В 1942 году в Москве по инициативе ЦК ВЛКСМ была создана Центральная женская школа снайперской подготовки. За годы войны она подготовила около двух тысяч снайперов. Они уничтожили более 12 тысяч фашистов.
Девчата-добровольцы, комсомолки 40-х годов. Мы были из различных краев и областей страны. Всех нас в снайперскую школу привело одно стремление — скорее попасть на фронт.
Учиться было нелегко. Готовили из нас настоящих солдат. Мы стойко переносили все трудности. Окончили школу с отличными и хорошими результатами. При выпуске каждой вручили снайперскую винтовку.
И вот мы на Карельском фронте. Пять землячек: Зоя Юсупова, Рая Кондрашова, Маша Корзинкина, Лена Ляндсберг и я — все из Оренбуржья. Зоя при распределении попала на Кестенское направление, остальные — на Мурманское.
Север поразил нас. Мы впервые увидели северное сияние, полыхавшее какими-то невероятными, волшебными цветами, бескрайнюю, заснеженную даль. Живых, настоящих оленей…
Мы прибыли в 155-й стрелковый полк, командный пункт которого от переднего края обороны находился в трех километрах. В снайперской школе нас многому научили, но боевой практики у нас не было. На помощь пришли опытные снайперы Ефимов, Кузьмин и Лавриненко. Они познакомили нас с обороной противника, показали удобные для «охоты» места, откуда просматриваются подходы к вражескому опорному пункту. С горы мы видели вьющуюся внизу дорогу, по которой, по словам снайперов, проходят повозки и группы солдат.
Когда, наконец, мы освоились с обстановкой, хорошо пристреляли свои винтовки, нас выпустили за передний край. Осторожно поднимаемся вверх по тропинке на линию обороны — высоту 314,9 метра. Расстояние между нашей и вражеской высотой от 250 метров до одного километра. Надо сказать, что стреляли мы все отлично и, видимо, сразу нанесли фашистам значительный урон, так как в ответ они открыли ураганный артиллерийский огонь. Это был наш первый боевой урок.
Нам часто приходилось выползать на нейтральную полосу для «охоты». Не один раз выбирались на передний край и мы с Леной Ляндсберг — с ней работали в паре. Первый раз, никого не предупредив, выползли за оборону в старые траншеи в три часа утра. Устроились, замаскировались и начали наблюдение. Сопка еще в тумане. Ждем, чтобы ветерок сдернул эту завесу. Важно не пропустить момент. От напряжения не чувствовали ни рук, ни ног. Траншея противника спускалась вниз, и получался небольшой разрыв, который фашисты преодолевали бегом. Мы терпеливо ждали, и когда такой перебежчик появился, одновременным выстрелом уничтожили его. Между нашей обороной и обороной противника завязалась перестрелка. Когда она закончилась, мы по-пластунски добрались до своих.
Нас встретили не так, как мы ожидали, а как следует отругали, что без предупреждения выбрались за передний край. Оказывается, нас чуть не обстреляли свои, когда мы возвращались.
Однажды нас вызвал командир батальона капитан Стрыгин. Мы уважали комбата за его смелость, какую-то отчаянность. Позднее он получил звание Героя Советского Союза. Звонит он тогда во вторую роту и говорит:
— Посылаю двух фотографов. Подскажите, кого надо заснять.
На новом участке появился фашистский снайпер, который выводил из строя наших солдат. Нам поставили задачу выследить и ликвидировать его. Еще до рассвета мы с Леной выбрались за передний край, разместились в укрытии на нейтральной полосе и начали наблюдать.
Когда утром наши солдаты стали перебегать по открытому участку, вражеский снайпер обнаружил себя. Он находился за большим валуном. Мы с Леной сняли его.
Тут на нас обрушился яростный огонь противника. Все камни вскоре были поцарапаны осколками мин. Мины рвались совсем близко, одна упала почти у входа в наше укрытие, но, к счастью, не взорвалась.
