Глава 3
После того как в доме все уже легли спать, Камрин налила себе бокал вина и вышла посидеть на задней веранде. Здесь она могла почувствовать запах одуванчиков и свежескошенной травы. Это было единственное место, где, будучи ребёнком, она могла обрести мир и спокойствие, тайком выбираясь ночью на улицу подышать. Только сейчас она уже не чувствовала себя такой виноватой. Также это было единственное время, когда она не притворялась, что с ней всё в порядке. На небольшом, в четверть акра, участке во владении её родителей было тихо, не считая сверчков.
Она была почти уверена, что только их они с Троем и услышат завтра, во время ужина, после того как семья узнает, что они «встречаются».
Прежде чем отправиться к Трою, она составила план. Согласись он на этот фарс, и они бы обговорили детали их «отношений», чтобы не противоречить друг другу. Ведь её семья непременно потребует подробностей.
За исключением того, что он пытался её поцеловать. С тех пор в её голове была полная неразбериха. Боже, на секунду ей тоже захотелось, чтобы он её поцеловал, доказывая, что безумие в её семье передаётся по наследству.
В глубине дома зазвонил её сотовый. Она поставила бокал и пошла за ним — чтобы он не перебудил весь дом — и ответила на звонок, снова усаживаясь на веранде.
— Я тебя разбудил? — Трой. Он передумал.
— Нет. Хотя я рада, что ты передумал…
— Я не передумал.
О-о. Тогда зачем он звонит?
— Ты хотела, чтобы я это сделал, Кэм. И я сказал, что сделаю. — Когда она не ответила, он добавил: — Послушай, я сожалею о том, как вёл себя тогда. Ты просто… меня удивила.
Она сделала глоток вина. Он тоже её удивил, так что они квиты.
— Мы, наверное, должны обговорить некоторые детали.
— За этим я и позвонил, — сказал он, понизив голос. Он, вероятно, лежал рядом с красивой блондинкой и старался её не разбудить. — Когда мы, э-э… начали встречаться?
Боже. Он даже не мог это произнести.
— В январе прошлого года.
— А как?
Ух. Она не была уверена на этот счёт.
— Я не знаю. Мы с Максвеллом встретились на работе. — Она сглотнула. Её живот свело. — Возможно, ты приехал в Чикаго на выходные и заглянул? И кое-что произошло? — Если это не самая большая ахинея…
— Хорошо. — Молчание. — Мы обсуждали брак?
Отказ Максвелла ранил её — снова и снова.
— Да, обсуждали. Но мы можем обыграть это как бы между прочим. Я знаю, что ты не хочешь жениться…
— Я никогда не говорил этого. — Он и не должен был. Если бы Трой когда-нибудь женился, уровень депрессии населения из одиноких женщин мог бы просто взлететь. К тому же Троя пришлось бы сильно накачать лекарствами, только чтобы привести к алтарю. — Для начала надо найти подходящего человека.
Ха. Она не помнила, чтобы он был таким хорошим лжецом. Удивлённая, она проговорила:
— Просто мне казалось, что ты не из тех, кто может остепениться. — Положив голову на спинку стула и закрыв глаза, она позволила мягкому ветерку немного остудить её.
— Какого цвета нижнее белье будет на тебе завтра?
К счастью, в этот самый момент она не пила.
— Извини?
— Я знаю Нану. Она захочет доказательств, что у нас всё по-настоящему.
Ага, скорее всего. Она попыталась стереть напряжение со лба.
— Я не знаю, Трой.
Он засмеялся. Засмеялся.
— О да, ты знаешь, Кэм. Ты, вероятно, уже подобрала одежду на неделю вперёд. Готов поспорить, ты даже знаешь…
Чтоб его. Он действительно её знает.
— Голубое пойдёт? Оно голубое.
— Ты по-прежнему спишь в боксёрах и белой футболке?
Она поглядела на себя вниз и поджала губы.
— Приму твоё молчание как «да». Мы выросли вместе. Я знаю больше, чем ты думаешь. — Он замолчал, ожидая, что она что-нибудь скажет. Когда же она не заговорила — или, вернее, не смогла — он добавил: — Кстати, я сплю голым.
Она со звучным шлепком закрыла рукой глаза, словно он стоял перед ней. И он, должно быть, услышал, потому что снова засмеялся. Она откашлялась, ненавидя, что он единственный, кто может проникнуть через её оборону.
— Что-нибудь ещё, Трой?
— Ага, переезжай ко мне. — Воздух со свистом покинул её лёгкие. — Пока не подыщешь себе место. Тебе не придётся оставаться в дурдоме. — Пауза. — У меня есть гостевая комната. И я буду носить пижаму. Обещаю.
