Глава 1

Лондон

Сентябрь 2008 года

Анжелика Ларивьер, находясь в своей роскошной ванной комнате, спроектированной специально для нее дизайнерами салона «Смолбоун ов Девизе», надела корректирующие фигуру колготки «Спэнкс» и оглядела себя со всех сторон. Три стены помещения были полностью облицованы зеркалами. Над двумя раковинами горели свечи «Диптик», а тусклые мраморные поверхности были украшены симпатичными стеклянными флакончиками духов.

Анжелика обожала все красивое: яркий солнечный свет, льющийся на паутину, словно инкрустированную капельками утренней росы; туман, повисший над зеркальной гладью озера; люстру, выполненную из дорогого стекла; птиц, притаившихся среди веток магнолии; луну, больше похожую на женщину на сносях; Париж; духи; грустные звуки виолончели; пламя свечи; унылый, но в то же время волнующий вид поросшей вереском земли; снег. Но еще более изысканным, чем действительность, было ее воображение. Фантазии, столь же замысловатые, как заколдованный сад, выплескивались на страницы книг, которые она писала для детей и в которых жизнь не имела ограничений, а красота могла появиться словно по мановению волшебной палочки. Однако больше всего Анжелика любила саму любовь, поскольку не было ничего прекраснее этого чувства.

Размышляя о быстротечности времени, она предалась воспоминаниям о своем первом поцелуе в Париже под уличным фонарем на площади Мадлен. Оливье никогда больше так ее не целовал, да и она уже больше никогда не испытывала того пьянящего ощущения, когда, казалось, сотня крошечных пчелиных крылышек щекочет тело, наполняя приятной истомой все естество. Конечно же, после этого он еще не раз целовал ее. Просто поцелуй мужа все-таки отличается от поцелуя любовника. Первую встречу нельзя повторить. Брак, дети, совместная семейная жизнь, несомненно, только способствовали углублению их чувств друг к другу, но в то же время все это лишило их любовь волшебства, и со временем их отношения превратились в привязанность, которая обычно объединяет брата и сестру. Анжелике вдруг стало тоскливо при воспоминании о том драгоценном моменте и немного грустно оттого, что невозможно вновь испытать столь же сильное волнение, вызванное первой любовью.

Как раз в этот момент в ванную не спеша вошел одетый в пижаму восьмилетний Джоэ, чистый и румяный, и при виде матери глаза мальчика расширились от ужаса.

— Фу! — воскликнул он, поморщившись. — Только не это!

Взяв бокал с вином, Анжелика приподняла свои русые волосы, зажав их между пальцев.

— Мне жаль, милый, но сегодня вечером мне просто необходимы мои большие подштанники, — сказала она, отпив маленький глоток охлажденного совиньона. — Приходится выбирать: или большие подштанники, или большой животик, и я уж точно знаю, чему отдать предпочтение.

— Отцу они тоже не нравятся.

— Это оттого, что французы любят красивое нижнее белье.

Она вспомнила о выдвижном ящике, доверху заполненном изысканным бельем от Кельвина Кляйна, в который она так и не заглянула, предпочитая носить простую хлопчатобумажную одежду от «Марк и Спенсер». Внезапно Анжелике стало грустно — после рождения двух детей и десяти лет супружеской жизни она оставила всякие попытки выглядеть сексуальной. Надев черное платье от «Прада», она спросила:

— А так лучше? — И при этих словах Анжелика, приняв соответствующую позу, кокетливо улыбнулась сыну.

— Фу! — с чувством выдохнул он.

Она наклонилась, чтобы поцеловать его.

— Ты приятно пахнешь, — добавил Джоэ.

— Вот так-то лучше. И помни, если ты хочешь иметь успех у девушек, всегда говори им о том, что они чудесно выглядят. Это хорошая подготовка для того, кто когда-нибудь станет чьим-то мужем.

— Я ни за что не женюсь. — И обвив ее руками, Джоэ прильнул головкой к материнскому плечу.

— О, ты обязательно изменишь свое мнение, когда станешь взрослее.

— А вот и нет. Я хочу навеки остаться с тобой.

От внезапно нахлынувших чувств глаза Анжелики наполнились слезами.

— О, дорогой, это самые приятные слова, какие ты когда-либо мне говорил. Когда у меня есть ты, мне не нужно никакого волшебства! А теперь покажи-ка, как ты любишь мамочку.

Джоэ, захихикав, еще сильнее прижался к ней.

— Как приятно!

— А можно мне теперь посмотреть мультфильм «Муравей по прозвищу Балли»?

— Ну конечно.

Анжелика наблюдала, как он, схватив пульт, залез в ее кровать. Джоэ закричал сестре, чтобы та присоединялась к нему, и Анжелика услышала, как шестилетняя Изабель торопливо засеменила по ступенькам в комнату.

Снова взглянув в зеркало, женщина принялась вытирать тушь. Сделав шаг назад, она оценивающе посмотрела на себя. «Совсем неплохо, и все благодаря „Спэнкс“». Действительно, она выглядела достаточно стройной. Анжелика поспешила в туалетную комнату, выполненную по специальному заказу, и достала сделанный под старину черный пояс с прелестной позолоченной пряжкой в форме бабочки. Вернувшись назад, женщина примерила его перед зеркалом и, скользнув в черные туфли на «шпильках» с открытым носком, стала восхищенно наблюдать за происшедшей с ней метаморфозой.

Джоэ и Изабель весело щебетали на кровати, их голоса вдруг слились с потоком безудержного смеха, совершенно не характерного для маленьких детей. В этот момент открылась дверь, и на пороге появился Оливье, который шагнул внутрь с беззаботностью человека, явно привыкшего быть главной фигурой в доме.

— Да здесь как в борделе! — воскликнул он, включая свет. — Детям уже давно пора быть в постели.

— Они и так в постели, в нашей постели! — засмеявшись, сказала Анжелика. — Привет, родной.

Нахмурившись, Оливье потушил свечи, понимая, что она обязательно забудет это сделать.

— Вижу, ты попиваешь вино. Я бы тоже не отказался выпить глоток-другой.

— Что, тяжелый день?

Оливье снял галстук.

— Сейчас трудные времена. Настроение в Сити подавленное. — Войдя в гардеробную, он повесил куртку на вешалку. — Скажи, а ты забрала из химчистки мои вещи? Сегодня вечером я хотел бы надеть свою куртку от Гуччи.

При этих словах Анжелика густо покраснела.

— Я совсем забыла. Прости…

— Вот черт! Иногда мне любопытно, что же происходит в твоей наполненной ватой голове.

— Внутри нее сосредоточен целый мир, конечно же, там, где кончается вата. — Анжелика легонько постучала по виску, стараясь, чтобы ее голос звучал оптимистично. — Мне платят за то, чтобы я включала свое воображение.

— Ты держишь в памяти сюжеты своих книг, навеянных твоей бурной фантазией, однако напрочь забываешь о том, что надо забрать мои вещи из химчистки. Ты все еще не сходила к портному за моими брюками, а ведь я просил тебя об этом несколько недель назад. Если бы тебе вдруг пришлось доверить мою работу, то мы остались бы без гроша в кармане!

— Именно поэтому я и не взялась бы за твою работу. Ну послушай, прости меня.

— Не извиняйся. Очевидно, я для тебя далеко не на первом месте.

— Не сердись, дорогой, пожалуйста. Скоро мы отправимся на ужин, и нам будет весело. Ты выкинешь из головы Сити и забудешь про пиджак от Гуччи.

Анжелика подошла к мужу сзади и обвила руками его талию.

— Ты же прекрасно знаешь, что ты для меня всегда на первом месте…

— Тогда будь ангелом, принеси мне что-нибудь выпить. И уложи детей спать. Летние каникулы затянулись. Когда им в школу?

— В четверг.

Оливье раздраженно фыркнул.

— И ни днем раньше.

Выбравшись из брюк, он аккуратно их повесил — муж Анжелики отличался опрятностью.

— Приму-ка я душ.

— Как я выгляжу?

Оливье взглянул на жену, отстегивая от рубашки украшенные золотом запонки.

— А зачем ты надела ремень?

— Это дань моде, дорогой!

— Для чего ты хочешь подчеркнуть самую широкую часть своей фигуры?

Анжелика с недоумением уставилась на него.

— Самую широкую часть фигуры?

Усмехнувшись, он поцеловал ее в шею.

— Ты всегда выглядишь прекрасно, Анжелика.

Сняв рубашку, Оливье бросил запонки в кожаный кармашек, расположенный на подставке для брюк. Оливье был привлекательным мужчиной, даже несмотря на то, что он не отличался ни идеальным телосложением, ни высоким ростом. Он поддерживал спортивную форму, регулярно играя в теннис или же бегая вокруг Гайд-парка и тем самым выплескивая часть своей неуемной энергии. Больше никто из их семейного квартета не был способен на это.

Оливье был типичным французом. У него были густые каштановые волосы, ниспадавшие волнами, и гладкая, с оливковым оттенком кожа, которая никогда не бледнела, даже зимой. Черты его лица отличались утонченностью, нос был длинным, как у истинного аристократа, а глаза василькового цвета оттеняли густые черные ресницы. Но первое, что привлекло когда-то внимание Анжелики — это то, как он умел улыбаться. Теперь же ей стоило невероятных усилий вызвать улыбку на его лице.

Оливье носил одежду со щегольством истинного парижанина, уделяя особое внимание туфлям, которые всегда были отполированы до блеска, и костюмам, отличавшимся великолепным пошивом. Он следил за собой и поэтому не жалел средств на одежду, предпочитая изделия марки «Гуччи».

С помощью Сани, их домработницы, Анжелика уложила детей спать и, когда Оливье вышел из ванной, благоухая одеколоном с запахом сандалового дерева, подала мужу виски со льдом. Он даже не заметил, что она сняла пояс и спрятала его в выдвижной ящик вместе со своим радостным настроением. Ей больше не хотелось идти на ужин, даже несмотря на то, что Скарлет, которая их пригласила, была одной из ее самых близких подруг. Анжелика чувствовала себя так, словно ее огрели обухом по голове.

Потянувшись к сумке, она услышала короткий звуковой сигнал своего мобильного телефона, извещающий о том, что пришло новое сообщение. «Пожалуйста, приходи быстрей. Ты мне нужна. Кейт». У Анжелики екнуло в груди. У Кейт снова неприятности!

Анжелика взглянула на часы. Кейт жила на площади Турлоу, это было по пути к дому Скарлет, который находился в Челси. Если она поторопится, то сможет взять такси и встретится с Оливье уже на вечеринке.

Реакция ее мужа была вполне предсказуемой. Сердито вздохнув, он выругался, глотая слова, чтобы еще больше подчеркнуть степень своего недовольства.

— Твоя подруга настоящая королева драмы! А ты бежишь к ней словно ее фрейлина, которая все никак не может понять, что, лишившись своего драматизма, королева вообще перестает быть таковой.

— Кейт очень ранима. И у нее наверняка серьезные проблемы.

— Да вся ее жизнь — череда проблем.

— Не ее вина, что у Пита любовная связь.

— Я ей очень сочувствую. Хотя если бы я был женат на ней, то наверняка бы тоже завел роман на стороне.

— Надеюсь, это не угроза.

— Только не в твой адрес, мой ангел. Сама мысль о том, что мы с тобой являемся полной противоположностью друг другу, согревает мне душу. Я материалист, а ты — романтик. Ну да ладно, так уж и быть, отправляйся к ней. Увидимся позже. Но не задерживайся. Я оповещу остальных, что ты помогаешь подруге выйти из кризиса. Не сомневаюсь, что твоя приятельница-фрейлина тебя поймет! — прибавил он, намекая на Скарлет. — Хотя, уверен, ей не понравится то, что ты опоздаешь на ужин.

Когда Анжелика вышла из комнаты, Оливье заметил, что она забыла свою сумочку, небрежно брошенную на кровати вместе со всем ее содержимым — блеском для губ и пудреницей.

— Мой ангел, ты же не сможешь без кошелька заплатить таксисту! — раздраженно крикнул он ей вслед.

Она стремительно вернулась, сгребла все в охапку и снова поспешно вышла.

Анжелика обернула плечи шалью из тонкой шерсти и остановила такси на Кенсингтон Черч-стрит.

Таксист высадил ее перед белокаменным домом с террасой, принадлежащем Кейт. Анжелика нажала на кнопку звонка. Изнутри доносились звуки саундтрека «Мама Миа» и чьи-то голоса.

Анжелика попыталась заглянуть внутрь, однако занавески были зашторены. Наконец открылась дверь и на пороге в кашемировом халате появилась Кейт, в одной руке держа бутылку шардоне, а в другой — сигарету. Ее лицо было красным от слез, тушь размазалась по щекам, а каштановые волосы были убраны с лица с помощью легкого шейного платочка.

— О Анжелика, спасибо, что пришла! Ты настоящая подруга.

Анжелика была явно не единственной настоящей подругой. В гостиной сидели Летизия и Кандейс. Обе были удивлены так же, как и она.

— Что тут происходит? — чуть слышно спросила Анжелика.

— Не могу сказать точно, милая, — ответила Кандейс с итальянским акцентом, который чарующе окутал слова, словно нежный кошачий хвост. — Можешь думать, что хочешь.

— Где дети?

— С матерью Кейт.

— А Пит?

— В Москве.

— Ему крупно повезло.

— Это точно, дорогая. Ни одному мужчине не понравится видеть женщину в слезах, тем более если она плачет из-за него.

— Позвольте мне принести вам выпить, — сказала Кейт, неуверенной походкой направляясь в другую комнату.

Анжелика повалилась в кресло.

— Если бы я знала, что вы тут, я бы не приехала. Оливье будет в гневе, если я опоздаю на ужин.

— И ты этого боишься? — спросила Кандейс, вздернув бровь идеальной формы. — Вот я, например, должна была пойти в театр.

— Ты так добра по отношению к Кейт, — произнесла Летизия.

— Нет, я тупица. — Кандейс не подбирала слов. — Я отправила Гарри сообщение, что присоединюсь к нему во время антракта. Но он настолько сердит, что даже не ответил мне.

— Кейт выглядит такой истощенной, — сказала Летизия, переводя взгляд в сторону холла. — Словно уже несколько недель не употребляла углеводов. На самом деле я даже немного завидую ей.

— Как вы думаете, Пит ушел от нее? — поинтересовалась Анжелика.

— Конечно же, нет. Они ведь не могут жить врозь и в равной степени приносят несчастье друг другу. Что она там так долго делает, давит виноград, что ли?

— Да, нам предстоит долгая ночка, я уже предчувствую это, — вздохнув, произнесла Летизия.

Наконец Кейт возвратилась с бутылкой вина.

— Представляете, я не смогла найти штопор, — громко сказала она, хихикая и затягиваясь сигаретой. — Вероятно, вы сидите и гадаете, почему вы здесь сегодня собрались.

— Ну, наверное, по поводу твоего дня рождения, о котором мы все позабыли!

Летизия метнула в Кандейс укоризненный взгляд.

— Что случилось? — дружелюбно спросила она, легонько похлопывая по дивану.

Кейт, вздохнув, села.

Кандейс взяла у нее бутылку и открутила крышку.

— Думаю, мне не помешает немного подзаправиться.

— Я опоздала, — мрачно заявила Кейт.

— Дорогуша, мы все опоздали, — сказала Кандейс.

— Не в театр. Я действительно опоздала. — Она посмотрела на них с многозначительным выражением лица.

— А, вот о каком опоздании идет речь. Что ж, это сюрприз! — сказала Кандейс и тотчас продолжила: — А я-то думала, что вы с Питом видеть друг друга не можете и ни о каком сексе не может быть и речи!

— Ты уже прошла тест? — поинтересовалась Анжелика.

— Нет, вот поэтому я и пригласила вас к себе. Мне нужна моральная поддержка, чтобы решиться на это.

— Так ты до сих пор не прошла тест? — раздраженно спросила Анжелика.

Если он вдруг окажется отрицательным, то какой смысл было тащиться им всем сюда сегодня вечером?

— Что ж, у тебя будет еще один ребенок, разве это плохо? — сказала Кандейс, наливая себе вина.

— Да-да, этот ребенок снова свяжет вас с мужем крепкими узами. Что может быть романтичнее, дорогая? — промурлыкала Летизия.

Кейт отрицательно покачала головой, ее глаза налились слезами.

— Не в этот раз. — Она закусила нижнюю губу. — Если я забеременела, то, к сожалению, не знаю точно, чей это ребенок.

— Я что-то пропустила? — спросила Кандейс, явно ошеломленная услышанным.

— И не только ты, — вставила Анжелика.

Подруги недоуменно посмотрели на Кейт.

— У меня было свидание на одну ночь. Моя ошибка. Пит был с Хаггис, а я была в отчаянии. Я круглая идиотка. Посмотрите на меня. Я — развалина. Подумать только, я ведь модель. Теперь никто не захочет взять меня на работу, кроме разве что этих отвратительных агентств.

— В твоем-то положении? Думаю, тебе крупно повезет, если тебе вообще предложат какую-нибудь работу, — сказала Кандейс, ласково подтрунивая над ней.

— Это случилось всего лишь раз, а расхлебывать придется всю оставшуюся жизнь.

— Ну и кто же он?

— Я не могу вам этого сказать. Мне очень стыдно.

Анжелика сощурила глаза, мысленно перебирая возможных кандидатов. Летизия положила руку на худое плечо Кейт и, стараясь хоть как-то утешить ее, легонько прижала к себе, обняв эту надушенную женщину в кашемировом халате.

Кандейс взглянула на часы.

— Не хочу показаться грубой, но мой Джереми Айронс вряд ли будет спокойно дожидаться меня, если я не явлюсь к началу второго акта. Пожалуйста, давайте что-то делать.

— Прости, Кандейс, ты действительно очень добра ко мне. — Кейт выпрямила спину, собираясь с духом.

— У тебя есть все необходимое для определения беременности? — спросила Летизия. — Сейчас самое время для сюрприза.

Кейт указала на четыре коробочки, стоящие на тумбочке.

— Если… ну вы понимаете…

— Ну конечно же, эти тесты постоянно показывают неправильный результат! — Сказав это, Кандейс уверенно зашагала к столику, чтобы принести ей комплект.

— Ну же, Кейт. Позволь нам отвести тебя наверх.

Летизия сходила в кухню за стаканом, Кандейс вручила Кейт тесты, Анжелика помогла ей подняться по ступенькам и втолкнула в смежную с комнатой ванную.

— Что ж, мы сделали все, что смогли! — произнесла Кандейс, плюхнувшись на огромную кровать, напоминающую по форме сани. Она провела рукой по пушистому покрывалу коричневого цвета. — Какая милая вещица.

— Как вы думаете, кто это может быть? — шепотом спросила Анжелика.

— Должно быть, Ральф Лорен, — ответила Кандейс.

— Да я говорю не о покрывале, а о ее любовнике.

— А… Ну…

— Робби? — предположила Летизия.

— А кто такой Робби?

— Ее тренер!

— О нет! Это было бы слишком банально. Кейт сказала бы нам, если бы это было так. — Кандейс небрежно махнула рукой. — Этим человеком наверняка окажется кто-то, кого мы все прекрасно знаем. Это член нашего круга.

— Мне никак не удается пописать, я слишком волнуюсь, — жалобно запричитала Кейт в ванной комнате.

— Открой кран, — посоветовала ей Летизия.

— Я убью ее, если все это окажется ложной тревогой, — сказала Кандейс.

Анжелика взглянула на часы.

— Тебе не придется этого делать, если сюда пожалует Оливье. Уже половина девятого!

— А теперь получается?

Наступила долгая пауза, за которой наконец последовал отчаянный вопль:

— Я не могу остановиться! Помогите, стакан слишком мал!

Все ждали, не произнося ни слова. Кейт осторожно высунула голову из-за двери.

— Вы еще здесь?

— Ну конечно же, мы тут. Разве у нас могут быть дела важнее? — сказала Кандейс.

— Ну что? — взволнованно спросила Летизия.

— Я еще не прошла тест. Мне очень страшно. — Кейт вышла из ванной, держа стакан в руке.

— Неужели это так трудно? — вскрикнула Кандейс, пряча взгляд.

— Вы все должны принять в этом участие, — настоятельно произнесла Кейт, протягивая им коробочку с тестами.

— Это безумие! — Однако Кандейс взяла ее и открыла.

Летизия швырнула пустую коробочку на кровать.

— Я уверена, что результат будет отрицательным. А как мы собственно это поймем?

— Да вы что, только вчера на свет родились? Полоска должна окраситься в голубой цвет, — сказала Кандейс. — И вам придется посмотреть на мой результат вместо меня.

— Я словно вернулась на несколько лет назад! — воскликнула Анжелика, с тоской рассматривая незамысловатое приспособление. — Мне следовало бы завести еще одного ребенка.

— Можешь взять моего, — простонала Кейт.

— Не говори так, дорогая. Возможно, ты вообще не беременна. — Летизия была большой оптимисткой.

— Давайте посмотрим, — предложила Анжелика. — Все вместе.

— О Боже, а можно мне закрыть глаза? — спросила Кандейс.

— Ты суетишься еще больше, чем я, — сказала Кейт.

— Это невозможно! — ответила Кандейс.

Все четверо окунули полоски в урину Кейт.

— Кажется, меня сейчас стошнит, — простонала Кейт.

— Тебя стошнит? А что говорить о нас, это ведь по крайней мере твоя моча! — поморщившись, сказала Кандейс.

Анжелика вытянула полоску и стала наблюдать, как она меняет цвет. Ей вдруг стало жаль свою подругу.

— А вот и твой ребенок, Кейт, — тихо произнесла она.

Каждый уставился на свою полоску. Затем все внимательно посмотрели на Кейт.

— Может, есть другие результаты? — с надеждой в голосе спросила Летизия.

Однако все отрицательно покачали головой.

Кейт опустилась на постель.

— Вот черт, что же мне теперь делать?

— А что ты сама собираешься предпринять? — спросила Летизия, садясь рядом с ней и снова обнимая ее за плечи.

— Вы даже представить себе не можете, сколько мне пришлось приложить усилий, чтобы не иметь лишнего жира на животе! — воскликнула Кейт и разрыдалась. — Теперь, разумеется, я не смогу позволить себе даже чертову сигарету или стакан вина. Наверное, мне лучше уйти в монастырь!

— А вот с этим ты немного опоздала! — сказала Кандейс.

Кейт положила руку на живот.

— Если бы я была уверена, что ребенок от Пита, все было бы не так уж и плохо, правда? Но что, если отцом является другой мужчина? То есть я хочу сказать, что если мой муж вдруг узнает… Мужчины всегда догадываются об этом. Ведь дети так похожи на своих отцов, не правда ли?

— Не всегда, — проговорила Летизия.

— Да нет же, всегда. Именно поэтому папаши их не едят, — резко произнесла Кандейс.

— Тебе не обязательно принимать решение сию же минуту, Кейт, — сказала Анжелика, понимая, что теперь-то она действительно безнадежно опоздала на званый ужин. — Подумай над этим несколько дней.

Кейт окинула взглядом наряд Анжелики.

— К этому платью нужен пояс, — проговорила она, засопев.

— Когда я надела его, Оливье сказал, что так я только подчеркиваю самую широкую часть своей фигуры.

На какое-то мгновение Кейт вышла из себя.

— Что-что он сказал?

— Надеюсь, ты оторвала ему за это яйца! — произнесла Кандейс.

— Нет, я сняла пояс.

— Ты тряпка! — Кандейс ласково засмеялась. — Ну что нам с тобой делать?

— Думаю, мне надо обзавестись новой фигурой.

Летизия вздохнула.

— Нет уж, дорогая, тебе просто нужен новый муж.

Кейт удалось подойти к комоду и достать оттуда пояс.

— И даже не спорь со мной. Когда я пьяна, то очень опасна. — Ловким движением она надела пояс на талию Анжелики. — Чтобы там ни говорил Оливье, никакая это не самая широкая часть твоей фигуры. Ты просто сказочно выглядишь!

— И это действительно так, — согласилась Летизия. — Оливье должно быть стыдно.

— Самая широкая часть, вот осел! Да это его эгоизм стал настолько огромным, что Оливье вряд ли сможет пройти с ним в дверь! Скажи ему об этом, посмотрим, понравится ему это или нет. — Кандейс улыбнулась подруге. — Иди и избей его до смерти!

— Ну а теперь, когда мы разобрались с Анжеликой, давайте поговорим обо мне, — предложила Кейт.

Кандейс с чувством обняла ее.

— Анжелика права. Воздержись пока от каких-либо действий. Позвони мне утром. Летизия уложит тебя в постель.

— Вы уже уходите? — тихонько спросила Кейт.

— Я остаюсь, — сказала Летизия, покорно шагнув вперед.

Кандейс резко махнула рукой Анжелике.

— Ну же, дорогая, мы уже уходим.

Анжелика обняла Кейт.

— Я позвоню тебе утром, если, конечно, буду еще жива!

— Спасибо вам, что пришли. Я ценю вашу поддержку.

— Я знаю, — закричала Кандейс уже с лестницы, торопливо спускаясь по ступенькам. — За это на Небесах нас ждет большое вознаграждение!

Когда они ступили на тротуар, Анжелика вздохнула.

— Какая неприятность!

— На этот раз Кейт действительно влипла, — согласилась Кандейс. — Куда тебе нужно ехать?

— На Кадоган-сквер.

— Я тебя подвезу.

Махнув рукой, она подозвала своего водителя, и к ним подъехал блестящий черный «мерседес».

— Но ты же опаздываешь в театр.

— А я скажу, что незаметно прошла через черный ход, какая разница? Он уже и так в гневе. Да и вообще, знаешь что? На сегодня с меня достаточно театра.

— Ты думаешь, Кейт притворяется?

— Вся ее жизнь сплошное представление, но Господь любит ее. Да и мы тоже, ведь так?

Когда они садились в машину, парадная дверь дома Кейт широко распахнулась и оттуда, торопливо спускаясь по ступенькам, выбежала Летизия, размахивая сумочкой Анжелики.

— О мой Бог! — со вздохом произнесла Анжелика. — Опять!

— Не будь в твоей голове мозгов, ты бы забывала ее по всему городу, — сказала Кандейс.

— Ты говоришь совсем как Оливье.

— А вот и нет, милая. Оливье считает, что у тебя действительно нет мозгов!

 

Глава 2

Приехав, Анжелика поняла, что ужин уже давно начался. Когда она вошла в комнату, все те, кого она так хорошо знала, принялись махать руками и упрекать ее за непростительное опоздание. Она не решалась поднять на Оливье глаза. Уже того, что она ощущала на себе его гневный взгляд с дальнего конца стола, было вполне достаточно. Сама хозяйка дома в облегающих кожаных брюках и блестящих черных ботинках отнеслась к ней более снисходительно. Вскочив со своего места и обойдя стол, она шагнула навстречу Анжелике, звеня браслетами на руках и ногах, и нежно ее обняла.

— Привет, куколка. Я получила сообщение от Кейт, однако, как ты сама понимаешь, не смогла оставить гостей. — Затем, понизив голос, спросила: — У нее все в порядке?

— Я введу тебя в курс дела позже. Это длинная история. Но она жива и невредима!

— Ну, это уже что-то. Ты выглядишь так, словно тебе не помешало бы пропустить стаканчик вина.

— Я уже так и сделала.

— Ну тогда выпей еще. Ты бледная, как привидение. А я постараюсь сделать так, чтобы Оливье как следует напился. И к началу десерта, уверена, он будет сама доброта и кротость.

— Спасибо, Скарлет. Ну а пока он похож на разозленного старикана, способного вселить настоящий ужас!

Оливье был занят разговором с восхитительной Катериной Тинтелло. Конечно же, ничто не могло так поднять ему настроение, как общение с прекрасной дамой.

— Ну а теперь прошу к столу. Обрати внимание, по правую руку от тебя сидит очаровательный Джек Мейер из Южной Африки, и у твоего мужа наверняка появится повод поволноваться, а по левую — мой муженек, к сожалению, не обладающий столь явным обаянием.

— О Скарлет, ты не права, Вильям просто очарователен!

— Мне кажется, так думаю только я, а вот о Джеке это может сказать каждый. Ну а теперь позволь мне тебя представить.

Скарлет слегка коснулась плеча Джека. Он сказал что-то Стэш Хельм, женщине, сидящей справа от него, а затем учтиво поднялся, возвышаясь над ними, словно медведь. Анжелика почувствовала, как ее душа встрепенулась, возрожденная к жизни видом этой огромной косматой головы и широкой заразительной улыбки, когда Джек одобрительно посмотрел на нее сверху вниз. Она улыбнулась в ответ, и напряженность тотчас растаяла от тепла его рукопожатия.

— Джек, познакомься с Анжеликой Ларивьер. Джек известен как большой любитель пофлиртовать, — сказала Скарлет, явно подтрунивая над ним. — И не говори потом, что я тебя не предупреждала.

— Кот из дома… — произнес он, не сводя взгляда с Анжелики. Она же была очарована озорным блеском его глаз за стеклами очков.

— Этого пса трудно заставить жить в будке, — с ухмылкой произнесла Скарлет.

— Что ж, некоторые собаки вообще не созданы для того, чтобы сидеть на привязи, — сказала Анжелика.

— Такое впечатление, что вам немало известно о четвероногих.

— Она знает много обо всем. Анжелика писательница, причем очень известная! А Джек любит читать. Поэтому-то я и решила посадить вас рядом.

Скарлет возвратилась на свое место, а Джек пододвинул Анжелике стул.

— От вас пахнет апельсинами, — произнес он.

— Вас это раздражает?

— Напротив — это восхитительно.

Она наслаждалась его акцентом. Он был едва заметным, однако, слушая эти нежные гласные звуки, она, казалось, ощущала тепло солнечных лучей и вдыхала аромат плодородного краснозема.

Сев за стол, Джек пристально посмотрел на нее.

— Мне кажется, я давно вас знаю, — чуть слышно проговорил он.

Анжелика отрицательно покачала головой и отвернулась, обезоруженная его жадным взглядом.

— Вам это лишь кажется…

— Мы разве не встречались раньше?

— Ну конечно же, нет.

— Забавно, но у меня все-таки такое ощущение, что я вас хорошо знаю. Наверное, из прошлой жизни.

Не успела Анжелика что-либо на это ответить, как сидящий слева от нее Вильям повернулся к ней. С большой неохотой она потянулась, чтобы его поцеловать, услышав, как Джек возобновил разговор со Стэш.

— Ты прекрасно выглядишь, — прокомментировал Вильям, скользнув взглядом по залившему ее щеки румянцу, вызванному разговором с Джеком. — Где ты провела лето?

Вильям отличался сдержанностью, столь характерной для англичан из высшего общества. Анжелика знала его и Скарлет вот уже много лет — они были частью лондонского света. Однако с какой бы любовью Анжелика ни относилась к Вильяму, сейчас ей хотелось одного — отвернуться и снова заговорить с Джеком.

До ее ушей доносился звук его голоса, его слова, которые он произносил на иностранный лад. Анжелика делала вид, что внимательно слушает Вильяма, и не могла разобрать, о чем рассказывает Джек. Она слышала его заразительный смех и тоже смеялась, реагируя на то, что сказал Вильям, но при этом лишь изображая веселье. Собеседник Анжелики изо всех сил старался казаться остроумным и необычайно разгорячился, вдохновленный ее бурной реакцией. Наконец с большой неохотой Вильям повернулся к Хестер Беридж, пышущей здоровьем розовощекой англичанке, которая занималась разведением лошадей в Суффолке, пока ее муж работал в галерее искусств Тейт. Какое-то время Анжелика была предоставлена сама себе, поскольку Джек продолжал разговаривать со Стэш. Откинувшись на спинку стула, она медленно потягивала вино, чувствуя, что ее душа ликует от предвкушения предстоящего общения.

— Ну а теперь я должен побеседовать с писательницей, — сказал Джек, глядя на Анжелику так, словно она была единственной женщиной в этой комнате, с которой он хотел бы сейчас поговорить.

Когда он улыбнулся, она заметила глубокие морщины вокруг рта и на висках, прорезавшие его обветренную кожу, и почувствовала нечто такое, чего она уже не испытывала очень и очень давно — словно сотня крошечных пчелиных крылышек защекотали ее тело.

— А какие книги вы пишете?

— Фэнтези для детей. Вам, наверное, эта тема незнакома, если, конечно, вы не интересуетесь магией и путешествиями во времени.

— Именно этим я и интересуюсь. Я обожаю Толкиена и прочитал всего «Гарри Поттера». Думаю, я просто большой ребенок.

— Таковыми являются большинство мужчин. Единственное, что изменяется по мере взросления сильного пола, так это стоимость их игрушек.

Джек засмеялся.

— Это всего лишь забава и ничего больше, — скромно добавила Анжелика.

— Детские книги писать намного труднее, чем фантастику для взрослых.

— Думаю, у меня слишком развито воображение, чтобы ограничивать свою жизнь реальностью.

— А какого писателя вы считаете образцом для подражания?

— Я бы не спешила утверждать, что ставлю себя на один пьедестал с мастерами пера. Однако мне бы очень хотелось достичь таких же высот, каких достиг Филипп Пулман, в той же мере, как любой художник мечтает дотянуться до Микеланджело!

— Это хорошо, что вы требовательны к себе. И если вы будете усердно работать над достижением своей цели, то можно не сомневаться в том, что вы справитесь с задачей. Филипп Пулман — настоящий гений. Должно быть, вы действительно обладаете богатым воображением.

— Вы даже не представляете себе, насколько оно богато, — засмеявшись, сказала Анжелика. — Временами я просто теряюсь.

— Я тоже был бы не прочь потеряться там. Ведь жить в реальности, как правило, слишком скучно.

— О, я не думаю, что это место подходит для такого человека, как вы.

— А почему бы и нет?

— Очень уж оно замысловатое. Чтобы добраться до него, вам пришлось бы обойти невероятное количество подводных камней.

— Вообще-то я хороший пловец. — Джек улыбнулся, с явным одобрением пробежав глазами по ее лицу. — А какой у вас псевдоним?

— Анжелика Гарнер. Это моя девичья фамилия.

