Едва приоткрыв глаза, детектив ещё ничего не видел, как тут же раздался знакомый голос Прайса:

– С возвращением.

Голос его был наполнен неподдельной радостью, по всей видимости, он ждал его возвращения больше чем сам Абрансон.

Открыв окончательно глаза, детектив вновь увидел этот нескладный серый потолок, который с каждым разом становится всё более омерзительным в его глазах. Это чувство даже вызывали не огрехи, допущенные при его монтаже и не свет ламп, падавших на него, это было побочное действие Фантаса. Создавалось ощущение, что из-за этой жидкости его кровь становится густой и каждый удар сердца едва толкает её по венам. Отчего и была странная заторможенность в мыслях.

– Я же говорил, что со мной всё будет в порядке. – детектив улыбнулся, по крайней мере, это ему так показалось.

Почувствовав странное жжение в руке, он приподнял голову и увидел, как Энтони вынимает из его вены иглу и, протерев место укола спиртом, отложил шприц в сторону.

– Что ты делаешь? – не до конца придя в себя, продолжил Дэвид.

– Я возвращаю тебя в наш мир, или тебе там было лучше?

Детектив слегка прикоснулся к месту укола, убрав с вены ватку, он увидел, что у него там уже живого места не осталось. Всё было в синих точках от уколов.

– Нет… просто…

– А, ты про это? – он показал шприц.

– Да…

Тони, наклонившись над Дэвидом, оттянул его веко и посветил ему в глаз фонариком, отчего Абрансон попытался зажмуриться и отвернуться.

– Либо у тебя уже мозг не функционирует, либо ты всё напрочь забыл. Чтобы тебя вытащить назад мы должны синхронного ввести в твоё тело этот раствор.

– Да знаю я это. – детектив рукой отмахнулся от Прайса. – Почему только сейчас ты ввёл мне препарат?

– Нет… я ввёл его во время, а вот ты, – он указал на него пальцем, – ты в очередной раз опоздал… и мне пришлось снова сделать укол.

Детектив уселся на кушетку:

– Разве не ты говорил, что такое содержание опасно для человека?

– Я и сейчас это говорю…

Абрансон попытался встать с кушетки, но едва его ноги коснулись пола, он тут же уселся обратно. На этот раз он даже не скрывал свои ощущения, которые стали ещё хуже. Из всего тела, казалось, только глазами он мог управлять в полной мере, а всё остальное ему даже не принадлежало. Проведя со всей силы ногтем по пальцу, он не почувствовал ровным счётом ничего, при том, что вложил максимум усилий в свой небольшой эксперимент.

– Выглядишь неважно. – заговорил Тони.

– Чувствую себя ещё хуже…

Переведя взгляд с пола на свою руку, детектив, взяв охапку проводов, подключенных к нему и одним движением сорвал их. После он уставился на тело Руперта, находившееся сейчас в мире сновидений.

Энтони был не простак и ему достаточно было увидеть взгляд Дэвида, которым он смотрел на Руперта, чтобы понять, что он снова собирается отправиться туда.

Прайс был готов к этому, он знал, что детектив снова и снова будет отправляться в мир Руперта пока наконец не найдёт убийцу или до тех пора пока сам себя не убьёт. В его кармане уже был заготовлен шприц с «Эстолитом», который он сейчас сжимал в кармане своего халата.

– Ты ведь понимаешь, что ты себя убиваешь?

Абрансон некоторое время молчал, глядя на Руперта он специально делал вид, будто бы не слышал слова Тони.

– Ты меня слушаешь вообще?

– Мы ведь все рано или поздно умрём, так лучше сделать что-то стоящее в этой жизни.

– И ты хочешь сказать, что делаешь это не для себя, а для других?

– Одно другому не мешает…

– Она призрак, её больше нет, в том мире не она.

Детектив молчал, но подобное слышать было ему неприятно, отчего раздался скрежет, сжимаемой обивки кушетки.

– Она там такая живая… – едва слышно произнёс он.

– Эй! – Прайс тряхнул его за плечо. – Она не настоящая, ты это понимаешь?

– Да, да… – детектив, подняв голову, заулыбался. – Я же просто шучу, а ты всё так же легко веришь всему.

Неумелая ложь Дэвида могла убедить только его в своих словах, Энтони же только подыграл ему молчанием.

– Просто не забывай об этом. – Добавил он.

Прайс достал из кармана шприц с синей жидкостью и, стравливая воздух из него, пустил небольшой фонтан. Погрузив иглу в вену Руперта, он остановился и посмотрел на детектива:

– Ты точно не передумал?

Утвердительно кивнув головой, Дэвид дал отмашку и Прайс выдавил всё содержимое.

– Я ведь согласился на эту работу, чтобы проверить препарат, чтобы быстрее пройти стадию клинических испытаний…

– Так что же тебя не устраивает? Разве это не то, чего ты хотел?

Прайс вынул иглу из вены Руперта:

– Даже не знаю… Получит ли этот проект дальнейшую жизнь…

– За ним бедующие, ты сам так говорил.

– Да говорил, но ты ставишь крест на всех моих трудах.

