В дверь настойчиво стучали. Брианна застонала, повернулась на бок и накрыла голову подушкой. Она так устала, а мама наверняка хочет, чтобы она занялась чем-то в огороде. Ах, если б ей дали поспать хоть чуточку подольше…

Стук не прекращался. Казалось, стучат прямо над ее ухом. Нет, мама, наверное, без нее не справится. Ей нужна помощь. Брианна должна подняться.

Отшвырнув подушку, Брианна села на постели» протерла глаза. Большая комната, роскошно обставленная… А-а, ну да, как же она забыла: она ведь не дома, а в королевском дворце, невеста принца. Принца — взгляд ее метнулся к балкону, — который проспал рядом всю ночь.

Схватив атласный халат, который так с вечера и остался лежать в ногах на покрывале, Брианна вскочила с постели. Набросив халат на себя, она поспешила к двери.

На пороге стояла Мара. У нее на лбу выступила испарина от напряжения. Она старалась не уронить большой, накрытый салфеткой поднос и одновременно достучаться в дубовую дверь спальни. Когда Брианна рывком открыла дверь, маленькая женщина чуть не выронила поднос от неожиданности.

— Г-госпожа! — заикаясь пробормотала она. — Вы так долго не отвечали, что я испугалась, не случилось ли с вами за ночь чего-нибудь плохого, — она поглядела на распахнутый халат Брианны, из-под которого виднелась тонкая ночная рубашка, на растрепанные золотые локоны и улыбнулась. — Но вместо этого нахожу, что вы в полной безопасности… с нашим принцем.

Брианна вспыхнула, жестом пригласила ее войти и плотно закрыла за ней дверь.

— Как вы сказали, я в полной безопасности. Что же касается принца, то у меня еще не было времени проверить, как ему спалось на балконе, — она указала яа накрытый поднос. — Что у вас здесь, Мара?

— Завтрак для вас с принцем, миледи. — Служанка приподняла салфетку, и Брианна глубоко вдохнула ароматный пар. — Свежеиспеченный хлеб, яичница с ветчиной, козий сыр, яблоки и сливы. Еще кувшин вина, разведенного водой. Хотя, может быть, вы предпочитаете эль?

Опустив салфетку, служанка склонила голову ияабок, ожидая решения Брианны. Брианна вздохнула. — Вино вполне годится, Мара. Поставьте поднос на столик у камина, а я позову принца.

Чем ближе Брианна подходила к балкону, тем больше ее охватывала неловкость. Там снаружи спал полу голый мужчина, о котором, в сущности, она ничего не знала. Кто она такая, чтобы будить его? Что знает она о том, как он привык завтракать? Все это обязанности жены, но жены, выбранной по доброй воле, а не навязанной под угрозой смерти.

Она поняла, что боится. Брианна много раз представляла свою семейную жизнь. Вот она готовит завтрак. Вот подходит к спящему мужу и нежно целует его. Он улыбается и сжимает ее в объятиях. Вот они лежат рядом и любовно разговаривают о добрых, сердечных делах. Все это были девичьи грезы. Она перестала быть этой бесхитростной девушкой, когда связала свою судьбу с мужчиной, которого все называли Принцем-демоном.

Брианна в нерешительности остановилась около балконной двери, затем выпрямилась и шагнула за порог. У ее ног спал Эйдан. Одна рука его была засунута под подушку, меховое покрывало отброшено под теплыми лучами утреннего солнца. На нем были только черные бриджи. Медленное ровное дыхание. Значит, он все еще крепко спит. Как же он устал за последние дни! Даже не проснулся, хотя солнце светило прямо в лицо.

— Эйдан? — прошептала Брианна, ей вдруг расхотелось его будить. Она присела на корточки и легонько дотронулась до его плеча. — Эйдан, проснись.

Меховое покрывало полетело ей в лицо. Эйдан подскочил и схватил Брианну за плечи. Незавязанный глаз сверкал смертельным янтарным огнем. Затем он уэнал ее.

— Святая Матерь! Брианна, — простонал он, с трудом отводя от нее взгляд. — Никогда не дотрагивайся до меня так, когда я сплю! Это может стоить тебе жизни.

