Энн гнала коров домой с дальнего пастбища по Тропе Влюблённых. Это было сентябрьским вечером, и все просветы и поляны в лесу были залиты рубиновым светом заката. Тут и там на тропинке тоже виднелись рубиновые сполохи, но по большей части она уже была покрыта тенями от кленов, а пространство под елями было заполнено фиолетовым сумраком, как терпким вином. Ветры веяли в их верхушках, и нет слаще музыки на земле, чем та, которую исполняет ветер в верхушках елей.

Коровы спокойно брели по дорожке, и Энн мечтательно следовала за ними, повторяя вслух боевую песнь из «Мармиона», который они проходили на уроках английского языка прошлой зимой, и который мисс Стейси сказала им выучить наизусть. Энн наслаждалась стремительными строками романа и его образностью. Когда она дошла до строк:

она остановилась и в экстазе закрыла глаза, чтобы лучше представить себя одним из героев этого произведения. Когда она снова их открыла, то увидела Диану, выходящую из ворот поля Барри. Она выглядела так значительно, что Энн сразу догадалась, что у неё есть важные новости. Но показывать своё любопытство она не стала.

– Разве этот вечер не как фиолетовый сон, Диана? Такие вечера заставляют меня радоваться жизни. По утрам я всегда думаю, что утро – это лучшее время суток, но когда наступает вечер, мне кажется, что он ещё красивее.

– Это прекрасный вечер, – сказала Диана, – но у меня есть такая новость, Энн! Угадай! Даю тебе три попытки.

– Шарлотта Гиллис будет венчаться в церкви и миссис Аллан хочет, чтобы мы украсили её, – воскликнула Энн.

– Нет. Жених Шарлотты не согласился, потому никто уже не венчается в церкви и он думает, что, это будет похоже на похороны. Это чересчур, потому что я уверена – это было бы весело. Ещё одна попытка.

– Мама Джейн разрешила ей устроить вечеринку по случаю дня рождения?

Диана покачала головой, ее черные глаза искрились весельем.

– Я не знаю, что это может быть, – сказала Энн в отчаянии, – может, Муди Сперджен Макферсон проводил тебя домой после молитвенного собрания вчера вечером. Угадала?

– Конечно, нет, – воскликнула с негодованием Диана. – Я бы не стала хвастаться этим, даже если бы он это сделал, ужасный мальчишка! Я знала, что ты не угадаешь. Мама получила письмо от тети Жозефины сегодня, и Тетя Жозефина хочет пригласить нас приехать к ней в город в следующий вторник и сходить с ней на выставку. Вот!

– О, Диана, – прошептала Энн, вынужденная опереться на клен для поддержки, – неужели это правда? Но я боюсь, Марилла не отпустит меня. Она скажет, что не может поощрять болтание без дела. Она так сказала на прошлой неделе, когда Джейн пригласила меня поехать с ними в их большом кабриолете на концерт, который организовали американцы в отеле Уайт Сэндс. Я хотела поехать, но Марилла сказала, чтобы я оставалась дома и учила уроки и так будет лучше для Джейн. Я была горько разочарована, Диана. У меня было разбито сердце, и я даже не читала молитву перед сном. Но посредине ночи я раскаялась и встала, чтобы прочитать её.

– Вот что я тебе скажу, – сказала Диана, – мы попросим маму поговорить с Мариллой. Тогда она тебя отпустит и это будет лучшим временем в нашей жизни, Энн. Я никогда не была на выставке, и так обидно слышать, как другие девочки рассказывают об этом. Джейн и Руби были там два раза, и они собираются в этом году снова поехать туда.

