На четыре кости, детка. Хорошая собачка, – смеялась она. – Черта с два я буду это делать!»

– Видишь, это не Алина, – сказала я скомканной странице.

Кого убила моя сестра в ту ночь, когда писала эти строки? Монстра? Или Гроссмейстер настолько промыл ей мозги, что она решилась уничтожать ради него хороших ребят? И с кем она собиралась встретиться на следующий день? Эту «ее» она тоже планировала убить? Кого убивала Алина, людей или Фейри? И если Фейри, то как она их убивала? У меня было копье. Дэни, курьер «Почтовой службы инкорпорейтед», за фальшивой вывеской которой скрывалась организация ши-видящих во главе с Грандмистрисс, Ровеной, говорила, что у них есть меч. Насколько я знала, кроме этих двух орудий, больше ничем нельзя убить Фейри. Неужели Алина нашла новое, незнакомое мне оружие? И почему неизвестный кто-то выбрал в ее дневнике именно эту страницу и решил прислать ее мне?

Но больше всего меня беспокоил главный вопрос: кто прислал мне эту страницу? У кого сейчас дневник моей сестры? В'лейн, Бэрронс и Ровена утверждали, что вообще не были знакомы с Алиной. Мог ли Гроссмейстер прислать это письмо в извращенной надежде, что я, как и моя сестра, найду его невероятно привлекательным? Как обычно, я попала в бушующий океан вопросов, и, если считать ответы спасательными шлюпками, у меня были все шансы утонуть.

Я взяла конверт и внимательно его изучила. Гладкий и ровный, из желтоватого пергамента, плотный, безусловно, сделанный со вкусом. Вполне возможно, что конверт изготовили на заказ. Но это по-прежнему ни о чем мне не говорило.

Адрес напечатан стандартным шрифтом, скорее всего на струйном или лазерном принтере, – такой принтер можно найти в любой точке мира: «"Книги и сувениры Бэрронса", для МакКайлы Лейн».

Вот и все, что было напечатано на конверте.

Обратного адреса на нем не оказалось. Единственной уликой был штамп дублинского почтового отделения, на котором виднелась вчерашняя дата. Впрочем, это тоже никакая не улика.

Я потягивала кофе и размышляла. Сегодня я рано проснулась, оделась и быстренько сбежала по лестнице на первый этаж, чтобы разобрать новые газеты и ежемесячные журналы. Мое внимание привлекла стопка писем, лежащая на конторке. Под тремя счетами я нашла конверт со страницей из дневника Алины. Стопка почты так и осталась неразобранной, журналы томились в нераскрытой коробке.

Я зажмурилась и потерла веки. Я так отчаянно пыталась найти ее дневник, но кто-то меня опередил. И вот теперь ясно, что я опоздала. Кто-то первым добрался до ее записей. Кто-то другой знает самые сокровенные мысли Алины, кто-то другой обладает знаниями, которые ей удалось приобрести после приезда в заполненную Фейри Ирландию.

Какие еще секреты скрыты в ее дневнике, кроме правдивых и не особо приятных сведений обо мне? Описывала ли Алина местонахождение артефактов, которые так всем нужны? Знал ли кто-то еще о «Синсар Дабх» и о том, как она перемещается? Может ли оказаться, что мы с моим неизвестным противником движемся по одному и тому же следу?

Зазвонил стационарный телефон. Я не обратила на него внимания. У всех, кто имел для меня значение, был номер моего мобильного. А я… Смотреть на почерк Алины и произносить про себя ее слова было само по себе тяжело. Меньше всего мне сейчас хотелось говорить с покупателями о книгах.

Телефон наконец замолчал, но через три секунды зазвонил снова.

Когда он начал звонить в третий раз, я подняла трубку, просто чтобы заткнуть его.

Это был Кристиан МакКелтар. Он интересовался, что произошло со мной прошлой ночью и почему я ему ни разу не перезвонила. Вряд ли я могла сказать, что была слишком занята ползаньем на коленях неподалеку от ожившей книги, подглядыванием за своим начальником, бродившим с трупом на руках, фейриедской чайной церемонией с полицейским инспектором, которого я собиралась сделать своим информатором и которого после чая пришлось тащить по городу и заставлять смотреть на монстров. А сейчас я читала дневник своей сестры, которая описывала, как занималась сексом с главным гадом, ответственным за наплыв монстров в наш мир.

Нет уж, я на все сто уверена, что мои объяснения только отпугнут человека, который являлся для меня источником бесценной информации.

Так что я преподнесла ему букет цветистой лжи и назначила новое свидание – на сегодняшний вечер.

К тому времени как я собралась на свидание с Кристианом, Бэрронс так и не появился. Меня это радовало, поскольку я все еще была не готова встретиться с ним лицом к лицу.

Я закрыла магазин и взглянула на Темную Зону. Три Тени караулили на границе светлого участка. Остальные скользили и прятались во тьме. Ничто не изменилось. Стены их темной тюрьмы надежно удерживали Теней на месте.

Резко повернувшись, я направилась к Тринити-колледжу. Там на кафедре древних языков работал Кристиан. Я познакомилась с ним несколько недель назад, в тот день, когда Бэрронс отправил меня за письмом к заведующей этой кафедрой. Ее не было на месте, зато там оказался Кристиан.

Следующая наша встреча состоялась неделю назад, в пабе, где Кристиан ошеломил меня словами о том, что был знаком с моей сестрой и даже знал, кто мы с ней такие. Но Бэрронс грубо оборвал наш разговор телефонным звонком: над городом заметили Охотников, и мне пришлось срочно возвращаться в магазин. Я собиралась позвонить Кристиану на следующий же день, чтобы выяснить, что еще ему известно, но по дороге домой меня окружили Охотники, потом меня похитил Мэллис, и, должна сказать, я была слишком занята спасением собственной жизни. Затем нашей встрече помешало неожиданное появление «Синсар Дабх». Но мне все еще не терпелось выяснить, что же известно Кристиану.

Я убрала со лба непослушные кудряшки и взлохматила их пальцами. Сегодня я снова нарядилась, повязала волосы блестящим шелковым шарфом и перекинула концы через плечо, позволяя им свободно спадать мне на грудь. Я сама установила для себя это правило: хотя бы дважды в неделю надевать яркую и красивую одежду. Я боялась, что если не стану этого делать, то скоро забуду, кто я на самом деле. И превращусь в ту, кем себя чувствую: неопрятную, вооруженную, злобную, злопамятную, мстительную суку.

Девушки с длинными светлыми волосами, идеальным макияжем и ухоженными ногтями больше не было, но я все еще была милашкой. Подстриженные до плеч волосы вились в стиле арабских ночей, оттеняя зеленые глаза и чистую кожу. Сочетание красной помады с новым цветом волос делало меня старше и сексуальнее. Это было непривычно.

Сегодня я подобрала одежду, которая плотно облегала, выгодно подчеркивала все изгибы моего тела. На мне были кремовая юбка и удобный желтый свитер, надетый в честь Алины (а под коротким стильным кремовым плащиком были спрятаны восемь фонариков, два ножа и копье). Завершали ансамбль туфли на высоких каблуках и жемчуг. Папа сказал, что в тот день, когда нас удочерили, Алина была одета как солнечный лучик, а я – как радуга.

Алина.

Мне было почти физически больно от того, что ее больше нет в моей жизни. Горе все еще будило меня по утрам, сопровождало в течение дня и забиралось ко мне в постель по ночам.

Дублин постоянно напоминал мне о ней. Она была на каждой улице, в лице каждой встречной девушки, которая понятия не имела, что шагает рядом с ней, маскируясь под человека. Алина вновь и вновь смеялась в пабах, а после умирала в темноте.

Она была всеми теми людьми, которых мне не удалось спасти.

Я шагала по улочкам Темпл Бар Дистрикт, направляясь прямо к колледжу. Вчера вечером мне пришлось идти по районам, которые славились большим количеством пабов и потому были заполнены туристами. Сегодня я была не в настроении думать о том, что лишь два орудия во всем мире способны уничтожить Фейри, а в этом городе сотни, если не тысячи Невидимых. Встреча с «Синсар Дабх» отрезвила меня. Книга была соткана из чистого зла, и я вспомнила о том, что иногда могу выйти победительницей из стычки с неведомым, могу даже стать сильнее, но самое плохое, как всегда, припасено для меня на десерт.

Кристиан встретил меня у двери кабинета, в котором располагалась кафедра древних языков. Он был молодым и сильным и выглядел классно в своих линялых джинсах, ботинках на шнуровке и теплом свитере. Волосы были стянуты в хвост и завязаны кожаным шнурком. Кристиан наградил меня восхищенным взглядом, и я похвалила себя – не зря возилась со своей внешностью. Женщинам всегда приятно, когда их усилия оценивают по достоинству.

Кристиан взял меня под руку и предложил отправиться в другое место.

– Они сейчас обсуждают бюджет, – объяснил он с сильным шотландским акцентом, забрасывая туго набитый рюкзак на мускулистое плечо.

– А разве тебе не нужно остаться?

– Не-а. На этих совещаниях отдуваются только штатные сотрудники. А я здесь на полставки. – Он сверкнул белозубой улыбкой, от которой я непроизвольно выпрямила спину.

Кристиан был невероятно хорош, он принадлежал к тому типу мужчин, обаяние которых захлестывает тебя с головой, заставляя считать каждую проведенную вместе секунду и исподтишка разглядывать его снова и снова: точеные скулы и волевой подбородок, широкие плечи, безупречную смуглую кожу и удивительные тигриные глаза. Изящное тело Кристиана излучало зрелость и совершенство, несвойственные людям его возраста.

– К тому же я не могу здесь спокойно разговаривать, а нам с тобой есть о чем поговорить.

Последняя фраза (по крайней мере, я на это надеялась) означала, что он расскажет мне нечто важное о моей сестре.

Кристиан провел меня через холл и почти опустевший первый этаж, и мы оказались в аудитории без окон. Мы уселись на раскладных металлических стульях под жужжащими лампами дневного света, и я представила себе Алину, которая могла слушать здесь лекции.

Я решила потратить пару минут на то, чтобы расспросить Кристиана об их знакомстве. Мне было интересно, не был ли он одним из тех парней, с которыми Алина встречалась сразу после приезда сюда, до того как Гроссмейстер промыл ей мозги. Я сама была бы не против встречаться с Кристианом. В другой жизни. В нормальной.

– Она пришла к нам на кафедру с листком текста, который ей нужно было перевести.

– Какого текста? – Я невольно подумала о «Синсар Дабх».

– Такого, который я перевести не смог. И мои дяди не смогли.

Я подумала, что его дяди тоже лингвисты, и спросила об этом.

Кристиан слабо улыбнулся, словно вопрос его смутил.

– В общем и целом они историки и знают невероятно много о разнообразных древностях и прочем. И я ни разу не сталкивался с текстом, который они не смогли бы перевести.

– А ты хоть выяснил, что это за язык?

– Сейчас моя очередь, Мак. У меня ведь тоже есть пара вопросов. Что случилось с тобой прошлой ночью? Почему ты не пришла?

– Я же сказала тебе. Позвонил отец, мы с ним разговорились о маме, о том, что ей стало хуже, и я просто потеряла счет времени. А когда я положила трубку, что-то съеденное на обед решило взбунтоваться, я почувствовала себя плохо и решила отправиться спать.

– Интересная версия, – сухо ответил он. – А теперь скажи мне правду.

– Я только что сказала.

– Нет. Ты врешь мне, я слышу это по твоему голосу.

– По моему голосу невозможно определить, когда я лгу, – фыркнула я. – Язык тела может что-то подсказать, но…

– А я могу. – Кристиан оборвал мои словоизлияния с той же ослепительной улыбкой. – В буквальном смысле слова. Ты лжешь, и я это слышу. Хотел бы я этого не слышать. Ты и понятия не имеешь, как часто люди лгут. Все чертово время, обо всем, даже о таких дурацких мелочах, о которых лгать бессмысленно. Либо мы будем говорить друг другу правду, Мак, либо не будем говорить вообще. Решать тебе. Но не пытайся меня обмануть. Ты просто не сможешь.

Я осторожно поправила плащ, не забывая о спрятанном под ним арсенале, и решила обдумать предложение Кристиана. Откинувшись на спинку стула, я закинула ногу на ногу, слегка покачивая туфлей, и посмотрела на своего собеседника. Господи, он говорил серьезно.

– Ты действительно чувствуешь, когда люди лгут?

Он кивнул.

– Докажи.

– У тебя есть парень?

– Нет.

– Есть мужчина, который тебе нравится?

– Нет.

– Лжешь.

Я напряглась.

– Я не лгу.

– Тогда недоговариваешь. Даже если у тебя нет парня, есть некто, кто интересен тебе настолько, что ты не раз задумывалась о сексе с ним.

Я уставилась на него.

– Неправда. И ты не можешь знать таких вещей.

Кристиан пожал плечами.

– Прости, Мак, но я слышу даже ту правду, в которой человек не решается признаться самому себе. – Темная бровь приподнялась. – Подозреваю, ты думала не обо мне?

Я вспыхнула. Он только что заставил меня представить это. Нас. Обнаженных. Ага. Я была здоровой женщиной, а он был очень привлекательным мужчиной.

– Нет, – смущенно выдавила я.

Кристиан рассмеялся, золотые глаза заискрились весельем.

– Врешь. И еще как врешь! А нам бы понравилось. Я уже рассказывал тебе о том, как люблю исполнять женские фантазии?

Я закатила глаза.

– Я ни о чем подобном не думала, пока ты первый об этом не заговорил. Ты сам подбросил мне эту идею и сам спровоцировал меня на эти мысли.

Что меня немало смутило, поскольку раньше было лишь два человека (если к ним применимо это слово), о сексе с которыми я думала до того, как они намекнули мне об этом, и оба были отвратным выбором.

– И это ничего не доказывает! – добавила я.

– Думаю, тебе придется верить мне на слово, до тех пор пока мы не познакомимся поближе. Я же тебе верю. И не прошу тебя доказать мне, что ты видишь Фейри.

– Люди все время думают о сексе, – раздраженно сказала я. – Или ты избегаешь этих моментов и мыслей о том, что и с кем ты бы сделал?

– Слава богу, нет. Мне бы все равно не удалось. Но большую часть времени эти мысли похожи на ненавязчивое музыкальное сопровождение, такое, знаешь ли, секс-секс-секс-найди-войди-выйди-еще-хорошо-здорово-сперма-и-все. Такой мотивчик тихо крутится в голове, но стоит появиться девушке, которая мне понравится, – и этот фон начинает греметь, как «Nine Inch Nails», которых мой дядя постоянно врубает на полную мощность для своей жены. – Кристиан скривился. – Каждый раз, когда он это делает, нам приходится сбегать из замка куда подальше.

– Твой дядя слушает Трента Резнора? – Я моргнула. – И ты живешь в замке?

Я не могла решить, какое из утверждений кажется мне более странным.

– В большом. Со сквозняками. И вовсе не таком впечатляющем, как кажется на первый взгляд. Да и не все мои дяди такие классные, как Дэгьюс. Мужчины стремятся быть похожими на него. Женщины его обожают. Вообще-то порой это бесит. Я никогда не знакомлю его с моими девушками.

Если дядюшка был круче Кристиана, то я вполне понимаю почему.

– Мак, даже не пытайся лгать мне. Я узнаю. И не стану делать вид, будто не заметил.

Я обдумала его слова. Кому, как не мне, понять, что это на самом деле такое – уметь и видеть то, что другим кажется невероятным. Что ж, я попробую принять его условия и посмотрю, что из этого выйдет. Время покажет.

– Так это у тебя от рождения, как мой дар ши-видящей?

– Ты ведь не считаешь свои способности ши-видящей подарком судьбы? Я тоже не считаю подарком мою… маленькую проблему, которая… да, досталась мне от родителей. Я таким родился. И знаю, что бывает необходимая ложь. Или, по крайней мере, ложь из вежливости. Но я такой никогда не слышал. И не хочу услышать.

Алина говорила о том же: о необходимой лжи.

– Слушай, взгляни на ситуацию с другой стороны. Если бы ты не слышал лжи, но никто и не собирался тебе лгать… Думаешь, легко находиться рядом с кем-то, кому приходится говорить правду и ничего, кроме… ой. – Я осеклась. – У тебя ведь мало друзей, правда? – Не то чтобы на лице Кристиана четко отражались эмоции, но я поняла, что попала в точку.

Он ответил мне холодным взглядом.

– Так почему ты вчера не пришла?

– Я встретилась с реликвией Темных, от близости которой мне обычно становится очень плохо.

Он наклонился вперед, оперся локтями о колени и уставился на меня сияющими глазами.

– Вот теперь я услышал всепобеждающий хорал правды! Ты наткнулась на реликвию Темных? На какую?

– А ты откуда знаешь о реликвиях Темных? Кто ты такой и какую роль играешь в происходящем? – В моей жизни и без него было слишком много таинственных мужчин.

– И насколько откровенной ты собираешься со мной быть?

Колебалась я недолго. Все, кто встретился мне в Дублине, казались такими же, как я. Но выяснилось, что с виду вполне нормальные люди наделены необычными талантами, которые переворачивали привычную картину мира с ног на голову.

– Настолько, насколько смогу. При условии, что ты сделаешь то же самое.

Кристиан довольно кивнул и откинулся на спинку стула.

– Я принадлежу к клану, который в древние времена служил Фейри.

МакКелтары, как рассказал мне Кристиан, когда-то были верховными друидами при Туата де Данаан. Это было много тысяч лет назад, в те времена, когда Фейри пытались мирно сосуществовать с людьми. Но случилось нечто, нарушившее короткое перемирие, – эту часть повествования Кристиан скомкал и пропустил, – и двум расам пришлось совсем не мирно разойтись.

Договор был заключен для того, чтобы обе расы смогли продолжить существование на одной планете, однако реальности, в которых они жили, были разделены. Обязанностью МакКелтаров стало проведение определенных ритуалов, укреплявших стены между двумя мирами. На протяжении тысячелетий, если не считать нескольких исключений, МакКелтары исправно выполняли свои обязанности, и, если возникали накладки, друидам удавалось быстро исправить ситуацию.

Но в последние годы ритуалы перестали проходить как положено. В определенные ночи, когда МакКелтары проводили свои магические действа, возникала другая, черная магия, которая не давала силе друидов укреплять границы между мирами, поглощая часть их колдовства. Эта незнакомая сила не могла полностью разрушить стены реальностей, но значительно ослабляла их. Дяди Кристиана считали, что еще один неоконченный ритуал – и магические стены просто рухнут. Королева Видимых, Эобил, которая раньше всегда появлялась во времена кризиса, до сих пор не связалась с ними, хотя МакКелтары пытались вызвать ее при помощи всех известных им заклинаний.

История произвела на меня впечатление. Особенно тот факт, что на протяжении тысячелетий клан шотландских горцев защищал человечество от Фейри… Если все эти горцы были похожи на Кристиана, такие же красивые, сексуальные и уверенные в себе… Было здорово почувствовать, что в нашем мире есть и другие люди, которым по наследству переходят необычные способности. Наконец-то я нашла кого-то кроме Бэрронса, и этот кто-то не просто знал больше, чем я, он еще и хотел поделиться со мной информацией!

– Мои дядюшки уверены, что с Королевой что-то случилось, – сказал Кристиан. – Ее могущество ослабевает, чужая Магия набирает силу. А границы между мирами становятся все слабее и слабее, и если мы ничего не придумаем до следующего ритуала, то, скорее всего, стены падут.

– И что произойдет после этого? – тихо спросила я. – Договор будет расторгнут?

– Дяди считают, что Договор уже нарушен и стены держатся лишь благодаря нашим усилиям. Магия Фейри – странная штука. – Он запнулся и резко добавил: – В последних действах нам пришлось использовать кровь, кровь МакКелтаров в языческом ритуале. Это неслыханно. Мы никогда раньше не проводили кровавых ритуалов. Дядя Киан знал, что нужно делать. Это была грязная магия. Я это чувствовал. Но ничего другого нам просто не оставалось.

Я прекрасно понимала, что он чувствует. Я никогда не смогу примириться с тем, что мне пришлось сделать с Джайном, но я просто не могла придумать ничего другого. Это не было грязной магией, это было подлостью. Я поступила бесчестно, манипулируя Джайном. Но я уже поняла, что играть по правилам можно лишь тогда, когда ставки не слишком высоки.

– А если стены будут полностью разрушены? – повторила я свой вопрос.

Мне просто нужно было узнать, насколько плохо все может обернуться.

– Когда Фейри еще могли ходить по Земле, к нам являлись только Видимые. Невидимых заточили так давно, что о них нам известно лишь из смутных отголосков древних легенд. Если стены будут полностью разрушены, все Невидимые окажутся на свободе. Сейчас в наш мир каким-то образом просачиваются лишь представители низших каст, но если вырвутся самые сильные, принцы четырех королевских домов… – Кристиан немного помолчал, затем продолжил тихим мрачным голосом: – В наших легендах темные принцы этих четырех домов именуются четырьмя всадниками Апокалипсиса.

Я знала их имена: Чума, Война, Голод и Смерть. Невидимые, которые попадались мне до сегодняшнего дня, были отвратительны. Не хотелось бы мне встретиться с элитой Темных.

– Будет очень плохо, Мак. Они превратят наш мир в оживший кошмар. Мои дяди считают, что у Видимых не хватит сил снова взять в плен Темных.

Так вот почему всем нужна «Синсар Дабх»? Неужели в ней есть заклинания, способные загнать Невидимых обратно в тюрьму или даже сохранить стены между реальностями? Тогда понятно, почему В'лейн и Королева так стремятся заполучить книгу и почему Алина хотела, чтобы я добралась до «Синсар Дабх» раньше, чем Гроссмейстер. Без сомнения, стоит ему завладеть книгой – и он мигом обрушит границы миров, чтобы никто и никогда не смог остановить его армию. Вот только неясно, зачем эта книга Бэрронсу. Он и правда собирается продать ее тому, кто больше заплатит?

Я не могла даже на миг допустить мысль о том, что Невидимые ринутся в наш мир. А концентрация на текущих целях прекрасно помогала мне справиться со своими страхами, поэтому…

– Расскажи мне об Алине.

От резкой смены темы разговора Кристиан как-то ожил, и я поняла, что не только мне казалось, будто на мои плечи взвалена непосильная ноша. Неудивительно, что Кристиан выглядел мужественным не по годам. Столкнувшись с задачами, от которых зависит судьба мира, сложно не повзрослеть.

– Прости, Мак, но мне почти нечего добавить. Я пытался с ней подружиться. Мои дядюшки, хоть и не смогли перевести принесенный ею текст, поняли, откуда взялись эти страницы. И очень хотели знать, как к ней попала информация. Алина принесла нам фотокопии страниц древней книги…

– Под названием «Синсар Дабх». – Тварь, подумала я, вздрогнув от воспоминаний.

– А я все размышлял, знаешь ли ты о ней. Что тебе известно? Ты знаешь, где она может быть?

Я понятия не имела, где именно сейчас находится книга, сконцентрировалась на этой мысли, воспользовавшись ею как щитом, и ответила:

– Нет.

Ну а вдруг он действительно ходячий и дышащий детектор лжи. Кристиан так настойчиво ловил мой взгляд, что я чувствовала себя не в своей тарелке. Пришлось быстро добавить:

– Что случилось, когда ты попытался подружиться с моей сестрой?

– Она меня отшила. Насколько я понял, твоя сестра была по уши влюблена в кого-то, кто очень сильно на нее влиял. И ему явно не нравилось, когда она общалась с другими людьми.

– А с ним ты не общался?

– Нет. Я видел его всего один раз. Мельком. И мало что помню, поэтому думаю, что он кто-то из Фейри. Они всегда морочат людям головы, когда не хотят, чтобы их видели.

– И ты не говорил с моей сестрой о том, что сейчас рассказал мне?

– У меня не было такой возможности.

– Но если вы не были друзьями, как ты определил, что она ши-видящая? И как ты узнал, что я такая же?

– Я прошелся за ней пару раз, – ответил Кристиан. – Алина всегда наблюдала за тем, чего никто больше не видел, часто рассматривала места, в которых ничего не было. А я вырос на историях о ши-видящих. В моей семье… знают много старых легенд и преданий. Вот я и сложил два и два.

– А я?

Он пожал плечами.

– А ты носилась вокруг Тринити и расспрашивала об Алине. К тому же информация о семейном положении и родственниках не является тайной, главное – знать, где искать.

При том количестве врагов, которое я умудрилась нажить, эту информацию я бы с удовольствием уничтожила. Хорошо еще, что мои родители в четырех, тысячах миль отсюда.

– Так с какой реликвией Темных ты вчера столкнулась? – внезапно спросил Кристиан.

– С амулетом.

– Ложь.

Что ж, попытка не пытка.

– Со скипетром.

– Снова ложь. Такой реликвии вообще не существует.

– Ладно, ты прав. Это была шкатулка, – уверенно ответила я.

– Я жду правды, Мак.

Я пожала плечами.

– «Синсар Дабх»? – предположила я, делая вид, что шучу.

Он вскочил со стула.

– Ты что… Ты что, издеваешься? Нет, не отвечай, я знаю, что нет. Но ты же сказала, что понятия не имеешь, где она!

– Так и есть. Я с ней разминулась.

– Здесь? В Дублине?

Я кивнула.

– Но ее уже нет. Мне неизвестно, куда ее… унесли.

– Кто… – начал было Кристиан.

– Привет, ребята. Как жизнь?

Взгляд Кристиана метнулся от меня к двери. Шотландец замер.

– Эй, привет. Я не заметил, как ты вошел.

Я тоже не заметила.

– И давно ты там стоишь?

– Я только что открыл дверь. Мне показалось, что я слышу твой голос.

Я повернулась на стуле. Услышав этот голос во второй раз, я его узнала. Голос принадлежал тому самому парню с мечтательными глазами, которого я встретила в музее и от которого сбежала на улице в тот день, когда инспектор Джайн меня разозлил. И вот сейчас этот парень стоял в дверях и смотрел на меня задумчивым мечтательным взглядом. Он говорил мне, что работает на кафедре древних языков, но я пропустила это мимо ушей. В прошлой жизни я бы, точно так же как и к Кристиану, не моргнув глазом помчалась бы на свидание с ним. А в этой жизни я какого-то черта целуюсь с Бэрронсом.

– Привет, красавица. Забавно тебя тут встретить. Мир тесен, верно?

– Привет. – Я слегка покраснела.

Так бывало всегда, когда привлекательные парни называли меня красавицей. Особенно в последнее время, ведь я с трудом узнавала себя в зеркале. Смешно звучит, но когда мир начинает рассыпаться на части, любая привычная повседневная мелочь становится для нас бриллиантом чистой воды.

– Так вы знакомы? – Кристиан выглядел озадаченным.

– Пару раз встречались, – ответила я.

– Тебя хотят видеть на кафедре, – сказал парень с чудесными глазами. – Элли желает с тобой поговорить.

– А подождать она не может? – раздраженно спросил Кристиан.

Парень пожал плечами.

– Не похоже. Там что-то с растратой фондов или типа того. Я ей сказал, что, скорее всего, это ошибка бухгалтера, но ты же ее знаешь.

Кристиан закатил глаза.

– Эта женщина просто невыносима. Передашь ей, что я вернусь через пять минут?

– Без проблем, друг. – Парень с мечтательными глазами снова взглянул на меня. – Ты о нем говорила?

Я покачала головой.

– Но парень у тебя есть?

– Я же тебе сказала – десятки парней.

Он рассмеялся.

– Увидимся, красотка. У тебя пять минут, Крис. Ты же знаешь, как Элли тебя любит. – Он чиркнул пальцем по горлу, улыбнулся и вышел.

Кристиан подскочил к двери и запер ее.

– Ладно, придется говорить быстро, поскольку Элли в последнее время норовит оторвать мне голову за малейшую провинность. Я хочу тебе кое-что показать. – Он расстегнул свой рюкзак и достал кожаную папку, перевязанную ремешком. – Мои дядюшки отправили меня в Дублин по делу, Мак. По нескольким делам, если честно, но одно из них касается лично тебя. Я следил за твоим работодателем.

– За Бэрронсом? Почему? – И что он узнал? А вдруг это поможет мне справиться с собственными тревогами по поводу того, кто или что такое Бэрронс?

– Мои дяди – коллекционеры. Но все, за чем они охотились на протяжении последних лет, очень интересовало твоего работодателя. Кое-что досталось ему, кое-что моим дядюшкам, а некоторые вещи у третьей стороны. – Кристиан достал из папки журнал, открыл на заложенной странице и протянул его мне. – Это Иерихон Бэрронс?

Быстрого взгляда было достаточно.

– Да.

Бэрронс почти терялся в тени, стоя за группой людей, но вспышка фотоаппарата осветила его лицо. Фотография была зернистой, но не узнать его было невозможно. У Бэрронса слишком необычная внешность. Он говорил, что его предками были баски и пикты – разбойники и варвары, усмехнулась я, впервые об этом услышав. Да, это о нем.

– Как, по-твоему, сколько ему лет?

– На этой фотографии?

– Нет, сейчас.

– Ему тридцать. Я видела его водительские права. – Кстати, приближался день его рождения, как раз на Хэллоуин Бэрронсу исполнится тридцать один.

– Посмотри на дату выхода журнала.

Я пролистала журнал и взглянула на обложку. Фото было сделано семнадцать лет назад, то есть на тот момент, если верить дате в водительских правах, Бэрронсу должно было быть всего тринадцать. Ага, если верить. Да ни один тринадцатилетний мальчик не мог бы выглядеть настолько мужественным.

Кристиан протянул мне другой журнал, на этот раз со статьей о сливках общества, собравшихся в Британском музее. И снова Бэрронса можно было без труда узнать на фотографии, хоть он и стоял вполоборота к камере. Те же волосы и безупречно скроенная одежда, то же высокомерное выражение лица: смесь скуки и хищного внимания.

Я взглянула на обложку. Это фото было сделано сорок один год назад. Снова открыв страницу с фотографией, я внимательно ее изучила, пытаясь найти какие-то аномалии. Их не было. Либо это Бэрронс, либо у него был дедушка, на которого он похож как две капли воды, а если это все же Бэрронс, то ему на данный момент должен быть семьдесят один год.

Затем Кристиан протянул мне ксерокопию газеты с выцветшей черно-белой фотографией. На ней была запечатлена группа людей в форме. Бэрронс единственный был в гражданской одежде. Как и на предыдущих фотографиях, он стоял немного отвернувшись, словно старался не попасть в фокус, но фотограф успевал нажать на кнопку немного раньше. А еще Бэрронс не казался, как и на остальных фото, ни на день старше или младше своего нынешнего возраста.

– Знаешь, кто это? – Кристиан указал на большого коренастого тридцатилетнего мужчину в центре снимка.

Я покачала головой.

