Солнце расплавленным сыром растеклось по черепицам домов. Ночная жизнь только пробуждалась от анабиоза, вступая в первую фазу.

Я повернулась перед зеркалом, скептически разглядывая себя.

На мне было убийственно короткое черное платье с закрытой спиной, по которой до талии тянулась молния. То самое, что я подобрала в магазинчике. Полукруглый вырез спереди украшал воротник с пайетками, деликатно обнажая шейную выемку. Все мои кожные недостатки были деликатно прикрыты, отчетливо подчеркивая достоинства, то есть, обтягивая их в нужных частях тела. Странные мысли забили мою голову, шушукаясь и перешептываясь, они посмеивались надо мной. Но меня это не взволновало. Сегодня я повеселюсь от души, чтобы забыться, исцелиться и ощутить хоть на миг жизнь.

Я вышла из комнаты, пересекла коридор, и нагло вторгшись в чужие владения, оказалась в передаче — «Невероятно, но факт». Все было вперемешку и друг на друге. Комната кишела разбросанными вещами в разных направлениях. Это походило на взорвавшийся склад Дома моды или разгар торговли на барахолке. Уборка этому месту и не светила.

— Авангардный подход, — оценила я.

Сестра взвизгнула. Бросила расчесывать волосы и повернулась:

— Рехнулась? Напугала же!

Я скривилась:

— И как ты тут что-то находишь?

— Где?

— Тут! — Я раскинула руки в стороны.

— Обычно. — Она пожала плечами и снова принялась за свою гриву.

— Гм-м…

Она подняла волосы и заколола их заколкой. Внизу раздалось скрежетание колес, за которыми последовало несколько громких гудков. Хлопнула дверца. Сестра метнулась к окну. Сделала знак рукою, повернулась и заулыбалась. Внизу запиликал звонок.

— Пора на выход. — Она провела кисточкой по губам. Блеск растекся, искря сверкающими гранулами.

— Конечно, — сказала я, а сама подумала: вот и дождалась Джульетта своего Ромео.

Поправив застежку на своих обновках и, пристукнув каблучками, я стала спускаться на нижний этаж, догоняя сестру.

Голубки уже ворковали, не заметив, как я подкралась.

— Оо…. — Это моя старшая сестра. Я тебе о ней рассказывала. — Меня представили.

Парень, стоявший рядом с сестрой, широко улыбнулся и протянул мне руку:

— Майкл.

— Полина, — сказала я, ответив легким рукопожатием.

— Смотри, не закапай слюной пол нашей гостиной, — вставила Алина.

Новый знакомый усмехнулся и обнял её за талию. Этот маневр, дал мне возможность достаточно рассмотреть его. Я обнаружила, что помню его черты, еще с того момента, когда Алина показывала их совместный снимок. Он был выше её, но не меня, даже, несмотря на мои жалкие метр шестьдесят пять, с помощью каблуков я почти была с ним вровень. Шатен. Стандартная мужская прическа. Джинсы, кроссовки, спортивная куртка. Скажите мне, что он вдобавок капитан футбольной команды, и я выдам сестре карточку — «идеальный американский парень».

— А… — открыла я рот и выдала: — ты играешь в футбол?

Двое пар глаз мгновенно уставились на меня.

— Да, — ответил Майк.

— Он капитан команды, — вмешалась сестра.

«Бинго! Джек-пот!» — Я еле сдержала смешок, добавила: — Я почему-то так и решила.

— Ну, здесь нечем гордиться, многие играют. Дополнительные баллы к оценкам, стипендия, билет в хороший колледж.

Выслушав, приписала еще один плюсик к его персоне. «Значит это не просто гора мышц, а разумно мыслящее существо», — подумала. Кажется, у человечества еще есть шанс.

Майкл открыл для нас дверь и мы, цокая, прошагали вниз по ступенькам. Я, конечно, не ожидала увидеть лимузин, но и гоночную модель «Ламборджине Галлардо», как-то тоже. Хорошо быть в выпускном классе и богатеньким «Буратино» при этом.

— Клевая тачка! — сказала я, пригнув голову и, забираясь в салон. — Хотя и не совсем удобная.

Майкл засмеялся и покачал головой:

— Скажи об этом моему брату, когда встретишься с ним. — Он сел за руль и пристегнулся.

Я была немного в шоке от того, что мы втроем разместились в двухместной машине, не расплющив себя.

— Это его машина. — Он повернул ключ зажигания и вдавил педаль, выруливая с имитированной парковки. — Я только одолжил, она ему все равно пока не нужна.

— Понятно, — во мне бушевало любопытство. Но я подумала, что это будет не совсем корректно вот так в лоб начать расспрашивать. Поэтому немного свела тему: — напомни, к кому мы в гости собираемся? — Э-э-э… Тебе понравится. Там много клевых ребят. Кстати, у тебя забавный акцент, как у Алины, но чуть заметнее, сразу видно, что ты живешь не в Штатах, — заметил он.

Я неуклюже засмеялась: как-то не думала об этом, — и ответила:

— Да ничего особенного.

— Сегодня прилетела, да!? Как погода?

— Уф… летная, — сумничала я, а самой хотелось провалиться. Попыталась изобразить нечто похожее на улыбку, но вышла гримаса. Притворство не было для меня проблемой, но неизвестно, чем это в итоге может кончиться. Поэтому в уме я уже продумывала, как свести этот разговор в тупик.

— Так, кто же виновник нашей вылазки? — быстро спросила я, ретировавшись.

Наверно Майкл понял, что я не особо хочу касаться моей биографии, поэтому не стал упорствовать.

— Вечеринку устраивает Джастин, друг моего брата. Его предки укатили по делам в Майями. Вопросы мировой важности… — иронизировал он. — Так что, дом в нашем полном распоряжении.

— Джастин… — Я театрально сверкнула глазами, как будто его имя мне о чем-то говорило.

— Да, но я бы не советовал им увлекаться, — сказал Майк, заметив мой наигранный интерес. — Он, конечно, крутой пацан, но козел еще тот, если ты понимаешь, о чем я.

— А как же твой брат? Они вроде как дружат…

Образовалась пауза. Он понял мой прозрачный намек, но продолжил:

— Дружат, но на вещи смотрят по-разному.

Свернув на длинную подъездную дорожку, Майкл сбавил ход, и мы припарковались перед въездом в гараж. Когда выбрались из кабриолета, он запихнул руки в карманы, приглашая тем самым галантно сопроводить нас. Так мы и поступили. Мне вдруг привиделось, что сейчас появится красная дорожка и папарацци вылезут из-за кустов, фотовспышки будут сверкать то там, то тут. И кто-нибудь обязательно полезет брать интервью.

Дом, как я и предполагала, оказался местным дворцом. А вот вид ландшафта расходился с архитектурой. Тусовка шла полным ходом. И дом был явно переполнен, раз народ торчал даже перед ним. Проходя по аллее к парадному входу, я успела оценить многое или скорее многих.

Кто-то обменивался бактериями, приклеившись к друг другу прямо на лужайке, — целовался. Странные личности курили в сторонке и, жестикулируя, — разглагольствовали. Поодаль от них околачивались парни с кричащими логотипами музыкальных групп на майках, а парни в бейсболках и бесформенных штанах выделывали разные трюки со скейтами.

В самом же помещении все кричало об одном: мне здесь не место! Но мы вошли: я и сестра впереди, Майкл за нами. Я решила улизнуть и осмотреться, пока мои компаньоны зацепились с кем-то «языками». Кругом царила дымовая завеса из смога, пахло алкоголем, гремела музыка, и полуобнаженные тела со стаканчиками разноцветной жидкости плавали по этому аквариуму с довольными минами. Пиво, текила, ром — все смешалось воедино. Пустые бутылки валялись повсюду. Попкорн отдыхал на диванах вместе с теми субъектами, которые его тактично поедали. Никто не за что не отвечал. Топот, гам, лошадиное ржание текли тут в такт басам, разрывающим окружающее пространство. Плейлист с песнями менялся чаще, чем я дышала.

Пройдя во внутренний двор, взору открылся бассейн, где другая партия полуголых тел замачивала себя в хлорированной воде, а возле бортиков блондинистые вешалки в купальниках облизывались с парнями, по-идиотски, хихикая. Я закрыла глаза, тряхнула головой, тем самым высыпав опилки комментарий по поводу всего увиденного. Развернулась на сто восемьдесят градусов и зашагала к потерявшимся попутчикам, вовремя показавшимся в поле моего зрения.

— Я тут осматривалась, — произнесла я, как будто, извиняясь за своё отсутствие.

— И как? Неплохо, да?

Я автоматически подняла глаза.

— Хай, Мак, — сказал незнакомый тип, окинув взглядом нашу компанию.

Я сразу догадалась, кого он так именовал. И тот дежурно кивнул. Затем незнакомец не обделил вниманием и наш женский пол:

— Привет… Привет, — сказал он каждой из нас, на мгновение задержавшись взглядом на мне. — Так, так, а почему я до сих пор не знаком с этой особой? — Он подмигнул мне, натянув улыбку до ушей.

Я сжала губы в ниточку. Сразу же поставив его в статус повесы, который увивается за каждой юбкой. Подумала, что нужно выдавить из себя хоть какой-то приветственный жест, но от одной только мысли у меня свело челюсть.

— Кстати, мое имя Джастин, — представился он, явно лишь для меня.

«О, а вот и хозяин банкета!» — подумала я и по-мужски протянула первая руку, уж не зная можно так или нет:

— Я Полина, — представилась я. Надо же было как-то сыграть эту часть сценария. — Немного слышала о тебе.

Он охотно пожал мое запястье и продолжил:

— Надеюсь, это что-то было хорошее… не всегда стоит верить домыслам других.

Я заметила, как его взор переполз на Майкла и в нем содержался своеобразный вызов. Эти двое явно недолюбливали друг друга, но не афишировали этого. Такова жизнь. Как говорится: «держи друзей близко, а врагов еще ближе». Мы все вертимся в определенных кругах, где приходится общаться с теми, кто далеко не вызывает у нас дружеских чувств, а также делать то, чего мы не желаем: жить чужой жизнью, притворяться, уступать, засовывая свои «хочу» куда подальше, и плясать под чужую дудку. У нас у всех есть обязанности и права на бумажках, — и всё это не больше, чем иерархия жизни, где побеждает сильнейший из нас.

