Глава 1

На Востоке всегда почитали искусство любви – достойным изучения. Неудивительно, что первый труд, посвященный этому искусству, вышел из-под пера восточного автора. Мы говорим о "Кама-Сутре" Ватсаяны, жившего в Западной Индии в четвертом веке. Скорее всего, сочинение дошло до нас в более позднем варианте. Написанная на санскрите, книга была переведена на большинство современных языков, и вот уже шестнадцать веков остается самым полным и детальным трудом, посвященным физиологической и духовной стороне искусства любви. Влияние этой книги, особенно в Индии, огромно. Книгу используют в сексуальном образовании и гигиене, ее можно купить в большинстве книжных магазинов за несколько рупий, а вот продажа "Любовника леди Чаттерлей" в Индии запрещена.

В работе Ватсаяны изучается "кама" (сексуальное наслаждение), которую он считает одной из трех наиболее важных сторон жизни. Две другие называются – дхарма (религия и мораль) и арта (здоровье и материальное благополучие). Автор спорит с теми, кто готов запретить сексуальные радости, потому что они якобы наносят ущерб религиозным убеждениям и здоровью и могут вызывать нежелательные ассоциации. Ватсаяна полагает, что сексуальное удовлетворение подобно пище и необходимо для укрепления физического здоровья человека. Чрезмерная озабоченность сексом может плохо влиять на человека, но страсть следует утолять. "Полноту счастья человек получает, служа арте, каме и дхарме. Культурный человек ведет себя так, чтобы никому не перебежать дорогу, не растерять накопленное и жить в удовольствии. Стоит действовать ради благоприятствования всех трех, или двух, или даже только одной сущности, но нельзя служить одной из них в ущерб другой". "Кама-Сутра" дает законченную и объективную картину сексуальной жизни той эпохи, когда общество было построено на феодальных принципах.

Обычным явлением была полигамия, а куртизанки ("ганика") вписывались в общую картину городской жизни. Хотя родители иногда устраивали браки среди детей, этот обычай не был повсеместным, в городах девушки взрослели, сохраняя девственность, и могли вступать в брак как внутри, так и за пределами своего класса. Случалось, куртизанки выходили замуж за порядочных граждан, а вдовы могли повторно вступать в брак, вместо того чтобы сжигать себя на погребальном костре мужа. С другой стороны, порядочная супруга частенько была связана с мужем, на которого распространялись сексуальные притязания нескольких женщин. Тогда перед ней было два пути: или завоевать все внимание мужа, или искать прибежища в объятиях любовника. Ватсаяна подробно объясняет, как себя вести в обоих случаях. Он на удивление современен в своем предпочтении брака по любви, он учит женщин, как соответствовать мужским требованиям. Его можно назвать пионером сексуального образования. Почти все, что Ватсаяна написал о "любовной игре", вошло в арсенал современных сексуальных психологов.

В то время культурный мужчина ("нагаяка") не был связан законом моногамии, но, как и в Древней Греции, наслаждение в обществе любовниц и куртизанок считалось совершенно естественным. Вот как Ватсаяна описывает один день из жизни нагаяка: "Утром, днем и вечером он принимает пищу.

После завтрака тренирует своих говорящих и хищных птиц, играет в домашние игры с друзьями и отдыхает. После этого встает, причесывает волосы, хорошо одевается и встречается с друзьями или в обители куртизанок, или в игорном доме, или в доме друга в обществе куртизанок, чтобы поговорить о литературе, выпить вина, прогуляться в общественных парках или заняться водными видами спорта. Затем, когда гостиная украшена и надушена благовониями, он в обществе друзей ожидает прибытия любовницы.

А если она опаздывает, он пошлет к ней служанку или пойдет сам. Когда она явится, он с друзьями займет ее любезными разговорами, порадует знаками внимания и подарками".

Находясь наедине с любовницей или женой, мужчина должен делать все, чтобы удовлетворить сексуальное желание женщины, учит Ватсаяна.

Согласно Ватсаяне, существует шестьдесят четыре дополнения к половому акту, в том числе царапанье ногтями, похлопывание и другие игры.

Они описаны так детально, что просто диву даешься. "Если средь бела дня в общественном месте, – пишет Ватсаяна, – его любовница одному ему понятными знаками отмечает следы на его теле, которые она сама и оставила, любовник должен притвориться смущенным и скрыть от глаз толпы свидетельства любовной ночи. Тогда женщина, обратив к нему лицо, станет мимикой и движением губ имитировать поцелуй и выставит отметины на своем теле, выказывая всем видом сожаление о его смущении, объясняя, что если он получил от нее все лучшее, то и с него причитается.

Такая игра только усиливает взаимную любовь. Те, кто участвует в этом смешном любовном сражении и радуется игре во взаимное поражение, обеспечивают себе непроходящую сильную любовь на долгие времена" – таково наблюдение Ватсаяны.

На взгляд Ватсаяны и других индийских писателей, посвятивших себя эротике, самый современный тип женской красоты – это женщина-лотос ("падмини"). Он полно и ярко описывает любовные прелюдии и все мыслимые и немыслимые позы соитий, одну даже под водой (как у слонов), уделяет внимание описанию различных женских типов – от аристократки до проститутки. У него в книге есть глава, посвященная самым ловким способам проникновения в гарем, если мужчина достаточно смел, чтобы рискнуть жизнью ради прелестей его обитательниц. Советует Ватсаяна, как легче завоевать чужую жену.

Покуда губы будут целовать и очи – зреть, Вовек не прекратится жизнь, тебе об этом – петь.

Сэр Ричард Бертон, переводчик не только "Арабских ночей", но и "Кама-Сутры" (статья, посвященная ему в "Национальном биографическом словаре", замалчивает этот факт), являющийся признанным авторитетом по восточной эротической литературе, считает, что не может быть лучше панегирика Ватсаяне, чем эти строки признательности за труд, "выдержавший испытание веками" и "даровавший Ватсаяне место среди бессмертных". Не все согласятся с таким мнением, но немногие из прочитавших станут отрицать, что автор был превосходным экспертом в своей области. О нем самом нам практически ничего не известно. Ватсаяна сообщает нам только то, что, пока писал книгу, он одновременно изучал религию (возможно, в Бенаресе) и был полностью погружен в размышления о Боге. Не верится, что он в то время был молод – слишком уж велик его собственный сексуальный опыт и авторитетно мнение.

