С первых минут пребывания на Майами Эдвин обнаружил, что местный климат очень похож на климат родного острова. Это согревало душу — он успел соскучиться на чужбине. Визитной карточкой тропиков явилась влажная жара, от которой рубашка успела пропитаться потом, пока он шел к такси. Во время полета, устав от напряженных размышлений, доминиканец почувствовал себя как дома, очутившись в городе с непринужденной, расслабляющей атмосферой. И ему уже не терпелось допросить загадочного и легендарного охотника за сокровищами.

Одна новость порадовала. В пути Альтаграсиа заверила коллег, что не разговаривала с доньей Мерседес и, соответственно, выполнила пожелания товарищей хранить в секрете сделанные ими открытия, хотя и подчеркнула, что не понимает, по какой причине ей нельзя обменяться впечатлениями с учеными. Вмешательство доминиканца вновь оказалось нелишним, и ему, как обычно, удалось утихомирить страсти. Во всяком случае, на время.

У молодой женщины, когда она увидела город, также поднялось настроение. Яркое солнце, теплый ветер и, главное, масса людей, говорящих на родном языке, воодушевили ее. Она ощутила прилив сил и готовность работать дальше. Отступать Альтаграсиа не собиралась.

Испанец выглядел озабоченным. Его тревожила одна лишь мысль о предстоящей встрече с американцем. Настоящее расследование стало определенной вехой в его карьере, поскольку своеобразие происходящего и связанные с этим делом амбиции пробуждали интерес многих стран. Начальство доверяло ему и ожидало от него многого. Следствие необходимо закончить, чтобы цепь беспрецедентных событий получила должное освещение. По складу характера и образу мыслей Оливер просто не мог позволить себе не оправдать возложенных на него надежд. И тем не менее его нервировало, что в ходе расследования он столкнулся со злейшим врагом — скользким и нечистоплотным Ричардом Рональдом.

Американец принял их в своей конторе, находившейся в том же доме, где он жил. Последний этаж шикарного здания на берегу моря был приобретен некоторое время назад под апартаменты и офис. Казалось, время остановилось, оттягивая назначенную встречу, пока просторный лифт скользил вверх. На самом деле подъем длился каких-то пару минут.

Портье, облаченный в униформу из негнущейся ткани, проводил детективов к дверям агентства, которое больше напоминало музей. Множество витрин, заполненных предметами искусства, придавали приемной вид солидный и внушительный. Одна из секретарш пригласила гостей в конференц-зал, оформленный в том же стиле, что и предыдущее помещение.

— Интересно, сколько из этих произведений искусства ворованные? — пробормотал Оливер, не веря глазам своим.

Доминиканка приблизилась к витрине, где были выставлены резьба по дереву и ритуальные маски, которые она тотчас узнала.

— Взгляните только! Подлинное искусство таино. Откуда взялись эти сокровища? Я ничего не слышала об этих экспонатах. Даже не знала об их существовании.

— Обратите внимание и на эту экспозицию! — воскликнул Эдвин, замерший у другой витрины в противоположном конце зала. — Тут масса текстовых документов тамплиеров и камни с резьбой. Как следует из пояснительной надписи, они могут послужить ключом к нераскрытым тайнам ордена.

— Я же вам говорил! — негодующе взорвался испанец. — Этот человек отметился везде, где можно, и в самый удобный момент. Всякий раз, когда археологи делают сенсационные находки, на раскопках объявляется Рональд. И почти всегда с выгодой для себя, проворачивая сомнительные махинации.

Огромная ценность и совершенство выставленных предметов поражали воображение. Не в силах противостоять соблазну, молодые люди разбрелись по залу, то и дело останавливаясь полюбоваться на тот или иной шедевр. Тишину нарушил звук открывающейся массивной двери в глубине зала.