Хорошо, что наши открыли ответную стрельбу. Воспользовавшись, что противник перенес свой огонь на пулеметчиков, мы перебрались в свои траншеи. Задание комбата было выполнено.
Весна постепенно уходила, наступало заполярное лето с его круглосуточным днем. Солнце только доходило до горизонта и тут же начинало подниматься снова. Обнажался от снега мох, в нем часто мелькали алеющие бусинки клюквы, которая после зимы была очень вкусной. Попадались и другие северные ягоды. «Охотиться» оказалось значительно труднее, почти невозможно стало маскироваться. Чаще всего мы ловили фашистов на дорогах и тропах. А пулеметчики, услышав наши выстрелы, открывали огонь. Это сбивало гитлеровцев, и они нас не могли засечь.
Шла подготовка к наступлению. Нужны были «языки», брать «языка» в условиях круглосуточного заполярного дня очень сложно, поэтому операция проводилась боем — разведчики шли за добычей, а мы их прикрывали.
После продолжительной артиллерийской подготовки разведчики преодолевали в намеченном месте нейтральную полосу и врывались в траншеи противника под прикрытием всех огневых точек нашей обороны. Держа под постоянным обстрелом вражеские наблюдательные пункты и огневые точки, снайперы оказывали свою посильную помощь в захвате «языка».
Конечно же, эти «языки» обходились иногда дорого. Терять разведчиков было больно, совместное участие в операциях сдружило нас.
В одной из таких операций получила ранение в руку Рая Кондрашова и я — в лицо и правый глаз. Когда я вернулась из госпиталя, то долго не могла взглянуть в амбразуру. Все казалось, что стоит только посмотреть, как тут же буду поражена. Видимо, требовалось какое-то время, чтобы освободиться от этого чувства. А вот Рая занялась «охотой» сразу же. В дивизионной газете «Красный воин» появилась статья ее снайперское пары Маши Корзинкиной «Она отомстила за свою рану»:
«…Залечив полученную в бою рану, ефрейтор Раиса Кондрашова возвратилась в свое подразделение.
— Все равно отомщу гитлеровцам! — сказала она подружкам и снова стала выходить на снайперскую вахту.
Недавно мы вышли с ней в траншею и взяли под наблюдение опорный пункт фашистов, который разведчики и артиллеристы частично разрушили. Мы знали, что фашисты попытаются восстановить его. Надежды наши оправдались.
Гитлеровцы от нас находились в 400 метрах. Наше внимание сначала привлекли птички. Они то садились стайкой на бруствер траншеи, то вдруг вспархивали и улетали в сторону. Мы поняли, что их спугивают работающие в траншее немцы. Еще внимательней мы стали наблюдать, пристально вглядываясь в одну точку. Вскоре заметили, как на стенке стали вырастать новые камни. Их укладывали гитлеровцы, не высовываясь.
Так мы дежурили с 3 часов утра до 5 часов вечера. Чувствовалась усталость, но мы не прекращали наблюдения. Вот над стенкой мелькнула макушка гитлеровской головы. Вслед за этим у разрушенного участка стенки другой гитлеровец выпрямился во весь рост и стал нам виден по пояс. Раиса Кондрашова выстрелила по нему, и фашист упал. Она отомстила за свою рану».
В октябре 1944 года наши части перешли в наступление. Это была знаменитая Петсамо-Киркенесская операция 1944 года. Советские войска изгнали гитлеровцев из Советского Заполярья.
Дым и пепел пожарищ увидели мы, когда вошли в город Петсамо. Страшно и больно было смотреть на торчащие печные трубы. Жителей города фашисты угнали, многих истребили. И только гигантское кладбище уничтоженных в Заполярье фашистов, многочисленные кресты которого стояли в ровном, порядке, немцы оставили нетронутым.