– Майкл Коллинз. Он был известным лидером ирландских революционеров.

– И что?

– Его убили в 1922 году. Эта фотография сделана за два месяца до его смерти.

Я быстро подсчитала в уме. Значит, Бэрронсу не семьдесят один год. Значит, он ну просто очень хорошо сохранился в свои сто пятнадцать.

– А может, у него есть родственник, – предположила я. – Может, у них в семье все похожи.

– Ты ведь сама в это не веришь, – без выражения произнес Кристиан. – Ну почему люди вечно это делают? Почему произносят вслух то, во что не верят ни на грамм?

Он был прав. Я ни на грамм не верила в то, что сказала. Эти фотографии были слишком похожи. Я провела достаточно времени с Иерихоном Бэрронсом, чтобы узнать, как он двигается, в какой позе предпочитает стоять, какое выражение лица любит надевать на себя в определенных случаях. Какая-то часть меня замерла.

Бэрронс был стар. Невероятно стар. Получил долголетие в результате одержимости Захватчиком? Возможно ли такое?

– Что еще у тебя есть на эту тему? – спросила я, размышляя, как давно шпионят за Бэрронсом дядюшки Кристиана.

Мне очень хотелось забрать эти фотографии с собой, швырнуть их Бэрронсу в лицо и потребовать объяснений, хоть я и знала, что это бесполезно.

Кристиан взглянул на часы.

– Много чего, но мне пора идти.

– Дай мне их на несколько дней.

– Ни за что. Мои дяди прибьют меня, если Бэрронс заполучит эти фотографии.

Я неохотно отдала ему ксерокопию. Можно, конечно, и самой начать расследование, раз уж я теперь знаю, где копать. Но я не была уверена, что мне этого хочется. Какая разница, сколько лет Бэрронсу: сто, тысяча, несколько тысяч! Важно одно: он не человек. Отсюда вопрос: насколько плохо то, чем он на самом деле является?

– Завтра я уезжаю в Инвернесс, и меня не будет примерно неделю. Мне там… нужно кое-что сделать. Кое о чем позаботиться. Приходи сюда в следующий вторник. Думаю, мы можем во многом друг другу помочь. – Он помолчал немного, потом добавил: – Я считаю, что нам нужно помочь друг другу, Мак. Наши цели свяжут нас с тобой.

Когда он выходил, я кивнула, но у меня оставались некоторые сомнения. В последнее время я только и делаю, что подвожу итоги. Да, Кристиан много знал, был связан с теми, кто поддерживает стены между реальностями, и мне нравилась его компания, но итог все равно один. Он не мог видеть Фейри. А значит, в битве он будет для меня обузой, еще одним человеком, чью жизнь мне нужно будет охранять. Мне же в последнее время едва-едва хватало времени и сил, чтобы сохранить свою жизнь.

Я шагала, расталкивая плечами туристов и стараясь не задеть Носорогов и других Невидимых. До магазина оставалась пара кварталов, но тут, проходя мимо одного из многочисленных баров, которыми славится Темпл Бар Дистрикт, я заглянула в окно и замерла. Она была там.

Алина.

Сидела в компании друзей на низкой скамейке с подголовником, потягивая пиво. Моя сестра опустила бутылку и рассмеялась над шуткой, которую, по-видимому, только что отпустил кто-то из парней.

Я зажмурилась. Я знала, что происходит, и поняла, что кое-кто решил испытать на мне новые фокусы. Открыв глаза, я осмотрела себя: что ж, по крайней мере, моя одежда все еще на месте.

– В'лейн, – сказала я. Доживу ли я до того дня, когда смогу с ним бороться?

– МакКайла.

Игнорируя отражение высокого, невероятно сексуального создания, которое стояло за моей спиной, я сосредоточилась на том участке своего мозга, в котором гнездились таланты ши-видящей, взглянула на иллюзию и приказала: «Покажи мне правду». Получилось уверенно. Видение пошло рябью и сменилось компанией массивных игроков в регби, которые отмечали последнюю победу.

Я повернулась и налетела лбом на смертоносно-сексуального Фейри.

Колени тут же размякли, соски напряглись, и мне дико захотелось секса на тротуаре, на капоте ближайшей машины, секса у стены паба, и плевать на то, как будет смотреться в процессе моя голая петуния, выставленная на всеобщее обозрение.

В'лейн – принц одного из четырех королевских домов Видимых, и, если он «включает» свои чары на полную, довольно сложно заметить в этом мире хоть что-то кроме него. Он – золото и бронза, бархат и сталь, а его глаза сияют ярче, чем звезды в чистом зимнем небе. Он настолько нечеловечески прекрасен, что часть моей души плачет от восхищения. При каждом взгляде на него я жажду вещей, которых не могу понять. Я хочу прикоснуться к нему. И боюсь дотронуться. Думаю, секс с ним мог бы разрушить меня на клеточном уровне – и я бы разлетелась на мелкие кусочки, которые уже никому и никогда не удастся скрепить вместе.

Если бы к В'лейну вел указатель, то уж точно с надписью «Забудь о силе воли, всяк сюда входящий». Пусть дома, в Ашфорде, я редко задумывалась на подобные темы, но здесь поняла: кроме силы воли, у меня нет ничего, что я могла бы назвать своим.

Я попыталась смотреть на В'лейна только боковым зрением, но это мало помогло. Одежда мешала почти до боли, и я изо всех сил боролась с желанием снять ее.

Принцы Фейри излучают настолько сильный и дикий эротизм, что ни одна женщина ничего не может с этим поделать. Она превращается в жадное животное, для которого есть только одно чувство – всепоглощающая жажда секса. И пусть все это звучит как обещание невероятного приключения с самыми великолепными оргазмами из всех возможных, дело в том, что Фейри не обращают внимания на такие мелочи, как человеческая смерть. Время тоже не имеет для них значения, им не нужно есть или спать, а сексуальный аппетит слишком велик, чтобы человеческая женщина могла его удовлетворить. Что и приводит к неизбежному итогу: если женщина попала под заклятие принца Фейри, ее затрахают до смерти. Если женщина выживает, она становится при-йа: одержимой, в которой не остается ничего человеческого, лишь неутолимая жажда секса. При-йа живет только для того, чтобы служить своему хозяину – тому, кто в данный момент может ее удовлетворить.

Во время первых встреч с В'лейном я начинала раздеваться прямо там, где стояла. Сейчас мне удавалось сопротивляться, правда, только потому, что я каждый раз хватала себя за руку, которая уже тянулась к свитеру, но – слава мне! – еще не успевала его снять. И все же я не была уверена в том, что смогу долго сдерживаться.

– Прекрати это, – потребовала я.

Губ В'лейна коснулась слабая улыбка.

– Я ничего не делаю. Что бы ты ни чувствовала, это исходит не от меня.

– Ты лжешь. – Я быстренько отмахнулась от воспоминания о Кристиане и его словах «ты думала о сексе с кем-то». В'лейн не был кем-то. Он был чем-то.

– Не лгу. Ты ясно дала понять, что не поддаешься моим… заигрываниям. Возможно, дело в том, что у тебя… как это называете вы, люди… еще не началась течка?

– Так говорят о животных, а не о людях.

– Животные, люди, какая разница?

– Видимые, Невидимые, какая разница?

Между нами засверкали серебристые искорки инея – ночной воздух заледенел от неудовольствия принца.

– Эту разницу не дано уразуметь твоему примитивному разуму.

– Взаимно.

– Ты до сих пор не на коленях, МакКайла, и не виляешь передо мной своей милой маленькой попкой. Именно так ты вела бы себя, если бы я использовал Сидха-джай. Хочешь, чтобы я тебе напомнил?

– Только попробуй, и я убью тебя!

– Чем же?

Я отдернула руку от пуговицы на юбке и попыталась выхватить копье из наплечной кобуры. Его не было. Во время нашей прошлой встречи В'лейн тоже стащил у меня копье. И я хотела выяснить, как он это делает, чтобы знать, как ему помешать.

В'лейн обошел вокруг меня. К тому времени как он завершил полный круг, его глаза были холоднее, чем воздух между нами.

– Что с тобой произошло, ши-видящая? Ты пахнешь иначе.

– Стала пользоваться новым кремом.

Может ли принц учуять по моему изменившемуся запаху, что я недавно ела кого-то из расы Фейри? Пусть я больше не страдала от временных и частично очень неудобных эффектов необычной пищи, но вдруг мясо Невидимых изменило во мне что-то на более глубоком уровне? Я ела Невидимых, а не Видимых, имеет ли эта разница значение для В'лейна? Сомневаюсь. Результат один: я ела Фейри, чтобы украсть их силу. Мало того, я накормила мясом Фейри и другого человека. И в этом поступке нельзя признаваться никому из Фей.

– Нравится? – радостно поинтересовалась я.

– Ты бессильна передо мной и все же излучаешь непокорность. Почему?

– А может, я вовсе не так бессильна, как тебе кажется?

Кстати, а что со мной может сделать кусочек плоти принца фей? При случае я это выясню. Я же наверняка могу заморозить В'лейна на время, достаточное, чтобы вонзить в него зубы. Мысль была слишком привлекательной. Вся эта сила… станет моей после ма-а-аленького кусочка. Или десяти маленьких кусочков. Не уверена, сколько мне нужно съесть, чтобы получить эту невероятную силу, учитывая, что в этот раз я не смертельно ранена.

В'лейн с минуту изучал меня, затем рассмеялся, и этот звук захлестнул меня волной внезапной эйфории.

– Прекрати, – зашипела я. – Прекрати играть с моими ощущениями!

– Я то, что я есть. Даже если я «приглушу себя», как ты выразилась, мое присутствие не перестанет влиять на обычных людей…

– Фигня, – оборвала я эту речь. – В стране Фейри, когда ты опустился на песок и прикоснулся ко мне, я воспринимала тебя как обычного мужчину, и не более того! – Это было не совсем правдой, но уж явно лучше того, что я чувствовала сейчас. В'лейн мог приглушить свое влияние намного сильнее. – Я знаю, что ты способен это сделать. И если ты хочешь, чтобы я помогла тебе найти «Син…"….э-э-э… книгу, то выключи эту чертову штуку, и выключи ее совсем. Сейчас же. И держи выключенной при последующих встречах.

Кое-какие суеверия я подцепила от Дэни, молодой ши-видящей, с которой я недавно познакомилась и которая посоветовала мне не бросать на ветер определенные слова, если я не хочу, чтобы они начали за мной охотиться. Так что теперь, если нужно было заговорить о «Синсар Дабх», особенно ночью, я старалась не забывать, что ее нужно называть просто «книга».

В'лейн замерцал, засверкал ослепительным светом, а затем снова померк и принял определенную форму. Я попыталась не таращиться. Исчезли радужные одеяния, глаза уже не сияли, словно тысячи звезд, тело не лучилось огнем Фейри. Передо мной стоял мужчина в потертых джинсах, байкерской куртке и ботинках; самый сексуальный мужчина, какого мне только доводилось видеть. Золотой рогатый ангел, потерявший крылья. С этим В'лейном я могла иметь дело. При таком принце Фейри я не стану срывать с себя одежду.

– Пойдем со мной. – Он предложил мне руку.

Ши-видящая, гуляющая с Фейри? Все мои инстинкты вопили: «Нет!»

– Я же заморожу тебя, если прикоснусь.

В'лейн на минутку задумался, словно решая, стоит ли мне отвечать. Затем еле заметно пожал плечами. Этот человеческий жест лишь подчеркнул его «инородность».

– Только если пожелаешь, МакКайла. Магическая заморозка и инстинкт, требующий защитить себя, не станут действовать без твоего желания. Если ты не хочешь этого, можешь коснуться меня. – Он сделал паузу, затем продолжил: – Я знаю, что ни один Фейри не позволил бы тебе такой близости и не пошел бы на риск. Ты говорила мне о доверии. И я отвечаю на твои слова. Как только ты меня коснешься, ты сможешь изменить свои намерения, а я окажусь в твоей власти.

Это мне нравилось: он в моей власти. Я взяла его за руку. За обычную мужскую руку, сильную, теплую, но не более того. Он переплел свои пальцы с моими. Я уже давно ни с кем не держалась за руки. Ощущение мне понравилось.

– Ты провела некоторое время в моем мире, – сказал В'лейн. – Теперь я хочу немного побыть в твоем. Покажи мне, почему он тебе так дорог, что ты готова умереть за него. Научи меня человеческой жизни, МакКайла. Объясни мне, почему мне не должна быть безразлична судьба людей.

Учить древнее создание, которое после своего последнего перерождения прожило тысячу четыреста лет? Объяснить ему, почему судьба людей мне небезразлична? Ага, щас. Я ведь тоже не вчера выбралась из пеленок.

– Ты никогда не перестанешь, верно?

– Чего не перестану? – невинно поинтересовался В'лейн.

– Пытаться меня соблазнить. Сейчас ты просто сменил тактику. Я не дура, В'лейн. Я и за миллион лет не научу тебя беспокоиться о людях. А знаешь, что бесит меня больше всего? Я не обязана оправдывать наше существование ни перед тобой, ни перед любым другим Фейри. Мы были здесь первыми. У нас есть право на эту планету. А у вас нет.

– Если прав сильнейший, тогда у нас есть все права на этот мир. Мы могли давным-давно уничтожить ваш вид.

– Почему же не уничтожили?

– Сложно объяснить.

– Я слушаю.

– Это долгая история.

– У нас вся ночь впереди.

– Мотивы Фейри недоступны пониманию людей.

– Опять начались песни о превосходстве. Ты не можешь притворяться милым дольше нескольких секунд.

– Я не притворяюсь, МакКайла. Я пытаюсь понять тебя, завоевать твое доверие.

– Ты мог бы завоевать мое доверие, если бы оказался рядом, когда мне требовалась помощь. Почему ты меня не спас? – спросила я.

Меня до сих пор мучили кошмары из-за того, что пришлось пережить под Бурреном. Эти воспоминания пугали меня чем-то, что я не могла осознать до конца. И пусть мое тело исцелилось, а я чувствовала себя сильнее, чем когда-либо, я все еще сомневалась в ценности приобретенного опыта.

– Я почти умерла. Я умоляла тебя прийти.

В'лейн резко остановился и повернул меня лицом к себе. Его тело сейчас было таким же теплым и плотным, как мое, но глаза сияли нечеловеческим огнем.

– Ты умоляла меня? Звала по имени? Молилась мне?

Я закатила глаза.

– Ага, так вот что ты услышал. – Я ткнула пальцем в его грудь. По пальцу прошел заряд эротизма. Даже «выключенный» В'лейн меня заводил. – А ведь главная часть заключалась в том, что я почти умерла.

– Но ты жива. Так в чем же проблема?

– В том, что я жутко мучилась, вот в чем проблема!

Он перехватил мою руку раньше, чем я снова смогла его ткнуть, повернул ладонью к себе и прижался губами к запястью, а потом легонько прикусил. Я вырвалась. Кожу приятно покалывало.

– Какое беззащитное обнаженное запястье, – сказал В'лейн. – Сколько раз я предлагал тебе браслет Крууса? Он не только защитил бы тебя от низших Невидимых, с ним ты могла бы вызвать меня, и я пришел бы, чтобы тебя спасти. Еще в первую нашу встречу я рассказал тебе об этом. Я неоднократно предлагал тебе свою помощь. Но всякий раз ты мне отказывала.

– Браслет можно снять. – В голосе прозвучала горечь, но мне было все равно. Этот жизненный урок дорого мне дался.

– Не этот… – В'лейн замолчал, но слишком поздно.

Он проговорился. В'лейн, всемогущий принц надменных Фейри допустил ошибку!

– Да неужели? – сухо спросила я. – То есть стоит мне его надеть, и расстаться с ним будет невозможно. Маленькая деталь, о которой ты мне до сих пор не удосужился сообщить.

– Это для твоей же безопасности. Как ты и сказала, браслет можно снять. И чем тебе это поможет? Лучше, если он всегда будет с тобой.

И Бэрронс, и В'лейн были поведены на одном и том же: они хотели отметить меня личным клеймом. И Бэрронсу это удалось. Но будь я проклята, если это удастся и В'лейну! К тому же я не сомневалась – Мэллис за милую душу оторвал бы мне руку, чтобы снять браслет, поэтому мне повезло, что на мне не было этой побрякушки.

– Хочешь, чтобы я доверяла тебе, В'лейн? Предложи другой способ вызывать тебя. Способ, который ничего не будет стоить.

Он фыркнул.

– И сделать Фейри прислужником ши-видящей?

– Давай-ка я опишу тебе ситуацию. Если я снова увижу книгу, мне нужно будет связаться с тобой.

– Снова? Ты видела ее? Где? Когда?

– Как мне тебя вызывать?

– Ты многого хочешь, ши-видящая.

– А ты многого просишь, Фейри.

– Не так много, как мог бы.

Интересно, я на несколько секунд потеряла память или он все это время потихоньку приближался ко мне? Его губы оказались в нескольких дюймах от моего рта. Я чувствовала на коже его дыхание. Оно пахло экзотическими дурманящими пряностями.

– Отвали, В'лейн, – предупредила я.

– Я готовлюсь дать тебе способ вызвать меня, человек. Стой спокойно.

– Поцелуй? Да ладно тебе! Я не настолько…

– Мое имя на кончике твоего языка. Я не могу научить тебя правильному произношению. Люди не способны издавать подобных звуков. При помощи поцелуя я смогу поместить свое имя на твой язык. И тебе останется лишь доверить мое имя ветру, чтобы я появился.

В'лейн стоял так близко, что жар его тела согревал меня, словно солнечные лучи. Ну почему все так сложно? Я не хотела брать браслет. Я не хотела поцелуя. Чего я хотела, так это получить старый добрый нормальный способ с ним связаться.

– Как насчет мобильного?

– Страна Фейри вне зоны покрытия.

Я нахмурилась.

– Ты только что пошутил?

– Ты не раз встречалась с худшими представителями моей расы и все же дрожишь при мысли о простом поцелуе.

– Я не дрожу. Кто тут, по-твоему, дрожит?

Я засунула дрожащие руки в карманы и наградила Фейри самым нахальным и вызывающим взглядом из своего арсенала. Сомневаюсь, что с В'лейном что-нибудь когда-нибудь будет просто. Особенно поцелуй.

– А какой-нибудь волшебный мобильник, которому не понадобятся вышки? – продолжала настаивать я. – Учитывая твою силу, которой ты так гордишься, ты мог бы создать такой телефон и…

– Заткнись, МакКайла. – В'лейн запустил руку в волосы на моем затылке и дернул меня к себе.

У меня не было времени вытащить руки из карманов, поэтому я просто врезалась в его грудь. На секунду я решила было заморозить его, но… Но если он действительно собирается дать мне способ связи, я не стану отказываться. Это часть моего плана, как разделить корзины и яйца. Мне пригодится любая поддержка, любое потенциальное оружие, любые предложения и соглашения, которых я могу добиться. И если я снова попаду в переделку, как тогда, под Бурреном, В'лейн спасет меня в течение нескольких секунд. Бэрронсу, который отслеживал меня при помощи татуировки, понадобилось несколько часов, чтобы добраться до нужного места.

Кстати говоря…

Пальцы В'лейна скользнули по моему затылку, как раз по тому месту, где Бэрронс отметил меня. Фейри нахмурился и резко вдохнул. На мгновение мне показалось, что он снова начал мерцать, словно ему сложно было удержаться и не сменить обличье.

– Ты думаешь, что, позволив ему поставить свой знак на твоем теле, сможешь отказать мне? – прошипел В'лейн. И накрыл губами мои губы.

Больше всего на свете ши-видящие боятся Невидимых Охотников, поскольку те знают, что творится у нас в голове. Они чувствуют, где именно найти маленького испуганного ребенка, который живет в каждом человеке.

Принцы Видимых тоже знают, где искать, но ищут не ребенка, а взрослую женщину. Они рыщут в нашем сознании, находят и безжалостно выпускают на волю самые темные стороны нашего либидо. Они – искушение Мадонны и праздник для шлюх. Они без устали служат нашим сексуальным потребностям, усиливают страсть, приумножают ее и швыряют обратно в тысячу раз сильнее, чем она была. Они управляют нашими желаниями. И знают пределы наших фантазий: доводят нас до вершины и оставляют там в одиночестве, висеть в пустоте над океаном бешеной страсти. И мы умоляем их продолжать…

Его язык коснулся моего. Что-то горячее, наэлектризованное проникло в меня и пронзило язык. И скрутилось внутри, заполнив рот. Я поперхнулась, и тут меня накрыло волной ошеломительного оргазма, такого же горячего и пропитанного энергией, как та штука, что поселилась у меня во рту. Удовольствие было таким ярким и полным, что мои кости словно растаяли и превратились в воду. Я бы упала, если бы В'лейн меня не поддержал. Несколько секунд я провела в загадочном, фантастическом состоянии, где его смех казался черным бархатом, а желание – бездонной ночью, а затем снова пришла в себя.

У меня во рту было нечто сильное и опасное, и теперь оно жило у меня на языке. И как мне с этой штукой разговаривать?

В'лейн отстранился.

– Подожди минуту. Оно устроится.

И оно устроилось, сопроводив процесс вспышками множественных оргазмов вперемешку с уколами стальных шипов, – боль и наслаждение были почти неразделимы. Я содрогнулась, когда шок схлынул. И уставилась на Фейри. Его прикосновение повлияло на меня куда сильнее, чем я готова была признать.

В'лейн пожал плечами.

– Я сдерживал себя. Все могло быть куда более… как вы это называете? Травматично. Люди не предназначены для того, чтобы носить на языке имя Фейри. Как ты ощущаешь его, МакКайла? Часть меня находится у тебя во рту. Не хочешь попробовать другую часть?

Он улыбнулся. Я знала, что он имеет в виду вовсе не другое слово или как еще можно назвать ту штуковину, которая свивалась, постепенно утихая, в клетке из моих зубов.

Когда мне было четырнадцать, я сломала зуб на одной из тренировок группы поддержки. Мой дантист был в отпуске, и пришлось ждать почти две недели, прежде чем удалось обработать и исправить зуб. В ожидании, которое казалось бесконечным, я постоянно цеплялась языком за поврежденную эмаль. Сейчас я чувствовала примерно то же самое: что-то у меня во рту было повреждено, и я хотела избавиться от этого, потому что оно было неправильным, тревожащим и уж точно не должно было находиться на кончике моего языка. Ведь пока оно там, я ни на минуту не смогу отогнать мысли о принце Фейри.

– Очень хочется сплюнуть, – холодно ответила я.

Лицо В'лейна напряглось, температура вокруг упала так резко, что мое дыхание замерзло в воздухе.

– Я оказал тебе великую честь. Никто и никогда не получал от меня подобного подарка. Не смей преуменьшать его ценность.

– И как им пользоваться?

– Когда я тебе понадоблюсь, открой рот, и я буду рядом. – Я не заметила, как он двигался, но внезапно его губы оказались у моего уха. – Никому не говори о моем даре. Упомяни о нем, и я тут же заберу свой подарок. – В'лейн исчез прежде, чем закончил говорить. Его слова еще продолжали танцевать в воздухе, словно улыбка Чеширского кота.

– Эй, я думала, что ты хочешь узнать о «Синсар Дабх»! – Меня настолько ошеломило его внезапное исчезновение, что я выпалила эту фразу, не думая. И тут же об этом пожалела. Мои слова повисли в воздухе, как густой ночной туман над Джорджией.

«Синсар Дабх» – отдалось эхом, помчалось на крыльях ветра в темноту, к тем, кто мог и хотел это услышать.

Я почувствовала себя так, словно своими руками поставила на себе большой жирный красный крест.

Понятия не имею, куда отправился В'лейн и почему он так внезапно исчез, однако идея поскорее убраться отсюда вдруг показалась мне весьма разумной.

Но прежде чем я сделала хоть один шаг, на мое плечо опустилась тяжелая рука.

– Я хочу узнать, мисс Лейн, – мрачно произнес Бэрронс. – Но для начала я хочу узнать, какого хрена вы с ним целовались.

 

4

Я нахмурилась и обернулась. У Бэрронса есть привычка неожиданно появляться из ниоткуда, причем в самое неподходящее время, в тот самый момент, когда я меньше всего ожидаю с ним столкнуться. Я очень медленно повернулась. Воспринимать Бэрронса малыми дозами – это единственный способ смотреть на него. Как всегда, казалось, что он занимает раз в десять больше места, чем положено обычному человеку. Интересно, почему? Потому что в нем сидит Невидимый? А еще мне было интересно, сколько ему на самом деле лет.

Мне следовало бы бояться его. И иногда – во время одиноких ночных размышлений, особенно после того, как я увидела его с телом девушки на руках и рассмотрела выражение его лица, – я боюсь.

Но сейчас, когда Бэрронс стоит передо мной, я совершенно не испытываю страха. Может, это потому, что он транслирует какое-то «оглушающее» заклятие, которое способно полностью обмануть чувства ши-видящей?

– У тебя пятно на лацкане. – Я ткнула пальцем.

Обычно Бэрронс невероятно дотошный и на его одежде не бывает ни пылинки, ни пятнышка, но сегодня на левом лацкане действительно обнаружилось блестящее пятно. А я только что ткнула пальцем… в мужчину, за неимением лучшего слова… который неизвестно когда родился и бродит по реликвиям Невидимых с трупами на руках. Чувствовала я себя при этом крайне глупо, словно попыталась почистить зубы или расчесать шерсть волку.

– И я с ним не целовалась.

«А еще мне очень интересно, какого хрена ты делал с той девушкой в зеркале», – подумала я. Но не спросила.

Есть такой хороший термин, которым любит пользоваться мой папа: res ipsa loquitur – дело, которое говорит само за себя. Я знаю то, что знаю, я видела то, что видела, и теперь буду следить за Бэрронсом. И за собой. Очень внимательно.

Он оттолкнул мою руку.

– Тогда какого черта его язык делал у вас во рту? В'лейн проводил медицинский осмотр на наличие рвотного рефлекса? – Бэрронс улыбнулся, и улыбка была не из приятных. – Ну и как у вас с рвотным рефлексом, мисс Лейн? Плоховато?

Бэрронс часто делает намеки с сексуальным подтекстом, если хочет заткнуть мне рот. Думаю, он рассчитывает, что воспитанная южная красотка вроде меня подумает «ой, мама» и тут же отступится. Иногда я действительно думаю «ой», но отступать не собираюсь.

– Я сплевываю, Бэрронс, если тебя это интересует. – Я сверкнула очаровательной улыбкой.

– Не смотрите на меня так. Думаю, вы из тех, кто глотает. Его язык был на полпути в Китай, а вам это не причиняло неудобств.

– Ревнуешь?

– Это слово подразумевает определенные затраты эмоций. Я же трачу на вас только время и не собираюсь тратить его напрасно. Расскажите мне о «Синсар Дабх».

Я взглянула на свою руку. Пятно с его лацкана оставило на пальце влажный след. Я повернула его к свету. Ночью все красное кажется черным. Я понюхала – пятнышко пахло старинными монетами. Ха, кровь. И кто бы удивлялся?

– Ты что, дрался с кем-то? Нет, дай угадаю, ты снова спас раненую собачку? – сухо поинтересовалась я.

В последний раз он придумал именно такую отговорку.

– У меня пошла носом кровь.

– Кровь у него из носа, ох, моя петуния!

– Петуния?

– Жопа, Бэрронс! Такая же, как ты.

– Книга, мисс Лейн.

Я взглянула ему в глаза. Сидит ли в нем Захватчик? В ответ на меня взглянуло нечто очень древнее.

– Мне нечего сказать.

– Тогда почему вы звали В'лейна?

– Я не видела его с тех пор, как книга появилась в последний раз. Я держу В'лейна в курсе дел. Ты не единственная акула в этом море.

Бэрронс смерил меня презрительным взглядом.

– В основе природы принцев Фейри лежит способность подчинять женщину при помощи секса, мисс Лейн. Основой женской природы является подчинение. Попытайтесь преодолеть это.

– Да ни фига! Подчинение не является основой женской природы! – Во мне восстали все женщины мира, готовые драться за свою свободу.

Бэрронс повернулся и зашагал прочь.

– На вас моя метка, мисс Лейн, – бросил он через плечо. – А теперь, если я не ошибаюсь, вы носите и его знак. Так кому же вы принадлежите? Себе? Не думаю.

– Себе тоже, – закричала я ему в спину, но Бэрронс уже успел пройти половину улицы и исчезнуть во тьме. – И я не ношу его знака!

Ведь не ношу же? Что конкретно В'лейн поселил у меня на языке? Я сжала кулаки, глядя вслед Бэрронсу.

Сзади загрохотали чьи-то шаги. Я инстинктивно схватилась за копье – оно снова было на месте, в ножнах у меня под рукой. Нужно будет выяснить, как именно В'лейн забирает его. И когда он успел вернуть копье? Во время поцелуя? Почему я ничего не почувствовала? Стоит ли попросить Бэрронса поставить какую-то защиту, чтобы копье никто не смог украсть? Впрочем, кажется, его совершенно не интересует, у меня ли оно.

Мимо протопала группа отвратительных серокожих Носорогов. Я сделала вид, что роюсь в сумочке, краем глаза следя за ними, подсчитывая количество и пытаясь решить, новенькие ли они в городе или я видела их раньше. При этом я старалась держаться в тени. Не удивлюсь, если Гроссмейстер уже распространил листовки с моим портретом и подписью «Разыскивается». Наверное, пора снова сменить стрижку и перекраситься, а также вспомнить о бейсболках и париках.

Так и закончилось мое паломничество к магазину. Кстати, от моего истощенного оргазмами мозга не укрылась маленькая деталь: В'лейн исчез как раз в тот момент, когда появился Бэрронс. Может, в Бэрронсе сидит вовсе не Захватчик, а какой-то куда более гадкий Невидимый из тех, что мне еще не встречались? В мире с каждым днем становится все больше монстров, которых Бэрронс умудряется разгонять с прежней легкостью.

Потому что является самым большим и страшным?

Утром в понедельник я просыпалась медленно и с трудом.

Обычно я сразу же вскакиваю с кровати. Несмотря на то что моя жизнь стала совсем не такой, как мне хотелось бы, я пыталась насладиться ею. Но иногда, вне зависимости от моих попыток прыгнуть в новый день и получить от него максимум удовольствия – пусть даже такого простого, как прекрасное латте со звездочками корицы на пенке или двадцать минут танца по магазину с плеером в руке, – я просыпаюсь, чувствуя себя избитой, и шлейф ночного кошмара тянется за мной весь день.

То же самое было этим утром.

Мне снова снилась прекрасная умирающая женщина.

И сейчас, вспомнив свой сон, я не могла поверить, что так много раз его забывала. Он снился мне годами, с тех пор как я была ребенком. Снился снова и снова, причем так часто, что я начинала путать детали сна с реальностью и очень надеялась увидеть эту женщину, когда проснусь.

