Мы подошли к трону королевы Виктории так, как мы бы подходили к трону рани Джханси. Приблизившись к возвышению, мы склонили головы и сложили руки в уважительном жесте намасте. Мы стояли парами. Первыми были я и Джхалкари, затем Арджун и Манодж, а за ними остальные стражи попарно. Могу себе только представить, какими глазами смотрела на нас королева Виктория. Мы были босоногими и расхаживали в тонких шелках посреди зимы. А еще кольца в носах и перья павлинов.

– Никогда ничего подобного не видела, – молвила королева Виктория.

Она встала с трона и спустилась вниз по трем отделанным бархатом ступенькам для того, чтобы стоять вровень с нами. Невысокая женщина, довольно пухленькая, с округлыми щеками. Ее супруг остался сидеть.

– Вы женщины-солдаты королевы? – спросила она у меня.

– Да, Ваше Величество.

Она с некоторым недоверием уставилась на меня.

– Полагаете, вы сможете защитить ее не хуже вот тех мужчин, стоящих позади вас?

– Полагаю, да.

– Как?

– С помощью оружия, а если необходимо, с помощью слов. Сейчас я пришла, чтобы с помощью слов просить вас защитить королевство моей рани.

Королева повернула голову к мужу, затем опять посмотрела на меня.

– Вы неплохо говорите по-английски.

– Я обучалась у отца. Он воевал в Бирме на стороне компании.

Королева перевела взгляд на Джхалкари, затем на мужчин, стоявших позади нас. Я знала, что они избегают на нее смотреть, ибо у королевы был довольно низкий вырез на платье.

– Я хочу поговорить с вами и другой женщиной наедине, – заявила королева.

– К сожалению, она не говорит по-английски, Ваше Величество. Мужчина, стоящий позади меня, – капитан стражи рани. Он говорит по-английски.

– Тогда пусть он тоже останется, а все остальные уйдут, – сказала королева.

Я объяснила волю королевы Джхалкари, и она увела стражей обратно той же дорогой, какой мы пришли. Королева распорядилась принести два стула. Я и Арджун стояли рядом и ждали. Он взглянул на меня. В его взгляде сквозило глубокое уважение. Принесли стулья. Мы уселись перед королевской четой. Нас несколько секунд осматривали.

– Удивительно, – покачав головой, наконец произнесла королева. – Все женщины в Индии одеваются так же?

– Да, только драгоценностей у них меньше, – ответила я.

– А мужчины? – поинтересовался принц Альберт.

Он говорил с сильным акцентом. Я знала, что его родной язык не английский.

– Я одеваюсь в традиционную курту, – сказал Арджун. – Так, как сейчас, мы одеваемся по праздникам.

– И вы замечательно говорите по-английски. Я рад, что рани прислала именно вас. Как вам понравилось путешествие в Лондон?

Я взглянула на Арджуна, не зная, кому говорить первым. Он мне кивнул.

– У вас очень красивая страна, Ваше Величество, особенно церкви.

– А вам что больше всего понравилось? – спросила она у Арджуна.

– Холмы и пасущиеся овцы на них.

Королева улыбнулась.

– А теперь вы пришли, чтобы увидеть меня.

– Да. Мы здесь от имени рани Лакшми Баи, – сказала я. – Она добивается реставрации трона Джханси.

Королева кивнула.

– Расскажите мне о ней. Как она выглядит? Сколько у нее детей?

Мне было трудно осознать, что королева Англии ничего о нас не знает. Когда мы подготавливались к этой встрече, то узнали о ней все, даже когда у нее день рождения и как зовут ее третьего ребенка.

– Рани очень красивая, – начал Арджун. – У нее был один ребенок, но он умер, не дожив до своего первого дня рождения. Она усыновила другого.

Это заинтересовало королеву.

– Зачем? Разве у ее мужа больше не могло быть детей?

Я взглянула на Арджуна. Мы находились в полнейшей растерянности.

– Я слышала, что он одевается в женскую одежду.

Значит, она все же слышала о Джханси.

– Да, – призналась я.

Королева бросила торжествующий взгляд в сторону принца.

– Народ Джханси боится жить под властью компании, – продолжила я, возвращая разговор в нужное рани направление. – Люди желают сохранить свои традиции и образ жизни. Если Ваше Величество согласится помочь другой королеве, оказавшейся в затруднительном положении, наш народ будет безмерно признателен вам.

