Воспоминание/День девятый: Кейон и я поженились сегодня!

Это никоим образом не было похоже на то, как я обычно представляла свою свадьбу, но это, возможно, не могло быть более прекрасным.

Мы написали свои собственные клятвы и провели частную церемонию в часовне имения. Когда она закончилась, мы написали наши имена в Библии Келтаров, на плотном пергаменте цвета слоновой кости, обрамленном золотом.

Джессика МакКелтар, жена Кейона МакКелтара.

Драстен, Гвен и Хлоя были свидетелями, однако Дэйгис не смог присутствовать из-за плохого самочувствия.

Кейон – теперь мой муж!

После свадьбы мы наслаждались тортом, шампанским и медовым месяцем длиною в целый дождливый день, проведенный в огромной кровати под балдахином перед ревущим камином в великолепном пятисотлетнем шотландском замке.

Его клятвы были прекрасны и намного лучше моих. Я знаю, что МакКелтары подумали так же, поскольку и Гвен, и Хлоя стояли, затаив дыхание, и их глаза слезились. Даже Драстена они, кажется, не оставили равнодушным.

Я хотела повторить их для него, но Кейон не позволил это сделать. При этом он вел себя действительно странно. Он положил свою ладонь на мое сердце и мою на свое – это было так романтично – и сказал:

– Придётся ли честь свою  потерять, пусть то буду я, а не ты. Придётся ли душу в забвенье послать, пусть то буду я, а не ты. А если вдруг смерть нежданной придет, отдам свою жизнь за тебя. Я – твой. Я Дарован тебе навсегда.

От этих слов по всему моему телу прокатилась дрожь. Боже, как я люблю этого мужчину!

Воспоминание/День восьмой: Этим утром мы выбрали имена для наших детей. Он хочет девочек, которые будут похожи на меня, а я хочу мальчиков, которые будут похожи на него, таким образом, мы решили, что у нас их будет четверо, по двое каждого пола.

Я согласилась бы на это. И, если кто-то слушает меня там: «Я СОГЛАСНА ДАЖЕ НА ОДНОГО, ПОЖАЛУЙСТА».

Воспоминание/День пятый: Черт бы побрал этого мужчину – он попросил, чтобы я не присутствовала там, когда это произойдет!

Джесси не подозревала, что ее ожидает. Разговор начался довольно безобидно. Они лежали на кровати в Серебряной Комнате, Кейон раскинулся на спине, а она блаженно удовлетворенная растянулась на нем сверху. Ее груди прижимались к его твердой груди, ноги были разведены по бокам от его бедер (и каждый раз при малейшем его движении, она испытывала восхитительный остаточный трепет от оргазма, который только что пережила), а ее лицо утыкалось в теплое местечко, где его грудь переходила в шею.

Они занимались любовью в течение многих часов и только что шутили по поводу того, что им нужно сделать набег на кухню, чтобы подкрепиться, но ни у одного из них не хватало сил, чтобы двигаться.

Когда смех стих, наступил один из тех напряженных моментов, которые сопровождались неловкостью. В последнее время они все чаще возникали, так как было очень много тем, которые они оба мучительно боялись затрагивать.

– А если мы разобьем зеркало, Кейон? – не удержавшись, спросила она в напряженной тишине. – Что произойдет?

Он гладил ее затылок, зарываясь пальцами в кудри.

– Зеркало – всего лишь мое окно, или дверь в мир, если тебе так будет понятней, Джессика. Фактически, тюрьма Темного Двора Сидхе, в которой я живу, расположена в другом измерении. Я буду пойман в ловушку в этом месте Темного Двора Сидхе, без возможности выйти. Тогда, когда десятина не будет заплачена, и Лука и я умрем. Он – в этом мире, я – в каменном брюхе без окон.

Она вздрогнула, представив эту отвратительную картину.

– Если ты знал, что тебе достаточно разбить зеркало, чтобы не дать Луке передать десятину через него, почему ты не сделал этого до того, как прибыл в Чикаго?

– Ох, дорогая, до тебя я не встретил никого, кто мог бы вызвать меня. Я попытался убедить вора освободить меня, но он думал, что сходит с ума, и упаковал зеркало. После этой неудачной попытки я пришел к выводу, что, возможно, будет более мудрым позволить времени и расстоянию отделить меня от Луки. Тревейн находится в постоянном поиске могущественных Реликвий и у него много связей. Я не имел представления, какие из перекупщиков связаны с ним, и боялся продолжать показывать себя из-за вероятности того, что эта новость дойдет до него, и он успеет вернуть зеркало до Самайна. Потом я встретил тебя, и мне представилась возможность покидать зеркало, чтобы защищать тебя. Вот почему я был настолько обеспокоен, чтобы оно не разбилось, – чтобы не оставить тебя без защиты. – Он помолчал, а затем мягко добавил: – Была также еще одна маленькая причина: мне никогда так отчаянно не хотелось жить, как в тот момент, когда я увидел тебя, дорогая. Более тысячи лет жизнь ничего не значила для меня кроме мести. И вот, когда представился подходящий момент для мести, жизнь внезапно приобрела смысл. Это горькая пилюля.

