— Приведите мне Аркет!

Прозвучавший в тронном зале приказ, словно брошенный императором камень, разбежался кругами по дворцу. Поймавшие его придворные в стремлении отличиться перед владыкой спешно раздавали указания служителям, которые рассыпались по лабиринтам дворца в поисках госпожи кир-Аркет. От служителей распоряжение передавалось слугам, от слуг рабам, и в конечном счете вся пирамида власти обратила внимание на это внезапное отступление от размеренной рутины дворцовой жизни. Одновременно расползались змейки слухов, ведь голос повелителя прозвучал в том диапазоне между раздражением и злостью, воспринимать который с обостренным беспокойством научились в последние годы при дворе все, включая старших соглядатаев. Да, лучше бы Аркет предстала перед императором как можно скорее.

К сожалению, найти госпожу Аркет не получалось. Поговаривали, что после экспедиции Шактура она впала в дурное расположение духа, ограничила круг общения и стала еще более непредсказуемой в ситуациях, где в первую очередь требовалась дипломатичность. Часто видели, как она бродит по коридорам дворца или блуждает в неурочный час по городским улицам. Иногда Аркет на целые недели пропадала в восточной пустыне, куда отправлялась, если верить слухам, одна, с крайне скудным запасом пищи и воды.

В повседневных дворцовых делах ее поступки свидетельствовали о полной невосприимчивости опасности; Аркет пренебрегала обязанностями и выслушивала порицания с равнодушием, граничащим с дерзостью. Общее мнение сводилось к тому, что ее дни при дворе сочтены.

— Приведите мне Аркет!

Неисполненное приказание отразилось эхом от дворцовых стен, окружавших самые дальние императорские сады. Кое-кто из придворных запаниковал. Клич бросили дальше, за стены, непосредственно в город, поручив исполнение императорским посыльным, так называемым королевским хватам, что славились умением отыскивать людей повсюду и доставлять в столицу из самых дальних уголков империи. Одетые в специальную форму, черную с серебром, они рассыпались небольшими группками по улицам, проскальзывали под раскрашенными куполами и сводами в сердце города — архитектуру которого Рингил зло сравнил однажды с компашкой разгульных улиток, — стучали в двери курилен и таверн и без лишних церемоний выколачивали нужные сведения из тех, кто мог располагать нужной информацией.

Поразительный пример бездумного расходования ресурсов — с таким же успехом можно крошить лук боевым топором, — но когда распоряжение исходило от самого императора, каждый старался изо всех сил.

Так или иначе, через час везунчики из хватов узнали от торговцев с бульвара Невыразимой Истины, что в последний раз Аркет видели направляющейся в сторону императорских верфей, с инженерным молотком в одной руке и курительной трубкой в другой. Проследить ее дальнейший маршрут уже не составляло труда. Добравшись до верфей, посыльные поплутали немного между напоминающими скелеты остовами заложенных судов, то и дело спрашивая про Аркет. Что касается рабочих, то их задача сводилась лишь к тому, чтобы повернуться и указать рукой в нужном направлении.

В самом конце верфи, в стороне от традиционных соседей, на проржавевших подпорках стоял помятый и ободранный кириатский корабль. То был один из последних кораблей, доставленных из пустыни во время правления Акала Великого, лично одобрившего все связанные с нелегким предприятием расходы, и его до сих пор окутывала аура злобы. Посыльные — люди тщательно отобранные и явившие великую отвагу в сложных обстоятельствах — смотрели на судно без восторга. Кириатских поделок в городе хватало, они встречались повсюду, стояли веками, и к ним все привыкли, но эти штуковины внушали страх, при виде их мурашки бежали по спине. Громадные, мощные, с выпуклыми боками, они напоминали морских чудищ, вытащенных из глубин сетями незадачливых рыбаков. Оснащенные странными жабрами, усиками и глазами, более подходящими живому существу, чем какому-либо устройству, со шкурой, покрытой рубцами и волдырями — результат неоднократных проникновений в сферы, где человеческие кости и кожа мгновенно расплавились бы и испарились и где только демоны могут обитать, — корабли, будто порчу, несли на себе следы посещения иного мира.

