В течение нескольких следующих дней отчуждение между близкими еще недавно людьми становилось все заметнее. Фэй чувствовала себя так, словно находится на одной плывущей льдине, а Джеральд – на другой, и они неумолимо несутся в противоположных направлениях. Он обращался к ней лишь изредка. Если необходимо было заговорить, прибегал к лаконичному, грубоватому тону, от которого Фэй мутило. Лицо Джеральда все время оставалось угрюмым, его серые глаза стали безжизненными, как кремни. Только иногда они высекали искры, если были устремлены на Фэй.

Она избегала Джеральда насколько возможно, но это не так уж легко для партнеров, работающих в одной фирме. Даже находясь в кабинете наедине с Джеральдом, она заставляла себя оставаться спокойной и невозмутимой. Однако темперамент у партнера, как и у самой Фэй, не отличался сдержанностью. При посторонних они еще умудрялись соблюдать вежливость. Но стоило им остаться наедине, как сразу же возникали яростные стычки: они спорили, кричали друг на друга. Или же Джеральд разворачивался и мрачнее тучи выскакивал, хлопнув дверью.

Милдред с Томом ходили обеспокоенные, а отношения между партнерами ухудшались с каждым днем. Нередко было видно, что Милдред собирается что-то сказать, но едва она открывала рот, как Фэй останавливала ее предупреждающим взглядом и та со вздохом погружалась в молчание.

Говорить о том, что происходит, Фэй не хотела. В любом случае, что тут скажешь? Когда вы порвали с человеком, никто другой не поможет. Обсуждать здесь нечего, разве что излить душу, чтобы успокоиться, но Фэй ни от кого не ждала утешения. Она напоминала пациента с ожогами: тело стало настолько чувствительным, что не выносило прикосновения даже самых нежных пальцев.

От внимания Фэй не ускользнуло, что Джеральд встречается с Клер Левинсон, которая напоминала о себе по телефону в течение недели несколько раз. Однажды трубку сняла Фэй. В тот момент она вместе с Джеральдом составляла каталог предстоящего аукциона. На проводе была Клер, и в ее голосе звенел металл:

– Будьте добры, попросите Джеральда.

– Да, минуточку. Он здесь. – Фэй протянула трубку, стараясь не смотреть ему в глаза. – Тебя спрашивает Левинсон.

– Привет, Клер, – заговорил Джеральд теплым, приветливым тоном, и Фэй сжали железные тиски ревности.

Она отошла, чтобы налить себе еще чашечку кофе из кофейника, только что принесенного Милдред. Глотая горячий напиток, Фэй стояла у окна и безучастно глядела на панораму городских крыш, дымовых труб, церковных шпилей. Вдали виднелись зеленеющие рощи и поля, что окружают Мэйфорд. За стеклом по подоконнику расхаживали голуби, сизые, как и небо в этот студеный мартовский день.

Фэй попыталась думать о посторонних вещах, хотела заставить себя не слушать, что говорит Джеральд, как он смеется, но сделать ничего не могла. Разговор по телефону велся вполголоса, однако слышалось каждое слово.

– Я рад, что вам понравилось. Да, там прекрасно, не так ли? Я ведь говорил, утку у них жарят превосходно. То же самое относится и к палтусу, которого заказывал я.

Понятно, где они ужинали. Фэй частенько бывала в том ресторане с Джеральдом и лакомилась уткой, фаршированной вишнями, – одним из фирменных блюд заведения. А теперь Джеральд водит туда Клер. Как он может? Это же наш с ним уголок, думала Фэй, наблюдая за взлетевшими в небо голубями.

– Я очень хотел бы поужинать у вас, – услышала она слова Джеральда у себя за спиной.

Море крыш через дорогу поплыло у нее перед глазами.

«Ага, значит, та его потчует уже на дому! – отметила Фэй. – Готова биться об заклад: дамочка умеет готовить. Высшие курсы кулинарного искусства не пустяк. Если такие, как рыжекудрая, не достигают в чем-то совершенства, то они просто избегают неподдающегося им вида деятельности. Такие не соглашаются на второстепенные роли, не признают средний уровень. Они должны быть лучшими, блистать, вызывать восхищение».

Фэй вспоминались желтые тигриные глаза. Клер Левинсон – хищница; она может быть милой, но у нее острые когти и смертоносные клыки.

– Когда мне надо быть у вас? В семь? Вы позволите мне прихватить с собой бутылочку вина? Нас ждет рыбное меню? Тогда я привезу белого. Найду что-нибудь из рейнских виноградников.

