Очередной суматошный день в аэропорту небольшого городка Грин-Бей медленно приближался к закату. Ритм города, как и всего северного штата Висконсин, был не то чтобы неспешным, а имел свою неповторимую черту, черту которая наделяла каждый дюйм воздуха своим неповторимым шармом, заставлявший время останавливаться, давая возможность любому увидеть вещи, которые в обычном ритме остаются за пределами нашего восприятия.

Лишь одно место всегда выбивалось из умеренного ритма жизни – это местной аэропорт. Конечно, это можно обусловить тем, что фактически он находится за пределами города, но данное обстоятельство не сильно сказывается на людях ожидающих свой самолёт, или на тех, кто уже с нетерпением ждёт свой багаж, всматриваясь вдаль транспортерной ленты.

Сквозь стены аэропорта из стекла и металла можно было видеть горячий воздух октября. На улице уже была середина октября и в преддверии наступающей зимы деревья стояли абсолютно голые. Ярко-зелёный, ровно постриженный газон, сильно контрастировал на фоне черных стволов деревьев, придавая всему ещё более сказочный пейзаж.

В обычный день сквозь двери аэропорта проходят сотни людей, и чем больше их проходит, тем более забавно наблюдать, как меняется человек, пройдя через распахивающиеся двери. Вот и сегодняшний день не стал исключением. Бесчисленное количество людей суетится в своих заботах, не замечая того, что здесь происходит.

А случается здесь очень многое, взять хотя бы вот этого парня, который только что прилетел и сейчас в его объятиях находится девушка. Эта одна из ситуаций, при виде которой любой прохожий умиляется этой парочке. Да, это ведь так романтично, если не считать того, что буквально за пару секунд до того как ему призывно помахала его девушка, он судорожно снимал, успевшее врасти в палец, обручальное кольцо.

Или вот ещё – мужчина средних лет сидит за столиком. Его глаза то и дело устремляются в информационное табло, а когда раздаётся сигнал, предвещающий, что вслед за ним прозвучит сообщение с металлическим оттенком, то он вздрагивает. На его столике лежит газета и полупустая бутылка виски. Как и в первом случае, подобная картина вызывает те чувства, которые стереотипными штампами впечатали в наши головы фильмы. Конечно, он наверно ждёт прилёта кого-то очень близкого, так сильно ждёт прилёта, что приходит сюда практически каждый день, и каждый день он сидит в ожидании чего-то своего, и это наступает в тот же миг, как его бутылка становится пустой. Подобный контингент людей встречается всюду, впрочем, понять их можно, они просто создают иллюзию того, что они не одиноки.

Заходящее солнце не только окрасило небо во всевозможные оттенки красного, но так же заполнило весь аэропорт. Очередной самолёт сотрясал жаром турбин воздух и взмывал в небо, отражая последние лучи солнца в каждом иллюминаторе. В проникших в помещение лучах заката отчётливо было видно неспешно плывшую в воздухе пыль, поднятую бесчисленными туфлями и ботинками.

Вот уже и опустела бутылка у нашего знакомого, и он нетвёрдой походкой отправился на улицу. В аэропорту становилось всё меньше и меньше людей. В ожидании ночи кто-то уже дремал на стуле, в зале ожидания, обняв обмякшей рукой свою поклажу, кто-то не находя себе места мерил шагами всё здание.

Последние лучи солнца светили прямо в информационное табло, отчего прочесть написанное было крайне трудно. Молодой человек лет тридцати стоял, уставившись в это табло и щурясь, в надежде различить на нём буквы.

Это был обычный парень, при первом взгляде на которого никто и никогда не остановит на нём своё внимание. Его костюм был сделан из черной ткани, слегка отражавшей свет, столь же строгий пиджак и чёрная шляпа делали его абсолютно невидимым для окружающих. По его одежде можно было бы сказать, что ему совсем не нужно лишнее внимание к своей персоне. Рядом с ним не было ни дорожной сумки, ни портфеля, единственная вещь, которую он нещадно сжимал в своих крупных ладонях – это ярко-лиловый билет на самолёт.

Прищурив глаза он, наконец, смог прочесть столь необходимую для него информацию: «Рейс Грин-Бей – Лос-Анджелес откладывается на неопределённое время из-за погоды»

– Что за чёрт! – не сдержавшись, произнёс парень в чёрном.

Он с ещё большей силой сжал билет в руке от досады, отчего костяшки его пальцев побелели. Подошедшая к этому же табло девушка стала невольным свидетелем вырвавшегося недовольства этого мужчины, чем собственно он и привлёк её внимания. Бросив беглый взгляд на него, девушка заметила билет на самолёт. Точно такой же билет сейчас спокойно лежал в её сумочке, а таких билетов всего 7 штук…

– Простите, – начала она, обращаясь к незнакомцу, – вы ведь тоже летите в это место, в Лос-Анджелес?

Мужчина не сразу понял, что с ним разговаривают, его мысли были заняты ругательствами, направленными в адрес самолёта, погоды и всего что сейчас попадало в его поле зрения. А тут ещё кто-то его спрашивает. Сведя брови, он слегка повернул голову в сторону девушки.

Она выглядела очень миловидно, её внешность, если так можно сказать олицетворяла все эти «сырные головы» Висконсина. В её внешности сплетались воедино простота и красота. Одежда на ней не претендовала на звание элитной и представляла из себя синие джинсы, сильно обтягивающие и, тем самым, очень выигрышно подчёркивающие контуры девушки. Клетчатая рубашка и черный пиджак, так же подчёркивали все самые важные места её тела. Волосы были пшеничного отлива, что наряду с её курносым носиком и зелёными глазами делали её «американской мечтой».

– Что? – недовольно пробормотал он. – Я ничего не знаю, вообще, что вам нужно?

Его ответ прозвучал более чем обидно для юной девушки, отчего её глаза просто остекленели. В её миловидном личике застыло удивление, смешанное с досадой и обидой. Да и сам мужчина был не рад тому, что сорвался на ней, он уже хотел как-то исправить положение и что-нибудь сказать красивое, только ни одного подходящего слова так и не взбрело в его голову.

– Зачем же так грубо? – вставил своё слово, подошедший парень. – Если я не ошибаюсь, то нам всем предстоит какое-то время быть почти семьёй, так зачем же начинать с оскорблений?

