7 ноября 1942 года. Жизнь в Камышловском пехотном училище в этот день начиналась как обычно. После завтрака — учебный развод. Мы с Петей Служаевым стояли в строю. Рядом с нами санки, на которых лежал увязанный веревками 82-миллиметровый миномет. Его мы каждый день возили за город на занятия.
До войны мы вместе учились в школе, вместе окончили Челябинский аэроклуб. После призыва в армию были направлены в школу младших авиаспециалистов, а потом в пехотное.
Итак, мы стоим на плацу. На трибуну поднялся командный состав училища. Нас поздравили с праздником Великого Октября. По плацу покатилось троекратное «ура». Затем зачитали постановление Государственного Комитета Обороны СССР о том, что Камышловское пехотное училище расформировывается и в полном составе направляется на фронт.
На сборы дали один час. Обедали мы уже в эшелоне. Много дней пришлось трястись в вагонах. Бывало, утром проснешься, откроешь дверь вагона и видишь, что это тот же разъезд, на который прибыли еще вечером. Железная дорога была перегружена. Из глубокого тыла сплошным потоком шли эшелоны с солдатами, боевой техникой, продовольствием, обмундированием.
Ехали весело. Мы с гордостью называли себя гвардейцами. Лозунг того времени «Враг будет разбит, победа будет за нами» не вызывал ни у кого сомнения.
В Пензе впервые увидели пленных. Сильно ежась от холода, они выстраивались вдоль состава. Мы с любопытством рассматривали каждого из них.
Из Пензы нас повернули на юго-запад, однако толком никто не знал, куда нас везут. Наконец, уже не помню на который день, мы прибыли на небольшую станцию Хреновая Воронежской области. До линии фронта, который стоял в обороне на Дону, было километров сто двадцать.
Эшелон подошел к станции в четыре часа дня. Солнце уже клонилось к закату. Не успели мы выгрузиться, как высоко в небе появился немецкий самолет-разведчик. Впервые мы увидели фашистский самолет. Он летел вдоль железной дороги на восток, затем стал разворачиваться назад. Нас торопили, так как после разведчика можно было ожидать налета бомбардировщиков.
Остановились мы в небольшом населенном пункте. Здесь находилась на пополнении 35-я гвардейская стрелковая дивизия. Ее личный состав имел уже большой боевой опыт. В этой дивизии служил и погиб смертью храбрых, защищая подступы к Сталинграду, командир пулеметной роты Рубен Руис Ибаррури.
Началась краткосрочная учеба. Большим событием было вручение нам гвардейских значков. Прошло уже более тридцати лет, но этот значок мне так же дорог, как любой мой боевой орден или медаль.
В начале декабря 1942 года наша дивизия выступила к линии фронта. Солдаты были навьючены до предела. Я, например, нес на своих плечах опорную плиту миномета весом 19 килограммов, винтовку, лопату, противогаз, боекомплект патронов, продукты, сменное белье, маскировочный халат. Всего — килограммов тридцать. Шли без дороги, по колено в снегу. Через пять километров пути объявили первый привал. От тяжести у меня одеревенела спина и руки.
В первую ночь мы прошли 35 километров. К утру дошли до какой-то деревушки. Здесь наших солдат оказалось столько, что ни одного дома свободного не было. В другой деревне (еще километра три пришлось пройти) тоже все занято. Солдаты, натаскав соломы, спали на полу по 20—30 человек в каждом доме. Мы еще прошли километра два и расположились в сараях. Через несколько минут все спали. Напрасно посыльный звал на кухню, за обедом никто не поднялся…
18 декабря рано утром мы вошли в село Алексеево-Лазовка. Со стороны Арбузовки навстречу нам двигалась колонна пехоты с обозом. Через несколько минут стало известно, что это идут итальянцы. Раздалась команда «К бою!» Артиллеристы вывозили вперед пушки, разворачивали их, а лошадей с передками угоняли в укрытие. Вдоль заборов занимала свои позиции пехота.
Раздались выстрелы с нашей стороны. Вражеская колонна стала разворачиваться в цепь. Бой длился долго. В этот день под Арбузовкой нами было взято в плен более шести тысяч итальянцев, захвачено много лошадей, повозок, продовольствия и вооружения.
К вечеру этого же дня в районе Арбузовки мы встретились и с немецкими частями. Бой был жаркий. Я пережил утрату. Погиб Петя Служаев.