Джеральд положил трубку. Фэй обернулась и, пройдя через всю комнату, приблизилась к столу, за которым они трудились. Она присела, держа в руке кофе.

– На чем мы остановились? Ах, да. Страница девять. Гарнитур кресел викторианской эпохи для столовой…

В ту субботу они работали с утра и до обеда. К концу рабочего дня Джеральд зашел в небольшое помещение, где сидела Фэй.

– Я уезжаю. Ты запрешь, да?

Она кивнула, едва удостоив его беглым взглядом. Джеральд заставил ее оторваться от книги, по которой Фэй наводила справку. Ей надо было проверить подлинность фарфоровой фигурки из Мейсена, выставленной владельцем на продажу через фирму «Харди».

– Желаю хорошо провести воскресенье, – бросил Джеральд отрывисто и равнодушно.

– Взаимно, – в том же тоне ответила Фэй.

Про себя она попутно выразила пожелание, чтобы он подавился той рыбкой, которую ему приготовит Клер Левинсон на ужин сегодня вечером.

Джеральд удалился, громко хлопнув дверью. Женщина уставилась на нее. Сердце переполнилось болью, обидой, ненавистью…

Обычно по воскресеньям она подолгу валялась в постели, не спеша завтракала, затем – так бывало в течение последних лет – проводила день с Джеральдом. Порой они могли отправиться на машине в Лондон, чтобы пообедать в любимом ресторане, потом сходить в музей или картинную галерею. К вечеру возвращались в Мэйфорд.

Если выезд в столицу не намечался, Фэй иногда готовила дома. После обеда они вдвоем уютно устраивались на диване у камина со свежими газетами или с книгами. Слушали любимые пластинки, смотрели телевизор, просто разговаривали.

Блаженные дни! Без Джеральда мир стал холодным и бесцветным. Шагая домой после полудня в ту субботу, Фэй испытывала страшное одиночество. Она знала, что не увидит Джеральда до понедельника.

Квартира навевала множество воспоминаний о временах, проведенных вдвоем. Фэй всюду натыкалась на вещи, напоминавшие о Джеральде: то бутылочка лосьона, которым он пользовался после бритья, то короткий черный пляжный халат, висящий за дверью в ванной, то мужская пижама в спальне. Попадались все время – то на столах, то на мраморной полочке камина – фотографии, запечатлевшие их вдвоем; кассеты с записями, купленные ими совместно, лежали у музыкального комбайна; его книги стояли на книжных полках.

В ту субботу в упадочном настроении она решила собрать все, что принадлежало Джеральду или напоминало о нем. Заполнив целую картонную коробку, Фэй убрала ее подальше от глаз, в угол стенного шкафа. Однако после изъятия привычных вещей квартира показалась ужасно пустой и голой. Настроение омрачилось еще больше.

Оказалось, что даже заснуть не удается. Она никак не могла отделаться от мысли о том, что Клер Левинсон сидит сейчас с Джеральдом за ужином. Ограничилось ли дело только этим? Ушел ли он домой или остался до утра?

Лишь глубокой ночью Фэй смогла заснуть, поэтому, когда затрещал будильник, просыпаться было невыносимо тяжело. Фэй даже грешным делом подумала: не остаться ли в постели, вместо того чтобы вставать и спешить на встречу с Денисом Сильвером. Утро было серым, холодным, а в постели так тепло и уютно. Зевая, Фэй устроилась под пледом. Чего ради вскакивать чуть свет? Только для того, чтобы сидеть в сырости на берегу реки и смотреть, как Денис ловит рыбу? Гораздо приятнее здесь в своем уютном теплом гнездышке.

Единственная проблема в том, что она уже полностью проснулась, и ее неугомонный мозг немедленно принялся выдавать на-гора бесконечные сцены с Джеральдом: он и Клер Левинсон, он и она, Фэй. Воспоминания захлестывали: они, словно острый нож, который поворачивают в ране. Ее охватила дрожь. Подступали рыдания.

«А-а, прекрати! Забудь его!» – приказала себе женщина. Откинув в сторону плед, она быстро встала и поспешила в ванную и через десять минут была готова. Надела старые синие джинсы, клетчатую рубашку, сверху теплый свитер из шотландской шерсти. Фэй сама связала его несколько лет назад для мужа, а Эмери, покидая семью, не взял дар с собой. Велел снести его вещи на распродажу при церковной общине. Однако Фэй все было недосуг, она забывала о распоряжении бывшего мужа.