Она слегка отодвинулась.

— Я… я сожалею. Я не хотела ничего дурного.

— Знаю, девочка: — Эйдан отпустил ее и встал. — Обычно я просыпаюсь прежде, чем ко мне успевают подобраться, — он отбросил с глаз своенравную прядь, выбившуюся из воинского узла на макушке. — Своей беспечностью я подвел нас обоих.

— Мы все еще живы, мой господин.

— Живы, — мрачно согласился он. — Но не потому, что я нас охранял.

Брианна махнула рукой в сторону спальни.

— Мара принесла нам завтрак. Вы голодны?

Брианна никак не могла поймать его взгляд. И вдруг поняла, что он смотрит на ее полураспахнутый халат: ткань сползла с плеч, когда Эйдан схватил ее.

Брианна посмотрела вниз. Тонкая льняная рубашка не скрывала почти ничего: ни округлости грудей, дерзко вздымавших мягкую ткань, ни легкой выпуклости живота, ни затененной долины в развилке бедер.

Девушка снова взглянула на принца. Отчаянная тоска, жадный голод были в его глазах. На лице — хищное, голодное выражение опасного зверя. Страх пронзил ее насквозь… ощущение, возбуждающее и какое-то первобытное.

Схватив полы халата, она судорожно запахнулась. Взгляд Эйдана медленно скользнул вверх. Темная бровь приподнялась над глазом, продолжавшим вглядываться в нее с напряженной пылкостью. Этот взгляд говорил о многом: в нем были и жажда обладания ею, и безмолвный вопрос, и настороженное ожидание.

Внезапно Брианна почувствовала, что не может справиться со всем этим: с его невысказанным желанием, со своей растерянностью и чем-то еще, пробуждающимся в ней в ответ на его молчаливый призыв. Она попятилась.

— Я… я присоединюсь к вам за завтраком, как только Мара поможет мне одеться, — пролепетала она и убежала.

Когда она вышла из соседней комнаты, где размещались все наряды, он уже был полностью одет, гладко выбрит, а волосы снова были туго стянуты в воинский узел. Мара держалась рядом. Эйдан перевел взгляд с госпожи на служанку, понимая, что старушка ярно играла роль дуэньи. Он встал и обошел столик, чтобы предложить стул Брианне.

Когда она села, он склонился над ней и прошептал на ухо:

— Мара не нужна тебе, девочка. Тебе не грозят мои нежеланные ухаживания.

Его теплое дыхание ласкало ей ухо и шею, по всему телу побежали мурашки. Святая Матерь, что с ней творится?! Брианна испуганно глянула на принца и тут же опустила глаза.

— Можете оставить нас, Мара.

— Как вам будет угодно, моя госпожа.

Дверь за ней закрылась. И только тогда Брианна осмелилась поднять глаза на Эйдана. Он пристально смотрел на нее. Потом отвернулся и сел на свое место.

— Прошу прощения, если ранее оскорбил тебя, — произнес он, отрезая большой кусок бледно-желтого сыра и кладя его на ломоть теплого хлеба. — Это ведь был всего лишь взгляд. Больше этого не случится. Я уже говорил себе, что сумею удовлетворить свою похоть где-нибудь еще.

Нож Брианны, вырвавшись из рук, загремел по тарелке.

Эйдан посмотрел на нее. Она побелела, глаза стали огромными, губы задрожали. «Святые угодники! — подумал он. — Ну что я такого сказал? Что ей теперь не нравится?»

— Брианна, — начал Эйдан, но не смог закончить фразу. Внезапно он растерял все слова и не знал, как ее успокоить.

Она выдавила жалкую улыбку.

— Я… прошу у вас прощения, мой господин. Право же, вы ничем меня не оскорбили. Я… я просто не знала, что ответить, как себя вести. Я незнакома с подобными вещами… и вас все еще почти не знаю…

«И лучше бы тебе не пытаться это сделать. Ничего хорошего из этого не выйдет», — горько подумал он. Вспомнил прошлый вечер, когда слишком много открыл ей, рассказывая о своих отношениях с отцом. Может, виной тому был эль, выпитый за ужином, или сильная усталость? Он слишком быстро откликнулся на просьбу пленительной деревенской девочки объяснить, в чем дело. Чересчур быстро. С ней надо быть осторожней.