Подошедший молодой человек сразу преобразил девушку, для неё он сейчас был как рыцарь в сверкающих латах. Он был из тех людей, которые одним своим внешним видом могли заставить вас делать всё что угодно уже через пару минут. Строгий коричневый костюм в полоску, трость с набалдашником в виде летящего орла, аккуратный уголок платка торчал из его нагрудного кармана, а волосы зачёсаны с такой аккуратностью, что казалось, будто он всё своё время только им и уделяет, и в довершении всего образа над его узкими губами красовались небольшие строгие усы.

– Элизабет Фостер. – слегка сбитым голосом произнесла девушка, протягивая руку для знакомства её заступнику.

– Очень приятно. Меня зовут Брайан Моррис. – он по старой, давно забытой традиции поцеловал руку девушки, чем ещё больше вогнал её в краску.

А недовольный незнакомец лишь, пренебрежительно фыркнув, отвернул голову в сторону.

Брайан увидел жест презрения к ним этого мужчины и тут же обратился к нему:

– Не мне говорить о манерах, но вы могли бы хоть какое-то проявить уважение к девушке и извиниться за грубость.

Мужчина был явно недоволен сложившейся ситуацией, конечно, он понимал, что он сам поступил опрометчиво, но сейчас, когда его отчитывают как провинившегося школьника, он еле сдерживал своё желание пустить в ход кулаки.

– Хорошо, – скрепя зубами, ответил он, – я приношу извинения за своё поведение.

Он говорил это, смотря злобными глазами на Брайана, выдавливая каждое слово из себя. Впрочем, такого для Элизабет оказалось более чем достаточно, чтобы позабыть неприятное начало знакомства с ним, и она с беззаботной улыбкой протянула ему руку:

– Не будем об этом, Элизабет Фостер.

Немного помедлив, он всё же пожал её руку:

– Майкл Кингсли.

– А вы знаете, что нас там ждёт? – спросила Элизабет.

– Понятия не имею, да мне и всё равно, лишь бы побыстрее убраться из этого городка. – пробормотал Кингсли.

Хоть Элизабет и адресовала этот вопрос ко всем, но ожидала услышать ответ именно от Брайана, который не заставил себя долго ждать, видя настойчивый взгляд девушки.

– Не думаю, что я знаю больше вашего. – начал Брайан. – Нам с Вами посчастливилось получить эти билеты, как написано на них «в новую жизнь». Может это просто будет отдых на западном побережье, а может нам будет сделано предложение по поводу работы, о котором недвусмысленно написано в билете.

– Я тоже об этом думала, но так и не смогла понять, почему это происходит именно с нами. Ведь тут написано, – Элизабет достала билет из сумочки и, ведя газами по нему, продолжила, – что это один из семи билетов.

– Зачем задавать такие вопросы: что… почему… – вклинился Кингсли. – Сейчас даже нет гарантии, что мы вообще куда-то полетим.

Он ещё раз бросил свой недовольный взгляд в сторону табло, но, как и раньше, там была написана всё та же фраза об отмене всех рейсов.

Острое замечание Майкла осталось незамеченным только по той причине, что внимание абсолютно всех людей приковала к себе торопившихся парочка. Мужчина и молоденькая девушка почти бегом устремлялись вглубь аэропорта. Подобная суета и спешка здесь обычное дело и никто бы не стал обращать внимания, если бы не тот шум, который произвела выпавшая, из тоненьких рук девушки, сумка. Мужчина, следовавший за ней, тут же помог поднять её и без долгих промедлений взял эту ношу на себя. Девушка шла, впереди отбивая своими каблуками торопливый ритм, в который, как не старался, но всё же не попадал мужчина. Ему на вид было чуть более 40-ка, небольшой живот и потрёпанный коричневый пиджак, говорили о том, что он за собой не следит. И как следствие этого он сейчас был вынужден, забивая дыхание торопиться за миниатюрной мисс, которая теперь лишь с одной только сумочкой шла куда более грациозно, чем её спутник.

Юная мисс – именно такое словосочетание приходит на ум при виде этой девушки. Не потому что всё сложение её тела было аккуратным, не из-за того что ростом она тоже не была наделена, даже не из-за её необычайно больших глаз, придававших ей куда больше схожести с ребёнком. Просто в какой-то момент происходит какое-то незримое изменение в девушках, разделяющее их на «юную мисс» и именно на «девушку». Так и сейчас, при взгляде на неё в голову лезет именно это словосочетание. Это при всём притом, что она очень даже недурна собой, и могла бы соперничать с именитыми моделями. Её утончённая талия была эффектно подчёркнута ремешком, опоясывающим её вместе с тёмно-синим платьем, больше походившим для званого вечера, нежели для данного случая. Высокие каблуки, немногочисленные украшения и тёмные волосы, постриженные под каре, придавали этой девушке вид успешной бизнес-леди.

Этот бег с препятствиями столь же быстро закончился, как и начался. Остановившись ярдах в десяти от табло девушка беглым взглядом оценила обстановку и прочтя об отмене рейса тут же поспешила сообщить это своему менее расторопному спутнику:

– Не стоит торопиться, рейс отменили. – проговорила она чуть более громким голосом, указывая на табло.

Подошедший мужчина очень сильно запыхался, отчего не сразу смог ответить девушке, хотя он что-то и попытался ей сказать. Поставив вещи на пол и облегчённо выпрямив спину, он достал из кармана брюк, носовой платок и вытер им не только своё лицо, но и шею, успевшие вспотеть от такого марафона.

– Так… – он, прищурившись, всмотрелся в то место, на которое указывала его спутница, сообщая об отмене рейса. – Рейс Грин-Бей – Лос-Анджелес отменяется… – послышалось только бормотание из его уст.

Поскольку эта парочка своим появлением успела наделать много шума, то и сейчас ещё многие глаза были устремлены в их сторону, в том числе и Элизабет, обладая хорошим слухом, вкупе с неплохой интуицией она быстро смекнула, что эти двое тоже «одни из семи счастливчиков». Недолго думая Элизабет призывно помахала им рукой, чем ввергла не только их в лёгкий ступор, но и вызвала неоднозначную реакцию у своих новых знакомых.

На этот раз Кингсли смог сдержать свои эмоции и не сказать лишнего, но если бы в этот момент кто-нибудь посмотрел на его лицо, то навсегда убедился бы, что для слов не нужны слова. В его выражении лица смешались не столь старая обида от знакомства с Элизабет с презрением ко всему окружающему. «На кой чёрт она их зовёт» – примерно это сейчас читалось на его лице.

– Это она нам машет? – вновь заговорила юная мисс.