Она ещё крепче сжала телефон. Никто никогда не был так внимателен. По крайней мере, не в последнее время. С другой стороны, Трой всегда был хорошим парнем. Любителем пофлиртовать, чертовски дерзким и с крайне тёмным прошлым, которое он скрывал от мира. Но хорошим.
— Просто подумай об этом, — спокойно проговорил он. Слишком спокойно. — Ох, и Кэм?
— Да.
— Сегодня ты была очень красивой.
Она ожидала «увидимся завтра», но не этого. Трой никогда не говорил ей, что она красивая. Никто и никогда не говорил ей, что она красивая. Она открыла рот, чтобы произнести смущённое «спасибо», когда поняла, почему он, скорее всего, сделал ей комплимент.
Хизер рассказала Трою, что наговорил Максвелл, когда они расстались.
Трой не был милым. Он её жалел.
Не существовало ничего более неловкого или жалкого, чем понимание того, что Трой владел этой информацией. Вот почему он согласился на это фиаско. Он испытывал к ней жалость.
Она убрала телефон от уха и разъединилась. И прежде чем она смогла сдержаться, по её щекам потекли слезы. Прижав руки к груди, она раскачивалась, стараясь всхлипывать как можно тише, чтобы никто не смог её услышать.
Вот ещё одно, что она часто делала будучи ребёнком. Но тогда она рыдала в подушку.
Один день дома, а она уже плачет. Это будет адская неделька.
Трой наблюдал за ней краем глаза, пока она везла их в дом своих родителей. Это она настояла на том, чтобы заехать за ним. У него создалось впечатление, что это было для того, чтобы сбежать из дома. Семья Кович в полном составе могла быть… подавляющей. Казалось, сожми она руль ещё сильнее, и он отвалится.
— Ты тихая, — проговорил он, просто чтобы завязать беседу.
— Мне нечего сказать.
Он готов был поспорить, что в её голове предостаточно мыслей.
— Почему ты бросила трубку прошлой ночью?
— Я думала, что мы закончили.
— Ты не говоришь «пока», когда заканчиваешь разговор? Большинство людей прощаются. — Она смотрела прямо перед собой. — Это был всего лишь комплимент, Кэм.
— Что ж, ты не обязан говорить мне комплименты.
Теперь же он хотел это сделать.
— Парни говорят приятные слова своим подружкам.
— Ты не мой парень.
Ей нужна команда из массажистов и крепких напитков.
— А я думал, что мы должны были расстаться после свадьбы.
Она бросила на него взгляд, полный чистейшей Питсбургской стали.
— Послушай, Кэм, я тоже нервничаю до чёртиков.
Её плечи напряглись, когда она въехала на подъездную дорожку родительского дома и заглушила двигатель. Она смотрела на этот дом так, словно он собирался её съесть.
— Последний шанс, Трой. После этого тебе, возможно, придётся быть верным этой идее.
Ему уже сейчас нужно было быть верным идее. Узнав, что сделал её бывший, он собирался сделать всё, чтобы эти фальшивые отношения выглядели достоверно в течение следующей недели, даже если бы ему пришлось, в буквальном смысле, сделать ей предложение.
— Ты замечательно выглядишь.
И она действительно выглядела замечательно. Она собрала волосы в конский хвост — редкость для неё — что подчёркивало её милое личико. А белый сарафан до колен облегал её талию и бедра.
— Прекрати, Трой.
Он вышел следом за ней. Боже, эта женщина даже не может принять комплимент.
— Я серьёзно, Кэм. Я не говорю того, чего не имею в виду.
Она остановилась в дверях и обернулась. Он не мог видеть её глаза за солнцезащитными очками.
— Ты имел это в виду до или после того, как Хизер рассказала тебе о том, что наговорил Максвелл?
Он остановился. Схватил её за руку.
— Камрин…
— Хватит, — выдавила из себя она. — Пойдём.
И она открыла эту чертову дверь в ад, прежде чем он даже смог опровергнуть её слова. Он сделал вдох и тоже вошёл. Там собрался весь клан, в том числе две её тётушки и двое дядюшек. Похоже, пахло сармой, приготовленной по рецепту Наны, наполняющей дом неприятным запахом капусты и фарша. Он надеялся, что они приготовили что-нибудь ещё, потому что сейчас его желудок не смог бы с этим справиться. Камрин остановилась в дверном проёме, чтобы закрыть за ним дверь.
Подбежала мама и похлопала его по щеке.
— Ох, Трой. Ты приехал. — По её фартуку было видно, что она, по всей вероятности, готовила суп из огурцов в дополнение к сарме. Отвратительно. Огурцам самое место в салате. Дайте ему ещё двадцать лет, и он по-прежнему будет ненавидеть сербскую кухню.
Мама оглянулась по сторонам.
— Камрин, а где твой парень?
