Сцена 1
Гордон (в сарае, говорит по мобильному телефону) Миссис ДеМартинo, я и сам затрудняюсь объяснить, что это за наряд… Ха-ха… Вот именно. С одного боку мужской, с другого женский. Ха-ха… Да… То есть, нет, не смешно, получилось совершенно не смешно… Нет, играет эту роль мужчина. Самый настоящий мужчина, уверяю вас… Ну, этого я не знаю. Такие подробности вне моей профессиональной компетенции… Может быть, Сюзанна объяснит — наш режиссер Сюзанна Хантсмен, дочь вашей подруги по колледжу? Спектакль-то ставила она, а не я. Полагаю, она пыталась как-то интерпретировать текст, сделать его более современным… Нет, не вышло… Да… Вот именно, не до смеха, какая точная формулировка… Что у нас дальше? Дальше у нас «Дракул, властелин тьмы»… Нет, к сожалению, это невозможно. Потому что мы репетируем «Дракула», а не «Звуки музыки»… Прекрасно, прекрасно, у вас чудный голос… Гамма звучит многообещающе… Кстати, об обещаниях… Помните наш последний разговор? Несколько месяцев назад, вы тогда еще были в Палм-Бич? Не припоминаете? Вы обещали выслать нам свой ежегодный взнос, но мы пока ничего не получили, и наши финансы…
Входит Крэг, он тащит несколько больших мусорных мешков с пустыми банками из-под кока-колы.
Крэг. …поют романсы…
Гордон …поют романсы… Ха-ха… Нет, песенку про гамму я не могу спеть… Слов не помню… И мелодию подзабыл… Честное слово, миссис ДеМартино… Ах вот как? Тогда слушайте: До — наш ДОм, наш «Балаган». Ре — РЕсурсов больше нет. Ми — как МИлость денег ждем. Фа — ФАст-фуд весь наш обед…
Сара (входит) Что за концерт?
Крэг. Гордон обольщает нашу благодетельницу.
Сара. Миссис ДеМартино?
Крэг. Ее самую.
Сара. Она небось опять свою внучку нам в стажеры втюхивает?
Крэг. Вряд ли. Девочка и прошлый-то сезон едва дотянула.
Тайлер (входит) Это пастушка, что ли, в «Пер Гюнте»?
Сара. Она еще все рыдала, бедняжка, — думала, что залетела от Короля троллей.
Крэг. Надо же, а я и не знал…
Сара. Одно слово — балаган.
Крэг …чего, думал, она так убивается?
Сара. Поставь себя на ее место. Невелика радость залететь от Короля троллей. Не жалко девочку?
Крэг. Мне-то жалко. А тебе все балаган.
Сара. Балаган у нее в голове. Не было никакого залета.
Тайлер. Нет? Ну и слава богу.
Сара. Что такое? Тайлер?.
Тайлер. А ты не наезжай. Я Короля троллей не играл. Я Пер Гюнта играл.
Сара. Так это ты с ней?.
Тайлер. Не кати бочку…
Сара. Обалдеть. Никакой, значит, не Король троллей, а ты, ты!
Крэг. Чего она, Тайлер?
Тайлер. Да ничо.
Гордон. Есть! Сегодня деньги притащит! Сама к нам пожалует!
Крэг. Старик, да девчонке же шестнадцать всего или сколько там.
Сара. Максимум восемнадцать.
Тайлер. Двадцать два.
Сара. Ты что, у всех своих девиц паспорт проверяешь?
Тайлер. А как же.
Гордон. О чем базар?
Сара, Тайлер, Крэг (выходят в разные стороны) Ни о чем.
Входит Генри с длинным рулоном ткани, раскатывает его, измеряет, размечает.
Гордон. Генри, привет! Как работа продвигается?
Генри. Как продвигается? Как лебедь, рак и щука! Тетку сделал. Осталась скромная зарисовочка Шекспира и грандиозный вампирский эпос. Не успеем.
Гордон. Ты всегда жалуешься, а потом раз, и все придумал. Ты у нас волшебник.
Генри. Гордон, да одна твоя Дракула со спецэффектами…
Гордон. Не Дракула, а Дракул, властелин тьмы.
Генри. Твой ДракУл совсем не кУл. Он все денежки сожрет, не подавится, и добавку попросит. (Достает из-за уха огрызок карандаша, делает пометку на ткани.)
Гордон. Я в тебя верю.
Генри. Мыши летают, кресты взрываются, звуковые эффекты каждые тридцать секунд, сложнейший свет…
Гордон. В «Пер Гюнте» тоже было много спецэффектов. И ничего, как птичка летел… точнее, как летающая свинья.
Генри. … которую внучка Барбары ДеМартино уронила вместе с Пер Гюнтом точнехонько на Короля троллей.
Гордон. Досадное недоразумение.
Генри. Ты вот о чем подумай: все спецэффекты опять на стажерах. Прошу любить и жаловать: Карма, Ян и Броун.
Входят Карма, Ян и Броун, они пытаются пронести через двери сарая стремянку. Сложные маневры, подходы к двери под разными углами не приносят успеха. Правильная мысль — повернуть лестницу боком — в голову им не приходит.
Гордон. Классные ребята.
Генри. Гордон! На этих классных ребятах вся техподдержка дневной «Дракулы», затем вечерняя то ли тетушка, то ли дядюшка Чарли, а потом до шести утра они готовят сцену для «Гамлета». Да у них в головах все спектакли перепутались!
Гордон. Ничего, разберутся. Ты подскажешь, научишь, вдохновишь. С таким наставником, как ты, Генри, стажеры творят чудеса.
Генри. Чудеса — это прямо в точку. Эй вы, чудики! Верные мои подмастерья! ПОВЕРНИТЕ СТРЕМЯНКУ БОКОМ!
Стажеры делают, как он велел. Карма и Ян выносят стремянку.
Гордон. Послушай, Браун…
Броун. Броун.
Гордон. … какая у тебя сценическая задача?
Броун (еле шевелит языком от усталости) У меня одна задача: как собаки завоют, я чай подаю.
Генри. Что и требовалось доказать.
Входит Сара, видит Гордона и начинает напевать «Ля — лягушки под кустом…»
Гордон. Сара, Генри слегка нервничает из-за спецэффектов в «Дракуле».
Генри. Слегка?!
Гордон. Может, ты его успокоишь?
Сара пытается ответить, но ее разбирает смех. Не может справиться с приступом хохота, машет в сторону Броуна, Яна и Кармы, которые как сомнамбулы бродят по сцене. Входит Ричфилд, погруженный в разучивание текста.
Ричфилд. «Итак, вы — прекрасная Люси, невеста господина Холмвуда…» Нет, не то! Она — невеста господина Харкера… Прекрасная Люси! Нет, опять не то! Прекрасная Мина, Мина, Мина, Мина! (выходит)
Сара (сгибается пополам от смеха, хватается за живот) Все, не могу, ушла. (выходит)
Генри. Что и требовалось доказать.
Гордон. Ты жуткий пессимист. Вот «Тетушка Чарли» — отлично же смотрится.
Генри. К концу спектакля на актерах больше краски, чем на декорациях.
Гордон. Зрителям это нравится. Они как бы становятся участниками спектакля. Все происходит по-настоящему, вживую.
Генри. Что ж, если им нравится «Тетушка Чарли», то от «Властелина тьмы» они будут просто в восторге!
Свет меняется. Звучит зловещая музыка. Занавес открывается, начинается следующая сцена.
Сцена 2
«Дракул, властелин тьмы», спектакль театра «Балаган» в постановке Гордона Пейджа
Действующие лица Ван Хельсинг Ричфилд Хоксли Джонатан Харкер Джек Моррис Доктор Сьюард Вернон Волкер Мина Сьюард Мери Пьер Дракул, властелин тьмы Тайлер Тейлор Крестьянка/Невеста Дейзи Коутс Крестьянка/Невеста Сюзанна Хантсмен Крестьянка/Невеста Карма Шнайдер Работник Броун Оукс Текст, выделенный жирным шрифтом, обозначает технические накладки, а также действия и слова актеров, героически пытающихся спасти тонущий корабль.
В глубине небольшой сцены видна низкая каменная ограда, за ней, если возможно, задник и «диск луны». Сцена представляет собой «открытое пространство», воплощенную «концепцию незамкнутости». При помощи рельсов и роликовой тележки по сцене можно перемещать предметы мебели. Открывается занавес, по сцене стелется низкий туман. Джонатан Харкер в окружении группы крестьян, пальцы у них сложены «козой», с выставленными указательным пальцем и мизинцем, для защиты от «дурного глаза».
Крестьянка/ Дейзи. Ордог… Покол…
Крестьянка /Карма. Вролак…
Харкер. Что вам надо? Не понимаю…
Крестьянка /Сюзанна. Стрегоица… Влкослак…
Крестьянка /Дейзи. Вролак… Ордог…
Харкер. По-английски тут кто-нибудь говорит?. Я не понимаю, чего вам надо… Оставьте меня.
Крестьянка приближается к Харкеру, потрясает крестом.
Крестьянка /Карма. Вролак! Вролак!
Харкер. Ничего не понимаю… Уйдите.
Крестьянка/ Дейзи. Вролак! Вурдалак! Вампир!
Харкер и крестьяне замирают. Входит Ван Хельсинг.