Мужчина не став складывать платок в первоначальное состояние сунул его в карман и, резко выдохнув весь воздух из своих лёгких, попытался привести дыхание в норму:

– Похоже на то… – немного озадаченно произнёс он. – Вы её знаете?

– Нет. – очень быстро ответив, она ещё раз пробежалась глазами по ней, её спутникам и табло, висевшим над ними. – Нет, никогда раньше их не видела.

– Думаю единственное, что нам остаётся, так это подойти и узнать чего от нас хотят.

Немного помешкав от недавнего забега и изумления, эти двое всё же решились подойти к зовущей их девушке.

– Простите, – начал мужчина, пристально осматривая Элизабет, – вы нам махали?

– Да, у меня такое ощущение, что нам всем нужно в одно место, – Элизабет протянула незнакомцу руку, в которой держала свой билет.

Быстро сопоставив всё, мужчина растянулся в простодушной улыбке:

– Похоже на то, Стенли Хоуп, а это Мэри… – на этом мести его лоб снова пробили маленькие капельки пота, от того, что он безуспешно пытался вспомнить её имя.

– Мэридит Стоун. – вклинилась юная мисс, спасая своего спутника из неловкой ситуации.

– Как видите, мы сами с Мэридит, – Стенли чётко проговорил её имя, чтобы лучше запомнить и не оконфузиться снова, – едва знакомы, столкнулись буквально у дверей такси.

Элизабет с беззаботной улыбкой протянула ему руку:

– Элизабет Фостер, а это Брайан Моррис и Майкл Кингсли – она по очереди кивнула в направлении каждого.

Стенли Хоуп, хоть и выглядел добродушным пузаном, но, после рукопожатия, крепость и силу его руки оценили все. Зная вспыльчивый нрав Майкла Кингсли, то можно было ожидать очередного всплеска недовольства и сквернословия, но вместо этого он посмотрел на Мэридит Стоун и чтобы не попасть в неловкую ситуацию, тут же отвёл взгляд прочь, забыв о Хоупе, который чуть не расплющил его руку.

Установившаяся пауза, казалось, остановила время, ибо столь большего смущения 5 незнакомых друг друга людей, наверно, ещё не испытывали. Сейчас почти каждый про себя проклинал этот самолёт, по чьей вине оказались в подобной ситуации. Говорить о чём-то конкретном, что могло оказаться чем-то личным, не позволяло им как малое время знакомства, так и правила хорошего тона. Единственное, что сейчас у них было общее, так это поездка в неизвестность.

– Почти все в сборе, – пытаясь завести разговор начал Хоуп, – не хватает ещё двух человек.

Но сломить воцарившееся молчание ему в одиночку оказалось не под силу. Каждый лишь про себя согласился с ним и утвердительно помотал головой. Пытаясь хоть как-то поддержать его и раскрепостить обстановку Элизабет обратилась к вновь пришедшим:

– А Вы знаете, что нас там ожидает?

Не дав возможности ответить на поставленный вопрос, Кингсли не выдержал:

– Да сколько же можно! Вы можете спокойно ждать этот чёртов самолёт!

Майкл понимал, что погорячился и сейчас ему меньше всего хотелось смотреть в их глаза, почему он отошёл и сел на ближайший стул. На удивление его выходка произвела не столь сильной эффект, что мог возникнуть в другой ситуации – каждый прекрасно понимал его чувства, вызванные досадой от мучительного ожидания самолёта. Да к тому же ещё эта надпись: «Рейс Грин-Бей – Лос-Анджелес откладывается на неопределённое время из-за погоды» не спешила меняться, при том, что никакой стихии за окном не наблюдалось.

Вскоре примеру Майкла последовали и остальные – медленно и неторопливо направились к стульям для ожидания и, взгромоздясь в них, погрузились в свои мысли. Брайан положил руку на плечо Элизабет, тем самым привлекая её внимание к себе, и когда она посмотрела на него, он совершенно спокойно ей улыбнулся. Самая невинная улыбка, простая работа определённых мышц лица, но эффект оказался нужным – приподнять настрой Элизабет, стоявшей неподвижно после слов Кингсли. Она в ответ кивнула головой, давая понять, что всё в порядке, и они направились к остальным.

Вновь воцарилось продолжительное молчание. Последние лучи заходящего солнца быстро поднимались по стенам вверх, погружая всё вокруг в вечерний сумрак. Уже включилось освещение аэропорта, из-за чего ещё больше казалось, что за окном стемнело. О недавних жарких лучах солнца сейчас только напоминали где-то там, на горизонте, окрашенные в ярко-бордовые с фиолетовым отливом отрывистые облака. Стеклянная стена, обрамлявшая весь первый этаж, отдельными бликами отражала зажжённые сигнальные огни. И вот, во всей этой атмосфере пребывали наши путешественники, не говоря ни слова, даже не поднимая глаз, в направлении друг друга, лишь изредка всматриваясь в информационное табло, в надежде увидеть там столь долгожданную надпись.

Аэропорт уже порядком опустел, отчего уровень шума тоже снизился, и благодаря этому обстоятельству привлекла к своей персоне вновь вошедшая женщина. На вид ей было лет 45, может чуть больше, по крайней мере, по её внешнему виду трудно точно сказать, сколько ей на самом деле, так как видно, что она за собой очень хорошо следила. Она шла за пареньком, по-видимому, нёсшим её сумки. Нёсшим здесь будет не совсем уместно сказано – он из последних сил волочил всё её богатство, которое другой человек и за всю жизнь не сумеет собрать, не то, что брать с собой в поездку.

– … да ещё и вымокла из-за тебя… – послышался недовольный голос, адресованный юноше с сумками.

Но ни одно язвительное слово не заставило дрогнуть ни единой мышцы его лица, может быть он был так поглощён ношей, что не слышал её слов, может быть воспитание и трудовая политика говорили, что не стоит идти на конфликт, а может быть и то и другое. В любом случае дойдя до стульев, он с большой радостью, аккуратно поставил вещи на пол и устало вытянул занемевшие руки. Женщина без устали продолжавшая его поучать продолжала:

– Ну и что ты остановился? Я и так много времени потеряла из-за тебя, ещё этот дождь…

– Я же Вам говорил, что все рейсы отменили ещё час назад. – стараясь не выдавать своей досады, ответил её лакей.

– Рейсы меня не волнуют, – она быстрым движением помахала перед его лицом яркой бумажкой, – у меня специальный самолёт…

– Но в такую погоду никакие самолёты не будут взлетать, даже специальные. – не дав закончить предложение, вклинился юноша.

