Роза невозмутимо заправляет длинные седые волосы под ярко-розовую купальную шапочку, а Софи в это время скачет по твердому, холодному песку, потирая покрытые гусиной кожей руки, и спрашивает:

– А не кажется ли вам, Роза, что сегодня утром слишком холодно для купания?

– Обещаю: будет здорово, и мы очень взбодримся, дорогая.

Роза медленно подходит к воде. У нее молочно-белая спина с багровыми старческими пятнами и выпирающий позвоночник. Глядя на длинные ноги Розы, Софи представляет себе красивое спортивное тело молодой девушки. Роза поднимается на покрытую зеленым мхом скалу и ныряет почти без брызг, а потом плывет вольным стилем.

Этой женщине без малого девяносто.

Софи со вздохом следует за ней. Ныряет и испытывает настоящий шок: кажется, что сердце сейчас остановится. «НИКОГДА! – мысленно кричит она себе. – НИКОГДА НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО БОЛЬШЕ!»

Софи выныривает, хватая воздух открытым ртом, стуча зубами и по-щенячьи подняв нос высоко над водой. Через несколько минут, успокоившись, она окончательно приходит в себя. Шелковистое прикосновение воды к коже, залив, краски которого становятся ярче и отчетливей, по мере того как солнце поднимается выше, – и вся она будет гореть еще час после купания, и аппетит наверняка разыграется, поэтому горячий шоколад, яйцо с беконом и булочки будут моментально съедены за завтраком.

Эти булочки словно бы привет от тети Конни. Морозильник Розы все еще набит едой, приготовленной Конни. Роза каждый вечер что-нибудь размораживает, а потом разогревает перед купанием. Софи постоянно предлагает принести что-нибудь на завтрак, но Роза в ответ лишь смеется, словно это шутка. После купания они закутываются в теплые джемперы, надевают вязаные шапочки и усаживаются на песок поесть.

– Как прошла встреча с поверенным Иеном? – спрашивает Роза.

– Вообще-то, неплохо.

– Думаешь, он может стать мистером Что Надо?

– Может быть.

Софи пытается прогнать воспоминания о том дурацком сне. Стоит ей подумать о Иене, и она представляет себе его, покрытого болячками от ветрянки. Это несправедливо.

– Ну, не спеши. Тебе надо выбрать подходящего человека.

– Слишком привередничать тоже нельзя. Возраст у меня не юный. Так недолго и…

О господи! Она чуть не сказала «остаться старой девой». А она ведь разговаривает со старой девой. При мысли о том, что она могла обидеть милую хрупкую Розу, Софи делается нехорошо. Ее шея начинает стремительно краснеть. На холодной, влажной коже краска проступает горячей и ярче.

К счастью, Роза не отрывает глаз от реки, неторопливо прихлебывая горячий шоколад. И говорит:

– Конни считала, что я слишком привередничала. Она постоянно пыталась свести меня с кем-нибудь.

– А вам никто не нравился?

– Не то чтобы не нравился. Мне казалось, я была влюблена в одного довольно симпатичного парня, где-то в шестидесятые. Какой это был год? Помню, что Конни участвовала в марше протеста против войны во Вьетнаме. Шестьдесят шестой? Нет, вроде бы шестьдесят седьмой. Но вскоре я забыла его. И, честно говоря, почувствовала облегчение. К тому времени я уже определилась в жизни. Я не хотела готовить и стирать для какого-то мужчины. Несколько лет спустя он утонул. Так что все вышло удачно, а?

– Пожалуй, не для него.

Роза хмыкает:

– Да, не для него.

Софи видела черно-белые фотографии Розы, когда та была молодой девушкой с длинными волосами, гладкой кожей и мечтательным взглядом. Неужели жизнь действительно так ужасно несправедлива, что некоторым людям никак не удается найти свою половинку? И тут Софи приходит в голову, что ее собственная жизнь похожа на романтическую комедию и что режиссер вряд ли допустит, чтобы она осталась одна, потому что это не понравится целевой аудитории. Хотя, конечно, на самом деле все может произойти.

– Конечно, я была такой глупой мечтательной девушкой, – вспоминает Роза. – Однажды я увидела в витрине универмага ту ткань, и мне очень захотелось ее приобрести. Это был бирюзовый крепдешин. Такого красивого, насыщенного цвета. Ну прямо как река в яркий солнечный день. Я знала, какое платье сошью, я уже видела его. Для платья мне требовалось около двух с половиной ярдов. Это обошлось бы в два фунта тридцать шиллингов. Огромная сумма. Мы тогда жили трудно, не то что сейчас. Сейчас мы очень богаты. Ты знала это? Хорошо быть богатым. Рекомендую. И все благодаря Конни. Как бы то ни было, я была не в силах выкинуть эту ткань из головы. Я была как одержимая. День и ночь мечтала о ней! Надо было найти способ достать два фунта и тридцать шиллингов. И потом… О господи, – неожиданно спохватывается Роза, – дорогая, я не должна рассказывать тебе эту историю раньше времени, так ведь? Энигма очень рассердится на меня. Или тебе уже есть сорок?

– Нет, но совсем скоро исполнится, – с надеждой произносит Софи.

– Ах, детка! – говорит Роза. – Извини, пока не могу больше ничего тебе сказать. Энигма и так считает, что у меня не все дома.

– Можете хотя бы сказать мне, приобрели ли вы ткань? – умоляет Софи.

Роза улыбается:

– Да, приобрела. Но платье так и не сшила.

– И это каким-то образом связано с исчезновением Элис и Джека?

– Разумеется. С этого-то все и началось. Когда в день сорокалетия очередного члена семьи мы отправлялись на смотровую площадку Кингфишер, Конни всегда говорила: «Мы должны рассказать тебе кое-что про Элис и Джека. Все началось с некоей зеленой ткани, которая позарез понадобилась Розе». Зеленая ткань! На самом деле это был крепдешин бирюзового цвета! О господи, но я не должна тебе это рассказывать! Не знаю, что на меня находит в последнее время. Просто ужас, так и подмывает нарушить все правила. Наверное, я скоро умру, как Конни.

– Да вашему здоровью молодые позавидуют, – искренне возражает Софи.

А про себя думает: «Разгадка тайны Элис и Джека буквально вертится у Розы на кончике языка. Заманчиво, черт возьми: нужно лишь легонько подтолкнуть ее, и я узнаю правду». Но это кажется Софи жестоким – все равно что поймать беззащитную бабочку. Разумеется, будь на ее месте Вероника, она уже отрывала бы крылышки.

– Вы знаете, что Вероника намерена разгадать тайну младенца Манро и написать об этом книгу? – спрашивает Софи. – Она даже собирается договориться о проведении судебной экспертизы пятен крови на кухонном полу.

– В этом нет нужды. Это кровь Конни. В тот день она испачкала своей кровью весь дом. Что я делаю! Ох, детка! – Роза зажимает рот ладонью. Глаза ее растерянно бегают из стороны в сторону. – Сегодня я такая плохая!

Софи зажимает руками уши:

– Я вас больше не слушаю.

Роза хихикает:

– Спасибо, милая. Выпей еще горячего шоколада.