Детектив повернул голову в его сторону и напряг лоб, пытаясь понять, что он имеет в виду:

– О чём ты, Тони?

– А ты сам не понимаешь?

– Да говорю же тебе, я понимаю, что Элизабет там не настоящая, не стоит думать, что я окончательно спятил.

– Даже если бы ты верил в эти слова дело вовсе не в этом.

– А в чём тогда?

– В тебе. – Прайс подошёл и ткнул ему в грудь пальцем. – В тебе, как думаешь, что случится с моим проектом, когда ты умрёшь?

– Я не собираюсь умирать…

– Правда? А со стороны это выглядит совсем по-другому, это даже больше походит на самоубийство.

– Не пари ерунды. – детектив оттолкнул его руку от себя и снова, безуспешно попытался встать.

Не смотря на то, что тактильные ощущения уже начали возвращаться к нему и он явственно прочувствовал боль на пальце, от своего же ногтя, но ватные ноги не давали возможности уйти от разговора с Прайсом.

– Разве это ерунда? Посмотри на себя. После автомобильной аварии люди выглядят лучше чем ты, и ты ещё утверждаешь обратное.

– Нет, с этим я ещё согласен, но я крепче, чем выгляжу со стороны и поверь мне – от этого препарата я точно не умру.

– Да это чудо, что ты выдержал два путешествия подряд, но сколько это может продолжаться?

– Я уже близок к разгадке, думаю, одного раза будет вполне достаточно.

– Одного раза? А что будет, если это будет твой последний раз? Как мне потом объяснить всё это?

Абрансон замолчал, сколько бы он не убеждал и Прайса и себя, но им двигали эгоистичные мотивы. Его сейчас мало заботило, что будет с ним и что будет после, но Прайсу этого лучше не знать.

– Мне кажется, что для тебя этот проект куда важнее, чем моя жизнь.

– Что? – Энтони от удивления даже попятился назад. – Ты хоть слышишь, что ты говоришь?

– А разве это не так?

– Конечно, нет.

– Тогда к чему весь этот разговор? Другого ты от меня не услышишь, а обратного пути ни у меня, ни у тебя уже нет.

Прайс это и сам прекрасно понимал, он с самого начала знал, что Дэвид затеял этого только для того чтобы увидеть Элизабет, и он играл в эту игру, делал вид, что не замечает его истинных мотивов, только потому, что так он мог испытать препарат без каких-либо ограничений. Но сейчас, когда всё зашло так далёко, он сам был не рад, что согласился на это.

Образовавшуюся паузу детектив заполнил разработкой своих онемевших мышц. Он активно работал кулаком, заставляя кровь быстрее бежать по жилам.

Немного успокоившись и придя в себя Энтони сел на кушетку, около Дэвида и не глядя протянул ему стакан с виски.

С улыбкой на лице, детектив взял стакан из его рук:

– Это даже лучше чем трубка мира.

Прайс никак не отреагировал на его остроту, он продолжал молчать. Дождавшись когда стакан опустел, он заговорил:

– Прости меня Дэвид.

– За что?

Энтони отрешённо смотрел на Руперта:

– Похоже, я совершил глупость… наверно, мне не стоило этого делать.

– Да в чём наконец дело?

– Я позвонил капитану Митчеллу.

– Что?

От этих слов стакан, словно в замедленной съёмке, проскользни вниз по его пальцам и ударившись о пол, сначала покрылся бесчисленными трещинами, и в следствии разлетелся на куски. Лишь толстое стекло донышка осталось монолитным куском, из трещины в котором капали остатки виски.

– Ты ведь пошутил? – продолжил детектив.

Но Прайсу и говорить ничего не надо было, его молчание было намного красноречивей.

– И что ты ему сказал?

– Правду…

– Полагаю, он уже едет сюда.

– Полагаю, да, и скорее всего не он один.

Детектив посмотрел на свою правую руку, продолжавшую держать стакан, падение которого он даже не заметил.

– Значит, он тебе всё рассказал…

– Про твоё отстранение от этого дела? – Да.

– Но ты, по-прежнему сидишь тут и помогаешь мне…

– Не забывай – мы вместе в это вляпались, тем более ты говоришь, что уже близок к убийце.

Слова Прайса вызвали сатирическую улыбку на лице детектива. Знал бы он, что он практически топчется на месте, заговорил бы совсем по-другому.

– И как давно ты ему звонил?

– Минут 10–15 назад.

– Значит, у нас есть время как раз для последнего раза.

– Будем надеяться, что всё было не в пустую.

– Конечно же, нет, а твой проект, может даже получит нобелевскую премию.

Прайсу было приятно слышать это, но это были лишь слова утешения. По телефону капитан ясно дал понять, что ближайшее время они проведут за решёткой.

– Я думал, заключённые лишены такой привилегии.

– Это тебе Митчелл сказал? Не беспокойся по этому поводу, тебя он не тронет, да и потом, если я в голове Руперта найду настоящего убийцу, то всё, что мы совершили, сразу же забудется.

– Ладно. – детектив встал на ноги, как ни в чём не бывало. – У нас есть ещё незаконченное дельце. Как там показатели Руперта?

