— Поспеши, дочка, а то мы не успеем к полуденной молитве.

Брианна отбросила упавшую на глаза прядь волос и, посмотрела на солнце, яростно пылавшее в вышине.

— Да, мама.

Толстый сноп полетел в шаткую тележку, стоявшую между ними.

— Но времени еще много, а нам осталось сжать всего одну полосу. Пока не зазвонит церковный колокол, мы успеем умыться и надеть чистые передники.

— Может, и так, — вздохнула Каина. — Правда, я уже было подумала, что мы сегодня поздно начали и не успеем всего. Я хотела разбудить тебя пораньше, но пожалела. У тебя был такой измученный вид после вчерашнего ужаса…

В мыслях Брианны снова возник смуглый воин с черной повязкой на глазу.

— Он не напугал меня. По крайней мере потом я перестала бояться. Меня измучили наши односельчане бесконечными вопросами, и потами, старая Саура с этими своими знахарскими заклинаниями и благословениями…

Она помолчала.

— Я знаю, что они хотели «не лишь добра, во в этом не было нужды. Совсем.

— Как же так? — Мать с тревогой всматривалась в нее. — Тебя же захватил сам Принц-демон! Он ведь проклят, он своим Дурным глазом убил человека! Тебе повезло, что ты осталась цела. Ох, как будто и так недостаточно нам бед, еще и он вернулся!..

— Что с ним случилось? Он же сын королевы и короля. Почему обладает он такой ужасной колдовской Силой?

Каина покачала головой и потащила тележку дальше по меже.

— На него наложено проклятие при рождении. И не кем иным, как злым колдуном Морлохом. Конечно, в те дни Морлох был всего лишь мелким чародеем… но уже тогда он был лучшим учеником великого мага Кэрлина и владел достаточной Силой, чтобы взмахом руки и несколькими словами загубить жизнь ребенка и всей его семьи. Говорят, что принц-отец так никогда и не принял его как сына.

— Но почему Морлох так ненавидит королевскую семью?

Мать пожала плечами.

— Никто не знает, что заставило его совершить эти злодеяния. Может, ненависть? А может, он тронулся, когда исчез его учитель. Ну а еще ходят слухи, что когда-то Морлох был влюблен в королеву Айслин и добивался ее руки вместе с принцем-консортом.

Настойчивый громкий перезвон колоколов, выводивший какую-то странную мелодию, зазвучал в жарком воздухе. Женщины озадаченно уставились друг на друга.

В глазах Каины зажглась тревога.

— Не понимаю… Давненько я не слышала этого зова. Всех женщин призывают в замок. Право слово, очень необычно.

— Только женщин? — нахмурилась Брианна. — Что это может означать?

— Несомненно, ответ мы узнаем в замке. — И мать повезла тележку по тропинке через сад к дому. — Пойдем, дочка. Туда полчаса добираться, а мы не смеем опаздывать.

Брианна стала помогать ей, и они, тяжело дыша, дотащили тележку до задней двери домика. Потом мать подождала, пока Брианна уложит снопы в тень раскидистой яблони.

Когда дочь вернулась, Каина предупредила ее:

— Не знаю, зачем мы нужны в замке, но что бы ни случилось, оставайся рядом со мной. Он, возможно, еще там, и я не хочу, чтобы он опять попытался заворожить тебя.

— Мама, он совсем не такой, как ты думаешь. Мне ничего не грозит…

Каина подняла руку, призывая ее замолчать.

— Хватит, дочка. У меня есть на это свои причины.

Брианна вздохнула.

— Хорошо. Будет так, как ты хочешь.

Брианна с интересом смотрела по сторонам. Она никогда не видела столько людей сразу. Как быстро все собрались! Все ждали. Крестьянки вперемежку с благородными дамами. Что нужно от них принцу? Какое новое развлечение он предложит им? Да не важно какое, лишь бы оно как-то отвлекло от тяжелого труда жатвы или скуки унылого двора.