Носила его свитер редко, зато толстая шерсть очень хорошо грела в холодные дни. Если, конечно, не обращать внимания на такую мелочь, как то, что ее могут увидеть в мужском одеянии огромного размера.

Фэй убрала с лица пепельные волосы, перехватив их на затылке тугой лентой из черного бархата; слегка тронула лицо косметикой. Собравшись, она наспех позавтракала: свежевыжатый апельсиновый сок, кусочек хлеба с отрубями, джем, кофе. За едой просмотрела первую страницу воскресной газеты, которую неизменно находила в почтовом ящике.

Сильвер появился точно, как и обещал. Фэй как раз доела завтрак. Можно было догадаться, что Денис – человек пунктуальный.

– Зайдите и выпейте кофе, – пригласила его Фэй, надеясь насладиться еще одной чашечкой заодно с гостем.

– Мы пропустим самое лучшее время. Пора бы двинуться в путь, если вы готовы.

Фэй заметила, что голубые глаза Дениса скользнули по ее свитеру и джинсам, и неуверенно спросила:

– Как моя одежда – подходит для рыбалки?

Она не знала точно, что ей следовало надеть.

– Замечательно, – закивал головой Денис, улыбаясь. – И мне нравится ваша прическа. Вы смотритесь лет на пятнадцать!

Фэй слегка покраснела:

– Хотелось бы.

– А мне нет, – рассмеялся он. – Будь вам пятнадцать лет, меня посадили бы под арест за мысли, которые вы навеваете, а в данной ситуации они безопасны для моей свободы.

– Денис!

Она покрылась густым румянцем, и Сильвер поспешил оставить игривый тон:

– Так или иначе, я не поклонник юных девушек и никогда не был им. Меня всегда привлекали женщины во цвете лет.

– Фу, какой льстец, – сморщившись, бросила Фэй. – К тому же у вас эдипов комплекс.

– Печально, да? – с лукавинкой в глазах вздохнул Денис и перешел к делу: – Должен заметить, что ваши туфли не годятся – на берегу сыро и грязно. Вам нужны резиновые сапоги. И еще, если у вас есть теплая куртка с капюшоном, наденьте ее. На случай дождя.

– Есть ватная куртка и с капюшоном. Ливня явно не ожидается. Но дайте мне еще пять минут на сборы. Я успела только позавтракать.

– Хорошо, – довольно неохотно согласился Сильвер. – Машину я уже вывел из гаража. Она стоит у подъезда. Спускайтесь, как только будете готовы. Только поторопитесь, пожалуйста.

– Я мигом, – пообещала она.

Фэй налила кофе в термос, взяла две маленькие чашки и положила их в сумку вместе со свежей газетой и любовным романом в мягкой обложке. Затем натянула темно-зеленые сапоги, зеленую куртку, нашла маленький зонтик. Теперь – взгляд в зеркало на стене, и можно выходить.

Сильвер осмотрел ее, пока она шла к машине, и, открыв перед дамой дверцу, сказал:

– Чудные сапоги – они сохранят ваши ножки сухими, даже если разверзнутся небеса.

– В случае дождя я не стану торчать там до тех пор, пока не промокну, – заверила его Фэй, усаживаясь на переднее сиденье.

– Вы чересчур цивилизованны, – сухо заметил он, покачав головой. – Пора уже свыкнуться со своим естеством. Ведь человек – это животное. Он создан, чтобы выживать при любых погодных условиях, а не прятаться под крышей, избегая контакта с природой. Как, по вашему мнению, вел себя человек каменного века?

– Забивался в дальний угол своей пещеры при дожде или снегопаде, если у него было хоть немного соображения.

– Вы хотите сказать: если рядом находилась женщина вроде вас. Значит, если пойдет дождь, вы меня покинете, не так ли? Тогда я съем все, что взял для пикника на вашу долю.

К счастью, дождь так и не собрался, хотя время от времени в светло-голубом небе проплывали тяжелые мрачные тучи. Солнца было мало, лишь иногда сквозь облака пробивались его лучи. Стояла безветренная, но холодная погода. Рыбаки усеяли берег реки. Некоторые забирались в высокие, шелестящие камыши, чтобы забросить подальше свою снасть в покрытую легкой рябью воду.

– Идеальная погода для рыбалки, – радостно сказал Денис, отведав кофе, принесенного Фэй. – А вам нравится здесь?