Ван Хельсинг. В год одна тысяча восемьсот девяносто второй от Рождества Христова в руках у меня оказались некие бумаги. Расположив эти дневники, газетные статьи и дружескую переписку в строгой последовательности, мы предлагаем вам рассказ, который легко может быть сочтен бредом сумасшедшего, ибо описываемые события являют собой полную противуположность установившимся представлениям. Никакими доказательствами происшедшего мы не располагаем, однако же я клянусь перед богом, что это чистая правда, и ничего кроме правды.
Крестьяне. Ордог… Покол… Стрегоица… Вролак… Влкослак…
Крестьяне выходят. Свет меняется. Звучит музыка. Слышен волчий вой. Появляется фигура, одетая в черное, с дверью в руках. Харкер поворачивается, всматривается. Становится видно, что дверь держит когтистая лапа. Харкер роняет мелочь, затем закапывает капли в глаза, пока Дракула «превращается» из волка в человека.
Дракула. Добро пожаловать в мой дом, господин Харкер. Входите по доброй воле.
Харкер. Граф Дракула?
Дракула. Он самый. Рад приветствовать вас в этом скромном жилище. Располагайтесь. Ночи нынче холодные, вам нужно отогреться, отдохнуть и поесть. (Меняется свет. Они проходят в дверь. На сцену выезжают небольшой стол и два стула.) Надеюсь, вы меня извините, если я не разделю с вами трапезы: я не ем… обыкновенной пищи.
Харкер. Благодарю вас, граф. Мой хозяин, господин Хокинс, приносит свои извинения. Он не смог приехать по причине разыгравшейся подагры.
Дракула. Уверен, что вы и без него полностью удовлетворите мои нужды, Джонатан Харкер. Расскажите же мне об Англии, о доме, который вы приобрели для меня. (Отдаленный волчий вой.) Слушайте — то воют созданья ночи… (Жужжание перематываемой кассеты.)…ласкают слух мой.
Харкер. Отчего вы хотите переехать в Лондон, граф?
Дракула. Там я снова обрету молодость.
Дракула смеется, смех переходит в дикий, безудержный хохот. Он взмахивает руками. Харкер хватается за голову. Перемена света. Дракула выходит — вместе с дверью.
Харкер. Боже, спаси и помилуй! «Кажется, мой старый хозяин, господин Хокинс, который не смог приехать по причине разыгравшейся подагры, втравил меня в нехорошую историю», сказал я себе. Я немедленно принялся осматривать замок. По лестнице я взбежал в самую высокую башню и, высунувшись в окно, увидал в мертвенно-бледном свете полной луны острые пики Карпат… (На задник проецируется силуэт освещенного луной Дракулы с раскинутыми руками, в развевающемся плаще. Он заслоняет плащом лицо и превращается в летучую мышь. За задником гаснет свет. Подвешенная на проволоке летучая мышь скользит над сценой.) Странный человек этот граф! Спаси и сохрани!. Тридцатого мая 1892-го года, в зловещей полутьме хмурого рассвета, я в бездействии наблюдал, как толпа трансильванских крестьян грузит на грубо сколоченные тачки пятьдесят больших деревянных ящиков и медленной вереницей вывозит их за ворота замка. Граф намерен ехать в Лондон, а мне надлежит остаться… Остаться здесь, совсем одному! На милость ужасным невестам Дракулы! (На заднике высвечиваются силуэты ужасных невест Дракулы, властелина тьмы.) Попытаюсь перелезть через стену замка! Спаси и помоги!. (Джонатан выходит.)
Сьюард (Входит с газетой в руках. Но свет направлен на противоположный край сцены.) «Дейли Телеграф», восьмое августа 1892-го года. (Свет внезапно переключается на Сьюарда.) «Сегодня разыгралась странная, ранее не виданная в наших краях буря. В центре ее оказалось иноземное судно, неизвестно как зашедшее в нашу гавань». (Свет перепрыгивает на противоположный край сцены. Сьюард переходит в новое световое пятно, которое, разумеется, тут же гаснет и зажигается там, где он стоял раньше.) «На борту судна не было ни единой живой души, кроме несчастного матроса, горло которого было странным образом разодрано, будто бы когтями зверя. Так же была замечена похожая на волка крупная, странного вида собака, спрыгнувшая с судна. На загадочной шхуне найден небольшой груз — несколько странных деревянных ящиков, наполненных землей.» Гм-м… Странно.
На сцену въезжает кровать, на которой лежит Мина. Она пишет в дневнике.
Мина. Одиннадцатое августа. Джонатан, мой жених, вернулся из Трансильвании. Он явно не в себе, говорить о случившемся отказывается… Ах, как густ нынче туман. (На сцену резко вбрасываются клубы тумана.) Я так устала… так устала… (Музыка. Далекий вой волков.)
Голос Дракулы. Иди ко мне, иди… (Мина бредет сквозь туман.) Иди ко мне, возлюбленная моя… Я — вечность… Я — жизнь… Я — кровь… Иди же ко мне, иди… Кровь — это жизнь… Мина выходит на авансцену. Дракула выныривает из тумана. На сцену снова вбрасывается густое облако тумана. Дракула обнимает Мину, заслоняя ее плащом. Она не может сдержать хихиканье, резко замолкает, когда он убирает плащ. Дракула выходит. Мина возвращается на кровать.
Сьюард. Моя дочь Мина последнее время выглядит чрезмерно утомленной, больной.
Голос Тайлера. Сара, что за чертовщина с туманом?
Голос Сары. Микрофон выключи!
Голос Тайлера. Бли-ин!
Сьюард. Чу!. Нездешние песни созданий ночи!. Я написал профессору Абрахаму Ван Хельсингу, старинному своему приятелю. Профессор — известный врачеватель, специалист по экзотическим заболеваниям, а также философ и метафизик…
Входят Ван Хельсинг и Харкер. Сьюард подходит ближе, чтобы участвовать в мизансцене.
Ван Хельсинг (Уверенно) Итак, вы — прекрасная Люси, невеста нашего доброго господина Холмвуда, дочь любезной госпожи Вестенра.
Мери. Не-е… Я Мина, невеста господина Харкера, дочь любезного доктора Сьюарда.
Ван Хельсинг. Ах да, разумеется! Ну все равно, для меня большая честь встретиться со столь прекрасной особой. Мне сказали, что вам нездоровится?
Мина. Я превосходно себя чувствую, доктор Ван Хельсинг, просто превосходно.
Ван Хельсинг. Ну что ж… Прекрасно. И все же, барышня… и все же (неуверенно) Мина, позвольте мне осмотреть… Готт ин химмель!
Сьюард. Что такое?
Харкер. В чем дело, доктор? Что-то не так?
Ван Хельсинг. Ничего, ничего, друзья мои… Люс-Мина, у вас на шее две маленьких колотых ранки. Откуда они?
Мина. Не знаю… Я ничего не знаю! Оставьте меня!
Ван Хельсинг. Ах, Люси…
Харкер …Мина. Боже мой, Мина!
Мина. Джонатан, обнимите меня. Не уходите, побудьте со мной.
Ван Хельсинг. Пройдемте в другую комнату, фройнде?
Ван Хельсинг и Сьюард отходят на другой край сцены. Джонатан следует за ними. Кровать исчезает. При помощи весьма заметного шеста на сцену выталкивают маленький диванчик.
Ван Хельсинг. Увы, мои ожидания оправдались. Нет ни малейших сомнений.
Харкер. Сомнений в чем, профессор?
Ван Хельсинг. Доводилось ли вам слышать… о ВАМПИРЕ?
Харкер. ВАМПИР? В Англии?
Сьюард. ВАМПИР? В девятнадцатом веке?
Ван Хельсинг. И тем не менее. Вампир. В Англии, в девятнадцатом веке. У меня есть письмо от моего досточтимого друга профессора Жганы из Будапешта. В письме содержится все, что нам надлежит знать об этом вампире. Вот оно, это письмо… нет, верно, оно здесь… ах!. не может быть… вот те раз, я забыл взять с собой письмо моего друга профессора Жганы из Будапешта…
Сьюард. Ну перескажите, о чем он написал.
Ван Хельсинг. Как это я перескажу?
Харкер. Вы же помните, о чем шла речь в письме?
Ван Хельсинг. Я? Нет-нет, решительно ничего не помню из письма моего друга профессора Жганы.
Сьюард. Надо вспомнить, профессор… может быть, этот вампир — великий князь Влад Дракул из Трансильвании, которого так прозвали, оттого что он дрался с турками как дракон?
Ван Хельсинг. Точно. Он дрался с турками в пятнадцатом веке. Его также называют Влад Цепеш (произнося прозвище, Ричфилд щедро плюется в лицо Вернону), что переводится как… переводится как… (тихо) Забыл!
Харкер. Я знаю! Переводится как Влад Пронзитель… Не зря я изучал трансильванский язык в Кембридже.
Сьюард. И отчего же его звали Пронзителем, профессор?
Харкер. Да, профессор, что вам об этом известно?
Ван Хельсинг. Ровным счетом ничего. Вот если бы у меня с собой было письмо…
Ричфилд пытается улизнуть со сцены. Вернон его не пускает.
Сьюард. Доктор, останьтесь, вы нам нужны позарез! Как вы полагаете, не может ли вампир обращаться в различных животных? Скажем, в крысу, волка, летучую мышь? ХАРКЕР. Точно, он обращается в животных! Какая увлекательная история!
