Годы все дальше и дальше отодвигают от нас грозные сороковые. Но нетленна память о тех, кто выстоял и победил в суровую годину, незабываемы имена отдавших свою жизнь за то, чтобы свободной и независимой была Родина.

Нетленна память. И лишний раз убеждаешься в этом, побывав в Копейском городском профессионально-техническом училище № 34 имени дважды Героя Советского Союза Семена Васильевича Хохрякова. Свято чтут здесь своего знатного выпускника.

Двадцать лет назад мало что было известно о С. В. Хохрякове. Знали, что родился в Коелге, окончил училище, работал на шахте, а потом ушел в армию. Дважды удостоен звания Героя Советского Союза. Вот, пожалуй, и все. Преподаватель эстетики в училище И. Д. Рагозин организовал из ребят боевую поисковую группу «Никто не забыт». С тех пор ведет отряд неустанный поиск, от выпускника к выпускнику передавая замечательную эстафету добрых дел. А дел этих на счету следопытов немало.

Это они выступили с предложением назвать свое училище именем С. В. Хохрякова, по их инициативе на здании училища установлена мемориальная доска, а в сквере — памятник Герою. Они разыскали десятки однополчан С. В. Хохрякова, собрали сотни документов, воспоминаний, книг, фотографий и открыли в училище великолепный музей. Он стал комнатой уроков мужества, уроков гражданской зрелости, уроков патриотизма. Немало гостей побывало здесь, теплые слова благодарности оставили они группе поиска «Никто не забыт». Вот одна из них:

«Молодцы, ребята! Вы воскрешаете память вашего земляка, прошедшего славный боевой путь. Будьте достойны его памяти. Вы наша смена, которой предстоит многое сделать. И мы уверены, что вы оправдаете нашу надежду. Всего вам доброго».

Эту запись оставил дважды Герой Советского Союза, генерал-майор, прославленный летчик-истребитель А. В. Ворожейкин. Он, как и С. В. Хохряков, начал свой ратный путь на Халхин-Голе. В своей автобиографии Семен Васильевич Хохряков скромно написал об этом времени: «Находился в правительственной командировке». Он был младшим политруком в 14-м кавалерийском полку 5-й дивизии. Вернулся уральский шахтер из этой «командировки» с орденом Монгольской Республики «Полярная звезда» и медалью «За отвагу».

…Ранним июньским утром 1941 года над опушкой леса, где были раскинуты палатки летнего лагеря танкистов, надрывно прозвучал сигнал боевой тревоги. А через несколько часов вместе со всеми политрук танковой роты Хохряков слушал сообщение ТАСС о вероломном нападении гитлеровской Германии на нашу Родину.

Еще полчаса спустя коммунист Хохряков был у командира части с рапортом: «Прошу направить в действующую армию».

— Мы еще повоюем, политрук, — ответил командир, прочитав рапорт, — а сейчас мы нужны Родине здесь.

Снова и снова писал Хохряков заявления. Наконец в октябре 1941 года его направили на Калининский фронт, только что созданный Ставкой, на должность заместителя командира танкового батальона.

В те дни бои на Московском направлении разгорались с новой силой. Враг рвался к столице. И Хохряков, как и все политработники, воспитывал у воинов высокую стойкость и упорство в бою, вселял в сердца солдат веру в победу. Вспоминалось напутствие старших командиров в училище: «Оружие политработников — правдивое, мужественное слово и личный пример!»

Хохряков сутками на ногах, в гуще бойцов. С волнением слушают его танкисты:

— Фашисты рвутся к Москве. Мы стоим здесь, чтобы враг не прошел. Отступать мы не можем; за нами — сердце Родины — Москва! И Москвы фашисту не видать. Вот вставим ему клинья во все колеса, остановим, а потом клинья вышибать начнем, чтобы колеса в обратную сторону крутились.

Хохряков напоминает солдатам печальную историю наполеоновской армии, нашедшей свою гибель под Москвой, рассказывает о состоявшемся традиционном параде советских войск на Красной площади в день 7 ноября.

