– Пойдёмте пешком, – предложил капитан, – вам нужно больше двигаться и глубже дышать – это помогает. И потом, я хочу выпить: заглянем в хилтоновский бар на крыше.

Мы выбрались из толчеи и переулком вышли на главную улицу. Вдоль тротуаров стояли полицейские и солдаты, по асфальту катил "линкольн", широкий, как авианосец. По бокам стрекотали мотоциклы.

– О, вам везёт! – сказал Локк. – Первый день в столице, и лицезреете самого президента.

Я не сразу разглядел в огромном кузове щуплого старичка в тёмных очках с каким-то блюдцем на груди.

– Наконец-то ему дали вожделённый орден! – капитан был явно недоволен. – Вы видите того мужчину, рядом с президентом? Наш посол. Теперь он провожает его превосходительство домой и раскланивается на все стороны. Церемонии – пагубная страсть здешних властей, никак не могут забыть, что являются дальними родичами сиамских императоров, а те имели по триста жён и по сорок титулов. Сам старик ничего не стоит, не больше, чем суфлёр в кино, но я знаю парней, которым поручена его безопасность: я им не завидую. Я бы категорически запретил возить напоказ такие мишени, но эта кукла обожает парады. Ему хотели дать "Крест за заслуги", а он потребовал чего-нибудь побольше – крест показался ему слишком маленьким. Сами они заказывают для себя ордена с суповую тарелку, пришлось откопать что-то похожее…

Локк не договорил. Из-под верёвки, которую держали солдаты, вынырнул человек в оранжевом хитоне, выбежал на середину улицы, вылил на себя что-то из кувшина и поднёс спичку.

– Давайте уходить! Быстрее! – скомандовал Локк. – Сейчас начнётся свалка – полиция будет разгонять толпу, нас могут затоптать.

– Но он горит! – закричал я.

Капитан пожал плечами.

– Спектакль рассчитан на нашего посла. Они превращают себя в живые факелы из протеста против войны во Вьетнаме. Азиатский фанатизм, помноженный на наивность.

Раньше я только знал, что человек способен от ужаса обвисать, точно проколотая шина, превращаться в ничто, как хирургические перчатки, упавшие в кислоту. Теперь я видел, как страх убивал нашего посла – его лицо из белого стало серым, как маска Фантомаса, а он всё не догадывался сесть.

– В первый раз меня просто вывернуло наизнанку, – признался Локк, – а потом я понял: не надо стоять слишком близко. Жаль Уоррена, ему может крепко влететь – мы не прощаем, когда охрана даёт такого маху.

Он ещё долго не мог успокоиться: они были с Уорреном друзьями. Мы уже летели в Тха-Калор, когда Локк сказал:

– Во всяком случае, азиаты умеют умирать без лишних слов. Вам будет легче, чем у Линдмана.