В комнату вошел немолодой человек, бронзовый от загара, с выразительными зелеными глазами. Одет он был в дорогой итальянский костюм безупречного покроя. На сухощавом лице его лежала печать самоуверенности.

— Андрес, приятель, как я рад тебя видеть!

— Привет, Ричард, — процедил испанец, не потрудившись протянуть руку. — Позволь представить моих коллег. Альтаграсиа Беллидо, министр культуры. Эдвин Таварес работает в научном отделе полиции. Оба являются представителями Доминиканской республики.

— Очень приятно, господа. Прошу прощения за свой испанский. После стольких лет, проведенных на Майами, и путешествий по Испании, Центральной и Южной Америке я мог бы выучить его в совершенстве, но увы. Я говорю как янки.

— Вы хорошо говорите, сеньор Рональд, — деликатно заметила Альтаграсиа.

Американец взял ее руку и галантно поцеловал, провожая на огромную террасу, где гостей ждал ужин.

— Надеюсь, вы не очень устали с дороги. Прошу, садитесь.

Очарованная Альтаграсиа не могла оторвать глаз от изумительного вида на побережье и большую часть города, где с наступлением ночи стали загораться огни — сначала редкие, потом их становилось все больше и больше.

— Я вижу, вам понравился город, сеньорита.

— Да, мне всегда нравилось в Майами. Нас, латиноамериканцев, здесь хорошо принимают.

— Точно.

— Ладно, Ричард, скажи, что ты хочешь от нас? — напрямик спросил Оливер.

— Перейдем к делу. Я в курсе того, что случилось в Санто-Доминго, Севилье и Генуе. Как тебе известно, у меня надежные информаторы! — Рональд широко улыбнулся.

— Нисколько не сомневаюсь, — обронил испанец.

— Итак. В данном случае я не намерен воспользоваться тем, что вы ищете, что бы это ни было. Я знаю об архиве, обнаруженном в Севилье, а также о наглом ограблении, жертвами которого вы стали. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете, сеньор Таварес.

— Да, спасибо. Хотелось бы верить, что вы непричастны к ограблению. Иначе… — Доминиканец стиснул под столом кулаки.

— Ни в коей мере. Можете успокоиться, я тут ни при чем. Но догадываюсь, какое лицо или лица имеют к этому отношение.

— Как я посмотрю, ты верен себе, — живо отозвался Оливер.

— Ирония тебе никогда не помогала, Андрес. Позволь, я все-таки поделюсь тем, что знаю, судить будешь потом. Уверен, что я могу сообщить вам много любопытного. Но сначала давайте поужинаем. Прошу.

За ужином хозяин был сама любезность. Он предложил гостям изысканное меню, приправив его забавными историями, привезенными из многочисленных странствий.

Американец произвел на Альтаграсию хорошее впечатление; и оно разительно отличалось от характеристики, данной ему испанцем. Помимо рафинированных манер, миллионер не раз продемонстрировал подлинную страсть к искусству и восхищался совершенством античных образцов. При этом он с подчеркнутым уважением отзывался о законах об археологических находках, принятых во многих странах. Для пущего эффекта он сообщил, что более четверти всех его доходов постоянно отчисляется на гуманитарные и благотворительные нужды.

Покончив с десертом, Рональд пригласил гостей в кабинет, где детективы могли убедиться: лучшие произведения искусства миллионер приберег для украшения своего личного пространства. Самые древние алтарные украшения, изумительные картины и подлинные реликвии заполняли стены и стеллажи в офисе американца, делая его похожим на пещеру Аладдина.

Рональд усадил гостей за приставной стол и попросил подождать несколько минут. Вернулся он с массивным предметом, завернутым в лоскут красного бархата, и поставил его на стол.

Под слоем бархата скрывалась красивая шкатулка красного дерева, покрытая тонкой резьбой. На темном дереве были выточены изысканные средневековые сюжеты.

— В шкатулке то, что вы ищете! Эта вещь давно принадлежит мне.

