Капли ледяного дождя стекали по щекам Жаклин, когда она, стоя на палубе корабля, смотрела, как вдали выступает из тумана побережье. Ее страна казалась такой мирной и спокойной, но Жаклин знала: впечатление обманчиво. Перед ней расстилалась жестокая и кровавая Франция, и ей оставалось лишь молиться о том, чтобы ее брат не стал жертвой во второй раз.

Жаклин не сомневалась, что он жив. С того самого момента, как Франсуа-Луи рассказал ей об Антуане, надежда, которую она прятала глубоко в душе, прорвалась наружу и наполнила ее жизнь новым смыслом. Она обязательно найдет его и поможет ему — третьего не дано.

Как обрадуются Сюзанна и Серафина, когда они с Антуаном вернутся. Может быть, Серафина снова начнет говорить, а Сюзанна наконец перестанет ревновать ее к Филиппу.

Но что скажет Арман? Он наверняка придет в ярость, узнав, что она снова возвращалась во Францию; и еще его разозлит то, что она отправилась туда с Франсуа-Луи.

Удивительно, но ее бывший жених оказался на редкость расторопным и очень быстро уладил все детали путешествия: нанял экипаж, доставивший их в Дувр, нашел корабль, на котором они пересекли пролив, и даже где-то раздобыл все необходимые документы. Он был так заботлив и предусмотрителен, что Жаклин пришлось признать: она неверно судила о нем.

Корабль бросил якорь в двух километрах от берега, куда они должны были добраться на лодке. Франсуа-Луи, являя собой образец галантности, помог ей спуститься в лодку, следя за ее удобством и безопасностью. Жаклин невольно сравнила его с Арманом, который никогда не обращался с ней как с хрупкой и слабой женщиной.

Еще находясь на корабле, они переоделись в простую одежду из грубой шерсти. Франсуа-Луи снял свой парик, и теперь из-под его шляпы на плечи спадали густые каштановые волосы. Жаклин удивило то, что под париком он прятал такую роскошную шевелюру; живя в Англии, она привыкла видеть мужчин и женщин без париков и даже стала находить эту французскую моду весьма странной.

Лодка доставила их к северной окраине города Кале, избавив тем самым от необходимости проходить паспортный контроль в порту. Оказавшись на берегу, они пешком направились и сторону города, чтобы там нанять экипаж и ехать дальше на юго-восток. Там, у самой границы с Австрией, находился Антуан. Франсуа-Луи узнал точное местонахождение той фермы, где его прятали, и они рассчитывали добраться туда через три или четыре часа.

Кале находился далеко от Парижа, но революционные настроения в нем проявлялись с такой же силой, как и в столице. По его улицам расхаживали люди в грубой одежде и засаленных красных колпаках, украшенных трехцветными кокардами. Все были настороже и постоянно оглядывались, словно боялись чего-то. Жаклин чувствовала, что достаточно одного нескромного взгляда или жеста, чтобы ее объявили шпионкой, поэтому она, опустив глаза, торопливо шла вслед за Франсуа-Луи по узким улочкам, стремясь как можно скорее укрыться в относительной безопасности экипажа.

Они подошли к постоялому двору, напротив которого стояло несколько экипажей. Жаклин надвинула шляпу поглубже, когда они вошли внутрь помещения, в котором стоял тяжелый запах дешевого вина, давно немытых тел и подгоревшей пищи. Франсуа-Луи усадил ее за маленький столик, поверхность которого была покрыта жирными пятнами, и попросил подождать его, пока он будет договариваться об экипаже. Он тоже нервничал, потому что раньше никогда не бывал в подобных местах.

Жаклин с тревогой наблюдала, как Франсуа-Луи подошел к стойке и заговорил с мужчиной, занятым мытьем грязных стаканов. Казалось, мужчина не обращал на него никакого внимания и только изредка кивал, желая показать, что он не глухой. Неожиданно Жаклин поняла, что слишком пристально смотрит на них, и отвела взгляд. Так как ей очень хотелось есть, она решила заказать себе что-нибудь.

— Добро пожаловать, мадам, — раздался у нее над ухом хриплый голос.

Жаклин почувствовала, что от звука этого голоса ее начинает бросать то в жар, то в холод. Ей хотелось повернуться, но тело отказывалось повиноваться. Потом в ее пылающем мозгу родилась безумная идея притвориться, будто она не узнает его.

— Ну, что ты молчишь? Неужели не хочешь поздороваться со мной?