По всей видимости, её это очень сильно задело, не столько его правота, сколько его противоречие её словам, отчего её глаза быстро округлились, а узкие губы сжались от напряжения.

Несложно догадаться, чем бы всё это закончилось, если бы на помощь юноше не пришёл Хоуп, который, как и все следил за развитием этой истории от самых дверей. Хоуп, может быть и не стал бы вмешиваться, если бы не видел, как разрывалась Элизабет,? она, та, которая не может безучастно стоять в стороне, на лице которой читалась надпись «мир и доброта» на всех языках мира, но с другой стороны она боялась снова получить моральную пощёчину, как в недавнее время, оттого две её противоречивые натуры сейчас терзали разум юной девушки, в надежде найти выход из этого замкнутого круга…

Хоуп, видя всё это и понимая её чувства, решил снять этот груз с её хрупких плеч и попытаться разрешить эту ситуацию с меньшей кровью, чем это будет.

– А он прав, – вклинился Хоуп, – мы здесь тоже все со специальными билетами, только…

Хоуп немного призадумался, подбирая правильные слова. Видя её мокрый вид, он кинул беглый взгляд за неё, на улицу, где на стеклянных стенах уже искрились бесчисленные капли дождя.

– … только для погоды это не имеет никакого значения.

Возразить этому и правда было нечего – только выставишь себя дураком, так подумала и эта дама, и проглотила свою досаду, смешанную с гордостью.

– А можно взглянуть на ваш билет? – спросила дама, в надежде, что у Хоупа совсем другой билет.

– Пожалуйста. – он был готов к такому вопросу и поэтому уже успел найти его во внутреннем кармане пиджака.

Небольшая пауза, воцарившаяся над беспокойной дамой, скрупулёзно и тщательно пытавшейся найти отличие в их билетах. Уставший следить за этой комедией Кингсли, сидя на стуле, наклонился вперёд и упёрся предплечьями в колени, он, демонстративно склонив голову, помотал ей из стороны в сторону, после чего заметил, что непогода, которая спутала ему все планы всё же и впрямь имеет место. Сейчас уже довольно сильный дождь разыгрался на улице. Если секунду назад капли падая на стекло, казалось, замирали, в надежде увидеть, чем всё это закончится, впрочем, как и все присутствовавшее здесь, то теперь капли быстро сменяли друг друга. Стекая вниз эти миниатюрные реки, отражали весь свет уличных огней, создавая из обычной воды причудливые узоры на стекле.

– Да… – задумчиво протянула Хоупу его билет. – И впрямь мы летим в одно место… Раз уж у нас билеты на один самолёт, и вы всё ещё здесь, то мне не из-за чего переживать.

Она уже как будто забыла о существовании юноши, столь долго и усердно ждавшего её благодарности в виде звонкой монеты. Но она совершенно беззаботно уже собралась устроиться в кресле, лишь громко кашлянув ему удалось привлечь её внимание.

– А, ты ещё здесь?

– Моя работа ведь на этом закончена?

– Да, можешь идти.

– Но как же на счёт… – юноше, по всей видимости, редко встречались подобные люди, и требовать своё ему было крайне трудно, и поэтому он сделал жест рукой намекающий о деньгах.

– Совсем забыла. – она протянула ему один доллар и с таким выражением лица, будто это она несла все сумки, отвернулась от него.

Парень стоял в недоумении с вытянутой рукой, где среди его больших пальцев терялась из вида его вознаграждение. Недолго думая, Хоуп вложил ему в руку десятку и, хлопнув по плечу, поспешил занять даму, дабы та не увидела, что он сделал:

– Меня, кстати, зовут Стенли, Стенли Хоуп. – он, придерживая её под локоть, увлёк в сторону своих новых знакомых.

– Я знаю. – совершенно спокойно ответила та и высвободилась из его рук.

Небольшое недоумение появилось на лице Хоупа, но прежде чем он смог его озвучить дама продолжила:

– Билет – в нём всё написано.

Пара мгновений потребовалось Хоупу, чтобы переварить полученную информацию, после чего он разразился оглушительным смехом, немного испугавший стоящую рядом даму.

– Я-то уж было подумал… – не с первого раза проговорил Хоуп.

Не став вдаваться в подробности, что же именно он подумал, дама, поправляя свои шёлковые перчатки, цвета осенней листвы, ответила:

– Думаю, вы ждёте, чтобы и я назвала своё имя.

– Это вовсе необязательно, хотя зная имя, то было бы проще с Вами разговаривать.

– Жаклин Уайт. – единственные два сухих слова, которые произнесла она в ответ на распинания Хоупа.

Жаклин проведя руками вдоль своего пальто уже присаживалась, но только она хотела устало выдохнуть и дать отдых своим ногам, как подскочила с невероятной скоростью.

– Боже, что это?! – она не давая и доли секунды на разъяснения, столь же быстрым движением что-то смахнула со своего сидения.

Сидевший рядом парень с огромной досадой в глазах встал на колени на пол и принялся собирать, то, что с диким визгом смахнула Жаклин.

Данное событие многих заставило повыскакивать со своих мест, даже Майкл Кингсли, доселе сидевший молча и отрешённо смотря на дождь, сейчас повернул голову в сторону произошедшего.

– Господи, – вновь зазвучал взволнованный голос Жаклин. – Что это было?

– С Вами всё в порядке? – поинтересовался, стоявший ближе всех, Хоуп, но его слова сейчас были сказаны в пустоту.

– Эт-то всего лишь мой п-плеер. – слегка заикаясь, сказал юноша, не поднимая глаз.

Он сейчас безуспешно соединял разлетевшееся на кусочки своё устройство.

– Оно меня до чёртиков испугало!

– Вообще-т-то это я дол-лжен возмущаться – это вы сломали мой плеер!

– Я в этом не виновата. – начала оправдываться Жаклин, всё с той же громкостью, но слегка поумерив скорость речи.

– Ты мог сесть в любом другом месте и не разбрасывать свои плееры повсюду.

– П-почему я должен ещё где-то с-сидеть, если я леч-чу в то же место, что и все?

– Ты тоже летишь туда, но откуда ты знаешь куда летим мы? – Брайан, наклоняясь, подал ему одну деталь, отлетевшую к его ногам.

– Это не сложно, если т-ты пришёл раньше всех и был с-свидетелем всего, что здесь проис-сходило.

– Но почему ты тихо за нами наблюдал и молчал?

