ТРИДЦАТЬ СЕМЬ

Песнь тишины

[109]

Я призываю ши-видящих собраться в часовне под скрипящим карнизом.

Наше святилище раньше с трудом вмещало и половину из нас. Сейчас они сидят между стройными рядами величественных колонн цвета слоновой кости и их поглощает пространство. Стенания стропил и глухие звуки моих шагов отдаются гулкой тишиной, пока я иду по центральному проходу, ведущему к алтарю для литургий в восточном приделе церкви.

Унылые, отчаянные глаза следят за моим передвижением. Мои девочки занимают первые одиннадцать скамей в нефе. Призраки дражайших подруг заполняют оставшиеся. Это была суровая зима и следующая за ней манящая, но мертворожденная весна.

А теперь еще и этот непрекращающийся снегопад!

В часовне я чувствую себя более сильной.

Здесь, Всевышний бросает вызов дьяволу у наших дверей. Вера — негасимое пламя в моем сердце. Не смотря на то, что Круус дважды преследовал меня досюда, эти освященные места остаются неоскверненными. Он не смог войти.

Реликварии из полированной слоновой кости и золота, инкрустированные драгоценными камнями располагаются у алтаря. Но еще больше укрыты в храмах, когда-то раньше освещенных свечами — до тех пор, пока свечи не понадобились для других целей. Эти урны и ларцы хранят мощи и лоскуты тканей святых канонизированных не Папским Престолом, а куда более древней церковью. Я не вступаю с собой в конфликт от того, что они находятся рядом с почитаемыми останками. Останки остаются останками а хорошие люди — хорошими людьми. В своих молитвах я прошу их всех присмотреть за нами в тяжелое время испытаний.

Я поднимаюсь на алтарь в святилище и приближаюсь к кафедре. У нас нет источника электричества для микрофона, но больше он и не нужен, так как мой голос ясно доносится к немногим занятым в первых рядах скамьям.

Нас осталось двести восемьдесят девять.

Я бы заплакала, будь у меня слезы, но они кончались по пробуждению на рассвете, измученной, перемазанной чужим, не моим по праву, семенем, с чувством вины. Семенем того, кто только что макнул пальцы в чашу со святой водой и теперь осенял себя крестным знамением, прикасаясь к своему лбу, губам и сердцу!

Он оскверняет мое святилище. Издевается над моими ритуалами.

Его пальцы не вспыхнули, его не поразил гром небесного возмездия и он не был низвергнут в ад, подобно Сатане. Я верила, что в эту дверь он войти не сможет. Он намеренно солгал мне или набрался сил, чтобы проецировать себя?

Он подмигивает мне, пока идет по центральному проходу. Затем останавливается у витража и разворачивает свои крылья.

Темный ангел. С черными крыльями и черной душой.

В моей церкви.

В моей церкви!

Девочки перешептываются. Я осознаю, что мой взгляд сфокусирован на Круусе, совершенном, обнаженном Круусе, стоящем в центре моей часовни, с крыльями, охватывающими проход и тянущимися к небу, и моя первая эмоция — паника. Я не должна показывать им, что вижу его, или Марджери займет мое место!

Я пробегаю взглядом по скамьям и снимаю свои барьеры так, что могу почувствовать состояние их сердец. Я заглушала их эмоции последние месяцы, потому что они ощущали такие злость, печаль и страх, что я не могла сдерживать это ежедневное половодье чувств.

Тревога обрушивается на меня. Стыд крадет мое дыхание. Трясущимися пальцами я нажимаю на ямку на горле так, чтобы выпустить что-то застрявшее там и мешающее мне дышать.

Впервые более, чем за месяц, я могу видеть ясно.

Если я единственная, кто видит Крууса, то должна быть смещена.

Если же я таковой не являюсь, и другие тоже видят его, а я так долго хранила молчание — меня следует судить.

Ибо разве неизвестно, что такое война?

Он разделяет. Режет по живому, делая врагами даже братьев и сестер, родителей и сыновей. Война разделила меня и мою семью с рождения. Быть может, он действительно уделял мне внимание не просто так.

Насколько хорошо он провел разделение?

У кузена Шона, Роки, были золотые часы с бриллиантами с выгравированным на них кредо. Несмотря на отсутствие образования, родословную и богатство, он поклялся приложить все усилия, чтобы выбиться в люди, избавиться от клейма.

Молчание — это конечный результат разделения.

Разве я игрушка в его руках?

Он стоит, самодовольно взирая на меня, уверенный в нашем сообщничестве. Как приятно должно быть ему, когда каждое утро я остаюсь изолированным айсбергом в этой зиме, почти покорившей наш мир!

Я обращаюсь за помощью к женщинам:

— Кто из вас видит стоящего в проходе Крууса?

* * *

Риодан созывает собрание в одной из комнат второго уровня. В клубе никогда еще не было такой тишины. Люди сидят поодиночке, не разговаривая. Свет приглушен, музыка выключена. Я не чувствую ногами и малейшей вибрации. Потолок и пол излучают мягкое сияние. У него какие-то подсвеченные трубы за молдингом. Я всегда предполагала, что тут есть гигантские генераторы, просто не могу чувствовать их вибрацию из-за вечно долбящей, несмолкающей музыки. А если нет генераторов, то как поддерживается освещение?

— Чувак, я думала, ты все вырубил.

— Все.

— А почему тогда лампы все еще горят?

— Основная часть Честера работает на геотермальной энергетике.

Я бью себя ладонью по лбу. «Конечно. У него же все лучшие игрушки. Чего ему стоит прокопать путь к центру Земли и  укротить силу планеты? Чувак, типа, живет вечно!»

Ко мне, Джо, Танцору и Кристиану присоединяются еще шестеро риодановских чуваков. Каждый раз, когда входящий в комнату оказывается не Иерихон Бэрронс, я вздыхаю с облегчением. Но рано или поздно тот день все равно настанет. Это неизбежно. И в этот день он, вероятно, будет с Мак на его стороне. Черт, клево. Большую часть своей жизни я прожила под угрозой «того дня» по той или иной причине. Супергерой, как-никак.

Троих своих мэнов Риодан посылает в клуб поддерживать порядок и еще троих в ледяной день, отслеживать любой шум и отключать его. Джо смягчает его приказы:

— И приведите всех людей, которых найдете, в Честер — так мы сможем спасти их.

Я тайком наблюдаю за ним, когда она добавляет к его командам, свою, словно имеет на это права. Будто она его подружка, и они — команда, задавшаяся целью вместе спасти мир или что-то типа того. Посмотрим, повинуются ли ей его ребятки. Если вернутся с группой выжившего сброда, я капитально выпаду в осадок. По его лицу не удается ничего прочитать. Это, выглядит так, словно он полностью закрыл его от меня.

Он отказывается дать мне запустить пресс и выпустить Дэни Дейли. Я настаиваю, но Джо ставит точку: в любом случае никто не рискнет, если в этом нет крайней необходимости, так что время, затрачиваемое на печать и размещение, было бы лучше потратить на что-то более насущное, например — разработку плана. Когда она превратилась в мисс Голос Благоразумия? О, и в Гламурную Тетку! Когда она выскальзывает из пальто и разматывает шарф, ее титяндры не блестящие, зато точняк в лифоне пуш-ап!

— Звук — как Сларпи? Дэни, что это значит? — спрашивает Джо.

— Его притягивает музыка, — объясняю я. — Сначала я подумала, что его привлекает пение, но это не так. Это всего лишь компонент музыки, вторично. Звуковые волны. Частоты. Кто знает — может быть, одна-единственная нота. И звук не обязательно должен быть произведен человеком. Он может исходить из магнитофонов, музыкальных инструментов, церковных колоколов, из радиоприемника в машине, это могут быть даже вопли Невидимых, имеющие достаточно высокую частоту, чтобы лопнул бокал.

— Как в Дублинском Замке, в ночь, когда были заморожены клетки, — говорит Кристиан. Он ведет себя спокойно, но я чувствую, чего ему это стоит. Он едва сдерживается.

— Точно. Или ему нравятся хрустальные трели.

— Как в фитнес-центре, — кивает Риодан.

— Ага. Или — когда дринькают на стиральной доске, колотят в кастрюлю и поют.

— Как люди, устроившие стирку, — подтверждает Танцор.

— А странная конструкция из проволоки вокруг головы того чувака была не медицинским приспособлением для травмированной шеи. Это был держатель для губной гармошки, — допетриваю я. — Этому маленькому примитивному семейному ансамблю удалось устроить такой шум, который привлек Короля Морозного Инея.

— Ансамбль в моем подклубе, видимо, сделал то же самое.

— А почему тогда весь клуб не во льду? — спрашивает Кристиан.

— Думаю, он реагирует на определенный звук. Точно так же как я предпочитаю каше «Чекс» «Лайф» [115]Life, Chex - готовые завтраки изготовленные из цельного зерна с различными добавками - чипсы, орешки, сухарики и т.д.
. В них обоих есть маленькие квадратные хрустящие вкусняшки, но моим вкусовым рецепторам они ни фига не кажутся одинаковыми. Кстати, на твоем складе наверняка было подключено и работало все звуковое оборудование. В церкви, где я едва не скопытилась, они пели и играли на органе. Во всех подпольных пабах играли музыкальные группы или стереосистемы.

— У Хранителей народ тоже пел и играл на органе, — добавляет Танцор.

— Так как же нам выяснить, какой звук ему нравится? — спрашивает Джо. — Все сцены взорвались, не так ли?

— Не думаю, что они нам понадобиться, — говорит Танцор. — Все, что нам нужно — это установить где-нибудь аппаратуру, которая будет создавать огромное разнообразие звуков. И ждать, когда он появится.

— Отличная идея, малыш, — произносит Кристиан. — Тогда мы все к чертям заледенеем.

— Не обязательно, — возражает Риодан.

— О чем ты? Ты что-то задумал? — Щенячье выражение на лице Джо говорит о том, что она считает Риодана самым умным парнем в своей жизни. Нифига подобного! Танцор — самый умный человек, которого она когда-либо встречала, а на втором месте — я.

Когда он это сказал, я просто затрясла головой и сказала:

— Это не сработает.

— На самом деле, Мега, — подает голос Танцор, — может сработать.

— К чертям собачьим это сработает. Он слишком много на себя берет.

— Думаю, что стоит попробовать, — настаивает Танцор.

— Ты становишься на его защиту? — возмущаюсь я.

— Только с этой идеей, Мега.

— Уверен, что сможете это провернуть? — спрашиваю у Риодана. — Ты хоть представляешь, насколько все может пойти не так?

Риодан бросает на меня многозначительный взгляд.

Джо белеет.

— Вы с ума посходили. Вы собираетесь выпустить одно чудовище, чтобы поймать другого.

— Мир превращается в лед, — отвечает Риодан Джо. — Если так будет продолжаться и дальше, то Король Морозного Инея завершит разрушение мира, начатое Круусом. Иногда следует немедля заткнуть пробоину, чтобы предотвратить течь, и уже позже беспокоиться о починке судна. Если выбирать из того — быть потопленным сегодня или завтра — я выбираю завтра.

Наши с ним мысли часто сходятся. Но я никогда ему не скажу об этом.