Наставления Ватсаяны нашли отражение в индийском искусстве, например, в эротической скульптуре храмов Конарака и Хаджурахо, цветной настенной росписи пещер Аджанты возле Аурунгабада. При британском правлении с его пуританством подобное искусство не поощрялось, хотя английские археологи делали все от них зависящее, чтобы сохранить древние памятники. После завоевания независимости новые руководители страны поддержали и даже усилили прежнюю традицию. Национальное законодательство запрещает любые публичные проявления влечения, так что на общественном пляже супруги не могут ни целоваться, ни держаться за руки под угрозой ареста. Однако, стыдясь упаднического искусства предков, индийские власти вполне успешно используют его для привлечения туристов с "загнивающего" Запада, особенно американцев.

Впрочем, американцам не так-то просто вывезти из страны наборы фотографий, в том числе иллюстрирующих "Кама-Сутру", поскольку, согласно недавно принятому закону, они подлежат конфискации при ввозе в страну.

 

Глава 2

Первый английский перевод "Кама-Сутры" появился в 187.5 году под названием "Кама-Шастра, или Индийское искусство любви", сделали его Арбутнот и Р.Ф. Бертон. Внимательно изучив текст, издатели забеспокоились и отказались от проекта. Десятью годами позже книгу издали с добавлениями, причем печатали весь тираж в Англии, хотя из осторожности указали в выходных данных Индию.

С тех пор вот уже двести лет подпольно напечатанная порнография наводняет Англию.

Пуританский обычай стыдиться половой близости загнал порнографию в подполье, но не уничтожил. Мы уже отмечали, что общественное мнение менялось благодаря растущему среднему классу. Макколей относит начало смягчения законодательства к концу семнадцатого века, когда вышел "Разрешительный акт", регулярно затем обновлявшийся. "В действительности цензурные притеснения носили весьма условный характер. "Утерянный Рай" едва не был запрещен, но только потому, что власти ненавидели автора как политика. Книги же "Она бы сделала, если бы смогла" Этериджа, "Деревенская жена" Уичерли, "Переводы из четвертой книги Лукреция" Драйдена получили разрешение цензора очень легко, ведь написали их придворные.

Обретя свободу, литература очищается образованными англичанами, выбирающими между добром и злом. За сто шестьдесят лет пресса обрела полную свободу, но ограничения, налагаемые на авторов читательским мнением, стали гораздо суровее.

Даже те жанры, которыми питало себя сладострастное воображение – любовная лирика, комедии, романы, – стали пристойнее проповедей семнадцатого века. Сейчас, в 1855 году, иностранцы, не осмеливающиеся напечатать ни одного дурного слова о своих правительствах, должны узнать, почему самая свободная пресса Европы является одновременно самой сдержанной". Двумя годами позже британский парламент принял "Акт о непристойных публикациях". Этот закон, в котором была выработана концепция "непристойной клеветы", дал в руки властям необходимое орудие. Как закон действовал на практике мы расскажем в следующей главе. Следует отметить, что никогда подпольное печатание порнографии в Англии не процветало так, как в середине и конце правления королевы Виктории.

Впервые попытка подпольно напечатать порнографию была сделана в Оксфорде в 1674 году, когда несколько смельчаков из Колледжа всех усопших в университетской типографии издали "Сонеты" Аретино со знаменитыми иллюстрациями, изображающими любовные позы. Доктор Хамфри Придо, оксфордский ориенталист, писал своему приятелю: "Уверяю тебя, мы были бы рады получить это издание, но в последнюю ночь все сорвалось. Для работы они выбрали время, когда, по их расчетам, декан доктор Джон Фелл, отвечавший за типографию, не мог там появиться. Увы, он появился, и неожиданно, когда работа была в полном разгаре – шестьдесят репродукций были уже готовы. Думаю, ты легко представишь себе его реакцию. Разъяренный Фелл арестовал всю продукцию и угрожал злоумышленникам изгнанием из университета. Не учись они в этом колледже, их бы точно выгнали".

Аскетизм в литературе, которым так восхищался Макколей, возник далеко не сразу. В известных романах восемнадцатого века – "Моль Флендерс" Дефо, "Том Джонс" Филдинга, "Родерик Рендом" Смоллета и "Тристрам Шендл" Стерна – есть места, шокировавшие пуристского читателя современника Макколея. Но эти сочинения нельзя считать порнографическими, хотя таможня США задерживала экземпляры "Молль Флендерс" как непристойную литературу.

Первый шедевр английской порнографии, который многие считают лучшим эротическим сочинением, написанным по-английски, появился в середине восемнадцатого века и назывался "Мемуары женщины для утех, или История жизни Фанни Хилл" Джона Клеланда. История этой книги весьма любопытна.

Первое известное издание датировано 1749 годом, хотя оно и не было первым. С тех пор роман неоднократно переиздавался, причем по большей части подпольно. "Фанни Хилл" считается шедевром эротики, хотя не содержит ни одного непристойного слова или выражения. И все-таки "Национальный биографический словарь" в статье о Клеланде называет ее "скандальной и непристойной".

Клеланд, родившийся в 1709 году и закончивший Вестминстерскую школу, был консулом в Смирне, а потом поступил на службу в "Ост-индскую компанию" в Бомбее. Поссорившись с начальством, Клеланд покинул Индию и какое-то время бедствовал, переезжая из одной страны Европы в другую, он даже сидел в долговой тюрьме в Англии. Спасаясь от кредиторов, он написал "Фанни Хилл" и продал рукопись издателю Ральфу Гриффитсу, который держал магазин возле собора Святого Павла. (Говорят, что Гриффитс заработал на публикации романа 10 тысяч фунтов.) Книгопродавца и издателя осудили и приговорили к стоянию у позорного столба, а автора вызвали в Тайный Совет и потребовали объяснить, как он дошел до сочинения подобных книг. Клеланд оправдывался нищетой и избежал наказания. Совершенно неожиданно Клеланд получил пенсион в 100 фунтов в год от лорда Гренвилла, одного из членов Совета. Возможно, тот хотел таким образом сделать из Клеланда журналиста. Позднее Клеланд писал и другие книги, в том числе пьесы и литературоведческие работы, мудро воздерживаясь от порнографии. В некрологе в "Журнале джентльмена" было написано, что "он жил на пенсион, у него была хорошая библиотека, его навещали собратья по перу. Он умер в возрасте 82 лет. Разговаривать с Клеландом было очень интересно, он знал много языков. Как писатель Клеланд интереснее всего в романах и песнях…" История Фанни Хилл, героини романа, рассказана в двух длинных письмах. Ливерпульская девочка из бедной семьи осталась сиротой в возрасте пятнадцати лет. В Лондон она приехала в обществе другой, более опытной девушки, которая внезапно исчезла и предоставила Фанни самой себе. Она отправляется в контору по найму, и ее берет в служанки некая миссис Браун, чей дом оказывается борделем. Клиент, которого Фанни знает как Чарльза, лишает ее девственности, забирает из борделя и поселяет на квартире как свою любовницу. Когда выясняется, что Фанни беременна, отец Чарльза отсылает его на одну из факторий в Южных морях подальше от нее. Горюя из-за разлуки с любимым, Фанни "выкидывает" ребенка. Оправившись, она заводит нового любовника, но через несколько месяцев связь прекращается, когда мужчина вступает в связь со своим юным слугой Уильямом, которого Фанни соблазняет в отместку за то, что любовник обманул ее со служанкой. Бездомная Фанни оказывается в борделе, который содержит миссис Коул.