— Конечно, — равнодушно подтвердила я. — Однако, именно наши поступки рождают всё те же домыслы в умах других. Так, что думаю, даже в банальных сплетнях есть своя доля истины. Главное — это как их воспринимать: за ложь или правду.

— Ладно, ладно, — смирился задира.

Компаньон, стоявший между нами, склонился и тихо прошептал:

— Знаешь, я, кажется, уже влюбляюсь в твою сестру.

Хоть это и была ирония, но даже она заставила меня покраснеть. Но у кого-то это вызвало совсем другую реакцию.

— Она тебе не по зубам! — заявила Алина и наигранно пнула его туфлей.

— Да уж, я знаю, чего мне стоило право считать тебя моей девушкой.

— Вот и не забывай! — огрызнулась она и следом же улыбнулась.

— Вы сестрички, просто нечто! — сказал Майкл, выпрямившись и драматично вздохнув.

Мы переглянулись и в унисон хихикнули.

Из музыкального аппарата раздалась столь знакомая песня, и пока я копалась в памяти, желая наткнуться на инициалы её исполнителя, сестра оглушено пискнула.

— Иди сюда, — сказал её парень, взял за руку и повел сквозь дебри дрыгающих тел в центр маленькой танцплощадки с деревянным полом.

Я улыбнулась, наблюдая, как пара растворилась в толпе, предоставив меня на попечение самой себе. Ну, или не совсем себе.

— Хочу чего-нибудь выпить, а ты? — крикнул Джастин поверх музыки.

Я одобрительно кивнула, сказав:

— Хорошая идея! Я — за!

Мы прошли прямо по коридору в комнату с распахнутыми дверьми, где располагался источник попойки — оборудованный бар с самообслуживанием.

Все, кто восседал здесь, сосредоточились и начали неприметно прожигать нас любопытными взглядами сквозь никотиновый парящий туман.

«Как же иначе, это же местный король, а я похоже, его новое увлечение». — Я мысленно высказалась. И решила, что не стоит отвлекаться на посторонних даже на секунду.

Промерив зал походкой, достойной модели, я заняла пустой стул и демонстративно скрестила ноги.

Взгляд моего псевдо-кавалера скользнул по мне. Я сделала вид, что не заметила этого. Однако его неприкрытая шаловливая улыбка, с которой он время от времени пялился на меня, порядком напрягала.

Обойдя меня и заняв место рядом, он облокотился на стойку, уставившись на меня:

— Что пьем сегодня, красавица?

От фразы, произнесенной томным голосом, причем вырванной из какого-то фильма, по моим жилкам потекла двойная порция кровушки. Я смекнула, что либо у него резко ухудшилось зрение, либо порция косметической штукатурки, удачная упаковка и уложенные волосы в купе обладают волшебной силой магнетизма. Точно, это магия и никак иначе.

Он выжидающе продолжал наблюдать за мной, а я продолжала тупо молчать, упиваясь собственным глубокомыслием.

— Текила? — Слова Джастина достучались до меня.

— Сойдет, — сказала я, глядя перед собой.

И посмотрела на своего собеседника лишь тогда, когда на гладкой, лакированной поверхности передо мной возник ряд небольших приметно вытянутых, узких рюмок, похожих на водочные стопки. Всего я насчитала двенадцать. По шесть на каждого. Чуть наклонив голову, я задумчиво провела пальцем по краю одной из стопок с абсолютно бесцветной жидкостью, а потом пододвинула её к себе.

В этот момент Джастин поставил солонку и блюдечко с четвертинками лайма. Насыпал в углубление возле большого пальца немного соли и вооружился стопкой.

— За что пьем? — изрек он.

— За утерянную вечность, — выговорила я, скопировав его действия. И опрокинула стопку.

— Сильно, — отозвался он.

Спасательный радиосигнал вдарил в моей голове и жгучий, запоминающийся вкус обжег мне горло, смешиваясь с цитрусовым соком, который я жадно выжимала из дольки зеленого фрукта.

— Ой… — Я зажмурилась и сжала губы. — А в фильмах, куда все более красочно, — сказала, приоткрыв один глаз и посмотрев на Джастина, который проглотил свою порцию и глазом не моргнул.

— Ты никогда не пробовала крепких напитков?

Я пожала плечами, прикидываясь дурочкой. Острый, едкий вкус еще ощущался на языке.

— Нет, серьезно? Ни разу? — тараторил он, забавляясь надо мной.

— Пфф… — издала я, выдохнув. — Просто не подворачивалось подходящего случая. Знаешь, я вроде из тех послушных девочек, которые не курят, не пьют, слушаются родителей, — соврала я. Потому что единственное, что я соблюдала из этого списка, был лишь пункт о курении и то потому, что мне противила сама идея вдыхать в себя какую-то дрянь.

— Ты просто очаровательна, — проговорил он, придвинув слишком близко своё лицо, оставив между нами каких-то несчастных десять или пятнадцать сантиметров. Это произошло так быстро, что я даже не успела возмутиться. Но столь повышенное внимание, признаться честно, мне даже льстило. Хоть я и представляла ту вымирающую часть вида девушек, которым заигрывание парней было не в радость, а скорее в тягость. Но, время меняет людей по-своему и вся фишка в том, что этот процесс не обошел стороной и мою персону.

Я сделала выпад вперед и, склонившись, прошептала ему в самое ухо:

— Спорим, ты говоришь это всем девушкам, которых хочешь затащить в постель!?

— Черт! Я убью Майкла! — сказал он и начал демонстративно рыскать глазами определенную жертву. И это ничего, что мы были в разных комнатах. Его это ни капли не беспокоило.

Я облокотилась на спинку тумбы и, наблюдая за его суетой, невольно закатилась смехом.

— Ты это надо мной?

— Что? — Я намеренно уходила от ответа.

— Вот… вот это! — повторял он, указывая на мои плохо контролируемые, вырывающиеся смешки.

— Вовсе нет, — я приняла серьезный вид, но вышло как-то не очень. — Будь спокоен, — улыбнулась. — Я просто наблюдала за твоими нелепыми порывами, как тут сдержаться-то и не отвести душу, — и снова издала смешок.

Джастин смиренно вздохнул и решил пропустить это мимо ушей, он просто сменил тему:

— Ты надолго в городе?

— В смысле?

— Ну, у тебя каникулы или это побег?

Его вопрос застал меня врасплох. Я потеряла бдительность. Непринужденная фраза полоснула, словно ножом по сердцу. Лицо моё сделалось потерянным. Глаза округлились. Контролировать приступы опустошенности, когда меня накрывало — я не умела.

Джастина аж перекосило от столь резкой перемены настроения, он, как будто, впал в ступор. Поерзал на сиденье, будто, ему было неудобно, и спросил:

— Что-нибудь не так?

Последовала долгая пауза. Я запнулась, слова не шли с языка. Привычка барабанить почему-нибудь ногтями начала демонстрировать себя в действии. Но логика победила панику:

— Нет, все в порядке, Джастин. Я не знаю. Просто все так… запутанно, — сказала я, с рыбьим выражением в лице. — Не могу объяснить, да и не хочу. Извини.

Секунду-другую он выглядит совершенно ошеломленным, потом принимает серьезный вид и говорит:

— Понимаю.

— Сердишься?

— На что тут сердиться? На самого себя, если только. Потому что, с каждой минутой ты начинаешь интересовать меня всё больше и больше. Девушка — загадка.

— Это не специально, — тихо сказала я. — Да и рассказывать особо нечего. Интересного мало.

— Не верю, — ответил он, расплываясь в озорной улыбке.

«Ну вот, и кто теперь с кем заигрывает, выходит!? Самоуверенный тип. Размечтался».

Не скупясь, я вытянула лапки и запаслась двумя рюмками опьяняющей жидкости. И сделав пару мелких, прерывистых вдохов, поочередно плеснула их в себя. Мне нужна была подходящая «база», как знать, куда заведет этот разговор. — Будь я проклят! — Проголосил он, глядя на меня во все глаза. — Но я еще не встречал столь самоотверженную девушку! — Восхищенно выдал он и в один миг уровнял счет в выпивке.

— Всё зависит от фантазии и храбрости дегустатора, — заверила я. — Лизнула, выпила, куснула — вот и весь ритуал. Ничего сложного. Лишь практика и сноровка.

— А ты любишь рисковать!

Я схватилась за другую, еще полную мензурку текилы и отхлебнула. Оглядела потихоньку хмелеющую публику и после прикончила стопку — осушив до дна. Отодвинула пустую тару в сторону и, уперев подбородок в ладонь, заявила:

— Вся моя жизнь, как лихорадочные отголоски ностальгических воспоминаний, всё еще живущих в моей памяти. Иногда не знаешь, куда от них деваться! Разве не так?

Я размякла и смотрела на Джаса затуманенным взглядом. «Что поделаешь, и меня заносит, и ничто низменное и земное мне не чуждо», — оправдывала я себя. Хотя это и был очередной самообман. Во мне говорил алкоголь, который уже мной управлял.

Я смутно помню, о чем шел разговор, и в каком направлении мы дальше трепались. Но, вроде бы, ни о чем важном, только о мелком и приземленном. Поэтому, мой «жесткий диск» не стал сохранять подробности об этом — принял, обработал и стер.

И тут меня осенило, что я совершенно потеряла счет выпитым рюмкам. Это было нетрудно, потому что Джастин подливал нам еще и еще. Последнее, что я смогла восстановить в памяти — это то, что к девятой рюмке мое горло уже онемело, а голос к концу разговора звучал беззаботно и почти потерянно для меня самой. Перед глазами все выглядело так, как будто я смотрела в искаженные зеркала. Вытянуто, сжато, растянуто и черт знает, как деформировано. И то ли, это люди лазали передо мной, толи гуманоиды — было не разобрать. Как и, находилась ли я на Земле или бороздила необъятную космическую вселенную, тоже.

— Ох… — Я уставилась в одну точку, но она расползлась, раздвоившись на множество круглых бисеринок. — С меня пока хватит, — заплетаясь и ломая буквы, кое-как выговорила я. А потом зажала рот обеими ладонями, чтобы не икнуть. Но не вышло. Я икнула.

— Это вы столько вылакали? — раздался голос сзади.

— Ага, — крякнул Джастин.

Я хотела повернуться и выпучиться на того подвалившего к нам лишнего, но решила, что лучше этого не делать. Мой желудок, кажется, встал на путь самообороны и только что выдвинул мне протест. Я ощутила смачный приступ тошноты. Не удивительно, ведь за целый день я удостоила его лишь охренительным количеством пятидесяти градусного пойла, и даже не удосужилась покормить.