Обращаясь ко мне, он говорит:

— Вы с пацаном получите все, что нужно. Я хочу, чтобы все было готово к вечеру.

* * *

Меня затопляет багровая пелена ярости Марджери.

Она вскакивает и требует моей отставки с поста Грандмистрисс, но еще до того как она начинает поднимать шум и крик, в которых, так преуспевает, одна за другой преклоняются головы и поднимаются руки. Как белые флаги капитуляции, поднимается рука у каждой женщины, кроме одной. Моя кузина поднимается со своего места на скамье, сжимая свои кулаки так, что белеют костяшки суставов.

Я открываюсь, фокусируясь строго на ней. Ее ярость бездонна и направлена непосредственно на меня. Марджери верила, что единственная у него. Она обрушивается на меня за развратные деяния нашего врага. Она обманывается во многом, а главное, что в делах измены если мужчина гуляет, это не вина женщины, с которой он спит. Достойное сердце избегает соблазнов, несмотря ни на что. Очевидно мое сердце не настолько достойное.

Я отстраняюсь от нее и с сожалением и решимостью внимательно вглядываюсь в своих девочек.

Мое поражение в исполнении своего долга — в моем молчании. Я не просто изолировалась сама — я их отрезала друг от друга.

— Кто-нибудь из вас рассказывал об этом другим?

Ответов не слышно и в них нет нужды. Я могу сказать по их лицам, что ни одна из них не говорила об этом. В своем позоре мы стали похожи на группу отдельных островов — мы ели, работали, жили бок обок, но были полностью изолированы друг от друга. Более месяца каждая из нас вела то же сражение с дьяволом, и вместо того, чтобы разделить это бремя, мы страдали поодиночке.

— Мы позволили ему разделить нас, — говорю я. — Именно это и было его целью. Но все закончилось. Мы раскрыли его блеф и теперь объединились против него.

Огромные крылья Крууса зашелестели. Это первый звук, который я когда-либо слышала от проецируемого им изображения. О, да, наш враг с каждым днем набирает силу!

И интересно, откуда ноги растут: это Круус или наличие Межпространственного Ферийского Портала. И если это МФП, то может ли его расположение над клеткой Крууса привести и к ослаблению целостности ледяной преграды? Я не позволяла себе навещать его келью с тех пор, как мы с Шоном последний раз занимались любовью. Пока мне не удастся воссоединиться с моей второй половинкой, я не могу рисковать.

Мог ли этот хитроумный Принц придумать способ вызвать фрагмент огненного мира для своего освобождения? Если бы я сегодня совершила длинный спуск в недра этого аббатства, то что бы я там обнаружила?

Тьму, мох и кости?

А не прутья решетки, которые там были раньше?

— Должны ли мы оставить аббатство? — восклицает тетушка Анна. — Это единственный способ избежать его влияния?

— Это наш дом! Мы не можем его покинуть! — протестующе выкрикивает Джози.

—  Куда мы пойдем? И как мы туда доберемся? На собачьих упряжках? — интересуется Марджери.

— Не осталось никаких собак. Их всех съели Тени, — вставляет Лорена.

— Это был риторический вопрос. Я о том, что мы не можем уйти, — отрезает Марджери. — Ни при каких обстоятельствах. Это наш дом. Я никому не позволю отсюда меня увести.

Я снова плотно сосредотачиваюсь на ней. Она совершенно не против, если мы все сгинем, неважно, куда, как и почему, если она заполучит его для себя одной. Она ни в коей мере была не способна отказаться от его непостоянной привязанности.

Я провожу рукой по своей шее, лбу. Температура в часовне растет. Я чувствую пряный и сладкий аромат цветов.

Я не могу переместить Крууса. Но могу и хочу сделать нечто подобное с МФП.

Нужно найти способ связаться с Риоданом и его людьми. Он уже забрал моего Шона. Что еще он может у меня отнять?

Мы передвинем огонь чуждого мира, отправим его туда, откуда пришел, и у меня появится ответ на вопрос, если погибнет трава. Огонь чуждого мира или скованный льдом Принц — что является причиной перегрева нашего дома? Неужели Судьба смеялась над нами, когда соткала вместе те части гобелена, где наш величайший враг застывает в нашем подземелье, а затем над ним устанавливается обогреватель?

Я не верю, что фрагменты Фейри являются односторонними.

Если их можно привязать, то, соответственно, можно и  отбуксировать.

 

ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ

Сожженный дом

[116]

Наша массовая вылазка из Дублина — полный мрачняк.

Выбраться из города не так-то просто. Чтобы пробить себе путь потребовалась небольшая армия.

Перед выездом, мы расставляем звуковые приманки на севере, юге и западе города в заброшенных районах, где больше никто не тусит. Танцор подключает их, транслируя через центральную радиоточку. Даже Риодан впечатлен, а меня так и распирает от гордости, что Танцор мой лучший дружбан! Надеюсь этого будет достаточно, чтобы удержать Короля Морозного Инея подальше от того шума, который мы должны будем произвести, во избежание превращения Дублина в снежную тюрьму.

Я произвела быстрый пит-стоп в закусочной «Петух и Бык» и кое-что стянула там со стены — я умирала от желания обзавестись этой штуковиной с тех пор, как Танцор заикнулся о ней. Это единственное место, где был, как мне запомнилось, кнут, прикрепленный в качестве декора рядом с набором гигантских мегафонов. Стопудово как-нибудь да точняк пригодится. А если нет, ну и что? Не могу сопротивляться желанию заполучить что-то способное двигаться быстрее скорости звука. Звуковые удары — теперь их воспроизводить буду я!

Грузовики, ревя движками, пробивали путь, чтобы джипы и автобусы могли продвигаться между слежавшимися в гигантские насты сугробами — холодными и твердыми, как скала. Улицы непроходимы из-за снега, а он до сих пор так и валит, залепляя наши толстые ветровые стекла. В начале колонны парни вели снегоуборочные машины и грузовики, которые разбрасывали соль. Понятия не имею, где они нарыли спецтехнику. У нас, отродясь, никогда не было такого снеговала. Но насколько знаю Риодана, у него все это было заныкано где-то на складе, готовый к любому повороту событий, даже к такому, который совершенно кажется невозможным.

Должна признать мне нравится это в нем. Я привыкла к ощущению, что единственная предвижу сложные времена и всегда закидываю удочку, выискивая лазейки в свою пользу. Приятно знать, что кто-то так же подготавливается впрок.

Он прав. Если лодка тонет, необходимо заткнуть брешь. Еще несколько дней и я не уверена, что наш такой массовый выезд вообще состоялся бы. Мы бы просто замерзли. Мне ненавистен тот план, что мы должны привести в действие, но ничего не поделаешь. Иногда, когда наружу вырывается ад единственное что нужно сделать — это высвободить еще больше ада.

Пока еще не стало слишком поздно.

Полагаю, когда мы доберемся до аббатства и расскажем Кэт, что собираемся сделать, она слетит с катушек.

* * *

Ночь приносит с собой лиловое северное сияние. Темно-фиолетовые и ярко-синие всполохи дрожат на мерцающем, покрытом ледяной коркой снегу, будто волны в белоснежных водах океана.

#img30C5.jpg

Мы собираемся у окна в общей гостиной, посмотреть на танец фиолетовой дымки. Я потрясена, понимая, как много времени провела в своих комнатах за прошлый месяц, дабы не выдать визитов Крууса. И не видела, как все уходят к себе по аналогичным причинам. В нашем аббатстве стало навязчиво тихо и одиноко, во главе со мной, ничего не подозревающим лидером.

Сегодня наш незваный гость явно отсутствует. Это первый вечер за несколько недель, когда он не преследует меня по пятам. Он знает, что мы злы на него и его появление еще больше нас разозлит. Марджери тоже отсутствует. Я встречусь с этой осой нашего улея утром. И либо мы договоримся, либо ей придется уйти.

Сегодня вечером мы вскрываем наши драгоценные банки с кукурузой, законсервированные прошлым летом и поджариваем ее на масле. Мы устраиваем вечеринку, разогретые остатками сидра, подогретого на огне и приправленного корицей с гвоздикой. Общение, тепло, благоухающие витающие в воздухе ароматы, пробуждают чувства благодарности и надежды, и мы восстанавливаем в семье, которой когда-то были, новое понимание. Теперь нам всем известно, что Круус упорно обольщал каждую из нас, и больше не тяготимся чувством вины.

И когда слышу приближающийся к аббатству рев двигателей, мне становится страшно за безопасность моих девушек, поэтому приказываю им уйти в столовую, в то время, как сама караулю у двери. Трое входящих в Хевен, внутренний круг Ровены, отказываются уходить, и еще трое выступают вперед, чтобы присоединиться к ним, во главе с пожилой Наной, чьи мудрые глаза обрамлены тонкой сеточкой морщин. Она вселяет в меня мужество. Я начинаю понимать смысл выбора внутреннего круга.

Семеро из нас укутываются в пальто, шарфы и варежки и выходят на снег. Лавандовые сгустки света в сумерках вызывают сюрреалистические сказочные ощущения. Мы наблюдаем, как грузовики с огромными ковшами расчищают проезд к нашей подъездной аллее для четырех джипов и двух автобусов.

Когда Риодан выходит из одного джипа со стороны водителя, на кратчайший момент потрясения я думаю: «какая счастливая случайность, я могу попросить его отбуксировать подальше МФП!»

Но здравый рассудок побеждает и в сердце вкрадывается холод.

Да, я сама собиралась с ним встретиться. Но для этого мужчины заявиться сюда средь ночи, используя технику, чтобы расчистить дорогу сквозь горы снега и добраться до нашего дома означает, что у нас есть что-то чего он хочет.

Скверно.

Сощурив глаза, я считываю его. Отсутствие раздвоенных копыт, хвоста и рогов не скрывает дьявола у моего порога. Он уверено скользит по снегу на длинных сильных ногах. Риодан красивый мужчина, но, в отличие от моего Шона, создается впечатление звериной грации, а отнюдь не человеческой. Вкупе, конечно, с тем фактом, что его в действительности не существует! Никого нет там, где он идет. Я не чувствую ничего. Это шокирует. Поражает своей полной противоположностью ощущения. Не хочется признаваться, но это такое облегчение. Я ничего не чувствую от него. Никогда рядом со мной не было никого, от кого ощущалось бы такое блаженное эмоциональное молчание.

Он берет меня за руки в знак приветствия и наклоняется, чтобы поцеловать в щеку. Я поворачиваю лицо, прижимаюсь губами к его уху и тихо выдыхаю:

— Ты не получишь это. Неважно что, ты это не заберешь. Мой ответ — нет.

Его дыхание касается моего уха:

— Я пришел за тем, от чего бы ты хотела избавиться.

Интересно, он всегда говорит в той манере, в которой только что говорил. Дьявол — мастер подражания. Так он входит в доверие: прикидывается другом.

— И снова — нет. — Думаю, у нас есть о чем торговаться. Может, я и дам ему то, что он хочет за перемещение МФП. Но для начала будет вернее — отказать.

Он скользит ладонями вверх по моим рукам до локтей, притягивая меня ближе:

— Мы могли бы совершить обмен.

Он что — читает мои мысли или выражение лица столь красноречиво? 

