Безусловно, развитие детей существенным образом зависит от их родителей, однако и дети, в свою очередь, влияют на поведение и действия своих родителей. Развитие ребенка протекает не только в рамках отношений между ним и родителями, но также и в отношениях с другими детьми, одноклассниками и учителями. В школе ребенок вынужден следовать установленным стандартам, касающимся содержания и типа обучения, а также скорости усвоения учебного материала. В большинстве случаев стандарты ориентированы на средний уровень развития, а распределение по классам происходит по возрасту. Но хронологический возраст может отличаться от умственного. Для детей, которые не могут поддерживать предложенный им темп обучения, существуют репетиторы и разработана специальная программа. Если это не помогает, то их переводят в специальные школы. Но для тех детей, которым предложенный темп обучения кажется, наоборот, слишком медленным, учителя вынуждены самостоятельно разрабатывать те или иные подходы, хотя они очень редко имеют соответствующую подготовку. Нельзя требовать, чтобы учителя брали на себя подобную инициативу. Неудивительно, что часто возникают проблемы, которых на самом деле можно было бы легко избежать, имея в запасе подходящий учебный материал и необходимые знания. Мы хотим обозначить здесь тот факт, что школа тоже должна подстраиваться под учеников. Проблема быстро обучаемых детей в обычных школах пока не имеет единого структурного решения.

Проблемы, с которыми столкнулась Мириам, когда она в четыре года пришла в начальную школу, являются тому примером (см. главу 1). Основным камнем преткновения в случае Мириам было то, что и ребенок, и школа не хотели принять друг друга и не хотели друг под друга подстраиваться. Всего нескольких бесед оказалось достаточно для того, чтобы учителя поняли, как нужно вести себя с одаренным ребенком. Они осознали, что неправильно исходить из того, что у всех детей темп развития примерно одинаков – у одаренных детей он уж точно быстрее.

Каждый человек должен найти правильный баланс между своими способностями и желаниями, с одной стороны, и с возможностями и потребностями общества, с другой. Этот процесс адаптации, или приладки, может оказаться трудной задачей, если между вами и вашим окружением существуют слишком большие различия. Ребенок с врожденными способностями к языку, например, просто обожает все, что связано с текстом. Такого ребенка, как магнитом, тянет ко всему, на чем написаны буквы.

Сюзанна, сестра-близнец Тайса, уже с очень раннего возраста поняла, что буквы являются своего рода магическими символами, открывающими двери в мир рассказов. Когда ей было три года, она летела с родителями отдыхать и, сидя на коленях у матери в самолете, указала на спинку кресла перед ней и спросила: «Что это?». «Кресло» – ответила ее мать. «Нет, вот это!» На кресле перед ними была привинчена металлическая пластина с информацией. «Ах, это – металлическая пластина», – ответила ее мать. «Да нет, вот это!» – ткнула Сюзанна своим пальчиком. «Э-э… это слова, которые на ней написаны». «Да не это!» – не сдавалась Сюзанна. Оказалось, что она имела в виду, что это за буква? «Ой! Это А!» – поняла, наконец, ее мама. И так продолжалось еще некоторое время. А это, и это, и это? «С, О, П…»

Было бы неправильно сдерживать Сюзанну. Она играла воодушевленно и с наслаждением. Учительница в школе сетовала на то, что не могла заинтересовать Сюзанну складыванием различных узоров из деревянных формочек, ромбиков, квадратов, треугольников и прямоугольников. Но Сюзанна была занята примерно тем же: ведь в основе букв лежат те же самые формы. Сюзанна увидела эти связи уже в том возрасте, когда многие дети еще только учатся распознавать формы. От форм дети переходят к изучению букв, а от букв – к чтению рассказов.

От распознавания букв она получала столько же удовольствия, сколько любой другой ребенок получал от распознавания формочек, потому что она уже поняла, сколько всего можно делать с буквами: рассказывать сказки или же сделать табличку на дверь, чтобы никто так запросто не входил. Сюзанна играла в углу комнаты, который она отгородила большим куском картона, на котором написала: «Буйфолам вход воспрещен». Ну, хорошо, она написала букву «ф» вместо «в». Но ей было приятно, что она могла использовать эту табличку в своей игре и с ее помощью буйволы не мешали Барби спать.

Интеллектуальное голодание – реальный феномен. Подобно физическому голоданию, душевное голодание тоже оставляет следы.

Следующие наглядные примеры показывают, насколько важны взаимное признание и налаживание взаимоотношений ребенка и внешнего мира и какие трудности могут возникнуть, если эти процессы протекают негладко.