Джесси сама задыхалась от этой горечи. Так как драгоценные дни пролетали, а Драстен и Дэйгис по-прежнему отрицательно мотали головой и говорили, что они все еще не нашли способа спасти его, таким образом, она вынуждена была собираться с силами, чтобы не совершить ошибку.

Кейон, возможно, смирился со своей смертью как с необходимостью, но она никогда не сможет сделать этого.

Каждую ночь в определенный момент она спускалась в темную библиотеку, садилась перед компьютером, сжимая руки между коленями. Несколько предыдущих ночей она даже не осмеливалась включать его.

Потому что с каждым днем она становилась слабее. Этика? Что такое эта этика? Она даже не была уверена, что сможет написать это слово. Его не было ни в одном словаре, которым она пользовалась.

– А если разбить его, когда ты будешь снаружи? – упорствовала она.

– То же самое. На самом деле я возвращаюсь не в зеркало, а в то место в Темном царстве. Когда выделенное мне в этот день время свободы истечет, я снова вернусь туда, без возможности выйти. Итог будет тем же самым, поскольку не будет возможности заплатить десятину, в конце Самайна мы умрем.

– О, ради Бога, – кричала она, отстраняясь от него. Сев, она с силой ударила кулаком матрац. – Я окружена магией! Трое из вас – Друиды. Вдобавок ко всему ты – маг, а Дэйгис был захвачен душами тринадцати древних злобных существ! Разве ни один из вас не знает заклятия или чар, или чего-то еще, что поможет разорвать этот дурацкий контракт?

Кейон покачал головой.

– Это только кажется возможным, но это не так. Келтары избраны защищать знания Светлого Двора Сидхе, не Темного. Хотя некоторые из нас имеют привычку баловаться вещами, с которыми лучше не связываться, мы обладаем очень узкими знаниями в области Темной магии, и еще меньше знаем о более темной половине Туата Де Данаан.

– Должен же быть иной способ, Кейон!

Сев, он схватил ее за плечи, и твердо поглядел на нее своими глазами цвета виски.

– Ах, Боже мой, девушка, ты думаешь, что я хочу умереть? Неужели ты думаешь, что если бы существовал любой другой способ остановить Луку, я не ухватился бы за него? Я люблю тебя, женщина! Я сделал бы все что угодно, чтобы жить! Но факт в том, что эта самая жизнь поддерживает бессмертие Тревейна, и только моя смерть может изменить это. Если ему предоставить время, он найдет Темную Книгу. Нельзя позволить ему заполучить это время. Под угрозой находятся не только наши жизни, но жизни многих, от этого зависит будущее этого мира. Сейчас я могу остановить его. Больше никто в ближайшее время не будет в состоянии сделать это.

– А ты не сможешь жить с этим, – сделала замечание Джесси, не в состоянии убрать нотку горечи из своего голоса. – Тебе необходимо быть героем.

Он покачал головой.

– Нет, дорогая. Я никогда не был героем, и я не претендую на это сейчас. Но существуют обязательства, с которыми мужчина может жить, и есть такие, которые он не может игнорировать. – Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. – Я рассказал тебе, что меня обманом заключили в зеркало и это правда. Но я не сказал тебе, что я тоже хотел получить Темное Зеркало.

Джесси очень тихо спросила.

– Зачем? – Неужели он, наконец, был готов рассказать ей, что произошло с ним так давно?

– Однажды Лука и я подружились, или, по крайней мере, я так думал. Только позже я узнал, что он был ничтожеством, которое с помощью уловок и обмана втерлось мне в доверие.

– Разве ты не использовал на нем это – «глубокое слушание»?

Кейон кивнул.

– Именно так я и поступил, поскольку мою мать беспокоило, что мы ничего не знаем об этом человеке. Но когда поверхностное исследование ни к чему не привело, я не стал давить. Я высокомерно думал, что обладаю настолько большей мощью и знаниями, что Лука не представляет для меня существенной угрозы. Я не мог совершить большей ошибки. Я не знал, что он целенаправленно искал меня, чтобы получить Темное Зеркало. И этот ублюдок родился у деревенской шлюхи, оплодотворенной неизвестным Друидом, и всю свою жизнь был презираем другими Друидами. Они отказались учить его и запретили посещать их священные круги.