Энтони тут же подскочил и помчался к своему столу:

– Совсем забыл тебе сказать…

– … да куда же я его дел… – Прайс судорожно перекладывал бумаги с места на место. – А, вот и он.

Он достал пару листов, на которых была распечатано некое подобие рентгеновских снимков, и протянул их детективу.

– Что это?

– Это снимки мозговой активности Руперта. Этот был сделан в самом начале, а этот пару минут назад.

Вытянув руки с этими снимками, Абрансон играл в детскую игру найди десять отличий.

– Раз, ты мне их показываешь, то, скорее всего в них есть какая-то разница, но может ты лучше на словах объяснишь.

– Ну хорошо. – Прайс взял второй снимок и пальцем указал на небольшую синюю точку.

– И это…

– Это мёртвый участок мозга.

Детектив вырвал из рук Прайса снимок и стал пристально сравнивать с другим этот участок.

– Что значит мёртвый?

– А что обычно это значит? Только то, что сюда больше не поступает кровь, и нейроны здесь перестали проводить электрические импульсы.

– Да, так намного понятней.

– В один момент я не на шутку испугался за тебя – Руперт чуть было не умер.

– И это наверно как-то связано?

– Я не знаю, но в один момент он начал биться в конвульсиях, его сердце колотилось с бешеной скоростью, а спустя пару мгновений, у него напрочь пропали все признаки жизни.

– Так он что, был мёртвым?

– Я сначала так и подумал, если бы не аппарат. – Прайс указал на небольшой монитор детектора работы сердца. – Его сердце едва сокращалось…

Почёсывая свою бороду, детектив разглядывал эти снимки:

– А эта точка… случайно не в гипоталамусе?

– Приятно слышать, что ты не все мои слова пропускал мимо ушей.

– Значит всё-таки это он…

– А что тебя так заинтересовало?

Абрансон не знал, рассказывать ли ему о смерти Кингсли, Это, несомненно, была бы для него очень важная информация, но если тело Руперта так реагирует на смерть одной из своих личностей, то как оно поведёт себя, когда я покончу с убийцей? Вполне вероятно, что личность убийцы самая сильная среди остальных и в большей степени связана с головой Грина. И если его не станет, то может и не станет самого Руперта…

– Тони, кажется, я знаю, что это было.

– И что же?

– Это был Майкл Кингсли.

– Это… парень из головы Руперта?

– Да, это БЫЛ парень из головы Руперта.

– То есть он умер?

Прайс уставился на Грина с безумным взглядом:

– Тогда это всё объясняет… Невероятно, но, похоже, что каждая личность в его голове оттяпала себе часть его мозга… и, умерев… умирает и зарезервированная, именно для него, часть мозга…

– Похоже, тебе это нравится.

– Не то, чтобы нравилось, просто это всё очень интересно.

От сделанного открытия в крови Энтони резко подскочил уровень адреналина, отчего он чувствовал какую-то приподнятость, что даже не подумал о безопасности для Дэвида.

Детектив с силой сжал свой кулак и посмотрел на него:

– Думаю я уже готов снова туда отправиться.

В голове Прайса сейчас летали отрывки его мыслей и доводов, отчего слова детектива лишь тихим эхом коснулись его ушей:

– Что?

– Мне уже пора возвращаться.

– Как? Уже?

– Да, я чувствую себя на все сто, так, что не будем заставлять капитана ждать радостные новости.

Только в эту минуту до Прайса дошло:

– Постой, ты ведь понимаешь, что собираешься отправиться туда. – он указал пальцем в синюю точку на снимке головы Руперта.

– К чему ты клонишь? Ты ведь не собираешься меня останавливать?

– Это бесполезная трата времени, просто этот мир, мир созданный Рупертом сейчас трещит по швам.

Прайс начал мельтешить по комнате, приложив ладони к губам.

– Представь. – продолжил он, сформировав мысль. – Ты же знаешь кто такие Мойры?

– Я не знаток мифологии, ты же знаешь.

– Мойры были ткачихами судьбы, они вышивали на полотне судьбу каждого человека.

– О'кей, с историей всё понятно, к чему ты это рассказываешь?

– А к тому, представь, что сознание Руперта это тоже такое полотно… и каждая личность тянула это полотно на себя…

Детектив пренебрежительно смотрел на то, как Прайс увлечённо это рассказывает.

– Так вот, раньше они все с одинаковой силой тащили это полотно в свою сторону, но теперь, когда не стало одной… есть вероятность, что другая личность может перетянуть большую часть полотна на себя.

– И что это значит в нашем случае?

– Это значит, что кто-то может теперь обладать там большой силой, а во сне мы на многое способны.

– Но ведь, твой препарат на это и направлен, чтобы его голова работала на нас.

– Сейчас, даже я не стану этого убеждать.

Абрансон отмахнулся от него:

– Об этом поговорим, когда я вернусь.

Детектив снял с себя пиджак и бросил его на стул. Тут же подойдя к нему, он достал из него обычный белый конверт и протянул его Прайсу:

– Совсем забыл, это передашь лично Митчеллу, он всё поймёт. Только лично в руки.