Андреас

Отец девятилетнего Андреаса – терапевт. Он недавно получил новую работу, и поэтому они переехали в небольшой городок, который находится недалеко от больницы, где он работает. Родители Андреаса считают, что человек должен приспосабливаться к той среде, в которой он живет, поэтому их дети ходят в небольшую сельскую школу. Андреас и его сестра Майке чувствуют себя там совершенно не в своей тарелке. Они оба в своем развитии опережают своих сверстников и очень не ладят с другими детьми. В классе Андреас часто задает вопросы и демонстрирует широкие познания. Его речь также отличается от речи его одноклассников. У него нет характерного для жителей этой деревни говора, и его словарный запас намного больше, чем у сверстников. Другим детям все это очень не нравится, и им кажется, что он красуется, поэтому они над ним издеваются в довольно жестокой форме: они кричат, что он дурак, спускают шины у его велосипеда, бросают его велосипед и его самого в кусты или привязывают Андреаса к дереву веревкой. Андреас активно сопротивляется, но не в состоянии всему этому противостоять.

Родители убеждают Андреаса, что это «суровая школа жизни», которую он должен пройти до конца. Над его сестрой Майке тоже издеваются. Дети загоняют ее в угол и твердят ей, что ее брат – тупой. Когда она сердито бурчит: «Мой-то брат тупой?!», – дети победоносно кричат: «Смотрите, она сама назвала его тупым!». Если Майке употребляет слово «фактически», другие дети ее высмеивают. Ее одноклассники думают, что она выпендривается.

На очередном родительском собрании родители Андреаса и Майке поднимают вопрос о том, что над их детьми издеваются. Но последовавшее обсуждение очень их разочаровывает! Учителя не хотят защищать Андреаса и Майке и считают, что нет необходимости «только из-за этих двоих детей начинать патрулировать на переменах». В деревне существует общая тенденция отвергать все чужое, и учителя не являются здесь исключением. Кроме того, в этой школе интеллектуальные успехи не особо-то ценятся. Такие орфографические ошибки, как, например, «халадильник» или «Еффелева башня», не исправляются учителями.

Андреас и Майке – очень одаренные, но в остальном обычные, социально адаптированные дети. Они опережают других детей в своем развитии и уже одного этого достаточно, чтобы в новой среде их воспринимали как «чужаков». Как же такие дети, как Андреас и Майке, смогут хорошо функционировать в подобных условиях? Каким образом они должны адаптироваться? Может быть, они должны забыть слова, которые они уже знают? Никогда не задавать вопросы? Попытаться выучить местный диалект? Невозможно требовать от них что-нибудь подобное. Если они, как это изначально ожидали их родители, должны справиться с обстоятельствами, то как это можно себе представить? Терпеть издевательства? И какой урок из всего этого должны они для себя извлечь? То, что вы не можете быть самим собой, потому что в таком случае вам придется очень тяжело? Это какой-то нездоровый жизненный урок. Данная история показывает, что каждый человек, молодой или старый, нуждается в том, чтобы в его окружении присутствовали равные ему люди, так сказать, люди его «вида», а если их в его окружении нет, то ему необходимо искать ту среду, где они есть.

От противников особого подхода к обучению одаренных детей часто можно услышать следующий аргумент: «Да, но мы же живем среди обычных людей. В течение всей жизни им придется иметь дело с обычными людьми, должны же они научиться с ними общаться». Проблема, однако, состоит не в трудностях в общении с обычными людьми, а в том, что у всех есть потребность в нормальном общении. Это возможно только с людьми, которые понимают вас, смеются над вашими шутками и с которыми вам нравится иметь дело. Не существует никаких резонов для того, чтобы запрещать умным детям иметь в своем окружении несколько других умных детей, хотя бы для того, чтобы весело проводить с ними время. Это не сделает их автоматически учеными затворниками: наоборот, это поможет им развить свои социальные качества. Они поймут, что им совсем не обязательно себя переделывать.

Раймонд и Эвелин

Уже в двухлетнем возрасте, посещая детский сад, Раймонд выделяется разнообразием используемых им языковых конструкций. В младшем дошкольном возрасте он пытается сам научиться читать. По совету школьных учителей родители пытаются отвадить его от этого занятия. Учителя боятся, что в таком случае Раймонду в третьем и четвертом классе уже нечего будет делать. Так взрослые начинают сдерживать его спонтанную, естественную любознательность и любопытство. Он всегда был очень послушным ребенком, и поэтому изначально с ним не было никаких проблем. Но именно благодаря этому систематическому сдерживанию его мотивация настолько упала, что он уже больше не хочет прикладывать никаких усилий. Он не видит необходимости в выполнении школьных заданий – все и так само по себе образуется.

Учителя не сделали ничего, чтобы предложить привлекательные для него познавательные цели, к которым он мог бы стремиться. Какая Раймонду польза от искоренения его любознательности и от того, что его вопросы остаются без ответа? У нас нет ответа на этот вопрос. Это решение, видимо, было специально принято для облегчения работы учителей, но с течением времени оказывается, что и эта цель себя не оправдала.