Сьюард. Не то слово… Свет еще такой не видывал.
Ван Хельсинг. Вы совершенно правы, дорогие фройнде, крайне увлекательная, невиданная история!
Ричфилд снова пытается сбежать со сцены, и снова его не отпускают.
Сьюард. А как вы полагаете, профессор, почему он не умирает? Почему живет уже несколько столетий? (Щелкает двумя пальцами по шее и причмокивает.)
Харкер. В самом деле, профессор, почему он живет так долго… столетиями… одно столетие за другим столетием? (делает вид, что порезался, сосет палец.)
Ван Хельсинг. Ах, ну конечно! Вспомнил! Он поддерживает свое существование, отсасывая животворную кровь живых!
Харкер. Животворную кровь живых! Помилуйте, профессор, не будете же вы утверждать, что вампиры существуют в наши дни?
Ван Хельсинг. Еще его называют Носферату, немертвый, и даже самое смертоносное оружие бессильно пред ним.
Сьюард. Невероятно! Как же нам подступиться к этому делу? Даже если изловим вампира, как его погубить?
Ван Хельсинг. Понятия не имею… Говорю же, забыл это дурацкое письмо.
Сьюард. Отчего же вы, доктор, не выучили это дурацкое письмо наизусть!
Ван Хельсинг. Да как я вам целое письмо выучу?
Сьюард. Во время репетиции!.
Харкер. Доктор Сьюард несомненно имеет в виду, что во время подготовки к нашей сегодняшней встрече, или, иными словами, во время «репетиции», готовясь к нашей встрече здесь, в Лондоне, в девятнадцатом веке, вы могли бы выучить письмо наизусть. МИНА. (входит со спасительным письмом) Вот оно! Профессор, я нашла письмо от вашего старого друга профессора Жганы из Будапешта.
Ван Хельсинг. Вот умница, весьма благодарен…
Харкер. Мы все весьма благодарны, дорогая Мина.
Ван Хельсинг (читает) Единственное средство погубить вампира — вбить ему в сердце деревянный кол.
Харкер. Доктор, помилуйте… Мина, дорогая, марш назад в постель.
Мина. Да ништяк, все равно скоро мой выход…
Харкер. Письмо вы доставили, так что… Он выталкивает ее со сцены. Она перебегает за кулисами на другой край сцены, громко стуча каблуками. Если возможно, профиль Мины силуэтом пересекает диск луны или задник. Все молчат, пережидая стук каблуков.
Сьюард. Кол в сердце!
Харкер. Когда я смотрел с башни, как вывозят ящики за ворота, мне пришло в голову…
Сьюард. Разумеется! В этих ящиках…
Входит Мина.
Мина. Я услыхала ваши голоса и решила выйти…
Харкер. Мина, дорогая, как радостно видеть вас бодрой и здоровой. Уже целую неделю вы не вставали с постели…
Сьюард. Джонатан, как называется поместье, приобретенное вами для графа Дракулы?
Харкер. Карфакс. Поместье называется Карфакс.
Сьюард. Аббатство Карфакс! А знаете ли вы, где оно находится?
Мина. Кажется, Карфакс совсем неподалеку?… (Показывает налево.)
Сьюард. Да, не более мили напрямик через пустошь. (Показывает направо.)
Харкер. Тогда он попался! (Диванчик утягивают за кулисы.) Итак, мы отправились на поиски Дракулы… Пересекли пустошь, приблизились к дому и, стараясь держаться поближе к стенам, подошли к двери. Скрипит открываемая и закрываемая дверь — однако, звуковой ряд не совпадает с движениями на сцене.
Харкер. Ищите лестницу в подвал.
Сьюард. Боже! Что это?
Над сценой пролетает летучая мышь.
Харкер. Летучая мышь!
Сьюард. Стреляйте! Харкер стреляет. Звука выстрела нет.
Ван Хельсинг. Из вашего пистолета летучую мышь не убьешь!
Харкер. Особенно если он не стреляет.
Сьюард. Пистолет дал осечку.
Ван Хельсинг. А я вам так и сказал…
Сьюард. Доктор! Вот лестница, сюда!
Харкер и Ван Хельсинг выходят вслед за ним со сцены. Входит Мина.
Мина. Не помню, как я заснула вчера. Где-то вдалеке прогремел выстрел… Прогремел… Очень тихо прогремел, пиф-паф… (Из-за кулис раздается, наконец, звук выстрела.) Потом вдруг завыли собаки… страшные такие собаки… воют… ууу-уууу…(Собаки не воют. Мери на секунду выпадает из роли, «восстанавливает образный пузырь») Затем все объяла полная тишина, я встала с постели и выглянула в окно. Ночное безмолвие (в этот момент раздается собачий вой)… нигде ни звука, ни шороха (снова воют собаки)… все сковано мраком и тишиной, точно умерло. (И снова собачий вой.)
Входит Дракула.
Дракула. Я дарую тебе жизнь… Вечность… Кровь — это жизнь… Кровь — это жизнь… Входит Броун в костюме Брассета, дворецкого из «Тетушки Чарли»
Броун. Чай подан, сэр!
Мина. Ну ваще…
Дракула. Какой, к черту, чай?
Мина. Разливай, раз принес.
Дракула. Ах ты… Чай — это жизнь… Чай — это жизнь… (Тихо, стараясь, чтоб не поняла публика) Не из той оперы!
Броун. Но собаки-то выли!
Мина. Желаете сахар, сливки?
Дракула (Сдавленно) Не из той оперы, олух!
Мина. Я так мечтала познакомиться с вами, должно быть, вы тетушка Чарли из Бразилии…
Дракула. Я жил во многих временах и странах. Но даже в Бразилии меня знают как Влада Пронзителя. (Тихо) Не-из-той-оперы, не-из-той-оперы! Иди отсюда, кыш! (Он как бы гипнотизирует Броуна) Иди туда, где много диких обезьян, оставь ее мне, я подарю ей вечность. Приказываю тебе: проваливай!. Броун выходит. Дракула подхватывает Мину на руки, прилаживается укусить ее в шею, она подставляет к его губам чайную чашку. Он уносит Мину со сцены.
Входит Харкер, за ним Сьюард и Ван Хельсинг.
Харкер. Проклятье! Тут не все ящики.
Сьюард. Только тридцать три. Где остальные?!
Ван Хельсинг. Как же их отыскать?
Харкер. В Карфакс было доставлено пятьдесят ящиков. Значит, семнадцать ушли по другому адресу. И экспедитор грузовой компании этот адрес знает.
Ван Хельсинг. Превосходная мысль, Артур!
Сьюард /Харкер. Джонатан!
Харкер. Восьмое октября. Я составил список всех грузовых компаний Лондона. Мы разделили его пополам, я занимаюсь одной половиной, Сьюард другой.
Свет направляется на Сьюарда и экспедитора, которого играет Броун в фальшивой бороде.
Экспедитор. Да, доктор Сьюард, у меня есть эта запись. Мы доставили «пять ящиков с землей обыкновенной» по адресу Ямайская улица, город Бермондсли. (Быстро) Извините за чай.
Сьюард. Ящики с чаем меня не интересуют, только ящики с землей… Ямайская улица. Благодарю вас, милейший.
Сьюард и экспедитор выходят. Входит Харкер.
Харкер. Мина, Мина… Он у нас в руках! Кровать с Миной въезжает на сцену, но останавливается значительно дальше нужной позиции.
Мина (говорит не в ту сторону) В руках? Вы уверены? Кровать отъезжает на пару метров назад.
Харкер. Ваш отец отыскал ящики. Кровать передвигается на пару метров вперед.
Мина. Ах, Джонатан, какое счастье! Неужели пришел конец этому кошмару?
Харкер. Надеюсь, дорогая… Куда же вы, Мина?. Мина!. Кровать уносится за кулисы, с разгону врезается во что-то невидимое, затем плавно выезжает на сцену, останавливаясь точно в намеченной позиции. Один столбик кровати сломан. У Мины на коленях лежит покореженный осветительный прибор.
Мина. Ах, Джонатан, какое счастье! Неужели пришел конец этому ужасу? (вручает Джонатану прожектор)
Харкер. По-моему, это ужас без конца… Дорогая… (Мина вздрагивает.) Что с вами, дорогая?
Мина. Не знаю, милый Джонатан. Ничего не знаю. Обнимите меня покрепче!
Харкер заключает ее в объятия. Звучит далекая, тревожная музыка. На сцене клубится туман. Волчий вой. Харкер и Мина впадают в транс, подтягивают волкам.
Голос Дракулы. Встань, Джонатан Харкер… Теперь ты в моей власти… Мои мысли стали твоими мыслями…
Харкер медленно отходит от кровати. Входит Дракула с дверью. Он «переступает через порог», захлопывает дверь за собой, прищемляя плащ. Пытается снова открыть дверь, ручка отламывается. Он выбрасывает ее за кулисы.
Дракула. Плащ!. Эй вы там, за сценой! То есть, за Стиксом… В царстве мертвых… То есть, немертвых… Отдайте плащ!. Отдайте плащ, подземные гады, убью всех на фиг!
Он берет дверь и подходит к кровати.
Мина. Джонатан?