— Ты что, опять ввязался в какой-то спор или это новый способ окучивания девах? — продолжал голос.

— Да нет…

— Тогда нафига ты спаиваешь её? — чужой голос глухо обволакивал мои перепонки — то пропадая, то снова звуча.

— Да никто её не спаивает. И вообще, тебе какое дело?

— Ты прав, ни какого. Просто, когда тебя в очередной раз обвинят в сексуальном домогательстве, не звони мне посреди ночи и не вой в трубку, чтоб я тебя вытащил.

— Да это случайность! Подумаешь, с кем не бывает. Истеричка. Да и было всего один раз… кто ж знал, что она окажется такой сукой.

— Кто она? — громыхнул голос и пропал.

— Сестра подружки твоего братца.

— Джас, только не с ней, не приставай к ней. Мне не нужны проблемы с братом. У них с его девушкой всё серьезно. А если она её сестра, то я советую тебе найти другую для ночных развлечений. Благо их здесь куча.

— А что, если я хочу именно эту?

— Джас, я серьезно!

— Я тоже.

— В общем, я предупредил. Пойду, найду брата и приведу её сестру.

— Обещаю не начинать «пиршество» без тебя.

— Иди ты!

— Взаимно.

— Ох, — выдохнула я, потирая глаза. — Похоже, я на секунду отключилась.

— Скорее, на час, — сказала Алина и посмотрела из-под насупленных бровей.

От этих слов у меня вытянулось лицо. Я соскребла себя с барной стойки и оперлась на локти, стала моргать глазами, пока не смогла видеть более отчетливо. Потом посмотрела на часы — время шло к полуночи.

— Гадство! — издала я.

— Очень мило, — ответила она с сарказмом. — Тебе нельзя столько пить! Тебе вообще нельзя пить! — голос её повысился на октаву.

— Не занудствуй! — протрещала я.

— Я беспокоюсь за тебя.

— Очень ценю это, но не стоит. Я не маленькая.

Зажигательные раскаты — поп, джаз, рок, хип-хоп музыки с новой силой сотрясали пространство. Это был своего рода звуковой коктейль Молотова, только производимый музыкальными инструментами. А через мгновенье из автомата полилась медленная мелодия. Слушая, я вбирала в себя каждый звук, каждый децибел, каждую ноту, впитывала каждую строчку из песенного диалога.

— Девушка, потанцуем? — раздался голос за спиной.

«Какой еще танец?» — пронеслось у меня в голове. Напились тут и пристают ко всем подряд. Но ответила гораздо любезнее:

— Простите, не танцую, — и тут же обернулась. Возле меня стоял Джастин и ухмылялся.

— Тогда самое время начинать, — он протянул мне руку.

Я взглянула на него, мечтательно прикрывая глаза и, встала, приняв предложение.

— С удовольствием, — отчеканила я.

Сестра тут же одернула, схватив меня за запястье.

— Да в чем дело-то? — потрясенно вопрошаю я, выкручивая руку — освобождаясь от её захвата.

— Я думаю, не стоит. Давай поедем домой, — не унимается она. Тут же откуда-то вырастает и Майкл, а может он уже и был, просто мой прицел дальнозоркости немного сбился, я могла и не заметить.

— Я думаю, Алина права. Нам стоит закругляться, — подлил он масла в огонь. — Я отвезу вас, — перевел взгляд на сестру, та кивнула ему.

— Чего? Не хочу! — чуть ли не визжу я.

— Полин. — Она произносит это с тяжелым вздохом. — Прошу, уйдем.

Гнев и возмущение бурлит во мне и, накопившись, — извергается. Мое терпение лопается, как мыльный пузырь.

— Отстань! — говорю.

— Да что с тобой такое?

— Ничего! Иногда до тебя так долго доходит — прямо фантастика. Мне хорошо. Просто оставь меня в покое!

— Хватит вести себя, как ребенок, — советует мне Майкл.

— Ты пьяна! — вторит ему сестра.

Я посмеялась, не веря своим ушам: А он-то куда лезет!? Не чересчур ли много он на себя берет? Я старше этих двоих, а они мной решили поруководить! Не слыхано!

Джастин крепко прижал меня к себе, наверно потому, что я плохо держалась на ногах.

— Что же, так все и норовят о тебе позаботиться? Я уже ревную, — проговорил он.

— Это — мания! — ответила я и тут же перешла на русский язык, обращаясь к сестре: — Знаешь, как это называется — ни себе, ни другим! С каких пор ты стала моим сторожевым псом? По-моему ты заигралась в правильную девочку — я не твой пост, и не надо меня стеречь.

— Всё, достаточно! — Оборвал меня Майкл, ему явно не понравилось быть не в курсе того, что я говорю. — Джастин, мы забираем её. Разве не видишь? Она не контролирует себя, — слова Майкла резали мне слух.

Я вспыхнула от злости, из глаз буквально посыпались искры, колкие слова застряли в горле.

— Вы можете помолчать!? — взъелась я, необратимым образом взбесившись. — Мне всё это осточертело! Делайте, что хотите! Но, я иду танцевать, и только попробуйте меня остановить. Майкл сделал шаг в направлении меня, но сестра остановила его, придержав за рукав. Обменявшись с ним взглядом, она пристально начала смотреть на меня, а затем холодно и равнодушно произнесла:

— Да делай ты, что хочешь. Только вот потом не пожалей.

— Отлично, — сквозь зубы сказала я, не обращая внимания на грусть в её лице. И зашагала осуществлять задуманное. Мы разошлись.

Поле сражения было оставлено, обе стороны бежали прочь. Я добилась своего. Однако, вместе с успокоением на меня накатила досада, которую я спешно процедила, слив в урну — черный ящик моей души, куда отправляла все свои грехи.

Протиснувшись сквозь толпу к эпицентру танцпола, мы присоединились к другим, кто еще мог демонстрировать какие-то телодвижения, а не смирно спать где-то в углу. Я и не заметила, как мои руки оказались на плечах у Джастина, а его — сцеплены за моей спиной. Про себя я сразу же отметила, что танцевал он неплохо, принимая во внимание тот факт, что был не совсем трезв. Да и я, по-моему, выпила лишнего, раз в голове заметно ощущалась тяжесть от алкоголя и движения не всегда попадали в ритм, тогда, как он вел легко и уверенно. Я и не поняла, как так получилось, что я положила голову ему на плечо, а он стал покрывать мою шею снизу доверху поцелуями. Я возмущенно выкатила глаза, было открыла рот, но остановилась. Наверно алкоголь снял всякие тормоза, и я пустилась «во все тяжкие». Но, что же я испытывала? Ничего из того, что пропагандируют нам романы. Ни дрожи в коленях, ни потных ладоней, ни прерывистого дыхания, ни сердца, выскакивающего из груди. Ничего. Внутри меня не проскрежетало ни одной, пусть даже самой скрупулезной и примитивной эмоции. И причина этому была не так и глубоко зарыта, как могло показаться — просто он был не моей половинкой. И как бы я не старалась отрицать, от настоящего никуда не спрячешься, а в нем мы были слишком разными.

Он являл собой образец надменного богатого сынка, с вздорным характером и дурными манерами, которые не все успел проявить. Но, наряду с этим, его ждала долгая, полная развлечений и приключений жизнь. И дополнительным комплектом удобств — в виде бонусов к беспечной жизни. А что меня? Несбыточные мечты и пустые, неоправданные надежды, целый список разочарований и море слез. А что потом? Пустота без ответов. И всё? Это все, черт возьми?!

Наши пути уже расходились. Тем более, я никогда не ощущала себя девушкой из двадцать первого века, скорее мне бы лучше подошло родиться и прожить в восемнадцатом или в начале девятнадцатого века. С юношества я увлекалась и зачитывалась романами, ставшими уже классикой. Произведения таких писателей, как — Д. Остин, А. Дюма, Ч. Диккенса, Д. Байрона, А. Пушкина — это лишь малая часть моих любимых писателей. Я росла и взрослела, перечитывая их работы, покорившие мир. Потому что, в этих книгах я находила какую-то отдушину — лаз в другой мир, в другую эпоху, столь расхожую с картиной за окном. Меня восхищали люди того времени, их поведение и присущие им ценности. Я прекрасно понимала, что не всё стоит принимать за «чистую монету». Но вероятно подсознательно продолжала искать тот отпечаток качеств, что был присущ мужчинам тех лет. Ведь они были совершенно не похожи на современных парней, не говоря уже о процессе ухаживания за дамой. А что предлагали сегодняшние «джентльмены»: киносеанс, кафэшку, «дохлую» розу, алкоголь и в довершение — постель. Я слишком себя уважала, чтобы согласиться на подобное. Всё это вызывало у меня дикое отвращение. Но время по-разному меняет людей. И в любой другой вечер я продемонстрировала бы свое коронное — «отвали», но наверно, это был не тот вечер и не та — я.

Покрутившись по танцполу, под пару, тройку мелодичных песен и, дождавшись зажигательных ритмов, мы подергались и под них. Но на последнем куплете, когда слова уже закончились, а в довершение звучала аккомпанировка — толи от изрядной усталости, толи от выпитого за вечер, у меня начала кружиться голова и сдавливать виски. «Только обморока мне и не хватало для полного счастья», — сказала я сама себе. Поэтому, не медля, я ухватилась за руку Джастина, боясь упасть на глазах окружающих и вызвать переполох. Он сощурился, точно что-то хотел сказать, но тут же замолчал. Видимо, мой внешний вид говорил сам за себя, и комментарии были излишни.

— Я думаю, нам надо взять тайм-аут, — сообщил он.

— Можно и так сказать, — простонала я. — Но, в любом случае, мне лучше присесть и как можно скорее.

Жертвой наших посиделок стал пустующий диван на террасе, укрытый разросшимся плющом, нагло ползущим по фасаду дома с восточной стороны. Там тоже было не так уж тихо, но все же спокойнее. К тому же, дышалось намного легче, я сразу это заметила. Воздух был свежий, насколько можно судить о нем в мегаполисах. Не было жарко или холодно. Идеальная ночь.

— Укромное местечко, — сказала я, стягивая босоножки и закидывая ножки на диван.

— Точно, — ответил он, придвинулся ко мне и переложил мои ноги себе на колени.

