Музыка, исполняемая двумя оркестрами, широкими волнами разливалась в прохладном ночном мраке. Вдруг на смену ритмичной и несколько однообразной мелодии пришла новая, необычная, носящая оттенок томный, сладострастный, упоительный.

— Баядерки, баядерки! — раздались голоса среди гостей.

И в самом деле, группа индийских танцовщиц, в которой под такт музыки двигалось несколько пестро одетых женщин, направилась к той части губернаторского сада, где находились лорд Сингльтон и Джелла.

Баядерки были одеты в яркие национальные костюмы. Они были обернуты большими полосами легкого прозрачного газа, обшитого золотою бахромой. Куски ткани пунцового цвета, обвиваясь вокруг стройных изящных фигур, ниспадали, проходя через одно плечо на грудь, которую скрывал маленький из золотой парчи корсаж, и оставляя обнаженными руки, плечи и нижнюю часть бюста, обволакивали бедра. Широкие, собранные снизу панталоны светло–лилового цвета обхватывали ноги. Драгоценные украшения отсвечивали разноцветными блестками на пальцах, запястьях, шее и даже носу, дополняя этот костюм. Двойные золотые кольца, надетые на ноги у лодыжки, производили гулкий металлический звон при каждом движении танцовщиц.

Одеждой нескольких баядерок служили длинные панталоны из светлого газа, шитые серебром, с серебряной каймой, скрывающие толстые золотые кольца, надетые у лодыжек. Пальцы ног были сплошь унизаны кольцами, на подъеме красовались массивные серебряные цепи. Поверх панталон была надета юбка из драгоценной ткани, обшитая золотыми и серебряными узорами, на концах которых была прикреплена дорогая бахрома. Суконный корсаж пунцового цвета сдерживал грудь и был почти полностью закрыт громадной вуалью из серебряного газа, спереди и сзади густыми волнами обхватывающей корпус баядерок. На руках, пальцах и шее также сверкали дорогие украшения. В волосах, зачесанных назад и сдерживаемых серебряными полосами, сверкали драгоценные булавки дивной работы. Весь ободок уха, унизанный драгоценными колечками, представлял подобие золотой бахромы. Золотая тонкая нить заменяла кольцо в ноздрях; на этой нитке висела большая жемчужина. Вид танцовщиц был до крайности своеобразный, хотя и не во всем отвечал европейским вкусам.

Достигнув того места, где находились принцесса Джелла и лорд Сингльтон, баядерки приостановились, а затем начали исполнять один из танцев, свойственных только Востоку и Индии. Их движения были исполнены неги и даже сладострастия и уже описаны многими путешественниками. Поэтому мы считаем новое описание бесполезным. Едва громкие и восторженные рукоплескания, возникшие после окончания танца, смолкли, раздался голос стоящего у двери лакея. Он произнес имя, заставившее вздрогнуть Джеллу и раджу Дургаль–Саиба.

— Мистер Джордж Малькольм!

— Слава Богу, — заметил Эдвард, — теперь–то уж мы узнаем о причинах отсутствия на балу нашего батюшки.

— Я тоже так думаю, — прибавил лорд Сингльтон.

Эва наклонилась к Марии и шепнула ей:

— Почему он один?

— Разве отсутствие отца тревожит тебя? — спросила Мария.

— Более прежнего.

— Это почему?

— Не знаю, но мне страшно.

Во время обмена этими фразами толпа приглашенных расступилась для того, чтобы дать проход Джорджу Малькольму. Вскоре появился и он. При виде его на лицах присутствовавших отразилось выражение изумления и безотчетного страха. И в самом деле, наружность Джорджа могла вызвать ужас. Одежда, в которой он предпринял ночную поездку на кладбище слонов, была в страшном беспорядке, составляя резкий контраст с роскошными праздничными костюмами гостей лорда–губернатора. Красивое лицо было обезображено смертельной бледностью, страданием и скорбью; дикий огонь горел в широко раскрытых глазах. Вид Джорджа поверг в оцепенение лорда Сингльтона. Эдвард почувствовал, как смертельная дрожь пробежала по его телу, а сердце сжалось от предчувствия чего–то ужасного. Он бросился к Джорджу с вопросом:

— Брат, что случилось?

В эту минуту Джелла быстро схватила руку Дургаль–Саиба и, судорожно сжав ее, шепнула ему глухим голосом:

— Взгляните на этого человека, Дургаль–Саиб, смотрите… Уж не знает ли он всего того, что ему знать не положено?

— Осторожнее, принцесса, возьмите себя в руки, — остановил ее раджа, — вы выдадите нас!

— Брат, — повторил Эдвард, — что ты хочешь сообщить нам? Что с тобой?

Мария, дрожа от тягостного предчувствия, бросилась в объятия сестры. Джордж, ни слова не сказав брату, обратился к лорду Сингльтону.