Воинам нашей дивизии, с боями вошедшим в Петсамо, никогда не забыть то, что пришлось преодолеть им. Тысячи комсомольцев Карельского фронта награждены орденами и медалями. Всей нашей снайперской команде были вручены медали «За отвагу» и «За оборону Советского Заполярья», а также гвардейские значки, которые всегда напоминают нам о пройденном пути, о суровых зимних переходах, о кровопролитных схватках в горах, о борьбе за высоты и лощины, даже за отдельные камни.
После освобождения Петсамо и Киркенеса нашу часть перебросили на 2-й Белорусский фронт, где она принимала участие в боях за освобождение Польши, в боях на немецкой земле. Приказом Верховного Главнокомандующего нашему соединению было объявлено девять благодарностей. Закончили мы войну на острове Рюген на Балтийском море…
Зоя Юсупова, как я уже писала, попала при распределении на Кестенское направление в 10-ю гвардейскую дивизию 26-й армии.
Зоя была бойкой, находчивой и справедливой девушкой. Девчата по оружию уважали ее. Может быть, еще и потому, что отец ее был пулеметчиком Чапаевской дивизии, и все мы об этом знали.
Зоя долго не могла открыть счет, не могла нажать спусковой крючок, видя живую мишень.
— В чем дело? — спрашивал ее снайпер Дмитрий Усач. — Ведь все девчата в отделении увеличивают счет, а ты никак не начнешь.
Неудобно было признаться Зое, что не поднимается у нее рука на живого человека. Но когда погибла горьковчанка Маша Наумова, Зою словно подменили. Она непременно решила выследить и уничтожить вражеского снайпера. Почти неделю выбиралась со своей снайперской парой сибирячкой Надей Кондратьевой на нейтральную полосу. Наблюдали до боли в глазах, но безрезультатно. Снайпер не обнаруживал себя.
Оборона противника прикрывалась лесом. «А что, если он на дереве прячется?» — подумала Зоя и предложила Наде тщательно просмотреть все кроны. И вот Зоя заметила, что на одном дереве что-то блеснуло. Блеснуло еще раз. Девушки начали обстреливать дерево. Показалось, будто что-то свалилось с него, но разглядеть было трудно.
И только, когда на следующий день разведчики притащили «языка», стало известно, что девчата уничтожили опытнейшего снайпера. Так Зоя открыла счет мести за Машу Наумову. Зоя и Надя были награждены медалями «За отвагу».
Как-то Зоя попросила разведчиков взять ее с собой. Поиск был удачным, но противник устроил погоню. Разведчики поручили Зое тащить «языка», а сами прикрывали ее отход.
Зоя, взвалив пленного себе на спину, поползла. Она услышала, что дыхание фашиста стало частым-частым. «Значит, освободил рот от кляпа», — подумала она. И вдруг почувствовала, что он старается развязать руки. Недолго думая, изловчившись, сняла с себя каску и стукнула фашиста по голове. Тот вскрикнул от боли.
Все обошлось благополучно. Разведчики потом слегка пожурили Зою: ведь по крику пленного фашисты могли обнаружить ее. Но и похвалили за находчивость и зачислили в свой разведывательный взвод.
Более девяти месяцев ходила в разведку Зоя. Имела пулевое ранение в ногу, в госпиталь не поехала, а залечила рану в медсанбате.
Была очередная вылазка за «языком». Взяли двух пленных. Когда начали отходить, был ранен боец из группы захвата Иван Морозов. Коля Купин тащил Ивана, а Зоя — их снаряжение. Начался артиллерийский обстрел. Один снаряд разорвался совсем близко, послышался стон. Зоя поспешила на помощь. Ранен был командир взвода лейтенант Валитов. Взрывной волной его отбросило в сторону. Зоя стала выносить лейтенанта. Она торопилась, надо догнать своих. Не заметила, что выбилась из квадрата, по которому можно проходить (соседний квадрат заминирован), и налетела на мину. Когда очнулась — увидела, что почти по колено у нее оторвало ногу, а лейтенант погиб. Она немного проползла и снова потеряла сознание. Очнулась уже в медсанбате. Затем — Иркутск, госпиталь глубокого тыла. Разведчики помнили ее и помогали, чем могли.