Я не знаю, что случилось с той женщиной, знаю лишь, что это было нечто ужасное и я готова была отдать правую руку, передние зубы и даже двадцать лет своей жизни, чтобы спасти ее. Не было закона, который я не решилась бы нарушить, моральных убеждений, на которые я бы не наплевала. Теперь, зная, что нас с Алиной удочерили, я думала о том, что это вовсе не сон, а какое-то воспоминание, которое относится к раннему детству и вырывается из подсознания только по ночам, когда я не могу себя контролировать.

Была ли эта красивая печальная женщина нашей биологической матерью?

Ей пришлось отказаться от нас, потому что она умирала, и ее печаль была вызвана тем, что она вынуждена была отдать нас новым родителям?

Но если ей пришлось отдать нас, потому что она умирала, то почему она отправила нас так далеко? Если я действительно О'Коннор, как утверждала Грандмистрисс ши-видящих Ровена, то мы с Алиной должны были родиться в Ирландии. Так почему нас не вырастили люди, которые могли рассказать о нашем призвании, научить нас тому, чему учились остальные ши-видящие? Почему наших приемных родителей заставили поклясться, что мы вырастем в маленьком американском городке и никогда не приедем в Ирландию? От чего эта женщина пыталась нас уберечь? Или что она собиралась уберечь от нас?

Вполне возможно, что в моем мозгу скрыты еще какие-то детские воспоминания. Если так, то я должна выпустить их на волю.

Отправившись в ванную, я включила душ и открутила горячий кран до отказа. Заполняя комнату паром, я дрожала и чувствовала себя просто ледяной. Даже в детстве этот сон всегда оставлял после себя ощущение дикого холода. Там, где умирала эта женщина, было очень холодно, и я замерзала вместе с ней.

Иногда мои сны кажутся настолько реальными, что мне сложно поверить, будто они – просто путешествие по странной карте подсознания, на которой не указан ни масштаб, ни стороны света. Временами я думаю, что страна Снов действительно существует где-то в одной из реальностей, у нее есть определенные границы, свои законы и правила, опасные места и не менее опасные обитатели.

Говорят, что, если человеку приснится его смерть, сердце может остановиться. Не знаю, правда ли это. Да и к кому можно обратиться с вопросом, а не умер ли он во сне? А может, все, кто умирал во сне, уже давно умерли и наяву.

Горячий душ очистил мою кожу, но не смог отмыть сознание. И мне не удавалось избавиться от чувства, что день будет паршивым.

Просто я тогда не представляла – насколько паршивым.

В школе на уроке психологии нам рассказывали о зонах комфорта. Люди любят находить такие зоны и подолгу в них оставаться. Зона комфорта может быть ментальной: к примеру вера в Бога для многих является зоной комфорта. Поймите меня правильно, я вовсе не насмехаюсь над верой; просто я не думаю, что надо верить во что-то лишь ради того, чтобы почувствовать себя в безопасности. Думаю, верить надо просто потому, что вы верите. Где-то в глубине души вы знаете, что нечто невероятно большое, мудрое и любящее беспокоится о нашей Вселенной и следит за тем, как у нас идут дела. И вы знаете, что, как бы силы тьмы ни старались встать у руля, на самом деле не они правят бал.

Это моя зона комфорта.

Впрочем, зонами комфорта могут быть и физические места: такие как любимое кресло вашего отца, которое мама не первый год угрожает отдать Армии спасения. Кресло с продавленным сиденьем, растянутыми пружинами, линялой обивкой и чудесной аурой – потому что стоит папе вечером опуститься в это кресло, и он расслабляется. Или, например, мамин любимый уголок в кухне, где она каждое утро пьет кофе, а солнечные лучи, падающие под идеальным углом, создают такое впечатление, словно она светится. Или розарий старенького соседа, который он доводит до совершенства, и, несмотря на летнюю жару, постоянно улыбается чему-то своему.

Книжный магазин – это тоже моя зона комфорта.

Здесь я в безопасности. Пока горят лампы, ни одна Тень не проберется сюда. Бэрронс защитил здание от моих врагов: от Гроссмейстера; от Дерека О'Банниона, который хочет моей смерти из-за того, что я украла копье у его брата и стала причиной его смерти; от жутких демонов – Невидимых Охотников, которые выслеживают и убивают ши-видящих; от всех Фейри, даже от В'лейна. А на тот непредвиденный случай, если кто-то из них все же попадет внутрь, у меня есть целый арсенал, прикрепленный пластырем к телу. У меня припрятаны оружие, фонарики и даже святая вода и чеснок, которые я рассовала по всем укромным уголкам магазина.

Здесь ничто не сможет причинить мне вред. Ну, если не принимать во внимание самого хозяина магазина. Но пока я не нашла ему книгу, вряд ли он что-то со мной сделает. Такая вот граница у моей зоны комфорта.

Хотите узнать человека? Я имею в виду: действительно узнать, что он из себя представляет? Отнимите у него зону комфорта и посмотрите, что из этого выйдет.

Я знала, что не должна оставлять кассовый аппарат, когда входная дверь открыта, и подниматься двумя этажами выше, чтобы внести книги в каталог, но день был удивительно спокойный и длинный и я просто расслабилась. Было еще светло, и я находилась в магазине. Ничто не могло мне здесь навредить.

Когда звякнул колокольчик над дверью, я крикнула: «Сейчас спущусь!», поставила на полку книгу, которую просматривала, отметив место, где закончила работу, и заторопилась вниз.

На последнем лестничном пролете мои ноги подсекли чем-то вроде бейсбольной биты, и я полетела головой вперед на твердый деревянный пол. На мою спину приземлилась какая-то баньши и попыталась сжать мои запястья за спиной.

– Я поймала ее! – вопила баньши.

Вот петуния, а ведь действительно поймала. Но я уже не та вежливая девочка, какой была совсем недавно. Я вывернула руку, схватила баньши за волосы и дернула на себя. Ее голова запрокинулась. Неслабая головная боль нам обеим обеспечена.

– Ой!

Женщины дерутся совсем не так, как мужчины. Меня ничто не заставит ударить женщину в грудь, потому что я помню, как чувствительна моя собственная грудь, особенно во время ПМС. К тому же грудью ведь кормят ребенка.

Используя волосы противницы в качестве рычага, я перекатилась, прижала ее к полу и схватила за горло. И почти успела придушить ее до потери сознания, но тут в меня врезалась еще одна баньши. В этот раз я услышала, что ко мне приближаются, и успела резко выставить локоть, угодив ей в солнечное сплетение. Нападавшая согнулась пополам и откатилась в сторону. На меня налетела третья и тут же схлопотала по лицу. Ее нос хрустнул под моим кулаком, хлынула кровь.

Появились еще три женщины, и драка стала по-настоящему жестокой. Я больше не считала, что женщины дерутся не так, как мужчины, поскольку представительницы прекрасного пола более мягкие и сдержанные. Мне было все равно, куда я бью, лишь бы попадать в цель. Я слышала глухие удары и резкие выдохи – что ж, чем громче, тем лучше. Шестеро против одной – это слишком нечестная игра.

Я снова почувствовала, что изменяюсь, как в тот день, на складе в Темной Зоне, когда нам с Бэрронсом впервые пришлось драться бок о бок против приспешников Гроссмейстера и Мэллиса. Я ощущала, что превращаюсь в силу, в опасность, с правами которой нельзя не считаться. На сей раз у моей силы не было темной ауры – я не ела плоть Невидимых. Что не мешало мне мечтать о том, чтобы эта аура была.

Я чувствовала, что становлюсь сильной, собранной, куда более быстрой, чем положено обычным людям. Мои удары были снайперски четкими, а движения – отточенными, как у профессионального убийцы.

Была лишь одна проблема – мои противницы носили зеленую униформу с эмблемой «Почтовой службы инкорпорейтед». Они тоже были ши-видящими.

Сцены с драками всегда утомляли меня в фильмах, и, раз уж эту историю рассказываю я сама, давайте пропустим детали. Моих противниц было много, но по какой-то неясной причине они меня боялись. Я решила, что их послала Ровена, предупредив, что я с норовом и мои действия непредсказуемы.

Только не подумайте, что я проиграла. Шесть ши-видящих – это целая армия, и они могли лупить меня по петунии шестью разными способами отсюда и до воскресенья, но им не удалось победить меня.

И как же быстро ситуация может смениться с плохой на отвратительную! Вам остается лишь стоять и размышлять над случившимся.

Эй, подождите, кто нажал на быструю перемотку? И где мой пульт с кнопкой «отмотать назад»? Можно мне просто вернуться на три секунды и поступить по-другому?

Я не хотела ее убивать.

Я просто слишком увлеклась попытками объясниться, ведь мои противницы тоже были ши-видящими. Я пыталась поговорить с ними, но меня не слушали. Они явно собирались избить меня до бессознательного состояния, я же старалась во что бы то ни стало это сознание сохранить. И не дать им возможности оттащить в аббатство мое бесчувственное тело. Туда я отправлюсь только по своей воле, тогда, когда я решу, что это безопасно. (После сегодняшней выходки Ровены этот момент может вообще не наступить.)

А затем ши-видящие стали требовать мое копье, толкая и пытаясь меня обыскать, чтобы найти его под одеждой. Во мне словно что-то оборвалось: я поняла, что Ровена послала их вовсе не за тем, чтобы притащить меня в аббатство. Она послала их забрать у меня мое оружие, словно у нее было хоть какое-то право на копье! Это я его украла. Я расплатилась за него кровью. А она собиралась оставить меня беззащитной? Да только через мой труп! Никто не отнимет у меня силу, за которую заплачено такой ценой.

Я сунула руку под куртку, вытащила копье и угрожающе взмахнула им, пытаясь заставить ши-видящих отступить и выслушать меня. Но как только копье выскользнуло из ножен, на меня набросилась брюнетка в бейсболке, и вышло так, что она и копье… пересеклись. Резко.

– О, – сказала она, и ее губы замерли в виде этой круглой буквы. Язык и зубы окрасились кровью.

Мы обе посмотрели вниз, на ее блузку, залитую кровью, на мою руку, сжимающую копье, которое вонзилось ей в грудь. Не знаю, кто из нас удивился больше. Я хотела разжать пальцы и сбежать как можно дальше от той жути, которую натворила, – от холодных дюймов смертоносной стали, – но даже в такой ситуации я не могла заставить себя бросить копье. Оно было моим. Моей жизнью. Моей единственной защитой на темных опасных улицах этого города.

Веки девушки внезапно отяжелели, она казалась… сонной. Думаю, это неудивительно, ведь смерть часто называют вечным сном. Девушка содрогнулась и дернулась назад, пытаясь отступить. Кровь хлынула из открывшейся раны, а я замерла на месте, все еще удерживая копье. Зеленую жидкость, которая вытекала из ран Фейри, я воспринимала совсем по-другому. А сейчас ее блузку, брюки, меня и все вокруг заливала красная человеческая кровь. Меня одновременно бросило в жар и в холод. Слишком много мыслей панически металось в моей голове, и я была просто не способна соображать. Я потянулась к девушке, но ее глаза закрылись и она стала падать на спину.

– Я вызову «скорую»! – крикнула я.

Две ши-видящие подхватили раненую и осторожно опустили ее на пол, перебрасываясь между собой резкими командами.

Я выудила из кармана телефон.

– Какой тут номер неотложки?

Мне нужно было узнать номер раньше. А я не узнала. И девушка не двигалась, совсем не двигалась… Ее лицо было очень бледным, глаза закрыты.

– Слишком поздно, – рыкнула на меня одна из ши-видящих.

К черту медицинскую помощь!

– Я могу достать кое-что другое, это спасет ее! – воскликнула я.

Не нужно было выбрасывать те сэндвичи! И о чем я только думала? Похоже, придется везде и всюду таскать с собой бутерброды с мясом Невидимых.

– Просто последите за ней.

А я выскочу на улицу, поймаю первого попавшегося темного Фейри и притащу его сюда. Девушка его съест, и все будет в порядке. Я все исправлю. Она не умрет. Она не может умереть. Невидимый ее вылечит. Но как только я дернулась к выходу, одна из ши-видящих схватила меня за рукав и рывком вернула на место.

– Она мертва, идиотка ты чертова, – прошипела ши-видящая. – Слишком поздно. Ты за это заплатишь. – Она яростно оттолкнула меня, и я врезалась спиной в книжную полку.

Женщины в зеленой униформе суетились возле тела, а я смотрела на них и четко видела свое ближайшее будущее. Они вызовут полицию. Меня арестуют. Джайн закроет меня в камере и выбросит ключ. Никто не поверит, что это была самозащита, учитывая, что орудием убийства послужило украденное древнее копье. И будет суд. Моим родителям придется прилететь сюда. И они потеряют последнее, что у них было, – одна дочь в могиле, вторая за решеткой.

Ши-видящие подняли тело и понесли его к лестнице, чтобы опустить на первый этаж.

Они нарушили неприкосновенность места преступления. Если у меня и была хоть какая-то надежда доказать свою невиновность, я не должна была этого допустить.

– Не думаю, что вам можно это делать. Разве вы не собираетесь вызывать полицию?

Может, я успею выбраться из страны до того, как они это сделают? Может, Бэрронс с этим справится? Или В'лейн? У меня есть влиятельные друзья. Друзья, которым я нужна живой и свободной, поскольку иначе я стану бесполезной.

Одна из девушек обернулась через плечо и бросила на меня ненавидящий взгляд.

– Ты в последнее время хорошо присматривалась к полиции? К тому же люди не занимаются нашими делами. – Она фыркнула. – Мы сами себе полиция. Так было всегда. И так будет. – В ее словах прозвучала недвусмысленная угроза.

Я наклонилась, держась за перила и глядя, как они спускаются. Одна из девушек взглянула на меня.

– Не пытайся сбежать, мы начнем на тебя охотиться, – донеслось до меня ее шипение.

– Ага, покупайте билетик и становитесь в очередь, – пробормотала я, когда они ушли.

– Одолжи мне машину, – сказала я Бэрронсу тем же вечером, когда он появился в дверях магазина.

Часы показывали начало десятого.

Он был одет в прекрасно скроенный костюм, невероятно белую рубашку и кроваво-красный галстук. Темные волосы были зачесаны назад и полностью открывали красивое смуглое лицо. Тело, как всегда, излучало энергию, от которой воздух практически трещал. А глаза были ясными, умными, без устали высматривающими и замечающими все.

Когда взгляд Бэрронса скользнул по мне, я вдруг снова почувствовала тяжесть его тела, прижимающего меня к полу. И попыталась об этом не думать. В моем сознании образовался своеобразный ящичек, которого никогда прежде не было. Раньше он просто был мне не нужен. Этот звуконепроницаемый и наглухо закрытый ящичек я прятала в самом дальнем и темном углу. Именно в него я складывала мысли, с которыми не могла разобраться и которые сулили мне большие неприятности. Под крышкой ящика яростно скреблись воспоминания о мясе Невидимых. Поцелуй с Бэрронсом я тоже старалась удержать там. Но иногда картины прошлого вырывались на волю.

А вот смерть ши-видящей я не собиралась прятать в ящик. С этим событием мне придется разобраться самостоятельно, если я хочу выжить и двигаться к цели.

– Почему бы вам не попросить вашего дружка Фейри отнести вас в нужное место?

А это мысль, это даже идея, но к ней прилагается множество других мыслей, которые мне предстоит обдумать. К тому же еще дома, если меня что-то сильно расстраивало – ну, если я ломала ноготь в тот же день, когда истратила кучу денег на маникюр, или узнавала, что Бетси поехала с матерью в Атланту и купила себе такое же розовое платье, какое у меня было припасено на выпускной, чем испортила все мои планы на вечер, – я садилась в машину, включала музыку на полную громкость и носилась по дорогам, пока не успокаивалась.

И сейчас мне просто необходимо было проехаться, затеряться в ночи, почувствовать под собой грохот копыт сотен лошадей, галопирующих в двигателе. Все мое тело было расцвечено синяками, эмоции тоже окрасились в специфический черно-синий цвет. Сегодня я убила молодую женщину. Умышленно или нечаянно, результат один – она мертва. Я проклинала судьбу, которая в один и тот же момент заставила меня выхватить копье, а ее – броситься на меня.

– Что-то я не в настроении просить своего дружка Фейри.

Губы Бэрронса дрогнули. Я почти заставила его улыбнуться. Бэрронс улыбается не чаще, чем солнце проглядывает над Дублином, и его улыбка оказывает на меня тот же эффект: я становлюсь податливой и глупой.

– Думаю, вы не назовете его так во время следующей встречи и не позволите мне насладиться его реакцией?

– А мне в любом случае это не удастся, Бэрронс, – сладко пропела я. – Стоит тебе показаться, и все резко растворяются в пространстве. Странно, правда? Почти все тебя боятся.

После такого засахаренного юмора на его лице не осталось даже слабого намека на улыбку.

– Вы имеете в виду конкретную машину, мисс Лейн?

Сегодня мне хотелось чего-то сильного и без выкрутасов.

– «Вайпер».

– И с какой стати я должен вам его дать?

– С такой, что мне приходится тебя терпеть.

И он снова улыбнулся. Действительно улыбнулся. Я фыркнула и отвела взгляд.

– Ключ в замке зажигания, мисс Лейн. Ключи от гаража все там же, в верхнем правом ящике моего стола.

Я внимательно взглянула на него. Это что, признание? Зачем он сказал мне, где хранит ключи от гаража? Решил предложить более доверительные отношения?

– Но вы это и так знаете, – сухо продолжил Бэрронс. – Вы видели их, когда в последний раз шастали по моему кабинету. Я удивился, что вы не воспользовались ими, вместо того чтобы разбить окно. Могли бы не раздражать меня.

Бэрронс, кстати, заслуживает, чтобы его раздражали. Поскольку он – самый раздражающий… кто он там есть… из всех, кого я знаю. В ту ночь, когда я разбила окно, чтобы забраться в гараж, я не пыталась найти ключи от машин, потому что была уверена: Бэрронс что-то прячет в гараже и вряд ли будет разбрасываться ключами в тех местах, которые так легко проверить. (А он действительно что-то прячет в гараже, я просто еще не выяснила, как туда добраться.) Мою неудачную попытку взлома с проникновением зафиксировали скрытые камеры. Кассету с записью Бэрронс оставил у меня под дверью.

– Дай угадаю, в магазине тоже полно скрытых камер?

– Нет, мисс Лейн, но я чую ваш запах. И мне известно, что вы были в одной из моих комнат, поскольку я знаю вашу натуру. Вы вечно суете нос не в свое дело.

Я не стала отрицать. Конечно, я всюду сую свой нос. А как иначе я выясню, что вокруг происходит?

– Ты не можешь знать, где я была, – фыркнула я.

– Сегодня я чую кровь, мисс Лейн. Причем не вашу. Откуда синяки на вашем лице? Что произошло? Кто залил кровью мой магазин?

– Где находится аббатство? – спросила я, потирая скулу.

Я приложила лед к месту удара, но, видимо, слишком поздно. Скула отзывалась болью на каждое прикосновение. Мне нанесли множество ударов. Ребра превратились в отбивную, и я не могла глубоко дышать, правое бедро было одним сплошным комком боли. На голенях вспухли шишки размером с гусиное яйцо. Сначала я боялась, что у меня сломаны пальцы, но с ними все было в порядке, если не считать того, что они распухли от ударов.

– А что? Собираетесь сегодня туда отправиться? Не думаю, что это разумно. Что, если они на вас нападут?

– Это мы уже проходили. И первое, и второе. Как ты вчера меня нашел? Ты специально за мной следил?

Этот вопрос меня и вправду волновал. С чего бы ему появляться именно во время разговора с В'лейном? Все сложилось слишком удачно, чтобы оказаться простым совпадением.

– Я направлялся в Честерс. – Бэрронс пожал плечами. – Совпадение. А синяки?

Честерс. Именно там инспектор О'Даффи говорил с человеком по имени Риодан, который, по словам Бэрронса, слишком много болтает о том, о чем болтать не следует. То есть о самом Бэрронсе. Я мысленно сделала заметку: найти в Честерсе таинственного Риодана и посмотреть, что можно из него вытащить.

– Мне пришлось подраться с несколькими ши-видящими.

Можешь уходить от темы, Бэрронс, но не считай меня идиоткой.

– Я знал, что прошлой ночью вы находились неподалеку. И решил убедиться в вашей безопасности. Кстати, чем закончилась драка? Вы… не пострадали?

– Не особо. Не волнуйся, я могу действовать любым из нужных тебе способов. Твой ОС-детектор все еще на тропе войны. – Моя рука непроизвольно потерла затылок. – Это все из-за метки? Благодаря ей ты так легко меня нашел?

– Если вы находитесь неподалеку, я чувствую ваше присутствие.

– Это отвратительно, – уязвлено хмыкнула я.

– Я могу убрать метку, если пожелаете, – ответил Бэрронс. – Но это будет… болезненно.

Его внимательный взгляд встретился с моим, и долгое мгновение мы просто смотрели друг на друга. В темной бездне его глаз я снова увидела тьму грота Мэллиса, снова ощутила свою смерть.

Во все времена женщинам приходилось платить за защиту и поддержку. Настанет момент, когда мне… не придется этого делать.

– Ладно, пусть остается. Так где аббатство, Бэрронс?

Он написал на клочке бумаги адрес Арлингтонского аббатства, достал карту с полки и отметил нужное место крестиком. Аббатство находилось в паре часов езды от Дублина.

– Хотите, чтобы я вас сопровождал?

Я покачала головой.

Бэрронс некоторое время меня разглядывал.

– Что ж, тогда спокойной вам ночи, мисс Лейн.

– А как насчет поиска ОС? – В последнее время мы совсем забыли об этом.

– Сейчас я занят другими вещами. Но скоро мы к этому вернемся.

– И чем же ты занят?

– Помимо всего прочего, я отслеживаю потенциальных покупателей копья, – ответил Бэрронс, напомнив, что выудил несколько имен из ноутбука Мэллиса.

Среди них были и участники аукциона, на котором продавалось древнее оружие бессмертных. Я представила, как Бэрронс выслеживает всех, чья страсть к коллекционированию увенчалась нужными нам вещами, и как мы раз за разом похищаем эти вещи: стоит им оказаться в хранилищах, и у нас уже готов план…

На горизонте маячила охота за Объектами Силы. Я удивилась, осознав, что жду ее с нетерпением и радостью.

Бэрронс склонил на прощание свою темную голову и исчез. Я еще долго смотрела на дверь, за которой он скрылся. Иногда мне так хочется вернуться в прошлое, в то время, когда я считала его просто необычным мужчиной, человеком. Но человеком он не был, и если я чему и научилась за последние нелегкие месяцы, так это тому, что пути назад нет. Что сделано, то сделано, пусть мертвецы хоронят своих мертвецов (ну, в большинстве случаев; у Мэллиса с этим были явные проблемы), и все сожаления в мире не способны исправить сложившееся положение вещей. Если бы сожаления могли что-то исправить, Алина была бы жива, а меня бы тут и близко не было.

Я взяла телефонную трубку и набрала номер, который узнала заранее. Меня совсем не удивило, что в такое позднее время мне ответила «Почтовая служба инкорпорейтед», занимающаяся доставкой корреспонденции по городу. Именно там обитали подопечные Ровены, ши-видящие, которые отвечали за то, что творится в этом городе.

Их штаб-квартира находилась в аббатстве, довольно далеко от города. Мне сухо сообщили, что именно там сейчас пребывает Ровена.

– Отлично. Передайте старушке, что я буду через пару часов, – сказала я и повесила трубку.

 

5

«Вайпер» – далеко не самая дорогая и быстрая машина на автомобильном рынке, но все, что он обещает, вы получаете сполна. У него великолепные очертания, хищный вид и способность всего за четыре секунды разогнаться до скорости сто километров в час. Если я когда-нибудь вернусь домой, понятия не имею, что буду делать со своей старенькой «тойотой». Придется взять несколько уроков у Фреда Флинстоуна, проковырять в днище дырки и разгонять развалюшку ногами.

Тот «вайпер», на котором Бэрронс позволил мне погонять в прошлый раз и который я надеялась взять сегодня, куда-то исчез из гаража. На его месте стоял новенький, только что сошедший с линии, обтекаемый, приземистый, мощный «SRT-10». Что означало девяносто дополнительных лошадок под капотом (вдобавок к шестистам породистым жеребцам из конюшни предшественника) и реактивный подхват на 5600 оборотах.

«Вайпер» был темным пятном на темном фоне, он смотрел на меня тонированными стеклами, словно металлический зверь, подобравшийся перед прыжком. Он ждал – нет, он жаждал, – чтобы его выпустили на волю и дали возможность показать, на что он способен. Меня просто зачаровала мысль о том, что поводья этого зверя будут зажаты в моих руках.

С минутку я постояла, наслаждаясь видом автоколлекции Бэрронса и внимательно прислушиваясь. Я пыталась уловить хоть какой-то странный звук или вибрацию пола. Но было тихо. Какая бы тварь ни была спрятана в пыточной под гаражом, сегодня у нее выходной. Мое воображение тут же нарисовало хищный комок тьмы в окружении обглоданных костей, но я помотала головой, прогоняя картинку.

И скользнула в черный кожаный салон двухместного «вайпера», завела машину, послушала мурлыканье мотора, улыбнулась, включила первую скорость и выехала из гаража. Основные жалобы на «вайпер» (наверняка жаловались те, кто предпочитает автоматическую коробку передач и реалити-шоу по телевизору) заключались в том, что на пассажирском сиденье очень жарко, а если на скоростной трассе открыть окно, в машине становится слишком шумно.

Я увеличила обороты. Басовитое урчание мотора прокатилось по переулкам ближайших кварталов, и я рассмеялась. В этом весь «вайпер» – мускулистый мачо, очаровывающий грубой силой.

Справа вспорхнула огромная Тень, закрыв собой почти весь дом. Я пробормотала пару слов, которые наверняка шокировали бы маму, но не выпустила ни руля, ни рычага переключения передач. Хватит щелкать клювом при виде монстров неизвестных параметров. Я слышала, что агрессивное поведение на дорогах увеличивает вероятность аварии. Нет никакого смысла злить и без того враждебно настроенную Тень, которая, кажется, боится меня гораздо больше, чем это свойственно ее собратьям.

Для меня вождение классной машины всегда было похоже на секс. Точнее, на мое представление о том, каким должен быть секс. Это удивительный физический опыт, ошеломительная волна эмоций, которая захлестывает все органы чувств и уносит тебя в чудесное неведомое место; это толчки, после которых ты с трудом переводишь дыхание, прислушиваясь к пению души. В плане ощущений «вайпер» был куда круче моего последнего парня.

Я включила музыку и погрузилась в ночь, совсем не думая о том, что сегодня произошло. Завтра у меня будет целый день для того, чтобы оценить ситуацию, сделать выводы и принять решение. А сейчас время размышлений прошло, настало время действия.

До аббатства осталось минут двадцать пути. Вокруг было слишком много овец и слишком мало домов, и мы с дорогущим автомобилем совершенно не вписывались в пейзаж местного Мухосранска. Я съехала к обочине узкой двухполосной дороги, остановила машину и осмотрелась. Вокруг ни души, а трава и кустарник достаточно густые, чтобы скрыть и меня, и «вайпер». Убедив себя, что Тени здесь не водятся, но так и не решившись выключить свет в кабине, я вылезла из машины.

Штука на кончике моего языка раздражала меня с того самого момента, как В'лейн ее туда прицепил. И я не знала, сколько времени уйдет на то, чтобы с ней смириться. Но в данный момент я была рада, что эта штучка у меня есть.

«Когда я понадоблюсь, открой рот, и я окажусь рядом», – сказал принц Видимых.

Ни за что бы не поверила, что воспользуюсь этой возможностью раньше, чем через сутки, но сегодня мне необходимо было кое-что сделать, а для этого нужна группа поддержки. Серьезной поддержки, такой, что смогла бы перевернуть мир Ровены с ног на голову. Поэтому Бэрронс в качестве поддержки пролетал, а вот принц Видимых подходил идеально.

Я попыталась придумать, как бы высвободить ту вещь, что иглой застряла в моем языке. Просто подумать о В'лейне? Вряд ли. Мысли о нем и так весь день вились на краю моего сознания. Я не могла перестать думать о нем – с того самого момента, как он поставил на мне свою метку. Безусловно, он знал о побочном эффекте, но очень сомневаюсь, что в один прекрасный день смогу противостоять его вмешательству.

– В'лейн, ты мне нужен, – сказала я, и черт меня побери, если эта проклятая штука при этом не шевельнулась.

Я закашлялась. Имя, запечатанное в моем языке, ударило по внутренней стороне зубов, вырвалось на свободу и темным клубком улетело в ночь.

– Ши-видящая.

Я резко повернулась. В'лейн стоял у меня за спиной. Я открыла рот и снова завопила, вспоминая старые добрые времена, когда можно было воспользоваться банальным мобильным телефоном. Может, как и предупреждали эксперты, излучение и расплавит когда-нибудь мой мозг, но это будет после десятилетий нормального общения, а вот то, как связываются друг с другом Фейри, могло взорвать мой мозг уже сейчас.

Искать копье было бесполезно. Его холодящая тяжесть больше не оттягивала ножны, спрятанные под мышкой. В'лейн снова стащил копье в первый же миг своего появления. Если бы я знала, как быстро он возникнет, я бы придержала свое оружие, пытаясь его остановить. Надо не забыть попробовать это в следующий раз.

– Фейри, – сухо ответила я на его холодное приветствие.

Ну почему я оказалась в мире ледяного официоза? Из всех моих дублинских знакомых только Кристиан называл меня Мак.

– Верни мое копье. – Я знала, что принц Видимых не послушается, но попытаться-то можно?

– Я ведь не прихожу к тебе с оружием, которым можно убивать людей.

В'лейн был в обычном для Фейри состоянии: мерцал сотнями оттенков неведомых цветов, взгляд радужных глаз был совершенно бесстрастным, а тело излучало сногсшибательную волну секса. Сногсшибательную в буквальном смысле слова.

– Ты сам оружие, способное убивать людей.

В его глазах ясно читалось: «Да, поскольку так и должно быть».

– Зачем ты призвала меня? – спросил В'лейн нетерпеливо.

Казалось, я сорвала его с места, помешав каким-то важным делам.

– Действительно ли твоей Королеве нужна книга?

– Если ты нашла «Синсар Дабх» и собираешься утаить…

Я покачала головой.

– Не собираюсь я ее утаивать. Но все хотят, чтобы я помогала им в поисках книги, а я не уверена в том, кто из конкурентов самый сильный и кто, в свою очередь, может помочь мне. Поскольку я тоже кое-чего хочу.