– Да в-видели бы вы себя со с-стороны, – взяв все детали, он выпрямился, – между в-вами такое напряжение, что его м-можно ножом резать, а я не особо х-хочу это испытывать, поэтому мне было проще с-слушать музыку.

Когда парень встал, в глаза сразу бросилось, то насколько высок он был. Даже не высок – ростом он был чуть ниже Брайана, но его худоба делала его визуально выше. Ничем не примечательное лицо парня, преодолевшего не так давно двадцатилие или только собиравшегося это сделать, никак его не характеризовало и не выделяло из общей толпы. Синие джинсы и синяя толстовка с капюшоном. Пара белых, уже не нужных, шнурков от наушников болтались у него на шее.

– Полагаю Вы правы, – продолжил Брайан, поднимаясь вслед за ним, – но думаю, мы вправе узнать и Ваше имя, раз наши уже известны.

– Меня зовут Колин Янг.

– Похоже, теперь всё в сборе. – заговорила Элизабет. – Предлагаю всем нам забыть обо всех этих небольших инцидентах и узнать друг друга получше.

Голос Элизабет звучал как всегда задорно, он был преисполнен уверенности в необходимости всем сблизиться. Только, похоже, не все разделяли её точку зрения.

– Что вы имеете в виду? – выразила общее недоумение Жаклин.

– Колин правильно заметил, что мы чужие люди и возможно, на некоторое время наши жизни объединятся. – Элизабет сжала свой билет. – Поэтому, почему бы нам не поделиться хотя бы тем, как нам достались эти билеты?

Непродолжительная игра в переглядки и молчание давали зелёный свет идеи Элизабет, отчего та не дожидаясь, пока хоть кто-нибудь одобрит или возразит ей, продолжила:

– Думаю, будет справедливо начать мне, раз уж это моя идея…

Ничего другого остальным не оставалась, как сесть и выслушать её рассказ.

Жаклин Уайт сидела почти с краю у прохода, возле неё сидел всё на том же месте Колин Янг, безуспешно пытавшийся наладить свой плеер, то и дело что-то в нём нажимая и прислоняя его к уху. Брайан Моррис, Стенли Хоуп и Мэридит Стоун устроились на переднем ряду, предварительно развернув стулья в обратную сторону. А вот Майкл Кингсли всё также сидел на некотором удалении от всех, всё также понурив голову, из-за чего Элизабет Фостер пришлось сесть слегка дальше от всех, чтобы образовать общий «круг».

– … в тот день произошла со мной невероятная череда событий… – продолжила Элизабет, довольная тем, что её затея потихоньку начинает воплощаться в жизнь.

Дорожные истории… истории, услышанные не где-нибудь в другом месте и не подсмотренные из книжных листов, а именно дорожные. Истории способные погрузить и себя и слушателя в тот мир, который только захочет рассказчик, и всему этому только благоволит путешествие. А вечерняя атмосфера, в купе со звуками дождя за окном, делали слова материальными, так самые первые слова рассказа Элизабет начали сразу растворяться в воздухе, увлекая всех в её мир и её воспоминания…

Парк Ист-Ривер был, как и в любой другой день, полон жизни и света. Стоявшая на улице глубокая осень не сильно трогала этот клочок зелени, лишь немногочисленные клёны своими ярко-бордовыми красками разбавляли монотонный пейзаж из вечнозеленых или уже полностью голых стволов деревьев. Утреннее солнце едва начало пробиваться сквозь листву, но только его лучам стоило коснуться холодного металла скамеек, покрытых предрассветной влагой, как тут же она начинала испаряться, поднимаясь белыми змейками вверх.

Элизабет сидела на этой самой скамейке, то и дело потирая замерзавшие руки. Её часы показывали без четверти 8, а телефон предательски молчал. Не смотря на столь ранний час, она уже успела не один раз позвонить своему парню, с которым они должны здесь встретиться, но почему-то сейчас не отвечавший на её звонки.

Томительное ожидание всегда порождает наши страхи и подозрения, которые без устали занимают все мысли, не оставляя места ни для чего другого. Держа телефон в одной руке, Элизабет натянула рукава на кисти и скрестила руки на груди. Выдохнув большое количество воздуха, который тут же превратился в белый пар, она принялась глазеть по сторонам.

Дорожка, у которой сидела Элизабет, тянулась в обе стороны на многие ярды и уходила в туман. Извилистая тропинка была выложена из хорошо подобранных друг к другу массивных камней природного происхождения, а лежавшая на ней листва создавала баланс между природной стихией и рукотворной тропой. Даже дворник неспешно убирал листву, как будто ему это и вовсе не хотелось делать, да в прочем его даже и видно нигде не было, лишь неторопливое шарканье его метлы разносилось по парку.

Утреннее безмолвие Ист-Ривер подходило к концу, он уже наполнялся людьми. Сначала это были только фанатики здорового образа жизни, изредка пробегавшие мимо Элизабет и окатывая её холодным воздухом, тянувшимся как на привязи за ними. Но уже скоро одинокие бегуны уступили место ещё сонным прохожим, выплывавшим из тумана и слонявшимся без дела по осеннему парку. Каждая мутная фигура, скрывавшаяся в тумане, привлекала внимание Элизабет, только её ожидания каждый раз сходили на нет, когда туман обступал шедшего. Тем больше было её разочарование, когда она видела только пары, беззаботно державшиеся за руки, то ли это её воображение играло с ней злую шутку, то ли сегодня и впрямь все влюблённые пары решили посетить парк. Но в любом случае часы Элизабет уже показывали половину девятого и больше ждать она не могла. В последний раз, взглянув на молчавший телефон и оглянувшись по сторонам, она небыстрым шагом побрела на работу.

Подойдя к прозрачной двери кафе, на которой помимо всего прочего красовалась надпись Чикаго-Стрит 226, Элизабет, увидев своё отражение, немногочисленными движениями быстро привела себя в порядок и вошла в кафе. Надев фартук и став за прилавок, Элизабет перекинулась приветствиями со своими коллегами.

Никто и слова не сказал, что она опоздала, ни у кого даже и подобной мысли не возникло. Потому что это кафе принадлежало самой Элизабет, но денег оно приносило не так много как хотелось бы, иначе как объяснить, что владелица собственнолично обслуживает посетителей?

На затёртых до тёмного блеска диванчиках сидело не больше полудюжины людей, а когда-то ярко-красный цвет обивки искрился в солнечных лучах. Сейчас же даже музыкальный автомат стоял больше для интерьера, нежели для своих прямых обязанностей.