Сейчас или никогда.
— Это, должно быть, я, — сказал он достаточно громко, чтобы услышали в гостиной, и чтобы ему не пришлось повторять. В случае если это заявление будет повторяться снова и снова, у него может начаться истерика.
В доме Ковичей никогда не было так тихо. Он был в этом уверен. Блин. Если это всё, что требовалось, дабы они заткнулись, то ему следовало сделать это раньше.
Её мама перевела взгляд с Камрин на Троя, а затем снова на Камрин.
— Нет, правда. Где он?
Он нацепил самую идиотскую улыбку на лицо, какую только смог изобразить без того, чтобы разболелись зубы. Ему захотелось убежать домой, словно напуганному ребёнку, каким он когда-то был. Он поцеловал маму в щеку и взял Камрин за руку, только для того, чтобы обнаружить её трясущейся, поэтому он поцеловал и её руку тоже.
Её мама попятилась от них, как если бы они страдали проказой. Сейчас, в любую секунду, она выхватит «Клорокс» и осенит себя крестным знаменем.
Трой провёл Камрин за руку глубже в гостиную и нашёл пустой стул. Присев, он притянул её к себе на колени. Тот факт, что она позволила ему это, многое говорил об уровне её беспокойства.
Он оглядел комнату. Ага, все ещё пялятся — галочка.
— Ну же, ребята. Это не так уж и шокирующе. — Это, безусловно, было шокирующе. Если бы он был одним из них, и кто-то рассказал ему, что они стали парой, он отреагировал бы так же. Он посмотрел на профиль Кэм. Она пристально глядела на Хизер, умоляя спасти её. А кто спасёт его?
— Я же говорил, нам следовало рассказать им раньше.
Её глаза метнулись к нему.
— Да, пожалуй, следовало.
— Кэм хотела подождать, пока всё не станет более серьёзно, прежде чем объявить об этом всему миру.
Йяка Митч засмеялся. Всё внимание переключилось на него. Затем он рассмеялся снова, его круглый живот ещё сильнее затрясся, пострашнее пасхального желе. К тому времени, когда он закончил, Трой подумывал найти респиратор.
Нервный смех последовал и от остальных, словно опасная инфекция. Плечи Камрин опустились. Трой успокаивающе провёл рукой по её спине.
— Вы на минуту заставили нас в это поверить, — сказала кума Виола. — Как тебе удалось уговорить на это Камрин? Действительно забавно. Я-то думала, что она родилась без чувства юмора. Когда мы будем есть?
Тетака Миртл рыгнула, затем икнула, поглаживая грудь, как если бы это когда-нибудь помогало её пищеварению за последние тридцать лет.
Нана вошла в комнату из кухни, опираясь на трость сильнее, чем когда он видел её в последний раз.
— Ужин будет через десять минут.
Её взгляд сосредоточился на Трое и Камрин, когда никто не бросился бежать в столовую.
— Камрин, слезь с коленей мальчика, прежде чем раздавишь его.
Она послушно встала, но он притянул её обратно вниз.
Мама сердито посмотрела на Хизер и Джастина.
— Вы сказали вести себя как обычно. Сказали быть непредвзятыми. По-вашему, это смешно? — Очевидно, мама не считала это шуткой. — Вы знали об этом, вы двое?
Джастин поднял руки, сдаваясь. Счастливчик, у него всё ещё был шанс сбежать от этой семейки. Пока не женился.
— Я узнал об этом вчера. Не вините меня.
Отец пристально глядел на Троя и Кэм, разочарованно покачивая головой. Конечно, не так, как если бы они ограбили чёртов банк.
— Это ведь просто шутка, правда? Настоящий парень придёт позже? — Казалось, он так надеялся, что Трой лопнет этот «мыльный пузырь».
Фишер медленно поднялся и передал Эмили своей жене, Анне. Трой ожидал любого разнообразия реакций, но гнев не был одной из них. Руки Фишера сжались в кулаки и напряглись.
Трой решил, что с них достаточно. Пришло время преодолеть шок и прекратить допрос, или они так и будут дальше ходить по замкнутому кругу до завтрашнего рейса. Внезапно встав, он поймал Кэм за талию до того, как она упала бы, склонился над ней и прижался своими губами к её. Глаза её широко распахнулись в панике. Это был бесцеремонный и наименее романтичный поступок, который он когда-либо совершал. Неправильно целовать так женщину, даже если это Камрин. Но, в конце концов, он предупреждал её вчера. По крайней мере, сейчас у них состоялся первый неловкий поцелуй.
И он был действительно неловким.
— О боже. У меня глаза жжёт, — заявил Джастин. Придурок.