Из-за отсутствия внешней стимуляции Раймонд придумывает свой собственный способ сделать учебу интересной: он начинает дома заранее просматривать темы предстоящих уроков. Он делает это не для того, чтобы произвести впечатление на учителя, а потому, что действительно хочет научиться чему-то новому. На уроках он исправляет или же дополняет учительницу, когда та не совсем правильно что-то рассказывает. По крайней мере, теперь посещение школы приобретает для него хоть какой-то смысл. Это единственный способ что-нибудь сказать на уроке, потому что учительница его никогда не спрашивает. Она считает, что те дети, которые не понимают объяснения учителя, имеют право первыми задавать вопросы. Естественно, что учителей очень раздражает его поведение. Они считают его умником, но Раймонд ведет себя так потому, что школа не предлагает ему ничего интересного. Учителя предпочли бы, чтобы он не выделялся, хотя совершенно неправильно ожидать этого от восьмилетнего мальчика.

Школа предлагает одаренным детям очень мало не только в интеллектуальном, но и в социальном плане: Раймонда учат целых семь учителей по разным предметам. Однако понятно, что для здорового социального и эмоционального развития ребенок нуждается в одном постоянном учителе, с которым он смог бы выстроить нормальные отношения.

В целом ситуация выглядит следующим образом: в школе Раймонда сдерживают и затыкают рот. В школе он не может реализовать себя в интеллектуальном плане. В социальном плане школа также не предлагает ему стабильности, у него слишком много разных учителей. Это чудо, что с ним не возникло более крупных проблем, чем та, что в классе его считают «выскочкой». У учителей Раймонда на повестке дня стоит только один вопрос: как нам его усмирить? Становится очевидным, что из-за отсутствия специальной педагогической подготовки и надлежащего учебного материала роль учителя в основном сводится к поддержанию в классе порядка и спокойствия. Тем не менее остается наболевший вопрос: что же эта школа может предложить Раймонду?

У младшей сестры Раймонда Эвелин, которая уже учится в начальной школе, другой характер, чем у ее брата. Она не выносит того, что ее познавательные порывы постоянно сдерживают, и яростно этому сопротивляется. В школе детям выделяют один час для самостоятельных занятий, однако читать Эвелин не разрешают, потому что учителя опасаются, что в таком случае она будет слишком опережать своих одноклассников. Эвелин демонстративно кладет свои ноги на стол и настаивает на своем праве, как и другие дети, выбирать, чем она хочет заниматься в предоставленный ей свободный час. Почему другие дети могут выбирать, а она нет? Из-за того, что Эвелин реагирует не так, как ее брат, их родители вдруг осознали, что и Раймонд из-за своей покладистости все это время интеллектуально «голодал». Они не только увидели, что Раймонду тяжело в школе, но и то, что он способен на гораздо большее, чем требует от него школа. Кроме того, им стало ясно, что он совершенно не научился прикладывать усилия для выполнения заданий, что может аукнуться позже, в старшей школе, да и во взрослой жизни. Мотивация не приходит сама по себе: для нее нужно создавать условия, ее нужно поощрять. Кроме того, в школе Раймонд выработал привычку «выводить учителей на чистую воду», что впоследствии может перерасти в неприятную личностную черту.

Часто говорят, что дети легко адаптируются. Даже если ребенок и адаптируется быстрее, чем взрослый, приведенные примеры показывают, что ребенок восьми лет уже в значительной степени сформирован той окружающей средой, в которой он вырос. Небольшая приладка к окружающей среде еще возможна, но чтобы вписаться в культуру деревни, в которой они вдруг очутились, Андреасу и его сестре нужно полностью перестроить свое поведение. С другой стороны, маловероятно, что деревенские дети смогли бы приспособиться к Андреасу. Это их деревня, и они не могут, да и не хотят приспосабливаться к этим горожанам. В этом не было бы необходимости, если бы они могли приняли Андреаса таким, каков он есть: не просто ребенка из города, а ребенка с высоким интеллектом. Но и этого они делать не хотят. Для Андреаса и его сестры их жизнь дома и вне его, в школе и на улице, – это как жизнь на двух разных планетах. Андреас еще настолько мал, что даже не понимает, что его поведение и словарный запас отличает его от других детей в его школе. Желание родителей Раймонда и Эвелин влиться в деревенскую жизнь и не выделяться на фоне других деревенских жителей на практике, оказывается, очень непросто реализовать. Даже если бы школа и была готова пойти навстречу и удовлетворить познавательные потребности Андреаса, то в социальной сфере непреодолимый разрыв, вероятнее всего, сохранился бы. Родители постепенно прозревают, что они недооценили, что в сфере интеллектуальных способностей царят другие законы, чем в социальном общении. Например, человек с очевидно низким интеллектом не может, как бы он ни старался, конструктивно участвовать в собрании ученых-физиков. Даже если ему этого очень хочется и он из кожи вон лезет, все равно это невозможно. Настолько же невозможной является и обратная ситуация. Природа не позволяет делать такие резкие переходы. Эти два ребенка просто-напросто не соответствуют деревенской среде. Правильнее было бы родителям заранее изучить, способны ли их дети вписаться в эту среду. Если бы они обнаружили, что это невозможно, то лучше было бы и не переезжать туда жить. Таким образом, совершенно не обязательно человек может адаптироваться к любой окружающей среде.