– Приезжайте ко мне ужинать сегодня вечером… Все вы… – молвила королева. – В свое время вы получите ответ.

Мы поклонились и уже хотели уходить, когда королева произнесла:

– Подождите! Я хочу вам кое-что показать!

Она улыбалась, словно ребенок. Рядом с ней хмурился принц.

– Баут, – сказала королева.

Ее супруг улыбнулся. Подозвали слугу и послали за Баутом. Я и Арджун переглянулись. Это что, какое-то кушанье? Но когда мужчина вернулся, он вел на поводке большую собаку.

– Баут! – позвал принц.

Огромная собака побежала к нему. Королева рассмеялась, когда животное запрыгнуло на возвышение, на котором стоял трон. Я решила, что это добрый знак.

– Тибетский мастиф. Подарок лорда Гардинджа, генерал-губернатора Индии, – объяснила королева, а затем поинтересовалась: – В Индии все собаки большие? Лорд Гардиндж говорил мне, что, хотя в это трудно поверить, все в Индии огромное и в изобилии: специи, дворцы, боги…

– Боюсь, он преувеличивал, Ваше Величество.

Принц Альберт погладил собаку по спине.

– Ладно. Мы ждем вас сегодня вечером, – сказала королева.

Нас отпустили. Уходя, мы слышали, как она ласково называет своего мастифа по имени.

Мы вышли из тронного зала. Каждое помещение, которое мы проходили, было пышнее прежнего. В больших каменных каминах горело дорогое кедровое дерево, наполняя дворец приятным запахом и совсем не давая дыма. Тот же аромат, что и дома. Я глубже вдохнула воздух. Рамы зеркал, мимо которых мы проходили, были украшены ветками вечнозеленого дерева. А еще я повсюду видела ветки падуба. Такая у них рождественская традиция.

Наконец мы присоединились к остальным, которые ожидали нас в большом зале. Здесь в камине горел жаркий огонь. Все грелись у бездымного пламени.

– Как там? – спросила Джхалкари.

– Она сказала, чтобы мы отужинали у нее сегодня. После ужина королева даст ответ.

– Это хорошая или плохая новость?

– Не знаю.

Зачем мы ей понадобились во время ужина? Только двое из нас знают английский. Многие из стражей с трудом могут есть с помощью ножа и вилки.

Вошел мужчина в красивом черном фраке и сообщил, что наши комнаты готовы.

– У нас здесь нет комнат, – сказал Арджун. – Мы остановились в «Отеле Брауна».

– Возможно, но королева приглашает вас остаться на день здесь. Вам надо переодеться к ужину.

– Мы не привезли с собой никакой одежды, – сообщил Арджун. – Весь наш багаж остался в отеле.

Мужчина высокомерно взирал на нас. Он тяжело вздохнул.

– За вашими дорожными сундуками съездят, а затем, когда вы переоденетесь, отвезут обратно в отель.

– Ваши повара знают, что индусы не едят мяса? – спросил Арджун.

– Они готовы к любому повороту событий, – ответил «черный фрак», – даже к тому, что наши гости никогда прежде не ели, сидя за столом на стульях.

Я бросила сердитый взгляд на Арджуна.

– Не сейчас, – произнес он на маратхи. – Мы близки к цели.

Мы пошли вслед за «черным фраком» через анфиладу залов в крыло дворца, предназначенное для гостей. Проходя мимо большого окна, мы увидели, как с неба падают белые хлопья. Джхалкари первой подошла к окну. Остальные последовали ее примеру.

– Что это? – воскликнул один из стражей.

«Черный фрак» в очередной раз тяжело вздохнул, словно этот день оказался самым ужасным за всю его службу, и произнес:

– Снег. Он падает, когда очень холодно.

Я перевела. Мы все стояли и любовались снегом, пока «черный фрак» не откашлялся.

– Вы сможете любоваться этим чудом из ваших комнат, если пожелаете, на протяжении ближайших двух часов.

Комнаты были такими же великолепными, как и весь дворец. Огромные окна выходили в парк. Мебель красного дерева великолепно смотрелась на фоне золотисто-голубых стен. Хотя каждому выделили по комнате, все мужчины расположились в комнате Арджуна. Джхалкари остановилась у меня. Мы уселись в кресла, обитые голубым бархатом, и принялись наблюдать за падающими с серого неба снежинками.

По прошествии некоторого времени Джхалкари подалась вперед и спросила:

– Какая она?

Молодая женщина понизила голос, хотя говорила на маратхи.