Она сидела, свободно откинувшись, в полотняном кресле, которое Сильвер откопал во вместительном багажнике своей машины вместе с зонтом, что крепится к спинке кресла. Фэй, одетой в джинсы и стеганую куртку, было тепло, как у камина. На открытом воздухе чашка кофе доставляла ей больше удовольствия, чем обычно. Она не спеша просматривала газету, прислушиваясь к всплескам воды у берега, птичьим голосам и шороху сухой травы.

– Да, мне здесь нравится, – задумчиво произнесла Фэй, вызвав улыбку у Сильвера.

– Но почему вы этому удивляетесь?

– Я думала, что привыкла к другой обстановке.

И в самом деле, она всегда предпочитала провести свободную минуту не на природе, а в помещении.

– Знаю, – заметил Денис, – но я же обещал, что вам понравится.

Его голубые глаза торжествующе сверкнули, вызвав кривую усмешку на лице Фэй.

– Не будьте таким самодовольным! На свете нет ничего, что я ненавидела бы сильнее, чем надутого как индюк мужчину.

Сильвер осклабился. Он споласкивал свою кофейную чашку минеральной водой из бутылки. Вытерев посуду бумажным полотенцем, сунул его в пакет для мусора.

– Самодовольством не страдаю. Просто рад, что не ошибся относительно вас. Это означает, что я действительно начинаю понимать ваши запросы.

Фэй не знала, что ответить на это.

Подсев к ней, Сильвер продолжил разговор:

– Интересно, иметь внуков приятно? Вот чего мне не дано знать: у меня ведь нет детей. А хотелось бы, и внука тоже.

Фэй посмотрела сочувственно, улыбнулась:

– Еще не поздно, Денис. Вам всего сорок два. Женщины, как правило, утрачивают способность к деторождению к середине жизни, но мужчины нет. Даже старые люди могут иметь детей, если жены моложе. Найдите спутницу жизни соответствующего возраста и создайте семью.

– Это слишком упрощенно. Я бы не женился лишь из желания завести детей. Если женюсь, то только по любви, и возраст тут не будет иметь значения. Вообще скорее предпочту жить без семьи, чем без настоящей любви.

– Да вы романтик!

– Я думал, вы уже давно поняли меня. Чего ради, по-вашему, я оказался тогда на сеансе, где крутили «Даму с камелиями»?

Сильвер потянулся и зевнул, глядя в небо, которое стало бледно-лиловым с золотистыми прожилками.

– Пожалуй, к полудню прояснится. Люблю английские небеса: они постоянно меняются, свет такой мягкий и нежный. Кто жил подолгу в странах с жарким климатом, где от ярких красок глаза готовы вылезти из орбит, тот начинает тосковать по промытой дождями зелени и серым далям Британских островов.

Фэй повернулась, задумчиво глядя на Сильвера.

– Могу побиться об заклад, что вам в ваших путешествиях досталось как следует?

Денис ответил, скривив губы:

– Верно подмечено. Вы правы. Нельзя подолгу жить в странах, где процветают коррупция и страсть к наживе, а жизнь ничего не стоит: в конце концов начинает казаться, будто все продажно, ничему и никому не веришь. В этом, между прочим, одна из причин моего отказа от жизни, которую я прежде вел. Я устал от нее. Поймите меня правильно: я не ожидаю найти идеальный мир в небольшом английском городке. Я знаю, продажность встречается повсюду. Я просто ищу… – Сильвер замолк, пожал плечами. – Сам не знаю чего.

– Может, свое прошлое? – несмело подсказала Фэй. – Вы говорили, что приезжали сюда в детстве. Не исключено, что те дни представляются вам как времена душевной чистоты, и вы надеетесь вернуть их вновь.

– Какая проницательность, просто поразительно! Надо опасаться ваших всевидящих глазок, – усмехнулся Денис, не отрывая взгляда от лица Фэй. – Но подозреваю, что вы правы, хотя я сам до сих пор еще не до конца разобрался с этим. Я бежал от мира, который постепенно уничтожал меня, отравляя мое сознание. Не мог больше выдержать. Мне стал отвратителен тип, каким я чуть не стал, не менее, чем мир, окружавший меня. Я хочу снова верить в простые истины – чистоту души, благородство и доброту. Хочу верить в человека. Больше всего мне хочется любить людей и доверять им, не боясь попасть в смешное положение из-за своей доверчивости. Хочу просыпаться по утрам, не опасаясь, что многие из близких мне людей не доживут до вечера, так как их разорвут в клочья бомбы или они погибнут в долгих мучениях.