Изнутри закрытого железного цилиндра, через распахнутый люк, один из пяти расположенных в нижней части корпуса, доносился яростный стук металла о металл. Казалось, нечто пытается вырваться из плена.

Бросая по сторонам опасливые взгляды, сжимая отполированные пальцами рукояти оружия, императорские посыльные медленно, шаг за шагом, вошли в тень, отбрасываемую громадным корпусом, и остановились у поддерживающих корабль опор, в доброй дюжине шагов от люка. Сбившись в кучку, они старались не наступить по неосторожности на сброшенные с судна щупы, лежавшие в пыли, будто оставленные за ненадобностью кнуты. Кто знает, а вдруг такое вот щупальце, даже если оно и пребывало многие годы в неподвижности, оживет, изогнется, защелкает, схватит забывшего об осторожности за ногу, оторвет от земли да как начнет швырять туда-сюда или колотить о грязный железный бок корабля?

— Сифилитический сын грязной, верблюдом поротой суки!

Даже сопровождавший последнее слово металлический грохот не смог заглушить его полностью. Посыльные дрогнули. Кое-кто не выдержал. Кое-где блеснула обнаженная сталь. И тут же, не успело стихнуть эхо падения, не успел никто сделать и шагу, голос загремел снова — злой, громкий, вновь сопровождаемый громыханием и прочими шумами загадочного конфликта, бушующего в недрах корабля. Посыльные замерли. На их лицах выступили капельки пота — солнце жарило, приближаясь к зениту, — но по ребрам пробегали стылые пальцы ходивших по городу жутких слухов.

— Уж не экзорсизм ли? — спросил кто-то.

— Нет, кринзанз, — ответил его более прагматичный товарищ. — Совсем сбрендила.

Третий посыльный осторожно прокашлялся.

— Э… госпожа Аркет…

— …сучье отродье… беспородная тварь…

— Госпожа Аркет?! — прокричал посыльный во весь голос. — Вас требует к себе император!

Ругательства, сыпавшиеся из чрева древнего великана, прекратились. Металлическая какофония стихла. Несколько долгих мгновений из открытого люка изливалась лишь тишина, не менее тревожная, чем недавний шум. Затем послышался глуховатый голос Аркет:

— Кто еще там?

— Из дворца. Вас вызывает император.

Неясное бормотание. Стук, как от падения чего-то металлического. Царапанье. Немного погодя из люка появилась черная голова с туго заплетенными, но пребывающими в беспорядке волосами. Увидев посыльных, женщина улыбнулась им сверху. Пожалуй, чересчур широко.

— Ладно. На сегодня, пожалуй, достаточно.

К тому времени как они вернулись во дворец, крин уже взял свое. Император ожидал в Доверительной палате, что не укрылось от внимания придворных, отправленных встречать Аркет. Она заметила, как они переглянулись. Доверительной палатой назывался деревянный плот с шелковым тентом, стоявший на якоре посередине защищенного со всех сторон озера. Журчание сбегавшей по рельефным мраморным стенам воды исключало возможность подслушивания, а само озеро населяли специально завезенные осьминоги, питавшиеся осужденными преступниками. Все, что говорилось в палате, предназначалось либо для особ, пользовавшихся особым доверием владыки, либо для тех, кто уже не возвращался с островка. А поскольку времена царили смутные, то и четкой границы между двумя этими группами не существовало.

Сопровождавшие Аркет придворные опасливо всматривались в волнующуюся воду, но рассмотреть что-либо не представлялось возможным из-за постоянной зыби. Дрожащее темное пятно могло быть как осьминогом, так и обычным камнем, щупальцем или крупной водорослью. Выражение на лицах придворных то и дело менялось, отражая волнение и неуверенность, и со стороны могло показаться, что они страдают от кишечного расстройства, а зыбкий, бледный свет лишь усиливал впечатление нездоровья. Впрочем, сама Аркет наблюдала за их терзаниями с тем равнодушием, достичь которого помогает добрая трубка дурмана.

