Лето 1207 года

Как всегда, первым его ощущением была боль.

Он поморщился и заворочался на циновке, надеясь хоть ненадолго еще окунуться в теплые воды целебного сна, но они стремительно схлынули. Во сне ему удавалось преодолевать боль, хотя не совсем и на короткое время. Но даже этого было достаточно, чтобы он предпочитал безжалостной ясности дня ленивое забытье под отупляющим действием крепкого напитка.

Сейчас он, как водится, проигрывал битву за сон неугомонному врагу. Спина раскалывалась от боли, в левой ноге возобновилась знакомая пульсация, сводившая с ума. А тут еще рука! Когда-то могучая, теперь она бессильно висела. Дряблые мышцы скручивала такая нестерпимая судорога, словно кто-то невидимый, но могучий неустанно наносил ему разящие удары. Он снова попытался нырнуть в спасительный омут сна, ибо только во сне ощущал себя прежним.

– Проснись, Малькольм! – Жизнерадостность этого голоса возмутила его. – У тебя гости.

Он даже не приоткрыл глаза.

– Убирайся прочь! – простонал Малькольм, едва ворочая языком из-за сухости во рту. – Не то я оторву тебе башку!

Гэвин невозмутимо подошел к окну и распахнул неструганые ставни. Хижину залил яркий полуденный свет. Солнечный луч, с отвращением скользнув по замусоренному полу, добрался до физиономии Малькольма.

– Господи помилуй! – Морщась от света, он нашарил на полу пустой кувшин и запустил им в Гэвина.

Тот уклонился, и кувшин, ударившись об стену, разлетелся вдребезги.

– Понимаю, для тебя это слишком рано, – оправдывался Гэвин, – но там, снаружи, тебя дожидаются люди, которые провели в пути целую неделю, чтобы встретиться и поговорить с тобой.

Малькольм прикрыл глаза ноющей рукой, чтобы заслониться от безжалостного солнечного луча.

– Скажи им, что мне нездоровится.

– Я так и сделал и даже предложил им обратиться за помощью к Гарольду. Они ответили, что уже побывали у Макфейнов и Гарольд направил их сюда.

– Значит, они потратили время напрасно, – решительно заметил Малькольм. – Чего ради Гарольд послал их ко мне?

– Они сообщили Гарольду, что ищут Черного Волка.

– Черный Волк мертв! – помолчав, бросил Малькольм и отвернулся к стене, давая понять, что разговор окончен. – Так им и скажи.

– Они думают иначе и не желают уезжать, не повидавшись с ним. Эти люди принадлежат к клану Маккендриков.

Малькольм нахмурился, тщетно роясь в памяти, притупленной элем. Какой еще Маккендрик? Наконец его осенило.

– Боже всемогущий! Ну и навязчивый же этот Маккендрик! Я уже ответил его посланцам, что его предложение не интересует меня. Какого черта еще ему понадобилось?

– Не знаю. – Гэвин пожал плечами. – Если хочешь от них избавиться, выйди и поговори с ними сам.

– Господи! – Малькольм с трудом принял сидячее положение. Как ни сильна была боль, она не стала сильнее, чем накануне, на прошлой неделе или в прошлом году. Он уже почти забыл, что значит жить без нее.

Выйдя вслед за Гэвином и зажмурившись от невыносимо яркого солнца, Малькольм украдкой покосился на незваных гостей. Один из двух рослых и крепких мужчин был шатеном с волосами до плеч, другой – брюнетом. Третий гость, почти мальчишка, с грязной всклокоченной шевелюрой и давно не мытым лицом, не понравился Малькольму, однако он тут же сказал себе, что внешность еще ничего не значит.

Гэвин приготовил для него на столике перед хижиной обычную трапезу: эль, хлеб и сыр. Не обращая внимания на гостей, Малькольм схватил кувшин с элем, сделал глоток, прополоскал рот и шумно сплюнул. Освежившись столь странным способом, он запрокинул голову и осушил кувшин до дна. Затем вытер рот рукавом и спокойно взглянул на гостей. Те словно не верили своим глазам и едва скрывали отвращение.

– Что вам надо? – грубо осведомился он. Первым опомнился высокий шатен.

– Я – Дункан Маккендрик, – неуверенно проговорил он. – А это Эндрю и Роб. – Робом звали паренька, и он не сводил с Малькольма глаз. – Мы пришли потолковать с воином по имени Черный Волк.

Дункан явно не верил, что человек, появившийся из хижины, – тот могучий воин, которого они искали.

– Он перед вами, – бросил Малькольм. Разочарование мужчин сменилось жалостью.

Малькольм позволял им разглядывать себя, не подавая виду, что это унизительно для него. Паренек, впрочем, отнесся к происходящему по-своему. Он по-прежнему сверлил Малькольма взглядом, но испытывал скорее ярость, нежели сочувствие.

– Прости нас, – проговорил брюнет, назвавшийся Эндрю. – Мы сперва побывали в замке у Макфейна, где узнали, что ты более не лэрд. Новый лэрд Макфейн направил нас сюда, не предупредив, что… что… – Он замялся.

