Вероятно, подземелье и камера пыток были бы для меня менее пугающими, чем зал заседаний совета директоров, с каждым из которых я конечно никогда не сталкивалась в реальной жизни. Длинный стол из темного дерева волшебно поблескивал, и тусклые настенные бра однозначно придавали резонанс с «Ямой Безысходности».
По всему помещению стояли или сидели полные, самоуверенные мужчины, которые выглядели, будто бы уже родились в тысяче долларовых костюмах, спокойно неся на своих плечах власть, которой они обладали. Комната была длинной и узкой, мое место оказалось далеко от двери и, соответственно, далеко и от побега.
И конечно на противоположном конце стола, как король, провозглашающий свой королевский указ, восседал Грант.
Как только я ступила в помещение, глаза Гранта тут же зафиксировались на мне, он даже не кивнул головой, оставаясь полностью неподвижным, словно волк, выслеживающий меня своими ледяными голубыми глазами, не желая даже сделать еле заметное движение. Его галстук соответствовал цвету его глаз и от этого они казались еще ярче, напоминая лазеры, которые могут смотреть прямо насквозь. Я чувствовала его прожигающий пристальный взгляд, скользящий по изгибам моего тела, пока занимала свое место, стараясь всячески игнорировать тепло, возникшее у меня между ног.
Наши глаза встретились, и снова я заметила мимолетно — прежнего Гранта, с которым случайно въехала прямо в утиный пруд на мощном гольф-каре, которого я избивала в видеоигре, того, который смеялся вместе со мной, и стонал мое имя, ухватив меня за волосы и… но он отвернулся, его подбородок стал жестким и напряженным.
— Итак, вы соизволили присоединиться к нам, — холодно сказал он, даже не взглянув а мою сторону, несмотря на то, что мои часы показывали еще пять минут до официального начала заседания. — И каковы у нас прогнозы на следующий квартал?
— Ну, с ростом ситуация немного сложная, потому что…
— Я не спрашиваю о ситуации, мисс Ньюман, — перебил он меня жестким голосом. В комнате наступила мертвая тишина, все окружающие разговоры смолкли. — Я спрашиваю о перспективах.
— Я просто пытаюсь объяснить…
— Дайте нам знать, когда вы на самом деле будете способны объяснить, вместо того, чтобы пытаться, — сказал Грант просто опустив меня. — Между тем, если кто-то еще готов к этой встрече...
Раздался внезапный шквал движения, звук отодвигаемых стульев, и все остальные моментально приступили к рассмотрению первого вопроса повестки дня, я не могла поднять даже голову, чтобы встретиться с кем-нибудь глазами, не говоря о том, чтобы слушать, о чем они говорят и озвучивать соответствующие ответы. Невыплаканные слезы жгли мне глаза, мои щеки горели от унижения. Что за мудак (он не имел права), я собиралась…
Хуже всего был тот факт, что Грант был так безжалостно жесток, но я не могла даже думать об уместном возмездии, потому что маленькая предательская часть моего мозга (нет, кого я хотела обмануть, моя голова не имела ничего общего с этим) была на самом деле возбуждена.
Даже несмотря на то, что я пережила бурю и смогу потом выплакаться в своем кабинете, мой ум подвергался нападению в виде мысленных образов Гранта в темном костюме, контролирующего и приказывающего мне встать на колени... возможно, он медленно бы развязывал свой синий галстук, снимая его с шеи, дразня мою чувствительную кожу на сосках мягкой шелковой тканью своей рубашки, прежде чем крепко обвязал бы вокруг моих запястий и…
Я почувствовала растущее головокружение от напряжения в бедрах, и попыталась сосредоточиться на заседании совета директоров. Я не могла позволить себе витать в облаках, не сейчас. Я не могла сейчас думать о глубоком, требовательном жаждущем голосе Гранта, только не сейчас. И я не могла позволить себе думать о том, чем смогла бы отплатить ему за его доставляющее удовольствие деспотизм...
Черт возьми! Я не могла позволить себе сейчас думать об этом. Мне нужно было сосредоточиться. Давай, постепенно. Люди о чем-то говорят, сосредоточь внимание на говорящих людях. Порция что-то говорит. Хорошо, Порция говорит, так Порция была…
Минуточку. Порция?
Какого хрена Порция делает на совете директоров?
— В заключении, — произнесла Порция, — пока наши показатели в некоторых областях отрадные, но вопросы все равно остаются. Почему мы не произвели больше оплаты по Янковскому Проектному Кредиту? Почему мы не предпринимаем больше мер по сокращению расходов?