Ворота замка распахнулись, и толпа замерла в ожидании. Все взоры устремились к внутренним зданиям, в которых жила королевская семья. Королевский сенешаль с церемониальным посохом в руке выступал первым. За ним следовали принц-консорт, принц Драган и королевская охрана. Они пересекли крыльцо замка и остановились перед ступенями, ведущими вниз, во дворик. Толпа качнулась вперед в настороженном молчании.

Королевский сенешаль в синем с золотой каймой плаще три раза стукнул посохом о плиты каменного крыльца.

— Да будет известно всем, — начал он звучным голосом, — что пришел день тридцатилетия одного из мужчин Анакреона, а он до сих пор не женат.

Каина наклонилась к дочери и шепнула ей на ухо:

— Не могу поверить! Они собираются представить какого-то несчастного всем незамужним женщинам, чтобы кто-то из них взял его в мужья. Я слышала, что есть такой древний закон, но его не применяли больше ста лет!

— А что будет, — прошептала Брианна, — если никто его не выберет?

— Что будет? Он умрет. Закон требует, чтобы все подданные Анакреона женились и заводили детей. Все без исключения, кроме святых мудрецов вроде твоего учителя, старого Оленуса.

— И колдунов, — пробормотала Брианна, вспоминая страшное проклятие, наложенное Морлохом много лет назад на королевского наследника. — Никто не осмелится указывать им, как бы жестоко они ни поступали.

— …и теперь по закону Анакреона он должен быть казнен, — говорил сенешаль, перекрывая поднявшийся гул, — если только не найдется незамужняя женщина, готовая взять его в мужья. Думайте, думайте хорошенько, потому что жизнь человека зависит от вашего решения.

Раздался скрежет камня по камню, все головы повернулись на звук. Медленно отворилась дверь темницы. Первым шел палач. Черный капюшон закрывал его лицо. Лезвие топора поблескивало на солнце. Следом два стражника вели мужчину в черном плаще.

Общий вздох взлетел над толпой, когда люди поняли, кто этот пленник.

«Принц!.. Принц-демон!.. Помогите все Святые, неужели это он должен сегодня взять себе жену?.. Спаси нас. Святая Матерь!»

Женщины делали знаки, ограждающие от Дурного глаза. Они переглядывались между собой, качали головами.

Брианна оглянулась на соседок. Лица их были искажены страхом и отвращением. Впервые за много лет никто не испытывал жалости к человеку, предлагаемому в мужья.

Стражники подвели его к самому краю крыльца. Связанные руки, усталое лицо. Видно было, что каждый шаг дается ему с трудом. Тем не менее взгляд его был твердым. Он смотрел прямо перед собой, поверх толпы. Даже когда один из стражников грубо сорвал с него плащ, он не пошевелился. Он стоял перед ними, высокий, несломленный, гордый даже в своем унижении.

«Вот так же гордо он умрет, — подумала Брианна, ее взгляд скользил по мускулистой фигуре, по груди, поросшей курчавыми черными волосами. — Он никогда не позволит себе молить о пощаде. Да это и бесполезно. Он понимает, что все боятся и презирают его. Hо если бы эти люди знали, какой он добрый, какой ласковый…»

— Поглядите на него, женщины Анакреона, — снова начал сенешаль, ударяя посохом о камни крыльца. — Хорошенько подумайте о том, что вас ждет, если вы сделаете это. Готова ли одна из вас взять его в мужья?

Брианна с тревогой посмотрела на мать:

— Что же будет? Неужели они действительно казнят его? Я не могу поверить, что они так поступят. Он же принц королевской крови!

— Тише, дочка. Тише! — зашипела Каина, заметив удивленные взгляды и недоуменно поднятые брови. — Это не наша забота. Закон Анакреона касается всех — и королей, и простолюдинов. Пусть будет, как велит судьба. Это лучше всего. Он несчастный, проклятый человек. Это даже милосердно, если его жизнь закончится теперь.

— Но он спас меня, мама! — воскликнула Брианна, но мать не услышала ее в гуле толпы. — Как я могу оставаться в стороне?