Из госпиталя Зоя вернулась в свой родной Сорочинск и снова пошла работать на мелькомбинат, откуда уходила в армию. Встретились мы с Зоей Ахметовной Юсуповой (Ахмеровой) на всесоюзном слете женщин-снайперов в Москве в декабре 1972 года. Слет был организован ЦК ВЛКСМ и Советом ветеранов школы. А после для его участников был устроен вечер. Когда музыканты заиграли «Цыганочку», в круг вышла совершенно седая, с моложавым лицом женщина и начала лихо отплясывать. Это была Зоя Юсупова, и не каждый знал, что на одной ноге у нее — протез.
…Валя Мощенко приехала в снайперскую школу из Сакмарского района, где работала секретарем канцелярии народного суда. После учебы — прибыла на 3-й Белорусский фронт.
Отправлялся из школы их взвод в количестве 50 человек, а прибыло в 45-й корпус — 51. Люда Шульгина, которая была оставлена в школе инструктором, ехала на фронт «зайцем». Девчата обнаружили ее в поезде через сутки, когда она попросила есть, выглянув из-за вещмешков с третьей полки. Так и приехала Люда на фронт.
Снайперский взвод перебрасывали на тот участок, где он был нужнее. Каждый раз он попадал в новые обстоятельства, приспосабливался к новым фронтовым условиям. Где только не приходилось маскироваться — на деревьях, в траншеях, разрушенных домах.
Валя Мощенко была командиром отделения снайперов. Руководить юными сверстницами, которые надели военную форму в свои 17—19 лет, было очень и очень нелегко. Ведь спрос с них был, как со взрослых.
Почти со всеми девчатами отделения Валя была в снайперской паре, на ее боевом счету 37 убитых фашистов. Но чаще всего она выходила на «охоту» с москвичкой Тамарой Алхимовой, с которой и открыла свой боевой счет.
На всех фронтах, где были девчата-снайперы, они помогали разведчикам, которые с уважением относились к ним. Однажды Валя уничтожила фашистского снайпера, который действовал в том месте, где должны проходить разведчики. Валя спасла им жизнь.
Она долго не могла определить, откуда бьет фашист. Просмотрела внимательно всю оборону врага, нейтральную полосу. Взгляд остановился на убитой лошади, лежавшей на нейтральной полосе недалеко от обороны противника. Ничего подозрительного. И вдруг из лошади блеснул огонек. «Выстрел бронебойно-зажигательной пулей», — отметила Валя. Стало ясно, что фашист спрятался в чучеле лошади. Так она выследила и уничтожила вражеского снайпера. Сколько благодарностей получила в тот день Валя от разведчиков, которым освободила путь.
— А вот когда мы стояли на реке Шешупе, — Валя улыбается, вспоминая об этом, — то совершенно случайно выполнили важное задание. С наблюдательного пункта сообщили, что в оборону противника поступает подкрепление. Оно могло прийти только со стороны реки, но наши даже с самолетов не обнаружили вражескую переправу. Разыскать ее поручили и снайперам. Мы с Тамарой наблюдали за рекой весь день. Везде было тихо. Затем мы сменили позицию, пробрались еще дальше по нейтральной. Тамара решила выкупаться в реке. Я возразила. Мы долго спорили и все-таки спустились к реке, разделись и осторожно вошли в воду. Отплыв от берега, чуть не ахнули. В узком месте, где река делала изгиб, с обеих сторон были наклонены и связаны ветви деревьев, под ними проходила переправа.
По координатам, которые сообщили девушки, переправа противника была разбита и фашисты отступили.