— Отдай мне моего Шона, — шепчу я. Щетина на его лице царапает мою кожу.

— Твой драгоценный Шон был свободен и волен уйти еще недели назад, — бормочет он прямо мне в ухо.

Я скрываю едва заметное резкое движение и проглатываю крик протеста. Не знаю, говорит ли он правду. Если то, что он сказал — ложь, то это — горькая и оскорбительная ложь.

— Это не ложь. — Он отпускает мои руки и отступает назад. Там, где он касался меня, становится холоднее.

Я вижу Дэни, выходящую из одного из автобусов. Без нее в моем израненном сердце зияла трещина, и я вдруг оживляюсь. Огненные волосы ореолом света обрамляют сияющее, нежное, вечно разбитое личико. Ее приветственная улыбка заразительна. Как я могла ее потерять!

Я распахиваю объятия, зная, что она никогда в них не упадет, как бы мне того ни хотелось. Зная, что любое украденное у этого дитя объятие именно таким и будет — украденным. Под ее внешней стойкостью и выносливостью внутри сияет чистое золото. Она наполнена светом, как никто, с кем мне приходилось раньше сталкиваться. Это делает меня одновременно и жестче и нежнее по отношению к ней. Хотя она грубит, ругается и раздражает, как любой подросток, в ней нет ни унции злой воли — а у нее имеются причины, чтобы чувствовать именно это. На самом деле, причин достаточно, чтобы заполнить книгу, но она излучает только радость и счастье оставаться живой. Я осознаю, что Риодан внимательно всматривается в меня, пока я всматриваюсь в нее. И снова задаюсь вопросом: «если он может прочесть мои мысли, то насколько ясно?»

— Зачем вы явились? — требовательно спрашиваю я.

Дэни оттормаживается на льду, останавливаясь прямо передо мной и выпаливает, не успев перевести дух:

— Хэй, Кэт, что новенького? Давно не виделись, да? Здесь все путем? У тебя достаточно хавчика и всего прочего? Извини, что не забегала узнать, как у вас тут дела, но я, малость, зависла в Фейри. Чувиха! Ты никогда не поверишь во все те вещи, которые там творились! Бр-р-р, холодно здесь! Да, и мы думаем, что знаем, как остановить Невидимого, отвечающего за превращение нашего мира в арктическую сосульку! Эй, я задубела,  разрешишь нам войти?

* * *

Мы снова в общей гостиной, наблюдаем из окна, как самый невероятный союз из всех, что я когда-либо видела, трудится вместе ради победы над собирающимся нас уничтожить общим врагом.

Не могу понять, каким образом это возможно. Они ошибаются. Это не сработает. Это слишком опасно.

Пятеро, так же несуществующих мужчин, сильный и очень могущественный, сексуально-одержимый, считающий себя возлюбленным Дэни, Темный Принц, чрезвычайно сияющая и счастливая Джо, и молодой, красивый паренек в очках, для которого Дэни — как солнце, луна и звезды, напоминающий мне моего Шона, но таящий такие секреты, настолько темные и глубокие, что даже мой дар не может пробиться до них, трудятся вместе, разгружая оборудование из автобусов и перенося его через сугробы и лед в обозначенное место.

В то время пока Дэни посвящает меня в свой ​​план ловушки из МФП для Короля Морозного Инея, Риодан молчит, и не без оснований. Он знает наперед каждое мое возражение, и у него нет никаких веских опровержений ни на одно из них. В конце концов, когда я должна была или согласиться или отказать — и я, несомненно, отказала бы им — он сообщает мне, что если я не стану сотрудничать, он уничтожит аббатство и в любом случае продолжит осуществлять свой ​​план.

— Ты уничтожишь его в любом случае, — говорю я.

— Да ничего мы не уничтожим. Все сработает, Кэт! — восклицает Дэни.

— Ты не можешь этого знать. Ты даже не знаешь, можно ли вообще уничтожить Короля Морозного Инея.

Взгляд Риодана выражает то же сомнение в шансах на успех, которое я выразила на словах. Но он просто говорит: 

— Как ты думаешь, насколько хватит ваших запасов, чтобы выжить, если этот снегопад так и не прекратится.

У него самая отвратительная привычка ставить вопросы без вопросительных знаков.

Они планируют выпустить монстра из клетки.

Я отвечаю: 

— Предположим, что это сработает, и Король Морозного Инея будет свержен, как вы планируете снова привязать МФП?

Даже Дэни хватило благоразумия потупить взгляд.

Я не могу прочесть Риодана. И вряд ли смогу хоть когда-нибудь. Но зато могу прочесть всех остальных.

В глубине души они не верят, что это сработает.

 

ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ

Хрустальный мир с зимними цветами

Превращает мой день в застывшие часы

[117]

Я никогда не была на концерте хэви-металл, хотя и видела несколько по ТВ. Вот Танцор на каких только шоу не успел побывать. Выросший в клетке находится в невыгодном положении. К тому времени, когда я освободилась, накопилось столько всего, чего бы мне хотелось сделать, что до всего просто не дошли руки. На сегодняшний день все хорошие группы мертвы, и этим вечером, вероятно, самый похожий на концерт случай из всех, которые у меня были. И мерцающие в небе фиолетовые всполохи идеально вписались для рок-концерта, как собственное лазерное шоу! Я видела кое-какие по телику, и они были сверхкруты.

Это же шизануться можно, сколько кабелей, микрофонов и прочего барахла притаранили мы с Танцором. Видать, чутка, увлеклись. Но музыкальный магазин, что мы обчистили, был нетронут и ломился от оборудования: даже окна были целехонькими как и кассовый аппарат. Думаю, во время войны никто не думает: «Вот подфартило-то, пойду-ка я натырю стерео». В конце концов, мы под завязку набили оба автобуса, полагая — чем громче, тем лучше.

Мы установили акустику вблизи аббатства, между стеной и МФП.

Очково работать в непосредственной близости к этой штуке, зная, что если тебя туда кто толкнет, ты и вякнуть не успеешь, как уже жмур. Мурашки ползают по мне несметными полчищами, но я должна выполнить задание — подключить динамики, пока Танцор проверяет, все ли исправно. Длинный, широкий, обугленный черный след — постоянное напоминание о том, что он может сжечь меня дотла, если я хоть пальцем к нему приближусь. Не смотря на то, что МФП фактически не выделяет никакого тепла, снег не накапливается на оставленной им после себя бесплодной почве, как будто там, где он проходил, в земле осталось нечто прямо противоположное холоду.

Сверкающая гранями воронка выше аббатства; в верхней части она, по крайней мере, метров тридцати шириной, и сужается до двенадцати или около того у основания, и это более чем достаточный размер, чтобы заглотить одного Короля Морозного Инея. Земля под ней запеклась до гладкой, блестящей черной корки, хотя от фрагмента огненного мира не исходит жара. Светящаяся черная лента овивает основание воронки и тянется дальше примерно на шесть метров, надежно привязанная к черной петле на черном ящике с выгравированными на нем символами.

Я обхожу МФП, с подозрением поглядывая на черный ящик, размышляя, какая фигня заключена в этой крошечной — особенно по сравнению с дрейфующим МФП — вещице, которая на его фоне выглядит примерно как кубик Рубика? Он весит от силы грамм двести не больше. Я с опаской пинаю его, чтобы посмотреть, как далеко он сдвинется и едва не ломаю палец себе на ноге! Не в силах сопротивляться желанию, я совершаю попытку его поднять.

Какое там, я даже с места не смогла его сдвинуть по снегу!

— Что это? У тебя есть какая-то штуковина из сверхплотного металла, о котором я никогда не слышала? — ворчу я себе под нос, но если он и услышал меня, то не ответил. Сколько еще у Риодана припрятано таких крутатеней? Откуда, черт побери, он их только берет?

Задрав голову, я снова рассматриваю воронку. Она — жуть какая красивая, вся состоящая из кристаллических плоскостей и краев, отражающих ослепительный пурпур разгорающегося северного сияния. Я бы с удовольствием в тишине попредавалась размышлениям о Вселенной, вместо работы. В последнее время нам всем здорово досталось. Так пусть сегодняшняя ночь пройдет без жертв.

Кэт опять снаружи, наблюдает за нами. Риодан сказал ей, чтобы она вывела ши-видящих на снег, как только мы начнем. Это едва не заставило ее слететь с катушек! Она начала припомнить его слова по поводу того, что аббатство может пойти в расход, но я знаю его. Он этого не утверждал. Риодан просто учитывает все варианты и понимает, что пытаться в разгар кризиса передвинуть почти три сотни женщин— полная жопа. Я как-то попыталась это проделать еще в мирное и спокойное время, и результат моих усилий увенчался разбитым гвоздем зеркалом под перевернутой подковой рядом с лестницей, по которой просто прошлась черная кошка. Как и всякие овцы, ши-видящие были стадными по своей природе, когда ты хочешь сдвинуть кого-то с места. Потом они все срываются на дно и ломают ноги.

Все были готовы начинать, и я прикинула, насколько быстро мы сможем это все провернуть. Переноска оборудования на площадку в режиме стоп-кадра — уже от одного этого меня слегка потряхивало. Хорошо — не только от этого, так же были еще и опасения по поводу того, что я лоханусь в оценке расстояния и эта тварь поджарит меня до хрустящей корочки. Несколько из риодановских парней взялись разжигать костры, и кое-кто из ши-видящих стали постепенно подтягиваться и собираться в кружок.

Я смотрю на идущую ко мне от аббатства, Кэт. Она выглядит такой хрупкой, волосы развеваются вокруг лица, а ее тело — как тростинка, которое, кажется слишком легко можно сломать. Я беспокоюсь за нее. И знаю, как ей не хотелось оставлять аббатство, но все настояли. Кэт излучает что-то мирное и надежное, заставляя вас непринужденно себя чувствовать, даже если, наверное, не следовало бы. Она говорит, что вера — это несокрушимая опора, и пока ты твердо на ней стоишь, остаешься непоколебим.

— Дэни.

— Привет, Кэт.

— Слишком близко к аббатству. Установите все это ближе к МФП.

— Нельзя. Если МФП окажется слишком близко к динамикам, воронка может покрыться льдом прежде, чем мы сможем обрезать привязь и использовать его, когда появится Ледяной Король.

— Если это не разместить ближе, Ледяной Король может появиться, заморозить все и исчезнуть раньше, чем вы освободите от привязи МФП.

Я молчу. Я уже обращала на это внимание, когда мы с Танцором производили расчеты по времени.

— Ты действительно веришь, что существует хоть один шанс, что это сработает?

Я подключила два динамика к генератору и начала проверять соединения.

— Какая часть из этого?

— Любая.

— Да, я уверена, что, в конечном счете, нам удастся его сюда заманить. Не знаю за каким звуком он явится, но, в конце концов, мы сделаем это. К тому же, Танцор сделал так, что по количеству децибелов звук сможет посоперничать с любой рок-площадкой. Мы все повырубали в городе и его окрестностях, и Танцор отключил все сигналы, чтобы приманки не сработали, пока мы не добрались сюда. Если для Короля Морозного Инея звуки — то же самое, что и собачьи печеньки для Скуби-Ду, и я в этом не ошиблась, то он нагуляет себе аппетит, потому что мы оставили ему только один источник питания. Девяносто девять процентов из ста — на то, что его удастся приманить.