Малькольм выругался про себя. Вздумалось же Гарольду отправить этих людей к нему!

– А где другие посланники вашего лэрда? – осведомился он.

– Они не вернулись назад, – ответил Дункан. – Мы так и не знаем, добрались ли они до тебя и передали ли предложение Маккендрика.

– Добрались, – молвил Малькольм. – Я сказал им то же, что и вам: мне это неинтересно. Передайте Маккендрику, что я считаю разговор оконченным и прошу больше не тревожить меня. – Он пошел к хижине, но, услышав слова паренька: «Он погиб», – остановился.

Малькольм обернулся. Серые глаза мальчика горели такой ненавистью, словно он считал Малькольма виновным в случившемся.

– Как?

Роб открыл было рот, но его перебил Дункан:

– Клан подвергся нападению воинов-грабителей. Маккендрик был сражен ударом меча. Это произошло через несколько недель после того, как он отправил к тебе посланца с предложением приехать.

– Мы бились изо всех сил, – вставил Эндрю, – хотя, увы, не владеем боевыми искусствами. Поэтому Маккендрик надеялся, что ты и твоя армия защитите нас.

Малькольм едва сдержал горький смех. Маккендрик не ведал, о чем просил. Когда-то Малькольм был лэрдом клана Макфейнов и в самом деле возглавлял отряд из доброй тысячи храбрых бойцов, готовых сражаться за него и умереть в бою. Шесть долгих лет он воевал в армии короля шотландцев Уильяма и вместе со своими людьми одержал победы во многих кровавых битвах. Но с тех пор минула целая вечность. Теперь в его распоряжении остался только Гэвин. Если бы Малькольм откликнулся на зов Маккендрика и принял его предложение занять место лэрда, тот первый расхохотался бы.

Посланцы отлично знали об этом.

– Велики ли потери? – спросил он, удивляясь, почему это заботит его.

– Четырнадцать убитых, – ответил Дункан, – несколько десятков раненых. Ограбив замок, они подожгли его.

– Печально!

Да, очень печально, что он не был там и не защитил то, что в свое время ему не составило бы труда защитить. В письме к нему Маккендрик сообщил, что его малочисленный клан насчитывает всего несколько сотен человек и не имеет ни союзников, ни врагов. Маккендрик выражал надежду, что прославленный Черный Волк окажет им честь и займет предложенное ему место лэрда. В знак особого доверия Маккендрик предлагал Малькольму руку своей единственной дочери, уверенный, что она будет преданной и любящей женой могучему Черному Волку.

Малькольм предал это письмо огню.

– Вы сами видите, что мне едва ли удалось бы помочь вам, – промолвил он. – Я уже не лэрд клана Макфейнов, и мое положение несколько изменилось.

Малькольм отвернулся от гостей. У него раскалывалась голова, и он ощущал настоятельную необходимость унять боль новой порцией эля.

– Ты должен присоединиться к нам, Макфейн. Малькольм удивленно взглянул на паренька:

– Уж не вздумал ли ты потешаться надо мной?

– Ни в коем случае. – Дункан жестом велел Робу молчать. – Парень хотел сказать, что нам позарез нужна твоя помощь и ты окажешь нам честь, если поедешь с нами.

«Кто он – слепец или безумец? – подумал Малькольм. – Скорее всего то и другое, раз сделал мне столь безумное предложение».

– Я больше не Макфейн, – гневно повторил он. – И не Черный Волк. Не можете обойтись без помощи, так возвращайтесь к Гарольду и умоляйте его взять ваш клан под защиту.

Дункан и Эндрю растерянно посмотрели на паренька. Тот нахмурился и покачал головой.

– Ты, и никто другой! – воскликнул юноша, пронзая Малькольма пристальным взглядом. – Нам не сумеет помочь ни один человек, кроме тебя.

– Как же я вам помогу? – усмехнулся Малькольм. – Войска у меня больше нет, сам я почти калека. С кем же мне оборонять ваш клан, помоги вам Бог?

– Не знаю, – ответил паренек, – но уверен: ты пойдешь с нами.

Вид у него был мрачный. Ему с явным трудом дались эти слова. К своему изумлению, Малькольм, пронзенный этим красноречивым взглядом, почувствовал, что не может двинуться с места. Глаза паренька осуждали его, но вместе с тем глядели затравленно: то был взгляд ребенка, испытавшего много ужасов, которые навсегда запечатлелись в памяти.

Малькольм забыл даже про свою боль. На краткое мгновение к нему вернулись прежние силы, и он снова ощутил себя таким же непобедимым воином, как раньше. В былые времена Малькольм не колеблясь поспешил бы на помощь клану, охваченному страхом и растерянностью после набега врагов. Однако силы снова покинули его, снова нахлынули боль и усталость. Он опять ощущал пустоту в душе и сознавал, что уже никому и ничем не сможет помочь, тем более ограбленному клану, нуждающемуся в могучем вожде и мощной армии защитников.