Для Раймонда конфронтация со школьной средой не носила такого тотального характера. Он не был чужаком. Кроме того, он даже очень старался приспособиться как в социальном, так и в интеллектуальном плане. Но и это зашло слишком далеко и стало принимать пагубный характер. В школе ему приходилось приспосабливаться, так как там решительно не желали стимулировать интеллектуальное развитие детей. Например, в этой школе ни одному ребенку не давали направление в старшую школу высшего уровня. Из-за того, что Эвелин, его младшая сестра, сумела отстоять свое право на самореализацию, родителям стало наконец ясно, что у обоих детей в школе назрели серьезные проблемы. Только после этого школа пошла Раймонду навстречу.

Бывает и сразу все хорошо:

Баренду разрешают быть самим собой

Когда Баренду было немногим больше трех лет, его родители обратились в Центр по изучению одаренности в городе Наймеген за советом, как наилучшим образом воспитывать ребенка. Действительно ли Баренд, тогда еще их единственный ребенок, был таким умным и одаренным, как им казалось? Уже в юном возрасте Баренд сильно интересовался техникой. Так, например, он не только знал названия различных инструментов, но и то, как их нужно использовать: он мог, например, использовать штангенциркуль или уровень. Одним из его первых слов было слово «отвертка». Когда ему было всего полтора года, он часто ходил со своей любимой пластиковой отверткой по дому и все чинил. Но вскоре его перестали устраивать игрушечные инструменты, и он стал требовать настоящие. Он также был музыкален и испытывал интерес к музыке, отдавая явное предпочтение некоторым композиторам.

Исследование показало, что Баренд на самом деле был очень интеллектуально одаренным, а также очень творческим ребенком. Его родителей волновало, правильно ли они его воспитывают, нужно ли им заниматься с ним больше или меньше, или по-другому? На самом деле они воспитывали его именно так, как надо. С детства они давали ему серьезные ответы на его вопросы и на языке, который был ему понятен. Вопросы типа «Как работает электричество?» были самыми обычными. К тому же дома у них было полно самого разнообразного материала для того, чтобы удовлетворить его текущие интересы и стимулировать развитие новых интересов.

На данный момент Баренду тринадцать лет. Его интерес к технике снизился с тех пор, как он решил сосредоточиться на музыке. С четырех лет он учится игре на скрипке, сначала он брал один урок в неделю, а потом стал заниматься два раза в неделю. Когда ему было пять лет, он спросил, можно ли ему также учиться игре на фортепиано. Ему разрешили, и ему это очень нравится. Он также играет в шахматы, в хоккей, и у него много друзей.

Родители Баренда нашли школу, в которой он не очень выделяется. В этой школе есть и другие дети, которые играют на музыкальных инструментах, в том числе и на скрипке. В пять лет Баренд и несколько из его школьных друзей с энтузиазмом рассказывали, что они учатся играть на скрипке для того, чтобы, «когда вырастут, играть в полицейском оркестре!»

Почему же у Баренда все шло так хорошо и легко? Дело в том, что хотя от Баренда, конечно, ожидали, что он адаптируется к окружающей среде, но при этом и школа, и родители принимали его таким, как есть, и с самого начала к нему прислушивались. Сотрудничество школы с его родителями протекало безо всяких проблем. Важной частью принятия его таким, как он есть, было решение родителей поместить его в такую среду, где бы он нашел «себе подобных». В его школе были и другие дети, которые играли на скрипке и стремились к знаниям. Он не выделялся, и у него не было необходимости постоянно подстраиваться, что важно для нормального развития.

Баренд может быть самим собой. Конечно, Баренд не является педагогическим чудом и у его родителей хватает проблем с его повседневным воспитанием. Тем не менее можно констатировать, что до настоящего момента у Баренда не было расхождения между его способностями и предоставленными ему возможностями для их реализации. Ему повезло, что и дома, и в школе он может себя проявить самым наилучшим образом и получить от этого удовольствие. Слова «приладка» и «принятие» звучат в данном контексте излишне сложными. Баренда принимают таким, каков он есть, и никто не считает его способности чем-то необычным. Его одаренность просто признается его окружением. А в таком случае все идет гладко.