— И изловить?

Я задумалась над этим. Я обмозговывала такую вероятность.

— Я слышала, МФП сжигает все на своем пути, даже камни и бетонные здания и прочее, верно?

Кивок.

— МФП — часть Фейри, так что это совсем не то же самое, как если бы мы пытались подпалить перышки фейри-монстра человеческим огнем. Мы попытаемся сжечь его в огне из его же мира. Думаю, это существенно увеличивает шансы.

— Но кто сказал, что огонь одолеет лед? Ты говорила, что это даже не изо льда. А что, если огонь ему нипочем? Что, если вы вызовите сюда Короля Морозного Инея и он заморозит МФП?

Я старалась не думать о том, что такой расклад  тоже возможен.

— В таком случае весь этот мир, включая и нас с вами — в дерьме, Кэт, и, скорее всего, мы сдохнем.

Она смеряет меня взглядом.

Я сверкаю в ответ озорной улыбкой:

— Что ж, по крайней мере, тогда бы мы избавились от МФП!

Она снова смотрит на меня.

Я всплескиваю руками:

— Что ты хочешь от меня услышать? Я не собираюсь тебе лгать. Ты — как Кристиан. Все равно все просечешь.

— Ты же понимаешь, что все должно быть безупречно выверено по времени. И привести его в точно определенное место, обрубить удерживающую МФП привязь и надеяться, что Ледяное Чудише попадет в ловушку за те несколько секунд, что оно находится в нашем измерении. И тот, кто режет привязь, может оказаться замороженным.

— Чувиха, несколько секунд — все, что нам нужно! Большинство из нас умеют перемещаться в стоп-кадре, а Кристиан может просеиваться. Так что будем чертовски быстры! Мы установим оборудование фактически у верхушки МФП. В тот миг, как только сюда сунет свой нос Король Морозного Инея, мы обрубаем привязь, звучит финальный аккорд обеих звуковых установок и бац! — Ледяного Монстра лопают.

Ее взгляд охватывает те едва ли метров пятнадцать между звуковой сценой и внешней стеной, где некогда была келья Ро, а теперь — ее. 

— И аббатство вместе с ним.

— Чтобы этого избежать мы снова привяжем МФП.

— Опять же — это потребует безупречного соблюдения временных ограничений.

— Опять же, чувиха, напоминаю — мы все передвигаемся в стоп-кадре. С другой стороны, я не слышала, чтобы МФП двигался хоть приблизительно с такой же скоростью. Риодан говорит, что у нас есть не менее тридцати секунд, прежде чем оно дойдет до  аббатства, чтобы сделать это, так что спокуха.

— А если дойдет?

— Не дойдет.

— А если все же дойдет? — не отступает она.

— Послушай, у нас будет, по крайней мере, минута до того, как оно доползет до стены самого здания. Мы не допустим, чтобы оно поглотило аббатство. — Я умолчала о том, что сказал Риодан, что если МФП войдет на территорию аббатства, он не сможет его остановить, пока тот не выйдет с другой стороны. Что-то о локализации работы заклинания, если объект, который требуется заколдовать, находится в полностью защищенном со всех четырех сторон месте.

— Минута, — тихо повторяет Кэт. — Ты хоть понимаешь, что если он уничтожит это место, мы потеряем все, что собрали наши предки на протяжении тысячелетий? Все наши книги и святыни, нашу историю, дом. Видишь траву и цветы, что растут у стены? Ты понимаешь, что если МФП разрушит аббатство, очень может быть, что он растопит тюрьму Крууса и освободит его? Синсар Дабх будет свободно разгуливать в нашем мире в теле Темного Принца!

— Слушай, Кэт, я не говорю, что план идеальный. Но если у тебя нет идеи получше, уйди с дороги и дай нам делать свою работу. — Я оглядываюсь на снежные заносы, на обледенелые деревья, на наваленные при движении снегоуборочных машин сугробы. — Сколько, думаешь, мы продержимся в таком мире?

Она вздыхает и отвечает: 

— Это единственная причина, почему я вас не остановила.

— Ты не остановила нас, потому что не способна на это! —  огрызаюсь я. — Ты всего лишь человек, а мы все супергерои!

— Я не позволю ему захватить мое аббатство, Дэни. Не позволю этим женщинам оказаться вырванными из единственного дома, который они когда-либо знали. Как и ты, я готова рискнуть очень многим ради тех вещей, в которые верю.

Смотря на уходящую прочь Кэт, я подумала, что она меня немного беспокоит.

Наш концерт начался около восьми. Мы разложили на снегу листы фанеры для установки на ней аудио-оборудования и соорудили вторую платформу на небольшом расстоянии для генераторов, от которых все это будет работать, затем — третью для источника музыки и только поэтому наши зубы еще не клацали от холода. Мы расположили их на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы при его появлении самим не превратиться в ледяные изваяния. Затем неподалеку сложили дрова и устроили пару костерков. Мои волосы и одежда пахнут древесным дымом и морозным воздухом, и на секунду это заставляет меня почувствовать, будто я нахожусь на семейном пикнике или что-то в этом роде. Все эти люди вокруг, в том числе — шесть из  которых достаточно быстры — а я до сих пор ни с кем не устроила знатную войнушку снежками!

Мы с Риоданом, Кристианом и Джо собираемся на платформе, приготовившись оборвать привязь в тот же миг, как он появится.

— Джо не должно здесь быть, — говорю я. — Она не умеет перемещаться в стоп-кадре.

— Я не уйду, — возражает она.

— Заставь ее слинять, — обращаюсь я к Риодану. — Если не хочешь быть в ответе за ее смерть.

— Риодан не позволит, чтобы со мной что-то случилось, — говорит она.

Я закатываю глаза:

— Чувак, — снова обращаюсь я к Риодану, — убери ее отсюда.

— Она сама себе госпожа, — отвечает он. — И может решать за себя.

Джо просияла.

Меня чуть не стошнило.

— Чудесно. Это — твоя головная боль. — Сволочь такая. Не хватало мне помимо всего прочего еще и за Джо дергаться.

Кэт, ши-видящие, и пара риодановских громил на противоположном конце аббатства, ближе к озеру, сидят как мышки у полыхающих костров. Разговаривать запрещено. Поэтому они не издают никакого шума.

Когда я смотрю на них, меня одолевают дурные предчувствия.

— Думаешь, им резонно находиться так далеко? — спрашиваю у Риодана.

— Нам нужно разделиться — так не все мы окажемся заморожены, если все пойдет плохо.

— Вы готовы? — Танцор поднялся на платформу, присоединяясь к нам.

— Проваливай, мальчишка. У тебя нет гребаных суперспособностей, — говорит Риодан.

— А по-моему есть, — беззаботно отзывается Танцор. — Я тот, кто спас ей жизнь, когда вы едва ее не убили. Помнишь?

— Если Джо остается, — говорю я, решительно задрав нос, — то и Танцор тоже. — Супер. Теперь у меня двое неспособных передвигаться стоп-кадром о которых нужно беспокоиться.

Мы с Танцором устроились, опершись на несколько составленных друг на друга усилителей.

— Врубай, — говорю я. — Давай начнем вечеринку. — Я протягиваю ему свой iPod, загруженный специально для сегодняшнего шоу. Я скинула на него почти десять тысяч песен! «Motorhead» и Моцарт, «Linkin Park» и Лист, «Velvet Revolver» и Вагнер, «Puscifer» и Паваротти, и т.д., и т.п. Я даже включила в шоу саундтреки к мультфильмам!

Десять минут спустя Лор не выдерживает:

— Это че за дерьмо? Кто пустил ее загружать айпод?

— Больше никто не принес ни одного, — огрызаюсь я. — Я выбрала ништячную музыку.

— Где, черт подери, здесь Хендрикс? — Лор хватает с подставки iPod и судорожно начинает просматривать плейлисты, выглядя раздраженно. — И это вы называете музыкой?

Джо интересуется:

— А там, случаем, нет Мьюз? Обожаю их.

— Если бы я знала, что у вас всех такой дерьмовый вкус в музыке, принесла бы больше затычек для ушей, — говорю я. — Обосрали мой выбор. Как будто Хендрикса вообще можно слушать. А под Мьюз только и предаваться размышлениям.

— Ну, Дистербд, — говорит Джо, — прям с тебя.

— Хах смотри, а то нарвешься еще на Годсмэк, — отзывается Танцор. — Но надеюсь, не сегодня.

— Может, у тебя есть Мотли Крю или Ван Хален? — спрашивает Лор. — Что-нибудь типа «Девочки, девушки, девчушки»?

— Как на счет Флоггинг Молли? — вставляет свои пять копеек Кристиан. — Дэни, дорогая, разве тебе не нравится «Дьявольский танец цветов»? Или еще что из Зомби?

— У меня есть «Дракула» и «Живая мертвая девушка», — говорю я в свою поддержку.

— Черт, «Живая мертвая девушка» — одна из моих любимых! — восклицает Кристиан, и выхватив у Лора iPod, начинает рыться в вкладках.

Я отнимаю его и прячу за спину:

— Не сбивай мою последовательность. Никто ведь не подумал принести айпод. Значит — я за главную.

Риодан так быстро выхватывает у меня iPod, что в одну секунду он здесь, а в следующую уже там.

— Эй, верни на базу! 

Он прокручивает плейлист:

— Какого хера тут весь Линкин Парк, твою мать!

— Видишь ли, нам нужен шум. Прекратите убирать отсюда айпод. — Танцор забирает его у Риодана и кладет обратно на подставку. — А Мега втрескалась в Честера.

— Ничего подобного!

— Да ладно, Мега.

— Он староват для меня!

— Насколько староват? — интересуется Кристиан.

— Ну, как минимум, тридцатник или около того!

Лор гогочет:

— Чертовски древний, не так ли, малышка?

— Чувак, — соглашаюсь я. Обожаю Лора.

— А есть у тебя что-нибудь из Адель? — с надеждой спрашивает Джо.

— Ничегошеньки, — жизнерадостно отвечаю я. — Но с Ники Минаж вроде что-то было.

— Кто-нибудь, убейте меня, — стонет Риодан, закрывая глаза.

Через четыре часа у меня начала раскалываться голова.

Через шесть часов у меня раскалывается голова, онемела задница, и я потихоньку начинаю уничтожать батончики.

Через восемь часов ко всему прочему у меня добавляется начавшаяся аллергия на Ники Минаж.

Через девять часов я готова отдать все на свете ради чертовых пяти минут тишины.

Мы с Кристианом и Танцором опустошили флакон с аспирином, передавая его по кругу. Я нашла в своем пакете затычки для ушей, но воспользоваться ими, увы, не могли, иначе рисковали пропустить что-нибудь важное и вовремя не среагировать.

Через дорогу, довольно далеко отсюда, на другом конце аббатства, ши-видящие закутались в одеяла. Кимарят. Ага, им там музыка не долбит прямо по черепушкам! Я так им завидую, что едва не брызжу слюной. С удрученным видом я съедаю еще один долби батончик. Ненавижу конфеты.

— Ты говорила, что уверена в том, что это сработает, — раздраженно бурчит Джо.