Она медленно подняла глаза и взглянула на говорившего. Шрам казался еще ярче и безобразнее на его белой коже. Ей захотелось кричать, но в этом не было смысла. Оставалось только сидеть и делать вид, что все происходящее ее нисколько не волнует.

— Твое молчание просто непривычно. — Никола взял стул и подсел к ней. — Я надеялся, что ты хотя бы удивишься, увидев меня. Скажи, ты и правда поверила, что я позволю тебе бежать?

— По крайней мере я не собиралась больше встречаться с тобой, — сказала она, пытаясь унять дрожь в голосе.

Никола покачал головой:

— Не ожидал, что ты так наивна: зная меня, ты могла бы понять, что я не тот чедйвек, который легко сдается. После твоего последнего побега Комитет национальной безопасности приказал мне любой ценой доставить тебя для исполнения приговора — только на таких условиях они согласились снять с меня подозрения в предательстве.

Жаклин смотрела на Никола, все еще не веря в то, что он сидит перед ней. Откуда он узнал, что она должна приехать, каким образом нашел ее в этот час на постоялом дворе? Как ни боялась она признаться себе, но всему этому существовало только одно объяснение.

— А вот и наш драгоценный маркиз. — Никола улыбнулся.

Жаклин увидела, что к ним приближается де Вире в сопровождении двух гвардейцев. Выражение лица маркиза было совершенно спокойным.

У нее упало сердце.

— Почему? — спросила она, словно все еще не веря. — Почему ты предал меня?

Франсуа-Луи потупил глаза, видимо, не желая встречаться с ней взглядом.

— Я… я отчаянно нуждался в деньгах. — Он умоляюще посмотрел на нее, словно этого было достаточно, чтобы она его простила.

Жаклин молчала.

— Пойми, у меня ничего нет, — продолжал оправдываться де Вире. — Я думал, что у тебя сохранились драгоценности и после свадьбы мы сможем жить вполне сносно, но ты разорвала нашу помолвку, сказав, что у тебя тоже ничего нет. После этого я понял, что мне не остается ничего, кроме как принять предложение месье Бурдона.

Сердце Жаклин сжалось от боли. Ее жених, человек за которого она собиралась выйти замуж, продал ее за деньги.

— А как же Антуан? — спросила она почти шепотом. Франсуа-Луи бросил на нее сочувственный взгляд:

— Мне искренне жаль…

Отчаяние, нахлынувшее на нее, казалось непереносимым; на миг ей даже показалось, что она лишается рассудка.

— Ублюдок! — закричала Жаклин. Вскочив, она словно дикий зверь набросилась на маркиза и впилась пальцами в его лицо. Гвардейцы не останавливали ее, явно наслаждаясь дракой аристократов.

Франсуа-Луи поднял руки, чтобы защитить лицо, и тогда Жаклин схватила его за волосы. Неожиданно волосы отделились от его головы и остались у нее в руках. Она остановилась, пытаясь осознать, что произошло, а посетители заведения разразились громким хохотом. Только тут она поняла, что держит в руках парик, прикрывавший лысый череп маркиза, такой же красный, как и его лицо.

— Довольно! — прикрикнул Никола, которому публичное унижение Франсуа-Луи доставило немалое удовольствие. — Немедленно отведите эту подлую шпионку в экипаж.

Гвардейцы подтолкнули Жаклин к выходу, и она, запахнув плащ, гордо подняв голову, пошла вперед. Бурдон последовал за ней.

— Предательницу на гильотину! — раздался крик из толпы, собравшейся у входа, однако никто не рискнул наброситься на нее. Жаклин даже испытала нечто вроде благодарности к своему врагу за то, что он не отдал ее на растерзание толпе.

Они сели в ожидавший их экипаж.

— Вы неплохо поработали, гражданин, — сказал Никола де Вире, когда экипаж тронулся с места. Он намеренно, не стал упоминать его титул. — Вот часть тех денег, которые вам полагаются; остальное переведут на ваш счет в Лондоне, как мы и договаривались. Теперь возвращайтесь в Англию; если вы останетесь здесь, я не смогу гарантировать вашу безопасность.

— Хорошо. — Кивнув в ответ, Франсуа-Луи с жадностью схватил кошелек.

— За сколько ты меня продал? — Голос Жаклин звучал почти равнодушно.

Маркиз нерешительно взглянул на нее.

— Ну что же вы, гражданин, скажите ей, сколько она стоит, — усмехнулся Никола. — Она имеет право это знать.

— Восемь тысяч фунтов, — чуть слышно прозвучал ответ.

— Восемь тысяч? — Жаклин подумала, что ослышалась. Человек, привыкший жить с размахом, потратит эту сумму не больше чем за год.