– Ты сомневаешься в моей силе? – Теперь глаза В'лейна сияли, словно холодная сталь, и внезапно в моем мозгу промелькнуло странное видение (возможно, это проснулась генетическая память) – Фейри, который с помощью взгляда снимал с человека кожу.

«Если они поймают тебя, склони перед ними голову, – учили мы когда-то своих детей, – и никогда, никогда не смотри им в глаза».

Не потому, что Фейри могли загипнотизировать, для этого им вовсе не нужен визуальный контакт, а потому, что если нашим детям и придется умирать страшной смертью, пусть они не увидят своей судьбы в безжалостных глазах этих не-людей.

– Почему ты исчез, как только пришел Бэрронс? – спросила я.

– Я презираю его.

– Почему?

– Это не твое дело. Ты настолько бестолкова, что призвала меня лишь для того, чтобы задать пару глупых вопросов?

Я задрожала. На мне были только легкий свитер и тонкая курточка, а температура воздуха резко устремилась к нулю. Когда элита Фейри испытывает сильные эмоции, приятные или не очень, это влияет на погоду, если они это позволяют. Недавно я узнала, что Невидимые Охотники, твари с огромными кожистыми крыльями, раздвоенными языками и огненными глазами, тоже обладают такой способностью.

– Я позвала тебя, потому что мне нужна твоя помощь. И просто хотела узнать, сможешь ли ты сделать то, о чем я попрошу.

– Я сохраню твою жизнь. И не позволю тебе… Что там тебе так не понравилось в прошлый раз, когда ты не смогла до меня докричаться? Ах да, ты сказала, что ужасно страдала. Этого я тоже не позволю.

– Но этого недостаточно. Мне нужно, чтобы сегодня никто не умер и не пострадал. Я хочу быть уверена, что ты никогда не вернешься сюда, чтобы навредить им.

Ши-видящие на протяжении тысячелетий прятались от Фейри, а я собиралась привести в их тайное убежище одного из самых могущественных врагов. Посчитают ли они меня предательницей? Выгонят? Черт, да ведь они уже это сделали! Женщины, которые должны были стать моими соратницами и подругами, напали на меня – спасибо Ровене! Если бы она не зашла так далеко, я бы и не подумала действовать подобным образом.

В'лейн прищурил свои нечеловеческие глаза и оглянулся по сторонам. А потом рассмеялся.

Я поймала себя на том, что пытаюсь снять свитер, и выдавила пресную улыбку. Грудь болела, соски напряглись.

– Прикрути свою шарманку! – зарычала я. – У нас уговор, помнишь? Ты сказал, что не будешь на меня влиять.

В'лейн замерцал и снова превратился в мужчину, которого я видела прошлой ночью, одетого в джинсы, ботинки и байкерскую куртку.

– Я забыл. – Искренности или сожаления в его словах и близко не было. – Ты собралась в аббатство.

– Да чтоб вас всех! – взорвалась я. – Что, все, кроме меня, в курсе, где оно находится?

Ну, по крайней мере мне не стоит мучиться угрызениями совести из-за того, что я выдала В'лейну местонахождение аббатства. Он его и так знал.

– Похоже на то. Ты еще молода. Вся твоя жизнь для меня – лишь мгновение.

В'лейн помолчал, затем добавил:

– Для Бэрронса тоже.

– Что ты знаешь о Бэрронсе? – требовательно спросила я.

– Будет разумнее принять мою сторону, МакКайла. – В'лейн шагнул ближе, и я попятилась.

Даже в такой «приглушенной», человеческой форме он был сексом в чистом виде. Пройдя мимо меня, В'лейн остановился возле «вайпера» и погладил ладонью гладкий изгиб капота. Принц Фейри рядом с хищной машиной, темнеющей на фоне ночи, – на это стоило посмотреть.

– Я хочу, чтобы ты отправился со мной в аббатство, – сказала я. – В качестве прикрытия. Я хочу, чтобы ты защищал меня. И не навредил ни одной ши-видящей.

– Ты считаешь, что можешь командовать мной? – Температура вновь резко упала, и на мои плечи посыпался снежок.

Я тут же передумала. От меня же ничего не отвалится, если я немного побуду вежливой? Мама всегда говорила, что мухи слетаются на мед, а не на уксус.

– Пообещай мне, что не навредишь ши-видящим. – Мысленно скорчив рожу, я добавила: – Пожалуйста!

В'лейн улыбнулся, и на растущем на обочине дереве появились бархатистые цветы, ночной ветер пропитался нежным ароматом. Стремительно распустившись, цветы опали на землю водопадом белых лепестков, которые, коснувшись земли, тут же рассыпались в прах. Рождение, жизнь и смерть всего за несколько секунд. Неужели В'лейн видит меня точно такой же?

– Что ж, обещаю. Мне нравится, когда ты говоришь «пожалуйста». Я не прочь услышать это снова.

– Нет уж. Одного раза довольно.

– И что я получу взамен?

– Но ты ведь уже получаешь: я помогаю тебе искать книгу.

– Этого недостаточно. Ты хочешь, чтобы принц Фейри служил твоим сторожевым псом? Это дорого тебе обойдется, МакКайла. Ты разрешишь мне трахнуть тебя.

Я закашлялась. Он так разозлил меня, что я потеряла дар речи. От его слов низ моего живота свело сладкой судорогой.

В'лейн снова «включил» свои способности? Опять начал воздействовать на меня своими штучками, пытаясь подчинить?

– Нет. Даже если ад замерзнет, я никогда не соглашусь на секс с тобой в обмен на что бы то ни было. Понял? Есть вещи, из-за которых я не собираюсь торговаться, и это одна из них.

– Но ведь речь идет об обычном коитусе, физическом акте, таком же как поглощение пищи или избавление от ее непереваренных остатков. Почему ты придаешь этому такое значение?

– Может, для Фейри и некоторых людей это и простой физический акт, но не для меня!

– Потому что в твоей коротенькой жизни секс был чем-то невероятным? Любовники заставляли твое тело сгорать от наслаждения, а душу – плавиться в огне страсти?

Я вздернула подбородок.

– Может, я и не испытывала подобного, но это пока. Однажды я все это испытаю!

– А я предлагаю тебе испытать это прямо сейчас: экстаз, за который не жаль расплатиться жизнью. Но я не позволю тебе умереть. В последний момент я тебя остановлю.

Я задрожала от его слов: они звучали, словно обещания вампира, который собирается выпить всю мою кровь и при этом уверяет, что мое сердце не перестанет биться.

– Забудь об этом, В'лейн. Прости, что вызвала тебя. Я сама со всем справлюсь. Мне не нужен ни ты, ни кто-либо другой.

Я открыла дверцу «вайпера», но принц Видимых захлопнул ее так поспешно, что я чуть не осталась без пальца. Меня ошеломила эта внезапная ярость. В'лейн прижал меня к «вайперу», коснулся моего лица. Глаза Фейри снова были похожи на острые стальные лезвия, но пальцы были мягкими как перышки.

– Кто избил тебя?

– Мне пришлось подраться с ши-видящими. Не дави на меня.

Он провел пальцами по моей щеке, и боль исчезла. В'лейн погладил меня ладонью по ребрам, и я перестала вздрагивать от боли при каждом вдохе. Я почувствовала, как его рука скользит по моему бедру и от этого прикосновения исчезают синяки и рассасываются опухоли. В'лейн прижался к моим ногам, и разбитые лодыжки вернулись в нормальное состояние. Плоть горела от его прикосновений.

Он наклонился ко мне, почти коснувшись губами моих губ, и прошептал:

– Предложи мне что-нибудь в обмен на то, что просишь, МакКайла. Я принц, а принцам свойственна гордость. – Несмотря на кажущуюся мягкость, я чувствовала, насколько он на самом деле напряжен, и знала, что на этот раз зайду настолько далеко, насколько он позволит.

Мы ведь, на Глубоком Юге, прекрасно понимаем, что такое гордость. Однажды мы потеряли все, кроме Бога, на которого уповали, и гордости, позволившей нам выжить. Наша гордость была огнем, который мы поддерживали, доводя иногда до невыносимого жара, – и порой сгорали в печи созданного нами же крематория.

– Я знаю, каким образом передвигается книга. Я никому об этом не рассказывала.

Тело В'лейна все еще прижималось ко мне, и его близость распахивала в моем сознании двери, о которых я и не подозревала. За ними находилось то, чего я никогда не хотела о себе узнать.

Его губы скользнули по моей щеке, и я вздрогнула.

– Бэрронс знает?

Я покачала головой, отворачиваясь от него. Губы В'лейна коснулись моего уха.

– Нет. Но тебе я расскажу.

– И не расскажешь Бэрронсу? Это будет нашим маленьким секретом?

– Нет. То есть да. То есть не расскажу и будет. – Терпеть не могу, когда люди задают несколько вопросов один за другим. Моя кожа горела от прикосновения его губ.

– Скажи это.

– Я не расскажу Бэрронсу, и это будет нашим секретом. – Да без проблем, я все равно собиралась от него это утаить.

В'лейн улыбнулся.

– Договорились. Теперь рассказывай.

– После того как ты мне поможешь.

– Сейчас, МакКайла, или ты отправишься туда в одиночестве. Раз уж мне придется сопровождать Нуля в гнездо ши-видящих, у меня есть право диктовать условия. – Судя по его тону, спорить было бесполезно.

Терпеть не могу открывать козыри, спрятанные в рукаве, но лучше уж я выдам В'лейну часть той информации, которую выдавать не собиралась, чем позволю Ровене вновь и вновь кусать меня за задницу, как только я отвернусь. Фейри, конечно, зло, но я хотя бы могу увидеть их приближение. А вот последовательницы Ровены на вид вполне обычные люди. Они могут подобраться ко мне слишком близко, прежде чем я почувствую опасность. Мои инстинкты позволяют мне уничтожать Фейри с потрясающей эффективностью, однако убивать людей я не умею и меньше всего хочу этому научиться. Люди мне не враги. Дело за малым: нужно просто донести до Ровены сообщение «Отвали!», а В'лейн – самый подходящий курьер для этого.

К тому же вовсе не обязательно рассказывать ему все без утайки. Я оттолкнула В'лейна и, скользнув по гладкой поверхности «вайпера», отступила на безопасное расстояние. Принц следил за моим бегством с насмешливой улыбкой. Отойдя на несколько шагов, я почувствовала себя лучше и начала перечислять (строго дозируя информацию) все то, что видела, лежа на вонючей мостовой. Я рассказала о том, как книга переходит от человека к человеку, заставляя своих «носителей» совершать преступления.

Но я ни словом не обмолвилась ни о трех формах, которые могла принимать «Синсар Дабх», ни об особой жестокости книги, ни о том, что она убивает предыдущего «носителя», прежде чем перейти к следующему. Пусть В'лейн считает, что она просто «путешествует» от одного живого человека к другому. Если он решит самостоятельно выслеживать «Синсар Дабх», пусть ограничится тем, что услышал. Я больше никому не собираюсь открывать карты. Насколько я знаю В'лейна, он не считает людей ценной формой жизни, и нет ни малейшего смысла рассказывать ему больше, чем Бэрронсу. Да, В'лейн был Видимым, да, Бэрронс не раз спасал мне жизнь, но есть слишком много вопросов по поводу них обоих. Моя сестра до самой смерти беззаветно доверяла своему парню. Наверное, она находила объяснения его действиям точно так же, как я раньше оправдывала Бэрронса.

«Ну и что, что он никогда не отвечает на мои вопросы? Он рассказал мне о том, кто я такая, и сделал для меня больше, чем кто-либо другой. Ну и что, что он может быть безжалостным убийцей? Он ведь заботится о моей безопасности…»

Да я выдам десяток таких примеров за минуту. И по поводу В'лейна тоже: «Ну и что, что он Фейри, который убивает сексом? Он же ничем мне не навредил. Ну и что, что он заставил меня раздеться в общественном месте? Он же спас меня от Теней».

Я бармен. Я люблю счета. Это чертовски конкретные и понятные бумажки. Так сколько стоит попытка соблазнения, сто граммов магии, двести граммов обмана, смешать, но не взбалтывать?

– И ты все время была в сознании?

Я кивнула.

– Но не смогла приблизиться к книге?

Я покачала головой.

– И как ты рассчитываешь отыскать ее?

– Понятия не имею, – солгала я. – В Дублине больше миллиона людей, а количество преступлений в последнее время выросло до невозможности. Даже если книга останется в пределах города, в чем я не уверена, ее почти невозможно отследить. – Тут я, конечно, немного приврала. Судя по состоянию городских улиц, «Синсар Дабх» явно не собиралась покидать Дублин – ни сейчас, ни в ближайшем будущем. – Нам придется искать иголку в стоге сена.

Пару мгновений В'лейн разглядывал меня, потом сказал:

– Что ж, хорошо. Ты выполнила свою часть соглашения. Теперь я выполню свою.

Мы сели в машину и направились в сторону аббатства.

Арлингтонское аббатство было возведено и освящено в семнадцатом веке, после того как сгорела церковь, построенная святым Патриком в 441 году нашей эры. Церковь, кстати, была заложена на месте древнего круга камней, считавшегося капищем язычниц. Сам каменный круг якобы располагался на шиане, холме Фейри, в котором скрывался вход в другой мир.

Аббатство было разрушено в 913 году, отстроено в 1022-м, сожжено в 1123-м, восстановлено в 1218-м, предано огню в 1393-м и заново отстроено в 1414-м. Каждый раз оно становилось все больше и неприступнее.

Большинство пристроек и переделок относятся к семнадцатому столетию – именно тогда появился некто неизвестный. Благодаря ему вымостили внутренний дворик, обнесли его прямоугольником каменных зданий и сделали пристройку для тысячи монашек – тут уж пришлось потрудиться и местным жителям.

Тот же неизвестный купил прилегающие к аббатству земли, превратив его в самодостаточную административную единицу. Таким аббатство осталось до наших дней. Ему принадлежали маслобойня, фруктовые сады, стада коров и овец, а также длинные ряды теплиц со специально подобранным освещением, под стеклянными крышами которых, если верить слухам, росли редчайшие растения.

Вот и все, что я узнала об Арлингтонском аббатстве, двадцать минут попрыгав по сайтам в Интернете, чтобы подготовиться к поездке, после того как Бэрронс разрешил мне взять автомобиль.

На сегодняшний день Арлингтонское аббатство принадлежало подразделению крупной корпорации, которая, в свою очередь, принадлежала еще более крупной холдинговой компании. Впрочем, об этих компаниях никто ничего не знал, а самое странное – никого это не смущало. Я специально проверила: в стране, которая так трепетно относится к своим аббатствам, замкам, древним реликвиям и бесчисленным памятникам прошлого, никого почему-то не интересовало необычайно успешное и прекрасно сохранившееся аббатство. Странно, но так оно и было: никто не обращал ни малейшего внимания на таинственную постройку, которая затерялась на тысячах акров своей земли, молчаливая и недоступная для людей.

Интересно, почему ши-видящие так дорожили этим местом? Они защищали его даже от христиан, отстраивали после каждого разрушения и тратили немалые деньги на укрепления, превратив маленькое аббатство в неприступную крепость, возвышающуюся над тихим темным озером.

В'лейн, сидевший на пассажирском сиденье, вздрогнул и, как мне показалось, замерцал.

Я скосила на него глаза.

– Автомобиль мы оставим здесь, – сказал он.

– Почему?

– Эти, в аббатстве… весьма надоедливы… когда дело доходит до борьбы с моей расой.

В переводе на человеческий язык это означало: аббатство защищено.

– Ты можешь проникнуть сквозь их заклятия?

– Они не в силах мне помешать. Мы телепортируемся. Против этого защита бессильна.

Так, вот это довольно неприятная новость, но я подумаю о ней позже. А для начала разберусь с текущими делами.

– Бэрронс сказал, что вы можете перемещаться сквозь время. – Вообще-то он сказал, что Фейри могли перемещаться сквозь время, но потом утратили эту способность. – Что вы можете вернуться в прошлое.

Туда, где Алина еще жива. Туда, где я могу спасти мою сестру, и изменить жуткое будущее, и жить своей прекрасной и беспечной жизнью, в которой неизвестно, кто мы на самом деле, а наша семья счастлива в Ашфорде, штат Джорджия. И никто никогда никуда не уедет! Мы вышли бы замуж, родили детей, дожили до преклонного возраста и тихо умерли на родном Глубоком Юге.

– Это правда? Фейри могут вернуться в прошлое?

– Некоторые из нас прежде обладали такой способностью. Но даже тогда наши возможности были ограничены и лишь Королева была свободна в своих путешествиях. Теперь это умение утрачено. Мы, как и люди, заперты в настоящем.

– Почему? Что случилось?

Он снова замерцал.

– Останови машину, МакКайла. Мне это не нравится. Здесь много охранных заклятий.

Я свернула к обочине и заглушила мотор. Мы оба вышли, и я взглянула на В'лейна, стоящего у дверцы автомобиля.

– Так эти заклятия тебе просто неприятны? Они не могут удержать тебя снаружи? – И он точно так же способен проникнуть в книжный магазин? А может, чары Бэрронса защищают меня от любого Фейри?

– Совершенно верно.

– Но я думала, что ты не можешь пройти в магазин. Или ты притворялся в ту ночь, когда на меня напали Тени?

– Мы говорили о защите ши-видящих. Магия, известная твоему народу, и магия, которой пользуется Бэрронс, – отнюдь не одно и то же. – При упоминании о моем работодателе в глазах Фейри снова сверкнули острые ножи. – Пойдем. Дай мне руку, чтобы я мог перенести тебя на место. И подумай еще раз: если ты заморозишь меня внутри этого аббатства, ты очень пожалеешь о своем поступке, МакКайла. Заметь, как велико мое доверие. Я разрешаю тебе ввести меня в обитель ши-видящих, где все ненавидят меня и боятся, я отдаюсь на твою милость. Никто из моих сородичей не согласился бы на подобное.

– Никакой заморозки. Обещаю.

А у Бэрронса, судя по всему, есть преимущества, которые всем остальным даже не светят. И почему меня это не удивляет? Наверное, именно так он скрыл от меня зеркало Невидимых – воспользовался черной магией, которая неизвестна ши-видящим? И все же эта магия защищала меня в магазине, поэтому не было смысла возмущаться из-за ее качества и цвета. Вот как все обернулось: я благодарна за любую силу, которую могу найти, если эта сила меня защищает. И все равно, какая эта сила и кто ее хозяин.

– Ну что, разобрались с тем, что я могу делать и чего мне делать не стоит?

– Все четко и ясно, как и твои истинные желания, ши-видящая.

Закатив глаза, я обошла машину и взяла В'лейна за руку.

Дома, в Ашфорде, у меня было много друзей.

Здесь, в Дублине, я была одинока.

Я искренне считала, что смогу подружиться с кем-то из таких же, как я, ши-видящих, живущих в аббатстве. Однако – большое спасибо Ровене – эта возможность для меня утрачена навсегда. Эта бабулька портила мне жизнь с самой первой встречи. В день приезда в Ирландию, когда я увидела в пабе первого в моей жизни Фейри, Ровена, вместо того чтобы увести меня и научить всему, что необходимо знать, посоветовала мне убираться прочь и умереть где-нибудь в другом месте.

Во время второй встречи, в музее, где В'лейн едва меня не изнасиловал, она и пальцем не шевельнула, чтобы мне помочь.

Ровена и ее подопечные шпионили за мной (как будто я не была одной из них!). И наконец она нанесла мне последний удар – приказала ши-видящим напасть на меня, отнять мое оружие и оставить беспомощной и беззащитной. Ровена ни разу не проявила доброжелательность. Ни разу не отнеслась ко мне без недоверия и презрения. Причем для такого отношения у нее не было никаких причин!

Ши-видящие никогда не простят мне убийства одной из них. Я это знала, но не собиралась просить прощения. Дело не в том, кто твои партнеры по игре. Главное – как ты играешь.

Я собиралась выложить свои карты на стол.

Сегодня Ровена ясно дала понять, чего хочет. Она отправила ко мне ши-видящих и разрешила им применить силу, чтобы украсть мое оружие и заставить меня прийти к ней на поклон. Вот ее послание: «Ты не одна из нас, и единственный твой шанс присоединиться к нам – это покориться моей воле. Отдай мне свое оружие, подчинись мне, и я, возможно, пообещаю тебе свою защиту».

Я приехала сюда, чтобы ответить любезностью на любезность: «Пошла на фиг, дура старая». Чтобы избежать непонимания, в качестве телохранителя со мной отправился принц Фейри, способный уничтожить их всех (этого я, конечно, не позволю, но эффект гарантирован). Если бабушка не совсем дура, она оставит меня в покое и отзовет своих цепных собак. Хватит с меня людей и монстров, которые стараются меня прикончить.

Черт побери, я так хотела подружиться с такими же, как я!

Я хотела познакомиться с такими девушками, как Дэни, только чуть постарше, чтобы поговорить с ними, поделиться секретами, обсудить то, что меня беспокоит… Я хотела обрести дом. Узнать о семье О'Коннор, к которой могла принадлежать и из которой не выжил больше никто.

– Перенеси меня туда, – сказала я В'лейну, избегая слова «телепортация».

Я спросила его, почему Фейри называют такой способ перемещения «просеиванием», и он ответил, что это слово человеческого языка лучше всего подходит для описания процесса. Фейри просеивают бесчисленные измерения, словно песок сквозь пальцы, часть туда, часть сюда, разглядывая и отбрасывая, до тех пор пока не найдут нужное. И как только найдут, оказываются там, где им необходимо.

Я спросила, как он перемещается – силой мысли направляет себя в выбранную «песчинку»? Но В'лейн сказал, что понятия не имеет, поскольку движения как такового не происходит. По его словам, ни Фейри, ни измерения не движутся. Они просто… меняются. Снова два любимых понятия этой расы: покой и изменение.

Само «просеивание» оказалось похоже на смерть. Я полностью перестала существовать и вновь возникла из ниоткуда. Все было совершенно безболезненно, но очень странно. Вот я стою в темноте у «вайпера» – и вот я уже под ярким светом ламп, которые чуть не ослепили меня. Поморгав, я поняла, что нахожусь в ярко освещенном Арлингтонском аббатстве.

Всюду кричали женщины. Их было много, и их голоса были очень громкими, почти оглушительными.

На миг я испугалась, что кто-то на них напал, но тут же поняла: это я на них напала. Я слышала, как сотни ши-видящих в этом здании ощутили присутствие невероятно сильного фейри в своей святая святых. Об этом я не подумала. Конечно же, они почуют В'лейна и начнутся вопли и беготня.

– Стоит ли мне заткнуть им рты? – поинтересовался принц Фейри.

– Нет. Оставь их в покое. Они замолчат через минуту. – По крайней мере я на это надеялась.

Ши-видящие замолчали.

Как я и просила, В'лейн перенес нас к задней части аббатства. Судя по найденным в Интернете планам постройки, здесь должны были находиться кельи. Так и оказалось. Двери распахивались одна за другой, высовывались любопытные ши-видящие, которые тут же начинали беззвучно хватать ртом воздух.

Из ближайшей двери показалась знакомая голова с рыжими кудряшками.

– Ох, вот сейчас ты офигенно влипла! – воскликнула Дэни. – Ты и раньше была по уши в дерьме, но теперь она тебя точно убьет!

– Дэни, следи за своим языком! – прикрикнула на нее женщина, появившаяся в дверях за ее спиной.

Девочка закатила глаза.

– Хотела бы я на это посмотреть, – фыркнула я.

Уголки губ моей рыжей знакомой подозрительно дрогнули.

– Как ты смеешь являться сюда? Как ты смеешь приводить с собой этого? – напустилась на меня ши-видящая в пижаме, гневно тыча пальцем в сторону В'лейна.

За ее спиной возникла девушка с забинтованным носом. Эту я знала. Именно я разбила ей нос сегодня днем. Глаза девушки покраснели от слез, и дружелюбия во взгляде я не заметила.

В'лейн напрягся, и я положила ладонь на его предплечье, следя за тем, чтобы способности Нуля ничем себя не проявили. Меньше всего я хотела, чтобы принц Видимых разозлился, поэтому решила оказать ему поддержку.

Коридор быстро заполнялся ши-видящими разной степени раздетости. В'лейн был ни при чем: просто я разбудила их посреди ночи. Я поняла, что он держит слово и поэтому ни одна ши-видящая не раздевается. Я тоже не чувствовала ни малейшего сексуального возбуждения. Однако все, кто был в коридоре, не сводили с него глаз.

– Я не решилась прийти сюда без принца В'лейна. – Судя по всему, упоминание титула ему понравилось: его мышцы под моей ладонью расслабились. – Сегодня Ровена послала за мной шестерых.

– Я видела тех, что вернулись! – зарычала на меня ши-видящая, одетая в пижаму. Обернувшись, она взглянула на свою забинтованную соседку, потом холодно уставилась на меня. – Те, кто выжил, вернулись в ужасном состоянии. А на тебе ни царапины. Ни одного синяка. При-йа!

Последнее слово она буквально выплюнула.

– Я не при-йа!

– Ты путешествуешь с принцем Фейри. Спокойно прикасаешься к нему по собственному желанию. Кем еще ты можешь быть?

– Я могу быть ши-видящей, которая вместе с принцем Фейри помогает Королеве Эобил найти «Синсар Дабх» и справиться с тем кошмаром, который творится в мире, – холодно ответила я. – В'лейн сотрудничает со мной, исполняя волю Королевы, поскольку я могу чувствовать книгу, когда она находится поблизости. Я…

Женщина вскрикнула.

– Ты можешь чувствовать «Синсар Дабх»? Она близко? Ты ее видела?

Ши-видящие в коридоре зашумели, обращаясь друг к другу.

– А разве никто из вас не может ее почувствовать? – Я оглянулась.

Меня окружали ошеломленные лица. Обитательницы аббатства, как и я, были совершенно сбиты с толку. А я-то думала, что есть еще такие же, как я. Пусть всего одна или две, но есть!

Дэни покачала головой.

– Мак, способность чувствовать реликвии Фейри встречается очень редко.

Ее соседка по комнате сухо добавила:

– Последняя ши-видящая, обладавшая такой способностью, умерла много лет назад. И нам не удалось вывести соответствующую породу.

Вывести соответствующую породу? Мягкий ирландский акцент ничуть не смягчил смысла этих слов: они были жесткими, ледяными. И заставляли думать о белых халатах, пробирках и чашках Петри. Неудивительно, что мной так заинтересовались. Неудивительно, что Бэрронс так старался сохранить мне жизнь, принц Фейри готов был служить моим охранником, а Гроссмейстер до сих пор не уничтожил меня. Я была нужна им всем. Я была единственной в своем роде. Уникальной.

– Ты убила Мойру! – закричала женщина с другого конца коридора.

В'лейн уставился на меня с интересом:

– Ты убила одну из своих?

– Нет, я не убивала Мойру. – Я обращалась ко всем ши-видящим, враждебно таращившимся на меня. Спокойной была только Дэни. – Ровена убила Мойру в тот миг, когда приказала ей напасть на меня и отнять копье. То, что случилось сегодня, испугало меня так же, как и вас!

Теперь я знала имя убитой – Мойра. Осталась ли у нее сестра, которая будет горевать о ней так же, как я об Алине?

– Ты убила ее, – прошипел кто-то.

– И даже не сожалеет об этом. – Еще один злобный голос. – Она просто приходит сюда с красавчиком Фейри и смеет осуждать нашу предводительницу! Странно, что она не притащила еще и Охотников.

Что ж, если они хотят извинений, я извинюсь.

– Мне жаль, что я вытащила копье и что оно было зажато в моей руке. Мне жаль, что она бросилась на меня в самый неподходящий момент. Если бы Мойра этого не сделала, она осталась бы жива.

– Если бы ты согласилась отдать нам копье, она бы не пострадала! – воскликнул кто-то.

– Копье тебе не принадлежит! – закричала другая женщина. – Почему оно должно быть у тебя? Всего два оружия способны убивать Фейри. Нас почти семь сотен, и все мы пользуемся одним мечом. Второе оружие у тебя. Это нечестно! Отдай его тем, кто был рожден и выращен, чтобы обладать им!

Ее поддержал гул голосов.

Рожден и выращен, петуния. Я ведь такая же, как они!

– Только я могу почувствовать книгу, и мне приходится каждую ночь разыскивать ее на улицах города. Вы хоть знаете, на что сейчас похож ночной Дублин? Ночью мне не выжить без копья. К тому же это я, а не вы, рисковала жизнью, чтобы украсть его.

Моя оппонентка фыркнула и отвернулась, скрестив руки на груди.

– Воровка, работающая в паре с принцем Фейри и убивающая своих сестер. Ты не одна из нас.

– Мак такая же, как мы, просто она неудачно начала, – сказала Дэни. – Ей ведь никто не помог разобраться во всем. И как бы мы с вами действовали на ее месте? Мак просто пыталась выжить, как и мы все.

Я улыбнулась. Однажды я задала ей вопрос, и она в ответ только фыркнула, поскольку считала себя гораздо лучше, чем я. Но теперь Дэни поняла меня. И я оценила храбрость, с которой она бросилась меня защищать. Ей всего четырнадцать или пятнадцать, но у этой девчушки хватит заряда на всех. К тому же она впервые на моей памяти выдала такую сложную и длинную речь, да еще и без ругательств.

– Возвращайся в постель, девочка, – оборвал ее кто-то.

– Какая я вам, на фиг, девочка?! – рявкнула Дэни. – Я убила больше тварей, чем любая из вас!

– И с каким счетом ты ведешь, Дэни?

Во время нашего последнего разговора она хвасталась, что убила сорок семь Невидимых. Среди ее особых способностей была сверхскорость, так что с Мечом Света в руках эта девочка становилась серьезным бойцом. Хотелось бы мне когда-нибудь посмотреть на нее в деле, сражаясь плечом к плечу. Мы могли бы здорово сработаться, прикрывая друг другу спины.

– Девяносто два, – гордо ответила она. – Последним был большой отвратный говнюк, у которого десятки пастей разбросаны по всей шкуре, а внизу свисает такой огромный хрен…

– Вот теперь точно хватит, Дэни, – резко оборвала ее соседка по комнате, заталкивая девочку за дверь. – Возвращайся в постель.

– Ты убила Многоротую Тварь?! – воскликнула я. – Молодец, Дэни!

– Спасибо, – так же гордо ответила она. – Его было довольно сложно прибить. Ты не поверишь…

– В кровать! Немедленно! – Соседка по комнате толкнула Дэни в спальню и захлопнула за ее спиной дверь, оставшись в коридоре.

– Ты же знаешь, что она все равно останется подслушивать под дверью, – сказала я. – Так какой в этом смысл?

– Не лезь в наши дела и уведи отсюда это существо.

– Хорошо сказано, – раздался стальной голос, которого я ждала.