В начале декабря 1941 года войска Калининского почти одновременно с другими фронтами начали под Москвой контрнаступление. Вместе со всеми, пополненный свежими силами и новыми машинами, шел вперед и танковый батальон Хохрякова.

— Так как, товарищ старший политрук, понимать нынешнюю обстановку? — щуря в улыбке глаза, спрашивали ветераны батальона. — Все клинья фашистам в колеса забили или уже выбивать начали?

— Начали выбивать, — отвечал Хохряков. — Враг еще силен и коварен. Легкой победы не будет. Но мы победим, победим потому, что наши сердца принадлежат делу партии, делу народа.

В один из дней танкистам второго батальона был дан приказ идти на город Велиж, что на Смоленщине. Артиллерия потрудилась на славу, но сильно укрепившийся враг оказывал отчаянное сопротивление. Стоило танкам двинуться вперед, как застрочили автоматы и пулеметы, стремясь отрезать пехоту, ожили, поползли навстречу немецкие танки.

Загорелось несколько наших машин, в том числе и танк командира батальона. Приняв на себя командование, старший политрук Хохряков передал по рации:

— Делай, как я! Делай, как я!

Танк Хохрякова понесся навстречу врагу. Он точно в цель послал снаряд. Фашистский танк замер на месте, задымился.

— Делай, как я! Делай, как я! — повторял комиссар, а его машина уже стремительно развернулась к новому бою.

Но вот на танке Хохрякова вспыхнуло пламя. «Вперед!» — приказал он водителю. От пылающего, несущегося на таран танка шарахались в сторону вражеские машины, подставляя борта под удары других «тридцатьчетверок». Но старший политрук уже не видел этого. Не видел, как, следуя его примеру, танки батальона стремительно вырвались вперед, не слышал громкого, победного «Ура!» стрелков…

Очнулся в московском госпитале. Томительно тянулись дни и недели. На очередном обходе обратился к главному врачу:

— Выпишите. Фронтовая обстановка для меня — лучшее лекарство.

— Нет и нет, молодой человек, — категорически отказал врач.

Из окна своей палаты Хохряков видел дом, на стене которого висел огромный плакат: пожилая женщина с суровым лицом держит в руке лист с текстом военной присяги, за ее спиной — ощетинившиеся штыки. Всякий раз, когда Хохряков подходил к окну, женщина с плаката, казалось, смотрела именно на него и именно ему напоминала слова военной присяги. И он упрямо повторял главному врачу свою просьбу и слышал в ответ категорическое — «нет» и «нет».

На очередном обходе врач увидел пустую койку.

— Где!?

Растерянные сестры сообщили:

— Сбежал.

…Радостно встретили Семена Васильевича его боевые друзья.

— С таким политруком и умереть не страшно, — говорили о нем танкисты.

— Зачем же умирать? Умирают пусть те, кого девушки не любят, — отшучивался Хохряков. И уже серьезно добавлял, обращаясь к новичкам:

— Когда я был в первом бою, мне казалось, что все пули, все снаряды и мины летят прямо в меня и что вражеская армия задалась целью подстрелить меня. Но это только в первом бою так кажется. А потом мне один хороший человек сказал: думай не о смерти, а о том, как победить врага и остаться живым. С тех пор так и делаю и вам советую. Недаром ведь в песне поется: «Смелого пуля боится, смелого штык не берет».

В 1943 году Семена Васильевича Хохрякова направили учиться в высшую офицерскую бронетанковую школу, после окончания которой он стал командиром второго танкового батальона 54-й гвардейской танковой бригады 3-й гвардейской танковой армии генерал-лейтенанта П. С. Рыбалко.

В марте 1944 года танковой армии пришлось принять участие в тяжелых боях на линии Тернополь — Проскуров. Чудеса доблести проявлял батальон Хохрякова.

Об одном из боев вспоминает дважды Герой Советского Союза З. К. Слюсаренко, который и познакомился с Семеном Васильевичем под Проскуровом:

— Тогда схватка с яростно сопротивляющимся противником шла на шоссе Проскуров — Волочиск. Тут я воочию убедился, что у 28-летнего танкиста незаурядный командирский талант. Получив приказ перерезать шоссе Проскуров — Волочиск, Хохряков с семью танками захватил и взял под свой контроль один из его важных участков. Это дало возможность нашей пехоте почти беспрепятственно переправиться через реку и выйти в район сосредоточения советских войск, откуда готовилось новое наступление на запад.