Дракула. Молчите! Еще одно слово, и я размозжу ему голову на ваших глазах… (Дракула взмахивает рукой, Джонатан хватается за голову и падает на колени.) Теперь вы плоть от плоти моей, кровь от крови, род от рода. Отныне и навсегда будете вы являться по моему зову. По велению разума моего вы устремитесь ко мне через все преграды, моря и земли. Скрепим же наш союз! (Дракула пытается укусить Мину в шею, однако зажатый дверью плащ ограничивает его движения. Он кусает ее в руку. Мина не может сдержаться — хихикает. Свет гаснет. Дракула выходит вместе с дверью.) Ну, бли-ин!
Зажигается свет. Мина лежит без сознания на кровати, Харкер распростерт на полу.
Ван Хельсинг. Боже мой! Люси! Артур!
Сьюард. Боже мой! Мина! Джонатан! Живее, доктор, займитесь Миной. (Он бежит к Джонатану, Ван Хельсинг к Мине.) Он в каком-то дурмане или трансе. Джонатан, Джонатан! (Бьет его по щеке, чтобы разбудить. Тот дергается невпопад, попадает ему по лицу.)
Харкер. Она жива?
Мина. Джонатан…
Харкер. Слава всевышнему… Слава всевышнему, вы живы.
Ван Хельсинг. Друзья, мы должны немедленно покинуть логово вампира. Уничтожим оставшиеся ящики с землей, и ему будет некуда деться!
Кровать уезжает за кулисы.
Сьюард. Со всей возможной поспешностью направились мы на Ямайскую улицу, где обнаружили недостающие ящики, наполненные землей из Трансильвании, родины вампира.
Харкер. Однако, ящиков только шестнадцать.
Сьюард. В Карфаксе было тридцать три…
Ван Хельсинг …итого сорок восемь.
Харкер …девять. Сорок девять!
Ван Хельсинг. Ну сорок девять! Подумаешь, великий математик…
Харкер. Мина в опасности!. О боже, я должен вернуться к Мине.
Ван Хельсинг. Нет, погодите… Тише. Он идет. Все по местам!
Все прячутся. Приглушенный свет. Над сценой пролетает летучая мышь. Входит Дракула, на ходу превращаясь из летучей мыши в человека. Ван Хельсинг выступает ему навстречу, высоко подняв крест.
Дракула. Ван Хельсинг!
Дракула шипит и отступает. Харкер и Сьюард загораживают ему путь.
Ван Хельсинг. Вот мы и встретились, граф Дракула. Я долго ждал…
Дракула. Я тоже ждал этой встречи, Ван Хельсинг, великий Ван Хельсинг! (Жестом он погружает Харкера и Сьюарда в транс.) Ничтожества! Вы сильнее их. Но и вы тоже будете служить мне. Идите ко мне. Идите… Вы подчинитесь мне. (Ван Хельсинг слабеет. Он делает неуверенный шаг вперед.) Хорош-шо… (Ван Хельсинг опускает крест.) Вы — в моей власти…
Ван Хельсинг. А-а-а!. (Огромным усилием Ван Хельсинг поднимает крест, наставляя его в лицо вампиру. Дракула рычит, хватает крест, который должен вспыхнуть у него в руках. Крест не вспыхивает.) Святое распятие вспыхивает пламенем в руках у нечисти!
Дракула. А вот и не вспыхивает.
Ван Хельсинг. Вспыхивает!
Харкер. Я вижу, как оно пылает в руках у нечисти.
Дракула. А я не вижу. (Крест загорается [1]Если возникли технические трудности, или противопожарные предписания в вашем театре не позволяют сделать «взрывающийся крест», можно сыграть эпизод из «Дракулы», как будто крест должен «взорваться», но техника — разумеется — отказала.
) Ах!. (Дракула отступает, рыча от ярости.) Вы ничего не понимаете! Глупцы! Жалкие глупцы! Вы думаете, что оставили меня без прибежища, но нет! Один последний ящик с землей у меня еще остался. Ищите! Вам меня все равно не найти! Пробьет час моей мести! Я буду шкопойно шпать в моем яшшике штолетия… (поправляет выпадающие клыки, из-за которых начал шепелявить.) Да свершится по слову моему! (эффектно уходит со сцены, врезаясь в задник.) Блин!
Из-за задника вылетает летучая мышь.
Харкер. Смотрите!
Сьюард. Улетел, все пропало! Летучая мышь зависает над серединой сцены.
Харкер. Еще не все пропало. Хотел улететь, но… не смог. Летучая мышь отъезжает на пару метров назад, дергается некоторое время на месте, затем снова скользит вперед и зависает над серединой сцены, беспомощно хлопая крыльями.
Сьюард. Ага, вот теперь улетает!. Но недалеко…
Харкер. Погодите… Он растворяется…. Растворяется в тумане… Я его не вижу. А вы видите, доктор Сьюард?
Сьюард. Нет, я тоже не вижу. А вы, доктор Ван Хельсинг?
Ван Хельсинг. А я вижу…
Харкер. Ни черта вы не видите. Перед глазами у нас туман… Несущая проволока провисает, и летучая мышь медленно планирует на пол, продолжая хлопать крыльями. Актеры смотрят на нее в немом отчаянии. Ричфилд берет дело в свои руки.
Ван Хельсинг (к публике) Если вы верите в вампиров, хлопайте в ладоши…. Давайте похлопаем громче, быть может, мышь оживет…
Сьюард (останавливает его) Профессор, не надо!!!
Харкер. Доктор Ван Хельсинг слегка помутился разумом от переживаний…
Сьюард. Я этой твари сейчас покажу… (Подбирает с пола мышь и вместе с ней, конечно, проволку. Кто- то тянет за проволоку из-за кулис. Вернон тянет к себе, короткая борьба. Вернон делает мощный рывок и выдергивает на сцену Сару с концом проволоки в руках. Теперь за проволоку тянут из-за кулис с другой стороны. Вернон тянет в свою сторону, вытаскивая на сцену Гордона. Сара «обращается» в летучую мышь, подбирает муляж и «улетает» со сцены. Гордон, подыгрывая, «обращается» в волка и упрыгивает за кулисы.) Вот же мерзкая тварь, убралась наконец…
Харкер. Обе твари убрались… Вампир обратился сразу в пару мерзких тварей, и они… и он…
Сьюард …улетел, все пропало!
Харкер. Боже, теперь мы бессильны! Мина погибла.
Ван Хельсинг. Уверен, дело небезнадежно, Джонатан. Остался только один ящик с землей, и мы найдем этот ящик и его хозяина, где бы он ни был, хоть в самой Трансильвании. В путь, фройнде!
Харкер. И мы отправились в путь.
Ван Хельсинг. Вот он, замок Дракулы…
Харкер. Несколько часов кряду длились упорные поиски в замке, мы взламывали двери, срывали портьеры и ставни. Тяжкие воспоминания измучили меня…
Сьюард. Есть, нашел! Вот он, последний ящик с землей. (Вытаскивает ящик на сцену.)
Ван Хельсинг. Нам следует поторопиться, времени в обрез. Солнце садится. (Сьюард вскрывает крышку ящика ломом.) Джонатан, подайте молоток и кол.
Харкер бросается исполнять. Входят Невесты.
Харкер. О боже, боже! Вот они, ужасные невесты Дракулы, властелина тьмы!
Невесты. Прочь от нашего повелителя! Прочь от нашего повелителя!
Сьюард и Харкер вытесняют Невест со сцены, показывая им крест.
Невеста /Дейзи. Я таю…
Ван Хельсинг. Ради всего святого, Харкер, поторопитесь! Солнце заходит!
Сьюард. Почти зашло. Солнце почти зашло!
Сьюард сдвигает крышку ящика, виден спящий там Дракула. Внезапно Дракула выбрасывает руку, хватает Сьюарда за горло.
Ван Хельсинг. Харкер, живо! Молоток и кол!
Харкер. Я не могу найти молоток и кол. Я думал, вы всегда сами приносите… молоток и кол.
Ван Хельсинг. Они где-то там в боковой кулисе… замка.
Харкер. В которой из двух?
Ван Хельсинг. В левой кулисе… замка.
Сьюард (задыхаясь) Да сделайте же что-нибудь, хватит болтать!
Ван Хельсинг. Я ему сейчас ломом вдарю!
Дракула и Сьюард. Не трожьте!
Дракула. Охренели, ломом?. Ломом меня не возьмешь… Ломом супротив вампира!.
Харкер (входя слева) Невеста Дракулы унесла молоток и кол в правую… кулису замка. Но внезапно божьей милостью она обратилась… в монахиню! Да, в добрую монахиню! Вот и она. (Входит Карма с молотком и колом). Храни тебя бог, сестра! Держите. (Подает кол Ван Хельсингу.)
Ван Хельсинг. Приступим, Артур.
Харкер. Джонатан!
Ван Хельсинг. Не мешкайте! (Ван Хельсинг держит кол над грудью Дракулы, Харкер бьет молотком — промахивается, попадает Ван Хельсингу по пальцам.) А-а-а!.
Харкер. Прошу прощения.
Ван Хельсинг. Все, сам вбивай.
Харкер бьет молотком по колу. Дракула страшно кричит, выпускает Сьюарда, тот отходит, пошатываясь. Харкер бьет второй, третий раз. Входит Мина.