Фэй замерла. Она не представляла себе жизни с таким грузом на душе. Медленно, словно заклинание, женщина произнесла:

– Молю Господа Бога, чтобы мне никогда не выпадали подобные испытания.

С торжественным выражением на лице Сильвер подхватил:

– Я тоже молю Бога об этом.

Внезапно он дернулся, вскочил на ноги. Катушка спиннинга бешено крутилась, а где-то на середине реки раздался громкий всплеск.

– Что-то есть!

Фэй тоже вскочила. Затаив дыхание, она смотрела, как Сильвер вытягивает добычу. Вскоре с торжествующим видом он показал крупную форель, переливающуюся серебром и всеми цветами радуги в бледном свете дня.

Следуя традиции, Денис взвесил рыбину на безмене.

Другие сидевшие на берегу рыбаки с интересом наблюдали за этими манипуляциями. Затем Сильвер сунул форель в садок. Рыба, не предназначавшаяся для стола, сохранялась живой и могла быть выпущена назад в реку.

– Пора обедать, – заметил Денис, вымыв руки после возни с уловом. – Есть хочется?

– Вроде да, – призналась Фэй, удивляясь появившемуся аппетиту.

– Это все свежий воздух. Я быка бы проглотил.

– Надеюсь, вы его не прихватили с собою! Я лучше умру с голоду, но не стану разделывать рогатого.

Сильвер заулыбался во весь рот.

– Тоже верно. Однако, не беспокойтесь, быка я не привез. Зато припас кое-что поприятнее. Думаю, вам понравится. Послушайте, оставайтесь здесь. Я мигом.

Сильвер исчез в направлении небольшой автостоянки у реки, где оставил свою машину. Вернулся он с большой плетеной из ивовых прутьев корзиной для пикников и складным столиком, который тут же был поставлен на ровной площадке у берега. Вместо скатерти Денис накрыл столешницу клетчатым шотландским платком, разложил тарелки, ножи и вилки, поставил стаканы. Затем наступил черед ивовой корзины. Сильвер извлек из нее неимоверное количество еды – кусок французского паштета из крольчатины с грушами, куриные ножки, пирог с дичью, сыр, коробку со свежайшим салатом, бутылочку французского соуса, баночку клубники, которая в это время года стоила целое состояние.

Фэй застыла с раскрытым ртом.

– Это уже не пикник, а настоящее пиршество!

Все это изобилие Сильвер дополнил шампанским. Он раскупорил бутылку и неспешно разлил в стаканы.

Последовал тост.

– За нас двоих, чтобы наша жизнь была мирной и счастливой!

– За всех нас, – поправила с улыбкой Фэй и чокнулась с ним.

Он кивнул, соглашаясь.

– Аминь. – Сильвер пригубил шампанское. – Ммм… Неплохо. – Он поставил стакан, взял нож, называя на паштет. – Вам положить?

– Немного. Выглядит аппетитно. Люблю эти французские паштеты, особенно из крольчатины.

Ели, наслаждаясь, неторопливо. Затем выпили кофе из термоса Фэй. Убирали со стола вместе. Остатки еды возвратились в корзину. Мусор сложили в пакет.

Когда допили шампанское, бутылку отправили к опустевшему термосу. Сильвер отнес ивовую корну и столик в машину, а Фэй откинулась в полудреме на спинку раскладного кресла.

Отдых получился замечательный, как и весь день на природе. Все было лучше, чем Фэй ожидала. Она даже почувствовала сожаление, когда Сильвер сказал, что пора уезжать. Делать нечего: близился вечер.

Над рекой постепенно сгущались весенние сумерки. Птицы устраивались на ночлег, перекликаясь среди деревьев. Рыбаки рассаживались по машинам и уезжали. Вскоре стемнеет, и берег утихнет. Будут возиться лишь мелкие юркие зверьки – обитатели этих мест. На них начнут охотиться совы, бросаясь вниз с криками, от которых стынет кровь.

– Вы рады, что поехали? – поинтересовался Денис.

– Очень. У меня такое чувство, будто я совершила большое путешествие.

Странное ощущение: она отдохнула душой и телом, набралась энергии, но в то же время ее одолевал сон, двигаться не хотелось.

Домой добрались уже затемно и, как это ни странно, Фэй снова почувствовала голод.