– Я не собираюсь думать об этом вообще, пока не узнаю, отпустят ли меня, – сказала Энн решительно. – Если бы я настроилась на поездку, а затем была разочарована отказом, я бы этого не перенесла. Но в случае, если меня отпустят, я буду очень рада, и моё новое пальто будет готово к тому времени. Марилла считала, что мне не нужно новое пальто. Она сказала, что моё старое пальто можно было бы перешить на следующую зиму и что с меня довольно и нового платья. Платье очень красивое, Диана – темно-синее и очень модное. Марилла теперь шьёт мне модные платья, потому что она говорит, что не хочет, чтобы Мэтью обращался за этим к миссис Линд. Я так рада этому. Гораздо проще быть хорошей, если носишь модную одежду. По крайней мере, это проще для меня. Я думаю, что это не имеет значения для людей, которые хорошие от природы. Но Мэтью сказал, что у меня должно быть новое пальто, поэтому Марилла купила прекрасный кусок синего сукна, и отдала его шить настоящей портнихе в Кармоди. Оно должно быть готово в субботу вечером, и я пытаюсь не думать, что пойду на церковную службу в воскресенье в моем новом пальто и шапке, потому что боюсь, неправильно представлять такие вещи. Но это всё равно появляется в моей голове, несмотря на все мои усилия. Моя шапочка такая симпатичная. Мэтью купил её для меня в тот день, когда мы ездили в Кармоди. Это одна из тех маленьких синих бархатных шапочек, от которых все в восторге, с золотым шнуром и кисточками. Твоя новая шляпа тоже очень элегантная, Диана. Когда я увидела, как ты пришла в ней в церковь в воскресенье – мое сердце наполнилось гордостью от того, что ты моя лучшая подруга. Неужели ты тоже думаешь, что нехорошо нам думать так много о нашей одежде? Марилла говорит, что это очень греховно. Но это такая интересная тема, не так ли?

Марилла согласилась, чтобы Энн поехала в город, и было решено, что мистер Барри отвезёт девочек в следующий вторник. До Шарлоттауна было тридцать миль, и мистер Барри собирался вернуться в тот же день, но для этого необходимо было выехать очень рано. Но Энн была рада и раннему выезду, она встала ещё до восхода солнца во вторник утром. Выглянув из окна, она убедилась, что день будет хорошим, потому что небо на востоке за елями в Лесу привидений было серебристым и безоблачным. Через просветы в деревьях был виден свет из окон в западной части Садового Склона, это означало, что Диана тоже встала.

Энн уже была одета, когда Мэтью развёл огонь, и к моменту, когда спустилась Марилла – завтрак был готов. Но сама Энн была слишком взволнована, чтобы есть. После завтрака она надела новую шапочку и пальто и поспешила через ручей и еловый лес в Садовый Склон. Мистер Барри и Диана ждали ее, и вскоре они отправились в путь.

Это был длинный путь, но Энн и Диана наслаждались каждой минутой. Как восхитительно было ехать по влажным дорогам в лучах рассветного солнца, медленно поднимающегося по скошенным полям. Воздух был чист и свеж, а небольшой дымчато-синий туман, спускался в долины с холмов. Иногда дорога проходила через лес, где клены начинали развешивать свои алые знамена, иногда она пересекала реки по мостам, которые заставляли Энн съеживаться от старого, отчасти приятного страха, иногда дорога сворачивала к берегу и проходила мимо небольшой деревушки из серых от непогоды рыбацких хижин, а затем снова поднималась на холмы, откуда виднелись изогнутые верхушки горной цепи или туманное голубое небо. Но куда бы не вела дорога – везде было много интересного, о чём можно было поговорить. Уже почти настал полдень, когда они добрались до города и нашли дорогу к Бичвуду. Это был весьма изящный старый особняк, стоящий в стороне от оживлённых улиц в компании зеленых вязов и ветвистых буков. Мисс Барри встретила их у дверей с весёлым огоньком в её пронзительных черных глазах.

– Итак, ты наконец приехала к мне, Энн, девочка моя, – сказала она. Боже мой, дитя, как ты выросла! Ты выше, чем я ожидала. И намного лучше выглядишь, чем раньше. Но я полагаю, ты и так об этом знаешь.

– На самом деле я не знала, – сказала Энн с лучезарной улыбкой. – Я только знаю, что у меня уже не так много веснушек, как раньше и я очень рада этому, но я не смела надеяться на другие улучшения. Мне очень приятно, что вы так считает, мисс Барри.

Дом мисс Барри был обставлен с «большим великолепием», как рассказывала Энн потом Марилле. Два девочки из провинции были весьма смущены роскошью гостиной, где мисс Барри оставила их, когда вышла, чтобы узнать насчет ужина.

– Разве это не похоже на дворец? – прошептала Диана. – Я никогда не была в доме тети Жозефины раньше, и не представляла, что тут так роскошно. Хотела бы я, чтобы Джулия Белл могла видеть это. Она так важничает из-за гостиной своей матери.

– Бархатный ковер, – вздохнула Энн восторженно, – и шелковые шторы! Я мечтала о таких вещах, Диана. Но знаешь, я не верю, что можно чувствовать себя очень комфортно среди них. В этой комнате все так хорошо, что нет никакого простора для фантазии. А ведь это единственное утешение для бедного человека – что существует много вещей, которые он может себе представить.