— Я послал вам доклад по сокращению расходов, — пренебрежительно сказал Грант. — Мы делаем все от нас зависящее, чтобы уменьшить количество расходов и избавиться от ненужных затрат, не ударяя по качеству жизни наших сотрудников. Янковский кредитный проек должен быть погашен в течение пяти лет, что является вполне приемлемым. Конечно, если вы видите другие области потенциального улучшения для компании, то можете отправить свои предложения по емайл мне или менеджеру проекта. Пошли дальше…
— Один момент, — прервала его Порция с извиняющимся выражением. Ее лицо выглядело немного не уверенным, и должно было сойти даже за извиняющееся, она довольно хорошо передала этот взгляд, если учесть, что для нее похоже это было впервые. — Я знаю, что у нас была интересная дискуссия с мистером Хайнсом…, — она томно показала рукой в сторону вице-президента компании по финансовым вопросам, — о наших расходах. Налоговая служба Коста-Рики имеет план действительно компенсации расходов, связанных с релакационным пакетом, который мы предложили сотрудникам…
— Это вопрос лояльности компании, — мягко ответил Грант, как если бы он объяснял сложную математическую задачу непоседливому ребенку. Но он не казался обеспокоенным из-за того, что Порция общалась с вице-президентом по финансам за его спиной. Я нахмурилась. О чем черт побери он думает?
Порция стрельнула взглядом в Хайнса, я с трудом заметила его, и тот кивнул. Грант даже не смотрел в их сторону.
Черт побери, где находятся его мозги сегодня?
— Могу ли я просто спросить, — сказала Порция, с легким нервным смешком (ха, я готова была поспорить, что эта нервозность была такой же настоящей, как перекресток Ролекс, эта женщина явно что-то задумала), она поморгала ресницами. — Как тогда стратегический план развития компании согласуется с новейшим медицинским страхованием, увеличивающим расходы обслуживающего персонала…
— Порция, я обещаю, что Хорхе со своей шваброй никогда не забрызгает твой французский шелк снова, — медленно произнес Грант, с первой настоящей улыбкой на лице, которую я теперь увидела впервые за весь день. Несмотря ни на что, вид ее заставил мое сердце забиться быстрее. Он все еще мог улыбаться, несмотря ни на что. — Я не собираюсь лишать сотрудников стоматологической помощи только лишь потому что ты была должна присутствовать на премьере, имея немного грязи на подоле платья.
Порция улыбнулась, но на этот раз уязвимость была явной. Она еле сдерживала себя, чтобы не сорваться.
Грант продолжил:
— Я думаю, что следующий пункт на повестке дня — влияние новых тарифов...
Он умолк, давая одному из руководителей подразделения подскочить и начать дискуссию. Внешне казалось он внимательно все слушал, обращая внимание, каждый раз кивая в определенный момент, но я видела совершенно остекленевший его взгляд. Он отвлекся, полностью находясь где-то далеко. Какого черта с ним происходит?
Может быть Кейт имела правильную точку…
— И сейчас я бы хотел передать слово мисс Ньюман, — сказал голос.
Я подалась перед.
— Что?
— Присоединитесь к нам, Лейси? — голос принадлежал уже не руководителю подразделения, которого я почти не слушала, а Джиму Бейкеру, парню, которого я знала в основном с того раза, когда он заскакивал в офис Джасинды, соединившись с ней в обсуждении меня, насколько я была ужасной. Он, ухмылялся, но у меня не было времени сердиться на него за это, ужас прокатывался по моим венам… я была так поглощена странным поведением Порции, что совершенно не следила за ходом встречи.
— Э-э, да, — сказала я, незаметно высматривая на столе подсказки, до какого места дошло совещание. Блок-схемы, заметки о расширении нашего офиса в Лос-Анджелесе… хорошо, отлично, я смогу сделать это. — Простите.
Я загрузила PowerPoint на проектор, выпрямила спину, стараясь запрятать свою нервозность как можно глубже, встала и начала свою презентацию о рекламных аспектах новой локации нашего второго действующего офиса.
— Я думаю, что мы начнем с нескольких билбордов и скрытого маркетинга, за которым последуют десятисекундные ролики по ТV, показывающие рост числа рабочих мест и местную культуру. Как видите, я основывалась на ситуации 2005 в Сан-Антонио…
— Неприемлемо, — перебил Грант. — Это было десятилетие назад, и при этом совершенно разные бизнес-культуры.
— Да, — сказала я, стараясь не показывать, как волновалась, щелкая на слайд моих исследований в PowerPoint, — но здесь можно увидеть, что существует большое сходство между…
— А я вижу, что вы доверились своей точке зрения и не способны ее донести, — выпалил Грант. — Вы явно не подготовились.