– Вы не хотели бы закусить? – спросила она.

– С огромным удовольствием. Я надеялся, что приглашение последует. Как раз собирался намекнуть.

Они поднялись на второй этаж, вошли в квартиру Фэй.

Ей стало смешно, она состроила игривую гримасу.

– Ручаюсь, что вас бы ничто не остановило!

– Да уж, поверьте. Должна же быть справедливость на земле. Кто как не я обеспечил обед? Я – сторонник равенства: все пополам.

– Я тоже, – сказала Фэй.

Внезапно ей стало не до шуток. Она подумала о Джеральде: если бы он тоже верил в равенство между людьми! Оглядываясь на совместно прожитые полтора года, Фэй вспомнила, что никогда не имела доступа к его заветным мыслям. Джеральд никогда не доверялся ей, не позволял даже заглядывать в свой внутренний мир.

– О чем вы задумались? – непринужденно спросил Денис.

Она тряхнула головой, отделываясь от горьких размышлений.

– Прикидываю, что приготовить.

Фэй знала, что он не поверил. Денис отвел глаза и не стал досаждать любопытством.

– Могу я помочь? – поинтересовался он, следуя за Фэй на кухню.

– Бы можете приготовить кофе, а я сварю тем временем яйца.

Они поужинали яйцами всмятку с парой кусочков копченого лосося, извлеченных из холодильника, доели поджаренный хлеб, паштет и сыр с галетами, оставшиеся от пикника.

Кофе пили в гостиной. Иногда перекидывались парой слов, слушали музыку Грига – вполне сответствующую настроению: проникновенную, ностальгическую, с какой-то недосказанностью, подтверждающей неуловимый смысл бытия. И все же вселяющую надежды.

Фэй спросила о книге Сильвера, и он с удовольствием рассказал, как идет работа. Говорил увлеченно, остроумно, временами с грустью, затем внезапно оборвал речь, прикрыв ладонью зевок.

– Извините. Видно, я устал больше, чем мне думалось. Да и вам пора отдыхать. – Он взглянул на часы. – Боже милостивый! А время-то… Не удивительно, что я почувствовал усталость? Пойду, пожалуй. Спасибо, Фэй, за великолепный день.

– Это вам спасибо. Я замечательно провела время.

Фэй проводила гостя до входной двери. Денис остановился, с улыбкой глядя на хозяйку.

– Я заслуживаю поцелуя?

Она помедлила, затем поднялась на цыпочки коснулась губами щеки Дениса – так же, как сделал он на ярмарке. Однако она и не шевельнулась, как Сильвер прижался к ее рту горячими властными губами. Фэй не успела отреагировать, но через секунду он отпрянул и выпрямился.

– Спокойной ночи, милая соседка.

Денис пошел к лифту. Она смотрела вслед. Рука инстинктивно поднялась ко рту, погладила нижнюю губу.

Трудно разобраться в ощущениях. Сильвер ей нравится, но женская душа не растаяла от его поцелуя. Сердце не замерло, трепеща, как случилось, когда ее впервые поцеловал Джеральд.

Денис вошел в лифт, кабина поползла вверх, и Фэй стала закрывать дверь, однако что-то заставило ее замереть. Сердце забилось в испуге, когда на лестнице, ведущей на следующий этаж, она увидела шевелящуюся тень.

– Кто там? – дрожащим голосом крикнула Фэй, и тогда из темноты в освещенный круг площадки вынырнул человек.

Это был Джеральд. Она жадно перевела дух после потрясения, испытанного при виде фигуры в черном свитере, прячущейся в темноте лестничного пролета.

– Что ты там делал? – набросилась Фэй на ночного визитера.

– Я же не мог себя выдать, – тихо заговорил Джеральд. Его лицо напоминало маску. – Я как раз подошел к твоей двери, когда услышал голоса в квартире и понял, что ты с кем-то прощаешься. Вот и решил, что лучше подождать, когда твой гость уйдет.

Фэй взглянула на часы.

– Четверть двенадцатого! Не поздновато ли для визита вежливости?

– Прости, но мне надо срочно поговорить с тобой.

Джеральд шагнул вперед, и Фэй отступила перед его решимостью. Она почувствовала, что на ее возражения, попытку не пустить, Джеральд ответит физической силой. Но ей хотелось избежать столкновения лоб в лоб, особенно в такой поздний час.

– О чем ты хотел поговорить?

Он не ответил, по-хозяйски прошел в гостиную. Фэй, пытаясь взять себя в руки, закрыла входную дверь.