— И что же это? — спросил Эдвин, сглотнув.

— Сначала я хотел бы заручиться вашим обещанием, что дальше мы будем работать вместе. Вы меня понимаете? — Рональд испытующе взглянул на собеседников.

— Ты просишь невозможного. И как только у тебя хватило наглости предлагать такое! — резко ответил Оливер.

— Но ты ведь не знаешь, что в шкатулке! А узнав, ты скорее всего изменишь точку зрения.

— Скажите, о чем идет речь, и я не сомневаюсь, что мой коллега прислушается к вашим словам, — вмешалась доминиканка.

— В шкатулке четырнадцать недостающих страниц из «Книги пророчеств» адмирала… Так вы согласны?

В вестибюле скопились горы чемоданов и сумок гостей, заселявшихся или покидавших в этот час гостиницу. Шум действовал донье Мерседес на нервы. Она стала выказывать видимые признаки раздражения. Женщина, обладавшая столь твердым характером, не могла позволить себе показать внутреннее напряжение и тревогу, однако события выходили из-под контроля и развивались совсем не так, как было задумано.

— Она не позвонила вчера. Что-то случилось.

— Мы можем узнать, где они сейчас? — спросил дон Габриэль.

— Конечно. Я беседовала с Верди. У него есть доступ к компьютерной сети полиции. По его словам, они выехали из гостиницы в аэропорт. Он пытается выяснить, каким рейсом они улетели.

— Не хотелось бы указывать, — упорствовал дон Габриэль, — но для нас это очень важно. Я не уверен, что мы учли абсолютно все.

— Думаешь, меня это не беспокоит? — возразила Мерседес, обжигая собеседника взглядом.

— Послушай, ты упорно твердишь, что Альтаграсиа под сильным твоим влиянием. А если нет? Тогда мы должны действовать иначе. К несчастью, мы не имеем права провалить дело!

— Я с ним согласен, Мерседес, — поддержал друга Рафаэль Гусман. — Мы не можем полагаться на волю случая, когда на кону так много. Мы должны узнать, куда делась троица, а затем выработать новый план.

— Правильно, — высказался дон Габриэль. — Полагаю, пришло время решительных действий.

Когда-то во время одной из поездок в Париж Рональд приобрел пачку пожелтевших документов, привлекших его внимание: манера письма и бумага цвета слоновой кости давали основания предположить, что тексты достаточно старые. И хотя продавец не гарантировал их древнее происхождение, они показались Рональду перспективными. У себя в стране он мог пристроить любое барахло, только бы оно выглядело под старину.

По возвращении домой у него пару раз возникал соблазн загнать бумажки в два раза дороже. Однако по необъяснимой причине он оставил тексты в архиве в своем кабинете. Однажды, много лет спустя, клиент заказал ему коллекцию предметов и редкостей колониальной эпохи, и Рональд вспомнил о тех старых бумагах. Американец почуял запах денег, больших денег, а деньги он любил больше всего на свете.

Он стал заниматься историей периода открытий Колумба, а также загадками, из которых, как оказалось, состояла жизнь знаменитого адмирала. Вскоре он установил связь между четырнадцатью страницами, приобретенными им по случаю в Париже, и «Книгой пророчеств» из фонда Колумбийской библиотеки в Севилье. Он помнил, словно это было вчера, тот день, когда пришел в крупнейшее хранилище текстов, названное именем мореплавателя. Прочитав пометку на полях на странице 77, он едва не умер.

«Книга пророчеств», таинственный труд, выборка из Священного Писания, выполненная самим адмиралом и ни разу не опубликованная, заворожила его, как только он познакомился с полным текстом. Рукопись из восьмидесяти четырех страниц сама по себе являлась загадкой, дополняя сумму тайн, окружавших плотной завесой личность Колумба с самого момента его смерти.