Она не так-то проста. Она истинная обольстительница и может большего достичь женскими чарами, чем он своей темной силой.

— Не важно. В любом случае у нас не будет тихого семейного очага. Надеюсь, ты понимаешь это?

«Я ему совершенно не нужна. Я ниже его по происхождению», — с болью подумала Брианна и тут же мысленно выругала себя. Она ведь с самого начала знала, что так и будет, но его постоянная доброта и эти взгляды…

Брианна кивнула, скрывая дрожь. Что ж. Нет так нет.

— Да, мой господин. Все будет так, как вы захотите.

— Хорошо. Лучше, чтобы между нами не было недоразумений. Теперь насчет прошлой ночи. Относительно разлада между мной и отцом.

Брианна подняла глаза от куска хлеба, который мазала маслом.

— Слушаю, мой господин.

— Тебе лучше забыть то, что я рассказал. Все это ерунда. Чего доброго, ты еще станешь жалеть меня, а я терпеть не могу…

— Терпеть не можете жалости, — закончила она его фразу и ласково улыбнулась. — Знаю и смею уверить вас, что ты вовсе не тот человек, который мог бы пробудить ее во мне. Сострадание… сочувствие… Возможно. Но жалость? Никогда.

— Не вижу особой разницы. Она кивнула:

— Да, полагаю, не видите, после всех лет одиночества… Мне лишь хотелось бы вам помочь.

Яростный огонь сверкнул в незавязанном глазу.

— Я никогда не просил тебя о помощи!

— И никак не можете поверить мне настолько, чтобы принять ее, — мягко заметила она.

Эйдан заставил себя успокоиться. Бессмысленно злиться на Брианну за ее доброжелательность.

— Наш брак усложняется с каждым мгновением. Поистине, девочка, ты ничего мне больше не должна. Ты расплатилась со мной тогда, у плахи. Возможно, если ты скажешь об этом матери, она перестанет за тебя волноваться.

При упоминании о матери Брианна оживилась, глаза ее заблестели. Она ведь сегодня поедет домой, в деревню. Грустные мысли, вызванные их разговором, унеслись прочь.

— О да. Наверняка это ее успокоит, — радостно согласилась девушка, — особенно, если она сможет встретиться и поговорить с вами. И мои братья Кэвилл и Перкин. Они постоянно пытаются защитить меня, так что вы не обижайтесь, если они сначала не слишком доброжелательно к вам отнесутся. Но дайте им время вас узнать и…

Эйдан протянул руку и положил ей на плечо.

— Девочка, в последний раз говорю тебе: я не собираюсь вести застольные разговоры и добиваться дружбы твоей семьи. Это бессмысленная трата времени, и вообще такие дела мне не по зубам. Я воин и не обладаю красноречием дипломата или придворного.

— Но вы же человек. Ведь так? — настаивала Брианна, пытаясь скрыть огорчение. — Право же, Эйдан, ты столькими же барьерами отгородился от людей, как и они от тебя!

Он откинулся на спинку стула, на губах заиграла насмешливая улыбка.

— Может, и так, но это мой выбор. Если твое «сочувствие» распространяется не только на мою душу, но и на разум, то прошу, уважай его решения.

Брианна кинула салфетку на тарелку и встала с величавой грацией.

— Как вам будет угодно, мой господин, — и добавила, улыбнувшись лукаво: — по крайней мере сейчас.

Брианна едва сдерживала нетерпение: они ехали в ее деревню! Копыта Люцифера звонко стучали по королевской дороге, а сама она, удобно устроившись на его широкой спине впереди Эйдана, чувствовала себя на удивление счастливой и довольной.

Конь шел бодрой рысью. Брианна смотрела по сторонам. Жаркое солнце позднего утра сияло над головой, и вокруг — по деревьям, кустам, траве — прыгали солнечные зайчики.

Справа от дороги раскинулся олений парк, охотничьи заповедные угодья, куда доступ имела лишь королевская семья. Слева простирались поля пшеницы и ржи. Золотые колосья колыхались на ветру. Скоро урожай созреет для жатвы, жатвы, которую она, Брианна, увидит лишь издали.