На второй день после боя, когда мы прямо на снегу сели перекусить, я вдруг почувствовал боль в ноге. Поднялся уже с трудом. Кровь промочила ватные брюки. Оказалось, что пуля насквозь пробила бедро. Этого ранения я сразу не заметил: настолько были напряжены нервы.
После лечения в госпитале меня направили на курсы младших лейтенантов. Курсы были краткосрочными. Все два месяца учебы мы двигались за наступающими частями. Дней тридцать находились в селе Маньково, недалеко от станции Чертково Ростовской области. Занимались усиленно. Особенно много было практических боевых стрельб из миномета. В церкви села находился склад немецких 81-миллиметровых мин. Их было несколько тысяч. Во время отступления фашисты не успели взорвать склад. Мины, хотя и были немного поменьше наших, отлично летели из наших минометов.
В марте 1943 года я стал гвардии младшим лейтенантом. Тогда мне было 21 год. Полк, в который я прибыл после курсов, занимал оборону во втором эшелоне дивизии южнее города Изюм. Мне дали стрелковый взвод.
Уже на следующий день меня вызвали в штаб и сообщили, что наш полк будет сменять в обороне передовые части по восточному берегу Северного Донца. Я должен со своим взводом переправиться на небольшой островок, который мы назвали «подкова».
Лед в марте уже прошел. В темноте мы на лодках стали переправляться на остров. Начало оказалось не из удачных. На середине реки лодка опрокинулась. В ватных брюках и фуфайке, с автоматом на шее я плыл по ледяной реке и тянул за собой перевернувшуюся лодку. Немцы обнаружили нас, стали освещать ракетами и поливать пулеметным огнем.
К утру мы все-таки благополучно произвели смену. Комбат Свиридов предупреждал меня, что враг держит остров под сильным обстрелом. Первой задачей было оборудовать свой гарнизон в инженерном отношении. Траншеи и ходы сообщения рыли до глубины двух метров, делали землянки в несколько накатов.
В тот же день на острове произошел такой случай. Наблюдение за берегом противника вел самый молодой солдат. Восемнадцатилетний парнишка. Конечно, переполошился, увидев фашистов, прибежал, доложил мне. Пробравшись к месту наблюдения, я действительно увидел врагов. Немецкий офицер, оперевшись о дуб, внимательно рассматривал наш остров. С первого выстрела я убил его. Потом представитель штаба батальона записал в мою книжечку учета уничтоженных фашистов первую строку…
Во второй половине июля мы снялись с обороны и за одну ночь перешли в Изюм, откуда 17 июля начали наступление. В первый день боя погиб командир батальона Свиридов. Разорвавшийся снаряд смертельно ранил его.
Нам удалось только занять первую траншею. Здесь я впервые и единственный раз за все время войны видел рукопашную схватку. В траншеях пошли в ход гранаты и штыки. Фашисты сопротивлялись отчаянно, приходилось драться за каждый метр высоты. Бои продолжались три дня.
Я был контужен и ранен. На фронт попал только в ноябре 1943 года. Из госпиталя меня направили в 175-й полк 58-й гвардейской стрелковой дивизии, которая после освобождения Верхнеднепровска и станции Пятихатки заняла оборону в районе Искровка — Таращанка — Лелеки — Луганка — Мышеловка.
Сплошной обороны не было — отдельные огневые точки находились одна от другой на расстоянии 100—200 метров. Ночью, во время проверки, ориентироваться приходилось только по направлению полета ракет, усиленно применяемых с обеих сторон. Иначе можно было заблудиться, как это случилось со мной.
Вместе с комсоргом полка Василием Лавровым я проверял оборону. В эту ночь была сильная пурга. Ветер со снегом хлестал по лицу, сбивал с ног, видимости никакой. Ракеты тускло вспыхивали вверху и тут же падали на землю. Мы прошли положенное расстояние, а нужной нам огневой точки нет. Стали искать — вправо-влево, пока не показалась из пурги фигура человека. Но «фигура», стащив с головы одеяло, закричала по-немецки. Мы бросили в фашиста гранаты и побежали в противоположную сторону. В воздух полетели ракеты, открылась стрельба. Мы спрятались за подбитый немецкий бронетранспортер, переждали огонь, а потом вернулись к своим.