Второе письмо рассказывает о жизни Фанни в этом заведении в Ковент-Гардене, искусно замаскированном под лавку. Через какое-то время хозяйка удаляется от дел, и Фанни, скопившая немного денег, становится владелицей хорошенького домика и представляется женщиной, чей муж отправился за океан. У нее появляется новый защитник, богатый старик, но он вскоре умирает, завещав ей свое состояние. Фанни воссоединяется с вернувшимся Чарльзом, который ее по-прежнему любит.

Фанни во всем признается Чарльзу, он ее прощает, и они женятся. Фанни начинает вести жизнь добродетельной домохозяйки. "Вот так я наконец благополучно добралась до уютной обители, – пишет в заключение Фанни, – где, окруженная добродетелью, пожинала лишь неиспорченные и сладкие плоды и, оглядываясь на путь порока, который прошла, сравнивая его гнусность с бесконечно возвышенной радостью целомудрия, я не могу не сожалеть о тех, кто погряз в неуемной чувственности и глух к Добродетели… Если я и расцветила Порок всеми красками, то для того лишь, чтобы он выглядел настоящей жертвой, торжественно приносимой Добродетели".

История заканчивается морализаторски, но вполне счастливо: Фанни не умирает в тюрьме, но пользуется плодами своей профессии. Как говорил Спенсер Энеби, викторианский библиограф эротической литературы, "тенденция книги пагубна вдвойне".

Клеланд использовал весь арсенал приемов эротической литературы для разжигания похоти читателя и поддержания его интереса. Сцены насилия, соблазнения, совокупления, гомосексуализм и флагелляция соседствуют с советами, как изобразить девственницу. Сравнительно недавно было получено разрешение на арест 171 экземпляра книги, выставленной на продажу в лондонском книжном магазине.

Интересно, что первое судебное преследование за продажу непристойной литературы в Америке касалось именно "Фанни Хилл". Зимой 1819-1820 годов двух бродячих торговцев подозревали, а одного посадили на шесть месяцев за попытки уговорить фермеров Массачусетса купить "Фанни Хилл".

Несколько позже, в сороковых годах, изданием книги начал свою успешную деятельность Уильям Хейнз, иммигрант из Ирландии, ставший первым американским издателем порнографии. На прибыль от продажи "Фанни Хилл" он выпустил триста других эротических сочинений. Но роман не утратил популярности, книга была излюбленным чтением в казармах во время Гражданской войны.

Множество экземпляров задержали таможня и почта США, хотя в результате недавнего судебного разбирательства (в 1963 году) торговля этой книгой была разрешена в штате Нью-Йорк.

 

Глава 3

После выхода первого издания "Фанни Хилл" на английских читателей хлынул поток порнографических книг, достигший апогея в конце викторианской эпохи. Нравы ужесточались, поэтому производство и продажа этих книг уходили в подполье. Заголовки и аннотации к сочинениям можно найти в трехтомных "Заметках о редких и забавных книгах", изданных Пизанием Фракисом (X.С. Эшби) между 1877 и 1885 годами, и в двух томах "Регистра эротической библиотеки" Рольфа Рида, изданных посмертно в 1936 году. Мы упомянем только некоторые образцы подобной литературы, о других расскажем в главе, посвященной извращениям.

Сборник 1762 года "Годичная новая Атлантида" включает пять рассказов: "Амуры леди Лусиан", "Генри и Эмма", "История графини В.", "Анекдоты из частной светской жизни", "Королевское распутство, или Приключения принца Йорка". Скорее всего, их писали разные люди, а потом составитель собрал их вместе. Создатель четвертой истории, повидимому, лучше знал порнографию, чем географию, ибо действие у него происходит на "острове Ангола". Приводимый ниже отрывок поможет читателю представить себе книгу в целом. Она не выдерживает никакой критики, но, как любая подобная литература, интересна описанием деталей жизни эпохи. "Герцогиня тихо вошла в "приют отдохновения". Стояла жара, поэтому окна были распахнуты, а шторы опущены. Воздух благоухал жасмином. Комнату украшали туберозы в китайских горшочках. Постель укрывал балдахин из желтого шелка, на самом ложе было рассыпано море оранжевых и желтых цветов. Картину довершал юный Бевилл, но его платье и позу мешают нам описать приличия. Засыпая, он раскинулся на кровати, и теперь предстал перед глазами влюбленной герцогини во всей своей мужской красе.

Он был очень хорошо сложен, белоснежная кожа сверкала. При виде вошедшей дамы желание овладело им, о чем свидетельствовал восставший предмет мужской гордости…" В некоторых порнографических изданиях содержится изрядное морализаторство. Таковы "Полезные наставления одинокому джентльмену о браке, сожительстве и адюльтере в стихах и прозе, с замечаниями моральными, критическими и пояснениями", вышедшие в 1792 году. Автор – "Маленький Исаак", по-видимому, это Исаак Крукшенк, карикатурист.

Главы называются "Искусный соблазнитель: картинки из жизни", "Мария, или Обращение к веселому повесе", "Печальные последствия соблазнения", "Обращение умирающей шлюхи к старому развратнику".

В книге пятьдесят шесть страниц, не считая иллюстраций, продавалась она за один шиллинг.

Около 1800 года – точная дата не известна – появился сборник неприличных стихов под названием "Веселые музы Каледонии, любимые шотландские песни, древние и современные". Его переиздали с дополнениями в 1827 году, приписав авторство Роберту Бернсу, что оскорбило поклонников шотландского поэта и было объявлено "не только необоснованной клеветой, но и величайшим издевательством над памятью гениального человека". Возможно, так и есть, однако известно, что Берне собирал скабрезные песенки и стихи, так что, независимо от того, приложил он руку к сочинению "Веселых муз" или нет, рукопись могли выкрасть после его смерти в 1796 году и пиратским образом опубликовать. Не исключено, что именно Роберт Берне – автор некоторых стихотворений.

В письме к другу от декабря 1793 года он пишет, что несколько лет собирает шотландские песни, но что "немногие из них – мои собственные".

