1

«Ягуар» плевался и кашлял, как астматик в феврале.

Это произошло на мосту Квинсборо и было для меня более чем неприятным. Я польстил тщеславию своего красного полицейского автомобиля, пощекотал его немного за слабые места и поговорил с ним, как с больной лошадью. Он уступил просьбам, проехал еще до конца моста и часть бульвара Вернон. Но затем окончательно заявил о своей немощи и потребовал теплого местечка в уютной ремонтной мастерской.

Вот так мы и оказались здесь, в промышленном районе Лонг-Айленда. За узким тротуаром высилась покрытая копотью коричневая кирпичная стена, по которой буквами в человеческий рост шла надпись: «Предприятие Хобарта». В этих окрестностях найти ремонтную мастерскую было безнадежным делом.

— Конец! — бросил мой друг и коллега Фил Деккер. — Почему бы тебе, Джерри, теперь не спустить драндулет через перила моста в Ист-Ривер?

В бешенстве я выскочил из машины и открыл капот. Но, почувствовав над собой внезапный порыв ветра, вскинул голову. Сначала глухо хлопнуло, затем последовал ряд взрывов с беспорядочным треском.

Фил и я уставились на стену. Обломки разной величины взлетели в голубое осеннее небо и нависли над нами. Затем вверху заклубилось густое черное облако дыма, перевалило через край стены и растеклось по ее верху как атомный гриб.

Сирена на предприятии взвыла прежде, чем я успел схватить трубку радиотелефона.

— Сильный взрыв на предприятии Хобарта! — прокричал я в микрофон. — Поднимайте по тревоге пожарную команду, полицию и машины скорой помощи! Мы тем временем посмотрим, сможем ли помочь. Конец!

— О’кэй, Джерри! — спокойно ответил голос из центра. Он повторил мое сообщение и отключился.

Фил обогнал меня ярдов на десять. Сторож у заводских ворот замер перед своей будкой, уставившись на клубящееся облако дыма, нависшее над заводской территорией. Мы перепрыгнули через барьер и помчались к месту взрыва.

Из дверей заводских цехов выбегали люди. Некоторые смельчаки бежали к зданию у ограды, где произошла катастрофа. Их собралась уже добрая дюжина, когда мы остановились перед стеной бушующего пламени, рвущегося из развалин.

— Сколько там внутри людей? — спросил я плотного человека в синем комбинезоне, который никак не мог перевести дух после короткой пробежки.

— По меньшей мере, тридцать, — пропыхтел он, глянув на меня. И внезапно оживился.

— Кто вы? Что вам здесь нужно? Вы не имеете отношения к заводу!

— Верно, — ответил я и протянул ему свое удостоверение. — Мы случайно оказались поблизости. Может, сумеем помочь.

— Мы не можем туда войти, в помещении хранится нитрокраска.

Он был прав. Здесь могли что-то сделать только пожарные с пеногасящими установками. Из развалин поднимались облака ядовитого дыма. Ядовитый газ раздражал наши слизистые оболочки. Группа, к которой мы присоединились, отступила назад. Несколько человек начали кашлять и убежали из зоны ядовитого чада.

На широкой ленте асфальтированного заводского проезда затормозил тяжелый грузовик. Я узнал надпись на лобовом стекле мощного автомобиля. Это была специальная пожарная команда Нью-Йорка, которая совершала в среднем по тридцать выездов в неделю и каждые пять недель вынуждена была провожать одного из своих погибших товарищей.

На заднем плане стояла безмолвная толпа заводских рабочих. Ужас страшной участи их тридцати коллег отражался на их лицах. Между ними и местом пожара протянулся кордон полицейских.

Мы молча повернули обратно. Полицейский остановил нас.

— Вы имеете отношение к заводу?

— Нет, офицер! — Я предъявил удостоверение.

— Значит, это сделано умышленно?

— Если вы это заключили из нашего присутствия, то ошибаетесь. Мы здесь оказались случайно.

На первом этаже пятиэтажного дома административного здания я отыскал в одной из комнат телефон. В помещении было пусто. Я позвонил в ФБР и проинформировал нашего шефа, мистера Хейга.

— Оставайтесь там, Джерри, — сказал он. — Может быть, речь идет о поджоге, в этом случае мы должны начать расследование. Сообщите, если вам понадобится помощь.

Мы с Филом вернулись к месту пожара. Группа усталых пожарных выбивалась из сил.

— Что теперь? — спросил Фил.

— Нужно найти кого-нибудь из заводского начальства. Так мы быстрее узнаем, кто являлся ответственным за хранение запасов горючих веществ.

Мы отыскали в толпе старшего, показали ему наши удостоверения и попросили показать нам дорогу к заводскому начальству. Он махнул на группу людей, стоявших немного в стороне. Двое из них были в форме офицеров полиции. Оказалось, что владелец предприятия, мистер Хобарт, был здесь. Он выглядел лет на пятьдесят, с фигурой десятиборца и пробивавшейся на висках сединой. Лицо интеллигентное и энергичное.

— Пойдемте в мой кабинет, — предложил он, когда я сказал, что хотел бы с ним побеседовать. Бросив последний взгляд на место происшествия, пошел впереди. Путь проходил под окнами других зданий с выбитыми стеклами. Несмотря на град обломков, обрушившихся после взрыва на территорию завода, там никто не пострадал. Но казалось сомнительным, чтобы кто-нибудь остался в живых в очаге пожара.

Личный кабинет Хобарта находился на пятом этаже административного здания. Мы поднялись в лифте. Почти весь этаж был в распоряжении хозяина фирмы. Рядом с кабинетом, отделенный лишь стеклянной стеной, находился большой зал, где на широких столах были расстелены чертежи. Под застекленным фонарем в крыше стоял кульман. Сквозь разбитые окна свистел ветер, который на такой высоте был уже весьма неприятным. Бумаги слетали со столов, шелестели на полу и забивались по углам.

— Сожалею, — произнес Хобарт с каменным лицом, — но сейчас здесь неуютно. Садитесь, пожалуйста!

Мы смахнули осколки с сидений и спросили, допускает ли он поджог.

— Все возможно, — согласился Хобарт. — Но я надеюсь, что это не так. Это было бы ужасно!

Четких подозрений у него явно не было.

— Тогда нам не останется ничего другого, как допросить человека, ответственного за хранение горючих веществ, мистер Хобарт. Вы допускаете, что не соблюдались правила безопасности? Я не думаю, что по правилам взрывчатые вещества и горючие жидкости разрешается хранить вместе.

— Это вопрос, который я себе уже задавал, мистер Коттон. Но если это так, то произошло без моего ведома. Даже принимая вашу версию, мне не совсем ясно, как это могло привести к взрыву.

— Все же нам придется заняться опросами, — заявил я.

Хобарт взялся за телефон, который еще работал, но начальника кадровой службы по понятным причинам не было на месте. Нам пришлось снова спуститься вниз, где Хобарт дал команду собрать руководство у будки сторожа.

— Мы должны распределить людей и заняться наведением порядка, — сказал он. — Нужно поскорее возобновить работу. От этого для меня зависит очень многое.

— Вы были застрахованы? — осведомился мой друг.

— Разумеется, от всех вероятных бедствий. Но наше производство остановилось, и этого не возместит никакая страховка. Это будет длиться до тех пор, пока здесь все снова не начнет работать. Потерю времени страховкой не компенсировать. В четвертом цехе небольшой коллектив работал над крайне важным проектом. А теперь… — Он помедлил. — Пока освоятся новые люди, пройдет не меньше года.

Начальника кадровой службы мы нашли среди руководящих сотрудников завода, которые обсуждали последствия нелепой случайности — нарушение работы на месяцы, а, возможно, и годы.

— Кто у нас был ответственным за хранение запасов в цехе № 4? — спросил Хобарт широкоплечего мужчину в хорошо сидящем костюме, явно сшитом на заказ.

— Френк Лири. Я уже искал его, но нигде не нашел.

— Пошлите несколько человек, чтобы привели его, Клоски. Нам нужно поговорить.

Клоски отправил нескольких рабочих на поиски Лири. Спустя четверть часа его еще не было.

— У парня совесть нечиста, — шепнул мне Фил.

— Или он находился в цеху, когда это началось, — сказал я. — Никто точно не знает, сколько людей там было.

— Нам нужен адрес этого Лири, мистер Клоски, — сказал я.

— Картотека у меня в кабинете. Идемте!

Мы снова зашагали к административному корпусу. Киоски подал мне желтую карточку. Взглянув на нее, я взялся за телефон. Лири жил в Гринпойте, на авеню Гумбольдта.

В комнату ворвался мужчина. На его белом халате был фирменный знак — черные буквы «ПХ», обрамленные шестерней, пронзенной молнией.

— Мы нашли Лири, — выпалил он.

Я вскочил.

— Где?

— В умывальной цеха номер два. Он повесился.

Я бросил трубку, не дожидаясь соединения. Остальные кинулись за мной.

Толпа любопытных собралась перед цехом. Очевидно, известие распространилось со скоростью звука. Я проложил себе путь. Перед умывальной стояли двое полицейских.

Я прошел мимо них. На стене висели тазы, на все помещение был всего один водопроводный кран. Трубы поднимались по стене, затем изгибались под прямым углом. На одной из них висело тело мужчины. Конец нейлоновой веревки был привязан к трубе, другой затянут на шее.

— Лири? — спросил я начальника отдела кадров. Он кивнул и сглотнул при этом. В умывальном тазу лежала кучка скомканных банкнот. Я склонился над ними, не прикасаясь к тазу. Они были пропитаны водой.

— Пятидесятидолларовые купюры, — медленно произнес я. — Тут на тысячу, я полагаю.

Когда я снова выпрямился, то встретил взгляд Фила, повернулся и спросил Клоски:

— Сколько получал Лири в неделю?

— Сто пятьдесят, мистер Коттон. Но тогда…

— Тогда он носил в кармане зарплату, по меньшей мере, за шесть недель, — продолжил я. — Но я не думаю, что эти деньги — плата за честную работу. Это сребреник Иуды, которые он в отчаянии бросил, увидев, что натворил.

Лицо Клоски стало серым, как пепел. Я легко оттеснил его к двери.

— Первыми, кто войдет в это помещение, — сказал я обоим копам, — будут из комиссии ФБР по расследованию убийств. До того никого не впускать!

Под вечер пожарная команда уехала, оставив взвод на карауле. Под развалинами нашли двадцать шесть до неузнаваемости обугленных трупов. Они были уложены в металлические ящики и отправлены в морг для опознания.

Двоих еще недоставало. Одному мужчине повезло: он в этот день болел. Я записал фамилию и адрес. Его звали Боуман, и он жил в районе колледжа Хантера, неподалеку от здания ФБР. Возможно, он за несколько дней до того видел что-то, что сможет нам помочь.

Наши пожарные эксперты ползали по развалинам и копались в пожарище. Они попросили лейтенанта пожарного караула показать предполагаемый очаг взрыва и исследовали теперь причины катастрофы.

Фил и я продолжали свои расспросы. Мы искали людей, которые в тот день работали с Френком Лири, разговаривали с ним. Нам посчастливилось. Дантон Лефер, один из бригадиров, сразу после взрыва на заводском дворе столкнулся с Лири.

По описанию Лефера, Лири его вообще не заметил, он был бледен, как простыня, и непрерывно бормотал: «Он меня обманул!»

Мы еще не могли построить на этом версию. Мы продолжали расспрашивать людей, восстанавливать рабочий день Лири. Наш коллега Ричард Гибсон прервал нашу беседу с расстроенной секретаршей.

— Вам нужно обязательно пойти со мной, — возбужденно закричал он. — Мы нашли подрывной механизм!

Через искореженные балки и горы мусора мы добрались до ямы, вокруг которой стояли на коленях три других эксперта. Саша Вробель указал на остатки будильника устаревшей модели. Стрелка на эмалированном циферблате стояла на половине первого. Кусок проволоки еще висел на контакте, который был соединен с механизмом звонка.

— Примитивное устройство, — объяснил Саша. — Временной взрыватель, который может смастерить любой мало-мальски соображающий школьник. Насчет вида взрывчатки мы пришли к согласию. Речь может идти о пластичной массе, ультрасовременном бризантном материале, который используется в армии.

Я внимательно посмотрел на латунный механизм. Корпус отсутствовал.

— Могли часы после взрыва еще продолжать ходить? — спросил я.

— Невозможно, Джерри! Шестеренки погнулись и выскочили из опор, пружина маятника сломана. Они остановились, когда взорвался заряд.

Я посмотрел на часы, когда взлетело облако дыма. Сотрудники полиции имеют привычку фиксировать время происшествия. Это случилось ровно в половине десятого утра. И все же стрелка на разбитом циферблате указывала на половину первого!

Этому могло быть только одно объяснение: кто-то перевел стрелки ровно на три часа вперед. У меня возникло страшное подозрение. Слова Лири, который передал нам бригадир Лефер, теперь приобрели смысл.

Я нашел этому подтверждение у группы рабочих, которые, получив разрешение нашей комиссии, убирали мусор на заводском дворе.

— Когда у вас начинается перерыв на обед?

— По-разному. Мы все обедаем в столовой, вон там, — он показал на невысокое здание, стоящее за целым рядом мусорных контейнеров. — Чтобы не было большой очереди, мы обедаем в три смены: в половине двенадцатого, в двенадцать и в половине первого.

— А когда там бывают люди из цеха номер четыре?

— В двенадцать.

Это объясняло потрясение Лири. Человек, передавший ему взрывное устройство, утверждал, что адская машина взорвется в половине первого, когда люди из цеха будут на обеде. А в действительности перевел часы вперед, чтобы не только разрушить оборудование, но и уничтожить людей, которые его обслуживали.

Вероятно, Лири даже представления не имел, каким будет разрушительное действие заряда. Когда он потом собственными глазами смог увидеть это, и вдобавок осознать, что его обманули, он повесился. Судя по словам, услышанным Лефером, он имел дело только с одним человеком.

Я поделился своими соображениями с Филом.

— Откуда ты знаешь, что Лири действовал по заданию? — спросил он. — Доказательств нет. Может быть, он хотел отомстить. Кроме того, у нас есть три свидетельства, что Лири лишь сегодня утром распорядился передать в цех номер четыре шестьсот килограммов нитролака. Очевидной необходимости в этом не было.

— Это не противоречит моей версии, — возразил я. — Но ты забыл, что Лири сказал Леферу. Зачем ему нужно было говорить, что его обманули, если за ним никто не стоял?

— А если Лефер лжет?

— Тогда он должен быть отличным актером. Я согласен, что вся моя версия базируется на его показаниях. Конечно, нужно его проверить. Однако это доказывает, что Лири не совершил самоубийство, а был убит. Но наша комиссия однозначно признала самоубийство.

— Едем к Лири домой, — предложил Фил.

«Ягуар» в течение этого долгого дня был отбуксирован в нашу мастерскую и там отремонтирован. Выяснилось, что перегорела электропроводка. Коллега доставил машину обратно после полудня.

Лири жил за Астория-парком, в районе Квинс. Его хозяйкой была пожилая вдова бухгалтера, которая сдавала комнаты молодым людям. Едва обнаружив тело, мы отправили двоих коллег произвести обыск.

Миссис Гольдштейн охарактеризовала Лири как спокойного квартиранта, который не доставлял ей никаких хлопот, всегда аккуратно платил за квартиру и никогда не приводил поздних гостей. Он задолжал только за завтраки за последние две недели, но и за них вчера вечером рассчитался.

Итак, сребреники Иуды были у него в руках уже вчера вечером. Мы прошли в его комнату, расположенную по другую сторону прихожей. Обстановка, хотя и не представляла последнего крика моды, но была вполне симпатичной. Наш коллега Фред Нагара закрыл за собой дверь и указал на стопку бланков на столе. Квитанции ставок на бегах, ничего кроме квитанций. Большинство — от букмекерской конторы на 62-й улице.

Я быстро пробежал глазами несколько расписок. В большинстве квитанций стояли суммы, которые должны были разорить человека с доходами Лири. Стало быть, вот что было его главной страстью! Из-за этого он нуждался в деньгах, кто-то знал это и использовал.

Я вышел в коридор и спросил миссис Гольдштейн, могу ли я воспользоваться ее телефоном. На полке у стены стоял аппарат, рядом на шнуре висел телефонный справочник. Я отыскал номер и позвонил в букмекерскую контору. Такие конторы работают допоздна, и я был уверен, что застану кого-нибудь, кто сможет дать мне справку. Девичий голос соединил меня с владельцем конторы.

— Френк Лири ваш должник, — сказал я, услышав мужской голос. — Сколько он должен?

— Одну минуту! — послышалось шушуканье, затем вновь раздался голос. — Всего три тысячи двести пятьдесят четыре доллара и сорок пять центов.

Поблагодарив за справку, я повесил трубку.

— Все ясно, — сказал я, вернувшись в комнату. — Он должен букмекеру свыше трех тысяч. Потому хватался за любую соломинку. Удивительно только, что тот тип, который его втянул, отыскал самое слабое место.

— Значит, он должен был хорошо его знать, — заметил мой друг.

— Он мог выйти на него и через посредников. Скорее всего, не ему одному делалось подобное предложение. Нужно еще раз поговорить по одному с каждым сотрудником Хобарта.

— Это займет три-четыре дня.

Наши коллеги после основательного обыска комнаты составили подробный список вещей Френка Лири, а миссис Гольдштейн подписала его. За исключением букмекерских расписок, из ящиков стола не удалось выудить ничего, имеющего отношение к нашему делу. Мы опечатали комнату и попрощались с хозяйкой.

— Не было у мистера Лири в последние дни гостей? Не звонили ему? — спросил я перед уходом.

— Вчера и позавчера его вызывали из пивной на углу, мистер Коттон. Я знаю это, так как обычно подхожу к телефону раньше моих квартирантов. Стоило мне только открыть дверь кухни, и я узнала голос О’Кези, хозяина пивной. Большинство моих квартирантов — его постоянные посетители.

— Итак, к О’Кези, — сказал я.

Вчетвером мы вошли в пивную. Ее можно было отнести к среднему разряду. Вентилятор в углу над стойкой разгонял дым. За стойкой стоял высокий худощавый мужчина в цветастом жилете, с золотой часовой цепочкой.

— Мистер О’Кези, — начал я после того, как мы ему представились, — Лири вчера и позавчера встречался у вас с одним человеком. Как он выглядел? Вы его знаете?

— Этот человек хотел с ним говорить еще два дня назад. Он давал мне каждый раз доллар за звонок к миссис Гольдштейн. Лири пришел сразу, и они сели в углу под вентилятором.

— Как он выглядел?

О’Кези описал мужчину среднего возраста, южного типа, без особых примет.

— Вы не слышали, о чем они говорили?

Хозяин посмотрел на меня и выдержал мой взгляд.

— Нет, мистер Коттон, я почти все время стою за стойкой. Вам лучше спросить об этом его самого, он должен вот-вот прийти.

— Мертвые в пивную не ходят, — объяснил я ему. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял. — Лири сегодня покончил с собой.

— Почему?

— Это длинная история, О’Кези. Завтра вы сможете узнать ее из газет. Сможете вы опознать собеседника Лири?

— О да, мистер Коттон. Мне вам позвонить, если он снова появится?

— Сначала в ближайший участок, потом мне. Нам потребуется больше времени, чтобы добраться сюда, а он тем временем может ускользнуть. Но сделайте это как можно незаметнее, мы имеем основания полагать, что спутник Лири шутить не будет.

Мы покинули пивную.

— Можно бы еще нанести визит этому Боуману, — сказал Фил, когда мы оказались на мосту Квинсборо.

— Он болен, — напомнил я.

— Он простужен, но говорить может.

— Ну хорошо, попытаем счастья на 67-й улице. — Я не ожидал толка от этого визита. Человеку, по-моему, исключительно повезло, что грипп спас ему жизнь.

Я хорошо знал этот жилой дом, так как почти ежедневно проезжал мимо по дороге в ФБР. Новостройка с маленькими типовыми квартирами, в которых жили почти исключительно холостяки с приличными доходами.

Мы поднялись в лифте на седьмой этаж.

Фил нажал на кнопку звонка.

— Боуман, наверно, лежит в постели, — осуждающе заметил я. Но дверь уже распахнулась. Показалась нечесаная каштановая грива, принадлежавшая молодому человеку в халате. Парень не выглядел простуженным, хотя освящение прихожей не позволяло с уверенностью судить о состоянии его здоровья. Его голос тоже звучал вполне здорово.

— Крем для обуви и двухмоторный самолет у меня есть, — объявил он сердито. — Вы напрасно утруждали себя, господа. Нет ничего, что вы можете мне продать!

Прежде чем он успел захлопнуть дверь перед нашими носами, я протянул свое удостоверение.

— Хотя мы и представители, — сказал Фил, — но мы путешествуем с одним-единственным и редким товаром: правосудием.

— Что случилось? Я неправильно припарковал свою машину?

— Мистер Боуман, — резко оборвал я. — Вы, очевидно, тяжелее больны, чем кажется. Иначе вы бы вспомнили, что ФБР не занимается нарушениями правил парковки!

— Я просто неудачно выразился! Но я действительно не знаю ни о чем, связанным с вашим визитом.

Он отступил в сторону и дал нам войти. Его беззаботность не казалась наигранной. Проигрыватель на низком столике все объяснял. Боуман не слушал последние известия, а развлекался прослушиванием новейших шлягеров.

Некая особа женского пола прошмыгнула в этот момент в соседнюю комнату.

Боуман виновато пожал плечами.

— Не наше дело выслеживать людей, которые прикидываются больными, чтобы неплохо провести денек со своей подругой. Это вообще касается не полиции, а лишь человека, который платит вам за работу.

— Я все еще не понимаю…

— Вы работаете на предприятии Хобарта в цехе номер четыре. Двадцать шесть ваших коллег погибли сегодня при взрыве. Взрыв вызван диверсией.

Мы дали ему время переварить новость.

— Извините! — пролепетал он наконец и показал на проигрыватель. — Я сегодня не слушал новости…

— Не за что, — сказал я. — В сущности, вы остались живы благодаря своеобразному представлению о долге. Во всяком случае, вы теперь знаете, почему мы здесь. Мы хотим задать вам несколько вопросов относительно некоего Лири.

Я коротко проинформировал его о событиях дня.

— Конечно, я знал Френки, — сказал он. — Но не настолько хорошо, чтобы разбираться в его проблемах. Мы в лаборатории подшучивали над ним, он был человеком со странностями. Все время твердил, что он нас, «яйцеголовых ученых», гнал бы поганой метлой.

Он постоянно мечтал получить однажды кучу денег. Мы смеялись над ним, и это еще больше его бесило. Я думаю, он однажды изобрел «абсолютно верную» систему ставок. И при этом одалживал деньги у каждого, из кого можно было что-то выжать. Но в работе он был неутомим, и мы терпели его маленькие слабости, нам и без того было над чем думать. В конце концов, у каждого свои недостатки!

— Вчера вы ведь были на работе, Боуман. Не заметили ничего странного в поведении Лири?

— Мне кажется, я его вообще не видел, — сказал он, немного подумав.

Из соседней комнаты послышался голос девушки.

— Руди, дорогой, где же ты?

— Дама уже давно у вас? — осведомился я. — Нам нужны ее анкетные данные.

— Это необходимо? — смущенно спросил он.

— К сожалению, это необходимо. В любом случае она должна подтвердить ваши показания, все остальное нас не интересует.

— Вы хотите сказать, что подозреваете меня? — удивился он.

— Вовсе нет, — успокоил я. — Вы как интеллигентный человек должны знать, что в таких случаях нужно выполнить необходимые формальности.

Он подошел к двери и что-то крикнул в соседнюю комнату. Появилась девушка, сообщила нам свое имя и адрес. На ее плечи был наброшен пушистый купальный халат.

Мы узнали, что она находится в квартире с раннего утра. Она подтвердила показания Боумана, что он весь день не покидал квартиру. Мы остались удовлетворены этим объяснением, и она тотчас же снова исчезла в спальне.

— Благодарю, — сказал я Боуману. — Пока это все. Если вспомните какие-то существенные детали, пожалуйста, сообщите нам. Всего наилучшего!

Он удержался от замечаний и проводил нас до двери.

— Прекрасно я провел денек! — сказал он на прощание. — Но все не имело бы значения, если бы не катастрофа на фирме. Если бы я не забыл о долге, как вы выразились, то лежал бы сейчас в гробу. Вам это было бы приятнее?

— Мы расследуем случай саботажа, который как-никак лишил жизни двадцать шесть человек, — напомнил я холодно. — Остальное нас не касается, я вам уже говорил. Может быть, вам еще предстоит разговор об этом с вашим шефом.

Дверь за нами захлопнулась. Лифт стоял в самом низу, и мы решили спуститься по лестнице. На ней почти никого не было, нам встретился только один мужчина. У нас не было причины обращать на него особое внимание, но на следующей лестничной площадке мне показалось, что звонят в квартиру Боумана. Не было оснований возвращаться, чтобы убедиться в правильности моего предположения. Научный работник, который произвел на меня впечатление плейбоя, имеет право на личные дела. В соучастии его не подозревали.

В здании ФБР мы встретили мистера Хобарта.

— Я хотел еще раз поговорить с вами, — объяснил он. — Для страховой компании требуется официальная версия происшедшего.

— Не слишком ли рано? — спросил я.

— Мне нужны деньги, мистер Коттон. Если я назову вам сумму, вы не устоите на ногах. И они нужны мне немедленно.

— Вам придется потерпеть еще, по меньшей мере, час, — сказал я. — Мы пока не готовы представить наш первый отчет.

— У вас должна быть полная уверенность в том, что в результате сегодняшнего события мое положение радикально изменилось.

— Завтра в девять вы получите отчет, — пообещал я. Потом спросил о Руди Боумане.

— Завтра утром я сразу же позвоню ему, — пообещал Хобарт. — Надеюсь, он быстро поправится. Теперь он — моя единственная опора, потому что никто так детально не знаком с проектом, как он. Боуман способный парень. Если бы он не был таким легкомысленным, то достиг бы значительно большего. Вы знаете, он еще молод и это делает его несколько беззаботным.

— У вас были жалобы? — поинтересовался Фил.

— Жалобы? Как не быть! Несколько раз он являлся на работу не вполне трезвым. Случайно я узнал, что он с удовольствием посещает пивные и тратит там много денег. Он ведет довольно расточительный образ жизни, что едва ли позволяют его доходы. Его страсть, очевидно, женщины. Но Боуман может и умеет хорошо работать.

Когда Хобарт ушел, Фил спросил:

— Почему, собственно, Хобарт так рвется немедленно возобновить проект, над которым работали в цехе номер четыре? Конечно, его поспешность можно понять, но мне кажется, за этим стоит нечто большее.

— Возможно, конкуренция, — предположил я. — Хобарт занимается разработкой новой техники. А с изобретениями бывает так, что они в известной степени носятся в воздухе, если созрели технические возможности для их осуществления. Потому идут постоянные споры, кто что изобрел. Возможно, Хобарт боится опоздать.

— Почему работы велись именно в четвертом цехе?

— Об этом еще никто не спрашивал, Фил. Но ты прав. Мы наверстаем это в следующий раз. Фирма выполняет и государственные заказы.

— Шпионаж?

— Примитивная конструкция взрывателя говорит не в пользу этой версии. У секретных служб в распоряжении другие средства.

Телефон прервал наш разговор. Я снял трубку.

— Идем! — тут же бросил я Филу. — У миссис Гольдштейн побывали незваные гости.

Снова мы отправились в район Квинс — Астория-парк. Миссис Гольдштейн встретила нас у входной двери. Мысль известить ближайший участок не пришла ей в голову. На дверях никаких повреждений не обнаружилось. Здесь поработал опытный взломщик с отмычкой. Вместе с тем он похозяйничал в комнате Лири словно пресловутый слон в посудной лавке. Матрац был вспорот, так же, как и перина. Мебель отодвинута от стен, ковер стоял скатанным в углу, на полу — следы взлома. Печать полиции, которую наши коллеги вечером наложили на дверь, была, конечно, сорвана.

— Я была в кино, когда это случилось, — взволнованно сообщила миссис Гольдштейн. — Вы думаете, бандит придет снова, мистер Коттон?

— Определенно, нет. Но мы оставим у двери пост, который гарантирует вам спокойную ночь!

Мы подождали, пока из участка прибыли два полицейских, потом затребовали специалистов по отпечаткам пальцев.

 

2

— Очень мило, что вы отослали даму, — сказал Уил Хоскинс. Он сидел, откинувшись в кресле и поглаживал пальцами шелковый галстук ручной росписи. — Женщины не всегда надежны, если понимают, что являются предметом нашей симпатии. Я полагаю, вы ее любите?

Боуман хранил молчание. Назойливая манера гостя была ему неприятна, но он почуял запах денег.

— По вашей реакции я заключаю, что мое предположение соответствует действительности, — нахально продолжал Хоскинс. — Молодой даме, несомненно, понравится, если вы сможете ей предложить нечто большее, чем вечеринку в посредственном ресторанчике. Вы уже бывали в «Рице»? Это недешево стоит, не так ли? Видите, я указываю вам выход…

Молодой человек раздраженно ткнул сигарету в пепельницу.

— Перейдем к делу, мистер Хоскинс!

— Ну хорошо, мистер Боуман. Я вижу, вы разумный человек. Значит, не будем ходить вокруг да около. Мне нужна определенная информация, и я готов за нее хорошо заплатить. Вы можете ее предоставить? Согласны?

— Сегодня утром у нас на фирме произошла катастрофа, — сказал Боуман. — Вы в этом замешаны?

— Да нет же! — возмущенно возразил его гость. — Как вы могли такое подумать? Могу вам честно сказать: я сделал вашему шефу интересное предложение. Он отклонил его. Жаль! Однако я твердо убежден, что это дело — проект века. Кто сумеет его использовать, станет богатым человеком и сможет оставить в наследство своим детям миллионы. Вы женаты, мистер Боуман?

— Нет, мистер Хоскинс. Кстати, это ваше настоящее имя?

— Да. Может быть, я сделал ошибку. Надеюсь, вы не будете злоупотреблять моим доверием.

— Мне нужны деньги!

— Это облегчает дело, — примирительно заметил гость. — Почему вы боитесь взять их у меня? Это в самом деле нетрудно — стать богатым человеком. Будем откровенны: сейчас вы не более чем интеллигентный кули, который продает свой опыт и знания за жалкие гроши. Постойте разок утром у входа в аэропорт Кеннеди! Вы увидите десятки ничего собой не представляющих парней, улетающих со сказочно прекрасными женщинами в Рио, Каракас или на песчаные пляжи Карибского моря. При этом вся их заслуга только в том, что они родились у нужных родителей!

— Прекратите! — грубо оборвал Боуман. — Что вам нужно?

— Основные сведения о проекте!

Боуман вскочил.

— Вы с ума сошли?

— Отнюдь нет, мой дорогой. И вам тоже не нужно этого делать. Когда вы поступили на предприятие Хобарта, вы подписали договор. В нем прямо сказано, что любое патентоспособное изобретение, которое вы сделаете, является собственностью фирмы. Правда, вы можете получить премию, но в прибыли не участвуете. Я же вам сказал, вы кули!

Боуман выдернул сигарету из пачки, которая лежала у него в кармане халата. Гость подался вперед и внимательно смотрел на него. Он ждал действия яда, который влил в душу молодого человека. Боуман беспокойно заходил взад-вперед.

— Что вам нужно от меня?

Хоскинс откинулся назад. Он мог быть спокоен. Рыба клюнула.

— Сфотографируйте все основные материалы. Фотоаппарат можете получить прямо сейчас. Упакуйте отснятую пленку в алюминиевый футляр и обмотайте лентой медицинского пластыря. Опустите пакетик в почтовый ящик по адресу: «До востребования, главпочтамт, Гвадалахара». Это мексиканский штат.

Он достал из жилетного кармана фотоаппарата размером со спичечную коробку.

Боуман продолжал метаться по комнате.

— Пять тысяч долларов за каждый снимок, — соблазнял Хоскинс. — Сто восемьдесят тысяч долларов за каждую удовлетворительно отснятую пленку. И мир откроется перед вами. Под созвездием Южного Креста вам будут принадлежать красивейшие женщины мира…

— Однако это обойдется вам недешево, — смутился Боуман.

— Вы не имеете представления о возможностях, которые могут предоставить деньги, — продолжал Хоскинс. — Я уверен, вы запомните день, когда я к вам пришел. Итак?

Боуман взял камеру, рассматривал ее некоторое время, потом бросил Хоскинсу:

— Материалы находятся в сейфе у Хобарта. Он требует каждый вечер их возвращать и запирает. Каждый клочок бумаги, на котором писали. А теперь, после взрыва, добраться до них будет еще труднее.

— Вы заблуждаетесь, — холодно бросил Хоскинс. — Никогда не было так легко, как теперь. У Хобарта голова полна забот, он думает не о том, чтобы караулить свой сейф. Почему бы вам не сделать это теперь, сейчас же? Завтра в это время вы можете стать миллионером. Подумайте о вашей даме! Сожалею, что сейчас ее нет здесь, она, несомненно, была бы на моей стороне.

— Уходите сейчас же, — потребовал молодой человек. — Не желаю больше этого слышать!

— Возможно, мы встретимся однажды в Бахиа дель Мар, — вскользь заметил Хоскинс. — Когда ночной сторож делает обход, вы знаете. Я запишу номер телефона, по которому вы сможете меня найти. Для вашего же блага советую его сохранить!

Он положил записку на стол рядом с проигрывателем.

Через минуту Хоскинс уже спускался по лестнице. На нижней площадке он остановился и задумался. По-видимому, нужного результата он добился, так как вышел на улицу легкой походкой фланирующего бездельника. Едва заметно он кивнул мужчине, который, прислонившись к фонарному столбу, читал газету, и бодро зашагал по 67-й улице в сторону Ист-Сайда, где сел в «шевроле импала».