Все знания, которые Лука сумел приобрести до встречи со мной, были получены путем насилия и убийства. В течение многих лет он постоянно захватывал и мучил более слабых Друидов. Чтобы они обучали его. Вскоре более сильные начали уступать ему, расширяя его кругозор. Но он не мог сокрушить и взять в плен Друида, который обладал знанием «Голоса», а он отчаянно нуждался в этом таланте.

Каким-то образом он узнал обо мне и приехал в Шотландию, ко мне в Нагорье, где, изолированный от большой части мира, я ничего не слышал о нем. Позже я узнал, что весь Уэльс, Ирландия и большая часть Шотландии была наслышана об этом Луке «Мерлине» Тревейне. Но не я. Он стал мне другом. Мы начали обмениваться опытом и знаниями, совершенствовать друг друга, оценивать, на что мы способны. Он рассказал мне о Зеркале Провидения и предложил помощь в его получении в кратчайшие сроки, если я сначала обучу его искусству «Голоса».

– Зеркало Провидения? – Повторила Джесси.

– Да. – Улыбнулся он горько. – Лука солгал о его предназначении. Он сказал, что оно обладает способностью предсказывать будущее в мельчайших подробностях. Владея им, можно изменять определенные события раньше, чем они произойдут. Эта власть была заманчивой для меня. Тем более что я начал задаваться вопросом, для чего живу. Я начал сомневаться, что для меня найдется вторая половинка Келтаров. В конце концов, мне было почти тридцать лет, это очень большой возраст для мужчины моего столетия, чтобы еще не быть женатым.

– Половинка Келтара?

– Это легенда о том, что для каждого Друида рода Келтар существует единственная родственная душа, прекрасно подходящая ему вторая половинка, единственная, кто дополнит его своей любовью. Если он находит ее, они могут обменяться соединяющей друидской клятвой и связать свои души навсегда, от начала и до конца, чтобы ни произошло, и после смерти навечно. – Он ненадолго замолчал, его взор был направлен внутрь себя. – Однако, если, – бормотал он, – только один из них даст клятву, он единственный, кто будет навсегда связан ею. Другой останется свободным полюбить кого-то еще, если он или она сделает такой выбор.

Слова застряли в горле у Джесси. «Как Друид Келтар распознает свою половинку? Действительно ли я являюсь твоей?» – отчаянно хотела спросить она. Но она никак не могла задать этот вопрос, потому что если он ответит отрицательно, это могло убить ее. В этот момент его последний комментарий дошел до нее. – Минуточку. Ты хочешь сказать, если только один из них дает клятву, то сердце этого человека будет навсегда отдано другому человеку, который никогда не сможет ответить ему взаимностью, не только в этой жизни, но и во всех последующих?

– Да, – сказал он мягко.

– Но это же ужасно, – воскликнула она.

Он пожал плечами. – Это зависит от обстоятельств. Возможно, кому-то это покажется даром. – И оживленно продолжил свой рассказ. – Я согласился на сделку. Я обучал его «Голосу», и однажды утром мы поехали в ирландскую деревню, где в центре настоящей крепости под охраной дюжины праведных мужчин и отряда воинов, численностью в тысячу, находилось Темное Зеркало.

Тревейн научил меня древнему Заклинанию Сна, чтобы использовать его, когда приблизимся. Наш план состоял в том, чтобы привести в бессознательное состояние охранников, проехать внутрь и взять зеркало, а затем выехать. Я не видел никакой причины не доверять ему. Он сам демонстрировал заклинание несколько раз, и оно просто погружало человека в глубокую дремоту. Он перепоручил эту задачу мне, потому что не был достаточно силен, чтобы охватить всю деревню, а я был. Я приложил все усилия, чтобы обучить его, но он просто не был достаточно хорош в искусстве «Голоса», чтобы подчинить более горстки людей, находящихся с ним в одном помещении. Хотя этому искусству можно обучить, мощь, которая наполняет его, – это то, что дается или нет человеку с рождения. Он был силен в других направлениях.

– О, Боже, – выдохнула Джесси. – Скажи мне, что это не приведет к тому, о чем я думаю.

Он кивнул, его невидящий взгляд был обращен в далекое давнее прошлое, в Ирландию девятого столетия.