Взяв этот конверт Тони посмотрел на Дэвида:

– Хорошо, я передам…

Детектив лёг на кушетку и стал ждать, когда Прайс отправит его назад.

– Я введу тебе 8 кубиков «Фантаса» у тебя будет 30 минут, это 2 часа во сне.

– Я успею. – Дэвид выставил зелёную полоску на своих часах ровно на 120 минут.

– И ещё кое-что, это только теория, и она родилась только что в моей голове, но есть вероятность, что сознание Руперта сейчас трещит по швам, и ты можешь не попасть в нужное место. Если ты попадёшь в один из таких разломов, то вероятно ты попадёшь в своё подсознание.

Абрансон невольно улыбнулся. Знал бы он, что это открытие я уже сделал…

Почувствовав, как холодная игла, в очередной раз, раздирая кожу, входит в его вену, детектив закрыл глаза…

* * *

Уже в следующее мгновение детектив почувствовал, как его лицо окатила прохладная вода, а его руки были прижаты к лицу. Одёрнув их в сторону, Дэвид увидел бледное отражение себя. Кран был включён на максимум и вода, с бешеной силой, ударяясь о раковину, пенилась, отдельные брызги которой долетали до лица детектива.

Тяжело проглотив слюну, Абрансон осмотрелся вокруг. Это была туалетная комната, но не та, в которой он нашёл Майкла. Это было совсем другое место, отличавшееся и по стилистике и по ощущениям. Ощущениям, которые не давали детективу покоя. Это место до боли ему было знакомо, но никакого спокойствия это ему не сулило.

Две простых раковины из самой дешёвой керамики, уже пожелтели от бесконечных миллионов рук. Небольшие, узкие зеркала висели аккурат над раковиной на такой высоте, что для того чтобы увидеть себя необходимо было нагибаться. Да и помимо этого одно зеркало недавно испытало на себе последствия удара – радиально-расходящиеся трещины от самого центра говорили именно об этом факте, даже пара осколков его лежало в соседней раковине.

Небольшое окно, под самым потолком, было заставлено моющими средствами, а чтобы окончательно не допустить попадание солнечных лучей сюда, с другой стороны была прикручена массивная решётка, окончательно убивавшая все старания солнца осветить эту комнату. Для этих целей здесь, не жалея себя, трудилась старая лампа, из сдвоенных трубок.

Пол был вымощен из маленьких плиток, большая часть которых уже была побита, а некоторые даже выкорчеваны, но смекалистые хозяева этого места заделали пустоты от них цементным раствором.

Вода по-прежнему, громко шумела, уходя в канализацию. Озираясь по сторонам детектив, вспомнил последние слова Прайса.

– Похоже, он был прав. – вырвалось из его уст. – Это определённо не аэропорт, но где я сейчас? Я совсем не помню это место…

Стекающие капли с его лица начали его немного раздражать, и он решил их смыть новой порцией воды. Подставив руки под кран, он опустил глаза вниз.

– Какого чёрта…

– Детектив заметил, что вода от его руг окрасилась в розовый цвет. Переведя взгляд на манжеты оказалось, что и они тоже в крови. Судорожно пытаясь оттереть их от крови, Дэвид заметно начинал паниковать.

От всех его манипуляций крови становилось только больше. Как странно, что Дэвид никогда не боялся вида крови, но почему-то сейчас он её панически боялся, наверно это было больше связано с неизвестностью её происхождения.

Продолжая её оттирать, его вдруг обуял непонятный страх, заставивший его остановиться. Всматриваясь в свой левый манжет, он увидел, как сквозь мокрую ткань проступает красное пятно, становясь всё ярче и осязаемей это пятно начало расти в размерах. Когда же почти весь манжет обагрился в красные тона, в нижней его части начала собираться кровь и первая капелька крови упала в раковину, тут же подхваченная водой и унесённая вниз.

Детектив, слегка дрожащей рукой, задрал манжет и увидел, что его вены порезаны. И не просто порезаны, сделано это очень грамотно – две длинных линии образовавших букву «X» тянулись вдоль всего предплечья.

Абрансон машинально попытался отстраниться от увиденного, но куда можно деться от самого себя? Пятясь назад, каблук его туфли провалился в нишу, оставленную одной из немногих плиток. Окончательно потеряв ориентацию в пространстве, он даже не пытался удержать равновесие. Рухнув как мешок с картошкой он, по инерции, ударился со всей силы головой об этот злополучный пол.

С трудом открыв глаза и сев на пол, детектив упёрся одной рукой в пол, а другой потирал звеневший от боли затылок. Первые мгновенья он даже ни о чём и не думал, кроме дикой боли в голове. Но спустя уже пару секунд он, судорожно посмотрел на свои руки – и они оказались абсолютно нормальными. Ни порезов, ни шрамов, ничего не было.

– Что за чертовщина?

Этот небольшой инцидент и удар головой частично порвали нить его рассудка, отчего сейчас он не задавался вопросом, что здесь делает. Теперь его интересовало, где он находится.

Поднявшись на ноги, детектив ещё чувствовал лёгкое головокружение, ухватившись за раковину он смотрел на журчащий поток воды, вырывавший из крана. Наконец закрыв его, он облегченно вздохнул, так как глум воды сильно действовал ему на нервы.