— Я поищу в продаже ваши книги. Мне как раз нужно что-нибудь, чтобы почитать в дороге.

Она покраснела от удовольствия.

— А что вы читаете?

— Пока сижу на своем крыльце?

— Да, пока сидите на крыльце.

— Да много чего. У меня книги практически в каждой комнате. Мне нравятся тайны, приключения, любовь.

Она недоуменно вскинула брови.

— Любовь?

— Представьте себе, во мне очень сильно женское начало. — Лицо Джека стало сентиментальным.

— Это-то меня и удивляет.

— Почему? Книга, в которой нет любовного сюжета, подобна пустыне. — Его взгляд стал более глубоким. — Что может быть важнее, чем это прекрасное чувство? Ведь только ради него и стоит жить. Именно поэтому мы все находимся здесь, и когда мы покидаем этот бренный мир, любовь — единственное, что мы забираем с собой.

— Что ж, я, конечно, согласна с вами. — Анжелика была потрясена.

— Из меня никудышный писатель, — робко признался он, вертя в пальцах ложку. — Я ничего так и не издал. Даже не пытался.

— А что вы написали?

— Ничего заслуживающего внимания.

— Верится с большим трудом.

— К сожалению, я — тот самый Джек, который берется за много дел, однако нигде не добивается успеха.

— И какими же еще делами вы занимаетесь, помимо писательской деятельности?

— В юности какое-то время я очень хотел стать поп-звездой. — Он явно ожидал увидеть ее изумление. — У меня были длинные косматые волосы и кожаные брюки, и я, бренча на гитаре, курил марихуану. А теперь вот занимаюсь виноделием.

— Понятно… В то время вы еще не были поэтом.

Он удивленно посмотрел на нее.

— «Книга, в которой нет любовного сюжета, подобна пустыне».

Засмеявшись, Джек отрицательно покачал головой.

— Я просто безнадежный старый романтик.

— У вас есть виноградник в Южной Африке?

— А вы хорошо знаете эту страну?

— Вообще-то я никогда там не была.

Казалось, он очень удивился.

— В таком случае вы должны обязательно приехать туда. Я владею великолепным виноградником под названием Розенбош в местечке Франшхоек. Вам там наверняка понравится. Возможно даже, это место вдохновит вас на написание очередного фантастического романа.

— Для новой книги мне необходимо вдохновение. Последнее время я не удовлетворена тем, что делаю. Честно говоря, я подумываю заняться чем-нибудь другим.

— И чем же?

Анжелика помедлила с ответом.

— Я не уверена, что готова это обсуждать, — смутившись, ответила она.

— Это любовная история?

— Нет.

— Таинственное убийство?

— Нет.

— Эротика?

Она засмеялась гортанным голосом.

— Нет, конечно.

— Послушайте, я от вас не отстану. Я Скорпион, и уж если решил что-либо сделать, меня ничто не сможет остановить.

— Я не уверена, смогу ли осилить такую тематику. Оливье считает, что это слишком рискованно.

— Да уж. Такая поддержка не очень-то окрыляет.

— Однако это честно. Оливье очень прямолинеен. — Она взглянула на ремень и втянула живот.

— Тем не менее он наверняка гордится тем, что вы писательница.

— Ну конечно, — ответила Анжелика, но сама же почувствовала фальшь в своем голосе.

Оливье не считал, что написание книг для детей было сложной задачей, и все-таки она надеялась, что когда-нибудь сможет доказать ему, что он ошибается насчет ее новой идеи.

— Это вон тот симпатичный француз? — Джек кивнул в сторону Оливье.

— Он самый.

— И такой пес смирно сидит в будке?

— Ну вообще-то, да. Хотя он очень много лает.

— Собакам нужно лаять, благодаря этому они чувствуют себя сильнее.

— Посадите их на длинную цепь, и они, как правило, не убегают дальше края крыльца. А у Оливье огромное крыльцо.

— Ему крупно повезло.

— Я знаю. Это самое большое крыльцо в Лондоне.

Джек нахмурился.

— Да нет же, ему повезло потому, что он женат на самой прекрасной женщине в Лондоне.

Анжелика засмеялась и опустила глаза.

— Скарлет была права. Вы неисправимый любитель пофлиртовать.

— Вовсе нет, я больше лаю, чем кусаюсь. Однако вы действительно красавица. Я люблю чувственных женщин. Страстных женщин с благородной душой.

— Как, например, ваша жена, — насмешливо вставила Анжелика.

— Точно, как моя жена.

В его глазах снова загорелся озорной огонек, и Анжелика засмеялась.

— Итак, какова же тема нового романа?

— Я не могу с вами это обсуждать.

— И здесь вы ошибаетесь. Я идеально подхожу на роль человека, с которым следует это обсудить, поскольку вы меня не знаете. Я не буду вас осуждать, поскольку мы почти незнакомы. Фактически я являюсь здесь единственным человеком, с которым вы можете поговорить об этом.

— А вы, однако, очень настойчивый.

— Особенно когда знаю чего хочу.

— Ну хорошо. — Вино сделало свое дело, и Анжелика осмелела. — Я не уверена, что у меня есть желание продолжать писать книги для детей, которые являются просто хорошими приключенческими историями. Я хочу глубже исследовать жизнь. Тот ее пласт, который мною пока еще не изведан, но который важен не только для меня, но, думаю, и для моего читателя. Очень хотелось бы раскрыть тайну эфемерного счастья, которое все мы ищем. — Не позволяя перебить себя, она подняла руку и продолжала говорить очень быстро, сожалея о том, что вообще начала этот разговор. — Прежде чем вы посмеетесь надо мной, хочу добавить, что я читала все эти практические советы и литературу по эзотерике. Я знаю все клише. Мы все их знаем. Секрет в том, чтобы суметь найти им применение. Мы не можем стать отшельниками и начать медитировать, поселившись в пещерах. Должен же быть способ найти небесный покой, оставаясь в материальном мире. Я просто чувствую, что можно жить полной жизнью, а не просто плыть по течению. Вот я и сказала то, что хотела сказать. А теперь можете смеяться.

Джек подождал, пока она закончит, а затем кивнул с серьезным видом.

— Я не смеюсь. И уверен, что это самая удачная мысль, которая когда-либо приходила вам в голову.

— Вы действительно так думаете?

— Конечно. Каждый хочет быть счастливым.

— Однако очень многие люди при этом глубоко несчастны.

— Весь секрет в том, что то, что вы ищете, называется любовью.

— Ну, это-то я знаю очень хорошо.

— Тогда вам незачем писать книгу.

— Все не так просто, как кажется. Чистая, безусловная любовь почти невозможна.

— А вот и нет. Вы испытываете ее к вашим детям, не правда ли?

— А так ли это на самом деле? Конечно же, ради них я пошла бы и на убийство, и на смерть. Однако я все же не уверена, что моя любовь к ним совершенно лишена корысти. Я нуждаюсь в них. А это чистейшей воды эгоизм, не правда ли? Я хочу сказать, что для блага моих детей, наверное, было бы лучше отправить их в школу-интернат, однако мне невыносимо думать о том, что мы будем в разлуке, поэтому они посещают обычное лондонское учебное заведение. А это именно корыстная любовь, ведь так? Истинное счастье возникает лишь тогда, когда любишь безусловной любовью, и речь идет не только о наших собственных детях, а и о каждом человеке.

— Что ж, я вижу в этом большую проблему. Ведь большинство людей просто не способны на такое.

— Большую проблему? Иисус любил, не требуя ничего взамен. Все великие мудрецы проповедовали бескорыстную, совершенную, безграничную любовь. Ту любовь, которая все может стерпеть и простить. К сожалению, подобное нам недоступно, поскольку мы являемся не такими мудрыми созданиями. И уж, конечно, мою любовь к Оливье никак нельзя назвать безусловной.

Засмеявшись, Джек взглянул через стол на ее супруга, который о чем-то оживленно разговаривал со Скарлет.

— И каковы же эти условия?

— Их слишком много для того, чтобы пытаться перечислить. У нас ведь в распоряжении не целая ночь.

— Какая жалость. — Снова посмотрев на нее, Джек тихонько произнес: — Ваша любовь к мужу зависит от того, что он заставляет вас чувствовать. То есть вы не перестанете любить его при одном условии: если будете чувствовать себя с ним полной жизни и он будет ценить вас по достоинству.

Анжелика изумилась его мудрости. Оливье никогда бы даже не поднял эту тему.

— Но если он сделает так, что вы перестанете чувствовать себя рядом с ним полноценной женщиной, вы разлюбите его. Возможно, вы и не уйдете от него, однако самая сущность вашей любви изменится. А вот если бы ваша любовь к нему была истинно бескорыстной, то вы бы любили его безо всяких условий, даже если бы он совершенно вас разлюбил.

— Вы правы. Да, во власти Оливье очень легко окрылить меня, но так же легко и сбросить с пьедестала. Его любовь ко мне способна как причинить боль, так и вознести на Небеса.

— Истинно чистая любовь ничего не требует взамен, даже если рука любимого человека безжалостно бьет вас.

— Я бы не смогла так любить.

Джек подался к ней с заговорщическим видом.

— Я думаю, это великая мысль.

— Как мило с вашей стороны, что вы сказали об этом.

— Вас следует называть Сейдж, а не Анжелика.

Очень удивившись, она засмеялась.

— Большинство людей не знают, что слово «Анжелика» означает растение.

— Я ведь сельский житель. Мне знакомы растения, цветы, кустарники и деревья, произрастающие там, где я живу. А также птицы. Я без ума от природы. Не могу находиться в городе слишком долго, бетонные сооружения вызывают у меня депрессию.

— И я тоже люблю природу. Просто мы редко куда-нибудь выезжаем, все не хватает времени.

— Думаю, прогулки в парке — это не совсем то, что вам нужно…

— Вы правы. Я выросла в графстве Норфолк. Мои родители по-прежнему живут там. Это красивое местечко, расположенное в дельте реки. Каких там только не встретишь птиц на берегу.

— А, Норфолк — это настоящая мекка в Британии для любителей понаблюдать за жизнью пернатых созданий.

— Откуда вам это известно?

— Просто я люблю птиц и бывал в Норфолке. Я вспоминаю тысячи гусей, болотных луней, длиннохвостых синиц, шилоклювок, крачек и даже выпь.

— Да вы шутите!

Он улыбнулся, явно довольный тем, что удалось произвести на нее впечатление.

— Согласитесь, ну разве у них не удивительные названия!

— И вы легко узнаете каждую из них?

— Ну конечно. Как я уже сказал, я люблю птиц.

— Я вам верю.

— Приезжайте в Южную Африку. Там водятся экзотические виды пернатых, такие как малахитовый зимородок с опереньем серовато-синего оттенка и нахальный удод, который все кричит «уп-уп-уп».

— Ух ты, да вы просто кладезь информации. Откуда у вас такие глубокие познания о жизни и природе?

— Если вы любите природу, то автоматически задаете себе соответствующие вопросы. Вы постоянно сталкиваетесь с увяданием и возрождением деревьев и цветов. А когда вы осознаете безграничность этого мира, то невольно задумываетесь о тленности нашего бытия и ощущаете себя маленькой песчинкой во вселенной.

— Вот я и собираюсь прозреть.

— Я рад, что вдохновил вас на это.

Анжелика с задумчивым видом пила вино.

— Вы действительно вдохновили меня, Джек, и не только в том, что касается пернатых созданий. Я попробую наполнить свои книги более глубоким содержанием. Я собираюсь заняться поиском совершенного счастья.

— Да, вы правы. И я говорю так не только потому, что нахожу вас привлекательной. Большинство людей, проходя свой путь так, словно они слепцы, механически, как вы говорите, даже не задумываются над тем, в чем заключается истинный смысл нашей жизни. Поверьте мне, я задаюсь этим вопросом каждый день. — Его лицо омрачилось, словно ему в голову пришла грустная мысль. — Мы все когда-то умрем. Но прежде чем покинуть этот бренный мир, я бы очень хотел понять, что же я здесь делаю. Я непременно хотел бы, чтобы прожитые мною годы были счастливыми. — Он осушил бокал, который тотчас наполнил склонившийся над ним официант.

— Давайте поговорим теперь о чем-нибудь веселом. Расскажите мне о своих детях.

И Джек рассказал ей о Люси, Элизабет и Софии, трех драгоценных камнях, украшающих его корону.

— Держу пари, что они крепко держат вас в своих маленьких ладошках.

— Они теперь юные леди. Даже Люси, которой всего пятнадцать, делает вид, что ей уже двадцать один. Нелегко приходится такому отцу, как я. Я бы очень хотел завернуть моих девочек в розовую «сахарную вату» и оберегать их целомудрие. Сам-то я неисправимый старый проказник, поэтому подозреваю всех парней, которые встречаются на жизненном пути моих дочерей, в самых дурных намерениях.

— Вы судите по себе.

— Именно так. Мой дробовик, спрятанный под подушкой, всегда наготове, и горе тому, кто посмеет пальцем прикоснуться хоть к одной из моих дочерей.

— Но ведь вы же прекрасно понимаете, что рано или поздно это произойдет.

— Это уже произошло. Элизабет всего восемнадцать, а у нее уже бой-френд в Стелленбошском университете. Софии шестнадцать, и кто знает, что она успела натворить. Люси же — просто красавица, и по ее глазам видно, что она знает себе цену. Готов поклясться жизнью, она наверняка уже хорошо усвоила, что такое добро и зло, и тут я бессилен что-либо сделать.

— Дети появляются на свет благодаря нашему участию, но они не принадлежат нам.

— Мне это очень сложно постичь.

— И не только вам. Мои-то детишки еще маленькие, но Оливье придется нелегко, особенно с нашей дочуркой.

— Всегда помнишь, какими они были в детстве. Несмотря на макияж и вечерние платья, они остаются детьми. Они даже не догадываются, насколько наивны. Им кажется, что они все знают. Я бы хотел стоять у штурвала корабля их жизни и направлять его, обходя мины.

Анжелика вдруг ощутила прилив нежности. Она тоже хотела вести по жизни Изабель и Джоэ.

— Когда узнаете секрет счастья, поделитесь со мной.

— Можете не сомневаться, Джек, вы будете первым человеком, которому я об этом скажу.

После ужина Оливье остался за столом в компании Катерины и еще нескольких гостей, в то время как остальные перебрались в гостиную, где весело потрескивал камин. Анжелика старалась вести себя как можно естественней, однако все ее тело дрожало от неведомого ей наслаждения, словно она ощутила привкус давно забытого плода. Улыбка Джека была заразительной. Его волосы, напоминающие цветом мокрую солому, ниспадали со лба, пока он не откинул их назад, заставив лечь косматыми прядями, похожими на гриву льва. Она любовалась этим скуластым лицом, так щедро одаренным красотой — темными бровями, сходившимися на переносице, когда Джек хмурился, миндалевидным разрезом глаз, которые, казалось, во всем находили источник веселья. Безусловно, он резко выделялся из толпы, — его шутки были гораздо острее, чем у кого-либо из присутствующих, харизма ярче, и каждая его реплика сопровождалась всеобщим смехом.

— Джек, а почему бы тебе что-нибудь не сыграть? — спросила Скарлет, зажигая очередную сигарету. Скарлет обучалась когда-то классической музыке и никогда не упускала случая продемонстрировать свой талант. — Если ты не согласишься, мне придется сделать это самой.

Джеку не нужно было повторять дважды.

— Принесите мне бокал красного вина, и я сыграю для вас все, что угодно.

Войдя в библиотеку, он сел на стул, стоявший возле пианино. Джек начал с джаза, ловко перебирая пальцами клавиши. Его могучее тело задвигалось в такт музыки с таким изяществом и уверенностью, что казалось, будто пианино было его продолжением. Затем он играл, исполняя просьбы собравшихся, и все вместе они пели композиции «Битлз», «АББА» и Билли Джоэла. Анжелика тоже присоединилась к общему хору, заливаясь румянцем каждый раз, когда они с Джеком встречались взглядом, и надеясь, что ему не слышно ее жалких потуг. Слышал он или нет, но казалось, что его улыбка предназначалась только ей.

Когда Оливье в сопровождении Катерины вальяжной походкой вошел в комнату и объявил, что пора собираться домой, Анжелика очень огорчилась. Было бессмысленно пытаться убедить его остаться еще на какое-то время. Если уж Оливье принял решение, его ничто не могло остановить. Он многозначительно посмотрел на часы и, демонстрируя нетерпение, резко вскинул голову.

Анжелика со всеми попрощалась. Когда она приблизилась к Джеку, он взял ее за руку и поцеловал в обе щеки.

— Приезжайте в Южную Африку. Возможно, там, когда вы будете совершать верховые прогулки по саванне, вам откроется тайна, которую вы так хотите разгадать.

— А вы не привыкли сдаваться, верно?

— Жизнь коротка.

В его взгляде читалась мольба.

Усмехнувшись, Анжелика убрала руку.

— Как здорово, что мы с вами познакомились, и мне безумно понравилось, как вы играли. Возможно, вы и не во всем гений, но вас по праву можно назвать виртуозом. У вас талант.

Она могла с полной уверенностью сказать, что Джек тоже огорчился, узнав о ее уходе, и ей это польстило. Анжелика не получала таких знаков внимания уже много лет. И она с нетерпением ожидала момента, когда сможет рассказать обо всем Кандейс.

Оливье пребывал в отличном расположении духа. Он ни словом не обмолвился о ее опоздании, явно не желая расспрашивать о Кейт, а Анжелика не стала первой затрагивать эту тему.

— Какой чудесный вечер, — сказал Оливье, открывая дверцу автомобиля и садясь внутрь. — Скарлет всегда устраивает великолепные вечеринки.

— Ей прекрасно удается знакомить гостей. Она любит наблюдать за тем, как они общаются. У Скарлет всегда можно встретить новых людей, и это здорово.

— А как тебе этот человек из Южной Африки? — поинтересовался Оливье. — Если бы спросили мое мнение, то я бы ответил, что он чересчур самодоволен.

— На самом деле он просто очарователен.

— Держу пари, он из тех, кто способен привлечь к себе внимание, но в голове у него пусто. Полагаю, девушкам нравится эта грубая жеребячья внешность а-ля Клинт Иствуд.

— Он изумительно играл на пианино. Тебе тоже следовало присоединиться к нам.

— Вот уж не думал, что тебе нравится петь.

— Да, нравится. Просто у меня ужасные вокальные данные. А как насчет Катерины?

Он усмехнулся.

— Катерина — просто капризная обезьянка.

Анжелика с облегчением вздохнула, обрадовавшись, что разговор переключился на другую тему. Она не хотела обсуждать Джека со своим мужем.

— Вы прекрасно смотрелись вместе.

— Она ужасная кокетка. Ее мужу следует держать ухо востро.

— Во флирте нет ничего плохого.

— Когда это касается мужчин.

— В каком смысле? — начиная злиться, спросила Анжелика.

— Боюсь, что все дело в двойных стандартах. Когда женщина заигрывает в присутствии своего мужа с другим мужчиной, это считается оскорбительным.

— Ага, а если мужчина флиртует в присутствии своей супруги, это не оскорбительно?

— Это совсем другое дело.

— Да неужели?

— Мужчины есть мужчины. Для них флирт в порядке вещей. Да, я заигрывал с Катериной, однако она прекрасно знает, что я предан тебе. Но как только ты начнешь флиртовать с другим мужчиной, он сделает вывод, что ты несчастлива в браке и ищешь романа на стороне.

— Как же ты ошибаешься!

— Ты имела что-то против, когда я заигрывал с Катериной?

— Вовсе нет, но лишь потому, что я не обладаю собственническими инстинктами. Я доверяю тебе.

— И правильно делаешь.

— Ты хочешь сказать, что не доверял бы мне?

— Именно так. — Оливье положил руку ей на колено. — Если бы ты кокетничала с другим мужчиной так же, как я это делал с Катериной, я бы чувствовал себя виноградом, раздавленным твоей ногой.

— Ты такой смешной.

— Нет, просто я ханжа. И в отличие от тебя я ужасный собственник, а мое сердце легко ранить.

Она засмеялась.

— Разумеется, этот тип из Южной Африки флиртовал с тобой. И я бы очень удивился, если бы он не сделал этого. Ты интересная женщина, Анжелика. Но скажи, ты предположила, что он несчастлив со своей женой?

— Конечно же, нет.

— Но если бы ты флиртовала с ним, то он бы решил, что ты несчастлива со мной.

— Я не флиртовала с ним, — быстро произнесла Анжелика.

— Я бы никогда не обвинил тебя в этом, мой ангел. Но не думай, что я не наблюдал за тобой.

Анжелика хотела было сказать ему, что это вряд ли соответствовало действительности, поскольку его вниманием целиком завладела Катерина, однако, прикусив язык, воздержалась от каких-либо комментариев. На самом деле Катерина оказала ей огромную услугу.

 

Глава 3

На следующее утро Анжелику разбудили дети, которые, толкаясь, забрались к ней в постель. Оливье встал еще раньше, чтобы успеть на работу, и, включив свет, разбудил и ее, однако, как только он ушел, она тотчас снова забылась сном. Анжелике приснилось, что она очутилась в могучих объятиях Джека. Она испытала жгучее наслаждение, ощущая, что принадлежит ему, и чувствуя себя кораблем, вошедшим в гавань после долгого плаванья. Голоса детей доносились откуда-то издалека, словно крики чаек из поднебесья, а она жаждала подольше остаться в этих сильных надежных руках. Однако вскоре детские крики перешли в пронзительные вопли, заставив Анжелику вернуться к реальности, в которой Джоэ и Изабель сражались за пульт от телевизора.

Все еще находясь в полусонном состоянии, она решительно переключила канал на мультфильм «Том и Джерри», а затем легла на спину, чтобы еще немного насладиться финальными кадрами своего сновидения. Она испытывала совершенно новое ощущение, представляя себя с другим мужчиной. С тех пор как она встретила Оливье в Париже, она жила только им. Конечно же, он бывал требовательным, словно нетерпеливый ребенок, который ожидает, что любой его каприз будет исполнен, и дуется, чувствуя, что его недооценили, однако, несмотря ни на что, она всегда была им ослеплена. Ему удавалось заставить ее душу воспарить и, как это часто бывает с переменчивыми людьми, унизить ее. Ее влечение к мужу никогда не ослабевало, Анжелика всегда получала наслаждение от его прикосновений, но, к сожалению, в последнее время это случалось довольно редко.

Благодаря Джеку она вновь почувствовала себя привлекательной. Ничто не могло сравниться с первой искрой желания. Анжелика давно забыла, каким магнетизмом может обладать другой мужчина, а также власть невидимой силы, которая заставляла ее не сводить с него глаз, где бы он ни находился, и чувство одиночества, когда он вдруг исчезал из вида. А еще появление пчелиных крылышек где-то внутри естества, из-за которых можно было лишиться аппетита и сна… Прошло десять лет с тех пор, как она трепетала в объятиях Оливье. Встреча с Джеком была подобна дающему силы ветру, дующему в ее паруса и вздымающему их, напоминая, что она все еще привлекательна.

Завтракая с детьми, Анжелика тихонько напевала мотив одной из композиций «АББА», то и дело весело отстукивая мелодию ногой.

Поев, малыши вприпрыжку побежали порезвиться в саду, оставив ее наедине со своими мыслями. Анжелика сидела за столом в залитой ярким солнечным светом кухне, положив перед собой газету и держа в руках чашку с чаем. Было не важно, увидит она Джека снова или нет. Своим появлением он заставил что-то взорваться внутри нее, и теперь все вокруг заиграло красками.

В девять часов она сорвалась с места, услышав, как зазвонил телефон. На проводе была Кандейс.

— Привет, Анжелика, ты еще жива?

— О Боже, да я полна жизни.

— Так значит, вы с Оливье поссорились, а затем помирились самым примитивным образом, какой только известен человечеству.

— Нет, — произнесла она, мечтательно вздохнув. — Просто вчера вечером я влюбилась.

— Почему-то мне кажется, что не в Оливье.

— И ты абсолютно права. У меня был просто невинный флирт, но, Боже мой, как же фантастически я чувствую себя сегодня утром.

— И кто он?

— Один знакомый Скарлет и Вильяма из Южной Африки.

— Звучит интригующе.

— Просто я несколько лет ни в кого не влюблялась и даже успела позабыть, насколько это прекрасно.

— А Оливье что-нибудь заподозрил?

— Нет, он был слишком поглощен флиртом с Катериной Тинтелло.

— А, эта старая рептилия. Уж она-то своего не упустит!

— Что ж, она его радушно встретила, завладев его вниманием, ну а я тем временем получила Джека в полное распоряжение. Боже, какой же он обаятельный! Кстати, Скарлет предупреждала меня, и она оказалась абсолютно права, — от него можно ожидать неприятностей, но…

— Но?

— Нет ничего плохого в безобидном флирте.

— После эпизода с поясом я бы сказала, что Оливье получил по заслугам!

— Просто он сказал не подумав. Что поделать, француз… до мозга костей.

— Как бы там ни было, я очень рада, милая, что ты наконец-то поняла, что все еще чего-то стоишь. Этот невинный случай никак не навредит Оливье. Он относится к тебе так, как считает нужным. Конечно же, я не призываю тебя пойти на радикальные меры, но, позволив себе время от времени немного пофлиртовать, ты лишний раз напомнишь ему, что, если он не будет играть по правилам, ты легко найдешь того, кто с радостью согласится это делать.

— От Кейт есть какие-нибудь новости?

— Да, она позвонила сегодня буквально на рассвете, да хранит ее Господь. Я в это время спала как убитая!

Кандейс громко хмыкнула.

— Пит возвращается сегодня вечером, поэтому ей нужно срочно взять себя в руки. Я предлагаю всем нам завтра, после того, как мы отправим детей в школу, встретиться в обеденное время в ресторане «Чиприани», чтобы поддержать друг друга. Я знаю, что большинство мам с нетерпением ждут окончания летних каникул, но я чувствую себя так, будто лишилась чего-то очень важного. Скорее я этого даже страшусь.

— Возможно, она прислушается хоть к чьему-то совету.

— Да как бы не так! Кейт делает вид, что внимательно слушает тебя, словно речь идет о спасении ее жизни, но стоит тебе выйти за порог, как она тотчас напрочь забудет золотые слова, которые ты вдалбливала ей в голову, и тут же бросится повторять прежние ошибки. Я, пожалуй, достигла большего успеха, дрессируя своего пса.

— И что же она собирается делать?

— Я лишь знаю, что ей следует сделать.

— И что же?

— Избавиться от ребенка.

— Кейт ни за что не пойдет на это.

— Господь ее простит.

— Но она не простит себя.

— Однако это все же лучше, чем второй вариант. Если Пит вдруг выяснит, что ребенок не его, он просто-напросто ее бросит. А это уже серьезно. И меня совсем не прельщает перспектива морально поддерживать ее во всех перипетиях бракоразводного процесса. Кроме того, не думаю, что Кейт сможет это выдержать. У нее ведь очень ранимая душа.

— А что, если ребенок действительно будет похож не на ее мужа, а на какого-нибудь другого?

— Все зависит от того, кем является этот другой.

— У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет?

— Нет, но я работаю над этим. Кому Кейт частенько плачется в жилетку?

— По крайней мере, не моему супругу. Оливье считает ее просто невыносимой.

— Но это может быть муж любой другой женщины.

— Пожалуй, мне нужно ей позвонить.

— Тогда приходи ко мне вместе с детьми сегодня на ленч.

Анжелика пошла наверх переодеться. Она включила музыкальный центр, и в комнате тотчас раздался хриплый голос Эмми Уайнхаус. Свет, игриво отражаясь от мраморных стен и зеркал, наполнил ванную комнату. Денек выдался на удивление солнечный, что случалось очень редко этим, пожалуй, самым пасмурным летом. Анжелика понимала, что необходимо приступать к написанию новой книги, но почему-то ничего не хотелось делать, и она чувствовала себя свободной от забот.

Возможно, у нее больше не было потребности писать романы. В конце концов, пять книг были вполне приличного качества и имели успех. Она, конечно, не достигла вершин литературного Олимпа, но ее произведения продавались во всем мире, и ей даже удалось завоевать симпатии американского читателя, выпустив роман, действие которого происходило в Аризоне.

Последняя книга Анжелики под названием «Шелковый змей» должна была увидеть свет в марте, и пресс-агент всячески пыталась уговорить ее поехать в Австралию и там поспособствовать рекламе. В этой стране Анжелика, несомненно, была внушительной фигурой.

Возможно, ей следовало прекратить движение вперед и начать бесцельно встречаться за ленчем со своими подругами, размышляя о смысле жизни. Тем более что Оливье было не по душе ее занятие. Он не скрывал того факта, что она в первую очередь является женой и матерью, а ее писательская деятельность — это просто увлечение. Но чем бы она занималась, если бы не писала? Кандейс принимала активное участие в благотворительной деятельности, Летизия была редактором журнала «Вог», Скарлет управляла собственной PR-компанией, а Кейт работала фотомоделью, в основном снимаясь для каталогов. Сочинение романов — единственное, что неплохо получалось у Анжелики.

Она отмахнулась от своих сомнений. Сегодня она была свободна от забот. Воспоминание о Джеке не потускнело. Взглянув на себя в зеркало, она увидела привлекательную, чувственную женщину — не важно, со «Спэнксом» или без него!

Выскользнув из ночной рубашки, Анжелика открыла ящик с нижним бельем, где лежали новые аккуратно сложенные кружевные трусики и лифчики от Кельвина Кляйна. Дрожа от удовольствия, сопровождаемого чувством вины, она взяла набор цвета слоновой кости.

Вообще-то Анжелика уже не обладала стройной фигурой, которой она могла похвастаться в юности, однако была невероятно женственной. Чувствуя эмоциональный подъем, она решила записаться в группу пилатеса, которую посещала Кандейс. Пришло время перебороть себя, тем более что занятия у Дэвида Хиггинса обещали дать быстрые результаты.

Природа наградила Кандейс высоким ростом и длинными, как у скаковой лошади, ногами, но, несмотря на это, она с маниакальным упорством стремилась к тому, чтобы ее плоский живот и точеная талия были еще совершеннее, и подгоняла их под стандарты, диктуемые спортивно-драконовским режимом Дэвида. Конечно, Анжелика никогда не станет такой же высокой, как Кандейс, и никакое чудо не способно удлинить ее ноги, однако ей совсем не помешает укрепить мышцы и сбросить лишний вес. Ни ради Оливье, ни ради Джека, а просто для себя самой. Неожиданно знакомство с красавцем из Южной Африки вдохновило Анжелику на то, чтобы попытаться вернуть былую форму.

Она натянула джинсы, розовые кроссовки и блузку с цветочным орнаментом от Пола и Джоэ, позволив своим непослушным волосам спадать на плечи блестящими завитками. Анжелика почувствовала, как нижнее белье плотно облегает тело, и улыбнулась собственной дерзости, словно она надела этот комплект только для того, чтобы Джек его снял.

Прежде чем выйти из дома, она позвонила Кейт. Голос подруги звучал теперь гораздо бодрее, несмотря на похмельный синдром.

— Кандейс и меня просила прийти сегодня на ленч, но мама привозит детей обратно, так что мы поедим все вместе дома. У меня возникла идея, которой я поделюсь с вами завтра в «Чиприани».

Анжелике очень хотелось, чтобы Кейт наконец сообщила им о том, кто же тот Другой Мужчина.

— Спасибо, что пришла вчера. Надеюсь, у тебя не было из-за меня неприятностей с Оливье?

— Нет, — ответила Анжелика.

— Надеюсь, он понимает, как сильно я в тебе нуждаюсь. Не знаю, что бы я делала без своих друзей.

Анжелика цинично подумала о том, что без публики не было бы и представления, но вслух произнесла:

— Для этого и существуют друзья — чтобы подхватить тебя, когда ты падаешь.

— Но на этот раз мое падение получилось очень серьезным.

— Ничего такого, с чем бы ты не могла справиться.

— Теперь я в этом не уверена. Я действительно нарубила дров.

— Это не так. Некоторые испытания выпадают нам для того, чтобы мы стали сильнее.

— Неужели потеря Пита и… детей сделает меня сильнее?

— Ты никого не потеряешь. Послушай, у тебя же есть план?

— Да, есть. — В голосе Кейт прозвучала уверенность.

— Подержи эту мысль в голове до завтра, а потом мы сможем все вместе обсудить ее за бокалом вина и вкусной едой.

Анжелика совсем забыла, что Кейт сидела на диете.

— Хорошо. И еще раз спасибо. Я перед тобой в долгу.

Анжелика провела утро в универмаге «Харродс», покупая детям туфли и забирая школьную форму, которую она заказала еще в июле. Поэтому она приехала на ленч с опозданием.

Кандейс жила в зеленом районе Ноттинг Хилл с широкими тротуарами и высаженными в ряд деревьями. На пороге дома их встретил серебристый дог, сопровождающий служанку, одетую в бело-розовую униформу. Детишки Кандейс радостно побежали наверх прятаться, а за ними вдогонку бросились, пронесясь мимо своей матери, Джоэ и Изабель.

Кандейс как раз разговаривала по телефону, лежа в шезлонге в идеально ухоженном саду. Увидев подругу, она махнула ей рукой.

— Ну разве это не восхитительно!

Кандейс резко сдвинула солнцезащитные очки от Диора на макушку, смахнув с лица густые пряди.

— Вижу, ты зря времени не теряешь, — сказала Анжелика, спускаясь к ней по ступенькам.

— Жаль, что на завтра обещают дождь. — У Кандейс была гладкая кожа с шоколадным оттенком, доставшаяся ей от матери-итальянки, и светло-зеленые, как у отца, глаза, — этакая сногсшибательная комбинация, которая еще больше ее украшала. — Иди-ка ко мне.

Анжелика бросила сумочку на траву, не обращая внимания на то, что из нее выкатился блеск для губ, и плюхнулась на соседний шезлонг рядом с Кандейс.

— Я разговаривала с Кейт. Она говорит, что у нее созрел план.

