«Соус бедняка», или соус карьер, готовят из очень мелко нарубленного лука-шалота, соли, белого перца, уксуса и оливкового масла.

– Видишь? Так и есть! – Графиня махнула своей пухлой ручкой в окно кареты. – Во Франции все лучше. – Она подставила лицо влажному воздуху, продувавшему карету. – Еда вкуснее, балы и маскарады веселее, общество более блестящее, наряды красивее, дома лучше отделаны, в них теплее и удобнее. Уверена, мы изумительно проведем здесь время.

Сидевшая напротив Элпью посмотрелана унылые серые поля Пикардии и содрогнулась. Будь на то ее воля, сидела бы она сейчас в Лондоне, в их уютной кухне, спокойно сочиняя скандальную статью для «Лондонского глашатая».

Она бросила взгляд на причину этого путешествия, кажущегося бесконечным. Вирджиния с мрачным видом восседала рядом с графиней. Этим утром девушка вела себя вполне вежливо, но Элпью сроду не питала доверия к богатым молодым особам и не могла взять в толк, зачем графиня согласилась на предложение мачехи этой девицы.

Два дня назад, на рассвете, на Джермен-стрит остановился экипаж с угрюмой падчерицей Вирджинией, и как только графиня и Элпью погрузили свой багаж, карета покатила по ухабистой дороге в Дувр. В ожидании корабля и попутного ветра им пришлось переночевать в жуткой гостинице сразу за Кентербери.

В продолжение всего путешествия девушка молча сидела в углу экипажа рядом с графиней и смотрела на постоянно меняющийся сельский пейзаж. Поднявшись на борт, Вирджиния забилась в капитанскую каюту и сидела там, глядя в пол и не отвечая на попытки завести с ней разговор.

После высадки в Кале путешественницы провели ночь в комфортабельной французской гостинице, и на рассвете следующего дня, как и было заранее условлено, кучер миссис Фрэнклин-Грин занял место на козлах наемной кареты, которая понесла их к английскому двору в Сен-Жермен-ан-Лэ.

– Это все равно что отдых, Элпью, – не унималась графиня. – Мы едем в самое цивилизованное место в мире, и денег у нас много. Кто знает – может, мы найдем мужей и для себя. – Она села поудобнее; ее муж хотя и отсутствовал, но был, насколько знала графиня, все еще жив. – Про деньги ты не забываешь? Было бы настоящей катастрофой оказаться без гроша в такой стране, как Франция, откуда к нам и пришло понятие «высший свет». Нам понадобятся деньги, чтобы купить красивые новые платья, играть, развлекаться…

Элпью ухмыльнулась. Пресловутые деньги по крайней мере не пошли на зеркало. Она достала кошель из бокового кармана и покачала им перед графиней, прежде чем убрать назад.

– Сорок пять гиней, миледи. – Их общие средства, полученные за статьи для «Глашатая», львиная доля вознаграждения за их последнее серьезное расследование, и деньги на расходы, выданные мачехой Вирджинии. – Все в целости и сохранности.

– Не могу выразить, как я взволнованна! – Графиня откинулась на сиденье и улыбнулась. – Интересно, помнит ли меня король Яков? – Она улыбнулась обворожительной, хотя и обнажившей потемневшие зубы улыбкой. – Разумеется, он знал о моем романе с его братом, королем Карлом. Признаюсь: из них двоих Чарли был гораздо красивее и значительно умнее…

Вирджиния нарушила молчание, громко застонав в углу кареты.

– Ненавижу Францию. Не хочу выходить замуж за нудного злющего старика, который вам приглянется, особенно за французского. Я хочу домой.

– Не говори глупостей, Вирджиния. – Графиня погрозила ей пальцем. – Ты молода. Так радуйся жизни. Что же до Франции, ты еще даже не видела ее. По-моему, такая энергичная девушка, как ты, найдет здешнюю жизнь весьма насыщенной, и, обещаю, не пройдет и нескольких дней, как ты познакомишься со множеством очень подходящих для брака молодых людей, богатых, красивых, одаренных…

– Именно этого-то я и не хочу. – Девушка застонала. – Я устала от всех этих пустых мужчин, которых приводила к нам эта ужасная жена моего отца. И вообще… – Девица умолкла и лукаво посмотрела на них. – Мне известно кое-что, о чем вам не сообщили.

– А я знаю много того, чего не знаешь ты, дерзкое создание.

– Она одурачила вас, как и всех остальных. – Девушка самодовольно улыбнулась. – Буду рада посмотреть на ваши лица, когда вы все узнаете.

– Да что мы узнаем?

– Вам это не понравится! – Вирджиния поджала губы и подняла брови. Элпью с трудом подавила искушение надрать девчонке уши. – Узнаете со временем. Насколько я понимаю, вы сполна насладитесь Францией.

Решив, что девушка впала в обычное для подростков раздражение, графиня уже собралась снова откинуться на сиденье, когда карета внезапно остановилась. Снаружи послышались громкие голоса. Кто-то залез на сиденье кучера.

Обеспокоенная Элпью высунула голову и тут же втянула ее обратно.

– Ох, мадам, это разбойники, нас захватили.

– Кошелек с деньгами, Элпью… Вот черт!

Пока Элпью пыталась развязать карман и сунуть кошель под сиденье, дверца кареты распахнулась и двое мужчин в масках наставили на женщин пистолеты.

Графиня, Элпью и Вирджиния Фрэнклин-Грин медленно подняли руки.

– Argent… – хрипло проговорил бандит повыше, указав пистолетом в сторону баулов.

– Мы английские путешественницы, – сказала графиня, надеясь, что это спасет положение. – Мы не говорим по-французски.

Один из грабителей сплюнул на дорогу.

Элпью попыталась вытащить кошелек из кармана и затолкать его в прореху кожаного сиденья.

Внезапно распахнулась другая дверца кареты, и третий грабитель, схватив Вирджинию за руку, выволок всхлипывающую девушку из кареты. Обхватив пленницу за талию и приставив дуло пистолета к ее голове, он повел Вирджинию к небольшой рощице.

Графиня вскочила, чтобы остановить его, но сообщник бандита толкнул ее назад на сиденье.

– Argent! – повторил он, ткнув ее пистолетом в шею.

– О черт, Элпью, а вдруг они убьют девочку? – Она посмотрела мужчине в маске прямо в глаза и медленно произнесла: – Мы… англичане. – Покачала головой. – Денег нет.

Мужчина в маске ударил ее по щеке тыльной стороной ладони, затянутой в перчатку, и навел пистолет на Элпью.

– Argent! Maintenant!

– Отпусти ее, чертов бугай! – крикнула Элпью, оттолкнув пистолет. Она приподнялась и сунула руку под обивку сиденья. – Деньги у меня здесь. – Она вытащила мешочек с золотыми монетами. – Возьми, но отпусти девушку.

Невысокий грабитель схватил кошелек, затем, грубо притянув Элпью к себе, обыскал ее карманы и сунул руку за корсаж.

– Убери свои грязные французские лапы от моей груди! – сопротивлялась Элпью. – Я отдала тебе все, что есть у нас с миледи. И хотя это английские монеты, уверяю, это целое состояние.

Грабитель заворчал и толкнул Элпью на сиденье.

Раздавшийся выстрел эхом разнесся по лесу и всполошил ворон – те взмыли в небо и истошно заголосили.

Графиня перекрестилась, а Элпью побледнела.