Первое издание "Веселых муз" содержит восемьдесят пять стихотворений и песен, а в издание 1827 года и в более поздние включено еще 42 стихотворения и два письма, предположительно написанные Бернсом. Большая их часть написана на сексуальные темы, во многих легко угадываются бранные слова, обозначенные первой и последней буквой. Вот несколько характерных названий: "Девять дюймов понравятся леди", "Отверстие, где его можно спрятать", "На нем есть волосы", "Эй, пугни меня, Минни".

Замечательный образчик эротики увидел свет в годы правления короля Георга IV, которому не чуждо было искусство любви, – "Будуар сладострастника", иллюстрированное собрание историй и диалогов в четырех томах, изданное Мэри Уилсон. Имя издателя было, конечно, псевдонимом, реальная Уилсон содержала известный бордель. В начале третьего тома она обращается к тем, кто имел обыкновение посещать ее: "Должна сказать, что оставила мое заведение с поркой на Танбриджплейс на миссис Терезу Беркли, которой могу рекомендовать клиентов. Сама же я удаляюсь от дел".

В репринтном издании 1830 года, осуществленном "за счет Беркли в пользу Мэри Уилсон", миссис Беркли так говорит о своей подруге и предшественнице: "Для тех, кто не знаком с мисс Уилсон, замечу, что эта женщина возродила эротическую литературу в нашем веке. Когда она начинала свою карьеру, продавалась всего одна хорошая книга – "Женщина для утех". Мэри издала или перевела двенадцать сочинений, ее успех подвигнул других попробовать свои силы на этом полезном поприще, так что теперь к услугам будущего поколения аж пятьдесят томов "Сладострастных Развлечений".

Интереснее всего в "Будуаре сладострастника" не сами сюжеты (это в основном пересказы), а предисловие издателя к каждому тому. Вот что Мэри пишет об иллюстрациях: "Если эта книга попадет в руки художника, умеющего рисовать человеческое тело и обладающего воображением, он может рассчитывать на успех, ему будет достаточно обратиться к издателю, ценящему сладострастные картинки, выполненные на высоком уровне.

Женщина с хорошей фигурой может прийти и позировать час-другой художнику или издателю".

В "рекламе" к третьему тому мисс Уилсон обещает "адюльтер женам и блуд старым девам и вдовам", предлагая приносить "радостные жертвы богу Приапу, древнейшему из божеств". Проспект Мэри Уилсон так замечателен, что заслуживает быть процитированным полностью: "…я воздвигла стройный храм любви с просторными гостиными и мило обставленными будуарами. В этих гостиных вы встретите изумительных мужчин, которых мне удалось нанять, они предаются всевозможным развлечениям на свой вкус, все они энергичны и веселы.

Женщины могут разглядывать мужчин через затемненные оконца будуаров – роскошно одетых щеголей, музыкантов и обнаженных атлетов.

Такое изобилие плоти не может не разжечь чувств. Выбрав объект для утех, дама подзывает камеристку и посылает за мужчиной, его тут же доставят к ней в будуар. Она может забавляться с ним как в темноте, так и при свете, может остаться в маске. Она может пробыть час или всю ночь, иметь одного или дюжину партнеров, не будучи ни с кем знакомой. Леди 70 или 80 лет может насладиться юным шалопаем лет 20. Для разжигания любовных страстей каждый будуар украшен превосходными иллюстрациями поз по Аретино кисти Джулио Романо и Людовико Каррачи. Картины отражаются в огромных зеркалах. Столы ломятся от изысканных яств и вин.

Все это содержится на ежегодные сто гиней – взнос от каждой дамы, только прохладительные напитки подают за отдельную плату.

Я предприняла все мыслимые и немыслимые меры безопасности, невозможно представить, чтобы инкогнито дам было разоблачено вторжением полиции или разъяренных мужей-рогоносцев. Это гарантируется каждой даме, прежде чем она подпишется на взнос. Мадам де Гомец, моя заместительница, предоставит в распоряжение посетительниц каталог самой обширной коллекции "возбуждающих" книг на французском, итальянском и английском языках (я заплатила за него 2000 фунтов), чтобы потрафить им. Салоны украшены картинами кисти Пейна Найта на сюжеты античного культа Приапа – уникальная коллекция среди европейских собраний.

Мужчинам разрешено находиться только в салонах, причем только тем, кто показал себя достойным доверия и не слишком любопытен. Их услуги хорошо оплачиваются.

Делом моей жизни стало служение женщинам.

Я надеюсь на понимание тех, кому служу в этом трудном предприятии. Ваша покорная слуга, леди Мэри Уилсон".

В этом буйстве эротической фантазии есть доля правды, ибо мужские бордели действительно существовали в Лондоне в те времена. Антиквару Ричарду Пейну Найту действительно принадлежал изданный с помощью Уильяма Гамильтона, британского консула в Неаполе и мужа "дражайшей Эммы", "Обзор почитания Приапа". Издание, вышедшее в 1786 году с восемнадцатью иллюстрациями, подвергалось суровым нападкам критиков "как труд, недостойный ученого и философа". Автор был так удручен, что попытался скупить весь тираж.

Найт утверждал, что не только английские "майские шесты" и башни Ирландии были фаллическими символами, но "даже церковные шпили являют собой явные символы языческого культа".

В девятнадцатом веке поток эротической порнографии в Англии был огромен, особенно между 1820 и 1840 годами и после 1860 года. Несмотря на то что литературными достоинствами обладали немногие произведения, все раскупалось. Вот некоторые названия: "Друг в постели, или Наставление молодым девицам" (1822 г.), "Приключения, интриги и похождения дамской служанки" (1822 г.), "Современный распутник" (1824 г.), "Похотливый турок" (1828 г.), "Кардинал-соблазнитель" (1830 г.), "Сцены в серале" (1830 г.), "Любимец Венеры" (1830 г.), "Как заниматься любовью" с продолжением "Как возбуждать любовь, или Искусство заниматься любовью более чем одним способом: сладострастная история и тайная переписка двух юных леди, очаровательных и хорошо воспитанных кузин. Пробуждение их первых сексуальных чувств и их сладостные забавы на пиру любви". Два последних сочинения, иллюстрированные гравюрами, пользовались большой популярностью и были впервые изданы в двадцатых годах, переизданы в сороковых для "Общества Порока" и вновь переизданы в шестидесятых ведущим издателем порнографии тех времен Уильямом Дагдейлом.