Я промолчала, наблюдая за тем, как Джастин стал неторопливо вырисовывать изгибистые линии по моим лодыжкам и делать хаотичные завитки на коленках. Кожа тут же отреагировала, покрывшись мурашками. Бросив на него настороженный взгляд и, поняв, что он в упор смотрит на меня, я сглотнула и отвела глаза. Руки невольно прижались к груди. И по привычке я стала смотреть на звезды, но ночной небесный свод ответил мне темнотой, где только обгрызанная луна нелепо болталась посреди.

От бассейна исходило мерцающее сияние мигающих лампочек, развешанных на всех деревьях, находящихся поблизости.

Звуки, стуки, шорохи, разговоры, шаги, движения — всё соединялось и переплеталось между собой, уплывало куда-то далеко-далеко, словно их сносило океанской волной в потаенное глубоководное царство. Оставались только мы вдвоем. Но в этом дуэте я была всего лишь — иллюзией, зыбкой, неправдоподобной, ненастоящей и тонкой, как весенний лед. А он тем, кто подвернулся, чтобы забыть: что здесь, что там, что вообще где-нибудь — я везде временно. И у меня есть только сейчас — те минуты, секунды, мгновения, которыми я дышу.

Было около двух часов, когда Джастин глубоко затянулся и выпустил изо рта облачко сизого дыма. Оно зависло в воздухе и, спустя время, растворилось.

— Это ничего? — спросил он, заметив, что я поморщилась.

— Ничего, — эхом откликнулась я, а потом добавила: — не особо одобряю, но думаю, это не то, что убьет меня.

— Это хорошо, — он затянулся и выдохнул в сторону.

Я ответила кивком, натянув непредвзятую улыбку.

Как вдруг, мимо пулей пронесся какой-то парень с криками: «Ура! Я все-таки его сделал!». Следом за ним просвистели и другие голосившие что-то особи с баночным пивом в руках — это то, минимальное, что я успела углядеть.

— Вот это да… — сказала я, закатывая глаза. — А тут умеют развлекаться!

Джастин хмыкнул и вынул изо рта сигарету:

— Не обращай внимания. Эти ребята ни одной вечеринки не пропускают. Но они никогда не отличались сдержанностью.

— Думаю им весело, — предположила я и случайно закашлялась.

— Как ты? — осведомился он, намекая на моё состояние.

— Полный порядок, — сказала я, хотя меня еще подташнивало. — Остаточный эффект. Мне просто надо было выбраться из этой газовой камеры с грохочущей музыкой, — я махнула на громилу позади.

— Слушай, — вдруг сказал он, — может, нам стоит найти местечко потише?

Почувствовав на себе пристальный взгляд, я застыла. Но его монотонный голос продолжал звучать в моей голове. «И как прикажете реагировать на такую прямолинейность?» — мелькнуло у меня в мозгу. Я прекрасно знаю, к чему он клонит и чего ожидает. Пора было менять тему разговора. Но, что же я продолжала медлить!?

И тут меня озарило — я с ним пересплю. И он, словно уловив этот вызов, стал приподниматься:

— Ну, так как? Я за ключами от машины?

— И, в какое-такое место мы поедем? — Я бросила на Джастина удивленный взгляд.

— Ну, есть одно — квартира в центре города, с другом на двоих арендуем.

— А… так это — то логово, куда одинокие волки заманивают доверчивых овечек?

— Ты это серьезно???

Я пожала плечами:

— Простая констатация факта. Делаю вывод о том, что наблюдаю.

Он ухмыльнулся и расхохотался.

— Это я-то волк? — продолжил он с иронией. Медленно придвинулся ко мне и склонился так, что в туже минуту я почувствовала его дыхание у себя на щеке. — А ты значит, та самая овечка!?

Я замешкалась. Не зная, что действенней: пнуть его или дать в пах коленом. Было что-то такое, что вызвало у меня чувство отвращения даже не настолько к нему, сколько к себе.

— Нет, полагаю, что я не отношусь к этому «стаду», — заметила я.

Меня раздваивало надвое. Перемены в моем настроении просто так и заявляли о себе: вена у виска пульсировала, подозрительный взгляд изучал расширенные зрачки, смотрящих на меня глаз, а губы, точно не были настроены на то, что хотел предложить им Джастин. Наверно, именно это натолкнуло его на мысль отодвинуться от меня и принять предыдущую позу.

— Гм. Интересно, — изрек он. — Давай сделаем так. Ты соглашаешься и принимаешь мое предложение, а я обещаю самый красивый вид на город и никаких приставаний со своей стороны, — он поднял руку и выставил ладонь точно так, как происходит в судах, когда дают клятву, которую заранее никто не собирается соблюдать. — А если тебе что-то не понравится, ты вольна уйти в любое время. Во всяком случае, ты ничего не теряешь и ничем не рискуешь, — закончил он. — М-м-м… — я замялась, обдумывая, — что ж, звучит заманчиво, давай попробуем.

На лице Джастина появилось победное выражение.

— Ты прелесть, — сказал он, глядя на меня с улыбкой, поднялся и вошел в дом, а я осталась сидеть, не трогаясь с места.

«Легче было сказать, чем будет сделать», — подумала я о сказанных мною словах ранее. Ведь это не жертва, если смысл заключается именно в переменах? Даже если — это отказ от собственных убеждений. Сейчас я могу сосредоточиться только на себе и своем стремлении к свободе, только так я могу немного заглушить мысли о смерти. И если это действительно то, тогда всё остальное — пустая трата времени. Чувства, эмоции, признания, отношения, любовь, — все это лишь вступление на пути разрушения и неминуемой боли в заключение. Вся жизнь — это не больше, чем цирковая арена, где у каждого определенное количество времени для выступления. У кого-то больше, у кого-то меньше, а кому-то оно не дано вообще. И все мы — растрачиваем его, не задумываясь, как будто, в запасе у нас еще девять жизней.

Я решила сползти с насиженного местечка и тоже войти в дом. Иногда мне становилось не по себе. Почему — непонятно. И тогда, я совсем не хотела оставаться одна. Поэтому я начала искать знакомые лица, но не наткнулась ни на одно. Вокруг меня всё приобретало черно-белые тона, люди как фигурки из папье-маше выглядели странно — безлико и отчужденно. Они парадировали меня.

Неважно, как сильно ты хочешь убежать от себя, и сколько их было, таких попыток у меня. Все бесполезно. Всю жизнь меня тянуло сделаться другим человеком. Стать иной, ухватиться за эту новую жизнь и избавиться от себя прежней, от всего, что во мне было. Но, каждый раз я возвращаюсь и предстаю сама перед собой. Это моя личная петля времени, в которой я застряла и постепенно теряю желание жить дальше. Потому что, дальше — это неизбежность, тот самый конец, за которым ничего нет.

Моя душа всегда скрывалась, то, что люди видели во мне, было лишь хорошо спланированной иллюзией. Я легко умела создавать ореол святости, но всегда опасалась, что еще немного и выдуманный нимб пригреет меня, свалившись на голову.

«Она молодец, старательная, умная» — я слышала это слишком много раз. Слова, что вызывали у моей мамы чувство гордости, ложились на меня грузом ответственности — это была тяжкая, невыносимая ноша. Я всегда была примером на людях, но снимая маску, я становилась хуже дьявола.

Была ли я когда-нибудь той, кем меня считали? Думаю, что нет. Что именно ожидают родители от своих детей? Преданности, отзывчивости, благодарности, любви? Но, что делать, если добродетель — это не по моей части.

Всю мою жизнь за меня все и всё решали: в какой детский садик ходить, какие вещи носить, какие дополнительные занятия посещать, с кем дружить, а кого обходить стороной. Может в этом мои родные видели своеобразную меру моей безопасности. Но то, от чего меня ограждали и то, во что меня пихали — стирало меня, как личность. И в какой-то момент я превратилась просто в машину, выполняющую поставленные задачи. Без вопросов, без эмоций, без сопротивления. Легко и просто. Но кому я упростила жизнь: себе или им? Не знаю. Это был не мой выбор, и я не в состоянии дать ответ. Я лишь продолжала так жить. Но в один день все кончилось, пропало.

И я вступила на путь разрушения. Со мной, примерно, происходило тоже самое — только теперь я умирала, как морально, так и физически. Мою голову стали посещать по-настоящему страшные мысли, и я ничего не могла поделать, не могла бороться и постоянно отражать их нападение. В конце концов, я ослабела и сдалась. Наверно, потому что, не так далеко они были от истины. Я слишком часто стала думать: что было бы, если б я родилась не первой, а второй?

Что, если б, это моя сестра была больна, а не я? Что, если б, я вообще родилась в другой семье, в другое время и на другой планете? Тогда бы всё могло быть по-другому!? И это уже не я сражалась за каждый стук своего сердца, за каждый вздох, за каждый начинающийся день, чтобы дожить его до конца и захватить следующий, а совсем кто-то другой…

Я чертила всякую белиберду на шершавой поверхности салфетки, возя по ней трубочкой от коктейля. Одни кольца в другие, из одного круга в другой, соединяла и снова разъединяла их, создавая невидимую гирлянду.

За спиной инстинктивно ощущалось чье-то присутствие. Я повернулась и первое, что я увидела, был связка ключей, вертящаяся на указательном пальце Джастина.

— Вот ты где, — проговорил он, — а я подумал, ты уже сбежала и туфельку не оставила.

Я неосознанно глянула на свою обувку, а потом сказала:

— Да нет, я бы так не поступила.

— Надеюсь. Дело в том, что большинство людей попытались бы проникнуть в этот дом, а не сбегать отсюда.

— Мне просто захотелось пить. — Я подняла стакан из-под только что выпитого мной коктейля и демонстративно покачала им. Хотя, это было всего лишь молоко, смешанное с соком, но получилось вкусно. «Все получше, чем море спиртного в моем желудке», — подсознательно подметила я. — Так что, я немного похозяйничала в твоем холодильнике.

Джастин недоверчиво выгнул бровь:

— А разве, там было что-то съедобное?

— Кто ищет, тот всегда найдет, — не задумываясь, выдала я.

Джастин удивленно вытянулся в лице и сказал:

— Где же ты была всю мою жизнь?

— Эй, — сказала я, — прекращай свой флирт, помнишь, ты мне обещал!?

— Да я и не начинал, красавица.

Я покачала головой, невольно улыбаясь, сама не знаю чему. — Ты не исправим.