Трой вернул Кэм обратно в вертикальное положение, держа её за руку, чтобы она не упала в обморок от шока, а затем снова повалился на стул. Камрин осталась стоять, глаза прикованы к православному распятию на стене над камином.
Даже Иисус плакал.
Нана села в своё кресло, оценивая ситуацию.
— Почему Трой только что поцеловал Камрин? Не может же он настолько сильно нуждаться в сексе.
Челюсть Троя отвисла, когда он посмотрел на Камрин, которая наконец-то очнулась от оцепенения. Она взглянула на Нану и сглотнула. Для любого неосведомлённого человека она выглядела так же, как и всегда, уравновешенная и спокойная. Но её ногти впились в ладонь.
Когда все промолчали, Трой, готовый к защите, заговорил:
— Нехорошо было так говорить, Нана. — На самом деле это было прямо-таки жестоко. Он любил Нану — их всех, — но её язык мог быть острее меча.
Йяка Гарольд заговорил прежде, чем Нана смогла бы возразить:
— Получается, что Трой — парень Камрин. — Он почесал голову, его редеющий чёрный зачёс, прикрывающий лысину, не сдвинулся ни на сантиметр.
Взгляд Наны заострился, пока она поглядывала между ними двумя.
— Мой слух, должно быть, меня подводит.
— Нет, Нана, — проговорила Хизер. — Это правда. И, думаю, они прекрасная пара. Давно пора.
Все поглядели на Хизер, как если бы она только что протанцевала по гостиной с голой попой. Включая Джастина, который попытался прикрыть шок кивком. Черт, даже Трой не смог скрыть своего сомнения.
Фишер выскочил за парадную дверь.
Нана засмеялась. Расхохоталась.
— Хизер, какого чёрта ты идёшь у них на поводу? Должно быть, твои глаза тебя подводят, тупица. Я хочу сказать, посмотри на неё. — Она указала на Камрин, и все в комнате в унисон уставились на Камрин. — Моя внучка… симпатичная, но она не в его лиге.
Трой втянул воздух. На протяжении многих лет он привык к поддразниваниям семьи за его привлекательную внешность. Поддразниваниям к внешности Хизер. Поддразниваниям друг друга за одно или другое. За зачёс йяка Гарольда. За постоянное несварение желудка тетаки Миртл. За фиолетовую помаду кумы Виолы. За ямочку Фишера. За чрезмерное потребление соли мамой. За лысую голову папы. И Камрин… ну, за всё.
Он никогда не замечал, до сих пор, какими обидными могли быть их слова. Камрин умная и рациональная. Больше приходилась им матерью, в каком-то смысле. Он никогда не задумывался, беспокоит ли её это все, потому что, казалось, её ничто не волнует. Камрин защищает тех, кого любит, но кто защищает её?
Когда он взглянул на неё сейчас, стоявшую с прямой спиной и высоко поднятым подбородком, казалось бы, она была все той же. За исключением того, что уголки её остекленевших глаз были опущены, а брови ещё чуть-чуть сдвинулись. Её челюсть подёргивалась, когда она сглатывала.
Они вдалбливали ей всё то, что сказал её бывший.
Со своего места в кресле он взял её за руку и сжал. Она не ответила, и её рука была холодной: наверное, из-за остановки циркуляции двадцать минут назад. А кто-нибудь из них удосужился рассказать ей обо всех её подкупающих качествах?
— Она симпатичная, Нана. И слишком хороша для меня.
Если и была хоть доля правды во всей той лжи, что они наговорили, так это она и есть.
Взгляд Камрин упёрся в пол, когда она забрала свою ладонь из его руки. Прокашлявшись, она сказала:
— Дайте мне минутку, чтобы умыться к ужину, и потом я помогу вам накрыть на стол.
Спокойная, как всегда, она прошла к лестнице на другой стороне комнаты, поднялась наверх, и только после того как он услышал, что дверь закрылась, началась болтовня. Трой поднялся и посмотрел в окно, увидев Фишера, расхаживающего во дворе. Его взгляд упал на Хизер, которая пожёвывала свою губу.
Трой покачал головой и обратился к остальным:
— Мы с Камрин теперь вместе. Это не шутка и это не обсуждается.
И прежде чем они смогли бы ещё больше его разозлить, вынудив сказать что-то, о чём он бы пожалел, Трой вышел за дверь, чтобы встретиться с Фишером. Стараясь изобразить беззаботность, которую не ощущал, он сел на верхнюю ступеньку крыльца и стал ждать Фишера.
Через пару секунд Фишер развернулся к нему, его тёмно-карие глаза сузились до щёлочек.
Прежде чем его друг смог нанести удар, Трой выставил руки.
— Никаких синяков под глазами на свадьбе, дружище.
Широкая челюсть Фишера расслабилась, когда он выпрямился. Он провёл ладонью по коротким, волнистым каштановым волосам.