Я разбита. Сутки без сна. Я протираю свои глаза и не менее раздраженно отвечаю: 

— Нам, вероятно, придется придерживаться этого некоторое время.

— Сколько, по-твоему, это займет времени? — спрашивает Кристиан, и его голос — странно гортанный. Я смотрю на него. Он пристально рассматривает аббатство и ши-видящих, и выглядит при этом стопроцентным сексуально-оголодавшим Принцем Невидимых. Калейдоскопические татуировки носятся под его кожей. Его джинсы — …ого. Ладно. Туда, пожалуй, смотреть не стоит.

Я понимаю, что девять часов, вероятно, самый долгий его период воздержания за эти месяцы. 

— Не смей так пялиться на моих друзей, — говорю я. — Они — табу для Принцев Невидимых, чувак!

Кристиан переводит свой взгляд на меня, и мне приходится быстро отвести свой. Он излучает мощь подобно вулкану перед извержением. Я чувствую влажность крови на своих щеках от проблеснувшего голода в его глазах.

— Как долго? — хрипло спрашивает он.

— Ну, он заморозил лишь один из клубов в Честере. Это должно означать, что большая часть музыки не содержит тот звук, который его привлекает. Так что тебе стоит оставить нас и найти кого-то для… ну ты знаешь, короче иди. Но попытайся никого не убивать, хорошо?

Он кидает на меня взгляд. Даже не глядя на него, я могу это почувствовать.

— Да как такое возможно? Мы прослушали столько самого странного дерьма, которое я когда-либо слышал, — раздраженно стонет Лор. — Как можно не хотеть кого-нибудь прикончить после всего этого? Он должен был появиться здесь еще несколько часов назад! Моя голова раскалывается. У меня никогда не было головных болей.

— Я никуда не уйду, пока ты не будешь в безопасности, — тихо говорит мне Кристиан.

— Это что-то новенькое. Галантный Темный Принц с убийственным стояком, — подкалывает его Риодан.

— Сочту это за комплимент, — отвечает Кристиан.

— Меня скоро доконает вся эта критика в адрес моей подборки музыки! — шиплю я.

— Хорошо, тогда я просто сменю ее, — говорит Лор.

— Тронешь мой айпод — переломаю тебе все пальцы!

— Даже не пытайся, сладенькая. — Он прокручивает запись вперед до новой песни.

Я затыкаю пальцами уши:

— Фу, ну и отстой, терпеть не могу Хендрикса!

— Тогда почему он у тебя здесь записан?

— Не знаю! Просто подумала, что «Пурпурный туман» — классное название, а после того, как послушала, просто не было времени ее удалить. Кто пишет такие глупые тексты? «Прости меня, когда я целую этого парня»?

— Небо, — поправляет Джо.

— Да? В любом случае, в этом нет никакого смысла. И вообще — причем тут пурпурный туман?

— Она собиралась удалить Джимми, — восклицает Лор так, будто не верит своим ушам. — Святотатство.

Танцор отрегулировал громкость. Прибавил.

— Предатель!

— Прости, Мега, но в этом, пожалуй, я с ним соглашусь.

Я оглядываюсь на Риодана, словно ожидаю от него поддержки или какой-то подобной реакции, но он просто сидит там, и я вижу, как Джо уютно устраивается у него подмышкой, а из-под манжеты его рубашки блеснуло серебро, когда его рука обвилась вокруг ее шеи, и от этого, не знаю почему,  моя голова просто взрывается. Словно он — обычный живой человек, сидящий рядом со своей подружкой, а не какой-то дикий зверь, который скорее предпочел бы раздробить ее кости своими зубами, и ему бы это точно понравилось, а она влюбляется в него и… Ух! Глаза бы мои их не видели! Не могу больше на это смотреть.

— Это не долбаный походный костерок, чтобы устраивать здесь обнимашки, — выплевываю я.

Риодан бросает на меня свой привычный насмешливый взгляд.

Я так зла, что готова встать и уйти.

— Не кипятись, Мега, — успокаивает меня Танцор. — Мы придумали здоровскую ловушку. Монстр не сможет не купиться.

И он как всегда оказывается прав.

Потому что в этот момент появляется монстр.

Вот только совсем не тот, которого мы ожидали.

 

СОРОК

Итак, все кончилось мой друг?

Сатана очерчивает круг

[129]

Из ночной мглы под причудливый аккомпанемент «Пурпурного тумана», рассекая светящуюся фиолетовым всполохом дымку, вырывается Багровая Ведьма; гниющий, рваный подол ее платья из кишок развевается позади нее. Она пролетает над нами и стрелой взмывает прямо до самого верхнего слухового окошка на крыше аббатства и устраивается там.

Мы все разом вскакиваем на ноги.

— Как она нас нашла? — изумляюсь я. — Неужели и ее привлек этот шум, как думаете?

Она раскачивается из стороны в сторону, двигая только верхней половиной тела, как рептилия, глядя на нас теми черными пустыми провалами, на месте которых должны быть глаза.

— Думаю, эта сука пришла за мной, — отзывается Кристиан. — Я самый слабый Принц Невидимых с бессмертными кишками. По крайней мере, еще на какое-то время.

— Похоже, она — как летучая мышь, зуб даю! Мы так сильно шумели, вот она и приперлась. Видеть она не может, поэтому использует эхолокацию! — восклицаю я.

— Не знаю, и выяснять не собираюсь. Давайте избавляться от суки, — говорит Кристиан.

— Как, мать ее, нам обойти ее ноги, — говорит Риодан, и, взглянув на него, я вижу, что у него самого руки чешутся ее укокошить.

Я смотрю на Джо, когда говорю: 

— Что? Не испытываешь желания сегодня умирать снова?

Затем Риодан больше не стоит рядом с Джо. Он перенес меня в стоп-кадре метров на шесть, прежде чем я даже успеваю моргнуть. 

— Если Горец скажет что-то об этом Джо, она решит, что он лжет. Зато может поверить тебе. Мои люди убьют ее, как только она узнает. И я не смогу их остановить.

Я хмуро смотрю на него и осознаю, что, возможно он впервые доверяет мне что-то важное.

— Ей не позволено знать, что ты не можешь быть убит?

— Ни в коем случае.

— Почему тогда позволено мне?

Он ушел. Вернулся к Джо. И обнял ее, защищая.

Ведьма напала!

Это походило на сражение из какой-то фантастической рок-оперы, которое становится еще стремнее, когда раздаются вступительные аккорды следующей лоровской композиции, и на громкости около газзилиона децибел Блэк Саббат начинают играть «Черную мессу». Как будто Багровой Ведьмы нам недостаточно, в качестве звукового сопровождения добавляется еще и эта жуткая песня. Не поймите меня неправильно, я сама включила ее в свой плей-лист, потому что, время от времени ее слушаю. Но для этого нужно быть в соответствующем настроении, потому что, чуваки, песня вызывает чувство тревоги и волнения, и почти все, у кого бы я не интересовалась, слушая ее, испытывают то же самое.

Но первым делом — Танцор! Я хватаю его и кричу, чтобы во чтобы то ни стало он держался за меня. Когда Ведьма перешла в нападение, мы в гиперрежиме рванули врассыпную подобно уткам, разом, ныряющим под большую волну.

В последнюю секунду она переключается на Кристиана, и я понимаю, что он оказался прав. Это его она хочет. Но, когда карга нацеливается одним из своих костяных копий на Лора, до меня доходит, что она будет брать любого, кого сможет нанизать на эти стремные спицы.

Мы все мечемся в режиме стоп-кадра или просеивания, пригибаясь и уворачиваясь. Я пытаюсь присматривать за Танцором и в тоже время не выпускать из поля зрения Риодана, который держит Джо, и то, что она еще здесь, в центре этой потасовки, сводит меня с ума. У нее нет никаких особых способностей для собственной защиты — за исключением Риодана, но для меня этого мало.

Я не могу достаточно быстро передвигаться, следить за появлением Ведьмы и держать Танцора, поэтому пулей переношу его на дальний край аббатства и оставляю с ши-видящими.

— Мега, что ты делаешь?

— У тебя нет шансов против нее. Даже у меня едва ли они есть. Не заставляй меня идти на смерть только потому, что я тупо буду о тебе волноваться!

Он холодно парирует:

— Не планировал стать обузой.

— Что ж, теперь точно не станешь, — возвращаю я удар. Я не вынесу, если с ним что случится.

Он с отвращением качает головой, как будто не может поверить, что я такая предательница, тогда как я хочу, чтобы он просто был в безопасности.

— Верни меня обратно. Понадобиться немного времени, чтобы переподключить кое-что. Мы можем уничтожить ее током, используя то оборудование, что привезли, обмотав ее кабелем под напряжением!

— Мы даже не знаем, сработает ли поражение током! Может, она его просто поглотит и использует для подзарядки!

— Но и обратного мы тоже не знаем!

Стоя нос к носу, мы орем друг на друга.

Джо появляется из неясного контура и налетает на нас:

— Эй! — кричит она на то, что, как я полагаю, является спиной исчезающего Риодана. — Ты не можешь просто бросить меня здесь!

— Вы оба, чтобы даже не рыпались нафиг! — рявкаю я.

И возвращаюсь назад к платформе со звуковым оборудованием, вокруг которой мы все носимся со свистом, пытаясь уклониться от сучки и выяснить, как обойти ее костяные копья!

Вопли Оззи разносятся далеко по округе. Я никогда не слышала эту песню через сотню динамиков и от Блэк Саббат на такой громкости у меня встают дыбом волоски на руках. Такое чувство, будто я реально присутствую на Черной Мессе и того и гляди, сейчас собственной персоной появится Алистер Кроули. Забавно, как песни способны заставить вас по-разному себя чувствовать. Интересно, не потому ли Король Морозного Инея собирает звуки, что они заставляет его что-то чувствовать.

Метаясь туда-сюда зигзагами, я думаю о том, почему все вещи, созданные Темным Королем, оказались такими уродливыми и неполными, тогда как Видимые такие красивые и целостные.

Затем раздумываю над тем, как все Невидимые что-то забирают и это «что-то», обязательно оказывается тем, чего им всем так недостает. Почему при появлении Короля Морозного Инея пропадают звуки? Все замолкает, когда он появляется. Потому что он забирает звук, или потому, что само его существование его устраняет?

Или на самом деле все гораздо сложнее? Что если Ледяной Король, в конце концов, докопался до самого глубинного уровня проблемы Невидимых, до причин их ущербности? Что если он единственный из Невидимых оказался достаточно умен, чтобы добраться прямо до самой сути этой проблемы и, в отличие от недалекой Серой Дамы, которая проводит свою жизнь, пытаясь собрать красоту, никогда не будущую ей принадлежать, или Ведьмы, что никак не может закончить платье, которое никогда и не может быть завершено, Король Морозного Инея пытается собрать Песню, благодаря которой они были созданы? И он собирает Песнь Творения? Собирая ее по кусочку, частица за частицей?

— Дура, ты ебаная идиотка! — рычит Лор, я откатываюсь в сторону и вхожу в стоп-кадр. Потом в меня врезаются с разных сторон и практически сплющивают в лепешку. Я слышу, как пару ребер издают протестующие скрипы.