Ши-видящие попятились, пропуская седоволосую женщину. Интересно, откуда она так долго добиралась? Я рассчитывала на две или три минуты. Она явилась через пять. У меня было то, на что я надеялась: несколько минут с ши-видящими без Ровены и возможность очистить свое имя от ее наговоров. Я сказала им все, что собиралась сказать. Теперь осталось перекинуться парой слов с их предводительницей.

Я посмотрела на В'лейна. Он взглянул на меня в ответ, и, хотя его лицо было бесстрастным, в глазах сияла сталь бесчисленных ножей, которые готовы были в мгновение ока выпустить из человека всю кровь.

Ровена, в вихре белоснежной мантии, подлетела и остановилась в нескольких шагах от меня. Мне так и не удалось определить ее возраст, ей могло быть как шестьдесят, так и восемьдесят. Длинные серебристые волосы были заплетены в косу, короной лежащую на голове. Лицо с правильными чертами, вздернутый носик, на котором сидели небольшие блестящие очки, завораживающая сила и ясный цепкий ум, который светился в синих глазах, – вот вам и портрет главной ши-видящей.

– Ровена, – произнесла я.

На ней была белая мантия с капюшоном, которую я посчитала стандартным одеянием Грандмистрисс, поскольку на груди у Ровены красовался несимметричный зеленый трилистник, символ ордена, призванного смотреть, служить и защищать.

– Как ты смеешь? – У Грандмистрисс был низкий, сердитый и в то же время хорошо поставленный голос.

Она явно играла на публику.

– Да кто бы говорил, – таким же тоном ответила я.

– Я пригласила тебя занять место среди нас и ждала, что ты примешь мое приглашение. Но ты не ответила мне. Из чего можно сделать лишь один вывод: ты отказалась от нас.

– Я же сказала тебе, что приеду, и собиралась приехать, но у меня были дела. – Например, за мной охотились, похищали, запирали, пытали до смерти и, как говорится, так далее. – Прошло всего несколько дней!

– Прошло полторы недели. Сейчас на счету не дни, нам важен каждый час.

Что, правда полторы недели? Когда умираешь, время летит незаметно.

– Ты приказала им убить меня, если это будет единственный способ отнять у меня копье?

– О, ведь это не я сегодня пролила кровь ши-видящей!

– Нет уж, именно ты. Ты послала их за мной. Ты послала шестерых своих подопечных напасть на меня. Я никогда не убила бы ни одну из них, и они это знали. Они видели, как все произошло. Мойра сама наткнулась на мое копье. Это было жуткое стечение обстоятельств. Но причиной стала ты.

Ровена сняла с носа очки, и они повисли на тонкой цепочке. Не сводя с меня глаз, она обратилась к ордену:

– Она называет убийство стечением обстоятельств. Она предает нас и проводит нашего врага сквозь защитные заклятия. Она – наш враг.

– Я долгие тысячелетия знаком с вашей породой, – промурлыкал В'лейн. – Ваша защита смехотворна. Она не может помешать мне прийти сюда и превратить вашу жизнь в кошмар. Я чувствую вонь старости и смерти, которой веет от тебя, человек. Стоит ли мне наслать на тебя сны, от которых ты сойдешь с ума, женщина?

Ровена смотрела мимо него.

– Я не слышу слов этого. – Обратившись ко мне, она продолжила: – Отдай мне копье, и я сохраню тебе жизнь. Ты останешься с нами. Это уйдет и никогда не вернется.

Моих щек коснулись первые снежинки. Коридор наполнился удивленными вздохами, некоторые ши-видящие протягивали ладони, ловя кружащийся в воздухе снег. Думаю, они никогда раньше не встречали принца Фейри.

Голос В'лейна был холоднее снега, выражавшего его неудовольствие.

– Ты надеешься убить меня мечом, который прячешь в складках мантии, женщина?

Я беззвучно застонала. Здорово. Теперь он загреб себе оба оружия. Стоит ли заморозить его и попытаться отнять оружие?

Ровена потянулась за мечом. Я могла бы ей сказать, что это бесполезно, но толку-то? В'лейн поднял меч так быстро, что лезвие мелькнуло серебристой вспышкой, и поддел острием подбородок Ровены.

Грандмистрисс ши-видящих стала очень, очень неподвижной.

– Я знаю твой народ, старая женщина. Ты знаешь мой. Я могу заставить тебя опуститься на колени. Ты хочешь этого? Как тебе понравится извиваться голой у моих ног, содрогаясь в экстазе на глазах у своих маленьких ши-видящих? Или мне лучше взяться за них самих?

– Прекрати, В'лейн! – резко сказала я.

– Она не спасла тебя от меня, – ответил он, напомнив мне о случае в музее. – Она стояла и смотрела на твои страдания. Я всего лишь хотел… как это будет по-человечески? Отплатить услугой за услугу. Я накажу ее за то, что она сделала. Возможно, ты простишь мое прежнее поведение.

– Я не хочу, чтобы ты ее наказывал, и мне не нужны такие услуги. Прекрати.

– Она мешает и угрожает тебе. Я уничтожу ее.

– Ничего подобного. У нас уговор, помнишь?

Меч замер у горла Ровены, В'лейн внимательно посмотрел на меня, не опуская оружия.

– О да, я помню. Ты помогаешь мне во имя своей расы. Впервые за семь тысяч лет Фейри и человек вместе работают над одним и тем же делом. Это неимоверная редкость, и важно, чтобы мы оба выжили и сохранили свои миры. – Он снова посмотрел на Ровену. – Мы принесем больше пользы, чем ты и твои ши-видящие, вместе взятые. Не зли меня, старая женщина, иначе я брошу тебя в аду, который разверзнется в этом мире, если МакКайла потерпит неудачу и не найдет «Синсар Дабх». Не пытайся больше отнять у нее копье и начни защищать ее. Она единственная надежда твоей расы. На колени!

Мне плевать было на «единственную надежду». Я отвратительно себя чувствовала. Мне никогда не удается действовать под давлением.

В'лейн заставил Ровену, бледную и дрожащую, опуститься перед ним на колени. Я видела, как она борется с собой, чувствовала, как пышет яростью ее маленькая фигурка. Мантия дрожала, а губы Грандмистрисс побелели, потому что она их прикусила.

– Прекрати, – снова сказала я.

– Через секунду. Ты больше никогда не направишь на меня оружие, старая женщина, иначе я забуду о данных мною обещаниях и уничтожу тебя. Помоги Мак содействовать мне, и я сохраню тебе жизнь.

Я вздохнула. Не стоило оглядываться, чтобы понять, что сегодня испарились мои последние шансы подружиться со здешними обитательницами. А вот шансы нажить себе неприятности очень даже возросли.

– Отдай ей меч, В'лейн, и унеси меня отсюда.

– Слушаюсь и повинуюсь.

Он взял меня за руку, и мы перенеслись.

В тот же миг, когда мы снова материализовались в нескольких метрах от «вайпера», я ударила принца Фейри обеими ладонями, изо всех сил желая заморозить его той странной силой, что живет в моей голове.

В отличие от первой попытки это сделать, на этот раз В'лейн застыл на несколько секунд. Я так удивилась, что не могла даже пошевелиться, до тех пор пока он не начал оттаивать. Я снова его ударила, взывая к своей способности нейтрализовывать Фейри. Если намерения принимаются во внимание, то я молодец. Я долгие годы намеревалась вырасти. И намереваюсь расти и дальше.

На этот раз я следила за временем. В'лейн оставался неподвижным семь секунд. Я быстренько обыскала его, пытаясь найти копье. При каждом прикосновении я посылала сквозь ладони очередную волну «оставайся замороженным, скотина».

Копья не было.

Я отступила и позволила ему ожить.

Между нами было около десяти шагов, и я прекрасно видела все, что мелькало в его глазах: свою смерть, потом отсрочку этой смерти. И тысячи пыток, которые могут поместиться между ними. А потом он явно передумал хоть как-то реагировать на мои действия.

– Тебе так сложно воспринимать меня как достойную форму жизни? – спросила я. – Что мне сделать, чтобы ты начал серьезно ко мне относиться? Сколько лет мне нужно прожить, чтобы ты наконец признал меня достойной внимания?

– Долголетие не является определяющим фактором. Большинство моих сородичей недостойны моего внимания, хотя я прожил среди этих дураков не годы, а тысячелетия. Почему ты заморозила меня, ши-видящая?

– Потому что ты испоганил мой план действий.

– Тогда, возможно, в следующий раз ты ознакомишь меня с деталями своего плана? Я думал, что ты хочешь показать им свое превосходство, и действовал во имя твоей цели.

– Из-за тебя ши-видящие считают, что я с тобой в сговоре. И теперь они боятся меня.

– Но ты действительно в сговоре со мной. И им стоит тебя бояться.

Я нахмурилась.

– Почему им стоит меня бояться?

В'лейн слабо улыбнулся.

– Ты едва ли понимаешь, что ты такое. – И он исчез.

Внезапно его рука оказалась у меня на затылке, запутавшись в кудряшках, а язык Фейри проник в мой рот, вновь принеся с собой нечто горячее, темное и пугающее. Эта штука опять свилась у меня на языке, заставив испытать сильнейший оргазм.

В'лейн снова появился в нескольких метрах от меня, а я лишь хватала ртом воздух, как вытащенная из воды рыба, и беспомощно дергалась. Меня захлестывали эротические волны, от неожиданно сильных сексуальных ощущений я практически не могла пошевелиться. Если бы я сделала шаг, то наверняка упала бы.

– Имя срабатывает лишь единожды, МакКайла. Мне придется возобновлять его на твоем языке всякий раз, когда ты его используешь. Насколько я понял, ты не хочешь лишиться возможности вызывать меня?

Я злобно кивнула. Об этой маленькой загвоздке он меня не предупреждал.

В'лейн исчез. И на этот раз больше не появился.

Я ощутила вес своего копья. Оно вернулось.

Несколько минут я просто стояла и ждала, пока схлынет шок. Интересно, мне действительно удалось заморозить В'лейна или он просто притворялся? Все вокруг играют со мной в свои игры, неудивительно, что у меня развивается паранойя. Существо, которое способно двигаться с такой скоростью, могло бы и не поддаться моим попыткам использовать магию ши-видящих. Или мне удалось застать его врасплох? Ну с чего бы В'лейн стал притворяться? Захотел почувствовать, как задница мерзнет? Возможно, в один прекрасный день мне придется заморозить его по-настоящему, и что я буду делать, если окажется, что это не срабатывает и никогда не срабатывало?

Я повернулась и зашагала к «вайперу». С того момента как мы вернулись сюда, я ни разу не взглянула в этом направлении. Посмотрев сейчас, я вскрикнула.

За «вайпером», прячась в ночной темноте, был припаркован «Wolf Countach». К нему, скрестив руки на груди, прислонился одетый во все черное Иерихон Бэрронс.

Я моргнула. Он не исчез. Его сложно было рассмотреть в темноте, но он там был.

– Какого… как… Откуда ты тут взялся? – залепетала я.

– Из магазина.

Блин. Иногда мне хочется придушить его за такие ответы.

– В'лейн знал, что ты тут стоишь?

– Думаю, вам обоим было слегка не до меня.

– Что ты тут делаешь?

– Решил убедиться, что вам, мисс Лейн, не нужна помощь. Если бы вы сказали, что возьмете с собой своего мальчика-фейчика, я не стал бы тратить время. Я не люблю впустую тратить время, запомните.

Он сел в машину и рванул с места.

Почти всю дорогу до Дублина я следовала за ним. Но на окраине Бэрронс пустил лошадок в галоп и скрылся из виду, поскольку догнать его я не смогла.

 

6

Без четверти четыре я загнала «вайпер» на аллею за магазином. Время между двумя и четырьмя часами ночи всегда было для меня самым трудным. Последние несколько недель я просыпалась ровно в 2:17. Срабатывал какой-то странный внутренний будильник, вопящий, что мир в опасности и, если я не выйду из спальни и ничего не сделаю, моя жизнь станет еще хуже, чем теперь.

В магазине по ночам невероятно тихо, и совсем не сложно представить себя единственным человеком на Земле. Чаще всего мне удается справиться с той фигней, в которую превратилась моя жизнь, но в третьем часу ночи даже мне становится грустно и неуютно. Обычно я перебираю и сортирую свой небогатый гардероб или листаю модные журналы, пытаясь ни о чем не думать. Меня успокаивает возня с одеждой. А подбор аксессуаров, можно сказать, ложится бальзамом на душу. Раз уж я не в силах спасти мир, я хотя бы могу сделать его немножко красивее.

Прошлой ночью даже показ от кутюр из четырех стран мира не смог бы меня отвлечь. В итоге я свернулась клубочком у окна, замотавшись в одеяло и прихватив для компании книгу по истории Ирландии. Впрочем, история ирландцев вместе с пятью вторжениями мифических Туата Де Данаан так и осталась открытой, но недочитанной, а я смотрела в темноту за окном спальни, где над морем крыш вились и кружились Тени.

И тогда зрение сыграло со мной злую шутку. Мне показалось, что погасли все огни до самого горизонта и покрывало тьмы спустилось на Дублин.

Я моргнула, пытаясь избавиться от иллюзии, и снова увидела огоньки фонарей, но полная темнота казалась такой реальной, что я испугалась: а не было ли это предвидением?

Загнав «вайпер» в гараж и поставив его на положенное место, я поняла, что слишком устала и даже красавцы автомобили больше меня не радуют. Под ногами завибрировал пол. Я топнула ногой и посоветовала ему заткнуться на фиг.

Выйдя из гаража, я шагнула на аллею, вздрогнула, отскочила назад и захлопнула за собой дверь. Я учащенно задышала и испугалась, что вот-вот заработаю гипервентиляцию.

Гараж, в котором размещается великолепный автопарк Бэрронса, расположен прямо за магазином, а между ними находится аллея приблизительно восьми метров шириной. Дорожку между гаражом и магазином освещает множество прожекторов, позволяющих ходить здесь даже самой темной ночью: ни одна Тень не сможет добраться сюда. К сожалению, вечных фонарей не бывает. Лампочки перегорают, аккумуляторы разряжаются.

Несколько прожекторов на фасаде гаража именно сегодня решили, что с них довольно, и приказали долго жить. Я не заметила этого из освещенной кабины «вайпера», к тому же мне помешал рассеянный свет из окон магазина. Однако перегоревших прожекторов было достаточно, чтобы особо наглая или голодная Тень решила воспользоваться шансом, и, к сожалению, так и произошло.

Я устала и утратила бдительность. Мне стоило бы осмотреться и оценить состояние прожекторов еще тогда, когда я выруливала к гаражу. Из-за того, что прожекторы перегорели, в центре аллеи появилась тоненькая полоса тьмы. Огромная Тень, которая уже давно и довольно назойливо интересовалась мной, просочилась в этот зазор и заполнила его чернильной пустотой. Она была высотой в три этажа и шириной на весь магазин. Тень явно ждала меня.

Я открыла дверь и увидела, что Тень возвышается снаружи, словно гигантская черная волна, готовая в любой миг сорваться вниз и добиться своей смертоносной цели. И хотя я на 99,9 % была уверена, что Тень заперта в узком темном перешейке, а свет с обеих сторон не даст ей сдвинуться с места, на сотую долю процента я все же сомневалась. Каждый раз, стоило мне только решить, что я знаю пределы возможностей этих тварей, они меня удивляли. Большинство Теней шарахались даже от самого слабого, рассеянного света. Мне удавалось отпугнуть их простым взмахом фонарика в сторону Темной Зоны.

Но с этой Тенью фокус не сработал. Похоже, свет причинял ей боль, но от боли она становилась только более собранной и агрессивной. Как и я, Тень развивалась и приспосабливалась.

Я засунула руки в карманы, вытащила пару фонариков и снова распахнула дверь.

Один из фонариков не включился. Сели батарейки. Вот уж везет так везет. Я отшвырнула бесполезный фонарик и вытащила из-за пояса другой. При этом еще два фонарика выскользнули, ударились об пол и укатились по ступенькам в темноту аллеи.

Осталось только два. Но это же просто смешно! Мне нужно придумать способ носить с собой фонарики и при этом не терять их.

Включив оба фонаря, я приказала себе выйти на дорожку.

Ноги не слушались.

Я направила луч фонарика на застывшую Тень. В чернильно-черной стене возникла дыра, края которой были четко очерчены. Стало заметно, что Тень не больше дюйма толщиной.

Я облегченно вздохнула. Эта тварь все еще не переносила прямых лучей.

Значит, я не полностью отрезана от магазина, размышляла я, изучая Тень. Можно пройти по левой стороне, параллельно этой темной громадине, дойти до конца дома, а там фонари у продуктового магазина не дадут ей до меня добраться, и я смогу завернуть за угол, к центральному входу.

Проблема в том, что мне вряд ли хватит духу на такое приключение, к тому же я не уверена, что овчинка стоит выделки. А что, если фонари перегорят в тот самый момент, когда я буду у края Тени? Обычно я не думала о маловероятных происшествиях, но последние несколько месяцев заставили меня выучить непреложное правило: «МакКайла Лейн постоянно попадает в экстремальные ситуации». И я не собиралась рисковать. Моих фонариков недостаточно, чтобы осветить меня полностью, не говоря уже о том, чтобы полностью осветить Тень.

Можно, конечно, позвать В'лейна. Один раз он уже помог мне избавиться от Теней. Но он наверняка потребует платы за свою помощь, и ему снова придется обновить свое имя у меня на языке.

Я подумала о мобильнике. Бэрронс сохранил в памяти моего телефона три номера: свой, IYCGM и IYD.

Первый, IYCGM, означал «если вы не можете со мной связаться». Прошлый раз по этому номеру мне ответил Риодан, человек, который, по мнению Бэрронса, слишком много болтает. (Во время нашего короткого телефонного разговора мне он ничего особого не выболтал.) Я не хотела втягивать его или кого-то еще в разборки с агрессивной Тенью. Хватит с меня смертей, идущих плотным рядом. Пусть хоть несколько дней никто возле меня не погибнет.

IYD – «Если вы умираете». Я не умирала.

И меня уже тошнило от того, что меня постоянно кто-то спасает. Мне хотелось самой позаботиться о себе. До рассвета осталось несколько часов. Тень будет торчать на дорожке всю ночь, но утром исчезнет, а большего мне от нее и не надо.

Я шагнула обратно в гараж, закрыла дверь и щелкнула замком, а потом включила все лампы. Минутку поизучав коллекцию машин, я направилась к «майбаху». Спать.

Уже засыпая, я подумала о том, что мои чувства к этому автомобилю полностью изменились. Меня больше не волновало то обстоятельство, что раньше «майбах» принадлежал гангстеру Роки О'Банниону. Я украла у Роки копье, и из-за меня погиб он, а также пятнадцать его помощников, приехавших ночью в заполненный Тенями район. В «майбахе» удивительно удобно спалось. Вот и все.

Мы ждем, что зло как-то заявит о себе.

Зло, теоретически, должно соблюдать некоторые условия. Оно должно одним своим видом вгонять в дрожь, оно должно быть узнаваемым, оно должно быть мерзким. Зло должно скользить в ночи на черном катафалке, закутанном в пелену тумана, или рассекать на «харлее» из скелетов, затянувшись в кожу и навесив на себя ожерелье из свежих черепов и костей.

– «Книги и сувениры Бэрронса», – радостно сказала я в телефонную трубку. – У нас есть все, что вам нужно, а если у нас чего-то нет, мы с радостью найдем это для вас.

Я серьезно отношусь к работе. После шестичасового сна в гараже я пробралась в магазин, вымылась и, как обычно, открыла первый этаж для посетителей.

– Не сомневаюсь. Если бы ты не могла найти того, что мне нужно, я не стал бы звонить.

Я застыла, вцепившись в конторку. Это что, шутка? Он мне звонит! Из всех возможных проявлений зла о таком я думала меньше всего.

– Кто это? – спросила я, изо всех сил стараясь не верить в происходящее.

– Ты прекрасно знаешь, кто я. Назови меня сама.

Я всего два раза слышала этот голос – в Темной Зоне, в тот вечер, когда чуть не погибла, и в логове Мэллиса, – но никогда его не забуду. Ему плевать на то, каким должно быть зло. Этот прекрасный искушающий голос полностью соответствовал красоте своего хозяина.

Это был голос любовника моей сестры – и ее убийцы.

Я знала, как его зовут, но скорее умру, чем назову его Гроссмейстером.

– Ты ублюдок.

Я швырнула трубку на рычаг, второй рукой торопливо набирая номер Бэрронса на мобильном. Он ответил сразу же и казался встревоженным. Не теряя времени, я перешла к делу.

– Друидский Глас может действовать по телефону?

– Нет. Сила заклятия не способна про…

– Спасибо, мне надо идти.

Как я и ожидала, телефон на конторке снова зазвонил. Я нажала «отбой» на мобильном. Пусть Бэрронс побесится. Мне важно было узнать, безопасно ли говорить по телефону с Гроссмейстером, и я это узнала.

На всякий случай (а вдруг это окажется покупатель?) я начала:

– «Книги и сувениры…»

– Тебе стоило бы спросить меня, – раздался в трубке глубокий баритон. – Я мог бы сообщить, что Глас не дружит с современными технологиями. Для заклятия необходима непосредственная близость к объекту. На данный момент я слишком далеко от тебя.

Я не собиралась отступать ни на шаг.

– Я просто уронила телефон.

– Можешь притворяться сколько угодно, МакКайла.

– Не смей произносить мое имя! – прошипела я.

– И как же мне тебя называть?

– Никак.

– Неужели я совсем не заинтересовал тебя?

Моя рука дрожала. Я говорила с убийцей моей сестры, с монстром, который провел Невидимых сквозь древние врата и превратил наш мир в кошмарный сон.

– Меня зверски интересует самый быстрый и легкий способ тебя прикончить.

Он рассмеялся.

– В тебе больше огня, чем в Алине. Но она была умна. Я недооценил ее. Ей удалось скрыть твое существование. Она никогда о тебе не говорила. Я понятия не имел, что существуют два таких таланта.

Тут мы были приблизительно на равных: Алина никогда не говорила мне о нем.

– Как ты узнал обо мне?

– До меня дошли слухи о том, что в городе появилась новая ши-видящая с необычными способностями. Рано или поздно я бы выследил тебя. Но в тот день, когда ты пришла ко мне на склад, я почуял тебя. Ошибиться в вашем кровном родстве невозможно. Ты, как и Алина, можешь чувствовать «Синсар Дабх».

– Нет, не могу, – соврала я.

– Книга зовет тебя. Ты чувствуешь, как она становится все сильнее. Однако сама ты сильнее не станешь. Ты ослабеешь, МакКайла. Тебе не справиться с книгой. Даже не думай об этом. Ты не понимаешь, с чем тебе придется иметь дело.

Да прекрасно я все понимала…

– Ты поэтому мне позвонил? Решил предупредить? Прыгаю от счастья.

Этот разговор выбил меня из колеи. Я говорила по телефону с монстром, убившим мою сестру, – с таинственным Гроссмейстером, и он не вел себя как маньяк, не гоготал и не угрожал. Он не явился за мной с армией Невидимых, прикрываясь личной стражей, затянутой в красно-черное. Он позвонил мне и общался вполне культурно, а в мягком глубоком голосе не было и намека на враждебность. Это что, истинное лицо зла? Если не можешь кого-то покорить – соблазни?

«Он позволил мне стать той женщиной, которой я всегда мечтала быть», – написала Алина в своем дневнике.

А в следующий раз он пригласит меня на обед? Интересно, стоит ли согласиться и попытаться незаметно проткнуть его копьем?

– Чего ты хочешь больше всего на свете, МакКайла?

– Чтоб ты сдох.

Зазвонил мобильный. Высветился номер Бэрронса. Я нажала «отбой».

– Ты хочешь вовсе не этого. Ты хочешь моей смерти, потому что больше всего на свете ты желаешь другого – вернуть свою сестру.

Мне очень не понравился такой поворот.

– Я позвонил тебе, чтобы предложить сделку.

Сделки с дьяволом, предупреждал меня Бэрронс, добром не кончатся. И все же я не удержалась.

– Какую?

– Достань мне книгу, и я верну твою сестру.

Сердце пропустило удар. Я убрала трубку от уха и уставилась на конторку, пытаясь собраться с мыслями, найти ответ или хотя бы набраться мужества и оборвать разговор.

Верну твою сестру. Эти слова, казалось, повисли в воздухе.

Мне не удалось ни собраться, ни ответить, ни оборвать разговор. Я снова прижала трубку к уху.

– Книга сможет воскресить Алину?

Вся моя подозрительность, воспитанная еще детскими страшилками, выплеснулась наружу. Воскрешение мертвых всегда шло под руку с жуткими предзнаменованиями и заканчивалось не менее жуткими результатами. Такая дрянь, как «Синсар Дабх», просто не могла воскресить кого-то настолько хорошего, как Алина.

– Да.

Я не собиралась спрашивать. Я не собиралась.

– Она будет такой же, как раньше? Не превратится в безмозглого зомби?

– Нет, не превратится.

– И с чего бы ты стал это делать, учитывая, что сначала ты ее убил?

– Я не убивал ее.

– Может, сам ты ее и не убивал, но именно ты послал за ней убийц!

– Я еще не закончил с твоей сестрой. – Гроссмейстер чуть помедлил. – И я не собирался убивать ее, когда все дела будут сделаны.

– Фигня. Она тебя раскусила. Однажды Алина выследила тебя в Темной Зоне, верно? И отказалась тебе помогать. А ты ее за это убил.

Я была уверена в своих словах. На протяжении нескольких месяцев я думала об этом каждую ночь. Только так можно было объяснить сообщение, которое Алина отправила мне перед смертью.

«Он идет, – сказала она. – Не думаю, что он выпустит меня из страны».

– Ты ощутила силу моего убеждения. Я мог бы заставить ее повиноваться, но мне это не понадобилось.

Королевское высокомерие в его голосе напомнило мне о том, с какой легкостью он подчинил меня себе. Нет, ему не нужна была добрая воля моей сестры. При помощи своей жуткой силы, всего лишь воспользовавшись Гласом, Гроссмейстер смог бы заставить ее сделать все что угодно.

Мобильный снова зазвонил.

– Ответь ему. Бэрронс не любит ждать. Подумай о моем предложении.

– Откуда ты знаешь Бэрронса? – спросила я.

Но в трубке уже раздавались гудки.

– Вы в порядке?! – заревел Бэрронс, когда я ответила на звонок.

– Да.

– Это был он?

– Большое страшное «Г»? – сухо уточнила я. – Да.

– Что он предложил вам?

– Вернуть мою сестру.

Бэрронс довольно долго молчал.

– И?..

Я молчала еще дольше.

– Я сказала ему, что подумаю.

Молчание длилось и длилось. Странно, но никто из нас не нажимал на «отбой». Интересно, где он сейчас и чем занят? Я напрягла слух, но не услышала никакого постороннего шума. Либо его мобильный очень хорошо фильтрует звуки, либо Бэрронс сейчас в очень тихом месте. Перед мысленным взором тут же промелькнула картинка: обнаженный Бэрронс, большой и смуглый, лежит на шелковых простынях, забросив руки за голову и положив мобильный рядом с ухом. Красно-черные татуировки образуют странный узор на его груди, спускаются ниже, к ногам, переплетенным с ногами какой-то женщины…

Не-е-ет. Каким бы классным ни был секс, Бэрронс ни за что не позволит женщине остаться с ним на ночь.

– Бэрронс, – позвала я наконец.

– Мисс Лейн?

– Я хочу, чтобы ты научил меня сопротивляться Гласу.

Я просила его об этом и раньше, но он уклонялся от прямого ответа.

И снова долгая тишина, а потом:

– В процессе вашего обучения – уверяю вас, что это будет не более чем попытка и вряд ли вы добьетесь успеха, – мне придется воздействовать на вас Гласом. Вы готовы к этому?

Я вздрогнула.

– Если ты согласишься принять несколько условий.

– Вы так любите диктовать условия, мисс Лейн. Что ж, мне жаль. Теперь вы на моей территории, и никаких условий и правил здесь нет. Либо я буду обучать вас так, как считаю нужным, либо обучение отменяется.

– Ты скотина.

Он рассмеялся, и я снова вздрогнула.

– Начнем сегодня?

На этот раз я была в безопасности, поскольку Гроссмейстер разговаривал по телефону. Но если он подойдет ко мне на улице и прикажет молчать, я не смогу даже позвать В'лейна.

Я нахмурилась.

Почему Гроссмейстер не пришел за мной? Почему не отправил за мной армию своих Невидимых? Только теперь, подумав об этом, я поняла, что Гроссмейстер пытался поймать меня всего дважды, и каждый раз я сама буквально шла к нему в руки. Он считал, что я одна, и поэтому, скорее всего, относился ко мне как к полезной вещи, которую можно подобрать на дороге. Почему Гроссмейстер не спешил меня поймать? Может, он боялся моего копья, после того как увидел, что оно сделало с Мэллисом? Я жутко боялась копья, когда съела плоть Невидимого, я не хотела даже находиться поблизости. Но при помощи Гласа Гроссмейстер запросто мог свести эту угрозу на нет. Похоже, он хотел от Алины того же сознательного сотрудничества, какого добивался от меня. Почему? Потому что так ему по какой-то причине будет проще? Неужели Глас срабатывает только при определенных условиях и под воздействием заклятия я не смогу сделать что-то, что Гроссмейстер от меня хочет? Или, может, – тут меня пробрала холодная дрожь – я всего лишь часть куда большего плана и он уже приготовил для меня определенную роль, для которой просто еще не пришло время? Может, Гроссмейстер уже строит вокруг меня невидимую клетку и однажды утром ее дверца захлопнется? Я уже попалась в ловушку Мэллиса. И точно так же считала его плодом своего воображения, а потом стало слишком поздно.

Отмахнувшись от трусливых мыслей, пока они не начали плодиться и размножаться, я взяла себя в руки. Я обязательно доберусь до Гроссмейстера. И убью его. Пока что только Глас был препятствием на моем пути, и мне нужно научиться справляться с этой помехой.

– Ну, – выпалила я, – во сколько мы начинаем?

Пусть я не доверяю Бэрронсу, но у него уже была уйма возможностей воспользоваться Гласом в прошлом, а он этого не сделал. И я не думаю, что он навредит мне сейчас. По крайней мере – сильно не навредит. А цель оправдывала риск.

– Я буду на месте в десять.

В четверть десятого, за сорок пять минут до приезда Бэрронса, я закончила работать над своим изобретением. Включила его, откинулась на спинку дивана, внимательно осмотрела и кивнула.

Оно выглядело неплохо.

Ну, на самом деле оно выглядело… странно, вроде штучек из научно-фантастических фильмов. Но оно работало, а большего от него и не требовалось. Мне осточертело бояться темноты. Мне осточертело смотреть, как рассыпаются фонарики. Это не могло рассыпаться и укатиться. И, если я правильно оценила возможности своего изобретения, эта штучка позволит мне безбоязненно пройти сквозь стену Теней.