Мужчины выкрикнули что-то неразборчивое и бросились к своим лошадям. Из лесу выбежал третий бандит; он тоже устремился к своей лошади, и все трое быстро умчались, оставив после себя облако пыли.

– Ох, Элпью! Они убили девочку! – Белее своих белил, графиня стала вылезать из кареты.

– Оставайтесь на месте, мадам, – сказала Элпью. – Я пойду.

– Они так быстро ускакали? – Графиня посмотрела вдаль. – Спаси нас, Господи, Элпью! – воскликнула она. – Они убили ее. Дочь богатого олдермена, вверенную нашему попечению! – Она снова перекрестилась и прижала ладонь к губам.

Выпрыгнув из кареты, Элпью позвала на помощь кучера. Связанный, с кляпом во рту, он сидел на козлах и в ответ издал лишь жалобный стон.

– Развяжите кучера, мадам, чтобы он помог мне в поисках.

Перебравшись через придорожную канаву, Элпью углубилась в лес, пока графиня, поднявшись на козлы, вытаскивала кляп.

В лесу было темно и сыро. У корней деревьев целыми семьями росли поганки. Все заслоняли, мешая обзору, папоротники.

– Вирджиния? – позвала Элпью, с трудом продвигаясь вперед и шаря взглядом по земле. – О Господи! – негромко вскрикнула она, увидев впереди, под одним из деревьев, платье Вирджинии. Из-под него неподвижно торчала нога в чулке, лежавшая на темно-коричневой прошлогодней листве.

С сильно бьющимся сердцем Элпью осторожно приблизилась.

Вирджиния не двигалась. Она лежала, уткнувшись лицом в пробивающуюся молодую траву.

– Только не это, – пробормотала Элпью. – Только бы она не умерла. – Наклонившись над девушкой, она приложила пальцы к ее шее и ощутила биение пульса.

– Она жива! – воскликнула Элпью и, осторожно перевернув Вирджинию на спину, осмотрела ее дорожное платье в поисках пятен крови. – Видимо, она потеряла сознание просто от страха.

Освободив кучера, графиня тоже направилась к лесу.

Спрыгнувший за ней кучер разразился потоком специфических англо-саксонских выражений, касавшихся его отношения к обычаям французов.

– Ну хватит, – велела тяжело дышавшая графиня, форсируя канаву. – Давайте найдем наше дитя.

– Вирджиния? – Поддерживая девушку, Элпью приподняла ее голову. – Ничего страшного с тобой не случилось. – Элпью и подоспевший кучер отнесли бесчувственную Вирджинию в карету.

– Вот вам и прекрасная Франция, – проворчала Элпью, когда они разместили девушку на заднем сиденье кареты. – И галантные французские мужчины.

– Извини, Элпью, – сказала графиня, опустившись на колени прямо на дороге и копаясь в своем бауле в поисках флакончика с нюхательными солями. – Но хотя эти французские негодяи и забрали наши деньги, они хотя бы оставили нам жизнь. Мне говорили, что в Англии разбойники с большой дороги грабят тебя, а потом заодно и убивают из страха, как бы ты не выдал их властям. Пристреливают и лошадей – вдруг ты выживешь и бросишься за ними в погоню. – Она посмотрела на смирно стоявших лошадей, ожидавших команды возобновить движение. – Ничего не скажешь, мы легко отделались.

– И остались без гроша. – Подумав о деньгах, от которых им уже никогда не суждено получить никакого удовольствия, Элпью пожалела, что не позволила графине истратить их на зеркало.

Графиня поднялась в карету и поводила флакончиком под носом Вирджинии. Веки девушки дрогнули, и она, придя в себя, пробормотала:

– Где я?

– В карете, направляющейся ко двору в Сен-Жермене, – ответила графиня. – Ты пережила серьезное потрясение. Ты не ранена?

– Со мной все в порядке, благодарю вас. – Вирджиния Фрэнклин-Грин села, прислонилась головой к стенке кареты и уставилась в окно. – Я, должно быть, потеряла сознание.

– Мы с Элпью очень за тебя волновались. – Графиня ласково погладила девушку по голове. – Они забрали все наши деньги, но это не важно. Мы должны благодарить Бога, что остались живы.

– Лучше бы они убили меня. – Вирджиния резко отдернула голову от руки леди Анастасии. – Если бы это произошло, мне хотя бы не пришлось терпеть скуку этой противной и бессмысленной поездки.

Элпью хотела отчитать девушку, но графиня остановила ее.

– Я говорю правду. – Вирджиния ударилась в слезы. – Лучше бы я умерла.

– Бедное дитя! Она пережила страшный шок, Элпью. – Графиня захлопнула дверцу. – А теперь, мой друг, – закричала она, стуча в потолок кареты, – давайте-ка без дальнейших промедлений возобновим наше путешествие в Сен-Жермен-ан-Лэ. – Отряхнув платье, графиня заняла свое место рядом с девушкой. – Боюсь, Элпью, – негромко добавила она, – что из-за этого маленького происшествия наше пребывание во Франции осложнится. Сен-Жермен – дорогой город, и в одном можно не сомневаться – не имея денег, мы будем обязаны всем и каждому.

Элпью пожала плечами. Они вернулись на круги своя: теперь им придется жить лишь своим умом. Только на этот раз нужно еще и присматривать за противной девчонкой.

– Кто знает, – со вздохом смирения отозвалась Элпью, – возможно, дело решится за одну-две недели и нам удастся вернуться домой.

Вирджиния шевельнулась на своем месте в углу кареты. Элпью искоса глянула на нее, и хотя не могла бы в этом поклясться, но была почти уверена, что девушка улыбалась сквозь слезы.

* * *

Уже почти совсем рассвело, когда они подъехали к старому замку в Сен-Жермен-ан-Лэ. Обычно путешествующие по этому маршруту останавливались на ночь в гостинице и прибывали на место на следующий день, но, не имея денег, англичанки лишь сменили лошадей (это входило в стоимость дорожных услуг, о которых договорилась мачеха Вирджинии) и продолжили путь, пока рано поутру, измученные, не достигли пункта своего назначения.

Неясные очертания замка, похожего на огромную крепость, проступали в утреннем полумраке. Пройдя по мостику через ров, графиня и Элпью оказались перед грозным и величественным сооружением из камня и красного кирпича. Возница тем временем выгружал на землю их багаж. Вирджиния, свернувшись калачиком, спала в карете.

Элпью забарабанила в большую деревянную дверь.

– Это больше похоже на тюрьму, чем на замок, миледи. – Она поежилась от свежего и прохладного ночного воздуха.

– В течение пяти столетий, – несколько оживившись, проговорила графиня, – этот замок служил домом всем французским королям. Уверена, внутри там очень красиво.

Элпью постучала еще раз. Кучер перенес их баулы к дверям и пошел за Вирджинией. Заспанная и больше, чем обычно, недовольная всем и вся, девушка подошла и, поеживаясь, встала рядом с Элпью.

Наконец стражник с факелом открыл дверь и впустил их.

– Интересно, ждут ли нас? – смущенно заметила графиня, осознав, что не спросила у миссис Фрэнклин-Грин, к кому и как здесь обратиться.

Они молча ждали в холодном каменном холле, пока к ним не вышла женщина с прямой осанкой, державшая в руке свечу.

– Я леди Прюд, – представилась она, поплотнее запахивая халат. – Добро пожаловать в Сен-Жермен-ан-Лэ. Вы беженцы?

