Заработать деньги в Глене было нелегко, но Джим был настойчив. Он делал волчки из старых катушек и продавал их товарищам в школе по два цента. Он продал три драгоценных молочных зуба по центу за штуку. Каждую субботу он продавал Берти Друку свою порцию хрустящего пирога. Заработанные деньги он клал в бронзовую копилку, которую Нэнни подарила ему на Рождество. Такая красивая блестящая свинка с щелью на спине, куда бросают монеты. Когда наберется пятьдесят центов, он откроет свинку, повернув ей хвостик, и достанет свое богатство. Наконец, чтобы заработать последние недостающие восемь центов, Джим продал Маку Ризу свою коллекцию птичьих яиц. Ему было очень жаль с ней расставаться — такой коллекции не было ни у кого в Глене, — но день рождения приближался, и деньги требовались срочно. Как только Мак с ним расплатился, Джим бросил восемь центов в щель на спине свинки и долго сидел, глядя на нее с глубоким удовлетворением.

— Покрути ей хвост — посмотрим, откроется ли она, — сказал Мак, который не верил, что свинка откроется. Но Джим отказался — он вынет деньги только когда соберется идти покупать ожерелье.

На следующий день в доме Энн собрались члены Общества помощи миссионерам. Это было памятное собрание. Посреди молитвы, которую читала миссис Тейлор, — а миссис Тейлор считалась замечательной чти-Цей, — в комнату с отчаянным криком ворвался Джим:

— Мама, моя свинка пропала!

Энн быстро увела его, но миссис Тейлор считала, что ее молитва была безнадежно испорчена, а поскольку она хотела произвести впечатление на приехавшую к ним в гости жену пастора, она много лет не могла простить Джима и отказывалась пользоваться услугами его отца.

Когда собравшиеся разошлись, Энн с детьми обыскали Инглсайд сверху донизу, но копилки нигде не было. Джим, которого сильно отругали за то, что он ворвался на собрание, не помнил себя от горя и никак не мог вспомнить, где и когда он видел свинку в последний раз. Когда позвонили Маку Ризу, он сказал, что он в последний раз видел свинку на комоде в комнате Джима.

— Сью, ты не думаешь, что это Мак?..

— Нет, миссис доктор, голубушка. Я уверена, что он ее не брал. У Ризов есть свои недостатки… они очень уж любят деньги… но только деньги, полученные честным путем. И куда подевалась эта окаянная свинья?

— Может, ее крысы съели? — предположила Ди. Джим пренебрежительно отмел это предположение, но в глубине души забеспокоился. Конечно, крысы не могут съесть бронзовую свинку с пятьюдесятью центами внутри! Или могут?

— Нет, милый, не могут, — заверила его Энн.

На следующий день, когда Джим пошел в школу, копилка все еще не нашлась. Известие о пропаже достигло школы раньше, чем туда пришел Джим. Ему много чего наговорили одноклассники, и во всем этом было мало утешительного. Но на перемене к нему со льстивым видом подошла Сисси Флэгг. Ей нравился Джим, а она не нравилась Джиму, несмотря на свои белокурые волосы и огромные карие глаза — а может быть, именно по этой причине.

Даже в восемь лет возникают проблемы в отношениях с противоположным полом.

— А я знаю, кто взял твою свинку, — шепнула Сисси.

— Кто?

— Вот если выберешь меня в игре в хлопалки, тогда скажу.

Это была горькая пилюля, но Джим мужественно ее проглотил, готовый на все, лишь бы найти свинку. Мучительно краснея, он сидел рядом с Сисси во время игры, а когда прозвенел звонок на урок, потребовал свою награду.

— Алиса Палмер сказала, что Вилли Друк сказал ей, что Боб Рассел сказал ему, что Фред Эллиотт знает, где твоя свинка. Иди и спроси Фреда.

— Это жульничество! — вскричал Джим, с негодованием глядя на Сисси. — Надувала!