Незадолго до полуночи Боуман вышел и тихо спустился по лестнице. Он тоже избегал лифта. Ядовито-зеленый «родстер» понес его через Квинс. На мгновение он подумал, что машина может его выдать, но брать такси показалось еще опаснее.

На территории завода было темно, лишь на развалинах цеха номер четыре раздавались голоса и был виден свет. Пожарище еще не остыло, и наряд пожарных нес там вахту. Боуман тихо крался вдоль стен, направляясь к административному корпусу. Каждый раз, когда под ногой хрустели обломки, в нем снова вспыхивал страх.

Он благополучно добрался до кабинета шефа. В маленькой задней комнате открыл сейф. Материалы Боуман достал быстро, но ему понадобился почти час, чтобы все сфотографировать. Затем он спокойно выбрался обратно и вернулся в Манхэттен.

Остаток ночи Боуман проработал в маленьком темном чулане, который оборудовал под фотолабораторию. Он проявил пленки и повесил их на веревку для сушки, поставив на рабочий стол небольшой электрический вентилятор, чтобы ускорить процесс. Затем пропустил снимок за снимком через увеличитель, уменьшив изображение до размеров точки, отпечатанной на пишущей машинке. Этот способ был разработан во время войны немецкой секретной службой, чтобы передавать за границу шпионские сведения. Такая «микроточечная фотография» могла быть затем наклеена как знак препинания в обычное безобидное письмо и не броситься в глаза при почтовой цензуре, если не искать ее специально.

Ножницами он вырезал точки из пленки и убрал их в конверт.

Звонок телефона в прихожей прервал работу. Он выскочил из темного чулана и дрожащей рукой схватил трубку, не отважившись назвать себя.

— Хелло, Боуман, — произнес мрачный голос. — Когда я получу материалы?

— Откуда вы знаете, что они у меня, Хоскинс?

— Я знаю это точно. Или вы полагаете, что я хоть на мгновение выпустил вас из вида? Жду в одиннадцать утра в небольшом отеле под названием «Герцог», это неподалеку от 126-й Западной улицы.

Разговор был окончен.

Занимался рассвет. Возвращаясь назад в темный чулан, Боуман увидел серый свет над влажными от тумана крышами на другой стороне улицы. Он смертельно устал, но достал из плоского футляра пишущую машинку и отпечатал письмо самому себе от имени кузины, которой не существовало. Наверное, раз десять он в бешенстве выдергивал листы из машинки, так как из-за перевозбужденного состояния его пальцы нажимали не на те клавиши. Взяв себя в руки, вклеил в письмо точки со снимками материалов проекта. Все это время он тихонько ругался про себя и раскаивался, что вообще связался с этим делом.

Закончив работу, сунул фиктивное письмо в бумажник и швырнул тот на кушетку. Около восьми часов явился его шеф, мистер Хобарт. Бледный и невыспавшийся Боуман открыл дверь квартиры.

— Вы мне срочно нужны, — сказал тот Боуману, но, бросив короткий взгляд на сотрудника, добавил: — Впрочем, отдохните еще день! Вы, действительно, выглядите больным. Мне кажется, это не просто простуда! У вас есть хороший врач?

— Доктор Керр, — пролепетал Боуман. — Я знаю, как обстоит дело, но… — Он еще что-то пробормотал в свое оправдание.

— Ложитесь в постель и постарайтесь поскорее снова быть в форме, — сказал Хобарт, прощаясь. — Дайте мне знать, когда сможете приступить к работе, Боуман. Вы теперь моя единственная надежда. Нужно продолжать проект «С». Вы единственный, кто это сможет. Я предлагаю вам долю в прибылях, когда добьетесь результата. Но об этом мы успеем поговорить, когда вы поправитесь.

Боуман уставился на него, разинув рот. Хобарт надел шляпу, повернулся и пошел к лифту. Молодой человек закрыл дверь.

У него еще был шанс. Может быть, Хоскинса, несмотря на всю его хитрость, удастся провести…

Телефон в прихожей снова заявил о себе. Боуман несколько секунд колебался, прежде чем взять трубку. Он был зол на себя за то, что испугался звонка. Однако звонил не Хоскинс. Просто Соня Лопеску, его подруга, захотела узнать, как его здоровье, и при этом хихикнула.

— Хуже, совсем плохо! Слушай, Соня: я действительно болен. И я буду тебе благодарен, если ты на несколько дней оставишь меня в покое. Позвоню, как только смогу!

Он прервал разговор, пока она не засыпала его вопросами. Соне он не мог ничего рассказать о дурацком положении, в которое попал.

Но когда вернулся в комнату, ему пришло в голову, что девушка могла найти странным его поведение. Могла подумать, что надоела ему. Только все это было ему сейчас безразлично. Прежде нужно решить дело с Хоскинсом.

Мысль обратиться в полицию он сразу отбросил. Слишком страшно было нести ответ за собственную слабость. Предстать перед Хобартом и исповедаться в своем проступке было просто невозможно.

В темном чулане он собрал фотопленки в пустую банку из-под проявителя и поднес спичку, с удовлетворением наблюдая, как огонь, шипя, охватил целлулоид. Пепел высыпал в корзину для бумаг.

В четверть одиннадцатого он вышел из дома — больше просто не мог находиться в четырех стенах. Проехал Парк-авеню и свернул налево к Маунт-Моррис-парк. Вблизи авеню св. Николая на 126-й улице была открытая стоянка. Там он оставил свою машину.

«Герцог» оказался отелем самого низкого сорта. Вход был со двора, куда можно было попасть через мрачную подворотню. Ни одно окно не выходило на улицу — все рамы с облупившейся краской открывались во двор.

Боуману пришлось долго искать, прежде чем он заметил выцветшую дощечку, указавшую дорогу. Очевидно, хозяин отеля с высокопарным названием не тратил лишних средств на рекламу. Или дело настолько процветало, что он мог на нее наплевать, или у него имелись другие основания не рекламировать свои номера.

В вестибюле молодой человек сел в потрепанное кожаное кресло, на котором лежала газета. Он ее было взял, но понял, что лежала она там только чтобы замаскировать пружины, торчащие сквозь протертую кожаную обивку.

За регистрационной стойкой сидел негр с седой курчавой шевелюрой, равнодушно читая журнал. Рядом с ним — белобрысый парень верхом на стуле. Руки он положил на спинку, опершись на них грубо вытесанным подбородком. Выжидательно посмотрев на Боумана раз, другой, он наконец выронил сигарету из угла рта и тяжелой угрожающей походкой направился к нему, сунув большие пальцы в карманы пиджака.

— Ты кого-нибудь ищешь, сынок? — процедил он.

Боуман хотел встать, но парень подошел так близко, что подняться не удалось.

Негр-портье положил журнал на стойку и подошел ближе.

— Спокойно, Дик, — протянул он нараспев и оттащил парня за рукав. — Мистер будет ждать. Если ты будешь шуметь без причины, то лишишься места.

В результате вмешательства портье человек, названный Диком, все-таки отступил на шаг. Но его недоверие еще не улеглось.

— Он не похож на здешнего, — проворчал он. — Может быть, он шпик.

Негр и глазом не моргнул.

— Я должен подняться и доложить, что ты собираешься затеять ссору без причины?

— Ну ладно, — проворчал Дик и вернулся к своему стулу. Но он не спускал глаз с Боумана, время от времени искоса поглядывая на него.

Дело принимало неприятный оборот. Боуман посмотрел на часы, но до согласованного с Хоскинсом времени все еще не хватало нескольких минут. Дик закурил сигарету и, провоцируя, бросил спичку Боуману под ноги. Негр заметил это и снял ключ с доски позади себя.

— Пойдемте со мной, мистер, — пригласил он Боумана, осуждающе покосившись в сторону Дика. — Вы можете подождать и наверху в номере.

Боуману все это показалось очень подозрительным, но он последовал за негром, опасаясь, что дело может кончиться дракой. Объяснить себе странное поведение парня он не мог и проклинал Хоскинса, который заманил его в этот жалкий приют для всякого сброда.

— У меня здесь назначена встреча, — сообщил он негру, поднимаясь по лестнице.

— Я знаю, — ответил портье. Боуман удивился естественности, с которой тот произнес это, однако побоялся задавать другие вопросы.

Негр привел его в узкий номер, похожий на часть коридора, и оставил одного. Боуман огляделся. По одну сторону — диван-кровать, рядом шкаф. По другую — низкое кресло и стол с пепельницей.

Из соседнего номера доносились звуки голосов. Хлопнула дверь, мужчина и женщина спорили, спускаясь по лестнице.

Боуман беспокойно ходил по комнате. Он достал письмо и поднес его поближе к глазам. Нет, кто не в курсе, не придаст ему никакого значения.

Когда тихо постучали в дверь, он ощутил страх и облегчение одновременно. Медленно подойдя, повернул ключ, которым раньше запер дверь…

 

3

На следующее утро Фил и я поехали к букмекеру Бену Моррису, которому Лири был должен три тысячи долларов.

— Вы хорошо знали Лири? — спросил я Морриса.

— Нет. Он был для меня лишь клиентом. У меня много клиентов.

— Несмотря на это вы предоставили ему кредит свыше трех тысяч долларов?

— Почему бы нет?

— Никогда при обычных обстоятельствах вы бы не позволили Лири такого долга, — перебил я. — Кто за него поручился?

— Я получал иногда чеки, подписанные Боуманом, — пояснил Моррис. — Первый раз я не хотел с ними связываться. У нас слишком часто пытаются расплачиваться необеспеченными чеками. Но эти были в порядке, их немедленно оплачивали. Меня никогда не интересовало, кто такой этот Боуман. Я получал свои деньги, и на этом дело для меня заканчивалось.

— Благодарю, — кивнул я, — на сегодня это все. Приходите завтра в управление, оформим ваши показания протоколом.

Пришлось сделать вид, что ничего неожиданного мы не услышали.

— Когда вы получили последний чек? — спросил мой друг.

— В ноябре, кажется. Точно не могу сказать. Он пришел из Чейз Манхэттен Бэнк. Но я могу проверить по своим книгам…

Объяснение, почему он предоставил Лири такой большой кредит, все еще оставалось за Моррисом, потому что счет Лири мог так круто возрасти лишь в последние полгода, а к этому времени Боуман больше не давал чеков.

Разумеется, до завтрашнего дня Моррис может сочинить основательное объяснение, почему он позволил самоубийце таким образом покрывать свой счет. Но из опыта я знал, что истинную причину мы все равно выясним.

Чем неправдоподобнее будет выглядеть такая история, тем скорее она развалится при допросе.

Так как мы находились как раз в районе Квинс, я поехал по бульвару Вернон мимо фирмы Хобарта. Мы зашли к Хобарту, он пожал нам руки, как старым знакомым.

— Я все еще не могу понять: почему Лири это сделал?

— Он залез в долги у букмекера.

— Но в чем здесь смысл? Он же не мог рассчитаться со своими долгами, принеся в цех адскую машину?

— Да, конечно, это так, — вмешался мой друг. — Но ему за это заплатили!

— Это невозможно!

— Возможно! — сухо констатировал я. — Значит, в цехе номер четыре происходило что-то такое, за что стоило уплатить Лири тысячу долларов. Что это было, мистер Хобарт? Над чем работали там ученые?

— Никаких государственных заказов, мистер Коттон. Одна проблема, которой я занимаюсь частным образом. Вы уже слышали о лазерных лучах? Лазер — это научная сенсация. Мы работали над использованием этого открытия в технике связи.

Я не много понял из того, что он рассказывал дальше, но слушал терпеливо. Но когда он завел речь о том, что лазерные лучи в инфракрасном диапазоне подчиняются закону дифракции видимого светового излучения и на этом основании радиолокаторы смогут преодолеть кривизну земной поверхности, до меня дошло.

— Я понял, — сказал Фил к моему удивлению. — Итак, это означает, что радарные установки такого типа смогут обнаружить самолеты, летящие на предельно малых высотах. Однако к таким вещам правительство должно проявлять очень большой интерес, мистер Хобарт. Почему же вы разрабатываете проект «С», как вы его называете, частным образом?

— Потому что я частный предприниматель и руководствуюсь коммерческими интересами, — сказал он. — Готовая разработка, которую я смогу представить правительству, может дать в десятки раз больше, чем проект, существующий только на бумаге. А я был на два года впереди всех. Из-за взрыва я отброшен назад, очевидно, на год. Но у меня еще есть надежда на год опередить конкурентов. И тогда моя фирма непременно будет стоять в одном ряду с крупнейшими. На ближайшей неделе предстояло провести решающие эксперименты. Никто из посвященных не сомневался в их успехе.

Казалось, он даже несколько рассердился.

— Вы не сможете меня убедить, мистер Коттон. Если я теперь приму помощь от правительства, проект «С» будет стоить вполовину меньше. Такого мне не надо! Так что не будем больше об этом!

Мы оставили его с его упрямством и вежливо попрощались.

В «ягуаре» мне пришла в голову мысль.

— Скажи, Фил, как, собственно, обстоит дело с подобными изобретениями? Ведь страна должна быть заинтересована в том, чтобы такие изобретения не поступали на рынок. Представь себе, что эта история с лазерными лучами была бы продана иностранному государству. Может тот же Хобарт решить не передавать свою разработку правительству?

— Я не знаю, — протянул мой друг. — Вероятно, должна быть создана комиссия из специалистов, которая даст заключение, насколько работа действительно важна.

— Во всяком случае, нужно немедленно поставить в известность мистера Хейга.

Прибыв в ФБР, мы тотчас же отправились к начальнику. Тот внимательно выслушал нас, потом взялся за телефон и попросил соединить его с Пентагоном.

Мы вернулись в свой отдел и занялись отчетом, составленным двумя нашими коллегами, которые занимались взломом у миссис Гольдштейн. Преступник, очевидно, работал в перчатках — не иначе, как опытный взломщик. Только на краю кровати обнаружили отпечаток большого пальца, который, однако, не значился в картотеке.

Я отодвинул в сторону отчет и снял с крючка шляпу.

— Нам нужно навестить Боумана, — предложил я. — Я хотел бы посмотреть, как у него сегодня дела и вышел ли он на работу.

Несмотря на то что до квартиры Боумана было рукой подать, мы отправились в «ягуаре». Оставив машину у подъезда, я поднялся с Филом наверх. На звонок открыл незнакомец, удивленно уставившийся на нас.

— Мы хотели бы поговорить с мистером Боуманом, — объяснили мы ему.

— Мистера Боумана нет. Что-нибудь передать?

— Нет! — коротко бросил я. — Но вы можете сказать нам, где Боуман?

Молодой человек, которому явно было не больше тридцати, покачал головой.

— Тогда не могли бы вы нам, по крайней мере, сказать, что вы делаете в его квартире?

Он с любопытством посмотрел на нас и вскинул голову.

— Какое вам до этого дело?

Почти одновременно Фил и я достали свои удостоверения.

— О, — пораженно протянул он, — ФБР! Мой двоюродный брат…

— Да? — с интересом спросил я. — Что с вашим двоюродным братом?

— Я не знаю, — ответил он удивленно. — Я собрался его навестить, но Руди нет дома.

— Каким же образом вы вошли? — осведомился Фил.

— У меня есть свой ключ. Раньше квартира принадлежала мне, потом я уступил ее брату. Когда Руди переехал, я оставил ключ у себя. Он, конечно, знает об этом…

— Само собой разумеется, — кивнул я. — Теперь мы можем войти?

— Пожалуйста!

Он отступил в сторону, мы вошли в квартиру и заглянули в каждую комнату.

— Есть у вас при себе что-нибудь, что могло бы удостоверить вашу личность? — спросил я.

Он достал бумажник и показал нам водительские права, членскую карточку яхт-клуба и вырезку из газеты, которая сообщала о помолвке Теда Боумана с некой Розалиндой Гиллесли, лаборанткой по профессии. Фил записал сведения в свой блокнот, я вернул бумаги.

— Вернемся к вашему двоюродному брату, — продолжил я. — Итак, вы не имеете ни малейшего представления, где он?

Тед Боуман отрицательно покачал головой.

— Может быть, на работе. Он работает на фирме Хобарта.

— Это нам уже известно, — сказал я. — С вашего разрешения, я туда позвоню. Издержки, естественно, будут возмещены. — Я положил монету рядом с аппаратом в прихожей.

Прошло семь минут, пока я наконец добился ответа. Боумана на работе не было. Хобарт объяснил мне, что заходил к молодому человеку сегодня утром и у него сложилось впечатление, что тот пока не способен вновь приступить к работе. Он хотел узнать о причине моего звонка, но я отделался отговоркой.

Я вернулся в гостиную, где Фил стоял у окна, а Тед Боуман нервно возился с радиоприемником.

— На работе его тоже нет, — объявил я. — Мистер Боуман, где ваш двоюродный брат?

— Я не знаю, — повторил он. — Я действительно не знаю, — иначе я бы сказал вам!

— У вас есть судимость? — осведомился я. Это был всего лишь обычный вопрос.

— Не имеет смысла отрицать, — к моему удивлению, потупился Тед Боуман. — Вы же все равно узнаете. Я провел восемь месяцев в тюрьме за мошенничество с векселями. Но это было несколько лет назад. Я влип тогда в одно грязное дело с автомобильной страховкой.

— Теперь можете идти, — сказал я.

Он взял шляпу и ушел. Мы тоже покинули квартиру.

В офисе мы взяли дело Теда Боумана. Я уселся в кресло и пролистал страницы. В деле фигурировала также тетя, которую Тед на коленях умолял принять на себя его долги.

Но старая дама, которая, по-видимому, владела порядочной кучей денег, не желала ничего слышать, хотя Тед и Руди были ее единственными родственниками.

Я включил тетю в список визитов, которые нам предстояло нанести в ближайшее время.

Когда через два часа Руди Боуман так и не появился, я послал коллег к его подруге. Но у той его тоже не было.

Богатая тетушка, миссис Блекберд приняла нас среди горок с безделушками и вязаными салфеточками.

На наши расспросы о ее отношении к племянникам она ответила ворчанием. Но во всяком случае мы услышали, что она избрала Руди единственным наследником.

— А как вы распорядились на случай, если ваш племянник Руди не сможет вступить во владение наследством?

— Вам нет нужды прибегать к таким осторожным выражениям, — осуждающе заметила она. — Вы имели в виду, если он умрет раньше. Тогда, естественно, все достанется Теду.

— И сколько это составит?

— Сорок две тысячи шестьсот долларов.

 

4

Хоскинс спустился по лестнице и подошел к регистрационной стойке. Портье по-прежнему смотрел в свой журнал, а Дик, казалось, заснул на стуле.

— Постоялец из номера 132 не отвечает, — сказал Хоскинс.

— Может быть, он уснул, — бросил негр, не отрываясь от чтения. — Или вышел. Здесь он не проходил.

— Он не спит — я стучал в дверь так, что мог разбудить мертвого, и не вышел, так как ключ вставлен изнутри, — нетерпеливо настаивал Хоскинс. — Не будете вы добры пойти и посмотреть?

Портье сердито покосился на него и проворчал что-то о хлопотах, которые доставляют ему такие гости. Потом нахлобучил шапку на курчавые волосы и потащился с Хоскинсом на второй этаж. Перед номером 132 он опустился на колени и заглянул в замочную скважину.

— Я ничего не вижу, в скважине торчит ключ, мистер. — Из кармана он вытащил длинный, похожий на отвертку, инструмент и вставил его в замок. Вслед за этим послышался стук упавшего на пол ключа. Старик поднялся и открыл дверь своим ключом, который он носил на цепочке.

— Что же это? — хрипло спросил Хоскинс. Он шагнул в комнату, но тут же остановился. Негр ничего не сказал. Он лишь уставился широко открытыми глазами на фигуру, скорчившуюся на потертом ковре у окна. Лицо его стало пепельно-серым.

Боуман был мертв. Широко раскрытыми остановившимися глазами он глядел на обоих мужчин.

— Убийство! — прошептал портье.

— Мы должны известить полицию, — Хоскинс отвернулся. Негр закрыл за собой дверь и схватил Хоскинса за рукав.

— Постойте, мистер. Куда вы?

— Сообщить в полицию, — резко повторил Хоскинс. Старик покачал головой.

— Нет, мистер. Так вы можете скрыться!

— Вздор, старик, — буркнул Хоскинс и высвободился. — Может быть, ты думаешь, я убил его? Ключ торчал изнутри!

— Но дверь была не заперта, — сказал негр.

— Дай мне пройти, — потребовал Хоскинс. — Мы должны известить полицию.

— Этого нельзя делать, мистер.

— Почему?

— Большой Мо и несколько других боссов как раз проводят в нашем отеле переговоры. Понимаете?

Хоскинс все понял. Вожаки нью-йоркского «дна» именно в тот день собрались в этом притоне на совещание. Убийство Боумана может им доставить немало неприятностей, если выяснится, что они в это время находились здесь.

В ярости Хоскинс схватил портье за лацканы пиджака и отшвырнул в сторону. Как разъяренная фурия помчался он вниз по лестнице.

Однако еще быстрее летел тревожный крик, опередивший Хоскинса. У подножия лестницы его поджидал Дик, стоя с широко расставленными ногами над опрокинутым стулом. В руке он держал кольт, ствол которого угрожающе уставился в Хоскинса.

— Стоять! — скомандовал гангстер.

Негр, дрожа, спустился по лестнице.

— Что случилось, Блеки? — спросил Дик.

— Там, наверху, покойник, — пролепетал негр. — Его застрелили.

— Я не могу отлучиться, — сказал Дик с удивительным спокойствием. — Пойди вызови Большого Мо и скажи ему.

Портье удалился.

— Ты его убил? — добродушно осведомился Дик.

— Нет. Я там вообще не был, — ответил Хоскинс.

Наверху поднялся шум. Несколько голосов возбужденно перебивали друг друга. На лестничной площадке появился мужчина средних лет.

— Давай его сюда! — приказал он Дику.

— Где это? — спросил он, когда они оказались на втором этаже.

Портье указал на дверь номера 132. Бросив короткий взгляд в комнату, мужчина повернулся к Хоскинсу.

— Почему ты убил его?

— Я его не убивал, — пробурчал Хоскинс. — Я только хотел с ним встретиться. Мы условились встретиться именно здесь.

Незнакомец повел Хоскинса в один из номеров. Там собрались несколько типов, не вызывающих особого доверия.

— Обыскать! — приказал мужчина.

Двое тут же вскочили и опустошили карманы Хоскинса. На протест Дик ответил жестоким ударом в лицо.

Содержимое его карманов было разложено на столе и подвергнуто тщательному исследованию. Золотые карманные часы вместе с цепочкой как по волшебству исчезли в кармане пиджака Дика. Однако Большой Мо, главный авторитет и босс, заметил это. С недовольной ухмылкой Дик был вынужден выложить часы на стол.

Просмотрев документы из бумажника Хоскинса, Большой Мо один за другим бросал их на стол.

— Смотри, — сказал босс, закончив досмотр. — Я слышал, ты хотел известить полицию. Я считаю, что это несерьезно. У нас нет ни малейшего желания, чтобы о нашем пребывании в «Герцоге» завтра прочитали в колонке светской хроники.

— Я могу забрать свои вещи? — холодно спросил Хоскинс.

Босс кивнул.

— Как у тебя с финансами?

— Плохо, — по привычке ответил Хоскинс.

Большой Мо Штайн отсчитал двести долларов и швырнул их на стол.

— Правила тебе известны, — мрачно сказал босс. — Если ты откроешь рот, завтра будешь покойником.

— А убитый? — спросил Хоскинс.

— Не твоя забота. Этим займемся мы. Дик, убери его отсюда!

Гангстер ткнул Хоскинса промеж лопаток стволом своего револьвера.

— Вперед! — приказал он.

Хоскинс строил планы отыграться на Дике, уже спускаясь по лестнице. Его ярость достигла предела, когда гангстер внизу сунул руку ему в карман и извлек золотые часы.

— Небольшой сувенир, — усмехнулся он. — И не вздумай пожаловаться боссу. Я плачу аккуратно — и притом свинцом.

Хоскинс снова оказался на заднем дворе, у входа в «Герцог». Получив пинок, он отчаянно искал опору и нашел ее в виде засохшей колючей пальмы, которая влачила безводное существование в деревянной кадке.

Только пальма не смогла выдержать его веса и приданного Диком ускорения. И теперь она лежала рядом с ним на мостовой, пока он потирал саднящие ладони и ободранные колени. В какой-то момент он хотел вернуться назад, но потом передумал.

Чуть позже Хоскинс прошел под бетонными опорами Манхэттенского моста на Никербокер-Виллидж и свернул на Монро-стрит. Там он знал одну небольшую пивную с характерным названием «Маленький Синг-Синг», привлекающим известного рода клиентов. В действительности она носила это имя не без оснований. Многие посетители «Маленького Синг-Синга» в самом деле прошли через большую тюрьму и могли дать хозяину ценные консультации по достоверному воспроизведению ее обстановки в заведении.

Хоскинс приоткрыл дверь и заглянул внутрь. В прокуренном воздухе гудел хаос голосов. Он спустился на две ступеньки, рассматривая многочисленную публику, и занял место на табурете у бара, заказал джин, который ему подали в старом стакане из-под горчицы с отколотыми краями. В зеркальном отражении на фоне неизменного ряда полок с бутылками Хоскинс узнал старого знакомого — Эдди Пинка.

Хоскинсу пришла в голову идея. Он швырнул на стойку доллар и покинул заведение. Специальностью Эдди когда-то были кражи со взломом, возможно, он ее еще сохранил. Профессиональные преступники редко меняют профиль.

Хоскинс дошел до Ла-Гвардия-Билдинг и вошел в телефонную кабину, откуда позвонил в «Маленький Синг-Синг» и попросил к телефону Эдди Пинка. Микрофон он предусмотрительно прикрыл носовым платком.

— Хелло, Эдди! — начал Хоскинс, постаравшись придать голосу ворчливый тон. — Я предлагаю тебе работу.

— Кто говорит? — спросил Пинк.

— Не имеет значения. У меня к тебе предложение. Если возьмешься за дело, можешь заработать сто долларов!

— Это звучит уже лучше, — сказал Пинк. — Что нужно сделать?

— Там, куда ты должен пойти, уйма наличных, серебряные ложки и подсвечники. В квартире есть темный чулан, где хранятся фотопленки. Ты забираешь все и едешь домой. Фото — это единственное, что мне нужно. С остальными вещами разберешься сам. Я тебе сегодня еще позвоню.

— Прекрасно, мой незнакомый друг, — сказал Эдди, — а где находится эта сказочная страна, можно спросить?

Хоскинс дал адрес Боумана.

Такси доставило его на 67-ю улицу. Там он на счастье дал шоферу чаевые.

Хоскинсу пришлось битый час ждать, пока появится Пинк. Ибо тот тем временем взял на себя труд написать письмо. Оно уже было опущено в почтовый ящик и адресовано в редакцию «Даунтаун Адвертайзер». Эдди на полутора страницах горько жаловался на методы полиции. Он сделал это, чтобы в случае, если его поймают, подстраховаться. Там он уверял, что на взлом его подстрекала полиция, — чтобы пришить дело.

Письмо было подписано высокопарно: «Клеопатра». В случае необходимости у него теперь была возможность признать себя автором этого псевдонима.

Потому с чувством детской невинности он сел в такси и отправился на 67-ю улицу.

Выйдя из машины, Пинк вошел в дом и оттуда огляделся. Поблизости не было никого, с виду смахивавшего на полицию. Эдди чуял их нюхом. Тогда он поднялся на второй этаж. Коридор был пуст, ни души. Он неторопливо достал из кармана отмычку.

Через полминуты коридор снова опустел, зато в квартире Боумана Пинк развернул бурную деятельность. Сначала он убедился, что там нет никого постороннего. Потом обшарил все комнаты. Он нашел, что взломщику его калибра здесь было чем поживиться.

В темном чулане он перерыл кучу пленок на полке стенного шкафчика. Следуя полученным инструкциям, опрокинул на рабочий стол корзину для бумаг и исследовал каждый кусочек целлулоида. Собрав находки, положил их в конверт, который нашел в гостиной на подоконнике. Пакет получился объемистым, но Эдди положил его на пол и навалился всем весом. После такой обработки тот стал плоским, и он с удовлетворением засунул его в карман.

Ценности, которые Пинк отобрал для себя, были сложены в наволочку, сорванную с подушки в спальне. Он совершенно не беспокоился о том, как средь бела дня выйдет из дома со своим узлом через плечо. Он был из тех, кто больше полагается на кулаки, чем на хитрость.

Он не слишком испугался, когда в дверь позвонили. Такие сюрпризы всегда нужно брать в расчет. Его беспокоил пакет в кармане пиджака. Он извлек его и сунул в наволочку с остальными вещами. Путь отхода был уже разведан заранее, так что Пинк небрежно сунул узел на площадку пожарной лестницы, проходившей по задней стене дома. Но сам не спешил воспользоваться этим путем — рассчитывал, что посетитель уйдет, если никто не откроет.

Его расчет, казалось, сбывался. Прошло три, четыре минуты; ничего не произошло. Эдди вернулся, чтобы взять узел с площадки. Путь по обычной лестнице был все-таки безопаснее.

Но тут во входной двери повернулся ключ. Пинк перегнулся через подоконник и швырнул наволочку со всем содержимым вниз, во двор. Он еще успел заметить, как к ней подбежал мужчина. Потом кто-то схватил его за ноги и втащил обратно в комнату.

Пинк упал на пол, чтобы тут же вскочить. Стиснув кулаки, он двинулся на двоих мужчин, которые помешали его бегству. Он неистово наскакивал на них, прыгая взад-вперед. Возглас «Полиция!» его мало озаботил. Напротив — Эдди закусил удила. В руке его вдруг оказался нож, из рукоятки змейкой выскочило лезвие.

Только кончилось все это плохо для него. Нож с лязгом отлетел в угол, а когда Эдди хотел схватить его, он в тот же миг почувствовал, как две сильные руки заломили его локти за спину. Щелкнули наручники. Когда холодная сталь сдавила суставы, он сдался окончательно.

— ФБР! — бросил Бобби Штайн.

— Вы не сможете ничего со мной сделать! Я отправил письмо в газету, — прохрипел Пинк.

— И что же в этом письме? — участливо осведомился Фред Нагара.

— Оно меня оправдывает. В нем говорится, что вы сами послали меня сюда, подкупив через одного типа. Шустрые ребята из газет дадут нужную огласку вашим грязным методам.

Пинк извергал слова, как водопад.

Оба сотрудника ФБР выслушали его спокойно.

— Эдди, — хмыкнул Бобби Штайн, не в силах сдержать улыбку, — ты редчайший случай в истории криминалистики. Мы впервые столкнулись с таким редким случаем, когда заранее сделано публичное признание в совершении преступления. Ты действительно избавил нас от очень большого труда, и неплохо бы твоему примеру последовать другим. Правда, это так мило с твоей стороны, Эдди.

Казалось, мало-помалу до Эдди дошло, что со своей хитрой затеей он перемудрил. Но по-настоящему за него еще не взялись.

Фред Нагара исследовал содержимое его карманов.

— Как это? — спросил он удивленно. — Ты даже ничего не взял?

— Я и не собирался, — защищался Эдди. Он видел внизу во дворе мужчину, убегающего с его узлом. Так досадно было отдавать добычу, но что делать… — Я же говорил, что хотел лишь провести эксперимент!

— А вот это? — Штайн указал на открытые, перерытые явно в большой спешке полки и ящики.

— Я только хотел немного осмотреться. Я по натуре любопытен.

В дверь позвонили. Фред Нагара впустил дворника. С ним пришла полная женщина, чьи румяные щеки сияли, как спелые яблоки.

— Это миссис Хомберт, — представил дворник. — Окно ее кухни выходит на задний двор. Она пришла ко мне, так как видела сообщников.

— Каких сообщников? — спросил Штайн, но женщина в этот момент неожиданно испустила сдавленный вопль, уставившись на наручники на запястьях Эдди.

— Это взломщик?

— Это он, мадам, — заверил Нагара. — Что вы видели?

— Я… Я бы не хотела говорить здесь.

— Как хотите, мадам!

Нагара вышел с ней в прихожую. Женщина рассказала ему, что видела, как человек выбросил из квартиры Боумана во двор узел, а сообщник подхватил и унес его. Нагара уверил женщину, что она оказала полиции большую услугу и поблагодарил. Но насколько важны ее показания, он тогда еще не мог даже представить. Они с коллегой продолжали считать, что случайно поймали одного из бесчисленных мелких взломщиков, которые, собственно, относятся к компетенции городской полиции.

 

5

Мы отправились на поиски знакомых или друзей Лири. Однако оказалось, что близок он ни с кем не был.

В офисе нам сказали, что Боуман все еще не появлялся. Бобби Штайн и Фред Нагара, которые наблюдали за его домом, пока не докладывали. Я вызвал недавно прибывшего из академии ФБР стажера и поручил ему обзвонить все больницы, пункты скорой помощи и полицейские участки.

По меньшей мере час без перерыва занимал он нашу служебную линию, но каждый раз, кладя трубку, пожимал плечами.

— Можешь сэкономить время на полицейских участках, — наконец сжалился я. — Позвони в городское управление полиции и скажи им, чтобы передали в участки извещение о розыске. Если Боуман где-то всплывет, они немедленно нам позвонят.

Следующим, кто мне позвонил, был коллега Сол Риттер. Сол наблюдал за домом, где жила подруга Боумана.

— Наш человек до настоящего времени не появился, Джерри. Лопеску выводит свою машину из гаража. Что я должен делать?

— Следуй за ней! Похоже, что Боуман скрывается. Может быть, они встретятся, может быть, она везет ему что-нибудь поесть. Нет ли у нее сетки с покупками или большой сумки?