Сенешаль дважды ударил посохом. Женщины снова стихли.

— Я еще раз спрашиваю: кто возьмет этого человека в мужья?

— Да кому нужно это чудовище? — выкрикнул откуда-то из толпы визгливый женский голос.

— Да уж, — подхватил другой. — Как вы только осмелились собрать нас сюда из-за такого, как он? Давно надо было отрубить ему голову. Много лет назад. А не отнимать сейчас наше время. Вы знали наш ответ, не созывая нас сюда!

Сенешаль трижды ударил своим посохом.

— Закон обязателен для всех. Я снова спрашиваю вас. Третий и последний раз: возьмет кто-нибудь этого человека в мужья?

— Нет! Никогда! Убейте Демона! — визжали женщины, перебивая друг друга, напирая вперед. — Казнить его, и дело с концом! И зачем надо было нас сюда созывать!

Ужас, горький как желчь, поднялся к горлу Брианны. Прижавшиеся тесно со всех сторон женщины почти душили ее своей ненавистью. Она снова перевела взгляд на его лицо, невозмутимое, безучастное ко всему.

Слезы обожгли ей глаза. Святая Матерь! Это же так несправедливо! Он не заслуживает такой участи.

Мысль предложить в жены себя мелькнула у нее, и озноб пробежал по коже. Конечно, он был добр к ней, спас ее от верной смерти… Но стать его женой? От этой мысли она похолодела. Неужели нет другого выхода?

Словно почувствовав бурю в душе дочери, Каина сжала ее руку и прошептала:

— Не надо, дитя. — Она крепко обняла Брианну. — Слишком велика будет жертва, даже чтобы заплатить долг чести. Если ты вступишь в этот нечестивый союз, ты рискуешь не только жизнью, но и душой. Святая Матерь поймет тебя и простит, но люди… Молю тебя. Не делай этого!

Сенешаль ждал ответа. Но перед ним была только толпа разъяренных женщин. Он не знал, что делать дальше. Хотел что-то сказать, но не сказал ничего, только растерянно открыл и закрыл рот. Затем обернулся к принцу-консорту.

— Ваше величество, что мне…

— Ну же, добрый человек, — вмешался Драган, прежде чем отец успел ответить. Он махнул рукой в сторону брата. — Закон в таких случаях вполне ясен. как ни скорбит мой отец о судьбе своего сына, но даже королевская семья подчиняется закону. Выполняй свой Долг.

В глазах сенешаля мелькнула нерешительность. Он встревоженно посмотрел на принца-консорта. Марус медленно кивнул, словно сожалея о чем-то большем, чем о своем равнодушном согласии на смерть старшего сына.

Сенешаль вздохнул, затем повернулся к Эйдану и стражникам:

— Готовьте принца.

Палач поднял топор и шагнул вперед.

Толпа замерла, затаив дыхание. Двое стражников попытались поставить Эйдана на колени. Но не тут-то было. Пусть принц не молил о пощаде, не унижался, но и добровольно класть голову на плаху не собирался.

Быстрым движением он ударил плечом в грудь одного из стражников. Потеряв равновесие, тот выпустил руку пленника. Эйдан, развернувшись, ударил второго стражника коленом в пах. Тот с воплем упал наземь.

Женщины в панике закричали, и Эйдан чуть замешкался.

Удар в лицо отбросил его назад. Оглушенный, ничего не видя, он обернулся. В застилающем глаза тумане мелькнуло что-то белое. Мощный кулак палача врезался ему в челюсть.

Боль. Жаркая, ослепляющая боль. Дыхание перехватило. Голова словно раскололась пополам. Он упал, и связанные руки не могли смягчить падение. Ударился лицом о камни. Хотел поднять голову, но снова уткнулся в каменные плиты.

Собрав все силы, Эйдан попытался подняться, но тяжелый сапог опустился на его голову, вжимая в землю, раздавливая щеку о булыжник.

— Не-ет!