– Не совсем. Мы сопровождаем эту юную леди. – Графиня подала письмо, которым снабдила ее мачеха Вирджинии. – Но у меня есть и личные причины приехать сюда, чтобы засвидетельствовать почтение королю Якову. Я была близким другом брата его величества, Карла…

– Вы католики?

Элпью покачала головой, и графиня пнула ее.

– Разумеется, леди Прюд, мы последователи истинной веры.

Леди Прюд провела пальцем по какому-то списку.

– В настоящий момент у нас в замке не так много свободного места. Вчера прибыла большая группа ирландских священников без гроша в кармане. Ее величество королева Мария – сущий ангел и дает приют всем, кто нуждается в помощи… – Она поджала губы и вздохнула. – Но если вы были другом старшего брата его величества, я уверена, мы что-нибудь для вас подыщем.

Леди Прюд повела их по величественной лестнице, потом по большой галерее; через маленькую, обшитую панелями дверь они попали в узкий коридор и поднялись по каменной винтовой лестнице. Здесь леди Прюд достала из кармана связку ключей и отомкнула дверь.

– Думаю, эта комната покажется вам вполне комфортабельной. – Почтенная дама прошла к большой кровати с пологом. – Из окна открывается чудесный вид на реку. Графиня, вы не возражаете, если вам придется спать в одной постели с вашей подопечной? А ваша служанка разместится на низенькой кровати.

Потрясенные графиня и Элпью огляделись. Комната была изысканной: стены обшиты панелями, выкрашены в кремовый цвет и украшены чудесными картинами, полог кровати из приятной зеленой парчи, кресла и стулья обтянуты такой же тканью, а маленький стол и бюро инкрустированы медью и черепаховой костью – ничего похожего они никогда в Англии не видели.

– Не сомневаюсь, нам здесь будет очень удобно. – Графиня пощупала покрывало из дамаста и попробовала набитый пером матрас. – Большое вам спасибо, леди Прюд.

– Надеюсь, вы хорошо выспитесь. – Уже выходя в коридор, она добавила: – Завтра утром мы поговорим подробнее. – Кивнув, леди Прюд закрыла за собой дверь.

Вирджиния подошла к окну и уставилась в серую предрассветную мглу.

Графиня и Элпью обменялись удовлетворенными взглядами и, даже не раздевшись, бросились на свои кровати и через минуту уже крепко спали.

Где-то совсем рядом звонил колокол. Графиня открыла глаза. Шторы были задернуты, но в щелочки между ними просачивался солнечный свет. Слышно было, как тихонько посапывает на своей складной кровати Элпью.

Графиня на цыпочках подошла к окну и раздвинула шторы.

– Господи, что за адский шум. – Элпью повернулась на бок, потом села и, щурясь, огляделась. – Где это я? О, мадам… какой вид! – Элпью подбежала к окну и ахнула. – В жизни не видывала такого великолепного места. – Она устремила взгляд на бескрайние сельские просторы, по которым текла извилистая река. Под окном были разбиты изысканные цветники, били фонтаны, дальше начинался обширный лес.

– Что за беда, даже если у нас нет денег, Элпью? – Графиня опустилась на кровать. – Скажи мне, когда мы жили с таким комфортом? – Улегшись, она натянула на себя одеяло. – Если бы еще прекратили этот проклятый трезвон. – Элпью присела в ногах кровати графини и зевнула. – Так что девица все же принесла нам хоть какую-то пользу. – Элпью вскочила, графиня резко села в кровати. – Девчонка!

Сторона, где спала Вирджиния, была пуста.

– О Господи, мадам, где же она? Где Вирджиния?

Они выскочили в коридор.

– Хоть бы она не убежала в этот лес, расположенный так близко, в надежде, что ее убьют цыгане, – пропыхтела графиня.

– Где же ее искать? – прошептала Элпью, подивившись богатому воображению графини, пока они спускались по винтовой каменной лестнице и мчались по открытой галерее, увешанной портретами. – Замок такой огромный.

Они спустились еще на один пролет и в окна увидели внутренний двор.

– Что такое? Куда все подевались? – задыхаясь, проговорила графиня. – Ночью эта женщина сказала, что замок ломится от постояльцев.

– Посмотрите… – Элпью выглянула во двор. – Это здание похоже на продолговатый круг.

– Как верно замечено с геометрической точки зрения, Элпью. Однако твое наблюдение предлагает некий логический подход к нашим поискам. – Графиня подобрала юбки. – Я пойду в ту сторону, а ты – в эту, и в конце концов мы обязательно встретимся. Господи, прошу тебя, спаси и сохрани нашу девушку.

Элпью побежала в указанном направлении, графиня тяжело двинулась вперед и открыла большую дверь. Трусцой преодолев еще одну длинную комнату, она распахнула дверь в дальней ее стене.

Леди Эшби де ла Зуш очутилась в заполненном людьми вестибюле с каменными полами. Все повернулись и устремили взгляды на нее. Графиня сообразила, что, должно быть, похожа на чучело – в том же платье, в котором спала, в облупившихся белилах, наложенных еще перед путешествием, и, ко всему прочему, она совершенно растерялась. Поправив пухлой ручкой парик, леди Анастасия бодро улыбнулась.

– Я ищу…

– Графиня, – на плечо ей легла рука леди Прюд, – я рада, что, несмотря на ваше позднее прибытие минувшей ночью, вы нашли в себе силы подняться к мессе. Набожность – истинный путь к спасению.

Графиня пожала плечами и перекрестилась, желая выказать свою готовность.

– Вы не видели мою подопечную, мисс Фрэнклин-Грин? – обратилась она к леди Прюд. – Девушка покинула комнату немного раньше меня. В замке так легко заблудиться, здесь столько лестниц, ведущих вверх и вниз, разных закоулков… настоящий лабиринт.

Толпа медленно заполняла часовню, из которой плыл густой аромат ладана и звуки музыки.

– Она не потеряется. Сен-Жермен – дивный замок. – Голос леди Прюд почти потонул в особенно впечатляющем музыкальном пассаже. – Ничто не сравнится с потрясающим до глубины души звуком большого органа. – Графиня решила, что безопаснее не отвечать. – Непростое начало для непосвященного, но вы привыкнете, – пробормотала Прюд. – Лично я нахожу это в высшей степени возбуждающим.

Графиня искоса глянула на собеседницу, гадая, по-прежнему ли леди Прюд говорит о музыке. Та продолжала, пока леди Анастасия застыла с открытым ртом.

– Типичное строение времен Карла Мудрого, этот замок представляет собой простой неправильный пятиугольник. – Леди Прюд накинула на свои седеющие волосы вышитую черную мантилью. – Я не сомневаюсь, что юная леди уже внутри либо в конце концов найдет сюда дорогу. Идемте. – Взяв пораженную графиню под руку, она повела ее на мессу.

Обойдя весь первый этаж, Элпью замедлила шаги. В противоположных стенах комнаты, в которой она сейчас находилась, располагались двери; одна из них вела во внутренний двор, другая, по мысли Элпью, открывала путь за стены замка.

Открыв ее, Элпью оказалась в другом внутреннем дворе. И если первый был украшен клумбами, то этот – вымощен и явно предназначался для хозяйственных нужд.

На ящике сидела молоденькая служанка и что-то писала. Запряженная в повозку лошадь, раздувая ноздри, била копытом о черные булыжники. Мужчина выгружал из фургона ящики с овощами.