Харкер. Не верю глазам своим… Мина!. Слава всевышнему!
Мина. Он мертв? (Кол выскальзывает у Дракулы из подмышки, он быстро возвращает его на место и снова застывает как мертвый.) Слава богу! Ах, Джонатан, наконец-то завершился этот кошмар.
Они выходят.
Ван Хельсинг. Вы правы, Люси…
Все вместе из-за кулис. МИНА!!
Ван Хельсинг …наконец-то завершился этот кошмар.
Звучит музыка на неправильной скорости. Свет гаснет, но сцена все равно видна. Криво задергивается занавес…
Сцена 3
В сарае темно. Гордон сидит в одиночестве. Доносятся крики, звон бокалов, где-то поодаль идет празднество. Входит Генри, за ним Крэг. Гордона они не замечают.
Генри. Вторую неделю подряд!
Крэг. Я бы не спрашивал, да ведь приперло.
Генри. В магазине, небось, зарплату не задерживают!
Крэг. Успокойся, Гордон уже согласился.
Генри. Когда ж заплатят, как думаешь?
Крэг. Не знаю. После сегодняшнего на «Дракулу» тоже особой надежды нет. Но с выручки хоть актерам заплатим, чтоб нас профсоюз не закрыл.
Генри. Сколько нам уже, шестьдесят…?
Крэг. Шестьдесят семь.
Генри. Шестьдесят семь лет. Обалдеть.
Они выходят. Гордон поднимается с места. Входит Сара.
Сара. Бывает и хуже.
Гордон. По-моему, не бывает.
Сара. По крайней мере, все живы остались. А Ричфилд как потешно на Тайлера ломом замахнулся…
Гордон. Обхохочешься.
Сара. Не грусти, Гордон. Подумаешь, неудачный спектакль. Завтра свет-звук приведем в чувство. Актеры не будут забывать письма и молотки за кулисами. Ричфилд, может быть, даже вызубрит парочку имен.
Гордон. Может быть.
Сара. А классно я в летучую мышь превратилась, не находишь? Не находишь… Ладно, шучу. Я пошла к ребятам. Ты идешь?
Гордон. Позже. Ты иди.
Сара. Гордон, это всего лишь спектакль…
Гордон. Всего лишь спектакль. Всего лишь актеры. Дейзи и Ричфилд работают здесь с юности. Крэг тоже в этот театр всю жизнь вложил. Это их родной дом. Сегодня в зале был мой учитель, Энди Макаллистер. В 1938-м году он посмотрел в этом театре свой первый в жизни спектакль, а сегодня впервые привел сюда внука. Всего лишь театр, которому 67 лет.
Сара. Все понимаю, дорогой. Не грусти.
Сара выходит. Пауза. Вернон и Джек проходят через сцену к двери, направляясь туда, где идет веселье. Они не замечают Гордона, стоящего в тени.
Вернон. Одно слово — провал. И не только по технической части. Все ниже плинтуса — и текст, и режиссура. Полный и окончательный провал. Он провалил спектакль.
Джек. Гордон?
Вернон. А то кто же? Наш художественный, высоко- художественный руководитель. Перед целым светом на посмешище выставил. Представляю, что он из «Гамлета» сделает…
Джек. Вернон, потише…
Они выходят.
Гордон. «О, если б ты, моя тугая плоть, Могла растаять, сгинуть, испариться! О, если бы предвечный не занес В грехи самоубийство! Боже! Боже! Каким ничтожным, плоским и тупым Мне кажется весь свет в своих стремленьях!»
В ходе этой реплики Гордон встает, вносит несколько небольших изменений в костюм — его Гамлет одет по-современному — и исчезает за занавесом. Текст дочитывается в записи. Входят актеры, расставляют стулья, гардеробную вешалку, стол для реквизита. Занавес открывается. Видна задняя часть сцены по ту сторону задника, обтянутого полупрозрачной тканью. Идет «Гамлет», зрители смотрят спектакль как бы из-за кулис.
Сцена 4
Гордон /Гамлет. «Нет и не может в этом быть добра. Но смолкни, сердце, скован мой язык!»
Джек /Горацио (выходит «на сцену» вместе с Сюзанной в роли Марцелла и Яном в роли Бернардо) «Привет вам, Принц!»
Дейзи. Как там дела?
Ричфилд. Неплохо, кажется. Очень даже неплохо.
Дейзи. Ну, слава богу. Ой, чуть не забыла: ни пуха, ни пера тебе в задницу, друг мой! И вам того же, Вернон.
Вернон. В задницу??
Тайлер (Броуну, который что-то ищет на реквизитном столе) Ты Мери не видал? (Броун отрицательно качает головой.)
Ричфилд. Знаешь, Дейзи, эта твоя вечная присказка про задницу… Почему просто не пожелать ни пуха, ни пера?
Дейзи. А что тебе не нравится?
Ричфилд. Да неинтересно никому перед выходом слушать про задницу…
Дейзи. Так и не слушай.
Ричфилд. Как не слушать, когда ты говоришь?
Дейзи. Я говорю: ни пуха, ни пера! А про задницу не слушай… Ты сейчас кто — Призрак?
Ричфилд. Нет. Призраком уже был, сейчас Полоний, потом опять Призрак, потом могильщик и под конец английский посол. Не соскучишься.
Тайлер. Где Мери?
Ричфилд. Не знаю, не видал.
Джек /Горацио. «Принц, наш долг примите!» (Вместе с Сюзанной/Марцеллом и Яном/Бернардо выходит «за кулисы»)
Тайлер. Как там дела?
Ричфилд. Все в порядке, по-моему.
Входит Мери.
Тайлер. Мери, ну где ты шляешься? Опаздываем из-за тебя! Я тут стою как дурак, готовлюсь к выходу… Эмоциональная подготовка — ключ к правильному рисунку роли… Скажи, Джек?
Джек /Горацио. Про рисунок роли — это уже не ко мне. Я изучаю право. Могу рассказать про правонарушения, влекущие за собой возмещение вреда и ущерба.
Гордон (Одновременно) «…Изобличится зло, хотя б от глаз в подземный мрак ушло.» (Он выходит «за кулисы». Мери выходит «на сцену» по прозвучавшей реплике-сигналу.) Тайлер! «Изобличится зло»!
Тайлер/Лаэрт. Блин! (выходит «на сцену») «Мой скарб уже на корабле, простимся. И если ветер выдастся попутный…»
Гордон. Что это Тайлер опаздывает?
Ричфилд. Да Мери слегка… Хотя на самом деле, это Тайлер слегка… Слушай, а спектакль-то живой!
Гордон. Да, пожалуй. Живой.
Ричфилд /Полоний (выходит «на сцену») «Ты здесь еще? Стыдись, пора, пора!»
Гордон (Садится рядом с Дейзи.) Публика-то слушает, переживает…
Дейзи. Потому что сегодня не очень жарко. Когда слишком жарко и душно, никто не слушает. Прохлада — вот истинный ключ к сердцу публики.
Гордон. Двери сарая открыты, ветерок задувает…
Дейзи. И комаров нет. Когда их много, программки лучше продаются — все от комаров отмахиваются.
Гордон. Да, комаров почему-то почти нет.
Дейзи. Прохлада — лучшая защита от комаров.
Гордон. Слушают, по-настоящему слушают!
Дейзи. Кто, комары? Ну и слава богу. Ни пуха, ни пера тебе в задницу, душа моя.
Генри (Входит вместе с Броуном.) То есть как, не можешь найти?
Броун. Не могу.
Генри. Ты положил его на реквизитный стол и сверил по списку?
Броун. Положил и сверил.
Генри. Ты потерял череп Йорика!
Броун. Потерял Йорика…
Генри. Ты потерял Этель Барнс Стайн!
Броун. Ё-моё-тель Барнс Стайн!.
Генри. Ищи где хочешь или клади на стол собственный безмозглый череп!
Броун. Хозяин барин…
Мери/Офелия и Ричфилд/Полоний выходят «за кулисы»
Мери /Офелия. «Я буду вам послушна, господин мой.»
Гордон/Гамлет и Джек/Горацио выходят «на сцену»
Гордон/Гамлет. «Как воздух щиплется: большой мороз…»
Тайлер. Ну спасибо большое, Мери, на выход опоздал из-за тебя.
Мери. Если я с тобой спать отказалась, так я теперь во всем виновата? Видали! Выход он из-за меня пропустил!
Тайлер. Нет… Не из-за тебя… (Мери выходит в гримерную. Тайлер замечает, что вся труппа смотрит на него. Актеры отводят глаза.) Не из-за тебя.
Гордон /Гамлет. «…обычай этот похвальнее нарушить, чем блюсти…» (Публика одобрительно смеется.)
Ричфилд. Слышите, смеются… Молодец Гордон!.
Вернон. Ушам не верю.
Ричфилд. Придется поверить.
Вернон. Невероятно…
Ричфилд. Если б ты его еще не задвигал при всякой возможности…
Вернон. Я не задвигаю.
Тайлер. Старик, ты его в последней сцене прям по заднику размазываешь.
Вернон. Не размазываю!. Гордон Пейдж — Гамлет… Что ж, и такое прочтение возможно…
Тайлер. А по-моему, Гордон играет — зашибись!