Потратив ещё немного времени на то, чтобы привести себя в порядок он вышел из уборной и, пройдя по извилистому коридору, оказался в баре.

Место было очень знакомым, оно буквально летало на его языке, но вспомнить его так и получилось.

Бар был выполнен по всем канонам байкерского стиля конца 80-х годов прошлого века. Обилие дерева, разбавленное незначительными элементами из стекла и хрома, делали это место абсолютно похожим на тысячи ему подобных.

Массивный деревянный пол ничуть не прогибался под весом, проходивших мимо людей, не самых мелких размеров. По правую стену от коридора расположилась барная стойка, за которой умело управлялась женщина лет 40-ка. Несмотря на то, что это был бар для «настоящих мужчин», здесь помимо всего прочего нашлось место и для обеденных столов, да и парочка салатов, стоявших на барной стойке, определённо ждали, когда их заберут.

Пара бильярдных столов, расположились в противоположном углу. Народа здесь было не очень много, но и сказать, что мало тоже нельзя. Во всём зале рассредоточилось две дюжины самых разношёрстных людей, большую часть которых представляли из себя байкеры.

– Джил, – обратился парень, стоявший около бильярдного стола и, натирая кий мелом, к барменше, – включи уже что-нибудь нормальное, я не могу больше слушать эту муть.

Джил, будто не слыша это, продолжала суетиться за барной стойкой, не покладая рук она то и дело бегала от одного его края к другому, попутно что-то наливая, вытирая и доставая с полок. Это была загорелая женщина, и наверно весьма крепко сложенная в прошлом, но сейчас, по прошествии стольких лет, её кожа обмякла, но по-прежнему в её контурах читалась былая мощь.

– Тебе что? Сложно? – поддержал его парень, сидевший за барной стойкой.

Джил молча подошла к старенькому приёмнику и переключила на другую станцию – с новостей на быстрый рок:

– Так лучше?

– Намного… – заулыбался этот боров, которому уже нужно было два стула, чтобы спокойно сидеть на месте.

Музыка вызвала почти всеобщее ликование, а сомой Джил, видимо, больше по душе было слушать новости, но разве у неё был выбор, чтобы не угодить своим клиентам?

Медленно продвигаясь вперёд, Абрансон шёл вдоль барной стойки.

– Ваш заказ готов. – обратилась к нему Джил.

Не ожидав, что кто-нибудь здесь будет с ним разговаривать, он не придал значения этому шуму.

– Эй ты, а платить кто будет?

Эти слова детектив уже ясно расслышал, да и незначительные смешки послышались в его сторону. Повернув голову, он попытался понять, кто вообще с ним разговаривает, что, в сущности, не составило труда – в поле зрения попала лишь одна женщина.

– Вы это мне?

– А ты видишь здесь ещё кого-то, кто бы заказал три порции салата?

Боров, сидевший почти около неё, довольно расхохотался прямо в бокал с пивом.

– Просто я не помню… – детектив подошёл к стойке.

Посмотрев на поднос с едой, он никак не мог понять, зачем он всё это заказал. Но раз ему об этом говорят, значит так и есть. Он потянулся в карман в поисках денег.

– Сколько с меня?

– 16,95.

Детектив, вытянув руку, попытался найти хоть какие-то деньги в своём кармане, как от этого движения его затылок снова взвыл, о чём свидетельствовала гримаса на его лице.

– Ещё наркоманов мне здесь не хватало… – едва слышно произнесла Джил, наблюдая за Дэвидом.

Эти слова может быть он и услышал бы, если бы его внимание не приковал круглый аквариум, наполненный фирменными коробками спичек. На таких коробках обычно пишется заведение и, позабыв обо всём, он достал один такой коробок.

На лицевой его стороне был незатейливый рисунок, по виду напоминавший какой-то мультфильм, а вот внутри уже красовалась надпись «Золотая лихорадка».

Прочитав это, в мозгу Абрансона раздались вспышки, отчего его котелок ещё больше загудел.

– Я помню это место… – говорил сам с собой детектив, чьи слова заставили недоумённо переглянуться Джил и парня с бокалом пива.

Вспышка в его голове озаряла какие-то старые воспоминания, но ухватиться за них было очень сложно, его не покидало ощущение, что он тут уже был…

– Может, уже заплатишь? – Джил продолжала ждать свои деньги.

Детектив ничего не слышал, сейчас весь его разум был занят процессом идентификации себя, этого места и того как он здесь оказался. Очередная порция воспоминаний ударила его ещё одной вспышкой из-за чего, шатаясь, он уцепился в руку этого парня.

– Ты что творишь? – он оттолкнул его рукой в сторону, но от подобного жеста сам же и пролил на себя пиво.

Боров тут же подскочил на ноги и развёл руками, смотря, как пенный напиток стекает по пузу.

– Зря ты это сделал… – он повернулся к детективу, который стоял уперевшись о стойку.

– Билл, не надо этого делать. – Джил схватила его за руку. – Посмотри на него он же явно сейчас под чем-то.