Посетители этого кафе были подстать заветшалой обстановке – такого же преклонного возраста, как и всё убранство помещения, а может и старше. Они не обращали внимание на запущенность заведения и на его престиж – они приходили сюда, чтобы чувствовать себя живыми и не мешать своим присутствием жить другим. Они неспешно поглощали свои завтраки и глазели на торопившиеся толпы людей за окном.

Выкроив свободное время, Элизабет ещё раз пробует позвонить своему парню. Долгие гудки неумолимо доносились из телефона, и когда уже она собиралась убрать телефон от уха, раздался характерный звук снятого телефона на том конце провода.

– Алло… алло – спешно начала Элизабет.

Её голос сейчас был наполнен радостными нотками, но ответа в телефоне так и не прозвучало.

– Алло… – уже не так уверенно сказала Элизабет.

На фоне послышался какой-то шорох, и короткие гудки зазвучали в телефоне. Недоумевающим взглядом она посмотрела на телефон. Что сейчас думать она просто не знала, если раньше она могла тешить себя мыслью, что по какой-то очень важной причине её парень не берёт трубку, то теперь все её оправдания в его адрес рушились как карточный домик. Он без сомнения поднял телефон, но зачем же молчать? Если что-то случилось, то можно и прямо сказать! – Такие мысли сейчас роились в голове Элизабет.

Погружённая в свои мысли и отрешенная от всего мира, Элизабет не сразу услышала, что к ней обращаются:

– С тобой всё в порядке милая? – повторил свой вопрос мужчина, сидевший подле неё.

– Да… да, всё хорошо. – ответила, возвращая сознание в настоящий мир, Элизабет.

– Что-то ты неважно выглядишь, может, присядешь?

Ей сейчас не хотелось ни присаживаться, ни разговаривать ни с кем, но почему-то её тело послушно село за столик этого мужчины. Этот мужчина уже разменял поди шестой десяток, но внешне по-прежнему был строен и статен. Даже седина в его волосах выглядела благородно, лишь морщины на его лице выдавали настоящий его возраст.

– Наверно просто утомилась. – ответила Элизабет.

На этих словах её собеседник, улыбнувшись, заглянул в кружку кофе:

– Ему же хуже.

Элизабет не сразу смогла понять, о чём он говорит.

– Роджер, о чём вы говорите?

– Милая, я не в том возрасте чтобы тратить время на объяснения и игры в приличие. Я пожил намного больше тебя и подобный взгляд мне знаком по личному опыту. – его голос совсем не дрожал, а слова обладали каким-то гипнотическим спокойствием.

– Вашей остроте глаза и ума позавидуют многие, но тут вы немного промахнулись – у меня в этом плане всё хорошо.

– Ну, что ж, если так, значит считай мои слова бредом старика…

Роджер посмотрел на её выражение лица и понял, что его слова попали прямо в цель, чем, в прочем, он не сильно гордился.

– А вообще ты меня не слушай, – продолжил он, – это я просто завидую, что нахожусь не на месте твоего парня.

– Да? – со слегка скошенной ухмылкой произнесла Элизабет.

– Конечно! Я ведь единственный который кидает четвертаки в этот поломанный музыкальный автомат, только для того чтобы ты обратила на меня внимание.

Не зная, как и реагировать на эти слова Элизабет молчала, но когда Роджер больше не смог сдерживаться и расхохотался над своими же словами, Элизабет тоже не смогла устоять от заразительного смеха этого старичка.

Беседа с Роджером подняла настроение девушке, и вернуло её разум из томительных мыслей неведенья. Но подобное состояние продолжалось не долго. Буквально через десять минут на кухне прозвучал оглушительный взрыв, от которого закачались двери в кухню и старый, деревянный вентилятор под потолком начал неспешно крутиться. Густой дым начал поступать из под двери. Все посетители уже торопясь выбирались на улицу, а Элизабет напротив пошла в самый эпицентр взрыва.

Едва она подошла к двери, как она распахнулась, и из густого дыма закрывая лица руками и откашливаясь от едкого дыма, повалил кухонный персонал.

– Туда нельзя, – кто-то схватил Элизабет за руку, которая направлялась прямиком на кухню. – Уже ничего не сделать.

Элизабет даже не поняла, как её вытащили на улицу. Её разум отказывался верить в произошедшее. Огонь довольно быстро поглотил всё здание и вместе с ним все надежды Элизабет, которые были связанны с этим местом. От сильного жара невозможно было стоять ближе, чем в 20 ярдах от забегаловки. Сквозь большие окна кафе видно было, как огонь методично поглощает одну вещь за другой, становясь всё сильнее и ярче. Когда огонь добрался до столиков, стоявших возле окон, раздался второй взрыв – со стороны чёрного хода, по всей видимости, это был запасной резервуар с пропаном. Взрывной волны оказалось достаточно для того, чтобы выбить уже потрескавшиеся стёкла.

Люди с криками и воплями отошли подальше, только Элизабет стояла и смотрела непонимающим взглядом на происходящее. Она видела сейчас всё как в замедленной съёмке – как откашливаются от токсичного дыма её работники, как прибывший наряд милиции спешно пытается разогнать собравшихся зевак и пропустить подъезжавший пожарный расчёт, и как в один миг пламя получив обильный приток кислорода, скрыло всё здание своими жаркими объятиями.

Смысла стоять и смотреть, как работают пожарники у Элизабет не было ни какого. Всё здание уже успело выгореть дотла, и даже если нет, то на его восстановление нужно потратить кругленькую сумму. Отчего она молча сняла свой фартук и волоча его за собой направилась в сторону дома.

Сколько прошло времени с этого момента, и сколько бесцельных кварталов прошагала Элизабет, она не знала. Опомнилась она лишь на мосту через реку Фокс по Вест Мейсон-Стрит. Она забралась ногами на нижнюю полку перильного ограждения, и почти не держась руками, наклонясь вперёд, глядела в спокойное течение реки.

– Мисс, с Вами всё в порядке? – раздался голос сзади.

Повернув голову и удостоверившись, что слова были адресованы именно ей, она легко соскочила с перилл и направилась вдоль дороги домой. Мужчина же задавший этот вопрос тоже начал потихоньку ехать рядом с ней.

– И почему сегодня всем интересно в порядке ли я? – уже погружаясь в свои размышления, думала Элизабет.