— Эй, отвалите от меня! — Кристиан и Риодан оба пытаются вывести меня отсюда. — Я потеряла концентрацию на пару секунд, потому что серьезно задумалась! Такого больше не повторится!

— Уж конечно, не повторится! — реагирует Риодан.

Меня перекидывают через плечо, и вот уже ветер свистит в волосах, потом меня кидают в овчарню!

Меня! Мегу! Выбросить на лужок!

— Меня здесь ничего не удержит! — выплевываю я, до безобразия возмущенная. Как только мои ноги касаются земли, я тут же приступаю к активным действиям в режиме стоп-кадра, но врезаюсь в Кристиана, который хватает меня за плечи и швыряет Риодану, который снова кидает меня в середину овчарни!

— Хватит! — Мои ребра болят. Им надо прекратить надо мной издеваться.

— Не будь обузой, — говорит Риодан и исчезает.

Я моргаю.

— Прекрасное чувство, не так ли, Мега? — Танцор холодно сморит на меня.

— Я не обуза! — Я жду, пока они возвращаются к другому краю, и снова вхожу в стоп-кадр. К черту всех, я супергерой. Супергерои не сидят на обочине.

Ведьма нацелилась на уничтожение Кристиана.

А Лор и Риодан ничего не делают, чтобы ему помочь! На самом деле, я вообще не врубаюсь, что они делают. Они упорно стараются остаться на противоположных сторонах от нее  — один спереди, другой сзади — и продолжают со свистом носиться, избегая быть нанизанными одной из этих смертоносных ног. Они отступают, пролетают обратно, замирают на месте, отступают, пролетают, замирают на месте. Это продуманная, методичная атака, и если бы у них было в запасе все время мира, в конечном итоге это могло бы к чему-то да привести.

Могло бы. В конечном итоге.

Ну, допустим, приведет? И что дальше? Как они собираются ее уничтожить? На мой взгляд, это не самый, что ни на есть хорошо-продуманный план. Я не вижу у них никакого оружия.

Ведьма разгоняется и бомбардирует Кристиана. Он поскальзывается на льду и падает.

Он просеивается и исчезает, но вдруг возвращается туда, где только что был. И выглядит обеспокоенным, как будто его просеивание не сработало, как ожидалось.

Эта ошибка на долю секунды — все, что ей надо.

На сей раз Ведьма достанет его!

И всем плевать. Никто даже не чешется его спасать.

Блэк Саббат с каждой секундой звучат все зловеще, и все это в совокупности заставляет меня потерять последние капли самообладания. Я выхватываю свой меч и швыряю его прямо в голову этой суке. Услышав рассекаемый им воздух свист, она резко уходит в противоположную сторону и врезается в Лора, который отлетает назад.

Затем внезапно она исчезает!

Мой меч застревает в сугробе. Рука уже начала ныть от его отсутствия.

Кристиан переводит взгляд с меча на меня, его непривычные флуоресцирующие глаза становятся ярче:

— Ты ради меня бросила меч.

Я стою в оцепенении. Я никогда не выпускаю меча. В отличие от Мак, я не делюсь им ни с кем в битве. Никогда.

Склонив голову, Риодан смотрит на меня из-под нахмуренных бровей таким взглядом, какой мне уже доводилось видеть у него раньше, да и Лор выглядит не менее раздраженным.

— Чувак, — начинаю я, потому что не имею понятия, что сказать, — ну так ты собираешься бросать его мне назад, или как?

Кристиан откидывает длинные черные волосы через плечо и сверкает убийственной улыбкой:

— Принцесса, я бы отгрохал тебе гребаный Белый Дворец. — Мой меч рассекает ночь алебастровой сталью отблескивающей пурпурным огнем.

— Куда, нахер, подевалась чертова сука? — рычит Лор. — Я хочу от нее кусок.

— Без понятия, — отвечаю я, и мы все настороженно озираемся вокруг.

И в этот момент раздаются вопли ши-видящих.

 

СОРОК ОДИН

Слушай меня, хлестни им со скоростью звука,

кнут — это славная штука

[132]

Так и не сумев до нас добраться, Ведьма решает переключиться на более легкую добычу.

Мы переходим в стоп-кадр или просеиваемся. Я исчезаю последняя.

«Когда, черт подери, я успела стать тормозом?»

Двое ши-видящих умирают мгновенно, когда их внутренности отправляются в полет.

Через мгновение их кишки шлепаются на снег мокрыми блестящими клубками.

Мои челюсти сжимаются, и я ощущаю мышечный спазм величиной с грецкий орех. Зубы стиснуты так сильно, что становится больно.

Ведьма даже не стала из них вязать. Они вообще не представляли для нее интереса. Она попросту убила их и отшвырнула как бесполезный мусор.

Ей нужен Кристиан. Кажись, она вознамерилась перебить нас всех по очереди, пока не доберется до него.

— Бегом внутрь! — рявкаю я на женщин, стараясь согнать всех обратно в аббатство.

Ши-видящие пригибаются и рассеиваются как стадо удирающих от гепардов газелей. Глупым овцам подобает вести себя как стадным животным, что означает и удирать тоже группами.

Ведьма налетает и забирает еще двух моих сестер! Повсюду хлещет кровища, остальные орут как недорезанные.

Я так взбешена, что меня всю колотит. Царит полный хаос. Раньше нам надо было следить лишь за собственной безопасностью. Сейчас карга наносит смертельные удары сотням беззащитных людей, и я не знаю, кому первому броситься на выручку.

Риодан прикрывает Джо, Кэт и еще дюжину девушек.

Лор подстраховывает группку симпатичных блондинок — логично!

Вокруг Кристиана столпилось около полусотни женщин. Я врубаюсь, что он включил свое фейрийское смерть-от-секса излучение и оно притягивает их как магнит. Кристиан окружен симпотными ши-видящими как щитом. Интересно, он спецом это сделал, или же прикладывая всевозможные усилия остаться вне досягаемости Ведьмы, не может себя контролировать. Если ради щита, я сама его грохну.

И как же нам мочкануть эту Ведьму? Никто из нас не может подобраться достаточно близко, обойдя ее смертоносные ноги. Даже мой меч здесь бессилен. Я могу им в нее запустить, но эта сука быстрее волшебника на метле в квиддиче! Идея Танцора опутать ее кабелем и поджарить током начинает казаться мне стоящей. К сожалению, у нас нет здесь под рукой проводов.

— Святые звуковые удары! — восклицаю я. Кабеля у меня нет, зато есть кое-что длинное и тонкое, и Индиана Джонс уверенно и с потрясным эффектом использовал его в критические моменты.

Я выдергиваю мой кнут, ласточкой перелетаю к краю толпы, на расстояние хорошего удара, и с щелчком рассекая воздух, обрушиваю его прямо на Ведьму!

Она небрежно отмахивается, отбрасывая хвост кнута обратно в мою сторону и я запутываюсь в нем. Более дурацкой вещи со мной еще не случалось. Клянусь, эти черные дыры на ее морде, смотрят на меня с презрением и насмешкой. По-видимому, есть какая-то хитрость в том, как правильно щелкать кнутом, а у меня не было времени, чтобы успеть наловчиться. По телику это выглядело проще простого.

— Мега! — орет Танцор. Я вижу его в толпе, подпрыгивающего и размахивающего в воздухе руками.

Я сматываю кнут, завязываю хвост вокруг кнутовища и бросаю ему. Он ловит, расправляет его и замахивается на пикирующую Ведьму.

Кнут рассекает воздух у ее смертоносной левой ноги и от этого получается небольшой звуковой удар.

Она втягивает воздух — ужасный, влажный, скрежещущий звук — и ракетой уносится прямо в небо. Я без понятия — это потому, что она не может поверить, как кто-то так близко сумел подобрался к ее ноге, или ее слух настолько чувствителен, что от звукового удара у нее разыгралась мигрень. Неважно — что, но это ей ни грамма не нравится.

Когда она снова пикирует, Танцор нацеливается на ее голову и щелкает кнутом прямо у ее уха.

Она отскакивает назад и исчезает в пурпурном свечении.

Мы с Танцором лыбимся друг другу победными улыбками.

Он торжествующе взмахивает кнутом.

Но на этот раз он не свистит и не щелкает. Ничего.

Даже крошечного шипения рассекаемого воздуха.

Походу попросту исчезли все звуки.

И когда образуется туман, то выясняется, что все мы находимся не на своей стороне игрового поля.

 

СОРОК ДВА

Пусть вся ночь полыхает в огне

[134]

Кажись я не почувствовала обычной паники, предшествующей появлению Короля Морозного Инея только потому, что уже была заведена по самое небалуйся. Багровая Ведьма, разделывающая ши-видящих как мясник овец на скотобойне, настолько выбесила меня, что я и забыла, зачем мы собственно изначально выперлись на этот снежок.

Похоже, Морозко все же удалось выманить.

И вот он здесь.

И кто-то должен перерубить эту чертову привязь, потому что если мы не высвободим МФП от пут, Ледяной Король заморозит аппаратуру и исчезнет, а значит, все окажется зазря! Что еще хуже, если он настолько умен, насколько думаю, дважды на такое он уже не купится. Излучаемая им способность его мышления, просто невероятна. Это вам не Невидимые тупари. Утверждать, конечно, не берусь, так как еще не видела всех, но возможно, она куда запутанней и сложней, чем у всех королей вместе взятых. Интересно, не добавил ли ОН щепотку себя самого в эту смесь.

То, что происходит дальше, видится будто в замедленной съемке, хотя знаю, что времени на это не затрачивается вообще.

Риодан и Лор исчезают, переместившись на другой конец поля. Я перевожу взгляд с ши-видящих на открывшуюся и пышущею паром щель, и пытаюсь сообразить, как одновременно защитить их и освободить МФП. Броситься на защиту стоящих рядом дорогих мне женщин, или же спасать мир? Я, конечно, супергерой, но ничто человеческое мне не чуждо.

Я вижу, как Кристиан настойчиво смотрит на меня. Не издавая ни звука, он говорит:

Дэни, любовь моя, ты не сможет сделать и то, и то

Знаю, вызывающе отвечаю одними губами.

Она гоняется именно за мной

И к чему ты клонишь?

Он исчезает.

Секунду я нигде его не вижу.

В следующий миг он стоит, просто стоит посреди поля между мной и противоположным его концом, руки раскинуты в стороны, голова откинута назад, на лице выражение «приди и возьми меня».

Ты что творишь? ору я, но не слышно ни звука.

Багровая Ведьма кидается в атаку.

Я бешено содрогаюсь, будто напали на меня саму, когда она вырывает из него внутренности.

Ну хоть не освежевала. Она пронзает его ногой, нанизывая, как шашлык на шампур и подтягивает к своей юбке. Пока она заключает его в свои сочащиеся кровью чудовищные объятия, он не сводит с меня глаз. Не могу это осмыслить. Просто не укладывается в голове. Зачем он так поступил? Не понимаю! Зачем кому-то совершать подобную ​​глупость!

Когда он исчезает в небе, крепко схваченный ее омерзительными ногами, я обрываю все мысли о нем. Отказываюсь переваривать, что он совершил. Теперь я могу оставить ши-видящих в относительной безопасности. О его поступке подумаю позже.