– Честное слово, Джеральд, что все это значит?

Он остановился у камина и, озираясь по сторонам, попытался определить, чем занимались здесь сегодня вечером Фэй и ее гость. Его мрачный взгляд остановился на кофейных чашках, раскрытой коробке конфет, смятых подушках на диване.

– Приятно провела время? – спросил Джеральд с ухмылкой.

– Да, спасибо, – осторожно ответила Фэй.

Как он только смеет говорить таким тоном! Не ему судить ее, у самого рыльце в пушку.

– Весь день твой телефон не отвечал. Где ты была с девяти утра?

Зеленые глаза женщины раскрылись шире. Неужели Джеральд звонил в течение всего дня?

– Денис возил меня на рыбалку.

– На рыбалку?! – Судя по удивленному лицу, он не поверил ей.

Фэй вздернула подбородок и с вызовом посмотрела на Джеральда.

– Именно так. Мы провели все время на реке, ловили рыбу. Денис поймал несколько форелей. Если хочешь полюбоваться на них, парочка лежит в холодильнике. Может, я приготовлю их завтра на ужин.

– Для Сильвера? – Прямолинейный вопрос заставил Фэй напрячься еще больше.

– Вероятно, – осадила она ревнивца, хотя, по правде говоря, сразу решила отдать форелей Милдред, чтобы та побаловала своего жениха.

Холодным взглядом Джеральд окинул Фэй с головы до ног – рассыпавшиеся волнами пепельные волосы, освобожденные от бархатной ленты, скреплявшей их в течение дня; свитер и джинсы; белые носки.

– Ты выглядишь, как школьница! – произнес он прокурорским тоном.

– Благодарю за комплимент.

– Я не собирался тебя хвалить. Ты не подросток, а бабушка. У тебя уже внуки. Так веди себя как подобает, ради Бога!

Краска гнева залила лицо Фэй. Она уставилась на Джеральда, дрожа от возмущения.

– Нечего клеить на меня ярлыки: «подросток», «бабушка»! Я – это я, Фэй Стил, человек в здравом уме и твердой памяти, слава Всевышнему, и в здравом теле, и буду вести себя так, как угодно мне. Не желаю спрашивать на то чьего-либо разрешения или одобрения! Так прекрати же свои попытки распоряжаться мною. Перестань добиваться, чтобы я каялась. У меня есть право на отдых и маленькие удовольствия.

Глаза Джеральда мстительно вспыхнули.

– В один прекрасный день я…

– Что ты сотворишь в один прекрасный день? Ударишь меня? – Фэй ощутила исходящую от него агрессивность, и ее нервы напряглись струной. – Ты это хотел сказать, не так ли? Можно было предположить, что рано или поздно ты скатишься до такой низости. Если не можешь справиться с женщиной, ударь ее – это типичный подход сильного пола, верно?

– Я, видно, не типичный представитель сильного пола, – возразил он. – Хотя мне действительно пришло в голову, что звонкая оплеуха тебе бы не помешала. Однако я не из тех, кто бьет женщин, как бы меня ни провоцировали. Поэтому не бойся, со мной ты в безопасности.

– Я и не боюсь. Я просто зла сверх всякой меры и предупреждаю: если ты когда-нибудь тронешь меня хоть пальцем, то немедленно получишь сдачи.

Джеральд скривил рот.

– Я тебя знаю.

Они яростно смотрели друг на друга, громко дыша, словно дрались, а не обменивались репликами.

Фэй горестно вздохнула.

– Но я так и не услышала, зачем ты явился? Стряслось что-то сверхважное? Не мог подождать до завтра?

Джеральд заговорил безжизненным голосом:

– Меня не будет на работе пару дней. Я уезжаю.

Ничего особенного в этом не было. Он часто совершал деловые поездки на аукционы в разные уголки страны.

– Да? Куда же?

– В Уэльс. Мне только что сообщили об одном поместье, полном старинных вещей. Хозяйке срочно понадобились деньги, и я решил поскорее навестить ее, пока не разнюхали другие.

– Кто дал тебе информацию?

Лицо Джеральда по-прежнему было мрачным, взгляд – холодным, колючим.

– Клер Левинсон.

Фэй напряглась. Глаза ее сощурились, в них вспыхнула ревность.