— Как ты мог не рассказать мне, Трой? Как? — Он прошёлся к обочине и обратно. — Камрин? В самом деле?
Не было никакого логического или безопасного объяснения, так что Трой сплёл пальцы и посмотрел вниз.
— Разве у тебя в Милуоки закончились женщины? Раз тебе пришлось трахаться сейчас с ней?
Трой заскрипел зубами.
— Сегодня у тебя было очень сильное потрясение, так что я спущу это. Но даже у меня есть предел, Фишер.
— Она не просто какая-нибудь девушка. Она не игрушка. Встречаться — это не игра для неё.
— Я в курсе! — взревел Трой, поднимаясь. Он опустил руки на бедра и сосредоточился на горшке с бегониями, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего.
— Как… — выдохнул Фишер, скрестив руки на груди. — Как долго это продолжается?
Трой извлёк из памяти информацию, которую сообщила ему Кэм.
— Начиная с прошлого января. Я был в Чикаго и заскочил, чтобы поздороваться. Кое-что… произошло.
— Произошло, — тупо повторил Фишер. — Произошло.
Трой провёл рукой по лицу.
— Сожалею, что не рассказал тебе раньше. — Не то чтобы он мог, учитывая, что сам только вчера узнал.
— Так не пойдёт. — Когда Трой собрался спорить, Фишер поднял руку. — Я против.
— Я достаточно хорош, чтобы быть твоим лучшим другом, но недостаточно хорош для неё. Так, Фишер? Она заслуживает лучшего, чем строителя с осуждённым отцом-пьяницей?
Фишер закрыл глаза и уронил голову. Трой думал, он будет отрицать это, но тот не стал, подтверждая реальную правду. Он был недостаточно хорош. Он никогда не будет достаточно хорош. Он не был по-настоящему членом семьи, не по крови. Они всегда будут на её стороне. Они будут на её стороне, когда свадьба останется позади. И он останется один.
— Ради всего святого, это же Камрин, — проговорил Фишер. — Она легко не привязывается. Когда ты её оставишь, а ты оставишь, это её убьёт.
Он не мог рассказать Фишеру правду, в том числе и о том, что именно Камрин собиралась положить конец их фальшивым отношениям, а не Трой. Фишер был его лучшим другом почти всю его жизнь, как и братом, как если бы они были связаны родством. Он ничего не знал о том, что на самом деле происходит, так что его слова резали гораздо глубже, чем всё, что пьяница-отец когда-либо говорил Трою.
— Поверь в меня хоть немного, Фишер. Кэм другая. Сейчас всё по-другому. — Это всё, что он мог сказать.
Фишер покачал головой и уставился на него.
— Да поможет мне Бог, тебе лучше очень хорошо подумать о том, что ты делаешь. А пока держись от меня подальше.
Трой наблюдал, как тот обходит дом и исчезает из поля зрения.
А потом вздохнул.
Вилки скреблись о тарелки. Губы отпивали из чашек. Чавканье было таким громким, что у Камрин разболелась голова. Она почти предпочла допрос тишине.
Йяка Митч запихнул в себя кусочек сармы и заговорил с набитым ртом:
— Итак, вы двое спите вместе?
И она ошибалась. Молчание было лучше. Намного, намного лучше.
— Конечно, спят, — сказала её мама. — Верно?
— Джентльмен никогда не скажет, — ответил Трой.
— Ха, — произнесла кума Виола. — Ты не джентльмен, Трой Лански.
Камрин очень осторожно положила вилку, хотя она и не ела ничего.
— Некоторые вопросы являются личными. Даже в этой семье.
Кума Виола пожала плечами и посмотрела в свою тарелку.
— Бьюсь об заклад, что Кэм во время секса перечисляет цифры продаж.
Йяка Гарольд закашлялся.
— Хорошая шутка.
А Нана ещё не съела ни кусочка.
— Я, например, не уверена, что они встречаются.
Здорово. И что теперь? Речь пойдёт об их сексуальных позах?
Глаза Наны сузились, и Камрин понадобились все её ресурсы, чтобы не выбежать из комнаты.
— Трой, она храпит?
Веселье в глазах Троя не ослабило её напряжения. У него был шанс пятьдесят на пятьдесят дать правильный ответ.
— Нет.
— Видите, я же говорила — это ложь, — проговорила Нана, вскидывая руки в воздухе для драматизма. — Она храпит громче, чем носорог во время течки.
Хизер положила ладонь на руку Наны.
— Я не хочу знать, откуда ты знаешь, как звучит носорог во время течки. И мне очень неприятно говорить тебе об этом, но это ты та, кто всегда храпит. Я в течение шестнадцати лет жила в одной комнате с Камрин. Она не храпит.