Если вообще «позже» наступит.

Я вхожу в стоп-кадр в сторону КМИ. Просто крышу сносит, как странно ничего не слышать. И не чувствовать никаких колебаний. Глухим, по крайней мере, они доступны. Это даже хуже камеры лишения сна — это лишенный ощущений мир Короля Морозного Инея. 

Приблизившись, я замечаю Лора и Риодана, словно в замедленном движении с трудом продвигающихся к черному ящику. Оба покрыты толстым слоем льда, который трещит при каждом их движении. Вокруг мертвецкий холод, как той ночью, когда я умирала в церкви.

КМИ беззвучно парит над горой звукового оборудования, замораживая все по очереди. Это занимает больше времени, чем обычно и я догадываюсь, что наличие стольких децибел обогащает его рацион питания. Думаю, для него это как слизывание шоколада с пальцев.

Когда я в режиме стоп-кадра появляюсь позади Риодана, он оборачивается и беззвучно ревет, свалить нафиг отсюда!

С каждым вдохом в легкие вонзаются ледяные иглы, сердце с трудом качает кровь. Голова становится тяжелой, и я понимаю, что это волосы покрылись льдом. Я встряхиваю ей, и все рассыпается на осколки, белые кристаллы дождем сыпятся с головы.

Вы не успеете! ору я им, взглядом оценивая расстояние между ледяным чудищем и МФП. Когда Монстр открыл щель и проскользнул в наше измерение, он появился в наихудшем месте — между МФП и колонками, а не между колонками и аббатством. Вблизи ящика самый что ни на есть выворачивающий на изнанку холод, чтобы так просто проскочить туда и обрубить привязь.

Я смотрю на Риодана. В отличие от меня он может пережить такую температуру. Не знаю, почему. Может, это как-то связано с тем, как он выжил после удаления ведьмой внутренностей. Он всегда ближе меня мог подойти к заледеневшим местам.

Зато по какой-то причине я быстрее в стоп-кадре. Однако ближе к центру холода он в нем увязает. Будто продираясь через бетон.

Я не останавливаюсь поразмыслить. Должно сработать, и это единственный имеющийся у меня план, а времени для поиска альтернатив уже нет.

Я врезаюсь в спину Риодана, толкая его вперед. Пока мы стремительно продвигаемся к черному ящику, он понимает, что я от него хочу: Я его локомотив — он мой щит. Я толкаю, а он направляет и рассекает воздух.

Я чувствую, как он резко выдергивает мой меч из-под моего же пальто и пробивает нам дорогу вперед. Не менее шести раз Риодан покрывается льдом и тот трескается на нем, когда он стряхивает кристаллы, как собака отряхивается от воды.

И все равно упорно проталкиваю нас к боли, потому что это мой мир и никто из долбанных Фейри не отнимет его у меня. Мой рот открыт в безмолвном крике. Риодана сотрясает крупная дрожь, пока я проталкиваю нас в ледяной эпицентр.

Он вырывается вперед и мечом рассекает привязь.

Мы предполагали, что МФП будет медленным.

Учитывая скорость его движения — если судить по записям сделанным Кэт, когда ши-видящие вели наблюдение за продвижением МФП к нашему дому — между перерубанием привязи и столкновением огненного шара с дальней стеной аббатства должно было пройти около минуты. Что дало бы нам достаточно времени, чтобы снова его привязать, потому что в соответствии с ее цифрами, у нас было бы, по крайней мере, целых две минуты.

Ее расчеты оказались неверны. Просто до опупения неверны.

Освободившийся МФП срывается, как суперкар со стартовой полосы и врезается в Короля Морозного Инея.

Я перехожу на максимальную скорость, чтобы происходящие вокруг события казались как можно медленнее.

Фрагмент огненного мира поглощает КМИ.

Просто заглатывает его.

Звуки возвращаются.

Я слышу прерывистые дыхания. Кто-то едва дышит. Кто-то где-то плачет.

Он исчез.

Король Морозного Инея исчез.

Просто пуф и испарился.

Все так здорово сработало, что даже не верится. Я настороженно замираю. И не я одна. Глаза Риодана подозрительно прищуриваются. Лор чуть пригибается, будто ожидая, что на него вот-вот рухнет небо. Я бы посмеялась, потому что, типа, это чертовски печально, когда не можешь надеяться на счастливый конец, каким бы он ни был, но у нас есть более серьезные траблы. МФП пожирает горы заледенелых динамиков и держит курс прямо к аббатству.

Кэт, Танцор, и остальные ши-видящие бегут к нам.

— Круус в подземелье аббатства! — кричит Кэт. — Ты должен его остановить!

Риодан и Лор начинают напевы, но судя по физиономии Риодана могу сказать, он не ожидает закончить вовремя. Десять-двенадцать секунд, что у нас есть до того, как эта штука врежется в стену — это не тридцать нужные ему, чтобы успеть все закончить.

Кэт начинает орать на Риодана, что он действует не достаточно быстро, Джо начинает орать на Кэт, из-за того, что та орет на Риодана — мол, он и так делает все возможное.

Так и знала, что гад не мог сдохнуть так просто!

У основания фрагмента огненного мира начинает формироваться лед.

Нижняя часть воронки синеет, покрываясь коркой льда.

МФП заглотил Ледяного Монстра, но теперь Ледяной Монстр замораживает дьявольский МФП!

Насколько я вижу, изморозь быстро распространяется вверх.

— Э-э, ребята, — говорю я.

— Что за чертовы шуточки? — взрывается Танцор. — Он возвращается?

Лор закатывает глаза:

— О, чтоб меня.

— Сука, — соглашается Риодан.

Король Морозного Инея замораживает МФП изнутри.

Не знаю — толи это огненный мир как ревущая преисподняя издает звуки, которые так понравилось поглощать КМИ. Толи это между ними случилась грандиозная битва льда и пламени, и лед побеждал.

Но МФП хрустит и шипит, трещит и испускает пар, пока суперогонь подвергается суперзаморозке.

Лед тянет его вниз, и это тормозит МФП до полной его остановки. Гигантская воронка, в которой прибавилось вещества, становится слишком тяжелой, чтобы дрейфовать дальше, и с оглушительным грохотом валится на землю, застревая в снегу, словно сорвавшаяся с карниза сосулища.

Мы все тупо пялимся на вонзившуюся в землю гигантскую обледеневшую воронку, силясь переварить неожиданный поворот событий. Сначала Ледяной Монстр якобы был мертв, но аббатство находилось в опасности. Сейчас аббатство вроде бы спасено, зато Ледяной Монстр все еще жив.

Нам не удалось его уничтожить и практически все здесь находящиеся, кто не умеет входить в стоп-кадр, погибнут в ту же секунду, как только он вырвется обратно.

Стенки МФП начинают дрожать, будто Король Морозного Инея пытается отыскать слабое место и вылупиться из ледяной скорлупы.

Я прищуриваюсь.

Скорлупа сама по себе хрупкая. Легко бьется. Но здесь не тот случай. По сути, все внутренности огненного мира должны были заледенеть.

Что означает — в данный момент КМИ полностью закован в одной из своих же скульптур.

Пойман в момент наилучшей уязвимости.

Возможно, единственный момент, когда он вообще был уязвим.

Я знаю, что происходит, когда замороженные места начинают вибрировать.

Они взрываются.

— Танцор, — ору я, — используй кнут! Сделай звуковой удар.

 А затем Лору и Риодану:

—  Перемещайтесь куда-нибудь поживее.

 Ши-видящим:

— Чувихи, сдрисните отсюда к чертовой матери!

Затем и я перехожу в стоп-кадр, готовясь двигаться настолько быстро, насколько могу на пустом бензобаке.

Танцор щелкает кнутом, и мы, как угорелые, срываемся оттуда в скоростном режиме.

Замороженный МФП начинает сильнее вибрировать, и его поверхность покрывается миллионом крошечных трещин.

Земля вздрагивает, а затем раздается такой грохот, словно внутри МФП разразились все громы Галактики.

Вдруг я слышу самую отвратительную какофонию в мире, как будто все собранные Морозко звуки извергаются в одном грандиозном диссонансе вроде отрыжки или скрипа когтями по доске, а потом — охренеть, как круто быть супергероем! — как я и предполагала, слившиеся монстры взрываются!

 

СОРОК ТРИ

Давайте праздновать хорошие времена!

[135]

Я вся так и сияю. И не отрицаю этого. Свечусь каждой клеточкой. В моей жизни не было приключения удивительнее, а я испытала несколько весьма впечатляющих.

Мы зависаем в просторной гостиной аббатства, греясь перед каминами, что горят с трех сторон. В основном очаге в чайнике готовится растворимое какао (на воде, не молоке), и в комнате пахнет, как на шоколадной фабрике. Кэт достала из заначки — давно просроченные, но кого это колышет? — зефир в банке и твердокаменное печенье, прибереженные для особого случая, а еще немного странной желеобразной консистенции, но все же вкусного,  меда. На вкус все просто божественно. С каждым откусыванием, я все острее осознаю — в ближайшее время ничего из этих вкусностей нам не светит.

Мы сделали их! Мы вступили в схватку с самыми коварными злодеями, что я когда-либо видала, и сделали их. В отличие от последнего крупного противостояния в этих краях, я была здесь и видела все своими глазами. И мне не придется пассивно выслушивать об этом на следующий день от достаточно удачливых, чтобы там оказаться, людей. И не всемогущий Темный Король явился в последнюю секунду и спас всех нас. Ха! Мы сделали это сами!

Когда МФП с заключенным в нем Ледяным Королем взорвался, осколки льда разлетелись аж до самых небес, усеяв землю и каждый сантиметр между ними. Мы все прыснули в россыпную, уворачиваясь и хватая тех, кто помедленнее, ныкаясь в укрытиях аббатства. Тем не менее, зацепить успело всех — практически каждый оказался потрепан ссадинами, порезами и синяками. Потому что от того, что падало сверху, увернуться было практически нереально.

Мы переждали в укрытии, пока все утихнет и осядет на землю, после чего вернулись обратно и порылись в обломках, желая убедиться, что угроза действительно локализована. Танцор изучал материал добрых пять минут, прежде чем сверкнул мне улыбкой и признал мусор инертным. Он планирует отнести образцы в лабораторию Тринити, но уверил, что на девяносто восемь процентов определенно ничто не могло подняться из этих останков.

— Откуда ты знала, что это сработает? — обращается ко мне Джо.

— Да я и не знала, — отвечаю я с набитым ртом склеенных между собой толстым слоем меда печенек. Я слизываю крошки с пальцев. — Но когда увидела, как Морозко замораживает огненный шар изнутри, поняла, что он застрял в одном из самим же замороженных мест, как жук в янтаре. А каждый раз, когда мы с Риоданом входили в стоп-кадр около замороженных сцен, они взрывались на осколки размера шрапнели. — Я пожимаю плечами: — Кто знает? Может, застряв там, он и сам бы взорвался со временем. Но выглядело так, будто собирался вырваться.

— Мне тоже так показалось, — присоединяется Лор, и все с ним соглашаются.

— Опупенная идея с кнутом, Мега, — хвалит Танцор.

Я приосаниваюсь.