Их пребывание в городе было событием, которое Энн и Диана вспоминали многие годы. От начала и до конца оно было наполнено удовольствиями.

В среду мисс Барри повела их на выставку, и они провели там весь день.

– Это было великолепно, – рассказывала Энн Марилле после поездки. – Я никогда не думала, что будет так интересно. Я не знаю, какой отдел был самым интересным. Мне больше всего понравились лошади, цветы и рукоделие. Джози Пай получила первый приз за плетёные кружева. Я был очень рада, что она выиграла. И мне было приятно, что я обрадовалась, потому что это доказывает, что я становлюсь лучше. Вы ведь не думали, Марилла, что я могу радоваться успеху Джози? Мистер Хармон Эндрюс получил второе место за яблоки сорта Гравенштайн и мистер Белл занял первое за свиней. Диана сказала, что это было смешно, что директор воскресной школы взял приз за свиней, но я не понимаю, почему. А вы? Она сказала, что теперь всегда будет думать об этом, когда он будет торжественно молиться. Клара Луиза Макферсон получила приз за картину, а миссис Линд заняла первое место за домашнее масло и сыр. Так что Эйвонли был очень хорошо представлен, не так ли? Миссис Линд тоже была на выставке в тот день, и я даже не знала, как сильно люблю ее, пока не увидела знакомое лицо среди всех этих чужих людей. Там были тысячи людей, Марилла. Это заставило меня почувствовать себя очень незначительной персоной. И мисс Барри взяла нас на трибуны, чтобы посмотреть скачки. Миссис Линд не пошла; она сказала, что скачки – это мерзость, а она является членом церкви, и считает, что это ее святая обязанность – подавать хороший пример и держаться от них подальше. Но там было так много людей, что я не думаю, что отсутствие миссис Линд было замечено. И я считаю, что мне тоже не нужно часто ходить на скачки, потому что они очень увлекательные. Диана так увлеклась, что предложила мне пари на десять центов, что рыжий конь выиграет. Я не верила, что он выиграет, но я отказалась ставить, потому что хотела рассказать миссис Аллан обо всем, и чувствовала, что она этого не одобрит. Нельзя делать то, о чём вы не можете рассказать жене священника. Очень хорошо, когда дружишь с женой священника, потому что она как твоя дополнительная совесть. И я была очень рада, что не согласилась на пари, потому что рыжий конь выиграл, и я потеряла бы десять центов. Так что, видите, добродетель сама по себе награда. Мы видели человека, летящего на воздушном шаре. Я бы очень хотела полетать на воздушном шаре, Марилла; это было бы просто захватывающе. А ещё мы видели человека, продававшего предсказания. Вы платите ему десять центов, и птичка выбирает предсказание для вас. Мисс Барри дала Диане и мне по десять центов, чтобы мы узнали нашу судьбу. Мне предсказали, что я выйду замуж за смуглого человека, который будет очень богатым, и что мне предстоит далёкое плавание. Я внимательно смотрела на всех смуглых мужчин после этого, но ни один мне не понравился. Так или иначе, я думаю, что ещё слишком рано, чтобы искать кого-то. О, это был незабываемый день, Марилла. Я так устала, что не могла спать ночью. Мисс Барри поселила нас в комнате для гостей, как и обещала. Это была элегантная комната, Марилла, но почему-то спать в комнате для гостей– это не совсем то, что я себе представляла. Это недостаток взросления, и я начинаю это понимать. То, о чём вы мечтали, когда были ребенком, кажется, не таким замечательным, когда ваши мечты сбываются.

В четверг девочки ездили в парк, а вечером мисс Барри взяла их на концерт в Музыкальную академию, где должна была петь известная певица. Для Энн вечер прошёл как блестящее видение, полное восторга.