Интересно, что же делают целыми днями знатные дамы? У крестьянок нет ни минуты отдыха. С утра до вечера они стряпают, убирают, прядут, ткут, шьют. Помимо этого, им приходится делать свечи, коптить мясо, заботиться об огороде, круглый год работать на общинных полях. Может быть, благородные дамы дни напролет читают книги? Она так любит книги! Раньше она часто брала их у приходского священника. А теперь, когда у нее будет много свободного времени, она сможет чаще давать уроки детям.

Дети… Сладкая боль пронзила ей сердце при воспоминании о деревенских детях: Марте, Шемусе, Гвин, Уне, Кларине…

Интересно, будет ли позволено жене принца общаться с жителями деревни? А если нет, то кто же будет учить детей? Кто расскажет им о славных героях, их подвигах в честь прекрасных дам, о мужестве, любви № самопожертвовании?

Она украдкой взглянула на Эйдана. Он смотрел на дорогу. Наверное, тоже думал о чем-то своем. Суровое лицо, сильное тело, плечи расправлены — осанка гордая и властная.

Ей вспомнились слова, которые он сказал утром:

«Право, Брианна, ты ничего мне больше не должна. Ты заплатила свой долг там, на плахе».

Эйдан был очень добр, стремился ободрить ее, развеять ее страхи и сомнения. Он так ничего и не понял. Он боится за нее, но он не понимает, что ее слова «Я беру тебя в мужья» навсегда отрезали ее от прошлой жизни. Она отказалась от всего. И теперь у нее больше ничего не оставалось.

Оценит ли он ее жертву? Почему-то ей казалось, что скорее он воспримет это как еще одно бремя, обузу в жизни, и без того отягощенной заботами и нуждой, которые не всякий мог выдержать. Нет, она сама справится со своими трудностями, она будет молча нести свою ношу и постарается завоевать его доверие. Но времени ей осталось так мало… а столько надо было успеть.

Они миновали загон, где паслись деревенские козы, затем водяную мельницу, пастбище для овец и повернули на проселок, ведущий в деревню. Деревня начиналась с дома Дарона Годмэна, вольноотпущенника, владевшего самым большим хозяйством. За добротным двухэтажным домом шли кузня и домик кузнеца, сарай плотника, а дальше — маленький крытый соломой дом арендатора с большим огородом позади него.

Брианна беспокойно заерзала на седле перед Эйданом и вытянула вперед руку.

— Там. Вон там, видишь? Желтый домик. Там три бочки и скамейка. А сзади — полоска пшеницы и сад. Это мой дом.

Эйдан кивнул и направил Люцифера туда, куда ука-зывала Брианна. Деревенские жители прекращали работу и смотрели им вслед — сначала удивленно, а затем поспешно делая оградительные знаки. Брианна решила не обращать внимания на их испуганные взгляды. Пусть соседи боятся ее спутника. Но Брианну-то они знают. Она махала односельчанам рукой, весело окликая каждого.

— Доброе утро, Ястоу! — крикнула она коренастому кузнецу.

— Как там строится твой дом? — поинтересовалась она у пожилого плотника.

Ей молча кивали и поспешно отходили от дороги. Вдруг Дурной глаз заколдует их?

Наконец конь остановился перед домом Брианны. Прежде чем она успела спуститься на землю, из дома выбежал Кэвилл, ее старший брат. Глубоко посаженные карие глаза, подозрительно прищурившись, поглядели на Эйдана, и тут же, когда Кэвилл узнал, кто перед ним, он побледнел, несмотря на свой темный загар. Рука его начала было подниматься в оберегающем от сглаза знаке, но тут Брианна спрыгнула с коня, бросилась к брату и схватила за руку.

— Не надо, Кэвилл, — умоляюще проговорила она. — Жестоко так обращаться с Эйданом. Он такой же человек из плоти и крови, как и ты.

Брат помедлил в нерешительности, бросил на Эйдана еще один настороженный взгляд, затем посмотрел на сестру и медленно опустил руку.

— Вижу, ты пока цела и невредима. Мама немного успокоится, когда тебя увидит. Брианна улыбнулась.