Гитлеровские танкисты решили во что бы то ни стало убрать с пути Хохрякова. Двадцати двум «тиграм» удалось вывести из строя пять «тридцатьчетверок». Комбат мог отдать приказ об отходе, но он этого не сделал: еще не все наши части переправились через реку, надо было прикрывать их продвижение. И он прикрывал, вел неравный бой. Умело используя местность, небольшие холмы, обступившие шоссе, советские танкисты не давали «тиграм» приблизиться к переправе.

Более трех часов длился этот неравный бой. Коммунист Хохряков переправился на противоположный берег лишь тогда, когда выполнил задачу. Там он поставил свои машины в овраг, у самой переправы, и губительным пулеметным огнем не давал ни одному гитлеровцу перейти реку.

Но вот снова двинулись «тигры». Но и на этот раз Семен Хохряков не уклонился от боя. Он вложил в него весь свой опыт, мужество, смекалку, искусство, ведения контратаки в особо сложных условиях.

Снаряд прямым попаданием угодил в «тридцатьчетверку» комбата. Осколки попали Хохрякову в грудь, спину, ранили обе руки. Вскоре был подбит и второй советский танк. Положение создалось критическое. Батальон Хохрякова стойко держался до тех пор, пока ему на помощь не пришли танкисты 54-й бригады.

И снова госпиталь. На этот раз в здании школы на окраине города Староконстантинова. Несколько дней спустя медсестра госпиталя читала Семену Васильевичу письмо однополчан:

«Дорогой товарищ! Командование и личный состав воинской части с большим удовлетворением и радостью встретили сообщение о награждении Вас высшей правительственной наградой — присвоением звания Героя Советского Союза. Сердечно поздравляем и желаем Вам скорейшего выздоровления и возвращения в родную часть.

Ваши героические дела являются для всех нас образцом смелости, отваги и мужества, они воодушевляют нас продолжать Ваши боевые традиции в предстоящих боях с немецко-фашистскими захватчиками. Мы надеемся, что скоро в нашу большую семью встанете и Вы, Герой Советского Союза, и своим личным примером будете приумножать наши успехи».

А в официальном документе — наградном листе — о мартовских боях Семена Васильевича Хохрякова говорится:

«В период боевых действий батальона с 4 по 18 марта 1944 года т. Хохряков проявил исключительную храбрость, мужество, отвагу и умело руководил боевыми действиями своего батальона. Батальон под его непосредственным руководством нанес следующий ущерб противнику: уничтожено орудий ПТО — 9, самоходок — 22, пулеметов разных — 30, танков — 10, автомашин — 15, минометов — 19, солдат и офицеров — 342; захвачено 750 подвод с военным имуществом, автомашин — 9, вагонов с грузами — 18, взято в плен — 130 человек.

Лично сам т. Хохряков в бою уничтожил: орудий ПТО — 4, самоходок — 6, танков — 4, автомашин — 5, минометов — 6, солдат и офицеров — 118, взял в плен — 36 и захватил подвод с разными грузами — 270.

За проявленный героизм в борьбе с немецкими захватчиками гвардии майор Хохряков достоин звания Героя Советского Союза».

* * *

С первых дней нового 1945 года в батальонах началась усиленная подготовка к предстоящим боевым действиям. Подразделения укомплектовывались личным составом, новыми машинами, вооружением.

Комбат Хохряков в эти «тихие» дни сутками на ногах. Он требует, чтобы каждый член экипажа танка не только отлично выполнял свое дело, но и мог заменить товарища. И механики-водители учились метко стрелять из орудия, а командиры орудия — водить танк. Участники боев, ветераны батальона воспитывали новичков.

— Расскажите новому пополнению, — советовал Семен Васильевич, — что побеждает в бою храбрость в сочетании с умением воевать. Суворовское изречение «тяжело в ученье — легко в бою» должен усвоить и понять каждый боец.