Крик вырвался из глубины души Брианны. Она дико оглянулась по сторонам. Никто ее не услышал. Крик потонул в злобном вое толпы. «Они почуяли запах первой крови, — поняла Брианна. — Теперь им ничего не нужно. Только кровь, которая будет литься, литься… пока не наступит смерть».

Ее затошнило. Ослабевшая, полная отвращения к окружающим и себе, она качнулась вперед, но мать крепко держала ее.

— Не надо! Молю тебя, дитя мое, не надо! — шептала Каина. Она тянула Брианну назад, старалась пригнуть ее голову к своей груди, закрыть ей глаза. — Все кончится через несколько минут. Мужайся. Борись с его чарами. Пожалуйста, дитя! Потерпи еще немного…

Ах, быть бы сейчас далеко от этого места! Не видеть того, что здесь происходит! Мысли проносились в голове. Жизнь не должна быть такой страшной и суровой, такой, что человек не в силах изменить ее… Если б она могла хотя бы оглохнуть, не слышать этих криков ненависти, кровожадных воплей! Брианне казалось, что она уже в аду и демоны воют, подбираясь все ближе к ее душе…

— Нет! — закричала она, вырываясь из плена материнских рук. — Я не страшусь нечестивого союза! Мне грозит лишь одна беда… и мне с ней жить до конца дней, если я не заплачу свой долг! Он спас мне жизнь!

Она круто обернулась. Блеск солнца на стали поднятого топора на миг ослепил ее. Палач, чья нога с силой вжимала в камень голову Эйдана, в то время как стражники мертвой хваткой вцепились в него и не давали вырваться, отводил руку для смертельного удара.

Время для Брианны остановилось. Она видела все. Палача. Стражников. Принца-консорта. Лицо его было желтовато-белым. Восковым. Губы шевелились, произнося молитву. Принца Драгана. Он улыбался. Торжествующая улыбка.

Она увидела это все сразу. Будто смотрела со стороны. И откуда-то появилась уверенность, что ради себя самой, ради всего Анакреона она не должна допустить происходящего!

Толпа вокруг Брианны бесновалась, раскачивалась, как волны бушующего моря, но отчаяние толкало ее вперед. С силой, которой она в себе не подозревала, Брианна проталкивалась сквозь толпу. Она уже не слышала и не видела ничего. Ни криков матери, ни воя толпы, ни удивленных лиц женщин. Только лежащую на камне фигуру, топор палача и шепчущие молитву белые губы принца-консорта.

Она не чувствовала своего тела, будто не шла, а ее несла какая-то сила. Вдруг Брианна оказалась на свободе и из последних сил рванулась вверх по ступеням.

Внезапно, словно по мановению руки, наступила тишина. Толпа замерла, и только чуть слышно рыдала Каина.

— Стойте! Прекратите! Остановите казнь! — чистый юный голос Брианны прозвенел над двором, эхом отразился от высоких каменных стен. — Я беру этого человека в мужья!

Драган прыгнул вперед. Глаза его сверкали беспредельной яростью. Ей показалось, что он сейчас столкнет ее вниз.

— Ты опоздала, девка, — он говорил тихо, так что только она услышала его издевку. — Подумай еще раз о своей жизни и своей бессмертной душе. Возьми назад свои слова. Став его женой, ты не только приговоришь себя к вечному проклятию, но ты и твои близкие навсегда станете моими врагами.

Широко открытыми глазами посмотрела она на него и на мгновение испугалась за свою семью. Но она решилась, и ничто теперь не могло ее остановить.

— А я говорю, прочь с дороги, милорд. Мой выбор сделан. Я обесчещу себя, если отвернусь от вашего брата, после того как он спас меня.

Драган выхватил изящную шпагу, висевшую на боку. Эфес сверкнул на солнце драгоценными камнями.

«Может, я выразился слишком непонятно? — подумал он. — Может, этой самоуверенной девке надо пригрозить открыто?»

Он наклонился к ней ближе:

— А если я сейчас заколю тебя на месте? Что тогда?