– Assez! – крикнула девушка, сделав пометку в своем списке. – C'est tout. A demain, Pierre .

Возница помахал ей, вскочил на козлы и выехал на улицу. Здесь, рядом с кухней, Элпью чувствовала себя как дома, но что сказать, не знала. Как спросить о Вирджинии по-французски?

Словно в ответ на ее мысли служанка побежала к двум открытым дверям и крикнула с сильным ирландским акцентом:

– Иди сюда, лентяй ты эдакий! Если ты намерен здесь остаться, начинай носить ящики. Потом займешься очагом.

– Простите, – обратилась Элпью к девушке, и в этот момент во двор вышел высокий темноволосый мужчина в грязной одежде и стал носить ящики на кухню.

– Да, – ответила ирландка, подбоченившись. – Вы заблудились? Все ушли на мессу. – Она указала на дверь, ведущую в замок.

– Нет-нег, – ответила Элпью. – Я ищу девушку, англичанку. Блондинку со светлой кожей и румяными щеками…

В этот момент из кухни выпорхнула грызущая яблоко Вирджиния.

– Это она?

С застенчивой улыбкой Вирджиния расправила плечи.

– Я проголодалась, – пояснила она, – и спустилась вниз поискать какой-нибудь еды.

– Благородные господа только мешают, когда приходят и сидят у меня на кухне, – сказала ирландка. – Будьте любезны, заберите ее, и тогда мы займемся своим делом.

Элпью схватила Вирджинию за локоть и повела на территорию замка.

– О чем только вы думаете?

Свободной рукой Вирджиния взялась за голову.

– У меня болит голова. – Она стряхнула руку Элпью. – Пойду лягу. Будет мне тут еще всякая служанка приказывать. – Девушка поднималась по большой каменной лестнице. – Если я понадоблюсь вам или этой старой карге, у которой вы служите, можете поискать меня. Я, без сомнения, буду где-то поблизости.

– Я разговаривала с вашей подопечной, Вирджинией, – сказала дама-шотландка в чересчур ярком платье и украшенной разноцветными лентами шляпе, прогуливаясь по саду вместе с графиней. – Она сказала, что вы писательница.

Графиня улыбнулась, подтверждая эти слова.

– Я леди Изабелла Мердо-Мактавиш. Из Шотландии.

– Леди Анастасия Эшби дела Зуш, графиня Клэпхэмская, баронесса Пейдж…

Солнце палило, с реки дул освежающий ветерок, шевеля головки цветов, высаженных красивыми рядами вдоль мощеных дорожек. Графиня ощущала себя на вершине блаженства.

– Видите ли… я тоже писательница! – воскликнула леди Мердо-Мактавиш. – Здесь, в Сен-Жермене, я возглавляю очень деятельный писательский кружок. Уверена, вы захотите присоединиться к нему.

– Я… я… э… – Графиня в отчаянии прислонилась к одной из лип, растущих вдоль террасы. Чего-чего, а общаться с дилетантами ей совсем не хотелось. Имея уже подобный опыт, графиня знала, что эти люди ждут от тебя восхваления их бессвязной писанины. – Разумеется. Писательский кружок! Звучит заманчиво. Но прежде чем доставить себе это удовольствие, я должна уладить кое-какие срочные дела. – Она направилась в сторону замка.

– Великолепно. – Леди Мердо-Мактавиш повернулась вместе с ней и, не отставая, пошла рядом, на ходу достав маленькую записную книжку в переплете из шагреневой кожи. – Убеждена, наши встречи покажутся вам очень вдохновляющими. – Она вписала в книжечку имя графини. – А вы ведете дневник? Свой я повсюду ношу с собой. Только если иду в такое место, где могут обчистить карманы, я прячу его. Право, графиня, что бы я делала без своей маленькой книжки? В ней записи за многие месяцы. – Она сунула книжку в карман. – Если угодно, я пошлю кое-какие произведения членов нашего кружка в вашу комнату.

– Не стоит. – Графиня ускорила шаг. – Я предпочла бы насладиться ими потом, на досуге. – Она надеялась, что этот день никогда не наступит.

– Кстати… – Леди Мердо-Мактавиш наклонилась поближе к уху графини. – Должна предостеречь вас относительно Прюд. Она с причудами. У нее полно самых нелепых идей. И по-своему она довольно опасна.

– Я умею ладить с такими людьми, – отозвалась графиня, озираясь по сторонам, – не придет ли кто-нибудь ей на помощь.

– О, эта женщина рассматривает все ошибки как под увеличительным стеклом, а многие невинные вещи трактует по своей злобе как преступления.

– Благодарю за предупреждение. – Графиня взмолилась, чтобы поскорее появились Вирджиния или Элпью.

– Здесь, во Франции, правила высшего света и этикет так непривычны, что вам понадобится защита.

– О, из-за меня не волнуйтесь. Я непродолжительное время провела здесь шестнадцатилетней девушкой, знаю французские нравы и вполне справлюсь с безумной лихорадкой светской жизни и бесконечных приемов.

– Этого-то я и боялась. Вы увидите, что все сильно изменилось, графиня. При дворе короля Якова все наши занятия должны быть очень серьезными и отвечать духу христианской морали, ибо здесь нет места тому, кто не проводит – или не притворяется, что проводит, – более половины дня в молитве.

– В самом деле? – Не слушая свою спутницу, графиня, прищурившись, всматривалась в даль. – Как мило.

– Дружба, в которой мы признаемся, всегда ненастоящая; ненависть и зависть, которые мы скрываем, всегда искренни. Здесь, в Сен-Жермене, существуют все виды группировок и фракций. И так как вам de rigueur к кому-нибудь примкнуть, осмелюсь заметить, что членство в нашем кружке наименее опасно для вашего пребывания в замке и не помешает вам наслаждаться здешней жизнью.

– Опасно? – Обсуждать, сидя за круглым столом, скудную писанину других людей казалось графине весьма опасным занятием. – В каком смысле?

– За вами будут наблюдать, о вас будут судачить. Возможно, Прюд уж раздобыла сведения о вашем прошлом. Она считает своим долгом знать все о делах каждого человека, поэтому из благоразумия я не позволила бы ей узнать о себе слишком много.

– Ясно. – Графиня улыбнулась. – С такими, как она, я сталкивалась. Путь думает что хочет. – Она наконец-то высмотрела в отдалении Элпью. – А вот и моя горничная. У нас с ней одно неотложное дело. – Графиня энергично замахала руками, привлекая внимание Элпью.

– И что бы вы ни делали, не позволяйте Прюд взять вас под свое ханжеское крылышко и не злите ее, иначе она поселит вас в темнице. – Изабелла Мердо-Мактавиш помахала на прощание рукой.

– В темнице?

– Я пошутила. Темницами не пользуются уже несколько веков. Слишком там сыро. Но если бы Прюд нашла способ переселить нас туда, она бы сделала это! Abientot , графиня. И пусть все ваши произведения будут шедеврами.

– О да, конечно. Я с нетерпением жду многих часов приятной работы за письменным столом – и очень скоро. – Графиня подобрала юбки и энергично затрусила мимо клумб по направлению к Элпью. По пути графине пришлось обойти мужчину, с головы до ног одетого в черное; он стоял и разглядывал заполненный людьми парк через увеличительное стекло.