– Я вам не помощник! – отрезал Малькольм. – Больше мне не досаждайте. Убирайтесь!

Он повернулся и, хромая, направился в свою сумрачную хижину. Униженный, охваченный мучительным стыдом, Малькольм мечтал забыться в опьянении.

Ариэлла задумчиво смотрела в огонь, на яркие языки пламени, дарившие тепло, но уничтожавшие поленья, без которых был бы невозможен огонь, и вспоминала слова Элпина о том, что в мире ничто не существует само по себе, а от чего-то зависит, обязано чему-то жизнью. Ариэлла, любившая отца больше жизни, хорошо поняла смысл этих мудрых слов. Да, без него ей не жить.

В тот страшный день, когда умер отец, она, стоя на коленях возле него, звала к себе смерть, но та, к ее горькому разочарованию, не пришла за ней. Потом на протяжении долгих недель, просыпаясь поутру, девушка с тоской осознавала, что все еще жива. А между тем в ее сердце поселилось такое неизбывное горе, что казалось, с ним невозможно прожить ни минуты.

Поскольку смерть так и не шла к ней, Ариэлла преодолевала горе, учась люто ненавидеть.

Сперва ее ненависть была направлена на Родерика. Он обманул девушку, прикинувшись другом, а потом предал, напав со своим отрядом на ее клан. Его замысел состоял в том, чтобы принудить Ариэллу вручить ему меч клана, тем самым провозгласив лэрдом. Ненавидеть Родерика было легче легкого. Но этого оказалось мало. Она возненавидела всех его сообщников. Негодяи, дикари! Им доставляло низменное удовольствие разорять ее клан, дом, убивать беззащитных, не умеющих постоять за себя людей. Впрочем, ненависть к этим безликим и безымянным негодяям ничуть не уменьшала ни ее мучений, ни ярости, бурлившей в крови.

И тогда она мысленно послала отравленную ядом стрелу в подлое сердце Черного Волка.

Элпин обнадежил ее отца, сказав, что Черный Волк откликнется на зов и приедет, ибо у прорицателя было видение, а ни одно из них, даже смутное, никогда не обманывало его. Отец ждал и радовался, что следующим лэрдом клана станет человек беспримерной отваги и чести, прославленный вождь, известный под именем Черного Волка. Устав от издевательств Родерика, Маккендрик, охваченный тревогой, отправил двух мужчин из своего клана с письмом к Черному Волку, в котором предлагал ему стать лэрдом и взять в жены Ариэллу с тем условием, что он поспешит на зов и приведет с собой войско.

Но Черный Волк так и не явился. Этого Ариэлла не могла ему простить, хотя не знала, почему он так поступил. Не подтвердить видение Элпина считалось страшным преступлением, заслуживающим ужасной кары. Девушка сказала Элпину, что теперь Черному Волку лучше не появляться, ибо она все равно не станет иметь с ним дело. К несчастью, Элпин смотрел на это иначе. Клан Маккендриков оказался в изоляции, лишился лэрда и стал очень уязвим. Между тем за сто лет, что он наслаждался миром, его члены утратили боевой дух. Вместо того чтобы возводить укрепления и готовиться к сражениям, они совершенствовались в искусствах и создали множество великолепных серебряных изделий, резных фигурок, ковров, драгоценных украшений, тканей и изящную мебель. Для клана Маккендриков все это было неотъемлемой частью повседневной жизни. Но Родерик доказал, что для других это не более чем богатство, соблазн для грабителей. Стоит людям Родерика пустить слух о сокровищах клана, как сюда нагрянут любители поживиться за чужой счет.

Но больше всех сокровищ Родерик жаждал заполучить меч.

Ариэлла не знала, как он о нем проведал. Ей и в голову не приходило, что кто-то из своих предал клан. И все же Родерику донесли и о мече, и о том, что получить его можно только из ее рук. О могуществе меча не было известно никому, поскольку уже более столетия им не пользовались как оружием. Впрочем, существовала легенда, что тому, кто владеет мечом, не страшна даже самая кровавая битва. Меч не принесет победы над армией, но непременно защитит своего хозяина. Увы, клан из поколения в поколение жил в мире, и меч постепенно превращался в фетиш, ему только поклонялись. Отец Ариэллы уже не держал его при себе, даже не хранил в замке, поэтому в роковой день и не смог защитить себя.

Он скончался, не оставив наследника-мужчины. Теперь Ариэлле предстояло вручить меч достойнейшему человеку, который возглавит клан Маккендриков, приняв их имя. Если она сделает правильный выбор, клан будет процветать и дальше. Ошибка же чревата страшными бедами и погибелью всего народа. Груз невыносимой ответственности тяготил девушку.

Когда Ариэлла отказалась вручить меч Родерику, он заточил ее в башню и поклялся, что перебьет по одному всех членов клана, если она не покорится. Девушка ничуть не сомневалась, что негодяй сдержит слово. Над Ариэллой Маккендрик нависла угроза смерти.