…Ранним утром 12 января 1945 года мощный артиллерийский огонь тысяч орудий возвестил о начале Висло-Одерской операции — одной из крупнейших стратегических наступательных операций Великой Отечественной войны. Около двух часов продолжался беспощадный, ошеломляющий артиллерийский огонь по передовым позициям врага, А затем пехота вместе с танками сопровождений рванулась вперед.

В первый же день операции войска 1-го Украинского фронта завершили прорыв главной полосы обороны противника и продвинулись на 20 километров. Введенные в сражение 3-я гвардейская танковая армия генерала П. С. Рыбалко и 4-я танковая армия генерала Д. Д. Лелюшенко завершили прорыв и вышли на оперативный простор.

В головном отряде 54-й гвардейской ордена Ленина, дважды Краснознаменной танковой бригады 3-й гвардейской танковой армии был второй батальон под командованием С. В. Хохрякова. Батальон шел проселочными дорогами, в обход крупных населенных пунктов. Хохряков хорошо усвоил наставление командарма П. С. Рыбалко: не оглядывайтесь назад, не бойтесь открытых флангов, обходите противника, смелее входите в тыл врага.

К полудню танки прошли 80 километров. Вечером они были глубоко в тылу противника. Не удивительно, что идущая навстречу колонна вражеских машин с боеприпасами и горючим приняла в сумерках «Т-34» за свои. Хохряковцы, не сбавляя скорости, меткими выстрелами из пушек разбили головные машины, пошли на таран.

В другом месте танки Хохрякова неожиданно наткнулись на аэродром с десятком замаскированных «мессершмиттов». Появление русских танков на взлетном поле вызвало переполох. Лишь три самолета успели подняться в воздух.

Громя противника, 54-я танковая бригада на третий день операции вошла в город Енджеюв и получила задание к исходу дня овладеть районным центром и узлом шоссейных дорог Нагловице.

Незадолго до наступления темноты головной отряд бригады в составе усиленного танкового батальона под командованием П. М. Тонконога подошел к городу. Но пробиться в Нагловице батальону не удалось. Атака танкистов захлебнулась от сильного огня противника.

В эти минуты Семен Васильевич Хохряков находился при командире первого батальона. У него было правило: всегда находиться с командиром впереди действующего батальона. Это, как он говорил, давало возможность быть в курсе обстановки, быстрее принимать решения.

Вот и сейчас Хохряков понял, что наше промедление позволит противнику усилить оборону. Как быть? Приказа у него нет. Принять решение, исходя из обстановки, и атаковать противника в Нагловице с севера? И вот по рации знакомая танкистам команда: «Делай, как я! Делай, как я!»

А ночь уже надвигалась черной пеленой и впереди ждала неизвестность. Но в эфир настойчиво несутся четкие приказы майора: «Гром, Ромашка! Прибой! Делай, как я! Делай, как я!»

Командир танковой бригады гвардии полковник И. И. Чугунков, которому донесли о создавшейся обстановке, немедленно прибыл на наблюдательный пункт, принял меры по поддержке атаки.

Хохряковцы стремительно шли к Нагловице. Командир вел батальон в расчлененном порядке, прикрываясь рощами и складками местности. Вот уже цель рядом. Хохряков развернул батальон в боевой порядок и неожиданно атаковал противника. Почти одновременно вступил в атаку и батальон Тонконога.

«С овладением Нагловице, — вспоминает И. И. Чугунков, — мне приказали направить Хохрякова в штаб. Там его встретил генерал, высказал свое одобрение и удовлетворение самостоятельными действиями Хохрякова, объявил ему благодарность».

Едва пополнились горючим и боеприпасами, как вновь пришлось выступать. Предстояло идти дальше, на Ченстохов, крупный узел шоссейных и железных дорог, важный опорный пункт обороны на Краковском направлении, захватить его и удержать до прихода общевойсковых соединений.

Отправляя Хохрякова в головном отряде, комбриг И. И. Чугунков напутствовал комбата:

— Необходимо по возможности сохранить все материальные и культурные ценности города.