— Простите меня, милорд, простите, — сказал он глухим, изменившимся голосом, — я омрачаю праздник, внося в него тягостное настроение.

— Тягостное настроение? — переспросил губернатор.

— Не томи, брат, объясни, ради Бога, — умолял Эдвард дрожащим от волнения голосом, взяв брата за обе руки.

— Друг мой, — воскликнул Джордж растроганным голосом, — ты уже не ребенок, ты — мужчина! Собери все свое мужество, прояви всю свою твердость…

— Джордж, Джордж, ты пугаешь меня, что за страшное известие принес ты? Что случилось? Скажи!

Джордж обратился к лорду Сингльтону:

— Господин губернатор, господин милорд, господин президент Бенареса, — воскликнул он, — я пришел сюда, чтобы умолять вас о правосудии и мести.

— Милостивый Боже, — переглянулись девушки.

Принцесса Джелла хранила молчание, но взгляд, брошенный ею на Дургаль–Саиба, говорил: «Он все знает!»

— Почему говорите вы о правосудии, о мести? — удивился пораженный ужасным видом Малькольма губернатор.

— Я прошу их у вас.

— Правосудия?

— Да, милорд.

— Для кого же?

— Для моего отца.

— А мести?

— Для его убийц.

По толпе гостей пробежал глухой шум, у каждого вырвалось невольное восклицание: «Сэр Джон Малькольм убит!»

Эдвард, пораженный ужасной новостью, как безумный схватил руки брата, заставил его обернуться к себе и голосом, надорванным внутренним волнением, произнес едва внятно:

— Джордж, скажи, ради Бога, это неправда, я ослышался… не так ли? Ведь я не понял… ты говоришь не о нашем отце? Неправда, он жив… мы сейчас увидим его… Господь не допустил бы совершиться такому неслыханному преступлению! Нет, нет, не может быть, я брежу… я схожу с ума!

— Наш благодетель, наш второй отец умер? О горе, горе! — воскликнули мисс Мария и Эва.

— Но нет, нет, это неправда… этого не может быть! — бормотала Мария.

— Такой человек не может умереть, — убеждала всех Эва.

Джордж вместо ответа произнес только одно слово:

— Смотрите!

И, обратив лицо к той стороне, откуда пришел, он протянул руку вперед так, что толпа гостей почтительно расступилась, как бы не в силах устоять и не поддаться действию бурного всепреодолевающего потока, и в своем движении направо и налево открыла пространство, в котором таился ответ на главный вопрос. Изумленным взорам гостей предстал закрытый со всех сторон паланкин, возле которого стояли Стоп и Казиль, настолько же бледные и встревоженные, как и сам Джордж, медленно приближавшийся к носилкам. Присутствовавшие молча взирали на молодого человека, не смея произнести ни слова. Джордж откинул одну из занавесок паланкина, и глазам присутствующих предстала неподвижная масса, обернутая белой материей, контуры которой выдавали все признаки человеческого тела. Джордж приподнял покрывало, и стоящие рядом мгновенно узнали главного судью, увидели лицо, искаженное предсмертной агонией.

— Смотрите! — повторил Джордж среди могильной тишины, — взгляните на тело безвинно пострадавшего праведника. Под этим саваном все, что осталось от сэра Джона Малькольма.

Крик ужаса и негодования раздался со всех сторон. Мария и Эва бросились на колени перед паланкином. Отдельные фразы заглушали рыдания. Подавленный горем и глубоким отчаянием, преклонив колени перед телом покойного отца, молча стоял возле девушек Эдвард. Взяв холодную руку убитого, он прижимал ее к губам, как бы желая согреть ее.

Безмолвный свидетель этой грустной сцены губернатор Бенареса вытирал крупные слезы, градом катившиеся по его бледным от волнения щекам. Наконец, Эдвард встал и подошел к Джорджу.

— Ты знаешь, кто убийца? — спросил он твердым голосом.

— Если бы знал, то отец был бы уже отомщен, — ответил Джордж. Потом, обратившись к лорду Сингльтону, добавил: — Именем Англии, нашей далекой родины, заклинаю вас, милорд, помочь нам найти убийцу.

Лорд Сингльтон протянул руку над телом покойника и произнес голосом, исполненным торжественности:

— Клянусь всемогущим Богом, который все видит и слышит, что мы отыщем презренного убийцу. Джон Малькольм будет отомщен!

— Благодарим вас, милорд, — сказали в один голос братья.

Повернувшись к стоящим рядом гостям губернатора, Джордж произнес торжественно:

— Преклоним колени, господа, перед памятью честного и справедливого человека, великого мученика.

Никто не осмелился не повиноваться этому призыву. Все опустились на колени. Склонив головы среди всех остальных стояли принцесса Джелла и Дургаль–Саиб. Через минуту Джелла шепнула на ухо принцу:

— Я нашла убийцу и выдам его правосудию, пусть покарают его за смерть Джона Малькольма.