— Идем?! — Джастин протянул мне руку.

— Конечно, — подтвердила я, оперлась об его руку и поднялась. В голове помаячила мысль, что было бы неплохо найти и предупредить сестру. Но вспомнив наш последний разговор, я подумала, что это не лучшая идея.

Джастин обнял меня и не убирал руку с моей талии, пока мы не дошли до его припаркованного железного скакуна в дальней части двора. Открыв машину, он сел за руль, а затем открыл мне дверцу.

Я нырнула в машину и сразу же стала нащупывать ремень безопасности, чтобы пристегнуться.

— Ты точно, правильная девчонка, — выдал он, цокнув языком, и завел двигатель. Мы тронулись.

— Просто, стараюсь соблюдать правила, по возможности, — сказала я и принялась изучать машину: кожаные сиденья, удобная обивка, лаконичная приборная панель, в приоткрытом бардачке валялась какая-то мелочь, помятая пачка сигарет и целая гармошка из презервативов.

«Ну, это уже слишком очевидно» — подумала я. Если девушки таскают в своих сумочках такие предметы: как блеск для губ, пудреницу, тушь для ресниц, тени — в общем, весь арсенал косметички, нужный для боевой раскраски, дабы всегда быть во всеоружии. То у парней, по-видимому, это правило распространялось на другие, более необходимые с их точки зрения вещи.

Через зеркало заднего вида было видно, что на заднем сиденье разбросаны наушники, мп3-плеер, несколько журналов. Обложки, которых было не разглядеть, но надеюсь — это не «Плейбой».

Заметив мой блуждающий взгляд по внутренностям машины и, сейчас добравшийся до магнитолы новейшей модели, Джастин спросил:

— Вижу, тебе приглянулась моя магнитола?

— Ага! Будешь себя плохо вести, изыму.

Он издал смешок и большим пальцем вдавил кнопку на панели магнитолы. Радио-эфир какой-то ночной программы и бойкий голос ведущего вмешался в наш разговор.

Тут мы, как раз, остановились на повороте под светофором, который переключился с зеленого на красный, а потом снова загорелся зеленый. Джастин, посмотрев по сторонам, включил поворотник, и мы свернули на право, выехав на главное шоссе.

GPS-навигатор послушно пикал, отмечая и показывая стрелочками наш маршрут. Диджей с радио пробубнил, желая приятного пути тем, кто еще в дороге и через пару секунд салон наполнился музыкой, что-то в стиле кантри.

Я с удивлением посмотрела на рядом сидящего.

— Что? Я понятия не имею, почему это крутят здесь, обычно днем тут другая музыка. — Напряженный взгляд, которым меня окинули, прежде, чем вновь переключились на дорогу, развеселил. Я прижала губы и старалась не глазеть на кое-кого, но ничего не получалось.

В это время его рука потянулась к кнопке «выкл».

— Эй! Оставь, — запротестовала я и стала щелкать пальцами в такт, отбивая ритм. А потом и вовсе двигать плечами и головой.

— Серьезно??? — Нет, ты разыгрываешь меня?

— Ну же, давай! По-моему, неплохо, — подначивала я. — Представь, что мы в Канзасе, на празднике в честь сбора урожая. Все в ковбойских сапожках и шляпах.

Джастин озабоченно покачал головой и снова повернул. Дороги были почти пусты, по улицам прохаживались редкие парочки, праздные гуляки и люди, ведущие ночной образ жизни. Нет, не вампиры, а всего лишь служащие питейных заведений и посетители клубов.

— Красавица, я уже говори, что ты — это «нечто»!?

— Дважды за сегодняшний вечер, — саркастически выпалила я.

— А еще у тебя премиленький акцент, — сказал он, сбавляя скорость и перестраиваясь в другой ряд.

— Что-то я такое уже слышала… Неужели это так стрекочет ухо?

— Что делает?

— Ну, режет ухо, выделяется, бросается в глаза?

— Я понял, понял! Достаточно лингвистики. Скажем так — это заметно, но не раздражает или что-то в этом духе. Ты, как бы, используешь иногда слова, которые американцы не произносят. Наверно, тебя можно принять за англичанку, по манере речи, но между этим есть что-то еще… неопределенное.

— Вау! — сказала я, — да тебе впору что-то декламировать на собраниях.

Джас качнул головой и глубоко вздохнул:

— Рядом с тобой со мной, действительно, что-то не то происходит.

Я закатила глаза:

— Нет уж, меня сюда не примазывай. Это из-за наличия спиртного в твоей крови. Как ты вообще можешь вести машину? Нас либо арестуют, либо мы въедем в дорожный знак, либо загремим куда-нибудь в кювет.

На что мне ответили лишь очередной ухмылкой.

Я опустила стекло и закрыла лицо ладошкой, раздвинула два пальца — средний и безымянный и в образовавшуюся щелочку левым глазом уставилась на своего водителя, после чего выдала:

— Если мы попадем в аварию, и я погибну, то буду преследовать тебя все твои оставшиеся жизни, во всех перерождениях, если они существуют.

— Ха. Не волнуйся, я этого не допущу, — сказал он и, заглушив мотор — припарковался.

— Приехали? — вопрошающе провозгласила я.

— Да, — ответил он, вытащил ключи из замка зажигания, а затем отключил магнитолу.

Я подняла стекло, отстегнула ремень и вышла.

— Была в этом районе когда-нибудь? — спросил он, хлопнув дверцей и заблокировав их все. Машина послушно просигналила и задвижки на дверях опустились.

Я осмотрелась и отрицательно покачала головой.

— Тогда добро пожаловать на Ист-Ривер с лучшим панорамным видом на Нью-Йорк.

Я просто открыла рот от удивления, восхищения и потери дезориентации. Я конечно никогда не была в столь фешенебельном районе, но не слышать о нем было невозможно. Ведь это исторический район Бруклина на набережной Ист-Ривер — самая настоящая мечта любого обитателя обычного среднестатистического домика на задворках города.

— Я знал, что тебе понравится, — невозмутимо отозвался Джастин.

— Шутишь?

— Пойдем, ты будешь приятно удивлена. — Он взял меня за руку и потянул сквозь массивные двойные стеклянные двери. На входе нас поприветствовал консьерж в такой же форме, которая заведена в отелях у обслуживающего персонала. Джастин попутно ему кивнул, подкинул ключи и, выкрикнув его имя, попросил убрать машину в подземную парковку. Я и не заметила, как мы влетели в лифт, и он взметнул нас вверх. На металлической панели пылала кнопка двадцать восемь — всего панель носила тридцать цифр. Лифт остановился и, издав одинарный бзынькающий звук, выпустил нас из стальной капсулы.

На этаже мы попали в длинный коридор, вдоль которого располагались совершенно одинаковые двери, только с разной номерной маркировкой, на некоторых также были таблички с фамилией владельцев данной собственности. Пройдя примерно половину коридора, Джастин остановился у одной и щелкнул замком.

— Проходи.

Я закусила губу и польщенная приглашением, вошла. Когда дверь за нами закрылась, мы оказались в полной темноте.

— Ударь в ладоши, — сказал внезапно Джастин.

— Зачем? — выразила я, пытаясь нащупать признаки цивилизации.

— Сделай, как я говорю и увидишь.

Я неохотно хлопнула в ладоши, принимая это за какую-нибудь дуратскую шутку. И тут же мерцающие неоновые лампочки, вмонтированные в потолок, дружно загорелись приглушенно голубым светом и озарили коридор.

Я посмотрела на Джастина, он улыбнулся и пошел вперед:

— Правда, удобно?

«Ну, если он сейчас скажет, что у него припрятана скатерть самобранка, волшебный ковер и плащ невидимка, я тут поселюсь и пусть, потом попробует выселить» — мысленно потешилась я, следуя за ним.

Джастин исчез в спальне, располагавшейся чуть дальше по коридору, справа, оттуда я и услышала его:

— Можешь осмотреться. Чувствуй себя, как дома.

— Ловлю на слове, — отозвалась я и принялась рассматривать резиденцию.

Собственно, все апартаменты выглядели, словно картинка из модного журнала, те, в которых печатают шикарные интерьеры, оформленные известными дизайнерами. Внутреннее убранство было выполнено в элегантном стиле с преобладанием светлых благородных тонов. Отделка самого высокого качества — дубовый паркет и наверняка с подогревом, имитированный камин, итальянская кухонная мебель, которую, несомненно, делали на заказ, гранитные столешницы в обеденной зоне и мебель, подходящая под обстановку.

— Вот это да! — не сдержала я восхищения. Когда подошла к окнам от пола до потолка и, открыв дверцу, вышла на приватную террасу, с которой открывался вид на весь город на несколько миль вокруг. Казалось, что я на вершине мира. Так близко к небу и так далеко от земли.

— А теперь попробуй сказать мне, что тебе не нравится? — Руки Джастина переплелись на моей талии, создав замок из объятий. Мое плечо касалось его, а наши тела были совсем близко друг от друга.

— Это потрясающе!

— Соглашусь. Но ты не видела, как тут утром — благодаря окнам вся квартира залита светом.

Я улыбнулась, убирая прядь волос за ухо:

— У тебя собственная смотровая площадка, с самым потрясающим видом на Манхэттен и Бруклинский мост. За такое сокровище не жалко любые деньги. Смотри, — я обвела рукой пейзаж, словно касаясь крыши всех домов и заглядывая в каждый уголок, в каждую квартиру. — Здесь представлены несколько стилей архитектуры — от живописных каменных домов викторианской эпохи и бывших имений до современных кондоминиумов. Мир меняется, воспоминания стираются, но эти здания несут в себе память о тех временах, о тех людях, кто закладывал их первый кирпичик, кто жил в них или просто проходил мимо. И все мы — часть истории под названием жизнь.

На минуту я замолчала, перевела дыхание, а потом продолжила:

— Пусть даже в нашем мире квартиры — это лишь источник конфликтов, но даже в этом мире, если тебя окружают многие другие, ты не так уж и одинок. Верхний этаж. Нижний этаж. Смежные ярусы, стена к стене. Поэтому, когда я вижу или представляю себе что-то хорошее, я уверяю себя, что в жизни у меня все хорошо. Ой, что это я разговорилась. Сама не знаю, как так вышло, как-то получилось само собой, — оправдывалась я, поняв, что сморозила слишком много лишнего.

— Давай позавтракаем?

— Сейчас?

Он покачал головой и тихо прошептал:

— Утром.