Историю о том, как Валя и Тамара трех пленных солдат привели, тоже нельзя слушать без улыбки.
Однажды, выбирая укрытие для наблюдения, они столкнулись на нейтральной полосе с тремя вражескими солдатами. Девчата приготовились обороняться, но те, побросав оружие, подняли руки. Пришлось возвращаться в часть. Идти надо было через лес, и Тамара высказала беспокойство. Тогда один, видимо, понимавший русский язык, отрезал все пуговицы у брюк солдат и у себя. Так и привели девчата пленных. Дружным хохотом встретили их однополчане.
…Живут в Сорочинске две тезки, две Клавдии Ивановны — Вергасова и Иглина. Обе окончили нашу снайперскую школу, обе получили назначение на 4-й Украинский фронт, только в разные полки.
У Клавы Вергасовой все началось, как у многих девчат, приехавших на фронт. Сперва знакомилась с обороной. Учил ее снайпер Безголосов. Снайперской парой Клавы была Капа Мелкозерова, тоже из Оренбуржья. Капа погибла при выполнении первого задания, не успев сделать ни одного выстрела. Утром на гибель Капы наши ответили артиллерийским огнем.
Клава осталась без снайперской пары, на «охоту» одну не посылали. Несколько раз Клава относила в термосе обеды солдатам на передний край. А вскоре в паре с Ниной Лопатиной открыла счет мести за Капу. Было дано задание — прикрывать переправу через Одер, и меткими выстрелами Клава уничтожила более десяти фашистов. За отличное прикрытие переправы она была награждена медалью «За боевые заслуги».
Приходилось Клаве принимать участие и в операциях за «языком». Однажды пошла в поиск вместе с разведчиками Мишей Марковым и Николаем Третьяковым. Она замаскировалась на чердаке заброшенного дома и внимательно следила. Вот разведчики незаметно подобрались к вражескому объекту, охраняемому часовыми. Скрылись за углом и через несколько таких напряженных для Клавы минут выскочили обратно, таща «языка». Следом за ними выбежал фашист с автоматом наготове — Клавин выстрел скосил его. «Язык» был доставлен, разведчики и снайпер награждены медалями «За отвагу».
Клава считала, что ей везет — за год фронтовой жизни у нее всего одно легкое ранение в голову. Но радоваться было еще рано. Шли бои на территории Чехословакии. Снайперов послали прикрывать переправу на реке. Меняя позицию, они, видимо, обнаружили себя и были накрыты минометным огнем. Так, за несколько дней до окончания войны Клава была тяжело ранена. 9 мая ей делали операцию, извлекли 18 осколков. Только в ноябре 1945 года вернулась она на Родину.
А Клава Иглина с группой девчат-снайперов прибыла в горнострелковый ордена Суворова Новороссийский полк в 2 часа ночи, и уже утром девчата начали пристреливать свои винтовки. Был бой за важный стратегический пункт. Два часа с обеих сторон шла артподготовка. Одна атака сменялась другой, но безрезультатно. Вражеские пулеметные расчеты мешали подняться в атаку. Снайперам было дано задание уничтожить их. Клава Иглина с Ниной Боруткиной окопались, сделали запасные окопы для отхода и, когда рассвело, обнаружили пулеметные расчеты. Они были замаскированы за подбитыми танками. Снайперы выжидали, бить надо наверняка. Наконец, они начали стрелять. Пулемет замолчал, но фашисты открыли яростный огонь по снайперам. В части волновались: вряд ли девушки останутся живыми. Вернулись они к своим ночью. Клава и Нина за уничтожение пулеметных расчетов были награждены орденами Славы 3-й степени. Закончилась война для Клавы Иглиной недалеко от Праги.
Бесстрашно воевали с врагом Наталья Кузьминична Рылеева, Анна Матвеевна Кадочникова, Клавдия Трифоновна Вавилина и многие другие мои землячки, мужественные девчата-снайперы.