Дейзи. Вот именно, зашибись. Он просто рассказывает историю, честно и без прикрас, без всяких посторонних идей. А что еще публике нужно? Сидеть в темноте, слушать сказку. Высшее достижение актера — быть хорошим рассказчиком.
Тайлер. Точно, он супер-рассказчик.
Дейзи …Еще публике нужно, чтоб с нее пот ручьями не тек.
Вернон. Эх, убедил меня этот Гамлет, почти убедил!
Джек /Горацио. «Принц, смотрите, вот он!»
Гордон /Гамлет. «Да охранят нас ангелы Господни!»
Входит Ричфилд /Призрак. Меняется световое и звуковое оформление, обозначая переход от четвертой сцены первого акта «Гамлета» ко второй сцене третьего акта. Во время этих и последующих изменений слышатся обрывки известных строф из соответствующих частей пьесы, видны силуэты актеров, двигающихся по сцене за освещенным задником. «На сцене» Гордон/Гамлет и Актеры: Сюзанна в роли Актера, играющего Короля, Карма в роли Актрисы, играющей Королеву, Ян в роли Луциана. Не занятые в сцене актеры располагаются за кулисами. Броун расхаживает в поисках черепа. Мери тихо повторяет предстоящий монолог. Тайлер репетирует сцену дуэли. Дейзи и Ричфилд негромко беседуют. Джек изучает «Введение в правонарушения». Примерно с середины следующего монолога, который звучит в динамиках все громче, актеры начинают прислушиваться, под конец все замирают и слушают в оцепенении.
Голос Гордона /Гамлета. «Произносите монолог, прошу вас, как я вам его прочел, легким языком… И не слишком пилите воздух руками, вот этак; но будьте во всем ровны… сообразуйте действие с речью, речь с действием, причем особенно наблюдайте, чтобы не переступать простоты природы; ибо все, что так преувеличено, противно назначению лицедейства, чья цель как прежде, так и теперь была и есть — держать как бы зеркало перед природой, являть добродетели ее же черты, спеси — ее же облик, а всякому веку и сословию — его подобие и отпечаток… Идите приготовьтесь… Эй! Горацио!»
Джек /Горацио (Выходит «на сцену») «Здесь, принц, к услугам вашим.»
Перемена светового и звукового оформления обозначает переход от второй сцены третьего акта к четвертой сцене четвертого акта. С противоположных концов сцены входят Генри и Броун, все еще в поисках.
Генри. Не нашел?
Броун. Не нашел.
Генри. Тогда иди к Гамлету, монолог ему подправь. Что- нибудь типа: «Увы, бедный Йорик! Я знал его, Горацио, но тогда у него еще была голова на плечах!» (выходит.)
Броун (в отчаянии) Никто не знает, где голова?
Вернон. Как из дверей выйдешь, сразу направо.
Броун выходит.
Тайлер (садится рядом с Мери, та отсаживается.) Все еще сердимся?
Мери. Нам сердиться ни к чему. Я свой выход не пропускала.
Тайлер. Вломилась в последнюю минуту, не дала мне собраться. А это для актера самое главное — собраться, подготовиться, вдуматься…
Мери. Я бы, может, и втюрилась в тебя реально, но эти твои закидоны… Первый парень на театре…
Тайлер. Как сказала? Первый парень на театре? В этом что- то есть…
Мери. Отвали, мне надо «вдуматься»…
Гордон /Гамлет. «О мысль моя, отныне ты должна кровавой быть, иль прах тебе цена!»
Он выходит «за кулисы». В это же время «на сцену» выходят Мери/Офелия, Дейзи/Гертруда и Вернон /Клавдий.
Мери /Офелия. «Где светлая властительница Дании?»
Снова с противоположных сторон сцены входят Генри и Броун.
Броун. Генри! Может, вот это подойдет? (Показывает ему что-то в картонной коробке).
Генри. Отлично. Гениально. Иди с Гордоном объясняйся.
Броун. Чё, не подойдет?
Генри. Ищи череп, кому сказано! Ищи Этель Барнс Стайн!
Броун. Гордон! Гордон, можно с вами поговорить… Извините, что лезу, нарушаю эту, как ее, концентрацию внимания, но в пятом акте есть сцена, там Ричфилд, ну этот, могильщик, дает вам череп Йорика, и этот Йорик у меня типа затерялся. Я его на реквизитный стол за полчаса выложил и перед спектаклем по списку проверил, все ништяк, а потом иду такой за ним, чтоб в люк положить, который у нас заместо могилы, а Йорика, блин, нету, ну в натуре нету нигде, я уж обыскался, и Генри меня убьет, потому что дыня, грит, не подойдет… (Вытаскивает дыню из коробки.) Ну извините, чё теперь делать… А может это, строчку вставите — «Увы, дражайший Йорик! Я типа знал сего шута, Горацио, и череп сей, прикинь, прям вылитая дыня.» (Поворачивает дыню, на которой черным фломастером намалеван череп.)
Гордон. Ричфилд, где у нас череп?
Ричфилд. В люке.
Гордон. Череп в люке.
Броун. Кто ж его туда, блин?.
Ричфилд. Я положил, перед самым началом. Реквизит — святое дело, мой друг, никому не доверяй. Я свой всегда готовлю сам… Кстати, этот череп отлично сработан, прямо как настоящий. Даже напоминает мне кого-то…
Броун. А вы чё, не в теме? Это же…
Гордон. Спасибо, Браун. Отлично поработал…
Броун. Броун.
Гордон (выпроваживает его.) Спасибо, Браун, спасибо.
Ричфилд /Могильщик. Ну-с, где мой второй могильщик? Сюзанна, друг мой! На выход нам пора, пора… (Ричфилд и Сюзанна в роли второго могильщика выходят «на сцену».) «Лопата и кирка, кирка, и саван бел, как снег…»
Входит Сара.
Гордон. Ты зачем тут?
Сара. У меня свободная минутка, пока там Ричфилд играет на пару с Этелью. Я тебе чаю принесла. Подкрепись перед пятым актом.
Гордон. Думаешь, надо подкрепиться?
Сара. Нет, ты и так полон сил. «Как все кругом меня изобличает…» — этот монолог ты очень мощно прочел, с такой болью… и в горле у тебя как будто комок.
Гордон. Не как будто, а так и было — я комара проглотил.
Сара. Ну, все равно. Ты сегодня великолепен. Только не давай Вернону тебя задвигать… Гордон…
Гордон. Что?
Сара. Мне к пульту пора.
Гордон. Свободная минутка истекла?
Сара. Не успев начаться. (делает несколько шагов прочь, потом решительно возвращается) Чай — просто предлог. На самом деле, я вот зачем пришла. (целует его в губы долгим поцелуем) Ни пуха. (выходит)
Появляется Вернон, подходит к Гордону.
Вернон. Публика-то слушает.
Гордон. С одной стороны не перегрета, с другой недоукушена…
Вернон. Не понял.
Гордон. У Дейзи есть теория. Внимание публики обратно пропорционально температуре и количеству комаров в зале.
Вернон. А, ну да… Я просто хочу сказать… Спектакль-то идет неплохо.
Гордон. Да, кажется, все гладко. Спасибо вам.
Вернон. Нет, это вам спасибо. Я хотел сказать, вы играете — отлично. Это Я вам говорю… В последней сцене я отступлю, а вы выходите вперед, на авансцену, так монолог выразительнее прозвучит. Все-таки, Гамлет-то у нас вы… Ладно, до встречи в Дании.
Гордон. До встречи.
Ричфилд /Могильщик (пятясь, выходит «за кулисы», импровизирует) «Спрошу опять, так кто прочнее строит, чем плотник? Над ответом поразмысли, а я покамест отлучусь на миг…» Гордон, черепа-то нет в люке!
Гордон. Как это нет?
Ричфилд (выходит «на сцену».) «Могильщик, несомненно: дома, что строит он, увидят Судный день.» (не выдерживает, смеется.)
Гордон. Дейзи, где Этель? То есть, где череп?
Дейзи. Этель? Этот череп — Этель?!
Гордон. Нет, конечно. Я сказал не Этель, а… «Тэ-Эль», по латыни Терминус Локус, последнее прибежище. То есть, могила, череп. «Тэ-Эль».
Дейзи. Больно ты вумный, Гордон.
Генри (входит с черепом в руках, подает Гордону.) Вот, нашел. Под сцену, гад, закатился.
Гордон. Не закатился, а Ричфилд положил. В люк, где ему и следует быть. (Возвращает череп Генри.)
Генри (отдает череп Броуну.) Ну-ка, Броун, сбегай, положи куда следует.
Тайлер (отбирает череп у Броуна.) Куда он сбегает? Сцена-то уже началась.
Мери. А давайте, я незаметно подложу. (отбирает череп) Когда гроб в люк спустят.
Джек (отбирает череп.) Поздно уже будет подкладывать! У нас сначала череп, а потом гроб.
Мери (отбирает череп.) Наоборот, сначала гроб, потом череп!
Вернон (отбирает череп.) Вот идиоты, сначала мертвец, потом череп, потом гроб!
Крэг (входит, берет череп.) Вот и Этель нашлась! Куда она запропастилась?
Генри. Закатилась под сцену.
Крэг. Подумать только, куда нашу Этель занесло…
Дейзи. Этель??
Гордон. «Тэ-Эль», Терминус Локус. Ты ведь это имеешь в виду, Крэг?