Убедившись, что она погибла в огне, Родерик понял, что упустил удачу. Он и его сообщники ушли, прихватив все, что могли унести. И все же Родерик был безмерно разочарован, поскольку так и не завладел мечом.

Ариэлла не сомневалась, что со временем либо сам Родерик, либо кто-то другой под стать ему снова нападут на ее клан. Весть о награбленных богатствах, о слабости клана Маккендриков и легенда о чудесном мече разлетятся по горам. Соплеменникам Ариэллы угрожала страшная опасность, и девушка считала своим долгом защитить их. Зная об этом, Элпин наказал ей разыскать Черного Волка, вручить ему могущественный меч и не возвращаться домой без прославленного воина.

И вот перед ней предстал Макфейн – вонючий, хмельной, согбенный, – не мужчина, а жалкое подобие человека. Она едва не зарыдала от негодования.

– Ты бы поела, Ариэлла, – предложил Дункан, прерывая ее мысли. Сев рядом на землю, он протянул ей кусок жареной крольчатины.

Девушка запустила пальцы в спутанные волосы и рассеянно покачала головой:

– Я не голодна.

Эндрю, меланхолично перебиравший струны лютни, прервал свое занятие и встревоженно посмотрел на нее:

– Нам предстоит далекий путь назад. Если ты вернешься больной, Элпин будет очень недоволен.

– Его недовольство возрастет, если мы возвратимся без могучего Черного Волка, – с горечью возразила Ариэлла.

– Человек, которого мы видели сегодня, совсем не тот, кто явился к Элпину в видении, – возразил Дункан. – Либо его видениям уже нельзя верить, как прежде, либо мы встретили не того, кого искали. Вдруг Черным Волком назвался кто-то другой? – В его голосе прозвучала надежда.

– Элпин сказал, что он известен и как Макфейн, – напомнила Ариэлла. – Его мы сегодня и повстречали. Пускай родной клан отверг его и этот человек больше не носит имени Макфейн, все равно это он.

– Значит, всему виной видение Элпина, – заключил Эндрю, снова коснувшись струн. – Этот несчастный спился, ему не защитить и себя, а уж тем более не по силам возглавить целый клан.

– Знаю. – Ариэлла вздохнула. – Но Элпин настаивал, чтобы мы привезли его, поэтому я не могла не попытать счастья, даже видя, какое он жалкое создание. Впрочем, его отказ только к лучшему. – Она поковыряла в костре прутиком. – Когда мы вернемся, я объясню Элпину и совету клана, почему Макфейн не тот, кто нам нужен. Может, после этого Элпина посетит новое видение. Однако до этого мы будем усиленно тренироваться, чтобы лучше подготовиться к следующему нападению.

– Поскольку Родерик уверен, что ты погибла, он не вернется, – заметил Эндрю. – Нет тебя – значит, нет и меча, о котором он мечтает.

– Не Родерик, так кто-нибудь другой… – мрачно возразила Ариэлла. – Его сообщники разнесут весть о наших богатствах и о том, как легко с нами сладить. Они, конечно, расскажут, что я погибла, но, вполне возможно, исказят легенду о мече. Вдруг кто-то вообразит, что можно заставить клан вручить меч чужаку?

– Не терзай себя такими мыслями, – сказал Дункан. – Ты найдешь для клана нового лэрда, прежде чем это произойдет, и он позаботится о нашей безопасности.

– Несколько дней – и мы дома. Ты умоешься, наденешь платье… – приободрил девушку Эндрю. – Признаться, я уже забыл, как ты выглядишь в женском обличье.

– Я тоже. – Ариэлла потерла грязную щеку. – Маскарад удался на славу, но как же давно я не мылась и не надевала платье!

– Надеюсь, после этого путешествия тебе не скоро опять придется выдавать себя за неряху Роба, – утешил ее Дункан. – Роб появится лишь тогда, когда в клан пожалует чужой. Пока мы не найдем нового лэрда, никто не должен знать, что ты не погибла в огне, иначе весть об этом обязательно долетит до Родерика.

Эндрю снова тронул струны и запел:

Девица стройная, светловолосая,

В грубой накидке, грязная, босая…

Дункан подхватил:

Пепел на щечках, под глазками тени,

И синяками покрыты колени.

– Дункан! – Ариэлла рассердилась, решив, что ее спутники и впрямь любуются ее ногами, едва прикрытыми клетчатой шотландской накидкой. Она уже подняла руку, желая ударить шутника по плечу, когда мимо ее уха просвистела стрела. Кто-то целился ей в голову.

– Не двигайтесь! – раздался голос из темноты. – Кто пошевелится – тот покойник.

Из-за деревьев выступили четыре фигуры. Трое держали наготове тяжелые мечи, четвертый уже вложил в тугой лук новую стрелу. При свете костра Ариэлла увидела растрепанных, бородатых бродяг в рваных рубахах и накидках, однако на каждом сверкали драгоценности. У одного на бычьей шее висело женское ожерелье с кулоном, клетчатые накидки других были увешаны серебряными брошами. Ариэлла оцепенела от ужаса, поняв, что перед ней грабители, и украдкой огляделась, вспоминая, где оставила свой лук. Оружие лежало на одеяле по другую сторону от костра.