Немного опомнившись от изумления, Рональд погрузился в изучение истории его жизни и открытий. Он понимал: обычными средствами, которыми он привык пользоваться, ему никогда не заполучить такой крупный приз.

Подпись адмирала — криптограмма, не поддающаяся расшифровке, его обширные познания в навигации, опережающие время, вероятность, что факт открытия Америки имел место раньше, чем принято считать, и множество других загадок — все это меркло на фоне тайны, которой дышала «Книга пророчеств».

Стремление первооткрывателя доказать, что его свершения были предсказаны в Священном Писании, и, соответственно, взлелеянный замысел всеобщей христианизации положили начало новой эры в истории человечества. Невероятно!

Неужели открытие Нового Света было предсказано в Писании?

Перечитав гору литературы, Рональд так и не сумел однозначно решить, почерпнул ли Колумб важные для себя сведения из Писания. Пережив глубокое разочарование, американец вскоре обрел новый мощный стимул: пометки на полях в тексте, сделанные рукой адмирала, намекали на тайну более удивительную, чем сама книга, и стоившую, несомненно, куда больше четырнадцати страниц.

Три детектива, обомлев, смотрели на шкатулку. Много дней они пытались проследить путь человека, перевернувшего средневековый мир, и теперь не могли поверить, что все это не сон и происходит на самом деле. Рональд наблюдал за ними с улыбкой.

Сколько пришлось им пересмотреть бумаг, документов и карт за последние дни, сколько раскопать неизвестных подробностей, связанных с адмиралом!

Американец достал миниатюрный золотой ключик, торжественно вставил его в замочную скважину ларца и повернул, не отказав себе в удовольствии сначала обвести взглядом уважаемых гостей. Послышался легкий щелчок, и Рональд поднял крышку.

Альтаграсиа первая взяла в руки документы. Выражение ее лица сделалось сосредоточенным. Текст выглядит подлинным! Пометки на полях сделаны рукой адмирала… Доминиканец смотрел на соотечественницу во все глаза. Испанец держался бесстрастно и внимательно следил за американцем, стараясь не пропустить жест, гримасу или слово, которые бы выдали его с головой.

Вы можете пояснить, что такого важного содержится на этих страницах? — без околичностей спросила Альтаграсиа.

— «Бискайна»! Я знаю, как до нее добраться и каков был груз!

— Ну, это в двух словах, — сказала Альтаграсиа. — Где это написано здесь?

Несколько лет подряд Рональд усердно трудился. Он покупал все, что так или иначе касалось открытия Америки. Постепенно подобралась довольно приличная коллекция манускриптов XVI, XVII и XVIII веков. В них прослеживалось следующее обстоятельство: некая группа лиц из поколения в поколение озабоченно передавала знание о кораблекрушении.

«Бискайна» с ценным грузом скорее всего находилась неподалеку от берега, когда моряки поняли, что корабль тонет. Долгие годы ее местонахождение держали в тайне, которая строго охранялась.

Рональду удалось завладеть секретными документами, которые ни при каких обстоятельствах не должны были попасть в чужие руки, ускользнув от тех, кто столетиями упорно стремился к цели. Естественно, по прошествии лет находились отщепенцы, не считавшие своим святым долгом спасать допотопное судно, покоившееся на дне Карибского моря.

За пятьсот лет, истекших с момента крушения, поиски обломков корабля периодически то затихали, то вновь активизировались. В какой-то момент коловращение документов и брожение умов, казалось бы, сошло на нет, как неожиданно в конце XIX столетия произошло ограбление на площади Акваверде.

Американцу удалось пополнить коллекцию материалами, уцелевшими после ограбления, подкупив итальянского государственного чиновника в шестидесятых годах XX века. Деньги, потраченные на взятку, оказались успешным вложением, поскольку эти документы позволили сузить зону, где могло покоиться судно.