Сисси надменно засмеялась. Ругайся-ругайся! А рядом со мной все-таки сидел.

Джим пошел к Фреду Эллиотту, который поначалу сказал, что знать не знает, где его свинка, и его это не касается. Джима охватило отчаяние. Фред Эллиотт был на три года старше его и обожал дразнить младших. И вдруг Джима осенило. Он ткнул пальцем в огромного краснорожего Фреда и четко проговорил:

— Ты — транссубстанционалист.

— Нечего обзываться, Блайт!

— Это не ругательство, — ответил Джим. — Это колдовство. Если я еще раз так тебя назову, тебе не поздоровится. Может, у тебя отвалятся пальцы на ногах. Считаю до десяти, и если не скажешь, я тебя заколдую.

Фред не верил этой угрозе. Но вечером он должен был участвовать в состязании на коньках и не хотел рисковать. Кроме того, пальцы на ногах тоже вещь нужная. И он сдался.

— Ну, ладно, ладно. Не повторяй свое колдовство — язык сломаешь. Мак знает, где твоя свинья. Так он, по крайней мере, говорил.

Мака в школе не было, но, выслушав рассказ Джима, Энн позвонила его матери. Через полчаса та прибежала в Инглсайд. Ее лицо пылало, и она бросилась оправдываться.

— Мак не брал свинку, миссис Блайт. Он просто хотел посмотреть, откроется ли она, если ей покрутить хвостик, и когда Джим вышел из комнаты, он повернул ее хвост. Копилка развалилась на две половинки, и он никак не мог их соединить. Тогда он положил обе половинки и деньги в один из ботинков Джима, что стоят в стенном шкафу. Конечно, ему не следовало ее трогать… и отец его как следует вздул… но он ее не украл, миссис Блайт.

— А каким это словом ты припугнул Фреда Эллиотта, Джим? — спросила его Сьюзен, после того как нашли свинку и пересчитали деньги.

— Транссубстанционалист, — гордо сказал Джим. — Уолтер нашел это слово в словаре на прошлой неделе — ты же знаешь, что он любит длинные слова, Сьюзен, — и мы оба выучили, как оно произносится. Чтобы не забыть, мы повторили его друг другу двадцать один раз перед сном.

Джим купил ожерелье и спрятал его в среднем ящике комода в комнате мисс Бейкер, которую он посвятил в свой секрет. Теперь ему казалось, что мамин день рождения никогда не наступит. Мама и не подозревает, что спрятано в комоде Сьюзен… какой подарок она получит на день рождения.

В начале марта Джильберт заболел гриппом, который чуть не перешел в воспаление легких. Несколько дней все в Инглсайде жили в большом страхе.

Энн, как всегда, решала споры, утешала обиженных, наклонялась над залитыми лунным светом кроватками, чтобы поправить одеяла, но она совсем перестала смеяться, и дети это остро переживали.

— А что, если папа умрет? — спросил Уолтер белыми от страха губами.

— Нет, милый, не умрет. Он уже вне опасности.

Энн и сама не раз задумывалась, что станется с маленьким мирком бухты Четырех Ветров, если… если что-нибудь случится с Джильбертом. Все так привыкли полагаться на него. Многие верили, что он чуть ли не мертвых может воскрешать и не делает этого лишь потому, что не хочет препятствовать Божьей воле. А однажды он это все-таки сделал… Дядя Арчибальд Макгрегор со всей серьезностью заверил Сьюзен, что Сэмюэль Хьюлетт был мертвехонек, когда явился доктор Блайт и оживил его. Как бы ни обстояло дело с мертвыми, живые очень обрадовались, увидев похудевшее лицо Джильберта, который опять смотрел на них дружелюбным взглядом и весело говорил: «Да ничего у вас не болит!» И они верили его словам — и у них и в самом деле не переставало болеть. И скольких же мальчиков в ту зиму окрестили Джильбертом — бухта Четырех Ветров буквально кишела юными Джильбертами. Была даже одна крошечная Джильбертина.