Я и опомниться не успела, как Джастин уже меня целовал. Точно также я и рта открыть не успела, когда мы оказались на кровати. Мгновенно, стремительно, решительно — наша одежда летела в разные стороны и опадала на предметы не увернувшейся мебели. Он был настойчив и того же требовал от меня, но я не была готова. Неужели он не понял, что я неискушенна в любви, а может виной всему алкоголь и табак. Он целовал меня жадно и страстно, я ощущала его руки на своем теле, сильные и мускулистые. У меня колотилось сердце, алкоголь глухо звучал в голове, сливаясь с еле различимыми звуками автострады, просачивающимися через приоткрытую дверь мансарды.

И тут у меня закрутило желудок, внутри все бурлило, и я почувствовала себя не в своей тарелке. Мне стало ужасно не по себе. Как-то неуютно. Что-то явно было не так. Все мои мозговые клетки протестовали, кровь закипала в венах, и чувство удушья обволакивало мне горло. Я нервно сглотнула и толчком отпихнула Джастина от себя:

— Э… извини, но я не могу, — сбивчиво сказала я. Меня всю трясло. — Не здесь, не так и не с тобой, — слова сыпались из меня, как осколки битого стекла.

В спальне повисло неловкое молчание, я села на кровати, застегивая молнию на платье и поправляя растрепанные волосы. Чувствовала я себя по-дурацки — дернул же меня черт прийти сюда. И увлеченная своими мыслями, я не успела среагировать, как Джастин схватил меня и, я оказалась под ним. Его рука буквально впилась в мою кожу и поползла вверх, задирая мне подол, тем самым оголяя ноги. Я мельком посмотрела в его глаза, не знаю даже зачем, что я хотела в них увидеть? Но ничего такого я там не заметила, лишь пустое отражение себя. И тут мне стало невыносимо больно и обидно. Эмоции захлестнули меня и, тут же прошиб страх.

— Да брось, Полин, я же тебе нравлюсь! Чего стесняться-то, а? — сказал он низким голосом, словно чужим и его рука скользнула к ширинке.

«Он пьян! Он просто пьян», — уговаривала я себя, не переставая оставлять попытки высвободиться: колотила его в грудь, извивалась, брыкалась, царапалась, сотрясала воздух молящими словами и протестами. Пока его локоть не вдавил меня в матрас, практически перекрыв кислород.

— Лежи спокойно и прекрати дергаться, — прохрипел он. — Портишь весь кайф. Обещаю, тебе понравится, а если успокоишься, будет приятно обоим. Ну а если нет, притворимся, что ничего не случилось.

До меня постепенно доходил смысл его слов — колких, как шипы, режущих, как лезвие ножа, отравляющих, как яд.

— Прекрати! — потребовала я, сдерживая дрожь в голосе.

— Тсс! — Уголки его губ поползли вверх.

Волна страха окатила меня, и я чуть не захлебнулась в ней. Но даже сейчас меня мучила единственная мысль, которая преследовала всегда: жизнь несправедлива. Только я почувствовала вкус свободы, как немедленно была за это наказана. Но я не заслужила такой расплаты, в таком унизительном виде.

— Тихо! — снова повторил он, зажимая мне рот и двигаясь еще ближе, мешая мне подняться. — Расслабься, детка! — Его колени уперлись в мои, раздвинув мне ноги, а его свободная рука скользнула под платье, стягивая с меня нижнее белье.

«Боже, какая же я дура!» — пронеслось в голове. Я почувствовала, как внутри меня что-то сжалось. Все это были лишь пустые слова, дежурные фразы, наигранные комплименты. А то, что двигало им на самом деле, было только животное желание обладания, та самая похоть, что таилась внутри, дожидаясь своего выхода.

Наступила зловещая тишина и чьи-то руки дернули меня в неё. Мои легкие разрывались на части от издаваемого мною крика:

— Нет!

Голова шла кругом. Я слышала его пыхтение, ощущала его учащенное дыхание, и оно, словно, прожигало меня насквозь, капли испарины с его лба капали на мою грудь, мне не хватало воздуха, адреналин переполнял кровь, кажется, давая мне сил.

— Отвали! — вновь прокричала я, почувствовав, что это последний шанс. И если не сейчас, то потом будет поздно. Я сгруппировалась и попыталась оттолкнуть, отпихнуть его, вложила последние угасающие силы в руки и сделала толчок… и вырвалась, скатившись с кровати.

— У тебя совсем нелады с головой, — заорала я дрожащим, но громким голосом. И бросилась в проход, к двери.

Но не сделала и пятерку шагов, как меня поймали. Я не успела увернуться, как он снова схватил, развернул и оттащил меня назад. Через мгновение он уже был на мне, навалился, готовый сделать свое черное дело. Мои веки отяжелели, и я сделала глубокий вдох — легкие протестовали. Я начала задыхаться. Я не верила, что этот кошмар происходит наяву и со мной. Он приподнялся, спустил штаны и задрал мне ногу, а я в последний раз отчаянно попыталась вырваться, но он был слишком тяжелый. Но я не сдалась и не собиралась. Собрав всю волю в кулак, я уперлась локтями и изо всех сил попыталась встать, но не смогла даже пошевелиться. Думать нужно было быстро и трезво. И я думала. Мои мозги всегда отлично врубались в экстренных ситуациях. Говорят, у людей есть шестое чувство, так вот у меня оно отсутствовало, зато были шестеренки, которые генерировали и начинали работать в момент, когда я была на пределе. И они всегда выручали меня и сейчас были просто обязаны спасти.

Наверно, в этот момент эта нечисть, нависшая надо мной, подумала, что победила меня, и ослабила натиск. Этого вполне хватило. Я больно укусила его, впившись зубами в руку. Лягнула коленом. Он скорчился, но не от боли, а скорей от наглости, которую проявила его жертва, и оттолкнул меня. Я слетела в мгновение ока с влажного ложа от борьбы. Быстро подтянула белье, платье. И повернулась улицезреть своего обидчика. Его глаза с то сужающимися, то с расширяющимися зрачками буквально сверлили и терзали меня. И тут же, он подхватился и схватил меня за запястье, но скорей теперь, это я позволила ему. Внутри меня проснулось что-то разъяренное, жаждущее разрушения и отмщения.

Я была немногословной. Вспомнила, как отец обучал нас с сестрой самообороне, а я была смышленой ученицей. Думаю, папина челюсть до сих пор помнит, как я её выбила на последней тренировке. Это было давно, до болезни. Я была тогда другим человеком. Всё было по-другому. Но я помнила каждое движение, каждый захват и удар.

В ту же секунду я вывернула руку в сторону большого пальца, тем самым освободившись от его цепкой лапы, затем схватила его за предплечье и дернула на себя. Сманеврировала и произвела захват за шею, нагнула его и в это мгновенье нанесла удар коленом в область солнечного сплетения. Отступила. Джастин скрючился и зашелся кашлем. И до того, как он успел прийти в себя, а лишь смог выпрямиться — я крутанулась вокруг своей оси и, занеся ногу, вдарила со всего размаха. От удара Джастин отлетел не меньше чем на метр, поскользнулся на ковре, задел и снес светильник, с грохотом шандарахнулся на пол. Я подошла к нему, сжимая кулаки и держа боевую позу, произнесла:

— Не стоит недооценивать девушек! А таким засранцам, как ты и подавно. Рано или поздно вам все равно кто-то надерет задницу. В твоем случае — это я. В голове пронеслось предшествующее событие того, что он хотел сотворить со мной. Я занесла ногу для еще одного удара, уже в живот, но сглотнув эту боль, осознала, что это ниже моего достоинства и чересчур для такой твари, как он. Отошла.

— Ах, ты… сука! — издал он и сплюнул. Я решила, что ослышалась. — Получишь еще свое! — старался сказать он угрожающе, но вышло, как детский лепет. Мне захотелось врезать ему по челюсти, чтоб он, как минимум, трое суток не мог сделать лишнего движения. Самообладание — не мой конек и я с трудом сдерживалась, чтобы не исполнить все это.

— Молись, что бы я ни заявила на тебя в полицию. — Я сгребла босоножки, зажав их под мышкой и, глянув на это отродье, валяющееся в позе эмбриона, пошла прочь босиком, фирменным движением захлопнув за собой дверь. Оказавшись в зеркальной кабине лифта, я натянула босоножки, застегнула ремешки и вгляделась в зеркало.

«С ума сойти можно!» — подумала я и тут же прокомментировала: — ну и жалкое же ты зрелище, подруга! Видок был еще тот. Тушь растеклась, под глазами застыли черные разводы от теней и смазанных стрелок, смоченных слезами, помада размазалась вокруг рта, а волосы спутались в клубок.

Не теряя времени, я растерла остатки помады ладонью, пальцами развезла тени или точнее то, что от них осталось. Пятерней расчесала и пригладила волосы, сдвинув их на лицо.

«Макияж для похода на шабаш готов» — подметила я. Через холл дома я не прошла, а пролетела и, выскочив из подъезда, с разбега на кого-то наткнулась. Не рассмотрев лица, пробурчала:

— Смотреть надо, куда идете!

И пошла без направления по улице. Всё, что меня волновало, так это убраться, как можно скорее и дальше. Я прибавила шаг и наконец, смогла отойти от злополучного места на довольно приличное расстояние. Уйдя от Джастина, я почувствовала облегчение. Но только поначалу. Такси, конечно, было не поймать. А как добраться до дома, я точно и не знала, да и определить бы при всем желании не смогла. Осмотревшись, я заметила, что приличный район растаял, и я оказалась в каких-то трущобах. Грани пространства и времени стерлись. Сколько и в каком направлении я протопала — неизвестно.

Я почувствовала напряжение во всем теле, у меня защемило в груди — до боли знакомое чувство. Я припала к светофорному столбу и, хватая ртом воздух, смотрела под ноги, как будто там валялись решения всех моих проблем. Желудок скрутило, я изогнулась, но меня так и не вырвало. Я хрипло дышала, слушая, как бьется сердце, едва различимо — замедленно и как-то по чужому.

«Держись! Только не сейчас! Ты не посмеешь!» — приказывала я ему. Что-то во мне надломилось. В голове все кругом шло, в ушах шумело, горло драло. Я прижала обе руки к животу, пытаясь стабилизировать дыхание, но не вышло. Казалось, все весит в воздухе, без почвы… Я вспотела, внутри все щемило, на глаза навернулись слезы. Чувствовала я себя кошмарно, словно всё, что произошло сегодня, навалилось на меня неподъемным грузом и решило прикончить. Вот и финишная черта моей юности. Эмоциональная опустошенность переполнила меня, и мне очень хотелось освободиться от этого одиночного заключения.

