Жаркий вечер просто взывал к тому, чтобы они уселись на одной из многочисленных открытых террас. Устроившись на бульваре Кастельяна, детективы решили немного перевести дух и расслабиться после утомительной гонки последних дней.

Альтаграсиа сообщила, что доминиканские историки, ее друзья, сейчас в Мадриде. Приехали для участия в конференции, проводимой местным университетом. Не будут ли друзья против, если она с нами встретится? Ей хочется поделиться новостями и посоветоваться. Оливеру это пришлось не по душе: он предпочитал соблюдать осторожность и не делиться ценной информацией, которую им удалось раздобыть.

— Я что-то не понимаю, — ответила Альтаграсиа, явно разгневанная. — Ты же выложил все начистоту своему дяде Томасу!

— Не забывай, дядя Томас работает в полиции. Он один из самых уважаемых аналитиков в корпусе.

— Послушайте, — вмешался Эдвин, — я считаю, что мы, доминиканцы, способны проявить осмотрительность, когда требуется, а значит, на нас можно положиться. Не волнуйся, Андрес.

Оливер сделал глоток пива и меланхолично погрузился в свои мысли.

Ночью, пока женщина отдыхает дома, мужчины решили погулять по мадридским улицам. На улицах царило оживление — люди были полны решимости не тратить времени зря, а провести его приятно. Эдвин не удержался от комментария:

— Город напоминает мне Санто-Доминго. Здесь многолюдно в любое время суток и все настроены повеселиться. Заметно, что мы латиняне.

— Да, — согласился Оливер. — Принимая во внимание, какая стоит жара, мы легко могли бы находиться в твоем городе. Ты из какого района страны?

— Родился я в Айне, там вырос и, вероятно, там же умру. Я обожаю свою землю. Она очень древняя. Колумб верил, что в тех краях полно золота. Наверное, он все и забрал, поскольку, когда я появился на свет, его уже не осталось ни крупинки.

— А где эта Айна? — спросил Оливер, посмеиваясь над шуткой.

— Неподалеку от Санто-Доминго, к западу. Город нищий, многие нуждаются. Есть порт, позволяющий кое-как сводить концы с концами, но недостаточно оживленный, чтобы прокормить всех.

— И все же ты здесь и не так уж плохо устроился в жизни. Ты уважаемый полицейский, и, как мне кажется, тебе нравится работа, — попытался ободрить его Оливер.

— Да, я не жалуюсь. Но я вырос в очень простой семье, и нет смысла отрицать: мы порой голодали. Времена диктата были тяжелыми, да и теперь многим приходится нелегко.

Взгляд доминиканца стал рассеянным. На мгновение он представил себе свой район. Район мог бы быть и почище, побезопаснее и во всех других отношениях получше. Детство его действительно было трудным. Отец бросил семью, когда Эдвину едва исполнилось два года. Поначалу смириться с этим оказалось непросто. В стране, где не существует никаких форм социальной помощи со стороны государства, граждане совершенно беззащитны. Матери Эдвина стоило неимоверных усилий поднимать четверых детей без какой-либо поддержки. Все работали с малых лет. И благодаря этому он, младший, получил возможность учиться в школе, тогда как на плечи братьев легли все тяготы по содержанию семьи. Время бежало быстро, и он смог проучиться до восемнадцати лет. Чтобы продолжить образование в университете, средств не было, но он сумел замять должность в доминиканской полиции, а затем сделал карьеру, возглавив в итоге научный отдел. С тех пор его жизнь понеслась на всех парах: слишком много проблем приходилось решать, одну за другой. За годы ему так и не удалось в полной мере оценить преимущества занимаемого им высокого положения. Мера ответственности и напряженный график не позволяли расслабиться. Он мог бы честно сказать, что крутится как белка в колесе.

Но ему нравилось. Определенно ему нравилась такая жизнь.

— Когда приедешь к нам снова, я покажу тебе свой дом. Тебе будет интересно взглянуть на другой мир, — пригласил доминиканец, расчувствовавшись от воспоминаний.

— Да я с удовольствием! — отвечал испанец.

Он нравился Оливеру. С самого начала он произвел впечатление человека прямого и честного. И его профессионализм не вызывал сомнений. А в таком запутанном и сложном деле, каким они занимались, надежный напарник — половина успеха.

— Ладно, давай-ка немного повеселимся! Что-то мне захотелось развеяться! — произнес Эдвин, увлекая Оливера к дверям переполненной народом дискотеки.

Утром, начиная с рассвета, солнце пылало ослепительно ярко, заливая горячими лучами улицы, что предвещало беспощадный зной днем.

Альтаграсиа договорилась встретиться со своими учеными друзьями в гостинице, где те остановились. К счастью, это было неподалеку от квартиры Оливера.