Удача вдохновила Рональда на создание фирмы по розыску и подъему затонувших кораблей. Фирма базировалась в Панаме: эта часть побережья всегда представлялась ему наиболее вероятным местом, где Колумбу пришлось бросить судно. Рональд нанимал, не считаясь с расходами, лучших водолазов Карибского моря и комплектовал опытнейшие и умелые команды.

Несмотря на все усилия и крупные инвестиции в грандиозное предприятие, он не нашел того, что могло стать самым громким открытием за последние пятьдесят лет: корабля из флотилии самого Колумба и вожделенного сундука, по которому вздыхали многие поколения.

Американец рассказывал о своих начинаниях откровенно и явно гордился знанием темы и богатой коллекцией.

— Однако мы вам как будто не нужны, — заметил Эдвин.

— В целом команда, работающая в Панаме, уверена: обнаружение обломков корабля — лишь вопрос времени. И все же вы нам нужны. С теми данными, что есть у вас, мы сможем работать намного быстрее. Я не сомневаюсь, мы найдем корабль в течение нескольких недель.

— Но почему вы так спешите? — удивилась Альтаграсиа.

— Потому, что рак может расправиться со мной раньше, чем я совершу самое большое открытие в своей жизни.

На другой день детективы проспали до полудня. Перелет из Италии и последующая встреча с Рональдом вымотали их изрядно.

Они решили не давать сразу ответа американцу, обсудив сначала между собой его условия.

Проснувшись, Альтаграсиа обнаружила на мобильнике пять неотвеченных вызовов, и все — от ученой наставницы. По-хорошему Альтаграсии и не стоило отвечать на эти звонки, поскольку ее коллеги заняли на сей счет непримиримую позицию. В последние дни они сделали огромный шаг в расследовании, и поэтому Альтаграсиа сочла за благо не перезванивать донье Мерседес, а объяснить ей все после возвращения в Санто-Доминго. Наставница всегда была человеком понимающим, широких взглядов и умела строить отношения с людьми. Она наверняка войдет в ее положение.

Для обсуждения аферы Рональда самым удобным местом встречи сочли ресторан. Первой пришла Альтаграсиа, не спускавшая глаз с мобильного телефона в ожидании новых звонков. Вслед за ней появился Эдвин, вынашивавший вполне конкретный план. Он решил попытать счастья и открыть даме сердца свои чувства. Он больше не мог вытерпеть ни дня, не объяснившись в любви министру культуры.

Из зала ресторана на последнем этаже гостиницы открывался вид, ничуть не менее живописный, чем из апартаментов американца. Дожидаясь Оливера, доминиканцы собрались побаловать себя глоточком рома. Аперитив на фоне лазурного моря — прекрасная мизансцена, чтобы перейти наконец к более близким отношениям.

Эдвин вновь хотел воспользоваться моментом и рассказать Альтаграсии, что из-за нее уже давно лишился сна. И делать это следовало теперь, безотлагательно. Ведь если они примут предложение Рональда, придется снова путешествовать всей компанией, так что и случай остаться вдвоем, с глазу на глаз мог представиться еще не скоро.

Они чокнулись, и когда утихло позвякивание кубиков льда в бокалах, доминиканец приготовился говорить.

И в этот момент в ресторан вошел Оливер.

Выражение лица Эдвина не оставляло места сомнениям. Оливер догадался, что явился не вовремя, помешав личным планам друга. Постаравшись, чтобы Альтаграсиа не услышала, он шепотом извинился, усаживаясь за столик, который они заказали.

Детективы не стали тянуть и сразу перешли к делу. Альтаграсиа спросила, кто первым хочет высказаться по поводу предложения миллионера.

— Я всю ночь ломал голову над проблемой, не сомкнул глаз, — сказал Оливер. — И я понятия не имею, как поступить.

— Я тоже не спал, хотя и по другим причинам, — признался Эдвин, слегка покраснев.

Альтаграсиа взглянула на него, не понимая скрытого смысла слов.