— Очень интересно. И что это может быть? — засмеялась Кандейс, отмахнувшись. — Я не собираюсь ждать затаив дыхание. Ты ведь понимаешь, что у нас впереди целых девять месяцев этой мыльной оперы? — Она отпила немного сока. — Причем места находятся в первом ряду.

— Почему мы все толпимся вокруг нее? Что именно нас к ней влечет?

— Потому что наша жизнь была бы ужасно скучной без ее маленьких драм, которые так нас развлекают. — Кандейс усмехнулась. — А отчего бы и тебе для разнообразия не устроить маленькую драму?

— Слава Богу, моя жизнь напрочь лишена всяческих драм.

— Так было до вчерашней ночи.

— То, что произошло, закончилось, так и не начавшись.

— Но это лишь подтверждает, что ты созрела для любовного романа.

— Кандейс, по-моему, ты перегрелась на солнце.

— Я просто даю волю своему воображению!

Анжелика рассмеялась.

— Ты думаешь, что я бы рискнула всем, что имею, ради сиюминутного порыва?

— Но это ведь наверняка очень весело. Риск, волнение.

— Я предпочитаю тихонько сидеть в качестве зрителя, наблюдая, как по спирали разворачиваются жизненные события Кейт, постепенно выходя из-под контроля. Я бы так не смогла, это изнурительно.

— Ты бы очень удивилась, узнав, сколько женщин в нашем возрасте заводят романы на стороне. Десять лет супружества, монотонная работа, которая сопровождает их каждый день… И вдруг на горизонте появляется красивый стильный незнакомец и разжигает в их сердце пламя, которое они считали уже давно погасшим.

— Уверяю тебя, огонь, который Оливье разжег много лет назад, все еще ярко горит.

— Надеюсь, что это так. Однако прошлой ночью ты затрепетала от охватившего тебя влечения, не правда ли?

— Да. Однако на этом можно поставить точку. Вообще-то мне абсолютно все равно, увижу я его снова или нет.

— Но где-то за углом, возможно, находится еще один такой же Джек. И ты созрела для отношений с ним. Бьюсь об заклад, что за последние десять лет таких Джеков было не счесть, однако ты их просто не замечала, потому что не была готова. Это вовсе не означает, что ты больше не любишь Оливье, просто ты созрела для маленького приключения. Но предупреждаю: будь осторожна.

— Ты говоришь так, словно знаешь об этом по опыту.

— У меня есть знания, а не опыт. Я просто наблюдаю за тем, что происходит вокруг. Мне неизвестно, что во мне такого, но люди делятся со мной своими тайнами. Глядя на тебя, я готова поспорить, что ты не рассказала о том, что случилось с тобой прошлой ночью, ни Кейт, ни Скарлет, ни Летизии.

— Ты права. Об этом не знает никто.

— Ну так давай же. Я-то уж точно умею держать рот на замке, чужие секреты хранятся у меня как в священном тайнике.

— Вот кому следует написать книгу.

— А как, кстати, продвигается твоя?

— Да никак.

Кандейс снова надела очки на нос, сложив в улыбку свои накрашенные блеском губы.

— Все, что тебе нужно, — это немного вдохновения.

В тот вечер Анжелика и Оливье ужинали вдвоем на кухне. Он поделился с ней впечатлениями о рабочем дне. Оливье опасался, что Сити — это олицетворение делового мира Лондона — находится на грани коллапса, и размышлял вслух о том, что тысячи рабочих мест под угрозой сокращения. Финансовый мир мог вот-вот взорваться, а Оливье как назло очутился в самом эпицентре взрыва. Он выглядел мрачным и уставшим.

— У меня болит горло, — добавил он, словно это было самой ужасной новостью. — Я почувствовал боль, как только проснулся.

— Ты принял какое-нибудь лекарство?

Он беспомощно пожал плечами.

— Только аспирин.

— Тебе нужно прополоскать горло с антисептиком.

— Я не выношу вкуса этих веществ. Уж лучше я сделаю ингаляцию и посплю в отдельной комнате.

— В этом нет необходимости.

— Если уж мне не удастся заснуть, так хоть посмотрю телевизор.

— Прими лекарство «Ночная няня», это тебя усыпит.

— А на утро по его вине я буду чувствовать себя заторможенным. — Он отправил ложку супа в рот. — А вот это производит успокаивающий эффект.

— Ну и славно.

— Уверен, утром мне обязательно станет легче. Сейчас я не могу позволить себе выбиваться из рабочего графика.

— О, тебе обязательно станет легче после того, как ты хорошенько выспишься.

— Даже не знаю, подобные вещи имеют тенденцию затягиваться.

Анжелика вспомнила времена, когда из-за простуды еле стояла на ногах, но все равно умудрялась ухаживать за детьми. Она тихонько усмехнулась в тарелку. Подумать только, за всю историю человечества мужчины принимали участие в кровавых сражениях, демонстрируя при этом невероятную храбрость, однако боль в горле была способна сразить их наповал.

 

Глава 4

На следующее утро Анжелика подняла детей рано, поскольку наступил первый день школьных занятий. Приучив своих чад во время летних каникул поздно ложиться и валяться в постели до восьми часов утра, она теперь вынуждена была, отдернув шторы и скользнув рукой по детским мордашкам, еще долго будить их ласками и нежными словами. Однако, проснувшись, дети быстро пришли в себя и возбужденно носились по дому, швыряя друг в друга подушками, в то время как Анжелика всеми силами пыталась заставить их умыться и одеться. Она понимала, насколько важно для них выглядеть опрятно при встрече со своими новыми учителями. Но уж никак не ожидала, что они заинтересуются и ее внешним видом.

— Мамочка, надеюсь, ты не пойдешь в этом в школу, — сказал Джоэ.

Анжелика взглянула на свои широкие джинсы и кроссовки.

— А что тебе, собственно, не нравится в моей одежде?

— Все остальные мамы будут выглядеть круто. А у тебя такой вид, словно ты даже не пыталась что-то сделать со своей внешностью.

Анжелика почувствовала себя обиженной. Ее джинсы марки «Хадсон» никак нельзя было назвать старомодными, напротив, они отвечали последнему писку моды, а ее новехонькие кроссовки блестели.

— А что ты думаешь по этому поводу, Изабель?

— Я хочу, чтобы ты надела свои большие туфли. — Она имела в виду обувь от Тори Берч на деревянной платформе, которую Летизия привезла из Америки.

— Ну, если для вас это действительно важно, я переоденусь.

— Вот мамочка Зеуса выглядит очень круто, — сказал Джоэ.

Анжелика не могла с ним не согласиться. Дженна Элрич слыла невероятно эффектной дамой, хотя это представление, по мнению Анжелики, было несколько преувеличено. Дженна была одной из тех женщин, которые среди зимы носили одежду кремового цвета, натуральные меха, большое количество крупных золотых украшений, а также огромные солнцезащитные очки, даже когда не светило солнце.

— Она действительно классная, мой дорогой Джоэ, но я никогда не стану такой же клевой, как она. У меня просто нет времени на то, чтобы проводить утренние часы в парикмахерском салоне Ричарда Уорда, высушивая волосы феном.

Анжелика переоделась в джинсы марки «Джей Бранд», коричневые туфли на платформе, которые Изабель попросила ее надеть, и в куртку «барберри» цвета хаки.

Увидев ее в таком виде, сынишка в знак одобрения кивнул головой.

— Вот так-то лучше, — сказал он.

Анжелика жила недалеко от школы и могла не спеша преодолеть весь путь и по дороге перекинуться парой слов с теми, кого она хорошо знала.

Они поздоровались с директором школы.

— Мы провели лето с семьей Оливье в Провансе, — сказала Анжелика, понимая, что на словах это звучит гораздо заманчивее, чем является на самом деле.

Она обрадовалась, заметив в холле Кандейс, Летизию и Скарлет. Увидев Анжелику, Скарлет схватила ее за руку.

— У тебя появился поклонник!

— Да у нее много поклонников, — ввернула Кандейс.

— Конечно же, все так, однако этот от нее просто без ума.

— И кто же он такой? — спросила Летизия.

— Чертовски красивый мужчина из Южной Африки, с которым я посадила ее за ужином. Я и не заметила, когда вы успели подружиться.

Анжелика зарделась и как бы невзначай тряхнула волосами.

— С ним было весело.

— Ну а он считает, что ты просто великолепна. Он звонил мне, чтобы сказать, какая ты незаурядная, обворожительная женщина. Вот это да! А ну-ка расскажи мне то, чего я не знаю!

— Надеюсь, ему известно, что ты замужем, — сказала Летизия.

— Он тоже женат, однако это не мешает ему флиртовать так, словно он холост. — Скарлет засмеялась. — Вы знаете, когда я вчера была в Клэпхеме у своего иглотерапевта, я заметила, как Джек стучался в маленькую дверь в конце улицы. Он выглядел очень взволнованным. Я собиралась окликнуть его и помахать рукой, но потом решила не отвлекать от дел, поскольку прекрасно знаю, какой он ужасный проказник.

— Наверное, отправился к любовнице? — предположила Кандейс.

— В этом сомневаться не приходится.

Анжелика очень удивилась, испытав внезапное чувство ревности, которое почти физически причинило ей боль. Скарлет продолжала:

— Возможно, он и дурно воспитан, но очень уж обаятелен.

— Честно говоря, я не заметила каких-либо изъянов в его воспитании, — небрежно возразила Анжелика. — Он просто немного со мной пофлиртовал.

— Надеюсь, Оливье это заметил, — произнесла Скарлет. — Пусть отведает свое же лекарство, может, это пойдет ему на пользу.

Оставив детей в школе, Анжелика зашагала к дому, представляя себе, как Джоэ и Изабель привыкают к новой обстановке. Вдруг кто-то окликнул ее с противоположной стороны улицы. Голос принадлежал Дженне Элрич. Внутри Анжелики что-то оборвалось. Держа сына за руку, Дженна переходила через дорогу, даже не удосужившись взглянуть на «рейндж ровер», который вынужден был резко затормозить, чтобы дать им пройти.

— Как дела? — спросила Дженна с американским акцентом, выраженным еще сильнее, чем у Кандейс.

— Великолепно, — сказала Анжелика, рассматривая пышную шевелюру Дженны и большие солнцезащитные очки, которые делали ее похожей на гигантское насекомое.

Лицо Дженны было покрыто ровным загаром под цвет маленькой дамской сумочки от Гуччи, однако, несмотря на это, производило впечатление строгой, холодной красоты.

— Как Джоэ?

— Он взволнован.

— А Зеус вообще не хотел идти сегодня на занятия. Я была вынуждена буквально вытаскивать его из постели, но зато при этом, представляешь, он все время повторял недовольным тоном на чисто французском языке: «Мама, я не хочу идти в школу». Зеус, деточка, так ведь было?

Анжелика была просто поражена таким бахвальством. У ее собственных детей отец был чистокровный француз, но ей бы и в голову не пришло хвастаться их знаниями.

— О, он успокоится, как только войдет в класс. Мисс Эмма невероятно мила.

— У нас было такое напряженное лето. Я просто выбилась из сил. Мы совсем недавно закончили возведение дома на острове Мустик, но возникли проволочки со строительством шале в Гштааде. Я уже сказала Джону, что, если его не закончат к Рождеству, я вообще откажусь от этой затеи. Потом Дженнифер заболела и вернулась в Лондон, поэтому мне пришлось находиться с детьми одной, не прибегая к услугам няни, в течение двух недель в Биаррице! Только представь себе, какой ужас! Поэтому сейчас я занимаюсь активным поиском няни, так что если вдруг услышишь, что кто-то ищет место, дай мне знать.

— Я буду обязательно иметь это в виду.

— Ну что ж, я, пожалуй, поспешу, а не то Зеус будет последним учеником, заявившимся в класс, а это не очень хорошо для начала учебного года. — Затем, как бы между прочим, она добавила: — Кстати, ты великолепно выглядишь. Как бы я хотела, чтобы и у меня иногда был такой же небрежный вид человека, только что вставшего с постели, но почему-то всегда заканчивается тем, что я выгляжу какой-то налакированной.

Анжелика смотрела, как Дженна шагает прочь в кожаных ботинках и широком пальто, мысленно желая ей, чтобы она как следует пропотела в жарком помещении школы. «Небрежный вид человека, только что вставшего с постели! — с негодованием подумала Анжелика, продолжив свой путь. — Если и есть на свете женщина, которую я терпеть не могу, так это язва Дженна Элрич».

Возвратившись домой, Анжелика наконец-то села за письменный стол в кабинете, находившемся наверху и выходившем окнами в сад. Комната со светлыми стенами и обстановкой в стиле Новой Англии, украшенная пышными цветами и полками для книг, была ее маленьким священным оазисом, где Оливье не мог пожаловаться ни на ароматические свечи, ни на выбор музыки. Здесь Анжелика медитировала, не боясь, что ее кто-то прервет, и предавалась мечтам, ни на что не отвлекаясь. Вздохнув, она включила компьютер.

На экране сначала появилась информация о семидесяти сообщениях, но затем, после сканирования списка, обнаружилось, что большинство из них являлись обычным спамом и их можно было не раздумывая удалить. Одно сообщение принадлежало агенту Анжелики, Клаудии Хеммингуэй, и два — редактору из Нью-Йорка. Анжелика быстро на них ответила, пропуская письма, которые пришли от знакомых с приглашениями на ужин, — их длинные послания она решила прочитать позднее. Вдруг ее взгляд упал на знакомое имя — Джек Мейер. Сгорая от любопытства, Анжелика кликнула на его строчку. Как же ему удалось найти ее адрес?

«Дорогая Сейдж, надеюсь, вы не против, что я вам пишу. Я все обдумывал идею для вашей книги (которая будет, по-моему, просто великолепной).

Пес, который мирно почивает на крыльце».

Я вернулся в Розенбош. У нас весна. Воздух насыщен ароматом цветов и камфоры. Я очень люблю это время года, когда все становится таким молодым и волнующим. Мне кажется, вам следует приехать сюда, здесь наверняка к вам придет вдохновение.

Я получил огромное удовольствие, познакомившись с вами в Лондоне. И кстати, мне понравился ваш веб-сайт, хотя здесь явно не хватает ваших фотографий, а те, которые все-таки есть, не передают той красоты, которая так поразила меня.

Анжелика с изумлением смотрела на экран монитора. Ну зачем же утруждать себя, разыскивая ее веб-сайт? Он ведь знал, что она замужем. Хотя, судя по его приключениям в Клэпхеме, Джек, очевидно, получал удовольствие, ведя бесшабашный образ жизни.

Она прочитала текст снова, останавливаясь на наиболее понравившихся ей строчках. В памяти вдруг зазвучал его голос, несколько хрипловатый, с мелодичным акцентом, и Анжелика улыбнулась. Она представила себе виноградник Розенбош, раскинувшийся под ярким голубым небосводом в окружении камфорных деревьев и готовых распуститься цветов, и перед ее глазами явственно предстала картина: Джек лежит на траве и, вооружившись биноклем, наблюдает за птицами.

Итак, что же ей теперь делать? Не ответить ему было бы невежливо. В конце концов, что плохого в переписке по электронной почте? Разве не может быть дружбы между двумя людьми, у которых уже есть семьи? И не слишком ли самонадеянно предполагать, что он намекает на интимные отношения? За ужином Джек не переступил границ дозволенного, а она не дала ему никакого повода надеяться.

Анжелика взглянула на дату — Джек отослал сообщение вчера. Испытывая все возрастающее чувство вины оттого, что все это доставляет ей радость, она коснулась пальцами клавиатуры и нажала кнопку «ответить».

«Дорогой пес, мирно почивающий на крыльце, благодарю вас за ваше письмо. Мне приятно получить от вас весточку. Я сижу за письменным столом, размышляя над новой книгой, но чувствую себя зажатой и лишенной всяческого вдохновения. Если вам в голову вдруг придут какие-нибудь потрясающие идеи, сообщите мне о них, я не откажусь от любой помощи! Какое блаженство наслаждаться весной, не говоря уже о солнце и запахе камфоры! А у нас, как вы знаете, безрадостная осенняя пора. Мысль побывать в Розенбоше кажется мне заманчивой. Мы с Оливье с удовольствием как-нибудь приедем к вам в гости».

Она наморщила нос при упоминании о своем супруге, решив, что это слишком по-детски, и быстренько стерла последнее предложение.

«Мысль побывать в Розенбоше кажется мне заманчивой. Хотела бы я посмотреть на ваше крыльцо! Должно быть, оно такое же большое, как и у Оливье.

Сейдж».

Анжелика перечитала текст несколько раз. В нем не было даже намека на флирт. Она не хотела бы, чтобы Джек думал, будто она прониклась к нему симпатией. Она на мгновение застыла. Какой вред может принести общение с виртуальным собеседником? Анжелика нажала на клавишу, наблюдая, как сообщение исчезает с экрана, и почувствовала, что ее внезапно охватила легкая паника.

Она представила себе, как Джек получит ее письмо. А что, если он сразу же ответит на него? Анжелика подождала минутку, уставившись на экран, надеясь услышать характерный звук, сигнализирующий о поступлении нового сообщения, но ничего похожего не последовало. В конце концов она вышла из Интернета и попала в Word, создав чистый экранный лист.

Трудно было представить себе что-либо более вдохновляющее, чем чистый виртуальный экран, где не было написано ни единой строчки. Поэтому она решила напечатать хотя бы рабочее название «„В поисках совершенного счастья“, автор Анжелика Гарнер», а затем поэкспериментировала со шрифтами, остановив выбор на больших буквах с цветочным орнаментом розового цвета. Это заняло всего несколько минут, в течение которых она ожидала, не раздастся ли звук нового сообщения.

Набросав несколько идей по поводу книги, первых, которые пришли ей в голову, Анжелика сняла телефонную трубку и набрала номер Кандейс. Ее подруга находилась сейчас в магазине «Харви Николс».

— Представляешь, Джек прислал мне сообщение, — простодушно сообщила Анжелика. — Он нашел мой почтовый адрес через мой веб-сайт.

— О Боже! И что же он написал?

— Сейчас я тебе прочитаю.

Анжелика прочитала письмо Джека.

— Да он от тебя без ума.

— Ты так считаешь?

— Ну конечно, уже тот факт, что он потрудился тебя найти, говорит сам за себя.

— Да брось, это просто дружеское послание.

— Ты наивна.

— Я ему ответила.

— Сумасшедшая!

— А что плохого в том, чтобы перекинуться парой слов с виртуальным другом? Да и вообще, разве не слишком самонадеянно с моей стороны предполагать, что он хочет залезть мне в трусики?

— Нет, рассуждать так не самонадеянно, а разумно, Я же говорила тебе, что ты созрела для любовных отношений.

— Да не собираюсь я заводить никакого романа.

— Ну послушай. Мужчины именно так всегда и начинают. Немного болтовни, флирта, а потом следует приглашение на ленч…

— Он живет в Южной Африке.

— Но он был в Лондоне. Поверь мне, Анжелика, он обязательно попросит тебя о встрече за ленчем. И ты что, скажешь об этом Оливье?

— Ну конечно же.

— Нет, не скажешь. Ты собираешься рассказывать ему об этом сообщении? Уверена, что нет. Это станет твоим маленьким секретом, и ты будешь каждую минуту радоваться тому, что он у тебя есть. Всякий раз, когда Оливье будет выходить из себя, или ворчать, или что-то еще в этом роде, ты улыбнешься про себя, радуясь, что у тебя есть тайна.

— Так ты предлагаешь не отвечать на сообщения Джека?

— Да нет же, я просто тебя предупреждаю. Держи его на расстоянии. Не пиши ничего такого, что твой муж, прочитав, не одобрил бы, и не вздумай отвечать ему подшофе.

— Ты говоришь исходя из собственного опыта?

— Ну я же сказала, что я — священный тайник, где хранятся чужие секреты.

— Что ж, священный тайник, я позвоню тебе, если Джек мне ответит.

— Дорогуша, нужно говорить не «если», а «когда».

Анжелика была не последней, кто приехал в «Чиприани». Кандейс, Летизия и Скарлет сидели в ресторане, беседуя за бокалом беллини.

— Дорогая, мы и тебе заказали вина, — сказала Летизия, потянувшись навстречу Анжелике.

— Догадайтесь, на кого я сегодня утром случайно наткнулась, — сказала Анжелика, по очереди целуя Кандейс и Скарлет.

— И на кого же?

— На эту ужасную Дженну Элрич. — Она села рядом с Летизией и подробно изложила, как Дженна расхваливала своего сына, разговаривающего с ней на французском языке. — Это выглядело так нелепо, — недовольно произнесла она.

— А знаешь что? Тебе следовало бы ответить ей вот так, — сказала Кандейс и, откашлявшись, продолжила: — Как, ведь это же смешно, Дженна. Вот Изабель проснулась сегодня утром и сказала по-французски: «Мама, тенго ганас де ир ал коледжио», — а затем Джоэ заговорил своим высоким голоском: «Анчио волио андаре а скуола». — Она скорчила рожу, явно довольная собой.

— Браво! — восторженно воскликнула Летизия.

— А вот теперь хвастаешься ты! — сказала, засмеявшись, Анжелика.

— Я обычный полиглот, — сказала Кандейс. — Это уж без лишней скромности!

Анжелика прислонилась к столу.

— А знаете, что еще сказала Дженна? Что она очень хотела бы иметь такие же растрепанные волосы, как у меня, словно я только что встала с постели и не потрудилась их причесать, но что каждый раз, когда она пытается сделать что-то подобное, у нее всегда получается так, будто она выглядит отполированной, то бишь идеальной.

— Как скульптурное изваяние, — добавила Скарлет.

— Как это грубо! — произнесла Летизия.

— А по-моему, она просто веселая, — сказала Кандейс, рассмеявшись. — Однажды, придя ко мне на ужин, Дженна похвалила меня за, как она выразилась, «своеобразную деревенскую стряпню».

— Она просто приводит меня в бешенство, — недовольно проворчала Анжелика.

— Не волнуйся, дорогая. Дженна готова убить, только бы иметь такие же растрепанные завитки, как у тебя, — сказала Летизия.

— Нет, она хотела бы иметь такого же хорошего мужа, как твой, — произнесла Кандейс. — Она глубоко несчастна в браке, и в этом кроется причина ее язвительности.

— В прошлом году Дженна призналась мне, что ей уже за сорок, однако она явно об этом забыла, поскольку продолжает намекать на приближающееся сорокалетие и все спрашивает, как ей его отмечать, — сказала Скарлет.

— Ну так поправь ее, — предложила Кандейс. — Что-то вроде: «Милочка, да ведь это твое пятидесятилетие!»

— Ее муж работает в банке «Братья Лехман». В связи со сложившейся там критической ситуацией я вообще сомневаюсь, что Дженне будет на что отмечать свой юбилей, — сказала Анжелика.

— А может, она продаст свою огромную коллекцию туфель и сумочек, — заметила Летизия.

— Ее сумочки «Биркин» — просто фальшивка, — произнесла Кандейс. — Поверьте мне на слово, уж я-то знаю.

В этот момент в ресторан вошла Кейт в вязаном мини-платье и сапожках. Ее глаза были скрыты за большими солнцезащитными очками от Шанель.

— Простите за опоздание. — Кейт послала всем воздушный поцелуй. — Ну и утро сегодня выдалось. — Затем она плюхнулась на стул, уронив свою сумку «Эния» на пол. — Мне нужно что-нибудь выпить.

— Не думала, что ты будешь пить, — сказала Летизия.

— Да я и не собираюсь напиваться. Один вот такусенький глоток беллини не нанесет вреда ребенку.

— Итак, вчера вечером вернулся Пит. Ты ему рассказала? — спросила Кандейс.

— Нет, я очень боюсь.

— И что же ты решила? — спросила Анжелика.

— Я собираюсь сохранить ребенка.

— Так ты не будешь от него избавляться? — Кандейс выглядела крайне удивленной.

— Не могу.

— Но ведь это пока только кучка клеток.

— Я знаю, Кандейс, но в них уже теплится жизнь. Я всегда выступала против абортов. Здесь находится ребенок. — Произнеся эти слова, Кейт слегка коснулась своего живота.

— А по виду и не скажешь, — произнесла Летизия.

— Твой живот меньше, чем мой, — заметила Анжелика.

— Но это не надолго, — сказала Кандейс. — Анжелика собирается записаться в мою группу пилатеса.

Скарлет засмеялась.

— Сначала позаботься, чтобы у тебя был отличный педикюр. Этот Дэвид просто восхитителен.

— Поверь мне, это последняя мысль, которая приходит на ум на его занятиях, когда ты находишься как в тисках, пребываешь в состоянии агонии да еще и потеешь, как свинья.

— Ну ты-то уж точно не потеешь, Кандейс! — Летизия засмеялась.

— Ну конечно же, нет, — подхватила Скарлет. — Она сияет, как принцесса из того сказочного великолепия, которое можно встретить в Парк-авеню.

Подошел официант с бокалом беллини для Кейт. Она сделала маленький глоток и улыбнулась.

— Вот так-то лучше. Понимаете, девочки, я подумала, что мой любовник внешне очень похож на Пита, и это как нельзя кстати. Лишь бы не было никаких наследственных сюрпризов из предыдущих поколений, а так у ребенка будет достаточно сходства с Питом, чтобы ввести моего мужа в заблуждение.

— Звучит оптимистично, — произнесла Кандейс.

— Это случается сплошь и рядом, — сказала Скарлет. — Наверняка огромный процент детей в этой стране на самом деле являются незаконнорожденными.

— Думаю, тебе следует во всем сознаться, — посоветовала Летизия Кейт.

— Даже рискуя потерять Пита? — сказала Анжелика.

— А стоит ли он того, чтобы за него держаться? — спросила Кандейс. — Что представляет собой твой любовник?

— Он точно не из тех, кто намерен жениться, — проговорила Кейт.

— У него уже есть семья?

Кейт отрицательно покачала головой.

— Я не могу вам ничего сказать. Я ни словом не обмолвилась ему о ребенке и не собираюсь этого делать. Честно говоря, он был смущен после того, что между нами произошло. Мы делаем вид, что между нами ничего не было.

Кандейс недовольно заворчала.

— А вот кто-то у тебя внутри может наверняка сказать, что было. — Она указала наманикюренным пальчиком на ее живот.

Кейт заулыбалась.

— Но он не говорит.

— Точнее, еще не говорит, — поправила Анжелика.

В половине четвертого они забрали детей из школы, а затем обсудили Дженну Элрич, которая резким голосом говорила что-то на французском языке одной из своих домработниц.

Приведя детей домой, Анжелика первым делом поднялась наверх — проверить почту. Никогда прежде она не горела желанием поскорее прочитать сообщения. Уже предвкушая, что что-то есть, она улыбнулась и кликнула на кнопку «входящие».

Одно письмо пришло от ее агента, предлагающего встретиться за ленчем, другое — от Джека Мейера.

«Дорогая Сейдж, ваше сообщение — это, пожалуй, самое волнующее событие, которое могло произойти с бедным старым псом, спокойно лежащим на крылечке и чувствующим смертельную скуку и свою ненужность! Читая эти строки, я словно слышу ваш голос и нежный смех, который, наверное, вырывается из вашей груди, когда вы пишете, что мое крыльцо такое же огромное, как и у вашего мужа. Если Оливье достаточно умен, он не будет стремиться к большему, а вместо этого уляжется калачиком рядышком с вами на крылечке, повиливая хвостом и испытывая при этом неземное блаженство. Что касается моих мыслей насчет вашей книги, то я собрал их воедино, оглядываясь на свою жизнь. Но они еще не готовы. Возможно, я смогу поделиться с вами своими соображениями, когда вы приедете в Южную Африку, что, как мне хочется надеяться, произойдет в самом ближайшем будущем!

Пес, который мирно почивает на крыльце».

 

Глава 5

Анжелика, не отрываясь, смотрела на сообщение Джека, и на ее губах играла озорная, но в то же время виноватая улыбка. Она понимала, что ей не следовало поддерживать это виртуальное общение. Однако шанс на их повторную встречу был практически равен нулю. Джек жил на безопасном от нее расстоянии в далекой Южной Африке. И даже если бы он приехал в Лондон, она никогда бы не смогла объяснить Оливье, зачем отправляется на ленч с малознакомым мужчиной, и уж, конечно, не стала бы флиртовать за спиной мужа. Она бы обязательно наткнулась на общих знакомых, и ее обман очень быстро раскрылся бы. Анжелика тешилась этими мыслями просто ради забавы, наслаждаясь несбыточной мечтой.

Охваченная безрассудным порывом, что было ей совершенно не свойственно, она написала ответ.

«Дорогой пес, лежащий на крыльце, мне кажется, что главный секрет счастья заключается в реальной возможности получить желаемое. Разве не в стремлении иметь то, что невозможно иметь, кроется наше неудовлетворение жизнью?

Сейдж».

Довольная собой, Анжелика без колебания нажала кнопку «отправить». Она подождала немного, когда придет ответ. Ей следовало бы через минуту спуститься в игровую комнату, чтобы, сначала упрашивая и суля золотые горы, а потом в принудительном порядке заставить детей наконец сесть за уроки, однако она с огромной неохотой оторвалась от компьютера. Как раз в тот момент, когда она собиралась встать, зазвонил телефон. На проводе была ее агент, Клаудия Хеммингуэй.

— Привет, Анжелика. Как продвигается работа над книгой?

— Великолепно, — солгала она. — Как раз сегодня приступила.

— Чудесно. Мне не терпится прочитать первоначальный вариант.

— Можешь пока расслабиться. Я ничего не смогу предложить тебе до окончания рождественских праздников.

— Да ничего страшного, я подожду столько, сколько надо. Послушай, я тут подумала, что нам следовало бы встретиться за ленчем. Я хотела бы обсудить с тобой несколько предложений.

— Интересных?

— Думаю, что да. — Клаудия сделала паузу. — Я ведь не видела тебя целое лето. Будем считать, что настало время снова приступить к работе.

— О Боже, ты что, хочешь опять попытаться убедить меня поехать в Австралию?

— Я же обещала тебе, что не буду этого делать.

— Я ведь не могу оставить детей на такой долгий срок, и ты прекрасно это знаешь.

— И я совершенно с тобой согласна, просто все дело в том, что…

— Это было бы очень полезно для моей карьеры. Хотя Оливье вовсе не считает, что все это серьезно.

— Однако гонорар, который ты получаешь за книги, определенно свидетельствует об обратном.

— Скажи это моему мужу.

— Послушай, я не собираюсь убеждать тебя ехать в Австралию. Обещаю. Давай просто встретимся за ленчем и составим генеральный план для написания очередной книги. Когда мы можем это сделать?

— А мы можем вернуться к этому разговору в конце ноября? Я понимаю, что это длительный срок, но мне бы очень не хотелось отрываться от рабочего стола, когда я в процессе.

— Прекрасно. Не хочу прерывать твой творческий полет.

Пока Клаудия листала свой ежедневник, Анжелика услышала характерный звук нового сообщения. На экране, выделенное жирным шрифтом, появилось имя: Джек Мейер.

— А как насчет двадцатого, в четверг? — предложила Клаудия. — Можно пойти в ресторан аукциона «Сотбис». Я знаю, тебе нравится это место…

Повисла пауза.

— Анжелика? Ты еще там?

Она оторвала взгляд от экрана.

— Да, я здесь. Извини, я просто отвлеклась на новое сообщение. — Она бегло просмотрела свой ежедневник, желая поскорее закончить разговор и прочитать, что же написал Джек. — Двадцатое ноября. Записала.

— Ну и отлично. Что ж, не буду мешать творческому процессу, читай дальше свое сообщение!

Положив трубку, Анжелика тотчас повернулась к экрану компьютера.

«Дорогая прекрасная Сейдж, в моем случае желание иметь то, чего я не могу иметь, ставит передо мной грандиозную задачу, которая, в свою очередь, порождает невероятное ощущение счастья в виде ожидания. Вероятно, желание иметь невозможное в чистом виде является ключом к вечному счастью. Проблема в том, что в моем желании нет никакого смирения, оно приносит мне лишь разочарование и может послужить толчком к бунту, если я чувствую, что не могу его осуществить. Я знаю, что, если я приму свою судьбу такой, какая она есть, не стремясь в ней ничего изменить, мой жизненный потенциал не будет полностью реализован. Что вы скажете на это?

Пес с крыльца».

С все возрастающим чувством вины Анжелика вновь перечитала это послание. «Дорогая прекрасная Сейдж…» Он явно не беспокоился о том, что жена прочтет его сообщения. Анжелика понимала, что в этом письме, несомненно, речь идет о ней. Она была объектом желания Джека, причем совершенно недоступным. Однако она не чувствовала, что ей грозит опасность. Общение по электронной почте придавало их переписке удобную отстраненность. Это не было похоже на общение по телефону или за столом во время ленча. Она могла флиртовать так, как никогда бы не решилась с глазу на глаз.

Ее пальцы застыли над клавиатурой. Анжелика знала, что следует подождать несколько дней, прежде чем ответить Джеку. Однако соблазн был слишком велик, и, кроме того, разве она не заслужила того, чтобы немного поразвлечься?

Довольно смущенная Сейдж».

«Дорогой пес, почивающий на крыльце, счастье, о котором вы говорите, является лишь временным явлением. Вообразите себе пса, лежащего на своем крылечке. Если он пытается сорваться с цепи и жаждет получить только то, что находится в саду, он будет чувствовать себя разочарованным и несчастным. Если же он забредет в сад и бросится в погоню за зайцем, то, возможно, и испытает удовольствие от преследования, но его радость очень скоро улетучится, пока на горизонте не появится другой заяц. Ну а если пес, смирившись с тем, что должен оставаться на крыльце и лежать там, чувствуя, как его овевает ветер и согревает солнце, не будет желать этого зайца, то наверняка он испытает глубокое внутреннее удовлетворение просто от самого факта своего существования.

Ее постоянно отвлекали Джоэ, который кричал с лестницы, что хочет посмотреть мультсериал «Бен10», и Изабель, спрятавшая пульт для того, чтобы включить «Мюзикл в средней школе».

— Никакого телевизора, пока не сделаете уроки, — ответила Анжелика, спускаясь по лестнице. — Джоэ, ты первый. Послушай, чем скорее ты сделаешь уроки, тем раньше сможешь посмотреть свой «Бен10».