– Вставайте! – рявкнул здоровенный разбойник, размахивая мечом. – Давайте оружие и все, что есть ценного!

Ошеломленные Дункан и Эндрю покорно отстегнули броши, бросили их на землю, потом так же беспрекословно сняли кинжалы. Ариэлла дрожащими пальцами отстегивала брошь, напряженно думая, как скрыть кинжал.

– Скорее, парень! – поторопил ее главный грабитель. – И про кинжал на поясе не забудь.

Поняв, что припрятать оружие не удастся, девушка в сердцах бросила кинжал на землю.

– Заберите их коней, – приказал главарь спутникам.

Ариэлла похолодела, грабители взялись за поводья их коней, а ведь до замка три дня пути верхом. Сколько же им придется добираться туда пешком, и дойдут ли они вообще без оружия и припасов?

– Уж очень хороши у вас сапожки! – пробасил главарь с бычьей шеей. – Прихватим-ка мы и их.

Эндрю и Дункан нагнулись и начали расшнуровывать обувь.

– Вы же забираете у нас лошадей! – разгневалась Ариэлла. Ко всему прочему она останется еще и босой! – Без лошадей и без обуви нам не попасть домой.

Главарь с деланным удивлением приподнял кустистые брови. Ему было не впервой слышать жалобы и мольбы ограбленных им людей.

– А ведь верно, парень! – Он в раздумье покачал головой и почесал бороду. – Босиком вам до дому все равно не добраться, к тому же мы забираем вашу еду и оружие. Ладно, милосердные Дафф, Калум и Гиллс, прежде чем уйти, охотно перережут вам глотки. – Он захохотал как одержимый, всполошив спящий лес.

– Вот мои башмаки, – торопливо пробормотал Дункан. – Я и без них обойдусь.

– И мои, – добавил Эндрю. – Носите на здоровье.

– Очень великодушно с вашей стороны. – Главарь поцокал языком. – Что ж, там, куда вы отправляетесь, они вам все равно не понадобятся. – Он посмотрел на Ариэллу. – Пошевеливайся, паренек. Мне что, всю ночь стоять над тобой с мечом наголо?

Ариэлла начала возиться со шнурками:

– Тут узлы! Придется разрезать их кинжалом. Главарь ухмыльнулся, обнажив полусгнившие зубы.

– У меня есть предложение получше, сынок. – Его позабавила хитрость жертвы. – Давай воспользуемся мечом.

Ариэлла выпрямилась. Он подошел к ней и опустился на одно колено.

– Которая нога? – Главарь наклонил голову.

– Вот эта! – Девушка с размаху ударила его в лицо обутой ногой.

Вскрикнув, он опрокинулся навзничь и схватился руками за расквашенный нос. Ариэлла, воспользовавшись моментом, завладела его мечом.

– Не двигаться! – скомандовала она, грозно глядя на Калума, Даффа и Гиллса, и приставила острие меча к горлу поверженного главаря. – Иначе я проткну его насквозь и пришпилю к земле.

Грабители, разинув рты, уставились на нее. Однако Калум быстро опомнился и, натянув тетиву, направил стрелу в Эндрю.

– Сдается мне, у тебя не хватит духу проткнуть человеку глотку его собственным мечом, паренек, – усмехнулся он. – Верни-ка меч Оуэну, не то я всажу стрелу в трусливое сердце твоего дружка.

Ариэлла помедлила, размышляя, как выйти из затруднительного положения. Когда Калум прицелился, она поняла, что выбора у нее нет, и выпустила меч из рук.

– Проткни проклятого щенка! – завопил Оуэн, зажав ладонью окровавленный нос.

Калум прицелился в Ариэллу. Раздался высокий звенящий звук.

Ариэлла инстинктивно отшатнулась, но стрела не попала в цель. Удивленно посмотрев на Калума, девушка увидела рукоятку кинжала, воткнутого в его грудь. Издав клокочущий звук, Калум рухнул как подкошенный. Стрела, предназначенная Ариэлле, так и осталась невыпущенной.

В следующее мгновение напряженная тишина взорвалась гневным ревом. Девушка не верила своим глазам: на опушке появились двое всадников с обнаженными мечами, блестящими в отблесках костра. Один из них, в котором она узнала Черного Волка, устремился на Оуэна, размахивая огромным мечом. Оуэн, так и не успевший подняться, через секунду был пронзен мечом. Покончив с ним, Макфейн набросился на Гиллса. Перепуганный грабитель, чуя скорую погибель, взмахнул мечом наугад и полоснул Макфейна по руке. Тот закричал еще громче и проткнул противника. Гэвин сражался с Даффом. Тот нанес ему несколько беспорядочных ударов, после чего разделил участь своих сообщников.

На опушке снова все стихло. Только храпели перепуганные лошади. Ариэлла молча обвела взглядом распростертые на земле трупы.