– Ну, доложу я вам, миледи, мужчины здесь – какое-то сборище распущенных пижонов, иначе не назовешь. – Элпью разглаживала перед своего платья. – Пока я добралась от спальни до парка, ко мне пытались пристать четверо. А один чудной, разряженный такой, имел наглость поиграть на моей груди словно на барабане. – Она подтянула корсаж и возмущенно фыркнула. – Я закатила ему хорошую оплеуху и предупредила, что в следующий раз, если он позволит себе нечто подобное, я дам ему коленом между ног.

– Давай-ка поищем тихий салон и разузнаем насчет обеда. – Графиня кивнула, приветствуя шумную компанию священников-иезуитов, проходивших мимо. – Ты нашла Вирджинию?

– О, где только я не находила ее, мадам. Я нашла Вирджинию на кухне, после чего она отправилась наверх и немного подкрасилась. Потом она резвилась, как ребенок, бегая по комнатам. Вирджиния совсем не походила на ту девушку, с которой мы путешествовали. Кажется, ей здесь понравилось.

– Jamais! Jamais! Jamais! Mademoiselle Smith! – закричал толстый коротышка в пышном седом парике. – Quand je dis anchois, j'exige anchois!

– Je vous assure, Marquis, – попыталась успокоить его красивая молодая смуглая женщина, – avec votre genis culinnaire la sauce sera formidable avec n'importe quel poisson .

– Avez vous des lardoons d'ail pour le potage?

– Oui, d'accord! Mais les anchois…

– De temps en temps un poisson n'est pas un poisson .

– Что за странная парочка, Элпью. Ты только посмотри! Как это типично для французов… вся эта страсть. Должно быть, они говорили о любви.

– Графиня! – Над лужайкой разнесся громовой голос леди Прюд. – Не могли бы мы потолковать? – Графиня тихо застонала. Подошла тяжело дышавшая леди Прюд. – Как видите, здесь, в Сен-Жермене, собралось цивилизованное и вдохновляющее общество. Среди нас находятся представители элиты британского общества: писатели, философы экспериментальной школы, художники, историки, специалисты во всех областях гуманитарных наук.

– Как это мило. – Графиня подавила зевок.

– Насколько я поняла, вы писательница. Мне сказали, что одну из ваших пьес поставили в «Друри-Лейн».

– Это правда. «Последнее дыхание любви». – Графиня надеялась, что это признание не привяжет ее навеки к леди Мердо-Мактавиш и ее литературному кружку.

Мимо проследовал высокий мужчина с длинными каштановыми волосами и скрылся в замке.

– Это доктор Стикуорт. Очень умный человек, верный и преданный сторонник нашего дела, отличился во время ирландской кампании, неоднократно рисковал жизнью, защищая своего короля. По-моему, между ним и герцогом де Шармом, известным инженером, существует определенное соперничество. Герцог работает над планом по созданию летающей пожарной машины.

– Полагаю, у здешних обитателей много свободного времени. – Графиня, прищурившись, разглядывала группу женщин, сидевших на солнышке за липовой аллеей и оживленно беседовавших.

– Отнюдь, – ответила леди Прюд. – Все вносят свой вклад в успешное управление нашим маленьким королевством в королевстве. Что затрагивает важный вопрос о вашем взносе…

– Взносе? – Графиня осторожно посмотрела на нее.

– На наше благородное дело – на поддержку тысяч беженцев, таких, как вы сами, гонимых из Англии драконовскими законами короля-узурпатора, этого исчадия ада Вильгельма Оранского.

– Ах да, – проговорила графиня. – Разумеется, мы собирались пожертвовать значительную сумму, но, к несчастью, на нас напали грабители и забрали все наше золото – все до последней гинеи. Короче говоря, мы вручаем себя вашему великодушию, леди Прюд, обе – нищие как монахини.

Лицо леди Прюд стало напряженным.

– Вы хотите сказать, что у вас нет денег?

– Ну да… – Графине не понравилась перемена, отразившаяся на лице леди Прюд. – Благодаря стараниям разбойников с большой дороги, напавших на нас вчера, мы бедны как Церковные мыши, спаси, Господи, наши души. – Она перекрестилась, пытаясь произвести впечатление на помрачневшую женщину.

– Прошу прощения, но мне придется пересмотреть ваше размещение. – Леди Прюд выхватила из кармана записную книжку и сурово глянула на Элпью. – Ты умеешь готовить?

– Не особенно, я…

– Не важно. Прошу следовать за мной. – Она сердито посмотрела на графиню. – Что до вас, графиня, отправляйтесь в свою комнату, где я навещу вас при первой же возможности.

– А как же Вирджиния?

– Очаровательная девушка. – Леди Прюд просияла. – Ее мать сделала весьма щедрый вклад и прекрасно обеспечила питание ребенка. И ваше, разумеется, как ее дуэньи. Но поскольку вы всего лишь дуэнья, боюсь, разместить вас придется соответствующим образом.

– А именно?

– Ну, на улицу мы вас не выставляем. Подыщем вам что-нибудь в замке, но только до тех пор, пока вы не найдете себе подходящее жилье в городе. – Графиня и Элпью переглянулись. – Что касается вашей служанки… – Леди Прюд смерила Элпью взглядом и презрительно улыбнулась. – Слыхано ли дело – дуэнья с горничной! Эта женщина должна жить вместе со слугами.

И леди Прюд зашагала прочь, таща за собой Элпью и оставив графиню с открытым ртом.

В громадной кухне кипела работа. Из огромного очага с ревом уходил в дымоход дым, а пар от множества больших котлов, подвешенных над огнем, заполнял все помещение густым, но ароматным туманом. Множество работников молча резали овощи, помешивали в котлах, мыли посуду под позвякивание металлических крышек и бульканье чайников.

– Ты будешь работать здесь. Спит кухонная прислуга на конюшне. Тебе там будет в самый раз, учитывая твои обстоятельства.

– Но графиня… – Элпью до сих пор не могла опомниться. – Что будет с моей госпожой?

– Твоя госпожа справится сама. Пока живешь в замке, за стол и кров будешь работать на кухне столько, сколько потребует лорд Уэкленд, шеф-повар. Заработаешь на чаевых.

– На чаевых?

– Тебе объяснят. Но если ты не умеешь готовить и не говоришь по-французски, боюсь, положение твое не слишком завидное. – Леди Прюд выплыла из кухни в тот момент, когда там появился шеф-повар.

Он ткнул темноволосого юношу; Элпью видела его раньше, а теперь, стоя на четвереньках, он помешивал в огне длинной кочергой.

– Сегодня у тебя удачный день, Джон, – сказал вошедший. – Леди Прюд привела тебе на смену женщину.

Джон поднялся, отряхнул одежду и вытер пот с почерневшего от сажи лица.

– В любом случае от тебя больше проку на разгрузке повозок и рубке дров. – Повар стукнул его по ногам тростью. – Ну, пошел. А ты, женщина, знаешь, как вращают вертел? – Элпью мысленно застонала. Она прекрасно знала, в чем заключается такая работа. Адский труд. – На колени, женщина. Давай-ка вычисти этот очаг и одновременно поворачивай вертела, не останавливаясь ни на мгновение. Если хоть один кусок мяса подгорит по твоему недосмотру, тебя выпорют. – Он хлопнул тростью по ближайшему столу. – Поняла? – И вышел из кухни.

Не успела Элпью опомниться, как почувствовала, что кто-то тянет ее за рукав. Она повернулась и увидела девушку-ирландку, с которой до этого разговаривала.