Пока Сани готовила болонские спагетти, Анжелика сидела с Джоэ в комнате за столом. «Счастье — это любовь к детям», — думала она, слушая, как сын читает вслух.

Ее мысли переключились на Оливье, и внезапно она испытала чувство вины, хотя и знала, что он не станет читать ее почту. Оливье никогда не переступал порог ее рабочего кабинета. Ее муж ни за что бы не мог предположить, что у его жены появится виртуальный друг, такой, как Джек, например. И никому другому это тоже не пришло бы в голову. Оливье имел репутацию дамского угодника. В конце концов, он же был французом. На самом деле, если бы Оливье на каждом шагу не заигрывал с девушками, то люди решили бы, что он заболел или находится в дурном расположении духа, и они, вероятно, оказались бы правы. Это не означало, что Оливье не любил свою жену больше всех на свете, а свидетельствовало лишь о том, что ему был необходим всплеск адреналина от самого процесса флирта и подтверждение того, что в свои сорок восемь лет он все еще оставался привлекательным мужчиной. Анжелика же, будучи англичанкой и обладая не такой яркой внешностью, была, по всеобщему мнению, олицетворением добродетели.

Анжелика привлекла Джоэ к себе и крепко обняла его.

— Ты замечательный! — воскликнула она, наслаждаясь запахом его волос и прикосновением к его мягкой щеке.

— А теперь мне можно посмотреть «Бен10»?

— Ну конечно. И скажи Изабель, что сейчас ее очередь.

Джоэ исчез в холле. «Мое счастье зависит от здоровья моих детей, — подумала Анжелика. — К сожалению, это мимолетное счастье, потому что оно почти всегда омрачено страхом. Я страшусь событий, которые, возможно, так никогда и не произойдут. Я просто понапрасну тревожусь, однако ничего не могу с собой поделать. Даже когда мне хорошо, я неизменно испытываю страх перед болью утраты. Как мне научиться с этим справляться? Счастливые мгновения — словно маленькие островки в океане страха. Ну почему наши страхи не могут быть маленькими островками среди огромного океана счастья? И зачем вообще нужен страх? Почему нельзя воспринимать жизнь такой, какая она есть, и бороться с проблемами по мере их поступления?»

Она мечтательно улыбнулась, когда Изабель неслышной походкой вошла в комнату.

Когда Оливье пришел домой, Анжелика уже уложила детей спать и приготовила ужин. Кухонный стол был празднично сервирован: здесь лежали подставки для тарелок и салфетки, стояли бокалы для вина и одинокая свеча.

— Как романтично, — сказал Оливье, бросая портфель на стол в холле.

— Только ты и я.

Она обратила внимание на шелковый кашемировый шарф, обвязанный вокруг его шеи.

— Это хорошо. Я слишком устал, чтобы с кем-нибудь говорить, кроме тебя, а моя голова по-прежнему гудит, как растревоженный улей.

— Ты принял какое-нибудь лекарство, кроме аспирина?

— Только «Нурофен» и больше ничего. Думаю, перед сном я сделаю еще одну ингаляцию.

— Прими «Ночную няню».

— Ладно. Так и сделаю. А завтра, пошатываясь, пойду на работу, словно с похмелья.

— Как дела?

— Ужасно. Кризис набирает обороты. И это серьезно, Анжелика.

— Да, я знаю, читала в газетах.

Он вздохнул и опустился в кресло. Она налила ему бокал бордо. Оливье сделал маленький глоток и расслабился.

— Сними шарф и пиджак, я помассажирую тебе плечи.

— Что с тобой? — спросил он, развязывая шарф. — У тебя что, роман на стороне?

— Глупости! Просто ты выглядишь слишком напряженным.

Анжелика почувствовала, что покраснела.

— Я действительно напряжен.

Повесив шарф и пиджак на спинку стула, она начала массировать его шею.

— Боже, как хорошо!

От ее мягких, но в то же время сильных прикосновений мышцы постепенно расслабились. Утаивая от мужа свою переписку, Анжелика испытывала чувство вины, которое превратило ее в гейшу, пытающуюся хоть как-то загладить свой проступок.

— Я не делала тебе массаж уже много лет.

Оливье засмеялся.

— Ты никогда мне его не делала. Это я всегда носился с маслом.

— И у тебя были волшебные руки.

Она удивилась, почувствовав, как все ее тело начинает гореть желанием.

— Они все такие же волшебные, и ты это знаешь.

Оливье закрыл глаза. Его напряжение постепенно уменьшалось, уступая место желанию.

Он взял Анжелику за руки и притянул к себе, а затем оттолкнул ногами стул, чтобы она могла сесть к нему на колени.

— Я хочу заняться с тобой любовью, — прошептал Оливье. — У меня прекрасная жена. Мне следовало бы уделять ей больше внимания.

— С твоим-то воспаленным горлом!

— Я чувствую себя лучше.

«Ипохондрик», — с любовью подумала Анжелика, а вслух произнесла:

— А как же дети?

— Если нас будет постоянно волновать тот факт, что наши чада неожиданно войдут и застукают нас, мы никогда не займемся любовью.

Он поцеловал жену, позволив ее волосам упасть на его лицо. Его губы были теплыми и сладкими от вина. Оливье прекрасно целовался, так было всегда. Вынув ее рубашку из джинсов, он скользнул пальцами внутрь. Анжелика почувствовала, как его руки расстегнули застежку на лифчике, а затем ощутила чувственное прикосновение его больших пальцев к своим соскам. Уже очень давно они не реагировали так бурно на его ласки. Откинув голову, она позволила его жесткой щетине пощекотать нежную кожу на ее шее, которую Оливье покрыл страстными поцелуями.

Понимая, что дети могут в любой момент проснуться и застукать их на горячем, Анжелика спрыгнула с колен мужа и, извиваясь, сняла джинсы и трусики, а потом снова села на него верхом, позволив войти в себя.

На мгновение они словно растворились друг в друге, поодиночке получая невероятное удовольствие, пока не взорвались одновременным оргазмом. Еще некоторое время их тела оставались сплетенными, сердца бешено бились, а головы кружились от внезапного всплеска адреналина.

— Все произошло так неожиданно, — сказала Анжелика, целуя мужа в мокрый и соленый висок.

— Как будто мы снова молоды и влюблены. — Оливье погладил ее волосы. — Нам следовало бы заниматься любовью чаще.

— Напряженный график, — произнесла она, слезая с его колен и протягивая руку к своей одежде.

— Нужно находить на это время. Кстати, что там у нас на ужин?

* * *

Анжелика наблюдала за тем, как он с жадностью набросился на телячью отбивную. Иногда создавалось впечатление, что вся жизнь Оливье сводилась исключительно к поглощению пищи. Не отвечающая его требованиям еда могла на целую неделю испортить ему настроение. Анжелика потягивала вино и медленно ела, пока он говорил о себе. Оливье не спрашивал ее, как она провела день. В этом не было ничего необычного — в общем-то, рассказывать было не о чем, но внезапно ее осенило: ему это просто неинтересно.

— Финансовая пирамида «Братья Лехман» стала банкротом. Другие банки наверняка последуют за ней. Это не может обойти стороной никого, включая нас.

— Я знаю и стараюсь быть экономной.

— Да, никаких излишеств.

Анжелика напряглась.

— Я же сказала, что стараюсь быть экономной.

— Знаю, так оно и есть.

— Я постоянно получаю гонорары от продажи своих книг.

— Да-да, конечно, однако кризис не может не затронуть и издательский бизнес. Люди будут сокращать расходы на то, что им не нужно, и книги обязательно попадут в этот список.

— Однако детям по-прежнему нужно что-то читать.

— Но в будущем тебе уже не будут платить больших авансов. Ты же видишь, сейчас каждый пытается потуже затянуть поясок.

При слове «поясок» она с укоризной вскинула бровь и даже хотела уколоть его, но вместо этого сказала:

— Сити выстоит. Так было всегда.

— Но на это могут уйти годы.

— Ну что ж, тогда нам придется уменьшить свои запросы.

— Вот увидишь, даже такие транжиры, как Кейт и Кандейс, будут вынуждены ввести режим экономии.

Анжелика с трудом представляла себе это.

— Ну а как дети? Как прошел их первый день в школе?

— Они чудесно провели время.

— Кого ты видела?

— Да все те же лица. Скарлет, Летизию, Кандейс… Ах да, я случайно натолкнулась на эту отвратительную Дженну Элрич.

— Ну что ты, она очень сексапильна.

Анжелика ахнула.

— О, мой Бог, Оливье, что случилось с твоим вкусом?

— Она выглядит очень стильно. Мне нравится ее внешность.

— Ты говоришь как Джоэ, — недовольно проворчала Анжелика. — А я считаю, что ее внешность кажется эффектной только несведущим людям.

— Дженна прекрасно одевается.

— Она похожа на обвешанную игрушками рождественскую елку.

— Раз уж мы затронули тему праздников, предлагаю провести рождественские каникулы с твоими родителями.

— В отличие от тебя я совершенно не в восторге от этой идеи.

— Тогда нанесем визит моим.

— Даже не знаю, какой вариант хуже.

— Ага, значит, твои выиграли. И никаких возражений! Им многое можно простить за то, что они меня развлекают!

— Я рада, что они тебя развлекают. А вот у меня они вызывают депрессию.

— Итак, на Рождество дарим только дешевые подарки. Этот год — не самое лучшее время для расходов, поэтому не вздумай сорить деньгами.

— Я знаю, с этим теперь придется считаться.

— Если бы с этим действительно пришлось считаться, то все вообще бы остались без подарков! Если мне не изменяет память, в прошлом году ты забыла привезти подарки моим сестрам, что лишний раз подтверждает, насколько ты невнимательна к ним.

— Они очаровательные, восхитительные женщины, — сказала Анжелика, втянув щеки.

Оливье прищурил глаза, но его губы сложились в улыбку.

После ужина Оливье удалился в спальню, прихватив кружку горячего чая с медом. Он включил «Новости» и стал наполнять ванну, сняв одежду и аккуратно развесив ее в шкафу.

Анжелика пошла взглянуть на детей. Они крепко спали в своих комнатах, в темноте виднелись их невинные лица. Она натянула пуховое одеяльце поверх плеча Изабель и погладила разрумянившуюся щечку Джоэ. Затем Анжелика услышала, как Оливье выключил кран и залез в воду.

Охваченная любопытством, она поднялась по лестнице, чтобы в последний раз проверить почту, перед тем как отправиться спать. Если бы Оливье знал, что она в своем рабочем кабинете, он бы подумал, что это, по меньшей мере, очень странно. Анжелика никогда не работала по ночам, не говоря уже о том, чтобы в такое время суток отправиться туда читать сообщения. Однако на экране, как она и ожидала, было единственное письмо — от Джека.

«Дорогая прекрасная Сейдж, думаю, что пес скорее перерезал бы себе глотку, чем согласился бы на жизнь, лишенную зайцев. Лично я именно так бы и поступил! Кроме того, разве это не зависит от зайца? Кто сказал, что заяц не может поддерживать интерес у пса? Думаю, вам следует принимать во внимание зайца, а не списывать его как игрушку для пса! Что касается желания — это часть удовольствия. Без желания нет мечтаний, и, как писательнице, вам следует знать, насколько они важны, а без мечтаний как мы сможем полностью реализовать свой потенциал?

Пес с крыльца».

Спите крепко, прелестная Сейдж. Я лежу на своем крыльце, но мои мечты делают меня счастливым.

Она закусила губу, неожиданно испугавшись. Если это игра, то рискованная. Сити, вероятно, будет рушиться прямо на глазах у ее мужа, ей наверняка придется ограничить свои походы по магазинам, они, скорее всего, проведут ужасное Рождество в обществе ее эксцентричных родителей, но Джек заставил ее чувствовать себя желанной. Он зажег в ней пламя, которое доселе еле теплилось и было не видно посторонним, пробудил ту часть ее души, которая давно дремала и теперь вдруг начала оживать…

 

Глава 6

Оливье снова отправился спать в другую комнату, поэтому Анжелика лежала в постели одна, сочиняя в уме очередное письмо Джеку. Как бы она хотела, чтобы Джоэ и Изабель забрались к ней в постель. Она так скучала по нежному звуку их дыхания и теплоте маленьких тел, прижавшихся к ней. Она нисколько не тосковала по Оливье. От него разило лекарствами товарного знака «Викс», и он сильно храпел.

К утру субботы она подхватила от Оливье воспаление горла. Анжелика тяжело вздохнула и, пошатываясь, побрела в ванную комнату. С отяжелевшими от сна веками она стала рыться в шкафчике в поисках лекарства «Дневная няня». В отличие от Оливье она не охала и не ахала, а лечилась испытанными средствами и переживала обрушившиеся на нее невзгоды со свойственным англичанам стоицизмом. Она налила себе в маленькую чашку оранжевую жидкость, но, пригубив ее, почувствовала, что ее стошнит от неприятного вкуса.

Вернувшись в спальню, Анжелика легла, протиснувшись между детьми, которые забрались к ней в кровать, и накрыла голову подушкой, чтобы заглушить звук мультфильма «Жизнь жуков», доносящийся с экрана телевизора. Она подумала об Оливье, который спал сейчас наверху, и почувствовала, как черствеет ее сердце. Он порицал ее за то, что она носилась с Кейт как ее фрейлина, хотя в отношении него должна была вести себя как нежно любящая мать. Так было даже тогда, когда их любовь только начиналась.

Они познакомились летом на свадьбе в Париже и провели всю ночь вместе, танцуя во внутреннем дворике, вымощенном булыжником, под сверкающими звездами. Зная, как Анжелика любит книги, Оливье сбивался с ног в поисках произведений, которые, по его мнению, ей понравятся.

Тогда он действовал спонтанно, всегда предвосхищая ее желания и поражая своей чуткостью. Он водил ее в оперу и на балет, на ужин в ресторане «Айви», устраивал романтические уик-энды в стиле Георга Пятого. Отпуск они проводили на побережье Ривьеры. Отправляясь за границу по делам, Оливье каждый раз привозил маленькие сувениры и оставлял трогательные записки на ее подушке, в которых искренне признавался, насколько она прекрасна и как сильно он ее любит.

Время от времени его послания отличались большой оригинальностью, — он, бывало, просто писал: «Гостиница „Клэридж“, 15.30, комната 305», где они потом встречались как почти незнакомые мужчина и женщина и предавались любовным утехам весь остаток дня, заказывая ужин в номер.

Затем они поженились, обзавелись детьми, и со временем Анжелика превратилась в его любящую мать. Оливье больше не водил ее в ресторан, а постоянно жаловался то на боли в горле, то на рези в животе, то еще на что-то, что его беспокоило, каждый раз советуясь с ней, какое принять лекарство. Да, она стала для него второй матерью. Поэтому неудивительно, что Джек заставил ее почувствовать себя привлекательной. Это не представляло особого труда.

Был погожий день, и Анжелика решила отвезти детей в Кенсингтон гарденс.

Изабель и Джоэ направились к игровой площадке, находящейся на территории мемориала в честь принцессы Дианы, и мигом взобрались, как две обезьянки, на верхушку мачты пиратского корабля. Присев на скамейку, Анжелика наблюдала за ними, удивляясь тому, как сильно они вытянулись за лето.

Придя домой, она увидела, что Оливье оставил ей записку на кухонном столе. «Ушел пить кофе. Вернусь к ленчу. Чем мы займемся в обеденное время?» Она представила себе, как он сидит в кофейне «Старбакс» на Хай-стрит, читает газеты и уплетает круасан, закутавшись в шарф и куртку, и ей вдруг так захотелось, чтобы у нее хватило наглости взять и отвести детей в парк для птиц, а ему дать возможность самостоятельно организовывать свой ленч. Но вместо этого Анжелика оставила детишек в саду — лазить по магнолии, а сама поднялась в рабочий кабинет.

Подойдя к компьютеру и застыв в нерешительности, Анжелика вдруг почувствовала, что от ее раздражительности не осталось и следа. Ее охватило волнение оттого, что она сейчас вновь совершит маленькое преступление.

«Дорогой пес с крыльца, вот видите, как трудно воплотить все это в жизнь!

Еще более смущенная Сейдж».

Позвольте мне немного отклониться от темы и предложить вам хорошенько поразмыслить над еще одним вопросом, а именно: не является ли страдание частью великой школы жизни? Не делает ли оно нас мудрее, сильнее и милосерднее? И если бы жизнь была сплошной вечеринкой, лишенной боли и печали, дорожили бы мы ею так же, как это делаем сейчас?

Сегодня в Лондоне замечательный день. Надеюсь, что солнце светит и на ваше крыльцо и все зайцы надежно спрятались в норах.

Анжелика выключила компьютер и присоединилась к детям: сев за стол, она стала наблюдать, как они резвятся на солнышке. Вскоре вернулся Оливье, держа в руке газету. Как и следовало ожидать, он повязал шею шарфом, чтобы обратить внимание на свое больное горло.

— Ночью я ужасно спал. А сегодня утром у меня была настоящая агония, я даже не смог подольше поваляться в постели. Но после того как я встал и выпил кофе, мне стало лучше.

— Я тут подумала, что было бы неплохо отвести детей в парк.

— Прекрасная мысль. А я останусь дома и немного приду в себя.

Анжелика не стала упоминать о том, что у нее тоже болит горло. Оливье никогда не нравилось уделять кому-нибудь внимание, когда ему нездоровилось.

— Наверное, мы пойдем прямо сейчас. Там и пообедаем.

— А для меня есть что-нибудь?

— В холодильнике стоит суп. Для твоего горла это как раз то, что надо.

— А в котором часу вы вернетесь?

— Не знаю. Ближе к четырем.

— О'кей. — Он выглядел огорченным.

— Ты можешь пойти с нами. К тому же прогулка по парку не требует особых усилий.

Оливье приложил руку к горлу.

— Нет уж, лучше я отдохну. Ты же знаешь, каково это, когда у меня болит горло.

Он ссутулил плечи, явно очень жалея себя.

— Почему бы тебе не посмотреть DVD? Твоему организму нужно дать возможность выздороветь. Перед уходом я приготовлю тебе горячее питье.

От столь очевидного проявления заботы Оливье просиял.

— Наверное, я приму ложку меда «Манука».

Однако он не сдвинулся с места, чтобы сходить за ним.

— Хорошая мысль, — сказала Анжелика, покорно поднимаясь со стула. — Мед — испытанное средство в борьбе с воспаленным горлом.

На самом деле Анжелике не хотелось идти на прогулку одной. Она предпочла бы взять с собой Кандейс, но та проводила каждый уик-энд в своем доме в живописном графстве Глостершир. Кейт и Летизия тоже наверняка были заняты куда более интересными делами. И вдруг Анжелику осенило. Она пригласит Скарлет. Ее подруга принадлежала к тому типу людей, которые всегда были легки на подъем и с одобрением относились к плану, созревшему буквально в последнюю минуту, а Вильям к тому же отличался, по всеобщему мнению, добродушно-веселым характером.

Скарлет с энтузиазмом поддержала затею Анжелики. Она предложила всем поехать в ее «BMW», поскольку в машине было предостаточно места для двоих взрослых и четырех детей.

Когда Скарлет позвонила в дверь, Оливье пошел открывать и, похоже, пришел в неописуемый восторг, увидев ее в джинсовой мини-юбке и светло-коричневых замшевых сапожках. Его настроение заметно улучшилось при виде ее загорелых бедер, и на какое-то мгновение Анжелике даже показалось, что он, возможно, все-таки передумает и тоже присоединится к ним.

— Мне немного нездоровится, — пояснил Оливье, раздираемый желанием еще какое-то время насладиться видом хорошеньких ножек Скарлет и стремлением поскорее прилечь перед телевизором и, расслабившись, пожалеть себя любимого.

В конце концов решение за него приняла Скарлет.

— Я не хочу, чтобы ты заразил моих детей, — твердо произнесла она. — Думаю, тебе лучше вернуться в постель и как следует выспаться.

Оливье, наблюдая за тем, как они отъезжают, размышлял о том, что ему делать остаток дня без суетящейся вокруг него Анжелики. Он был недоволен тем, что она оставила его одного в таком жалком состоянии. По крайней мере, могла бы состряпать на ленч что-нибудь более съедобное. А вместо этого его ждал лишь несвежий суп. Однако Оливье немного оживился, подумав об ужине. Он был уверен в том, что его жена непременно приготовит что-то более вдохновляющее, чтобы как-то компенсировать то, что бросила его на произвол судьбы.

— Держу пари, ты счастлива, что удалось наконец-то вырваться из дома, — сказала Скарлет, когда они ехали по Холланд Парк-роуд.

— Мой муж похож на медведя, у которого трещит башка.

— Скорее он напоминает овцу!

— Заболевая, Оливье становится таким жалким. И тогда во мне пробуждаются самые нелицеприятные качества. Я постоянно раздражаюсь из-за того, что он не в состоянии за собой поухаживать, и чувствую себя виноватой, поскольку не забочусь о нем так, как следовало бы.

— Да, все мужчины такие. Они расклеиваются от малейшей простуды. Когда Вильям болеет, он начинает причитать прямо как его старая нянька: «Думаю, мне не помешает втереть в грудь чуть-чуть мази „Викс“ и выпить немного чая с медом и лимоном». И все это произносится таким тоненьким, жалобным голоском.

— Неужели в этом нужно винить их мамаш? А вдруг и наши сыновья станут такими же из-за чрезмерной опеки?

— Надеюсь, что нет, но боюсь, что это не исключено. — Скарлет взглянула на детей, сидящих на заднем сиденье. Мальчишки играли в видеоигры на приставке «Нинтендо», а девочки листали книгу с красочными иллюстрациями.

— Даже не знаю, что Оливье раздражает больше: тот факт, что я бросила его одного на целый день, или же то, что не приготовила ему ничего на обед.

— О Боже, и что же он будет есть?

— Суп.

— Как тебе не стыдно, Анжелика!

— Знаю, знаю. Я не наполнила холодильник продуктами. Но на ужин я позабочусь о более существенной еде, даже если придется заказать ее. И знаешь, что больше всего действует мне на нервы?

— То, что он никогда не стал бы готовить для тебя, если бы ты вдруг заболела.

— Точно. Мне приходится одной тянуть лямку. Я должна сама покупать еду, накрывать на стол, сдавать его куртку в химчистку. Вот черт! — Она разочарованно вздохнула. — Столько нужно успеть, а день такой короткий! Я должна думать обо всех домашних делах, а ведь я еще и работаю.

— Вильям точно такой же. Я провожу в офисе целый день, из кожи вон лезу, чтобы ублажить клиентов и детей, а он, придя домой, ждет, чтобы ужин уже стоял на столе, и не просто тарелка с супом и салат. Ну что поделать, такие мужчины нам достались. А у Оливье еще и диктаторские замашки.

— Он француз.

— По крайней мере, ты хотя бы можешь, лежа на подушке, слушать этот сексуальный французский акцент.

«Могу, только когда Оливье бывает в постели», — с горечью подумала Анжелика.

Очутившись в парке в Фарнхеме, ребятишки сразу же бросились в магазин, хватая пушистых игрушечных экзотических птиц и сжимая их, чтобы те запищали. Сын Скарлет Чарли направился прямиком в отдел сладостей. Скарлет шагнула внутрь вслед за детьми в своих замшевых сапожках на высоких каблуках и в огромных солнцезащитных очках, привлекая всеобщее внимание.

Выйдя на улицу, Чарли уплетал желейные конфетки в форме фасолин, доставая их из упаковки, в то время как остальные дети перебегали от одной клетки к другой, предлагая птицам корм из пакетиков с семенами и сушеными червячками, которые мамы купили им на входе. Скарлет и Анжелика не спеша шли за ними, болтая и наслаждаясь лучами солнца и видом своих счастливых чад, которые сами нашли себе развлечение.

— Это была прекрасная идея, — сказала Скарлет, оставаясь совершенно равнодушной к устремленным на нее взглядам.

— Это простое развлечение. Я хотела бы иметь такой же загородный дом, как у Кандейс.

— Мы когда-то снимали домик недалеко от Тетбури, но теперь, когда мы купили участок на острове Мустик, в нем нет необходимости. Я не могу управляться с несколькими домами одновременно.

— Я хотела бы отвезти детишек на Рождество куда-нибудь на юг, однако Оливье решил остаться в Англии и провести праздники с моими родственниками.

— Твой муж рассуждает мудро. Кризис будет лишь прогрессировать, а он оказался в самой гуще событий. Я очень рада, что мы купили дом на Мустике, прежде чем все полетело в тартарары.

— Мне просто необходимо солнце. Я не выношу коротких дней. В три часа уже темно как ночью.

— Тебе следует погостить у нас на Мустике.

— Если бы только это было возможно! Я уже узнавала, можно ли арендовать домик возле Кейптауна.

Внезапно лицо Скарлет озарилось неожиданной идеей.

— О, да ты могла бы нанести визит своему другу Джеку Мейеру!

Анжелика засмеялась.

— Он не мой друг.

— Но хотел бы им стать.

— Думаю, у него вполне достаточно своих «друзей».

— Уверена, что так оно и есть.

— А какая у него жена?

— Прелестная. Она тоже из Южной Африки. Яркая, умная и очень обаятельная. Они познакомились в Гарварде.

— Звучит пугающе.

— Да Бог с тобой! Она очень спокойная, занимается йогой и много медитирует, практически живет в горизонтальном положении.

— Именно это является темой моей следующей книги.

— Как по мне, она слишком уж увлеклась мистицизмом, холизмом и тому подобным. Ну ты знаешь, кристаллы, ладан и ангелы! Однако она само олицетворение святости. Несколько лет назад Джек был очень болен. Ему поставили диагноз рак.

Анжелика была шокирована этой новостью.

— Какой ужас. А сейчас с ним все в порядке?

— О да, абсолютно. Он избавился от недуга, словно стряхнул с плеч пыль, не прилагая к этому особых усилий, что, впрочем, очень похоже на него. Никто не догадался бы, что с ним происходит что-то неладное, разве что он лишился всех своих волос.

— О Боже, это, должно быть, очень тяжело. Но теперь у него просто сказочная шевелюра.

— Да самая обыкновенная, такая же, как и у многих других. Сейчас он снова напоминает лохматого старого льва. Возможно, Джек и любитель пофлиртовать, однако предан Анне. Он ей многим обязан.

Анжелике почему-то не очень хотелось слушать о том, как сильно он любит свою жену.

— Думаю, мужчинам просто необходимо время от времени поиграть мускулами. Ведь по своей природе они не являются моногамными существами. Хотя на самом деле смириться с этим, по-моему, стоит большинству из них огромных усилий. Видя восхищение в глазах женщин, они готовы оставаться на привязи и жить на крыльце.

Анжелика улыбнулась при упоминании слова «крыльцо».

— Уверена, что Джек крепко привязан к своему крыльцу.

Скарлет улыбнулась.

— Я бы так не сказала. Некоторым псам просто не под силу обуздать себя, какими бы преданными они ни были. Это у них в крови, как у волков или лис. Их просто невозможно приручить.

* * *

Они вернулись домой в шесть часов. Появившись на пороге, Оливье бросил взгляд на соблазнительные бедра Скарлет, наслаждаясь их восхитительным видом, а затем спросил Анжелику, что будет на ужин.

— Бифштекс, — ответила она, махнув подруге рукой на прощание.

— Вот и хорошо. А то я голоден как волк!

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

— Да так себе, — сказал Оливье, пожав плечами на французский манер. Она заметила, что его шея по-прежнему обмотана шарфом. — По-моему, мне надо снова принять чего-нибудь горяченького.

Анжелика поняла: он рассчитывает, что питье для него приготовит она.

— Детям очень понравилось в парке для птиц, — сказала она, негодуя на то, что он даже не поинтересовался, как прошла их поездка.

Когда Анжелике наконец-то удалось добраться до письменного стола (после того как она уложила детей в постель и развела в воде предназначавшийся Оливье порошок «Лемсип»), ей стало ясно, что писем от Джека нет. Она еще раз нажала на кнопку «отправить и получить», просто так, на всякий случай, но на экране не появилось ни единого сообщения. Закусив нижнюю губу, Анжелика нахмурилась. Наверное, Джек куда-нибудь уехал на выходные. Никто не проверяет почту по субботам. Завтра она посмотрит снова, хотя вероятнее всего не было смысла делать это до самого понедельника.

Спустившись по лестнице, она открыла кран, чтобы наполнить ванну, и ощутила запах эвкалипта. В кресле, накинув полотенце на голову и неуклюже сгорбившись, сидел Оливье и вдыхал пары горячей воды вперемешку с лекарственным средством «Карвол». «И это мой рыцарь в золотых доспехах, — подумала Анжелика, закатывая глаза. — Иногда мне хочется дать этому псу под зад и спустить его с крыльца!»

 

Глава 7

В понедельник Анжелика встретилась с Кандейс в приемной фитнес-клуба «Десять пилатес» на Ноттинг Хилл. Кандейс, выглядевшая безукоризненно в спортивном костюме бежевого цвета, широко улыбнулась и бросила мобильный телефон в шоколадно-коричневую сумку «Биркин».

— Ты выглядишь очень эффектно для гимнастического зала, — заметила Анжелика.

— Это не просто гимнастический зал, милая. Это самое престижное место в городе!

Анжелика, оглянувшись, увидела высоких грациозных девушек, промокающих полотенцами свои разгоряченные шеи и лица. Одно из этих лиц было ей хорошо знакомо.

— Привет, куколка, — поздоровалась Скарлет, еле дыша. — Сегодня было жарко как в пекле. Дэвид выложился по полной программе. — Она обратилась к Кандейс: — Ты предупреждала ее о «Десять пилатес»?

— А что это? — нервничая, спросила Анжелика.

Кандейс тут же ее просветила:

— Это своеобразная фишка Дэвида. Он начинает считать до десяти, и ты чувствуешь, что уже настолько выбилась из сил, что вот-вот отдашь Богу душу. Но как только тебе кажется, что эта экзекуция закончена, он снова принимается считать до десяти. И так повторяется каждый раз. Так что не обольщайся. Непременно последуют очередные «десять раз».

— Долой «Десять пилатес», — с чувством произнесла Анжелика.

— Я не уверена, что Дэвид ставит перед собой цель замучить нас до смерти, — сказала Скарлет. — Просто когда видишь перед собой десять тренажеров, больше похожих на орудия пыток, ничего другого не остается. — Она заметила, как на лице Анжелики появилось взволнованное выражение. — Да не паникуй ты, обычно он добр по отношению к тем, кто приходит к нему на занятия в первый раз.

Анжелика заполнила обязательную анкету о состоянии своего здоровья, а затем последовала за Кандейс в зал, где вдоль громадной зеркальной стены стояли в два ряда десять тренажеров-реформеров.

— Привет, Дэвид, я хочу представить тебе свою подругу Анжелику Ларивьер.

Необычайно подвижный австралиец с копной темно-каштановых волос протянул Анжелике руку.

— Приятно с вами познакомиться, — произнес он с улыбкой. — Вам уже приходилось делать что-нибудь подобное? — спросил он, и Анжелика попыталась разглядеть в этом молодом пареньке с мальчишески-добрым выражением лица профессионального инструктора, который собирался превратить ее в супермодель.

— Нет, это происходит со мной впервые.

— Что ж, тогда позвольте мне показать вам, как работают эти тренажеры.

Слава Богу, он не сказал «кровати». Анжелика последовала за ним к спортивному снаряду, больше напоминающему орудие пыток, снабженному какими-то веревками и пружинами. Она пыталась во всем разобраться, чтобы не выглядеть полной дурой.

— Вы делаете ежедневные физические упражнения?

— Конечно же, нет. У меня двое детей, я ем слишком много мучного, сижу целый день за рабочим столом — остальное можете дополнить сами.

— Волноваться не нужно, с нашей помощью вы быстро войдете в форму.

— Если ты чувствуешь себя неуверенно, просто понаблюдай за мной, — сказала Кандейс, заняв стоящий рядом с подругой реформер и ложась на него. — Очень скоро это войдет у тебя в привычку. — Вскинув вверх ноги, она продела их сквозь кольцо и приступила к растяжке.

— Итак, какие новости?

— Горячие и насыщенные, — ответила Анжелика, тоже ложась на снаряд и пытаясь повторять движения за Кандейс, однако ей с большим трудом удалось выпрямить ноги.

— Ты обезумела, Анжелика. К чему это приведет?

— Да ни к чему. Это всего лишь игра.

— Может быть, но все же будь осторожнее.

— В последнее время Оливье меня ужасно раздражает. И переписка с Джеком — это всего лишь способ отвлечься.

— Однако все может быстро выйти из-под контроля. Кстати, Джек еще не просил тебя о встрече за ленчем?

— Ну конечно же, нет. Он ведь живет в Южной Африке.

— Не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Возвратившись домой, Анжелика наполнила ванну водой и растворила под краном целый пакетик-«саше», содержащий средство от компании «Элемис» для снятия мышечной боли. Вода окрасилась в коричневый цвет и приобрела стойкий лекарственный запах, прямо как от ингаляций Оливье.

Анжелика не бросилась по лестнице наверх, чтобы поскорее проверить почту, решив воздержаться от этого, но вовсе не по причине отсутствия душевного подъема, а преимущественно потому, что икроножные мышцы нестерпимо болели.

Поставив песню в исполнении американской певицы Долли Партон, она зажгла две свечи и приглушенное электрическое освещение, поскольку ей ужасно не нравилось смотреть на свое обнаженное тело при неумолимо ярком свете.

Вздохнув, Анжелика скользнула в воду и, удобно устроившись, позволила целительному теплу избавить ее от боли.

Несмотря на явный физический дискомфорт, занятия в группе пилатеса все-таки ее вдохновили. Дэвид обладал даром убеждения, и она осталась преисполненной энтузиазма и твердо решила вернуть себе былую форму. Кандейс сказала ей, что должно пройти не менее трех недель, чтобы результат стал заметен, однако уже сейчас Анжелика начала ощущать на себе результаты. Она закрыла глаза, стыдясь того, что образ Джека внезапно всплыл в ее памяти, словно поплавок.