Только слова этой женщины для него ничего не значили. Билл относился к той породе людей, которые находят удовольствие лишь, когда причиняют боль другим. Так и сейчас это провокация скорее была спровоцировано именно им, чтобы пустить в ход кулаки.

– Не мешай мне. – взревел Билл, даже не глядя на Джил.

– Я тебе не позволю устроить беспорядок в моём баре.

Но у Билла уже глаза окрасились в кровавый цвет, и ничто уже не было способно его вразумить.

Двинувшись вперёд, он почувствовал, что Джил всё ещё его удерживает. Недолго думая, он толкнул её в сторону, хоть она и была крепко сложена, но с двухсот пятьюдесятью фунтами конкурировать не могла. От удара о стену с напитками, задрожали стоявшие там бутылки, что и привлекло всеобщее внимание.

Никто не собирался ни помогать Джил, ни, уж тем более, останавливать Билла. Зачем это делать ведь сейчас будет такое представление.

– Ты что делаешь? – детектив, придя в чувства, потянулся к Джил, как его тут же схватил за руку Билл.

– Тебе сейчас нужно о другом беспокоиться.

– Эй… это ведь была случайность, всё можно решить другим способом…

Детектив, говоря эти слова, попытался отстраниться от верзилы, но тот сразу же обрушил на него свою левую кувалду, которая как тряпичную куклу пригвоздила Дэвида лицом о барную стойку.

В зале тут же раздались радостные и ободряющие возгласы таких же, как он парней. Что надо сказать было очень приятно Биллу, чувствовать себя победителем, да под всеобщее ликование толпы, что он даже на секунду позабыл о своём противнике.

С большим трудом поднимая голову, Абрансон чувствовал, как по его щеке течёт кровь, а в глазах всё троилось. Выбора другого не оставалось, как попытаться дать сдачи этому здоровяку или стать отбивной для него.

Не привыкший просто так сдаваться Дэвид смог на секунду сконцентрироваться и ударить со всей силы в его живот.

Удар хоть и был не самым слабым, но для Билла эта было как укол зубочисткой. Это лишь заставило его вновь переключиться на него. Тут же схватив его воротник, он поднял его на нужную высоту и ударом правой руки отправил в полёт до ближайшего столика, стоявшие рядом люди великодушно отошли в сторону, предоставляя поле деятельности для Билла.

Здоровяк не став медлить подошёл к распластавшемуся детективу и сжал его горло одной левой рукой. Другая уже была занесена в воздух и грозила проломить ему череп, который и так уже был весь в трещинах.

Честными способами его было не победить, и тогда детектив схватил первое, что попалось ему в руку – пивная кружка из толстого стекла и тут же ударил ею Билла прямо по голове. От этого удара кружка разлетелась на мелкие кусочки и посыпалась на лицо Дэвида. Биллу же досталось намного сильнее, отпустив детектива, он левой рукой зажал открывшуюся рану.

Подобная дерзость ещё сильнее раззадорила его и, позабыв окончательно обо всём он, с диким рёвом, направил свой правый кулак прямиком на детектива. Едва успев перекатиться от него в сторону, как в миллиметре от его головы обрушился огромный кулак Билла. Удар, обезумевшего здоровяка, оказался настолько силён, что дубовые доски стола, как бумажные разорвались на мелкие кусочки.

Но и для самого Билла этот удар оказался не без последствий. Сила, вложенная в этот удар, сила, которая насквозь пробила стол, с такой же силой и отдалась в его руку. Несмотря на свой внушительный вид у каждого можно найти слабое место и этим местом для него оказалось запястье, хруст в котором явственно услышал детектив. Подобный звук ни с чем нельзя спутать. Звук ломающейся кости вызывает всегда мурашки по всему телу. Билл слишком взбешён, чтобы чувствовать боль, он даже не заметил этого.

Шатаясь, детектив отошёл на некоторое расстояние от него. Вытащив, наконец, руку из стола Билл направился за ним. Подойдя в плотную к бильярдным столам, где сгруппировалась основная часть зрителей, кто-то дружелюбно подтолкнул Дэвида прямиком в лапы Билла.

Билл был очень рад такому подарку и тут же направил навстречу детективу свой непробиваемый правый кулак. Угодив куда нужно, Билл на некоторое время замешкался, хотя и была возможность сейчас покончить с соперником. От удара рука Билла ещё сильнее хрустнула и на этот раз он смог ощутить боль. Дэвид едва держался на ногах, столь мощные удары по его голове, как вспышками молний озаряли его разум и с каждой такой вспышкой он на долю секунды оказывался на взлётной полосе аэродрома, в это мгновенье он даже чувствовал свежий ветер и капли дождя, падавшие на его лицо, но уже через мгновенье рука Билла забирала его в свою реальность.

Едва держась на ногах, детектив наклонился вперёд, Билл, решив поберечь теперь правую руку, схватил ею Дэвида за шею. И Дэвид и Билл уже были изрядно измотаны, у каждого из них текла кровь по лицу, но ещё одного удара Абрансон выдержать не сможет… Вложив остатки сил в последнее движение, он крепко схватил руками правую руку Билла и, одновременно проскальзывая под ней, он со всей силы прокрутил его запястья, прохрустевшее как батарея китайских хлопушек.