– Не переживай, Элпью, – прошептала она. – Все не так страшно, как кажется. Новенький всегда крутит вертел. Джон приехал только вчера вечером. Может, кто-нибудь выручит тебя так же быстро. В этом замке люди сменяются стремительно.

В кухню вернулся Джон, нагруженный ящиками.

– Куда их, Пайп?

– Спаржу положи на стол, а остальное – в кладовку, следующая дверь.

Джон высыпал груду белых стеблей спаржи и куда-то понес остальные ящики.

– Меня зовут Пайп, – сказала ирландка. – Я приехала с лордом Уиппингемом, но у него уже давно кончились деньги, и тогда эта ведьма Прюд отправила меня на кухню. – Пайп села на бочку и начала болтать ногами. – Мне повезло. Я делаю покупки на рынке, потому что умею находить продукты по самым низким ценам – как в городе, так и на фермах. У меня хороший приработок, и здесь я живу гораздо лучше, чем в поместье его светлости в Англии. – Пайп посмотрела в сторону конюшни. – Опять пришла твоя девушка, Элпью. Может, на этот раз она ищет тебя?

В кухню заглянула Вирджиния.

– Ты меня ищешь? – спросила Элпью. – Или графиню?

Вирджиния вздрогнула.

– Мистрис Элпью! Я, кажется, заблудилась. Не проводите ли меня до моей комнаты?

Пайп подошла к двери, ведущей в кладовку.

– Иди сюда, красавчик! – Она погладила Джона по спине – на рубашке у него проступил пот. – Тебе надо отдохнуть. Проводи эту милую леди ко входу в замок. Оттуда ей проще будет найти дорогу к себе в комнату.

– Спасибо, Пайп. – Джон пятерней пригладил гриву черных волос и направился к Вирджинии. – Далеко от дома заехали, юная леди?

– А теперь, Элпью… – Пайп взяла ее за руку. – Может, поедим чего-нибудь горячего, прежде чем я пойду подавать обед этим снобам из замка?

– В Лондоне слуги не отделены от хозяев, как здесь. Мы едим и живем вместе с самыми благородными из них.

– Ты забываешь, где мы находимся. Это Франция, а здесь разные сословия очень разъединены, да еще различаются по всевозможным степеням значимости. Знаешь, в Версале действуют самые диковинные правила – на каком месте ты можешь сидеть и должен ли постучать или поскрестись в дверь, желая войти. И так даже для герцогинь и принцесс. Все зависит от твоего положения. Да, конечно, это двор английского короля, но он решил оказать честь своему хозяину, подражая ему. Ты не поверишь, сколько здесь, в Сен-Жермене, суеты из-за званий и первенства по сравнению с жизнью дома.

Элпью задумалась об услышанном.

– И на какой же ступеньке оказалась моя госпожа? Куда нас с ней отнесли?

– На вершине – королевский двор, состоящий из короля, королевы, принца Уэльского и всех министров и советников. Они живут на втором этаже, и мы их почти не видим.

– Значит, король и королева жуткие снобы?

– Король, по-моему, несчастный старик, очень ожесточившийся с тех пор, как проиграл свои сражения в Ирландии. А вот королева – просто святая.

– Правда? Но моей госпоже позволят с ними общаться?

– О нет. Выше ее есть одна ступенька. Те, кто стоит на ней, в основном и общаются с обитателями второго этажа, а потом идут осколки. Ее причислят к ним. Мы обслуживаем как раз осколки. У королевских особ своя кухня, своя прислуга. И те слуги, как мне кажется, стоят по своему положению даже выше осколков, а мы – низшие из низших.

– Ну и местечко! – Элпью преисполнилась еще большей решимости поскорее вернуться домой. – И все же – кто такие осколки?

– Самая разная публика. Люди, которые доказали свою лояльность, но не принадлежат к высшим слоям общества. Связывает два этих двора леди Прюд. С бедными и старыми осколками обращаются не очень-то хорошо.

– Почему же они не уедут?

– Потому что это лучше, чем скитаться по Европе как бродяги. – Пайп засмеялась. – Здесь у них по крайней мере крыша над головой и приятели, говорящие по-английски… Чего еще желать эмигранту?

С чувством полной безысходности графиня тяжело опустилась на низенькую кровать в душной комнатке мансарды с единственным крохотным оконцем в потолке. Здесь стояли две кровати, и графиня взмолилась, чтобы вторая предназначалась для Элпью, а не для какой-то посторонней женщины. Поставив ноги на дорожный сундучок, графиня уронила голову в ладони. Как же так получилось, что приходится рассчитывать на милость чужих людей? Ей и раньше частенько случалось оставаться без гроша, но это не казалось таким страшным среди обветшавших, но уютных стен собственного дома.

И вот теперь она на чердаке и якобы присматривает за угрюмой девчонкой, которая разыгрывает из себя важную персону в комфортабельной комнате внизу, и рядом даже нет ее подруги Элпью. Бедная Элпью! Страшно подумать, куда ее увели.

Графиня услышала серебристый смех, потом негромкий разговор и снова смех. На крыше над ней ворковал лесной голубь.

Леди Анастасия покинула угнетавшую ее каморку и мимо бесчисленных, таких же, как ее, дверей пошла по извилистому коридору с деревянными полами. За одной дверью послышался стон. Когда графиня уже достигла лестницы, раздались громкие голоса, за которыми последовал звук пощечины. Графиня оглядела пустой коридор позади себя. За ближайшей дверью негромко препирались мужчина и женщина.

– Ну давай, попробуй. Это не так страшно, как ты думаешь… – говорил мужской голос.

Графиня усмехнулась. Значит, старые французские штучки по-прежнему в ходу, даже при английском дворе.

– Прибереги это для своих городских девок, – отвечала женщина. – Уверена, твои французские шлюхи обожают подобные затеи. А я – нет.

– Возьми в рот, – уговаривал мужчина. – Ну давай. Ну хотя бы попробуй.

– Хорошо, – вздохнула женщина. – Ладно.

Возня, бормотание, затем отодвинули стул, кто-то сплюнул, и женщина крикнула:

– Все, все! Меня сейчас стошнит.

– А некоторым нравится, – заметил мужчина. – Между прочим, моя дорогая жена, должен сказать, что для этой работы у тебя неподходящие зубы. Тут нужно своего рода призвание. Мои девочки в городе очень хорошо зарабатывают только этим.

Господи Боже! Графиня поморщилась, спускаясь по лестнице. Ну и отношения – полная распущенность. Она сделала мысленную пометку разузнать, кто живет в комнате рядом с лестницей.

– Я считаю, что у меня здесь самая лучшая работа. – Пайп вскинула на плечо корзину. – Некоторые из парней меняют свечи. Им я очень завидую. Это и работой-то назвать нельзя, и денег куча. А в Версале свечникам вообще раздолье. Они меняют свечи в определенное время – сгорели те или нет. А у нас королева требует экономии, поэтому огарки довольно-таки маленькие. И все равно – если наберешь целую корзину, то за воск на рынке дают приличные деньги. Камердинерам и лакеям тоже неплохо живется. Если только хозяева не скупые, конечно. – Пайп указала на высокого юношу-блондина в чистой ливрее. – Это Роджер, слуга герцога де Шарма. Он хорошо устроился при двух дворах – тут тебе и щедрость Версаля, и свобода этого замка. – Элпью окинула лакея взглядом: надутое выражение лица, одна бровь постоянно поднята. Он занимался своим маникюром. – Мне очень повезло, – продолжала Пайп, – потому что я хожу на рынок, а там можно провернуть разные делишки. У меня есть несколько хорошо отработанных приемов.