Спустя какое-то время Анжелика вылезла из ванной и медленно, никуда не торопясь, стала вытираться полотенцем. Чем дольше она не будет видеть его ответ, тем больше наслаждения доставит ей чтение его сообщения. Она втерла в кожу крем, предварительно добавив туда несколько капель можжевелового эфирного масла для удержания воды в теле, и освежила себя ароматом «Красные розы» известного парфюмерного бренда «Джо Малоун». Полная желания, Анжелика заглянула в ящик с хранящимся там интимным гардеробом от Кельвина Кляйна и выбрала лифчик и трусики серо-розового цвета. Она испытывала сильное возбуждение, зная, что под джинсами и рубашкой на ней надето изысканное белье.

Слегка подкрасив ресницы и увлажнив бальзамом губы, она приготовилась прочитать сообщение, которое, вероятно, уже пришло от Джека.

Ее волнение усиливалось по мере того, как она поднималась по ступенькам, а шаги становились все быстрее, несмотря на боль в мышцах.

Какое-то время Анжелика ожидала, пока загрузится компьютер. Наконец на экране расположенные аккуратными рядами появились «значки». Она щелкнула по иконке «почта» и тотчас увидела список. Бегло просмотрев выделенные жирным шрифтом названия, Анжелика поняла, что от Джека ничего нет. Она нажала на кнопку «отправить и получить», просто чтобы удостовериться, но в конце странички возникли слова «новых сообщений нет».

У нее упало сердце, и теперь ей не оставалось ничего другого, как лицезреть чистую экранную страничку ее следующего романа. Какое-то время Анжелика раздумывала над тем, не написать ли Джеку. Разве имело значение то, что он не ответил на ее последнее письмо? Неужели они должны перебрасываться сообщениями, отсылая их взад-вперед, словно мячик в теннисной игре? Даже в теннисе соперник не всегда отвечает на удар, часто он просто пропускает его или же мяч летит в сетку. Их переписка напоминала дружеский теннисный турнир, и победа не являлась конечной целью. К тому же Анжелика играла в полсилы, совершенно не стремясь одержать победу, — она вообще не рассчитывала на успех. Это была безобидная дружба, а друзья могли писать друг другу, когда хотели.

Но потом ее снова начали грызть сомнения. Возможно, Джеку просто наскучила их переписка. А может быть, его жена обо всем узнала и запретила ему. Или же он вдруг уехал на несколько дней и забыл взять свой смартфон Blackberry. Какое сейчас время года в Южной Африке? Джек сказал, что весна. Ну конечно же, он, должно быть, занят на виноградниках. О Боже, список возможных причин был просто бесконечным. Однако факт оставался фактом: он не ответил. Анжелика удивилась тому, насколько она была огорчена.

Она щелкнула на строчку «„В поисках совершенного счастья“, автор Анжелика Гарнер» и бессмысленно уставилась на розовые буквы и следовавшую за ними белую страничку. Она просидела так в течение получаса, так и не написав ни единого слова. Начало моросить. Дождик бил по стеклу легкой пылью. Анжелика почувствовала пустоту, словно она была истощившимся колодцем, лишенным идей. Каждый раз, когда она опускала туда ведро, оно возвращалось таким же пустым, как и до погружения.

Ее пальцы застыли над клавишами. На экране был все тот же печально чистый лист, призывно просящий лишить его целомудрия. И тут, появившись словно ниоткуда, ей в голову пришла неожиданная мысль. Несчастная злая колдунья влюбляется в доброго человека и пытается завоевать его сердце с помощью заклинаний и волшебного зелья. Однако это не приносит желаемого результата, поскольку никакая магия не в силах повлиять на хороших людей. Поэтому ей ничего не остается, как научиться быть такой же добросердечной, как и он, ведь только человек с чистой душой может добиться любви светлого человека. И с каждым хорошим поступком она понемногу лишается своей злой сущности. Постепенно колдунья становится доброй. Она отправляется на поиски секрета счастья и наконец находит его.

Анжелика очень обрадовалась внезапной идее. Конечно, это был пока лишь каркас, и внутри его зияла пустота, которую ей еще предстояло чем-то заполнить, однако дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Позабыв о пустом почтовом ящике, Анжелика взялась за развитие сюжетной линии, придумывая имена и язык, обычаи и законы.

К трем часам у нее созрела еще более удачная идея насчет фантастической страны, и, радуясь тому, что она наконец-то приступила к написанию романа, Анжелика сохранила документ и выключила компьютер. Но перед этим она щелкнула на иконку «почта», чтобы еще раз убедиться в том, что Джек так и не прислал ответ. Она смело сказала себе: возможно, все к лучшему.

Шел дождь, поэтому Анжелика отправилась забирать детей под зонтом. Повсюду чувствовалось дыхание осени. Листья в парке уже начинали желтеть. Небо заволокло серыми тучами, а тротуары блестели от луж.

Во дворе школы собрались мамаши и няни, съежившись под зонтами или же устроившись в машинах. Приблизившись, Анжелика услышала свое имя. Из окна своей машины ей махала Кандейс.

— Залезай.

Когда Анжелика перешла дорогу, Кандейс сказала ей полушепотом:

— Представляешь, она сообщила Питеру, что беременна!

Анжелика заглянула в окно. Летизия и Кейт сидели на заднем сиденье и увлеченно беседовали. Водитель смотрел куда-то вдаль, притворяясь, что ничего не слышит.

— Он не подозревает, что ребенок не от него? — спросила Анжелика, протискиваясь в салон рядом с Кейт.

— А с какой стати ему это подозревать? В нашем браке репутацию волокиты имеет он, а не я, ну, по крайней мере, так принято считать. Пит на седьмом небе от счастья. Хотя он полагает, что нам нужно получить консультацию для тех, кто готовится к семейной жизни, поэтому мы решительно настроены на еще одного ребенка. Один приятель мужа порекомендовал нам специалиста, женщину, которую зовут Бетси Пог.

— Да уж, известная особа, — сказала Летизия, захихикав.

Кандейс цинично засмеялась.

— Не нужно вам никаких консультаций, просто твоему мужу следует держать свою сучку на коротком поводке.

Подруги прыснули от смеха.

— Нет, правда, Бетси Пог — это то, что мне сейчас необходимо. Все говорят, что она великолепный специалист.

— Будем надеяться, что так оно и есть, — произнесла Кандейс.

— Сегодня вечером мы отправляемся на первый сеанс. — Кейт дрожала от волнения. — Что мне надеть?

— Может, рубище? — предложила Кандейс.

— О, а я-то думала принарядиться во что-то вроде короткого платья от Прада, которое прекрасно гармонирует с моими красными «шпильками-лубутенами».

— Что ж, это, по крайней мере, будет выглядеть так, словно ты старалась, — сказала Анжелика.

— Я никогда особо не стараюсь, — резко возразила Кейт. — У меня легкий и непринужденный стиль.

— И ты, наверное, будешь следовать ему до тех пор, пока это будет возможно, — сказала Летизия.

— О Боже, не напоминайте мне. Снова придется облачаться в штаны для беременных и огромные рубахи! Как отвратительно!

— Дорогая, беременность еще не повод для того, чтобы одеваться плохо, — отчитала ее Летизия. — Женщина, которая вынашивает ребенка, очень красива.

— Иногда ты рассуждаешь прямо как итальянка! — ответила Кейт, с ужасом представляя себе перспективу ходить в туфлях на плоской подошве.

— Итак, новость о твоей беременности уже является достоянием общественности? — спросила Кандейс.

— Ты рассказала своей матери? — поинтересовалась Анжелика.

— Да, я тоже хотела об этом спросить, — сказала Кандейс.

— Нет, я еще не была на УЗИ, его делают лишь по прошествии двенадцати недель. Так что смотрите, никому не проболтайтесь.

— А твой любовник знает об этом? — спросила Кандейс;

— Он мне не любовник.

— Да все равно кто. Ему известно об этом?

— Нет.

— А ты не думаешь, что, узнав о твоей беременности, он что-нибудь предпримет?

— Я знаю, что он ничего не будет предпринимать.

Кандейс вздернула бровь.

— Очень интересно, а чем он занимается? Он случайно не священник?

— Послушай, он уже давно забыл, что наша мимолетная связь вообще имела место.

— Но мы не забыли, — с усмешкой сказала Кандейс.

— Я не собираюсь вам ничего рассказывать, — резко произнесла Кейт. — И не потому, что не хочу. Вы ведь знаете, что я от вас ничего не скрываю. Однако я пообещала ему, что не проболтаюсь, и должна сдержать слово.

— Что?! Да ты ведь только что сказала, что ничего от нас не скрываешь! — возмутилась Кандейс.

— Так оно и есть, но на этот раз я дала клятву, а еще — вы даже не можете себе представить, насколько ужасными могут быть последствия разглашения этой информации.

Анжелика сощурила глаза.

— Итак, мы его знаем.

— Тучи сгущаются, — заметила Летизия. — Это случайно не один из наших мужей?

Кейт засмеялась.

— Вам пришлось бы заплатить мне, чтобы я согласилась переспать с кем-нибудь из ваших благоверных.

Прошла неделя, а от Джека все не было вестей. Анжелика продолжала посещать занятия в группе пилатеса и стойко переносила следовавшую за этим боль в мышцах. Она с головой окунулась в работу, стараясь не слишком расстраиваться по поводу внезапного исчезновения Джека. На каком-то этапе их переписка неизбежно должна была закончиться. И с ее стороны было бы наивно тешить себя надеждой, что они могли продолжать флиртовать бесконечно долго. Джек наверняка заинтересовался другой особой, с которой познакомился на очередном званом ужине, и она согласилась, не довольствуясь легким флиртом, развивать отношения дальше.

Но на следующее утро, в среду, мир снова окрасился в яркие цвета. Анжелика получила из Голландии чек на огромную сумму и письмо от Джека.

«Дорогая прекрасная Сейдж, приношу извинения за то, что не смог ответить раньше, меня какое-то время не было дома. Мне кажется, нам надо многое обсудить с глазу на глаз. Ваш пес потерял покой и сон, лежа на крыльце и размышляя, что, возможно, ему удастся убедить вас принять его приглашение на ленч, когда он приедет в Лондон в октябре. И кстати, вы не совсем обычный заяц.

Пес с крыльца».

Анжелика перечитала письмо двадцать раз. Ее разум был то чистым как стеклышко, то непрерывно шумел, как новые часы. «Если я скажу „нет“, это будет неучтиво и бесцеремонно. А кроме того, я хочу увидеть Джека. Мне почти сорок, думаю, я имею полное право делать то, что хочу. Итак, Оливье нельзя ни о чем сообщать. Я скажу, что у меня ленч с директором издательства, это будет моим алиби, если меня вдруг заметят с незнакомым мужчиной. Оливье никогда не видел в лицо моего издателя, не говоря уже об агенте; вообще-то он никогда не встречался ни с кем, кто связан с моей профессиональной жизнью».

«Дорогой пес с крыльца, я бы с удовольствием пошла с вами на ленч. Октябрь — хороший месяц для собак. Столько листьев, чтобы пошелестеть ими в парке! Думаю, вы убедитесь, что я действительно не совсем обычный заяц. По поводу ленча — нужно ли предпринять что-то заранее?

Заинтересованная Сейдж».

Отправив ответ, она немедленно позвонила Кандейс.

— Кандейс, это я.

— Привет, милая, что случилось?

— Запиши меня к Ричарду Уорду, сию же минуту.

 

Глава 8

Итак, переписка по электронной почте возобновилась. Джек планировал приехать в Лондон на пять дней, начиная с тринадцатого октября, а четырнадцатого они могли бы встретиться за ленчем. Он собирался зарезервировать место и сообщить ей об этом ближе к дате своего приезда.

Анжелика пришла в полное смятение, испытывая желание увидеться с ним и в то же время прислушиваясь к голосу разума, взывающего к ее чувству долга. Ее настроение постоянно колебалось, переходя от состояния экстаза к легкой панике. А голова наливалась будто свинцом, от ужасной дилеммы, стоящей перед ней. Анжелика перестала спать по ночам, мучимая сомнениями, ее ногти были обкусаны до крови, а сердце все время бешено колотилось, будто окутанное волшебством.

Она отказалась от пирожных и тренировалась теперь четыре раза в неделю в клубе «Десять пилатес». Дэвид постепенно начал включать в программу прыжки, чтобы еще больше усложнить задачу, и вскоре Анжелика почувствовала, что ее тело уже не испытывает мучительного напряжения в мышцах, возникавшего у нее в результате спортивных нагрузок. На ногтях ног сверкал ярко-розовый лак, а линии фигуры постепенно менялись. Появилась талия, которой раньше не было, и теперь Анжелика с гордостью носила пояс. Она каждый день открывала ящик с бельем от Кельвина Кляйна, однако Оливье, поглощенный расчетами индекса FTSE 100, ничего не замечал. Да это и не имело значения. Главное, на происшедшие с ней изменения обращали внимание ее подружки, и даже Дженна Элрич снизошла до комплимента.

— Ты выглядишь просто великолепно! — однажды прокомментировала она, обращаясь к Анжелике, когда они, нежась под лучами осеннего солнца, стояли у школьных ворот в ожидании детей.

Дженна воспользовалась наступившим похолоданием, чтобы похвастать новым плащом «барберри» с капюшоном и сиреневыми бриджами. Ее сверкающие лоферы от Гуччи были на такой высокой платформе, что она, словно башня, возвышалась над Анжеликой. Вокруг шеи Дженны был повязан шелковый шарф «Гермес» с нежно-сиреневыми цветочками, который как нельзя лучше гармонировал с ее бриджами, большая же часть ее лица скрывалась за огромными коричневыми очками от Шанель.

— Что с тобой? Ты так похудела!

Как же это было похоже на Дженну: она давала понять, что раньше Анжелика напоминала гиппопотама.

— Я занимаюсь пилатесом.

Дженна оглядела ее с ног до головы.

— Да тебя просто невозможно узнать.

— Ну, это вряд ли.

— Нет, действительно. Лично я с трудом тебя узнала. Ты сказочно выглядишь. Честно говоря, я удивлена. Неужели все благодаря пилатесу, или ты чего-то недоговариваешь?

— Секс, — с улыбкой заявила Анжелика. — У меня просто море секса.

Лицо Дженны сморщилось в соболезнующей гримасе.

— Бедное дитя. Тебе нужно сходить в аптеку и поинтересоваться, нет ли у них средства, отпугивающего мужей.

Анжелика засмеялась над абсурдностью рассуждений этой женщины.

— Ты, вероятно, исходишь из собственного опыта?

— У меня вообще нет такой проблемы… Я обычно даю своему мужу минуту. Я из тех женщин, которые говорят: «О'кей, дорогой, у тебя ровно шестьдесят секунд. Поехали!» После этого я закрываю глаза и представляю туфли от Маноло, которые мне не терпится купить, или же безупречные маленькие кашемировые вещицы от Ballantyne. А потом объявляю: «Ну вот и все, минута закончилась! Достаточно!»

— Складывается впечатление, что тебе срочно необходим любовник.

— О, уж поверь, от мужчин, которые мной восхищаются, просто нет отбоя. — Дженна засмеялась, словно эта мысль показалась ей абсурдной. — Однако Джон наверняка развелся бы со мной в случае измены, а я не уверена, что смогу найти кого-нибудь побогаче.

— Тогда лучше держаться за него.

— По крайней мере, до тех пор, пока он не запретит мне ходить по магазинам. В действительности, если бы я была похитрее, то наверняка завела бы себе любовника.

За день до запланированной встречи с Джеком Анжелика сидела рядом с Кандейс в центре красоты и здоровья Ричарда Уорда, попивая маленькими глоточками чай «Эрл грей» и ожидая, когда подойдет Томас и приступит к окрашиванию ее волос. А в это время Джеймс, отличавшийся грубой мужской красотой, уже колдовал над роскошными каштановыми прядями Кандейс. Будучи натуральной блондинкой, Анжелика никогда не испытывала необходимости в том, чтобы осветлить волосы еще больше, однако Кандейс убедила ее, что Томас лишь улучшит ее естественный цвет, в то же время сохранив естественность.

— Томас скроет все твои маленькие изъяны. Он гений, — рассказывала Кандейс, протянув руку маникюрше, сидящей на стульчике у ее ног. — Он такой же, как и я, священный тайник. Томас знает обо всех наших скелетах, спрятанных в шкафах, и эти секреты хранятся у него в надежном сейфе. Поверь мне, никому не удастся вскрыть его.

Салон был огромным, с множеством зеркальных комнат, с глянцевыми черными креслами. Многочисленный обслуживающий персонал был одет в черную униформу. Некоторые занимались мытьем волос, другие стояли, опустив руки по швам, позади специалистов, у которых были загорелые, холеные, очень сосредоточенные лица. Салон был пропитан ароматом средства по уходу за волосами и кожей головы от марки «Керастаз».

— А вы, должно быть, и есть Анжелика, — сказал Томас, влетев в комнату в сопровождении симпатичной молодой помощницы с длинными русыми волосами.

— Да, это она, — сказала Кандейс. — Вы должны сделать ее еще более привлекательной.

— Да брось ты! — запротестовала Анжелика, смутившись.

Томас стал внимательно рассматривать ее волосы.

— Я точно знаю, что вам нужно. Кстати, у вас прелестные волосы, очень густые и в хорошем состоянии.

Анжелика с ужасом взглянула на Кандейс.

— Да расслабься ты, Томас прекрасный специалист. Так что ложись на спину и получай удовольствие. — Она улыбнулась Джеймсу, глядя в зеркало.

— Итак, Анжелика, ты решительно настроена пойти на ленч с Джеком?

— Ты, наверное, думаешь, что я сошла с ума?

— Знаешь что? Я действительно полагаю, что ты сбрендила, но также считаю, что ты имеешь полное право немного поразвлечься. Только будь осторожнее.

— Буду.

— У тебя благополучная жизнь. Не дай ее испортить из-за какого-то флирта. Оно того не стоит. Один раз потеряв доверие Оливье, ты уже никогда его не вернешь.

— Этого не случится, Кандейс. Я не намерена изменять своему мужу.

— Поверь, мало кто из женщин действительно хочет завести роман. Все происходит спонтанно, но начинается обычно со встречи за ленчем.

— Джек милый парень. И я получаю удовольствие от его внимания. Но дальше этого я не пойду, обещаю.

— Мне бы не хотелось потом собирать осколки.

— Тебе не придется этого делать. Это будет всего лишь ни к чему не обязывающий ленч.

Кандейс свободной рукой листала журнал «Инстайл».

— Ну и куда он тебя поведет?

— В «Дафни».

— Это смело, ты не находишь?

— Лучше пойти в какое-нибудь приличное заведение, чем рисковать, что тебя случайно застукают в захолустном ресторанчике где-нибудь в Ричмонде.

— Ты права. А что ты скажешь Оливье?

— Что у меня назначена встреча с моим издателем.

— Которого он никогда в глаза не видел.

— Совершенно верно.

— Ну а что, если ты увидишь знакомых? Как ты представишь своего спутника?

— Как Джека.

Кандейс вздернула бровь.

— Ты действительно играешь с огнем.

— Я знаю.

После того как Томас закончил окрашивание, его молодая помощница отвела Анжелику в комнату, в которой было полным-полно умывальников и откидных кресел, больше напоминающих кровати. На каждой стене здесь были размещены огромные плоскоэкранные телевизоры, демонстрирующие новости СНН. Анжелика откинулась назад, позволив девушке помыть голову, нанести на волосы кондиционер с сильно действующим укрепляющим эффектом и сделать массаж. Закрыв глаза, она лежала, полностью отрешившись от внешнего мира.

— Ты случайно не умерла? — спросила Кандейс, склонившись над ней. — О, должно быть, нет, потому что ты храпишь.

Анжелика вздрогнула и проснулась.

— Боже, я что, задремала?

— Именно так оно и было.

— И я на самом деле храпела?

— Да нет, я просто пошутила. Когда ты освободишься, я хотела бы познакомить тебя с Робертом. Обычно он ухаживает за моими волосами. А сегодня он сделает то же самое для тебя.

— Ума не приложу, как ты умудряешься выкраивать время, чтобы приходить сюда каждые шесть недель.

— Каждые шесть недель? Милочка, да ты, должно быть, шутишь! Я бываю тут каждую неделю! И не забудь про это, — добавила она, бросая сумку на колени Анжелике. — Ты оставила ее в другой комнате, и это, заметь, находясь в полном уме и доброй памяти.

Анжелика последовала за Кандейс, миновав пару комнат, заполненных клиентами, которые читали журналы, обедали, тут же, в своих откидных креслах, делали педикюр, маникюр, сушили голову феном и подстригались. Анжелика испытывала ужасное волнение, чувствуя себя частью этого чарующего мира. Роберт, ангелоподобный человечек с седыми волосами и застенчивой улыбкой, уже ждал ее.

— Передаю ее в ваши умелые руки, Роберт, — сказала Кандейс, махнув холеной кистью.

Роберт провел расческой по мягким волосам Анжелики, сделав посередине пробор.

— Тебе не мешало бы сделать и маникюр, — заметила Кандейс.

— Честно говоря, этот вид косметических процедур я считаю излишеством. — Анжелика взглянула на свои короткие ногти. — Не могу же я выглядеть как принцесса с Парк-авеню.

— И не надо, дорогуша. Такая внешность сделает тебя недосягаемой. Весь фокус состоит в том, чтобы выглядеть ухоженной, но ни в коем случае не кричаще сексапильной.

— Вы хотите оставить свои кудряшки? — спросил Роберт, держа наготове ножницы.

— Я бы хотела выглядеть так, словно, только что встав с постели, я имею идеальный вид, — ответила Анжелика.

Она погрузилась в чтение октябрьского выпуска журнала «Ярмарка тщеславия», пытаясь сосредоточиться на статье про Мерилин Монро и не поглядывать украдкой на свою прическу до тех пор, пока ее не закончат. Внутри у Анжелики все сжалось, и она не до конца понимала, вызвано это состояние мыслью о предстоящей встрече с Джеком или же тем, что ей, возможно, придется сидеть перед ним на этом самом ленче с некрасивой прической.

За последние несколько недель их переписка приобрела опасный накал. Анжелика, конечно, не зашла слишком далеко, но определенно написала Джеку такие вещи, которые наверняка не осмелилась бы выразить словами, глядя ему в лицо, да еще в присутствии своего муженька, сидящего на противоположной стороне стола. Теперь она была обеспокоена тем, что разочарует Джека, понимая, что она выглядела бы лучше при свечах, а при ярком дневном освещении ей было далеко до той девушки, с которой он заигрывал по электронной почте. Внезапно Анжелика пожалела, что вообще затеяла всю эту возню.

— А что, если я ему не понравлюсь? — сказала она Кандейс, не отрывая взгляда от страницы.

Кандейс, перекрикивая рев фена, ответила:

— Какое это имеет значение? Ведь ты же не собираешься закрутить с ним роман.

— Не в этом дело. Я просто хочу выглядеть прекрасной в его глазах.

— Если он не заинтересуется тобой, то прекратит посылать тебе сообщения, и ничего уж тут не поделаешь — придется расстаться с этой мечтой.

Она посмотрела на подругу, и ее лицо вытянулось от удивления.

— О Боже.

— Что? — Анжелика чуть не выронила чашку. Она очень боялась взглянуть на свое отражение в зеркале. — Неужели плохо?

— Плохо, плохо и еще раз плохо.

— Насколько плохо?

— Посмотри сама.

Анжелике показалось, что к ее горлу подступил комок тошноты. Она подняла глаза. И тотчас при виде прелестной головки в зеркале все ее опасения улетучились.

— О Господи, да это же просто сногсшибательно.

— Вот это да!

— Роберт, вы действительно гений!

— Благодарю. — Он немного распушил ее волосы пальцами. — Цвет тоже удачно подобран.

— Да, в самом деле. — Анжелика заметно нервничала. — Искусник Томас. Я и ему должна сказать спасибо.

— У Джека нет ни единого шанса не влюбиться в тебя. К сожалению! — сказала Кандейс, с одобрением глядя на подругу.

— Надеюсь, ты права. Просто я хочу, чтобы меня обожали…

— Издалека?

— Издалека.

Кандейс отложила журнал.

— Думаю, мне следует пойти с тобой.

— Ну, подумай еще раз, — сказала Анжелика. — Мне почти сорок лет. Пришло время от души повеселиться. Первым шагом на пути к счастью является окрашивание волос и стрижка. — Она сунула руку в кошелек и вытащила оттуда скомканную купюру. — Это вам, Роберт, за то, что заложили основание для моего храма счастья.

Анжелика забрала детей из школы в три тридцать. Единственным человеком, который не отпустил ей комплимент по поводу ее новой прически, оказалась, конечно же, Дженна Элрич, которая была слишком занята, крича в телефонную трубку своего мобильного телефона. Однако Анжелика заметила, как Дженна пару раз взглянула в ее сторону, и ее лицо позеленело, как мох. Летизия, Кейт и Скарлет были поражены.

— Любой бы решил, что у тебя роман на стороне, — сказала Скарлет.

— Если бы не знали тебя лучше, — добавила Летизия.

— Анжелика замужем за французом. А он хочет, чтобы она выглядела с иголочки, — произнесла Кейт. — Бетси Пог посоветовала мне одеваться ради Пита, поэтому я тут же отправилась в универмаг «Селфриджиз» и приобрела целую кучу нижнего белья. Мой Пит настоящий ценитель всяких там шелковых вещиц с кружевами. Бетси говорит, что мне стоит надевать одежду лишь для того, чтобы он мог ее снять.

— Так что же на тебе сейчас? — поинтересовалась Анжелика.

Кейт приспустила джинсы, обнажив край красных кружевных трусиков.

— Да и бюстгальтер тоже восхитительный.

— Божественно, — выдохнула Летизия.

— Очень мило, — согласилась Скарлет. — Однако я больше очарована твоим животиком.

— Каким таким животиком?! — воскликнула Кандейс.

Кейт приподняла свитер, чтобы похвастать этой частью тела, которая все еще имела стойкий коричневый загар, полученный во время ее пребывания на Карибских островах, но по-прежнему была плоской как доска.

— О, да он растет, — сказала Кейт, легонько похлопывая по нему.

— Это заметно только тебе одной, — сказала Анжелика.

— А Бетси Пог порекомендовала тебе больше есть? — спросила Кандейс. Кейт, нахмурившись, посмотрела на нее. — А должна была бы это сделать. Ведь там находится голодающее дитя!

— Еще очень маленький срок, — сказала Кейт.

— Ну вообще-то бедное создание не может выжить без еды.

— Раз уж мы упомянули слово «еда», не забудьте о моем ужине-сюрпризе в честь Арта, запланированном на следующий четверг.

Арт был лучшим другом Кейт. Год назад на церемонии для геев он женился на Тоде.

— Арт не имеет об этом ни малейшего понятия, что само по себе удивительно. Всем известно, что я не способна хранить тайны!

— Ты, как обычно, в своем репертуаре, — сказала Кандейс. — Тебе должно быть стыдно.

Возвратившись домой, Анжелика приступила к выполнению своих обычных обязанностей: помогла детям сделать домашнее задание, организовала чаепитие, искупала их и почитала перед сном.

Каждый раз, проходя мимо зеркала, она бросала взгляд на свое отражение, испытывая огромное наслаждение и в то же время все возрастающее чувство неловкости. Что же она делает, соглашаясь на ленч с Джеком, да еще и утаивая эту встречу от своего мужа?

Анжелика не решалась представить себе возможные последствия в случае, если ее застанут врасплох. Кандейс была права, она просто сбрендила. Однако Анжелика была уверена, что ей удастся сдерживать их отношения на уровне простого дружеского флирта. Она сможет держать себя в руках. И ни за что на свете не станет рисковать той жизнью, которая у нее была.

Придя домой пораньше, Оливье увидел, что Анжелика сидит на кровати Джоэ вместе с Изабель, примостившейся на ее коленке, и читает «Каменный суп» — любимый рассказ их детей. Оливье замер на пороге. Наблюдая за этим трио при мягком освещении спальни, он заметил новую прическу жены и с одобрением рассматривал ее заметно изменившуюся фигуру. Анжелика поймала на себе его взгляд, полный обожания, и улыбнулась.

Закончив читать, она отвела Изабель в ее комнату. Когда Анжелика проходила мимо мужа, он взял ее за руку и внимательно посмотрел на нее.

— Ты очень хорошо выглядишь.

Она пошла дальше, ощутив, как когти вины вонзились ей в виски.

Анжелика поцеловала дочь и бережно укрыла ее одеялом, положив ей на грудь игрушечного утенка, которого девочка тотчас прижала к себе. Затем Анжелика уложила сына в постель, обняв его так, словно хотела слиться с ним воедино. Джоэ очень нравился этот вечерний ритуал, и он крепко прижался к маминому телу. Оливье поцеловал детей в лобики и немного побеседовал с ними о том, как прошел день и что они делали. Редко случалось так, чтобы он, придя домой, застал их еще не спящими.

Оливье и Анжелика встретились в спальне. Анжелика тотчас узнала озорной взгляд, каким он смотрел на нее много лет назад, когда назначал ей свидания в гостинице «Клэридж». Она прекрасно понимала, что это может означать. Сняв куртку и галстук, Оливье стоял, похотливо оглядывая ее с ног до головы.

— Ты сегодня выглядишь не так, как обычно, — заметил он, сощурив глаза.

— Я покрасила волосы.

— И не только. Ты стала стройнее.

— Мне показалось, что, когда я надела пояс, тебе не понравилось, как я выгляжу.

Он, похоже, удивился.

— Так ты решила напрячься ради меня?

— А почему бы и нет?

— Что ж, я польщен. Хотя женщины не часто начинают ходить в спортзал ради своих мужей.

— К чему ты клонишь? Ты хочешь сказать, что я завела себе любовника?

Оливье засмеялся, тотчас отбросив такую абсурдную мысль.

— Ну конечно же, нет. Женщины ходят туда только для того, чтобы посоперничать со своими подругами.

— Я бы не рискнула этого делать. Мои подруги выше и стройнее меня.

— Но у тебя сексапильная внешность, Анжелика. Именно это мне в тебе и нравится. Так ты тренируешься ради меня, а?

— Да.

Ее ложь не позволила ей поднять на него глаза. Она хотела пройти мимо него, но он привлек ее к себе и заключил в объятия.

— И все потому, что я посоветовал тебе не носить пояс?

— Ты сказал, что талия является самой широкой частью моей фигуры.

— Не может быть! — Казалось, Оливье искренне раскаивался в своих словах. — Неужели это был я?

— А кто же еще?

— Прости меня. Я болван. И если я обидел тебя, то от всей души прошу прощения. Так куда же ты записалась?

— На пилатес, Оливье. Я вдруг подумала, что мне нужно привести себя в порядок. Я больше не хочу, чтобы меня называли пышкой. — Анжелика сжала его мускулистые плечи. — Особенно когда ты стараешься поддерживать форму. Я не желаю со временем выглядеть на десять лет старше своего мужа.

И когда он рассмеялся, Анжелика вдруг вспомнила, почему она влюбилась в него, — он казался таким красивым, когда его глаза наполнялись радостью.

— Сними одежду, — требовательно произнес Оливье, направляясь к двери, чтобы закрыть ее на ключ. — Пусть дети спят.

Она начала расстегивать рубашку. Повернувшись, он заметил на ней красивое белье и в недоумении нахмурился, скользя взглядом по ее телу.

— Похоже, в течение последних нескольких месяцев я ходил, словно лунатик. Вот что со мной сделало Сити. Подумать только, я ведь настоящий ценитель женской красоты, однако, каждую ночь находясь бок о бок с прекраснейшей из женщин, я все это время не осознавал, как крупно мне повезло! — Он обвил руками талию жены, и Анжелика выпрямилась, чтобы он смог почувствовать упругость этой части ее тела. — Ты мне сейчас очень напоминаешь ту девчонку, которую я встретил много лет назад, но в которой уже тогда чувствовалась истинная женщина.

Она ощутила прилив сил, и от этого ее настроение улучшилось еще больше. Оливье провел кончиками пальцев по ее животу.

— Похоже, ты усердно трудишься.

— Я рада, что ты заметил разницу.

— Моя любимая, гораздо важнее не то, что у человека снаружи, а то, что у него внутри. Однако, видя то, что тебе удалось сделать со своей фигурой, я полностью одобряю твою затею!

 

Глава 9

На следующее утро Анжелика, отводя детей в школу, случайно столкнулась с Кандейс, которая шла по улице. Она очень эффектно выглядела, что, казалось, не стоило ей особых усилий. Одетая в кашемировую накидку, наброшенную поверх пиджака из твида от Ральфа Лорена, и облегающие синие джинсы, заправленные в кожаные ботинки, она всеми силами пыталась удержать на поводке серебристого дога, который все норовил обнюхать проходящего мимо маленького терьера.

— Он просто одержим крошечными собачками! — пожаловалась Кандейс, когда Анжелика подошла ближе. — Довольно, Ральф! — Она сняла солнцезащитные очки и стала рассматривать подругу придирчивым взглядом. — Надеюсь, на ленч ты отправишься не в этом одеянии?

У Анжелики, одетой в мешковатые джинсы и кроссовки, был несколько небрежный вид.

— Нет.

— Приятно это слышать.

— Я вдруг засомневалась. Что же я делаю, Кандейс?

— Это ты мне скажи.

— Вчера вечером, придя домой, Оливье был чрезвычайно мил. Меня внезапно осенило: я жажду его внимания, а не какого-то там сексуального незнакомца.

— Мы все это знаем.

— Так что же мне делать? Отказаться?

— Нет, слишком поздно.

— Я чувствую себя ужасно. Я его подстрекала. Я похожа на провокаторшу, которая лезет на рожон.

— Так оно и есть. Но все равно ты не можешь отменить встречу.

— Какая же я идиотка!

— Послушай, пойди и повеселись. Теперь, когда ты знаешь, в чем заключаются твои приоритеты, нет никакой опасности, что ты попадешь в капкан.

— А что, если меня застукают?