— Вы заколете меня на глазах у всех этих людей? Едва ли…

— Хватит, Драган, — пророкотал сзади звучный голос. — Дай девушке пройти. Закон исполнен. У меня нет охоты еще раз смотреть на страдания твоего брата.

Драган обернулся с учтивой улыбочкой на устах и низко склонился перед отцом.

— Воля ваша, мой господин. Я всего лишь хотел убедиться, что мои опасения верны. Эта девушка пойдет на все, лишь бы только стать членом королевской семьи. — Он театрально вздохнул. — Боюсь, ее больше заботит выгодный брак, чем благополучие моего брата.

— Это будет решать Эйдан, и я уверен, что для него эта девушка лучше, чем неминуемая смерть.

Марус окинул Брианну холодным оценивающим взглядом: распущенные золотые волосы, бедное домотканое платье, облегавшее изящную стройную фигурку. Покачав головой, он грустно улыбнулся и протянул ей свой кинжал.

— Иди к нему, девочка. Разрежь веревки и забирай его себе.

Она взяла нож и шагнула на последнюю ступеньку. Как во сне Брианна прошла по широкому каменному крыльцу на глазах у молчащей толпы. Как она ни старалась, но не услышать рыданий матери она не смогла.

Не чувствуя под собой ног приблизилась она к месту, где лежал он. У головы расплывалось кровавое пятно. Опустившись на колени, Брианна ласково коснулась его:

— Мой господин?

Он попытался подняться, но силы оставили его, и Эйдан со стоном снова повалился наземь. Из пореза на лбу струилась кровь, заливая правый глаз, ослепляя его. Но даже не видя, он узнал ее.

— Бри? Неужели это правда ты, девочка?

— Да, мой господин, — прошептала она сдавленным голосом, едва сдерживая слезы. — Сейчас, сейчас. Я вас освобожу.

Брианна ловко разрезала веревки и, приподняв его голову, положила себе на колени, стирая кровь с лица краем своего белого передника. Он пошевелился. Попытался приподнять руку, но она бессильно упала. Повернул голову. Его единственный янтарный глаз впился в лицо девушки,

— Значит, долг ты все-таки вернула? Брианна улыбнулась:

— Да, мой господин. Получается так. Отодвинувшись назад, она помогла ему встать. Одной рукой обхватив его за пояс, второй перекинув его руку себе через плечо, Брианна выпрямилась. Взглянула на Эйдана. Улыбнулась. Сапфирово-синие глаза сияли радостью.

— Пойдемте отсюда. Надо позаботиться о ваших ранах. Здесь я ничего не могу сделать.

Он посмотрел на притихшую толпу, потом на отца и брата.

— Да, — прохрипел Эйдан, с трудом выговаривая слова, — покинем это место. Здесь у меня нет друзей.

— Чем могу служить вам, миледи? — пожила» служанка присела в низком реверансе.

Брианна помогла Эйдану сесть в деревянное кресло с высокой спинкой. Она сначала не поняла, что «миледи» назвали ее. Но так как в комнате больше никого не было…

— А-а… принесите мне, если можно, воды и чистой ткани, надо промыть раны принца… и еще какую-нибудь целительную мазь.

— И вели наполнить ванну, Мара, — крикнул Эйдан вслед удаляющейся женщине.

Повернувшись к Брианне, он с извиняющимся видом пожал плечами.

— Я не мылся четыре дня. Хотел сделать это здесь, но не успел приехать, как меня тут же посадили в темницу. Если уж мне суждено остаться в живых, будет несправедливо отпугивать своим запахом единственного человека, который приближается ко мне без страха.

Девушка опустила глаза. Краска смущения залила ее лицо.

— Как вам будет угодно, мой господин. Рука принца легла ей на плечо.

— Если хочешь, зови меня Эйданом. Она удивленно вскинула глаза.

— Но, мой господин, так не полагается.

Он опустил руку и со вздохом откинулся на спинку кресла.