– Оно вызвало только сон, когда его применял Лука, просто потому, что ему недоставало могущества вызвать Заклятие Смерти. У меня не было подобной проблемы. Хотя я не знал этого. Среди всех других способностей, которыми я был одарен от рождения, была ужасная, которая так редко проявлялась в нашем роду, что я никогда не задумывался о ней. Я искренне верил, что это было Заклинанием Сна, и использовал его до самого последнего момента, пока не встал на колени во внутреннем помещении рядом с Темным Зеркалом, и не дотронулся до святого мужчины, который распластался на полу. Я подозреваю, что он пытался разбить зеркало, чтобы не позволить забрать его, но мое заклинание было слишком мощным и слишком стремительным.

Он был мертв. И пока я сидел там, даже в тот момент не до конца понимая, что был предан, не в состоянии осмыслить того, для чего это нужно Луке, он творил темное принудительное заклинание вокруг меня. Он монотонно произносил заклинание, у него было золото, человек, обладающий магическими способностями, и я только что пролил кровь невиновных для него.

Следующее, что я помню, это то, как гляжу на Луку изнутри Темного Зеркала.

Когда мы покидали деревню, он дал мне возможность увидеть открывшийся вид, чтобы убедиться, что я разглядел результат своей работы. Одним заклинанием я убил не только тех, кто охранял зеркало, но и всю деревню Кэпскорт. Мужчины, женщины и дети, все легли замертво прямо там, где стояли; сотни сотен лежали на улицах, как будто чума пронеслась через их мир. Я был той чумой. – Он закрыл глаза, как будто пытаясь отгородиться от ужасной картины, которую он увидел в тот день.

– Но ты сделал это неосознанно, – оправдывала его Джесси. Проклятый Лука! Она знала, что Кейон где-то внутри себя так давно несет груз ответственности за каждую загубленную им жизнь. – Это не в твоем характере, поехать туда с умыслом убить всех!

Он открыл глаза и слабо улыбнулся.

– Я знаю это, дорогая, – сказал он, – и честно говоря, я больше не испытываю к себе отвращения за то, что узнал в тот день. Есть вещи, которые человек может изменить, и есть вещи, с которыми человеку приходится жить. Я живу с этим.

Он взял ее лицо в ладони и вглядывался в ее глаза.

– Но я не смогу жить со знанием того, что позволил Луке Тревейну заполучить в свои руки вид власти, которая сделает его неудержимым. Тогда это была деревня. С Темной Книгой он может разрушить все города, даже мир. Только моя смерть может предотвратить это. – Он сделал паузу. – Милая Джессика, ты должна смириться с этим, как и я. У меня нет выбора.

– Я не могу, – кричала она, вскидывая голову, стараясь сдержать чертовы слезы. – Ты не можешь ожидать этого от меня.

– Дорогая, ты должна пообещать мне кое-что, – сказал он, и голос его при этом был тихим и настойчивым. – Я очень серьезно думал об этом. Я не хочу, чтобы ты была там, когда это произойдет.

Джесси чувствовала, как будто ей врезали в живот. Она открыла рот, но из него ничего не вышло. Она намеренно не позволяла себе задумываться о том, что ждет впереди, чтобы не позволять своим мыслям задерживаться на деталях предстоящей ночи. Ночи, когда ей придется стоять перед зеркалом и наблюдать, как в одночасье ее Горец постареет более чем на тысячу лет.

И распадется грудой пыли.

– Мы проведем вместе все время, которое я смогу быть свободным в тот день, а потом ты уйдешь с остальными в другое место. Обещай мне это, – настаивал он. – Драстен взял на себя обязанность разбить зеркало, как только все закончится, таким образом, никто никогда больше не станет его пленником.

– Это несправедливо, Кейон, ты не можешь…

– Я могу, и... Это последняя просьба умирающего человека, – сказал он грубо. – Я хочу, чтобы ты вспоминала меня как мужчину, дорогая, как твоего мужчину. А не заключенного Темного Мага. Я не хочу, чтобы ты видела, как я умираю. Обещай мне, что ты не сделаешь этого, Джессика. Обещай мне и скажи это серьезно.

Джесси была не в состоянии больше сдерживать слезы. Горячие и мокрые, они обжигали ее щеки.

Пока она смотрела на него сквозь слезы, целая жизнь: надежды и мечтания, желание и страсть, любовь, семья и дети, которых у нее никогда не будет, – предстала перед ее мысленным взором.

Это было чересчур.

Когда она смогла говорить снова, ее голос был тихим и пылким.

– Я обещаю тебе, Кейон МакКелтар, что не буду смотреть, как ты умираешь.

Когда он привлек ее в свои объятия, чтобы поцеловать, она закрыла свои глаза и благословляла небеса за скрытость и недоступность своих мыслей.

Поскольку, хотя она и дала ему обещание, как он просил, но подразумевала под этим совсем иное, не то, что он.