Мерседес Сьенфуэгос, увидев ученицу, распахнула объятия. Женщины обнялись. Они еще не разжали рук, как появились остальные, став свидетелями пылкой встречи двух дам. Дон Рафаэль Гусман, ректор Папского католического университета, уже с утра курил толстенную сигару. Альтаграсиа заметила, что седины у него чуть поубавилось. Очки в черепаховой оправе и усы остались прежними.

— О, я смотрю, вы пытаетесь сбросить годик-другой, — заметила она ему.

— Ты имеешь в виду волосы? — уточнил Гусман, посмеиваясь. — Это идея жены. Она предпочитает молодых парней. Я объясняю ей, что молодость должна быть в душе, но сама видишь…

— А нечего было жениться на тигрице, — уколола Мерседес. — Она тебя прикончит.

— Нашего брата голыми руками не возьмешь! — хохотнул ректор.

Третий из ученых, Габриэль Редондо, явился с кипой газет под мышкой. Высоким ростом и резкими чертами лица он напоминал Альтаграсии какого-то голливудского актера.

— Как поживает кавалер, ухлестывающий за доминиканскими студенточками? — подмигнула она ему.

— Приятнее всего мне находиться в твоем обществе, девочка моя. Как поживаешь?

— Прекрасно. Мы очень далеко продвинулись в расследовании. Произошло столько невероятных событий! Давайте сядем, и я все расскажу. Я хотела бы узнать ваше мнение по ряду вопросов.

Оливер проснулся поздним утром с жестокой головной болью. За выпитый накануне лишек рома приходилось расплачиваться. Он пошел взглянуть, проснулся ли его друг, и обнаружил, что тот уже ушел. Душ и завтрак с большим количеством кофе быстро привели его в чувство. Он оделся и выскочил на улицу. Добираться до места он решил на метро.

В контору Оливер прибыл как раз вовремя: до обеда было необходимо сделать несколько телефонных звонков и получить кое-какие справки по полицейским каналам. У него был запланирован деловой обед с шефом, во время которого он намеревался доложить обо всем, что произошло за истекшие дни. Включив компьютер, Оливер проверил электронную почту. В разделе «Входящие» его дожидалось около сотни писем. Он оставил без внимания те, что в данный момент были неактуальными. Дойдя до середины списка, он увидел послание, возбудившее его интерес. Установив курсор мышки на нужную строку, он, прежде чем открыть файл, с негодованием удостоверился, что не ошибся насчет отправителя.

Письмо поступило из конторы Ричарда Рональда в Майами, штат Флорида!

Опять эта темная личность! Оливер кипел от ярости. Первым его побуждением было отправить письмо прямиком в соответствующий отдел, чтобы за наглецом проследили. Однако он решил все-таки сначала прочитать послание — вдруг в нем содержится что-то ценное.

Учитывая конкретную ситуацию, тема письма не могла оказаться более странной: «Срочно! Необходима встреча». «Встреча? А не отправить ли туда группу захвата?» — подумал Оливер, открывая письмо.

Но то, что он прочитал, изменило его намерения.

Привет, Андрес!

Ричард Рональд.

Полагаю, твое расследование быстро продвигается. Меня поставили в известность, что ты сотрудничаешь с доминиканским правительством по делу о таинственной краже останков Христофора Колумба в Санто-Доминго.

Мне также сообщили, что на твоего доминиканского друга совершено нападение в Севилье и что украдены документы, которые могут внести вклад в разгадку происходящего.

Я также получил подтверждение, что в настоящий момент вы в Мадриде. Как видишь, я заинтересован делом. Не стану скрывать.

И позволь объяснить, в чем заключается мой интерес.

Пятнадцать лет назад я купил коллекцию документов на аукционе в Париже. Они привлекли мое внимание, так как были написаны на старокастильском и походили на оригиналы. С того дня, как я стал их владельцем, они притягивают меня, оказывая почти гипнотическое влияние.

К сожалению, в купленной коллекции не хватает ряда фрагментов, и как я ни старался, за прошедшие годы мне не удалось восполнить недостающие части. На своем долгом пути искателя сокровищ и торговца антиквариатом я ни разу не встречал документа, проливающего свет на то, что я имею.

Напоминаю: мы вместе пережили много испытаний. Порой ты не понимал моих поступков и, наверное, считал, что я вел с тобой грязную игру. Уверен, именно так ты и думаешь. Но это неправильно.

Вероятно, я всегда стараюсь соблюсти свои интересы и временами ставлю их превыше всего. Сейчас дело в следующем: по причинам, которых я сейчас объяснять не буду, я хочу довести до конца поиск документов, которые, как я думаю, могут обернуться крупным открытием. У меня предчувствие, что это станет самым важным моим свершением в жизни.