В марте 1944 года на правобережной Украине на расстоянии более тысячи километров развернулось сражение. Поля и дороги раскисли от грязи. Увязая по колено, приходилось тащить за собой пулеметы. Конные повозки и артиллерия застревали. В результате упорных сражений наша дивизия освободила Баштино, Гуровку, Долинскую. Мы с боями форсировали Южный Буг в районе Александровки. За эту операцию соединение награждено орденом Красного Знамени.
В этих боях погибли два моих боевых товарища — Герои Советского Союза М. И. Осипов и Е. И. Стерин. Высокое звание Героя они получили за бои на Днепре.
В апреле был освобожден Тирасполь, форсирован Днестр в районе Бендер и захвачен плацдарм на его западном берегу в районе Варницы. Днестр — это широкая, с быстрым течением река, и немцы принимали все меры к тому, чтобы задержать нас на ней. В двух километрах вниз по течению, далеко вдаваясь в реку, стояла старинная крепость Бендеры. Фашистам очень удобно было из нее простреливать всю местность.
Переправлялись мы на 10—12-местных лодках под прикрытием дымовой завесы и ружейно-пулеметной и артиллерийской огневой поддержки. Видимость не более двух-трех метров, плыть очень сложно. Течением вертело лодку во все стороны, и порой не знали, к какому берегу нас гонит.
Немцы яростно пытались нас столкнуть с плацдарма. По пять-шесть атак они предпринимали в день, применяли танки. Наши силы были в несколько раз меньше, но мы стояли насмерть. Тяжелые бои за этот пятачок продолжались весь май.
В конце июня 1944 года дивизия была передана в состав 1-го Украинского фронта и после многокилометрового марша участвовала в боях в направлении Тернополь — Броды, форсировала реку Сан у Ярослава, освобождала Жешув, Баранув. 6 августа в районе Баранув форсировала Вислу и заняла оборону на левом фланге Сандомирского плацдарма. За бои на этом плацдарме нашему 175-му гвардейскому стрелковому полку, в котором воевало немало челябинцев, было присвоено название Вислинского.
На Сандомирском плацдарме мы не только вели активную оборону. Проводились штабные, командно-штабные и войсковые учения на местности с боевой стрельбой из всех видов оружия.
Наконец пришел приказ о наступлении. 12 января 1945 года в 5 часов утра началась артиллерийская подготовка, которая продолжалась около двух часов. На километре фронта было сосредоточено от 250 до 350 стволов артиллерии. Раскаленные снаряды «катюш» летели беспрерывным потоком на укрепления противника. Приготовившаяся к атаке пехота вывалила из траншей. Стояли в полный рост, все ликовали.
Артиллерийская подготовка подходила к концу. Раздавались только раскаты тяжелой артиллерии, которая вела огонь в глубину обороны противника. Послышался гул наших танков. Они выходили для атаки. На броне написаны огромные цифры. По ним пехота находила приданные ей машины и шла в атаку.
Первая траншея обороны противника была исковеркана разрывами снарядов. В траншеях и на бруствере валялись пулеметы, автоматы, пулеметные ленты, ящики из-под боеприпасов. Оставшиеся в живых немцы задирали вверх руки. Сопротивление врага сломлено. Наша дивизия форсировала реки Нида и Пилица, освободила Ченстохов.
20 января 1945 года мы вступили на немецкую землю. В этих боях храбро действовал наш земляк Матвей Терентьевич Дьяченко (сейчас он живет в Магнитогорске). Чтобы задержать нас на Одере, фашисты взорвали плотины, и вода пошла на метр выше льда. Командир взвода 76-миллиметровых пушек лейтенант Дьяченко по пояс в ледяной воде на себе перетаскивал пушки. За рекой взвод вступил в бой. Дьяченко с двумя пушками и горсткой гвардейцев два дня удерживал позицию, находясь в окружении. Он был тяжело ранен, но продолжал командовать взводом. На подступах к позиции взвода мы увидели десятки убитых фашистов.
За сражение на Одере наша дивизия была награждена орденом Суворова.
За Одером, в селе Фишбах произошел такой случай. В двух километрах от него находилось другое село — Вольфсгрунт. Наш полк два дня пытался атаковать его, но безрезультатно. На третий день ко мне приводят перебежчика. Он сообщил, что немцы утром ушли из Вольфсгрунта.