— Не застукают. Оливье вряд ли заглянет в «Дафни» в середине дня, не так ли?

— Надеюсь, что да, если его вдруг не уволят! Я не сказала ему, что иду на ленч.

— Ты хочешь кофе?

— Почему бы тебе не помочь мне выбрать наряд?

— О'кей, давай что-нибудь выберем. Но только не кроссовки, пожалуйста.

Дома Сани сделала им кофе и поднялась в спальню Анжелики, неся его на подносе. Кандейс сняла накидку и стала перебирать вещи в гардеробной Анжелики.

Анжелика поставила диск своей любимой певицы Долли Партон и выскользнула из джинсов и свитера.

— Ух ты, а ты действительно заметно постройнела, Анжелика. И мне очень нравится твое нижнее белье. Чье оно?

— От Кельвина Кляйна.

— Прекрасно. А что по этому поводу думает Оливье?

Анжелика застенчиво улыбнулась.

— Скажем так — он заново открыл его для себя.

— Что ж, похоже, то же самое можно сказать и о тебе.

Кандейс вытащила блузку с цветочным орнаментом от Ванессы Бруно, с воротником, который можно было завязать на бант.

— Это круто, но можно вполне обойтись и без банта, пусть концы просто свободно свисают.

Анжелика тотчас примерила блузку.

— Думаю, тебе лучше надеть джинсы. Ты же не хочешь выглядеть так, словно слишком старалась, готовясь к встрече. Это всего лишь дружеский ленч, а не попытка закрутить роман. Надень туфли от Руперта Сандерсона, они выглядят эффектно и в них ты будешь казаться выше.

— Пожалуй, рост — это единственное, чего я не могу исправить с помощью пилатеса.

— Нам поможет вот это. — Кандейс взяла туфли с полки и передала подруге. — А где твои джинсы от Стеллы Маккартни с изящными маленькими карманчиками спереди?

Анжелика внимательно рассматривала свое отражение в зеркале.

— Боже мой, принарядившись, я едва узнаю себя. Я по-прежнему испытываю ощущение, будто передо мной совершенно другой человек.

— Милая, ты выглядишь потрясающе.

— Только благодаря тебе, Кандейс.

— Я с радостью принимаю похвалу в свой адрес. Не могла же я позволить, чтобы за тобой закрепился избитый имидж неряшливой писаки. Литераторы не должны одеваться плохо.

— Я люблю себя!

Анжелика вскинула руки и засмеялась.

— И конечно же, тебе уже наплевать на Джека.

— Мне даже немного грустно оттого, что он меня больше не интересует. Чем бы мне сейчас заняться?

— Пройдись по магазинам. Это занятие уж точно безопаснее.

— Теперь-то я понимаю, почему ты это делаешь.

— Однако в моем безумии все же есть система.

Анжелика внимательно посмотрела на Кандейс.

— А ты когда-нибудь испытывала искушение?

— Я ведь человек, и ничто человеческое, как говорится, мне не чуждо, поэтому время от времени я тоже поддаюсь соблазнам. Однако я люблю Гарри, и точка. И знаешь что? Если и есть что-то положительное, что досталось мне по наследству от матушки, так это ее твердый характер. Мне никогда не составляет труда сказать «нет» и уйти от греха подальше. И ты должна научиться делать то же самое. — Она бросила Анжелике ее куртку. — Сегодня будет твой первый урок.

Анжелика припарковала машину на Дрейкотт-плейс. Неуверенной походкой она пошла по дорожке, ведущей к «Дафни», стараясь дышать глубоко, чтобы хоть как-то успокоить нервы.

Сделав глубокий вдох, Анжелика распахнула дверь и шагнула внутрь, высоко держа голову. Она пыталась продемонстрировать уверенность, которой у нее сейчас в помине не было. Затем Анжелика увидела Джека, сидящего в уголке и читающего газету «Ивнинг стандарт», и при виде этого богатыря, рядом с которым стол казался крошечным, от ее осмотрительности не осталось и следа. Джек почувствовал ее приближение, и его лицо расплылось в улыбке.

— Мудрая Сейдж, — сказал он, вставая ей навстречу.

Рядом с ним и она казалась миниатюрной, — и это при том, что она была на каблуках. Анжелика поцеловала Джека, вдохнув лимонный аромат его одеколона и какую-то долю секунды наслаждаясь прикосновением его грубой кожи к своей щеке. Это ощущение было таким интимным, что она, боясь не сдержаться, отпрянула, а ее лицо залилось краской.

Анжелика села и нервно засмеялась.

— Итак, псу позволили уйти с крыльца.

— Странно было бы ожидать, чтобы такой пес, как я, останется неподвижно сидеть на задних лапках, когда по саду разгуливает восхитительнейший кролик!

Ее вдруг охватило откровенное плотское желание при виде выражения лица этого человека, располагающего к себе своей теплотой.

— Да ну! А вы забавный! — воскликнула Анжелика, стараясь с беззаботностью отмахнуться от его комментария.

Джек окинул взглядом ее лицо.

— Вы изменились.

— Правда?

— Да. Ваши волосы посветлели. Мне это нравится. Вы великолепно выглядите, Анжелика.

— А вот теперь вы меня смущаете.

— Отлично. — Усмехнувшись, Джек наклонился к ней, пристально рассматривая ее поверх очков. — Когда вы заливаетесь румянцем, вы становитесь еще краше.

Пытаясь держать себя в руках, она сказала:

— Как долго вы пробудете в Англии? Я имею в виду, вы здесь по делам?

— Что-то вроде того.

— А ваша жена когда-нибудь ездит с вами?

— Иногда, но в настоящий момент она находится дома с детьми. Она не любит оставлять их. — Джек посмотрел на нее, лукаво усмехнувшись. — А Оливье знает, что вы сейчас со мной?

— Нет, как-то не представилось случая рассказать ему об этом.

Он удивленно взглянул на нее, и она не могла не улыбнуться в ответ.

— Ну хорошо, я солгала. Я знала, что он скорее всего скажет «нет», а мне хотелось с вами увидеться. А собственно, почему бы и нет? Что может быть плохого в том, чтобы встретиться за ленчем с другом, согласны?

— Да… ничего плохого в этом нет.

— Лучше вообще не упоминать об этом. Он ведь очень ревнив. А я не хочу, чтобы у меня были подрезаны крылья.

Джек смотрел на нее до неприличия долго, а затем от души рассмеялся.

— А сейчас вы забавны!

— Это почему же?

— Вы, так же как и я, прекрасно понимаете, что в том, что вы согласились встретиться с мужчиной, которого едва знаете, все-таки есть что-то неправильное. Сам по себе этот факт, конечно, не так уж и страшен, однако ваш муж, узнав об этом, никогда бы не одобрил нашу встречу. Не будь это так, вы бы сказали ему, куда идете, и он пожелал бы вам хорошо провести время.

— Тогда секрет счастья — в нечестности, — с иронией произнесла Анжелика.

— Я бы согласился с вами, но это эгоистический вид счастья, совершенно не похожий на то истинное, идеальное счастье, которое вы ищете.

— Хорошо, так значит, я получаю удовольствие как эгоистка.

— Давайте за это выпьем. Что вы будете?

— Бокал белого вина, пожалуйста.

Ей необходимо было взбодриться.

— В таком случае позвольте мне выбрать бутылочку хорошего южноафриканского вина.

Официант принес вино, и Анжелика сделала большой глоток, тотчас почувствовав себя более уверенно. Когда разговор перешел на более приземленные темы, она стала понемногу расслабляться, больше не чувствуя себя добычей в лапах гигантского хищника.

Они обсуждали меню, затем Джек подозвал официанта и сделал за нее заказ.

— Ну как продвигается ваша книга? — спросил он.

— Да не очень. — Анжелика засмеялась. — Вы не представляете, сколько времени уходит на раскачку, когда сидишь с пустой головой над чистым листом, на котором красуется лишь твоя фамилия.

— Я прочитал ваше последнее произведение.

Он явно обрадовался, увидев удивление на ее лице.

— Какое именно?

— «В глубинах пещер Коулд Конарда».

— И?..

— Оно действительно мне понравилось. Точнее, я просто не мог оторваться. Поначалу я решил, что взгляну на книгу лишь одним глазком, чтобы можно было сказать потом, что читал ее. Но я попался на крючок — и, если быть точным, буквально на второй странице, когда пещера оказывается вовсе не пещерой. Это очень остроумно. А еще я увлекся Мартом. В нем я увидел сходство с собой, несмотря на то, что он еще мальчишка. Думаю, в душе мы все остаемся детьми, не так ли? А эти Йарни просто отвратительны, — выдавать себя за Енродов только для того, чтобы втереться в доверие к Марту. Они самые худшие из врагов, и мне хорошо знакомы некоторые из таких вот Йарни. Ваша книга просто дышит волшебством, но одновременно с этим она очень близка к реальной жизни. Я действительно впечатлен.

— Благодарю вас.

— Оливье обязательно нужно прочитать эту книгу. Думаю, он будет поражен вашим талантом.

— Да он постоянно занят.

— Это не причина. Всегда можно найти время. Вероятно, он попросту завидует вашему творческому потенциалу.

— О, я так не считаю.

— Поверьте мне. Он все свое время проводит в банке, монотонно перетасовывая цифры. Вы же сидите дома, слушаете музыку, плавая по волнам собственного воображения. Какое это, должно быть, фантастическое ощущение. Держу пари, он тоже хотел бы зарабатывать деньги, занимаясь при этом тем, что кажется таким несложным и доставляет столько удовольствия.

— Уж поверьте, эта задача совсем не из легких, поскольку я не уверена, представляют ли хоть какую-нибудь ценность книги, которые я написала. Похоже, мне на ум приходят только заурядные идеи. К сожалению, меня не покидает навязчивая мысль сделать творческий перерыв, перед тем как переключиться на другую тему.

— Вам хотелось бы более глубоко раскрыть изначальную идею произведения?

— Да.

— Вспомните о Толкиене. Вам почти удалось справиться с этой задачей в книге «В глубинах пещер Коулд Конарда». Я уверен, что вы и сейчас сможете внести оригинальный пласт в свою будущую книгу, который накормит духовной пищей тех читателей, которые жаждут проникнуть в самую глубь вещей.

— Меня это очень волнует. Ведь никогда раньше я не делала ничего подобного. Конечно же, было бы проще идти по уже проторенному пути…

— Однако, усложняя задачу, вы действуете себе же во благо. Если вам самой наскучили ваши книги, то читатели тоже заскучают.

— Я знаю. Я должна найти нечто такое, чем была бы увлечена сама.

— Вы страстная женщина, Сейдж. Это очевидно после прочтения ваших «Пещер». Эта книга просто завораживает, от нее трудно оторваться. Даже такому искушенному читателю, как я!

— И вы действительно так думаете, а не просто говорите?..

— Только потому, что вы мне нравитесь? Нет. Я куплю «Шелкового змея», пусть даже мы видим друг друга в последний раз.

Какое-то время Анжелика пристально смотрела на Джека, испытывая при этом гнетущее разочарование, камнем опустившееся на сердце. Мысль о том, что она, может быть, никогда больше его не увидит, причиняла ей почти физическую боль. Она никак не ожидала, что снова испытает влечение к нему. Анжелика надеялась уйти навсегда после этого ленча, подведя черту под забавным, но безобидным флиртом. Однако Джек манил ее к себе, словно давно забытая мелодия, которая жила в ее памяти.

Джек сделал маленький глоток вина. В течение какого-то времени, показавшегося вечностью, оба не проронили ни слова. Официанты подали на стол заказ, и когда Анжелика подняла взгляд, чтобы поблагодарить, она заметила знакомое лицо.

— Боже мой! — воскликнула она, резко отпрянув.

Джек проследил за ее взглядом.

— Кого вы там увидели?

— Дженну Элрич. Настоящая Йарни.

— Это та дама с густыми волосами и в солнцезащитных очках?

— Именно. И пусть вас не обманывает ее внешность, она — воплощение зла.

— Либо она очень опасна, либо муж поставил ей синяк.

— Вообще-то вполне возможно и то, и другое.

— Кажется, она вас не заметила.

— О, уж поверьте, рано или поздно это обязательно произойдет. Дженна принадлежит к разряду женщин, которые за версту видят того, кто им хорошо знаком. Она во что бы то ни стало попытается разузнать, кто вы.

— Я ваш издатель.

— Точно! — Анжелика вспыхнула, почувствовав, что эта выдумка звучит не слишком правдоподобно. — Но вы ведь совершенно не похожи на издателя!

— Ну что вы! Меня зовут Лейтон Джонс, и я являюсь вашим издателем из Южной Африки. И если эта дамочка вдруг подойдет к нам, предоставьте мне самому вести разговор.

Анжелика засмеялась, глядя в стакан.

— От одной мысли об этом я трепещу от страха. Дженна ужасная сплетница.

— Мне бы очень хотелось дать ей хоть какой-нибудь повод посудачить.

— Зачем? Чтобы поставить под удар мой брак?

Джек вдруг стал серьезным.

— Вы хотите пойти в другое место? Мы можем удалиться прямо сейчас, если вы так обеспокоены.

— Ни в коем случае. Теперь уже точно нельзя уйти, поскольку это вызовет еще больше подозрений. Давайте просто притворимся, что мы ее не заметили. Если она подойдет к нам, то вы мой издатель из Йоханнесбурга, проще не бывает. Чем больше мы станем мудрить, тем очевиднее будет наша вина.

— Не волнуйтесь, все будет хорошо.

— Вы просто не знаете моего мужа. Он ужасный ревнивец.

— Вы должны быть польщены.

— Только не в этом случае. Чувство собственничества — это словно гиря, прикованная к ноге человека. Оно ограничивает нашу свободу, делая нас несчастными. Путь, ведущий к счастью, заключается в том, чтобы любить безусловной любовью.

— Которая, как мы знаем, невозможна.

— По крайней мере, надо хотя бы стремиться к этому.

Дженна Элрич сидела у окна в компании двух особ, которых Анжелика видела впервые в жизни. Все трое представляли собой яркий пример злоупотребления ботоксом. Они едва прикасались к еде и потягивали воду с лимоном. Анжелика повернулась к ним спиной, однако прекрасно понимала, что Дженна все равно ее узнала. Не пройдет и получаса, как она приковыляет на своих шестидюймовых каблуках, чтобы выяснить, кто же этот незнакомец, сидящий рядом с ней. Если бы Джек не был так красив, Анжелика не волновалась бы.

Вино, которое выбрал Джек, было очень хорошим. Анжелике не хотелось пить за ленчем, к тому же она была за рулем, однако Джек снова наполнил ее бокал, и она почувствовала приятное расслабление, а вскоре совсем позабыла о Дженне.

Они с Джеком беседовали о любви и о том, как обрести счастье, и чем дольше он говорил, тем больше Анжелика поддавалась его магнетическому обаянию, ничего не видя и не слыша. Они были до самозабвения увлечены спором, и Анжелике казалось, что яркий свет в глазах Джека затмевает свет ресторанных люстр. К тому времени, когда подали кофе, они уже пришли к некоторым выводам о том, что же является преградой к достижению счастья.

— Мы должны написать книгу вместе, — предложил Джек. — Она стала бы бестселлером.

— Думаю, вы правы. Вы вдохновляете меня.

— Мне бы очень хотелось быть вашим консультантом. Помните, если вам понадобится моя помощь, вы всегда сможете мне позвонить.

— У меня нет вашего номера телефона, — пожав плечами, ответила Анжелика, понимая, что сейчас она ломает еще один барьер.

— Тогда дайте мне ваш телефон.

Она покопалась в сумочке и достала телефон. Сердце диктовало ей еще один безумный поступок. Кандейс была права: ленч оказался не просто ленчем. Джек взял мобильный Анжелики и начал вводить в память свой номер. Затем он с усмешкой показал ей экран. На нем было написано «ПК».

— Пес, почивающий на крыльце, — сказала Анжелика, улыбнувшись в ответ.

— Ответ неправильный! Пес, сбежавший со своего крыльца, — поправил Джек.

— Какой скверный пес.

Он, щелкнув, открыл крышку своего телефона.

— Дайте мне ваш номер.

Она произнесла вслух цифры.

— Сейдж, в этом нет ничего скверного, — сказал Джек, кладя телефон в карман куртки. — Скажите, когда я снова смогу вас увидеть?

Анжелика заволновалась.

— Не знаю, — ответила она. — Разве вы не собираетесь вернуться в Розенбош?

— Не раньше пятницы. — Он понизил голос. — Мы еще не коснулись темы «желание».

Щеки Анжелики так и вспыхнули, и она потупила взор, уткнувшись носом в пустую кофейную чашку. Она прекрасно знала о существовании его тайной любовницы из Клэпхема и напомнила себе, что флирт был для него всего лишь игрой.

— Желание — это основной инстинкт, которого нужно избегать любой ценой.

— Это отчего же?

— Потому что оно мимолетно.

— Но сейчас самое время хотя бы поговорить об этом.

— А стоит ли пускаться в это сомнительное путешествие?

— Я уже убежал с крыльца.

— Однако вы по-прежнему на поводке.

— Иногда желание выходит из-под контроля и поводок просто рвется.

— Мы должны держать себя в руках. Нам следует быть выше этого.

Джек засмеялся.

— Кого вы пытаетесь обмануть? Вы говорите так, словно читаете плохо написанное руководство.

— Просто я прекрасно знаю, что принадлежит к разряду плохих вещей, вот и все.

— Не пытайтесь анализировать. Я ведь чувствую, что вас тоже тянет ко мне.

— Я бы никогда этого не допустила. Я замужняя женщина.

Однако Анжелика почувствовала, что кровь стремительно прилила к ее щекам, предательски уличив ее во лжи.

— Не имеет значения, допускаете вы это или нет. Я чую это, как собака. Я понимаю, что это плохо, но не могу не желать вас. И дело не только в вашей красоте — мало ли на свете прекрасных женщин. Здесь нечто большее. Вам присуще нечто уникальное, что невозможно выразить словами. Я почувствовал это, как только встретил вас, и это глубоко запало мне в душу. Я знаю, что следует просто взять и уйти, но мне совсем не хочется это делать.

— А, привет, Анжелика, — прозвучал голос Дженны.

Она возвышалась над столом в голубой блузке с широкими рукавами, фасон которой явно был последним писком моды. Ради Джека Дженна даже сняла солнцезащитные очки.

— Лейтон Джонс, — представился он, галантно протягивая ей руку.

— Приятно с вами познакомиться, — ответила Дженна, жеманно улыбнувшись. — Вы из Южной Африки.

— Из Йоханнесбурга.

— Красивейший город с весьма дружелюбными людьми.

— Благодарю.

— Анжелика, как же могло случиться, что ты встретилась за ленчем с таким красивым незнакомцем?

— Это мой издатель. Ну разве мне не повезло?

— Конечно же, повезло. Знаете, я всегда хотела написать книгу.

— Так напишите! — сказал Джек. — У каждого человека есть в запасе какая-нибудь история.

— О, я знаю, что обязательно написала бы бестселлер. Моя жизнь полна самых невероятных историй, и я встречала на жизненном пути удивительных людей.

— Тогда, может, вам стоит написать автобиографический роман?

— Ун роман а клеф, — ответила Дженна по-французски с безукоризненным произношением.

— Что ж, когда созреете, дайте мне знать, хорошо?

— А у вас есть визитка?

Анжелика была поражена ее напористостью. Дженна в ожидании протянула руку.

— Сначала напишите книгу, — с усмешкой произнес Джек. — А затем, как только вы ее закончите, свяжитесь со мной. Все мечтают написать шедевр, но лишь немногим удается воплотить в жизнь свою мечту.

Дженна не привыкла, чтобы ей отказывали. Какое-то время она стояла, застыв в нерешительности, но затем к ней вернулось самообладание.

— Хорошо, я так и сделаю. Ну что ж, было приятно с вами познакомиться. Увидимся у школьных ворот, Анжелика.

Джек посмотрел ей вслед — именно на это она и рассчитывала, поскольку шла, намеренно виляя бедрами.

— А она привлекательная Йарни, — сказал он, как только Дженна скрылась за углом.

Анжелика закатила глаза.

— Если это то, что заставляет играть вашу кровь…

Он усмехнулся.

— Вовсе нет, когда доходит до дела. Однако я знаю толк в красивых женских ножках.

— И как же далеко она заставила бы вас убежать от крыльца?

— Мне бы вполне хватило чуть больше одного сонного взгляда. — Джек откинулся на спинку стула и вздохнул. — В любом случае я уже сбежал с крыльца. И помните, я отличаю Йарни от Енродов, а вы, моя дорогая Сейдж, безусловно, принадлежите ко второй категории.

Они оставались за столом до начала четвертого. Ресторан к этому времени почти опустел. Кругом сновали официанты, убирая посуду и накрывая столы к ужину. Анжелика напомнила Джеку, что ее дети выйдут из школы в половине четвертого.

— Тогда, полагаю, я должен позволить вам уйти, — сказал он, подзывая официанта, чтобы тот принес счет.

— Спасибо за ленч.

— Это было честью для меня.

— Надеюсь, вы проведете здесь несколько чудесных дней.

— Они будут таковыми, если вы позволите мне увидеть вас снова.

— Джек… я не знаю… — Вино перестало действовать, и Анжелика вернулась к действительности. — У меня семья.

— Я ведь претендую лишь на вашу дружбу. Вы мне нравитесь.

— И вы мне тоже нравитесь. Но все это нехорошо.

— Послушайте, я выложил перед вами все карты, однако во мне достаточно благородства, чтобы не подвергать вас соблазнам. Как вы заметили, я все еще привязан к своему крыльцу. Позвольте мне просто полаять, ничего больше я от вас и не требую.

Анжелика какое-то время раздумывала над его словами.

— Ну хорошо, я увижусь с вами снова. Можете мне позвонить.

Он взял ее руку, и сердце Анжелики вздрогнуло, а его лучезарная улыбка озарила тайные уголки ее души.

Джек заплатил по счету и проводил ее на улицу.

Погода по-прежнему стояла солнечная, однако на асфальт падали тени от продолговатых мокрых облаков, словно напоминая о том, что наступила осень.

— Ну что ж, — сказала Анжелика, чувствуя себя очень неловко. — Пришло время прощаться.

— Пока, Сейдж, — ответил Джек, кладя ей руку на талию и наклоняясь, чтобы поцеловать ее.

Когда он прильнул губами к ее щеке, нежно, не спеша, ей на мгновение показалось, что у нее от счастья закружилась голова.

— Возвращайтесь на свое крыльцо, — произнесла Анжелика с нежностью, отстраняясь от него.

Она шла к своей машине, сложив на груди руки и склонив голову, а ее мысли по-прежнему были с Джеком. Она не отважилась обернуться.

Дойдя до машины, Анжелика открыла дверцу и залезла внутрь. Теперь она наконец-то осмелилась взглянуть, и увидела, что Джек уже ушел. Какое-то время она неподвижно сидела за рулем, размышляя. Если измена распространялась на мысли, тогда она уже была виновна.

 

Глава 10

— Ну, как все прошло? — Кандейс уже поджидала Анжелику у школьных ворот. — Даже не думай! — прикрикнула она на Ральфа, который в очередной раз уткнулся носом в попку какой-то маленькой собачонки, намного меньше его по размеру. — Просто невозможно его никуда с собой брать!

Анжелика собиралась было выложить все до мельчайших подробностей, но что-то останавливало ее от этого шага. Под грозным взглядом подруги от переполнявших ее чувств не осталось и следа.

— Это было очень мило, — уклончиво ответила Анжелика.

— Мило? — Кандейс наморщила носик. — Ленч с мужчиной, который меняет женщин, как перчатки, ты называешь просто милым!

— Ну хорошо, все было сказочно. Джек олицетворяет все хорошее, что только можно представить в мужчине. Эффектный, красивый, забавный, умный, чуткий, блещет юмором и считает меня восхитительной, что, пожалуй, мне больше всего в нем нравится…

— Однако мне кажется, есть небольшое «но»?

— Он женат, а я замужем. Наши отношения не могут развиваться дальше.

— Рада это слышать.

— Не знаю, что я чувствую. Вообще-то я была немного смущена, пока сидела там.

— Послушай, ты прекрасно провела время за ленчем. Немного пофлиртовала. Сейчас ты вполне довольна собой. А теперь иди домой и прижмись покрепче к Оливье.

Анжелика засмеялась.

— По крайней мере, Джек вдохновил меня на то, чтобы заняться своей фигурой.

— А я-то думала, что причиной этому был комментарий Оливье.

— Я солгала. Это из-за Джека.

— Что ж, ты можешь поблагодарить его, и Оливье никогда об этом не узнает.

В сумочке Анжелики запищал мобильный телефон, извещая о том, что поступило новое сообщение. Она вдруг вспомнила о том, что в память введен номер Джека, и почувствовала, как по телу пробежала волнующая дрожь от ощущения собственной вины. Анжелика нырнула в сумочку за телефоном, пока Кандейс жестом подзывала Кейт, Летизию и Скарлет.

— Девочки, сюда! — крикнула она, наблюдая, как все трое, разодетые в одежду от Прада и пахнущие дорогими духами, приближались к ним.

Анжелика зарделась, прочитав текст сообщения: «Я получил огромное удовольствие от ленча, Сейдж. Подумайте, может, завтра утром стоит выгулять вашего пса в парке?»

Кандейс вопросительно взглянула на нее.

— От кого сообщение?

— От Сани. Она хочет, чтобы я кое-что купила по дороге домой, — солгала Анжелика и, щелкнув крышкой телефона, положила его обратно в сумочку.

Наконец к ним присоединились остальные.

— Привет, куколки. Я только что рассказывала Кейт и Летизии об одном парне из Йоркшира, которого я наняла на полсеместра для того, чтобы он научил моих детей играть в футбол и теннис. Если кто-нибудь из ваших чад захочет к ним присоединиться, добро пожаловать, — сказала Скарлет, которая, вероятно, считала само собой разумеющимся, чтобы ее детей забирал из школы какой-то малознакомый парень в модных облегающих черных брюках и кроссовках.

— Мужчина в роли няни? — спросила Кандейс. — Я схожу с ума от одного только этого словосочетания.

— Что-то вроде того. Он будет постоянно их чем-то занимать, на какое-то время освободив меня от этой обязанности.

— Звучит очень заманчиво, — вставила Кейт. — А мы собирались отправиться на остров Санта Лючия, однако Пит сейчас вынужден ехать в Москву, а я не в восторге оттого, что придется брать заботу о детях на себя, тем более в моем положении.

— Это удивительная идея, дорогая. Как ты нашла этого парня? — спросила Летизия. — Может, он будет свободен на рождественских каникулах? А как у него обстоят дела с лыжным спортом?

— Это сын одного из моих друзей. Прекрасный молодой человек, который помешан на клубе «Манчестер Юнайтед» и красив настолько, что на него хочется смотреть не отрываясь. Не думаю, что он катается на лыжах, Летизия, но я обязательно это узнаю.

— О, будь так добра, дорогая. Мне просто необходим человек, который помог бы мне на Рождество. Катающийся на лыжах мужчина-нянь решил бы все мои проблемы.

— Пит и я подумываем о том, чтобы снова принести друг другу брачные клятвы, — сказала Кейт, зная, как приковать к себе всеобщее внимание.

— А ты не хочешь подождать девять месяцев? — поинтересовалась Кандейс. — Вдруг окажется, что ребеночек похож на кого-нибудь другого.

— Не окажется, — тут же резко возразила Кейт. — Он от Пита, я это знаю. Матери чувствуют такие вещи, — добавила она, словно была здесь единственной, кто испытал радость материнства.

— Это так романтично, — вздохнув, сказала Летизия. — Мне очень нравятся свадебные церемонии.

— Я подумала, что это будет прекрасным поводом для приобретения очередного шикарного платья. Мне как раз пришла на ум дизайнер Вера Ванг, и я бы с удовольствием посмотрела, как все ваши дети будут свидетелями у меня на свадьбе.

— Итак, похоже, ограничение кредита не коснулось Турлоу-сквер, — произнесла Кандейс.

— Если мы вздумаем поклясться друг другу в любви, то я бы хотела, чтобы это было сделано с размахом, как того заслуживает глубина наших чувств.

— Ты имеешь в виду собор Святого Павла? — спросила Кандейс.

— Нет, это место пользуется дурной славой. Я подумала о чем-то менее величественном, но более эффектном. В конце концов, наша первая церемония бракосочетания совершалась в Корнуолле, и вряд ли ее можно назвать шикарной.

— Так где же на сей раз состоится это торжественное мероприятие?

— На острове Маврикий! — От волнения Кейт даже хлопнула в ладоши. — И я хочу видеть всех ребятишек в воздушных белых платьицах и брючках. Можете себе представить, как мило все они будут выглядеть? И я в платье от Веры Ванг.

— Звучит так, словно речь идет о рекламе «Эсте Лаудер», — шепнула Кандейс Анжелике, которая присоединилась к разговору после того, как мысленно перенеслась в парк, на прогулку с Джеком.

— Это как раз то, что нам всем необходимо, — сказала она. — Отпуск на солнце.

— Я планирую свадьбу на июнь, как раз после рождения ребенка. Потом мы вернемся в Лондон загоревшие, готовые и дальше наслаждаться летом.

— А Пит согласен? — спросила Скарлет.

— Сейчас он готов сделать для меня все, что угодно. Он чувствует себя настоящим мачо и очень покровительственно ко мне относится.

— Это прекрасная идея. Не часто случается, чтобы женщина вышла второй раз замуж за одного и того же мужчину, — с чувством произнесла Анжелика.

— А знаете, чего я хочу на самом деле? — сказала Кейт, от волнения покусывая ноготь большого пальца. — Вы не будете смеяться?

— Да как мы посмеем!

— Поскакать под венец на прекрасном белом коне.

Подруги уставились на нее, не веря своим ушам. Даже Кандейс потеряла дар речи. Кейт переводила взгляд с одной подруги на другую, ожидая, кто что скажет. Летизия хотела было возразить, но не решилась.

— Ты шутишь, — наконец произнесла Кандейс.

— Я совершенно серьезно.

К Летизии вернулось воодушевление.

— По-моему, это изумительная идея. Только тебе это и могло прийти в голову, дорогая.

— И что дальше? Дети будут ехать позади в коляске?

— Нет, они будут бежать вприпрыжку босиком, разбрасывая на песке деньги и цветы.

— Ты нас разыгрываешь? — спросила Скарлет.

— Вовсе нет. — Кейт выглядела обиженной. — Я подумала, что это будет романтично.

Кандейс пожала плечами и улыбнулась.

— Знаешь что, милая? Я буду поддерживать тебя во всем. И если это то, чего ты действительно хочешь, стремись к этому. Это твоя мечта. Только уж, пожалуйста, не наряжай нас в воздушные белые платья и не заставляй вплетать в волосы ракушки.

— Ну, я надеялась… — начала было Кейт, но потом захихикала. — За кого вы меня принимаете? Думаете, я позволю кому-нибудь из вас затмить меня на моей собственной свадьбе?

Тут Изабель и Джоэ, выскочив из дверей, стремглав бросились к маме. Анжелика обняла их.

— Хорошо провели время? — спросила она, когда они, перебивая друг дружку, начали рассказывать о своих впечатлениях.

— Ты забыла дать мне спортивную сумку! — укоризненно сказала Изабель.

— Неужели?

— Глупая мамочка. Я вынуждена была пропустить урок и читать книгу!

— Мне жаль, милая. Но если бы мне выпала такая возможность, я бы наверняка предпочла книгу спортивному залу!

На прощание Анжелика помахала подругам рукой, а потом направилась в сторону дома, неся рюкзаки детей. Изабель и Джоэ побежали вперед, крутясь на фонарных столбах и перепрыгивая через полоски на тротуаре. Анжелика брела позади, находясь в шоковом состоянии. Она вновь переживала ленч с Джеком и размышляла о том, как ответить на его послание.

Она бы с удовольствием прогулялась по парку, но вероятность того, что они кого-нибудь там случайно встретят, была достаточно высока. Ленч прошел без неприятных сюрпризов, несмотря на то, что к ней подошла с расспросами Дженна, но Анжелика не осмеливалась рискнуть еще раз. У нее разболелась голова, пока она пыталась придумать способ, как распутать гордиев узел: придя на свидание, не поставить при этом под удар свой брак и репутацию? Как увидеть Джека, не увлекаясь им все больше и больше? Как насладиться флиртом, сохраняя при этом дистанцию? Как сдержать себя? Анжелика не могла отрицать, что ее тянуло к этому человеку. Она вспомнила о своей юности и о безответной влюбленности, которую она испытала в школьные годы. Но теперь было совершенно иначе. Их чувства были взаимными. Осознание того, что тебя желают, опьяняло. Анжелика хотела снова испытать нечто подобное. Но обманывать себя было глупо. Она катилась вниз по скользкому склону в сторону адюльтера, и прекрасно это понимала.

К тому времени как Анжелика добралась до дома, она ни на йоту не приблизилась к решению задачи. Сани открыла дверь, и дети юркнули внутрь, побежав полакомиться печеньем. С кухни доносился запах рыбных палочек, сливавшийся с осенним воздухом. Анжелика вспомнила, где она находится. Она закрыла за собой дверь и испытала чувство защищенности. Ее мобильный буквально разрывался в сумке, но она не обращала на это внимания, подготавливая стол в столовой для занятий с детьми, чтобы как-то отвлечься от охвативших ее мыслей.

Наконец дети искупались и, забравшись в постель, стали смотреть одну из версий «Робин Гуда». Анжелика в одиночестве стояла в ванной, надев симпатичное белье. Освещение было приглушенным, тихо играла музыка, горели свечи «Диптик». В чувственной атмосфере своего святилища Анжелика решила ответить Джеку, что с удовольствием встретится с ним снова перед его отъездом в Южную Африку. Что здесь плохого? Он собирался уехать через неделю, и это, вероятно, последняя возможность увидеться с ним.

Поэтому, прислонившись к раковине, Анжелика написала ответ: «Дорогой пес, сбежавший с крыльца, мне нравится идея насчет парка, тем более что погода позволяет. Сейдж».