– Вежливая. Сдержанная. Умная. Похожа на рани.

– Она весьма крупная женщина. Ее подбородок… у нее два подбородка…

– Джхалкари! – пожурила я ее, но потом рассмеялась.

– Жаль, что мы не сможем взять снег к себе домой, чтобы все могли это увидеть.

Мы смотрели на странный, чужой нам пейзаж.

– У меня хорошее предчувствие, – сказала я, игнорируя неприятное ощущение в области живота. – Зачем королеве приглашать нас на ужин, если решение будет отрицательным?

* * *

Несмотря на ту роскошь, свидетельницей которой я была на протяжении всего дня, ничто не могло сравниться с грандиозностью этого вечера в Букингемском дворце.

Множество мужчин в черных фраках с белыми отворотами принесли наши дорожные сундуки, доставленные во дворец. Мы облачились в свежую одежду. Джхалкари выбрала сари, отделанное золотой нитью и вышивкой в форме золотых листочков. Рубины на шее и запястьях она оставила, но сменила рубиновую тику, которая спускалась со лба на затылок и ниже, на другую, из золота и изумрудов. Себе я выбрала сари фиолетового цвета с изысканными серебристыми узорами бута. Рани дала мне гарнитур редких фиолетовых сапфиров ему под цвет.

Полагаю, все мы храним свой собственный образ у себя в голове, но этот образ редко совпадает с тем, который запечатлевается в памяти других людей. Когда я, к примеру, воображаю себя, то представляю двенадцатилетнюю Ситу, одетую в грубого сукна ангаркху, за которую отец расплатился двумя поделками, вытесанными своими руками. Но в тот миг, разглядывая собственное отражение в зеркале, я словно впервые видела себя. Я вплела сапфировую тику посередине головы. Драгоценные камни опускались на мой лоб, а большой фиолетовый сапфир свешивался у меня между бровями. Вставленное в ноздрю колечко с сапфирами дополняло картину.

– Ты красива, словно рани, – сказала Джхалкари, – и явно красивее королевы Виктории.

Я рассмеялась, но Джхалкари не шутила.

– Плохо, что ты стала дургаваси. Я не хочу тебя обидеть, – поспешно добавила она, – но иногда я сама стыжусь того, кем стала.

– Ты замужем, – напомнила я ей.

– Но детей у меня не будет, – тихо возразила Джхалкари.

Я смотрела на свое отражение в зеркале. Золото сверкало на шее и пальцах рук.

– Мы приехали сюда ради нашей миссии, – напомнила я ей. – Если мы преуспеем, представь, как изменится жизнь в Джханси. Рани наградит нас и наши семьи так, что даже вообразить себе трудно.

– Возможно, – молвила Джхалкари.

Она присела на краешек кровати и выглянула из окна.

– Думаешь, королева на самом деле захочет вернуть рани трон Джханси?

– А почему бы и нет? Ты что, думаешь иначе?

– Я согласна с мужем: если бы королева хотела, то давно вернула бы.

Тот же самый мужчина в черном фраке пришел проводить нас в столовую. Я и Джхалкари стояли в коридоре и видели, как слуга понапрасну стучит то в одну, то в другую дверь. Мы знали, что все мужчины собрались у Арджуна, но ничего «черному фраку» не сказали. Мы наблюдали, как он сердито вздыхает и переходит от двери к двери. Наконец «черный фрак» постучал в самую последнюю дверь. Оттуда вышли Арджун и другие стражи. На капитане были бело-серебристая курта, серебристые чуридары и серебристые джути. Увидев меня, он сначала скользнул взглядом по складкам моего сари и лишь затем посмотрел мне в глаза.

– Сита, – тихо произнес он.

– Сюда, – сказал «черный фрак», прежде чем я что-то успела ответить Арджуну.

Мы прошли по освещенным газовыми рожками коридорам и оказались в обеденном зале. Там очередной человек, одетый в черный фрак, возвестил о нашем прибытии. Три хрустальные люстры висели над столом красного дерева, чья длина превышала длину зала, в котором рани принимала посетителей в Панч-Махале. Возможно, все дело было в свете, отражающемся в зеркалах, или убранстве зала к Рождеству, но тогда все увиденное показалось мне необыкновенно прекрасным. Красное дерево… серебро… золото… Стол застелен красивой льняной камчатной скатертью, а на ней – сверкающие хрусталь и фарфор. Возле каждой тарелки лежали две ложки, четыре вилки и два ножа. Бокалы были настолько велики, что человек без труда мог бы засунуть в них сжатую в кулак руку. Зал уже до половины был наполнен гостями. Женщин, как я заметила, было не меньше, чем мужчин.