— Видите, не так уж и много, — насмешливо сказал Никола.

— Ты совершенно не умеешь торговаться, — язвительно заметила Жаклин. — За меня могли дать намного больше.

Франсуа-Луи молчал.

— И этого слизняка твой отец предпочел мне, — с сарказмом произнес Никола. — Какая глупость.

— А вот еще одна глупость — я не удостоверилась в твоей смерти, когда ты истекал кровью на полу в Шато-де-Ламбер, — сказала Жаклин.

— Ну, мне-то твой промах оказался только на руку. — Никола недобро усмехнулся. — Жаль лишь, что ты оставила мне этот отвратительный шрам в подарок. Теперь тебе придется расплатиться сполна.

— Только посмей дотронуться до меня, — предупредила Жаклин, — и шрам появится у тебя на другой щеке.

Сильный удар по лицу заставил ее вскрикнуть от боли.

— Господи, месье Бурдон, разве это так уж необходимо? — проскулил маркиз. Он был явно напуган, его глаза округлились.

Вместо ответа Никола постучал по крыше, и когда экипаж остановился, резким движением распахнул дверь.

— Вон! — приказал он Франсуа-Луи. Тот в изумлении посмотрел на него.

— Но я думал…

— Наши с вами дела закончены, и вы мне больше не нужны. Убирайтесь!

Маркиз встревоженно посмотрел на Жаклин; до него только теперь дошло, что собирался сделать Никола, когда он покинет экипаж.

— Послушайте, вы должны дать мне слово джентльмена, что не станете…

— Вам я ничего не должен, — Никола мрачно усмехнулся, — особенно в том, что касается мадемуазель де Ламбер. Разве не вы только что продали ее мне?

— Я согласился привезти ее во Францию, — пролепетал Франсуа-Луи, — но это не значит, что вы можете…

— То, что я с ней сделаю, не ваша забота, — вновь перебил его Никола. — Лучше побеспокойтесь о том, чтобы поскорее убраться из Франции, пока я не передумал и не отдал приказ о вашем аресте.

Франсуа-Луи беспомощно посмотрел на Жаклин.

— Клянусь, я не думал, что все так кончится.

— Ненавижу тебя! — Она резко отвернулась от него.

— Что ж, я не виню тебя за это. — Маркиз опустил глаза. Помедлив, он вылез из экипажа и закрыл за собой дверь.

— Куда мы направляемся? — спросила Жаклин, когда они с Никола остались одни. — Обратно в Париж?

— К чему спешить? — Он загадочно усмехнулся. — Некоторое время ты проведешь в местной тюрьме.

— Я думала, ты представишь меня трибуналу, чтобы снять с себя обвинения…

— С трибуналом ты скоро встретишься, — уверил ее Никола. — Но это лишь часть того, что должно случиться. Я хочу выдать тебя вместе с твоим другом, Черным Принцем, а потом сделаю так, чтобы вас казнили вместе.

Жаклин почувствовала страшную тяжесть в груди.

— Ты никогда не поймаешь его. — Она постаралась придать голосу уверенность. — Можешь прямо сейчас приказать кучеру поворачивать на Париж.

— Ну уж нет! Он приедет спасать тебя, а уж я позабочусь, чтобы его арестовали.

— На этот раз Арман не приедет, — печально сказала Жаклин. — Этот человек спасает только тех, кто может ему заплатить, а так как теперь у меня нет денег, то он не заинтересован во мне, и тебе лучше переключить свое внимание на кого-нибудь другого.

— Насколько мне известно, Арман Сент-Джеймс не слишком нуждается в деньгах. — Заметив, что его слова удивили Жаклин, Никола улыбнулся. — Я решил, что будет полезно побольше узнать о смельчаке, который уже почти два года терроризирует всю Францию. Хотя де Бире сообщил его имя, но этого было недостаточно — мне хотелось понять, что им движет. Небольшое исследование, которое я провел, показало, что Арман Сент-Джеймс — внук бывшего маркиза де Валенте, чья дочь, Адриана, вышла замуж за английского коммерсанта по имени Роберт Сент-Джеймс. Мадам Сент-Джеймс вернулась во Францию в 1792 году со своей невесткой Люсет, дочерью арестованного, а затем казненного торговца тканями, и внучкой Анжеликой. Так как обе женщины были эмигрантками и не скрывали своих роялистских симпатий, их немедленно арестовали и казнили.

— А за что казнили ребенка? — спросила Жаклин, чувствуя, что с каждой минутой ей становится все хуже. — Девочка была гражданкой Англии и по возрасту не могла представлять опасности для Республики.