От невыносимой боли, здоровяк упал на одно колено, понимая, что его рука уже не принадлежит ему, он не знал что делать. Как обычная заварушка, да ещё и с таким малахольным, могла так закончиться для него? Все эти вопросы сейчас блуждали не только в его голове, но и в головах всех зевак, которые сейчас смиренно молчали.

Билл решил не сдаваться и идти до последнего. Повернув голову в сторону Абрансона, он видел, как тот изо всех сил держит его руку. Невзирая на дикую боль, он попытался встать, что в корне не хотел делать детектив. Прокрутив руку ещё сильнее, он на некоторое время смог сдержать натиск Билла, но он снова начал свой подъём, тогда Дэвид, скользящим движением ноги угодил прямиком ему в нижнюю челюсть, дабы этот удар оказался сильнее он выкрутил руку Билла в противоположную сторону. Проделанные вкупе манипуляции дали свои плоды и здоровяк даже немого оторвавшись от земли, упал, распластавшись в полной отключке.

Детектив тяжело дышал, его правый глаз был напрочь залит кровью, и смотреть по сторонам было проблематично. Держа обмякшую руку Билла, он смотрел на остальных, не зная чего и ждать. К счастью его друзья не были такими уж друзьями, отчего никто из них не решился выяснить отношения с Дэвидом.

Отпустив руку, она с грохотом упала на пол. Шатаясь, он подошёл к барной стойке. Джил потихоньку приходила в себя. Оглядев тот бедлам, который они устроили с Биллом, он нащупал в заднем кармане деньги. Достав всё, что у него было, порядка трёх сотен он положил их на прилавок. И не произнося ни единого слова, он вышел на улицу.

Оказавшись на свежем воздухе его ноздри, тут же ударила прохлада жаркой ночи. Ещё не до конца придя в себя детектив, достал смятую пачку сигарет, удручённо посмотрев в неё, сунул последнюю сигарету себе в зубы и, смяв пачку, бросил себе под ноги. Засветив сигарету, он оглядел всё вокруг.

Ничего стоящего в поле его зрения не попало. В ночной темноте лишь немногочисленные фонари, да луна освещали окружение. Ни единой звезды на небе не было, но полный диск луны, невероятно большой, компенсировал это обстоятельство.

Бар, из которого он вышел, был лишь частью общего ансамбля. Ярдах в 20-и от него стоял двухэтажный мотель, выглядевший под стать этому мрачному месту. Два этажа, сложенных из какого-то серого кирпича, широкие окна были будто угрюмыми глазами этого дома, который сам грустил, зная, как он сам выглядит. Ни в одном окне не горело ни единой лампочки. И если бы не яркая неоновая вывеска, щедро обдававшая глаза детектива лиловым светом, то это строение можно было принять за заброшенное.

Толи он недавней драки, толи от столь же недавнего дождя, но уличный воздух был невероятно вкусен. Жадно пожирая его лёгкими, Дэвид уставился на длинную лужу, возле дороги, в лёгкой ряби которой отражалась, призывно моргая, вывеска.

Практически забыв, что часть его лица была разбита, он машинально провёл рукой по нему, как тут же почувствовал дикую боль. Оторвав руку от лица, он посмотрел на неё, на яркую и свежую кровь, искрившуюся на его руке.

Нащупав в кармане носовой платок, он потянул его, вывернув наизнанку весь карман. Вместе с платком что-то выпало и с железным звуком ударилось об асфальт. Промокнув пару раз разбитую бровь, детектив сел на корточки и поднял с земли упавший предмет.

Даже одного глаза детектива было достаточно, чтобы понять, что это было – ключ от номера, с прикреплённой к нему пластиковой биркой красного цвета в форме ромба, с цифрой 24.

Недолго думая, Абрансон сунул платок в карман и пошёл в мотель. Открыв дверь, перед ним предстала такая же заветшалая и убогая атмосфера, что и снаружи. Ни консьержа, ни кого бы то ещё здесь не было. Лишь из огороженной тонкой решёткой, места управляющего, доносился шум маленького телевизора, быстрая смена кадров в котором, то и дело озаряла всю стену и часть совершенно неосвещённого лестничного прохода.

Поднимаясь по лестнице, Дэвид ступал очень осторожно, ему по прежнему было трудно концентрироваться, да и свет, создаваемый лишь вспышками телевизионного кинескопа был почти не видим здесь.

Оказавшись, наконец, на втором этаже, детектив открыл дверь в очень длинный коридор. Несколько раз, щёлкнув выключателем, который висел так, кстати, но оказавшийся совершенно бесполезным, он направился вдаль. Единственное, что хоть луна, сквозь эти большие окна достаточно хорошо освещала коридор.