— Где она? И где Перкин?

— Перкин отправился к быкам подгонять новое ярмо. А мама дома. Хлеб печет. — Он замолчал. — Позвать ее?

— Нет, — покачала головой Брианна. — Я сама. Хочу сделать ей сюрприз. — Она обернулась к спешившемуся Эйдану: — Милорд, хочу представить вам моего старшего брата Кэвилла. Надеюсь, вы найдете общий язык.

Кэвилл поклонился с непроницаемым лицом.

— Мой господин.

Эйдан ответил на приветствие сухим кивком. Не говоря больше ни слова, мужчины продолжали разглядывать друг друга. Молчание становилось угнетающим, и, чтобы как-то сгладить неловкость, Брианна сказала:

— Милорд, не хотите ли войти в дом и познакомиться с моей матерью?

Он поглядел на дверь и покачал головой:

— Я подожду тебя здесь. Тебе наверняка хочется поговорить с матерью наедине.

— Да, — кивнула в ответ Брианна. — Полагаю, вы правы. — Она подтянула поближе потемневшую от времени деревянную скамейку. — Вот. Если вы пожелаете присесть.

Затем, застенчиво улыбнувшись, она повернулась и пошла в дом.

На пороге Брианна остановилась. Какое здесь все привычное и родное. Нет этих длинных темных коридоров, холодных каменных стен, огромных лестниц. Всего одна комната. Только печь отделена перегородкой. Под потолком висят куски вяленого мяса и рыбы. Земляной пол, как всегда, чисто выметен. Деревянный, грубо сколоченный стол, скамейки. Вдоль стен лежат тюфяки.

Брианне казалось, что она не была дома сто лет. Захотелось вдруг посмотреть, что в кладовке, хотя она прекрасно знала: там сундуки с одеждой. А может, стойла с быками перенесли куда-нибудь в другое место? Да нет. Ведь прошел всего один день. Конечно же, ничего не изменилось.

Шум за перегородкой — и по комнате разнесся запах свежеиспеченного хлеба. Брианна представила, как отламывает хрустящую корочку, а мама смотрит на нее и улыбается.

— Мама!

Брианна тихонько зашла за перегородку. На цыпочках подкравшись к матери, она хлопнула ее по спине.

— Мама! Это я, Брианна.

С легким вскриком Каина обернулась. Мука припорошила ее темно-каштановые, подернутые сединой волосы, лицо, руки. Она быстро вытерла ладони о передник и обняла дочь. Они долго стояли, прижавшись друг к другу, и тишину нарушали лишь судорожные всхипывания обеих…

Наконец Брианна слегка отстранилась и поглядела, в полные слез глаза матери.

— Надеюсь, это слезы радости за меня, — пошутила она прерывающимся голосом.

— Ты жива и невредима, значит, я рада, — прошептала Каина. — Но как долго, дочка?

— С Эйданом я в полной безопасности, мама. — Брианна ласково потянула мать за собой к обеденному столу. — Давай сядем и поговорим.

Каина устало опустилась на стул. Лицо ее покраснело от жара. Волосы прилипли ко лбу.

— Тебе налить воды, мама?

Каина кивнула и промокнула лицо краем передника.

— Да, пожалуйста.

Из старого глиняного кувшина Брианна налила две чашки воды и поставила одну перед матерью. Обе женщины медленно пили и молчали, затем взгляды их встретились.

— Ты теперь зовешь его Эйдан, — начала Каина. — Значит ли эта вольность, что он уже спал с тобой?

— Нет, мама. — Брианна поставила чашку на стол. — Но он просил меня так называть его, ведь скоро я буду его женой.

— Когда? Когда вы женитесь?

— Через шесть дней. Королеве нужно время, чтобы подготовить нашу свадьбу.

— Так она не догадалась… даже увидев тебя, — пробормотала Каина. — Ах, Святая Матерь, что же мне делать? Что делать?

Брианна недоумевающе нахмурилась:

— Что ты хочешь сказать? О чем она не догадалась? Ты говоришь о королеве Айслин?

Каина допила воду и поставила чашку на стол. Она долго разглядывала дочь, затем глубоко вздохнула.