Эротика позднего периода печаталась в основном в Париже и Брюсселе, хотя в выходных данных указывалась Англия. Среди изданий были "Праздник любви, или Пир у источника Венеры" (1860 г.), "Похождения и исповедь балерины" (18681870 гг.), "Частный отдых, или Взлет и падения в жизни" (1870 г.), "Песнь похоти" (1873 г.), "Письма от парижского друга" (1874 г.), "Сила месмеризма: эротическое изложение развратных событий и фантазий" (1880 г.), "История члена" (1880 г.), "Дела Венеры, или Исповедь молодой супруги" (1881 г.), "Кейт Хендкок, или Вхождение девушки в бурную жизнь" (1882 г.), "Лаура Мидлтон, ее брат и любовник" (1890 г.), "Автобиография блохи" (1887 г.), "Венера в Индии, или Любовные приключения в Индустане" (1889 г.), "Изнасилование на железной дороге: правдивая история дамы, которая была сначала изнасилована, а потом выпорота в шотландском экспрессе" (1894 г.), "Флосси, пятнадцатилетняя Венера, прислужница в храме восхитительной богини" (1897 г.).

Всегда пользовалась популярностью по обе стороны Атлантики книга "Ночи в мавританском гареме" автора "лорда Георга Херберта". Ее издало "Общество книжной эротики", по всей вероятности, в Париже в конце девяностых, книга представляет собой якобы рассказ морского офицера, проведшего ночь в гореме в Марокко, когда хозяинпаша отсутствовал. В гареме было девять очаровательных женщин разных национальностей Средиземноморья. Мужественный британский гость сумел удовлетворить всех, а в промежутках между схватками девушки одарили его интимными рассказами о своей сексуальной жизни, в том числе о том, как одной из них удалось соблазнить жеребца.

В это же время в Англии были популярны эротические журналы и ежегодники. Наибольшим успехом пользовалось совершенно непристойное издание "Жемчужина, или Ежемесячный журнал для сладострастного чтения". Журнал впервые появился в июле 1879 года и просуществовал восемнадцать месяцев.

До сороковых годов порнографические издания не печатались в Соединенных Штатах, и американцам приходилось импортировать английскую и европейскую эротику. В 1846 году предприимчивый ирландец Уильям Хейнз открыл свое дело в Нью-Йорке. Его опыт быстро переняли другие, так что к 1870 годовой объем продаж возрос до 100000 экземпляров. Вот что можно было купить в Америке: "Любовь скромника, рассказанная холостяком", "Венера в Бостоне: роман из городской жизни", "Фанни Грили, история сторонницы свободной любви, рассказанная ей самой", "Веселые девушки в Нью-Йорке, или Жизнь в столице", "Вдова из Калифорнии, или Любовь, похождения, преступления и веселый разгул", "Радости любви или Свободная леди", "Супружеская спальня и ее тайны, или Жизнь в модных отелях". Две последние книги принадлежат перу Джорджа Томпсона, специализировавшегося на скабрезных историях (сам он заявлял, что написал сотни книг).

Одна из книг, вышедших в то время, имела колоссальный успех, хотя относится скорее к скотологии, чем к порнографии. Ее автором был Самюель Клеменс, то есть Марк Твен, и называлась она "1601: разговор у камина во времена Тюдоров".

Твен написал ее в 1879 году, в перерыве между "Томом Сойером" и "Приключениями Гекльберри Финна", и посвятил своему другу Джосайе Твичеллу, "у которого не было сомнений относительно шекспировской манеры выражаться или вести себя".

Сто экземпляров первого издания появились в 1882 году. Бумага была самая дорогая, но самое забавное, что напечатали ее в Военной академии в Вест-Пойнте. С тех пор книга выдержала больше сорока изданий по всему миру. "1601" – это эротическая сатира, воображаемый непристойный разговор между Елизаветой 1 и ее придворными – Шекспиром, Бэконом, Беном Джонсоном, сэром Уолтером Редеем и некими вымышленными дамами, например – герцогиней по прозвищу "Трюмная вода". "Я сконструировал разговор, который мог иметь место в жизни, – говорил Марк Твен. – Я использовал слова, которые тогда были в ходу". Любители "крепких выражений" не должны пропустить этот шедевр, который, по словам госсекретаря США Джона Хея, "безумно интересен и, разумеется, совершенно аморален".

 

Глава 4

В порнографических сочинениях важную роль играют иллюстрации. Иногда рисунки и картинки включаются в книгу, иногда их публикуют отдельно. За немногими исключениями самые опытные иллюстраторы порнографических сюжетов – европейские художники, чаще всего французы, бельгийцы и итальянцы. Отметим Джулио Романо, Фрагонара, Ватто, Видала, Августе и Аннибала Караччи, Буше, Фелисьена Ропса и Тулуз-Лотрека. Шедеврами являются картины "Качели" Фрагонара и "Утренний туалет" Буше, изображающий даму за интимным омовением.

В области эротической скульптуры только французам удалось приблизиться к высотам Челлини. В Англии никто не смог сравниться с Фальконе, Жаном Басиляром и Огюстом Роденом, а лучшим из английских художников-эротистов был Обри Бердслей, умерший в 1898 году в возрасте двадцати шести лет. В георгианскую эпоху один художник все-таки достиг высот в изображении порнографических сцен, то был Томас Роулендсон. Ему не хватало утонченности Бердслея, но не следует забывать, что в начале века манеры были значительно грубее.

До середины восемнадцатого века в Англии не было собственных художников-порнографов, они были вынуждены удовлетворяться изданиями Аретино, иллюстрированными Романо и братьями Караччи. Неизвестный английский художник создал семнадцать рисунков к эротической книге "Удовольствия любви, содержащие различные забавные и любопытные вещи о покоях Венеры" (1755 г.). На фронтисписе изображена крупная женщина с бокалом любовного напитка в левой руке, правой она отдергивает полог кровати, на которой видны четыре голые ноги.

На пологе написано "Удовольствия любви, 1755". (Книга была перепечатана в Лондоне в 1881 году под заголовком "Приключения распутника" с шестью цветными литографиями, но они были существенно хуже оригинальных гравюр, являя собой типичный пример упадка порнографической живописи конца девятнадцатого века.) Тогда же взошла слава английского художника и гравировщика Уильяма Хогарта. Многие его вещи из серий "Успех шлюхи", "Успех распутника", "Модный брак" безусловно эротичны, но это не порнография. Хотя сцена в борделе из "Успеха распутника" уже близка к этому. На переднем плане раздевается женщина, поза ее непристойна.

Слуга вносит тарелку и свечу, которые она потребовала. Хогарт был моралистом, он изображал порок самым устрашающим образом, но викторианцы заставили его внести изменения в некоторые картины, например в лист № 9, где солдат рисует на стене мужской половой орган, и в № 5 из "Модного брака", где полуобнаженный любовник убегает через окно при внезапном появлении мужа своей пассии.

Карикатурист Исаак Крукшенк проиллюстрировал всего одно порнографическое издание, а егс сын Джордж, гораздо более знаменитый художник делал иллюстрации для "Фанни Хилл" Клеланда.