С радистом Шишковым и четырьмя автоматчиками мы отправились в село. Перебежчик — в двух шагах впереди меня. Все настороже. Вот мы уже у первых домиков, затем прошли по всему селу. Фашистов действительно не было. Я доложил по радио командиру полка, он сперва принял мое сообщение за неуместную шутку.
Весь февраль и половину марта наша дивизия находилась в непрерывных сражениях. Мы прошли с боями более 500 километров.
16 апреля форсировали реку Нейсе. Гвардейцы 175-го стрелкового полка, не ожидая лодок и наведения переправ, ринулись вброд. В «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941—1945» (т. 5, 1963, с. 266) высоко оценены эти действия солдат и офицеров нашего полка. Особенную смелость и решительность проявили подразделения гвардии капитана П. Ф. Руденко (ныне он живет в Кургане), гвардии старшего лейтенанта Г. С. Голобородько и гвардии лейтенанта Г. И. Вишнякова. Пулеметчики на руках переносили пулеметы, устанавливали их на берегу реки и огнем обеспечивали переправу боевых отделений.
Храбрость и мужество проявил заместитель командира батальона капитан Иван Пономаренко (сейчас он живет в городе Грайворон Белгородской области). С ротами первого эшелона и небольшой группой пулеметчиков он первым форсировал реку и организовал оборону. Был он отменным пулеметчиком, всей душой любил «максима».
На Нейсе немцы впервые применили фаустпатроны. Но наши солдаты быстро овладели этим оружием и с успехом стали применять его против них. Немцы цеплялись за каждый населенный пункт, дорогу, водную преграду, лес. В лесах полыхали пожары. Были такие участки на нашем пути, которые приходилось преодолевать в противогазах.
17 апреля мы форсировали реку Шпрее, а 23-го вышли на Эльбу в районе небольшого города Торгау. После стремительного продвижения наступила странная для нас пауза. Немцев нет, а нам не разрешают двигаться вперед. Оказывается, мы вышли на рубеж встречи с союзниками.
Вечером 8 мая 1945 года командира батальона срочно вызвали в штаб полка. Подполковник С. Д. Рудник объявил приказ о том, что батальон назначается в передовой отряд. Задача — за ночь проехать из Дрездена через Судеты в Чехословакию. В батальон подогнали три автобуса и одну легковую машину. Шоферами были пожилые немцы. В 10 часов вечера мы взяли курс строго на юг, к границе Чехословакии. Первые часы нервы были напряжены, ведь мы далеко ушли от главных сил дивизии и удалялись все дальше и дальше в тыл противника. В четыре часа утра 9 мая мы были в Судетах, где услышали по радио сообщение о капитуляции Германии.
Всходило солнце первого мирного дня. Мирного ли? За очередным перевалом перед нами раскинулась огромная долина, забитая немецкими войсками. Танки, артиллерия, автомашины, пехота стояли у самой дорогой. Не менее дивизии. На стволах орудий, рукавах солдат и офицеров привязаны белые повязки — знак капитуляции.
Вскоре горы остались позади. Мы ехали по земле Чехословакии. Местные жители бежали к дороге, чтобы приветствовать нас. Они просили задержаться, но мы не могли этого сделать. В одном небольшом городе население решило нас все-таки остановить. Люди встали поперек дороги, взявшись за руки. Нас приветствовали с букетами цветов. Казалось, что автобусы раздавят. К штабной машине протиснулся пожилой человек. Он плакал, целовал нам руки. Мы сумели только понять, что он шесть лет просидел в немецком концлагере. В другом населенном пункте на улице был вывешен портрет В. И. Ленина. Нас это очень взволновало. В условиях шестилетней фашистской оккупации, рискуя жизнью, люди сохранили портрет.
В воскресенье 13 мая, когда мир отсчитывал свой пятый день, мы отметили праздник Победы. К этому времени собрался весь полк. На опушке леса прорыли две параллельные неглубокие траншеи, между ними положили белые простыни и получился стол на тысячу человек.
Командир полка Гордеев поздравил солдат с Победой. Кратко сказал о пройденном пути, вспомнил боевых товарищей, не доживших до этих счастливых минут.
Так пришла Победа. Я отдал ей два с половиной года своей юности. И считаю себя счастливым, потому что вложил частицу своего ратного труда в освобождение нашей Родины от фашистской нечисти.