— Да, о королеве. Не понимаю, почему твоя тетка не узнала тебя.

— Тетка? — Брианна широко открыла глаза, стараясь понять, к чему клонит Каина. Тошнота подступила к горлу. — Как это может быть? Ты же не сестра королеве Айслин. Или мой отец был ее братом?

Каина потянулась через стол и взяла руку Брианны в свои. Грусть светилась в ее глазах, устремленных на девушку.

— Я тебе не родная мать, Брианна.

Брианне показалось, что небо обрушилось на нее. Ее охватила паника. Какой-то миг она не могла вздохнуть.

— Н-нет! — наконец воскликнула она. — Этого не может быть! Ты моя мать, а Кэвилл и Перкин — мои братья! Я не хочу других.

— Разве твое желание что-то изменит? — мягко возразила Каина. — Ты моя приемная дочь. Тебя принес Оленус после смерти твоих настоящих родителей.

— М-моих настоящих родителей? — бледнея, переспросила Брианна.

— Ты дочь лорда Арлена и леди Телы. Ты единственная уцелевшая после убийства их семьи. Почти пятнадцать лет назад. Ты связана родством с королевским домом через принца-консорта, а значит, и со своим нареченным. Он, милая дочь, твой двоюродный брат.

Брианна онемела от изумления.

— Теперь ты понимаешь? — настаивала Каина. — Мы хорошо спрятали тебя. Но самое главное было, чтобы никто, даже королева, не знал, что ты уцелела. Мы боялись Морлоха: если бы ему стало известно, что ты жива, он убил бы тебя тоже. Никто точно не знает, почему он так стремился уничтожить весь род Лаэны. Но что бы там ни было, мы должны были помешать ему. Есть одно пророчество…

— Какое пророчество? — спросила Брианна, потому что мать вдруг смолкла. — Мара тоже один раз упомянула о нем, ноя ничего не поняла. О чем оно? Скажи мне, мама!

Каина грустно улыбнулась:

— Это древнее предсказание, и за сотни лет никто не смог его разгадать. В нем говорится о страшном проклятии, которое падет на нашу землю. Так вот, когда родился Принц-демон с Дурным глазом, а затем был уничтожен весь род Лаэны…

Она замолчала, отпустила руку Брианны и невидящим взором посмотрела на дочь.

— Злодей и его прислужник падут, — торжественно провозгласила она слова пророчества, — когда восстанет из пепла род Лаэны, чтобы освободить сердце одноглазого сына.

Полная тишина воцарилась в маленьком домике. Кровь гулко стучала в висках Брианны, все громче и громче с каждым ударом сердца. Комната поплыла перед ее глазами, закачалась. Голова кружилась. Ей вдруг показалось, что ничего не существует, что сейчас все предметы расплывутся и исчезнут. Она тряхнула головой — и все встало на свои места.

— Если то, что ты сказала обо мне, правда и я на самом деле племянница королевы и… и двоюродная сестра Эйдана, это вовсе не значит, что я часть этого пророчества.

Каина скептически подняла бровь.

— Ты так считаешь? Остальные уверены в обратном. Оленус был настолько в этом убежден, что, рискуя быть обнаруженным Морлохом, каждый день приходил сюда, чтобы обучать тебя всему, что должна знать особа твоего происхождения. Неужели ты никогда не удивлялась, почему получаешь такое хорошее образование, совершенно неподходящее для крестьянки?

— Но Оленус учил всех деревенских детей, а не только меня!

— Только чтобы не привлекать внимания к главной своей ученице — к тебе! — Каина встала из-за стола и, обойдя его, села на скамью рядом с Брианной. — Ведь правда, дочка, теперь все становится на свои места? То, что говорил тебе Оленус о принце Эйдане, совсем не похоже на те слухи, которые передаются шепотом по ночам у очага… разве не из-за рассказов твоего учителя;ты так легко приняла принца? Неужели ты думаешь, что просто твоя пылкая натура заставила тебя выйти вперед, чтобы спасти его жизнь?

Брианна теребила подол своего платья.

— Я… я не знаю. Я считала, что увидела истинное лицо этого человека под маской неприступности, почувствовала неподдельную доброту и честность его закрытого для всех сердца.