– Приемов? – Интересно, подумала Элпью, здесь пользуются теми же уловками, что и она в Лондоне?

– Я хожу на рынок еды, полученной не из первых рук, а потом предъявляю счет по ценам настоящего рынка.

– Не из первых рук? – изумилась Элпью. – А что это такое?

– Ну ты что! Это французское изобретение. Здесь в некоторых солидных домах, особенно при королевских дворах, на стол постоянно выставляют заведомо больше пищи, чем будет съедено. И поэтому оставшееся продают. Полагаю, кто-то нагревает на этом руки, учитывая, сколько всего уходит на сторону.

– А какая именно еда?

– Ну, например, помидоры. В богатых домах их используют только для украшения блюд, а крестьяне с удовольствием едят их, поэтому помидоры уходят очень дешево. В удачный день можно заполучить половину жареной курицы или несколько перепелок…

– Французские аристократы не едят помидоры?

– Они считают их ядовитыми! Красные – значит, опасные. Когда я приехала сюда, мне все поначалу казались ненормальными, но теперь я привыкла. Благородные господа ни за что не станут есть корнеплоды. Морковь, репа – исключительно крестьянская пища, а вот спаржа и горох – последний крик моды. Хозяйки пытаются готовить грибы. Нет такой части животного, которую бы не готовили – от языка до хвоста, и все это ярко украшают всевозможными цветными продуктами: петушиными гребешками, желудками, языками жаворонков, лимонами, морковью – и, разумеется, помидорами.

– Поскорей бы уж кто-нибудь появился, чтобы сменить меня на этом месте. – Элпью вытерла с лица пот. Рука у нее была черной от сажи. – А еще лучше, пусть моя госпожа опомнится, и тогда мы вернемся в Англию.

Закончив маникюр, Роджер повернулся к ним, поднял обе брови, окинул Пайп дерзким взглядом и удалился, попутно прихватив со стола морковку и на ходу вгрызаясь в нее.

– Домой? Это не так-то просто! – Пайп пристально посмотрела на Элпью. – Да ладно, здесь не так уж плохо. Я многому научилась и даже могу parlez vous.

– А что это такое?

– Немного говорю по-французски, ты что, не поняла? Необходимо для рынка. Торговцы там очень приветливые. Они тебе понравятся.

В кухню ввалился Джон и уселся на стол.

– Мне здесь все надоело. – Лукаво глянув на Элпью, он хмыкнул. – Иду вкусить городских удовольствий.

– Ничего подобного, Джон, – вскочила со стула Пайп. – Сейчас здесь за старшую я, и говорю тебе, наглый бездельник: ты никуда не пойдешь без разрешения лорда Уэкленда.

– Остынь, Пайп. Ни ты, ни твой Уэкленд мне не указ. Я иду в город выпить.

– Конечно, мальчик, но много ты не выпьешь, денег-то у тебя нет.

– Как-нибудь обойдусь. – Джон схватил свой плащ и направился к двери. – Спасибо тебе, Пайп, за совет, но увидимся завтра. Возможно! – Взглянув на Элпью, он хохотнул и вышел.

– Вы давно играете в карты, графиня? – Изабелла Мердо-Мактавиш откинулась на стуле, разглядывая свои карты.

– Разумеется, я играю в Лондоне. – Графиня смотрела в свои карты, не веря, что выигрывает. В Лондоне, играя со своей подругой, герцогиней де Пигаль, она никогда не выигрывала. Это лишь развлекало ее.

Вирджиния сидела в уголке и читала книжку. Графиня приглядывала за девушкой, которая, кажется, потихоньку стала обвыкаться. Во всяком случае, ворчала и раздражалась она меньше.

Изабелла бросила свои карты на стол и сдвинула горку ореховых скорлупок, служивших фишками, на сторону графини.

– Расскажите еще о леди Прюд, – попросила графиня. – Скверный характер у нее, полагаю, из-за того, что она старая дева?

– Au contraire , графиня. – Изабелла перетасовала и сдала карты. – Вскоре после революции Прюд вышла замуж за немолодого, но верного сторонника короля. Ее муж умер пять лет назад, но оставил ей титул и высокое положение при дворе.

– Видимо, не настолько высокое, как ей того хотелось бы.

– Вы проницательны, графиня. – Изабелла Мердо-Мактавиш вторично бросила на стол карты. – И вы снова выиграли.

– Она что-то припозднилась с замужеством, – заметила графиня. – Ей уже было по меньшей мере за сорок.

– Да вы посмотрите на нее! – рассмеялась Изабелла. – Дурной характер наложил отпечаток на ее лицо. По-моему, Прюд повезло, что она вообще кого-то нашла. Хотя думаю, в Лондоне она была богатой наследницей. Ну вот, вы опять меня обыграли. Подозреваю, что вы принадлежите к числу профессиональных картежников либо заколдовали карты.

– Vive les femmes anglaises! – провозгласил плотный мужчина в пышном парике, которого графиня ранее видела в саду, когда он громко кричал на девушку. Сейчас, успокоившись, он стоял с бокалом красного вина у камина. – Elles sont formidables!

Его спутник, высокий джентльмен в желтом бархатном камзоле и рыжем парике, поднял свой бокал.

Графиня вежливо улыбнулась им, искоса глянув на Вирджинию.

– Толстяк – маркиз де Бешамель, – сказала Изабелла. – Он главный повар короля Франции. Сюда маркиз наведывается, чтобы опробовать на нас свои рецепты, прежде чем представить их в Версале, не рискуя вызвать гнев всемогущего Людовика.

В предвкушении изысканного ужина у графини заурчало в животе.

– Хорошо, что мы с вами играем не на деньги. – Изабелла снова сдала карты и недовольно смотрела на те, что достались ей. – Потому что платить, без сомнения, пришлось бы мне.

Как же она об этом не подумала? С такими скверными игроками, как эта шотландка, она может зарабатывать на жизнь игрой. Графиня снова посмотрела на свои карты. И в этот раз она вряд ли проиграет. Леди Анастасия жеманно улыбнулась французам.

– Сегодня вечером мне просто везет.

– Не тратьте на них усилия, – сказала Изабелла. – Они ни слова не понимают по-английски.

– А этот высокий зачем здесь? – Графиня сделала ставку. – Учится у него кулинарии?

– Нет. Это барон Люневиль, версальский придворный. Он приезжает сюда, потому что терпеть не может зеленый горошек.

– Простите?

– Оттуда многие приезжают в Сен-Жермен, спасаясь от горошка, потому что ненавидят его. А в Версале горошек в большой моде. Более того, там все с ума сходят по горошку.

– Но ведь всего несколько месяцев в году.

– О нет. Чтобы угодить королю, который обожает горошек, огородники нашли способ выращивать его почти круглый год. Предполагается, будто все должны есть этот горошек корзинами, чтобы доставить королю удовольствие. Насколько я знаю, многие из этих несчастных французов запихивают в себя горошек, а потом идут в соседнюю комнату и выблевывают его. – Она залилась серебристым смехом. – Я так и вижу версальский дворец – весь в ярко-зеленых пятнах рвоты.

– Какая гадость! – Графиня положила свои выигрышные карты, спрашивая себя, все ли у леди Мердо-Мактавиш в порядке с головой. Но слова о запихивании чего-либо в рот напомнили ей о разговоре, который она этим утром услышала под дверью. – Прюд переселила меня в мансарду. Я вот что хотела спросить: кто мои соседи? Кто живет у самой лестницы?