Подумай над моими словами, и давай увидимся как можно скорее.

До встречи.

Оливер распечатал письмо на принтере. Забрав еще теплый листок, он уселся за приставной столик в раздумьях. Перечитав письмо несколько раз, он по-прежнему не мог поверить написанному. В любом случае до того, как что-то предпринимать, следовало обсудить это с коллегами-доминиканцами.

На рассказ о последних событиях Альтаграсиа потратила более двух часов. И все это время с лица доньи Мерседес не сходило удивленное выражение. Мужчины на протяжении беседы помалкивали.

— Я настоятельно прошу вас сохранять в строжайшей тайне все, о чем я вам рассказала, — заключила повествование Альтаграсиа, молитвенно стиснув руки.

— Об этом не беспокойся! — заверила ее донья Мерседес. — Мы будем немы как могила.

Все рассмеялись.

Оливер ждал коллег у себя в квартире. Первым вернулся Эдвин, исходивший пешком весь центр города. Он объявил, что на всякий случай досконально исследовал мадридскую статую Колумба. Испанец с любопытством выслушал об изысканиях доминиканца, сообщившего все, что стало ему известно о скульптуре, созданной Херонимо Суньолем в 1885 году. Основание для монумента выполнил Артуро Мелида. Постамент украшали барельефы, причем на каждой из четырех сторон был изображен самостоятельный сюжет: «Санта-Мария», Изабелла Католичка передает свои драгоценности, Колумб представляет проект заокеанского плавания, Мадонна дель Пилар.

— Я провел там весь день, — говорил Эдвин. — А потом появился один симпатичный человек и рассказал мне, что памятник Колумбу переносился, что очень важно. Первоначально монумент стоял на овальной площади в окружении особняков знати, в числе которых был и дворец герцогов де Мединасели. Проблемы с движением транспорта на бульваре Кастельяна и планы строительства новых зданий повлекли за собой необходимость реконструировать квартал, освобождая пространство. И в результате заложили новую площадь, большую подземную автостоянку и культурный центр Мадрида.

Оливер, внимательно слушая, молчал. Ему, родившемуся в этом городе, никогда не приходило в голову столь дотошно выяснять историю памятника Колумбу и вопрос о том, где он стоял прежде.

— Поэтому я считаю, — продолжал Эдвин, — что мы ничего не найдем в нем. Адмирала слишком часто переносили с места на место.

— Полностью согласен, — одобрил выводы Оливер.

В этот момент появилась Альтаграсиа. Сиявшая на ее лице улыбка свидетельствовала: она тоже пришла не с пустыми руками.

— Друзья мои, те, кого вы называете интеллектуалами, предложили очень любопытную версию! — Улыбка Альтаграсии стала загадочной.

— А именно? — уточнил Эдвин.

— В мире существует больше сотни памятников Христофору Колумбу. По теории доньи Мерседес, дона Габриэля и дона Рафаэля в памятниках, так или иначе связанных с прахом адмирала, могут находиться важные свидетельства.

Оливер, не вымолвивший пока ни слова, спросил довольно резко:

— И откуда же им это известно?

— Версию они разработали, опираясь на мои данные и имевшиеся у них прежде факты, — ответила Альтаграсиа, избегая его взгляда.

— Мне кажется, нам следует сохранить прежний настрой, — взмолился Эдвин. — Мы раскроем преступление только в том случае, если сосредоточимся на деле и полностью посвятим себя расследованию.

— У меня с этим никаких проблем, — отозвался Оливер. — Стоит спросить у нее, не сообщила ли она о деле лишних подробностей, о чем нам придется горько пожалеть.

— Все проблемы, которые могут возникнуть из-за моей встречи с друзьями, я беру на свою ответственность, — серьезно сказала Альтаграсиа.

Доминиканец снова выступил в амплуа миротворца и нашел оптимальное решение, чтобы разрядить атмосферу.

— Я бы пропустил глоточек! Где у нас ром?

Глоток рома и карибская мелодия, звучавшая из музыкального центра, а особенно усилия Эдвина поспособствовали потеплению климата в группе. Когда конфликт между двумя упрямцами как будто бы исчерпал себя, доминиканец вновь взял на себя роль посредника.

— Кстати, Андрес, у тебя, кажется, были хорошие новости. Ведь так? — обратился к Оливеру Эдвин с преувеличенным воодушевлением.

— Уж не знаю, насколько они хорошие. Я получил письмо по электронной почте от Рональда. Он пишет, что хочет с нами встретиться, чтобы обменяться информацией, а заодно познакомить нас с содержанием документов, купленных им в Париже много лет назад. Вы мое мнение слышали. Это очень опасный человек, и интуиция мне подсказывает: именно он виновен в краже документов в Севилье и нанесении побоев Эдвину.