Другой карикатурист, Джеймс Гилрей, был автором эротической картинки "Брачная ночь" и множества изображений порки. В конце георгианского века крупнейшим интерпретатором эротических сюжетов был Томас Роулендсон (1756-1827 гг.). У Эшби в собрании было около ста его порнографических работ, в том числе опубликованные после смерти "Хорошенькие игры для юных девушек" (1845 г.). Иллюстрации сопровождались скверными стишками его же сочинения.

Помимо отца и сына Крукшенков, время от времени посвящавших свой талант порнографии, были Джордж Морланд, его сводный брат Уильям Уорд и офортист Джон Рафаэль Смит. Они тоже делали иллюстрации для "Фанни Хилл", "Тома Джонса", "Тристрама Шенды" и "Сентиментального путешествия" Стерна. После смерти Роулендсона никто не смог продолжить традицию эротического реализма с подобным мастерством. Все попытки были грубы и вульгарны. Только к концу века в Англии возникла новая концепция эротизма, которая нашла выражение в чувственных работах Данте Габриеля Россетти и школы прерафаэлитов в живописи, а позже в сложном декадансе Бердслея.

Одновременно эротический реализм стал художественной натурой для фотокамеры. Изобретение и совершенствование фотографии привело к промышленному производству эротических и непристойных снимков, положив начало процветающему и сегодня бизнесу "развратных открыток". Одним из самых удачливых фотографов 60-70-х годов прошедшего века был Генри Хейлер. Владелец двух домов в Лондоне, он фотографировал обнаженными всю свою семью, включая жену и двух сыновей.

При налете полиция обнаружила 130248 непристойных снимков и 5000 диапозитивов, позже все это было уничтожено. Хейлер благоразумно перебрался на континент, чтобы избежать ареста.

Тем временем Россетти и его ученики запечатлевали иную чувственность – патологическое сладострастие, страсть с примесью чувства вины. Россетти лучше других умел передать очарование женской руки, жестокую прелесть ее ярких губ, выражение глаз любимой. Иван Блох, немецкий историк сексуальной морали Англии, считал Россетти любовным психологом, разглядевшим в женщине идеал, к которому мужчина стремится от унылой монотонности будней как к источнику вечной красоты.

Прерафаэлиты оказали существенное влияние на блестящего разностороннего графика Обри Винсента Бердслея в начале его короткого пути в искусстве. Он успел стать автором около пятисот замечательных рисунков, прежде чем умер от туберкулеза. Он был художественным редактором двух авангардистских журналов – "Желтая книга" и "Савой". Бердслея с полным правом можно назвать любовным психологом, хотя секс не победил его как прерафаэлитов, его отношение к сексу было свободным, почти языческим, как во Франции восемнадцатого века. Одним из первых проектов художника были иллюстрации к Лукиану. Как он говорил друзьям, подобных рисунков в книгах еще никто не помещал. Многие рисунки издатели и редакторы возвращали как слишком рискованные, что было совершенно естественно, в его работах всегда таился яд. Он оказался объектом всеобщей критики – один аноним отозвался о творчестве Бердслея как об "открытом восхвалении загнивающей жизни". Преследователи художника пытались усмотреть непотребство в каждом его штрихе. Однажды, когда издатель отклонил рисунок, художник отослал его другу с таким комментарием на полях:

Среди запрещенных рисунков Бердслея были серия иллюстраций к "Саломее" Уайльда. Одна называется "Туалет Саломеи" и изображает даму со свитой в более чем откровенном неглиже. Туалетный столик уставлен книгами. В увидевшем свет варианте книги Саломея одета. Бердслей тонко отомстил общественному мнению: книги, изображенные им, были заклеймлены как порнографические или непристойные – "Золотой осел", "Манон Леско", знаменитый роман Золя о проститутке "Нана" и роман маркиза де Сада.

Бердслей делал эротические иллюстрации для "Лисистраты" Аристофана. Эксцентричный издатель Леонард Смитерз, любивший эротику, поместил иллюстрации в подпольном издании 1896 года. Сам художник не слишком высоко оценивал иллюстрации и перед смертью в письме к Смитерзу просил скупить и уничтожить тираж.

Бердслей начал писать и иллюстрировать пародию на легенду о Тангейзере, в подредактированном виде Смитерз опубликовал фрагмент из нее в первых двух номерах "Савоя". Неоконченное сочинение Бердслея, переведенное на немецкий, сегодня является книжным раритетом. Пародия Бердслея – утонченнейший образец английской эротики.

Уайльд написал об извращенном порнографическом таланте Бердслея, посвятив французское издание "Саломеи" "единственному художнику, кроме меня, который знает, что такое танец семи покрывал, и способен видеть невидимое".

 

Глава 5

– Завершая краткий исторический обзор чисто эротической порнографии уделим внимание трем автобиографиям: "Взлеты и падения" Эдварда Саллона (1867 г.), "Моя тайная жизнь" анонимного автора (1885 г.), "Моя жизнь и любовные события" Фрэнка Харриса (1925-1929 гг.).

Рукопись "Взлетов и падений" была продана Саллоном издателю порнографии Уильяму Дагдейлу незадолго до самоубийства автора, который вскрыл себе вены в лондонском отеле в возрасте сорока восьми лет. Жаль, что этот способный человек посвятил себя столь низменному занятию. Его отец добился в жизни некоторого успеха. Саллон рано остался сиротой и молодым вступил в Индийскую армию, где сумел дослужиться до капитана, хотя ему не исполнилось и двадцати одного года. Проведя в Индии десять лет, он вернулся домой, женился на хорошенькой девушке, состояние которой, как вскоре обнаружилось, было не столь велико, как он рассчитывал. Он несколько раз уходил от нее и возвращался, но в конце концов оставил совсем, проведя последние годы жизни за сочинением порнографии для Дагдейла. Он также обучал фехтованию, под вымышленным именем развозил почту между Лондоном и Кембриджем, пока железная дорога не положила этому конец. Помимо исторического романа об Индии "Герберт Брейкспир" и двух книг об индийской литературе и археологии, он перевел эротические отрывки из Декамерона, написал автобиографию и две эротические книги: "Новый эпикуреец, или Утехи секса" и "Приключения школьника, или Причуды юной страсти" – на гомосексуальную тему. Еще одна была посвящена флагелляции и называлась "Новая розга для дам, или Приключения леди Лавспорт и Безрассудного Гарри" (к ней мы еще вернемся). Что касается его собственных приключений, они были многочисленны и разнообразны.