Мы встали перед нашими стульями. Затем слуги пододвинули их поближе к нам, и только после этого мы сели. Я сидела возле Арджуна. Напротив нас находились свободные места королевы и ее супруга – принца Альберта. Когда я потянулась к лежащей на столе кремовой салфетке, следуя урокам, которые в Индии преподала мне миссис Мак-Эган, вошел очередной гость. Он был необыкновенно хорош собой, явно индус, но одет по-европейски. Фалды его фрака раздваивались, напоминая хвосты двух уток. Прежде я ни разу не видела индуса, одетого словно британец.

«Черный фрак» провел его по залу. Незнакомец вызвал всеобщий интерес среди присутствующих здесь женщин. Он уселся рядом со мной, сложил руки в намасте и вежливо поклонился.

– Я слышал, что рани Джханси отправила в Англию делегацию, но я понятия не имел, что ее посланцы будут столь прелестны, – заявил незнакомец.

Он перевел взгляд с меня на Джхалкари, сидевшую по другую сторону от Арджуна. Уверена, что румянца на моем лице при этом прибавилось. А потом индус взял меня за руку и поцеловал ее. Никогда со мной не обходились столь неуважительно. Арджун приподнялся со своего места. Его примеру последовали еще несколько стражей.

– Это английская традиция, – удивленно глядя на них, заявил незнакомец.

На лицах британцев появилось выражение обеспокоенности. Они понятия не имели, что происходит.

– Унижение женщины не входит в традиции ни одной из известных мне стран, – произнес Арджун на маратхи. – Вам следует извиниться.

Мужчина низко поклонился.

– Извините, шримати.

Все вернулись на свои места.

– Я проявил британскую вежливость, – начал объяснять он Арджуну. – Извините. Я – Азимулла-хан.

Арджун не ответил, тогда Азимулла-хан продолжил:

– Мой патрон знаком с вашей рани. Они росли вместе.

– А как его зовут?

– Нана Сагиб.

Вот тут все оживились. Хотя я уже рассказывала эту историю, повториться будет нелишним, ибо все это сыграло важную роль в судьбе рани. Когда она была маленькой, ее звали Маникарника, сокращенно Ману. Она росла при дворе Баджи Рао II. Отец воспитывал ее словно сына, которого у него не было. Он позволял дочери одеваться как мальчику и играть с мальчиками, хотя это было рискованно, ибо уменьшало шансы Ману на успешный брак. Среди детей, воспитывавшихся при дворе, ее ближайшими друзьями были Тантия Топи и Нана Сагиб. Первый мальчик был сыном Пандуранга Рао Топи, высокопоставленного аристократа при дворе пешвы. Конечно, все знают о Нана Сагибе, приемном сыне пешвы Баджи Рао.

Многие полагали, что рани выйдет замуж за Сагиба, но этому не суждено было случиться. В 1817 году приемный отец Сагиба потерпел поражение от британцев. Его сокровища, земли, поместья, даже мебель, передаваемая из поколения в поколение, были конфискованы. Взамен ему и его наследникам была предложена ежегодная пенсия около восьмидесяти тысяч британских фунтов стерлингов. Но в 1852 году пешва умер, а британцы отказались платить Сагибу пенсию отца.

Я не знаю, как вели себя наследники других потерпевших поражение раджей, но Сагиб пошел тем же путем, что и рани. Он просил компанию вернуть государство его приемного отца, а потом, когда не удалось, хотя бы его пенсию. Все мы знали историю ходатайств Сагиба. Именно поэтому отец рани с таким недоверием отнесся к попыткам дочери вести переговоры с Англией. Сагиб рассказал, каковы были на самом деле плоды всех этих стараний. Но рани, как и Сагиб, отличалась завидным упорством в достижении своих целей. И вот мы здесь, две жертвы британской несправедливости, которые надеются, что королева им поможет.

– Значит, из всех мужчин в Битхуре Сагиб выбрал вас… – молвил Арджун.

Азимулла-хан улыбнулся. Он и впрямь был очень красивым мужчиной. Словно тронутая легким загаром кожа. Черные волосы, спадающие мягкими волнами. Светло-зеленые глаза.