Крэг. Ну да, ну да… Терминус Локус. Лови свой фокус- покус! (Бросает череп Гордону.)
Гордон (отдает Тайлеру.) Тайлер, возьми ты.
Тайлер. А чё я? Пусть Джек на свой выход вынесет. (Отдает Джеку.)
Джек. Не, я не смогу. Держи, Ян, вынесешь потихоньку. (Отдает Яну.)
Ян. Лучше Карма! (Отдает Карме.)
Карма. Фигушки! Броун, держи. (Отдает Броуну.)
Броун. Ништяк, я его через задник на сцену переброшу.
Все. Положь!!
Броун (кладет череп на пол, поднимает дыню.) Ну дыню тогда?
Все. Положь, блин!!
Джек. Гордон, наш выход.
Тайлер. Гордон, держи.
Тайлер и Мери одновременно нагибаются, чтобы поднять череп, крепко сталкиваются головами.
Гордон /Гамлет (выходит «на сцену».) «Или этот молодец не чувствует, чем он занят, что он поет, роя могилу?»
Ричфилд /Могильщик (выглядывает «за кулисы» из-за задника.) «Лопата и кирка, кирка…» (Импровизирует.) «Подайте череп сей момент, мне без него никак…»
Тайлер подает череп Мери, та машинально передает Дейзи.
Дейзи (вглядывается в череп) Этель??
Крэг (отбирает череп) Окстись. Сказано, «Тэ-Эль», значит, «Тэ-Эль».
Крэг бросает череп Генри, Генри — Броуну, Броун — Карме, Карма — Яну, Ян — Вернону, который вкладывает череп в руку Ричфилда, высунувшуюся из-за задника точно в нужный момент.
Ричфилд /Могильщик. «Вот этот самый череп, сударь, это — череп Йорика, королевского шута…» (Показывает череп «публике».)
Дейзи. Признайтесь, это — череп Этели.
Крэг. Признаемся.
Дейзи. Ну что ж… Она всегда мечтала сыграть в «Гамлете»…
Мери. Голову не сильно ушиб?
Тайлер. Не. А ты? (Она отрицательно качает головой.) Слушай, ты тогда сказала… что может и втюрилась бы в меня… Это правда?
Мери. Да. Может, и втюрилась бы.
Тайлер. Я тоже. Может, и втюрился бы.
Вернон. Тайлер, побойся бога, наш выход! Живо на сцену, трепач!
Мери. Желаю удачно помереть.
Тайлер. Спасибо на добром слове. (Направляется к выходу на сцену.) Все готовы к финалу?
Дейзи. К такому финалу надо долго готовиться, есть что сыграть. Все пьют яд и помирают. Яд — лучший друг актера…
Тайлер /Лаэрт (Выходит «на сцену» вместе с другими актерами.) «Опускайте гроб. И пусть из этой непорочной плоти взрастут фиалки!.»
Перемена света и звукового оформления, переход к концу пятого акта. Следующая сцена играется как театр теней на фоне освещенного с обратной стороны задника. Генри выходит на крыло сцены и, невидимый «публике», наблюдает за спектаклем, Крэг смотрит с противоположного крыла.
Гордон /Гамлет. «Вот, блудодей, убийца окаянный, пей свой напиток! И ступай скорей за матерью моей!»
Тайлер /Лаэрт. «Вот справедливость. Простите мне, о благородный Гамлет!»
Гордон /Гамлет. «Будь чист пред небом. За тобой иду я. Горацио, я гибну. Ты живи. Поведай обо мне сердцам неутомленным. Могучий яд затмил мой дух, Горацио… Я умираю. Дальше — тишина.»
Джек /Горацио. «Почил высокий дух. Спи, милый принц. Спи, убаюкан пеньем херувимов!»
Свет гаснет. Публика аплодирует. Не овация, но вполне дружные аплодисменты. Такие, как нужно. Видны силуэты кланяющихся актеров. Занавес. Перемена света. Слышна музыка с идущего где-то за кулисами празднества. Крэг раскладывает карандаши. Сара включает дежурный свет.
Сцена 5
Сара. Ну вот, и спели еще разок «За дружбу прежних дней». Который уже раз, Крэг?
Крэг. «И не сосчитать!.» Я вообще не понимаю, почему на последнем спектакле все как штык должны тащиться на сцену и распевать перед публикой эту дурацкую песенку.
Сара. Потому что это традиция: на последнем спектакле каждого сезона вся труппа выходит на сцену и поет эту дурацкую песенку. Все 67 лет, с самого основания театра.
Крэг. Традиция — это еще не причина.
Сара. Мне кажется, лучшей не найти.
Крэг. А мне кажется, пора придумать что-нибудь новенькое.
Генри (входит.) Согласен!
Сара. Да вы оба от этой песни рыдаете как младенцы — вы, два здоровых лба! А брюзжите, потому что стесняетесь своих слез, своих откровенно проявленных чувств. Но старые традиции из-за вас никто отменять не собирается.
Генри. А выпить ты не собираешься? Я — собираюсь. (поворачивается, чтобы уйти.)
Сара. Генри, стой! Это что у тебя — неужели.? (показывает на шляпную коробку, в которой раньше покоились бренные останки Этели Барнс Стайн.)
Генри. Собственной персоной. Я взял ее с собой на праздник.
Сара. Генри!
Генри. А что такое, может, у нас свидание.
Сара. Генри!
Генри. Я уже сто лет не был на свидании… Кстати, и Этель тоже. (выходит)
Сара и Крэг. Генри!
Крэг. Сара, в этом сезоне ты очень экономно расходовала карандаши. Рационально и целесообразно. Я очень доволен.
Сара. Целесообразность на службе муз — это мой девиз.
Крэг. В любом случае, я весьма признателен. (выходит)
Сара. Гордон, это ты?
Гордон (выступает из тени.) Да. Опять ты меня углядела. Я люблю иногда просто посидеть в нашем сарае. Закончился сезон, и все здесь сразу стало по-другому.
Сара. Пойдем лучше потанцуем.
Гордон. Я не танцую.
Сара. Посмотрим.
Джек (входит) Гордон здесь?
Сара. Его накрыла волна ностальгии по комарам. (выходит.)
Джек. Я хотел вас поблагодарить.
Гордон. Нет, это я тебе благодарен. Ты отлично сыграл в этом сезоне.
Джек. Спасибо.
Гордон. Жаль, что с «Тетушкой Чарли» так вышло…
Джек. Да, мне тоже.
Гордон. Очень смешной спектакль. Комедия. Хотя во время спектакля было не до смеха… Ну, зато через годик вспомнишь — обхохочешься…
Вернон (входит) А знаешь, в чем самый юмор? Самый юмор в том, что даже через тридцать лет ты будешь про «Тетушку Чарли» на бис рассказывать. В арт-кафе и театральных гостиных тебе проходу не дадут. Слух об этом спектакле будет бродить по всем городам и весям нашей необъятной…
Гордон. Но только не среди юристов! По всем городам и весям нашей необъятной ни единый юрист, собрат Джека по гильдии, не поймет его рассказ. Разве что покивают из вежливости, поулыбаются. И он перестанет рассказывать. А потом и сам перестанет понимать, в чем весь юмор.
Вернон. Точно. Этот юмор только актер оценит. «Должно быть, вы — тетушка Чарли?»
Гордон (Изображая Бабса с размытой гендерной ориентацией.) «Я? Что вы!» (они смеются.)
Вернон. Пойду вещички свои из гримерной заберу. (выходит.)
Гордон. Значит, Колумбийский университет, юрфак. Когда приступаешь?
Джек. В конце сентября, наверно.
Гордон. Какие-то сомнения?
Джек. Нет, я твердо решил. Но представляете, какая нелепость: звонит вчера мой агент — Театр Гатри приглашает меня на просмотр. Я отказался. У меня же учеба.
Гордон. Вон оно как…
Джек. А так хочется на просмотр. И скорее всего, меня бы взяли. Именно сейчас, когда у меня учеба…
Гордон. Скорее всего.
Джек. Скорее всего… Слушайте, а что если договориться с университетом и пойти учиться на следующий год? Так хочется еще немного поработать в театре… Пусть «Тетушка Чарли» не удалась, но играть здесь, в нашем «Балагане» — это было так клево. Как думаете, Гордон? Неплохая идея — пойти учиться на следующий год? Кстати, на просмотре, может, что-нибудь из Горацио почитать?
Гордон. Ну как тебе сказать… Я думаю… м-м-м…
Джек (горячо) Спасибо, Гордон, огромное вам спасибо за мудрый совет! Вы меня выручили, я уж извелся весь. И за то, что пригласили в театр, спасибо. Пойдемте к ребятам?
Гордон. Сейчас иду.
Джек выходит.
Вернон (входит) Повесить бы здесь кондиционер да кровопивцев повывести, неплохой бы театрик получился. Какие у тебя планы на следующий сезон?
Гордон. Не знаю. Не думал еще про следующий, тут бы с этим…
Вернон. Может, Стриндберг? «Пляска смерти», к примеру? Всегда хотел сыграть капитана.
Сюзанна (входит) Или Ибсен? «Дочь моря»? У меня есть гениальный концепт!
Гордон. Как вам известно, у Барбары к Ибсену особое отношение…
Сюзанна. Неужели? Но, Горди, ведь идея какая богатая! Она наверняка согласится.