– Уиппингемы. Странная парочка. Кажется, они предаются самым причудливым развлечениям. Очень таинственная пара. Наверняка предложат вам участвовать в их маленьких «играх».

– Ах! – Графиня перетасовала колоду. – По-моему, я что-то такое и слышала.

– Ну да, конечно, вы же теперь наверху, с нами! Уверена, вам будет приятно узнать, что я тоже живу в бедном квартале, графиня. В одной из комнат мы могли бы поставить стол, раздобыть пару перьев и немного поработать вместе. – Попалась! Графиня уронила карты и глубоко вздохнула. – О Господи, я увидела ваши карты, графиня! – победоносно воскликнула леди Мердо-Мактавиш, и в этот момент на другом конце двора зазвонил колокол. – И, думаю, на этот раз я выиграю. – Она положила валета. – Возможно, вы могли бы дать мне совет. Обычно я пишу сказки, но мне бы хотелось перейти к более…

– Коммерчески выгодному жанру? Попробуйте написать кулинарную книгу или руководство о том, как украшать дом. На подобные издания сейчас большой спрос.

– Нет. Я собиралась сказать «к более серьезному литературному жанру». У меня есть идея романа, и мне интересно ваше мнение.

– А! – Графиня заерзала. Вряд ли удастся спастись бегством от того, что последует за этими словами. – Если это такая хорошая идея, не лучше ли вам хранить ее в тайне?

– Не говорите глупостей, графиня. Вы профессионал, и вам я доверяю. Ну так вот… Я родилась сразу после гражданской войны и была воспитана в воцарившейся вслед за ней мирной обстановке. Потом разразилась вторая революция, и католикам пришлось бежать. Я оказалась здесь, пожила в мире, потом и тут была война, а теперь снова наступил мир, и я хочу описать все это.

– Есть ли у вас название для столь захватывающего повествования? – усмехнулась графиня.

– Это всего лишь рабочее название. – Изабелла наклонилась поближе к собеседнице и понизила голос, чтобы никто их не подслушал. – «Война и мир», я думаю.

Графиня собралась ответить, но тут дверь со стуком распахнулась и в комнату вошел, покачиваясь на невероятно высоких каблуках, мужчина – возбужденный, накрашенный и напудренный. Под камзолом из шелкового дамаста, расшитым драгоценными камнями и отделанным на рукавах кружевом и лентами, угадывался животик, браслеты и серьги мужчины звенели, пока он нетвердой походкой шел по салону. Дверь захлопнулась.

Двое французов, обмахиваясь газетами, давились от смеха.

Вирджиния, не прерывая чтения, зажала нос пальцами.

– Воняет хуже, чем парижский парфюмер! – Графиня хихикнула. – А какие каблуки! Его можно принять за артиста цирка на ходулях. Полагаю, этот тип – француз?

– Как вы догадались? – спросила Изабелла. – Герцог де Шарм считает себя образцом элегантности.

– Это и есть герцог де Шарм? – Графиня пожалела, что не пригляделась к нему, потому что леди Прюд отрекомендовала его как инженера. Однако он скорее походил на детскую куклу, увеличенную до размеров взрослого человека.

– О, графиня! – Изабелла бросила на стол тройку треф. – Вы опять меня обставили. Вы выиграли. Как же мне повезло, что мы играем не на деньги!

– Леди Мердо-Мактавиш, – проговорила графиня, гордясь и смущаясь своей легкой победой, – не льстите мне. Обычная удача новичка. Я решительно не могу принять выигрыш. Это будет нечестно. – Она положила карты, отодвинула от себя ореховые скорлупки и направилась к стоявшим у камина французам.

Колокол зазвонил в два раза быстрее, созывая верующих.

– Сейчас не до разговоров. – Леди Мердо-Мактавиш быстро поднялась и достала из внутреннего кармана мантилью. – Это колокол к молитве перед ужином. Идемте, графиня, Вирджиния!

Не обращая на нее внимания, графиня топталась возле французов.

– Леди Анастасия Эшби де ла Зуш, – с улыбкой представилась она. – Графиня Клэпхэмская, баронесса Пейдж…

– Я маркиз де Бешамель, mon ami, – барон Люневиль, – перебил ее маркиз.

Все трое улыбнулись друг другу, а барон придвинул стул для графини.

– У вас есть жены? – спросила графиня, как умея помогая себе мимикой. – Femmes?

Французы покачали головами. Графиня подумала, что любой из них мог бы оказаться вполне подходящей партией для Вирджинии. Хорошо бы поскорее завязать знакомство.

– Вы леди Эшвэшвуш, – пробормотал Люневиль. – А муж у вас есть, нет?

– В известном смысле, – ответила леди Анастасия.

Ей не терпелось выяснить, годятся ли эти мужчины в потенциальные женихи для Вирджинии.

– Молитва благодарения! – воскликнула уже стоявшая в дверях Мердо-Мактавиш. – Мы опоздаем.

– Сейчас иду, – отозвалась графиня, не трогаясь с места. Она собрала весь свой скудный запас французских слов. – У вас есть гранд шато? Боку де терр?

– Прошу вас, графиня, – простонала Мердо-Мактавиш. – Вы же не хотите, чтобы нас сочли протестантами… – Она прикрыла рот ладонью.

Графиня направилась к Вирджинии, и в этот момент в комнату вошел бойкий лакей в безукоризненно чистой серо-голубой ливрее. Он поклонился французским аристократам и что-то прошептал на ухо Люневилю.

Люневиль быстро посмотрел в сторону двери, побледнел и обменялся взглядами с Бешамелем. Позади шотландки – всего на мгновение – графиня снова увидела того мужчину в черном, которого заметила утром в саду. На этот раз зрительного стекла при нем не было. Обернувшись к французам, леди Анастасия обнаружила, что те, кланяясь и расшаркиваясь, внезапно собрались уходить; Люневиль последовал за лакеем, Бешамель направился в другую сторону.

Графине с Вирджинией оставалось лишь последовать за шотландкой в часовню.

– Идем, дитя, – прошептала графиня и добавила: – Возьми книгу. Никто не догадается, что это не молитвенник.

– А кто сказал, что это не молитвенник? – Вирджиния вскочила с места и поспешила за Изабеллой Мердо-Мактавиш.

По пути в часовню леди Мердо-Мактавиш негромко сказала графине:

– У нас в замке вы должны проявлять осмотрительность и хорошо понимать, кому и что вы говорите. Здесь все следят друг за другом и любой не колеблясь донесет на вас, если это улучшит его положение при дворе.

– Чепуха! – громко возразила графиня. – Мне нечего скрывать и нечего бояться.

– Поостерегитесь! – Леди Мердо-Мактавиш приблизила губы к самому уху графини. – Здесь повсюду шпионы.

– И что же, скажите на милость, ищут эти шпионы? – Графиня оглянулась на дам и господ, идущих на службу.

– Шпионы! – воскликнула леди Изабелла. – Они ищут шпионов.

– Вы говорите, леди Мердо-Мактавиш… – Графиня помотала головой, надеясь, что это поможет ей лучше понять. – Вы говорите, будто есть шпионы, занимающиеся тем, что выслеживают шпионов?

– Берегитесь, графиня. Будьте осторожны. – Шотландка испытующе посмотрела на нее и приложила палец к сжатым в ниточку губам. – Здесь все не то, чем кажется.