– Можете подтрунивать надо мной, как вам заблагорассудится, но здесь я весьма популярен.

– Именно поэтому вы уже два года, как не возвращаетесь?

Азимулла-хан изумленно уставился на него.

– Я слышал, как рани говорила о вас, – пояснил Арджун.

– Ваша рани может говорить все, что считает нужным, но это тяжелая работа.

Я наклонилась к нему:

– Что тяжелого в том, чтобы ходить на ужины к королеве?

– Трудно убедить их всех, что индусы в состоянии править.

– И на это ушло два года? – спросил Арджун.

– Нет. Королева поняла это при первой нашей встрече, но ее еще надо убедить действовать. А на это потребуется много времени. – Заметив, что Арджун перевел взгляд на меня, Азимулла-хан рассмеялся. – Вы же не надеетесь, приплыв сюда, тотчас же получить ответ?

Я оглядела сидевших за столом гостей. Все весело разговаривали на английском. На нас они обращали внимания не больше, чем на королевских слуг.

– Нам сказали, что ответ мы получим сегодня вечером.

– Шримати, – произнес Азимулла-хан, и, хотя мужчина использовал уважительную форму обращения, я уловила в его голосе иронию. – Так в Англии дела не делаются. Ответ вы можете получить завтра, на следующий день или вообще никогда, но королева пришлет его вам в письменной форме.

Должно быть, Азимулла-хан увидел мою растерянность, поэтому прибавил:

– Вы же не думаете, что королева собирается здесь и сейчас сделать заявление перед лицом всех ее гостей?

– Да. Именно это она говорила нам.

– Шримати! Меня воспитали британцы в бесплатной школе Канпура. Нельзя верить ни единому их слову. Толстуха с короной на голове…

Я ахнула. Арджун покраснел.

– Они просто не способны нас понять. Думаете, она взмахнет своей пухлой ручкой и дела изменятся к лучшему? Решения принимает парламент.

– Она же королева, – запротестовала Джхалкари.

– Все, что она делает, должно быть одобрено парламентом. Верьте мне, – произнес он. – Я живу рядом с этими людьми. Я знаю их привычки. Они дома ходят в башмаках, а ванну принимают раз в неделю. Внешне они чисты, но внутри грязны как морально, так и физически.

– Они что, слепы? – удивилась я. – Почему они не видят, как сильно вы их презираете?

Азимулла-хан улыбнулся. Со стороны могло бы показаться, что он ведет светский разговор, скажем, о погоде.

– О да. Они к тому же слепы. Когда я вернусь, то скажу Сагибу все, что обо всем этом думаю.

Арджун не скрывал своего отвращения.

– И что вы думаете?

– Британцы слабы, и их легко можно победить. Надо только восстать.

Мы больше не разговаривали тем вечером. В конце концов, Азимулла-хан не всезнающий. Наше дело другое, да и королеве мы понравились. Но когда на банкет прибыла королева под руку с принцем Альбертом и подали ужин, я начала сомневаться, что сегодня вечером Ее Величество вообще вспомнит о ходатайстве рани. Подавали вареный картофель и зеленые овощи, которых я прежде никогда не видела, тушенную на пару морковь с острым соусом и целые горы мяса. Теперь все были заняты поглощением всей этой пищи. Говорили о погоде, еде и конных прогулках по Гайд-парку. Вдруг королева встала – и все поднялись со своих мест.

– Ее Величество королева удаляются ко сну, – объявил слуга.

Я и Арджун переглянулись. Мы встали вместе со всеми, но прежде чем смогли вымолвить хотя бы слово, королева удалилась. Другие стражи проводили ее взглядом.

– Куда она ушла? – спросила Джхалкари. – Что будет с Джханси?

Азимулла-хан выглядел весьма довольным собой.

– Джханси – последнее, о чем она сейчас может думать.

– Почему?

– Завтра – сочельник их рождественского праздника. Будут балы.

* * *

Проходили дни… затем недели… В январе мы наконец покинули Англию. Мы получили у королевы Виктории аудиенцию. Мы ужинали за ее столом. Спустя неделю после Рождества нас вновь пригласили ко двору, где мы встречались с влиятельными членами парламента, но посланник Сагиба был прав. Мы проделали долгий путь в Англию, а королева отпустила нас в Индию, так и не дав конкретного ответа. Не будет возвращения с триумфом. Не будет награды.

Джханси потерян. Британскую королеву больше интересуют индийские собаки, а не люди.