Никола пожал плечами.

— Она была виновата в своем родстве с матерью и бабкой, — равнодушно пояснил он. — Но это не важно. Главное, что ты не сможешь заставить меня поверить в то, что Черный Принц действует из корыстных побуждений. Думаю, у него имеются для этого более веские причины.

— Возможно, — также равнодушно заметила Жаклин, словно весь его рассказ не был для нее новостью. — В любом случае он не явится сюда — мы не виделись с ним после возвращения в Лондон и он даже не знает, что я отправилась во Францию, так что тянуть с отъездом в Париж просто глупо.

Мысль о том, что ее хотят использовать как приманку, чтобы снова заманить Армана в ловушку, приводила Жаклин в ужас.

— Кажется, тебе не терпится на гильотину, — усмехнулся Никола. — А может, ты влюблена в него и хочешь пожертвовать собой, чтобы его защитить?

Жаклин презрительно посмотрела на инспектора.

— Позволь мне напомнить тебе, что ты разговариваешь с дочерью герцога Шарля-Александра де Ламбера, помолвленной с маркизом де Бире. И ты всерьез думаешь, что я могу полюбить какого-то сына торговца? — Она рассмеялась.

— Но кто же тогда рисковал жизнью, чтобы вытащить его из Ла-Форс? — ехидно поинтересовался инспектор.

Жаклин снисходительно взглянула на него.

— Тебе невозможно понять, о чем идет речь, так как это было дело чести, — сказала она холодно. — Спасение Армана Сент-Джеймса было моим долгом. А сейчас ты просто теряешь время.

— Что ж, посмотрим. — Никола откинулся назад, и закрыл глаза. — Посмотрим.

— Ее арестовали.

Липкий холодный страх проник в сердце Армана, но он ничем не выдал себя. Его люди не должны видеть слабость вожака.

— Когда это случилось? — спросил он.

— Вчера, — ответил Джон. — Сразу, как только она появилась здесь, инспектор из Парижа арестовал ее на постоялом дворе, где они с маркизом собирались нанять экипаж.

Негодяй уже ждал ее, и она пришла к нему прямо в руки. Как все это глупо.

— Где маркиз?

— Он сел вместе с ней в экипаж, но до тюрьмы он не доехал и где находится теперь — неизвестно.

— Скорее всего этот слизняк уже давно в Англии, — не сдержал своей ярости Сидни.

— Не сомневаюсь. — Арман кивнул. — А в какой тюрьме содержат мадемуазель де Ламбер?

Джон склонился над разложенной на столе картой.

— Вот здесь, на окраине города. — Он указал место пальцем. — Тюрьма одноэтажная, и в ней всего две или три камеры.

— Из чего она построена? — спросил Арман.

— Из камня, — ответил Эндрю, служивший на «Анжелике» матросом. — Стены толщиной не меньше фута.

— Окна?

— Одно, но оно очень маленькое, и на нем решетка. Даже ребенок в него не пролезет.

— Я могу хотя бы попробовать, — встрепенулся стоявший рядом Филипп.

Арман отрицательно покачал головой.

— Охрана?

— Вот это действительно проблема, — вздохнул Эндрю. — Тюрьма выглядит так, словно там готовятся к серьезному бою — мы насчитали не меньше дюжины солдат снаружи. Сколько внутри — неизвестно.

— Странно, — наморщил лоб Сидни. — Зачем нужно так много, чтобы охранять ее — она же просто безоружная женщина.

— И почему она там? — вмешался Джон. — Если ее хотят казнить, то давно должны были увезти отсюда.

— Действительно. — Арман задумался. — А когда ее собираются перевозить в Париж?

— Одни говорят, что скоро, другие считают, что ее держат в Кале намеренно. Никто ничего точно не знает, — сказал Джон.

Легче всего было бы освободить Жаклин из экипажа, где-нибудь на пустынной дороге, тогда как напасть на охраняемую тюрьму в маленьком городке, где все на виду, являлось слишком трудной задачей. Именно на это и рассчитывал Никола.

Арман стиснул зубы.

— Не нравится мне все это, — пробормотал Сидни. — Он ждет, когда вы появитесь у тюрьмы, чтобы схватить вас.

— Еще одна ловушка, — уточнил Филипп.

— Похоже на то. — Арман разгладил ладонью карту.

— И что мы будем делать?

В каюте повисла тревожная тишина — все ждали, какое решение примет командир.

Неожиданно Арман поднял глаза от карты и улыбнулся.