По дороге промчалась машина. Она затормозила у пешеходного перехода, и водитель мельком взглянул на меня, прежде чем поехать дальше.

«Наверно принял меня за наркоманку, которая в силу непредвиденных обстоятельств, осталась без очередной дозы», — подумала я. Сходство, должно быть, поразительное, — вроде как, усмехнулась я и подавилась. Хриплые стоны вырвались из груди и разнеслись по пустынной улице, растворились в полуночной тиши.

Я подняла глаза и посмотрела в ночное небо, следя за движением облаков. В свете фонарей кружилась и вытанцовывала неугомонная мошкара.

— Всё. Довольно, — сказала я, осмысливая: не хочу больше думать ни о том, что происходит сейчас, ни о том, что уже произошло.

Я отшатнулась, придерживаясь за металлический шест, торчащий из асфальта около трассы и еле передвигая ватные ноги, сделала два шага. Это оказалось не так трудно, как я себе представляла. Я зажмурилась и стала дышать — осторожно, беззвучно, так, как будто опасаясь, что малейший сдвиг, колебание, может разорвать легкие изнутри. И через пелену забвения, я улавливала как воздух, проходя через ноздри — попадает в гортань, проскальзывает в трахею и бронхи, оседает, обволакивает их, забирается в альвеолы, размешивается и вновь вздымается по звеньям дыхательного тракта, а затем испаряется. Дыхательная система функционировала на автомате, как единое целое. Наступало затишье. Я постепенно приходила в себя, освобождаясь от облепившего тело, невода недомогания. Наконец все прекратилось. Стихло.

— Прохладное начало утречка, да? — зазвенел некий голос. Мне почудилось, что он прозвучал прямо над моей макушкой.

Я всхлипнула и через плечо бросила отрешенный взгляд на парня, который материализовался ниоткуда. Как он подошел, я не заметила. Он смотрел на экран айпода, только что вытащенного из кармана кожаной куртки, а затем вздохнул:

— Хреновая выдалась ночка.

— Вроде того, — пробормотала я.

Моя бесцеремонная реакция не осталась незамеченной и вызвала удивление: он пристально посмотрел на меня и сдвинул брови. Тут я поняла, что это был не вопрос, а риторическое изречение.

— Извините, — спешно произнесла я, смущенная собственной бестактностью. Но зачем? Ведь я никогда не вступала в диалоги с людьми на улице. Я вообще не любила, когда со мной заговаривали незнакомые личности, я просто не слушала их и, делая вид, что не замечаю, проходила мимо. Единственный повод, когда я проговаривалась — если спрашивали дорогу или время. В остальных случаях я старалась держаться нелюдимой и не вникать ни во что.

Это не то, что называется «боязнь толпы». Нет. При желании я могла ответить, может даже пококетничать, если такое имело место, но все дело в том, что его не возникало — того самого желания. Наверно, я одиночка до мозга костей или маскировалась под неё. Мне не нравилось то, когда кто-то цеплялся, нарушая мое мысленное уединение, да еще и пытаясь со мной познакомиться. Это так банально и не искренне. Причем каждый раз начиналось одинаково. Все эти фразочки по типу: «Можно с вами познакомиться?» Ты ему: «Нет», а он тебе: «Почему?». Меня поражало, неужели в нашем мире слово — «нет» утратило все свои отрицательные свойства, а также смысловой подтекст, не предусматривающий дальнейшие расспросы!? Боже, ведь это так очевидно и бесспорно. На кой продолжать настырничать и докучать? До меня не доходило никогда. Вероятно, я слишком критичная натура, но их попытки общаться я воспринимала поистине агрессивно.

Всех людей я разделяла по колонкам, каждого субъекта зачисляя — либо в положительную, либо в отрицательную, третьего было не дано. Своего рода я создавала — «людской архив», записывая их поведение и поступки в мозговые диски, я могла вычислить чего и от кого можно будет ожидать. Это, как игра в шахматы. Просчитаешь ход противника и выигрыш у тебя в кармане. Но даже этот математический метод не гарантировал точность и давал просчет, в этом я тоже не раз убеждалась. Ни моя интуиция, ни мои логические каноны жизни так и не обеспечивали мне стопроцентной защиты. Наверно, правда то, что у каждого на роду написано своё и от этого никуда не денешься, что суждено то и произойдет. Нагонит и поглотит. Вот тогда и будем мы барахтаться, пока не найдем способа выплыть из этой трясины, ну а если не найдем, засосет нас и всё, что от нас останется — это пузырьки, то пресловутое бульканье, выжимаемое грудной клеткой в знак протеста.

Уголки губ неизвестного поползли вверх. Непонятное чувство, какая-то неловкость, заставили меня неосознанно отступить в сторону. И тут на меня нахлынуло, перед глазами всплыло омерзительное лицо Джастина, его руки, блуждающие по моему телу, стеклянные, не выражающие ничего глаза, и весь этот ужас снова налетел на меня. Я собралась с духом и постаралась придать лицу дружелюбное выражение. Ну, куда уж там! Как же, забудешь такое. Мне было не стереть с лица настороженного выражения. Теперь я не могла довериться ни одному объекту. Даже себя я ставила под сомнение.

Я вгляделась в него пристально. Он, конечно, не походил на маньяка со стажем, но я тут же заподозрила неладное. Ведь я торчу в незнакомом районе, одна, в наряде, который сам за себя говорит, если не кричит. Мало ли, кто тут бродит и с какими намерениями. Мое чувство самосохранения сиреной раздалось у меня в ушах. Я нервно сглотнула. Мелькнула шальная мысль: хотела приключений, мало тебе было? Вот ты их и получишь двойной порцией, если не уберешься отсюда, как можно скорее.

Я уже была настроена улепетывать, унося ноги подальше, когда инкогнито закашлялся. Гулкие, сухие, терзающие звуки вырывались из его гортани и капли крови упали на тротуар. Когда приступ прошел, он выпрямился.

— Не очень, да? — пробормотал он чуть слышно. — Последствия недавнего гриппа.

— Ничего. Я понимаю, — голос мой прозвучал на октаву выше обычного. В нем проскользнули нотки размытой тревоги после недавних событий, а за ней увязалось откуда-то взявшееся сочувствие.

— Ты с вечеринки Джастина? Да, ведь? — Незнакомец уставился на меня с непроницаемым выражением лица.

От знакомого имени по мне прокатилась волна дрожи и волнения, что вызывало сильную тревогу. Не успела я сообразить, что к чему, как мощный электрический заряд, словно в меня попала молния, прошел сквозь меня — от макушки до пяток и вошел в землю. Напоминая обо всех неудачах в моей короткой жизни. Я совсем растерялась. Меня парализовало. Бешеные удары сердца оглушали. Я была напугана. Похотливый взгляд долговязого воздыхателя вновь явился передо мной, его руки, тянущиеся ко мне, та квартира, моя агония, сопротивление, побег — все повторялось, вертясь в голове. Я рухнула на колени и, обхватив руками затылок — зажала уши, но произносимые им слова отчетливо громыхали в моем подсознании. Я заметила — меня трясет, как в лихорадке. Я хотела скрыться, сжаться и забиться куда-нибудь, чтоб никто не видел и не трогал меня.

— Эй, ты в порядке? — рука незнакомца потянулась ко мне, но я отмахнулась от неё и, как шальная, тут же вскочила.

— Не дотрагивайся до меня, — выкрикнула я. — Даже не приближайся! Что тебя надо, кто ты вообще такой? — сокрушалась я.

Он с минуту изучал моё лицо, с неодобрительным видом, а потом добавил:

— Поверь, мне уж точно ничего не надо. Тем более от тебя. Одна сплошная головная боль и неприятности — это не моя сфера интереса.

— Что? Да, как вы… да… ты… — Я выпучила глаза.

— Вот-вот. Всегда такая ершистая, да?

Когда раздалось жужжание, я сверлила его взглядом и чуть ли не рычала от раздражения. Он перевел взгляд на экран телефона и поднес к уху:

— Да. Нашел. Где? А как ты думаешь!? Вот именно. Сейчас? Нормально. Да, со мной. Что? Давай потом. Да, привезу, — он посмотрел на меня. — Всё, отключаюсь.

Поток вопросов засыпал моё сознание. Я, молча, наблюдала и переваривала только что услышанное. Кого и куда он собрался доставлять? Неужели? Ответ нашелся сам. Быть того не может!? Только не говорите мне, что Джастин решил не отпускать меня просто так и привести в исполнение свои угрозы в отношении меня — вызвал подмогу. И я попалась, угодив прямо в западню. Во мне все окаменело. Я оробела. Лицо перекосило. Кулаки впились и без того в помятую ткань. В горле запершило. Я сглотнула твердый, колючий, распирающий комок, образовавшийся в горле. И интуитивно стала искать поддержку, но вокруг по-прежнему не было никого. Ну и где все патрульные машины полицейских, когда они так нужны. Что, лопают пончики, заправляясь кофе? Вот и не верь стереотипам.

— Идем, я тебя отвезу, — сказал он, засовывая в карман телефон, а потом добавил: — Моя машина там, — за углом.

Образовалась пауза. Я припала к столбу, брови приподнялись, глаза округлились от неожиданности и не сводили с него подозрительного взгляда. «Кто ты, черт возьми, такой?» — вертелось в моей голове. Неожиданный спазм сжал желудок. Я только и успела отвернуться к ближайшей кирпичной стенке, как поток переработанного горючего под названием — «текила», украсил подножие здания. Меня все-таки стошнило. Хотя чего можно было ожидать после всех встрясок, которые я устроила моему хилому тельцу.

— Ну, хорошо, что хоть не в моей машине, — напомнил о себе равнодушный голос. — Эй, ты там закончила?!

— Черт! — выдохнула я. — Ну никакого чувства корректности! — Развернулась, чуток оклемавшись, и воззрилась на него: — Ты еще здесь? У тебя нет других дел? Слушай, если попытаешься хоть на шаг ко мне подойти, я за себя не ручаюсь, — хриплым голосом пригрозила я. — А Джастину можешь так и передать, что он полный мудак и в гробу я видела таких, как он! Кусок дерьма!