— Это неправда, — выстрелила я в ответ, чувствуя, как мой голос начинает дрожать от злости. — Я готова, и если бы вы дали мне вставить хоть одно слово…
— Я позволил вам больше слов, мисс Ньюман, — сказал Грант, не повышая голоса ни на один децибел. Прохладное презрение капало с каждого его слога. — Но у нас мало времени, поэтому, пожалуйста, сядьте. Вы закончили свое выступление здесь.
Я села, из меня, наверное, шел дым. Я заметила, как окружающие неуютно ерзали на своих местах, понимая, что Грант был не прав, но не желая при этом ничего говорить своему боссу. Я не могла винить их, хотя не правда, никто не хотел вмешиваться в середину боя, особенно когда один из участников платит вам зарплату.
Это был не бой с бывшим, хотя мы двое были единственными в этой комнате, кто понимал, что мы не взаправдашние бывшие. Мы были единственными, которые знали, что мы стали любовниками.
Но Грант здесь вел себя как брошенный муж.
* * *
Три часа спустя двери лифта закрылись, и я издала глубокий вздох облегчения. Это был ад, но я прошла через него, и еще дышала. Я могла с уверенностью сказать, что это тяжело. У меня впереди семь этажей в спускающемся пустом лифте, чтобы привести выражение своего лица в нормальное состояние.
Стены лифта скорее всего были сделаны из стекла, но находясь на двадцатом этаже над землей, это было чудесное место для уединения. Я терла свое лицо кончиками пальцев, стирая остатки макияжа, мне так хотелось свернуться калачиком и заснуть. Но мне предстояло еще очень много всего сделать.
Я сделала еще один глубокий вдох, пытаясь вспомнить что-нибудь хорошее. Самое плохое за сегодня уже было позади, осталась только бессмысленная бесполезная работа, которая позволит заполнить оставшиеся рабочие часы. Теперь по крайней мере, уж точно все кончено…
Сильная рука схватила дверь и застопорила ее движение. Грант Девлин проскользнул внутрь, и вдруг роскошный просторный лифт показался слишком маленьким.
Он встал рядом со мной, как только двери закрылись, хотя помещение было около десяти квадратных метров с богатым ковром на полу.
Но он по-прежнему не смотрел в мою сторону, нажав кнопку — пять. Что, черт возьми, ему понадобилось в бухгалтерии? Спрашивала я сама себя, может он просто запаниковал и нажал кнопку, чтобы не выходить на одном со мной этаже. Одного взгляда на его каменное лицо, было достаточно, чтобы признать, что это казалось маловероятным.
Лифт спускался так медленно, что я думала, что сейчас закричу. Я наблюдала за сменяющемся видом дверей и стен, стараясь не смотреть на Гранта, стоявшего рядом со мной. Стараясь не задумываться о своих ответах, если он вдруг со мной заговорит. Стараясь не считать секунды, пока я не смогу выбежать отсюда… О Боже, а что мне делать, если лифт вдруг застрянет?
Между тем, Грант смотрел прямо перед собой, я видела выражение его лица, в отражении стекла. Он застыл в своей позе так, словно решил подражать статуе.
Этажи проплывали с такой медлительностью, что напоминали китайскую пытку водой. Шестнадцать... пятнадцать... четырнадцать...
— Порция всегда настолько активная на совещаниях? — спросила я, просто для того, чтобы хотя бы как-то нарушить молчание. Мне показалось, что мой голос был каким-то странным высоким и немного вибрирующим. — Показалось, что она довольно агрессивна сегодня. Я думала, что она просто куратор.
— У Порции периодами возникают бредовые идеи о власти, — ответил Грант, совершенно без энтузиазма. — Она порхает несколько дней, словно ненормальная бабочка, потом понимает, что она не оказала никакого влияния, и осуществив его, удаляется в свой дом принимая, валиум и белое вино. Ты бы знала об этом, если бы знала хоть что-нибудь об этой компании.
Сейчас это было совершенно несправедливое обвинение, и моя кровь просто вскипела.
— Сейчас ты послушай…
Быстрее, чем я смогла моргнуть, рука Гранта стукнула по кнопке «стоп», остановив кабину лифта между двенадцатым и одиннадцатым этажами, и в два прямоугольных стекла мы видели простирающийся перед нами вид города. Он схватил мои руки и прижал к стене, его губы находились лишь в миллиметре от моих.
— Нет, это ты послушай, Лэйси Ньюман. Почему ты не можешь просто оставить меня в покое? Ты давишь, ты интересуешься, ты дуешься на меня, смотря этими маленькими грустными глазами, на что ты надеешься, когда смотришь на меня так? Разве ты не получила все, что хотела?