Зато лицо раба, перевозившего их на остров, выражало эмоций не больше, чем камень. Он знал, что без него не обойтись, что императора еще нужно доставить на берег, да и в любом случае был глух и нем — то ли от рождения, то ли по воле людей, — благодаря чему его и отобрали на эту должность. Ни подслушать, ни выдать секрет он не мог.

Доплыли. Коракл мягко ткнулся в резной край плота. Раб, ухватившись за опору, подтянул лодчонку и удерживал ее, пока придворные с явным облегчением сходили на плот. Аркет была последней. Сходя, она кивнула в знак благодарности — по давней кириатской привычке. Раб как будто и не заметил. Она скорчила гримасу и последовала за придворными через лабиринт свисающих сверху занавесей.

Император ждал в роскошной палате. Аркет преклонила колено.

— Мой господин.

Его величество Джирал Химран II, сын Акала Химрана, называвшийся Великим, а после восшествия на трон еще и хранителем Ихелтета, старшиной Семи племен, главным пророком, главнокомандующим имперскими силами, Покровителем морей и законным повелителем всех земель, не сразу оторвался от распростертой перед ним молодой женщины.

— Аркет, — пробормотал он, поглядывая на сосок, который пощипывал двумя пальцами, большим и указательным. — Я жду тебя уже два часа.

— Да, мой господин. — Извиняться она не стала.

— Это долго, Аркет. Очень долго для самого могущественного человека на свете. — Говорил он негромко и невыразительно. Свободная рука прошлась по мягкой равнине женского живота и соскользнула в тенистую ложбинку между приподнятыми бедрами. — Слишком долго, как нашептывают мне советники. По их мнению, — рука двинулась глубже, и женщина напряглась, — тебе недостает уважения. Может быть, они правы?

Аркет слышала императора вполуха — ее внимание занимала женщина. Как и почти все в гареме, она была северянкой, на что указывали длинные руки и ноги и светлая кожа. Большие, хорошо оформленные груди еще не тронула печать материнства. Ни цвет волос, ни черты лица определить было нельзя — голову и шею скрывала черная муслиновая накидка, — но Аркет могла бы поклясться, что ее родина — так называемые свободные торговые государства. В последнее время на ихелтетском рынке таких появилось много — экономика пошатнулась, и в рабство за долги попадали целые семьи.

По слухам, в свободных городах стремительно рос новый класс рабов. Предприимчивые дельцы, успевшие быстро сколотить состояния, скупали живой товар по бросовым ценам и перепродавали на юг, в империю, где многовековая традиция сервитута обострила никогда не затухавший спрос на экзотический продукт. Цена женщины на долгом пути в имперские земли могла легко возрасти в пятьдесят раз. При таких прибылях и с учетом задержек с выплатой военного долга многими городами вряд ли стоило удивляться, что отношение к работорговле в Лиге снова поменялось в лучшую сторону, что принятые два столетия назад законы, запрещавшие продажу людей, были поспешно и при всеобщем одобрении отменены только для того, чтобы ничто не мешало притоку новых богатств.

Император поднял глаза.

— Я требую ответа, Аркет, — мягко сказал он.

У нее вдруг мелькнула мысль, что Джирал, чего доброго, сделает сейчас что-нибудь этой северянке, накажет ее за чужую, выдуманную провинность. Одной, черной, достанется словесный укор, другая же, белая, жестоко пострадает физически, как некая ее аватара. Такое уже случалось, когда за нарушение, якобы допущенное одним из приближенных императора, до полусмерти запороли раба. И пока свистел кнут, а несчастный вопил от боли, Джирал, не повышая голоса, выговаривал виноватому. Стать воином, как отец, Джирал не смог, но он унаследовал от родителя острый ум и ту изощренную искушенность в дворцовых интригах, которую Акал Химран, постоянно носившийся из одного конца империи в другой, так и не удосужился развить.

Или, может быть, женщина здесь только для того, чтобы помучить ее, Аркет. Секретов в императорском дворце не было, и о предпочтениях Аркет шушукались громко, хотя прямыми доказательствами не располагал никто.