Она залезла в ванну, совершенно не горя желанием спустя некоторое время одеваться и выходить на улицу. Оливье рассчитывал встретиться с ней в ресторане аукциона «Сотбис», чтобы что-нибудь выпить, а потом они планировали присоединиться к друзьям в ресторанчике «Гарри» и вместе поужинать. Анжелике совершенно не нужна была еще одна бессонная ночь. Она бы с радостью осталась дома и посмотрела комедийный телесериал «Фрейзьер».

Теперь, заметно постройнев, она с легкостью надела любимую серебристую юбку от Ральфа Лорена и светло-серый топ. Анжелика с восхищением рассматривала свое отражение в зеркале, перебирая пальцами волосы. Как бы она хотела, чтобы Джек увидел ее сейчас, такую красивую, сияющую. Что же ей надеть в парк? Она уже не могла спросить совета у Кандейс. На мгновение чувство вины ослабило ее решимость. Анжелике было неловко скрывать что-либо от своей подруги, однако она не желала, чтобы Кандейс испортила ей настроение, пробудив ее совесть.

Анжелика поцеловала детей, погладив их по волосам и нежным личикам.

— Слушайтесь Сани, — сказала она, надев серебристые туфли на шпильках. — Эй, как я выгляжу?

Джоэ оторвался от экрана. Какое-то время он одобрительно рассматривал мать, пока она стояла, приняв кокетливую позу.

— Круто, — ответил мальчик.

— Так же круто, как мама Зеуса?

Усмехнувшись, Джоэ сказал:

— Еще круче.

— У тебя прекрасный вкус, мой дорогой.

На прощание Анжелика помахала детям рукой. Джоэ тут же уставился в телевизор.

Сани уже поднималась по лестнице, чтобы отправить детей спать. Анжелика горела желанием забраться в постель, но вместо этого схватила сумку и решительной походкой вышла из комнаты.

Она сидела в такси, уставившись на экран мобильного телефона и мечтая лишь о том, чтобы Джек прислал ей очередное сообщение. Когда послышался короткий звуковой сигнал, ее сердце запрыгало в груди, но каково же было ее разочарование, когда она увидела, что сообщение от Оливье. Он писал, что не придет в «Сотбис», а будет ждать ее в ресторанчике «Гарри». Анжелика не удивилась, чувствуя, что ей все равно. Когда такси свернуло на Бонд-стрит, она снова прочла сообщение Джека.

В ресторане аукциона «Сотбис» оказалось веселее, чем она предполагала. Среди многочисленных гостей там были Вильям и Скарлет, на которой были надеты облегающие фигуру черные кожаные брюки и прозрачная блузка от Шанель. Каждый, с кем Анжелика вступала в разговор, отпускал комплименты по поводу ее внешнего вида, интересуясь, уезжала ли она куда-нибудь, что делала, и у нее кружилась голова от проявления знаков внимания к своей персоне.

В половине девятого она взяла такси до ресторана «Гарри». Зал был заполнен посетителями, которые сидели при тусклом освещении за круглыми столиками, в окружении картин, зеркал и растений. Все, кроме Оливье, были уже там. Анжелика, лавируя между столами, направилась в противоположный конец зала и тепло со всеми поздоровалась.

— Ты выглядишь чудесно, — сказал Джоэль де Клер, старинный друг Оливье. — Почему бы тебе не сесть между Антуаном и Роберто? — предложил он, указывая на пустое место в дальнем конце стола. — Так ты сможешь смотреть прямо в зал, и когда Оливье придет, бросишь на него укоризненный взгляд за то, что он опоздал.

— Анжелика никогда не упрекает мужа! — возразила Шанталь, жена Джоэля, тряхнув волнистыми каштановыми волосами.

— О, ты меня слишком плохо знаешь, — язвительно заметила Анжелика, протискиваясь между спинками стульев.

Антуан и Джоэль вежливо встали, и она по очереди поцеловала их. Потом все сели на свои места. Затем Анжелика почувствовала, как завибрировал телефон: пришло новое сообщение. Пока Антуан и Джоэль переговаривались через стол, Анжелика украдкой взглянула на текст. К ее огромному удивлению, сообщение было от Джека. «Поднимите свои прекрасные глаза и посмотрите вперед и налево». Анжелику захлестнула волна смятения. Подавив улыбку, она взглянула в образовавшийся рядом с Шанталь проем, где должен был находиться Оливье. Там, повернувшись спиной к стене, сидел ОН, в белой рубашке с открытым широким воротом и в пиджаке. Смуглое красивое лицо Джека было покрыто легкой щетиной, а непослушные светлые волосы были зачесаны назад.

Анжелика обратила внимание на сидящую за его столом пожилую элегантную пару, которая скрупулезно изучала меню… Было бы любопытно узнать, кто они. Снова взглянув на Джека, Анжелика увидела, что он улыбается. Внезапно в поле ее зрения попал Оливье, представ перед ними в темно-синем костюме от Гуччи и модном добротном галстуке. Его лицо при свете свечей казалось мертвенно-бледным.

— Что, не задался день в офисе? — сказал шутливо Джоэль, изо всех сил хлопнув Оливье по спине.

Анжелика проследила глазами за тем, как ее муж, расстегнув пиджак, сел за стол. Бросив на нее усталый взгляд, он послал ей воздушный поцелуй. Общая беседа тут же оживилась. Анжелика не очень хорошо владела французским языком, да и не пыталась прислушиваться к разговору. Неожиданно ее телефон завибрировал, сигналя о поступлении нового сообщения. «Моя компания меня до смерти утомила. Как бы я хотел оказаться рядом с вами!» Не колеблясь ни минуты, Анжелика тут же набрала ответ: «За моим столиком все говорят по-французски! А мои познания в этом языке просто ужасны». Она обрадовалась, когда Джек моментально отозвался на ее письмо: «Давайте встретимся в десять возле туалета». Анжелика подняла глаза и закусила нижнюю губу. «Согласна».

Оставшаяся часть ужина прошла как будто в тумане. Каждый раз, когда Анжелика смотрела на своего мужа, она видела Джека, сидящего прямо за его спиной. Пару раз их взгляды встречались, но Анжелика тотчас отводила глаза, опасаясь, как бы Оливье не заметил этого и, повернувшись, не увидел, с кем она флиртует. Антуан и Роберто были старинными друзьями Оливье, и, несмотря на их кажущееся очарование, оба обладали скверной привычкой переговариваться между собой, не обращая внимания на то, что она сидит рядом. Анжелика устала от разговоров об экономическом кризисе, но Антуан и Роберто работали в Сити и им было сложно не затронуть эту тему. Она закатила глаза, посмотрев на Карлу, жену Антуана, которую Джоэль не замечал по той же причине. Анжелика взглянула на часы, которые показывали девять тридцать. «Осталось еще полчаса», — нетерпеливо подумала она, поднимая бокал с вином и делая маленький глоток. Внутри у нее все замерло от напряжения. Перед ней поставили блюдо с жареной камбалой, однако у Анжелики не было аппетита.

— А вам не кажется, что о работе можно было бы поговорить и в офисе? — спросила Шанталь, обращаясь к мужу.

— Прошу прощения, — добродушно произнес Джоэль. — Мы утомляем девочек.

— Им, вероятно, надоело слушать о наших делах, однако не надоедает тратить наши деньги, — сказал Роберто совершенно серьезно.

Вероника, его жена, встала на защиту женщин.

— Нет ничего более скучного, чем не иметь возможности тратить деньги…

— Дорогая, — вмешался в разговор Роберто, его итальянский акцент звучал довольно забавно. — Я бы сказал, что это даже хуже, чем скучать, это настоящее бедствие. Я предрекаю: жены заведут себе любовников, когда их мужья больше не смогут зарабатывать деньги.

— Вы, должно быть, считаете нас пустышками, — сухо заметила Анжелика.

— Многие женщины таковыми и являются, — продолжал развивать свою мысль Роберто. — Страшно подумать: подавляющее большинство дам выходят замуж исключительно из-за денег.

— А вот я вышла замуж за Антуана ради его генов, — произнесла Карла. — Мне нужно было исправить знаменитый нос, доставшийся мне в наследство по отцовской линии. У Антуана нос греческого бога.

Все как один посмотрели на Антуана, и он, исполненный чувства гордости, вздернул подбородок.

— А я вышла за Оливье, потому что он прекрасный любовник, — проговорила Анжелика, при этом понимая, что от супружеской измены ее отделяет всего один шаг.

Оливье сразу же оживился.

— Ну что мне на это сказать, парни? — засмеялся он, и здоровый румянец тотчас вернулся на его щеки. — Возможно, я и обанкрочусь, но всегда буду обладать репутацией отличного любовника.

Взглянув на часы, Анжелика положила салфетку на стол.

— Прошу прощения, — сказала она, вставая. — Я отлучусь на минутку.

Анжелика спустилась по лестнице, чуть пошатываясь от волнения, и, остановившись внизу, стала ждать. Ее сердце бешено колотилось от предвкушения встречи. Очень скоро появился Джек. Оба не могли скрыть радости.

— Судьба на моей стороне, — произнес Джек, привлекая Анжелику к себе и целуя ее в щеку.

У нее закружилась голова.

— Это невероятное совпадение. Подумать только, ведь в Лондоне столько ресторанов.

— Я люблю именно это место. Оно напоминает мне о неразумно потраченной юности.

— И сколько же лет вы потеряли зря?

— К сожалению, недостаточно много. — Джек внимательно смотрел на нее из-под своих очков. — Так вы увидитесь со мной завтра в парке?

— А разве у вас нет других планов?

— Конечно же, есть. Однако, если есть желание, всегда найдется и время. Вообще-то завтра я свободен до самого обеда. Как вы смотрите на то, чтобы пройтись вокруг озера Серпантин? Что-то вроде утреннего променада. Мне нравится бывать возле водоемов, это полезно для души.

Понимая, что у них остается совсем немного времени и что, находясь в его обществе, она поступает крайне опрометчиво, Анжелика поспешно ответила:

— Почему бы и нет?

— Я захвачу с собой немного хлеба для птиц.

— А я-то думала, что собаки охотятся на птиц.

— Но ваш пес добрый, и вам пора бы об этом знать.

Джек посмотрел на нее проницательным взглядом, так, как умел делать только он.

— И вы не станете гоняться за зайцами?

— С какой стати мне это делать, когда рядом находится самое желанное из этих созданий? — Он поднял глаза и увидел, как к ним по ступенькам спускаются Вероника, Шанталь и Карла. — Похоже, к вам пожаловали гости. Мне лучше уйти. Встретимся в десять в кафе возле Серпантина.

Не успела Анжелика ответить, как он скрылся за дверью мужского туалета.

 

Глава 11

Анжелика шагала к парку, засунув руки в карманы. Ее фигуру облегала темно-синяя куртка от Москино. В осеннем небе золотым диском светило солнце, опаляя верхушки деревьев оранжево-красным пламенем. Воздух был морозен и свеж, а рев утреннего транспорта устремлялся ввысь вместе с взлетающими в небо голубями. Анжелика шла, потупив взор, чтобы никто не увидел, насколько ей стыдно. Было бессмысленно отрицать свои намерения. Она собиралась встретиться с мужчиной, в которого начинала влюбляться.

У нее еще было время развернуться и уйти, однако обаяние Джека оказалось слишком сильным. Ведь наверняка можно было и дальше наслаждаться его компанией, не соглашаясь на интимные отношения… Наблюдать издалека и предаваться мечтам о другой жизни, никогда не позволяя себе вкусить запретный плод. Джек жил в далекой Южной Африке. И какой бы болезненной ни была мысль о том, что скоро он уедет, она приносила Анжелике огромное облегчение. Ведь в этом случае расстояние могло бы спасти ее от самой себя.

Добравшись до кафе у Серпантина немного раньше условленного времени, Анжелика присела на скамейку и стала наблюдать за утками. Она улыбнулась, вспомнив, что Джек обещал прихватить с собой хлеба. Анжелика по-прежнему получала удовольствие, когда кормила птиц вместе со своими детьми, и он, по всей видимости, делал то же самое. Любовь к природе была привлекательной чертой. Оливье замечал пернатых созданий исключительно тогда, когда держал в руках охотничье ружье.

Вскоре появился Джек. Он стремительно шагал среди деревьев, и Анжелика поднялась ему навстречу. Увидев ее, он помахал ей рукой, и его лицо озарилось радостной улыбкой. Она почувствовала, как ее настроение тотчас улучшилось, а душа наполнилась светом. Помахав рукой ему в ответ, Анжелика украдкой осмотрелась по сторонам, чтобы удостовериться, не наблюдают ли за ней.

— Я чувствую себя как школьница, прогуливающая уроки, — сказала она, когда Джек приблизился к ней.

Он молча привлек Анжелику к себе, не заботясь об осторожности, и поцеловал ее в щеку. Притяжение, исходившее от его тела, было настолько сильным, что у нее перехватило дыхание. В это мгновение она напрочь забыла об Оливье.

— Вы ведете себя как школьница, прогуливающая уроки, — сказал он, засмеявшись. — Расслабьтесь.

— Вы принесли с собой хлеб для уток?

— Конечно. — Опустив руку в карман куртки, Джек передал ей пластиковый пакет с крошками. Он наблюдал, как, засунув пальцы внутрь, Анжелика вынула оттуда горсть содержимого. — Ну и как прошел вчерашний вечер?

— Скукота. Все только и говорили что о финансовом кризисе.

— Я чуть не свалился со стула, увидев, как вы входите в зал ресторана. Вы были похожи на серебристого ангела, парящего в темноте.

— А вот я не заметила, как вы вошли.

— Я увидел вас. Слава Богу, что существует мобильный телефон, и хвала Всевышнему, что вы решили нарушить правила и не отключили его.

— Я всегда оставляю мобильник в режиме «виброзвук», на случай, если вдруг понадоблюсь детям. Это было удивительное совпадение.

Анжелика бросила крошки в воду, и утки быстро подплыли к еде.

— Я не мог оторвать от вас глаз. Да и сейчас мне очень трудно это сделать.

— Вы и в самом деле забавный.

— Вы всегда говорите так, когда смущены. У вас срабатывает механизм самозащиты.

— А все потому, что я не привыкла к комплиментам.

— Я не верю вам.

— Но это действительно так.

— Послушайте, находясь здесь, я вынужден воздерживаться от проявления чувств. Но если бы это было возможно, я бы осыпал вас комплиментами с головы до ног.

Сердце Анжелики учащенно забилось, как у пойманной в ловушку птицы.

— А я-то думала, что мы просто друзья.

— Так оно и есть. Однако я никогда не обещал, что не буду говорить о том, что у меня на душе. — Он взял ее за руку, отчего по ней пробежали мурашки до самого плеча. — Вы ведь знаете, что я чувствую по отношению к вам.

— Я все еще удивлена, что вы можете так открыто говорить о своих чувствах. Обычно это не характерно для мужчин. Они, как правило, молчат, как будто в рот воды набрали. — Анжелика высвободила руку.

— Вероятно, это справедливо в отношении англичан, но мужчины из Южной Африки совсем другие. Однако я научился говорить, что у меня на уме, поскольку мне, возможно, никогда не выпадет другого шанса. — Он рассыпал последние хлебные крошки на тротуар, где стая жирных голубей, казалось, только и ждала, чтобы поскорее склевать их. — Давайте пройдемся.

Они направились вокруг пруда.

— Как здесь красиво, не правда ли? — сказала Анжелика.

Джек глубоко вздохнул.

— Очень красиво.

— Знаете, я, наверное, сошла с ума, — проговорила она немного погодя.

— Знаю. Вы замужем, а я женат. И то, что мы делаем, настоящее безумие. Однако я не в силах ничего с собой поделать. Если уж я не могу быть вашим любовником, я согласен довольствоваться хотя бы ролью вашего друга. — Джек засмеялся и покачал головой, потешаясь над собственной неискренностью. — Нет, я не согласен на роль вашего друга. Я без ума от вас и постоянно думаю только о том, как бы поскорее заняться с вами любовью. Только не говорите, что я смешон, и не давайте мне от ворот поворот с улыбкой на устах. Я вовсе не смешной, а очень и очень несчастный человек.

— Джек… не…

Анжелика вдруг вспомнила о его любовнице из Клэпхема. Возможно, Скарлет все-таки ошиблась.

— Послушайте, я, конечно, ужасно люблю пофлиртовать. Я этого и не скрываю. Однако то, то что происходит между нами, со мной впервые, и это никак нельзя назвать флиртом, — хотите верьте, хотите нет. Я словно вхожу на незнакомую территорию с большущим запретным знаком, висящим поперек дорожки. Однако я понимаю, что если упустить момент, то он, возможно, уже никогда не представится. Жизнь коротка.

— У вас ведь есть жена, Джек, и дети. Давайте останемся просто друзьями. Разве не это посоветовала бы действительно мудрая Сейдж?

— Если это все, что вы готовы мне дать, тогда у меня не остается другого выхода, кроме как согласиться с вами. Я предпочел бы видеть вас своим другом, чем не видеть вообще. С моей стороны было бы неправильно уговаривать вас на что-то большее. В пятницу я возвращаюсь в Южную Африку. Как бы мне хотелось, чтобы вы поехали со мной.

— Вы ведь понимаете, что это невозможно.

— Я мог бы, конечно, пригласить вас приехать вместе с Оливье и детьми, однако уверен, что мне было бы невыносимо видеть вас в обществе вашего мужа.

— Я бы не смогла поехать в другую страну одна.

— Поэтому нам остаются лишь прогулки вокруг Серпантина. — Джек отвел взгляд. — Почему мне суждено было встретиться с вами именно в этот период моей жизни?

— Если бы мы встретились лет пятнадцать назад, то, возможно, даже не понравились бы друг другу.

Он снова печально посмотрел на нее.

— О, вы не могли бы мне не понравиться.

Они сменили тему разговора и стали обсуждать вчерашний вечер. Анжелика заставила его от души посмеяться, изображая своих знакомых. Джек же рассказал о людях, с которыми он с удовольствием познакомил бы ее в Южной Африке, — представителях богемы, обсуждавших не финансовые вопросы, а книги, фильмы и картины.

— Как ни смешно это звучит, но вы бы прекрасно поладили с моей женой.

— Не думаю, что хотела бы с ней познакомиться. Во всяком случае, не сейчас.

— Но мы ведь не сделали ничего плохого, лишь признались друг другу во взаимной симпатии.

— Этого вполне хватило бы для того, чтобы Оливье пришел в бешенство!

— А моя Анна, улыбнувшись, лишь пожала бы плечами.

— При этом чувствуя себя так, словно ее колесовали.

— Ничего подобного. Просто в ней море терпимости. Вычеркните меня из уравнения, и вы обе тотчас поймете, что у вас очень много общего.

— Я никогда об этом не узнаю, — ответила Анжелика.

Джек усмехнулся — яркий румянец, выступивший на ее щеках, выдавал приступ женской ревности.

— Я польщен, что вы ревнуете.

— На самом деле я вовсе не ревную. Можете и дальше рассказывать мне об Анне все, что посчитаете нужным. — Ее голос показался напряженным даже ей самой.

— Моя жена, в отличие от вас, вовсе не красавица, но прекрасна духовно. Любить ведь можно по-разному, и я бы покривил душой, утверждая, что не боготворю ее. Я не достаточно хорошо вас знаю, но я влюбился в вас и в последнее время думаю о вас больше, чем о ком-либо другом.

— Мне следует принять это как комплимент?

— Да, ведь тот факт, что я с вами совершенно откровенен, отличает вас от любой другой женщины, которая мне когда-либо нравилась. Легко говорить кому-то, что любишь его, преследуя при этом одну-единственную цель — поскорее добиться желаемого, однако это вовсе не любовь, а скорее желание, похоть, влечение или любопытство. По-настоящему начинаешь любить человека, только разлюбив его, когда любишь вопреки недостаткам, а чаще всего из-за них.

— Что ж, думаю, это честно.

— Это величайший комплимент, на который я способен.

— Тогда я должна признаться, что люблю Оливье. Хотя не уверена, что по-прежнему влюблена в него. Как было бы прекрасно испытывать оба эти чувства одновременно! Неизменное утешение любви и волнующий трепет влюбленности. А вы влюблены в Анну?

— Нет.

— Но по-прежнему любите ее. И поэтому, конечно же, не хотите причинять ей боль.

— Нет. Я не хочу сделать ей больно.

— А разве она не была бы задета за живое, если бы узнала, что вы, исходя из ваших слов, влюбились в меня?

— Думаю, что была бы. Все очень сложно, Анжелика. Как бы мне хотелось объясниться, но если бы я сделал это, то наверняка разрушил бы волшебное очарование нашей встречи. В данный момент все, что меня действительно волнует, это возможность находиться рядом с вами. Я прекрасно понимаю, что скоро уеду отсюда, поэтому мне хочется наслаждаться вами, не отрывая глаз, как можно дольше перед своим отъездом. Жаль, что мы с вами не встретились двадцать лет назад.

— Поверьте, в этом возрасте я была гадким утенком, — ответила Анжелика, засмеявшись.

— Я не верю этому.

— Вы бы лишь взглянули на меня одним глазком и тотчас переключили свое внимание на кого-нибудь посимпатичнее. Я знаю таких мужчин, как вы.

— Тогда, если вы верите в карму, знайте: все, что человек сделал в своей жизни, возвращается к нему, словно бумеранг. И вы, вероятно, посланы мне судьбой, — чтобы я раскаялся в том, что долгие годы флиртовал с женщинами, ведя себя порой очень безответственно.

— Мне бы очень не хотелось думать о себе как о каком-то возмездии.

— Я встретил женщину, которую действительно желаю заполучить, но не могу этого сделать. И это самое горькое и в то же время сладкое наказание, которое только можно было придумать.

— Мне кажется, что у такого мужчины, как вы, наверное, есть по женщине в каждом уголке земного шара.

— Я не поступаю так с людьми и не стремлюсь к этому. Если вы считаете, что все это для меня лишь игра, то глубоко ошибаетесь. Возможно, вначале я и собирался немного поразвлечься, однако все оказалось намного серьезнее. Я не планировал влюбляться, Сейдж. Уж точно не на этом этапе своей жизни.

Взяв Анжелику за руку, он наклонился к ней.

— Я хочу, перед тем как уехать к себе на родину, увидеться с вами вновь.

— И вы считаете это разумным?

— Вопрос некорректный. Если бы мы всегда поступали разумно, то никогда не испытали бы удовольствия от совершения ошибок.

— Даже не знаю, что сказать, Джек.

— Я лишь прошу о еще одной встрече утром. И не надо говорить, что вы сейчас работаете над книгой. — Его улыбка казалась очень убедительной, а Анжелике так хотелось, чтобы ее уговаривали. — Ну разве вы не испытываете вдохновения?

— Да уж, вы умеете вдохновлять.

— В таком случае напишите нечто такое, что еще никто не писал. Доверьтесь своим инстинктам.

— Я не рискну.

— Почему?

— Потому что Оливье непременно обо всем догадается.

— Нет, не догадается. Он подумает, что это лишь игра вашего воображения, если вообще станет читать.

— По иронии судьбы, это будет моя первая книга, которую он прочтет.

— Это будет самая лучшая книга, которую вы когда-либо написали.

— Итак, полагаю, вы хотите, чтобы она была посвящена вам?

Он засмеялся, однако в его глазах промелькнула печаль.

— Нет, просто я хочу вновь увидеться с вами перед отъездом.

— Вы ведь приедете снова, не так ли?

Джек неуверенно пожал плечами.

— Кто знает, как сложится жизнь? Я не хочу рисковать. Пожалуйста, Анжелика. Клянусь, я не буду кусаться.

— Ну хорошо, я подумаю.

Он улыбнулся своей озорной улыбкой, и Анжелике стало любопытно: а может, ей просто показалось, что он загрустил…

 

Глава 12

Анжелика привела Джоэ и Изабель в гости к Летизии, чтобы они немного поиграли с ее детьми. Сидя в просторной гостиной, подруги пили чай, пока их чада резвились наверху. Мобильный телефон Анжелики просигналил о получении нового сообщения. Интуиция подсказала ей, что оно от Джека. Пока Летизия щебетала, Анжелика вынула телефон и прочитала: «Я тоскую по тебе, Сейдж. Когда можно позвонить? ПСКЧСХ». Она закусила нижнюю губу, размышляя, что бы значило это «ПСКЧСХ». Летизия, казалось, не заметила внезапно появившегося на ее щеках румянца.

— А что ты думаешь насчет свадьбы Кейт? — продолжала она. — Лично меня потрясла эта новость. Просто чудесно, что они решили «подштопать» свои отношения таким оригинальным способом. Хотя я бы не спешила доверять Питу. То есть, я хочу сказать, это ужасно, что, женившись на одной из самых прелестных девушек Лондона, он заводит романы на стороне. Это отвратительно и говорит о крайнем неуважении к своей жене.

— Будем надеяться, что рано или поздно у них все наладится, — сказала Анжелика.

— Неужели ловеласы способны измениться?

— Некоторые да.

— Я не уверена, что Пит принадлежит к их числу. И все же это будет замечательная свадьба. Мы все остановимся в гостинице «Сент Джеран»…

— И будем носиться вокруг невесты в льняных белоснежных одеждах.

— Да, — засмеялась Летизия. — С ракушками в волосах! О Мадонна!

Добравшись домой, Анжелика уселась на сиденье унитаза, пока ее детишки резвились в ванне. Она еще раз прочитала текст сообщения, не замечая, как Джоэ бросил одного из своих больших игрушечных динозавров, который с громким стуком ударился о банный коврик. Анжелика отправила ответ: «Не тоскуй. Мне неприятно думать, что ты опечален. Можешь позвонить мне в восемь часов. Сейдж». На коврик приземлился еще один покрытый мыльной пеной динозавр.

— Ты хочешь посмотреть перед сном телевизор? — резко спросила она сына.

— Да. Но…

— Никаких «но», Джоэ. Прекрати бросать игрушки из ванной или сейчас же отправишься в постель.

Она опустилась на колени, чтобы вымыть детям волосы. Анжелика решила уложить их спать к восьми часам.

Джоэ было разрешено посмотреть телевизор. А Изабель сидела за своим розовым туалетным столиком, в то время как Анжелика сушила ее длинные каштановые волосы. Девочка выдвинула ящик и перебирала использованные тюбики помады и тени для век, лежащие на специальной подставке для косметических принадлежностей. Анжелика с любовью смотрела на отражение дочери в зеркале, твердо решив, что никогда не сделает ничего такого, что нарушило бы гармонию маленького мирка ее дочери.

Наконец дети были в постели. Анжелика прочитала им пару глав из книги «Головорезы», от которой получала даже большее удовольствие, чем ее дети, а потом нежно поцеловала их в лобики. После того как Джоэ крепко обнял ее, тем самым завершив обязательный ритуал перед отходом ко сну, она потушила свет. Облегченно вздохнув, Анжелика пошла обратно в свою спальню и, лежа на постели с мобильным телефоном в руке, стала ждать звонка Джека.

В пять минут девятого зазвонил телефон. По появившимся на экране буквам ПСКЧСХ Анжелика поняла, что это был ОН. Она ощутила, как от удовольствия, смешанного с чувством вины, свело мышцы живота.

— Привет, — чуть слышно сказала Анжелика.

— Я скучаю по тебе, — проговорил Джек, вздохнув.

— Я тоже по тебе соскучилась.

— Мне стало намного лучше.

— А что означают буквы ПСКЧСХ?

Он засмеялся.

— Пес, сбежавший с крыльца, чувствующий себя хорошо.

— Пес, который скоро должен будет снова вернуться на свое крыльцо, — горько усмехнувшись, произнесла Анжелика.

— Мне бы не хотелось думать о том, что придется ехать домой без тебя.

— Я немного крупновата для твоего чемодана.

— Я бы непременно купил что-нибудь более вместительное, если бы ты сказала, что поедешь со мной.

— Это невозможно, Джек.

— Я с большим удовольствием показал бы тебе Розенбош. Там так прекрасно в это время года, когда все вокруг свежее и новое. Я бы взял тебя на конную прогулку по равнине, в туман, нависший над склонами холмов, и мы сидели бы на вершине, а как только туман рассеялся, я показал бы тебе всю долину. Это зрелище поразило бы тебя до глубины души.

— Кажется, оно уже меня поразило.

— А ты ездишь верхом?

— Я выросла в деревне и была просто одержима катанием на пони.

— Хорошо. Тогда у меня есть как раз то, что тебе нужно. Гнедая лошадь, настолько добродушная, что на ней можно скакать галопом во весь опор, нисколько не опасаясь, что она вдруг возьмет и сбросит тебя или же неожиданно понесет.

— Мне бы это очень понравилось. Я уже столько лет не чувствовала, как ветер гуляет в моих волосах.

— Тогда позволь мне устроить это. Придумай какой-нибудь предлог. А я позабочусь о билете.

— А как ты объяснишь это своей жене?

— Скажу, что ты мой друг.

— Надо быть круглой идиоткой, чтобы поверить в подобную чушь, а мне кажется, что она не дура.

— Моя жена не дура, но она отличается толерантностью.

— И она бы действительно не возражала, если бы я остановилась у вас?

На какое-то время Джек замешкался с ответом.

— Я действительно считаю, что она не имела бы ничего против. Послушай, я бы постарался вести себя подобающим образом. Я ее очень уважаю. Мне просто хочется, чтобы ты была рядом.

— Для того чтобы Оливье позволил мне ни с того ни с сего взять и уехать, должна быть очень веская причина. Кроме того, имеются и чисто житейские аспекты, которые ты не принимаешь в расчет. Например, у моих детей нет няни. Кто будет забирать их из школы? Мне не так-то просто уехать, Джек. Моим детишкам предстоит каждый вечер выполнять домашние задания, и если Оливье не уволят, чего мне бы очень не хотелось, мне придется кого-нибудь нанять, чтобы этот кто-то смог подменить меня на время моего отсутствия, а Оливье терпеть не может посторонних людей в доме.

— Тогда это действительно невозможно.

— Мне жаль.

— И мне тоже.

Последовала пауза. Анжелика слышала дыхание Джека. Затем его голос оживился.

— А что ты делаешь завтра вечером?

— Кейт устраивает вечеринку в честь дня рождения своего друга Арта.

— И ты должна туда идти?

— Да.

— А ты не можешь отказаться от приглашения?

— Об этом не может быть и речи.

— Скажи, что заболела, и приходи поужинать со мной.

— Я не смогла бы так поступить.

— И что именно ты бы не сделала?

— Ни того, ни другого. Я не смогла бы солгать своим друзьям и не смогла бы поужинать с тобой. Это было бы безрассудным поступком.

Последовала пауза, во время которой он придумывал план.

— Тогда давай встретимся после вечеринки.

— Даже не знаю…

— Послушай, я уезжаю в пятницу.

— Это слишком рискованно.

— А как насчет пятницы утром? Мы можем снова побродить по парку.

— Один раз нам уже сошло это с рук. Я не могу пойти на это снова.

— Я должен увидеть тебя, Сейдж. Что плохого в том, если два друга встретятся в последний раз?

В этот момент Анжелика услышала, как хлопнула входная дверь. Она вздрогнула и приподнялась.

— О Боже, кажется, пришел Оливье.

— Пришли мне сообщение. Я встречу тебя завтра вечером. Ты можешь уйти с вечеринки пораньше. Мы куда-нибудь пойдем, в бар, например…

— Это опасно.

— Я знаю.

— А вдруг меня застукают…

— Да ведь Лондон — огромный город.

— Как бы не так. — Анжелика слышала, как муж поднимается по ступенькам. — Мне пора, — торопливо прошептала она.

Анжелика услышала, как Джек, не попрощавшись, отключил телефон, и намеренно громким голосом произнесла:

— Ну, мне надо идти, мам, Оливье только что вернулся домой.

Ее муж вошел в комнату в явно дурном настроении, бросил пиджак на спинку стула и ослабил узел галстука. Анжелика слезла с постели.

— Что на ужин? — спросил Оливье.

— Я подумала, что мы могли бы заказать что-нибудь на дом. Что бы ты хотел?

— Что-нибудь из китайской кухни. Позвони в ресторан «Мистер Уинг», я просто умираю от голода.

— Хочешь выпить бокал вина? Лично я хочу.

— Пожалуй, не откажусь. Будь ангелом, сходи и принеси его сюда, пожалуйста. У меня был чертовски тяжелый день. Крайне напряженный. — Оливье вздохнул. — Надеюсь, ты работаешь над своей книгой, Анжелика. Возможно, нам потребуется твой заработок, если меня вдруг уволят.

— Думаешь, это произойдет?

— Все может быть.

— Боже мой, Оливье, но это же просто ужасно!

— Я знаю. Но дела действительно хуже некуда.

— У тебя наверняка все будет в порядке.

— Ты разве не слышала, что я только что сказал? — раздраженно ответил Оливье.

— Слышала, просто я стараюсь не падать духом.

— Вообще-то сейчас не самое подходящее время для столь оптимистического настроения. Если от меня все-таки решат избавиться, у нас возникнут большие проблемы. И твой заработок будет очень кстати.

— Моя новая книга выходит весной.

— Вот и хорошо. Будем надеяться, что она будет пользоваться успехом.

Анжелика, кипя от негодования, спустилась вниз, чтобы заказать еду и налить вина. Она с трудом представляла себе, чтобы Джек, будь он ее мужем, пришел бы домой в таком омерзительном настроении, требуя при этом, чтобы она заказала еду и налила ему вина. Джек восхищался ее книгами и даже прочитал одну из них, в отличие от Оливье. А теперь ее муж еще имел наглость сказать, что ничтожная домашняя индустрия, а именно таковой он считал ее писательскую деятельность, могла вдруг действительно оказаться очень важной. Да, Анжелика знала, что ее книги достойны внимания. И поклонники ее творчества, разбросанные по всему свету, считали точно так же. Даже Джек понимал, — то, что она делает, имеет значение. Если бы Оливье потрудился взглянуть на сумму ее гонораров, то наверняка бы понял, насколько это значимо. Однако, пребывая в неведении, он думал, что по сравнению с его огромной зарплатой банкира ее доходы были словно капля в море.