— Я…, — весь мой гнев тут же улетучился, а с ним и обвинительные речи о его поведении. Черт, кажется, я потеряла даже способность составлять из слов предложения.
Его полные губы были так близко к моим, его глаза были, как ночь, и я могла только потеряться в них. От него исходил запах пота, корицы и крема после бритья, и я хотела попробовать его губы, шею и участок кожи, который поддразнивая выглядывал из-за расстегнутой верхней пуговицы рубашки. Я хотела расслабить его галстук и слизать каплю пота, которая показалась на виске...
— Я…
В глазах Гранта появился расчет, он опустил голос до ропота, напоминавшего далекий раскат грома перед бурей.
— Ты скучаешь по мне, Лейси?
Его руки скользнули вверх по моим рукам, оставляя за собой мурашки на моей коже, перебравшись на мою грудь, его большой палец закружил по соску, который тут же стал твердым под моей шелковой блузкой и тонком белью. Я вздрогнула от его прикосновений, а он наклонился вперед, чтобы прошептать мне на ухо:
— Воспоминаний недостаточно?
Он установил медленный, мучительный ритм вокруг моего правого соска, в то время, как его другая рука скользнула на мою талию, кончиками пальцев флиртуя с поясом моей обтягивающей юбкой-карандаш. Всхлип вырвался с моего горла. Его голос стал более глубоким, шероховатым, насыщенным виски и закручивающейся темнотой в каждом слоге.
— Когда ты умчалась на рассвете, ты приехала домой в тот вечер, и дотрагивалась до себя в одиночестве в своей постели? — его голос стал грубее, но его прикосновения оставались такими легкими и нежными, и это создавало потрясающий контраст с его грубыми словами, способствуя образования мокрого пятна на моих трусиках. — Ты представляешь, что это я внутри тебя, ты вспоминаешь о том, как сильно я трахал тебя?
О Боже, я чувствовала его жесткий член, упирающийся мне в бедро. Я прекрасно помнила то ощущение, когда он находился внутри меня, и я хотела почувствовать его снова, Боже, прямо у этой стены (нет, мы не могли) но…
— Ты выкрикиваешь мое имя вслух, когда кончаешь? — прошептал он, и я застонала, не в состоянии уже реагировать никаким другим способом на его теплое дыхание на своей коже, на его сильные руки, шарящие по моему телу, даже на его слова, которые тогда разбили мне сердце.
— Грант…, — взмолилась я. Ох, если бы он мог просто дать мне время подумать, подумать о том, как я отчаянно хотела его, то я могла бы это объяснить.
— Просто вот так, — прорычал он. Его рука скользнула под подол моей юбки, и он пощипывал и дразнил клитор сквозь тонкое белье. О Боже, его пальцы были настолько ловкими даже через ткань. — Ты имела ввиду просто вот так?
Я потянулась вверх, ухватившись за его лацканы, и поцеловала его. Я пожирала его рот, как будто собиралась участвовать в битве, как будто его рот был единственным глотком воды в пустыне, словно он был антидотом от яда, страха и отчаяния. И он в ответ целовал меня так, будто изголодался по моему вкусу, собственнически кусая мои губы, засовывая свой язык ко мне в рот и заявляя на меня…
Внезапно он отстранился и стукнул по кнопке, лифт двинулся вниз.
Я пошатнулась, у меня закружилась голова от такой резкой перемены, он удержал меня в устойчивом положении, удивляясь какого вида напряжение заполнило пространство лифта теперь. Это было…? Он…? Следовало ли мне…? И кабина остановилась, под бой курантов двери со свистом заскользили в разные стороны.
Грант ухмыльнулся, как будто только что заработал очко в игре, в которую он не знал, как выиграть. Он поправил галстук и манжеты, и шагнул в сторону выхода.
— Полагаю, я до сих пор возбуждаю тебя, Лейси? — спросил он, как будто не был уверен.
Мой мозг изо всех сил пытался оправиться от короткого замыкания похоти, но прежде чем я успела придумать подходящий ответ, двери стали закрываться.
Лицо Гранта стало опять каменным, и он отступил на еще один шаг в коридор.
— Ну, это приятно слышать.
И тогда он развернулся и ушел, ушел, прежде чем я успела даже отреагировать.
Лифт продолжил свой путь, и я уставилась в окно. Горечь и гнев боролись внутри меня, как волки, но я чувствовала, что кое-что выиграла: упорство.
Я потеряла Гранта, но у меня до сих пор была «Devlin Media Corp.»
И я собиралась сделать все, что было в моих силах, чтобы защитить компанию.