Короткий зимний день приближался к концу. Хохрякову хотелось подойти к городу и завязать бой еще засветло. Вдруг перед самым Ченстоховом колонна остановилась, как сжатая гармонь. И словно поджидая этого момента, над ней нависли «юнкерсы». Открыли интенсивный огонь вражеские батареи.

— Что случилось, почему встали? — Хохряков запросил по радио командира головной походной заставы.

— Проезд опасен, — был получен ответ.

Не став расспрашивать, майор направил свою машину вперед. У самого въезда в город шоссе проходило по глубокой выемке, там головная походная застава настигла колонну немецких грузовиков с боеприпасами и с ходу расстреляла их. Машины загорелись, закрыв проезд. В любую минуту могли начать рваться снаряды. Движение остановилось. Танки попали в своеобразную ловушку. Разворачиваться обратно — значит потерять много времени. А справа и слева был крутой подъем, непреодолимый для танка.

Семен Васильевич задумался на минуту. Затем он приказал механикам-водителям отвести танки по возможности дальше от опасного места. Сев за рычаги управления танка, велел механику плотно закрыть все люки.

— Не успел я опомниться, — вспоминает ныне полковник Герой Советского Союза И. Ф. Юрченко, — как танк Хохрякова на тихом ходу пошел к горящим машинам. Вот он достиг первой из них, заполненной смертоносным грузом, и легко отодвинул ее с дороги в кювет. Затем то же самое проделал с другими машинами. Путь был свободен.

Теперь надо было проскочить, пока не стали рваться снаряды. И по приказу Хохрякова танки на полной скорости двинулись вперед.

Огромный диск негреющего солнца медленно сползал к горизонту. Последние километры автомагистрали на Ченстохов были пройдены при отблесках уходящего дня. В сумерках передовой отряд с ходу ворвался на северо-восточную окраину города. Командир бригады приказал Хохрякову наступать в направлении парка, расположенного в центре, выйти на западную окраину города, закрепиться и не допустить подхода резервов врага со стороны Люблинец.

Танки устремились вперед, но с каждым метром их продвижения нарастало сопротивление врага. 20 бомбардировщиков, базировавшихся на аэродроме в 12 километрах от Ченстохова, обрушились на стальные машины. Укрываясь от их ударов, танки втянулись в город и начали уличные бои.

Командир бригады выслал в район аэродрома десант. Аэродром захватили. И танковые батальоны вновь вышли на ранее заданные направления, избежав затяжных уличных боев.

К полуночи батальон гвардии майора С. Хохрякова и мотострелковый батальон капитана Н. Горюшкина вели сражения на подступах к железнодорожной станции, обороняемой противником с необычным упорством: там заканчивалось формирование нескольких эшелонов.

Группе разведчиков бригады под командованием старшего сержанта С. Удалова было дано задание проникнуть в тыл противника и подорвать выходные стрелки на железной дороге Ченстохов — Люблинец. Разведчики блестяще выполнили задание и захватили пленного. Он показал, что ожидается подход частей с запада и немецкое командование требует от гарнизона упорной борьбы.

Хохряковцы, усилив свои атаки, наконец вырвались на железнодорожную станцию. На путях — вагоны с грузом, цистерны с бензином, платформы с тягачами, танками, крупнокалиберными зенитными пушками. Пыхтели паровозы, готовые отправиться в путь.

— Вперед на паровозы! — приказал комбат.

Считанные минуты потребовались для того, чтобы от паровозов полетели горящие клочья. Угрожающе зашевелились зенитки на платформах. Но предпринять что-либо фашисты уже не смогли. «Тридцатьчетверки» метким огнем уничтожали расчеты противника, таранили платформы с техникой.

К утру сопротивление врага стало ослабевать. Понесенные потери, угроза окружения, рухнувшая надежда на помощь резерва надломили его силы.

Танковые батальоны выполнили свою боевую задачу. Мотострелки Н. Горюшкина и автоматчики капитана В. Ашихмина добивали в городе мелкие, разрозненные группы врага.