Голубцы поднялись с противня и начали танцевать вальс на обеденном столе. Камрин наблюдала за ними, кружащимися вокруг маслёнки до тех пор, пока Нана снова не открыла свой рот.
— Какого цвета нижнее белье на ней сегодня, Трой?
Сарма плюхнулась обратно вниз.
Йяка Митч рассмеялся.
— Она носит белые хлопковые трусики. Она слишком консервативна, чтобы покупать что-нибудь сексуальное. Я прав, Кэм?
Он посмотрел на неё, как если бы она на самом деле ответила на этот вопрос.
— Если уж вам так обязательно надо знать об этом, то они голубые. — Трой посмотрел на неё, улыбка на полную мощность на месте, как бы говоря: «Видишь, говорил же, что они спросят».
— Докажи, — потребовала Нана.
Все за столом посмотрели на Камрин.
— Я не покажу вам своё нижнее белье.
— Ай, да ладно, дорогая, — протянул Трой.
Её сильно подмывало воткнуть вилку прямо ему в лоб.
— Нет.
Фишер бросил приборы на тарелку. Лязгающий звук длился дольше его молчания.
— Можем мы прекратить говорить об этом? — прокричал он больше как приказ, чем вопрос.
— А на моих трусиках «Красавица и Чудовище», — сказала Эмили, сама невинность.
Анна встала.
— Кэм, не могла бы ты мне помочь на кухне на минутку?
Анна только что стала её любимым человеком на планете. Камрин собиралась посвятить ей храм на лужайке перед домом.
— Конечно. — Она поднялась и последовала за своей невесткой из комнаты.
Пока Анна стояла над тортом, разрезая его на маленькие кусочки, она покачала головой.
— Я молчала об этом до сих пор, но всё же должна спросить. Ты уверена, что знаешь, что делаешь?
Кэм передавала ей тарелки, чтобы она могла разложить торт.
— Я так думала. Но сейчас уже не совсем уверена.
Анна улыбнулась и посмотрела на неё с понимающим выражением лица.
— Они кучка сумасшедших, но они успокоятся. — Она подошла к её стороне стойки и обняла за плечи. — А знаешь ли ты, что заткнёт их быстрее?
Прежде чем Камрин посмела бы спросить, Анна приподняла подол её платья, заглянула под него и опустила обратно быстрее, чем Камрин успела моргнуть.
— О боже, они голубые.
Камрин вздохнула.
— Не могу поверить, что ты только что это сделала. Ты слишком долго прожила в этой семье. Они тебя развратили.
— Расслабься, — сказала она, протягивая ей две тарелочки торта. — Я делаю это ради тебя.
— В этой семье нет ничего святого? — пробормотала Кэм, не ожидая ответа.
Анна взяла две тарелки.
— Шутишь? Когда я была беременна Эмили, то молилась день и ночь, чтобы у меня не начались схватки в присутствии семьи. И что произошло? Схватки начались во время воскресного ужина. Знаешь ли ты, какой это ужас рожать в одной комнате с десятком людей? — Анна улыбнулась, несмотря на воспоминание. — Но когда она родилась, Кэм, это того стоило. У Троя никого нет. Можешь ли ты себе это представить? Какой бы иногда злобной и сумасшедшей ни была твоя семья, я бы выбрала её, чем вообще никакой.
Позволить Анне стать голосом разума. Поставить себя на её место.
— Ты права. Ты абсолютно права. Спасибо.
Улыбка Анны никогда не гаснет.
— Позволь им свыкнуться с мыслью. И это тоже пройдёт.
Они прошли обратно в переполненную столовую, чтобы раздать десерт. Как только у всех были полные рты, Анна сказала:
— К сведенью, её трусики голубого цвета. Я проверила.
По дороге домой Трой вытащил свой сотовый и улыбнулся входящему сообщению.
— Чему ты улыбаешься? Это было катастрофой.
Помимо того, что Фишер разозлился, а Нана оскорбляла Кэм до такой степени, что — он был вполне уверен — она плакала наверху, и Трой, возможно, потерял своего лучшего друга на всю жизнь, он бы сказал: это был абсолютный успех.
— Это было не так уж и плохо. Они нам поверили.
— Только после того, как Анна заставила меня сверкнуть в кухне бельём.
Он бы хотел увидеть выражение её лица.
— Хизер только что написала мне сообщение. Она положила твой чемодан в багажник, так что ты можешь остаться в гостевой комнате.
Она ничего не сказала.
Трой начал проигрывать свои мелодии на телефоне. Ухмыляясь, он включил демоверсию «I Will Survive».
— Что думаешь о своём новом рингтоне? — Она не ответила. — Нет? Хорошо, а как насчёт этого?
В автомобиле зазвучала песня «Crazy» Пэтси Клайна.