— Пожалуй, — сказал он.

Честно говоря, я растерялась и не знала, что ответить. Мне почему-то вспомнились сказанные когда-то отцом слова о том, что первое впечатление о человеке чаще всего обманчиво. И в запале мы делаем неверные суждения, о которых потом сожалеем. Может и правда, этот человек не был тем, за кого я его приняла. Что я о нем знала? Ничего. Но с другой стороны, мое мнение было трудно изменить, как говорится, первое впечатление бывает обманчивым, но остается надолго.

— У каждого свои ошибки и все мы заслуживаем второй шанс, — добавил он. — А поройстоит принимать людей просто такими, какие они есть и не лезть на рожон.

И что на это сказать?! Впрочем, слова уже не имели значения.

Зазвонил телефон, а потом резко умолк. Он — ответил. Из трубки послышался возглас, показавшийся крайне знакомым, хоть и искаженный:

— Ну и где вы? Ты что разучился водить?

— Там же. Я не укротитель, — сухо изрек парень. — Буйнопомешанные — не мой профиль. Передай телефон своей подружке, — дополнил он и протянул мне мобильник: — Тебя!

Я приняла его с долей неуверенности и приложила к уху:

— Алло!

— Полина! — испуганно раздался визг. — Что случилось? — На том конце прозвучал голос сестры.

Что-то я не очень поняла. Но она справилась с задачей — отвлекла от неприятных дум.

— Все хорошо, — наконец произнесла я. — Немного заблудилась, — я слабо улыбнулась.

— Пожалуйста, приезжай скорей! Я места себе не находила, не найдя тебя на вечеринке. А когда кто-то сказал, что видел, как ты уходила с Джастином, я так перепугалась! Ведь о нем ходят такие слухи, и ты… твоё состояние. Я растерялась, — хлюпала она.

— Со мной все в порядке, — отрезала я, вкладывая в голос уверенность.

— Честно? — По голосу я поняла, что она успокоилась: одной проблемой меньше.

— Да! — как можно спокойней ответила я, для закрепления эффекта.

— Но, скажи, кто этот парень? — сощурилась я и присмотрелась к некоему человечишке, у которого я не вызывала восторга, а похоже лишь негатив.

— А… симпатичный, да?

«Нашла время, — подумала я, — у меня тут душа в пятки уже ушла, а она сводничает». Но сказала кратко:

— Нет.

— Это же Нейл, — довольно объявила сестра. — Ну и кто он такой? — Лицо вспыхнуло от негодования. — Он меня до чертиков напугал! — провозгласила я.

«Интересно, а ему что-нибудь слышно?» — подумала я. И на всякий случай посильнее прижала телефон к уху.

Повисла тишина, и только чередующиеся потрескивания на линии сообщали, что мы еще находимся в контакте друг с другом.

— Ау? — позвала я.

— Разве он не представился?

— Браво! Ну и кто это существо, не обученное манерам?

— Э… ну, в общем-то, брат Майкла.

«Черт!» — воскликнула не впервые я в уме. — Скоро буду, — я нажала на отбой. Постаралась придать лицу спокойное выражение, повернулась.

Нейл — темноволосый, волосы взъерошенные, смуглый от природы или загорелый, не худой и не перекаченный — с довольно таки хорошей фигурой, ростом около двух метров, если сравнить, я ему примерно дохожу где-то до груди — чванно загорал с невозмутимым видом. «Ну и тип» — проскользнуло в голове. Предполагается, что братья должны быть похожи, но тут на сходство и малейшего намека не было. Полная противоположность — внешне и характерно. Неудивительно, что его дружок именно Джастин, кретинизм — это вирус, заразный и притягивающий своих носителей друг к другу.

— Может, все же вернешь то, что взяла и уберешь свои глазки с меня?!

Я злобно стиснула зубы, моргнула и, зажав в ладони айпод, направилась к нему. Поравнялась, вытянула руку и демонстративно разжала пальцы — «сенсорный» плюхнулся ему в руку.

— Полегчало? — съехидничал он.

— Намного.

— Тогда, пошли, — кинул он через плечо, отдаляясь.

Он подвел меня к старой знакомой — «Ламборджине». Уселся за руль, скинул десяток компакт-дисков с переднего сидения и, опустив стекло, выглянул:

— Ты садишься?

— Может, откроешь мне дверь? — заартачилась я.

— Я понял, ты дойдешь пешком, — он повернул ключ зажигания.

— Стой! — крикнула я и бесцеремонно уселась в салон. — Не сомневаюсь, — проворчала.

Мы дали задний ход и вывернулись на трассу — порулили по шоссе. На первом же повороте попали под грозящийся светофор, а когда он усмирился и дал добро — поменяв цвет, мы двинулись дальше.

Я откинулась на спинку сиденья, глядя, как проносятся мимо дома, банки, страховые компании. Как стелятся кварталы и витрины павильонов, утопающие в предрассветной оранжево-синей прослойке, напоминая праздничный пудинг. Как солнце поднимается из-за горизонта, отсылая ночь. Как преломляются его лучи разноцветными бликами — желтыми, янтарными, лиловыми, — пляшут по сонному городу. И пухлые, тучные облака уступают место — легким, невесомым, перистым.

Ехали мы, как глухонемые, молча. Атмосфера раскаленной сковородки медленно поджаривала нас, просто подрумянивала: то один бочок, то другой. К этому было психологически трудно привыкнуть, у меня возникло чувство, что надо, хотя бы, попытаться завязать разговор. И тут я вспомнила переадресованный вопрос Майкла к кузену.

— Почему именно «Ламборджине»? — предприняла я попытку. Неуклюжую и неудачную. Меня тут же наградили почетно презрительным взглядом. Я сделала заключение, что этот типаж ненавидел всех без исключения, кто находился в радиусе пяти метров от него. Но больше всего задевало то, что он напоминал мне меня же.

— Это не мой выбор. Отца.

— Ему нравится эта марка?

Тишина и беззвучие, пока мы не проехали еще один квартал, только потом слова все-таки нашлись и он произнес:

— Пафос и показушничество — вот его удел.

— А твой отец?

— Узник на Уолл-стрит.

— Ого. Многие туда стремятся. По-моему, ты можешь им гордиться.

Я украдкой взглянула на Нейла, но он не удостоил меня даже недовольным взглядом из своего фирменного репертуара. Мы снова молчали.

Я попробовала зайти с другой стороны:

— По мне, так Уолл-стрит прекрасна. На ней пахнет не только большими деньгами, но и пирожками, которыми торгуют мексиканцы.

Каменная рожа. Да, на контакт он не шел. Поэтому понять, что творится в его душе, было невозможно. Бог знает, что скрывалось за этой непробиваемой баррикадой. У всех у нас свои скелеты в шкафах. Кому, как не мне, знать об этом.

Рядом промчалась «Тойота» с поцарапанным бампером и подбитой фарой. После чего скрылась из вида, увозя своих пассажиров в таинственную неизвестность. Я уставилась в зеркало заднего вида и не отрывала от него глаз, пока двигатель машины не стих.

Едва мы остановились у фасада моего терема, как дверь с грохотом отварилась, ударяясь об стенку, и по ступенькам сбежала сестра.

«Мой персональный конвой» — подумала я и вылезла. Меня сразу обняли. Вот чего-чего, а телячьих нежностей я не ожидала. Но старалась быть терпеливой.

— Объясни-ка, что произошло? — потребовала она, отпустив меня.

В этот момент в дверях появился Майкл. — Ничего, — попыталась отвязаться я. Он спустился к нам.

— Боже, да у тебя порез! — в голосе сестры послышались пронзительные нотки.

Я и не заметила, что около локтя была сбита кожица и красовалась неглубокая рваная ранка, наверно зацепилась за что-то, когда пикировала с кровати. Тоже мне, подумаешь, пустяки.

— Я просто… просто… — залепетала я, соображая отговорку.

— А что с платьем?

«Черт» — выругалась я, заметив, что оно все мятое и надорванное в некоторых местах по шву. Пробормотать что-то уклончивое уже не выйдет, но суметь заставить себя признаться, невозможно — это как ударить в грязь лицом. Мне не подходило подобное самоуничижение.

— Боже, — взмолилась сестра. — Этого не может быть! Скажи, что это не правда?!

Две пары глаз уставились на меня, а другая точила во мне дырку где-то между лопатками.

— Все нормально, — стандартно ответила я. — Я упала. Ясно. Ну же, скажи им? — произнесла я, намекая на персону позади.

Майкл пристально посмотрел на брата, но тот и бровью не повел.

Я застыла на месте, мысленно пытаясь придумать, как можно правдоподобней это объяснить, чтоб не осталось сомнений, придумала, но ответить не успела.

— Это я виноват. — Нейл высунул голову из окна машины.

Несколько секунд все смотрели на него с недоумением, включая и меня, но потом я поняла, в чем дело — он поможет, поддержит. Но будет защищать вовсе не меня, а своего друга.

— Зажал дверцей машины, а она дернулась, ну и грохнулась.

— Случайно, — добавила я с невинным видом, кивнув. А сама подумала: глупее отговорки я не слышала, но сейчас и эта сгодится, чем ничего.

— Вот видишь, — сказал Майкл, обойдя и похлопав меня по плечу. — Всё просто.

Но серо-голубые глаза не верили и продолжали сверлить пытливым взглядом, настраиваясь на продолжение тирады. А я-то уже понадеялась провести эту встречу с минимальными потерями для себя. Она начала что-то говорить, но, к великому огорчению сестры, её перебили.

— Ну, я поехал, — вклинился надменный голос в разговор.

— Эй! — рука Майкла соскользнула с моего плеча. — Имей совесть, меня-то подбрось. — Ну и достался же мне братец, да? — сказал он, подмигнув мне и быстро чмокнув сестру в щечку, обогнул тачку.

Заревел мотор. Механически активированный откидной верх — поднялся, превратив машину в кабриолет. Куда Майкл и запрыгнул.

— Спокойной ночи! — выкрикнул он, послав нам воздушный поцелуй.

«Это уж точно» — подумала я. Плотно сжала губы, развернулась и, не сказав ни слова на прощание, удалилась в дом.

Тогда я еще не знала всех тонкостей, почему у Нейла в этот день были травмированы костяшки на обеих руках, зачем он поехал за мной и как нашел.

Тогда я еще ничего не знала о нём и о его жизни, которая уже плотно переплеталась с моей.