— Что у него на сердце, я не знаю, да и знать не хочу. — Каина придвинулась ближе к ней и жарко зашептала: — Я забочусь лишь о тебе, дочка. И теперь вижу, что для тебя опаснее выйти за него замуж, чем не выходить. Может быть, нам стоит рассказать королеве и ее консорту…

— Нет! — Брианна оборвала мать с такой пылкостью, что поразилась сама. — У него нет никого, кроме меня. Если я откажусь выйти за него замуж, пусть он и родственник мне, он погибнет.

— Но ты не можешь выйти замуж за своего двоюродного брата! Это запрещено законом и религией. Дети, родившиеся от такого союза…

— Не волнуйся, мама, — поспешила успокоить ее Брианна. — Эйдан не собирается спать со мной. Он сказал, что не хочет иметь детей. Он уедет из Анакреона сразу после того, как мы поженимся, и больше никогда сюда не вернется.

— А ты? Как он поступит с тобой? Брианна вздохнула.

— Он оставит меня здесь.

— Ты хочешь сказать, что ваш брак будет браком только на словах? А что будет, когда он уедет?

— Он сказал, что я могу поступить как захочу. Я могла бы объявить, что мы на самом деле не муж и жена, или промолчать, и жить во дворце.

— Надо посоветоваться с Оленусом, — пробормотала Каина. — Он должен решить, как тебе лучше и безопаснее себя вести.

— А как насчет Эйдана? — В голосе Брианны прозвучало негодование. — Будем ли мы советоваться с Оленусом и о его судьбе? Или нам до него нет дела?

Каина раздраженно поджала губы.

— Ладно, ладно, дочка, не горячись. Это ведь не мне решать. Моей заботой все эти годы было любить тебя и оберегать. Остальное мне не по силам.

Как ни горько было Брианне согласиться с этим, но она понимала, что мать права. Она многим рисковала, приняв ее в свою семью и пряча от злобного Морлоха.

Но все это было уже в прошлом. Теперь это не важно. Теперь все зависело от нее. И хотя у Брианны замирало сердце при одной мысли о Морлохе, она знала:

Главное — поддержать Эйдана, кем бы он там ей ни Приходился. Поддержать его как двоюродная сестра и как жена.

Его двоюродная сестра. Это известие всколыхнуло в ней какие-то непрошеные чувства, беспокойные и тревожные. Теперь уже никогда не сбудется то, на что она втайне надеялась. Однако в любом случае ей придется обмануть Эйдана. Не осмелится она рассказать ему Правду: мало ли как он ее воспримет… Все равно все это не имело значения. Скоро он уедет, так что и знать об этом ему не нужно.

Она вскочила, вспомнив, что он дожидается ее на улице.

— Пойдем, мама. Эйдан привез меня сюда, и я хочу, чтобы вы познакомились. — Она улыбнулась. — Он вовсе не такой страшный, как все считают. Пойдем, сама увидишь.

Каина встала, в глазах ее било сомнение.

— Двоюродный брат он тебе или нет, дочка, но все равно глаз у него дурной и владеет он страшными чародейскими Силами. Какие бы надежды ни возлагал на него Оленус, от него всего можно ожидать. А если он перейдет на сторону зла? Ведь и ты в глубине сердца сомневаешься в нем. Так?

Вопрос матери больно кольнул сердце Брианны. Каждое слово, слетая с ее уст, вонзалось все глубже и мучительнее. И правда, разве может она знать, куда приведут Эйдана его чародейские силы: к злу или добру? Он сам этого не знал. Она вспомнила его слова, сказанные прошлой ночью:

«…страшись за свою бессмертную душу, леди, потому что я совершенно не представляю, куда занесет мою».

Она заставила себя отбросить сомнения. Бессмысленно думать о том, что не дано ей узнать ни сейчас, ни в будущем.

— Какое это имеет значение, мама? Кто может по-настоящему знать, что таится в душе другого? И я знаю только, что, какой бы жребий ни выпал Эйдану, судьба моя быть с ним и помогать ему в битве с Морлохом и злодеем из пророчества. А возможно, — загадочно улыбнувшись, добавила она, — возможно, и в битве за возрождение его сердца.