— А я отлично выспалась, и у меня есть одно убеждение. Мы должны принять условия Ричарда. Я готова поделиться своими соображениями.

С одной стороны, если они отвергнут сотрудничество, единственное, что им останется, — это вернуться каждому к себе домой и дожидаться свежих данных, чтобы продолжить расследование. Учитывая, с каким запутанным делом они столкнулись, а также сложности в координации действий между двумя странами, Альтаграсиа предлагала не рассчитывать на поступление новой информации. Используя документы американца, они бы существенно продвинулись вперед уже сейчас.

Таким образом, предложение Рональда предоставляло им возможность возобновить поиски истины и, не исключено, обрести бесценное историческое достояние.

Не стоило сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что начало активных поисков одного из кораблей Колумба, о чем мечтали многие поколения, неизбежно привлечет внимание людей, которые десятилетиями выступали хранителями документов. Так что поисковая операция давала хороший повод понаблюдать за теми, кто проявит к ней повышенный интерес.

— Да, вижу, ты все продумала! — прокомментировал доминиканец.

— А где гарантии, что Рональд снова не подложит нам свинью? — усомнился Оливер.

— Он берет на себя обязательства, причем предлагает сделать это даже в письменной форме: все найденные артефакты без исключения будут переданы Панаме, а также Испании и Доминиканской республике согласно двусторонним соглашениям, подписанным нашими странами.

— А как насчет условий, что он выдвигает? — с сомнением переспросил доминиканец.

— Лично мне они представляются идеальными, — задумчиво протянула Альтаграсиа. — Во-первых, ему возмещают все расходы на проведение подводных работ, а во-вторых, его официально признают научным руководителем, возглавляющим поиск и подъем со дна моря обломков старинного корабля. Я нахожу его требования справедливыми. А вы как считаете?

— В том свете, в каком ты представила соглашение, мне оно тоже кажется стоящим.

— Что ж, тогда за дело, — подвел итог Андрес Оливер.

Ресторан, где планировалось поужинать, находился неподалеку от Саут-Бич. Место было вполне подходящим, чтобы сообщить американцу о согласии участвовать в спасательной экспедиции.

Против миллионера свидетельствовала его сомнительная репутация. В остальном же все соглашались, что предложение охотника за сокровищами являлось единственным приемлемым выходом на данный момент. В ином случае дело легло бы под сукно, возможно, на долгие годы.

— Итак, как говорится, я весь обратился в слух, — с дружелюбной улыбкой произнес Рональд.

Альтаграсиа уже привычно взяла командование на себя.

— Мы решили, с одобрения своего начальства, принять ваше предложение. В связи с этим послам наших государств в Соединенных Штатах дадут указание составить документ, где будут зафиксированы оговоренные между нами условия. Кроме того, представители наших стран свяжутся с властями Панамы и разъяснят сложившуюся ситуацию.

— В добрый час, сеньоры. Вы решаете вопросы по-деловому. Достойный подход.

Американец поднял рюмку, предлагая выпить в честь состоявшегося соглашения. Остальные сделали ответный жест.

— Маленький вопрос, — заговорил Оливер. — Что, по-твоему, в сундуке, утонувшем вместе с кораблем? Есть идеи? Ни в одном из документов мы не нашли упоминания о его содержимом.

— Хороший вопрос. Я рассчитывал получить эту информацию от вас. Возможно, объединив наши источники, мы сумеем совместными усилиями вычислить искомое. Хотя меня это не особенно трогает. Судно само по себе представляет собой бесценный исторический памятник.

Мужчины обменялись жесткими взглядами.

— Когда начнем? — поинтересовался Эдвин.

— Как можно скорее. Из Панамы поступили плохие новости, — сказал американец.

— А что такое? — встревожилась Альтаграсиа.

— На побережье надвигается ураган в три балла. Если он нас заденет, то может разнести базу, и тогда экспедиция сильно задержится.