Джеральд продолжал бесстрастным тоном:

– Работая в Музее Виктории и Альберта, Клер неоднократно помогала супруге владельца этого поместья определить, кто и когда изготовил старинные часы, купленные в Италии или Франции. Джентльмен умер, вдова испытывает денежные затруднения, а дом битком набит стариной. Она хотела бы избавиться от антиквариата, но там такая масса всего, что без эксперта не разберешься: надо составить опись, сделать оценку. Бедняга не знает, с чего начать, кому довериться. Муж этой женщины был одержим часами, накупил их сотни. Нынешняя владелица коллекции, хорошо знакомая с Клер и питающая к ней доверие, позвонила на днях, попросила помощи. Но ведь Клер специалист только по часам, с другими антикварными вещами она может ошибиться, упустив подлинную ценность. Поэтому она и пригласила меня.

Фэй спросила со всей прямотой:

– Значит, ты едешь в Уэльс с Клер?

Она чувствовала себя так, словно в грудь кто-то воткнул острый нож и вращает его. Пришлось сделать усилие, чтобы ни взглядом, ни голосом не выдать, как ей неприятно и больно все это слышать.

– Да, мы едем завтра рано утром. Надо спешить, пока владелица коллекции не показала ее кому-нибудь еще. Нас могут опередить. Хозяйка не станет ждать, она торопится с распродажей.

Фэй осторожно заметила:

– Но ведь наследство, несомненно, было оценено перед утверждением завещания в суде?

Ей хотелось, чтобы голос звучал спокойно, по-деловому, но слова прозвучали натянуто. Оставалось надеяться, что Джеральд этого не заметит.

Он поспешил заверить ее:

– Разумеется, оценено, но судебные органы основывались главным образом на приблизительных подсчетах покойного. Он застраховал дом и имущество на довольно крупную сумму, представив соответствующую опись. Юристы и использовали ее как основу при оценке имения. Но все это очень условно. Цены постоянно меняются, ты же знаешь. Что-то дорожает, что-то теряет стоимость. Настоящие цены отличаются от прикидочных.

Лицо Джеральда чуть оживилось. Видя, с каким интересом слушает его Фэй, он продолжил:

– Вдова не очень разбирается в старинных вещах. Коллекционирование было любимым делом ее мужа. Клер говорит, что та была недовольно слишком большими тратами супруга на приобретение старинных вещей. Из-за этого между ними все время происходили раздоры. Клер подозревает, что наследница спешит распродать собрание и для того, чтобы увериться в справедливости своих упреков. Ты только что говорила о типичном для сильного пола подходе к жизни. Что ж, вот тебе образчик типичного подхода для прекрасной половины человечества. Отмщение даже лежащему под крышкой гроба!

– Покорнейше благодарю за такой пример! – буркнула Фэй, возмущенная до глубины души. – На мой взгляд, эта женщина имеет причины прийти в отчаяние: уважаемый супруг столько расходовал на свои прихоти, что, умирая, оставил ее без гроша в доме, забитом старьем. А как бы, интересно, чувствовал себя в подобной ситуации ты?

– Не хочу спорить, потому что ты судишь небеспристрастно, – пожал плечами Джеральд. – Я должен идти, завтра рано вставать.

– Ты едешь в Уэльс на машине?

– Да, конечно. Возьму джип, чтобы прихватить с собой что-нибудь из купленного.

– Значит, ты едешь отдельно от Клер?

Фэй споткнулась о колючий взгляд серых глаз.

– Нет, мы едем вместе в моей машине, – холодно ответил Джеральд и направился к двери. – Я оставил записку в офисе. Отмени все мои встречи на предстоящие три дня. Я вернусь в среду. Если задержусь, позвоню. Мы будем жить в гостиничных номерах при местном трактире «Голубой дракон» в деревне… Тьфу, забыл ее название.

Вытащив из кармана листок, он протянул его Фэй.

– Здесь адрес и номер телефона. Если я срочно понадоблюсь, найдешь меня.

Фэй взяла листок не глядя. Никакие слова не шли на ум. У них будет одна комната на двоих или они еще не спят вместе? Если даже и нет, Джеральд не замедлит исправить положение. Без всяких сомнений. В этом пабе в деревне, название которой трудно произнести, они с Клер будут жить под одной крышей. Сколько времени ему потребуется, чтобы затащить рыжекудрую красотку в постель?

Фэй стояла на пороге, пока Джеральд шел к лифту.

«Прикончить бы этого типа на месте! – думала она, закрывая дверь в надежде поскорее избавиться от неприятного осадка на душе. – Я бы могла убить его!»