— Мне не нужен свой собственный рингтон. И это вовсе не смешно.
— Чуточку забавно. — Он поставил «My Life» Билли Джоэла.
— А какой рингтон стоял на меня раньше? — спросила она.
Он пролистал свои загрузки и проиграл «Имперский марш» из «Звёздных воин», музыку, звучащую всякий раз, когда Дарт Вейдер появлялся в кадре.
— Очень смешно.
— Я же говорил, — ответил он. По крайней мере, сейчас она улыбается. Он нашёл «Когда я вижу тебя улыбающейся» группы «Bad English» и нажал «сохранить».
Она въехала на его подъездную дорожку и посмотрела на него краешком глаза.
— Уверен, что всё нормально, если я останусь здесь? Я могу подпортить твою репутацию.
Она пыталась быть забавной, но он не купился.
— Твоя семья неправа, Кэм. То, что Нана тогда сказала, было подло и совершенно не соответствует действительности.
Её взгляд вернулся к лобовому стеклу. А указательный палец барабанил по рулю.
— Фишер был очень расстроен.
Да, и Трой не хотел об этом думать. Он вышел из машины, забрал её чемодан из багажника и открыл входную дверь.
— Иди и надень пижаму. Мы собираемся пить пиво и смотреть «Ночь живых мертвецов».
Она будет смеяться, если это станет последним, что он сегодня сделает. Второй раз, когда его привезли в приёмную семью Кович, он и Камрин, вместе с Фишером и Хизер, пробрались вниз, чтобы посмотреть фильм по телевизору. Хизер, плача, убежала наверх, а Фишер заснул. Но Трой и Кэм на протяжении всего фильма смеялись над его абсурдностью.
Она улыбнулась и забрала у него чемодан.
— Налей-ка мне вина вместо пива, и ты в деле.
Камрин натянула свои боксёры, служившие частью её пижамы, и уставилась на диван, а затем на бильярдный стол. Кто ставит бильярдный стол в комнате для гостей? Этот диван ни за что не расправить, когда этот стол стоит так близко.
— Э-э, Трой?
Она услышала его шаги, ступающие по коврику в коридоре.
— Я иду за тобой, Барбара, — произнёс он мрачным монотонным голосом, имитируя реплику из их фильма.
Она почти улыбнулась.
Трой прислонился к двери и скрестил руки на обнажённой груди. Обнажённая грудь. Мускулистые бицепсы. Шесть кубиков пресса. Или, может быть, двенадцать. Во рту стало сухо. Её взгляд метнулся вниз, к его пижамным штанам, и остановился.
Он проследил за её взглядом вниз.
— Что?
— На тебе пижама с Губкой Бобом Квадратные Штаны.
— Ну да. И?
— Может, на тебе ещё и нижнее белье с Бэтменом? — Боже. Он даже Губку Боба сумел сделать сексуальным.
Он усмехнулся, заставляя её лицо пылать.
— Не-а. Обычные белые хлопчатобумажные трусы. Хочешь посмотреть?
Её кожа сейчас выгорит с лица.
— Нет. — Да.
— А что не так с Губкой Бобом?
Она пристально посмотрела на него.
— Хочешь сказать, помимо того, что тебе тридцать лет?
Его брови приподнялись.
— Так и знал, что надо было надеть ту, со Скуби Ду. Она бы тебя не возбудила, не так ли?
Она вздохнула. Он рассмеялся. У него был великолепный смех. Непринуждённый звук, предназначенный развеять беспокойство и вернуть к жизни каждый нерв её тела.
— Где твоя рубашка? — спросила она, раздражённая тем, что он так легко мог тронуть её до глубины души, ничего при этом не делая. Трой не сделал ничего такого примечательного, по сравнению со всеми, кого она знала. Он пожал плечами. — Ты обещал мне пижаму. Что включает в себя и рубашку. — Пожалуйста, ради любви ко всему человечеству, надень рубашку!
Он кивнул.
— Обещал. — Он покинул комнату и вернулся секундой позже в футболке с лягушонком Кермитом. — Лучше?
Господи, и она согласилась жить в одном доме с человеком, который только что сошёл с дошкольного чу-чу поезда.
— А у тебя есть что-нибудь без мультяшного персонажа?
— Технически, Кермит — кукла «маппет».
— Ладно, неважно, Трой.
Он сделал шаг ближе.
— Почему тебя это волнует?
— Ты взрослый человек.
Он снова пожал плечами.
— Надо принимать своего внутреннего ребёнка.
— Или, в твоём случае, внешнего ребёнка.
Он смотрел на неё мгновение, расползаясь в медленной, лёгкой ухмылке. Будь он проклят.