Вот как Саллон описывает индийскую проститутку, с которой когда-то сошелся: "Обычно им платят две рупии. За пять можно получить прекраснейшую из мусульманок и любую из женщин, принадлежащих к высшим кастам, которые не прочь оказаться на месте куртизанок. Эти "пятерочницы" совсем не похожи на своих европейских сестер. Они не пьют, отличаются чистоплотностью, хорошо одеты, носят богатые украшения, замечательно образованы, сладко поют, аккомпанируя себе на виоле да гамба (разновидность гитары). Как правило, они украшают волосы цветами, переплетенными с гирляндами жемчуга или бриллиантов. Они в совершенстве владеют всеми способами любовных отношений, способны удовлетворить любой вкус, никакая женщина во всем мире не превзойдет их ни лицом, ни телом.

Есть у них один обычай, кажущийся странным европейцу, – они бреют не только лобок, но и расчищают пространство под ним, так что, глядя на полные твердые очаровательные груди, притягательные сверх всякой меры, легко представить, что имеешь дело с нетронутой девочкой. Некоторые выдирают волоски щипчиками, как женщины в Древней Греции, на мой взгляд, это куда предпочтительнее бритья.

Невозможно описать наслаждение, которое я вкусил в объятиях этих сирен. Позднее я пробовал англичанок, француженок, немок и полек всех слоев общества, но они не идут ни в какое сравнение с похотливыми сочными гуриями Востока".

Вскоре после свадьбы Саллон начал яростно ссориться с женой, обычно скандалы возникали из-за его непотребного поведения. Однажды миссис Саллон обнаружила женский чепчик в кровати мужа, хотя вечером он ушел к себе, сославшись на головную боль. Впрочем, в минуты затишья Августа Саллон была не прочь потрафить сексуальным вкусам супруга. "Августа разделась донага, – вспоминает он, – и позволила мне делать с ней все, что я хотел, потакая всем моим капризам…" Незадолго до самоубийства Саллон послал очередной любовнице стихотворение "Больше не буду", в котором легко угадать намерение свести счеты с жизнью. Последние две строфы звучат так:

В конце Саллон приписал изречение, якобы латинское, в действительности же сочиненное, скорее всего, им самим, заявив, что почитает в этой жизни только одно:

Я не жду никакого воскресения!) Лет через двенадцать после выхода в свет последней книги Саллона увидело свет аналогичное, хоть и не столько талантливое, сочинение, называвшееся "Моя тайная жизнь". Печатали его, по-видимому, в Бельгии, хотя на титульном листе значится Амстердам. Вычислить личность автора практически невозможно, ясно одно: он происходил из зажиточной семьи, и жизнь его складывалась вполне удачно. "Я начал писать эти воспоминания в двадцать пять лет, – пишет он в предисловии. – Я с юности веду что-то вроде дневника, куда по привычке записываю все, что относится к моей внутренней, тайной, жизни. Когда-то давно я читал много похабных книжонок, среди которых только "Фанни Хилл" заслуживает внимания… Было бы грешно сжечь дневник – что ни говори, это история человеческой жизни, возможно, типичной (мы бы это узнали, если бы люди имели смелость признаваться в своих грехах)".

Рассказ начинается с детства автора, каждое событие, имеющее отношение к сексу, тщательно и честно описывается. Многие события происходят в Лондоне, другие – за границей, где автор, видимо, часто бывал. Читатель узнает много интересных деталей о проституции и сексуальных нравах лондонского общества времен правления королевы Виктории.

По большей части, в сексуальном опыте автора не было ничего необычного, но иногда он предавался излишествам как с мужчинами, так и с женщинами. Его тянуло к молоденьким девочкам. В приводимом ниже эпизоде описана прогулка автора по берегу Темзы. Он любуется фейерверком и знакомится с сутенершей. "Я прошел мимо девочки, одетой балериной, на вид ей было лет десять. Женщина, стоявшая рядом, подмигнула мне. Я остановился, она подошла и спросила:

– Ну не красотка ли эта малютка?

– Да, хорошенькая девчурка, – ответил я.

– Хотите увидеть ее голенькой? – Девочка тянула женщину за руку, приговаривая: "Ой, ну идем же на фейерверк!" Мы сошлись на трех соверенах. Женщина велела мне выйти из сада, взять кеб и ждать неподалеку.

Через три минуты они присоединились ко мне.

Путешествие заняло пять минут, кеб остановился, мы вышли, свернули за угол и остановились. Женщина велела мне немного подождать, отперла дверь хорошенького домика и вошла. Мгновение спустя она открыла мне дверь и я, стараясь не шуметь, прошел в гостиную. Дверь в спальню была открыта. Меня удивила хорошая мебель. Сев, я начал разглядывать хозяйку. Женщине было за сорок, стройная, хорошо выглядящая, она была одета как преуспевающая буржуазка. Девочке было не больше десяти лет, но дая своих лет она была очень хорошенькой и вполне оформившейся. Я чувствовал нетерпение, но вполне по-светски заметил: "Ба, у вас газ!" Это была редкая для того времени вещь. "Да, очень удобно, не правда ли?" – ответила женщина".

О том, что происходило дальше и как автор забавлялся, он рассказывает со множеством подробностей. "Мы поговорили. Она не была ни матерью, ни теткой девочки, хотя та именно так к ней обращалась. Моя новая знакомая позаботилась о сироте, спасла ее от работного дома. У нее были свои проблемы – надо было на что-то жить, а девочке все равно не избежать судьбы, так почему бы не подзаработать? Если не она, на ребенке сделает деньги кто-нибудь другой. Так она мне все объяснила".

Автор остался на ночь, "доплатил" и остался к завтраку. "Мы ели и пили, потом я расплатился и ушел.

Белые брюки и черный сюртук годились для вечерней прогулки, но днем выглядели слишком экстравагантно. Выйдя на улицу, я ощутил стыд.

Хозяйка не позволила мне вызвать кеб, не желая привлекать внимание прохожих. Она объяснила, куда писать, если я захочу снова увидеть девочку.

Через две недели я назначил свидание, но она не явилась. Я отправился в тот дом, но мне открыла другая женщина. "Вы с ней знакомы?" – спросила она. "Да", – "Ее тут нет, и я не знаю, куда она уехала, может быть, вы такой же скверный человек, как она!" Дверь захлопнулась перед моим носом".

Автор "Моей тайной жизни" желает предстать перед читателями Казановой, но ему не хватает образованности и утонченности подхода итальянского авантюриста, его изысканного литературного стиля. У нас нет повода сомневаться в искренности автора, как и в его тщеславии – иначе зачем бы он стал тратить 1100 фунтов на крошечный подпольный тираж, отпечатанный на континенте, Многие годы спустя, между двумя мировыми войнами, дневник начали переводить на французский, но вышло всего два тома, в 1923 году, в Париже.