Гордон. А знаете, пожалуй, что и согласится — если уговаривать будете вы.
Сюзанна. Прямо сейчас, на вечеринке, и поговорю.
Гордон. Скажите, что автор Генрик Ибсен, тот самый, который написал «Пер Гюнта». И не забудьте упомянуть, что это вы поставили «Тетушку Чарли». Это будет контрольный выстрел.
Сюзанна. Спасибо, Горди, попробую. (выходит)
Вернон. Так как мы договоримся? Насчет следующего сезона?
Гордон. А вы хотели бы вернуться? Вам понравилось?
Вернон. Ну не так, чтоб кипятком писать… Но есть в «Балагане» что-то гипнотическое.
Ричфилд (входит вместе с Дейзи) Дух.
Вернон. Вы о чем?
Ричфилд. Дух тут гипнотический.
Вернон. Что за дух особенный? Гримом пахнет? Или коровником?
Ричфилд. Древние подгнившие бревна, из которых сложен амбар. Прелые кленовые листья.
Дейзи. Свечной дым.
Сара (входит с двумя бокалами.) Средство от плесени и комаров.
Вернон. Застарелое коровье говнище…
Дейзи. А вот это мимо дома. Этель так всегда говорила: мимо дома… (входят Тайлер и Мери.) Смотрите, кто пришел. Где вы прятались?
Ричфилд. Похоже, на складе реквизита.
Мери. Мы реквизит проверяли! (хохочет)
Дейзи. Опять будет как в «Пер Гюнте», Тайлер?
Мери. А как было в «Пер Гюнте», Тайлер?
Тайлер. Гордон, у нас к вам просьба.
Гордон. Валяйте.
Тайлер. Я не уверен, что это можно… Ведь распорядок, его надо соблюдать, и вообще… Да я уверен, что нельзя, так чего зря просить…
Мери. Можно нам следующим летом пожениться в нашем амбаре?
Ричфилд. Вот те на!
Дейзи. Боже мой!
Сара. Ах, черти!
Дейзи. Это прекрасная новость! Еще одна свадьба в нашем амбаре. Кто же у нас последний раз женился? Ты не помнишь, Сара?
Сара. Затмение памяти.
Ричфилд (Пытаясь сменить тему.) Послушай, Дейзи…
Дейзи. Ой, вспомнила: Гордон и Сара!
Сара. Неудивительно, что у меня затмение.
Вернон. Так вы женаты? Я с вами целый сезон отработал и не знал, что вы женаты…
Сара. Были женаты.
Гордон. Мы в разводе.
Сара. Уже три года как.
Гордон. Три года и четыре месяца. И девять дней…
Сара. Гордон, ответь детям насчет амбара.
Гордон. Да пожалуйста, женитесь на здоровье. До открытия сезона. И выберите ночь потемнее.
Мери. Супер! Гордон, вы просто супер, хоть и папик. Спасибочки!
Тайлер. Но мы не хотим нарушать распорядок. Вдруг Крэг обидится…
Мери. Закрой кран, зайчик. Поцелуй меня.
Сара. Тайлер, вот уж не ожидала. Только что ты превращался в летучую мышь, а теперь на глазах у изумленной публики превращаешься в женатого человека? Изумленная публика, знакомая с тобой не понаслышке, не верит глазам своим.
Мери. Пошли танцевать.
Дейзи. Да, правда, пошли танцевать, Ричфилд! И ты тоже, Вернон.
Вернон. Ни за что.
Выходят все, кроме Сары и Гордона.
Сара. Ты что, дни считаешь?
Гордон. Считаю. (Сара протягивает ему бокал.) Что это?
Сара. Джин с тоником. Твой любимый.
Гордон. А это? (Показывает на второй бокал.)
Сара. Диетическая кола. Моя любимая.
Гордон (ровно) Вот как?
Сара. Да, вот так. Все лето только ее и пью… Ну, почти…
Гордон. Почему же ты…
Сара. Потому что тогда пришлось бы об этом говорить. И о нас с тобой пришлось бы говорить. А я не могу. Небось жалеешь, что пригласил меня поработать?
Гордон. Нет. А ты жалеешь, что согласилась?
Сара. И я нет. Можно на следующий сезон повторить?
Гордон. Конечно.
Сара. Спасибо… Гордон, я…
Входят Крэг и Генри. У Генри в руках череп.
Крэг. Гордон, у меня для тебя новости. Я тут бабки подбил…
Генри. У нормальных людей прощальная тусовка, а наш Крэг подбивает бабки.
Крэг. Все расходы учел… Кроме чеков, которые Генри найдет у себя в заднем кармане и пришлет мне по почте в декабре. Но я, разумеется, ему расходов не возмещу — потому что все следует делать вовремя!. Итак, к удивлению своему констатирую, что мы закончили сезон в небольшом плюсе.
Гордон. А именно?
Крэг. За вычетом запаса на всякий случай…
Генри. На случай чеков из заднего кармана.
Крэг …за вычетом этого запаса, у нас остается ровно сто шесть долларов… И этой суммы, разумеется, недостаточно, чтобы начать новый сезон. Так что готовься звонить миссис ДеМартино…
Генри (поет) Ми — как МИлость денег ждем…
Гордон. Прекрати!
Генри. Не вешай нос, Гордон, у нас есть в запасе фьорды. Легкое движение руки — и фьорды превращаются в Альпы.
Ричфилд (входит вместе с Дейзи.) Крэг, Гордон, вы не поверите… Барбара ДеМартино сейчас такой фортель выкинула…
Дейзи. Я видела собственными глазами.
Крэг. Да что стряслось?
Дейзи. Барбара взяла полную миску с крабовым соусом и аккуратно надела ее на голову Сюзанне.
Крэг. Невероятно. А чем ей Сюзанна-то не угодила?
Ричфилд. Затрудняюсь объяснить.
Сара. Гордон?
Гордон. Затрудняюсь объяснить.
Броун (входит с Кармой и Яном.) А чё там на тусовке за разборка?
Гордон и Сара. Затрудняемся объяснить.
Мери (входит с Тайлером, Джеком и Верноном.) Ну старушки зажгли в полный рост — тэквандо против кикбоксинга!
Крэг. Там еще кто живой остался?
Мери. Барбара со своими крутыми дружками из клуба и Сюзанна, такая вся в крабах — фу, гадость…
Гордон. Быстро закрыть двери, не ровен час сюда заявятся! (Кто-то закрывает двери.)
Генри. Тихо все! Пусть думают, что мы ушли. Тишина!
Гордон. Вырубить свет! (Приглушенные разговоры, смех. Все рассаживаются поудобнее. С грохотом распахивается дверь, входит Сюзанна. На голове заметные остатки крабового соуса. Напряженная пауза.) Сюзанна… мы…
Генри (Декламирует с преувеличенно-отчетливой дикцией выпившего) «Фа — фантазия моя. Соль — в солонке на столе…»
Дейзи жестом приглашает Сюзанну присесть.
Карма. Весь сезон был такой… адский! А конец ваще очешуеть!
Броун. Точняк — очешуеть! «Чай подан, сэр!» (Все хохочут, стонут от смеха.)
Ян. Было супер. За все лето я, наверное, поспал всего… часа три.
Карма. Я всем-всем буду писать! Каждый день! И мылом, и чатиться будем, как с предками… Зуб даю.
Вернон. Зуб даю, ни строчки не напишешь.
Дейзи. Вернон…
Вернон. Не будет она писать, и никто с ней не будет чатиться. Ясно как день.
Дейзи. …даже такой дуре, как мне. И все же это наш последний вечер, и ради «дружбы прежних дней» можно бы не язвить.
Вернон. Все они такие, новички, молокососы…
Броун. Чё это мы сразу молокососы? (Вернон собирается ответить.)
Сара. Когда первый раз работаешь в театре, все очень глубоко переживаешь, с партнерами так тесно сходишься, прямо срастаешься в одно целое. И думаешь, что вы останетесь близкими людьми навсегда.
Вернон. А фигушки.
Ричфилд. Почему? С кем-то останешься близок. Кого-то встретишь случайно где-нибудь на просмотре…
Сара. Но это уже совсем не то… А позже, поработав в разных труппах, на разных спектаклях, понимаешь, что это упоительное, хоть и мимолетное, братство и есть смысл театра. За этим мы сюда и пришли.
Дейзи. Наша песенка «За дружбу прежних дней» — как раз об этом.
Карма. Название для песенки отпад…
Дейзи. Да, мне когда-то казалось, что она называется «За дружбу между дней»…
Вернон. Как медаль, что ли — «За дружбу между народами»?
Дейзи. Ну да, вот дружат дни, и за это им медаль… Я еще думала, что правильнее «дружба между днями»… (Общий смех и веселье.) Ах, это все пустое. Главное, песня такая светлая, немного печальная, и мы поем ее вместе, и Сара так изумительно подхватывает в конце…
Ричфилд. Песня о старой любви…
Тайлер. И дружбе…
Сара. И о том, что ничего не забывается…
Гордон. И о тех, кто летними вечерами рассказывает в старом амбаре сказки…
Генри (Запевает негромко, слегка запинаясь. Остальные подтягивают сначала вразнобой, но на последних строках голоса сплетаются в стройный хор, в котором различим голос каждого. Сара берет Гордона за руку. Свет гаснет.)
Конец