Ну что ж, остался последний тест.

Это было шикарное изобретение, и я им гордилась. Идея возникла у меня сегодня после обеда, внезапно, будто кто-то сдернул с нее занавес. Я все еще переживала по поводу огромной Тени, которая ждала меня за магазином, и вдруг в моем мозгу словно включилась лампочка или, точнее, десяток ярких ламп.

В 7:00 я перевернула табличку на двери и закрыла магазин. Потом помчалась в лавку на углу и купила все, что мне было нужно, то есть велосипедный шлем, батарейки, скобы для бра и встроенных светильников, лампочки и тюбики суперклея, добавив к списку еще и застежки-липучки.

Затем я вернулась в магазин, загрузила в iPod последний плей-лист, по которому сходила с ума, включила громкость на максимум и приступила к работе.

Я потрясла свое изобретение. Уронила его на пол. Постучала им по ковру. Все детали держались крепко. Суперклей – лучший друг девушек, если не считать скотча.

Жутко довольная своим изобретением, я подумала о том, что у меня есть еще полчаса, чтобы опробовать эту штуку, а потом подняться к себе и немного освежиться перед уроком. Не то чтобы мне было небезразлично, какой меня увидит Бэрронс. Просто на Глубоком Юге все девушки с детства знают: когда мир начинает разваливаться на части, приходит время опустить шторы и примерить новое платье.

Каждому удачному изобретению обязательно нужно дать уникальное имя. Кому нужен браслет Крууса, чтобы ходить среди Теней? Ха!

Я надела велосипедный шлем и закрепила ремешок под подбородком. Он держался плотно и не соскользнул бы даже во время драки. Я могла бы сделать сальто (если бы умела делать сальто), и эта штука осталась бы у меня на голове. Весь шлем был усеян маленькими лампами, которые включались по щелчку. Я надежно закрепила их с помощью суперклея. На висках и на затылке были прикручены скобы для бра, на них держались фонарики, которыми обычно пользуются спелеологи. Лучи фонариков были направлены вниз.

Я развела руки в стороны и поклонилась: дамы и господа, представляю вашему вниманию Ореол имени меня!

Когда включались все лампочки, МакОреол создавал вокруг меня идеальный шар света. Я влюбилась в эту штуку!

Не будь шлем таким неудобным, я могла бы в нем спать. В качестве дополнительной предосторожности к Ореолу прилагались браслеты на руках и ногах. Мне пришлось сделать в ремешках-липучках дырочки и закрепить в них «щелчковые» лампы. Все, что оставалось сделать, – это резко соединить предплечья, и все лампы, среагировав, включались.

Я была готова.

Но для начала я хотела опробовать свой шлем в магазине.

Заставив лампочки сиять, я подошла к панели с выключателями и начала отключать лампы внутри магазина. Не снаружи, только внутри. И все равно я с большим трудом заставляла себя это делать, хотя и знала, что здание надежно защищено внешними прожекторами. Моя боязнь темноты не имела ничего общего с рациональным мышлением. Такое бывает, если вы знаете наверняка: любая Тень может вцепиться в вас и сожрать заживо.

На последнем выключателе моя рука застыла на долгий мучительный миг.

И все же у меня был МакОреол, и я знала, что он сработает. Если я испугаюсь сейчас, я облажаюсь и в будущем. Это я четко усвоила из того урока, который преподал мне Бэрронс и который я не раз вспоминала в логове Мэллиса, – надежда придает силы. Страх убивает.

Я повернула последний выключатель, и магазин погрузился во тьму.

И я вспыхнула в ней, словно маленькое солнце!

Я рассмеялась. Стоило придумать это раньше! Ни дюйма, ни сантиметра моего тела не осталось в темноте. Мой ореол распространялся на десять футов во всех направлениях. И я была права: если бы мне хватило храбрости, в этой штуке можно было бы пройти сквозь стену из Теней. Теперь ни один смертоносный бесформенный комок тьмы не подберется ко мне и близко!

Мой iPod заиграл «Bad Moon Rising» Криденс Клирвотер Ривайвл, и я затанцевала по комнате, хихикая от удовольствия. Теперь в моем арсенале появилось еще одно оружие, и я могла чувствовать себя в безопасности.

Я кружилась по магазину, изображая отважного воина, вооруженного МакОреолом и больше не боящегося темных аллей по ночам. Я перепрыгивала через стулья и боксировала с книжными полками. Я атаковала диваны, сражалась с подушками. Я колола копьем воображаемых врагов, и Тени были мне не страшны, потому что меня защищало мое великолепное изобретение. В последнее время у меня осталось не так уж много поводов для простого глупого веселья. Сейчас повод был, и я наслаждалась жизнью.

– Я надеюсь, ты собрался, – пела я, тыча копьем в подушку. В воздух взлетели перья. – И что к смерти ты готов! – Я повернулась в водовороте света, приземлилась в убийственном прыжке на воображаемую Тень, одновременно пиная стойку для журналов. – Нас ждет жуткая погодка! – Я ласточкой поднырнула под короткую, только что придуманную Тень, собираясь напасть на высокую…

И застыла.

В проеме входной двери стоял Бэрронс, излучая обычную холодную элегантность.

Из-за музыки я не услышала его приближения. Он прислонился плечом к косяку и наблюдал за мной, скрестив руки на груди.

– Глаз за глаз отнимут вновь… – Я запнулась и выдохлась.

Не нужно было зеркала, чтобы понять, насколько глупо я выгляжу. Бросив на Бэрронса быстрый взгляд, я шагнула к плееру, чтобы выключить музыку. Тут за моей спиной послышалось сдавленное хрюканье, и я, повернувшись, угрожающе фыркнула. Лицо Бэрронса не выражало ничего, кроме обычной скуки и высокомерия. И все же, стоило мне отвернуться к плееру, звук раздался вновь. На этот раз, когда я обернулась, уголки губ Бэрронса предательски подрагивали. Я смотрела на него в упор, пока подрагивание не прекратилось.

Дойдя наконец до плеера, я выключила музыку – и тут Бэрронс грохнул смехом.

Я резко повернулась к нему и зарычала:

– Я не настолько смешно выгляжу!

Его плечи дрожали.

– Да хватит уже! Прекрати!

Он прочистил горло и перестал смеяться. Но, смерив меня взглядом с ног до головы, уставился на мой МакОреол и снова захохотал. Не знаю, может, его рассмешили торчащие по бокам скобки. Или мне следовало выбрать черный, а не ядовито-розовый шлем.

Распустив ремешок, я сдернула конструкцию с головы. Прошагав к двери, я снова включила освещение, ткнула Бэрронса в грудь своим гениальным изобретением и сердито затопала вверх по лестнице.

– Тебе лучше перестать смеяться до того, как я спущусь! – прокричала я, обернувшись.

Но он хохотал так, что вряд ли меня услышал.

– Глас может заставить человека сделать то, что для него морально неприемлемо? Он может пересилить все, во что человек верит?

Пятнадцать минут спустя я вернулась вниз и попыталась выведать у Бэрронса, что меня ждет. Я заставила его подождать, отчасти потому что меня все еще жалил его смех, отчасти потому что он явился раньше, чем обещал. Я люблю, когда мужчина приходит вовремя. Не раньше. Не позже. Я ценю пунктуальность. Это одна из общепринятых норм вежливости. И пусть мы с Бэрронсом не встречаемся, эти правила касаются не только свиданий. По-моему, они должны распространяться на все сферы нормальных человеческих отношений. Мне жутко не хватает старых добрых хороших манер.

Я больше ни слова не сказала по поводу его смеха, моего МакОреола и своего глупого танца. Мы с Бэрронсом дружно игнорировали все, что могло вызвать у нас похожие эмоции, даже такую мелочь, как смущение. Иногда я не могу поверить в то, что лежала под этим большим сильным телом, целовала его, ловила видения из его прошлого. Пустыня… Одинокий мальчик. Одинокий мужчина. Не думайте, что мне в голову не приходила идея заняться с Бэрронсом сексом и таким образом выяснить, что он из себя представляет. Приходила. И я засунула эту идею в самый дальний ящик своего подсознания, заперев на три замка. Потому что… Есть миллион причин, которые не нужно объяснять.

– Все зависит от одаренности применившего Глас и силы воли его жертвы.

Типичный ответ Бэрронса.

– Истолкуй, – сухо сказала я.

Да, я узнала массу новых слов. В последнее время мне пришлось много читать.

Я шагнула в комнату, и взгляд Бэрронса скользнул по мне, изучив с ног до головы. На мне были линялые джинсы, ботинки и розовая футболка, которую я этим летом купила на распродаже «TJ Махх». На груди красовалась надпись «Я сочная девчонка!».

– Да уж наверняка, – пробормотал он. – Снимите футболку.

Последняя фраза отдалась эхом сотен голосов. Слова скользнули мимо меня, наполнили комнату, зазвучали буквально из всех углов, приказывая мне подчиниться, проникая в клетки моего тела и принуждая сделать то, что мне говорят. Я хотела избавиться от футболки. Не так, как это бывало во время разговоров с В'лейном, ни малейшего сексуального подтекста в этом приказе не было. Я хотела снять футболку, потому что… не знаю почему. Желание было настойчивым, почти непреодолимым.

Я начала тянуть футболку вверх, но подумала: «Подождите-ка, с какой стати мне показывать Бэрронсу свой лифчик?» – и отпустила ткань.

Я улыбнулась, сначала неуверенно, потом радостно, гордясь собой. Засунув руки в задние карманы джинсов, я нахально посмотрела на Бэрронса.

– Думаю, у меня здорово получается.

– СНИМИТЕ ФУТБОЛКУ!

Приказ обрушился на меня, словно кирпичная стена, и я потеряла контроль над собой. Со всхлипом втянув в себя воздух, я разорвала футболку от ворота до каймы.

– Прекратите, мисс Лейн.

И снова Глас, но на этот раз он не ударил меня, а словно поднял ту стену, которую обрушил первый приказ. Я упала на пол, вцепившись в разорванные края футболки, свернулась в клубок и вжалась лбом в колени. Несколько секунд пыталась отдышаться, потом подняла голову и посмотрела на него. Бэрронс мог сотворить со мной такое буквально в любой момент. Он мог превратить меня в безмозглую рабыню. Так же как и Гроссмейстер, он мог заставить меня служить ему, делать все, что он пожелает. И снова я узнала о нем что-то ужасное. Что, опять заявить: «Эй, но он ведь никогда не управлял мной при помощи Гласа»? Неужели я опять ищу для него оправдания?

– Да что же ты такое? – Вопрос вырвался прежде, чем я успела прикусить язык. Я знала, что спрашивать не стоит. – Почему ты просто не объяснил мне?

– Однажды вы перестанете задавать такие вопросы. Думаю, после этого мне будет приятнее с вами общаться.

– Может, в следующий раз не будем портить мою одежду? У меня ее не так уж много, я ведь собиралась пробыть здесь всего несколько недель.

– Вы хотели узнать о моральных ограничениях.

– Ага.

Не уверена, что подобная демонстрация что-то объясняла. Потому что снять перед ним футболку… В общем, с такими вопросами – не ко мне.

– Я решил, что наглядность будет полезна, мисс Лейн. Гроссмейстер наверняка достиг немалых высот в использований Гласа.

– Здорово. И все равно не надо портить мои футболки. У меня их всего три. Стирать приходится вручную, и две другие грязные.

В «Книгах и сувенирах Бэрронса» не было стиральной машинки, а я отказывалась носить свои вещи через несколько кварталов и стирать их в «Лондромет». Однако вскоре мне придется туда отправиться, потому что джинсы плохо отстирываются.

– Закажите все, что вам нужно, мисс Лейн, запишите на счет магазина.

– Правда? Я могу купить стиральную машинку и сушилку?

– Можете также оставить себе ключи от «вайпера». Уверен, что автомобиль вам еще понадобится.

Я с огромным подозрением уставилась на Бэрронса. Неужели я еще пару месяцев провела в стране Фейри и не заметила, как наступило Рождество?

Он оскалил зубы в хищной усмешке.

– Не думайте, что этим я выражаю вам свою симпатию. Счастливый управляющий – успешный управляющий, и чем меньше времени у вас уйдет на прогулки в «Лондромет» или… выполнение поручений, которыми вы порой заняты… тем больше времени останется на то, что мне нужно.

Понятно и логично. Но раз уж наступило Рождество, я не против дополнить список подарков.

– А еще я хочу аварийный генератор и сигнализацию. И пистолет тоже не помешает.

– Встаньте.

Моя воля исчезла. Тело подчинилось.

– Идите переоденьтесь.

Я вернулась вниз, натянув персиковую футболку с вышитым на груди зернышком кофе.

– Попрыгайте на одной ноге.

– Сссскотина! – прошипела я, подпрыгивая.

– Ключ противодействия Гласу, – разъяснял мне Бэрронс, – находится в том месте вашего сознания, до которого не сможет добраться никто, кроме вас.

– В том, который отвечает за дар ши-видящей? – Я скакала, как одноногий цыпленок.

– Нет, в другом месте. Оно есть у всех людей. Не только у ши-видящих. Мы рождаемся в одиночестве и умираем в одиночестве. Именно там и следует искать.

– Не понимаю.

– Знаю. Потому вы и прыгаете.

Я прыгала несколько часов. Я устала, а он нет. Думаю, Бэрронс мог бы пользоваться Гласом всю ночь и даже не вспотеть.

Он мог бы заставить меня прыгать до утра, но в пятнадцать минут первого зазвонил мой мобильный. Я тут же подумала о родителях, и, должно быть, это отразилось на моем лице, потому что Бэрронс освободил меня от заклятия.

Наверное, я прыгала слишком долго, потому что, направляясь к сумочке, пару раз подскочила, прежде чем осознала это и остановилась.

Скоро включится голосовая почта, а после пропущенного звонка Алины я эту функцию терпеть не могу, так что я вихрем подлетела к сумочке, выхватила телефон и прижала его к уху.

– На углу Четвертой и Лэнгли! – рявкнул инспектор Джайн.

Я замерла. Я была абсолютно уверена, что услышу голос папы, забывшего о разнице во времени. Мы звонили друг другу по очереди, хоть и говорили всего несколько минут, а вчера я забыла ему позвонить.

– Ужас. Семь трупов, стрелявший закрылся в пабе, угрожает убить заложников и себя. Это подходит под тот тип преступлений, который вам нужен?

– Да.

Стрелявший, сказал Джайн. То есть нападал мужчина, а это значило, что я пропустила преступление, совершенное женщиной, которая подобрала книгу. «Синсар Дабх» продолжает менять «носителей». Сколько же раз она переходила из рук в руки со времени нашей встречи? Нужно будет полистать газеты и попытаться это выяснить. Мне нужна абсолютно вся информация, которую можно добыть, иначе я не смогу понять Темную Книгу и просчитать ее действия.

Джайн закончил разговор. Он сделал то, что обещал. Я смотрела на мобильник, пытаясь придумать, как бы избавиться от Бэрронса.

– Почему Джайн звонит вам в такое время? – мягко поинтересовался он. – Вы стали почетным членом Гарды, после того как вас в последний раз арестовали?

Я с недоверием взглянула на него через плечо. Бэрронс стоял в противоположном конце комнаты, а мой телефон работал в очень тихом режиме. Может, ему и удалось узнать голос инспектора с такого расстояния, но услышать детали разговора было невозможно.

– Смешно, – сказала я.

– Что вы от меня скрываете, мисс Лейн?

– Он сказал, что нашел новый след в деле моей сестры. – Это была неубедительная ложь, но именно это первым пришло в голову. – Мне нужно идти.

Я перегнулась через конторку, схватила свой рюкзак, спрятала в него МакОреол, прицепила заплечные ножны и засунула в них копье, которое до этого было заткнуто за голенище. Затем я накинула куртку и направилась к двери. Нужно взять «вайпер» и как можно быстрее добраться до угла Четвертой и Лэнгли. Если стрелявший на месте, «Синсар Дабх» тоже будет там. Если он уже мертв, то я покружу по окрестным районам и настроюсь на поиск книги.

– Хрен там он нашел. Он сказал «Четвертая и Лэнгли. Семь трупов». Какое вам до этого дело?

Ну что за монстр обладает таким слухом? И почему мне не повстречался глухой монстр? Я сердито затопала к двери.

– Остановитесь и расскажите мне, куда направляетесь.

Ноги перестали подчиняться моей воле. Этот ублюдок воспользовался Гласом.

– Не надо этого делать.

Мой голос стал скрипучим, на лбу выступил пот. Я боролась с заклятием изо всех сил, но быстро слабела. Мне хотелось рассказать ему все, хотелось так же сильно, как прикончить Гроссмейстера.

– Не заставляйте меня, – обычным голосом ответил Бэрронс. – Я думал, что вы на моей стороне, мисс Лейн. И что мы вместе работаем над одним делом. Звонок инспектора каким-то образом связан с «Синсар Дабх»? Вы ведь ничего от меня не скрываете?

– Нет.

– Последнее предупреждение. Если вы не ответите мне, я вырву у вас признание. И раз уж мне придется пользоваться Гласом, я выясню не только это. Вы ответите на все вопросы, которые я пожелаю задать.

– Это нечестно! Я же не могу ответить тебе Гласом! – закричала я. – Ты собирался научить меня сопротивляться!

– Вы никогда не сможете применить против меня Глас, раз уж я учу вас. У учителя и ученика вырабатывается иммунитет друг против друга. Вам должна понравиться такая перспектива, мисс Лейн. А теперь говорите. Иначе я все равно получу от вас нужную информацию, а если вы вздумаете сопротивляться, вам будет больно.

Он был акулой, которая почуяла кровь и теперь постепенно сужает круги вокруг своей жертвы, собираясь пообедать. Не сомневаюсь, что он выполнил бы свою угрозу и, начав с вопроса о Джайне, выпытал бы у меня все. Я боялась вопросов, которые Бэрронс может задать, и своих ответов. Он услышал адрес. Со мной или без меня, но он туда отправится. Так что лучше поехать с ним, а план можно придумать на ходу.

– Садись в машину. Я расскажу тебе по дороге.

– Мой мотоцикл стоит у входа. Учитывая пробки на дорогах, на нем мы доберемся быстрее. Но если вы скрывали от меня что-то, мисс Лейн, у вас будут проблемы.

Ну, в этом я не сомневалась. Я была не уверена только в том, кто больше взбесится: Бэрронс, потому что я не рассказала ему раньше, или В'лейн, потому что я нарушила обещание и во всем призналась Бэрронсу. Штука на моем языке казалась назойливой и опасной.

Дублин превратился в темный цирк. Высоко над ареной был натянут канат, а по нему шагала я. Если где-то внизу и была сетка, я ее не видела.

 

7

«Харлеи» поют туже песню тестостерона, что и огромные грузовики у нас на Глубоком Юге: чем больше и громче дорожный зверь, тем лучше. Грузовики и мотоциклы словно ревут: «Посмотри на меня! Я крутой, я большой, я шумный, юу-у-у-ху, дружок, хочешь меня попробовать?»

«Харлей» Бэрронса не ревел и не рычал. Он даже не мурлыкал. Этот хищник со шкурой из хрома и вороненой стали летел сквозь ночь совершенно бесшумно, и только рассекаемый воздух шептал – «Я большой, неслышный, смертоносный, и берегись, ведь я могу попробовать тебя».

Плечи Бэрронса окаменели от злости, я почувствовала это, когда вцепилась в него. Мы летели по узким аллеям, огибали углы зданий, и каждый раз Бэрронс практически укладывал байк на мостовую. Мне пришлось поджать ноги и стиснуть колени, чтобы не оставить на камнях куски кожи и мяса. Впрочем, Бэрронс и в вождении оказался настоящим асом. Мотоцикл вытворял такие чудеса, в которые я раньше не поверила бы. Несколько раз мне очень хотелось намертво вцепиться в Бэрронса руками и ногами, чтобы не свалиться с этой проклятой штуки.

Тело моего спутника буквально излучало ярость. Похоже тот факт, что я узнала новости о книге и не сообщила ему об этом, распалял Бэрронса тем сильнее, чем дольше он об этом думал. В прошлый раз мне стало известно, что «Синсар Дабх» для него – все на свете, величайшая цель. Это его пунктик – вне зависимости от причин. Темная энергия вокруг Бэрронса так и гудела, но я обнимала его из всех сил, чтобы не слететь с мотоцикла. Это напоминало слабый, но постоянный электрический ток. Сам Бэрронс, похоже, ничуть не боялся возможных травм. Наверное, он всегда так живет – ходит по лезвию ножа.

Я не выдержала и закричала ему в ухо:

– Как будто ты от меня ничего не скрываешь!

– Что касается этой хреновой книги, у меня секретов нет! – рыкнул он через плечо. – У нас уговор, верно? По поводу книги мы друг другу не врем.

– Я тебе не доверяю!

– Вы что, считаете, что я доверяю вам? Вы едва выбрались из пеленок, мисс Лейн. Не уверен, что вам можно доверять колющие и режущие предметы!

Я пихнула его в бок.

– Это неправда! Кто съел Невидимого? Кто выжил, несмотря ни на что? Кто продолжает выживать среди всяческих монстров и, мало того, улыбается при этом? Вот она, настоящая сила! Этого тебе не хватает. Ты постоянно сердишься и бурчишь! Ты разучился радоваться, вот что я тебе скажу!

– Иногда я улыбаюсь. Я даже смеялся над вашей… шляпой.

– Это МакОреол, – сухо поправила я. – И это великолепное изобретение, потому что с ним мне не нужен ни ты, ни В'лейн, чтобы спасаться от Теней. А эта возможность, Иерихон Бэрронс, для меня на вес золота, потому что я ненавижу зависеть от вас хоть в чем-то.

– Да? А кто согласился учить вас сопротивляться Гласу? Хотите поискать другого учителя? Те, кто владеет этой силой, очень неохотно делятся своими навыками. Нравится вам это или нет, но вы нуждаетесь во мне, я необходим вам с того самого момента, как вы ступили на землю этой страны. Запомните это и прекратите меня злить!

– Я тебе тоже нужна! – зарычала я.

– Поэтому я вас и учу. Поэтому я предоставил вам безопасное убежище. Поэтому я снова и снова спасаю вам жизнь и стараюсь дать все необходимое.

– О, прямо т-таки все необ-обходимое. – Я начала запинаться, потому что дико разозлилась и слова опережали друг друга. – А как насчет вопросов? Попробуй ответить на них!

Он рассмеялся, и этот смех мячиком запрыгал по переулку, по которому мы проносились. На миг мне показалось, что Бэрронсу вторят тысячи голосов, и я поежилась от неприятного ощущения.

– Я отвечу вам лишь в тот день, когда ответы вам больше не понадобятся.

– Тот день, когда мне не понадобятся ответы, будет первым днем после моей смерти!

К тому времени как мы прибыли на место преступления, стрелявший уже покончил с собой, выживших заложников увезли, а полиция начала свою мрачную работу по обследованию и уборке трупов.

От паба до соседнего квартала улица была оцеплена. Машины полиции и «скорой помощи» перекрывали въезд, всюду сновали представители Гарды. Мы припарковались в квартале от места происшествия.

– Я полагаю, книга была здесь. Вы ее чувствуете?

Я покачала головой.

– Теперь ее здесь нет. Ее перенесли туда. – Я указала на запад.

Ледяной след книги вел на восток, исчезая в ночи. Я отведу Бэрронса в противоположном направлении, а потом пожалуюсь, что потеряла след. В желудке закрутился ледяной комок, и причиной тому были не только кровь и мертвые тела. Сама «Синсар Дабх» вызывала у меня непреодолимую тошноту. Я сунула руку в карман и вытащила «Тамс». Похоже, у меня начиналась мигрень, но я надеялась, что до обострения не дойдет.

– Чуть позже вы расскажете мне все, что знаете. Вы каким-то образом выяснили, как книга передвигается по городу, и это связано с преступлениями, верно?

А он умен. Я осторожно кивнула, стараясь не слишком мотать головой.

– К тому же вы как-то убедили Джайна делиться с вами информацией. Честно говоря, мне сложно представить, как именно вам это удалось.

– Хе, просто я не такая дура, какой ты меня считаешь. – Я бросила в рот очередную таблетку «Тамса» и сделала мысленную пометку брать с собой аспирин.

Последовала пауза, а потом Бэрронс сухо ответил:

– Вполне возможно.

Это самая близкая к извинению вещь, которую можно услышать от него.

– Я накормила его Невидимым.

– Вы охренели, мисс?! – взорвался Бэрронс.

– Это сработало.

Он нахмурился.

– Кое-кто мог бы подумать, что вы научились ситуативной этике.

– Ты думаешь, я не знаю, что означает это определение? Мой отец – адвокат. Так что оно мне знакомо.

Губы Бэрронса дрогнули в намеке на улыбку.

– Садитесь на мотоцикл и говорите мне, куда ехать.

– Я бы тебе сказала… – ядовито пробормотала я, и он опять рассмеялся.

Мы поехали в конец улицы, удаляясь от Темной Книги, и моя головная боль начала стихать. Я успела обрадоваться этому факту, но тут же поймала себя на том, что усиленно трусь сосками о спину Бэрронса. Резко дернувшись назад, я обернулась. И сердце провалилось куда-то в желудок. Я потянулась за копьем – его не было.

Бэрронс наверняка учуял, что с моим телом что-то не так, поскольку тоже обернулся. И увидел то же, что и я, – принца фейри, который перенесся в центр улицы за нашими спинами, исчез и снова появился на десяток метров ближе.

– Мне достаточно того, что вы не рассказали о книге мне, мисс Лейн. Скажите, что не поделились информацией с ним.

– Я вынуждена была это сделать. Мне нужно было, чтобы В'лейн мне помог, и в обмен на помощь пришлось ему рассказать. Но всего он не знает.

Честно говоря, я специально направила В'лейна по самому запутанному следу, так как же он меня нашел? Простое совпадение? Не мог же он проверять все преступления в этом городе.

Волна злости, куда более сильная, чем раньше, прокатилась по телу Бэрронса. Он остановился так резко, что я ударилась о его спину, сорвалась с мотоцикла и покатилась по мостовой. К тому времени как я поднялась и отряхнулась, он уже слез с «харлея». В'лейн тоже остановился – метрах в десяти от нас.

– Подойдите ко мне, мисс Лейн. Сейчас же, – велел Бэрронс.

Я не двинулась с места. Я жутко разозлилась из-за того, что он меня сбросил; от падения голова разболелась еще больше. К тому же Бэрронс был в ярости, а стоять рядом с разъяренным Иерихоном Бэрронсом мне хотелось не больше, чем обниматься с коброй.

– Если вы не хотите, чтобы он вас телепортировал, подойдите ко мне. Быстро. Или вы предпочитаете отправиться с ним?

Я посмотрела на В'лейна и быстренько подошла к Бэрронсу. В'лейн был ужасно недоволен: его сторона улицы покрылась льдом, а я была одета не по погоде. Принц Видимых пугает меня немного больше, чем Бэрронс. Он пользуется сексуальным посылом, которому я не могу противостоять. Бэрронс так не делает. Даже сейчас я не могла остановиться: моя рука помимо воли теребила молнию на джинсах. Я всхлипнула. И потянулась к тому чуждому участку сознания, который отдавался холодком в моей несчастной голове. Я сильная, напомнила я себе, я ши-видящая. Я не сдамся.

Бэрронс положил руку мне на плечо, и я подалась к нему, отдавая себя под его защиту. Штука на моем языке горела. Метка на затылке чесалась. В этот момент я ненавидела их обоих.

– Оставь ее в покое! – зарычал Бэрронс.

– Она пришла ко мне по своей воле. Она вызвала меня, потому что выбрала меня. – В'лейн лучился магией, его кожа приобрела золотисто-бронзовый оттенок, глаза стали радужными. Он высокомерно взглянул на меня. – С тобой я разберусь позже. Ты нарушила наше соглашение. За это придется заплатить.

В'лейн улыбнулся, но Фейри не умеют улыбаться. Это проявление человеческих эмоций казалось настолько неестественным на его прекрасном лице, что дрожь пробирала до костей.

– Не бойся, МакКайла, позже я… как вы это говорите? Поцелую, и все пройдет.

Я убрала руку от молнии.

– Я ненамеренно нарушила наше соглашение, В'лейн. Бэрронс подслушал то, что не предназначалось для его ушей.

– Намеренно или ненамеренно, какая разница?

– Разница есть. Даже в суде закон принимает во внимание эту разницу.

– Человеческий закон. Закон Фейри не признает таких вещей. Важен лишь результат. А намерения, которые к нему привели, не имеют значения. Ты сказала, что не знаешь, как выследить книгу.

– Не знаю. Сегодня ночью мне просто повезло. А как ты тут очутился?

– Наглость и ложь, МакКайла. И то и другое мне не нравится.

– С ее головы не упадет ни один волосок, иначе я убью тебя, – сказал Бэрронс.

Правда? Это чем же? Мне очень хотелось знать. В'лейн был Фейри. Мое копье исчезло, а меч был у Ровены.

Холодное притяжение книги внезапно исчезло. На сей раз она передвигалась гораздо быстрее. Значит, у новой жертвы есть машина, и довольно мощная. Я поймала себя на приятной мысли: не мощнее моей. У меня есть «вайпер». И ключи от него лежат в кармане.

Но мысль быстро исчезла. Все мое существо стремилось не дать книге уйти, не позволить ей натворить еще больше зла и отнять новые жизни. Но как бы настойчиво ни вопили мои инстинкты ши-видящей, я не могла сейчас за ней отправиться. Только не с В'лейном и Бэрронсом. Мне нужно больше узнать о «Синсар Дабх». Мне нужно выяснить, как заполучить ее и как с ней правильно обращаться. Но кого я обманываю? Мне вообще нужно узнать, что такое правильно. Предположим, я все же доберусь до книги. Кому я смогу доверить ее? В'лейну? Бэрронсу? Или, прости Господи, Ровене? А может, в один прекрасный день рядом со мной появится сама Королева Видимых? Что-то я в этом сомневалась. В моей жизни просто не осталось легких путей.

– У тебя нет права на книгу. – В'лейн обращался к Бэрронсу.

– Она принадлежит мне по праву сильнейшего. Разве не это право ты провозгласил своим девизом?

– Тебе никогда не понять моего девиза.

– Я понимаю его лучше, чем ты думаешь, Фейри.

– Ты ничего не сможешь сделать, даже если доберешься до книги. Ты не знаешь языка, на котором она написана, и никогда не сможешь ее расшифровать.

– Учитывая, что у меня есть камни?

– Не все, – холодно сказал В'лейн, и по его голосу я поняла, что как минимум один из камней принадлежит ему.