Успех бригады И. И. Чугункова получил высокую оценку. В своих военных мемуарах дважды Герой Советского Союза З. К. Слюсаренко приводит по этому поводу такие слова скупого на похвалу командира П. С. Рыбалко:

«Ну и молодец, ай молодец наш Иван Ильич! Я же ему говорил: «Возьмете Ченстохов, возьмете. Один только ваш комбат Хохряков чего стоит. Цены ему нет!»

Успех был действительно небывалый. Только батальон С. В. Хохрякова с 12 по 18 января прошел с боями свыше двухсот километров, уничтожил 1200 вражеских солдат и офицеров, 8 «тигров» и «пантер», 25 полевых пушек, 180 авто- и бронемашин. А главное, батальон помог решить оперативную задачу армии — войти в прорыв обороны противника, ворваться в его тылы и деморализовать его.

Последним рубежом Висло-Одерской операции был Бунцлау.

«Мы пришли сюда, — вспоминает один из однополчан С. В. Хохрякова Л. И. Селиванов, — когда спокойствие тылового города уже легло на его булыжные мостовые. Бунцлау — городок небольшой, вскоре мы оказались на одной из центральных улиц. Тут стоял двухэтажный деревянный дом, в котором умер Кутузов. Возле дома, в кругу повисшей на низких каменных столбиках тяжелой цепи, — памятник полководцу. Было удивительно, непонятно встретить его в логове фашистского зверя…

Из дома вышла небольшая группа советских военачальников. Впереди — маршал. Увидев у памятника группу офицеров и солдат, он остановился и, поднося руку к козырьку фуражки, представился:

— Командующий Первым Украинским фронтом маршал Конев.

Мы и без того догадались, кто был перед нами. Но было очень приятно, что маршал не на каком-то параде или официальном приеме, а вот здесь так торжественно и даже несколько церемонно встретил горстку бойцов. Командующий, будто уловив наше настроение, подошел ближе и начал здороваться за руку с теми, кто оказался рядом. Задержал взгляд на Хохрякове. Комбат доложил о себе.

— Знаю, — улыбнулся маршал. — Слышал о Хохрякове…

Армию отвели на формировку и пополнение. Снова в батальон приходили новые экипажи, опять дотошно проверял ходовую часть новых танков техник-лейтенант Назарец, опять штаб батальона, где я служил, готовил новые карты. А к началу апреля в бригаду приехал командарм Рыбалко. Собрал офицеров и повел строгий разговор о том, что медленно (медленно!) бригада восстанавливает боевую форму. Суров был генерал, не прощал даже мелких ошибок.

И вдруг объявил, что наш комбат отныне дважды Герой Советского Союза, и крепко расцеловал смутившегося Хохрякова.

— Воюй, Семен, — сказал командарм, — и впредь так же отважно и умело!

Все мы — и ветераны, и новички батальона — от души радовались награде комбата, и лица наши сияли, будто каждому из нас досталась часть комбатовской славы. Впрочем, так оно и было. Ведь не зря мы себя называли хохряковцами».

Спустя несколько дней, настал час, когда началась последняя решительная битва, которая получит в дальнейшем название — Берлинская операция. Наставляя Хохрякова, комбриг Чугунков на прощание по-отечески сказал:

— Первым войдешь в Берлин — быть на твоей груди третьей Звезде.

— Мы будем в Берлине, Иван Ильич, — ответил Хохряков. — Второй батальон в отстающих ходить не привык.

Глубокой ночью по размытым дождями проселочным дорогам танки устремились к Нейсе. Тяжело увязая в грязи по самые днища, они упорно шли на запад. Мощные тягачи на подъемах вытаскивали застрявшие автомашины с боеприпасами, горючим, продовольствием.

Под прикрытием дымовой завесы, артиллерийского огня и при поддержке авиации советские подразделения начали форсировать Нейсе. Семен Васильевич, переправившись через реку, с удовлетворением прочитал на одном из своих танков торопливо написанные мелом слова: «У меня заправка до самого Берлина!»

17 апреля после упорных боев был завершен прорыв обороны противника. Передовые части вышли к берегам Шпрее. Перед 54-й танковой бригадой была поставлена задача — выйти в районы города Коттбуса. Бои были ожесточенными. Фашисты бросали в контратаки по 60—70 танков.