– Я понимаю, что это может и не моё дело, но давайте я Вас хоть подвезу домой, а то прогулки по этому мосту не самое приятно времяпровождение.

– Не думаю, что это нужно, я здесь живу недалеко.

– Но всё же. – никак не успокаивался водитель. – А то я так и буду ехать около Вас, создавая пробку.

Оглянувшись назад, Элизабет увидела, что и впрямь череда машин за ним уже начинала увеличиваться:

– А зачем вам это нужно? Уж не подумали ли вы, что я собираюсь спрыгнуть с моста?

Голос Элизабет был бодр, а на лице блистала фальшивая улыбка, с помощью которой она убеждала не водителя, а саму себя в том, что всё и впрямь хорошо.

– У меня и в мыслях такого не было, просто захотел подвезти красивую девушку – разве это преступление? Прошу мисс, садитесь, а то нам не простят две дюжины водителей собравшихся за нами.

От изнурительного пешей прогулки ноги Элизабет уже порядком устали и желание сесть и отдохнуть оказалось сильнее здравого смысла. Быстро скользнув в авто Элизабет положила свой рабочий фартук себе на колени. Воцарившаяся тишина была разбавлена лишь рёвом мотора, торопившимся побыстрее убраться.

– И куда дальше? – спросил водитель, спускаясь с моста.

– На Эдисон-Стрит 17, если вам по пути.

– К Вашему или моему счастью, я как раз собирался ехать по этой улице, – заулыбался водитель, – так с Вами всё хорошо?

– Вы ведь хотели меня просто подвезти, поэтому давайте обойдёмся без этих разговоров по душам, хорошо?

– Хорошо. – совершенно спокойно ответил водитель, хотя и не без нотки обиды в голосе.

Остановившись у указанного адреса, Элизабет молча открыла дверь и направилась к своему дому.

– Мисс, мисс! – раздался голос водителя.

– Господи, да что ему нужно… – Еле слышно начала причитать Элизабет.

Когда же она обернулась на его слова, то ей тут же стало не по себе от своего скверного поведения.

– Вы забыли свой фартук. – он подошёл к ней и протянул скомканную вещь, с совершенно беззаботной улыбкой, как будто он и не слышал её слова.

Взяв фартук обеими руками, Элизабет хотела извиниться и пояснить, что у неё сейчас просто такое состояние, но смогла лишь выдавить из себя:

– Спасибо.

Она хотела посмотреть ему в глаза, но солнце светило прямо за его головой, отчего увидеть его лица ей не удалось. Смотря, как он садится в машину и уезжает Элизабет поняла, что не знает не только, как его зовут, но даже не запомнила, что это была за машина, и как выглядел её водитель. Пытаясь воссоздать в голове его образ, возникла совсем другая картина – образ её парня.

Держа в одной руке скомканный фартук, Элизабет в очередной раз решает позвонить ему. В телефоне всё те же долгие гудки. Отперев входную дверь и взяв с пола накопившуюся почту, она направилась в гостиную. Положив фартук вместе с письмами на стол, она начала просматривать письма. Почти все они представляли из себя счета на оплату и немногочисленную рекламу, но последнее письмо представляло из себя чистый конверт, с единственной надписью на нём «Для Элли». Элизабет не выключая телефон, положила трубку на стол и принялась внимателъно просматривать содержимое этого письма. Она уже догадалась, что это письмо от её парня, так как только он её называл Элли. Едва взгляд Элизабет коснулся первых строчек этого письма, как ей всё сразу же стало ясно. Не нужно большого ума, чтобы понять, что её парень решил бросить её именно таким образом, минуя личное общение. Дочитав до конца, из телефона раздался голос, заставивший встрепенуться девушку: «абонент не отвечает или временно не доступен…»

– Что за глупая история, от такой истории и мёртвому станет грустно. – неожиданно для всех сказал Кингсли.

– Ну, зачем же вы так? – заступился Хоуп. – Ещё посмотрим, что за рассказ мы услышим от вас.

– Я не собираюсь участвовать в этом.

– Так и как же к вам попал билет? – спросила Мэридит, внимательно слушавшая всю эту историю.

– Я как раз дошла до этого места. Когда я взяла фартук со стола, где лежала почта, чтобы сложить его, как на пол упал этот ярко-лиловый билет.

– Так он был среди почты или в вашем фартуке? – снова поинтересовалась Мэридит.

– Если честно, то в тот момент я этого не заметила.

– Ну, точно же! – воскликнул Брайан. – Я всё думал, где я мог вас видеть, и теперь всё ясно. Я работаю журналистом, и в тот день я должен был освещать пожар на Чикаго-Стрит 226.

– Да… наш мир очень тесен. – вставил свои две копейки Хоуп.

– Может, в таком случае, вы и продолжите свой рассказ? – оживились Элизабет.

Брайан тут же попытался откреститься от этой роли:

– Не думаю, что из меня выйдет хороший рассказчик…

Но, как назло, его начали подбивать на это остальные, за исключением Жаклин и Майкла.

– Хорошо, – поддался, наконец, Брайан, – только она не такая красочная как у мисс Фостер.

Он окинул взглядом всю компанию и понял, что затея Элизабет потихоньку начинала себя оправдывать. Те мелкие дрязги, с которых началось знакомство, казались уже очень далёкими. Заинтересованность и вовлеченность читалось почти в каждом лице. Даже надменный жест Жаклин, сменившей сигарету в мундштуке, и держа её двумя пальцами показал, что он может начинать свой рассказ…

Ничего примечательно в том дне Брайана не было. Обычный день, обычная погода, в общем, всё как всегда. Он поднимался в лифте на 18 этаж, громадного здания «Нъюсдэй» по Вестерн Авеню 1468. Лифт был под стать старинному духу издательства. Находясь в нём чувствовалась не показная роскошь, а совсем наоборот – что-то простое, как будто этот лифт не трогало время и он уже добрые пол века без устали возит людей.

Когда же бегущая стрелка остановилась на цифре 18 и двери распахнулись, предстал совсем другой мир, совсем не похожий на тот мир, на который настраивал этот лифт. Огромное пространство с бесчисленными столами, стеллажами и офисной техникой. Количество людей так же поражало воображение. Пожалуй, не было ни одного человека который просто сидел бы за своим столом, каждый постоянно куда-то спешил, что-то спрашивал, за редким исключение телефонные звонки прекращались, но лишь для того чтобы с новой силой раздаться на весь этаж.

Но при всём при этом Брайану нравилась его работа, эта суета и даже этот пыльный воздух, искрившийся в бесконечных лучах солнца.