Мы охотились за четырьмя полупрозрачными черно-синими камнями. Четыре камня, собранные вместе, должны были открыть истинную природу «Синсар Дабх». Один камень был у Бэрронса еще до того, как мы познакомились. Второй я стащила у Мэллиса, с чего и начались мои проблемы с вампиром.

Бэрронс улыбнулся. Умница. Раньше он подозревал, теперь был уверен: камень у В'лейна.

– Возможно, я столькому научился у вас, принцев, что мне не понадобятся все четыре, – хмыкнул Иерихон Бэрронс, и в его голосе явно прозвучал намек на что-то неприятное.

Даже я, не представляя, что он имел в виду, заметила, что Бэрронс задел В'лейна за живое. У В'лейна и Бэрронса в прошлом явно был конфликт. Они терпеть друг друга не могли, и эта неприязнь возникла задолго до моего появления.

Корка льда рванулась от радужной мантии В'лейна, превратив улицу в гладкое темное зеркало. Касаясь теплых булыжников, лед трещал, напоминая о выстрелах.

Прекрасно, пусть подерутся. А книга исчезнет и унесет с собой все мои проблемы. Чтобы подлить масла в огонь, я спросила:

– Почему вы так друг друга ненавидите?

– Ты уже трахнул ее? – В'лейн полностью меня игнорировал.

– Я не пытался.

– Иными словами, твои попытки не увенчались успехом.

– Нет, – сказала я. – Он не пытался. Довожу до вашего сведения, ребята, что меня в этой жизни интересует не только секс.

– Потому-то вы до сих пор и живы, мисс Лейн. Продолжайте в том же духе.

Раз уж они встретились, почему бы не проверить одну вещь?

– Кто такой Бэрронс? – спросила я у В'лейна. – Человек или что-то другое?

Принц Фейри посмотрел на Бэрронса и ничего не сказал. Бэрронс недобро покосился на меня.

– Итак, Бэрронс, – мило пропела я, – расскажи мне о В'лейне. Он за хороших или за плохих?

Бэрронс отвернулся и промолчал.

Я с отвращением покачала головой. Что и требовалось доказать – мужчины. Похоже, они одинаковы вне зависимости от расы.

– Вы двое друг друга терпеть не можете, но ни один и словом не обмолвился почему. Вы не собираетесь выдавать свои секреты. Невероятно. Вы так друг друга ненавидите и при этом действуете совершенно одинаково. Знаете что? Пошли бы вы оба… Я больше не хочу иметь с вами ничего общего.

– Громкие слова маленького человека, – сказал В'лейн. – Мы нужны тебе.

– Он прав. Смиритесь с этим, мисс Лейн.

Здорово! Теперь эти двое объединились против меня. Мне больше нравилось, когда В'лейн исчезал при появлении Бэрронса. Если он не исчез сейчас, значит, я ошиблась и он не боится Бэрронса? Я смерила взглядом расстояние между ними. Если Бэрронс шагнет вперед, отступит ли Фейри? Но как проверить свое предположение? Поразмыслив немного, я поднырнула под руку Бэрронса и остановилась у него за спиной. Он немного расслабился. Наверняка решил, что если я ищу у него защиты, значит, приняла его сторону. Было несложно представить самодовольное выражение его лица.

Я изо всех сил толкнула его вперед. В'лейн попятился.

Бэрронс обернулся и прожег меня взглядом.

Я улыбнулась. Не думаю, что женщины часто толкают Бэрронса.

– Что это за игры, ши-видящая? – прошипел В'лейн.

Принц Фейри боялся Бэрронса. Я попыталась продолжить мысль, но у меня ничего не получилось.

– Вы все еще чувствуете книгу? – спросил Бэрронс. На его скулах играли желваки.

– Куда она направляется? – требовательно подхватил В'лейн. – В какую сторону?

– Вы слишком долго спорили, – соврала я. Я все еще ощущала слабое напряжение. Книга перестала двигаться. – Несколько минут назад я потеряла след.

Не уверена, что они мне поверили, но что они могут со мной сделать?

Внезапно я поняла, что сделать-то они могут, и довольно неприятные вещи. Бэрронс может использовать Глас, заставить меня сказать правду и отправить искать книгу. В'лейн может воспользоваться своей сексуальностью, для того чтобы лишить меня воли, а потом таскать с собой, как человек, ищущий воду, – лозу.

Так почему же они этого не делают? Потому что они действительно порядочные парни с добрыми намерениями и не хотят унижать мое человеческое достоинство? Или потому, что в данный момент ни один из них не может избавиться от другого, чтобы спокойно воспользоваться моими способностями?

Так что, мы просто отпустим книгу, поскольку никто не хочет, чтобы она досталась другому? Ого. А в школе я считала, что нет ничего сложнее геометрии. Жизнь меня разубедила.

– Вперед, – сказал Бэрронс. – Садитесь на мотоцикл.

Мне не понравился его тон.

– И куда же вы направитесь, мисс Лейн, если решите избавиться от нас обоих? Домой, в Ашфорд? Попытаетесь найти книгу в одиночку? И долго вы проживете? Вашему отцу придется приезжать за вашими вещами, так же как вы явились за вещами сестры.

Я повернулась и зашагала прочь. Бэрронс пошел за мной, настолько близко, что я чувствовала на затылке его дыхание.

– Вы предоставляете ему возможность перенести вас, – тихо зарычал Бэрронс.

– Не думаю, что он рискнет приблизиться к тебе, – холодно ответила я. – И не нужно было напоминать мне о том, что моя сестра умерла. Это был дешевый трюк.

Я подошла к «харлею».

Отправиться с В'лейном, чтобы он рассчитался со мной за нарушенное соглашение?

Спасибо, лучше я останусь с Бэрронсом. Пока.

 

8

– У вас почта не помещается в ящик. – Открыв дверь «Книг и сувениров Бэрронса», Дэни втянула за собой велосипед.

Я подняла глаза от книги, которую читала (опять «Захват Ирландии», самое скучное исследование, которое мне доводилось проводить, не считая маленьких отрывков о Фир Болт и фоморах), и, убедившись, что Дэни пришла одна, искренне улыбнулась. Рыжие кудряшки Дэни спутались от ветра, щеки порозовели от холода, а к зеленой униформе «Почтовой службы инкорпорейтед», как всегда, прилагались кепка и выражение лица «я слишком крута, чтобы общаться со скучными вами».

Мне нравилась Дэни. Она была совсем не похожа на других ши-видящих. Она понравилась мне еще тогда, во время нашей первой встречи. Я чувствовала, что у нас с ней есть что-то общее, почти родственное, даже если не считать общего дара ши-видящих. Я потеряла сестру, а Дэни осталась без мамы.

– Если Ровена узнает, что ты приходила сюда, она тебя убьет. – Я нахмурилась от внезапной неприятной догадки. – Или это она тебя послала?

– Не-а. Я сама тихонько смылась. И не думаю, что за мной следили. Ты на первом месте в ее говняном списке, Мак. Если бы она меня послала, я бы приперлась с мечом.

Я задержала дыхание. Меньше всего на свете мне хотелось драться с Дэни. Не потому, что я боялась проиграть – хотя, учитывая ее невероятную скорость, это было вполне возможно, – а потому, что не желала смерти этому легкомысленному яркому человечку. Ни от моей руки, ни от чьей бы то ни было.

– Правда?

Дэни сверкнула мальчишеской улыбкой.

– Не-а. Вряд ли она хочет твоей смерти. Она просто спит и видит, чтобы ты выросла и стала слушаться каждого ее чиха. От меня она ждет того же. И не понимает, что мы уже выросли. Просто мы не стали ее маленькими послушными солдатиками, как остальные овцы из ее армии. Если у тебя есть собственное мнение, Ровена считает тебя ребенком. Если у тебя нет собственного мнения, я считаю тебя овцой. Бэ-э-э! – Дэни скорчила рожицу. – В аббатстве полно овец, а летом там дико смердит овечьим дерьмом.

Я подавила смешок. Не стоило ее поощрять.

– Прекрати ругаться, – сказался. И прежде чем она успела на меня зашипеть, добавила: – Потому что у красивой девушки не может быть грязного рта, ясно? Я тоже иногда ругаюсь. Но редко и только по делу.

– Да кому на фиг нужна моя красота? – огрызнулась Дэни, но ей не удалось меня обмануть.

В первый раз я увидела ее с макияжем и в обычной одежде, отчего она казалась старше своих лет. В униформе почтовой службы и без черной подводки для глаз я дала бы ей лет четырнадцать, может, пятнадцать. Дэни застряла на той стадии, через которую приходится пройти всем. Я прекрасно помню свой «период неуклюжести». В то время я считала, что гены Лейнов предали меня и в отличие от Алины я вырасту уродиной. Мне казалось, что я всю жизнь проведу в тени старшей сестры, а люди будут грустно и всегда чуть громче, чем надо, говорить: «Бедная МакКайла. Алине достались и ум, и красота».

Дэни попала в подростковое чистилище. Ее туловище не успевало расти так же быстро, как руки и ноги, а гормоны уже начали трудиться над кожей, но не успели придать форму ни бедрам, ни груди. Застрять между ребенком и женщиной и без того неприятно, а ведь Дэни помимо всего прочего вынуждена сражаться с монстрами.

– Однажды ты станешь красавицей, Дэни, – сказала я. – Так что постарайся к этому моменту очистить свой лексикон, если хочешь выходить со мной в свет.

Она закатила глаза, прислонила велосипед к конторке, бросила мне свернутую в трубку почту и нахально направилась к стойке с журналами. Но я успела уловить в ее глазах ошеломленное, а потом задумчивое выражение. Она запомнит мои слова. И будет вспоминать их в самые тяжелые моменты. Мои слова помогут ей, так же как мне в свое время помогло обещание тети Эллин, которая убедила меня, что однажды я превращусь в принцессу.

– Почту я подобрала на дорожке, – бросила Дэни через плечо. – Хренов почтальон даже до ящика не дошел.

Она взглянула на меня, ожидая нового нагоняя за ругательство. Я бы устроила ей то, что она ждет, но Дэни взяла с полки журнал «Хотрод».

Хороший выбор. В ее возрасте я читала то же самое.

– Ты ведь знаешь, что сидишь, свесив ножки, на краю района с поганейшими Невидимыми?

– Ты о Тенях? – спросила я, бездумно перебирая почту. – Да. Я называю этот район Темной Зоной. В этом городе таких зон три.

– У тебя здорово получается давать им названия. И тебя не пугает, что эти засранцы так близко?

– Меня пугает, что такие засранцы вообще существуют. Ты видела, что они оставляют от людей?

Дэни вздрогнула.

– Да. Ровена отправила меня с командой искать одну из нас, когда та не пришла домой.

Я покачала головой. Для своего возраста Дэни видела слишком много смертей. Она должна была бы читать модные журналы и думать о симпатичных парнях. Я рылась в рекламных листовках и купонах, которые пришли по почте, и внезапно наткнулась на знакомый конверт: толстый, ровный, из небеленого пергамента.

И без обратного адреса.

На конверте был штамп дублинской почты, проставленный два дня назад. «"Книги и сувениры Бэрронса", для МакКайлы Лейн».

Дрожащими руками я разорвала конверт.

«Сегодня я говорила с Мак».

Я закрыла глаза, скомандовала себе не распускаться, затем снова взглянула на строчки.

«Было так здорово снова услышать ее голос! Я представляла, как она лежит на кровати, раскинувшись на разноцветном одеяле, которое когда-то сшила для нее мама. Одеяло обтрепалось по краям и выцвело от сотни стирок, но Мак отказывается с ним расставаться. Закрыв глаза, я могу почувствовать запах пирога с яблоком и карамелью, который печет мама. У таких пирогов всегда получается вкусная хрустящая корочка. Я могу слышать голос папы, доносящийся со двора. Он смотрит бейсбол со стариком Марли, нашим соседом, и оба орут на игроков так, словно шансы попасть по мячу напрямую зависят от их криков. Дом кажется таким далеким, словно до него миллион миль, а вовсе не обычный восьмичасовой перелет. Всего восемь часов, и я могу ее увидеть.

Но кого я обманываю? Дом в миллионе жизней отсюда. Как же я хочу все ей рассказать! Я хочу сказать: Мак, приезжай сюда. Ты ши-видящая. Нас удочерили. Надвигается война, и я пытаюсь ее остановить, но если мне это не удастся, все равно придется позвать тебя, чтобы ты помогла нам в бою.

Я так хочу сказать: Мак, я люблю тебя! Но если я это скажу, она поймет, что что-то не так. Мак настолько хорошо меня знает, что мне невероятно сложно скрывать от нее правду. Я хочу дотянуться сквозь телефонные провода и обнять мою маленькую сестричку. Иногда я боюсь, что больше никогда не смогу этого сделать. Что я умру здесь и между нами так и останется сотня несказанных слов и несовершенных поступков. Но я не могу позволить себе задумываться над этим, потому что…»

Пальцы сжались в кулак, комкая ни в чем не повинный листок бумаги.

– Следи за конторкой, Дэни. – Мой голос был похож на карканье.

Я помчалась в ванную.

Захлопнув и закрыв за собой дверь, я села на унитаз и опустила голову между колен.

Несколько минут спустя я прочистила нос и вытерла слезы с глаз. Ее почерк, ее слова, ее любовь ко мне – все это оказалось острым ножом, который неожиданно вошел в мое сердце. Кто послал эти страницы, причинившие мне боль, кто – и зачем?

Расправив на коленке тетрадный лист, я продолжила с того места, на котором расплакалась.

«…иначе потеряю надежду, а, кроме надежды, у меня ничего не осталось. Сегодня я узнала нечто важное. Я охотилась за книгой, считая, что, если я ее найду, все прекратится. Но теперь я знаю, что нам придется воссоздать утраченное. Нужны все пять, о которых говорится в пророчестве хевена. Одной "Синсар Дабх" недостаточно. Нам нужны и камни, и книга, и все пять предсказанных».

Конец страницы. На обороте ничего не было.

Я смотрела на листок, пока строчки не начали расплываться перед глазами. Когда же закончится эта боль? И закончится ли она вообще? Неужели боль прекращается лишь в тот момент, когда ты больше не можешь чувствовать, потому что отупел от страданий?

Откуда Алина узнала о хевене? Я сама только недавно о нем услышала: хевеном назывался Верховный Совет ши-видящих.

Ровена утверждала, что никогда не видела моей сестры, и все же Алина упомянула в дневнике основной орган власти ордена, которым управляла Ровена, и написала о пророчестве Верховного Совета.

Что это за «предсказанные пять»? О чем говорится в пророчестве хевена?

Я схватилась за голову, яростно потерла виски. Злобные книги и таинственные игроки, подтексты под подтекстами, а теперь еще и пророчества! Раньше мне нужно было всего пять предметов: четыре камня и книга. Теперь нужно десять? Это не просто глупо, это нечестно!

Я сунула листок в карман джинсов, встала, умылась, глубоко вздохнула и вышла, чтобы сменить Дэни на посту у конторки. Если мои глаза и были слишком красными, когда я подошла к конторке, Дэни либо не заметила, либо прекрасно поняла, что такое боль потери, и решила тактично промолчать.

– Некоторые наши девушки хотели бы с тобой встретиться, Мак. Я потому и пришла сегодня. Они просили меня поговорить с тобой, ведь их ты и на порог не пустила бы. А зная, что ты дружишь с принцем Фейри, они перепуганы до чертиков и не хотят тебя злить. – Кошачьи глаза слегка потемнели. – Какой он?

Девичий голосок прозвучал слишком хрипло из-за наплыва гормонов и опасно кипящего любопытства.

– Принцы Фейри убивают ши-видящих, Дэни.

– Но тебя же он не убил. – Во взгляде Дэни светилось обожание. – Похоже, ты приучила его есть с твоей ладони.

– Ни одна женщина не приучит этого Фейри есть с ладони, – отрубила я. – Так что даже не мечтай об этом.

Она виновато повесила голову, и я вздохнула, вспомнив свои четырнадцать лет. В'лейн был воплощением всех моих подростковых фантазий. Ни рок-звезда, ни популярный актер не смогли бы сравниться с золотым, бессмертным, нечеловечески сексуальным принцем. В своих мечтах я покорила бы его своим умом, соблазнила расцветающей женственностью, завоевала его сердце. Сделала бы то, что ни одна женщина, кроме меня, не смогла бы, – я одарила бы его душой, которой у него не было.

– Он такой красивый, – с придыханием сказала Дэни. – Как ангел.

– Ага, – сухо поддакнула я. – Только падший.

Выражение ее лица ничуть не изменилось. Оставалось лишь надеяться, что она больше никогда его не увидит. Нет ни одной причины, по которой бы их пути снова пересеклись. Кстати, сделала я мысленную заметку, в ближайшем будущем нам с Дэни предстоит долгий и обстоятельный разговор о жизни. Ей давно пора побеседовать с кем-то более опытным. Я чуть не рассмеялась. Мне бы поговорить с кем-нибудь, прежде чем ехать в Дублин!

– Расскажи мне о встрече, которой они добиваются, Дэни.

Что им нужно?

– После того как ты ушла, у нас началась дикая грызня. Ровена всех отправила по кроватям, но, как только она вышла, все повторилось снова. Некоторые девчонки предлагали выследить тебя и прибить. Но Кэт – она была в тот день с Мойрой – сказала, что ты не хотела этого делать и что мы не должны тебе мстить. Многие с ней согласились. Не все в восторге от Ровены. Они думают, что она слишком уж сильно натянула поводья. Многие считают, что мы должны отправиться на улицу и делать все, что в наших силах, чтобы остановить происходящее, вместо того чтобы просто кататься и наблюдать. Ровена почти никогда не разрешает нам убивать. Она держит меч при себе. И старается не расставаться с ним. Думаю, она боится.

Это я тоже могла понять. Вчера ночью, снова забравшись на мотоцикл, я первым делом проверила копье. Несмотря на свое неудовольствие, В'лейн сдержал слово и вернул мое оружие.

Я даже душ принимала, засунув копье за ремешок на бедре.

Я спала с копьем в руке.

– Мы можем драться, Мак. Пусть без меча нам не удастся их убить, но мы наверняка надерем их хреновы задницы и они дважды подумают, прежде чем лезть в наш город. Я могла бы каждый день спасать десятки людей, если бы Ровена мне позволила. Я каждый день вижу, как Фейри… бродят по улицам под руку с людьми, и знаю, что эти люди скоро умрут. Я могла бы спасти их!

– Но Невидимый, которого ты остановишь, просто выберет себе другую жертву, ведь ты не сможешь его убить, Дэни. Ты спасешь одного человека и приговоришь к смерти другого.

Я сама об этом думала. И чувствовала то же самое. Мы были слишком ограничены тем, что у нас всего два оружия.

Ее губы дрогнули.

– Ровена тоже так говорит.

Блин. Я не похожа на Ровену!

– В данном случае она права, Дэни. Недостаточно их отпугнуть. Нам нужно больше оружия. Больше способов их убить. Я не могу отдать вам свое копье, так что если ши-видящие собираются с твоей помощью заманить меня в ловушку… – Все, я предупредила. – Я не убивала Мойру. Это был несчастный случай. Но я никому не позволю отнять у меня копье.

– Они не пытаются заманить тебя в ловушку, Мак, клянусь. Они просто хотят с тобой поговорить. Девчонки решили, что ты можешь знать о том, о чем не знаем мы. И хотят обменяться информацией.

– Ну и о чем я, по их мнению, не знаю? – поинтересовалась я.

Чего еще мне следует бояться? Нового, более злобного врага, который будет за мной гоняться?

– Если я тебе еще хоть что-нибудь скажу, они на меня разозлятся. На меня и так точит зубы половина аббатства. Я не хочу раздраконить вторую половину. Они предложили встретиться на нейтральной территории, которую выберешь ты. Ну так что?

Я изобразила бурную мыслительную деятельность, хотя все уже решила. Я должна выяснить, что им известно, и мне нужно получить доступ к их архивам. Ровена позволила мне заглянуть в одну из множества их книг, прочитать несколько предложений о В'лейне, и с тех пор я страшно хотела наложить лапу на книгу и узнать остальное. Если существует информация о «Синсар Дабх», она должна быть где-то у ши-видящих. Я уж молчу о том, что в аббатстве есть ответы на вопросы о моей матери, о моем происхождении.

– Да. Но для начала я хочу вас проверить.

– Как именно?

– У Ровены есть книга…

Дэни резко дернулась.

– Да ни за что! Она узнает! Я не стану ее красть!

– Об этом я и не прошу. У тебя есть цифровой фотоаппарат?

– Нет. Прости. Не получится. – Дэни скрестила руки на груди.

– Я дам тебе свой. Сфотографируй страницы о В'лейне и принеси мне фото.

Мой план не только даст мне больше информации и докажет, что ради меня Дэни готова бросить вызов Ровене. Девочка наверняка прочитает информацию о своем прекрасном выдуманном принце и, надеюсь, станет более осторожной.

Она уставилась на меня.

– Если Ровена меня поймает, я покойница.

– Ну так не дай себя поймать, – сказала я. И уже мягче добавила: – Ты думаешь, что не справишься, Дэни? Если это для тебя слишком опасно…

Ей было всего четырнадцать, и я умышленно толкала ее на конфликт с женщиной, которая невероятно старше, мудрее, опытнее, беспощаднее и, мало того, обладает стальным хребтом.

Дэни сверкнула на меня глазами.

– Я ведь супербыстрая, помнишь? Если тебе нужно, я достану эти страницы. – Она оглянулась по сторонам. – Но если потом возникнут проблемы, я перееду к тебе.

– О нет, ничего подобного, – сказала я, стараясь не улыбаться. Подросток, что с нее возьмешь?

– А почему нет? По-моему, здорово. И никаких правил.

– Я тебе устрою правила! Все возможные правила. Никакого телевизора, никакой громкой музыки, никаких парней, никаких журналов, никаких чипсов и содовой, ничего сладкого, ни…

– Поняла, поняла, – проворчала Дэни. И тут же ее лицо просветлело. – Так я могу им сказать, что ты согласна?

Я кивнула.

Дэни осталась приглядывать за кассой, а я помчалась наверх за «Кодаком».

Поменяв настройки и выставив самое большое разрешение фотографий, я сказала ей, что страницы надо снимать целиком, чтобы можно было загрузить их в компьютер, увеличить и прочитать. И попросила позвонить, как только ей удастся сделать фото, чтобы тут же договориться о встрече.

– Береги себя, Дэни, – сказала я, и она вывела велосипед из магазина.

Снаружи надвигалась буря. Тяжелые темные тучи ползли почти над самыми крышами, и я не просто видела, я чувствовала это. Похоже, восход зловещей луны оказался правдой и впереди меня ждут куда более серьезные проблемы. С тех пор как я потанцевала под песню Криденс, я не могла выбросить эту мелодию из головы. Веселая заводная музыка контрастировала с жуткими пророческими словами.

Дэни повернулась ко мне.

– Мы с тобой как сестры, правда, Мак?

Словно нож в горло… Но в ее лице было столько надежды, что я ответила:

– Да, похоже на то.

Я не хотела другой сестры. Никогда. И я не хотела волноваться о ком-то, кроме себя.

И все же, закрывая дверь, я почти молилась, прося этот мир позаботиться о Дэни.

Темные тучи, нависшие над городом, взорвались молниями и громом, дождь, как и положено в октябре, был холодным. Он заливал брусчатку сплошным потоком, и городская канализация не могла с ним справиться. Всех покупателей смыло.

Я возилась с каталогом, пока не устали глаза. Потом сделала себе чашку чая, включила камин и свернулась у огня, листая книгу с ирландскими сказками. Пытаясь отличить правду от выдумки, я бездумно жевала ирландский эквивалент лапши быстрого приготовления. С тех пор как я попробовала мясо Невидимого, у меня почти пропал аппетит. По крайней мере к обычной еде.

Прошлой ночью, возвращаясь в магазин, мы с Бэрронсом не сказали друг другу ни слова. Он довез меня до двери и смотрел, как я захожу внутрь. А потом недобро улыбнулся, сверкнув безупречными зубами, и погнал мотоцикл прямо в Темную Зону. Да уж, ему удалось послать меня по известному нецензурному адресу, даже рта при этом не раскрыв. Он прекрасно знал, как меня бесит его отказ объяснить, почему Тени его не трогают.

Хотела бы я быть такой же бесстрашной. Такой же плохой. И чтобы все монстры боялись даже подступиться ко мне.

Я вытащила из кармана листок из дневника Алины и снова перечитала его, на этот раз вдумчиво и не спеша.

Сбылось все, чего она так боялась. Осталась уйма несказанного и несделанного. Я оказалась здесь. Она так и не обняла меня. Я знала, что нужно отбросить эмоции и сосредоточиться на пророчестве хевена, на странной «пятерке предсказанных», на тех вопросах, которые возникли у меня после прочтения этой записи, но я застряла в воспоминаниях. Сколько раз я разговаривала с Алиной по телефону, валяясь на своем цветном одеяле. Мама все время готовила, и в доме пахло выпечкой, карамелью, приправами. Папа и старый Марли вопили на бейсболистов. Я болтала о парнях и о школе, жаловалась на глупые и смешные мелочи, которые тогда меня беспокоили, и считала, что мы с Алиной бессмертны.

Как страшно понимать, что жизнь может оборваться в двадцать четыре года. Никто к этому не готов. Я скучала по цветному одеялу. Скучала по маме. Господи, я скучала…

Я поднялась, сунула листок в карман и отбросила грустные мысли. Депрессия никогда ни к чему хорошему не приводит, только выпивает из тебя жизненные силы.

Я подошла к окну и уставилась на дождь. Серая улица. Серый день. Серая вода, падающая из серых туч на серую мостовую. Как там пели «Jars Of Clay» в моем плеере? «Весь мир потоп, и все мы станем илом»?

Я не мигая смотрела на эту серость, и вдруг сияющий поток света разрезал пелену дождя прямо передо мной.

Я взглянула вверх, пытаясь найти источник света. Сияющая колонна разрезала серые тучи, плотный луч упирался в темную мостовую, формируя идеальный золотой круг. Внутри него не было ни ветра, ни дождя, только тепло и солнечный свет. Я полезла в карман за упаковкой «Тамса». Лапша и чай решили, что им не нравится быть обедом, и активно стремились назад. Да уж, спецзамена Люцифера для ши-видящих…

– Забавно, – сказала я.

Но не улыбнулась. Тошноте, которой всегда сопровождалось появление Фейри, сопутствовало прекрасное видение по имени – которое я теперь могла произносить только по буквам – В-л-е-й-н. Не хватало только похоти, но я по ней не скучала. Его имя, которое до сих пор кололо мне язык, внезапно стало медовым, гладким и очень сексуальным.

– Пошел вон, – сказала я иллюзии солнечного света, изо всех сил стараясь прогнать ее своим талантом ши-видящей. Но свет не исчез.

В золотистом круге возник В'лейн. Он не был в облике Фейри, но не был похож и на уже знакомого мне байкера. Эту версию его внешности я еще не видела: он казался человеком и совсем не лучился магией. И все равно был невероятно красив. На В'лейне были только белые плавки, идеально смотревшиеся на золотистой коже. Волосы шелковым водопадом струились на плечи. Глаза казались янтарными, теплыми, зовущими.

Я была уверена, что он пришел наказать меня. И все равно мне хотелось выскочить на улицу, прошлепать по лужам и присоединиться к нему в этом солнечном оазисе. Взять его за руку. Сбежать хоть ненадолго, пусть даже в страну Фейри, где можно будет поиграть в волейбол и попить пива с прекрасной имитацией Алины. Я засунула эту мысль в дальний ящик сознания, закрыла на замок и обмотала ящик цепями. Что-то я сегодня не в форме.

«С тобой я разберусь позже, – сказал В'лейн прошлой ночью. – Ты нарушила наше соглашение. За это придется заплатить».

– Оставь меня в покое, В'лейн, – сказала я.

Но между нами было оконное стекло, и вряд ли он меня услышал. Скорее просто прочитал по губам. Внезапно разделявшее нас окно исчезло. Капли ледяного дождя застучали по моему лицу, по рукам.

– Ты прощена, МакКайла. Поразмыслив, я пришел к выводу, что это не твоя вина. Ты не в ответе за вмешательство Бэрронса. Я не подумал о том, что ты не сможешь его контролировать. И пришел не для того, чтобы наказать тебя. Желая показать мое понимание, я принес тебе подарок.

Его «подарки» всегда влекли за собой уйму неприятностей, о чем я и сообщила, пытаясь не обращать внимания на вкус нектара на языке.

– Не этот. Это дар для тебя и только для тебя. Я ничего не прошу взамен.

– Я тебе не верю.

– Я мог бы наказать тебя гораздо раньше, если бы захотел.

– И что? Может, ты просто решил повременить. Чтобы подготовить мне нечто особенно радостное. – Я вытерла капли с лица и пригладила мокрые волосы. Они уже вились от влаги, превращаясь в нечто невообразимое. – Кстати, можешь вернуть окно на место.

– Я взял тебя за руку и вошел в стан моих врагов, поверив, что ты не заморозишь меня. Ответь мне взаимностью, ши-видящая. – Температура резко падала. – Я подарил тебе мое имя, позволил призывать меня по собственной воле.

Дождь сменился снегом.

– Знаешь, такое поведение не особо располагает к доверию.

Сильный порыв ветра окатил меня целым ведром холодного дождя.

– Блин! Ты это нарочно!

Я вытерла лицо рукавом, но это не очень помогло. Свитер промок насквозь.

В'лейн не стал отрицать. Просто наклонил голову, изучая меня.

– Я расскажу тебе о том, кого вы называете Гроссмейстером.

– Я его Гроссмейстером не называю и никогда не назову! – фыркнула я.

Очень хотелось выскочить в окно, схватить В’лейна за плечи и трясти, пока он мне все не расскажет.

– Ты хотела бы узнать, кто он?

– Когда я о нем рассказала, ты понятия не имел, кто это.

Я изучала свои ногти, чтобы В'лейн не прочитал в моих глазах, как сильно я хочу получить эту информацию. Если он поймет, то тут же начнет обычные игры и наверняка попытается обменять свои сведения на секс.

– С тех пор я многое узнал.

– И кто он такой? – скучающим голосом спросила я.

– Прими мой дар.

– Сначала скажи, что это за дар.

– У тебя нет планов на сегодняшний вечер. – В'лейн посмотрел на залитую дождем улицу, жутко мрачную по сравнению с его сияющим оазисом. – В магазине нет покупателей. Неужели ты собираешься сидеть на стуле и плакать об ушедшем?

– Ты меня сейчас разозлишь, В'лейн.

– Ты когда-нибудь видела Карибское море? Оттенки его волн почти сравнимы с теми, что встречаются в стране Фейри.