В третьей автобиографии – "Моя жизнь" Фрэнка Харриса – некоторые эротические главы напечатаны в конце книги, с особой нумерацией. Несмотря на все уловки автора, его друзья были шокированы, ведь они считали его достойным литератором и журналистом. Литературный стиль книги на удивление нетривиален. Став издателем лондонской "Ивнинг ньюс" в двадцать семь лет (как поговаривали, в результате удачного соблазнения супруги хозяина газеты), Харрис быстро увеличил ее тираж. На вопросы друзей, как ему это удалось, Харрис отвечал, что все дело в его любви к двум темам – кулачным боям и разврату. Свои победы над женщинами Харрис описывает в весьма воинственном духе: женщин следует завоевывать, как доблестный генерал захватывает на поле битвы разгромленного врага. "Фрэнк Харрис лишен чувств, – писал Оскар Уайльд, когда Харрис на пике журналистского успеха в девяностых годах издавал "Сатердей ревью". – В этом секрет его успеха. Харрис полагает, что чувств лишены другие люди, именно это заблуждение погубит его на тропе жизни".

Четыре тома биографии были написаны несчастным больным полунищим стариком. Первый том был написан в Америке и напечатан в Германии, остальные тома – во Франции, куда Харрис переехал вскоре после первой мировой войны. Мы не станем перечислять все проблемы, возникшие у стареющего развратника из-за его сочинения. Оно не принесло прибыли, на которую он рассчитывал, в основном из-за наглого "пиратства" издателей порнографии Европы и Америки. Французские власти, которые трудно упрекнуть в излишней стыдливости, попытались конфисковать второй том автобиографии – Харрис прятал тираж на своей квартире в Ницце – и возбудили против него дело, обвинив в ущербе, нанесенном общественной нравственности. Преследование было прекращено после протеста группы французских писателей во главе с Анри Барбюсом, но поднятая шумиха и обвинения друзей, которым Харрис сам разослал книгу, безусловно ускорили его смерть. "Это самая порочная книга из всех, что попадали мне в руки, – сказал ему Элтон Синклер, прочитав первый том. – Эта книга – яд!" События, описанные в книге, заканчиваются на рубеже веков. Автору в тот момент было сорок пять лет, карьера его заканчивалась. Харрису оставалось прожить еще тридцать лет. Даже принимая во внимание хвастливость автора, его сочинение представляет интерес как источник сведений о знаменитых людях той эпохи и о нравах женщин, с которыми он спал.

Приводимый ниже отрывок относится к жизни Харриса на вилле в Сан-Ремо на Итальянской Ривьере. Этот дом он купил в 1896 году, отказавшись от издания "Сатердей ревью". Очень скоро Харрис сделал приятное открытие: оказалось, что его садовник – весьма опытный сутенер. Он пригласил для нового хозяина пять местных красоток, якобы на конкурс красоты: Харрис обещал 100 франков за первое место, 50 – за второе и утешительные призы по 25 франков остальным. Харрис не верил в успех предприятия. Но итальянец заверил его, что в стремлении быть признанной красивейшей девушки не постесняются раздеться, а раздевшись, уже ни в чем ему не откажут.

Именно так девушки оказались на вилле, их развели по спальням и велели раздеться. Осмотрев двух конкурсанток, Харрис и садовник вошли в третью комнату, где им пришлось уговаривать девушку обнажиться. Наконец она сдалась. Увиденное произвело на Харриса впечатление. "У нее была очаровательнейшая фигура и лицо самое замечательное из всех, что я видал в жизни. Груди маленькие, но красиво закругленные и удивительно крепкие, бедра и живот твердые как мрамор. На лице горели карие глаза, рот, возможно, слишком большой, но очень красивый. Ее улыбка покорила меня. Я сказал садовнику, что не хочу больше смотреть ни одной девушки. Он советовал мне поцеловать красавицу и поболтать с ней, а сам вышел в соседнюю комнату к другой претендентке.

Как только мой спутник вышел, красотка, чье имя было Флора, начала задавать вопросы.

– Почему Вы выбрали меня? Вы хозяин, да?

Я был способен только кивать в ответ и с трудом выдавил из себя:

– Дело в твоей красоте, но мне нравится, как ты держишься, нравится твоя смелость.

– Нет, – возразила она, – нельзя по-настоящему понравиться так быстро, всего лишь показав тело и ноги.

– Извини, – перебил я ее, – но первыми в мужчине просыпаются страсть, желание, дело женщины – вырастить из этих чувств длительную привязанность. Я тебе немножко нравлюсь, поскольку восхищаюсь тобой и хочу тебя, моя задача – добротой и лаской превратить это чувство в любовь. Так что поцелуй меня, давай не будем терять время на споры. Ты умеешь целоваться?

– Конечно, умею, это всякий может!

– Это не так, большинство девственниц вообще не умеют целоваться, а я полагаю, что ты девственница.

– Да, – ответила она. – Таких, как я, немного здесь осталось!

– Поцелуй меня, – настаивал я, привлекая ее к себе и целуя, пока не ощутил, как жаркие губы отвечают мне. Пустив в ход язычок, она шаловливо спросила:

– Ну, сэр, умею я целоваться?

– Да, – признал я, – а теперь мой черед…

Флора завоевала первое место, остальное легко вообразить. Хозяин сфотографировал девушек в обнаженном виде. Позднее приключение повторили с большим количеством девушек, иногда их число превышало тридцать, тогда Харрис приглашал приятелей.

Автобиография Харриса всегда попадала под запрет таможенников и в Америке. Когда в 1930 году в сенате США обсуждали протекционистские законы, сенатор Смут из Юты заявил, что у него есть при себе две книги, которые могут так расстроить его коллег-сенаторов, что они не проголосуют за "либеральные" поправки, внесенные сенатором Каттингом из Нью-Мексико, разрешающие ввоз непристойной литературы.

– Я не верил, что подобные книги существуют, – я говорю о "произведениях", которые сенатор Каттинг хотел бы видеть в библиотеках нашей страны. А ведь это настоящее скотство!

– Что за книги? – удивился Каттинг. – "Любовник леди Чаттерлей" Лоуренса и "Моя жизнь и любовные приключения" Харриса, – ответил сенатор из Юты.

– Если сенатор процитирует строки, которые могут быть поставлены мне в упрек, я тут же откажусь от своей поправки!

Каттинг страстно защищал Лоуренса, но ему было нечего возразить по поводу книги Харриса и его скабрезной исповеди.

Даже Бернард Шоу имел неоднозначное мнение об автобиографии Харриса, хотя никогда не осуждал книгу. Выводы он сформулировал со свойственной ему безупречной точностью: "Он не мог понять, – писал драматург вскоре после смерти Харриса в 1931 году, – почему я всегда утверждал, что его автобиография, которую он считал выдающимся откровением, ничего не сообщает нам о Фрэнке Харрисе, но доказывает, что в каждом Казан ове прячется Иосиф".