— Почему нет, девочка? Ты вскоре станешь моей женой. Так что теперь ты равна, если не выше, любой из придворных дам. Тот, кто плохо отнесется к тебе, будет иметь дело со мной. Ты должна понимать, что этого все очень боятся. Называй меня так, как тебе удобнее, но уверяю тебя, что имя, данное мне при рождении, меня вполне устраивает.

— Как пожелаете, мой господин… я хочу сказать, Эйдан, — лукавая улыбка скользнула по ее губам. — И я должна признаться, что мое имя не Бри, а Брианна.

Темные брови недоуменно сошлись.

— Так почему же…

— Вчера на лугу я боялась сказать вам всю правду, — поспешила она перебить его, покраснев от неловкости. — Я… я думала, что вы можете использовать мое имя, чтобы наслать на меня чары. Пожалуйста, простите меня. Это было глупо. Теперь я понимаю.

Эйдан без улыбки поглядел на нее:

— Ты все еще боишься меня? Брианна глубоко вздохнула:

— Было бы ложью сказать «нет», но сейчас это не столько страх, сколько неуверенность.

— Я тебе противен?

— О нет… Конечно, нет!

Шаги у двери прервали их разговор. Это вернулась Мара с миской воды, чистой тканью для перевязки и мазью. Эйдан обернулся к Брианне.

— Что ж, ты одна из самых прелестных лгуний, которых мне посчастливилось встретить, — он дал знак Маре, — подвинь сюда этот столик и поставь все на него. Хочешь, чтобы меня перевязала Мара? Или справишься сама?

— Думаю, что справлюсь, — ответила она сухо, в голосе дрожала обида за то, что он назвал ее лгуньей.

— Тогда я приготовлю вам ванну, мой господин. — И Мара поспешила прочь из комнаты.

Брианна вздохнула, повернулась к столику, взяла лоскут мягкой ткани, смочила его и подошла к Эйдану:

— Если позволите, мой господин. Он поднял левую бровь, но промолчал. Шли минуты, Брианна промывала его раны, и раздражение его сменилось жалостью. Все лицо принца было в многочисленных ссадинах и порезах. «Святая Матерь, — подумала она. — Синяки, наверное, долго еще не пройдут. А шрам над правой бровью останется на всю жизнь».

Хотя шрамы для него привычное дело, подумалось ей, когда она украдкой кинула взгляд на его тело. Перевитые стальными мускулами руки были сплошь покрыты белыми штрихами старых ран, а на поросшей курчавыми волосами груди несколько сморщенных пятнышек говорили о ранах, опасных для жизни. Что же он делал все эти годы? Как жил? Откуда все эти шрамы?

— О чем ты думаешь, Брианна?

Звук его глубокого низкого голоса вывел ее из задумчивости. Он в упор смотрел на нее, и его взгляд снова странно завораживал ее. А его лицо… его фигура… О Святые угодники, как же он красив…

— Ну же, девочка?

— Я… я просто пыталась представить себе, где вы были и что делали все эти годы, после того как покинули Анакреон. Конечно, это не мое дело, — поспешила добавить Брианна, испугавшись собственной дерзости. — Если вам не хочется говорить об этом… Просто я увидела ваши шрамы, — объяснила она, указывая тряпкой, зажатой в руке, ему на грудь, — и невольно задумалась…

Он наклонился вперед, долго и внимательно смотрел ей в лицо.

— Понимаешь ли, что ты единственная, кто поинтересовался этим со времени моего возвращения сюда? Никому больше нет дела, как я провел пятнадцать лет. Никто даже не подумал, остались ли у меня мои проклятые способности.

Лицо Брианны осветила прелестная улыбка.

— Мне есть дело, мой господин, и я с радостью послушаю об этом.

— Неужели, девочка? Хорошо, я расскажу тебе, хотя боюсь, рассказ мой будет не особо интересным. Эйдан уселся поудобнее, вытянул ноги и начал:

— Я освоил воинское ремесло и жил все эти годы «солдатом удачи» — наемником. Мою верность можно было купить за несколько золотых. У меня нет друзей, кроме одного. И дома тоже нет.