Вне себя от гнева, Анжелика заказала ужин, и пока они вместе с Оливье сидели за столом, не проронила ни слова.

— Слава Богу, нам не надо сегодня вечером никуда идти. Я чувствую себя совершенно разбитой.

— Так ты поговоришь со мной или так и будешь сидеть, надув щеки?

— Не надо набрасываться на меня только потому, что у тебя тяжелый день.

— Разве ты не читаешь газет? Это не просто тяжелый день. На самом деле все летит в тартарары. Нас неумолимо несет на риф под названием «кризис». И, вероятно, худший за последние сто лет. Мне сейчас, как никогда, очень нужна твоя поддержка, а не осуждение.

— Я тебя не корю, Оливье. Просто мне не нравится, когда ты намекаешь на то, что мои книги — это что-то вроде последней надежды на спасение в случае, если у нас вдруг настанут плохие времена.

— Я благодарен, что они есть. И, возможно, они нам понадобятся.

— Однако, похоже, ты все-таки думаешь, что их можно не принимать в расчет. Судя по твоему тону, я могла бы с таким же успехом заниматься вязанием пинеток для местного магазина детской одежды.

Он положил руку поверх ее руки и вздохнул.

— Я бы никогда не позволил себе намекнуть на то, что твоя работа ничего не значит. Она имеет для нас громадное значение. Я лишь хочу сказать, что твои книги, возможно, станут единственным источником нашего дохода.

Анжелика отдернула руку.

— Ты ведь не прочитал ни одной из них.

— Что правда, то правда, не прочитал. Но обязательно прочитаю.

— Не утруждай себя. Ты ведь слишком занят.

— Мне жаль, что в настоящий момент тебе приходится со мной нелегко. Спроси любую из своих подруг, у которых мужья банкиры. Время веселой жизни, увы, закончилось. Теперь я даже не могу попросить тебя пойти и потратить несколько тысяч фунтов на одежду от Гуччи.

— Да я все равно сейчас занята написанием новой книги.

— Это очень хорошо.

Перед тем как отправиться спать, Анжелика послала Джеку SMS-ку. «Встретимся завтра вечером в одиннадцать. Сейдж». В мгновение ока пришел ответ: «Я буду ждать в конце улицы в такси. Назови адрес. ПСК».

Следующее утро было не похоже ни на одно из предыдущих. Оливье, как обычно, ушел на работу, дети собирались в школу, Сани готовила внизу завтрак, а Анжелика одевалась. Однако ей казалось, что даже воздух стал каким-то иным, словно напоенный ожиданием возможной перемены в ее судьбе.

Она отвела ребятишек в школу, поцеловав на прощание у дверей. Затем вместе с Кандейс, Летизией, Скарлет и Кейт отправилась пить кофе. Однако Анжелика проживала этот день, понимая, — что бы ни случилось, в одиннадцать часов ее судьбе суждено круто измениться. Она ощущала это словно птица, предчувствующая землетрясение.

Собираясь на вечеринку, Анжелика надела классическое темно-синее платье, которое Оливье купил для нее в Париже в первый год их супружеской жизни. Оно всегда ей очень нравилось, однако лишь теперь, сбросив лишний вес, она смогла в него влезть. Внезапно в дверях, как тень, появился Оливье.

— Так ты все-таки уходишь.

— Да, на вечеринку к Кейт, которую она устраивает в честь Арта.

— Ах да, я совсем забыл. — Оливье окинул взглядом фигуру жены. — Ты выглядишь тре жоли. Жаль, что ты уходишь. Я хотел бы снять с тебя это платье.

— Боюсь, у нас нет на это времени, — сказала Анжелика, проскальзывая мимо него.

— Ты приятно пахнешь.

— Апельсинами.

— Здорово.

— Спасибо.

— Не задерживайся.

— Ты что, будешь по мне скучать?

— Ну конечно. Мне нравится быть в твоей компании. — Оливье прищурил глаза. — Ты уже не злишься на меня из-за вчерашнего разговора?

— Вовсе нет.

— Я не видел тебя, кажется, сто лет.

— Да мы же виделись только вчера вечером.

— Это не в счет. Нам следует проводить друг с другом больше времени.

— Безусловно.

— Мне грустно оттого, что ты выглядишь так восхитительно, но совсем не для меня.

— Я же не виновата, что ты не хочешь пойти со мной. Ты все еще можешь это сделать.

— Нет, я устал. А ты постарайся не задерживаться.

— Это развлечение на всю ночь, Оливье. Ты ведь прекрасно знаешь, как проходят все эти вечеринки с караоке.

— Караоке! Теперь-то я уж точно не пойду. Терпеть не могу слушать, как сборище парней из высшего общества невпопад распевает песню «YMCA»! — Он невесело рассмеялся. — Давай поужинаем где-нибудь завтра вечером — только ты и я.

— Нет, лучше останемся дома. Я наверняка буду уставшей.

— А я-то думал, что тебе, возможно, понравится идея провести вечер наедине со мной.

— Так оно и есть, но только не завтра.

Оливье завалился на кровать, закинув ногу на ногу и, как обычно, спросил:

— А что у нас сегодня на ужин?

Анжелика приехала к Кейт как раз в тот момент, когда на пороге стояли Скарлет и Вильям, звоня в дверь.

— А где же Оливье? — поинтересовался Вильям.

— Он не придет. Мой муж терпеть не может караоке.

— Что ж, в этом мы с ним похожи. Поверьте, как только начнется это жуткое пение, я вас немедленно оставлю, — добавил он.

— Напрасно… Именно с этого момента и начнется настоящее веселье. — Скарлет захихикала, когда Вильям игриво подтолкнул ее локтем.

Находившиеся внутри гости с нетерпением ожидали, когда же пожалуют Арт с Тодом. Эффект от серебристых шаров был поистине волшебным. Пламя свечей отражалось в больших зеркалах, висящих над каминными полками. Мужья всех ее подруг были здесь, однако Анжелика нисколько не огорчалась по этому поводу. Она мечтала лишь о том, чтобы поскорее пробило одиннадцать часов.

Наконец парочка прибыла. Тод распахнул дверь, и на лице Арта отразилось крайнее удивление и удовольствие. Он обвел взглядом лица друзей и наконец задержал его на Кейт, воскликнув:

— Ах ты, озорная Девчонка!

С этими словами Арт заключил в объятия ее маленькую фигурку и приподнял над полом.

— Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя! — прошептал он ей на ухо.

— С днем рождения! — воскликнула Кейт, поднимая стакан, и остальные сделали то же самое.

— Праздник объявляется открытым! — закричал Тод, и в тот же миг как по волшебству в доме зажегся свет и громко заиграла музыка.

 

Глава 13

— Анжелика, дорогая, ты выглядишь просто первоклассно, — сказал Арт, возвышаясь над ней.

Он был очень красив, ростом почти метр девяносто, с аристократическими, утонченными чертами лица. У него были умные серые глаза и блестящие каштановые волосы, эффектными прядями падающие на лицо.

— С днем рождения, Арт, — произнесла Анжелика, чувствуя запах дорогого одеколона.

— Что это за парфюм? Он великолепен, — сказала Кандейс. — Хотя уж очень резковат!

— Секрет фирмы, — ответил Арт. — Не хочу, чтобы все пахли так же, как я.

— Ты совсем не выглядишь на свои пятьдесят, — сказала Анжелика.

— Пожалуйста, не упоминай это число, ты ранишь мне сердце. Мужчине столько лет, на сколько он себя ощущает.

— А вернее, столько, сколько женщине, которую он может пощупать, — захихикала Анжелика. — Так любит повторять мой отец.

— Но только не в моем случае. Тоду почти шестьдесят, только, пожалуйста, не говорите ему, что я вам об этом сказал.

— Кейт не поскупилась, устроив роскошную вечеринку, — произнесла Кандейс, окидывая взглядом комнату.

— Она любит меня, — как бы между прочим заметил Арт.

— А разве нельзя сказать то же самое о нас?

Не восхищаться Артом было просто невозможно.

— Пожалуй, ваших комплиментов вполне достаточно для того, чтобы сделать гомосексуалиста гетеросексуалом. Пойду-ка я лучше пообщаюсь с другими гостями, а то, боюсь, не избежать мне проблем. Что-то я уже не верю в бесплатный ужин.

— Разве он не восхитителен? — сказала Кандейс, наблюдая, как Арт прокладывает путь в толпе.

— Восхитителен!

— А ты не думаешь?.. — Кандейс поморщилась, словно пытаясь представить нереальную картину.

— Что?

— Что он и есть тот самый таинственный незнакомец?

— Ты хочешь сказать, что Кейт забеременела от Арта?

— Вот именно.

— Только не это. Он предан Тоду, и не забывай — он ведь голубой. В любом случае Кейт всячески пытается убедить себя в том, что отцом ребенка является Пит.

— Ну что ж, возможно, она и права. Но мы узнаем об этом, только когда малыш появится на свет и будет совсем не похож на Пита!

— Держу пари, что он и на Арта ни капельки не будет похож.

— Ну же, давай приглядимся повнимательней. Ее таинственный любовник наверняка где-то здесь.

Они ходили по комнате, с трудом протискиваясь среди гостей. Кандейс острым, как у орла, взглядом окидывала каждого мужчину. Анжелика то и дело посматривала на часы. Кейт порхала по комнате в коротком кашемировом платье, которое едва прикрывало ягодицы. Ее живот по-прежнему был плоским как доска, и ее подругам очень хотелось спросить, а беременна ли она.

— Я бы нисколько не удивилась, узнав, что она все это выдумала, — сказала Кандейс. — И тогда все мы станем свидетелями очередной драмы, связанной с ее досадным просчетом.

— Да она просто худая. Я округлилась еще до того, как забеременела, — сказала Анжелика.

— И фигуре Кейт пора бы округлиться, особенно учитывая то, что это все-таки ее третий ребенок. Однако ее живот выглядит как сдувшийся батут. — Кандейс наблюдала за тем, как Кейт взяла у Арта сигарету и незаметно сделала быструю затяжку. — Разве она курила бы, будучи в положении?

— Не думаю, что она блефует. Кейт действительно волновалась, помните? Да и все мы видели, как полоски теста на беременность окрасились в голубой цвет, — произнесла Летизия.

— Верно, это уж никак нельзя подделать, — согласилась Анжелика.

— Она также не воздерживается от алкоголя. На самом деле я бы пошла дальше и сказала, что, по-моему, она сейчас подшофе.

— Если ребенок пойдет в мать, характерец у него вполне может получиться как у ирландского землекопа, — засмеялась Анжелика.

— Кейт — это загадка. Кстати, а где Пит?

— Наверное, там же, где и Оливье. Они оба ненавидят такие вечеринки.

— Пит в России, — вставила Летизия. — Однако вы правы, Пит терпеть не может караоке и недолюбливает Арта, хотя ума не приложу почему. Все так любят Арта.

— Послушай, Арт — это мужчина для женской компании, — сказала Кандейс. — Гетеросексуальные мужчины не понимают его. Арт заставляет их нервничать, поскольку он просто красавец. То, что мужчины с такой потрясающей внешностью становятся геями, позор для женщин.

«Это касается далеко не всех», — подумала Анжелика, взглянув на часы.

Караоке не заставило себя долго ждать. Вильям остался с другими мужчинами, которые, так же, как и он, считали, что вряд ли способны выдержать оглушительное звучание нестройного пения. Кейт начала с мелодии «Это боль в сердце», за которой последовала песня «Я получил тебя, детка» в исполнении гармоничного дуэта Скарлет и Тода. Однако ничто не могло вынудить Анжелику взять в руки микрофон, даже шампанское и перспектива исчезнуть в ночи, чтобы встретиться с Джеком. Она сидела на диване и хохотала, глядя на своих друзей, которые дурачились.

В очередной раз взглянув на часы, Анжелика увидела, что уже одиннадцать. Все вокруг внезапно замерло. Она так долго ждала этого момента, и вот теперь, когда он наконец наступил, попросту струсила, словно пони, в нерешительности застывшая перед тем, как перепрыгнуть через препятствие. Анжелика побледнела и осушила бокал шампанского, охваченная чувством неизбежности, которое не оставляло ее в течение всего дня.

He сказав никому ни слова, Анжелика встала и тихонько выскользнула в холл. Официантка подала ей пальто, и Анжелика плотно закуталась в него, очутившись на морозном воздухе. В конце улицы под ярким фонарем ее ждало такси.

Анжелика направилась к машине, ускоряя шаг, ее каблуки гулко застучали по тротуару. Она увидела силуэт Джека, освещенный уличным фонарем, и ее сердце переполнилось радостью, увеличиваясь в размерах, словно один из серебристых шаров Кейт.

Анжелика подошла к такси, и дверцы распахнулись настежь. Она оглянулась, дабы удостовериться, что за ней никто не наблюдает, и села в салон. Джек не стал спрашивать разрешения. Он заключил ее в объятия и жадно прильнул губами к ее губам. Анжелика не удивилась и не испугалась, несмотря на то что он нарушил свое обещание. Его поцелуй был словно возвращение домой. Губы Джека были горячими и мягкими, его подбородок прижался к ее лицу, а нетерпеливые объятия сильных рук кольцом сжали ее податливое тело. Он скользнул рукой под ее пальто, и Анжелика почувствовала жар горячих пальцев, жадно скользящих по ее платью. Анжелика хотела, чтобы он не останавливался, чтобы касался ее кожи и продолжал ласкать самые потаенные места. Это желание заставило ее на минуту забыть обо всем на свете. Джек целовал ее лицо и шею, заставляя дрожать всем телом, стонать и прижиматься к нему все сильней и сильней.

Пока такси ехало, притормаживая на поворотах и останавливаясь на светофорах, Джек и Анжелика не могли оторваться друг от друга, наслаждаясь волшебными мгновениями и прекрасно понимая, что завтра самолет унесет их счастье прочь, на другую сторону земного шара.

Такси остановилось напротив дома номер одиннадцать на Кадоган-гарденс, и Джек вылез из машины. Вид отеля и порыв холодного воздуха, ворвавшегося через открытую дверь, привели Анжелику в чувство. Она с ужасом отпрянула обратно на сиденье.

— Нет… Я не могу… — запинаясь, сказала она. Джек наклонился и потянулся к ее руке, но Анжелика отрицательно покачала головой и отвернулась, смутившись. — Ты же знаешь, что я не могу.

Он залез внутрь, закрыл дверцу и снова привлек Анжелику к себе, целуя в висок и водя носом по ее щеке.

— Все в порядке, — нежно произнес Джек. — Мне не следовало злоупотреблять твоим доверием. Но я не смог сдержаться. Прости меня. У меня нет дурных намерений, когда мы врозь, но как только я вижу тебя, мне хочется отнести тебя наверх и заняться с тобой любовью.

Она повернулась к нему лицом.

— Пойми, я не могу возвратиться домой к Оливье, источая твой запах. Что он подумает, если я заявлюсь домой под утро? Я ведь из тех, кто в одиннадцать часов уже лежит в постели.

— Тебе не нужно объяснять. Я отвезу тебя домой. Но прежде я снова тебя поцелую. Водитель, езжайте куда глаза глядят.

Такси колесило по кварталам Бейсуотер и Ноттинг Хилл. Джек и Анжелика сидели, обнявшись, на заднем сиденье, целуясь, словно юные любовники.

Было далеко за полночь, когда машина, грохоча по Кенсингтон Черч-стрит, очутилась в Брансуик-гарденс.

— Ну что ж, до свидания, Сейдж. Я уже скучаю по тебе, — прошептал Джек. — Позволь моему сердцу запомнить каждую твою черточку.

— Возвращайся скорей, — чуть слышно сказала Анжелика, стараясь сдержать слезы.

— А ты приезжай в Южную Африку. Я повезу тебя на перевал Сэра Лоури, мы выпьем вина и будем любоваться закатом. Нет места романтичнее. И я буду держать тебя в своих объятиях до тех пор, пока последний луч не исчезнет за холмами.

— О Джек. Если бы только… — Она почувствовала, как к горлу подступил ком.

— Пообещай мне, что приедешь.

— Не могу.

— Тогда можешь обмануть, но я хочу услышать, как ты скажешь это.

Анжелика заглянула в его глаза.

— Ну хорошо. Я приеду, обещаю.

— Тогда я буду ждать тебя.

Обхватив ладонями ее лицо, он поцеловал ее еще раз, а затем проследил взглядом, как она, открыв дверцу, шагнула на свежий воздух.

Чтобы прийти в себя, Анжелика немного постояла под уличным фонарем, разглаживая складки на пальто.

Наконец она подошла к дому. Оглянувшись, какое-то время постояла, глядя в ту сторону, где стояло такси. Затем осторожно махнула рукой. С явной неохотой Джек попросил водителя отвезти его обратно в отель.

Анжелика смотрела до тех пор, пока такси не скрылось из вида. Еще несколько минут она оставалась на пороге дома, вытирая слезы и поправляя прическу. Затем, сделав глубокий вздох, открыла ключом дверь.

Шагнув внутрь своего жилища, где ярко горел свет, Анжелика должна была бы почувствовать себя виноватой, однако вместо этого испытала лишь грусть. Мечта растворилась в сиянии действительности, в очередной раз напомнив ей, где было ее место.

Анжелика сняла пальто и сбросила туфли на шпильках, затем пошла вверх по лестнице, шагая по ступенькам в одних чулках. Оливье лежал в кровати и смотрел телевизор. Было уже за полночь, однако он не заснул, дождавшись прихода жены. Он взглянул на нее, сразу же заметив страдальческое выражение ее лица.

— С тобой все в порядке, Анжелика? — Встревожившись, он даже привстал с кровати.

— У меня все отлично. Просто я смертельно устала.

— Ты выглядишь так, словно плакала.

— Скорее я плакала от смеха, слушая этих ужасных исполнителей караоке!

Оливье спал, прижавшись к ней, его руки покоились на ее животе. Анжелика ощущала его дыхание на своем плече, что напомнило ей о тех давних днях, когда она ценила каждую секунду их близости. Теперь же ей хотелось, чтобы это был Джек. Анжелика дала волю воображению, представляя себе, как скачет по южно-африканской равнине бок о бок с ним, а он улыбается столь характерной для него несколько нахальной улыбкой, от которой ее сердце переполнялось счастьем. В конце концов она забылась сном — плавный переход в мир Джека, где были только они двое.

Утром Оливье ушел на работу. Он не разбудил ее, а незаметно прокрался в ванную и тихонько оделся. Дети потревожили ее как раз вовремя, забравшись к ней в постель и включив телевизор. Анжелика открыла один глаз, чтобы посмотреть на часы, стоящие на прикроватном столике. Было без пятнадцати восемь. Она в панике приподнялась и села в кровати, выключила телевизор и отослала детей вниз, к Сани. Затем Анжелика заставила себя пойти в гардеробную, натянула джинсы и свитер и села выпить чашку кофе, пока детишки с жадностью набросились на завтрак, уплетая его за обе щеки.

Анжелика привела детей в школу с опозданием. Парадный вход был уже закрыт, и ей пришлось позвонить в дверь и извиниться за задержку. По ее бледному лицу и красным глазам было видно, что она проспала. Анжелика торопливо поцеловала детей и стала смотреть, как они бегут по коридору, надеясь, что она не забыла положить комплект игр для Джоэ и балетную сумку Изабель.

Не успела Анжелика выйти из здания школы, как зазвонил мобильный телефон. Ее сердце замерло в груди, когда она увидела, что это не Джек, а Кандейс.

— Доброе утро, — весело произнесла подруга.

— Привет, Кандейс.

— Что с твоим голосом?

— Это после вчерашней вечеринки, — солгала Анжелика. — Сегодня утром я едва поднялась с кровати.

— Я не заметила, как ты ушла. В котором часу это было?

— Около половины двенадцатого. Я не хотела мешать всеобщему веселью.

— Вообще-то вечеринка превратилась в настоящую разгульную пирушку. Арт продемонстрировал свой зад.

— Неужели он обнажил ягодицы?

— Вообще-то я тебя не разыгрываю. Это было уморительное зрелище. Он стащил свои штаны и засверкал оголенным местом.

— Зачем?

— Он спел под финал, будучи вдрызг пьяным. К этому времени там оставались всего несколько человек. Но знаешь, что самое интересное?

— И что же?

— У него на ягодице есть родимое пятно, которое по виду напоминает клубничку.

— Неужели?

— Огромное, его просто нельзя не заметить. Арт сказал, что у его отца точно такое же, в том же месте. Как это странно, не правда ли?

— Странно. — Анжелика попыталась говорить более оживленно, однако чувствовала себя совершенно разбитой.

— Судя по твоему голосу, тебе не мешало бы прилечь.

— Наверное, я так и сделаю.

— И даже не утруждай себя что-нибудь сегодня писать. Знаешь, что тебе нужно?

— Что же?

— Ленч с подружками.

— И пораньше лечь в постель.

— Ты рассуждаешь прямо как я.

Анжелика подошла к двери своего дома и вставила ключ в замочную скважину. Сани стояла на пороге с торжественным видом, чем-то напоминая заводную куклу.

— Все в порядке? — удивленно спросила Анжелика.

В воздухе запахло летом.

— Заходил человек, — объяснила Сани.

— Какой человек?

— Он приехал на фургоне. — Она указала в сторону столовой. — И принес вот это.

Анжелика заглянула в комнату и ахнула от изумления. Все помещение было заполнено красными розами. Она с трудом разглядела стол, которого практически не было видно из-за ваз с цветами.

— А он оставил записку?

Сани отрицательно покачала головой.

— Ничего. Он просто внес их внутрь и ушел.

Анжелика почувствовала, как в сумочке завибрировал ее телефон.

— Не волнуйся, Сани. По-моему, я догадываюсь, от кого цветы.

«Я никогда не забуду прошлой ночи. Твой любящий пес. Боюсь, твое крыльцо уже вне моего поля зрения».

Анжелика вспыхнула румянцем.

— О Сани. Что же мне делать со всеми этими цветами?

— Мы расставим их по всему дому.

«Что подумает Оливье?»

— Я возьму три букета с собой на ленч. Остальные поставь там, где найдется место. Мой крестный отец обожает преподносить сюрпризы.

Сани стала относить вазы с букетами наверх, пока Анжелика набирала номер Джека.

Звук его голоса снова воскресил существовавшую между ними атмосферу интимности, и Анжелика словно перенеслась в прошлую ночь. Она слышала шум аэропорта, свидетельствовавший о том, что Джек уже готовился к вылету.

— А ты настоящий проказник, весь мой дом в цветах, — нежно произнесла она.

— Я рад, что ты их получила.

— Столовая просто завалена ими!

— Надеюсь, у тебя из-за этого не возникнет неприятностей.

— Оливье их даже не заметит. В настоящий момент он слишком увлечен работой.

— Мне так хотелось хоть чем-то выразить, как много ты для меня значишь.

— Ты меня убедил.

— Я никогда не забуду нашу ночь в такси.

— Я не думала, что все сложится именно так.

— И я тоже. Поверь, я собирался вести себя достаточно сдержанно.

— Но я рада, что потом ты передумал…

— И я тоже. Я увезу воспоминание об этом вечере с собой на родину, чтобы одинокими ночами воспроизводить его в памяти снова и снова и вспоминать красивую англичанку, которая осталась в Лондоне.

— Жаль, что тебе нужно уезжать.

— Как бы я хотел, чтобы ты отправилась со мной.

— Это невозможно.

— Я знаю. Глупые мечты. Ты уже начала писать свою книгу?

— Честно говоря, я не представляю, о чем писать.

— Ну конечно же, представляешь, — расскажи о нас.

— Я не сочиняю книги для взрослых.

— Но сейчас самое время начать. Ты же сама сказала, что хочешь попробовать что-нибудь новое.

— Мне не нравится печальный конец.

— Тогда сделай так, чтобы у нас все закончилось хорошо.

— Я не знаю, как это сделать.

— Придумай что-нибудь, ведь ты же писательница.

— Подобные истории, как правило, заканчиваются печально. — Последовала продолжительная пауза. На какой-то миг Анжелике показалось, что связь прервалась. — Ты меня слушаешь?

— Я здесь, — наконец произнес Джек, однако его голос стал другим. Судя по его тону, он чувствовал себя таким же несчастным, как она сегодня утром. — Пусть история наших с тобой отношений закончится хорошо, Анжелика. Я не знаю, как тебе удастся это сделать, но сделай это ради меня. Боюсь, что в реальной жизни у нас с тобой нет надежды на счастливый финал.

Она почувствовала, как к горлу подступил комок.

— Пока мы будем оставаться друзьями, думаю, я смогу смириться с этой мыслью.

— Я свяжусь с тобой по электронной почте. А ты дай мне знать, когда тебе можно позвонить.

— В утренние часы, — торопливо ответила Анжелика. — После того как я отведу детишек в школу, я буду сидеть за письменным столом, пытаясь сочинить счастливый финал.

Повесив трубку, она возвратилась в спальню и закрыла за собой дверь. Плюхнувшись со стоном на кровать, Анжелика заплакала в подушку. Она понимала, что смешно лить слезы из-за человека, которого она едва знала, однако ей казалось, что с его отъездом город лишился воздуха. И теперь дышать совершенно нечем.

 

Глава 14

Анжелика подъезжала к фешенебельному району Уэст-энд с тремя букетами роз, уложенными на заднем сиденье машины.

Припарковавшись на Альбемарль-стрит, она направилась к кафе-ресторану «Уолсли», расположенному в великолепном демонстрационном зале старинных автомобилей на площади Пиккадилли. Здание с высокими потолками, резными сводами и изящным лестничным пролетом было выполнено в стиле величественного итальянского ренессанса.

Здесь уже стоял гул, исходивший от самой фешенебельной публики Лондона. Анжелика оглянулась по сторонам, ища глазами подруг, и заметила Кандейс, которая жестом руки, украшенной драгоценностями, подзывала ее к круглому столу в центре зала.

— А вот и ты! — воскликнула она, когда Анжелика присоединилась к ним.

— Ты выглядишь именно так, как я себя чувствую, — произнесла Кейт, заметив ее измученное лицо и туманный взгляд.

— Тебе лучше чувствовать себя классно, или я сейчас же уйду отсюда, — пошутила Анжелика.

— Давайте посмотрим правде в глаза: все мы выглядим неважно, — проговорила Кандейс.

— Но не приведи Господь сказать когда-нибудь, что я выгляжу именно так! — Кейт осушила бокал беллини. — Похмелье. — Она подняла пустой бокал, обращая на себя внимание официанта. — Еще стаканчик для меня и одну порцию для моей подруги.

— Похоже, к десерту ребеночек будет танцевать брейк-данс! — сыронизировала Кандейс.

— Да это же персиковый сок, — попыталась оправдаться Кейт. — Кроме того, я где-то читала, что на самом деле шампанское — очень полезная штука для малыша.

— Если шампанское полезно для твоего ребенка, то я готова съесть свою сумочку «Биркин», — сказала Кандейс, закатывая глаза.

— Дорогая, прошлой ночью все было просто изумительно, — сказала Летизия. — Никогда бы не подумала, что и я присоединюсь к пению под караоке. Более того, я оказалась ничуть не хуже других.

— Да, такого от тебя никто не ожидал, Летизия. От твоего исполнения песни «Будь ему опорой» с хриплым итальянским акцентом я чуть не разрыдалась, — призналась Кейт.

— Неужели ты плакала? — удивилась Кандейс.

— Нет, но я подумала, что слова этой песни как раз обо мне. Я могла бы вышвырнуть Пита из дома, однако я решила вновь завоевать его сердце. Я осталась с ним. Да, эта песня обо мне.

— И ты заслуживаешь медаль за это эмоциональное решение! — иронично ухмыльнувшись, произнесла Кандейс.

— Думаю, мы все заслуживаем медали, — сказала Анжелика. — Как бы я ни любила своего мужа, он бывает очень требовательным.

— Да, человека более требовательного, чем Оливье, нужно поискать, — согласилась Кандейс.

— Но он такой красивый, — вздохнула Кейт. — Я была бы не прочь каждое утро просыпаться рядом с ним.

— Да пожалуйста, — засмеялась Анжелика.

Кандейс с задумчивым выражением лица приподняла бровь.

— Как ты собираешься отмечать день рождения Оливье? — спросила Кейт. — Это же на следующей неделе, не так ли?

— Откуда ты знаешь, когда у него день рождения?

— Моя память имеет забавную особенность: я никогда не забываю имена детей и дни рождения.

— И когда же мой день рождения? — тут же осведомилась Кандейс.

— После бокала шампанского я, конечно, не в лучшей форме, но если я правильно помню, ты — Дева по гороскопу.

— Ты попала в точку, однако об этом нетрудно догадаться, ведь я типичнейшая представительница этого знака.

— Летизия родилась 28 июня, она — Рак, хранительница домашнего очага; Анжелика — 6 марта — типичная представительница знака Рыб, склонная все идеализировать; Скарлет — 21 августа, Лев; и твой день рождения, Кандейс, где-то в конце сентября.

— А если точнее, 20 числа. Я не просто удивлена, я поражена, что ты помнишь о каждой из нас! — воскликнула Кандейс.

— Да, это один из моих многочисленных талантов.

— А я вот совершенно забыла о дне рождения Оливье, — призналась Анжелика. — И даже не приготовила ему подарка.

— Договорись о столике в ресторане «Айви» и скажи, что он был заказан уже давным-давно, — предложила Летизия. — А потом мы устроим ему сюрприз, внезапно появившись из-под стола, если это как-то поможет.

— О, думаю, что Оливье сейчас настолько погружен в свои проблемы, что вряд ли вспомнит о собственном дне рождения. Если бы не его любящая мать, которая обычно звонит на рассвете, этот день ничем не отличался бы от остальных.

— На день рождения Пита, который будет в начале декабря, я собираюсь увезти его в Рим на выходные. Он любит оперу.

— Так для тебя же это будет сущая мука… — сказала Кандейс.

— Это не главное. Ведь это его день рождения.

— Какое удивительное проявление самоотверженности с твоей стороны, Кейт.

— Да, я способна быть самоотверженной. — Она лукаво улыбнулась. — В конце концов, он очень щедр по отношению ко мне.

— Анжелика, ты что-то притихла, — сказала Летизия, сочувствующе улыбаясь ей.

— Трудно вставить слово, когда Кейт в хорошем настроении, — сказала Кандейс.

— Вообще-то я чувствую себя подавленной после своей вечеринки, — сказала Кейт.

— А точнее, вечеринки Арта, — поправила ее Кандейс.

— Да какая разница.

— Я просто устала, но грех жаловаться. Вечеринка удалась на славу. — Анжелика слабо улыбнулась. — У меня с собой три огромных букета роз для вас, — продолжила она, чтобы сменить тему разговора. — Мой крестный отец наводнил ими всю столовую.

— Какой у тебя милый крестный отец, — сказала Летизия.

Кандейс ее объяснение показалось неубедительным.

— И с какой стати твоему крестному отцу вдруг посылать тебе цветы?

— Он немного эксцентричен. Он не вспоминал о моем дне рождения целых десять лет. И эти цветы, как он сказал, для того, чтобы как-то компенсировать его забывчивость.

— Что ж, я с радостью отвезу букет домой. Возможно, скажу Питу, что они от моего таинственного обожателя, — произнесла Кейт.

— А не слишком ли это рискованно? — сказала Кандейс, глядя при этом на Анжелику.

— О, все в прошлом, кроме того, тот человек вовсе не мой обожатель. Причем никогда им не был и не будет.

— Что ж, круг сужается.

— Я совершила глупейшую ошибку и была бы очень признательна, Кандейс, если бы ты оставила эту тему, тем более теперь, когда я готовлюсь к тому, чтобы повторить супружеские клятвы с Питом. Кстати, на следующей неделе я впервые встречаюсь с Верой Ванг, а Кристиан Лубутен сделает мне туфли по индивидуальному заказу.

— Зачем тебе туфли на пляже? — спросила Кандейс.

— Всем женщинам нужны туфли, где бы они ни находились, — резко ответила Кейт.

— Ну, хотя бы сандалии, — сказала Анжелика, стараясь не упустить нить разговора.

— Отдать предпочтение плоской подошве? Ну уж нет! — воскликнула Кейт. — Я не позволю Кандейс возвышаться надо мной в день моей свадьбы.

— А как насчет того, что она возвышается над тобой из года в год? — спросила Анжелика, делая большой глоток беллини и чувствуя себя лучше.

— Мал золотник, да дорог, — произнесла Летизия, пытаясь по-дружески успокоить Кейт. — Я даже не уверена, знает ли Гайтано, сколько во мне сантиметров. Да и я тоже, уверяю тебя, вряд ли назову свой точный рост. Каблуки практически срослись с моими ногами.

— Вообще-то мне нравится казаться выше всех, особенно выше тебя, Кандейс. Благодаря этому я всегда чувствую хоть маленькое, но превосходство, — ухмыльнулась Кейт.

— Не из-за роста Кандейс тебе следует волноваться, дорогая, — сказала Летизия. — А из-за ее острого языка.

— Ну кто-то же должен иногда опускать вас на грешную землю, — ответила Кандейс. — Так говоришь, розы, Анжелика? Какой милый подарок от крестного отца. — Она хитро посмотрела на Анжелику, и та прекрасно поняла, что подруга обо всем догадалась.

Оливье сидел перед телевизором, слушая вечерние новости и болтая с друзьями по телефону, Анжелика же в это время размышляла над своим браком. Муж по-прежнему любил ее. Конечно, после стольких лет супружеской жизни было вполне естественно, что они воспринимали свои отношения как нечто само собой разумеющееся, однако она ни на минуту не сомневалась, что его чувства к ней не остыли. Любовь же Джека была совершенно иной закваски, замешанная на страсти и прелести запретного плода. Анжелика любила Оливье как близкого и родного человека или как часть самой себя. В Джеке же она видела прежде всего мужчину, который заставил ее вновь почувствовать себя женщиной. В ней словно уживались два человека — женщина, которую знал Оливье, и женщина, которую знал Джек. И если бы этим женщинам довелось встретиться в реальной жизни, они бы не узнали друг друга.