– Только этого не хватало! – Малькольм уронил меч и, поморщившись от боли, зажал ладонью рану на правом предплечье. – Помоги мне спешиться, – сказал он Гэвину.

Гэвин, спрыгнув с коня, подошел к другу:

– Рана глубокая?

– Бывало и похуже, – отозвался Малькольм. – Интересно, сколько еще ударов вынесет эта рука, прежде чем совсем отвалится?

Только сейчас Ариэлла осознала, что ее спаситель ранен.

– Позволь мне взглянуть на твою рану, Макфейн. Я мог бы наложить на нее швы.

Мужчины, победившие четверых грабителей, покосились на нее с недоверием.

– Я и сам справлюсь, – бросил Гэвин. – Вот только доберемся до дому.

– Кровь так и хлещет! – воскликнула Ариэлла. – У меня есть с собой целебные снадобья. Если рану быстро зашить и перевязать, она не загрязнится и лучше заживет.

Малькольм бросил на нее хмурый взгляд и снова поморщился от боли.

– Что может знать юнец о ранах и исцелении? Ариэлла вовремя придержала язык. Да, у нее был большой опыт по части исцеления раненых, но она сообразила, что Макфейн видит в ней не женщину, а неопрятного сопляка Роба.

– Меня обучила этому матушка, – объяснила девушка. – Я ее единственный сын, и она решила передать мне свои знания и опыт.

Малькольм, зажимая рану, задумчиво смотрел на парнишку.

– Ладно, доставай иглу, – согласился он. – Зашей эту чертову дыру, и дело с концом. А вы, – обратился он к Дункану и Эндрю, – помогите Гэвину увезти трупы подальше от стоянки, иначе запах крови привлечет волков.

Бледные Дункан и Эндрю, испуганно озираясь, натянули сапоги, затем поспешили на помощь Гэвину, уже втаскивавшему на спину лошади первый труп.

– Сразу видно, что все вы не привыкли ночевать под открытым небом, – заметил Малькольм.

Ариэлла достала флягу с водой, деревянную миску и кожаную сумку со снадобьями и инструментами. Усадив раненого, она плеснула в миску воды и вымыла руки.

– Откуда ты знаешь?

– Только последний дурак разведет посреди леса такой огромный костер, видный отовсюду, – презрительно бросил Малькольм. – Это все равно что созвать всех окрестных мерзавцев: милости просим, грабьте нас, не стесняйтесь! Почему, скажи на милость, никто из вас не охранял стоянку?

– Мы не догадывались, что это нужно, – призналась девушка, чувствуя себя дурочкой. Он совершенно прав: им не пришло в голову, как опасно разводить в лесу костер. Никто из них никогда не забирался в такую даль, а на земли Маккендриков до появления Родерика ни разу не нападали.

Ариэлла обмыла рану, и на землю полилась розовая от крови вода. Девушка приложила к кровоточащей ране тряпку и прижала ее пальцами.

– Держи здесь! – распорядилась она. – Иначе я не смогу работать иглой.

На светлой тряпке его огромная ладонь казалась очень смуглой. Да, то была рука сильного человека, воина, опаленного солнцем и привыкшего орудовать тяжелым мечом. Храбрый богатырь, появившийся из тьмы, чтобы вызволить их из беды, совсем не походил на жалкого, сломленного судьбой человека, с которым Ариэлла познакомилась днем. Правда, сейчас раненый тяжело дышал, морщился от боли и даже стиснул зубы, чтобы не застонать. Однако в ее памяти прочно запечатлелось то, как он виртуозно управлял лошадью и сжимал обеими руками рукоять меча. Вооружившись иглой, девушка заметила на руке воина длинный широкий шрам от локтя до кисти. Чей-то мощный удар некогда рассек мышцу. Вдоль шрама шла кривая лесенка грубых швов. Ту, старую, очень глубокую рану, видимо, пришлось зашить наспех. Его правая рука казалась гораздо меньше левой, которой он теперь в основном пользовался. Ариэлла опасалась, что новое ранение еще больше искалечит и без того искромсанную правую руку ее избавителя.

– Можешь больше не зажимать рану, Макфейн, – сказала она.

– Я уже не Макфейн, – сурово молвил он. – Называй меня Малькольмом.

Осторожно промокая кровь, Ариэлла обдумывала все, что видела и слышала. По словам Гарольда, нового Макфейна, Черного Волка лишили прежнего звания лэрда и с позором изгнали из клана. Говоря об этом, Гарольд не гневался и не клеймил позором прежнего лэрда, а скорее сожалел о происшедшем, словно хотел вернуть все на свои места, если бы это было возможно. Девушка знала, что у лэрда не положено выспрашивать, чем Черный Волк заслужил столь суровый приговор. Это было внутренним делом клана, и любопытство чужака сочли бы оскорбительным. Плачевное физическое состояние Черного Волка и его пристрастие к спиртному – достаточно веские основания для его смещения. Однако обычно человека лишают имени и изгоняют из клана за более серьезные преступления. Протыкая иглой его кожу, Ариэлла гадала, чем же так провинился Черный Волк, если его подвергли столь безжалостному наказанию.