Она почтительно опустила голову.

— Я работала, мой господин. На судоверфи. В надежде добиться успеха, во благо королевства.

— О! Вот оно что.

Что-то мелькнуло в глубине глаз императора. Он вытащил руку, исследовавшую потаенные глубины меж ног бледной северянки, деликатно, как повар-гурман, обнюхал кончики пальцев и хлопнул блондинку по ляжке. Женщина соскользнула с его колен и ползком покинула комнату.

— Можешь подняться, Аркет. Сядь возле меня. Вы двое… — Он кивнул придворным, которые за все это время не подали и признака жизни, простояв неподвижно, будто два деревянных истукана. — Убирайтесь. Идите и займитесь… чем вы там обычно занимаетесь. И, да… — Император великодушно махнул рукой. — Молодцы. Не сомневайтесь, в новом сезоне вас кое-что ждет.

Придворные откланялись. Аркет, опустившись на подушку слева от Джирала, проводила их взглядом, в котором презрение наполовину разбавляла зависть. Едва занавеси за ними сомкнулись, как император повернулся и крепко схватил Аркет за подбородок. Пальцы его еще сохраняли интимный запах белой женщины. Несколько мгновений он смотрел на Аркет сверху вниз, как на диковинку, подвернувшуюся под руку на прилавке базарного торговца.

— Вбей наконец себе в голову — кириатов больше нет. Они ушли, а тебя бросили. Согласна?

Значит, все-таки наказание. Аркет посмотрела мимо него и ничего не сказала. Император нетерпеливо сжал ее подбородок.

— Ты согласна?

— Да. — Аркет выплюнула слово будто кусок тухлого мяса.

— Грашгал не пожелал взять тебя с собой и сказал, что они не вернутся. «Вены земли уведут нас отсюда, как привели когда-то. Дело наше исполнено, и время истекло», — добродушно процитировал Джирал. — Так, кажется, изрек на прощание Ан-Монал? Что-то вроде этого?

В горле застрял комок.

— Да, мой господин.

— Век кириатов позади, Аркет. Наступило время людей. Ты будешь помнить об этом, равно как и о своих новых обязательствах. Верно?

Она с трудом сглотнула.

— Да, мой господин.

— Хорошо. — Император убрал руку и откинулся на подушку. — Что ты о ней думаешь?

— Господин?

— О девушке. Новенькой. Что ты о ней думаешь? Хочешь, отправлю в твою спальню, когда сам с ней закончу?

Аркет подавила вспыхнувшую за глазными яблоками жгучую боль.

— Не понимаю, господин, за что мне такая милость?

— Перестань, Аркет. Разве ты видишь здесь соглядатая? Мы одни, а жизненного опыта и образования нам не занимать. — Император повел рукой. — Будем же, по крайней мере, получать удовольствие от тех радостей, что дарит жизнь. Законы, высеченные в камне, хороши для стада. Разве такие люди, как мы, не выше вздорных пустяков?

— Господин, мне не дано сомневаться в истинности Откровения.

Она ответила заимствованными словами, и они, как упавшая на камень увесистая монета, отозвались эхом.

Джирал обиженно нахмурился.

— Разумеется. Постичь мудрость Откровения не дано никому. Но подумай сама, ведь даже интерпретаторы Ашнала признают необходимость компенсации за бремя руководства и некоторого ослабления для правителей тех уз, в которых они держат народ. Так что я пришлю девочку, как только ты вернешься.

— Вернусь?

— О да. Я посылаю тебя в Хангсет. Там, похоже, действительно неспокойно. Упоминают о каких-то разбойниках. Сообщения довольно разрозненные и не вполне ясные.

Аркет удивленно посмотрела на него.