Осторожно продвигаясь вперед, Абрансон дошёл примерно до середины холла, как позади него раздался громкий шум, заставивший его обернуться. Позади него был этот самый коридор, но он был во много раз длиннее пройдено расстояния. И посреди него было распахнуто окно, порывы ветра, ворвавшиеся сюда, тут же надували занавески, как парус. Ничего не понимая, детектив обернулся в ту сторону, в которую он шёл, но перед ним оказалась дверь. Дверь, из которой он вышел, даже тот же неисправный выключатель висел на том же месте…

– Что за чертовщина…

Развернувшись, Дэвид решил больше ни на что не отвлекаться. Не зная, в чём проблема, в атмосфере, или ударах, которые он получил по голове, но шёл вдоль стены с дверьми, прощупывая себе дорогу. Держа в другой руке номерок с ключом, он около каждой двери проводил пальцем по железным цифрам, прикрученным к каждой двери. Номер 21… 22… 23… Следующий номер был без обозначений, проведя пальцами по двери, детектив лишь почувствовал два небольших отверстия от саморезов.

Да, скорее всего это и есть номер 24, но решив удостовериться, он посмотрел на следующую дверь – номер 25. Вернувшись к двери без номера, Дэвид попытался вставить ключ в замочную скважину, но дверь оказалась незапертой и от его усилий она слегка распахнулась.

Посмотрев по сторонам, никого не было, но жуткие мысли тут же вторглись в его и без того смешанные мысли. Неспешно открыв дверь, он неслышно вошёл в комнату. Мрак и тишина были полноправными хозяевами этого номера. Посреди комнаты, стояли две сумки с вещами, очевидно ещё не распакованными, или уже собранными. В любом случае это его не сильно воодушевляло.

Внезапная вспышка молнии озарила комнату. Доля секунды, пока комната была освещена, остановилась и показалась для детектива несколькими минутами. Потому как, страх который он испытал в это мгновенье заставил его сердце колотиться с невероятной скоростью. В свете молнии были видны стены, стены с весьма ненавящевым цветочным рисунком, но в тоже время они были все залиты кровью, густой и тёплой, даже этот терпкий запах испаряющейся крови повис в помещении. Кровь была абсолютно на всех стенах, обои как по приказу, под тяжестью красной жидкости, трещали, то и дело, отрываясь на стыках и слегка закручиваясь.

Незамедлительно нажав на выключатель, загорелась лампа, прогнавшая сумрак, царивший здесь вместе с больным воображением Дэвида. Ничего подобного, что он видел на стенах, ничего этого не было. Это были самые обычные обои, да не первой свежести, но при том без единой капли крови.

Окончательно ничего не понимая, он углубился в центр комнаты. Уставившись на вещи, он потихоньку начал вспоминать.

– Это вещи, которые собирала Элизабет перед путешествием…

Без каких-либо особых усилий он вспомнил, как он вместе со своей семьёй погрузил эти вещи в машину… он вспомнил всю дорогу до этого места… вспомнил все небольшие радости, которыми успела насытиться эта поездка… и вспомнил… как он решил провести здесь ночь, а на утро продолжить путешествие…

На одной из сумок лежала плюшевая обезьяна его дочери. Взяв её в руки, свет начал светить сильнее, чем обычно и уже в следующую секунду лампочка взорвалась, погрузив комнату в прежнее состояние. Даже не успев ничего подумать, в глаза детектива бросился свет, пробивавшийся из-под одной из двух дверей. Дешевизна этого отеля отражалась на обильных щелях между дверью и полом, откуда сейчас и проходил яркий свет.

Повернув круглую ручку и толкнув дверь, детективу постепенно открылась спальня. Спальня, в центре которой висела, повешенная за люстру Элизабет. Не отдавая себе отчёта в происходящем, детектив выпустил из рук игрушку и бросился к Элизабет. Подбежав к ней, он со всей своей силой приподнял её, чтобы снять давление с верёвки.

– Скорее сюда! – начал вопить с нечеловеческой громкостью Абрансон.

Но никто не спешил идти. На лице детектива проступили слёзы, он ощущал, что тело Элизабет уже холодело, некогда яркий, розовый блеск её щёчек, сейчас был синюшно-бледный. Девушка была одета в белое платье в красный яркий горох, платье, которое он лично подарил ей для этой поездки.

Переведя взгляд ниже, он увидел, что обе её руки были порезаны. Причём тем же знаком «Х», который ему померещился на своей руке.

– Ну хоть кто-нибудь… – вновь взмолился он, понимая, что всё это уже бесполезно.

Под телом Элизабет было две лужицы крови, небольшим мостиком слившихся между собой, а платье, вдоль бёдер, было напрочь окрашено её же кровью.

Со слезами на глазах, он повернул голову в сторону двери и хотел уже было снова позвать на помощь, как увидел в дверном проёме малышку Роуз. Она стояла, держась одной рукой за дверь, а другой держа за лапу игрушечную обезьяну. Ужас, которым наполнились эти маленькие глаза, не сможет описать ни самый маститый писатель, не лучший художник в мире, потому как невозможно изобразить это бесконечное чувство, которое охватило ум этой маленькой девочки.

Дэвид хотел что-то ей сказать, и даже что-то кричал, совершенно не слыша своих слов, но лицо своей дочери навсегда впечаталось в его душу. В следующую секунда вспышка молнии сокрыла в своих белоснежных объятиях всю комнату.