Некоторое время все молчали. Им предстояло принять решение, содержавшее долю риска в любом случае. Первой заговорила Альтаграсиа:

— Предложение любопытное, но и опасное. Я согласна с моими учеными. В мире множество памятников Колумбу. Но только те, что так или иначе связаны с его прахом, могут представлять для нас интерес. По мнению профессоров, там, где лежат останки, должны быть спрятаны и документы.

— Ты это уже говорила, — напомнил Эдвин, пожав плечами. Всем своим видом он демонстрировал, что ничего не понимает из ее слов.

— Хотя это звучит неправдоподобно, — продолжала Альтаграсиа, — существует несколько мест захоронения праха Колумба. Позвольте, я поясню. В 1877 году в кафедральном соборе Санто-Доминго была обнаружена урна. Найденные останки претерпели впоследствии множество превратностей и изрядно попутешествовали. Весьма сомнительно, что весь прах из доминиканского собора упокоился там. Моя друзья утверждают: часть останков совершила длительный путь.

— То есть? — озадаченно произнес Эдвин.

— В 1877 году, когда было найдено захоронение Колумба, епископом острова Сан-Доминго был монсеньор Рокко Кокчиа, итальянец. Душа нараспашку, огненный темперамент. Он-то и растрезвонил о находке, чем облагодетельствован весь мир. Мои друзья изучили в подробностях вопрос, — сообщила далее Альтаграсиа. — Им удалось найти множество свидетельств, подтверждающих, что небольшие фрагменты костей и фракции праха из погребальной урны были дарованы институтам в разных частях света. Я тут составила список. Позвольте, я его прочитаю: «Часть фрагментов была вручена папе Льву XIII, так как церковь, естественно, выступала как заинтересованная сторона. Еще часть получил университет в Павии, поскольку существует старинное предание, будто Колумб учился там, — версия, лишенная всяких оснований. Помимо этого упомянутый архиепископ-итальянец убедил доминиканского министра юстиции в необходимости поделиться останками и с Генуей, где, как считалось, родился адмирал. Наконец, изрядная доля пепла или праха, найденного в соборном захоронении, была пожалована различным генуэзским институтам».

Альтаграсиа остановилась, чтобы перевести дух. Пошарив в портфеле, она достала второй листок бумаги.

— Но и это еще не все. Главным инженером, руководившим реставрационными работами в соборе, когда обнаружились останки, был сеньор Кастильо. Архиепископ по доброте душевной даровал и этому человеку горсть праха из урны. А инженер будто бы подарил по щепотке реликвии городу Бостону и своим близким людям.

Напарники доминиканки не могли опомниться от изумления. Эта ценнейшая для следствия информация даже не упоминалась ни в одном из официальных документов, находившихся в их распоряжении! Испанское правительство также не предоставило отделу Оливера никаких серьезных материалов по этой теме.

— Хорошая работа, — восхитился доминиканец, расхаживая вокруг кресла, где сидела Альтаграсиа, и поглядывая на нее с нескрываемым восхищением.

— Полагаю, нам нужно немедленно ехать в Геную, — произнес Оливер сдержанно. — Там мы должны выяснить, что же произошло с памятником адмиралу, и собрать до последней крупицы архивные данные о нем. А также, поскольку терять нам нечего, все равно у нас не осталось ни одного оригинала документов, предлагаю договориться о встрече с Рональдом и послушать, что он скажет. Согласны?

План был одобрен. Сначала поездка в Геную, затем встреча с американцем.

Оливер не мог найти себе места и беспокойно метался по квартире. Внутренний голос подсказывал: они совершают грубейшую ошибку. Это пугало его, хотя вроде бы оснований для страха не имелось. Тем не менее на душе у него было тревожно.

Университет Комплутенсе принимал гостей — ученых специалистов со всего мира. Перед началом утреннего заседания холл был заполнен до отказа участниками конференции.

Дон Рафаэль и дон Габриэль стояли с группой зарубежных коллег, обсуждая проблемы, внесенные в повестку дня. Донья Мерседес отозвала их в сторону. Они нашли свободный столик и присели выслушать ее сообщение.

— Мне звонила Альтаграсиа. В испанской полиции нет и намека на то, о чем мы говорим.

— Да, но, — заговорил дон Рафаэль Гусман, — все, о чем мы рассуждаем, — правда. Мы опираемся на исторические факты. Их легко проверить в любом библиотечном отделе периодики или почитав исследования по доминиканской истории.

— Ты прав, — согласился Габриэль Редондо. — Но важно то, чего мы не говорим.

— А важнее всего, что наша стратегия работает, — добавила донья Мерседес с уверенностью. — Завтра они отбывают в Геную, как мне сообщила моя девочка.

Все трое задумались. Ситуация продолжала быть под контролем.