— Нет. Выглядит она так, будто собралась идти в театр или на концерт. Но для этого еще слишком рано. А что, если Боуман тем временем появится здесь? Возможно, у него есть ключ от квартиры.

— Вряд ли, Сол. Боуман не дурак и понимает, что мы следим за ней. В ее квартиру он придет только в случае крайней необходимости. Но тем не менее я пришлю замену.

— Хорошо, — сказал Сол. — Мне нужно спешить, иначе упущу ее! — Он положил трубку.

Через двадцать минут он снова дал о себе знать.

— Я нахожусь в баре на Джонс-стрит. Лопеску здесь знают. Она находится в ночном клубе напротив. Заведение называется «Летучий голландец».

— Останься там еще на часок, — сказал я. — Когда клуб откроется, сходи туда и убедись, что она действительно сегодня вечером работает. Может быть, она провела нас и спокойно отправилась дальше.

— Не думаю, что она что-то заметила.

— Это не обязательно. Боуман мог позвонить ей и напомнить об осторожности.

— Ладно, Джерри!

— Звони!

Повесив трубку, я занялся бумагами, которые с утра накопились на моем письменном столе. Успел просмотреть от силы две страницы, когда снова затрещал телефон: Фред Нагара доложил о вторжении в квартиру Боумана.

— Хорошо, — сказал я, — пусть один из вас останется там, пока не прибудет смена.

По местному телефону я тут же попросил начальника выделить двух сотрудников, чтобы сменить Штайна и Нагара в квартире Боумана.

Штайн прибыл к нам с Эдди Пинком. Он доставил взломщика в изолятор, где были выполнены неизбежные формальности, потом поднялся в офис.

— Он ни слова не сказал о соучастнике, — сообщил Бобби. — Но Фред, кроме миссис Хомберт, раздобыл еще двух свидетелей, которые смогли подтвердить ее показания. Один — жестянщик, и еще девочка. Девочка утверждает, что мужчина сидел в машине и ждал, пока Пинк выбросит в окно узел. Потом подобрал его и уехал.

— Почему же он не дождался Пинка?

— Возможно, он заметил, что мы того задержали.

— Я не думаю, что это имеет к нам отношение, — заметил мой друг. — Ограбление могло быть случайностью. Во всяком случае, так это выглядит.

— Так можно было бы говорить, будь добыча у нас в руках, — возразил я. — А если Пинк действительно польстился на серебряные ложки? Чтобы это проверить, мне нужно с ним немного побеседовать.

Наша восходящая знаменитость все еще сидел у телефона и сторожил его, как кошка мышь. Теперь он робко напомнил о себе.

— Кто подстрекал этого Пинка к ограблению? Откуда Пинк мог знать, что квартира в это время будет пуста? Может быть, конечно, он давно готовился к этой краже, но это слишком маловероятно. Бобби сам сказал, что он старая лиса. Но такие парни подыскивают выгодные объекты, где есть смысл рисковать. Таким образом, напрашивается вывод, что ему дали конкретные указания.

— Правильно. Посмотрим на него!

Вчетвером мы отправились в комнату для допросов. Я сел за письменный стол. Остальные трое разместились на стульях у стены. Фил, который сидел ближе к двери, выключил верхний свет. Горела только настольная лампа.

Вошел Эдди Пинк.

Ситуация не казалась ему необычной. Он занял стул перед столом, избегая смотреть против света.

— Будем вести стенограмму, или ты согласен на магнитофонную запись?

— Мне безразлично! Можно сигарету?

Я придвинул ему через стол пачку. Пинк неторопливо закурил.

— Кто дал тебе наводку? — задал я первый вопрос.

— Этого я не знаю, — ответил он без запинки. — Сначала я думал, что это были вы сами.

— А что ты думаешь теперь?

— Что меня обманули.

— Рассказывай!

— Я разговаривал по телефону. Этого человека я не знаю. Но согласился.

— А кто был тот, другой?

— Я его не знаю. Он мне звонил. Я выбросил за окно узел с кое-какими мелочами, не имеющими особой ценности. Кто-то подобрал его. Кто это был, — я не знаю.

— Увести! — приказал я.

То, что рассказал нам Пинк, слишком точно укладывалось в знакомую схему дела с великим неизвестным. Возможно, Эдди сам поверил, что убедил нас своей избитой выдумкой. Во всяком случае, до завтрашнего утра он подумает и выдаст версию поновее и более складную. Мы были уверены, что Эдди работал с сообщником и лишь хотел прикрыть того.

Еще в комнате для допросов меня застал звонок: со мной хотел поговорить некий мистер Моррис — букмекер, у которого Лири делал свои ставки на бегах. Я распорядился проводить его в мой кабинет.

— Собственно говоря, у меня ведь вызов к вам на завтрашнее утро, — начал он. — Но завтра я собираюсь заняться кое-чем другим. Если вас устроит, мы могли бы покончить с этим делом сейчас.

— Вот как обстоят ваши дела: Лири залез у вас в долги. Больше, чем другие должники, примерно в три раза. Вы предоставили ему кредит. В вашей сфере деятельности это весьма необычно, во всяком случае, не в таком масштабе. Почему вы это делали?

— Но я же говорил вам! Он приносил мне чеки, которые всегда были в порядке.

— Полгода назад, как вы нам сказали! Стало быть, вы хотите меня убедить, что спокойно смотрели, как долги Лири выросли до трех тысяч долларов, без всякой надежды на погашение в будущем?

— Ну, это было не совсем так. Его кредит у меня доходил до тысячи долларов. Но на последней неделе он появился у нас и заполнил расписки под ставки на бегах на сумму в две тысячи. Когда я сказал, что принимаю только наличными, он представил мне чек, выписанный на Фармер Траст Бэнк. Конечно, я позвонил туда, обеспечен ли чек. Все было в порядке. Но лишь в понедельник я узнал, что выплата по нему запрещена.

— Он у вас с собой?

Моррис подал мне через стол чек с подписью: «Смит».

Прямо сказать, не слишком редкая фамилия.

— Вы получите на него расписку, — сообщил я Моррису. — Пока на него наложен арест, вы все равно не сможете его обналичить.

Я взглянул на часы. Если поторопиться, еще можно успеть в филиал банка в Квинс. Однако на всякий случай я позвонил туда и попросил старшего кассира нас дождаться.

— Счет открывал я сам, — сообщил он нам, когда мы прибыли. — Это было в конце недели, кассиры в это время перегружены. В таких случаях я им иногда помогаю.

— Поподробней, пожалуйста, — попросил я.

— Перед кассой для оформления счетов скопилась масса клиентов. Мистер Суслов, который работал в этом окне, уже не справлялся. Я открыл окно рядом и пригласил второго из очереди. Им и оказался этот мистер Смит. Он внес две тысячи восемьсот долларов и поставил условия, что чеки должны оплачиваться только по его предварительному телефонному звонку. Мы, работники банка, идем на это неохотно, потому пытались убедить его, стоит ли затевать такую кутерьму? Он согласился и обещал предварительно посылать телеграмму, так, чтобы мы, по крайней мере, имели на руках подтверждение.

— Но телефонные запросы при оплате чеков — это что-то необычное?

— Не для таких маленьких сумм. Само собой разумеется, при больших выплатах мы перепроверяем, прежде чем выложить на стол банкноты неизвестному получателю. По правилам, владельцы счета заранее должны уведомлять нас о крупных выплатах.

— Вы видели этого мистера Смита?

— Конечно, как же иначе? Мы имеем привычку очень внимательно рассматривать своих клиентов. Служащий банка должен иметь хорошую память на лица, это особенность нашей профессии.

— Как он выглядел?

— Предприниматель средней руки, мистер Коттон. С годовым доходом, наверное, тысяч около тридцати.

— Вы оплатите чек?

— Вклад уже снят, остаток составляет семь долларов и пятьдесят центов. То есть счет практически аннулирован. Разумеется, он будет вестись у нас и дальше, пока расходы на его ведение не съедят остаток.

— Человек, который ликвидировал счет, — тот же, кто и положил деньги?

— Это должен знать мистер Суслов. Если хотите, я вам дам его адрес!

Фил тщательно записал его в свою книжку.

Мы поблагодарили старшего кассира и пожелали ему спокойного отдыха после трудового дня. Нам же отдыхать было рано. Мы направились к мистеру Суслову, чтобы дополнить описание клиента, которое дал нам его начальник.

Суслов как раз сидел у телевизора.

— Для нас очень важно, чтобы вы точно вспомнили этого мистера Смита, — сказал я откровенно. — По всей вероятности, речь идет об опасном преступнике, который сейчас разгуливает по Нью-Йорку.

Человек, который подсунул Лири дутый счет, был почти наверняка тем же самым, кто толкнул его на преступление. Отыскав его, мы найдем человека, стоящего за всем этим делом. Если же это лишь подручный, мы с его помощью, вероятно, сможем схватить непосредственного инициатора преступления. Мы с нетерпением смотрели на кассира.

— Мистер Смит? Да, я его припоминаю. Он был первым клиентом, который появился в банке в понедельник утром. Заявил, что должен неожиданно оплатить большой счет, потому вынужден снять деньги, оставив совсем немного.

— Но он мог бы оплатить этот счет чеком?

— Конечно, мистер Коттон. Мне это тоже ясно. Я тогда не поверил ему, но у меня не было повода заявлять об этом. В конце концов он наш клиент. Мне дело представляется следующим образом: Смит хотел заплатить кому-то, не встречаясь с ним, — поэтому открыл счет. Когда из сделки ничего не вышло, — он снова снял деньги. Чтобы эта манипуляция не показалась слишком явной, он оставил на счете минимальную сумму.

— Мы того же мнения, — признал я. — Как же выглядел этот мистер Смит? Вы можете что-нибудь вспомнить?

— Лет тридцать пять-сорок, я думаю. Одет неброско. Ездит на «олдсмобиле».

— Откуда вы знаете? — быстро перебил я.

— Он держал в руке ключ от машины. Рост пять футов и восемь дюймов, как у меня. Да, и у него отдавлен ноготь мизинца на левой руке, и притом довольно сильно. Ноготь был синий, как будто он его окунул в чернила.

Все-таки это уже было кое-что. Кассир утверждал, что сможет в любое время опознать клиента по фотографии. И еще он выразил готовность завтра заглянуть в управление и просмотреть снимки.

— Сейчас составим отчет и поедем домой, — сказал я, когда мы уже были на пути в ФБР. Но через несколько минут замигала лампочка вызова радиотелефона. Фил нажал кнопку громкоговорителя, чтобы я тоже мог слышать.

— Мэдисон пять, — проквакал голос из центральной. Это был наш позывной, присвоенный нам три дня назад. Фил отозвался.

— К причалу 39. Доложите капитану Олпрему. Срочно! Мэдисон пять прошу доложить!

— Хорошо, — сказал мой друг. — Причал 39, у капитана Олпрема. Конец!

Мы поехали к причалу.

Я остановил «ягуар» перед ним и пошел с Филом к сотруднику, стоявшему на карауле.

— Где капитан Олпрем? — спросил я. — Коттон и Деккер из ФБР. Мы должны с ним встретиться!

— Вон там, в сарае, — кивнул он. — Как раз у трупа.

Мы направились к небольшому деревянному домику.

Перед носилками, которые были закрыты покрывалом, стоял капитан водной полиции.

— Капитан Олпрем? — спросил я. Он обернулся.

— Прекрасно, что вы приехали. Еще лучше, если вы займетесь этим случаем. Полагаю, он по вашей части.

Он стянул шерстяное одеяло.

— Разумеется, — кивнул я. — Это наш случай.

Перед нами лежал Руди Боуман, холодный, окоченевший и мертвый.

— Когда вы его нашли?

— Около часа назад. У причала 18, где грузят рыбу для магазина Фултона. Течение образует у пирса водоворот, в который его и затянуло. Точнее говоря, не мы его обнаружили, а штурман рыболовного траулера.

— Когда это было?

— В семь часов восемь минут.

— Как долго труп пробыл в воде?

— Вероятно, часов семь.

— Он был уже мертв, когда его обнаружили?

Капитан молча показал на отверстие на левой стороне пиджака.

— Вода смыла кровь. Но его застрелили гораздо раньше. Врач вам это подтвердит.

— Пожалуйста, сделайте нам одолжение, капитан: организуйте перевозку трупа в морг.

— О’кэй, — кивнул он. — Я рад, что мне не придется с ним возиться. Здесь, на реке, искать работу не нужно. Здесь течение приносит больше, чем мне хотелось бы.

Мы успели позвонить доктору Бранду и двоим членам комиссии по расследованию убийств. Пока этого было достаточно.

— Кто следит за его подругой? — спросил Фил.

— Сол Риттер. Он, вероятно, сидит сейчас в одном заведении на Джонс-стрит. Лопеску работает там барменшей.

— Знает ли она что-нибудь?

— Не имею понятия. Узнай, не было ли докладов от Сола.

Фил нажал кнопку и вызвал центральную. Через пять минут был получен ответ.

— Сол еще здесь.

— Пусть дождется нас, — решил я. — Будем через десять минут.

— Я вернулся сюда полчаса назад, — сообщил коллега, который тем временем удобно расположился в нашем кабинете. — Соня Лопеску на работе в «Летучем голландце». Что-нибудь не в порядке?

— Ее друга водная полиция выловила из Ист-Ривер.

— Проклятие, — проворчал Сол. — Но держу пари, она не знает об этом. Она заигрывает с посетителями и отпускает шуточки. Конечно, она может прикидываться, но мне так не показалось. К тому же было много народу, и я не смог заняться ей вплотную.

Затрещал телефон.

— Ты еще здесь, Джерри? — спросил Тони Вил, который вместе с Роем Кулетто был в морге. — Приходи сюда, если нет занятий поинтереснее. Мы тут кое-что нашли, что тебя наверняка заинтересует.

Фил и я остановились у большого стола в лаборатории. На нем лежала мокрая одежда, которая была на Боумане. Тони подвел нас к небольшому столу, стоящему у стены. На белом листе бумаги лежала итальянская беретта калибр 7,65.

— Я уже звонил доктору Бранду. Он полагает, что это похоже. Он лежал в кармане брюк. Мы не обратили внимания на тяжесть, так как одежда была пропитана водой. Нам нужно подождать, пока доктор принесет пулю.

— Если ты прав, это может означать лишь то, что орудие убийства сунули Боуману в карман. И, с другой стороны, может означать, что это было его собственное оружие. Повод для любопытных предположений.

— Здесь есть еще кое-что! — сказал Рой и протянул нам промокший бланк. Почтовая бумага из отеля на 126-й улице, который именовался «Герцог».

— Не слышал, — покачал головой Фил. — А ты знаешь такой?

— Нет! — Я взглянул на часы. — Если мы поторопимся, сможем еще застать Соню Лопеску в «Летучем голландце».

Через пять минут мы были на пути к Джонс-стрит. Они там как раз закрывались. Хотя время закрытия еще не подошло, но, возможно, дела шли не так, как хотелось хозяину. Двое-трое клиентов еще сидели — типы, которые всегда остаются до конца и никогда не спешат домой.

Когда мы заказали в баре виски, девушка окинула нас оценивающим взглядом. Налила, поставила бутылку рядом с кассой и отдала деньги управляющему, пропускавшему контрольную ленту через толстые пальцы. Мужчина повернул ключ и задвинул ящик. Слегка кивнув, он исчез за дверью.

— Соня уже ушла? — спросил я. Белокурая девушка удивленно уставилась на нас и сунула руку под стойку. По сигналу в ту же секунду появился управляющий.

— Напрасные опасения! — успокоил я, сунув ему под нос свой значок ФБР. Управляющий стушевался и вытянулся передо мной. При виде значка ему явно стало легче.

— Они спрашивали меня о Соне, — объяснила девушка свою тревогу.

— Вы ее нашли? — возбужденно спросил управляющий.

— Мы же ищем ее у вас, — удивился я. — Итак, она ушла?

— Наверное. Она недавно вышла и не вернулась. Один из наших клиентов, который ее знает, сказал, что она уехала на машине. С мужчиной.

— Имя и адрес вашего посетителя, пожалуйста! — Фил тут же записал. — Она часто уходит в рабочее время?

— Вообще-то нет, мистер Коттон.

— Почему вы так испугались, когда мы спросили о Соне Лопеску? — обратился я к девушке.

— Потому что мистер Гаррисон сказал, что она, по-видимому, ушла не по своей воле.

Гаррисон был клиентом, который видел, как она садилась в автомобиль.

— А почему вы не известили полицию? — вопрос был адресован управляющему. Тот пожал плечами.

— Если я буду звонить в участок каждый раз, когда одна из девушек поссорится со своим приятелем, нам придется проложить собственную линию.

— Больше вы ничего не можете сообщить? — управляющий и барменша покачали головами.

Мы с Филом вышли. Остальные посетители к тому времени уже покинули заведение.

Мы вывели из дремы дежурного в центральной. Бобби Штайн, который к тому времени принял пост у ее дома, минут десять назад звонил из ближайшей телефонной будки.

Домой девушка не приезжала.

— Боумана, очевидно, застрелили из его собственного оружия, — сказал Фил. — Так кто же сунул в карман жертве орудие преступления? Может, это была Лопеску?

— Не исключено. Мы не имеем понятия, чем занимался Боуман сегодня в первой половине дня, а контроль за девушкой к тому времени еще не установили.

— Нужно ее срочно найти, — заметил мой друг, но его замечание было чисто риторическим, и он это тоже понимал. Прежде всего мы даже не располагали ее фотографией. Тем не менее мы сообщили в управление описание ее внешности и все нужные сведения. Коллега из ночной бригады был послан в ее квартиру, чтобы заняться отпечатками пальцев. Ведь могло оказаться, что за ней уже числилась судимость и жила она под чужой фамилией. Кроме того, мы по радио дали команду направить двух сотрудников к тому мистеру Гаррисону, который видел, как Лопеску покидала клуб.

Фил и я взяли на себя «Герцог» на 126-й улице.

— Странно, — заметил Фил.

— Что странно?

— Это началось с типичной диверсии. Теперь это смахивает на любовную драму. Может быть, Лопеску застрелила его из ревности.

На 126-й улице нам потребовалось добрых пять минут, чтобы отыскать «Герцог». Наконец мы нашли проход на задний двор и огляделись по сторонам в свете тусклого фонаря. Да уж, тот еще притон.

Тусклое освещение вестибюля оставляло углы во тьме. На стойке горела одинокая настольная лампа, воздух был пропитан запахом табачного дыма. Никто не пошевелился. Мы подошли к стойке. Послышался храп. Фил повернул лампу. В ее свете мы увидели старого негра, дремавшего в кресле-качалке. На его коленях лежал журнал.

— Эй, портье! — позвал я вполголоса. Он не шевельнулся. Фил обошел вокруг стойки и потряс негра за плечи. Тяжелые веки поднялись, и глаза непонимающе уставились на нас. Но потом он очухался, выбрался из своего кресла и нахлобучил фуражку. Теперь он снова был на службе.

— Чем могу служить, джентльмены?

— Мы хотели бы получить номер.

Он молча указал на картонную табличку. Там было написано: «Мест нет».

Он поморщился, снова усаживаясь в качалку. Фуражку он повесил на свободный крючок на доске для ключей.

— Что еще вам нужно? — спросил он, видя, что мы не приняли всерьез ссылку на табличку.

— У вас еще есть один свободный номер, — бросил я наудачу. — Сегодня выехал некий Боуман. Его комната еще свободна.

— Боуман? Впервые слышу. Вам лучше поискать свободные комнаты в другом месте. У нас занято все до последнего угла. Попытайтесь еще в «Очаровании». Я думаю, у них может повезти.

Настало время кончать комедию.

— Покажите мне вашу книгу регистрации, — попросил я портье и положил на стойку целлофановую обертку с удостоверением ФБР. Он, помедлив, извлек из-под стойки черную потертую книгу в кожаном переплете и подал ее мне. Там было всего пять имен.

— Сколько номеров в «Герцоге»?

— Пятнадцать, сэр!

— Следовательно, должны быть свободны еще десять номеров. Почему вы утверждаете, что отель заселен под самую крышу?

— Это действительно так, сэр. Остальные гости — старые постоянные клиенты, которые не всегда регистрируются.

Какой-то парень вошел с улицы и остановился возле нас. Его кожаная куртка была расстегнута. Внизу она была грязной и засаленной. На длинных волосах сидела шляпа, которая либо была куплена на размер меньше, либо приобретена сразу после последней стрижки. Плоская и круглая, она сидела на его затылке, угрожая каждый миг свалиться.

Парень бесцеремонно протиснулся между нами и облокотился на стойку. Мы обменялись с Филом быстрыми взглядами. Тип был еще тот. Сильный и смелый, хитрый и несокрушимый — пока не встретит того, кто покажет ему клыки.

— Все в порядке, Блеки? — процедил он сквозь желтые зубы.

Негр не ответил. Белки его глаз предупреждающе сверкали. Парню потребовалось пятнадцать секунд, чтобы понять.

Одним махом он повернулся и сунул руку за пазуху.

Посмотрел сначала на Фила, потом на меня.

— Проблемы? — спросил Фил.

Парень сдвинул шляпу еще дальше на затылок, отчего она действительно свалилась назад. Парень удивленно потряс головой и всем весом наступил Филу на ногу.

Но на этот раз он не на такого напал. Не успел он оглянуться, как получил оплеуху, которая четко отпечаталась на его физиономии.

— Возьми себя в руки, Дик, — крикнул портье. — Это агенты ФБР!

Парень, едва услышав, кто мы, тут же пошел на попятную. Он бросился к выходу.

Я ухмыльнулся Филу, когда мы погнались за ним. Но моя ухмылка сошла, когда мы выскочили на задний двор. Еще в дверях я услышал выстрел. Фонарь, который до этого давал тусклый свет, погас.

От следующего выстрела разлетелось стекло входной двери.

Я бросился влево, за кадку с колючей пальмой, стоящую сбоку от входа. Юноша был из числа любителей пострелять. Пули вылетали из его ствола так быстро, что не сосчитать…

Когда он отстрелялся, стало тихо. Затем послышались шаги по мостовой. Внезапно они смолкли. Короткий стон — затем снова тишина.

— Джерри! Я взял его!

Я медленно пошел под арку. Мой друг, как только началась стрельба, кинулся туда и прижался к стене. Когда Дик хотел бежать, ему оставалось лишь подставить ногу. И теперь Фил уже тащил парня назад в вестибюль «Герцога». Из темного угла появился портье. Он молчал, со страхом глядя на нас. Юноша сопротивлялся и упирался, но Фил держал его крепко. Парень смотрел на нас с ненавистью и злобой.

Я крутил диск телефона, стоявшего на стойке. Фил обыскивал карманы бандита, обнаружив револьвер 32-го калибра и кастет.

— Как тебя зовут? — спросил я, закончив разговор с ФБР. Он не ответил. Возможно, сначала ему нужно было смириться с тем фактом, что существуют люди, которые его не испугались и ответили соответствующим образом. Мы не зря потратили на него время. Очень скоро настал момент, когда с него сошла наигранная надменность.

— Кто это? — спросил я портье.

— Его зовут Дик. — Негр избегал взгляда парня, опасаясь его, как удара.

— А дальше?

Вдруг гангстер схватил разряженный револьвер, который лежал на стойке. Однако прежде чем он успел ударить портье, Фил перехватил его руку, оружие грохнулось об пол.

— Прекрати свои штучки, — яростно прорычал я. — Ты имеешь дело не с малыми детьми.

Он повернулся.

— Заткни пасть! — грубо бросил он портье. — Ты сможешь подтвердить, что они меня били.

— Если кто-то здесь заткнется, так это ты, — рявкнул я. — Подумай, где ты окажешься из-за своего поведения!

Парень пожал плечами и насмешливо оскалился. Я поднял с пола револьвер.

— Калибр 32, — сказал я. — Тебе должно быть известно, что мы проверяем все невыясненные случаи со стрельбой. В нашей лаборатории имеется немало пуль, о которых не известно, из какого оружия они выпущены. Может быть, теперь их станет немного меньше.

Он не ответил, и я осмотрел предметы, которые Фил извлек из его карманов. Золотые часы с оборванной цепочкой привлекли мое внимание. Люди типа Дика не носят при себе столь ценные вещи. Я поднес часы к его лицу.

— У кого ты их взял?

— Они мои!

— Ну что ж, тогда это займет на несколько дней больше, — заметил я. — В каждом случае мы разыскиваем владельцев. Мы поместим в газете фотографию, и он даст о себе знать.

— Я не верю, — сказал гангстер.

Когда подъехали коллеги, отель был основательно обыскан до самых стропил. Гангстер Дик в сопровождении двух агентов отправился в ФБР. Я дал указание сразу же начать его допрос.

В то время как коллеги осматривали номера и проверяли документы удивленных постояльцев, я отвел портье в сторону. Не прошло и десяти минут, как я выжал из него все. Кроме него, нашлось еще четверо других, не очень популярных в ФБР людей. Но за ними тоже многое числилось, как и за Большим Мо. Почти так же быстро, как и задержанные, явились их адвокаты. Они стали протестовать, а когда это оказалось бесполезным, попытались внести залог. Срочно вызванный судья отклонил их просьбу, после чего они ушли со свирепыми минами.

Я узнал об этом по телефону. Фил и я оставались в вестибюле «Герцога» и контролировали операцию. Несколько задержанных при облаве уже сидели на скамье у стены, бдительно охраняемые тремя агентами. Имена их числились в розыске, среди них был человек, совершивший убийства в Денвере, Колорадо и скрывавшийся в течение четырех месяцев. Он уверял, что сам собирался завтра явиться в полицию, так как ему надоело прятаться.

Портье по фотографии опознал Боумана. Тогда я пошел наверх, пока Фил оставался у стойки и продолжал допрос портье. Перед номером 132 я застал группу коллег.

— Вероятно, Боумана убили здесь, — сказал мне один из них. — На ковре обнаружено пятно крови, еще довольно свежее.

— Комиссия по расследованию убийств разберется, — сказал я, вернулся в вестибюль и занялся негром. Тот описал мне мужчину, с которым у Боумана была назначена встреча.

— Я его не знаю, — вновь и вновь уверял он. — Определенно, он был здесь впервые. Спросите еще Большого Мо! Он-то должен знать!

Но тот утверждал, что тоже не знает, как мы на него позднее не нажимали.

Тем временем прибыла комиссия по расследованию убийств и приступила к работе. Задержанные были отправлены в ФБР и там помещены в камеры после короткого допроса. Было так много дел, что ночная бригада уже не справлялась и пришлось нескольких сотрудников вытаскивать из постелей.

Большого Мо и его подручного продолжали допрашивать. Когда боссу гангстеров представили его питомца Дика, он потерял самообладание и обругал того по-всякому. Когда мы показали боссу золотые часы, он пытался, как бешеный, броситься на своего подручного. Его пришлось удерживать силой. Но он решительно отрицал, что знает человека, который должен был встретиться с Боуманом в «Герцоге». Хотя согласился дать его описание, которое совпадало с теми, что дал портье. Большего добиться не удалось. Остальные подтвердили его показания.

— Нам нужно достать фотографию Теда Боумана, — сказал Фил, когда я высаживал его перед его домом.

— Зачем?

— Ты забыл богатую тетку, Джерри. Это все-таки мотив!

— Тогда тетка тоже в опасности!

— Возможно! Спокойной ночи, до завтра!

— Ты хочешь сказать, до сегодня, — сказал я и снял ногу с педали сцепления. Подозрения Фила лишили меня покоя. Из дому я позвонил в ФБР и организовал охрану перед домом миссис Блекберд.

Прибыв утром в офис, я начал с того, что составил список всех лиц, которые находились в «Герцоге» неофициально. Он не стал длинным, и все, состоящие в нем, находились в камерах.

Потом я вызвал рисовальщика из отдела криминалистики, передал ему список и просил по показаниями допрошенных изготовить эскизы.

Позвонил в филиал Фармер Траст Бэнк в Квинсе и пригласил старшего кассира и мистера Суслова прибыть к нам после обеда. Им предстояло помочь рисовальщику сделать портрет мистера Смита — человека, который оформил для Лири ложный счет в этом банке.

В допросах наступила пауза. Большой Мо и его команда сидели теперь по камерам и имели достаточно времени, чтобы обжиться. Судя по докладам, Эдди Пинк настаивал на своих показаниях. Только Честер Дик, казалось, сломался. Еще ночью он несколько раз требовал разговора со мной. Чтобы ускорить дело, я отправился в тюремный корпус и попросил охранника впустить меня.

Дик сидел на нарах, закрыв лицо руками. Случилось то, что я предвидел: он был полностью сломлен и готов на все, лишь бы отделаться как можно легче.

— Я буду говорить, — сказал он, услышав щелчок замка и узнав меня.

— Тогда начинай, — кивнул я. — Ты застрелил Боумана?

— Это, должно быть, тот, другой парень, который тогда был в отеле. — И тут его осенило. — Сравните пули. К моей пушке они не подходят.

— Мы еще не дошли до этого, — заметил я. — Но я не уверен, что при сравнительном отстреле выяснится факт, благоприятный для тебя.

— Нет уж, это точно. Я не стрелял.

— Что же кроме этого тебя мучает?

Он сообщил кое-что по мелочам, но они не имели ничего общего с убийством Боумана. Я постучал в дверь камеры, и охранник снаружи открыл.

Я как раз закурил, когда шеф по телефону приказал мне подняться к нему. Раздавив сигарету в пепельнице, я отправился в путь. В кабинете мистера Хейга сидел мужчина в штатском, в котором, однако, сразу можно было узнать офицера.

— Капитан Хьюджес, — представил мистер Хейг. Капитан подал мне руку.

— Рад с вами познакомиться, мистер Коттон. Генерал Слэйк поручил мне проверку показаний Хобарта. — Он улыбнулся. — Мистер Коттон, не могли бы вы проводить меня к мистеру Хобарту?

— Охотно, — кивнул я. — Но в данный момент не могу. У меня еще масса дел. Если вы сможете подождать немного, — с удовольствием.

— Возьмите капитана с собой, Джерри, — предложил шеф. — Он определенно не пожалеет, ознакомившись с нашей работой.

Итак, я привел Хьюджеса в кабинет.

— Все еще никаких следов Лопеску, — доложил Фил. — Бобби сегодня утром опять сменил Сола Риттера. Сол только что звонил. Ее еще нет дома. Здесь показания Гаррисона, — Фил протянулся мне протокол. — Гаррисон — тот клиент, который видел, как увозили Лопеску. Но он также думает, что речь идет лишь о ссоре между влюбленными. Правда, он уверенно утверждает, что мужчина применил силу. Автомобиль марки «линкольн», номера он не запомнил.

— Прекрасно, — хмыкнул я. — Теперь на очереди Тед Боуман. Хотите пойти со мной, Хьюджес?

Теда Боумана дома не было.

Я подумал, не стоит ли установить наблюдение, после того как позвонил на его фирму и узнал, что сегодня утром Тед на работу не явился.

Я колебался. При трех сменах в сутки нам потребовалось бы полтора десятка сотрудников… Вопрос использования личного состава в таких масштабах я сам решать не имел права.

Пришлось позвонить мистеру Хейгу.

— Разрешаю, Джерри, — согласился он. — Во всяком случае, на сегодня и завтра. Пока мы можем снять людей с других точек. Желаю удачи!

— Теперь мы отправимся на фирму Хобарта, — сказал я капитану и направил «ягуар» в Квинс.

Шлагбаум перед заводскими воротами был закрыт. Привратник, молодой человек с бдительным видом и кобурой на поясе, вышел нам навстречу. Он поднял шлагбаум только после того, как мы предъявили документы. На пути к административному корпусу мне встретился ряд людей, отличавшихся от остальных кажущейся бездеятельностью. Значит, Хобарт организовал охрану завода из молодых, крепких мужчин. Все они были в штатском, но наметанный глаз не проведешь. На фоне основного персонала, который трудился усердно, как муравьи, они походили на каменных истуканов.

Хобарт встретил нас предупредительно. Перед его дверью собралась очередь сотрудников, ожидавших указаний. Все цеха напряженно работали, чтобы хоть отчасти возместить ущерб, причиненный взрывом. Сорванные запорные колпаки кислородных баллонов, пробившие стеклянную крышу в конструкторском бюро, теперь стояли на письменном столе Хобарта в качестве пресс-папье.

Мы представили ему капитана. Хобарт осведомился о ходе нашего расследования. Деликатно уклонившись от подробного ответа, мы оставили Хобарта наедине с человеком из Пентагона и откланялись.

В ФБР нам показали рисунки, которые набросал специалист из отдела криминалистики. Но при всем желании я не мог найти сходства с участниками событий. Конечно, всем сотрудникам заранее были показаны фотографии всех, хотя бы отдаленно причастных к делу, но они лишь покачивали головами.

Я приказал привести Эдди Пинка и еще раз выслушал его версию.

— Это просто невероятно, — сказал Фил. — Один мошенник ждет момента, чтобы подбежать, когда другой мошенник выбросит свою добычу из окна. Это пахнет вымыслом за три мили против ветра.

— Ну, это не главное, — подал голос молодой коллега, который в наше отсутствие дежурил у телефона. — Важно все-таки, связано ли это с убийством.

— Связано, — откликнулся Фил. — Есть у меня одна идея. Вызови-ка еще раз этого молодчика Пинка.

Через пять минут Эдди снова стоял в кабинете.

— Расскажи еще раз, Эдди, — потребовал я. — Как это было?

— Разве у вас здесь нет магнитофона? — проворчал он. — Сколько же раз я должен это повторять?

— Остынь, Эдди, — успокоил я. — Это действительно в последний раз.

Пинк повторил рассказ до того момента, когда его задержали два наших сотрудника.

— А теперь предысторию!

— Предысторию? Мне позвонили.

— Что сказал человек по телефону?

— Вы же мне не верите. Не было никакого человека у телефона, сказали вы!