– О, Марилла, это было неописуемо. Я была так взволнована, что не могла даже говорить, так что вы можете представить, что это было. Я просто сидела в восхищенном молчании. Мадам Селицкая была очень красивой, в платье из белого атласа и с бриллиантами. Но когда она начала петь, я больше не думала ни о чем другом. О, я не могу передать вам, как я себя чувствовала. Но мне казалось, что мне больше не будет трудно быть хорошей. Я чувствовала себя так, как будто смотрю на звезды. Слезы появились у меня на глазах, но, ох, это были такие счастливые слезы. Мне было так жаль, когда все закончилось, и я сказала мисс Барри, что не смогу вернуться к обычной жизни снова. Она сказала, что если мы пойдём в ресторан на другой стороне улицы и съедим мороженое, это может помочь мне. Это звучало так прозаично; но, к моему удивлению, это действительно помогло. Мороженое было восхитительным, Марилла, и было так мило и по – взрослому сидеть в ресторане и есть мороженое в одиннадцать часов вечера. Диана сказала, что она рождена для городской жизни. Мисс Барри спросила меня, какое мое мнение, но я сказала, что должна подумать очень серьезно, прежде чем что-то сказать. Так что я думала об этом перед сном. Это лучшее время для раздумий. И я пришла к выводу, Марилла, что я не рождена для жизни в городе и что я рада этому. Очень хорошо иногда поесть мороженое в одном из шикарных ресторанов в одиннадцать часов вечера, но в обычные дни я бы предпочла спать в своей комнате на крыше в это время, и сознавать, даже во сне, что звезды светят с неба, а ветер дует в елях возле ручья. Я сказала мисс Барри об этом во время завтрака следующим утром, и она рассмеялась. Мисс Барри обычно смешит то, что я говорю, даже если это серьёзные вещи. Я не думаю, что мне это нравится, Марилла, потому что я не пытаюсь быть смешной. Но всё же она очень гостеприимная леди и относилась к нам по-царски.

В пятницу нужно было возвращаться домой, и мистер Барри приехал за девочками.

– Ну, я надеюсь, что вы получили удовольствие от пребывания здесь, – сказала мисс Барри на прощание.

– Так и есть, – ответила Диана.

– А ты, Энн?

– Я наслаждалась каждой минутой, проведённой тут, – ответила Энн, порывисто обнимая шею пожилой дамы и целуя ее морщинистые щеки. Диана никогда бы не осмелилась на такое, и была ошеломлена порывом Энн. Но мисс Барри была довольна. Она стояла на крыльце, пока кабриолет не скрылся из виду. Затем она со вздохом вернулась в свой большой дом. Он казался очень одиноким без этих свежих молодых жизней. Мисс Барри была довольно эгоистичной старушкой, по правде говоря, и никогда не заботилась ни о ком, кроме себя. Она ценила людей, пока они были полезны или забавляли её. Энн тоже её забавляла, и поэтому могла рассчитывать на её симпатию. Но мисс Барри, как оказалось, меньше думала о смешных речах Энн, чем о ее энтузиазме, искренних чувствах, ловкости, и прелести ее глаз и губ.

– Я подумала, что Марилла Касберт просто старая глупая женщина, когда услышала, что она приняла девочку из детского дома, – сказала она себе, – но думаю, что, в конце концов, она оказалась права. Если бы у меня был такой ребенок, как Энн, я была бы самой счастливой женщиной.

Энн и Диана обнаружили, что ехать домой так же приятно, как и в город – даже приятнее, ведь так восхитительное сознавать, что в конце пути тебя ждёт родной дом. Уже на закате они проехали Уайт Сэндс и свернули на прибрежную дорогу. За ней уже были видны холмы Эйвонли на фоне неба цвета шафрана. Над морем поднималась луна, заставляя его сверкать и преображаться своим светом. Каждая маленькая бухта вдоль изогнутой дороги была чудесной от танцующей ряби. Волны ударялись с мягким шумом о скалы, и запах моря был отчётливо ощутим в свежем солоноватом воздухе.

– О, как прекрасно жить и возвращаться домой, – вздохнула Энн.

Когда она переходила через бревенчатый мостик над ручьём, свет из кухонного окна Зеленых крыш тепло подмигнул ей, словно приветствуя её, а через открытую дверь виднелся огонь камина, посылая своё теплое красное свечение в холодную осеннюю ночь. Энн радостно побежала по холму и оказалась на кухне, где её ждал горячий ужин на столе.

– Итак, ты вернулась? – сказала Марилла, складывая своё вязание.

– Да, и, ах, так хорошо вернуться домой! – сказала Энн радостно. – Я хотела бы всё расцеловать, даже часы. Марилла, запечённая курица! Неужели вы приготовили её для меня?!

– Да, приготовила, – сказала Марилла. – Я подумала, что ты проголодаешься после поездки и нужно приготовить что-то сытное. Давай раздевайся, и будем ужинать, как только Мэтью придёт. Я рада, что ты вернулась, должна признать. Было страшно одиноко здесь без тебя, и у меня никогда не было таких длинных четырех дней.

После ужина Энн сидела перед камином между Мэтью и Мариллой, и рассказывала им о своей поездке.

– Я хорошо провела время, – закончила она счастливо, – и я чувствую, что это новый этап в моей жизни. Но лучше всего было вернуться домой.