– Ты хорошо усвоил уроки твоей матушки, Роб, – проронил Малькольм, следя за пальцами своего целителя. Его изящные и нежные руки свидетельствовали о том, что паренек совсем еще юный и не привык к тяжелому труду. – Как я погляжу, тебе не впервой этим заниматься.

– После нападения на наш клан мне пришлось выхаживать многих раненых.

Малькольм смутился и промолчал.

– Почему вы пришли нам на помощь? – вскоре спросил Роб.

Воин пожал плечами и тут же поморщился от боли, пронзившей ему шею.

Маккендрик писал ему, что его мирный клан не владеет ратным искусством. Это признание, а также сведения о том, что прежние посланцы так и не вернулись домой, весь день не давали покоя Черному Волку. К наступлению сумерек его охватила невыносимая тревога. Он сказал Гэвину, что хочет прокатиться верхом, чем изрядно насмешил друга, знавшего, что израненный Малькольм одержим недугами и уже давно не получает удовольствия от верховых прогулок. Однако, не задав ни единого вопроса, Гэвин быстро оседлал лошадей и вынес из укромного места кинжалы и мечи. По привычке он постоянно чистил и точил оружие, чтобы оно всегда было наготове. Принимая из рук друга сверкающий меч, Малькольм с грустью подумал, что так заботится об оружии только истинный воин. Гэвин был старше его на добрых десять лет и дольше воевал. Видимо, он в отличие от Малькольма остался в душе настоящим рубакой.

– Гэвин догадался, что таких неумелых и беспомощных людей, как вы, ждут неприятности, и уговорил меня поспешить вам на помощь, – солгал он.

– Получилось очень кстати. – Роб закрепил последний шов, вынул из сумки баночку и стал втирать в руку Малькольма мазь с отвратительным запахом. – А ты гораздо сильнее, чем кажешься на первый взгляд.

– Вовсе нет, – возразил Малькольм. – Просто нам повезло: мерзавцы оказались никудышными бойцами. Они обнаглели и потеряли бдительность, а страх лишил их сил. Знай эти негодяи, что такое настоящий бой, мы бы их так легко не одолели.

– Неужели, обладая сноровкой, грабители могли бы нанести вам поражение? – полюбопытствовала Ариэлла, бинтуя ему руку.

– Для сноровки надобно учение, – ответил Малькольм. – А важнее всего сила духа. Стоило нам налететь на них с воплями и мечами наголо – и они решили, что им не уцелеть, и тем самым обрекли себя на гибель.

Девушка нахмурилась. Перед ней сидел увечный человек с изуродованной рукой, хромой, с неловкими движениями. Он то и дело морщился от боли – не только в руке, но и в спине. Ко всему прочему Малькольм не имел отряда и много пил, очевидно, для того, чтобы заглушить боль. Однако несмотря на это, он и его друг проделали верхом немало миль, вступили в бой и прикончили вооруженных грабителей, собиравшихся прикончить ее, Дункана и Эндрю. Значит, все дело в умении и в силе духа?

– Каждый ли способен овладеть воинским искусством? – спросила она.

– Настоящим воином станет не всякий, но хорошо сражаться научится любой. Учение – это пробы и ошибки, а также изнурительное повторение одного и того же. Хорошо обученный человек действует быстро и разит насмерть, не позволяя себе такой непростительной слабости, как нерешительность. При этом он не только владеет оружием, но и сам представляет большую опасность. Подвергаясь нападению и защищаясь, воин руководствуется не страхом, а умением, ибо усвоил знания так крепко, что они стали частью его существа. Такой боец представляет большую угрозу для противника.

– Называясь Черным Волком и командуя целым войском, ты сам обучал бойцов?

– Как лэрд, я стоял во главе тысячи бойцов. – Его слова прозвучали с гордостью и горечью. – Я сам выучил всех до единого!

Малькольм устремил взгляд во тьму, вспоминая былое. Костер озарял его лицо, заросшее всклокоченной бородой. Его длинные волосы были явно грязны. Удалившись от людей, Малькольм перестал заботиться о своей внешности. Однако сейчас, при свете костра, Ариэлла заметила не только это, но и его синие глаза, в которых горел огонь воспоминаний. Когда-то он был победителем. Внезапно девушка увидела боль, омрачившую его лицо, и насторожилась. Днем этот человек, пьяный и грубый, держался дерзко и вызывающе. Потом проявил благородство и мужество. И все-таки Ариэлла понимала, что он слаб телом и духом. Недовольный тем, что она наблюдает за ним, Малькольм покачал головой.

– Мне бы хотелось выпить, – хрипло пробормотал он. – А потом мы с Гэвином вернемся назад. – С трудом поднявшись, Малькольм потер занемевшую спину.

– Можно ли кое о чем попросить тебя, Макфейн?

– Я больше не Макфейн! – отрезал он. – Надеюсь, ты не собираешься последовать за мной? Едва ли твои друзья одобрят твое намерение.