— Ладно, брось! Что он сказал?

— Я могу взять себе все, что найду в квартире. Мне еще даже заплатят за это. Я должен принести только фотографии.

Я постарался скрыть свое удивление. Это было что-то совсем новое. Из отчетов я знал, что Боуман занимался фотографией. Эдди это ничего не давало. Его просто никто об этом не спрашивал.

— Куда ты должен был доставить фотографии?

— До востребования, Гвадалахара, Джалиско. Это, должно быть, в Мексике.

— Точно, — подтвердил Фил. — Что это были за фотографии?

— Не имею понятия. Насчет этого мне ничего не сказали. Я просто сунул в узел все пленки, которые смог найти.

— И тот человек все унес?

— Да!

— Эдди! — заклинал я его. — Из-за этого дела умерло больше двух дюжин людей. Что тебе известно?

— Я здесь ни при чем, — тут же сказал он, но затем, однако, насторожился. — Это правда?

Я подал ему газету с сообщением о взрыве у Хобарта.

— Человек, которого ты грабил, работал там!

— Я ничего не знаю. Я все сказал!

Пришлось дать команду отвести его обратно в камеру. У меня создалось впечатлением, что Эдди на этот раз сказал правду. Я собрал людей, которые производили обыск в квартире Боумана.

— Да, это верно, — заметил Фицци Комберс. — Там есть темный чулан, но нет ни камеры, ни пленок. Об этом нам следовало подумать.

— Камеру вместе с пленками Пинк выбросил из окна, — объяснил я. — Что вы еще нашли?

— Все указано в перечне, Джерри.

— И все же, никому из вас ничего не бросилось в глаза?

Они задумались на некоторое время, потом дружно покачали головами. Я перелистал отчет. К нему прилагалось письмо. Боуман написал его племяннице. Адреса, увы, не было. Знаки препинания он пропускал.

— Оставь это, — сказал Фил. — Нельзя есть суп таким горячим. Нужно подождать, пока он остынет.

— За этим что-то кроется, — настаивал я.

— Конечно! Я уже больше не считаю, что Эдди высосал из пальца свою историю о втором человеке. Но что же все-таки было на фотографиях?

— Если бы мы это знали, то уже готовились бы к отпуску, Фил. Я знаю один ручей в Аппалачских горах, где водится форель и о котором рассказывают поразительные вещи.

— Слава апостолу Петру, — проворчал мой друг. — Но сначала мы должны покончить с этим делом здесь. Эдди сейчас врет или говорит правду?

— Я верю ему, Фил.

— Тогда продолжаем работу на этой основе. За возможные случайности я не отвечаю. Могу я обратить твое внимание на то, что в этом деле любой из свидетелей может оказаться также и убийцей?

— Ты немного преувеличиваешь. Но в принципе ты прав. Мы пока не можем ни в чем быть уверены.

Позвонил Рой Кулетто, сменивший другого сотрудника в квартире миссис Гольдштейн.

— Ничего важного, Джерри. Я нахожусь здесь, в бывшей комнате Лири.

— Возвращайся, — велел я ему. — Полагаю, мы можем снять наблюдение за квартирой. Но, несмотря на это, скажи копам в участке, что они должны за ней присматривать.

Я еще раз позвонил в маклерскую контору, где работал Тед Боуман, и получил справку, что он около десяти часов сообщил, мол, его тетя тяжело заболела, и он должен теперь о ней заботиться.

Я связался с двумя сотрудниками, которые находились в автомобиле с радиотелефоном перед домом миссис Блекберд. Тед там не показывался.

После обеда мне позвонил О’Кези, хозяин пивной, в которой бывал Лири.

— Коттон, — сказал я напряженно. — Клиент снова появился?

— Нет, мистер Коттон, речь идет о другом. Один мой постоянный посетитель рассказал, что Лири однажды поссорился с неким молодым человеком. Он едва держался на ногах, и они подрались посреди улицы. Мужчина сказал, что мог бы подробнее вспомнить об этом, хотя все случилось по меньшей мере полгода назад. Вам это поможет?

— Пока не могу сказать наверняка. Во всяком случае, большое спасибо, мистер О’Кези. Вы можете прислать сюда этого мужчину?

— Гм, — замялся он. — Тут такое дело. Может быть, вы сами заедете к нему? Он не из тех людей, которые с охотой обращаются в полицию. И, пожалуйста, не говорите, откуда вы все узнали. Если мои гости услышат, что я информирую полицию, половина уйдет, они этого не любят. В нашем районе так не принято.

— Будет сделано, — пообещал я. — Где сейчас этот человек?

— У Билли. Это мой друг, который держит пивную поблизости.

Я послал двух сотрудников в Квинс, чтобы привезти свидетеля. Новость, которую только что сообщил мне О’Кези, могла оказаться очень важной, и такой она и оказалась, как это выяснилось часом позже.

Два моих сотрудника ввели в кабинет плохо одетого мужчину. Он выглядел как всякий безработный, постоянно находящийся в поисках работы, однако каждый раз вздыхающий с облегчением, когда ее не оказывается.

— Назовите мне свое имя! — попросил я его.

— Меня зовут Хейм, Оскар Хейм. Почему меня привезли сюда? Что у вас на меня есть?

— Насколько мне известно, абсолютно ничего, — сказал я. — У нас к вам всего лишь несколько вопросов. Вы знали Лири?

— Если вы имеете в виду парня, который поднял на воздух заводской цех и потом повесился, то да. Но если вы полагаете, что я имею отношение к этому, то вы ошибаетесь.

— Вы одалживали ему деньги?

Он ухмыльнулся, достал из кармана свой кошелек, открыл его и перевернул над моим письменным столом. Ничего не выпало, кроме нескольких завалявшихся табачных крошек и одного изъятого из обращения пенса.

— Я не настолько глуп, чтобы давать взаймы деньги, если они у меня появляются! — Он поднял руку и сделал жест пьянчуги, чтобы показать, каким образом он использует свои капиталы. Я сразу ему поверил. Мужчина всем своим видом походил на заурядного забулдыгу.

— Лири некоторое время назад поссорился с одним молодым человеком. Где это было?

Ему не пришло в голову спросить, откуда мы это знаем.

— Перед пивной О’Кези. Когда Лири вышел, тот перехватил его.

— Не могли бы вы поточнее вспомнить, когда это произошло?

— Должно быть, полгода назад, когда сгорел склад Салли.

— Вы смогли что-нибудь понять из их разговора?

— Они громко орали! Речь шла о каких-то фотографиях, которые молодой человек хотел получить от Лири. Но точнее я вспомнить не могу. Я уже все забыл, но когда услышал, что Лири повесился, снова вспомнилось.

Фил и я переглянулись. Но при Хейме мы не хотели об этом говорить. Из ящика своего письменного стола я достал конверт с фотографиями всех людей, связанных с этим делом, и разложил их на столе.

— Знаете вы кого-нибудь из этих людей, Хейм?

Он встал и склонился вперед. Его взгляд переходил с одного лица на другое. Снимок Лири он узнал сразу же.

— Посмотрите еще! — попросил я. — Не встречался ли вам кто-нибудь из остальных?

Вдруг он взял одну фотографию.

— Это парень, с которым в тот раз поссорился Лири, — сказал он очень уверенно. — Из остальных я никого не знаю.

Я предложил Хейму сигарету. Он принял ее с благодарностью и прикурил у Фила.

— Вы знаете, как его зовут?

— Я не видел его ни до, ни после того раза.

Задав ему еще ряд вопросов, ничего нового я не узнал. Хейму явно стало легче, когда я сказал, что он может идти.

— Это все?

— Это все, Хейм. Где вы живете?

— У меня нет постоянного адреса. Иногда, когда ночи короткие, я ночую на скамейке под открытым небом, чаще я нахожу приют в деревянной хижине при складе. Но если я вам понадоблюсь, спросите хозяина пивной на Астория-плейс.

— Ты можешь найти связь между фотографиями и взрывом? — спросил меня Фил, когда бродяга ушел.

— Нет, — ответил я. — Но дело стало для меня немного яснее. Боуман дал Лири фотографии. Возможно, он и не давал их, а Лири завладел ими другим способом, например, украл. Во всяком случае, Боуман хотел вернуть свои снимки, а Лири не был готов отдать их ему. Это объясняет ссору перед пивной О’Кези. Может быть, они были такого рода, что давали Лири возможность шантажировать Боумана. Это объяснило бы, почему Боуман давал Лири деньги для его ставок.

— Но почему эти фотографии понадобились еще кому-то, если Лири и Боуман оба уже мертвы, Джерри?

— Этого я тоже пока не понимаю. Может быть, снимки представляют ценность и для других?

— Может быть, для Теда Боумана?

Так вполне могло быть. Но мы не могли его ни о чем спросить, пока не найдем. Не было никаких следов и Сони Лопеску, подруги Руди Боумана.

Капитан Хьюджес снова появился в офисе.

— Как прошла ваша встреча с Хобартом? — спросил я его.

— Человека не просто раскрыть, Коттон. Сначала он вообще не хотел со мной говорить, но затем согласился, когда я рассказал, какие последствия это может иметь.

— Собственно говоря, такой интеллигентный человек, как Хобарт, может сам подумать об этом, — удивленно сказал я. — Это имеет отношение к изобретению?

— Этого я сказать не могу, Коттон. — И, заметив мое удивление, пояснил: — Теперь, когда лаборатория разрушена, это трудно сделать.

— Но ведь сохранились расчеты, как сказал мне Хобарт. Они лежат в сейфе в его бюро.

— Я их видел, — кивнул капитан. — Но на практике многое выглядит иначе, чем в теории. Конечно, проект «С», как Хобарт его называет, имеет чрезвычайное военное значение. Но сначала нужно выяснить, насколько далеко ученые фирмы с ним продвинулись. Это вовсе не означает недоверия к результатам Хобарта, но пока мы не увидим все своими глазами, правительство не даст денег, во всяком случае, на тех условиях, которые ставит Хобарт.

— А что это за условия?

— Правительство должно перевести ему восемь миллионов долларов в банк, который он укажет. За это Хобарт готов ознакомить комиссию с материалами. Это все, что он хочет представить за восемь миллионов, и рассматривает эту сумму лишь как аванс для продолжения работ. Излишне говорить вам, что Пентагон никогда не пойдет на такие требования.

— Вы сказали об этом Хобарту?

— Конечно. Он заявил, что тогда едва ли сможет продолжать разработки один, без помощи правительства.

— Что вы собираетесь теперь делать, капитан?

— Первым делом доложить генералу Слэйку. Если проект «С» действительно в стадии готовности, национальные интересы требуют, чтобы военное ведомство взяло его под контроль. Недопустимо, чтобы дело такой важности доверялось одной-единственной частной фирме и к нему относились как к изготовлению брючных пуговиц. Я сейчас еду в свой отель и укладываюсь, чтобы уже сегодня вечером быть в Вашингтоне и доложить начальству.

Мы пожелали ему удачного полета и распрощались.

— Послушай, — сказал Фил, когда мы остались одни. — Хобарт занимался разработкой, которая не может быть безразлична Пентагону. Хотя Хьюджес и не верит в это, но если они все-таки примут его требования?

— Тогда Хобарт будет иметь восемь миллионов долларов наличными, хочешь ты сказать. Но он сам не стремится обращаться к правительству.

— После взрыва он тоже в этом не нуждался.

— В сущности, он сейчас хочет каким-то образом ограничить права других на изобретение. Он рассматривает деньги только как аванс на продолжение работ.

— За таким авансом при моем доходе я бы прыгнул в окно с третьего этажа, чтобы не тратить время на спуск по лестнице, Джерри.

— Сожалею, — сказал я. — Я не верю в такую возможность. В конце концов, Хобарт умный человек, у него и без проекта «С» хватает на жизнь, и потому нет нужды обманывать Пентагон. Во всяком случае, он не из тех аферистов, которые наводняют Пентагон своими прожектами.

— Может быть, как раз поэтому, — сказал Фил. — Такому человеку, как он, получить деньги легче, чем другому, без имени. Никто не знает, сколько денег у Хобарта в действительности.

Нас прервал звонок из конторы судьи. Он хотел знать, располагаем ли мы необходимыми материалами, чтобы предъявить обвинение Большому Мо и его приятелям.

— Больше, чем достаточно, — ответил я. — Установлены преступления, начиная с незаконного владения оружием и кончая вымогательством и шантажом. Наши люди сейчас допрашивают их по поводу хранения и торговли наркотиками. Если вы сможете подождать денек, то получите еще несколько доказанных статей. Кажется, совещание в «Герцоге» проводилось с единственной целью: взять в одни руки торговлю наркотиками в Даунтауне.

— Хорошо, я позвоню вам еще раз завтра, Коттон. Как у вас дела с убийством Боумана?

— Похоже, что Большой Мо к этому не имеет отношения. Мы продолжаем поиски!

Курьер принес два конверта. Они были адресованы Филу и мне.

Когда я вскрыл свой, мне в руки выпала отпечатанная схема, плотный лист бумаги, на котором было изображено соединение медными проводниками отдельных элементов электрического прибора. Только тонкие медные провода соединяли не конденсаторы и сопротивления с цоколями ламп и выводами транзисторов, а сплетались в элегантную ленту из слов.

Это было приглашение на прием, который должен был состояться сегодня в доме Хобарта.

— Хорошая идея, — сказал Фил, когда я показал ему свой билет. — Меня только удивляет, что у Хобарта сейчас есть время на такие пустяки. Можно подумать, что для его фирмы сейчас самое важное — это сделать хорошую рекламу. И, откровенно говоря, устраивать прием в данных обстоятельствах я считаю безнравственным.

— В первой половине дня, когда мы с Хьюджесом были у него, эта идея ему в голову, во всяком случае, еще не приходила, — констатировал я. — Иначе он мог бы тогда же пригласить нас устно. Разумеется, мы пойдем. Мне любопытно, что же побудило его к этому.

Вошел Фред Нагара с девушкой, вытиравшей заплаканное лицо.

— Невеста Теда Боумана, Джерри. Во всяком случае, она так утверждает. Ее зовут Розалинда Гиллес, и она хочет забрать из квартиры его вещи.

— Это не так, — всхлипнула девушка. — Я только хотела узнать, почему он не пришел в «Сумасшедшую лошадь».

— Кто сейчас наблюдает за домом? — осведомился я.

— Комберс. Он как раз собирался сменить меня, когда появилась она. Я тут же взял ее с собой.

— Где ваш друг? — спросил я.

— Не знаю.

— У нее есть ключ от квартиры, — пояснил Фред. — Когда я вошел, она как раз наполняла вещами большую сумку. Бритвенный прибор, зубная щетка, две пижамы…

— Для чего вы это делали?

Она промолчала и вытерла лицо носовым платком.

— Тогда мне остается лишь предположить, что вы хотели это украсть, мисс.

— Нет! — подскочила она. — Мы, собственно, собирались сегодня вечером уехать. Тед завтра свободен. Когда он не пришел, я подумала, что он, может быть, уже уехал раньше, и собрала его вещи.

— Плохо придумано, — сказал я. — Где вы работаете?

— В аптеке. Но я сказала правду. Я не собиралась красть.

— Этому я тоже не верю. Ваш друг позвонил вам сегодня после обеда в аптеку и попросил вас зайти в его квартиру и принести ему кое-какие необходимые вещи. Он вам сказал, что его разыскивает полиция?

— Да, — прошептала она.

— Где вы должны с ним встретиться?

Она помедлила.

— Я должна сдать сумку в бюро находок Центрального вокзала и потом сразу ехать домой.

Мы молчали.

— Это правда. Тед сказал мне, что я должна взять из вещей. Будет лучше, если я ничего не буду знать о дальнейшем. Он снова позвонит мне, когда все кончится.

— Вы знали, что Тед Боуман имеет судимость?

— Он мне однажды говорил об этом. Тогда он был еще молод.

— Можете идти! — разрешил я. Она взяла свое пальто и опять заплакала.

— Что же сделал Тед? Скажите мне!

— Ему не предъявлено никаких обвинений, мисс Гиллес. Он нужен нам лишь для выяснения некоторых вопросов, но очень нужен. Если вы собираетесь с ним встретиться, скажите ему об этом.

— Почему же тогда он скрывается?

— Мы тоже задаем себе этот вопрос, — пробормотал я.

Когда дверь за девушкой закрылась, я снял трубку и позвонил сотруднику, который дежурил внизу у входа.

— Через несколько минут мимо тебя пройдет маленькая красивая брюнетка, Стив. Ее зовут Розалинда Гиллес, и она подруга Теда Боумана. Один из ребят должен последить за ней и сообщить, если она встретится с Боуманом.

Но она ничего подобного не сделала. Ибо через десять минут позвонил мой сотрудник Комберс из телефонной будки и доложил, что Розалинда сидит на скамейке перед мемориальным госпиталем с зареванными глазами.

Тем временем я послал другого сотрудника с дорожной сумкой в бюро находок на центральном вокзале. Он должен ее туда сдать и затем ждать, когда появится Тед Боуман.

Спустя добрый час позвонил Сол Риттер с Центрального вокзала.

— Кажется, я допустил ошибку, Джерри, — признался он. — Мне нельзя было идти в бюро находок. Я как раз находился рядом, когда к двери подошел Боуман. Парень, должно быть, чует полицию сквозь броневой лист, потому что, едва он меня увидел — был таков!

— Ему нужны деньги, Сол. Он поручил своей подруге сунуть в сумку каждый цент, который она сможет раздобыть. Сейчас подожди двадцать минут, затем выйди на улицу. Он увидит тебя и, возможно, несмотря ни на что, еще попытается получить сумку. Фил и я попытаемся его перехватить. Может быть, получится!

 

6

Мы проехали Лексингтон-авеню и припарковались на большой площади между 45-й и 46-й улицами. На Центральном вокзале царила страшная суета. Мы надвинули на лбы шляпы и стали проталкиваться сквозь спешащую толпу. В главном зале, у двери в бюро находок, мы разделились. Я остановился в некотором отдалении позади облицованной мрамором колонны и ждал. В бюро находок публики оказалось еще больше, люди непрерывно входили и выходили. Только физиономии Теда Боумана не было видно. Фил вернулся через несколько минут.

— Боуман торчит там, в телефонной будке, — шепнул он.

Я проследил за движением его головы. В одной из шести или семи кабин, расположенных вдоль стены зала, находился Боуман. Когда непрерывно снующие мимо пассажиры на короткое мгновение освободили просвет, я смог увидеть, как он торопливо говорил в трубку.

Не теряя времени мы двинулись к будке.

Но нам оставалось еще тридцать ярдов, когда Боуман яростным движением бросил трубку на рычаг и захлопнул за собой дверь кабины. Мы удвоили темп. Он, по-видимому, еще ничего не заметил, так как без особой спешки направился к эскалатору на платформу подземки.

Но потом он инстинктивно повернул голову, — и наши взгляды встретились. Боуман сразу все понял, повернулся и исчез в подземном переходе, соединяющем вокзал с большим отелем поблизости. Пока мы преодолевали толпу, он использовал свой шанс. Тоннель к отелю был просто безлюден по сравнению с толчеей на вокзале. Потому он смог быстро уйти в отрыв, пока мы еще продирались сквозь толпу.

Когда мы снова выбрались на поверхность в отеле «Балтимор», портье подтвердил, что некий мужчина поднялся по эскалатору. Описание, которое он дал, совпадало. Перед отелем мы встретили Сола Риттера, который контролировал подходы к Центральному вокзалу с этой стороны. Я хлопнул его по плечу.

— Бесполезно, Сол, — зло сплюнул я.

— Вы его задержали?

— Почти, — признался я. — Но в сутолоке не догнали. Нам повезло не больше чем тебе, хотя нас было двое. Он улизнул через «Балтимор». Так что поехали обратно.

Сол пошел с нами к стоянке, но я решил иначе.

— Останься пока здесь, — сказал я ему. — Может быть, он все же сделает третью попытку попасть в бюро находок и забрать сумку.

В офисе ничего нового не было.

В лифте мы встретили старика Невилла.

— Скажи, ты знаешь некоего Боумана? — спросил я.

— Больше двух дюжин, Джерри!

— Я имею в виду молодого человека, которого убили вчера.

— У Руди Боумана пару лет назад уже были неприятности. Он жил как плейбой — и позволял себе лишние вольности.

— И я узнаю это только теперь, — удивленно заметил я. — А в его досье на этот счет ничего нет. Как научный работник, занятый государственным заказом, он, конечно, состоял на учете. Но не в картотеке преступников.

— Дело тогда было приостановлено, — заметил Невилл. — Я узнал об этом только случайно. Боуман, я имею в виду покойного Боумана, был усердным фотографом-любителем. Его страсть к фотографии зашла слишком далеко. Из окна своей квартиры с помощью телеобъектива иногда он снимал женщин, когда те полагали, что за ними никто не наблюдает. Потом одна из них случайно узнала об этом и пришла в полицию. Но наш плейбой сумел договориться с ней полюбовно, разумеется, это обошлось ему в кругленькую сумму. Во всяком случае, через три дня женщина пришла в участок заявить, что она ошиблась. Но пришла уже в новой шубке. Полиции не хотелось оставлять дело без последствий, но, так как главная свидетельница отпала, пришлось дело прикрыть.

Поездка в Мамаронек на Лонг-Айленде казалась довольно продолжительной. Вблизи этого места, в двадцати милях на север от Бронкса, Хобарт выстроил себе бунгало. Вид дома с плоской крышей вызывал в памяти картины островов южных морей.

Здание стояло ярдах в тридцати от берега на невысоких сваях и было опоясано верандой, с которой ступени вели в сад. Весь фасад представлял из себя сплошную стеклянную поверхность, выглядевшую сейчас лучистой лентой света. С левой стороны я заметил невысокую кирпичную пристройку.

У высоких решетчатых ворот стояли два молодых человека в повседневных костюмах. Фирменные значки украшали лацканы пиджаков. Они потребовали предъявить наши приглашения и документы и лишь после этого расступились и освободили дорогу. Я оставил «ягуар» на посыпанной гравием площадке перед домом и поднялся с Филом по ступеням веранды. Хозяин дома уже поджидал нас. Очевидно, от ворот к дому была налажена связь.

— Рад, что вы приняли мое приглашение, — любезно начал он. — Гостей будет не слишком много. Кроме ведущих сотрудников моей фирмы, в сущности, только вы и школьная подруга моей жены со своим знакомым.

Мы вошли в зал, занимавший почти половину дома. В углу находился бар, перед которым толпилось с полдюжины гостей. Среди них — лишь две женщины.

Хобарт представил нас своей жене, затем подвел к ее школьной подруге, которую звали Мейбл Глоккер и которая, похоже, надела для этого вечера свое лучшее платье. Тем не менее она производила здесь какое-то странное впечатление, впрочем, как и ее друг, Фреди Глисон, создававший вокруг себя странное напряжение. Кроме них присутствовали технический и коммерческий директора, начальник отдела кадров Клоски, начальник конструкторского отдела, шефы отделов снабжения и сбыта.

Две девушки в черных платьях и белых фартучках подавали гостям напитки. Я взял с подноса виски с содовой и для начала прислушался к разговорам остальных.

Жена Хобарта, Елена, была красавицей, но без всякого налета легкомыслия или высокомерия, часто свойственного женщинам, знающим это. Я заметил, что она украдкой бросала взгляды на меня и Фила, полагая, что это остается незамеченным для других. Моим первоначальным намерением было послушать других, последить за их беседой, но продолжалось это недолго. Через пять минут мы были взяты в кольцо и вынуждены отвечать на вопросы, чего мне в таком широком кругу не очень хотелось делать.

— Для меня дело совершенно ясное, — уверенно заявил Глисон и сделал глоток из своего стакана. — Этот Лики, или как там зовут этого парня, просто спятил.

— Да оставьте вы ваши глупости, — сердито перебил коммерческий директор. — Это лишь предположения. Мы хотим услышать факты!

— Тем не менее позвольте мистеру Глисону изложить свою теорию, — вмешался я. — Мне действительно интересно, что он скажет по этому поводу!

Директор пожал плечами и повернулся к бару, где Елена Хобарт смешивала коктейль. Я хорошо понял его реакцию и был согласен с ним, но все же пусть лучше Глисон говорит глупости, нежели мне придется давать ответы, когда я, собственно, хотел задавать вопросы. Впрочем, его теория оказалась совершенно несостоятельной.

— Мужчину звали Лири, — поправил начальник отдела кадров.

— Это мне безразлично, — бойко заявил Глисон, после чего потерял остальных слушателей, но, казалось, даже не заметил этого.

— Итак, пусть Лири, не возражаю. Во всяком случае, он был сумасшедшим. Это случается чаще, чем думают, — Глисон снова хихикнул. — Но сумасшедший временами может быть абсолютно нормальным. Следовательно, он был в состоянии установить взрывное устройство, хотел я сказать. Но то, что он после этого повесился, вполне доказывает, что он был сумасшедшим.

— Это все? — спросил его главный конструктор по фамилии Диск.

— Это единственно возможное объяснение!

Я направился в другой угол комнаты.

Елена Хобарт сидела со своей школьной подругой на кушетке, негромко беседуя. Хобарт подошел ко мне.

— Прошу извинить, я не знаю этого Глисона. Мисс Глоккер привела его без нашего ведома, — недовольно сказал хозяин дома и поскорее перешел на другую тему.

— Сегодня у меня был человек из Пентагона, поэтому я собрал здесь ближайших сотрудников. Вероятно, вы удивлены, что я в такое неподходящее время устроил прием. Ну, причина в том, что я хочу слышать мнение своих людей. В таком важном деле нельзя принимать решение одному.

Своим сотрудникам Хобарт уже рассказал об утреннем визите капитана Хьюджеса.

— А теперь у меня вопрос к вам, — обратился он к Филу и ко мне. — Я вас пригласил сюда, потому что мое решение в значительной мере зависит от результата расследования. Мы можем продолжать работы только если будем уверены, что нам не грозит опасность вновь перенести такой сильный удар. Когда вы задержите организатора диверсии?

— Возможно, завтра, возможно, через неделю. Вы понимаете, что в таком деле нельзя давать твердых обещаний. Почему, собственно, вы не приняли предложение правительства, Хобарт? Вы же прекрасно понимаете, что Пентагон не пойдет на ваши условия.

— Потому что я не продаю десятилетнюю работу за кусок хлеба, — резко бросил он. — Проект «С» дал мне возможность вывести фирму в лидеры. До того мы были в лучшем случае середнячками. У меня в голове так и остался целый ряд планов, оставшихся неосуществленными по этой причине. Проект «С» удался лишь потому, что у нас было огромное преимущество во времени. Но теперь оно сократилось, в лучшем случае, до двух лет.

— Может быть, все же нужно обдумать это предложение, — осторожно сказал коммерческий директор, и другие кивнули головами.

— Не могу представить, что вы теряете от совместной работы с правительством, — подключился я.

Хобарт покачал головой, опустошил свой стакан и придвинул нам коробку с сигарами. Его жена подсела к нам. Мужчины переменили тему.

Через некоторое время я встал и, чтобы отыскать туалет, зашагал по узкому коридору.

Из-за двери одной из комнат донесся шум. Я на миг остановился, скорее инстинктивно, чем из любопытства, и уже хотел идти дальше, когда услышал треск дерева. Я тихо приоткрыл дверь.

— Ты сумасшедший, Фреди, — послышался голос мисс Глоккер.

— А ты дура, — отвечал Глисон, вскрывая каминной кочергой ящики письменного стола. — Конечно, они могут догадаться, кто это сделал. Но когда мы окажемся в Мексике, мне на все станет наплевать.

На мое плечо легла рука. Рука Хобарта. Я обернулся и приложил палец к губам.

Но он был уже на середине комнаты.

— Что вы, собственно, себе позволяете?

Глисон с растерянным видом уронил кочергу. Мисс Глоккер пораженно взметнула ладонь ко рту. Хобарт гневно взмахнул рукой, указав на дверь.

— Сейчас же убирайтесь из моего дома и никогда больше здесь не показывайтесь!

Глисон сделал несколько шагов к двери, девушка засеменила следом. Но в дверном проеме появился Фил, и они в испуге попятились.

— Вы ничего не хотите сказать? — спросил я Хобарта.

— В последние дни у меня было достаточно неприятностей. Лишние проблемы мне не нужны.

Фил взглянул на меня, я кивнул. Пожав плечами, он посторонился и пропустил незадачливых грабителей; понурив головы, они торопливо удалились.

— Думаю, что вы совершаете ошибку, мистер Хобарт, — заметил я. — Оставьте, пожалуйста, все как есть. Я хочу получить их отпечатки пальцев. Если вы не возражаете, завтра я пришлю наших специалистов, которые ими займутся.

Мы вернулись к кампании, где известие о случившемся явно не подняло настроения. Фил и я не могли больше задерживаться и вскоре распрощались.

Когда мы шагали по стоянке к «ягуару», носок моего ботинка наткнулся на какой-то предмет. Оказалось, это фотокамера. Я опять вернулся в дом. Но никто из присутствующих ее не признал.

 

7

Среди ночи у моей кровати затрещал телефон. Еще не проснувшись, я перевернулся и схватил трубку. Но уже через секунду сна как не бывало.

— Похищение, Джерри! — звенел голос моего шефа. — Жену Хобарта, по-видимому, похитили. Только что мне звонили из Вашингтона. Быстрее одевайтесь и приезжайте в управление. Я постараюсь быть там еще до вас. Известите Фила.

Я тут же набрал номер Фила. Зуммер прогудел четырежды, прежде чем он отозвался. Я объяснил, в чем дело, и торопливо влез в свою одежду. В таких ситуациях дорога каждая минута.

Через семь-восемь минут Фил вскочил ко мне в «ягуар», а еще чуть погодя я затормозил перед входом в бюро и устремился к лифту. Мистер Хейг действительно уже был на месте, все еще в пальто и шляпе.

— Сейчас я позвоню Хобарту, чтобы разузнать все толком. Предварительно короткая информация для вас: полчаса назад Хобарт звонил по телефону службы похищения.

Эта линия была организована со времен случая с Линдбергом. Кто бы номер ни набрал — будь то в Орегоне, Миннесоте или Флориде, — он мгновенно связывался со штаб-квартирой ФБР в Вашингтоне. И немедленно отвечал лично президент Федерального бюро расследований — сам мистер Гувер.

Мистер Хейг продолжал:

— Я тем временем попросил полицию штата незаметно понаблюдать за домом Хобарта.

Он умолк, так как в дверь постучал Дан Хогг, начальник отдела связи.

— Пока присядьте, Дан. Хотя подождите: сделайте все, что нужно для готовности к прослушиванию телефона.

Дан снова вышел.

— Сейчас мы вместе поедем к Хобарту, — пояснил шеф. — Но лучше на вашей машине, Джерри. Идемте!

Несколько часов назад мы ехали по той же дороге.

Но на этот раз решетчатые ворота были широко распахнуты. За ними стоял двухцветный автомобиль полиции штата Нью-Йорк с погашенными фарами. Сотрудник в штатском подошел к нашей машине. Мистер Хейг поднес к окну свое удостоверение. Человек отдал честь и отступил назад.

В большой гостиной, где мы были вчера вечером, собралось довольно много людей. Три сотрудника полиции окружали Хобарта, который был полностью одет. Он присел с нами к столу.

— Расскажите, пожалуйста, с самого начала, мистер Хобарт, — попросил мистер Хейг.

— У меня вечером собрались гости. Были и Коттон с Деккером. Когда они ушли, остальные задержались не надолго. Вскоре после этого моя жена отправилась спать. Я сказал служанкам, что они больше не понадобятся и могут ложиться. Сам я хотел еще немного поработать и перешел в пристройку. А когда потом вернулся в спальню, жены там уже не было.

— Она не могла выйти погулять? — спросил Фил.

— Исключено! Крамер и Зеннаро дежурили в коридоре.

Он указал на двух молодых людей из заводской охраны.

— Если бы она проходила мимо, то они не могли бы не заметить. Лишь одним путем она могла покинуть дом: через окно. Оно было открыто.

— Прежде чем мы его осмотрим, — сказал шеф, — я хотел бы знать ваше решение. В таких случаях мы предоставляем пострадавшему выбор: желает он поручить розыск полиции или нет. Похитители почти во всех случаях угрожают тем, что убьют жертву, если будет привлечена полиция. Чтобы напрасно не подвергать опасности жизнь похищенного, полиция подчиняется решению, которое принимают родственники.

— Я знаю, какая на меня ложится ответственность, — тихо сказал Хобарт. — Я прошу вас взяться за дело. Я целиком полагаюсь на вас и прошу не принимать мер, которые могли бы подвергнуть Елену опасности.

— Мы сделаем все, что в наших силах, — пообещал шеф. — Тогда я хочу вас попросить дать согласие на прослушивание ваших телефонных разговоров. Похитители, по всей вероятности, будут вам звонить. Тогда мы сможем записать их голоса на пленку и тем самым получим ценные сведения.

— Делайте все, что в ваших силах, — умолял хозяин дома. — Принимайте все меры, которые считаете нужными.

— Благодарю, мистер Хобарт. Это существенно облегчит нам работу. Теперь пойдемте в вашу спальню.

Кроме раскрытой постели и открытого окна ничего особенного там не было заметно.

Вошел Дан Хогг и доложил, что двое его людей уже сидят на почте в Мамаронеке, контролируя телефон Хобарта. Наши специалисты по дактилоскопии пришли из кабинета Хобарта, где снимали отпечатки пальцев Глисона и его подруги.

Мы ожидали результатов в гостиной. Когда зазвонил телефон на столике у двери на веранду, я велел Хобарту:

— Снимите трубку!

Он взял трубку и назвал себя. Прошло несколько секунд, затем он отстранил трубку, снова прижал ее к уху и потом окончательно положил ее.

— Ее действительно похитили, — прошептал он.

— Что они сказали? — осведомился я.