Ну вот, папа выздоровел, мама опять смеется и… и наступила ночь перед днем ее рождения.

— Если пораньше ляжешь, Джим, то завтра наступит скорее, — посоветовала Джиму Сьюзен.

Джим попробовал последовать ее совету, но ничего не получилось. Уолтер быстро заснул, а Джим все ворочался в постели. Он боялся проспать: а вдруг все отдадут маме свои подарки раньше него? А он хотел быть первым. Надо было попросить Сьюзен разбудить его пораньше. А теперь она куда-то ушла. Ладно, решил Джим, попрошу, когда вернется. А услышу я, когда она придет? Нет, надо пойти в гостиную и там лечь на диван — тогда я ее не пропущу.

Джим прокрался вниз и улегся на диван. Он слышал ночные звуки дома: вот скрипнула половица… кто-то повернулся в кровати… угли с шумом осыпались в камине… мышь пробежала в шкафу. А это что? Лавина? А, это снег соскользнул с крыши. Что ж это Сьюзен не идет? Если бы рядом был Джип… милый Джиппи. Уж не забыл ли я Джипа? Нет, не забыл. Но уже так не щемит на сердце, когда думаешь о нем. Теперь уже часто думаешь и о других вещах. Спи спокойно, моя дорогая собачка. Может быть, когда-нибудь я все-таки заведу новую собаку. Хорошо бы, если бы она была уже сейчас… или хотя бы Шримп пришел. Но Шримп где-то шляется. Вот эгоист! Только и думает что о своих кошачьих делах!

А Сьюзен все нет. Придется о чем-нибудь помечтать, чтобы время шло быстрее. Когда-нибудь поеду на Баффинову землю и буду там жить с эскимосами. Или уйду в плаванье и на Рождество буду жарить акулье мясо, как капитан Джим. Или поеду с экспедицией в Конго изучать горилл. Или буду нырять на дно моря и гулять там по коралловым замкам. А когда мы в следующий раз поедем в Эвонли, попрошу дядю Дэви научить меня доить корову прямо в рот коту. У него это так здорово получается! А может, стану пиратом. Сьюзен хочет, чтобы я стал пастором. Пастор, конечно, делает много добра людям, но пиратом быть интереснее. А что, если этот деревянный солдатик спрыгнет с полки и его ружье выстрелит? А что, если стулья начнут разгуливать по комнате? А что, если тигровая шкура на полу оживет? Джиму вдруг стало страшно. При свете дня он легко отличал выдумку от действительности, но ночью все кажется иным.

А что, если Бог забудет приказать солнцу встать утром? Эта мысль так напугала Джима, что он натянул плед на голову. Вернувшись домой на заре, Сьюзен нашла Джима спящим под пледом.

— Джим!

Джим потянулся и сел на диване, зевая. Ура, наступил мамин день рождения!

— Я тебя ждал-ждал, Сьюзен, сказать, чтоб ты меня разбудила… а ты все не шла.

— Я ходила к Уорренам. У них умерла тетя, и они попросили меня остаться на ночь и посидеть с покойной, — спокойно объяснила Сьюзен. — Стоит мне отвернуться, и ты выкидываешь Бог знает что. Ну-ка беги в постель! Я позову тебя, когда мама встанет.

— Сьюзен, а как убивают ножом акул?

— Откуда мне знать? Я сроду не убивала акул.

Когда Джим вошел в комнату Энн, мама расчесывала перед зеркалом свои длинные блестящие волосы. Какие у нее сделались глаза, когда она увидела ожерелье!

— Джим, это мне? Миленький мой!

— Теперь тебе не нужно будет ждать, пока в порт придет папин корабль с сокровищами, — с нарочитой небрежностью сказал Джим. А что это зеленое сверкает на столике? Кольцо… Папин подарок. Ну, что ж, но кольца есть у всех, даже у Сисси Флэгг, а вот жемчужное ожерелье…

— Какой замечательный деньрожденьский подарок! — воскликнула мама.