— Но ведь Хангсет крупный порт. Там стоит гарнизон…

— В том-то и дело. Непонятно, зачем кому-то понадобилось атаковать укрепленный город. При других обстоятельствах я послал бы туда отряд гвардейцев Вечного трона, которых так любил мой отец. Любил, да и забыл. Однако гонец, принесший эти новости, похоже, считает, что там не обошлось без колдовства. — В ответ на недоуменный взгляд Аркет он пожал плечами. — Колдовства или науки. Посыльный — обычный крестьянин, и для него эти два понятия примерно одно и то же. Если уж на то пошло, я и сам большой разницы не вижу. В общем, ты лучше других разбираешься в подобного рода делах. Я уже распорядился, чтобы для тебя приготовили лошадь. Возьмешь отряд тех самых гвардейцев, о которых я здесь упоминал. С ними будет и наисвятейший соглядатай. Раз уж ты теперь такая праведная, его присутствие придется как нельзя кстати. Все ждут тебя у западного крыла. И наверное, уже теряют терпение.

— Хотите, чтобы я отбыла немедленно, мой господин?

— Я был бы крайне признателен, если бы ты смогла выехать как можно скорее. — Голос Джирала сочился иронией — Если постараешься, будешь на месте завтра после полудня. Итак?

— Мой господин, я полностью в вашем распоряжении. — Ритуальные слова оставили во рту вкус золы. С Акалом было иначе, и те же самые слова имели другой вкус. — Телом и душой.

— Не соблазняй меня, — сухо бросил Джирал. — Кроме солдат, кто или что тебе еще понадобится? Может быть, хочешь о чем-то попросить?

— Гонец. У меня есть к нему пара вопросов.

— Он возвращается в Хангсет вместе с тобой. Что еще?

Аркет задумалась, понимая, что испытывает терпение императора.

— Поскольку речь идет о нападении с моря, я хотела бы получить заключение по характеру разрушений от Махмалы Шанта.

Джирал фыркнул.

— Что ж, не сомневаюсь, он будет только рад. По-моему, после Инвалской регаты он если и ступал на твердую землю, то лишь затем, чтобы проинспектировать новые корабли перед спуском. Верхом ему в этом году путешествовать определенно не доводилось.

— Господин, другого такого знатока портовой фортификации в империи не найти.

— Не учи своего императора, это вредно для здоровья. — Джирал произнес это шутливым тоном, но Аркет ощутила скрытую угрозу и поняла, что задела его за живое. — Я хорошо понимаю, почему мой отец произвел те или иные назначения. Так и быть, отправлю старого ворчуна с тобой. Встретитесь у городских ворот. Веселенькая же из вас получится компания. Представляю.

— Благодарю, господин.

— Да… — Джирал потер подбородок и, наверное, уловил оставшийся на пальцах запах рабыни. — Ладно, тебе пора. Или что-то еще?

Аркет поднялась.

— Спешу исполнить вашу волю.

— Ох, перестань. Убирайся.

Выйдя из комнаты, она увидела рабыню, сидевшую в ожидании между внутренними и внешними занавесями. Накидку девушка подняла, и Аркет с удивлением обнаружила — хотя удивляться было, в общем-то, и нечему, — что северянка очень красива. Глаза их встретились, но блондинка тут же поспешила отвести взгляд. По лицу ее и шее разлился румянец.

Из-за портьеры донеслось покашливание.

Девушка опустилась на четвереньки. Груди тяжело колыхнулись. Аркет дотронулась до ее плеча и ощутила пробежавшую под пальцами легкую дрожь. Блондинка подняла голову.

— Накидка, — прошептала одними губами Аркет.

С губ девушки сорвалось испуганное «ой», в глазах заметалась паника. Аркет успокоила ее жестом, потом присела рядом, осторожно вернула накидку на место и поправила выбившуюся из-под муслина золотистую прядку.

За портьерой снова откашлялись, теперь уже требовательнее, громче. Девушка опустила голову и поспешила на зов его императорского величества. Глядя ей вслед, Аркет стиснула зубы. Крылья носа вспыхнули, дыхание участилось. В какой-то момент она даже шагнула к внутреннему занавесу, но вовремя остановилась.

Убирайся отсюда, Аркеди. И поскорее.

Всего лишь очередная рабыня.

Мысль проскочила сама собой, и Аркет даже не поняла, к кому она относилась.

Она повернулась и вышла.

Ее долг — исполнять волю императора.