— Только две фразы: «Если вы хотите вернуть свою жену, исключите из игры полицию. Скоро мы снова дадим о себе знать».

— Вы готовы? — Хейг оглядел небольшой отряд моих коллег. Все кивнули.

Мы повернулись и пошли к машине. Когда мы проезжали ворота, шеф выглянул из окна и сказал полицейским, что те могут возвращаться назад, их работа закончена.

— Каково ваше мнение? — спросил я мистера Хейга, сидевшего рядом со мной. Фил удобно расположился на заднем сиденье.

— Мотив еще не ясен. Похищение может быть совершено по двум причинам: одна, — чтобы вымогать деньги, другая…

— …чтобы заполучить материалы проекта «С», — закончил Фил.

— Нужно ждать, пока похитители снова объявятся.

Уже в ту же ночь и в ранние утренние часы началась крупная операция.

В половине шестого утра нам позвонили с бензоколонки вблизи Патерсона в Нью-Джерси. Взволнованный голос владельца сообщил, что недавно на его бензоколонку пришла женщина, которая срочно хочет говорить с ФБР. Тут же он передал ей трубку.

— Я Линда Бреннер, — взволнованно заговорила женщина, так что я с трудом ее понимал. — Они заставили меня выманить Елену Хобарт из дома.

— Оставайтесь на месте, — приказал я. — Скажите хозяину бензоколонки, чтобы он еще раз подошел к телефону. Мы сейчас приедем.

— Присмотрите хорошенько за женщиной, — поручил я хозяину. — Через пять минут машина полиции штата Нью-Джерси будет у вас.

— Хорошо, — сказал он. — Что она натворила?

Однако я уже отключился и вызвал «центральную».

— Известите полицию штата Нью-Джерси. В Патерсоне на бензоколонке находится женщина. Она должна быть немедленно взята под защиту полиции. Я приеду в течение часа и заберу ее!

После того как я предупредил мистера Хейга, мы с Филом сорвались и помчались туда.

В Патерсоне мы влетели в здание полицейского управления. В кабинете капитана на кожаном диване сидела женщина лет сорока, волосы у нее были в основательном беспорядке.

— Это она, — кивнул капитан, дежуривший ночью. — Мои люди подобрали ее у бензоколонки, но с тех пор она не сказала и десяти слов.

В заплаканных глазах женщины я видел нескрываемый страх.

— Вы из ФБР?

— Вы Линда Бреннер? — спросил я в свою очередь.

— Да. Это было ужасно.

Мы забрали женщину и распрощались с капитаном. Филу снова пришлось отдать предпочтение заднему сиденью.

— Рассказывайте, — предложил я. — Вы должны рассказать нам все, до мельчайших подробностей. Может быть, благодаря этому, мы сумеем напасть на след похитителей. Начните сначала!

— Я живу в маленьком доме, расположенном примерно в четверти мили от Хобартов. С миссис Хобарт мы познакомились в женском клубе, я — член правления. Мы нередко встречались. Она приглашала меня к себе, и мы стали подругами. Вчера вечером я уже легла спать. Я живу в доме одна с тех пор, как три года назад умер мой муж. Вдруг в дверь позвонили, пожалуй, была уже половина двенадцатого. Я встала, надела халат, не сняла цепочку и лишь приоткрыла дверь.

На крыльце стоял мужчина, который взволнованно спросил, есть ли у меня телефон. На дороге, мол, произошел несчастный случай, и он должен немедленно позвонить в полицию. Я еще спросила его, нет ли раненых, я могла бы оказать первую помощь. Когда я сняла цепочку, он закрыл дверь и показал мне большой револьвер.

Женщина на мгновение прервала рассказ, перевела дух и продолжала:

— Он сказал, что я должна одеться. Когда я была готова, выключил в доме весь свет и повел меня к своей машине, стоявшей в пятидесяти ярдах от дома. Меня посадили на заднее сиденье. В машине сидел второй мужчина. Потом они поехали к яхт-клубу на Лонг-Айленд, куда перелезли через ограду. Мне пришлось следовать за ними, хотела я того или нет. Они грозились пристрелить меня, если буду создавать им трудности. Машину они спрятали в кустарнике.

Мы спустились к причалу, где была приготовлена моторная лодка. Они сняли парусину, которой та была затянута и которую сорвал ветер.

— Вы отправились на лодке к бунгало Хобарта?

— Да. Мужчина за рулем заранее выключил мотор и направил лодку к берегу. Потом другой тихо сказал мне, что я должна делать. Я должна подойти к окну миссис Хобарт и вызвать ее.

Она показала кровоподтек на лице и ссадины на щеках.

— Я отбивалась! Когда я постучала в окно, то хотела подать знак Елене, но она не поняла. Она открыла окно, тут один из мужчин оттащил меня прочь и зажал рот рукой. Другой показал Елене свой пистолет и приказал вылезти в окно. Она так оцепенела от страха, что ни разу не вскрикнула.

Затем они потащили нас обратно к моторной лодке. Вернувшись в яхт-клуб, они вытолкнули нас из лодки и бросили ее. Нам с Еленой пришлось сесть в машину, которая направилась в сторону Юнкерса, а оттуда в Патерсон. Один раз они свернули на проселочную дорогу. Мужчина за рулем вышел из машины и написал что-то на листе бумаги, который вырвал из блокнота.

Женщина вздрогнула. Фил, успокаивая, положил руку на ее плечо. Но та стряхнула ее и достала из выреза платья клочок бумаги.

— Теперь я должна отдать это вам, — сказала она.

Я передал листок моему другу и включил в «ягуаре» внутреннее освещение.

«Мы требуем 100 000 долларов в мелких купюрах. Уложите их в портфель и суньте в карман пальто газету. Будьте сегодня в половине пятого в Бетери-парк. Оставайтесь там не менее часа. Если вы сообщите копам, ваша жена умрет», — вслух прочитал Фил.

Все было сделано очень неумело. Собственно говоря, я был удивлен. Я ожидал, что гангстеры потребуют выдачи материалов проекта «С».

Мы непрерывно спрашивали миссис Бреннер о внешности обоих похитителей, о каждом слове, которое они сказали. Но, видимо, парни оказались очень неразговорчивыми. Они не обращались друг к другу по именам и носили перчатки. Номера машины Линда Бреннер не знала. В замешательстве она даже не обратила на него внимания.

— Как вы освободились, миссис Бреннер?

— Они дали мне записку и сказали, что я должна ее как можно скорее передать мистеру Хобарту и никому, кроме него, ничего не говорить. Но Елена умоляла меня сообщить в полицию. Потом меня высадили из машины и отвели на маисовое поле, где бросили и убежали. Не знаю, сколько времени я там пролежала, испытывая дикий страх. Потом стало холодно, я встала и начала искать дорогу. Наконец я добралась до бензоколонки, где меня подобрали полицейские.

В управлении мы передали миссис Бреннер двум сотрудникам, чтобы о ней позаботились, а потом доложили обо всем мистеру Хейгу в его кабинете.

— Подготовьте все для передачи денег, Джерри, — сказал шеф. — Я представляю себе дело так: мы посылаем сотрудника, который у нас работает недавно, чтобы его не узнали. Он вступает с парнями в контакт. Выступать он должен как посланец Хобарта и требовать гарантий освобождения его жены. Тем самым мы выиграем время.

— А если они привезут Елену Хобарт с собой? — спросил Фил.

— Тем лучше, так как мы оцепим весь Бетери-парк. Как только Елена будет у нас, мы их возьмем. Позаботьтесь, пожалуйста, о деталях, Джерри!

— Будет сделано, шеф, — кивнул я, и мы с Филом вернулись в наш кабинет. Меня ждала масса работы. Прежде чем отпустить миссис Бреннер, я поручил двум сотрудникам навести справки о ее репутации. Не исключено, что женщина принимала активное участие в похищении.

Описание обоих мужчин, которое она дала, было более чем расплывчатым. Один был примерно моего роста, сказала она, другой немного ниже. Только у него она смогла ясно увидеть лицо, когда тот входил в ее дом. Оба были в пальто и шляпах, надвинутых низко на глаза. В машинах она почти не разбиралась. Мы разложили перед ней целую галерею изображений машин различных марок. Она выбрала, наконец, «линкольн» выпуска 63-го года, цвета антрацита. У меня было впечатление, что она не совсем уверена, поэтому это сообщение пришлось поставить под вопрос.

По местной связи я попросил зайти ко мне Бобби Штайна. Когда тот через пять минут наконец явился, я обрисовал новую ситуацию.

— Ты должен подготовить операцию в Бетери-парк сегодня после обеда, Бобби. Возьми портфель и наполни его тем, чем надо.

Потом я позвонил в отделение ФБР в Лансинге, штат Мичиган, чтобы прислали сотрудника, не имеющего в городе знакомых. Он должен из аэропорта Ла-Гардиа приехать на такси к нью-йоркскому госпиталю и оттуда пешком прийти в управление.

Этому сотруднику предстояло во второй половине дня отнести в Бетери-парк портфель и установить связь с похитителями.

В десять часов позвонили из 87-го участка и доложили, что некая миссис Блекберд заявила — Соня Лопеску находится у нее в квартире. Снова пришлось вызывать Бобби Штайна.

В бешеном темпе мы с Филом устремились к тетке Руди и Теда Боуманов. Старая дама провела нас в спальню, где Соня Лопеску одетой спала на кровати.

— Она пришла сегодня в четыре утра и разбудила меня, — сказала миссис Блекберд.

— Что она рассказала?

— Немного. Она была ужасно расстроена, дрожала как осиновый лист и едва держалась на ногах.

Мы вызвали санитарную машину, чтобы доставить Соню Лопеску в госпиталь. Потом прождали в приемном покое минут двадцать, пока не вышел врач.

— Все не так уж плохо, — ответил он на наши вопросительные взгляды, — общее истощение и легкий шок вследствие пережитого потрясения. Я сделал ей инъекцию, а дальше поможет продолжительный сон. Сейчас вы можете с ней говорить, она в сознании. Только недолго!

Мы вошли в палату.

— В состоянии вы ответить на несколько коротких вопросов?

Соня Лопеску кивнула.

— Где вы были?

— Вероятно, в районе 50-й улицы. Меня встретили двое мужчин, отвели к своей машине и усадили на заднее сиденье. Я пошла с ними добровольно, — они выдали себя за ваших коллег. Однако в машине я сразу заметила, что это не так. Один сел со мной сзади, приказал мне лечь на сиденье, потом снял свой плащ и накрыл меня. Сам все время держал нож у моего горла и твердил, чтобы я вела себя тихо. В каком-то гараже мне велели выйти, но только после того, как закрылись ворота.

— Что это были за ворота?

— Двустворчатые. Из гаража дверь вела в прихожую дома. Один из них постоял, прислушался, и, убедившись, что все тихо, они затащили меня в прихожую, а оттуда в подвал.

Нужно было спешить — ее веки все чаще смыкались. Она слишком устала, оставаясь в сознании только под действием инъекции.

— Что хотели эти парни от вас?

— Они все время спрашивали, где снимки.

— А вам говорили, о каких снимках идет речь?

— Не в деталях. Копии каких-то рукописей или документов. В конце концов я дала им ключ от своей квартиры, и один из них поехал туда, пока другой меня сторожил.

— Непонятно. Мы же поставили у дома человека!

— Он не мог ничего заметить, — возразила она. — Когда меня схватили, то повели через подвал котельной. Оттуда ведет на улицу низкая стальная дверь рядом с подъемником для ящиков со шлаком. Я до этого понятия не имела, что она там есть.

Я сдержал неделикатные выражения. Итак, молодчики вошли в ее квартиру и вышли совершенно незаметно для нашего наблюдателя. Стало быть, они хорошо знали это место. Возможно, это наведет на след. Я тотчас же послал сотрудника для допроса дворника. Пока я давал указания по телефону, девушка заснула.

Мы с Филом покинули палату. Мне нетрудно было представить, как закончилась эта история. Один из гангстеров вернулся, перерыв ее квартиру и ничего не найдя. Они поняли, что не смогут от Сони ничего добиться, и потому отпустили ее.

На всякий случай мы оставили у ее двери копа из ближайшего участка. Хотя я всерьез и не думал, что ей угрожает опасность, но кто знает… Может быть, «человек на заднем плане» иного мнения, чем его подручные, которые пытаются добраться до фотографий.

— Что же, собственно, Боуман сфотографировал? — спросил Фил на обратном пути.

— Соне Лопеску парни сказали, что они ищут копии рукописей или документов. Вчера вечером мы нашли у дома Хобарта камеру. Хотя пленка и не была отснята, но я готов держать пари, что она была предназначена для снимков в доме Хобарта.

— Технические материалы?

— Вероятно. Не думаю, что Глисон и Глоккер пошли на это ради денег. Мы ослы, что отпустили обоих. Некто ищет ценную пленку, отснятую Боуманом. Боумана убили, потому что хотели получить эту пленку. Но убийца не нашел у него материалов. Он послал в его квартиру Эдди Пинка, чтобы поискать там. Эдди нашел две пленки, но он не знал, те ли это пленки, так как он выбросил их из окна, прежде чем смог осмотреть добычу.

Либо история, которую рассказал нам Эдди, соответствует истине и случайно оказавшийся там мошенник использовал благоприятную возможность, либо человек, который унес узел, не нашел в нем того, что искал. Если это соответствует действительности, то многое объясняется. Глисону и Глоккер было поручено отыскать в доме Хобарта материалы и сфотографировать их. Когда это тоже не вышло, так как их обоих поймали, они похитили жену Хобарта.

— Стоп! — сказал Фил. — Ты бодро развиваешь версию, не принимая во внимание факты. Ты не прав, так как Елена Хобарт должна быть освобождена за деньги. О материалах проекта «С» при похищении не было и речи.

— Это верно, — вынужден был признать я. — Но что, если Линда Бреннер хочет сварить свой собственный супчик? Вся история, которую она нам рассказала, может соответствовать действительности, но что если ей пришла идея сделать на этой истории для себя капитал?

— Может быть, Джерри! Но немного позже ты согласишься со мной.

— Способ, которым должен был быть передан выкуп, выглядит слишком дилетантским, Фил! Не похоже на профессионала.

— Тут ты промахнулся, Джерри! Перед тобой честная вдова, член правления женского клуба.

— Ты можешь это гарантировать?

— Нет. Но раскатав губы на жареную курицу, не заказывают бифштекс.

— Пошли, — сказал я Филу. Мы приехали к Хобарту.

— И что? — спросил мой друг.

— Я пока не знаю. Но я должен двигаться, здесь мне тесно.

Девушка в приемной доложила о нас, прежде чем мы вошли в кабинет Хобарта. У того был посетитель. Хобарт нас представил. Посетителя звали Хоскинс, и его, кажется, не обрадовало наше появление.

— Итак, я снова позвоню вам завтра, чтобы выслушать ваше решение, — сказал он, взял шляпу и вышел.

— Может быть, вы тоже принесли мне печальное известие? — спросил Хобарт.

— Нет, — сказал я. — Что же принес мистер Хоскинс?

— Это зависит от точки зрения. Во всяком случае, вопрос с проектом «С», по некоторым сведениям, уже улажен. Только это в данный момент меня совсем не интересует. Что нового вы узнали о моей жене?

— Мы надеемся сегодня к вечеру задержать похитителя. Можете быть уверены, что мы сделаем все возможное.

— Вы не думаете, что с ней что-нибудь случилось?

— На такой вопрос я сейчас еще не могу ответить, мистер Хобарт. Но вернемся еще ненадолго к мистеру Хоскинсу. Какое отношение он имеет к проекту «С»?

— Хоскинс — консультант по вопросам экономики. Он намекнул, что готов войти в дело, если мне нужны деньги. Не говорил о проекте прямо, но легко было понять, что он не имеет в виду ничего другого.

— Что вы ему ответили?

— Что я приму предложение правительства и не нуждаюсь в частных капиталовложениях. Я понизил свои требования до пяти миллионов, и господа из Пентагона захотели еще раз их рассмотреть. Они ушли час назад.

Фил толкнул меня под столом.

— Когда Хоскинс был у вас в первый раз? — спросил я.

— Вчера утром. Я отклонил его предложение, как и сегодня. После всех ударов, которые я перенес, находятся люди, которые думают, что я достаточно слаб и пытаются меня искушать. Одна крупная фирма сделала мне неплохое предложение. Ведь все думают, что я потерпел полный крах и готов все отдать за кусок хлеба.

Сирена на крыше административного корпуса возвестила об окончании обеденного перерыва. Мы распрощались. Пора было начинать подготовку к сегодняшнему вечеру.

Лестер Полдинг, коллега, которого мы вызвали из Мичигана, уже ждал в офисе, готовясь выступить в качестве представителя Хобарта при передаче денег. Мы объяснили его роль, заставили наизусть выучить временной план и затем отправили его с портфелем, в котором, кроме газетной бумаги, находился еще миниатюрный радиотелефон, в кабинет руководителя операции, где он должен был ознакомиться с планом города.

Закончив приготовления, мы скрыто перекрыли южную часть Манхэттена.

За два часа до назначенного времени встречи Фил и я поднялись в лифте на двенадцатый этаж дома, стоящего рядом с въездом в тоннель Бетери. Оттуда открывался хороший обзор всего парка. С оружейного склада мы взяли полевые бинокли и осмотрели окрестности. Но кроме обычных гуляющих, которые хотели немного размять ноги, и нескольких человек, сидящих на скамейках, ничего не бросалось в глаза.

В четверть пятого со стороны Бетери-плейс пришел Лестер Полдинг. Портфель он держал в руке. Лестер постоянно озирался. Время от времени он замедлял шаг и рассматривал людей на скамейке. Наконец он зашагал в направлении пристани, но затем присел на скамью около старой пушки, давшей название Бетери-парку. Портфель он поставил рядом.

Вероятно, минут двадцать он не двигался с места.

 

8

Я взглянул на часы. Прошло уже пять минут сверх назначенного времени.

— Сколько же еще ждать? — спросил Фил, который не отрываясь наблюдал через окно в бинокль. — Лестер ведет себя довольно вызывающе.

— Не спеши, — сказал я. — Они же должны его сначала отыскать.

Я опять наблюдал за Полдингом. Из кармана его пальто выглядывала газета, которая должна была служить опознавательным знаком. Подошел мужчина и тоже сел на скамью. Коллега из Мичигана повернулся и что-то сказал ему. Тот кивнул, вынул из кармана газету и начал читать.

Прошло еще пять минут, в течение которых ничего не произошло.

Но вдруг сцена оживилась. Полдинг и сидящий рядом с ним мужчина заговорили друг с другом. Наш коллега высоко поднял портфель и снова опустил его. Включился радиотелефон, которых был положен на дно портфеля. Теперь мы могли слышать каждое слово, произнесенное на скамейке.

— Вы ищете мистера Хобарта? — услышал я вопрос Лестера.

— Почему он не пришел сам?

— У него для этого слишком слабые нервы. Я уполномочен вести с вами переговоры.

— Что значит вести переговоры? — грубо бросил мужчина. — Отдавай портфель, приятель, и испаряйся!

Мне показалось, что Лестер улыбнулся.

— К сожалению, так не пойдет, мистер. Мой заказчик хочет иметь гарантию, что его жена вернется живой. При таких обменах должны быть гарантии!

Внезапно за скамейкой появился второй мужчина. В руке у него был пистолет, который он приставил к затылку Полдинга. Хотя такая ситуация предусматривалась, однако по моей спине пробежал холодок.

Мужчина вскочил со скамьи и рванул к себе портфель. По инструкции наш коллега не должен был его отнимать.

Парень позади убрал пистолет, но через долю секунды треснул им Лестера по голове. Но это меня совершенно не тронуло, так как мы снабдили шляпу Полдинга стальной прокладкой.

Коллега молниеносно вскочил и нанес парню удар в подбородок. Тот рухнул на колени, потом растянулся на земле. Человек с портфелем тем временем побежал к Стейт-стрит.

— Немедленно поднимайте вертолет. Мужчина с портфелем бежит к Стейт-стрит!

Полицейский вертолет, давно запустивший моторы, только и ждал этой команды. Я снова включил свою рацию на прием и вместе с Филом бросился к лифту. Пока мы находились в кабине, слышны были только шум и потрескивание. Я не предполагал, что связь внутри здания может отказать.

У дома мы кинулись в служебную машину. Я тотчас нажал клавишу рации.

— Мужчина бежит к стоянке машин у таможни, — услышал я голос наблюдателя в вертолете.

— Не спеши, — сказал я Филу. — Он бежит прямо в руки нашим коллегам. — Мы, конечно, не забыли поставить людей и на автостоянке. Я завел мотор и взял направление на Стейт-стрит. Находившиеся на этой улице коллеги наверняка уже были рядом с ним.

— Мужчина свернул, — сообщили с вертолета. — Сейчас он бежит по Стейт-стрит в южном направлении. Мы не можем его остановить. Продолжаем наблюдение.

Это я учитывал. Как только мужчина вырвался из Бетери-парка и скрылся между домами, он стал невидим для вертолета.

Фил надел наушники портативной рации.

— Проклятье, Джерри! Что-то не вышло.

— Этого не может быть! — крикнул я.

— Он, кажется, сел в машину. Я слышу женский голос!

Я выхватил микрофон из держателя.

— Что случилось? — прокричал я.

— Не беспокойся, Джерри, — последовал ответ. — Он прорвался, но мы вплотную за ним. Он сел в машину с женщиной за рулем. Машина свернула к Дженнет-парку.

Я рванул руль влево и свернул на Уотер-стрит.

— Он открыл портфель и обнаружил обрезки бумаги, — сообщил Фил. — Слышал бы ты его проклятья. По-видимому, он сейчас выбросил макулатуру из окна. Кроме шума мотора я больше ничего не слышу.

— Тихо!

По встроенной рации пришло сообщение:

— Они остановили машину и вбежали в дом. Мужчина и женщина. Мы следуем за ними.

— Где? — крикнул я в микрофон. — Где, черт возьми?

— Пирл-стрит. Напротив «Пароходной компании Никарагуа».

Через две минуты с диким визгом тормозов мы остановились перед зданием. Две наших машины уже стояли там на тротуаре, слева и справа от входа, радиаторами к стене.

Фил оказался снаружи раньше меня, но я следовал вплотную за ним. Мы вбежали в большой вестибюль.

Я хотел сказать Филу, что он должен остаться, так как вход оставался без охраны. Набегу попытался притормозить, но на скользком мраморном полу это нелегко было сделать, я пролетел еще несколько шагов, как маленький мальчик, пробующий первый лед.

Но этот возврат в детство спас мне жизнь. Прямо перед моим носом просвистела пуля.

Мужчина стрелял, укрывшись за колонной.

Сухо пролаял 38-й калибр Фила. Мужчину выстрелом отбросило назад. Его оружие упало на пол. В три прыжка я оказался возле него.

— Меня достали, — простонал он и прижал руку к груди.

Фил уже стоял у конторки швейцара и крутил диск телефона. Швейцар смотрел на него выпученными от ужаса глазами.

Я наклонился к мужчине.

— Как тебя зовут?

— Лемми Бейкер, — пробормотал он.

— Кто твой хозяин?

— Он об этом ничего не знает. Мы хотели добыть для себя немного деньжат, вот и все.

— Кто хозяин? — настойчиво спросил я, так как видел, что ему приходит конец.

Но он больше так и не открыл рта.

— Санитарная машина сейчас приедет, — сказал Фил, который тем временем закончил разговор. — Я не хотел его так серьезно ранить. Целил в руку, но в спешке…

— Поздно. — Я махнул рукой на Лемми Бейкера. — Врач ему уже не понадобится.

Швейцар вышел из своей стеклянной будки и осторожно приблизился к нам.

— Где они? — спросил я.

Он указал на узкий проход в противоположной входу стене. Только я хотел прошмыгнуть туда, как навстречу вышел один из наших сотрудников.

— Они убежали, Джерри. Отсюда есть выход на Уотер-стрит. У черного хода стоял «фрейзер», в который села женщина. Куда подевался мужчина, не знаю.

— Он мертв. — Я ткнул через плечо большим пальцем. — Кто вел «фрейзер»?

— Я парня не знаю, — сказал Линдли Астер, который только что вернулся с двумя другими сотрудниками с неудачной охоты. — Он, должно быть, ждал там. Все произошло так быстро, что я лишь в последний момент успел заметить номер.

— Иди и передай его в розыск, — сказал я. — Большой пользы от этого не будет, они наверняка уже поменяли машину.

— Определенно это были не дилетанты, — заметил мой друг. — Они отлично подготовили себе путь для отступления. Иначе бы от нас не ускользнули.

Парень, которого Лестер Полдинг сбил с ног в Бетери-парке, уже находился в комнате для допросов. Ему было около тридцати лет, одет бедно, волосы растрепаны. Бобби Штайн придвинул мне карточку из криминальной картотеки. Я внимательно прочитал ее, но начал допрос как обычно.

— Как тебя зовут?

— Бен Снайдер.

— Под судом был?

— Там об этом сказано, — пробурчал он, указав на карту.

— Но я хочу слышать это от тебя!

Он стал перечислять длинный ряд судимостей. Там, где его подводила память, я помогал.

— Итак, Бенни, — сказал я, — теперь вернемся к действительности. Кто твой босс?

— Нет у меня никакого босса.

— Однако ты был вместе с Лемми Бейкером и с женщиной.

— Женщину я не знаю. Она только подогнала машину.

— Как было дело?

— Лемми сегодня утром пришел ко мне. Он сказал, что есть грандиозное дело, на котором можно неплохо заработать. Я как раз был на мели и потому согласился. Это будет совсем просто, сказал он. Нужно лишь отправиться в Бетери-парк и принести портфель.

— Дело было настолько простым, что, уходя из дома, ты прихватил пистолет. Кто был человек с «фрейзером»?

— Я ничего не знаю о человеке с «фрейзером».

— Ну, прекрасно, Бенни. Ты ведешь себя, словно только что свалился с луны. Позволь, я немного помогу тебе вспомнить. Итак, ты отправился с Лемми Бейкером в Бетери-парк, чтобы получить выкуп.

— Выкуп? Кто говорил что-нибудь о выкупе?

— Может быть, ты это называешь иначе, — бросил Фил. — Однако ты знаешь, что ожидает людей, участвующих в похищении!

Теперь он побледнел.

— К черту! — крикнул он и вскочил. Стул упал на пол. — Я ничего не знал об этом, клянусь вам!

— И мы должны поверить?

— Это правда, агент! Лемми мне соврал. Он сказал, что там будет один очень богатый парень, который всегда сам носит в банк свои баксы и при этом любит в парке глотнуть немного свежего воздуха. Спросите у Лемми!

Он нагнулся над столом.

— Я хочу вам сказать, где вы его сможете найти. Но вы не должны говорить ему, что я его выдал.

— Поздно, Бенни. Бейкер умер. Итак, ты видишь, что дело плохо складывается для тебя. Мы не верим твоим показаниям.

Я дал знак Бобби Штайну продолжать допрос, а мы с Филом вышли из комнаты.

— Что дальше? — спросил мой друг.

— Трудно сказать. Судя по тому, что говорил перед смертью Лемми Бейкер, эти четверо пытались сварить себе отдельный супчик. Лемми Бейкер, Бенни Снайдер, женщина и водитель «фрейзера».

— Но хотя бы один из них должен знать, почему это произошло. Иначе как бы они додумались дать Линде Бреннер записку с указанием места и времени. По крайней мере один должен был принимать участие в похищении Елены Хобарт.

— Может быть, Лемми Бейкер, — предложил я. — Снайдера, похоже, использовали только в Бетери-парке. Мы же можем устроить ему очную ставку с миссис Бреннер. Бери «ягуар» и доставь его сюда!

Я не пробыл один и пяти минут, как зазвонил телефон. Если бы я знал, кто звонит, лучше бы вообще не поднимал трубку. На связи был Хобарт.

— Вы добились успеха, мистер Коттон?

— Не думаю, мистер Хобарт. Приезжайте лучше сюда. По телефону я не смогу вам всего объяснить.

Я повесил трубку. Непросто будет убедить Хобарта в том, что мы не виноваты. Но мы, правда, сделали все, что было в наших силах.

Хлопнул дверью Бобби Штайн.

— Мы кое-чего добились, Джерри. Снайдер по фотографии опознал Мейбл Глоккер как женщину, которая вела первую машину, в которой сидели она и Бейкер.

— В таком случае «фрейзер» вел Глисон, — убежденно сказал я.

— Возможно, Лемми Бейкер просто не знал об этом, — сказал Бобби. — Я могу предположить, почему так получилось. Бейкер и Снайдер должны были доставить деньги. Но обоих также водили за нос, как и нас. У девушки было задание отделаться от обоих. Они должны были остаться с носом в вестибюле, в то время как Глоккер и Глисон уже давно ехали бы в аэропорт.

— Возможно, ты прав. Ибо Бейкер не прятался бы в вестибюле, знай он, что там есть выход на Уотер-стрит. Возьми из архива портрет Глисона! Поезжай с ним в филиал Фармер-Траст-Бэнк в Квинсе и покажи кассиру! Сразу же позвони мне и скажи, тот ли это мужчина, который открывал счет для Лири.

Бобби ушел, и тут же дверь снова открылась. Хобарт выглядел бледным, его движения были не так уверены как обычно.

— Садитесь, — сказал я и придвинул ему стул. Он внимательно меня выслушал.

— Что теперь будет с Еленой?

Я не мог скрывать, что его жена находится в чрезвычайно опасном положении. Когда у похитителей горит земля под ногами, они могут запросто расправиться с ней. Оставалась только надежда, что они попытаются еще раз добраться до денег, а мы в это время их задержим.

— Сейчас я еду домой, — сказал Хобарт безжизненным голосом. — Но вы позвоните мне, когда что-то узнаете?

— Неприменно, — пообещал я и помог ему надеть пальто.

Чуть позже пришел Фил.

— Неудача, Джерри. Миссис Бреннер не узнала Снайдера. Она даже с уверенностью утверждает, что его там не было. Я показал ей фотографию Бейкера, но она и на этот раз была того же мнения.

— Значит, в покушении участвовал Глисон!

— Тоже нет. Я порылся в столе и показал ей портреты всех соучастников или подозреваемых. Глисон меньше ростом и полнее, чем те, кого она видела.

— Тогда это хорошо, — сказал я. Фил удивленно уставился на меня.

— Что же в этом хорошего?

— Только что у меня был Хобарт. Сейчас он поехал домой. Если это был не Глисон, остается вероятность, что босс действительно ничего не знает, как сказал Бейкер. В этом случае еще есть надежда, что Елена Хобарт жива.

— А кто же, если не Глисон, сидел за рулем «фрейзера»?

— Ты сам это знаешь, — недовольно буркнул я и обрадовался телефонному звонку.

— Это он, — объявил Бобби Штайн. — Суслов и главный кассир узнали его без колебаний.

— Тогда сейчас же возвращайся, — сказал я. — Сейчас нам нужен каждый человек.

Большой Мо, имевший несчастье оказаться со своими приятелями в «Герцоге», когда плейбой Руди Боуман встретился там со своим убийцей, сегодня утром был переведен в тюрьму предварительного заключения. Я отправил туда сотрудника, поручив ему показать всей шайке фото Глисона. Но Глисон не был тем человеком, у которого молодой Дик отнял часы. Когда гангстерам показали фото Теда Боумана, они тоже покачали головами.

Наши усилия шли теперь в двух направлениях. Во-первых, мы должны были найти пару Глисон-Глоккер, во-вторых, человека, который в день убийства был в «Герцоге».

Я как раз просматривал ежедневную сводку сообщений, когда снова хлопнула дверь. Я раздраженно посмотрел на вошедшего, но дурное настроение тотчас сменилось напряженным любопытством, когда вошел Хобарт. Он был еще более взволнован, чем вечером, когда собирался ехать домой. В руке он держал конверт, который бросил на стол.

— Это пришло сегодня с почтой, — возбужденно сказал он. — Я оставил его на столе, не прикасаясь.

— Что в нем?

— Теперь гангстеры требуют от меня материалы проекта «С» в обмен на жизнь моей жены. О выкупе больше ни слова.

Я вздохнул. Итак, попытка вымогательства у Хобарта ста тысяч долларов была самодеятельностью нескольких членов банды, о которой их босс, державшийся на заднем плане, ничего не знал и, вероятно, не мог ничего знать.

— Что мне теперь делать, мистер Коттон?

— Мы подсунем молодчикам фальшивые материалы.

— А если они догадаются?

— Пока гангстеры заметят, что их одурачили, мы их уже возьмем.

Хобарт одним глотком выпил виски из стакана, который я перед ним поставил.

— Кто должен подготовить фальшивые материалы?

Итак, он решился на мое предложение.

— Наши специалисты! А вы им поможете. Как предстоит передавать материалы?

Он потянулся за конвертом на письменном столе, но я быстро отодвинул его ножом для разрезания бумаги.

— Ах да, отпечатки пальцев, — вздохнул он. — К письму приложен код. Я должен зашифровать материалы и передать через коротковолновый передатчик. Время и частота указаны.

Да, я так надеялся… Но теперь мои надежды упали до нуля. Прием был совершенно новый и абсолютно безопасный.

Несмотря на это, я продолжал следовать своему плану. В его основе были мои предположения, что гангстеры освободят Елену Хобарт, не касаясь ее. Другой способ передачи только значительно увеличил бы наши шансы. Я поделился своими соображениями с Хобартом. Я спросил его, располагает ли он необходимой техникой.

— Разумеется, мистер Коттон. Мы занимаемся на предприятии передатчиками, которые охватывают почти весь используемый диапазон частот. Я мог бы даже сам передать сообщение, так как я неплохой радист.

— Хорошо, — сказал я, — за работу.

Мы давали работу, кроме наших собственных экспертов, еще ряду специалистов, которые работали в качестве, так сказать, внештатных сотрудников. Теперь я поднял их с постелей и попросил явиться в ФБР.