Я вздохнула. Нет. Я мечтала об этом, конечно. Чуть ли не больше всего на свете я люблю смотреть на солнечные блики на воде, даже если это вода бассейна, а не тропического моря. Зимой в Ашфорде я бродила по туристическим агентствам, разглядывала рекламные буклеты, мечтала, как мы с моим будущим мужем поедем путешествовать в эти экзотические места. В Дублине моя депрессия частично объяснялась тем, что мне не хватало солнца. Время, проведенное в пещерах под Бурреном, подточило мои силы. Я не просто люблю солнце, я не могу без него. Думаю, если бы я выросла на более холодном и мрачном Севере, со мной ничего подобного не происходило бы, но и я сама была бы совсем другой. Конечно, солнце светит и здесь, но не так часто, как дома, в Джорджии, и совсем не так ярко. Дублин не мог дать мне того, что нужно, – безупречно солнечных теплых дней, неба, настолько синего, что на него больно смотреть, и жары, которая проникает во все клеточки тела. Здесь я промерзла до костей, до самого сердца.

Несколько часов в тропиках плюс информация о Гроссмейстере?

Дождь лил в открытое окно, касался моей кожи ледяными иголками. Может, В'лейн и вправду решил не наказывать меня за нарушение договора? Принц Фейри не исчезнет из моей жизни, как бы мне этого ни хотелось. Я могла верить ему или не верить, но нужно соблюдать определенные правила. Если он предлагает мне помилование в буквальном смысле этого слова, надо быть просто дурой, чтобы отказаться. Нельзя же прятаться в магазине каждый раз, когда он появляется поблизости. Рано или поздно мне придется выйти на незащищенную территорию.

– Верни окно на место. – Хватит с меня разговоров с Бэрронсом по поводу выбитых окон и пробравшихся в магазин Теней.

– Ты примешь мой дар?

Я кивнула.

И стекло вернулось в раму. Я прошла к конторке, сменила промокший свитер на сухую куртку, потянулась за копьем, висевшим в заплечных ножнах. Копья не было.

Выходит, защита магазина не может удержать его. В'лейну удалось стащить копье, значит, он сумеет войти. Я сделала мысленную пометку: поговорить об этом с Бэрронсом, который ставил и поддерживал защитные заклинания. Наверняка – при всей его силе и тайных знаниях – он может сделать нашу защиту лучше.

Перевернув табличку надписью «Закрыто» наружу, я заперла магазин и запрыгала по лужам к солнечному пятну. В'лейн протянул мне руку, я преодолела желание его заморозить и протянула руку в ответ.

И оказалась в Канкуне, на мексиканском курорте, в плавательном бассейне. Я сидела на барном стуле, который находился под водой, смотрела на пальмы, шелестящие от ветра, и чувствовала запах моря, который ни с чем невозможно перепутать. Карибское море пахло кокосовым молоком, лаймом, текилой с кусочком ананаса, приправленной соленым дыханием ветра и солнечными поцелуями на коже.

Иными словами: я умерла и попала в рай.

Дублин, дождь, мои проблемы, депрессия – все исчезло в тот же миг, когда принц Фейри перенес меня сюда.

Сегодня мое бикини, вежливо предоставленное В'лейном, представляло собой три крошечных лоскутка ткани, раскрашенной под леопарда. Бедра обвивала золотая цепь, инкрустированная янтарем. Мне было все равно, насколько я обнажена. День был невозможно солнечным и прекрасным. Целительные лучи солнышка гладили меня по плечам. Бокал с текилой тоже не внушал мне отвращения. Я была золотистой с головы до ног, и меня это устраивало.

– Ну? Так кто же он? Ты сказал, что узнал о Гроссмейстере, – выпалила я.

Ладони В'лейна легли мне на плечи, втирая в кожу крем для загара. Меня окутал запах кокоса и миндаля, и я на минуту забыла о том, что вообще умею говорить.

Даже сейчас, полностью заглушив свои способности, принц Фейри был смертоносным в своей сексуальности. Я чувствовала себя так, словно меня касались ладони единственного мужчины, который понимает меня, принимает такой, какая я есть, и с радостью дает мне все, что нужно. Иллюзия, обман, жульничество – но каким же реальным он казался! Мое сознание могло уловить разницу. Тело – нет. Мое тело меня предало.

Я расслабилась под сильными руками В'лейна, поддалась его уверенным движениям, чуть ли не мурлыкая, пока он гладил меня. Его радужные глаза сияли всеми оттенками янтаря, кусочками которого была инкрустирована цепь у меня на талии. Глаза принца были прищурены, они буквально обдавали жаром, обещанием секса, который сведет меня с ума.

– Я снял здесь номер, МакКайла, – мягко сказал В'лейн и взял меня за руку. – Пойдем.

– Ты, наверное, всем девушкам такое говоришь, – пробормотала я и резко отдернула руку, замотав головой, чтобы прийти в себя.

– Я презираю девушек. Мне нравятся женщины. Они определенно более… интересны. Девушек легко сломать. Женщина же может удивить.

Девушек легко сломать. Не сомневаюсь, что он сломал не одну и даже не двух. Я не забыла книгу, которую читала у Ровены в кабинете, и о том, что В'лейн считался основателем Дикой Охоты. Мысль об этом рывком вернула меня в реальность.

– Кто он? – снова спросила я, отодвигаясь на самый краешек стула. – И прекрати меня касаться. Ты мне обещал.

Принц вздохнул.

– Как вы, люди, говорите в таких случаях? Делу время, потехе час…

– Плюс моя возможность выжить, – сухо закончила я.

– Я помогу тебе выжить.

– Бэрронс говорит то же самое. Но я предпочитаю помогать себе сама.

– Ты просто человек, к тому же женщина.

Я почувствовала, что непроизвольно задираю подбородок.

– Ты же сказал, женщины могут удивить. Ответь на мой вопрос. Кто он? – Я знаком попросила официанта принести ананас, оставив текилу, и стала ждать.

– Один из нас.

– Что? – Я моргнула. – Гроссмейстер один из Фейри?

В'лейн кивнул.

Во время наших встреч я чувствовала в Гроссмейстере нечто от Фейри, однако в нем читался и человек, точно так же как в Мэллисе и Дереке О'Баннионе. Я думала, что всему причиной мясо Невидимых, которое он ел, но не предполагала, что он может оказаться Фейри.

– Но Гроссмейстер не похож на настоящего Фейри. Почему?

– Потому что он больше не является настоящим. Тот, кто называет себя Гроссмейстером, раньше был Видимым по имени Дэррок, доверенным членом Королевского Совета.

Я снова моргнула. Он был Видимым! Тогда какого черта стал предводителем Невидимых?

– Что случилось?

– Он предал нашу Королеву. Она узнала, что Дэррок вступил в тайный сговор с Охотниками, надеясь свергнуть ее и вернуть прежние времена, когда Фейри не были ограничены Договором и пользовались людьми как временными игрушками. – Чужие, древние глаза внимательно следили за моей реакцией. – Игры Дэррока заключались в том, чтобы долго и жестоко развлекаться с человеческими женщинами, а затем уничтожать их.

Перед моими глазами пронеслось воспоминание: тело Алины, лежащее на холодном столе в морге.

– Я тебе говорила, как его ненавижу? – прошипела я.

Больше я ничего не могла сказать. Мне не удавалось справиться с мыслью о том, что он мучил Алину, а затем бросил ее умирать. Сделав глубокий медленный вдох, я немного успокоилась и спросила:

– Так что, вы вышвырнули его из своего мира и сделали одним из нас?

– Когда Королева узнала о предательстве, она лишила Дэррока власти и бессмертия, приговорив к страданиям и унижению человеческой жизни, а затем и к смерти. Это самый жестокий приговор для Фейри, с ним не сравнится даже уничтожение при помощи магического оружия или… просто исчезновения, как иногда происходит с некоторыми из нас. Сама смерть нам не страшна. Но смертность является страшнейшим из унижений.

Вот высокомерная скотина!

– Он был принцем?

Таким же как В'лейн, убивающий сексом? Неужели Гроссмейстер именно так соблазнил мою сестру?

– Нет. Но даже среди моих сородичей он считался очень старым. И могущественным.

– Но если ты пил из котла, откуда ты это знаешь? – Я почуяла во всем этом какой-то подвох.

Побочным эффектом бессмертия, как рассказал мне В'лейн, было безумие, с которым Фейри справлялись при помощи реликвии Видимых, котла. Выпив зелья, сваренного в этом котле, они лишались памяти и начинали новую жизнь, ничего не зная о своем прошлом.

– Котел не безупречен, МакКайла. Память, как выразился один из ваших актеров, упорна. Котел лишь облегчает бремя вечности, но мы не начинаем с чистого листа. Выпив зелья, мы говорим на том языке, который выучили первым. Дэррок говорил на моем языке – очень древнем, праязыке нашей расы. Именно так мы и узнаем правду друг о друге, несмотря на отсутствие воспоминаний. В следующей нашей реинкарнации мы часто понимаем, что не все воспоминания утрачены. Совет Фейри – не самое приятное место, особенно если ты не можешь отличить друга от врага. Мы стараемся как можно дольше не пить из котла. Иногда часть памяти остается нетронутой. Некоторым приходится пить дважды, трижды, прежде чем память очистится полностью.

– Как мне найти Дэррока? – спросила я.

Теперь я знала его настоящее имя и мне не нужно было ни называть его Гроссмейстером (черта с два он Гроссмейстер или Повелитель!), ни пользоваться детской дразнилкой про большое «Г».

– Ты не сможешь. Он прячется там, где даже мы не можем найти его. Он появляется то тут, то там, пользуясь порталами Невидимых, которые нам неизвестны. Мы охотимся на него, я и несколько других принцев.

– Но как обычный человек может скрываться от вас и перемещаться между реальностями людей и Фейри? – Я не старалась смягчить тон.

Я злилась. Это они во всем виноваты. Это они вышвырнули Дэррока из своего мира, потому что он стал причиной их проблем. И теперь проблемы появились у моего мира, моя сестра погибла из-за Дэррока. Фейри должны были убрать за собой, и быстро.

– Моя Королева не лишила его знаний, о чем сейчас сожалеет. Она была уверена, что Дэррок довольно быстро погибнет. Именно поэтому мы не думали, что в проблемах твоего мира повинен именно он. Став человеком, Дэррок больше не имел иммунитета против большинства ваших болезней, а те, кто привык к жизни среди бессмертных, часто недооценивают опасность инфекций, которым подвержено ваше стадо.

– Знаешь, не только он тут кое-чего недооценил, – холодно ответила я.

Стадо, моя петуния. При всей своей силе Фейри совсем не безупречны, от их ошибок приходится страдать нам, людям!

В'лейн даже не возразил.

– Мы считали, что Дэррок не только будет подвержен болезням. Он наверняка разъярился бы из-за своей смертности и стал одним из преступников. Однако вопреки нашим ожиданиям Дэррок возродил в себе часть силы. Он знал, где искать, знал, что искать, и у него уже были союзники из числа Королевских Охотников. Он сделал то, на что не осмелился бы ни один Фейри, – пообещал выпустить их на свободу из тюрьмы Невидимых. Охотникам нельзя доверять.

– А другим Фейри можно? – сухо поинтересовалась я.

– Охотники перешли все границы. – В'лейн замерцал на миг, словно ему с трудом удавалось сохранять эту форму. – Они научили Дэррока питаться плотью Фейри, чтобы украсть нашу силу!

В'лейн на миг замолчал, и температура упала настолько, что море, насколько хватал глаз, покрылось льдом. Но уже секундой позже все вернулось в нормальное состояние.

– Когда мы найдем Дэррока, он будет умирать очень долго. Королева заставит его страдать вечно. Мы не поедаем себе подобных.

Я резко отвернулась и уставилась на море. Я ведь тоже виновата, и эта вина словно светилась неоновыми буквами на лбу: «Фейриедка». Дэррок научил Мэллиса, Мэллис научил меня, а я втянула в это Джайна. И у меня не было ни малейшего желания страдать целую вечность.

– Чем я могу помочь?

– Дэррока мы отыщем сами, – ответил В'лейн. – Ты должна исполнить волю Королевы и найти книгу. Стены между нашими мирами опасно истончились. Если Дэррок разрушит их, все Невидимые вырвутся на волю. Без «Синсар Дабх» мы окажемся так же беспомощны перед их ордами, как и ты. Мы не сможем загнать Невидимых обратно. Если мы проиграем, это станет концом твоего мира и гибелью твоей расы.

Он помолчал, затем мрачно добавил:

– И, вполне возможно, моей тоже.

 

9

В четверть десятого я уже была в магазине. Ждала Бэрронса и очередного урока сопротивления Гласу. Хотя у нас установилось нечто вроде вооруженного перемирия, Бэрронс наверняка злился на меня, и я размышляла над тем, как именно проявится его злость.

Прыжки на одной ноге – это ерунда. Он мог бы заставить меня квохтать, как курица, ну и что? Чем глупее я буду себя чувствовать, тем больше шансов, что я смогу сопротивляться.

Кристиан был прав. Если стены между мирами разрушатся, все Невидимые окажутся на воле. И я тоже была права: Видимые не смогут вернуть их в тюрьму без «Синсар Дабх». Несмотря на мрачные мысли, я снова была собой: собранной и готовой к действию Мак. Мне досталось немножко солнца – настоящего человеческого солнца, а не подделки из страны Фейри, которую использовал В'лейн, – и я буквально впитала его, как впитывает энергию солнечная батарея. Я была как наркоман, получивший дозу.

Высунув нос на улицу, я поняла, что погода лучше не стала, но выходить я не собиралась, так что оделась так, как мне хотелось. Я выбрала любимую коротенькую белую юбку, симпатичные сандалии и золотисто-лимонный топ без рукавов, который выгодно оттенял мои зеленые глаза. Кожа сияла золотистым загаром, который появился через несколько часов на солнце. Я выглядела и чувствовала себя просто отлично. Приняв душ, я уложила волосы и сделала макияж, потом немного поговорила с папой. В Ашфорде было здорово, солнечно, плюс тридцать градусов жары. В Дублине было еле-еле три градуса тепла, но после путешествия в Канкун мне стало немного легче с этим мириться.

Свежие силы и прекрасное настроение привели к тому, что я решила поделиться с Бэрронсом кое-какой информацией. Вместо того чтобы требовать ответы на свои вопросы, я собиралась забросить наживку и сыграть по его правилам, чтобы выудить то, что мне нужно. Я решила показать ему страницу из дневника моей сестры, ту, что пришла сегодня по почте. Если уж даже В'лейн иногда ошибается, то почему этого не может случиться с Бэрронсом? Может быть, я сумею прочитать что-то по его лицу. Может, он знает о «предсказанных пяти». Может, подозревает, у кого сейчас дневник Алины. Я не верила, что дневнику него. И не понимала, зачем ему пересылать мне тщательно отобранные страницы. Я вообще не понимала, кто и по какому принципу их отбирал, но кто-то же это делал.

Если я поделюсь с ним информацией, возможно, Бэрронс захочет ответить услугой на услугу. Может, он решит, что эти ответы достаточно безопасны и не имеют значения. Солнечная Мак подумала, что попытка не пытка.

Звякнул колокольчик над дверью.

В магазин вошел Бэрронс. Не спеша смерил меня взглядом с головы до ног… И его лицо напряглось, а затем медленно, с явным усилием, он заставил себя снова расслабиться. Думаю, ему не понравилась моя одежда. Она редко ему нравится. Как только у меня появлялся выбор, я одевалась слишком ярко и цветасто – на его вкус. Мисс Радуга и мистер Ночь, приблизительно так мы и выглядели, если нас поставить рядом.

Чтобы избавиться от остатков напряжения прошлой ночи, я ответила ему улыбкой и дружеским «Привет!», которые должны были означать, что этим вечером я хочу начать все с чистого листа и надеюсь, что он хочет того же.

Я почувствовала его ярость за долю секунды до того, как он напал, а потом было слишком поздно. Он захлопнул за собой дверь. Звякнул замок.

– Расскажите мне подробно, что вы чувствовали во время последней встречи с «Синсар Дабх».

Глас врезался в меня, как грузовик, не оставив свободной ни одну клеточку тела. Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

Я согнулась пополам, не в силах вдохнуть. Легион голосов наполнил комнату, он отражался от стен, звучал слева и справа, сверху и снизу, проносился сквозь меня, проникал в кожу и изменял мое сознание, делая меня покорной. Подчинение. Соблазн. Глас нашептывал, что теперь я выполняю его волю и вся моя жизнь заключается в повиновении его приказам.

Пот проступил у меня на лбу и над верхней губой, ладони тоже стали мокрыми. Чем сильнее я пыталась преодолеть принуждение, тем тяжелее мне было дышать и шевелиться. Я дергалась, сжималась, не в силах управлять собственным телом. Я словно превратилась в марионетку, которую дергают за веревочки. И Бэрронс вполне мог разорвать меня пополам.

– Прекратите сопротивляться, мисс Лейн, и вам станет легче. Или вы из тех, кто любит боль?

Мысленно я окатила его потоком ругательств, но вслух не смогла произнести ни слова. Мне просто не хватало воздуха. Он давил на меня так же сильно, как и прошлой ночью, – на уровне, которого, по его словам, достиг Гроссмейстер, – и все это Бэрронс проделывал не напрягаясь, спокойным, почти ласковым тоном. Разница была приблизительно та же, что между его мотоциклом и всеми остальными, – слова Бэрронса почти не слышны, и при этом он в несколько раз опаснее любителей пошуметь.

– Прекрасный загар, мисс Лейн. Как поживает ваш дружок Фейри? Вы с ним хорошо повеселились? Я вожу вас по кладбищам, он приглашает на пляж, в этом все дело, не так ли? Наши свидания недостаточно романтичны? В'лейн предпочитает красивые ухаживания? Кормит вас прелестными сказочками, на которые вы так падки? В последнее время я слишком редко обращал на вас внимание, мисс Лейн. Но я это исправлю. Сядьте. Вот туда.

Он указал на стул возле камина.

Я вытянулась и на цыпочках зашагала к указанному стулу. Я вовсе не старалась придать походке легкость или изящество – просто так получается, когда вы пытаетесь приказать мышцам ног не двигаться, а тело при этом продолжает идти вперед помимо вашей воли. Шаг за шагом я сопротивлялась изо всех сил, но продолжала приближаться к стулу. Добравшись до него, я упала на сиденье, как сломанная марионетка. Горло ходило ходуном, но я умудрилась выдавить пару слов:

– Н-не… Н-не надо…

– Вы будете говорить, только отвечая на мои вопросы.

И мои губы склеились. Я не могла поверить, что он делает это со мной.

Забавно, именно сегодня В'лейн посоветовал мне доверять ему, и я доверилась, а он меня предал. Я слегка открылась ему сегодня, решила поделиться с ним информацией. В'лейн приглушил свою сексуальность, чтобы не влиять на свободу моей воли. Бэрронс одним приказом уничтожил мою волю, точно так же как сделал Гроссмейстер.

– Расскажите мне все, что видели в ту ночь, когда встретили «Синсар Дабх».

Возникло впечатление, что я извиваюсь внутри собственной кожи, задыхаясь от попыток не подчиниться. Но я выложила все до последней детали, до последней мысли и предположения. Я рассказала об унижении, которое испытала, валяясь на мостовой в красивой одежде, о том, какие формы принимала книга, о том, как она на меня посмотрела, о том, как именно я собиралась ее выследить. А потом, что еще хуже, я подробно описала «предложение сотрудничества», которое я сделала инспектору Джайну.

– Не двигайтесь, – сказал Бэрронс, и я села прямо, как деревянная.

Я не могла даже почесать нос, пока он размышлял над услышанным. Воздух между нами словно пропитался жестокостью и жаждой насилия. Я не могла понять, что же так разозлило Бэрронса. Вчера он был гораздо спокойнее, а ведь, казалось бы, у него имелись причины для злости. Но он просто уехал, ничего не сделав.

– Где вы были сегодня?

По моему лицу катился пот. Об этом я тоже рассказала. Я хотела бы говорить по собственной воле, обозвать Бэрронса словами, которые приходили в голову, и сказать ему, что из нас двоих я больше нуждаюсь в том, чтобы на мои вопросы ответили. Но Бэрронс подчинил мои губы своей воле, поэтому я могла произнести только то, что он хотел от меня услышать.

– В'лейн что-нибудь вам рассказал?

– Да, – сухо проговорила я и смогла не продолжать.

Я подчинилась приказу и ответила, никто же не сказал, что ответ должен быть развернутым.

– Что именно он рассказал вам?

– Что Гроссмейстер раньше был Фейри по имени Дэррок.

Бэрронс фыркнул.

– Старо как мир. Он рассказал что-нибудь обо мне?

Старо как мир? Бэрронс знал о Гроссмейстере и ни словом не обмолвился? И при этом злится на меня за то, что я не рассказываю всего, что знаю? Если он не убьет меня после этого разговора, я сама его убью. Ходячая, блин, энциклопедия, раскрыть которую мне не по силам. Бесполезная. И опасная.

– Нет.

– Вы с ним трахались?

– Нет. – Это прозвучало ядовито.

– Вы с ним когда-нибудь трахались?

– Нет! – зарычала я.

Никогда раньше мне не встречалась парочка, настолько интересующаяся тем, что происходит и что не происходит в моей интимной жизни.

Повисшая в воздухе ярость внезапно стала гораздо слабее.

Я нахмурилась. Это еще что? Он поэтому злится? Бэрронс ревнует? Не потому, конечно, что я ему нравлюсь. Просто я его личная ши-видящая, его собственность, и он не позволит никакому другому мужчине отвлечь меня от поиска ОС?

Бэрронс холодно взглянул на меня.

– Мне нужно было знать, не превратил ли он вас в при-йа. Поэтому я и спросил.

– Я что, похожа на при-йа? – Я почти закричала.

Понятия не имею, на кого похожи женщины, пристрастившиеся к сексу с Фейри, но уж явно не на меня. Мне кажется, что под их описание прекрасно подойдут готы, которых я видела в логове Мэллиса, покрытые пирсингом, татуировками, гримом, одетые в старомодные шмотки черного цвета.

Бэрронс замер, посмотрел на меня, а потом рассмеялся.

– Отлично, мисс Лейн. Вы все-таки учитесь.

Я тоже замерла, поскольку до меня дошло, что я сделала. Я произнесла фразу, которая не была ответом на его вопрос! Я попыталась сделать это снова, мысленно выстроив предложение, но у меня ничего не получилось. Не знаю, как мне удалось заговорить раньше.

– С кем вы собирались встретиться, когда наткнулись на «Синсар Дабх»?

О нет. Это нечестно. Не могу же я все ему рассказать.

– С парнем, который знал Алину, – сквозь зубы проговорила я.

– Назовите его имя.

Нет, нет, нет!

– Кристиан МакКелтар.

– Да вы что, издеваетесь? – Бэрронс вскочил со стула и уставился на меня.

Он воспользовался Гласом, так что мне пришлось ответить «нет», хоть я и знала, что вопрос исключительно риторический. Ярость снова взвилась, как костер, от одного только имени. Почему? Что в нем такого важного? Бэрронс знает Кристиана? Я закрыла глаза и обратилась к части сознания, которая отвечала за дар ши-видящей. Не помогло. Я все еще не могла говорить. Ну почему я чувствую в себе такую живую яркую силу и в то же время не могу использовать ее, чтобы выбраться из западни?

– Как вы познакомились с Кристианом МакКелтаром?

– Он работает на кафедре древних языков в Тринити. Я встретилась с ним в тот день, когда ты отправил меня к его начальнице за приглашением на аукцион. Ее там не оказалось.

Бэрронс тяжело задышал.

– Его наверняка наняли совсем недавно. Они шпионят за мной.

Он не использовал Глас и не задавал вопросов, так что я промолчала.

– МакКелтары шпионят за мной?

Я закрыла глаза и ответила «да».

– Вы шпионите за мной, мисс Лейн?

– Насколько могу.

– Что вы узнали обо мне?

Я снова покопалась в своем сознании, но если во мне и было то, что помогло бы сопротивляться, я этого не нашла. Зная, что рою себе могилу, я рассказала Бэрронсу все, что смогла выяснить. Я знала, что он не человек. Знала, что он невероятно стар. Я видела, как он вышел из Мерцающего Зеркала в своем кабинете, видела, как он нес на руках растерзанный женский труп. И видела, как демоны в зеркале разлетаются с его пути точно так же, как Тени в Темной Зоне.

Бэрронс рассмеялся. Рассмеялся так, словно все эти жуткие секреты были просто шуткой. Он не попытался ни объяснить их, ни оправдаться.

– Я и не думал, что у вас могут быть свои тайны. Вы знали все это и ничего не сказали. Это становится интересным. Вы действуете против меня вместе с МакКелтарами?

– Нет.

– Вы объединились против меня с В'лейном?

– Нет.

– Вы сотрудничаете против меня с ши-видящими?

– Нет.

– Вы с кем-нибудь сотрудничаете против меня?

– Нет.

– Кому вы верны, мисс Лейн?

– Себе! – закричала я. – Своей сестре! Своей семье, и пошли вы все на хрен!

Ярость, тяжелым облаком висевшая в комнате, рассеялась.

Миг спустя Бэрронс откинулся на спинку стула, стоявшего напротив меня, оценил мою болезненно скованную позу и сухо улыбнулся.

– Что ж, хорошо, Мак. Расслабься.

Мак? Он назвал меня Мак? Я с усилием вздохнула.

– Мне готовиться к смерти? – Мой голос был скрипучим и неестественным – Ты убьешь меня?

Бэрронс удивился. Я снова смогла заговорить по собственной воле. Он отпустил мое тело, но не перестал контролировать сознание и рот. Я все еще чувствовала, как хватка Гласа мешает мне, принуждает, причиняет боль.

Потом Бэрронс фыркнул.

– Я велел вам расслабиться, и вы решили, что я собираюсь вас убить? Прекрасный пример женской логики. – И он добавил так, словно раньше об этом не задумывался: – Можете говорить свободно.

Магическая хватка отпустила мое горло, и несколько мгновений я просто наслаждалась ощущением свободы: я могла дышать и понимала, что теперь сама контролирую свою способность разговаривать. Я снова чувствовала имя В'лейна, коловшее мне язык, и поняла, что в те моменты, когда Бэрронс использовал Глас, это имя как-то гасло и я не могла бы докричаться до принца Видимых.

– Ничего нелогичного. Ты всего два раза назвал меня Мак, и оба раза это было, когда я находилась на грани смерти. И если сейчас такой угрозы нет, значит, ты сам собираешься меня убить. Так что все логично.

– Я не называл вас Мак.

– Назвал.

– Я назвал вас мисс Лейн.

– Ничего подобного.

– Я сказал именно так.

Я стиснула челюсти. Иногда, несмотря на чопорную старомодность Бэрронса и мои гламурные изыски, мы с ним спорим, словно дети. Честно говоря, то, как он меня называет, значит для меня не больше крысиной петунии, так что нечего сидеть здесь и кусаться. Я свободна и рассержена. Вскочив со стула, я бросилась вперед и изо всех сил толкнула Бэрронса ладонями в грудь. Я вложила в удар всю силу и способности Нуля, стараясь заморозить его. Тот участок сознания, что отвечал за способности ши-видящей, вспыхнул, как маленькое солнце. Фейри Бэрронс или нет, вот что я хотела выяснить.

Я ударила его так сильно, что его стул опрокинулся, а сам он покатился к камину и затормозил у самой решетки. Если он и застыл, то лишь на мгновение, которого я не заметила, так что непонятно, заморозила я его или он просто удивился и не успел отразить мою атаку.

Вот так. Еще один вопрос о Бэрронсе остался без ответа.

Я рванулась следом, переступила через него и изо всех сил ударила в челюсть. Он начал говорить, и я ударила его снова. Как бы мне хотелось, чтобы чуть раньше я съела Невидимого! Я бы десяток сжевала, а потом вернулась сюда и покончила с Бэрронсом, и черт с ними, с ответами.

– Как ты смеешь припираться и заставлять меня отвечать, если сам ни разу не ответил мне ни на один вопрос? – зашипела я.

Я ударила его в живот. Сильно. Но он даже не моргнул. Я ударила его снова – и снова ноль эмоций.

– А вы стоите надо мной загорелая и довольная и очень хотите знать, почему я использовал Глас?! – проревел он. – Где вас черти носили? Вы снова встречались с В'лейном. Как вы думаете, мисс Лейн, сколько пощечин я могу вытерпеть? – Бэрронс схватил меня за руку, когда я снова попыталась его ударить.

Я замахнулась другой рукой, но он поймал и ее.

– Я предупреждал, чтобы вы не стравливали нас!

– Я не стравливаю! Я пытаюсь выжить. И когда я ушла с В'лейном, это не было пощечиной. – Я пыталась вырвать запястья из его хватки. – От тебя мне толку мало. Ты никогда не отвечаешь на мои вопросы, так что нечего винить меня в том, что я отправилась искать ответы в другом месте!

– Так же как муж, не заставший жену дома, может отправиться искать утешения на стороне?

– Что?

– Какого слова вы не поняли? – окрысился Бэрронс.

– И этот человек обвиняет меня в нелогичности! Это не мой дом, и никогда им не станет, и тут никто никому не жена! – Я почти кричала.

– Вы считаете, что я этого не знаю?

Бэрронс оказался подо мной, и я тут же прониклась паранойей по двум пунктам. Первым была длина моей юбки – кажется, недостаточная. Второй пункт был не моей проблемой. Я наклонилась, чтобы юбка скользнула ниже, но его взгляд ясно дал понять, что уже поздно. Когда Бэрронс смотрит на меня таким взглядом, мне всегда не по себе. Похоть в этих древних глазах смывает все, что было в них человеческого. Абсолютно все.

Дикая Мак хотела пригласить его на дикий танец. Я считала, что она свихнулась. Свихнулась напрочь.

– Отпусти мои руки.

– Заставьте меня, – поддразнил Бэрронс. – Используйте Глас, мисс Лейн. Ну же, девочка, покажи мне свою силу.

Девочка, чтоб ты сдох.

– Ты знаешь, что я не могу. И поэтому то, что ты сегодня сделал, выглядит еще отвратительнее. С таким же успехом ты мог меня изнасиловать. В определенном смысле ты именно это и сделал!

Он перекатился, резко и быстро, и я внезапно оказалась под ним на спине. Мои руки были закинуты за голову. Тяжело дыша, Бэрронс прижал меня к полу, между нашими лицами было всего несколько дюймов.

– Не заблуждайтесь, мисс Лейн, я вас не насиловал. Можете лежать на своей политкорректной заднице и сыпать адвокатскими рассуждениями о том, что любое давление является изнасилованием и что я большой злобный ублюдок. На что я скажу вам, мисс Лейн, что все ваши вопли – дерьмо, поскольку вас никогда не насиловали. Изнасилование – это не то, после чего можно встать и продолжить спор. Изнасилованные уползают на карачках.

Он слез с меня, поднялся и вышел раньше, чем я набрала воздуха в легкие, чтобы ответить.