— Мы чудом справились. Нам просто повезло, — говорит Кэт.

— Повезло, моя ты задница! Эту работу делали для вас супергерои! — Неотъемлемой частью супергероизма является точность в расчетах и тонкий маневр, и если она хочет делать вид, что это «простое везение», то я не собираюсь тратить на спор дыхание, и лучше чего-нибудь пожую.

— Сегодня у Леди Удачи было имя. — Риодан смотрит на меня.

— А то, — поддержал его Лор. — Классно сработано, сладенькая.

От этой похвалы у меня чуть печенье не вывалилось изо рта. Я так вспыхнула, что стало аж почти больно. Того и гляди воспламенюсь.

Со страшно самодовольным видом я дефилирую к очагу и быстро, одну за другой, лопаю три зефирины.

— Кто бы мог подумать, что Темный Принц на такое способен?! — подает голос Джози, крошка-гот.

Я давлюсь последней зефириной, пытаясь проглотить ее целиком. Резко вскочив, пытаюсь ее выкашлять, но не выходит. До меня запоздало доходит, что резкое движение, возможно, было не самой лучшей затеей. Трение и слизь увеличивают кондитерское изделие, как напитавшийся влагой тампон. Зефир разбухает в глотке и перекрывает дыхательные пути.

Я стучу себя в грудь кулаком. Не помогает. Я уже собираюсь оказать себе первую помощь по методу доктора Геймлиха при помощи спинки стула, когда Лор стучит мене по хребтине и зефир вылетает, размазываясь по гербу над камином.

— Чувак, не надо было стучать по спине, — говорит Танцор, — я постоянно делаю ей Геймлиха. Она вообще не жует, когда ест.

Я оборачиваюсь, Танцор с трудом отковыривает себя от пола, выглядя потрепанным. И изможденным. Интересно, когда он в последний раз спал. Я постоянно забываю, что у него нет суперсил как у нас, потому что вместо них у него супермозг.

— Вытри это, Дэни, — говорит Кэт. — А то так и присохнет на медальоне.

Я беру салфетку с подноса с печеньками, уже без всякого энтузиазма. Не обошлось и без потерь. Я смогла позволить себе забыть о них на мгновение:

— Кристиан принес себя в жертву, потому что я не могла принять решение.

— Принц Невидимых принес себя в жертву, — повторяет Кэт с таким видом, словно не знает, как к этому отнестись.

Да я и сама не знаю. На кой он сдался только ради того, чтобы облегчить решение мне? Я бы через секунду-другую сама его приняла. И из-за Багровой Ведьмы мы потеряли бы куда больше ши-видящих. Не способ ли это его доказать, что он еще не стал полноправным Невидимым?

— Все просто, он тобой одержим, сладенькая, — говорит Лор.

— Был одержим, — поправляет Риодан. — Теперь Ведьма забрала его. Избавив меня от проблем — и в пизду скатертью дорога.

Теперь у меня вдвое больше причин выследить и замочить эту суку. Я должна спасти Кристиана, чтобы мы были квиты и в полном расчете.

— Мы потеряли ши-видящих, — говорю я. — Одной из них была тетушка Нана. Она была очень стара. И раз уж на то пошло, ей вообще не следовало там находиться.

Мы все помолчали немного, вспоминая о ней и о других павших.

Затем Риодан встает и обращается ко мне:

— Давай, детка. Пошли.

— А? Куда?

— Ты живешь у меня.

— Нихрена себе заявочки!

— Она возвращается в аббатство, — говорит Кэт.

— Нихрена себе заявочки!

— Мега сама в состоянии о себе позаботиться, — вставляет Танцор. — Если вы настолько глупы, что не видите этого, то вы просто слепы. Дайте ей возможность нормально дышать.

— В точку! — Полностью с ним согласна. Обожаю Танцора. Я бросаю на него взгляд, не скрывая этого.

Риодан возражает:

— Она нуждается в правилах.

Лор отвечает: 

— Босс, в чем она нуждается, так это в тренировке, чтобы излить часть ее хуевой тучи энергии.

Вмешивается Кэт:

— В чем она нуждается, так это…

Пока они заняты спорами о моих «нуждах», о которых, кстати, они вообще нихрена не секут, я становлюсь ветром и сдуваюсь оттуда, естественно, чтобы сквозняком как следует хлопнуть дверью.

Я угоняю риодановский «хамви» и направляюсь в город.

Он меня никогда не догонит ни на одном из автобусов или громоздких грузовиков, кроме которых в аббатстве никаких больше нет.

Жаль, что не могла прихватить с собой Танцора, потому что тогда мне не удалось бы сбежать, обременив себя ношей.

Никто нифига не сечет в моих нуждах, лучше меня самой. Они стопудово до сих пор там еще пререкаются в пытке решить, как меня контролировать и управлять моей жизнью.

Я хмыкаю:

— Ага. Как же. Губозакаточная за углом.

 

СОРОК ЧЕТЫРЕ

Это уже не конец, и еще - не начало

[136]

И вот я несусь по улицам Дублина, бросив «хамви» в канаве на обочине магистрали, где Риодан или один из его качков обязательно обнаружат тачилу на обратном пути в «Честер», потому что независимо от того, насколько он меня задолбал, я не горела желанием брать что-либо принадлежащее ему. По-всей вероятности он теперь откроет на меня охоту, вместо того, чтобы как раньше, пытаться мной управлять. Не собираюсь больше пахать на этого чувака личным радаром.

«Жить в «Честере», черт, моя ты петуния!»

— Жопа, — бурчу я с угрюмым видом. Петуния — одно из словечек Мак. Они с Алиной росли такими миленькими глупышками, что не произносили даже слово «фигня», пока им не перевалило за двадцатник и они не столкнулись с Фейри. А до этого у них был свой миленький приличный словарик для подобного рода словечек. Ненавижу все милое. Не люблю вспоминать о Мак. Я помню, как впервые увидела ее, сидящей на скамеечке в Тринити — всю такую белую, пушистую и бесполезную, пока не выяснилось, что она из той же стали, что я и мой меч. Я помню, как мой привычный мир начал меняться, а обиды чудесным образом стали казаться тем-то, чего никогда-нафиг-не-было.

Я скучаю по ней. Ненавижу думать о том, что она где-то в городе, ходит по тем же улицам, что и я, думает об истреблении Фейри, спасении мира и убийстве меня. Она на одной улице, я на другой, и этим дорогам никогда не пересечься либо кто-то из нас умрет.

В такой знаменательный сегодня для меня день просто не верится, что пустилась в самокопание. Я проношусь по Темпл Бар, лавирую между тачками и уличными столбами, где все наполовину погребено под сугробами обледеневшего снега. Раз уж Король Морозного Инея сдох, то снег должен начать скоро таять. Как же давно я мечтаю о лете! Загорать, правда, не загораю, а только покрываюсь веснушками, но зато Танцор от них просто тащится.

— Лето! — мечтательно вздыхаю я с улыбкой. Просто жду не дождусь его! В аббатстве разобьют сады, посалят кучу всяческих овощей, чтобы готовить блюда не хуже чем в «Честере». Я обязательно буду заглядывать чаще, когда все подрастет! Я затарюсь шоколадками по самые уши и в скоростном режиме совершу несколько длительных туров по всей Ирландии, выискивая коров, коз или овец. Может, даже свиней.

— Вот черт, бекон! — От одной мысли о нем мой рот резко наполняется слюной.

У меня накопилась тонна вещей, которые необходимо все переделать, вот только проблематично передвигаться по всему этому снегу. В стоп-кадре я нахожусь не подолгу, так как постоянно вынуждена останавливаться и то и дело пересверяться со своими ментальными картами-сетками. Вокруг появилось слишком много сугробов и ледяных завалов, которых еще вчера не было. Каждый раз, тормозя, я рискую остаться без пальцев на руках и ногах. Кругом ночь, с океана дует безжалостный ветер, и, зуб даю — с этим ветрюганом кажется куда холоднее реальных минус двадцати.

Фиксирую все на сетке и проношусь вдоль квартала, останавливаюсь и снова сверяюсь. В стоп-кадре пролетаю двенадцать метров, с пробуксовкой заворачиваю за угол и, скользя, врезаюсь в сугроб, успевая внести поправки на карте-сетке, пока еду по снегу. Со всего размаху шмякаюсь в стену здания да так, что из меня вышибает дух, и втягиваю морозный воздух рваными короткими вздохами. Чертыхнувшись, потираю ушибленный бок. Завтра опять буду выглядеть как один сплошной синяк.

Первоочередной задачей в моем списке неотложных дел стоит новый выпуск «Дэни Дейли», прежде чем Недо-Хранители выпустят свои недоделанные перековерканные новостенки. Люди должны знать и понимать правду: что гад, вызвавший ледниковый период, сдох, и теперь они снова могут шуметь и галдеть, а снег скоро начнет таять, и, хотя сейчас это кажется невероятным, но лето придет, обязательно. Они должны знать, что мой меч — снова со мной и я больше не беззащитна. Я вернулась на свой участок 24/7, чтобы наблюдать за событиями и охотиться за Багровой Ведьмой, которая будет грызть ногти, как только я догоню, как ее замочить и вернуть Криса обратно.

Завтра я на «Джо-скорости» совершу круиз по Дублину, прислушиваясь к пережившим снежный кризис, чтобы отвести их к источнику пищи и убежищу, что означает, у Риодана в «Честере» появится намного больше народа. Наш город постоянно сотрясают то падение стен, то мятежи, когда все растаскивают и нычут провизию, а теперь еще и эта убийственная зима весной. Думаю, пора привыкать, что все вокруг уже никогда не будет таким предсказуемым как прежде. Подозреваю, еще больше народа погибнет до того, как хлынет вторая волна. Большинству людей нелегко даются перемены. Но не для меня. Мне нравится воссоздавать себя. Перемены означают, что у тебя снова есть выбор. Если только ты не мертв, как Алина. Тогда тебе это уже не грозит. Поэтому я собираюсь заставить Риодана выдать мне, какой там у него есть секрет, чтобы жить вечно.

Я сбавляю скорость, чтобы обойти обледеневшую насыпь. И вот я стою, готовая снова предаться мыслям обо всех призраках, которых иногда можно повстречать на этих улицах. И вдруг чувствую, как сзади в меня уткнулся кончик чего-то острого.

— Брось меч, Дэни, — вкрадчиво говорит Мак позади меня.

— Ага. Докатилась, — хихикаю я. А все мое гиперактивное воображение. Как будто Мак могла подкрасться ко мне незаметно, оставшись незасеченной моим суперчутким слухом. И разгуливать по ночам не включая МакНимб. На мне самой сейчас такой же, и я точно знаю, насколько он ярок. Если б она стояла позади меня, мы бы отбрасывали вдвое больше света, нежели я одна.

Я вхожу в стоп-кадр.

Точнее, пытаюсь.

Облом. Как в те два раза с Риоданом, когда у меня будто резко опустел бензобак. Газ в баллоне, или поезд остался без локомотива.

Я крепко зажмуриваю глаза и пробую снова.

Все еще стою на месте.

И по-прежнему чувствую прикосновение острия к затылку.

— Я сказала: брось свой гребаный меч, — повторяет Мак.

Посвящается Алексу, моему герою