— Сегодня ночью им не придется поспать, — сообщил я Хобарту. — Составление фальшивых материалов наверняка займет несколько часов.

— Как минимум, мистер Коттон. Но если Елена вернется невредимой…

Около полуночи прибыл последний специалист — профессор Элдингейт из колумбийского университета. Я познакомил собравшихся с Хобартом и объяснил их задачу.

Фил и я ничем помочь не могли. Мы исчезли, оставив комиссию работать в небольшом конференц-зале.

Мейбл Глоккер на вечере в Мамаронеке рассказывала, что зарабатывает себе на жизнь хористкой в «Плейбой-гриль», маленьком театре-ревю на верхнем Бродвее. Мы поехали туда, вовсе не надеясь застать там девушку, но хотя бы поговорить с ее подругами по работе. Как раз в это время открылась дверь, выпуская стайку щебечущих молодых красоток. У одной мы узнали, что Глоккер живет в Дуглас-хаузе.

Это двенадцатиэтажное здание, которое два или три года назад было воздвигнуто на месте старого кирпичного строения, мы знали. Но квартира мисс Глоккер была пуста.

На следующее утро я был в офисе рано.

На письменном столе лежала машинописная копия. Это были материалы проекта «С», переработанные для «домашнего использования» похитителями Елены Хобарт. Я взял первый лист, с интересом прочитал его, а затем разочарованно отложил в сторону.

Для меня все содержание походило на колонку сплетен из китайской газеты.

Я набрал номер малого конференц-зала, но к аппарату подошла лишь уборщица. Эксперты удивительно быстро справились со своей работой и уже час назад разошлись.

В половине девятого Хобарт должен передать сообщение. Я отправился наверх, под крышу, где располагалась наша служба прослушивания. Майк Уэстон, повелитель этого таинственного царства, с заложенными за спину руками прохаживался между своими сотрудниками.

Громкоговоритель был включен, чтобы я мог все слышать. Секундная стрелка больших часов двигалась толчками.

Восемь тридцать.

Когда красная стрелка соскользнула с цифры шесть, раздался тонкий свист, постепенно перешедший в глухое рычание.

— Хобарт настраивает передатчик, — объяснил Майк.

Потом донесся ритмичный стук морзянки.

— …qrx, — громко читал по буквам Майк. Гудение замерло, зазвучало в другой тональности и несколько громче. Это могла быть принимающая станция!

— …та-та-та-ти-та-ти-ти-ти-ти-ти-ти… — Неизвестный радист на ключе исправился, — … та-та-та-та-ти-та-ти-та-ти…

— Ок-ч…

— Он понял и переходит на другую частоту, — пояснил Майк как переводчик. Коллега за приемником сдвинул наушник с левого уха и повернул ручку настройки.

— Это опять он, — сказал он и снова надел наушники.

— …ти-ти-ти-та — ти-ти-ти-та…

— … ѵ-ѵ… настройка. — Майк Уэстон наклонился. Его лицо напряглось. Я вложил ему в руку материалы. Он кивнул. Хобарт уже передавал содержание сообщения.

— Ты получишь точный текст для проверки, — сказал Уэстон, одним ухом прислушиваясь к громкоговорителю. Клавиши печатной машинки регулярно постукивали. Я понял, что нужен здесь так же, как вегетарианец на съезде мясников, и откланялся после первого намека. Пока Хобарт продолжал работать на ключе, я вернулся в офис.

Фил уже ждал.

Я углубился в телефонную книгу Нью-Йорка. Имя Хоскинса встретилось, по меньшей мере, две дюжины раз, но, к счастью, среди них оказался лишь один консультант по экономике.

— Что ты от него хочешь? — спросил Фил.

— Спросить, откуда он получил эту информацию. В данный момент нам не остается ничего другого как ждать, какой результат дадут фальшивые материалы. Может быть, после этого похитители освободят Елену Хобарт.

— Будем надеяться, — проворчал мой друг. — Когда мы будем знать, что она в безопасности, сможем обрушить на бандитов все наши силы.

87-я улица — необычный адрес для конторы консультанта по экономике. Собственно говоря, считается, что такое учреждение должно находиться не в жилом квартале, а вблизи больших промышленных производств, скажем, в Бруклине или Квинсе. Хоскинс предпочел устроиться к западу от Центрального парка.

В вестибюле мы сориентировались по указателю и направились к лифту. Я нажал пальцем на кнопку четвертого этажа. Как только кабина тронулась вверх, за стеклянной дверью появилось лицо Теда Боумана. Но лифт уже был в движении и не мог остановиться. Боуман тоже узнал нас. С бессильной злостью мы смотрели, как он повернулся на каблуках и бросился отсюда, как будто за ним по пятам гнался сам Сатана. Лифт остановился на втором этаже, я тут же снова нажал кнопку первого.

Конечно, мы опоздали. Боуман был уже далеко. Продавец-итальянец из фруктовой палатки у входа видел мужчину, подбежавшего к своей машине и умчавшегося во весь опор.

— Песочного цвета «бьюик» с нью-йоркским номером, — сказал итальянец.

Это все же была зацепка, ограничивающая Боуману свободу передвижения, так как он мог теперь считать, что все копы в городе будут задерживать автомобили такого типа.

Мы опять поднялись в контору Хоскинса. Тот был удивлен, увидев нас, но ничего не сказал. Помещение, которое он использовал под контору, было узким и темным, обстановка явно приобретена на распродаже. Я заметил два чистых стакана, стоявших на письменном столе рядом с бутылкой.

— Вы ждете посетителя? — спросил я.

— Да, мистер Коттон. Иначе меня бы сейчас здесь не было. Я бываю здесь редко. Чаще я посещаю своих клиентов на их предприятиях. Могу я узнать, что вас привело ко мне?

— Недавно мы встретили вас у мистера Хобарта. Вы работаете на него?

— К сожалению, нет. Я сделал ему одно предложение, которое вряд ли сможет заинтересовать вас.

— Нас интересует все, что связано с его фирмой, — сказал Фил. — Ведь инициатор взрыва на предприятии Хобарта все еще не схвачен. — О похищении мы не сказали ни слова.

— В газетах пишут, что взрыв устроил какой-то рабочий…

— Мы имеем основания полагать, что за ним стояли другие, — пояснил я.

— К сожалению, тут я ничем не могу вам помочь. Как уже было сказано, я незнаком с предприятием мистера Хобарта. — Он покосился на дверь. Было очевидно, что он хотел от нас отделаться. Был ли Боуман тем посетителем, которого он ждал?

Я задавал ему незначительные вопросы, только чтобы затянуть время, но он разгадал мою тактику.

— Я охотно остался бы в вашем распоряжении, — нервно бросил Хоскинс, — но, как уже было сказано, я жду важного клиента, к визиту которого еще нужно подготовиться. — Он указал на стопку документов на письменном столе.

— Боюсь, что его визит состоится не слишком скоро, — весело сказал я.

Он уставился на меня и удивленно поднял брови.

— Как вы можете это знать, мистер Коттон? Вы же совсем не знаете моих клиентов!

— А вдруг? — загадочно усмехнулся я. — Вы ожидаете Теда Боумана?

Я попал в точку. Он несколько секунд молчал, не находя ответа.

— Я не знаю человека, которого вы упомянули. Что вы, собственно, от меня хотите?

— Задать несколько вопросов, впрочем, я их уже задал. До свидания, мистер Хоскинс!

Мы оставили его с задумчиво нахмуренным лбом.

В «ягуаре» я включил рацию, не собираясь пока уезжать отсюда. Я хотел сначала посмотреть, как Хоскинс поведет себя дальше. Из ФБР я вызвал двух сотрудников, которые должны были следить за ним. До их прибытия мы сами несли вахту, однако Хоскинс из дома так и не вышел.

— Мог ты думать, что Боуман заявится к нему? — спросил Фил.

— Нет. Но мы этого Хоскинса прощупаем как следует. Его интерес к проекту «С», визит Боумана — все это дает достаточное основание.

Когда прибыли наши коллеги, мы условились с продавцом фруктов о знаке, которым он укажет им на Хоскинса, когда тот выйдет из дома, — ведь они его не знали в лицо. Фил и я вернулись в бюро.

Письмо, которое Хобарт получил от похитителей, было подвергнуто тщательному исследованию.

— Кроме отпечатков Хобарта, никаких других не обнаружено, — сообщил коллега. — На конверте есть еще отпечатки почтальона. Бумага дешевая, массового производства, какую можно купить в любом магазине. Итак, с этой стороны тоже ничего не получается. Пишущая машинка, конечно, имеет характерные дефекты, но для того мы должны сначала узнать, где она стоит.

Итак, опять ничего. Уже миновал полдень. Я позвонил Майку Уэстону в его отдел.

— Сообщение было передано точно, Джерри. Ребята даже шутили на этот счет.

— Жаль, что я не учел возможность ответа, иначе, конечно, попросил бы определить пеленг. Может быть, Майк сам это сделал? — поинтересовался я.

— Само собой разумеется, мы пытались, но это было безнадежно с самого начала. Нужно больше времени. Они благоразумно ограничились лишь тем, что передали несколько букв.

В столовой мы пообедали с большим опозданием. После этого доложили шефу о последних событиях.

В половине третьего поступило срочное сообщение, что задержан Тед Боуман. Однако когда мы примчались в участок, этот человек оказался не Боуманом. За это разочарование мы были вознаграждены сообщением по радиотелефону: служба опознания обнаружила в архиве карточку Хоскинса. Итак, консультант по экономике имел судимость. С мигалкой и сиреной мы вернулись в ФБР.

— Значит, мы имеем дело с мошенником? — проворчал мой друг, но это было довольное ворчание.

Архивная карточка рассказала мне, почему Хоскинс попал на заметку. Он занимался квартирным посредничеством в то время, когда каждый квадратный ярд жилой площади был на вес золота. Конечно, дело шло великолепно, и Хоскинс радостно подсчитывал растущие комиссионные. В деле был только один недостаток: когда его клиенты собирались переезжать в добытую при его посредничестве квартиру, то она оказывалась уже много лет занятой другими людьми, которые в обозримом будущем выезжать не собирались.

Я раздраженно отложил карточку: ждал я ссылок на соучастников, на аферы, притоны и тому подобное. Вместо этого оказалось, что он работал один, как чаще всего и бывает при таких обманах. С преступным миром, похоже, связи не имел, во всяком случае, ничего подобного отмечено не было. Зато стало известно, где Хоскинс отбывал наказание в течение восьми месяцев.

— В то же время там сидел Боуман, даже в том же блоке. Таким образом, они давно знакомы, — рассказал я Филу, положив трубку. Это дело не давало мне покоя.

— Поедем туда еще раз, — решил я.

Перед домом я увидел одного из сотрудников.

— Он еще там, — сказал он вполголоса, когда мы проходили мимо. Я едва заметно кивнул и поднялся с Филом в контору. Вновь увидев нас, Хоскинс был удивлен и обеспокоен, но возражать против нашего прихода не стал.

— Вы нас обманули, — сказал я.

— Я не думал, что вы так быстро обо всем догадаетесь. — Он не производил впечатление человека, только что пойманного на лжи. — Но, надеюсь, вы не вменяете мне в вину, что я скрыл свое знакомство с бывшим заключенным?

— Значит, вы вращаетесь все в том же кругу, — ехидно заметил я.

— Это было давно, мистер Коттон, и меня бы не осудили, если бы не ложные показания одного свидетеля.

Меня не радовала перспектива отвлекаться на давно прошедшие дела.

— Что хотел от вас Боуман?

Хоскинс пожал плечами.

— Чего еще он мог хотеть? Конечно, денег! Я сунул ему в руку десятку и спровадил его.

— Значит, Боуман побывал у вас после нашего ухода?

Хоскинс кивнул.

— Вы опять лжете, — упрекнул я его. — После нашего ухода у вас больше не было посетителей!

Обвинение во лжи, казалось, его не заботило.

— Это означает, что вы за мной следили. Может скажете, наконец, почему вы мной так интересуетесь?

— Вы знаете Боумана, а мы его ищем. Он вам не говорил, где скрывается?

— Он мне только сказал, что ему нужны деньги. Это он мне в самом деле говорил, хотя и по телефону. Он действительно здесь не был. Но звонил мне еще раз, после вашего ухода. Я дал ему понять, что в нынешних обстоятельствах ничего не могу для него сделать. Я честный человек!

— Небольшая ложь, вроде недавно здесь прозвучавшей, видимо, не считается? — заметил я. — А как же с вашим визитом к Хобарту?

— Я сделал ему выгодное финансовое предложение, но он не захотел иметь со мной дела. По-видимому, ожидает поддержки от правительства. Но все это, однако, к делу не относится.

— Как вы узнали, над какими проектами работает фирма Хобарта?

— Вы забываете, что я консультант по экономике, — заносчиво бросил он. — И слышу о многом.

— Но я могу точно узнать ваши источники, мистер Хоскинс. После ваших собственных слов у вас нет никакой причины скрывать от нас правду. Ведь тот аргумент, что вы стыдитесь своего прошлого, для нас неприемлем.

— Я узнал об этом благодаря некоторым связям в одной фирме. Но вы понимаете, что моему информатору грозят большие неприятности, если я назову его имя. Я действительно не понимаю, какое отношение все это имеет к Боуману. Мне будет гораздо приятнее, если вы наконец оставите меня в покое.

— Знали вы Руди Боумана?

— Это двоюродный брат Теда, не так ли? Тед мне как-то о нем рассказывал. Лично я с ним незнаком.

Я сдался. Хоскинс оказался крепким орешком, и хотя я был убежден, что он знал намного больше, чем утверждал, то доказать этого мы не могли.

Пришлось покинуть его контору.

— Подождем до вечера, — сказал я Филу. — Потом пригласим Хоскинса и проверим его алиби за последние дни. Кроме того, поставим двоих людей у его квартиры. Возможно, он отреагирует раньше, чем мы ожидаем.

 

9

Елена Хобарт была найдена случайным водителем в придорожном кювете в восьми милях от своего дома в Мамаронеке, со связанными руками и глазами, плотно заклеенными пластырем. Он сразу же доставил ее домой.

Когда мы прибыли, у нее еще был врач. Хобарт безмерно обрадовался нам, едва не бросившись мне на шею. Домашний врач вышел из спальни.

— Поздравляю, Хобарт, — радостно сказал он. — Елена на удивление хорошо все перенесла. Никаких следов нервного потрясения, только ужасная злость на гангстеров.

— Мы можем с ней поговорить, доктор? — спросил я после того, как Хобарт нас представил.

— Без сомнения.

Когда вышла Елена Хобарт, мы сели к столу у окна с видом на берег. Миссис Хобарт, правда, выглядела усталой и ослабевшей, на ее лице оставались красные пятна, следы пластыря, которым гангстеры заклеили ей глаза. Но за исключением этого, она производила впечатление свежей и бодрой.

— Расскажите, пожалуйста, все сначала, — попросил я.

Она изложила историю своего похищения в целом так же, как Линда Бреннер, ее подруга.

— Бедная Линда, — продолжала миссис Хобарт. — Они били ее. Я, к сожалению, поздно заметила, что она подавала мне знаки, стоя под окном. Когда позже гангстеры вытащили ее из машины, я уже подумала, что пробил ее последний час. Гус, пожалуйста, будь добр, пригласи ее сюда. Я хочу ее поблагодарить!

Хобарт вышел, чтобы распорядиться. Его жена продолжала свой рассказ.

— Мы ехали всю ночь. Однажды они остановились у бензоколонки и проверили давление в шинах. Я лежала на заднем сиденье и была накрыта шерстяным одеялом. Один гангстер сел рядом со мной и сказал, чтобы я не шевелилась, иначе мне будет плохо. Кричать я и без того не могла, так как они заклеили мне рот, так же, как глаза, противным пластырем.

— Минутку, — перебил я. — Вы смогли услышать, что говорилось?

— На бензоколонке была женщина. Мужчина за рулем спросил ее, который час, так как его часы остановились. Она ответила: половина третьего. Через двадцать минут мы продолжили путь по ухабистой дороге, затем машина въехала в гараж или сарай. Меня провели в комнату, окно которой было закрыто. Снаружи кто-то завесил его шерстяным одеялом. Я увидела это, когда один из похитителей снял с моих глаз пластырь. Они дали мне два сваренных вкрутую яйца и чашку горячего чая. Потом снова связали. Один человек постоянно сидел на стуле у двери. Я думаю, что меня держали на ферме, так как я слышала мычание коров и кудахтанье кур.

Через несколько часов над домом пролетел самолет. Я услышала, как мужчина у двери сказал другому, что сейчас двадцать минут девятого. В полдень я снова получила крутые яйца и кусок колбасы с двумя кусками черного хлеба. Попросила у мужчины, который принес еду, глоток воды. Он вышел и вернулся с кружкой, у которой не было ручки. Вода на вкус была довольно горькой. Сразу после этого мне снова заклеили глаза и рот и вывели. Только эта машина была больше. Мы проехали примерно такое же расстояние, насколько я могла оценить. Наконец меня высадили. Один из похитителей схватил меня за руку и отвел к придорожному кювету, где заставил сесть. Машина тут же уехала. Я сидела там, наверное, с четверть часа, пока меня не нашли.

Мужчину, который ее нашел, звали Виборг.

— Гангстеры разговаривали между собой? — спросил я.

— Немного. По пути туда они были безмолвны, кроме разговора на бензоколонке. На обратном пути один сказал, что они должны позаботиться о деньгах, так как «он» не позвонил. Кого они имели в виду, я понять не могла, так как они не называли имен.

— Большое спасибо, миссис Хобарт, — сказал я и поднялся. — Вы держались мужественно. Кстати, не знаете ли вы этого человека?

Я показал ей фото Теда Боумана, но она покачала головой.

— Теперь мы должны откланяться, — пояснил я. — Мы должны сразу же начать розыск.

— Так вы полагаете, что сможете что-то предпринять по моему описанию? Я же ничего не видела и не слышала!

— Вы были более внимательны, чем хотелось бы похитителям, — сказал я, улыбаясь.

Хобарт проводил нас. Снаружи мы встретили сотрудника полиции, охранявшего участок.

По радио я дал первые указания. Наступающая ночь обещала быть такой же оживленной, как и прошедшая. В ФБР остальные уже ждали нашего прибытия.

— Есть дело, парни, — сказал я. — Прежде всего нужно задействовать полицию Нью-Йорка, Коннектикута, Нью-Джерси и Массачусетса. Они должны проверить бензоколонки на больших автострадах и отыскать женщину, которую сегодня ночью в половине третьего спрашивали о времени. Затем нужно установить, над каким местом пролетает самолет какой-то авиакомпании в восемь часов двадцать минут утра.

— Что тебе это даст? — спросил Фил.

— Человек у двери назвал точное время, когда самолет пролетел над домом. Следует предположить, что это регулярный маршрут и люди в этой местности проверяют время по самолету. Подождите, мне еще кое-что пришло в голову!

Я снял трубку и позвонил в Мамаронек. Хобарт сразу же отозвался, и я попросил пригласить к аппарату его жену.

— Вы помните, какая была погода, миссис Хобарт?

— Ночью был довольно сильный дождь. Настоящий ливень.

Я поблагодарил и положил трубку.

— Теперь отправляйся в другой кабинет и позвони оттуда в бюро погоды, — сказал я Фицци Комберсу. — Ты знаешь, что нам нужно: районы, в которых сегодня ночью был ливень.

Он кивнул и вышел. На себя я взял связь с авиакомпаниями. Везде я получал обещания перезвонить, когда проверят расписание полетов. Вернулся Комберс и сообщил, что в районе Харрисберга, столицы Пенсильвании, сегодня ночью был сильный ливень. Это могло нам помочь. Я считал, что похитители проехали не более двухсот миль.

Разумеется, нам пришлось проглотить и горькую пилюлю. Хоскинс ускользнул от своих сторожей. Как он это сделал, никто из них не знал. Вечером Хоскинс покинул свою контору. С 87-й улицы он поехал домой на Линкольн-сквер. Через полчаса отправился в соседний ресторан, поужинал там и после этого зашел в кинотеатр.

Наши люди как тень следовали за ним и заняли места позади. Но когда снова зажгли свет, они увидели, что мужчина перед ними — не Хоскинс. Они тут же вернулись к его квартире.

— Никто не застрахован от неудач, — сказал я. — Бегство Хоскинса означает, что он замешан во всей этой истории. Получите судебное постановление об обыске и отправляйтесь в его квартиру!

Бобби и Фред ушли. Фил принимал телефонные звонки авиакомпаний, которые теперь следовали один за другим. На большом листе бумаги он делал заметки, но каждый раз качал головой, когда я с нетерпением туда заглядывал.

Вместо ожидаемого сообщения мы получили другое. Оно поступило из полицейского участка, на территории которого находилась квартира Руди Боумана. Жилец этажом ниже позвонил в участок, так как услышал в квартире Боумана подозрительный шум. Начальник участка тут же послал туда две машины и известил нас. Мы ставили телефон на Фицци Комберса.

На 67-й улице дом был уже оцеплен, в вестибюле мы встретили у лифта сержанта полиции, который разговаривал с дворником.

— К сожалению, поздно, мистер Коттон, — сказал мне сержант. — Птичка уже улетела, когда мы сюда прибыли. Мистер Горкен, — он указал на дворника, — видел их уходящими. Речь идет о мужчине и женщине.

Я достал из кармана свою коллекцию фотографий.

— Взгляните-ка на фото, — сказал я. — Может быть, кого узнаете!

Дворник внимательно просмотрел снимки.

— Есть! — сказал он и подал мне один. — Вот этот парень.

Я увидел физиономию Глисона и не удивился, когда дворник опознал Мейбл Глоккер как женщину, которая вместе с Глисоном шарила в квартире Боумана.

Мы поднялись на лифте. Перед дверью квартиры стоял коп.

— Они там орудовали, как вандалы, — пояснил сержант.

Я бросил лишь мимолетный взгляд в гостиную. Он был прав.

— Оставьте двоих людей перед дверью, — сказал я. — Я сразу же пришлю кого-нибудь для тщательного осмотра.

— Глисон и Глоккер, — проворчал Фил. — Что же они здесь искали?

— Конечно, фото! Ты помнишь Эдди Пинка? Он тоже должен был искать фото. Похоже, его заказчик не получил того, что хотел.

— Или они морочат друг другу головы, — предположил мой друг.

— Может быть и так. Но теперь мы должны вернуться в офис. Если сможем установить ферму, на которой держали Елену Хобарт, то здорово продвинемся. Возможно, ее владельцем окажется наш старый знакомый.

В офис тем временем поступили новые сообщения от авиакомпаний. Одно из них Фицци подчеркнул и передал мне.

Рейсовый самолет компании «Америкен эйруэй» на пути в Оклахома-Сити ровно в восемь часов двадцать минут пролетал над местечком Форест Хилл, в девяти милях северо-восточнее Харрисберга.

Я позвонил в управление полиции Пенсильвании и попросил их удвоить усилия.

— Это уже сделано, — услышал я голос капитана, руководившего операцией. — Я как раз хотел вам звонить. Мои люди нашли бензоколонку. Она находится на федеральной дороге на Трентон.

— Вы знаете местечко Форест Хилл?

— Конечно.

— Прекрасно. Поблизости расположена ферма, на которой держали похищенную женщину. Я не думаю, что это в самом местечке. Там есть уединенно расположенные фермы иди другие места, подходящие для этого?

— Хватает.

— Пошлите туда людей для контроля за дорогами. Я сейчас же выезжаю.

Петля затянулась. Хозяин фермы будет найден. От недвижимости не так легко освободиться, как от ножа или пистолета.

— Сколько миль оттуда до Харрисберга? — спросил я Фила. Однако у него была идея получше.

— Мы можем долететь туда в полицейском вертолете, — предложил он. — Это займет вдвое меньше времени!

Я процитировал изречение о слепой курице, которая тоже нашла свои зернышки, и позвонил в управление городской полиции. Пришлось перезвонить трижды, пока не попал на нужного человека и изложил ему свою просьбу.

— Мы ждем вас на крыше Нью-йоркского госпиталя. Там четыре недели назад оборудована вертолетная площадка.

Мы приземлились на аэродроме Харрисберга.

Полицейская машина остановилась прямо перед нами, едва мы вылезли из вертолета. Мужчина в форме лейтенанта полиции штата Пенсильвания вышел из машины и отдал честь.

— Я лейтенант Шотт. Коттон и Деккер из ФБР, я полагаю?

— Точно, — сказал я. — А теперь сразу же к этому змеиному гнезду, пожалуйста. Форест Хилл. Вы знаете это место, лейтенант?

— Достаточно хорошо. Я родился и вырос в этой местности.

От аэродрома дорога шла через город и дальше на северо-восток. Примерно через четверть часа мы остановились у деревянной отштукатуренной церкви. Рядом стоял небольшой дом, в котором горел свет. Кроме этого, кругом не было видно никакого человеческого жилья.

— Здесь живет шериф округа, — пояснил Шотт.

Мы приблизились и постучали в окно. Из-за входной двери послышались тяжелые шаги.

Когда дверь открылась, мне показалось, что появился леший, но сверкающая звезда на клетчатом жилете подсказала мне, что этот полный человек с окладистой бородой является шерифом Фореста Хилла.

— Входите, ребята, — прорычал он и повел нас по мощенному кирпичом проходу в уютную комнату. На стене висел приколотый булавками план ближайших окрестностей.

— Здесь, — сказал он и ткнул указательным пальцем в точку на карте. Я подошел ближе. — Даю голову на отсечение, если это не на ферме старика Бреккета.

— Вы уверены? — спросил я. Он смерил меня взглядом с головы до ног, как туриста, который принял козу за овцу.

— Я с пятнадцати лет живу в этих местах, молодой человек. Я знаю большинство людей с их рождения. И вы спрашиваете, уверен ли я в своем деле?

Лейтенант Шотт смущенно ухмыльнулся и сделал мне знак за спиной старика.

— Итак, на ферму старого Бреккета, — сказал я. Шериф снял с деревянного колышка в стене портупею. Рукоятка допотопного револьвера торчала из кобуры. Он заметил мой взгляд.

— Мой отец отбивался от индейцев, молодой человек. И он унаследовал его от моего деда.

Вдруг тяжелое оружие закрутилось в его руке. Я даже толком не сообразил, как оно туда попало. Так же быстро оно снова исчезло в кобуре.

— Откуда вы, собственно, прибыли?

— Из Нью-Йорка, — ответил Фил.

— Ну ясно, — сказал он, как будто этим все объяснялось. Мы вышли через заднюю дверь во двор. — Я Джошуа Бастер.

Он не дал нам времени представиться, а пошел к двери пристройки, которая была увешана удочками.

— Таких людей здесь теперь мало, — шепнул лейтенант. — Это настоящее золото, если их понять.

Из сарая запыхтел «форд-Т12». Это был первый автомобиль, сошедший с конвейера и принесший Генри Форду первую мировую славу.

— Я точно знаю, что он возит свои овощи на «Меркурии», — хрипло прошептал Шотт. — Дело поставлено широко!

Бастер элегантно вывел «форд», вылез с затаенной ухмылкой и снова исчез в сарае. Сразу вслед за этим я услышал завывание стартера. На этот раз это был «меркурий», с которого Бастер занимался продажей своих овощей.

— Садитесь, джентльмены!

Я сел к нему на место рядом с водителем, в то время как Фил с Шоттом разместились в полицейской машине.

— Верная машина, — сказал шериф и бросил взгляд на «Т12». — В нем я первый раз поцеловал свою жену.

— Я уже подумал, что вы собираетесь трогаться, — отважился заметить я.

— А? Я знаю его секреты дольше, чем вы живете на свете. Пятнадцать лет я разговариваю с его мотором.

— Я вам верю, — торопливо согласился я, испугавшись, что он повернет обратно и сменит «меркурий» на дедовский «форд». В зеркале заднего вида я заметил фары полицейской машины. Это было для меня некоторым утешением.

Шериф Бастер оказался отличным водителем. Я снова успокоился. Время от времени он бросал на меня испытующие взгляды.

— Далеко ли еще до фермы?

Вместо ответа он свернул на полевую дорогу.

— Выходите! Мы уже на месте.

Я вылез. Бастер указал на место в котловине, над которой поднимался молочный туман.

— Полмили, может быть, и меньше.

За нами остановилась полицейская машина.

— Соберите ваших людей, — сказал я лейтенанту.

— Старый Бреккет летом умер, — рассказывал шериф, пока Шотт разговаривал по радиотелефону. — Объявилось немало наследников, горластых горожан. Они не собирались работать на земле и в конце концов ее продали. Нового владельца я не видел, он приезжал сюда всего два или три раза. Сейчас здесь заправляет хозяйством Гарри Лейд.

— Что он за человек? — спросил я, спускаясь вниз в утреннем тумане и путаясь в густой траве.

— Никчемный болтун и лентяй. Я знаю его с сорока лет и еще никогда не видел, чтобы он занимался нормальным делом.

— А хозяин?

— Я знал, как его зовут, но сейчас не могу вспомнить. Я бы охотно с ним встретился, чтобы сказать ему, что Гарри ни разу не уплатил земельный налог.

Где-то впереди шумело колесо ветрогенератора.

Через несколько шагов из тумана показались очертания зданий. Шериф Бастер повел нас к жилому дому. Четверо полицейских рассредоточились вокруг здания. Фил, шериф и я остались вместе. Мы прошли по утоптанной дорожке к двери. Обитатели, казалось, еще спали. Фил медленно нажал на ручку, но замок был заперт. Звонка не было. Я вынул из кобуры «смит энд вессон» и постучал рукояткой по тяжелой дубовой двери.

Прошло две минуты, потом послышались шаркающие шаги.

— Кто там?

— Полиция! — крикнул лейтенант. — Откройте!

— Это Гарри! — прошептал шериф.

— Минуту, я принесу ключ.

Лейд удалился. Мы подождали еще пару минут, но ничего не произошло. Лейд, очевидно, передумал. Я вдоль стены подобрался к окну, поднял с земли камень и швырнул его в стекло. Звон стекла слился с очередью из пистолета-пулемета. Я присел под окном, плотно прижавшись к стене, слыша, как надо мной кто-то стволом пистолета-пулемета выбивал из рамы стекла. Потом осторожно отполз в сторону. Если полицейским придет в голову отвечать на стрельбу, лучше быть в безопасности.

Бастер все еще стоял перед дверью, положив руку на рукоятку своего револьвера.

— Эй, Гарри! — проревел он своим трубным басом. — Выходи. Здесь тебя ждут.

— Тихо! — прошипел я. — Это не ваш Гарри! Или в Форест Хилле берут с собой пистолет-пулемет, когда идут на вечернюю кружку пива? Они сметут нас, как батарею пустых бутылок, если вы будете так громко кричать!

Нашей единственной защитой было то, что им придется сначала высунуть голову в окно, чтобы стрелять прицельно. Мы стояли так плотно к стене, что они не могли с нами покончить, не рискуя своей головой. Но стоило нам сделать два шага от стены, и они могли нас увидеть и устроить веселую охоту. Шериф сдвинул шляпу на затылок и погладил бороду.

За углом сарая я увидел неясную фигуру в полицейской форме и достал из кармана свой блокнот.

«Не стрелять! Я пытаюсь проникнуть в дом», — нацарапал я, вырвал лист, завернул его вместе с камнем в свой носовой платок и бросил ему под ноги. Он сначала испугался, но затем поднял записку.

— Ладно! — крикнул он и исчез.

— Что вы надумали? — осведомился шериф, с удивлением наблюдая за мной.

— Тише, черт побери! Сколько раз вам можно повторять?

Знаками я объяснил Филу свой замысел. Сидя на корточках, направив вверх готовый к стрельбе револьвер 38-го калибра, я крался вдоль фасада, подбираясь к окну, из которого стреляли. Две-три минуты я сидел под ним на корточках. Не было слышно ни звука. Стрелок мог все еще поджидать здесь, с пальцем на спусковом крючке. Я использовал древний трюк: надел свою шляпу на ствол «смит энд вессона» и медленно поднял к подоконнику. Я поднимал ее выше и выше, пока поля шляпы не достигли нижнего края окна. Все еще ничего.

Но если у стрелка крепкие нервы? Если он ждет, пока я ему подставлю большую мишень?

Хорошо, если бы мой теперешний замысел осуществился. Я выпрямился рядом с окном во весь рост и проскочил мимо него. Постепенно я осмелел, придвинулся к окну и заглянул внутрь. В комнате никого не могло быть, иначе я бы уже убедился в этом. Внимательно я приглядывался к двери, ведущей в прихожую. Левой рукой ухватился за пустую раму и поднял задвижку. Потом осторожно открыл створку окна. Оружие я сунул в кобуру и расстегнул пуговицу на пиджаке.

Тут же Фил опустился рядом со мной на колени, опершись спиной на стену. Я встал ему на плечи и ухватился руками за внутренний край подоконника. Прыжок — и я оказался внутри. Быстро подбежал к двери и прислушался. В прихожей было тихо. Я сделал знак Филу. Тот тихо скользнул внутрь и встал рядом со мной. Я немного приоткрыл ногой дверь и поднял вверх два пальца. Фил кивнул. Мы хотели выждать две минуты, прежде чем войти в прихожую. Я следил за часами. Когда две минуты прошли, я быстро высунул голову и тут же убрал ее назад.

Коридор был пуст. В конце его лестница вела наверх. Шаг за шагом мы продвигались вперед. В середине дома коридор разветвлялся на короткие боковые проходы к передней и задней дверям.

Я занял узловой пункт на этом перекрестке, в то время как Фил подошел к передней двери и повернул ключ, торчавший в замке, потом высунул голову наружу.