Поздним вечером батальон Хохрякова подошел к селу Гарн — предместью города Коттбуса. Фашисты оказали яростное сопротивление. Хохряков решил дождаться утра, чтобы атаковать противника. Батальон остановился на опушке леса: необходимо было дать короткий отдых танкистам, дозаправиться горючим, пополниться боеприпасами.

Еще не развеялся туман, как, опередив хохряковцев, фашисты ринулись в контратаку. Их силы в несколько раз превосходили численность танков второго батальона. Несмотря на это, Хохряков решил принять бой. По рации разнеслась его команда:

— Принимаю бой! Штабная и все другие колесные машины — назад!

Отъехав с километр, штабисты связались с командиром бригады Чугунковым, доложили ему о создавшемся положении.

— Держаться! — был получен ответ. — Иду на помощь.

Между тем, развернув отряд в боевой порядок, комбат повел танки в атаку. Навстречу друг другу ринулись мощные лавины стальных машин. Восходящее солнце помогало хохряковцам: оно хорошо освещало контуры «тигров» и «пантер».

Танк комбата первым открыл огонь по противнику. Вот уже от его метких выстрелов запылала одна из машин. Это послужило сигналом для всего батальона. «Тридцатьчетверки», ловко маневрируя, стремительно шли на сближение с врагом. Еще один «тигр» загорелся от огня танка комбата.

Вышло из строя уже несколько вражеских машин, но и батальон понес потери. Танк с номером «21» на башне — это был танк комбата — стремительно носился по полю. Радист штабной машины последний раз услышал голос Хохрякова:

— За мной, ребята! Мы их опрокинем!

И вдруг танк Хохрякова беспомощно завертелся на месте: перебило гусеницу. Техник-лейтенант Назарец подбежал к летучке, схватил ящик с инструментом и устремился к подбитой машине. Добежать он не успел. Разорвавшийся рядом снаряд сбил его с ног, оглушил.

Тем временем открылся люк башни танка Хохрякова. Семен Васильевич быстрым рывком соскочил на землю и тут же упал.

Начальник штаба Пушков кинулся к машине и погнал ее к танку. Но и ему не суждено было доехать до комбата: мощный взрыв опрокинул штабной «форд».

Когда подошли главные силы бригады, от батальона почти ничего не осталось. Не было уже в живых и его командира — дважды Героя Советского Союза С. В. Хохрякова. На тридцатом году жизни перестало биться пламенное сердце коммуниста-воина.

По решению Военного Совета 3-й гвардейской танковой армии тело гвардии майора С. В. Хохрякова было отвезено для похорон в город Васильков Киевской области: 54-я гвардейская танковая бригада носила почетное звание Васильковской.

Спустя несколько дней, на одной из колонн поверженного рейхстага безвестный друг Героя написал гневные слова священной мести: «Это вам, гады, за Семена Хохрякова».

* * *

Герои не умирают…

Небольшое село Коелга. Здесь на родине С. В. Хохрякова установлен бюст прославленного комбата. На постаменте начертаны слова:

«За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками, дающее право на получение звания Героя Советского Союза, наградить Героя Советского Союза гвардии майора Хохрякова Семена Васильевича второй медалью Золотая Звезда, соорудить бронзовый бюст и установить на постаменте на родине награжденного.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР  М.  К а л и н и н

Москва, Кремль. 10 апреля 1945 года».

Копейск. Здесь начинался трудовой путь Героя. Его имя носит городское профессионально-техническое училище и одна из улиц шахтерского города.

Далекий польский город Ченстохов. В память о славном воине-освободителе, уральском шахтере назвали горожане одну из улиц именем С. В. Хохрякова.

Город Васильков на Украине. Каждый год в День Победы над фашистской Германией со всех концов страны сюда приезжают однополчане С. В. Хохрякова, чтобы почтить память своего товарища.

На могиле Героя всегда цветы — это пионеры и школьники города взяли шефство над могилой Хохрякова, а в одной из школ Василькова создан музей С. В. Хохрякова.

Герои не умирают.