— Даже ты когда-то была ребёнком, Кэм. Разве ты ни разу не просыпалась ранним субботним утром, просто ради веселья, и не съедала тарелку каши во время просмотра мультфильмов?
Он был безнадёжен.
— Нет.
— Какой позор. — Он снова наблюдал за ней, словно хотел над ней посмеяться. Или начать бой подушками. — Мне их Эмили купила. Каждое Рождество Анна водит её по магазинам ради моего подарка. Я ношу их, потому что они напоминают мне о ней.
— О-о. — О-о. Вот это на самом деле было действительно мило.
Она отвела взгляд и оглядела комнату, чтобы больше не смотреть на него. Этот его образ без рубашки навсегда запечатлелся в её памяти, в сочетании с приятным чувством, что он носит одежду, которую купила ему крестница. Но, в любом случае, какое он имел право выставлять напоказ свою сексуальность? А то, что он так заботится об Эмили, делало его ещё более привлекательным.
И зачем же она позвала его сюда?
Диван. Точно.
— Я не могу расправить диван из-за этого бильярдного стола.
Он подошёл к ней сзади, прижимаясь грудью к её спине. Что-то странное случилось с её внутренностями от его прикосновения. Она замерла. Сильно зажмурила глаза. Он окружил её со всех сторон. От него так хорошо пахло, словно на открытом воздухе в начале лета. И мылом. Его дыхание обдувало её затылок. Мысленно она посоветовала себе закрыть рот. Физически, она не могла даже сглотнуть. Поддавшись вперёд, он скользнул рукой по её животу и потянул за ручку дивана. Его рука мимолётно задела её руку, вяло свисающую на боку. Его кожа была такая тёмная, загорелая по сравнению с её.
Пружины заскрипели, когда он потянул. Появилась половина кровати. Она оглянулась через плечо, понимая, что кровать не достаёт до бильярдного стола. Едва.
— О-о. Полагаю, она всё же поместится. Без разницы, — проговорила она, чувствуя себя идиоткой. И взволнованной. Трой всегда мог так легко задеть её за живое. — Я уже поняла.
Он не пошевелился, по-прежнему полный решимости помочь. Тепло от его тела заставило её температуру повыситься. Они оба потянулись за ручкой, чтобы расправить кровать, и в последовавшей за этим битве, кто первым её вытянет, отлетели назад. Она приземлилась на него сверху на бильярдном столе.
Камрин застыла, раскинув руки.
— Неловко получилось, — пробормотала она.
— Не знаю, — заспорил он. Его голос звучал странно. Глубоко. — Я никогда не занимался сексом на этом столе. Это может быть весело.
Она издала страдальческий звук и сползла с него, приземляясь на кровать.
— Не мог бы ты быть серьёзным, Трой?
Ей так бы этого хотелось.
— Предполагается, что мы встречаемся, — ответил он, будто ни капли не смущаясь.
— Но не без свидетелей. — Она откинула волосы с лица.
Его смех на несколько секунд заполнил комнату, когда он приподнялся и спрыгнул со стола.
— Могу я ещё в чём-то тебе помочь, Кэм? Найти душ? Использовать одеяло?
Она вздохнула, и её глаза сузились. Несносный человек!
— Неоновая вывеска пива «Миллер лайт» выключается? А то немного ярко для ночника.
Он потянул за верёвку, висящую под вывеской на стене, погружая комнату в полную темноту.
— Лучше?
— Да. Спасибо. — А теперь убирайся, пока в моей голове не появилась фантазия. Снова.
Трой уставился на бильярдный стол, как если бы думал о том же, что и она. Он моргнул и вновь посмотрел на неё.
— Почему бы тебе не занять мою комнату? А я посплю здесь.
— Нет-нет. Все хорошо. — Вроде как.
— Уверена? У меня есть простыни с Трансформерами.
Сглотнув, она посмотрела ему в глаза, желая знать, о чём он на самом деле думает.
— Почему ты это делаешь?
На его лице промелькнуло раздражение.
— Делаю что?
Ведёшь себя мило. Пробуждаешь во мне желание узнать, что под одеждой мальчишки.
Она скрестила руки на груди, чтобы отгородиться от холода.
— Соглашаешься со мной встречаться.
Он вновь уставился на бильярдный стол.
— Не знаю, но я сказал, что сделаю это. — Он снова посмотрел на неё, его взгляд блуждал по её лицу и опустился к губам, где задержался на несколько секунд. — Я сделал бы ради тебя всё что угодно. Ты же знаешь. И знаешь почему.
Её рот приоткрылся. Нет, она не знает.
Он отвёл взгляд и потёр затылок.
— Спокойной ночи, Кэм.
— Трой. — Она изо всех сил пыталась встать. — Спасибо.
Он повернулся в дверях.
— Не нужно меня благодарить.