— Бастер исчез, — шепнул он, снова вернувшись ко мне. У меня сейчас не было времени интересоваться его местонахождением. Так как кроме первой очереди выстрелов больше не было, я всерьез о нем не беспокоился. Правда, Бастер, кажется, не осознавал, что речь идет о гангстерах из большого города, а не о местных хулиганах.

Жильцы дома еще не могли знать о нашем проникновении, иначе они уже давно обстреляли бы нас. Исходя из этого, я построил свой план. Мы начали осматривать комнаты первого этажа. Фактор внезапности был на нашей стороне. Они полагали, что тыл у них свободен и ожидали нас снаружи.

Первые две комнаты были пусты. Все двери открыты. Но заглянув в третью, я замер на месте. У окна, укрывшись за пыльной занавеской, сидел на корточках какой-то тип, глядя наружу, с пистолетом-пулеметом наготове.

— Не поворачиваться! Брось оружие! — приказал я резко.

Но парень и не думал выполнять мое требование. Его лицо я увидел лишь на очень короткое мгновение, но узнал сразу же: Брик Лоу, один из тех крутых парней, которым не могло быть пощады, — их давно уже ждал электрический стул.

Брик Лoy мгновенно повернулся и вскочил. Из ствола его оружия полыхнул огонь. Мне пришлось пригнуться, чтобы уклониться от выстрела. Фил дважды выстрелил из своего 38-го.

— Выходи, Брик, — крикнул я. — На этот раз у тебя нет шансов!

Он не шевельнулся, видимо, ждал благоприятного случая.

— Осторожно! — сказал я Филу. — Если в доме есть еще один, он сейчас даст знать о себе.

Мой друг снова встал на середину, где пересекались продольный и поперечный коридоры. Однако в доме стояла странная тишина.

Затем наверху открылась дверь.

— Что случилось, Брик? — спросил голос.

— В доме копы! — Предостережение Брика и выстрел Фила прозвучали почти одновременно. Крик боли раздался за лестницей, и я услышал, как кто-то торопливо побежал наверх. Возможно, это был Гарри, о котором говорил шериф.

Снаружи ударил выстрел из винтовки. Вслед за этим выругался Брик Лоу; я еще ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь так сквернословил. Через десять секунд из комнаты вылетел пистолет-пулемет и ударился о противоположную стену коридора.

— Не стреляйте! — теперь умолял Брик.

— Выходи, ничего с тобой не будет!

Лоу появился с лицом, побледневшим как мел, левая рука прижата к правому плечу. Рукав рубашки быстро пропитывался кровью.

— Встать к стене! — приказал я.

Он повернулся лицом к стене и тихо застонал. В кармане брюк у него оказался кистень, свинцовый шар, обтянутый кожей, опасное и коварное оружие в руке человека типа Лоу.

— Вперед, — приказал я и повел его к поперечному коридору. Осторожно открыл дверь. За кирпичной стеной я увидел торчащий ствол винчестера. Должно быть, это Бастер, решил я. И в самом деле это был шериф. Сначала появилась его широкополая шляпа, затем борода.

— Убери голову! — крикнул я изо всех сил, но было уже поздно. Из чердачного окна треснуло резко и сухо. Тотчас же лицо и шляпа скрылись за стеной.

— Перебежками давай, — толкнул я Лоу. Он не двинулся с места.

— Беги! — сказал я еще раз, но он испуганно покачал головой. — Ну же, шериф не стреляет в безоружных людей.

— Не шериф!

— Ах, так! — Я понял. Он опасался получить пулю от человека на чердаке.

Но мне нужно было как-нибудь отделаться от гангстера, он мешал нам заняться другим. Недолго думая, я вытащил из кармана пару стальных наручников и пристегнул его к трубке, проходившей вдоль стены.

У второго гангстера появилась проблема, как уладить дело без риска. Путь по лестнице был для нас закрыт. Тот, кто засел наверху, держал на руках все козыри.

Я вернул Фила в коридор и открыл заднюю дверь дома. За ней поодаль располагалось несколько беленых хозяйственных построек. Никого не было видно, но я знал, что полицейские находятся в засаде. Я помахал шляпой, чтобы меня узнали, потом пробрался вдоль задней стены.

Водосточная труба была единственной возможностью взобраться на крышу. Я сунул револьвер в кобуру, сдвинул шляпу на затылок и начал карабкаться. Дело было довольно сомнительным, так как труба оказалась старой и гнилой, краска пошла пузырями, во многих местах облупилась, и там выступила ржавчина. Мои руки терлись о ржавчину, краска под ними осыпалась. Хотя это давало мне хорошую опору, но одежда при таком обращении с ней претерпела серьезные изменения.

Под водосточным желобом я остановился передохнуть. Посмотрев на двор, я увидел двух копов, укрывшихся за прицепом. Удивленно задрав головы, они уставились на меня.

Пока все шло хорошо, труба выдержала. Я осторожно проверил прочность желоба. Проржавевшее железо опасно заскрипело, однако я ухватился за край желоба и повис. Мое карабканье снизу, наверное, выглядело комично, шляпа упала вниз и искупалась в луже.

Каким-то образом я изловчился зацепиться одной ногой за желоб. Сжав зубы, перевалился внутрь, опершись левым плечом. Если водосточный желоб выдержит, если я сумею сохранить равновесие, если не будет сильного порыва ветра… Это был случай эквилибриста мирового класса, вполне достойный показа по телевидению. Наконец обе мои ноги оказались в водостоке, и я смог лечь на влажную черепицу крыши. С какой жадностью наполнял я легкие свежим утренним воздухом!

Вынув несколько черепиц, я осторожно прислонил их к желобу. Обнажив таким образом стропила, я был доволен результатом. Левой рукой я крепко держался за них и дальше действовал как кровельщик, расширил отверстие и спустился в него. Чердак был полностью забит старым хламом, посередине шла перегородка. Очевидно, там были спальни. Держа оружие в правой руке, другой я толкнул дверь. Вход на лестницу был закрыт тонкой стенкой.

Может быть, я вел себя слишком шумно, может быть, бандит это услышал. Грохот выстрела снова раздался в доме, и над моей головой от стены откололся изрядный кусок штукатурки. Я присел и, не целясь, выстрелил. Дверь под моим нажимом открылась и ударилась о стену. По инерции я упал на пол и теперь сидел, глядя в дверной проем, готовый стрелять в любую тень, которая появится. Но стрелок предпочел не появляться. Я поднялся, навел ствол 38-го в направлении лестницы и выстрелил. Через миг после выстрела я снова прыгнул в проход.

Расчет меня не подвел: проход был свободен. Дюйм за дюймом я продвигался к проему на лестничную площадку. Гангстер быстро высунул и вновь спрятал голову за рамой.

Я прижался в угол за дверью, отделенный от гангстера лишь тонкой стеной. По ту сторону я слышал прерывистое дыхание.

Теперь среагировал Фил. Он дважды выстрелил снизу вверх. Видимо, он стрелял вслепую, но это вынуждало гангстера вести войну на два фронта. Пол на лестничной площадке заскрипел. Очевидно, он теперь присел в угол, чтобы укрыться.

Доски пола все еще скрипели, парень, видимо, относился к тяжеловесам. Подошвы ботинок короткими толчками двигались по доскам. Значит, он, сидя на корточках, продвигался к двери.

А затем из-за рамы показался ствол «уэбли». Из дула брызнул огонь. Едкий запах пороха ударил мне в нос, ведь оружие выстрелило едва ли не в футе от моего лица. Я задержал дыхание, зажал левой рукой рот и нос и не двигался. Снизу снова пролаял 38-й Фила.

Снова появился «уэбли». Значит, он не имел понятия, как близко к нему я находился, и, по-видимому, решил выстрелами проложить себе путь в мою сторону.

На этот раз он рискнул пойти дальше. Сначала появился ствол, затем рука, сжимающая рукоятку. Я ударил по ней. Пальцы разжались и выронили оружие.

Одним прыжком я оказался снаружи и крикнул об этом Филу. Но гангстер еще не сдался. С яростью обреченного он бросился на меня, своей тяжестью прижал меня к стене. Верно я предположил: тяжеловес. Я тут же оттолкнул его, чтобы держать дистанцию. Левой рукой я удерживал его перед собой, но еще не успел выхватить револьвер, как он снова бросился на меня, как разъяренный бык. Мощные удары обоих кулаков обрушились на меня. На узкой лестничной площадке я не имел возможности освободиться от него, чтобы определить слабые места. Я был прочно зажат на месте, позади — стена, впереди — сверкающие злобой глаза гангстера, который был тяжелее меня на добрых тридцать фунтов.

Короткими, резкими ударами я пытался его оттеснить, но он решил подавить меня своей массой. Я нырнул вниз, втянул голову и оттолкнулся от стены. Мои плечи ударили его по ногам. Он потерял устойчивость и треснулся головой об стену. Парень рухнул мне на спину, как мешок с мукой. Я стряхнул его и откатился в сторону. Когда я поднял голову, передо мной стоял Фил.

— Гонг! — ухмыльнулся он. — Техническим нокаутом победил Джереми Коттон.

— Я чемпион, — проворчал я и потер ноющую спину. — Взгляни-ка на парня!

— Карло Велути, — удивился Фил.

Должно быть, череп гангстера имел твердость и эластичность кокосового ореха. Он уже опять встал на ноги, но его хватило лишь на то, чтобы сесть и прислониться к ступеньке лестницы.

Фил надел ему наручники, затем мы взяли его под руки и повели вниз по лестнице. Его глаза теперь остекленели, кожа на лбу от сильного удара лопнула. Брик Лоу не сказал ни слова, когда мы поставили рядом с ним Велути.

Вошел шериф.

— Гоп-ля! — удивленно прорычал он. — Однако ловко сделано. Не хотите пойти ко мне помощником шерифа, Коттон?

— Я не знаю, как решат избиратели Фореста Хилла, — рассмеялся я. — Вы нигде не видели Гарри Лейда?

— Он, должно быть, еще в доме. Насколько я его знаю, эта трусливая крыса забилась за шкаф.

Мы оставили Бастера с обоими гангстерами и отправились на поиски. В одной из спален вытащили из-под кровати дрожащего от страха мужчину и доставили его вниз.

— Рад тебя видеть, Гарри, — проворчал шериф. Мужчина вздрогнул. Очевидно, он испытывал огромное уважение к старику.

— Они заставили меня, Джошуа, — сказал он негромко.

— Как будто тебя можно заставить, — фыркнул Бастер. Лейд втянул голову и замолчал. Брик Лоу презрительно взглянул на него.

Операция была закончена. Полицейские уже вышли из укрытий и шли к дому. Я поручил лейтенанту вызвать вертолет с аэродрома в Харрисберге. Троих бандитов отвели в кухню, где для начала осмотрели их раны. У Карло Велути была неопасная царапина на икре ноги. У Лоу дела были похуже. Пуля застряла и, вероятно, раздробила кость плеча. Он тихо застонал, когда один из полицейских ножницами отрезал ему рукав рубашки у самого плеча.

Я вышел с лейтенантом Шоттом из дома и попросил его вызвать из Харрисберга нескольких сотрудников. Те должны были обыскать дом сверху донизу и опечатать. Шериф Бастер обещал позаботиться о скотине.

В соседней постройке мы нашли помещение, в котором держали Елену Хобарт. Даже кружка без ручки, в которой ей приносили воду, еще стояла там. Я вышел на улицу, где вода из трубы стекала в деревянное корыто. Вода, действительно, на вкус горчила, как из серного источника.

Над нашими головами зашумел вертолет и сел на траву перед домом.

— Пришло время прощаться, — сказал я лейтенанту.

Троих гангстеров копы поместили в грузовой отсек вертолета.

За время обратного полета я провел короткий допрос. От Велути ничего нельзя было добиться. Поначалу молчал и Брик Лоу; судя по сдавленным стонам, огнестрельная рана причиняла ему сильную боль.

— Глисон, — все же буркнул Брик на мой вопрос о боссе. — Обычно я не лезу в такие дела, но он предложил хорошие, чистые доллары. И если бы он не оказался жалкой грязной тряпкой, я никогда не назвал бы вам имя.

Я спросил его о Руди и Теде Боуманах, о Хоскинсе и Глоккер. Мейбл Глоккер он знал, но энергично отрицал, что знает что-либо о взрыве на фирме Хобарта. Имена других он будто бы знал только из газет. Он утверждал, что Карло и он несут ответственность только за похищение, ни о чем другом он ничего не знает.

Гарри Лейд был осведомлен еще меньше. Оба его сообщника, казалось, обходились с ним не очень предупредительно, так как он бросал на них свирепые взгляды.

На крыше Нью-йоркского госпиталя нас встречала депутация коллег. Брика Лоу сразу отправили в госпиталь. Его рана требовала врача. Карло Велути мы взяли с собой.

— В квартире Руди Боумана снова побывали, — доложил Бобби Штайн. — И, кроме того, есть еще одно, о чем вам нужно знать: Боуман сфотографировал материалы проекта «С»!

 

10

— Мы их увеличили, — объяснили мне коллеги из фотолаборатории. На столе лежало несколько глянцевых фотоснимков, рядом с ними — лист бумаги с несколькими наклеенными точками.

Значит, вот почему заказчик Боумана не мог найти фото! Они все еще искали снимки. Эдди Пинк и все остальные искали фотографии нормальной величины. Фото в виде микроточек они, конечно, не заметили. Я вспомнил письмо, в котором не было знаков препинания. Руди Боуман обеспечил себе дополнительную гарантию, так как не доверял заказчику. Теперь я смог, до известной степени, увязать всю историю. При сделках такого рода обмен товара на деньги — большая проблема, так как один мошенник никогда не доверяет другому.

— Дело идет к концу, — облегченно вздохнул я. — Наши молодчики не получили того, за что так дорого заплатили, и это главное. Теперь нам предстоит обычная рутинная работа. Когда мы всю ее выполним, выяснится заодно, кто убил Боумана.

— Это заблуждение, — внес поправку фотограф. — Снимки не так отчетливы, как должны быть. Я полагаю, что здесь речь идет о первой пробе, которую Боуман выбросил, так она его не удовлетворяла.

— Значит, тогда существует вероятность, что Глисон получил материалы, — выругавшись, констатировал Фил.

— Глисон или кто-то другой, — кивнул я. — Но он ничего не знает об этом. Иначе ему не пришло бы в голову похищать Елену Хобарт, чтобы заставить Гуса Хобарта выдать материалы. Они все еще не имеют понятия, что давно держат в руках свою добычу, иначе не обыскивали бы вновь и вновь квартиру Боумана.

— Все очень просто, — насмешливо сказал Фил. — Нам нужно всего лишь задержать участников и отыскать в их карманах письмо, в котором наклеены точки.

Но как раз в этом и была загвоздка. Глисон, Мейбл Глоккер, Тед Боуман, Хоскинс — все они скрылись. Хотя уже в ближайшие часы мы могли схватить одного из них или всех, в данный момент я больше ломал голову над вопросом, работали они вместе, друг против друга или каждый сам по себе.

Телефон прервал мои размышления.

— Здесь молодая дама, которая рвется к тебе, — сообщил коллега, который дежурил внизу, у входа.

— Как ее зовут?

— Мейбл Глоккер. Мне кажется, она едва стоит на ногах.

— Присылай скорее! — В нетерпении я вскочил со стула.

— Там что, кнопка? — поинтересовался Фил и взглянул на сиденье.

— Пришла Мейбл Глоккер, — сказал я, и это тоже сорвало его с места. Мы напряженно ждали подругу Глисона.

У нее действительно был очень утомленный вид. Вокруг глаз лежали темные круги, а руки дрожали, когда она ставила сумку на мой письменный стол.

— Садитесь, мисс Глоккер, — сказал я. — Почему вы пришли?

— Я больше не могу это выдержать. Вы меня защитите?

— Вы в безопасности, — успокоил я. — Можете оставаться здесь до тех пор, пока не закончится все дело.

— Это хорошо. Я не сделаю больше ни шагу на улицу. Хватит! Вы меня арестуете?

— Возможно. Вы ничего не хотите мне рассказать?

— Я вела себя как… Но теперь я поумнела. Он мне наобещал с три короба, и я польстилась! Я не знаю, где он теперь прячется. Мы скрывались в одном гараже в Даунтауне. Но он больше туда не вернется, если увидит, что меня нет.

— Адрес? — спросил я.

— Вели-стрит, 24. У него есть еще другое убежище, но мне он его никогда не показывал.

— Кто организовал похищение?

— Этого я не знаю. Фреди сказал, что предстоит еще одно очень крупное дело, и мы сможем на нем заработать столько, что будем обеспечены на всю жизнь. Он знал людей, которые могли его выполнить. Я их никогда не видела.

— Бен Снайдер и Лемми Бейкер?

— Да, это были те двое, которые должны были получить деньги в Бетери-парк. Фреди мне сказал, что Бейкер умер. И сказал, что по моей вине.

— К сожалению, я его застрелил, — сказал Фил. — Не сделай я этого, моего друга сейчас не было бы в живых. Вы не можете себя винить за это. Наоборот… Он бы сразу от вас отделался, получи вы деньги. Бейкер и Снайдер знали о втором выходе?

— Нет. Он сказал, что мы сразу после этого поедем на аэродром. Я не хотела, поверьте мне.

Она отвернула воротничок блузки, и мы увидели на шее багровые рубцы.

— Что вы знаете о взрыве на фирме Хобарта?

— Я не думаю, что он имел к этому какое-то отношение. Когда я его спрашивала, он сразу становился груб. Имен он не называл.

— Вы, видимо, устали, — сказал я.

— Я могу остаться здесь?

— Да, — кивнул Фил.

Мейбл Глоккер взяла свою сумочку и вышла следом за сотрудницей, которую вызвал я.

От показаний Мейбл Глоккер я ожидал большего, о чем и сказал Филу.

— Но все же у нас есть адрес на Вели-стрит, Джерри. Если птичка и улетела, мы можем хотя бы заглянуть в гнездо.

Мы тут же поехали туда. Ничего, только пустые консервные банки и номерной щиток. Мы поговорили с дворником. Он сообщил, что в гараже стоял «фрейзер». Итак, Глисон раздобыл где-то на свалке новый номер, а старый оставил здесь.

Мы еще разговаривали с дворником в его каморке, когда во дворе появился мужчина, который сразу направился к запертым воротам гаража. Костюм его был еще не старым, но таким помятым, как будто он в нем спал. Прежде чем открыть ворота, он обернулся пару раз и бросил недоверчивый взгляд во двор. Несмотря на отросшую щетину и неухоженный вид, я тотчас его узнал.

— Тед Боуман, — сказал я Филу и вышел во двор. Мужчина тем временем входил в гараж. Он обернулся, когда хлопнула дверь. Лицо под щетиной побледнело.

— У меня нет при себе оружия, — пролепетал он, когда Фил принялся за обыск.

— Почему, собственно, вы вечно от нас убегаете, Боуман?

Тот молчал, опустив голову.

— Где вы были, когда убили Руди?

— Я не убивал его, мистер Коттон!

— Но вы знаете убийцу! Хотите его шантажировать?

— Я хотел его найти!

— Мы продолжим беседу у нас в кабинете, — решил я.

Фил устроился на заднем сиденье, Тед Боуман сел рядом со мной.

Я припарковал «ягуар» во дворе, а выходя заметил на коврике под ногами узкую полоску бумаги. Кто-то нацарапал на ней номер телефона: МОЗ-4927. Я показал записку Филу.

— Это не мое, — покачал головой.

— И не мое тоже. Боуман, вы выбросили записку?

Тед помедлил с ответом.

— Кроме вас некому. Сегодня утром машину чистили. Пожалуй, ее мог потерять механик, но это мы проверим в течение трех минут, — настаивал я.

— Она, должно быть, выпала у меня из кармана, — сознался Боуман. И, конечно, солгал. Он хотел избавиться от записки, так как она имела какое-то значение.

Придя в кабинет, я позвонил на телефонную станцию и попросил коллег срочно установить, кому принадлежит этот номер телефона. Потом повернулся к Боуману.

— Итак, что это за номер? Обманывать не имеет смысла, через пару минут мы узнаем это и без вас!

— Он принадлежит какому-то Хоскинсу, я нашел записку в квартире моего двоюродного брата.

— Когда это было?

— Когда вы в первый раз застали меня там. Я понимаю, что должен был сразу же отдать вам записку…

— Но вам захотелось провернуть сделку, — зло дополнил я.

— Неправда, мистер Коттон! К тому времени мой двоюродный брат еще был жив!

— Это не объясняет, почему вы взяли записку. Вы знали, чей это номер?

— Нет, клянусь вам. Я думал, Руди оставил мне записку, чтобы я мог с ним связаться.

— Но когда вы узнали, что ваш двоюродный брат убит, вас осенило, не правда ли? И вместо того чтобы отдать записку нам, вы пытались на свой страх и риск искать убийцу. Вы хотели скрыть важное вещественное доказательство и ради собственной выгоды дать убийце уйти от правосудия. Что сказал Хоскинс, когда вы позвонили?

— Я ему не звонил. Я нашел в телефонном справочнике адрес. Два дня я ждал перед его домом, но он не появлялся. И попался мне только вчера, совершенно случайно.

— Минутку, — перебил Фил. — Значит, вы его знали!

— Вы же знаете, что я за подделку векселя отбывал срок. Вилли Хоскинс был одним из тех, кто подбил меня на то дело.

— Но на суде его имя не упоминалось, — заметил я. — Видимо, вы хотели его прикрыть, рассчитывая, что после вашего освобождения он вас отблагодарит. Верно?

— Да, я так думал. Но когда я пришел, он меня просто вышвырнул. Теперь вы понимаете, что для меня значило заполучить в руки такое оружие против этого подлеца!

Злость Теда Боумана на Хоскинса пересилила даже его старания обелить самого себя. Я придвинул ему через стол сигареты.

— Что он сказал вам на этот раз?

— Только посмеялся. Но я заметил, что ему не так уж весело. Он хотел видеть записку, но я не совершил ошибки. Он утверждал, что познакомился с Руди на вечеринке и тогда дал ему свой номер телефона.

— Вы требовали у него денег?

— Я хотел получить свою долю за старое дело. Он принялся рассказывать длинную историю о том, что его обманули точно так же, как и меня. Я пригрозил полицией, после чего он стал сговорчивее, и можно было разговаривать здраво. Он не убивал Руди и, безусловно, не хотел быть замешанным в эту историю, — утверждал он и предлагал мне расспросить некоего Фреди Глисона, который якобы знал все.

— И тогда вы отправились на поиски Глисона? Вы нашли его?

— Я думаю, что его вообще не существует. Это была очередная ложь Хоскинса, чтобы заманить меня в ловушку. Но я хотел посмотреть, что из этого получится.

— Однако Глисон существует, — вставил я. — Даже адрес, который дал вам Хоскинс, правильный.

— Он убил Руди?

— Возможно. Вы арестованы, Боуман. Сегодня после полудня вы предстанете перед судьей.

У двери Боуман обернулся.

— За что убили Руди, мистер Коттон?

— Из-за письма. Мы даже знаем примерно, что в нем было, так как нашли набросок. Оно было адресовано племяннице.

— Этого не может быть, — удивился Боуман. — У нас нет племянницы!

— Это мы, между прочим, тоже выяснили, — улыбнулся Фил. — Письмо нужно было для того, чтобы спрятать сообщение. Мы теперь полагаем, что письмо у убийцы, так как он опустошил карманы своей жертвы. Курьез в том, что убийца, по-видимому, не знает, что именно в этом письме — зашифрованное особым образом сообщение. Ему пришлось убить вашего двоюродного брата раньше, чем тот смог сказать об этом. А теперь ничего не приходит в голову?

Боуман покачал головой, и я дал знак сотруднику увести его.

— Итак, похоже, Тед Боуман невиновен в смерти своего двоюродного брата, — заметил мой друг. — Будь он действительно убийцей — не смог бы скрыть разочарования от того, что все это время материалы проекта были в его руках.

— Подождем, что Фред и Бобби найдут у него в квартире, — проворчал я.

Позже выяснилось, что квартира — слишком сильно сказано: старый негр сдавал ему за доллар дощатый чулан на чердаке. Вещей там совершенно не было. Боуман лишь спал там днем, а по ночам пытался установить контакт с Хоскинсом.

Бобби Штайн положил мне на стол протокол обыска у Хоскинса. Не было найдено ничего существенного, не считая разве, что в квартире было столь же мало доказательств его деятельности в качестве «консультанта по экономике», как и в убогой маленькой конторе на 87-й улице.

На этот раз, кажется, мы смогли себе позволить приличный обед. Покинув здание ФБР, мы с Филом прогулялись за угол, где три недели назад некий грек открыл рыбный ресторан. Усевшись и покопавшись в меню, заказали «фрутти ди маре».

Тут меня кто-то хлопнул по плечу. Рядом стоял спортивного вида молодой человек, о котором я знал лишь то, что он состоит при каком-то иностранном посольстве, курит египетские сигареты и является страстным горнолыжником. С год назад я познакомился с ним на приеме.

— Хелло, Коттон, — весело бросил он, но тут же понизил голос. — Может быть, вы сейчас тут по службе?

— Можете произносить мое имя вслух, Жан, — успокоил я. — Садитесь, если у вас нет лучших предложений.

За обедом мы болтали о всяких пустяках, и вдруг, я не знаю как, наша беседа перешла на лазерные лучи — Жан невзначай обронил пару слов.

— Почему вы заговорили именно о лазерных лучах? — озадаченно спросил я.

— Потому что нас хотели на этом провести, — пояснил он.

Фил под столом наступил мне на ногу так, что я поморщился от боли.

— Не понимаю, — протянул я. — Вы должны объяснить подробнее!

— Ну что же, я не раскрою тайну, если скажу, что мы иногда получаем предложения о покупке секретных документов или технических материалов. На этот раз речь шла о лазерных лучах.

— И вы купили?

— Этого я вам не скажу, — рассмеялся он. — Нет, это было чистое надувательство.

— Как же вы так быстро об этом узнали? — поинтересовался я.

— Дело в том, что парень перед этим уже пытался всучить материалы другому посольству — какому, — к делу не относится. Очевидно, эти люди еще ночью телеграммой подняли своих специалистов из постелей и поручили проверить материалы. А так как мы часто оказываем друзьям некоторые услуги, они на этот раз тоже не поленились предупредить нас не выбрасывать деньги на ветер.

Я понимал, что не имело смысла спрашивать у него об именах информаторов. Как секретарь посольства, он пользовался дипломатическим иммунитетом, и никакое американское вероломство не могло заставить его дать показания. Несмотря на это, я сделал попытку.

— Я знаю здесь некоторых людей, которые зарабатывают себе на жизнь тем, что продают фальшивые документы. Возможно, это был один из них. Как же его звали?

— Он не связывался с нами напрямую. Но вы заинтересовались аферой! Могу я узнать, почему?

— Потому что мы сами подсунули ему материал!

Кусок, который он как раз прожевал, казалось, застрял у него в горле. Я дружески похлопал его по спине и рассказал эту историю, разумеется, не упоминая о существовании подлинных материалов.

— Гм, я понимаю. Все же запросите через министерство иностранных дел все зарубежные посольства, не предлагали ли им такие материалы. Вы же можете не объяснять, откуда у вас эта информация. Если речь идет о мошеннике, вашему представителю сообщат имена людей, связанных с этим, — конечно, если они вообще известны. Вы же знаете, эти люди тоже себя прикрывают.

Совет был хорош, и я пообещал Жану не упоминать его имени. По вполне понятным причинам мне потребовалось срочно вернуться в ФБР.

Там мы сразу же доложили новость мистеру Хейгу, который предпринял нужные шаги. После этого мы отправились в госпиталь, где показали Соне Лопеску, подруге Руди Боумана, фотографии Брика Лоу и Карло Велути.

— Да, это те двое, которые меня увезли, — подтвердила она и вздохнула с облегчением, когда мы сказали, что оба уже сидят под замком.

Вернувшись, я позвонил Елене Хобарт и описал ей внешность Брика и Велути.

— Я уверена, там были они, — заявила миссис Хобарт. — Мой муж уже знает, что вы задержали похитителей?

— Сейчас позвоню, — пообещал я и повесил трубку.

Но когда я попытался это сделать, меня ожидал сюрприз. Хобарта на фирме не было.

— Разве он не у вас? — спросила его секретарша. Я ответил отрицательно.

— Но вы же сами просили его приехать в ФБР!

— Какое-то недоразумение. Как звали человека, который вам звонил?

— Коттон. Ведь вас зовут Коттон?

— Верно. Но я единственный Коттон в ФБР, и я не звонил. Когда же ушел мистер Хобарт?

— С полчаса назад. Но я сама его соединяла…

— Он поехал на своей машине? Соедините меня с мистером Клоски, начальником отдела кадров.

— Да, — вздохнула она, затем в трубке послышался щелчок и снова женский голос.

— Отдел кадров.

— Попросите мистера Клоски, срочно!

— Мистера Клоски нет. Передать, чтобы он вам позвонил?

— Мисс, вы говорите с ФБР! — нетерпеливо бросил я. — Где я могу найти мистера Клоски?

— К сожалению, он ничего не сказал…

Я бросил трубку.

— Становится жарко, — заметил Фил, стоявший рядом. — Если это не глупая шутка, то я не понимаю, почему Комберс и Сол Риттер еще не доложили. Оба сегодня направлены для наблюдения за Хобартом.

И тут же зазвонил телефон.

— Немедленно организуйте контроль мостов и тоннелей, Джерри, — сказал Сол Риттер. — Хобарт похищен.

— Я об этом только что узнал, Сол. Почему вы не последовали за ним?

— Наша колымага отказала. Наверняка что-то подлили в бак. Мы никого не видели. Прежде чем наша тачка испустила дух на Хайвее в Квинсе, нас обогнал «фрейзер» и сел на хвост Хобарту.

«Фрейзер» дал мне ключ к разгадке. Хотя многие тысячи машин этой модели бегали по городу, но в одной из них сидел Глисон.

— Боевая тревога! — крикнул я Филу. Он кинулся ко второму аппарату и передал приказ сотрудникам.

— Бросьте свою машину и возьмите такси, — снова обратился я к Солу. — Приезжайте сюда как можно быстрее.

Полиция уже была уведомлена. В Бронксе копы перерыли выезды с улиц. Контролировать переправы на Манхэттен было проще.

Но часом позже мы все еще не имели известий о местонахождении Хобарта. В Мамаронек был направлен усиленный отряд полиции, чтобы обезопасить Елену Хобарт от всяких случайностей. По телевидению и радио мы обратились к населению за содействием.

— Проклятье! — сказал я Филу. — Мы должны были сказать Хобарту, что Руди Боуман сфотографировал материалы. Для этого Боуман должен был вскрыть сейф. Если материалы еще лежат там, до них могут добраться и другие. Вот что не дает мне покоя!

— Ехать туда нет смысла, — сказал Фил. — Сейчас на предприятии нет никого, кто знает шифр.

— Тогда мы должны раздобыть кого-нибудь, кто в курсе дела!

Я позвонил Елене Хобарт, но она заверила, что никогда этим не интересовалась. Конечно, мне пришлось сказать ей правду, и я попытался немного ее ободрить. Потом я вспомнил о секретарше, но не знал ее фамилии.

— Может быть, она еще на работе, — заметил Фил. — Секретарши хозяев часто работают допоздна.

Я попытался, хотя и не рассчитывал на успех. На звонок ответил сторож.

— У вас все в порядке? Это Коттон из ФБР.

— Все в порядке, — подтвердил он. — А почему вы звоните?

— Соедините меня с приемной шефа, — попросил я.

— Там сейчас никого нет, мистер Коттон.

— Все же попытайтесь. Может быть, секретарша еще не ушла.

— Может быть, — удивленно подтвердил он. — Во всяком случае, я еще не видел ее выходящей.

В трубке щелкнуло, через несколько секунд трубку сняли. Я едва не упал со стула.

— Хобарт слушает!

— Мистер Хобарт, — облегченно простонал я, — куда же вы пропали? Ведь сейчас вся полиция Нью-Йорка разыскивает ваш труп!

Собеседник хохотнул.

— Со мной сыграли дурную шутку, мистер Коттон. Кто-то позвонил от вашего имени и попросил немедленно прибыть к вам. По дороге у меня появились сомнения. Я вышел из машины и, позвонив в бюро, убедился, что стал жертвой розыгрыша.

— Скажите, материалы еще в вашем сейфе, Хобарт? Проверьте, пожалуйста, срочно!

— Я уверен в этом, — подтвердил он. — Я только что держал их в руках.

— Тогда, пожалуйста, задержитесь у себя в кабинете. Ибо мы установили, что Боуман брал материалы из сейфа и фотографировал их. А то, что смог он, смогут и другие.

— Почему же тогда у него не нашли фотографий?

— Потому что он применил очень хитрый способ, которым пользуются профессионалы из военной разведки. Он уменьшил изображения до размера точек и потом вклеил их, как знаки препинания, в письмо. Люди, которые охотились за материалами, еще не знают об этом.

В трубке щелкнуло.

— Алло, Хобарт!

В трубке слышалось только мое собственное дыхание.

Я нажал рычаг.

— Ваш собеседник положил трубку, — сообщила наша центральная. Я ошеломленно взглянул на Фила.

И тут до меня дошло. Человек на том конце линии — не Хобарт!

— Ты должен каждый день трижды называть меня ослом, — разрешил я Филу, когда мы в «ягуаре» уже мчались через Квинс. — Я только что объяснил убийце, что если ему нужны материалы, достаточно сунуть руку к себе в карман!

Я гнал «ягуар», как на гонках в Индианаполисе. Мигалка и сирена освобождали улицы.

Перед воротами предприятия Хобарта шлагбаум был опущен. В сторожке горела только одна тусклая лампочка. Фил выскочил из машины и помчался туда, но сторож уже заметил свет фар. Он вышел и поднял шлагбаум.

— Копы из участка сейчас должны быть здесь, — проревел я, — передайте им приказ перекрыть выходы и ждать.