– Такое мне и в голову не приходило, – заверила его Ариэлла. – Я прошу тебя отправиться с нами.

– Я уже сказал, что не могу помочь вашему клану.

– Маккендрик полагал, что ты приведешь к нам свое войско и станешь нашим лэрдом, – продолжала она, словно не слыша его возражений. – Это, конечно, невозможно. Но что мешает тебе обучать нас воинскому искусству? Ты же сам утверждаешь, что это способен постичь всякий, даже я. Главное – хороший учитель.

– Да, ты мог бы стать воином, – согласился Малькольм. – Только не мое это дело. Хватит, я уже был и учителем, и воином. – Хромая, он направился к ожидавшему его Гэвину.

– Ты обучил тысячу человек! – крикнула ему вдогонку Ариэлла. – Под твоим руководством они одерживали одну победу за другой. Тебе ничего не стоит научить нас обороняться, пока мы подыскиваем нового лэрда.

– Нет!

– Почему? – не отступала Ариэлла. – Здесь тебе ничего не помешает.

Малькольм обернулся:

– Ты прав, но я не желаю брать на себя никаких обязательств.

Гнев душил девушку. Элпин строго-настрого наказал ей найти Черного Волка, хотя знал, что она ненавидит его. Сначала Ариэлла сочла, что этот пьяный израненный отшельник не способен облегчить судьбу ее клана. Но его быстрая и беспощадная расправа с грабителями убедила ее, что этот сломленный человек еще способен приносить пользу.

Кроме всего прочего, Черный Волк – ее должник, ибо стал виновником их страшного несчастья.

– Клан Маккендриков подвергся нападению потому, что ты не смог и не пожелал прийти нам на выручку, – резко бросила она. – Теперь же мы так беспомощны, что любой без труда добьет нас. Пока мы не найдем себе другого лэрда с большим отрядом, нам необходимо постичь основы самообороны. Это невозможно без помощи опытного воина. Ты должен оказать моим соплеменникам хотя бы такую помощь, Макфейн.

– Если ты взываешь к моей чести, твои старания напрасны, – молвил он. – Что касается моих грехов, я уже слишком виноват перед всеми, поэтому не обращаю внимания, когда в уготованный для меня адский костер подбрасывают еще несколько сучьев. Гэвин! Пора ехать. – Он пошел к своей лошади.

Ощутив полную безнадежность, Ариэлла устремила отчаянный взгляд на Дункана.

– Мы тебе заплатим, – нашелся тот.

– Щедро заплатим! – добавил Эндрю. – Золотом!

– Сколько? – спросил заинтригованный Малькольм.

Не успела Ариэлла ответить, как Дункан предостерегающе поднял руку:

– Это зависит от того, сколько времени ты у нас проведешь и добросовестно ли отнесешься к своей работе. Полагаю, возведение новых оборонительных сооружений и подготовка наших людей займут не меньше полугода.

Дункан украдкой взглянул на Ариэллу, и та чуть заметно кивнула.

– Слишком долго, – бесстрастно возразил Малькольм. – Два месяца, не больше. Если Маккендрики успеют за это время что-то у меня почерпнуть – тем лучше. Если нет, я все равно запрошу плату.

Ариэлла, показав Дункану четыре пальца, тут же сделала вид, будто оттирает сажу с лица.

– Четыре месяца, – предложил Дункан. – Твоя плата будет зависеть от результатов подготовки наших людей.

– Три, – продолжал торговаться Малькольм. – И триста золотых независимо от результатов. Гэвину тоже надо назначить плату, – спохватился он. – Такую же, как мне.

Дункан взглянул на Ариэллу. Она чуть заметно кивнула.

– Решено!

Малькольм насупился, огорченный тем, что уступил им.

– Ты! – Он ткнул пальцем в Эндрю. – Начнешь тренироваться сегодня же: будешь нести караул. Если что-то заметишь, уничтожь чужака, а потом доложи мне. Ясно?

Эндрю, кивнув, пошел за луком и стрелами. Малькольм сел на землю у костра, осторожно опустил раненую руку на колени и раздраженно уставился в огонь.

– Гэвин! – внезапно крикнул он. – Чего ты копаешься? Принеси мне выпить!

Ариэлла расположилась напротив него и закуталась в плед. Вскоре улеглись Дункан и Гэвин. Макфейн, попивая эль, смотрел на затухающий костер, на обуглившиеся потрескивающие поленья. Ариэлла видела, что его все сильнее разбирает хмель. В конце концов он со стоном повалился наземь и захрапел.

Девушка закрыла глаза, надеясь уснуть, но сомнения в том, что она поступила правильно, лишали ее покоя. Она нашла Черного Волка, похожего на дикаря обликом и поведением. Малькольм оказался калекой, у него не было войска, а пристрастие этого человека к спиртному внушало отвращение. В довершение всего Черный Волк согласился помочь им не бескорыстно, а из алчности, польстившись на блеск золота.

Удастся ли ей убедить соплеменников признать его предводителем даже на короткое время?