— Но Анакреон… этот замок ведь и есть ваш дом. Он горько рассмеялся:

— Это единственное место, которое никогда не было мне домом! Смерть на поле брани более желанна, несет больше тепла и покоя, чем эти холодные недружелюбные стены. Как ты прекрасно знаешь, я проклят и способен лишь причинять зло. Так что не говори мне о доме!

— Но, мой господин! Это не так. Вы хороший человек и…

Дверь распахнулась, и появилась Мара. Трое слуг вкатили большую закрытую бочку. Они поставили ее у окна и по знаку Мары сняли крышку. От горячей воды над бочкой поднимался пар.

— Ваша ванна, милорд. — Мара присела в глубоком реверансе.

Эйдан обернулся к Брианне:

— Хотя я и предпочел бы твою помощь, милая девочка, но тебе надо заняться собой. — Он махнул рукой, подзывая Мару.

— Да, милорд. — Толстушка служанка снова присела. — Чего желаете?

— Есть в этом замке хоть одна добрая дама, которая поможет госпоже Брианне достойно одеться, чтобы быть представленной королеве?

— Леди Сирилла, милорд, — предложила Мара, — хоть она и замужем за вашим братом, но женщина добрая и хорошая. Я уверена, что она поможет вашей госпоже.

— Но почему, милорд? — Брианна поднялась на ноги. — Чем плохо платье, которое на мне? Это мое лучшее!

Его взгляд скользнул по тоненькой фигурке, и на мгновение Эйдан чуть было не уступил. Святые угодники, как же очаровательна была эта крестьяночка! Но нет. Мать не должна знать правду. Пусть для нее это будет брак по любви. «Если, конечно, ей уже не доложили обо всем», — подумал он. Ему были хорошо известны обычаи королевского двора и длинные языки королевских слуг.

— Ты моя нареченная и должна одеваться, как подобает твоему новому рангу, — объяснил Эйдан, маскируя холодностью голоса и речей вспыхнувшее страстное желание. — А точнее, я хочу, чтобы ты предстала перед моей матерью, королевой. Ее слуги наверняка уже сказали ей про тебя. Не представить ей тебя будет нарушением этикета.

— Но, господин мой…

Он поднял руку, призывая ее к молчанию.

— Ты выбрала эту жизнь… наряду со мной, госпожа, Прими ее правила или покинь меня теперь… и навсегда.

— Как вам будет угодно, мой господин, — Брианна повернулась к Маре. — Отведите меня к леди Сирилле.

Покинув комнату Эйдана, она последовала за коренастой служанкой по длинному каменному коридору. Взору ее открылся большой холл. На стенах висели старинные гобелены, древнее оружие. «Странно, — удивилась Брианна, — окрестности замка совсем обнищали, а королевский замок купается в такой роскоши. Странно и очень несправедливо».

— Какая ты добрая девушка. Вы спасли нашего принца от неминуемой смерти, — прервала Мара мысли Брианны. — Я помогала королеве воспитывать его с младенчества и всегда видела, что он хороший и добрый. Спасибо Святым угодникам, что он наконец нашел свою любовь. Может быть, пришел конец жуткому проклятию.

— Но вы не понимаете, — идущая рядом с Марой Брианна бросила на нее взгляд, полный муки. — Он не любит меня. Да и почему ему любить меня? И как может женитьба повлиять на его Дурной глаз? Я не обладаю волшебной силой, не знаю, ни как накладывать проклятие, ни как его снимать. Старуха рассмеялась:

— Никакой волшебной силой? А любовь? Ведь говорят, что она сильнее всего на свете и лечит сердца давно мертвые или отравленные злом. Нет, госпожа, вы наша последняя надежда, а что касается пророчества…

Слушая ее болтовню, Брианна отвлеклась и вдруг натолкнулась на кого-то. Голубые глаза поднялись и встретили безжалостный торжествующий взгляд Драгана.

Руки его вцепились в плечи Брианны, притянули ее к себе.

— Ну, высокомерная моя девица, вот мы и встретились!