— Он утверждает, что никто с территории не выходил, — крикнул Фил, который уже снова сидел рядом.

— Не выходил через ворота, хотел он сказать, — проворчал я. — Парень наверняка ждет нас в кабинете Хобарта, чтобы сказать «добрый вечер».

Мы не особо старались соблюдать тишину, когда бежали по лестнице. Но, открыв дверь, я схватил друга за руку. Из маленькой комнаты, где стоял сейф, доносилось шипение, как при работе газовой горелки. Сам кабинет оставался в темноте, пахло горелой краской и ацетиленом.

— Сейчас, — сказал чей-то голос. — Еще чуть-чуть — и все.

— Пошли, — скомандовал я и толкнул дверь. Перед сейфом сидели на корточках двое в темных очках. На полу лежали два стальных баллона. Синий и красный шланги тянулись к сварочной горелке, которую держал один из мужчин. Второй обернулся и мигом вскочил на ноги, но мы уже держали в руках свои игрушки 38-го калибра.

Человек с горелкой прекратил работу.

— В чем дело?

С трудом повернув морщинистую шею, он испугался и отнял горелку от сейфа. На лице выступили крупные капли пота, которые стекали на мокрый воротник рубашки. Он медленно вращал оба крана, регулирующие подачу газа и кислорода.

— ФБР! Встать!

Они встали и подняли руки.

— Снять очки!

Оба послушно выполнили требование.

Фил ухмыльнулся.

— Кого мы видим!

На нас угрюмо смотрели Крис Меннинг и Герман Майер.

— Где остальные? — спросил я.

— Далеко, — проворчал Крис. Герман предпочел промолчать. Их карьера как специалистов по сейфам внезапно оборвалась. Первым делом мы поставили их лицом к стене, и Фил их обыскал, пока я держал револьвер наготове.

— Не забудьте девушку, — напомнил Крис, когда их выводили. Оружия при них не оказалось, что, впрочем, обычно для взломщиков сейфов.

— Какую девушку?

Я включил свет. На диване лежала девушка, руки и ноги связаны, во рту импровизированный кляп. Я вытащил у нее из зубов носовой платок и карманным ножом разрезал веревки.

— Все в порядке?

— Благодарю. — Она бросила испепеляющий взгляд на обоих гангстеров. — Тот тип, который смылся раньше, здорово вас провел.

— Увы, — сознался я. — Но это больше не повторится, обещаю.

— А вас обоих он бросил, — ехидно заметила она Крису и его приятелю. И тут же устыдилась.

— Простите, но я так разозлилась из-за вонючей тряпки, которой они заткнули мне рот.

— Что вам известно о Хобарте? — обратился я к обоим.

— Ничего! — Крис Меннинг взял ответ на себя, но и для него каждое слово было дороже золота.

На лестнице нам встретились копы.

— Доставьте обоих в ФБР, — распорядился я. — Хотите ехать с нами, мисс?

— Я уже давно этого хотела, — улыбнулась она, но у меня не создалось впечатления, что сказано было серьезно.

— Вы знаете человека, который был здесь?

— Его зовут Хоскинс. В последние дни он часто бывал у шефа, может быть, два-три раза, точно не помню. Конечно, я поняла, что происходит, когда он говорил с вами по телефону. Остальные при этом ничего не слышали, он закрыл дверь в соседнюю комнату. А после разговора лишь на минутку заглянул к ним и сказал, что соврал сторожу, будто он мистер Хобарт. Тот якобы хотел удостовериться, что все в порядке. Потом он просто бросил обоих.

— Вы знаете шифр к сейфу?

— Конечно. Но вам не стоит беспокоиться. Сегодня утром здесь были два офицера из Пентагона и все забрали с собой.

Я больше ее не слушал. Если материалов в сейфе уже не было, Хобарту придется худо. Хоскинс не стал бы нанимать взломщиков, будь у него в руках Хобарт.

— Либо он его обманул, — заметил Фил. Значит, ему на ум пришла та же мысль.

Старик Невилл встретился нам в коридоре, когда мы выходили из лифта в здание ФБР.

— Если вы и дальше будете так действовать, то скоро посадите за решетку весь Нью-Йорк. Арестовали многих, среди них нет убийцы.

— Ты беспокойся о своих делах, — фыркнул Фил. — Мы все-таки возьмем его.

И тут Фред Нагара вылетел из моего кабинета.

— Хобарт нашелся, Джерри!

 

11

В то время, как полицейские на улицах все глаза проглядели в поисках Хоскинса, мы остановились за Квинсом у озера Киссен. За «ягуаром» следовала служебная машина с Бобби Штайном и тремя другими сотрудниками.

От Хемстеда мы свернули на парковую аллею.

На южном конце озера, похожем на носок туфли, светили автомобильные фары. Я остановил «ягуар» у кучки любопытных и спустился с Филом по отлогому склону к берегу. Колеса санитарной машины проложили в траве две темные колеи. Сержант полиции доложил:

— Нам позвонила пара влюбленных, у которых здесь, в парке Киссен было свидание, мистер Коттон. Оба еще здесь!

Немного в стороне стояла машина полиции с открытыми дверьми. На заднем сиденье детектив из участка, рядом молодой человек и совсем юная девушка. При тусклом внутреннем свете полицейский записывал в блокнот показания.

— Где Хобарт? — спросил я сержанта.

— Там, сэр!

Мы подошли к санитарной машине. Хобарт лежал на носилках, рядом мужчина в коротком белом халате. Волосы и лицо Хобарта были покрыты кровавой коркой. Увидев меня, он слабо улыбнулся.

— Хоскинс, не так ли? — спросил я.

Он кивнул.

— У меня дома все в порядке?

— Не беспокойтесь, мистер Хобарт. Мы все учли. Как только я здесь закончу, приеду к вам в госпиталь.

Я отошел, санитар захлопнул дверь изнутри, машина медленно тронулась, сгоняя зевак с парковой дорожки на газон.

— Здесь его нашли, — пояснил сержант и показал на илистую отмель. — Ноги лежали в воде. Вероятно, преступник хотел его утопить, но ему помешали.

В мягкой почве сохранились глубокие отпечатки ног, которые были обозначены короткими флажками, воткнутыми в землю. Некоторые из них должны были соответствовать обуви Хоскинса. Специалисты по снятию следов принялись за работу, делая слепки из гипса. Цепь полицейских с мощными ручными фонарями прочесывала местность. Хоскинс при бегстве мог что-то потерять, что позже сможет доказать его присутствие на месте преступления.

Фил и я поехали в госпиталь на Парсонс-проспект, куда доставили Хобарта. По красным указателям на стенах довольно быстро добрались к пункту скорой помощи.

— Вы можете войти, — сказала сестра и прижалась к косяку двери, чтобы пропустить нас. Врач и медсестра хлопотали вокруг Хобарта. Тот лежал на обтянутом кожей столе из стальных трубок, косясь одним глазом на сестру, которая мягким ватным тампоном смывала кровь с его лица.

— У нашего пациента дела относительно неплохие, — ответил на мой вопрос врач. — Удар по голове — самое неприятное, плюс два сломанных ребра, трещина в лодыжке, ушибы и ссадины на теле. Не каждый прыгнувший из движущегося автомобиля так дешево отделывается!

— Рассказывайте! — обратился я к Хобарту и придвинул себе стул.

— Я попался в ловушку, Коттон. Хоскинс позвонил от вашего имени и попросил меня прибыть на южный конец Литл Нек-Бей. Он сказал, что я должен опознать убийцу Боумана. Конечно, я помчался как молния. По пути он меня обогнал и оттеснил вправо. Мне пришлось подчиниться, иначе я врезался бы в него.

Хобарт вздрогнул, когда врач раздвинул его волосы и стал рассматривать рану.

— «Не двигайся, — сказал он. — Если ты сваляешь дурака, завтра мне придется позаботиться о новых боеприпасах!»

— И?

— У него в руке был пистолет. Я должен был поехать с ним на фирму и отдать материалы. Когда я отказался, он потребовал назвать шифр сейфа. Утром я передал материалы двум офицерам из Вашингтона, но не сказал ему об этом. Один раз Хоскинсу пришлось резко затормозить, и тут я распахнул дверь и выскочил из машины. При этом несколько раз перевернулся и остался лежать на тротуаре. Я хотел встать и убежать, но лодыжка мне больше не подчинялась. Конечно, у меня уже не было шансов сбежать от Хоскинса. Он тут же догнал меня и ударил пистолетом по голове. Дальше я ничего не помню. Я очнулся, когда там уже была полиция. Остальное вы знаете.

— Хоскинс тем временем подрядил взломщиков и попытался вскрыть ваш сейф. Сам Хоскинс от нас, к сожалению, улизнул, но двух мы сумели задержать.

— Удачи вам! — пожелал Хобарт, когда мы покидали больницу.

— Хоскинс ехал на «фрейзере», — сказал Фил. — И Глисон тоже.

— Возможно, это одна и та же машина, — предположил я. — Быть может, Глисон вовсе не босс, хотя так утверждали Карло Велути и Брик Лоу, а Глисон и Хоскинс работают вместе. Хоскинс мог уговорить Глисона пойти на попятную.

Допрос Меннинга и Майера не принес ничего нового. Они показали, что Хоскинс подрядил их в их любимой пивной за два часа до взлома в кабинете Хобарта. Так вполне могло быть.

«Фрейзер» часом позже был найден полицией под мостом Хелгейт в Астория-парке. Очевидно, Хоскинс бросил машину и продолжил свое бегство в метро. На заднем сиденье были обнаружены свежие следы крови, вероятно, из раны на голове Хобарта.

Госдепартамент тем временем не дремал и направил запросы ряду иностранных посольств. Хотя мы теперь представляли, кто идет на торговлю материалами, важно было получить подтверждение. Служащие посольств, получившие разрешение, уверенно опознали Хоскинса по фотографии.

В половине одиннадцатого позвонил хозяин закусочной на 14-й улице и сообщил, что Фреди Глисон стоит у его стойки и заказывает пару горячих сосисок. Но когда мы примчались туда, хозяин с сожалением пожал плечами.

— Он уже ушел.

— Вы уверены, что это был Глисон? — Я подсунул ему фотографию.

— Совершенно уверен. Разумеется, он выглядел не так хорошо, как на фото. Как затравленный волк, понимаете? Потому я и обратил на него внимание.

Конечно, я это хорошо понимал. Мы поблагодарили хозяина и вышли на улицу.

На 14-й улице масса киосков и палаток. Это большей частью дощатые будки с выступающим вперед навесом, под которым болтается голая лампочка. Мы прошли по ним с фотографией Глисона в руках.

— Да, я видел его, — сказал седовласый старик, глядя на нас сквозь темные очки. — Сначала я решил, что он хочет купить колу, так как он стоял поблизости. Я уже открыл окошко, но он быстро ушел.

— В каком направлении?

— В сторону консервной фабрики! Видите маленький дом рядом? Он принадлежал отцу мистера Селкирка, который в подвале занимался производством мясных консервов. Они бросили дом, когда предприятие разрослось. Он вошел туда!

Я сделал знак Филу. Окна были темными, вероятно, в доме давно никто не жил.

Рядом с главным крыльцом несколько ступеней вели к входу для поставщиков. Эти старые дома строились когда-то по образцу английских городских домов состоятельных людей.

— Здесь, — сказал Фил. — Здесь окно разбито.

— Внутрь, Фил! Может быть, он еще там!

Я просунул руку через разбитое стекло и открыл задвижку окна. Нижний край располагался так низко, что мы без проблем проникли внутрь прямо с лестницы. И попали в помещение, которое раньше могло служить кухней, но теперь было холодным и пустым. Дверь была открыта. Мы осторожно двинулись дальше, хотя и не надеялись, что Глисон прячется здесь, внизу.

По узкой лестнице прошли в обширную прихожую. Строитель явно пытался создать впечатление зала господского дома, хотя в его распоряжении не было достаточной площади для осуществления такого замысла. Вокруг стояла мебель, покрытая пылью.

Мы обошли первый этаж. Соседние комнаты были задуманы как приемные, и выглядели нежилыми.

На верхнем этаже что-то упало. Тяжелый предмет, может быть, кувшин или ваза. Мы двинулись по лестнице наверх.

Глисон, оказывается, и не думал скрывать свое присутствие — был уверен, что он в доме один.

Ступени лестницы заскрипели под шагами Фила.

— Проклятие! — Он не произнес этого вслух, но я видел, как зашевелились его губы.

Мы стояли на лестничной площадке без всякого прикрытия. Наверху кто-то вышел из комнаты. Хотя человек старался ступать тихо, но на таком полу, который не красили, вероятно, уже много лет, это было безнадежно. Мы ждали, Фил прижался к стене, я — к перилам лестницы, оружие в руках наготове.

— Стоять! — крикнул я, когда наверху в коридоре появилась тень, и одновременно бросился вверх по ступеням. Тень снова скрылась за углом. Когда я оказался в коридоре, Фил уже стоял рядом.

Заглянуть в комнату, полагая что в ней находится человек с огнестрельным оружием, требовало времени. Но Глисон не мог от нас ускользнуть. Вряд ли он пошел бы на риск, прыгая из окна второго этажа.

— Что это? — удивленно спросил Фил, когда мы вошли в помещение, которое, судя по виду, было когда-то столовой. На боковой стене имелось что-то вроде стенного шкафа, за стеклом которого двигались два толстых пеньковых каната, один вниз, другой вверх.

— Старомодный подъемник для блюд, — сказал я и сообразил, что произошло.

Глисон сел в корзину и сейчас по тесной шахте ехал вниз. Я схватил один из двух канатов и попытался задержать его. Чувствовалось, как Глисон внизу сопротивлялся подъему обратно. Но затем канат соскочил с блока и заклинился.

— Он сел прочно, — крикнул я напарнику. — Теперь он в наших руках!

Но радость оказалась преждевременной. Я почувствовал дрожь каната, который все еще держал в руках. Внезапно натяжение пропало. Параллельный канат взвился вверх, скользнул по блоку и упал в шахту.

— Он перерезал канат, — проревел я и бросился из комнаты. Шахта подъемника оканчивалась, вероятно, в кухне, через которую мы проходили. К сожалению, мы не обратили тогда на это внимания. Пока я осматривал кухню, Фил оставался у окна. Я осветил фонариком нижний конец шахты подъемника. Он находился на уровне пола. В пол была врезана деревянная плита, на которой лежали остатки перерезанных канатов.

— Он бежал! — сообщил я Филу, уже вылезая в окно. Снаружи на улице стоял коп, окликнувший меня.

— Эй, что вы здесь делаете?

— Коттон, ФБР, — быстро бросил я, доставая удостоверение. — Вы не видели выходящего отсюда мужчину?

— Нет. Я давно стою здесь, потому что…

— Сообщите в участок, но не отходите отсюда!

Я уже снова был в подвальном этаже. Фил перенес ногу через подоконник.

— Полезай назад, на первый этаж, — указал я ему примерное направление. В прихожей было открыто окно, которое до этого мы видели запертым. Прежде чем выпрыгнуть во двор, простиравшийся внизу, я осторожно выглянул наружу.

В тридцати ярдах за ним вырастала стена высоких многоэтажных зданий. Свет фонарей отражался от намоченного дождем асфальта. На погрузочной эстакаде промелькнула фигура, я скорее догадался об этом, чем заметил. Я рванулся через двор, оперся двумя руками об истертые доски и вскочил на эстакаду. Торопливые шаги прошлепали по асфальту, громыхнуло железо. Глисон спрыгнул вниз с другого конца и нашел открытую дверь.

Подбежал Фил.

— Сюда, внутрь, — крикнул я. Оставалось только эта дверь, на протяжении тридцати ярдов по фасаду других не было. Дверь была лишь прикрыта, не заперта. Я включил свой фонарь, несмотря на опасение, что Глисон выстрелит.

Там были сложены большие стопы луженой белой жести, должно быть, для изготовления консервных банок. Через помещение проходила лента транспортера, разделявшая его на две части.

Внутри здания снова хлопнула дверь. Я перескочил через транспортер и погнался за беглецом. Как при игре в кошки-мышки носились мы между штабелями жести, которыми был загроможден зал. И точно так же, как это делают играющие дети, я внезапно остановился, изменил направление и двинулся в другую сторону вокруг штабеля.

Человек бежал прямо на меня. Он уже выдохся. Руки повисли в изнеможении, дыхание стало прерывистым, глаза как у собаки, побитой хозяином.

Я осветил карманным фонариком его лицо. Дни бегства здорово его измотали. Наручники с лязгом защелкнулись на его запястьях.

— Я не знаю, — апатично пробормотал он, когда я спросил о местонахождении Хоскинса.

— На чьей совести взрыв на предприятии Хобарта?

— Я не знаю. — В ответ все то же вялое бормотание.

— Почему ты застрелил Боумана?

— Это не я. Я не знаю, кто это был.

Когда мы шли через фабричный двор, дождь лил как из ведра. Нам пришлось подхватить Глисона под руки, иначе он бы рухнул и остался лежать. Теперь, когда все было кончено, силы окончательно его оставили.

В бюро посадили его на стул и сняли наручники. Тут же голова его упала на грудь, руки свесились, как у куклы. Я налил виски. Дрожащими пальцами он схватил стакан. Когда снова хотел поставить его на письменный стол, стакан выпал у него из рук. Говорил он так тихо, что мне было трудно его понять.

— Я открыл счет для Лири по поручению Хоскинса. С помощью взрыва он хотел вынудить Хобарта передать ему материалы проекта. Нет, он не собирался входить в пай с Хобартом. У него не было таких денег. Он только хотел, как бы в качестве залога, взять материалы и с ними скрыться.

— План не удался, — кивнул я. — После этого тебе поручили войти в доверие к Хобарту и попытаться овладеть материалами путем взлома.

— Это было нетрудно. Мейбл училась в школе вместе с женой Хобарта. Она позвонила, сообщила, что на несколько дней приехала в Нью-Йорк и спросила, не может ли как-нибудь их навестить.

— Из этого тоже ничего не вышло, — проворчал Фил.

— У Хоскинса появился план похитить миссис Хобарт. Он выскреб остатки из своего кошелька и нанял двух гангстеров…

— Брика Лоу и Карло Велути. Дальше!

— Материалы проекта меня не интересовали. Это не по мне. Я связался с ними, только чтобы забрать у Хобарта деньги.

— И потом обмануть и своих сообщников, и заказчика!

— Ну да. Это было у меня на уме, и я укрылся с Мейбл в гараже на Вели-стрит. Как Хоскинс меня там нашел, я не знаю, но, на мое счастье, он не догадывался, что я хотел его обмануть. Мы встретились на старом кладбище на Фултон-стрит. Он сказал, что все лопнуло и мне нужно как можно скорее покинуть город. Когда я вернулся в гараж, Мейбл там уже не было, вы ее арестовали.

Это было не так, она к нам пришла добровольно, но это доказывало, что опять один хотел обмануть другого. Когда Хоскинс задумал завладеть материалами проекта, он пытался заставить партнера исчезнуть.

— В гараже я больше оставаться не мог. Денег у меня тоже не было. Их хватало лишь на пару сосисок.

— Кто застрелил Руди Боумана?

— Наверное, гангстеры Хоскинса. Я не знаю. Я как-то спрашивал его, но второй раз не осмелился. Он пришел в такую ярость, какой я никогда не видел.

— Где он сейчас?

— У него масса убежищ. Может быть, он уплыл на моторной лодке.

— Минутку, — прервал я. — Что за моторная лодка?

— Маленькая, но очень быстроходная. Он называл ее своим страховым полисом. Она стояла у Литл-Бей.

Значит, вот почему Хоскинс от моего имени вызвал Хобарта к Литл Нек-Бей! Я взял трубку и попросил соединить меня с водной полицией.

Через десять минут позвонили уже мне.

— У нас есть донесение насчет моторной лодки, мистер Коттон. Она исчезла со стоянки. И никто не знает, когда это произошло. Она могла уйти в Лонг Айленд-саунд, в Ист-Ривер или в Гудзон, так как для открытого моря не годится. Зато она маневренна и быстроходна, просто гоночный глиссер, как мне говорили!

— Разводите пары и доставьте сюда эту лодку, — сказал я.

Фреди Глисону предъявили ордер на арест и отправили в камеру. Заглянул Фред Нагара.

— Ты кстати, — кивнул я. — Вы с Бобби производили обыск в квартире Хоскинса. Хоскинс — организатор взрыва на предприятии Хобарта. Вероятно, один из его людей застрелил Руди Боумана!

— Если все ясно, для чего же тогда я тебе еще нужен?

— Потому что ты обыскивал квартиру Хоскинса. Я ищу указаний, где он мог спрятаться!

Фред бросил шляпу на письменный стол и устроился в кресле.

— У тебя здесь мое донесение?

Я вытащил его из стопки бумаг и протянул лист через стол. Коллега углубился в него, я тем временем закурил и достал из ящика стола три стакана.

— Вот, Джерри: входной билет в «Гудзон-палас». Полагаю, речь идет о кинотеатре, который находится в Ирвингтоне, прямо на берегу Гудзона. Я однажды случайно там был.

Ирвингтон расположен в двадцати милях к северу от Бронкса на Гудзоне.

Я позвонил шерифу. Тот терпеливо выслушал мой рассказ.

— Какие у вас основания полагать, что Хоскинс скрывается здесь?

— Мы нашли билет в кино. Он в последние дни посещал «Гудзон-палас».

— Это еще не значит, что он тут прячется, — возразил шериф. — Утром я проверю в отеле.

— Мы не можем ждать. И едва ли он станет жить в отеле. Я полагаю, скорее в охотничьей хижине, в летнем домике или в чем-нибудь подобном. Мобилизуйте своих людей и прочешите окрестности!

— Прочешите окрестности! — повторил он. — Как вы это себе представляете? Ирвингтон не деревня!

— Я знаю. Но все равно попытайтесь. И сразу звоните мне, если что-то найдете!

Он ворчливо пообещал, но у меня создалось впечатление, что он тут же опять укроется с головой одеялом.

Фил в своем кресле зевал от усталости. В это время очень трудно сопротивляться сну.

Я подошел к окну и распахнул обе створки. Внизу на 69-й улице слышались выхлопы барахлившего двигателя запоздавшего автомобиля.

— У тебя сигареты остались?

Фил подвинул через стол свою пачку. Телефон зазвонил.

— Послушайте, Коттон! Говорит шериф Хейв из Ирвингтона! Я только что разговаривал с женой. Она сказала, что на Пайн Пойнт есть лодочный сарай, в котором некоторое время назад появился один мужчина, который может быть Хоскинсом. Пайн Пойнт — это своего рода мыс, выступающий в реку.

— Немедленно возьмите его под контроль, шериф.

— Сделаем! — Связь прервалась.

Я вопросительно посмотрел на Фила, который в этот момент медленно опускал на рычаг вторую трубку.

— Вероятно, мы тянем пустышку, Джерри!

— Несмотря ни на что, мы едем, Фил! Мне надоело сидеть на месте.

— Ты останешься здесь, — сказал я Фреду Нагара, который покорно повесил свое пальто на крючок, а сам уселся за мой письменный стол.

— Я оставлю рацию в машине включенной. Оставайтесь на связи. Если здесь что-то случится, сразу же дай знать!

Когда мы приехали в Ирвингтон, некоторые люди уже шли на работу, подняв воротники пальто. Шериф сидел в своем кабинете и дымил первой за этот день сигаретой.

— Ваши указания не совсем полны, — сказал он виновато. — Но раз вы сами приехали, в этом что-то есть. Почему вы раньше не сказали мне об этом?

— Наше присутствие вовсе не означает, что мы правы в своих предположениях, шериф. Возможно, Хоскинс вовсе не в Ирвингтоне и все это лишь досадная случайность. Как дела на Пайн Пойнт?

— Один из моих людей наблюдает за сараем. Мыс у берега очень узкий. Ярдов десять. Там достаточно одного человека.

— Едем туда, — сказал я.

Мы пересекли Ирвингтон и свернули на север, к берегу Гудзона. Дома стали реже, дорога хуже. Под могучей елью мы оставили «ягуар» и дальше пошли пешком. Я ощутил близость реки, вскоре дорога перешла в узкую дамбу.

— Мы пришли, — сказал шериф.

Из-за куста вышел молодой человек, коснулся указательным пальцем своей широкополой шляпы и с любопытством осмотрел нас.

— Это Чарли Бредфорд, — пояснил Хейв.

Мы кивнули друг другу.

— Коттон и Деккер. Как дела, Чарли?

— Он там один. Я видел свет его карманного фонарика.

— Вы останетесь здесь, — прошептал я Бредфорду, когда мы достигли конца дамбы, где мыс расширился.

Шериф вел нас, Фил и я топали за ним по мягкой траве.

Перед нами показались из холодного утреннего тумана постройки. Это был лодочный сарай, задняя часть которого покоилась на мощных брусьях, которые проходили под всем строением. Передняя часть опиралась на сваи, забитые в дно береговой отмели. Стены из неструганых досок, с крошечными окошками. Плоская крыша покрыта жестью.

Шериф и я пошли дальше, в то время как Фил занял пост у ближней стены сарая. Плечом к плечу мы поднялись по скользким ступеням. Шериф нажал на ручку. Дверь оказалась незапертой и открылась. Слева, со стороны реки, помещение было перегорожено барьером, рядом узкая лестница вела к воде. Со своего места я не мог разглядеть, была ли там лодка. Деревянная решетка выступала над поверхностью воды на ширину ладони и преграждала выход к реке.

— Алло! Есть здесь кто-нибудь? — крикнул шериф. Ответа не последовало.

— Вы уже бывали здесь? — спросил я его. Он покачал головой.

Мы занялись той частью сарая, которая стояла на земле. В середине имелась дверь на скрипучих петлях. За ней открылся коридор с дверями по обе стороны. Первое помещение с левой стороны служило для хранения материалов, используемых при ремонте лодок. В следующем стояли две обычные койки с цветастыми покрывалами, в которые глубоко въелась пыль. Затхлый воздух доказывал, что здесь долгое время никого не было и никто не заботился о свежем воздухе. Покрывало с нижней койки лежало на полу, вместо него было постелено шерстяное одеяло. Когда я указал на это, Хейв кивнул.

Если Чарли Бредфорд, помощник шерифа, не уснул под кустом, человек еще должен находиться в лодочном сарае. Я достал свой револьвер из кобуры. При осмотре следующих помещений мы были осторожнее. Рядом со спальней располагалась еще одна, однако здесь кровати были нетронуты. Зато в крошечной кухне мы нашли консервную банку из-под тушенки. Остатки мяса на краях еще не засохли.

Через окно я увидел стоящего снаружи Фила и открыл задвижку.

— Иди сюда! Если здесь вообще кто-то есть, нам придется обыскать сарай!

Жилую часть можно было оставить без внимания, так как мы ее уже тщательно осмотрели. Следовало сосредоточиться на самом лодочном сарае.

Мы вернулись по коридору назад, миновали скрипучую дверь и вошли в большое помещение, занимавшее добрых две трети всей площади. Я оперся на барьер и ждал Фила.

— Здесь! — вдруг с волнением произнес Хейв. Его рука указывала на решетку, преграждающую вход лодок. Теперь ее верхний край возвышался над поверхностью воды на добрых два ярда. Я спустился по лестнице к лодочному причалу. Пустые бочки из-под масла, поддерживающие уложенные на них доски, ушли глубже в воду, вся конструкция начала качаться. Такие же плавучие мостки были проложены на внутренней узкой стороне ниже барьера, что позволяло выходить на воду с двух сторон. В бассейне находилась одна-единственная лодка, которая была с трех сторон окружена мостками и вбитыми сваями.

Это была гоночная лодка с подвесным мотором. Она, медленно разворачиваясь, скользила к выходу. В растерянности я уставился на низко сидящую в воде лодку — в ней не видно было ни души.

Но тут я нашел решение загадки! В воде рядом с лодкой плыл человек и пытался вывести ее на реку. Я не мог попасть на другую сторону, так как там не было мостков, потому промчался по своей стороне до решетки. Та поднималась и опускалась с помощью рукоятки, укрепленной в металлическом ящике на толстом брусе. Открыв ящик, я хотел было опустить решетку, но быстро это не получалось. Я мог упустить незнакомца, и не оставалось ничего другого, как прыгнуть в ледяную воду.

Я сорвал с себя пиджак, обувь и, прежде чем оттолкнуться, набрал воздуха.

Грязная вода пронзила кожу тысячами раскаленных игл. Я взял курс и поплыл быстрым кролем, чтобы поскорее догнать лодку и человека, который хотел таким образом провести нас. Я услышал крик, но не мог понять, кто кричал и что именно.

Человек, который прятался за лодкой, тем временем заметил, что его хитрость разгадана. Он двигал лодку перед собой быстрыми толчками, та уже была под решеткой. Конечно, для такого метода требовались сила и время. Это могло продолжаться лишь до тех пор, пока я его не догнал. За четыре-пять гребков я достиг лодки, поднял голову из воды и услышал, как он с другой стороны пыхтит от напряжения. Набрав в легкие воздуха, я нырнул под корпус лодки.

Когда вынырнул, увидел перед собой свисающие с борта ноги. Он пытался из последних сил залезть в лодку, я же попробовал опередить его — ухватился за борт двумя руками и подтянулся. Маленькая лодка была не в состоянии выдержать такую нагрузку на один борт, она закачалась и угрожающе накренилась. Вдруг борт лодки снова поднялся, поток грязной воды ударил мне в лицо. Это постарался мой противник, которому удалось все же забраться внутрь. Он теперь стоял посередине, широко расставив ноги, насквозь мокрый и задыхающийся от напряжения.

Это был Хоскинс. Он стал бить ногами по моим рукам. Я вынужден был разжать их, но сейчас же ухватился снова. Хоскинс нагнулся и поднял со дна лодки металлический черпак. Теперь он наклонился через борт и ударил меня тяжелой железкой. У меня не оставалось выбора — пришлось отцепиться.

У него теперь было несомненное преимущество. Со своей безопасной позиции он мог без труда со мной покончить. Двумя быстрыми толчками ног я покинул пределы досягаемости. На берегу появился Фил с револьвером в руке, но расстояние было велико для прицельного выстрела.

Хоскинс, все еще с черпаком наготове, подполз к корме и запустил мотор. Мне оставалось лишь бессильно смотреть, как винт делал первые обороты. Лодка пришла в движение, нос задрался вверх, затем она в белом буруне брызг выскользнула на реку, оставляя за кормой бурлящий пенный след. С берега грохнул Фил. Пули взбили за кормой несколько фонтанчиков, но в мотор не попали.

Я взял курс на берег. Фил как раз перезаряжал оружие. Вдруг он поднял револьвер и пальнул в воздух, чтобы привлечь мое внимание, но я уже и сам слышал.

Позади меня раздался треск и грохот, прервавшие тонкое жужжание мотора. Еще несколько оборотов, затем над рекой воцарилась тишина. Я повернул голову и издал ликующий крик.

Хоскинс посадил лодку на камни!

Эту внезапную случайность он предусмотреть не мог. Он качнулся вперед и не смог удержаться — ноги зацепились за борт, и он шлепнулся в воду. Я замерз так, что мои зубы стучали как пятитонка, груженная металлоломом, но сейчас я предпринял двухсотярдовый заплыв. Лодку, должно быть, распороло от носа до кормы. Она наполнится водой и затонет в течение минуты. Хоскинс не всплыл, но у меня и не было времени его высматривать.

Мои руки и ноги работали в такт как машина. Жаль, что поблизости не было никого с секундомером — я был убежден в том, что улучшил свой личный результат.

В пяти ярдах передо мной плавали бумажный пакет и банка из-под масла. Все еще никаких следов Хоскинса. Он мог быть ранен или нырнуть, увидев меня. Я решил это проверить. Набрал воздуха и погрузился в воду. Все, что мне удалось поймать — насквозь промокший пиджак. Я оттолкнулся ногами и снова вынырнул.

Значит, Хоскинс все еще был внизу и за это время на поверхности не появился. Я подождал еще полминуты, но потом мне стало ясно, что никто не сможет так долго продержаться под водой. Должно быть, Хоскинса оглушило, возможно, он потерял сознание. Сильно оттолкнувшись, я снова нырнул, но уже глубже. Мой запас воздуха был уже исчерпан, когда я разглядел перед собой что-то темное.

На этот раз мне повезло. Из последних сил я вытащил Хоскинса на поверхность, приподнял его голову и положил себе на спину. Это длилось до тех пор, пока Фил, который зашел на мелководье, не принял мой груз. Задыхаясь и спотыкаясь, я поднялся по склону на берег и рухнул в траву. Фил тем временем пытался вернуть Хоскинса к жизни.

— Он снова дышит, — крикнул он мне. Я поднялся на ноги, чтобы раздобыть врача.

По протоптанной вдоль реки тропе навстречу шли шериф Хейв и Бредфорд.

Фил вел «ягуар». Я сидел в санитарной машине, закутанный в шерстяное одеяло.

— Он не хотел отдавать мне материалы проекта, — вяло бубнил Хоскинс со своих носилок. — Но они у него были, это он сам мне сказал. Я пришел в «Герцог» без оружия, так как думал, что все пройдет гладко. Но он уперся, угрожал полицией. Я потерял терпение, мы схватились. Вдруг он выхватил из кармана пистолет. Я перехватил его и тут…

Он указал рукой на свою одежду, лежавшую на полу.

— Здесь письмо.

Я рассказал, какие меры предосторожности принял Руди Боуман.

— Когда я узнал это от вас, было уже поздно. Как же я мог догадаться об идее с микроточками?

— А Глисон?

— Можете посадить его на электрический стул с подложенной ручной гранатой.

— Сначала он сядет рядом с вами на скамью подсудимых, Хоскинс. А в зале будут сидеть вдовы жертв с предприятия Хобарта. Сможете вы посмотреть им в глаза?

Он отвернулся к стене.