– Привет, – раздался встречающий голос Слима, – как прошли выходные, ходил на вчерашнюю игру?

Это был его коллега, чуть моложе и чуть шустрее, чем Моррис. Но который старался во всём подражать ему, в его манере говорить и в его манере одеваться под старину. На нём была бело-синяя рубашка с накрахмаленными большими манжетами и воротником, чёрные брюки, ламинированные туфли и подтяжки, выглядящие в наше время столь дико и неестественно, но по какой-то причине очень шедшие ему к лицу. Единственное, что не хватало ему для довершения его образа журналиста 60-х годов – это только шляпа с пером, которая имелась в его гардеробе аж в трёх экземплярах.

– Нет, как-то не довелось. – ответил Брайан, пожимаю руку.

– Зря… – задумчиво произнёс Слим. – Вот мне всегда было интересно, чем ты постоянно занят, что у тебя нет свободного время, даже выбраться куда-нибудь?

Брайан, улыбнувшись, повесил, сложенный пополам, свой плащ на спинку стула:

– Даже не знаю, что и ответить тебе на это. Разве с нашей работой может быть по-другому?

– С нашей работой? Да ты же всё больше копаешься в бумажках, чем расследуешь преступления, даже не выезжаешь на вызовы. Что с тобой случилось? Раньше ты был самым скандальным и оперативным журналистом на севере.

– Я уже своё навоевался, так что мне и бумажная работа не в тягость.

– Значит, ты не будешь возражать, если я поеду на этот вызов? – произнёс Слим с довольной ухмылкой, взяв со стола Морриса жёлтый клочок бумаги.

– Так и знал, что ты неспроста затеял этот разговор. – тоже растянул лицо в улыбке Брайан.

Стараясь не упустить возможный сюжет, как минимум для третьей полосы, в Слиме проснулся азарт настоящего журналиста:

– Ты всё равно не любишь подобные дела. Простой пожар в забегаловке, жертв хоть и нету, но причины его возникновения явно не естественные.

Слим уже хотел выдать заготовленные предложения, для чего уже побольше воздуха набрал в грудь, но его опередил Брайан:

– Я не против.

– Я знал, что могу на тебя рассчитывать, – Слим схватил свою шляпу и направился к выходу, – с меня причитается.

Теперь Брайан мог заняться тем делом, на которое он тратил всё свободное время. Отперев верхний ящик стола, он достал увесистую полицейскую папку за номером 1246. Это, пока не раскрытое дело, было о целой череде убийств, повергших в ужас всех жителе городка Грин-Бей. Не столько ужасны были сами убийства, сколько размах этих преступлений, в иной газете печатались цифры о 30 убитых от рук этого ненормального – Руперта Грина, главного свидетеля и, по мнению большинства, убийцы всех этих людей.

Брайан Моррис в очередной раз просматривал это дело, листая страницу за страницей, скрупулёзно вчитываясь в свидетельские показания и старые газетные вырезки. В который раз, просматривая их, его не отпускала мысль, что в этом деле не всё так просто, он не отрицал того факта, что Руперт Грин мог совершить эти преступления, но что-то здесь не сходилось. Со дня на день должен был состояться суд над ним в Лос-Анджелесе, и если его признают виновным, то ему грозит электрический стул, и очередная загадка останется не раскрытой.

О мотивах Брайана судить сложно, но он во что бы то ни стало хотел разобраться в этом деле от и до. И самое главное, что ему нужно – это встретиться с ним и задать пару вопросов. Только главный редактор не видел смысла отправлять Морриса в командировку на другой конец страны, чтобы расследовать уже раскрытое дело. Именно поэтому он так детально вчитывался в каждое слово дела № 1246 в надежде найти хоть какую-то лазейку, которая бы могла внести сомнения в приговор.

Так ему в голову пришла самая простая мысль – проверить каждое преступление на предмет его алиби. Руперт Грин в городе не самый последний человек и его фамилия частенько мелькает в газете, и если найти хотя бы одну заметку, подтверждавшую, что он не мог просто физически находиться на месте преступления, то его, возможно, отправят в Лос-Анджелес.

Включив компьютер, и набрав в поисковой базе газеты, все статьи с упоминанием Руперта Грина, за последний год, Брайан весьма удивился, когда доступ к электронной базе был закрыт. Недолго думая он решил спуститься в подвал и как в старые времени собственноручно отыскать нужные ему статьи.

Однако он недооценил масштабов хранилища печатной продукции. Просидев там более половины дня, Брайан, всё же отобрал определённое количество нужных ему газет и направился на своё рабочее место. Выйдя из лифта, на том же 18 этаже, он шёл вдоль столов, уткнувшись в свои газеты. Но столь же увлечён своим делом был и парень, работой которого было разносить каждому его почту и выполнение прочих нетривиальных поручений, от столкновения с которым содержимое рук обоих оказалось на полу.

– П-простите. – слегка волнуясь от произошедшего, произнёс парень.

– Да ладно, с кем не бывает. – Брайан начал неторопливо отбирать из общей кучи свои документы.

Парень же оказался куда расторопнее и, не сортируя их, быстро собрал свою ношу и так же быстро растворился в суматошной толпе журналистов.

Брайан, поднимая последнюю газету, уже хотел вставать, как заметил, что под ней лежит какой-то ярко-лиловый клочок бумаги. Рассмотрев его, он понял, что это билет в Лос-Анджелес. Не веря в такие совпадения, он попытался найти этого парня, так как единственным выводом, приходившим на ум – это был его билет, но ни один человек не видел его, и найти его не удалось.

Сев за стол и положив билет перед собой, Брайан погрузился в размышления, но азарт и тяга к приключениям взяли верх – он достал чистый листок бумаги начал писать заявление об отпуске за свой счёт на одну неделю.

Закончив свой рассказ, Брайан убрал в карман металлическую зажигалку, беспокойно крутившую её в течение всей истории.

В глазах Элизабет разгорался настоящий костёр удовлетворения:

– Ну вот, кто следующий?

Видя, что никто не хочет проявлять инициативу Элизабет вновь продолжила:

– Может быть Вы миссис Уайт?

– Ну, во-первых не миссис, а мисс, – выпустила очередную порцию белого дыма Жаклин, – а во-вторых я не собираюсь участвовать в этих детских играх, пусть кто-нибудь другой рассказывает.

Недолго думая взгляд выбор Элизабет пал на Майкла Кингсли:

– Может, тогда вы продолжите?